Русский фольклор

Эй, ухнем! Эй, ухнем!

Ещё разик ещё да раз!

Разовьём мы берёзу,

Разовьём мы кудряву!

Ай-да, да ай-да, разовьём!

Ай-да, да ай-да, кудряву!

Эй, ухнем! Эй, ухнем!

Еще разик, ещё да раз!

Эх, ребятушки, сбирайтесь,

За дубинушку хватайтесь!

Ай, дубинушку мы ухнем!

За зелёную подёрнем,

Подёрнем, подёрнем,

Да ух!

Как у тётушки Варвары

Петухи поют в амбаре.

Ой, дубинушка, ухнем!

Раззелёная, сама пойдёт,

Сама пойдёт, сама пойдёт,

Идёт сама.

Матушка Волга,

Широка и долга.

Припев: Она укачала,

Она уваляла,

Нашей силы,

Силушки не стало!

Матушка Унжа

Тебя нету уже.

Припев

Матушка Клязьма,

Ты узка и грязна.

Припев

Матушка Кама,

Ты течешь не прямо.

Припев

Мы идём босы, голодны!

Ты подай, Никола, помочи!

Доведи, Никола, до ночи!

Эй, ухнем, да ухнем!

Ещё разик, да ещё раз!

Шагай крепче, друже,

Ложись в лямку туже!

Тащим балку по леску,

Подаётся по вершку.

Да эх! Ещё раз!

Давай разик еще!

Да эх! Ещё раз!

Давай разик ещё!

Тащим балку по воде,

Подаётся по версте.

Да эх! Ещё раз!

Давай разик ещё!

Да эх! Ещё раз!

Давай разик ещё!

Вы тяните подружней

Запевайте веселей.

Да эх! Ещё раз!

Давай разик ещё!

Да эх! Ещё раз!

Давай разик ещё!

Ай, ребята, навалися, раз!

Пожалуйста, согласися, раз!

Ай, не шла, да пошла, раз!

Вот ещё навалися, раз!

Наша ходка идёт, раз!

Подаётся наперёд, раз!

Вот ещё навалися, раз!

Ай, немного остаётся, раз!

Таусень!

Вот ходили мы.

Вот искали мы

По проулочкам,

По заулочкам.

Вот Иванов двор.

У Ивана на дворе

Да три терема стоят.

Как и светлой-от месяц —

Сам Иваи-от господин,

Красно солнышко —

То Паладьюшка его.

Часты звёздочки —

Его детушки.

Таусень, таусень!

Дай блин, дай кишку,

Свенинную ножку,

Всем понемножку!

Неси — не тряси, не ломай!

Если додадут:

У доброго мужика

Родись рожь хороша:

Колоском густа,

Соломкой пуста!

Если не подадут:

У скупого мужика

Родись рожь хороша:

Колоском пуста,

Соломкой густа!

Коляда, коляда!

Ты подай пирога,

Или хлеба ломтину,

Или денег полтину,

Или курочку с хохлом,

Петушка с гребешком!..

Или сена клок,

Или вилы в бок.

Середи Москвы

Ворота пестры,

Ворота пестры,

Вереи красны.

Светел месяц —

То Тихон сударь,

Красно солнце —

Настасья его,

Часты звёзды —

То и детки их…

Вас с праздником,

С Новым годом!

Ой, овсень, ой, коляда!

— Дома ли хозяин?

— Его дома нету,

Он уехал в поле

Пшеницу сеять.

— Сейся, пшеница,

Колос колосистый,

Колос колосистый!

Зерно зернисто!

Ещё пó полю, полю

Красны девицы идут,

Виноградье красно-зелено моё

(припев через каждые 2 стиха).

Да красны девицы идут

Да разговаривают,

Разговаривают,

Переговаривают:

— Уж чей это дом,

Уж чей это терем?

Ты позволь, сударь-хозяин.

Ко двору прийти,

Ко двору прийти,

Да на новы сени взойти,

Да на новы сени взойти,

В светлу горенку зайти,

В светлу горенку зайти,

Да всем по лавкам сесть,

Да всем по лавкам сесть,

Да виноградье спеть.

Да во горенке во новой

Да Иван господин,

Да Иван-господин,

Да Надежда госпожа,

Да самой большой сын

Да Пётр господин,

Да самая большая дочь

Да Вера госпожа.

Да хозяин с хозяюшкой

Советовали:

— Уж где мы будем

Сыновей-то женить?

Да куда мы будем

Дочерей давать?

Уж мы сына женим

Да во Новéгороде,

Дочерей будем давать

Да в каменну Москву.

У нас будут гости —

Горожаночки,

Да горожаночки —

Московляночки.

Чтобы им-то жилось

Да богателось,

Чтобы клеть живота,[44]

Чтобы двор скота,

Чтобы семьдесят быков

Да пятьдесят порозов.[45]

Быки па поду идут —

Они помыкивают,

С водопою-то идут —

Они поигрывают,

Подняли хвосты

Да на свои хребты,

Да на свои хребты,

Да на лопаточки.

— Да ещё чем, хозяину

Будешь нас потчевати?

Уж мы; пива-то не пьём,

Вина в рот не берём.

Сколько сойдется

Золотой казны,

Золотой казны,

Светлой денежки,

Да светлой денежки —

Да нашим девушкам,

Да нашим девушкам

На вечериночку.

Виноградье красно-зелёно моё,

С праздником!

Дорога наша гостья Масленица,

Авдотьюшка Изотьевна,

Дуня белая, Дуня румяная,

Коса длинная, триаршинная,

Лента алая, двуполтинная,

Платок беленький, новомодненький?

Брови чёрные, наведённые,

Шуба синяя, ластки[46] красные,

Лапти частые, головастые,

Портянки белые, набелённые!

Ой, да вот Масленица, ох на двор взъезжает,

Да, широкая, на двор взъезжает.

— Да вот, Масленица, иди поскорея,

Да, широкая, ой, иди поскорея.

— Мои девушки, эх, рада поскорея,

Мои красные, ох, рада поскорея.

— Да вот, Масленица, ох, кого ты да боишься,

Да, широкая, кого ж ты боишься?

— Мои девушки, ох, я поста боюся,

Мои красные, эх, большого боюся.

— Да вот, Масленица, пост ещё далеко,

Да, широкая, а пост ещё далеко.

— Да вот, девушки, ох, где же он далеко,

Мои красные, эх, где же он далеко?

— Да вот, Масленица, ох, в лесе на ёлке,

Да, широкая, ох, в лесе на ёлке.

— Да вот, девушки, ох, в хате на полке,

Да, мои красные, ox, в хате на полке.

Масленица-кривошейка,

Состречаем тебя хорошенько!

С блинцами,

С каравайцами,

С вареничками!

Наша Масленица годовая,

Наша Масленица годовая!

Наша Масленица годовая,

Она гóстика дорогая,

Она гóстика дорогая,

Она пешею к нам не ходит,

Она пешею к нам не ходит,

Всё на комонях разъезжает,

Все на комонях разъезжает!

Чтобы коники были вороные,

Чтобы коники были вороные,

Чтобы слуги были молодые.

Да вот, Масленица, ох, со двора съезжает,

Да, кургузая, ох, с широкого подворья съезжает,

Её девушки её провожают,

Её красные, ох, ее провожают.

— Ох, вот, Масленица, ох, ты поста не бойся,

Да, кургузая, ох, ты поста не бойся.

— Мои девушки, ох, как мне не бояться,

Мои красные, ох, как же не бояться?

— Да вот, Масленица, пост на крутой горке,

Да, кургузая, на крутой на горке.

— Да вот, девушки, в хате на полке,

Мои красные, ox, в хате на полке.

Жаворонки, Жавороночки,

Прилетите к нам,

Принесите нам

Лето тёплое,

Унесите от нас

Зиму холодную;

Нам холодная зима

Надоскучила,

Руки, ноги

Отморозила.

Ой вы, жаворонка,

Жавороночки,

Летите в поле,

Несите здоровье:

Первое — коровье.

Второе — овечье,

Третье — человечье.

Жавороночки,

Прилетите к нам!

Принесите нам

Теплу лётушку!

Нам зима-то надоела,

Весь хлебушек поела,

И соломку подбрала,

И мякину подмела.

Синички-сестрички, тётки-чечётки,

Красиозобые снегирюшки,

Щеглята-молодцы, воры-воробьи!

Вы по воле полетайте,

Вы на вольной поживите,

К нам весну скорей ведите!

Ты пчелынька,

Пчелка ярая!

Ты вылети за море,

Ты вынеси ключики,

Ключики золотые.

Ты замкни зимыньку,

Зимыньку студёную!

Отомкни летечко,

Летечко тёплое,

Летечко тёплое,

Лето хлебородное!

Весна, весна красная,

Приди, весна, с радостью,

С радостью, с радостью,

С великою милостью:

Сo льном высоким,

С корнем глубоким,

С хлебами обильными.

Приди к нам, весна,

Со радостью!

Со великою к нам

Со милостью!

Со рожью зернистого.

Со пшеничкой золотистою,

С овсом кучерявым,

С ячменем усатыим,

Со просом, с гречею,

С калиной-малиною,

С чёрной, смородиною,

С грушами, со яблочками,

Со всякой садовипкой,

С цветами лазоревыми,

С травушкой-муравушкой!

Дай, весна, добрые годы,

Годы добрые, хлебородные!

Зароди жито густое,

Жито густое, колосистое,

Колосистое, ядрянистое, —

Чтобы было с чего пиво варити,

Пиво варити, ребят женити.

Ребят женити, девок отдавати.

Мы вокруг поля ходили,

Егорья окликали,

Макарья величали:

— Егорий[47] ты наш храбрый,

Макарий преподобный!

Ты спаси нашу скотину

В поле и за полем,

В лесу и за лесом,

Под светлым месяцем,

Под красным солнышком

От волка хищного,

От медведя лютого,

От зверя лукавого!

Пойдём, девочки,

Завивать веночки!

Завьём веночки,

Завьём зелёные.

Стой, мой веночек,

Всю недельку зелен,

А я, молодешенька,

У весь год веселешенька!

На поляне, на лугу

Гнулася берёзонька.

Завивали девушки,

Лентой украшали,

Берёзку прославляли:

— Белая берёзонька,

Ходи с нами гулять,

Пойдём песни играть!

Не радуйтесь, дубы,

Не радуйтесь, зелёные!

Не к вам девушки идут,

Не к вам красные:

Не вам пироги несут,

Лепешки, яичницы.

Ио, ио, Семик да Троица!

Радуйтесь, берёзы,

Радуйтесь, зелёные!

К вам девушки

К вам красные,

К вам пироги несут,

Лепешки, яичницы.

Ио, ио, Семик да Троица!

А и густо-густо на березе листьё,

Ой ли, ой люли, на березе листьё.

Гуще нету того во ржи, пшеницы,

Ой ли, ой люли, во ржи, пшеницы.

— Господа бояре, мужики крестьяне!

Ой ли, ой люли, мужики крестьяне!

Не могу стояти, колоса держати,

Ой ли, ой люли, колоса держати.

Буен колос клонит, буен колос клонит,

Ой ли, ой люли, буен колос клонит.

Ну-ка, кумушка, мы покумимся,

Ай люли, аи люли, мы покумимся.

Мы покумимся, поцелуемся,

Ай люли, люли, поцелуемся.

Приходи, кума, киселя хлебать,

Ай люли, киселя хлебать.

Девки, бабы —

На Купальню![48]

Ладу-ладу,

На Купальню!

Ой, кто не выйдет

На Купальню,

Ладу-ладу,

На Купальню!

Ой, тот будет

Пень-колода,

Ладу-ладу,

Пень-колода!

А кто пойдёт

На Купальню,

Ладу-ладу,

На Купальню!

А тот будет

Бел берёза!

Ладу-ладу,

Бел береза!

Марья Ивана в жито звала:

— Пойдём, Иван, жито глядеть!

Чьё жито лучше из всех?

Наше жито лучше из всех!

Колосисто, ядрянисто,

Ядро в ведро, колос в бревно!

Ой, ладо, ой, ладо!

На кургане соловей гнездо завивает,

А иволга развивает:

— Хоть ты вей, не вей, соловей,

Не быть твоему гнезду совитому,

Не быть твоим детям вывожанными,

Не летать им по дуброве,

Не клевать им яровой пшеницы.

Ой, ладо, ой, ладо!

И говорило

Аржанов жито,

В чистом поле стоя:

В чистом поля стоя:

— Не хочу я,

Аржаное жито,

Да в поле стояти,

Да в поле стояти.

Не хочу я,

Аржаное жито,

Да в поле стояти —

Колосом махати,

А хочу я,

Аржаное жито,

Во пучок завязаться,

В засенку[49] ложиться,

А чтоб меня,

Аржаное жито,

Во пучок взвязали,

З меня рожь выбирали.

Выходила туча,

Выходила туча

С-под темного леса.

Не бей, не бей, боже,

Не бей, не бей, боже,

Ни ржи, ни пшеницы.

Ни ржи, ни пшеницы,

Ни ржи, ни пшеницы,

Ни всякого хлеба!

Уж мы вьём-вьём бороду

У Василия на поле,

Завиваем бороду

У Ивановича нашего

На ниве великоей,

На полосе широкоей!

Жнеи молодые,

Серпы золотые!

Уж вы жните, жните,

Жните, не ленитесь,

А обжавши нивку,

Пейте, веселитесь!

Ох и слава богу,

Что жито пожали!

Что жито пожали

И в копы поклали:

На гумне стогами,

В клети закромами,

А с печи пирогами.

За морем синичка не пышно жила,

Не пышно жила, пиво варивала;

Солоду купила, хмелю взаймы взяла.

Чёрный дрозд пивоваром был.

— Дай же нам, боже, пиво то сварить,

Пиво то сваривать и вина накурить! —

Созвали гостей — мелких пташечек.

Совушка-вдовушка незваная пришла.

Снегирюшка по синичкам похаживает,

Совушке головушку поглаживает.

Стали все птички меж собой говорить:

— Что ж ты, снегирюшка, не женишься?

— Рад бы я жениться, да некого взять!

Взял бы я пернатку, та матка моя;

Взял бы я чечотку, та тетка моя;

Взял бы я синичку, сестричка моя;

Взял бы я сороку, щекотливая.

За морем есть перепёлочка,

Та мне не матушка, не тётушка,

Ту я люблю, за себя се возьму.

— Сова ль, моя совонька,

Заречная вдовонька,

Где же ты живала, Где же ты бывала?

— Живала я, совонька,

Во темном лесище,

В горелом дуплище.

— Никто тебя, совоньку,

Никто тебя, вдовоньку

Никто-то не знает…

Зазнавали совоньку,

Зазнавали вдовоньку,

А два луня белыих,

А два друга милыих,

Стали сову сватать,

Стали засватати,

Сватов засылати.

Прислали к ней свата

Совиного брата

Что филина-дурака.

Воробей был дружкой,

Ворона плясушкой;

А ворон-то по дворам

Цыплят собирает,

Обед припасает:

— У нас завтра праздник,

Большое веселье, —

Сова идёт замуж

За белого луня,

За милого друга. —

Сова одевалася,

Сова убиралася

В онучки тряпички,

В банные затычки,

Подзатыльник лычной,

Кокошник тряпичный,

Сережки Гороховы,

Подвязки мочальны.

Полетела совонька

Во чистое поле;

Садилась совонька

На ровное место.

Летит гурьба журавлей…

Сова испугалась,

Назад ворочалась…

Прилетела совонька,

Прилетела вдовонька

Ко белому луню,

Ко милому другу…

Сова замуж вышла,

Сова обручалась.

Сидит сова на печи,

Крылышками треплючи.

Оченьками — лоп-лоп,

Ноженьками — топ-топ.

— Бил меня мужичок

Тоненьким дубчиком,

Из веничка прутичком,

Навязав ниточку на соломенку,

Перебил мне костоньку.

Я с того горя зла,

Тотчас спать легла?

Встала я раненько,

Умылася беленько,

Съела я вела,

Ещё и барашка,

Семеро поросят,

Осмеро гусят,

Четыре качки,

Три горшка каши —

Ещё голодна.

Воробей пиво варил,

Молодой вино курил;

Всех созвал

Мелких пташечек

Как одну сову не звал

Савельевну.

Ай, сова Савельевна —

Незваный госта.

Ай, пошёл воробей,

Ай, пошёл молодой

Плясать вприсядку;

Отдавил сове ножку,

Отдавил Савельевне.

Сова осердилася…

Воротами хлопнула.

Воробей в погон,

Молодой в погон:

Воротись, сова,

Воротись, Савельевна!

— Не того сова роду,

Чтоб назад воротилася,

Воробью поклонилася.

Ах, никто, братцы, про хмелюшку не знает,

Да где-то я, хмель, зародился.

Зародился я, хмель, в чистом поле,

В чистом поле зародился, в косогоре.

Как проведал про меня да огородник,

Он и выкопал хмелевое коренье,

Перенёс моё коренье во деревню;

Посадил меня мужик в огороде,

Обложил меня мужик чёрной грязью,

Ещё тою ли щепою, перегноем.

Вот и тут-то, мне, хмелюшке, тошно,

Веселой моей головке тяжеленько!

Да однако ж я, хмель, догадался:

За сырую я за землю принимался,

По тычивочкам вверх я взвивался;

Как в, заутре у нас, братцы, торжина,

Уж как все люди пива заварили,—

Вот и ходит мужик по огороду,

А в руках носит вострый он ножик:

Он обрезал мои скорые ноги,

Опустил мои хмелевые все шишки;

Перенес меня мужик в черную избу,

Посадил меня мужик на полати;

Он коптил меня, мужик, трои сутки.

Вот тут-то мне, хмелюшке, тошно,

Веселой моей головке тяжеленько!

Посадил меня мужик в водочанец,

Обливал меня мужик сладким суслом,

Вот тут-то мне, хмелюшке, любо,

Весёлой моей головке веселенько!

Я за сладкое за сусло принимался,

По дубовым по бочкам разливался.

Как напился мужик пива допьяна,

Вот уж тут-то я над ним насмеялся:

Я ударил его в тын головою,

Я просунул его в грязь бородою.

Что задумал наш комарик жениться,

Что задумал наш комарик муху взять.

Прилетел слепец — муху расхаял:

— Это что же тебе муха за невеста?

Она прясть-то, ткать не умеет,

Она шёлком шить не училась,

Она золото класть не горазда.

Она с клеточки на клеточку летала,

Она с криночки на криночку садилась,

Из-под крайчика сметанку выедала.—

Полетел наш комарик в чисто поле,

Уж, как сел наш комарик на дубинку,

На осинову на осинку.

Вот свалился комарик с дубинки,

Свалился тут и убился.

Туто шли-прошли два прохожих —

Один-то поп, другой да разбойник.

— Это что это лежит за покойник?

По одеже-то похожий сын попович,

По окладистой бородке сын торговый.—

Ещё сделали ему гробочек

Из ореховой скорлушшки,

Его ноженьки да не уходят.

Схоронили комарика в чисто поле,

В чисто поличке, да во раздолье.

— Ты зачем же, комарик, не держался,

Большеглазенький, да оборвался!

Ты поди, моя коровушка, домой,

Пропади, моя головушка, долой!

Ай дилили, калинка моя,

В саду ягода малинка моя.

Уж как все мужья до жен добры:

Покупали женам черные бобры.

Уж как мой-то мужичоночко,

И он весь с кулачоночко,

Он купил мне коровушку,

Погубил мою головушку —

Снарядил мне работушку,

Некошную[50] заботушку.

— Отворяй, жена, широкие ворота,

Принимай, жена, корову за рога! —

Уж я встану ли ранешенько,

Я умоюся белешенько,

Погоню ли я корову на росу,

Как навстречу мне медведь из лесу.

Я медведя испугалася,

Я за кустики бросалася.

Ах, во лугах зелёных, во лугах

Принимала я корову за рога:

— Ты поди, моя коровушка, домой.

Ты поди, моя недоеная!

У нас горенка нетопленая,

А ребятушки некормленые,

А телятушки непоеные! —

Как ворчит на меня муж-супостат,

Он велит мне детей кормить,

Приказал мне коровушку доить:

— Ты коровушку подой да подой,

А подойничек помой да помой,

А телятушек напой да напой!

Ай дилили, калинка моя,

В саду ягода малинка моя.

Жила-была Дуня,

Дуня-тонкопряха.

Вали-вали, Дуня,

Дуня-тонкопряха!

Пряла наша Дуня

Ни толсто, ни тонко,

Ни толсто, ни тонко,

Потолще каната,

Потолще каната,

Потоньше оглобли.

Стала наша Дуня

Холсточек сповати,[51]

Сновала, сновала —

Колья[52] поломала.

Стала наша Дуня

Холсточки ткати.

Семь сел проходила,

Бёрда[53] не добыла.

В огороде ткала,

Колом прибивала.

Ехали бояре,

— Бог помощь, сказали,

Бог помощь, сказали,

Рогоженьку ткати.

— Брешет ваша рожа,

Это не рогожа,

Это не рогожа —

Тонкая холстина. —

Стала наша Дуня

Рубашонку краить:[54]

Долотом примерит,

Обухом ударит.

Стала наша Дуня

Рубашонку шити:

Буравлем прокрутит,[55]

Бечёвкой протянет.

Стали нашей Дуне

Рубашку надевати:

Семеро держали,

Девять надевали.

Семь годов носила —

Смены не просила.

Смены не просила,

В баню не ходила.

Вали-вали, Дуня,

Дуня-тонкопряха!

Пошёл козёл в огород,

Поел козёл лук, чеснок,

Всю белую капусту.

Возьму козла за рога,

Поведу козла на базар,

Продам козла на мыло,

На белое белило, На алые румяна,

На черное сурмило.

На ту пору муж на двор.

— А что, жена, ты бела?

— Муку, сударь, сеяла.

— А что, жена, румяна?

— Против пыла стояла

— А что, жена, бровь черна?

— Лучивушку изымала,

За бровушки хватала.

— А где, жена, бел козёл?

Пошёл козёл под гору,

Сломил себе голову!

— А где, жена, голова?

— За водой уплыла.

Сам толку,

Сам мелю,

Сам по воду хожу,

Сам и щи, кашу варю,

Кашеварничаю,

Пивоварничаю.

Посажу я жену

На перину пухову:

— Шей-ка, жена,

Мне кисейны рукава,

Мне не долог стан,

Не короток стан,

Не по лавочкам гулять,

По тому ковру,

По узорчатому,

Чайны чашки разливать,

Переполнивать

Ах, тёща к обедне идёт,

Молодая к обедне идёт,

На ней юбочка вишнёвая,

Епанечка[56] коричневая,

На ней шапочка аленькая,

Башмачки-то пукетовые.[57]

Как навстречу ей зять молодой,

Как навстречу зять дорогой:

— Ах, чем мне зятя дарить?

Подарю ли зятюшку

Черна соболя на муфточку. —

Ах, зять на меня не смотрит,

Ах, зять мне не кланяется.

— Подарю я зятюшку селом,

Ещё тысячу с рублём. —

Ах, зять на меня посмотрел,

Ах, зять мне кланяется:

— Ты, иди, иди ко мне, матушка, жить,

У меня дельца немножко:

В субботу полы перемой,

По досугу баню истопи,

После бани взварцу свари,

А ночью дитя покачай.

— Благодарствую, зятяшка,

На твоём на добром житье.

— Не прогневайся, матушка,

Ведь не даром хлебом кормится.

Пошёл Матвей на разбой с топором,

Разбил Матвей кисель с молоком,

А кашу-горюшу в полон он взял,

Яишницу на шестке сказнил,

Сковорода была долгоязычлива,

Сказала, в печи де блины горячи;

Блины-горюны догадалися,

За пазухи разбежалися;

Пшенный пирог во городе сидел,

Во славном городе на конике,[58]

Пшеничному-то сгибню он хрип переломил.

Как садился молодец на быструю лошадь.

Подымался он по поднебесью,

Он хватал ли гусей, лебедей,

Не сходя с печки, ни трёх он пядей.

Уж как жили-то два брата —

Ерёма да Фома,

Что Ерёма да Фома,

Два удалы молодца.

Два удалы молодца,

Они били отца:

Что Ерёма-то за бороду,

Фома — за волоса.

— Эх, полно, брат Ерёма,

Этим промыслом владать,

А давай-ка, брат Ерёма,

Лучше землю пахать!

Вот Ерема купил соху,

Фома купил чертёж.[59]

У Ерёмы-то кобыла,

У Фомы-то жеребец.

У Ерёмы-то гнедая,

У Фомы-то вороной.

Вот Ерёмина не едёт,

Фомина-та не везёт.

— Эх, бросим-ка, Ерёма,

С тобой это ремесло,

Давай-ка, брат Ерёма,

Лучше в церковь ходить,

Лучше в церковь ходить,

Христа-ради просить!

Вот Ерёма стал на паперти,

Фома полез в алтарь.

Ерёму-то — по шее,

Фому — в тычки.

— Эх, полно, брат Ерёма,

Этим промыслом владать,

Давай-ка, брат Ерёма,

Лучше деньги ковать!

Вот Ерема завёл кузницу,

Фома завёл мехи.

Вот Ерема стал ковать,

А Фома-то поддувать.

У Фомы-то не дует,

У Еремы не куёт.

— Эх, бросим-ка, Ерема,

Мы это ремесло,

А давай-ка, брат Ерёма,

На дороге стоять!

На дороге стоять

Да подорожничати![60]

Вот Ерёма взял дубинку,

Фома-то взял кистень.

Вот Ерёма залез под мост,

Фома ушёл за пень,

Как на братское-то счастье

Ямских троечка летит.

Ерёма-то ни то, ни сё,

Фома-то кричит:

— Тпру!

Вдруг Ерёму-то по шее,

Фому по голове…

— Эх, полно, брат Ерёма,

Этим промыслом владать,

А давай-ка, брат Ерёма,

Лучше рыбу ловить!

Вот Ерёма завёл сети,

Фома завёл бредень.

Вот Ерёма-то по берегу,

Фома-то по воде.

Ерёма-то заботал,[61]

Фома-то забродал.[62]

У Ерёмы-то немного,

У Фомы-то ничего…

— Эх, полно, брат Ерёма,

Этим промыслом владать,

А давай-ка, брат Ерёма,

Перевоз держать!

Вот Ерёма завёл лодку,

Фома завёл весло.

Вот Ерёма за тот конец,

Фома-то за другой.

Вот Ерёма-то веслом Фому,

Фома-то кулаком.

Вот Ерёма вверх ногами,

Фома-то вниз башкой.

Вот Ерёма утонул,

Фому чёрт утянул.

Дунай-речка всколебалася,

В реке рыба разыгралася,

В берега рыба кидалася.

Как проведали про рыбинку

Молоды ловцы захарьевцы,

Поладили шёлковые невода,

Эту рыбинку повыловили.

Вниз по озеру гагарушка плывёт,

Выше бережка головушку несёт,

Выше леса крылья взмахивает,

На себя воду заплёскивает.

Как по травке, по муравке,

Как по травке, по муравке,

По той летней, по дорожке,

По той летней, по дорожке,

Шёл молодчик неженатый,

Шёл молодчик кудроватый.

А навстречу молодому,

А навстречу холостому

Милы девицы идут,

Милы девицы идут.

— Давай, младой, поиграем,

Давай, младой, потанцуем!

— Я могу с вами играти,

Могу с вами танцевати:

Мои рученьки играют,

Мои, ноженьки танцуют!

— Куманечек, побывай у меня,

Душа-радость, побывай у меня,

Побывай-бывай-бывай у меня,

Душа-радость, побывай у меня!

— Я бы рад побывать у тебя,

Побывать-бывать-бывать у тебя, —

У тебя, кума, ведь улица грязна.

Что грязна-грязна-грязиа-таки, грязна!

— Куманёчек, тому горю помогу,

Помогу-могу-могу, помогу —

Чрез дорогу я мосточек намощу,

Намощу-мощу-мощу, намощу!

— Куманечек, побывай у меня,

Душа-радость, побывай у меня,

Побывай-бывай-бывай у меня,

Душа-радость, побывай у меня!

— Я бы рад прбывать у тебя,

Побывать-бывать-бывать у тебя,—

У тебя ль, кума, ворота скрипучи,

Скрипучи-пучи-пучи, скрипучи!

— Куманечек, тому горю помогу,

Помогу-могу-могу, помогу —

Под ворота кусок сала положу,

Положу-ложу-ложу, положу!

— Куманечек, побывай у меня,

Душа-радость, побывай у меня,

Побывай-бывай-бывай у меня,

Душа-радость, побывай у меня!

— Я бы рад побывать у тебя,

Побывать-бывать-бывать у тебя,—

У тебя, кума, собачка лиха,

Что лиха-лиха-лиха-таки, лиха!

— Куманечек, тому горю помогу,

Помогу-могу-могу, помогу —

Я собачку на цепочку привяжу,

Привяжу-вяжу-вяжу, привяжу!

Ах вы сени мои, сени, сени новые мои,

Сени новые, кленовые, решатчатые!

Уж знать, что мне по сеничкам не хаживати,

Мне мила дружка за рученьку не важивати!

Выходила молода за новые ворота,

За новые дубовые, за решётчатые;

Выпускала сокола из правого рукава:

Полети ты, мой сокол, высоко и далеко,

И высоко, и далёко, на родиму сторону!

Вот орешки!

Хорошие орешки,

Вкусные, на меду,

Давай в шапку накладу!

Сами мы рязанские!

Сельди — астраханские!

Давай — покупай!

Забирай — выбирай!

Кому пирожки,

Горячие пирожки?

С пылу, с жару —

Гривенник за пару!

Нажарила, напекла

Акулипа для Петра!

Давай — наскакивай!

Ай да квас!

С медком,

С ледком!

С винной брагой!

И густой,

И забористой!

Ай да сбитень-сбитенек!

Кушай, девки, паренёк!

Кушайте и пейте,

Денег не жалейте!

Сбитень сладкий на меду,

На-ка, меду подкладу!

А как буду-то варить,

Его все будут хвалить!

Ай да птичка!

Сама летит,

Сама свищет,

Сама и покупателя ищет!

Сама клюёт,

Сама питается.

Сама и с деточками забавляется!

Ай да мяч!

Прыгает, скачет!

Упадёт — не плачет?

Есть ниточки!

Есть катушечки!

Подходите покупать

Девки-дугаечки!

Иголки не ломки,

Нитки, тесёмки,

Румяна, помада!

Кому чего надо?!

Булавки, иголки!

Стальные приколки!

За один пучок

Плати пятачок!

У дедушки Марка

Товару барка:

Мыла пахучие!

Ситца нелинючие!

У дядюшки Якова

Товару хватит всякого!

Тары-бары, растабары!

Расторговываем товары!

Ваши вороны

Кверьху пупом летят,

А наши дураки,

Задравши голову, глядят!

Догадался Микешка,

Чем ворона бить:

Люди — ружьём,

А он — оглоблей.

У нас и Рязани

Грибы с глазами!

Их едят,

А они глядят!

Ай да дядя Афанас!

Сам с вершок,

Голова с горшок

И борода с лопату!

Ай да Вашоха!

Шилом бреется,

Дымом греется!

Ах, кабы на цветы не морозы,

И зимой бы цветы расцветали:

Ах, кабы на меня не кручина,

Ни о чём-то бы я не тужила,

Не сидела бы я подпершися,

Не глядела бы я в чисто поле!

И я батюшке говорила,

И я свету своему доносила:

— Не давай меня, батюшка, замуж,

Не давай, государь, за неровню,

Не мечись на большое богатство,

Не гляди на высоки хоромы:

Не с хоромами жить — с человеком,

Не с богатством жить мне — с советом!

— Лучина, моя лучинушка берёзовая!

Что же ты, моя лучинушка, не жарко ты горишь?

Или ты, моя лучинушка, в печи не была?

— Я была в печи, в печи вчерашней ночи;

Лютая люя свекровушка в печку лазила,

В печку она лазила, лазила, воду ставила,

Воду она ставила, ставила, да чугун воды разлила;

Всю меня, лучинушку, всю залила.

У душечки у красной у девицы

Много горя, много кручинушки,

В ретивом сердце зазнобушки

Нету радости ни на малой час.

Ещё только у ней и радости,

Что в уме у ней сердечный друг.

В сыром бору гуляла,

С милым другом там виделась,

Красотою любовалась.

Она хочет с ним увидеться,

С добрым молодцом перекликнуться.

— Ау, ау, мой сердечный друг,

Передай голос через темной лес,

Через матушку быстру реку.

— Ты, душа ль красна девица,

И я рад бы тебе откликнуться;

За мной ходят сторожатели,[69]

Сторожатели — отец с матерью,

Ещё с ними молода жена,

Молода жена моя постылая.

Луговая коростель!

Не кричи рано по заре,

Не буди меня рано на заре:

У меня матушка-мачеха,

Она меня поздно спать кладёт,

Она меня рано взбуживает

К лёгкому делу — к жерновам.

Луговая коростель!

Закричи рано по заре,

Разбуди меня рано на заре:

У меня матушка родная,

Она меня рано спать кладет,

Она меня рано взбуживает

К тяжёлому делу — к пяльцам.

Возле садику млада хожу,

Возле зелена млада гуляю,

Соловьевых песен слушаю;

Хорошо в саду соловей поёт,

Он поёт, поёт, припеваючи,

К моему горю применяючи,

К моему житью ко бессчастному.

Не пеняю я молоденька,

Ни па батюшку, ни на матушку,

Ни на братца, па ясного сокола,

Ни на сестрицу, лебедь белую;

Что пеняю я младешенька

На свою ли участь горькую,

На свои ли очи ясные.

Ах! вы очи, очи ясные,

Вы глядели, да огляделися;

Вы смотрели, да осмотрелися;

Не по мысли вы друга выбрали,

Не по моему по обычаю.

Туча с громом сговаривалась:

— Пойдём, гром, погуляем, гром!

Ты с дождём, а я с молонью,

Ты грянешь, я освечу.

Как на той ли на берёзе

Не кукушка кукует,

Соловей распевает.

— Соловей, соловейко,

Полети, проведай,

Когда батюшка-матушка будет?

Я бы мост мостила,

Дубовые переклады,

Золотые пластины.

Зеленейся, зеленейся,

Мой зелен сад в огороде!

Расцветайте, расцветайте,

Мои алые цветочки!

Поспевайте, поспевайте,

Изюм-ягода скорее!

Ко мне будут, ко мне будут,

Ко мне гости дорогие!

Сударь батюшка родимый

Будет по саду ходити,

Изюм-ягоду щипати,

Меня, младу, похваляти,

Что горазда сад садити,

Что горазда поливати,

От мороза укрывати.

Выдала меня матушка далече замуж;

Хотела матушка часто езжати,

Часто езжати, подолгу гостити.

Лето проходит — матушки нету;

Другое проходит — сударыни нету;

Третье в доходе — матушка едет.

Уж меня матушка не узнавает:

— Что это за баба, что за старуха?

— Я ведь не баба, я не старуха.

Я твоё, матушка, милое чадо.

— Где твоё девалося белое тело?

Где твой девался алый румянец.

— Белое тело на шелковой плетке,

Алый румянец на правой на ручке:

Плёткой ударит — тело убавит,

В щёку ударит — румянцу не станет.

Отец на сына прогневался,

Приказал сослать со очей долой,

Велел спознать чужую сторону,

Чужую сторону, незнакомую.

Большая сестра коня вывела,

Середняя сестра седло вынесла,

Меньшая сестра плётку подала,

Как подавши плетку, заплакала,

Что заплакавши, слово молвила:

— Ах, братец, ты братец родимой мой!

Когда же ты, братец, домой будешь?

— Сестрица, сестрица родимая,

Как есть у батюшки зелёной сад,

В зеленом саду сухая яблонька,

Как расцветет та сухая яблонька,

Попустит она цветы белые,

Тогда я, сестрица, домой буду;

Что прогневавши отца родимова,

Один-то я остался добрый молодец,

Ещё нету со мною товарища,

Ещё нету со мною друга милого,

Ещё нету со мною слуги верного;

Товарищ мой — то ведь добрый конь,

А милый друг — то мой крепкий лук,

Слуги верные мои — калёны стрелы:

Куда их пошлю, туда сам нейду.

В славном было городе во Нижнем,

Подле таможни было государевой,

Стояли тут две лавочки торговые;

Во лавочках товары все сибирские —

Куницы да лисицы, черны соболи.

Во лавочках сиделец с Москвы гостиной сын,

Он дороги товары за бесцен дает,

Он белыми руками всплескивается,

С душой ли с красной девицей прощается;

Покидает, его красна девица,

Уезжает радость во иной город,

Во иной город, в каменну Москву:

Как помолвили её за купца в Москве,

За купца в Москве, за богатого,

За богатого и за старого,

За отца его за родимого.

Из-за лесу, лесу тёмного,

Из-за гор, да гор высоких

Не красно солнце выкаталося —

Выкатался бел-горюч камень,

Выкатившись, сам рассыпался

По мелкому зерну да по макову.

Во Изюме славном городе,

На степи на Саратовской,

Разнемогался тут добрый молодец.

Он просит своих товарищей:

— Ах вы, братцы мои, товарищи,

Не покиньте добра молодца при бедности,

Что при бедности и при хворости;

А хотя меня и покипите,

Как приедете в святую Русь,

Что во матушку каменну Москву,

Моему батюшке — низкий поклон,

Родной матушке — челобитьице,

Молодой жене — своя воля:

Хоть вдовой сиди, хоть замуж поди,

Моим детушкам — благословеньицо.

Вы раздайтесь, расступитесь, добрые люди,

Что на все ли на четыре на сторонки,

Поколь батюшка, сударь, замуж не выдал,

За того ли за детину за невежу;

На кабак идёт невежа — скачет, пляшет,

С кабака идёт невежа — всех толкает,

К широку двору подходит — кричит, вопит,

За колечушко берёт да восклицает:

— Ещё дома ли жена молодая?

Отпирала бы широкие ворота. —

Я скорешенько с постелюшки вставалa,

Я покрепче ворота запирала,

Посмелее со невежей говорила:

— Ты ночуй, ночуй, невежа, за воротами,

Тебе мягкая перина — снегова пороша,

А высоко изголовье — подворотня,

Да как тепло одеяло — темна ночка,

Шитой браной положок — буйный ветер.

Каково тебе, невеже, за вороты,

Таково-то мне, младеньке, за тобою,

За твоею ли дурацкой головою.

Ветры мои, ветры вы, буйные ветры!

Не можете ли, ветры, горы раскачати?

Гусли мои, гусли, звончатые гусли,

Не можете ли вы, гусли, вдову взвеселити?

У меня, у вдовушки, четыре кручины,

Четыре кручины, да пятое горе,

Да пятое горе, что нет его боле!

Первая кручина — нет ни дров, ни лучины;

Другая кручина — нет ни хлеба, ни соли;

Третья кручина — молода овдовела;

Четвертая кручина — малых детушек много;

А пятое горе — нет хозяина в доме.

Я посею горе во чистоем поле.

Ты взойди, моё горе, чёрной чернобылью,

Чёрной чернобылью, горькою полынью!

Как у нас-то было, било в зелёном саду,

Под грушею было, под зеленою,

Под яблоней было, под кудрявою:

Стругал стружки добрый молодец,

Сбирала стружки красная девица;

Бравши стружки, она в костер клала,

В костёр клавши, она змею пекла,

Змею пекла, пепел веяла,

Пепел веяла, зелье делала,

Состав составляла в зелёном вине.

Ждала к себе друга милого,

Своего она братца родимого.

Едет братец, что сокол летит,

Сестра к братцу, что змея сипит.

Встретила братца посреди двора,

Чару зелена вина наливаючи,

Своё горе, горе проклинаючи.

Уж как капнула капля коню на гриву,

У коня грива загоралася,

Уста у брата кровью запеклися;

Успел братец он сестре сказать:

— Схорони ты меня между трёх дорог,

Обсей же меня ты цветочками,

В головах поставь поклонный крест,

А в ногах привяжи ворона коня:

Стар пойдёт, он богу помолится,

А млад пойдёт, на коне поездится,

А девушки пойдут, нагуляются,

А сестра-то пойдет, слёзно наплачется.

Как вечор ко мне мой милой пришел:

— Ходи, мил друг, теперь смелей,

Извела я твоего недруга,

Своего братца родимого. —

— Коль умела ты братца известь,

Изведешь и меня, молодца.

Оставайся ж ты теперь одна! —

При том девушке слезно заплакала:

— Извела я брата родимого,

И лишилася друга милого.

За любовь-то жена мужа во сад повела,

За совет жена мужа в саду потеряла,[70]

На любимой на яблоньке в саду повесила.

Он висит, качается.

Уж, тут-то она сама образумилася:

— Ты слезай-ка, муж, долой,

Мил сердечный друг, пойдём домой! —

Во холодный, во студеный погреб бросила.

Приезжали к ней два деверя,

Уж как два ясны сокола:

— Ты невестка ль, невестушка,

Сноха наша, бела голубушка!

Да и где же наш большой брат? —

— Деверья ль мои, деверья!

Уж вы два ясны сокола!

Уж пошёл-то ваш большой-ат брат.

Во тёмные леса гулять,

Уж во те ли во дремучие,

Он куниц, лисиц стрелять,

Уж тех ли чёрных соболев.

— Ты невестка, невестушка!

Сноха, бела голубушка!

Да и где же наш большой брат?

Мы сейчас только из лесу,

Не видали брата большего.

— Деверья мои, деверья!

Уж вы мои два ясные сокола!

Как доехал-ат ваш большой брат

К Макарью на ярмарку,

Со куницами, со лисицами,

Уж со теми со черными соболями.

— Ты невестушка, невестка!

Сноха, бела наша голубушка!

Да где ж наш большой брат?

Мы сейчас только с ярманки,

Мы теперь-то со Макарьевской,

Не видали брата большего!

— Деверья мои, деверья!

Уж как два ясные сокола!

Как пошёл-то большой брат

Во зелёный сад гулять.

— Ты невестка, невестушка!

Уж и нет в саду нашего брата большего.

Ты невестка, невестушка!

Сноха, бела наша голубушка!

Да и что у тебя во саду за рудица?[71]

— Деверья мои, деверья!

Уж как два ясные сокола!

Белую рыбицу я чистила,

Во сад руду вылила.

— Ты невестка, невестушка!

Сноха, бола наша голубушка!

Покажи нам белую рыбицу.

— Деверья мои, деверья!

Уж как два ясные сокола!

Я от погреба ключи потеряла.

— Ты невестка, невестушка!

Сноха, бела наша голубушка!

Приведём мы слесаря,

Приберём ключ к погребу.

— Деверья мои, деверья!

Уж как два ясны мои сокола!

Вы берите саблю восторую,

Вы рубите мою голову:

Потеряла я вашего брата большего,

А своего друга любезного.

Из-под кустышка было ракитова,

Из-под камешка было серого,

Протекала-то-де речка быстрая,

Речка быстрая, вода холодная.

Во этой речке быстроей, в воде холодноей

Красна девушка она мылася,

Бедна белилася.

Она мылась, слезно плакала,

Красоты она своей дивилася:

— Красота ли ты моя, красоточка!

Ох, ты счастье ли мое, счастьице!

Талану-участи доля горькая!

На роду ли-то да мне написано,

На делу ли-то да мне досталося,

В жеребьи ли мне сповыпала:

Женихов ли про меня не было?

Сватовья ли и а мне не сватались?

Из бояр-то ли да сватались бояра,

Из купцов-то ли сватались на мне купцы,

Из крестьян-то ли сватались молодчики.

Как ныне отдал меня родной батюшко,

Просватала родна матушка

Как за вора да за разбойника,

За ночного да подорожника.

Со вечера да он коня седлал,

Со полуночи в разбой съезжал,

К утру-светичку домой въезжал.

Он кричит-зычит собачьим голосом:

— Ты ставай-ка-ся, жена немилая!

Немилая жена, постылая,

Добывай огня скорёхонько,

Затопляй-ко печь крутехонько,

Уж ты грей-ка-ся воду ключавую,

Уж ты мой-ко-ся платье кровавое,

Кровавое платье, разбойнинкое. —

Я ставала млада скоретпоиько,

Топила печку крутешенько,

Я нагрела воды ключавоей,

Я стирала платье кровавое.

Перву вымыла я, не раздернула,

Втору вымыла, да развернула,

Нашла эту рубашеньку, знакомую,

Знакомую рубашечку, приметную.

Закричала я громким голосом,

Закричала я, сама заплакала:

Ох ты гой еси, ладо немилое,

Немилый и постылый!

Ты почто убил моего брата любимого?

Своего шурина постылого? —

— Не я убил твоего брата любимого,

Своего шурина постылого;

Не я убил — убила темна ноченька,

Подстрелила калёна стрела.

Во славном во городе, в Киеве

Жила была молода вдова.

У вдовушки было девять сынков,

А дочка десятая.

Один брат с рук, другой на руки,

Третий брат в колыбель кладёт:

— Баю, баю, сестрица ластушка! —

Возлелеявши сестру, гулять пошли,

По Русии воровать пошли.

Без них меня матушка выдала

За море, за морянина.

Я год живу и другой живу,

На третий год сына родила.

Сына родила — стосковалася.

Морянина стала в гости звать:

— Морянин, морянин, пойдем в гости!

Уж ты к теще, а я к матери,

Ты к шурьям, а я к родным братьям!

День едем и другой едем,

На третий день остановилися,

Остановилися, огонь росклали,

Огонь росклали, кашу варили,

Кашу варили, дитя кормили.

Поналетели чёрны вороны, —

Понаехали злы разбойники,

Морянина они потеряли,

Морянченка в воду бросили,

Морянушку во полон взяли.

Все разбойнички спать легли,

Один разбойник не спит, не лежит,

Не спит, не лежит, богу молится,

Меня, морянушку, выспрашивает:

— Ты скажи, скажи, моя морянушка,

Ты чьего роду, чьего племени?

Ты купецкого иль княженецкого?

— Ни купецкого я, ни княженецкого:

Во славном во городе, в Киеве

Там жила-была молода вдова.

У вдовушки было девять сынков,

А я, дочка, — я десятая.

Один брат с рук — другой на руки,

А третий брат в колыбель кладет:

— Баю, баю, сестрица ластушка! —

Возлелеявши сестру, гулять пошли,

По Русии воровать пошли.

Без них меня матушка выдала,

Что за море за морянина.

Как возгóворит злой разбойничек:

— Вы встаньте, мои братцы родные!

Не морянипа мы потеряли,

Не морянченка в воду бросили,

Не морянушку во полон взяли:

Мы потеряли зятя милого,

Племянченка в воду бросили,

Сестрицу-ластушку во полон взяли!

Как возговорят злые разбойнички:

— Ты сестрица наша, голубушка!

Ты возьми у нас золоты ключи,

Отворяй ларцы, ларцы кованы,

Ты бери злато, сколько надобно!

Ах вы, братцы мои, ясны соколы!

Мне не надо вашего злата, серебра

И ни скатного, крупного жемчуга!

Приведите моего морянина,

Принесите моего морянченка!

Вы пустите нас к родной матушке!

Один был сын у отца-матери,

И тот на службу пошёл.

Он год служил, другой служил,

На третий год он домой пришёл.

Мать сына встретила середи поля,

Сестра встретила середь улицы,

Жена встретила середь горницы.

Мать сыну стала жаловаться:

— Ах сын мой, сын мой,

Сын любезный мой,

Жена твоя приказа не исполняла,

Коней всех твоих поморила,

Соколов твоих пораспустила,

Вино и мёд расшинкарила,

Дитя, твой сын, скончался.

Взял молодец саблю острую,

Срубил жене буйную голову

По самые плечи её белые.

Пошёл молодец во конюшенку —

Кони стоят, овёс едят,

Стал молодец, призадумался.

Пошёл молодец во сокольшо свою —

Соколы его подчищаются,

Стал молодец, призадумался.

Пошёл молодец в погреба свои —

Вино у него запечатано.

Стал молодец, призадумался.

Пошёл молодец в свою спаленку —

Дитя, сын его, в колыбели лежит.

— Бай, бай, мое дитятко,

Съела тебя родная бабушка,

А моя родная матушка!

— Романушко, наш батюшко,

Скажи, куда девал нашу матушку?

— Ушла ваша мать коров доить,

Телят поить.

— Мы, сестрица-голубушка,

Доходим-ко, досмотрим-ко.—

Пришли на двор —

Стоят коровы недоеные,

Стоят телята непоеные.

— Мы, сестрица-голубушка,

Заплакали, зарыдали.

Пришли домой:

— Романушко, наш батюшко,

Скажи, куда девал нашу матушку?

— Ушла ваша мать на речку платье мыть.

Сестрица-голубушка,

Доходим-ко, досмотрим-ко.—

Пришли к реке —

Лежит платье немытое.

— Мы, сестрица-голубушка,

Заплакали, зарыдали.

Пришли домой:

— Романушко, наш батюшко,

Куды девал пашу матушку?

Ушла ваша мать на погост — богу молитися.

Сестрица-голубушка,

Доходим-ко, досмотрим-ко.—

Пришли к церквé —

Стоит церква заложена.[72]

Мы, сестра-голубушка,

Заплакали, зарыдали.

Пришли домой:

— Романушко, наш батюшко!

Куда девал нашу матушку?

— Пошла ваша мать

Грибов искать.

— Сестрица-голубушка,

Доходим-ко, досмотрим-ко. —

Пришли в лесок —

Стоят грибы не ломаны.

Под кусточком ракитовым

Лежит наша мать убитая.

— Мы, сестрица-голубушка,

Заплакали-зарыдали.

Пришли домой:

— Романушко, наш батюшко,

Почто убил нашу матушку?

— Вы не плачьте-тко, малы детушки,

Я вам возьму-тко вам

Матку новую,

Наряжóную да набашóную.[73]

— Нам не надо-тко матка новая,

Наряжóна да пабашóная.

— Вы не плачьте-тко, малы детушки,

Ваша матушка в новой горнице

Бело моется и баско[74] рядится,

Баско рядится, да в Москву правится.

— Родной батюшко.

Да не обманывай.

Наша матушка

Да во сырой земле,

Да во жёлтом песке,

Крепко спит да в гробовой доске.

Сесть было мне, горюшице,

Бедною да горе-горькою,

Мне под красное окошечко,

Мне на лавочку дубовую,

Ко прибоинке[75] кленового,

К своему да сыну милому,

К сыну милому-любимому,

Мне в остатние, в последние!

Уж ты, мило мое дитятко,

Ты бессчастное родилося,

Бессчастное да бесталанное!

Куды спешишься да торопишься

Изо своего ты дому благодатного,

Изо светлой изо светлицы,

Из новый да новы горницы?

Без тебя, да мило дитятко,

Стемнеет светла светлица,

Опустеет дом-подворьицо!

Ты подешь, да мило дитятко,

Не в любимую да путь-дороженьку,

Не в любимую — во дальную,

Во дальную да во печальную,

Ты во службу-то во царскую,

Во царскую да государскую,

Во солдаты новобранные!..

Соколочок да милый брателко,

Ты куды да наряжаешься,

Ты куды да сподобляешься,

Во какую да путь-дороженьку?

Не в любую да подороженьку,

Ко судьям да немилостивым,

Как к сердцам да нежалостливым.

Как заведут, да сокол брателко,

Во присусьё[76] да великое,

Как поставят, да сокол брателко,

Тебя под мерушку казённую,

Станут брить, да сокол брателко,

Всё твои да всё русы кудри,—

Повалятся да русы кудри

Со буйные головушки,

Как у тебя, да сокол брателко,

Твои да всё русы кудри!

Как на кажной волосиночке

По горячей по слезиночке!

Не бушуйте-ко, вы, да вы, ветры буйные!

Не шумите-ко вы, да леса темные!

Ты не плачь, не плачь, душа красна девица! —

— Не сама-то я плачу, сами слезы катятся,

По неволюшке, по милом дружке.

Уж как взяли-то его, взяли во солдатушки

Во молоденькие его во некрутики.[77]

Снаряжу ли я, дружка, его хорошехонько,

Провожу ли я его, его далекохонько,

Я до города его, города Владимира,

Я до матушки его только каменной Москвы!..

Середи-то ли Москвы да мы становилися,

Со милым-то ли дружком да мы с ним прощалися;

Господа-то ли купцы на нас дивовалися:

— Уж и кто ж это с кем, да кто с кем прощается,—

Или муж-то с женой, или это брат с сестрой.

Или молодец с душой красной девицей?

Уж вы, ветры мои, ветерочки!

Вы не дуйте, ветры, на лесочки,

Не шатайте, ветры, в бору сосну!

И так сосенке стоять тошно:

Не водою сосенку подмывает. —

Горностайка к сосёнке подбегает,

Злы кореньица подъедает.

Посередь-то сосенки пчелы вьются,

Пчёлы вьются, пчедумши не привьются.

Как у Ванюшки кудри вьются, не завьются.

Как у любушки слезы льются, льются, не уймутся.

— Ты скажи-ка, любушка, о чём плачешь?

— Уж и есть у меня печаяь-горе:

Отдают дружка во солдаты!

За славною рекою за Москвою,

За высокими горами Воробьевыми,

Пролегала тут широкая дорожка,

Широким-то она дороженька не широка,

А пробоем-то она дороженька не пробойна,

Уж по той ли по дорожке по широкой

Ещё шли-прошли солдаты новобраны,

Идучи они солдаты сами плачут,

Во слезах они дороженьки не видят,

В возрыданьице словечушка не молвят:

— Что гораздо мы пред богом согрешили.

Государя мы царя распрогневили,

Уж как отдал нас нерусскому началу —

Что нерусскому начальнику-немчину,

Он бьёт, губит солдатушек напрасно.

Сторона ль ты, моя сторонушка,

Сторона моя, незнакомая,

Что не сам я на тебя зашёл,

Что не добрый меня конь завёз,

Ни буйны ветры завеяли,

Ни быстрые реки залелеяли.

Занесла меня, доброго молодца,

Что неволюшка солдатская,

Грозна служба государева,

На чужой дальней сторонушке

Ни отца нету, ни матушки,

Ни брата, ни родной сестры,

Ни младой жены, ни малых детушек,

Как на чужой дальней сторонушке,

Что ложился я, добрый молодец,

На голых досках без постелюшки,

Умывался я, добрый молодец,

Что своими горючий слезьми,

Утирался я, добрый молодец,

Я своею полой правою.

Что победные головушки солдатские,

Они на бой и на приступ люди первые,

А к жалованью люди последние.

Как со вечера солдатам поход сказан был,

Со полуночи солдаты ружья чистили,

Ко белу свету солдаты на приступ пошли.

Что не грозная туча подымалася,

Что не черные облака сходилися,

Что подымался выше облак чёрный дым,

Загремела тут стрельба оружейная.

Что не камешки с крутых гор покатилися,

Покатились с плеч головушки солдатские.

Что не алое сукно в поле заалелось,

Заалелася тут кровь солдатская,

Что не белые лебёдушки воскликнули,

Так воскликнут молоды жёны солдатские.

И буди проклята на сём да на белом свете —

Уж как это зло великое несчастьице,

Всё злодийиое проклято бесталаньице —

Уж как эта грозна служба государева!

И трудна-тяжела ведь служба государева:

И день и ночь служить солдатушкам бессчастныим;

И пот спокою-то ведь тёмной этой ноченькой…

Дробить наб,[78] да как начальству-то является:

Штоб мундиры сукон-сырыих наглажены,

Как оружыще всё было бы начищено,

И сабли вострые все были бы насветлены,

И плотно-нáплотно ведь были б подпоясаны.