Русский город Севастополь

Белый город

– Стой! – крикнул проводник татарин.

Старика наняли в Бахчисарае, чтобы не сбиться с пути. Тощий, сутулый, в старом выцветшем халате. Когда-то зелёная феска выгорела на солнце до серо-жёлтой.

Денщик, сидевший на месте кучера, натянул вожжи. Пролётка встала.

– Привал! – объявил он. Спрыгнул на землю размять ноги. Достал мешок с овсом, намереваясь покормить лошадей.

– В чем дело? – спросил Тотлебен, приоткрыв дверцу.

– А, вон, ваше высокоблагородие, – указал денщик кивком на дорогу. – С час проторчим.

Чуть ниже четвёрка волов медленно тащила огромную телегу в которой лежал чёрный ствол большого корабельного орудия. Перед этой телегой ещё несколько таких же упряжек с орудиями. Они запрудили всю дорогу. По обочине не объехать: с одной стороны скала, с другой овраг. Столпилось множество повозок. Телеги, груженные мешками, сеном, дровами, пролётки, все больше с офицерами. В сторонке лежали штук пять верблюдов. Погонщик снял с них поклажу, чтобы дать животным передохнуть.

– А город далеко? – спросил Павел у проводника.

– Нет, – ответил тот, подтягивая засаленные шаровары. – На бугорок взберитесь – увидите.

– Пойдёмте, Павел Аркадьевич, взглянем на Севастополь, – предложил Тотлебен, с кряхтением вылезая из пролётки.

– А я, пожалуй, подремлю, – сонным голосом отозвался поручик Жернов. – Высплюсь, пока не трясёт.

– Какой красивый город! – воскликнул Павел.

С холма открылся вид на бухту. На изумрудной глади величественно стояли линейные корабли с убранными парусами. Пыхтели пароходики. Море под ясным куполом неба казалось вылитое из стекла. Где-то в дымке призрачно обрисовывались далёкий скалистый утёсы с башней маяка. Сам город раскинулся на гористом берегу. Местность вся изрезана балками и оврагами. Обыкновенных улиц, похожих на улицы в равнинных городах, таких, как в Москве или Петербурге, немного: пять – шесть. Остальное – холмы и косогоры, покрытые домиками, как пеньки опятами. Между ними идут кривые переулки без мостовых и тротуаров. Были даже очень крутые косогоры. Домики стоят один над другим, а улочки сбегали вниз, словно промытые дождевыми потоками. Где-то улица прерывалась широкой площадкой, даже деревца какие-то на ней росли, а где-то стремительно спускалась узким коридорчиком между каменных заборов. Среди мелких домиков, разбросанных по горам, выделялись своим величием верфи, казармы и батареи. К бухте вели ровные широкие бульвары с белокаменными красивыми домами. Аллеи утопали в зелени.

– Как же здесь здорово! – восторгался Павел. – А море какое чистое! И небо, словно умытое.

– Что ж вы хотели, Павел Аркадьевич? – снисходительно усмехнулся Тотлебен. – Крым – это вам не хмурое балтийское побережье. Не Италия, конечно…..

– Да, ну её, эту Италию! Боже, как же здесь здорово! – все никак не мог успокоиться Павел. – Что там за форты у входа в Бухту?

– Вот эти форты вам надо будет хорошенько изучить и промерить, – серьёзно сказал Тотлебен. – В виде подковы – Константиновская батарея, глубже в бухту – Михайловская. Константиновскую заложил ещё при адмирале Ушакове. Франц Павлович де Воллан. Знаете такого фортификатора?

– Конечно! Мы изучали его план обходного канала Онежского и Ладожского озера. Но не знал, что он ещё и Севастополь строил.

– Франц Павлович Одессу проектировал, здесь – только форты. Константиновскую батарею размечал. Потом Карл Иванович Брюно казематы возвёл.

– Карл Иванович у нас в инженерном училище читал лекции, – с гордостью вспомнил Павел.

– Так вот, ваш учитель и вторую батарею строил. Названа она в честь сына царя, Михаила. Отличное казематированное сооружение.

– Разрешите сделать замечание? Есть один недостаток в расположении Константиновской батареи.

– Вот, так, так! – удивлённо вскинул брови Тотлебен. – Докладывайте, прапорщик Кречен.

– Константиновская батарея уязвима с тыла. Ей необходимо прикрытие.

– И как же вы намеренны её брать? – заинтересовался Тотлебен. – Поведайте ваш план.

– Под прикрытием корабельной артиллерией я бы за батареей высадил десант с лёгкими полевыми пушками и овладел штурмом с тыльной части.

Тотлебен повнимательней вгляделся в узкую полоску берега, соединяющую батарею с материком.

– Согласен, – вынужден был признать он. – Вас хорошо подготовили, прапорщик Кречен. Ага, вижу, Северную сторону начали укреплять, да так и бросили. Видите, форт в виде звезды? По моему мнению: неудачно расположен. Я бы дальше от берега поставил.

– А на той стороне бухты, что за здание стоит выше всех?

– Морская библиотека. Говорят, офицеры вскладчину покупают книги. Из разных стран привозят. Севастополь – горд морской. Кто тут только не бывает. Так что, можете встретить на полках в библиотеке весьма редкие экземпляры.

– Книги – моя страсть! – обрадовался Павел.

– Да, город красивый, – произнёс мечтательно Тотлебен. – Белый, чистый. Но, посмотрите, Кречен, улиц прямых и широких, как в Петербурге, и десятка не наберётся.

– Но взгляните за Константиновскую батарею. В балке много красивых домиков, – возразил Павел. – Все в садах так и тонут.

– Однако, вы глазастый, Кречен. То – дачи знатных горожан. Вы, лучше обратите внимание на ту горку, что возвышается над Корабельной стороной. Видите, на ней башенка построена. Эта горка – важная стратегическая высота. Поставь на ней батарею – и весь город простреливается. Мало того, вся гавань под огнём. Запомните: Малахов курган.

Большая белая чайка с криком пронеслась над их головами. Павел сорвал фуражку и закричал ей:

– Привет, белая птица! Меня зовут Павел!

Проводник татарин поглядел на него с ухмылкой, покачал недовольно головой и на татарском произнёс:

– Глупый мальчик разговаривает с глупой птицей.

– А знаете, молодой человек, какое поверие ходит у местных моряков? Чайки – это души погибших матросов, – сказал Тотлебен, снял фуражку и вытер пот со лба.

– Вот это – да! Красивая легенда. А откуда она родилась? – заинтересовался Павел.

– А представьте себе, попал корабль в шторм. Все снасти переломало. В бортах течь. Команда умирает от жажды. Берега нигде не видать. Все готовятся к смерти, молятся о спасении души…. И вдруг – чайка.

– Не совсем понял, – помотал головой Павел.

– Ну, как же? Чайка! Птицы не улетают далеко от берега. Чайка – это символ надежды. Коль она появилась, значит рядом земля. Это вестник, посланный Богом.

– Ах, вот оно что! – кивнул Павел и на татарском окликнул проводника: – Понял, отец? А ты говоришь – глупая птица.

Татарин с изумлением открыл рот, пробормотал что-то невнятное.

– Вы, Кречен, откуда научились так лихо говорить на татарском? – удивился Тотлебен.

– Дед мой служил на Кавказе ещё с Ермоловым, – объяснил Павел.

– Да, да, что-то такое ваш отец рассказывал.

– Влюбился без памяти в местную княжну. Всеми правдами и неправдами вымолил родителей отдать её в жены. Занял у генерала Ермолова денег на выкуп. Генерал Ермолов, вы же знаете, сам жён покупал в горах.

– Да, что-то слышал, – кивнул Тотлебен.

– Эй, старик, как у вас называется временная жена? – спросил Павел.

– Мута, – недовольно ответил татарин. – Но подобный разврат дозволен только у собак – шиитов. Нам, настоящим правоверным, Аллах запрещает дочерей продавать гяурам.

– Так, вот, – продолжал Павел. – Бабушка моя из карачаевского княжеского рода.

– Княжеского! – удивился Тотлебен.

– Вроде того, – усмехнулся Павел. – Аул у них, да отара овец – вот и всё княжеское достоинство. Но бабушка у меня – золотая. Добрая, ласковая. Уже совсем старушка, но я её безумно люблю. А был у неё младший брат Аслан. Он у себя в горах поссорился с черкесами, да какого-то важного хана зарезал. От кровной мести бежал в Россию. Вот, он нас с братьями с самых пелёнок и воспитывал. Гувернёры – гувернёрами, а дед Аслан как нянька за нами ходил. А так, как он по-русски ничего не понимал, приходилось с ним на карачаевском разговаривать. Однажды я холеру подхватил. Доктора только руками разводили: все, помрёт дитя. Но дед Аслан прогнал докторов и сам меня выходил. Ужас, чем он меня поил. Заставлял пить горячие отвары из каких-то противных трав, да ещё соль замешивал так, что в рот невозможно взять, не то что пить…. Однако, я выздоровел.

– Шаман он у тебя – не иначе, – усмехнулся Тотлебен.

– Ваше высокоблагородие! – окликнул денщик подполковника. – Можно ехать.

Затор на дороге разошёлся. Телеги потянулись вниз, к городу. Погонщики поднимали верблюдов. Офицеры залазили в свои пролётки.

***

Коляска въехала в Севастополь.

– Надо же, какой белый город! – все восхищался Павел. – А цветов сколько! Смотрите, Жернов, вон, в том палисаднике какие огромные розы. А пахнут, наверное, как!

– Да, да, – снисходительно усмехался поручик.

– Неужели тут всегда так красиво?

– Вы влюбились в Севастополь с первого взгляда? – уже смеялся Жерновов.

– Нет, но Петербург я тоже люблю. Но этот город, как будто сделан из зефира. Прямо – зефирный торт.

– Вы не туда смотрите. Взгляните, какие барышни, не хуже ваших роз. Вот, как освоимся здесь, как закрутим романчик! У вас, Кречен, есть дама сердца?

– Есть, – уверенно ответил Павел, вспомнив о Юленьке – милом лягушонке. Он же обещал ей хранить верность, вернее хотел пообещать, но как-то не решился.

– Вот, беда! А я – свободен! – радостно воскликнул Жернов.

Большая Севастопольская бухта врезалась в материк на шесть вёрст. Ширина бухты не менее трёхсот, а где и пятисот сажень. Что Северный берег, что Южный были скалистыми, постепенно понижающимися к морю. Северный берег прорезали небольшие бухточки, переходившие в балки. Южный берег делили три бухты: Килен-балочная, Южная и Артиллерийская. Бухты глубокие и просторные. Южная, самая большая, тянулась на две версты и имела до двухсот сажень шириной. В ней размещался черноморский флот. В Артиллерийской бухте находились торговые суда. От Артиллерийской бухты, к востоку берег постепенно понижался до Херсонесского мыса. За городом на восточном побережье имелось ещё несколько удобных бухт: Карантинная, Казачья, Песочная, Камышовая и Стрелецкая.

Сам город располагался на обоих берегах Большой бухты. Он так и делился на Южную сторону и Северную. А Южную часть города ещё делила Южная бухта на Городскую сторону к западу и на Корабельную к востоку. Добраться с Городской стороны на Корабельную можно было по окольной дороге, шедшей через место, называемое Пересыпью у окончания Южной бухты. Основная часть города раскинулась на плоской горе. Гора так и называлась – Городской. С восточной стороны гора круто спускалась к Южной бухте, а с западной стороны – к Городскому оврагу. На одном из отлогих склонов ютилась Артиллерийская слобода. Небольшие домики с садиками и огородиками. Здесь проживали отставные матросы.

Через центр города пролегли две главные улицы: Екатерининская и Морская. С юга улицы выходили на Театральную площадь, а с севера упирались в Николаевскую площадь. Мощение камнем в Севастополе особо не применялось, посему улицы были укатаны щебнем. Екатерининская и Морская, как центральные, выглядели ухоженными, застроенными красивыми домами с портиками и колоннами. Остальные же улочки были узкими, извилистыми.

На Корабельной стороне находился порт, а рядом матросские слободки. Корабельная слободка лежала между доками и Ушаковой балкой. У подножья Малахова кургана была Малахова слободка. На северных скатах меж Доковой и Лабораторной балках рассыпались Татарская слободка и Бомбардирская.

На высоте меж Городским оврагом и бухтой был разбит большой бульвар. В центре города находился ещё один бульвар поменьше, где стоял памятник Казарскому, героическому капитану брига «Меркурий». В Ушаковой балке располагался городской сад, обнесённый каменной стеной.

***

Главнокомандующий, князь Меньшиков, временно разместил свой штаб в «Екатерининском дворце» у набережной, недалеко от Графской пристани. Снаружи сей дворец выглядел скромно: одноэтажный, с покатой черепичной крышей, простые прямоугольные окна. Зато внутри стены были украшены резными ореховыми панелями. Малиновые шёлковые портьеры на окнах. Полы устланы персидскими коврами. Кругом стояла резная мебель с позолотой в стиле позднего ампира: ножки в виде львиных лап, грифоны, сирены.

Дежурный офицер проводил подполковника Тотлебена к кабинету с тяжёлыми дубовыми дверьми, украшенными золочёной резьбой.

За небольшим письменный столом сидел адъютант и работал с корреспонденцией. Увидев Тотлебена, он встал и вышел навстречу.

– Инженер-подполковник Тотлебен, – представился Эдуард Иванович. – У меня письмо к князю Меньшикову от главнокомандующего Дунайской армией.

– Князь принимает доклады от полковых командиров, – сообщил адъютант. – Я доложу о вашем прибытии.

Он скрылся за дверью. С той стороны доносилась монотонная речь. Речь прервалась. Через несколько секунд прозвучало властно: «Пусть войдёт!» Адъютант распахнул дверь и пригласил Тотлебена.

Просторное помещение выглядело, как обыкновенный штабной кабинет: по одной стене три больших окна с тяжёлыми шторами; другая с портретами и картинами. Портрет царя, выделявшийся большим размером и более богатой золочёной рамой, висел над высоким мягким креслом. Массивный канцелярский стол посреди кабинета. На столе масляная лампа под зелёным абажуром, набор для письма и пресс-папье в виде бронзового всадника-черкеса. Неприметный шкафчики с книгами, стоял в углу, как провинившийся гимназист. На дальней стене приколота карта с очертаниями берегов Крыма.

Светлейший князь Меньшиков в адмиральском мундире с тяжёлыми золотыми эполетами стоял у окна, освещаемый яркими лучами солнца. Поджарый, высокий старец, которому перевалило за шестьдесят пять, выглядел молодцевато. Аккуратно стриженная седая голова, такие же седые усы. Глаза пронзительные, глубоко посаженные. На высоком лбу едва наметились морщины. В руке он держал нераспечатанный пакет с письмом от князя Горчакова. Напротив выстроились человек десять генералов и полковников. У каждого в руках портфель с бумагами.

– Рад видеть вас, подполковник Тотлебен, – сказал командующий. – Вы с чем пожаловали?

– В письме генерал Горчаков все изложил, ваша светлость.

– Ах, в письме? – растерянно взглянул на конверт Меньшиков. – Я обязательно прочту. Можете вкратце рассказать сами, чтобы понятней было?

– Прибыл производить инженерные работы по укреплению обороноспособности города, – отрапортовал уверенно Тотлебен.

– А чего его укреплять? – пожал плечами Меньшиков, оглядел офицеров, как бы спрашивая: вы что-нибудь поняли? – Без того береговые батареи устроены. Ничего не понимаю. Зачем вас заставили проделать столь долгий путь?

– Но я въезжал в город и не увидел никаких укреплений с сухого пути, – неуверенно возразил Тотлебен.

– С суши? – переспросил Меньшиков и усмехнулся. – Эдуард Иванович, дорогой, но от кого нам оборонять город с суши? Разве от разбойников-татар? Так они боятся сюда сунуться. За милю Севастополь обходят. Да и разбойники из них – так себе. Казаки их давно разогнали. Так, к чему нам стены?

– Позвольте, но мне сказали, что со стороны французов готовится десантная операция…, – совсем растерялся Тотлебен.

– Эдуард Иванович, голубчик, ну что вы в само деле? – дружески приобнял его Меньшиков. – Вам сказали…. Кто сказал? Слышали от кого-то…. Бабки на рынке одна другой шепнула…. – Послышались смешки. – Знаете, что, отдохните у нас. Конец лета…. Погода чудесная…. Море тёплое. Погрейте косточки. А охота здесь какая азартная! Зайчики, рябчики, перепёлочки…. Вы только что с передовой? Я понимаю вас и очень ценю…

– Но как же так? – растерянно пыхтел Тотлебен. – У меня строгое предписание по укреплению Севастополя….

– Как-то, так! – развёл руками Меньшиков. – Месяцок-другой побултыхайтесь, и обратно, в Дунайскую армию. – И обратился к офицерам: – Господа, спасибо всем! Все свободны!

Тотлебен вышел из кабинета сам не свой. К нему подлетел Павел.

– Эдуард Иванович, что с вами? – спросил он испуганно.

– Ничего понять не могу, – пожал плечами Тотлебен.

Меньшиков показался в дверях, заметил Павла:

– Кто это там такой? – хитро улыбнулся. – Кречен – младший? Павлушка? Тебя каким ветром, крестник? Поди сюда, чертёнок!

Павел строевым шагом подошёл к командующему.

– Инженер-прапорщик Кречен, прибыл для прохождения службы!

– Заходи, пострел, поболтаем. Ух, вымахал!

Меньшиков уволок его в кабинет.

Тотлебен медленно спустился по лестнице во двор. Навстречу ему шёл высокий худощавый морской офицер в чёрном адмиральском мундире. Вдруг он остановился, внимательно осмотрел Тотлебена.

– Подполковник. Эдуард Иванович, если не ошибаюсь? – спросил он.

Тотлебен посмотрел в скуластое строгое лицо с черными пронзительными глазами.

– Так точно. С кем имею честь?

– Адмирал Корнилов, – ответил офицер. – Очень рад, что вы прибыли. Вы уже устроились? Вас к гарнизону приписали или к какому-нибудь полку?

– Мне сказали, чтобы я отправлялся обратно.

– Как? – не понял адмирал Корнилов. – Куда, обратно?

– Простите, но командующий сказал, что в моих услугах не нуждается.

– Ерунда какая-то. Погодите. Никуда не уходите. Я сейчас переговорю со светлейшим.

Корнилов влетел в кабинет Меньшикова без доклада.

– А, Владимир Алексеевич! – поприветствовал его князь. – Представляете, крестника ко мне прислали на службу. – Он похлопал по плечу Павла. – С отличием окончил инженерные курсы. Маленький был, такой чертёнок! Никогда не сидел на месте. Вечно шкодничал. А теперь, глядите–ка – орёл! В штаб ко мне пойдёшь? – спросил он у Кречена.

– Я бы хотел по фортификации, – не смело пожал плечами Павел.

– Ну, ладно, там разберёмся. Ступай. Передай от меня приказ квартирмейстеру, чтобы подобрал тебе квартирку приличную.

– Ваша светлость! – строго произнёс Корнилов, когда Павел вышел. – Я встретил инженера Тотлебена.

– Да, он здесь, – кивнул князь.

– Он один из лучших специалистов по фортификации.

– Ещё бы! Служил под началом самого Карла Андреевича Шильдера.

– Но он сказал, что вы его не приняли…

– Панаев! – крикнул Меншиков. В дверях появился дежурный адъютант. – Разыщите подполковника Тотлебена и пригласите ко мне.

Вскоре появился инженер-подполковник. Рассеянно посмотрел на князя и на адмирала.

– Вызывали, ваша светлость?

– Слушайте меня внимательно, – серьёзно начал Меншиков, плотно прикрыв дверь. – Скулы его напряглись. – Адмирал Корнилов расскажет вам всё и покажет. Вы должны осмотреть имеющиеся укрепления и подготовить план обороны с суши. Но учтите: ни одна живая душа не должна знать, чем вы тут занимаетесь. С утра до обеда работайте. После обеда занимайтесь отдыхом. Гуляйте с барышнями по бульвару, веселитесь в офицерском собрании. На охоту сходите, в самом деле…. Для всех – вы приехали залечить раны или контузию – придумайте что-нибудь.

– Позвольте, почему такая строгость? – осмелился спросить адмирал Корнилов.

Меньшаков пронзил его стальным взглядом.

– Уважаемый Владимир Алексеевич, трудясь на дипломатической ниве, я приобрёл кучу дурных, но весьма полезных привычек. Одна из них – никому не доверять. Уж простите, господа. И ещё, Владимир Алексеевич, отныне все арсеналы, батареи, склады взять под усиленную охрану. Адмиралу Станюковичу, который нынче исполняет должность губернатора, отдайте устный приказ: всех англичан, французов, турок и иных подозрительных лиц – вон из города. Я хочу, чтобы этим занималось морское ведомство, а не полиция. Полиция – пусть пьяниц ловит.

– Будет исполнено, – ответил Корнилов

– Что у нас с механиками на пароходах? – спросил Меньшиков.

– Всех иностранных механиков списали на берег, – доложил Корнилов. – Из Петербурга и Николаева прислали новых.

– Отлично! Мне нужен один из них, самый толковый, который хорошо разбирается в английских новых пароходах.

– Найдём!

– Ещё раз, Эдуард Иванович, – обратился главнокомандующий к Тотлебену. – Вы приехали сюда отдыхать. Вы, кстати, один приехали?

– Со мной двое помощников: поручик Жернов и прапорщик Кречен.

– Отлично! Они тоже здесь отдыхают! Пусть меньше болтают и больше веселятся. Жду от вас подробный план оборонительной линии. Все, господа!

***

После воскресной обедни офицеры, свободные от службы, надевали парадные мундиры и спешили в Благородное собрание. Главнокомандующий распорядился устроить бал в честь адмирала Нахимова, которому исполнялось пятьдесят два. В танцевальном зале сиял начищенный паркет. Гремел оркестр. Кружились пары.

– Так мало дам нынче, – посетовал князь Меньшиков, наблюдая за танцующими.

– Многие офицеры решили отправить свои семьи подальше, – осторожно заметил генерал от кавалерии Владимир Меньшиков, сын главнокомандующего. Он был чуть выше отца, с гордой гусарской выправкой, черноглазый, плотный. Красавец, но с давно угасшей молодостью. Скоро ему должно исполниться сорок.

– Решили, так решили, – с безразличием сказал на это князь.

Главнокомандующий приветствовал офицеров чуть заметным изящным кивком. Змеиная холодная улыбка играла на губах.

– Кто поднял панику? – спросил он у сына.

– Но, Александр Сергеевич, всем и без того очевидно. Вражеские корабли постоянно появляются на горизонте. Потом, срочный сбор резервистов….

– Ладно, после разберёмся, не на балу, – прервал сына Меньшиков.

К нему подошёл мрачный седой генерал Пестель, губернатор Таврической губернии. За генералом, как цыплята за наседкой спешили несколько упитанных господ в дорогих гражданских платьях, по виду, из зажиточных помещиков.

– Здравствуйте, Владимир Иванович, – поприветствовал Пестеля Меньшиков. – Хотели о чем-то меня спросить?

– Видите ли, ваша светлость, тут со мной уважаемые господа, которые занимаются большими делами в Крыму, – многозначительно сообщил ему Пестель. – Имеют земли, корабли, ведут торг, строительством ведают….

– Что ж, очень рад вас видеть, – слегка поклонился Меньшиков. – Я могу чем-то помочь?

– У нас к вам вопрос весьма щепетильный, – Пестель замялся.

– Ну, так задавайте, – снисходительно поторопил его Меньшиков.

– Что грозит всем этим господам?

– Не понимаю вас, Владимир Иванович. Что вам может грозить? – Князь оглядел притихших уважаемых господ, преданно смотревших ему в глаза.

– Ходят слухи, будто в Варне готовится военный десант, – выдавил из себя Пестель.

– Ах, слухи, – махнул рукой Меньшиков. – Вам-то, Владимир Иванович, не пристало слухам верить. Вы – государственный человек, – пристыдил его Меньшиков.

– И все же, хотелось бы услышать от вас, что на самом деле происходит, – не отставал Пестель. – Как Таврический губернатор, я обязан знать положение дел.

– Спешу успокоить уважаемых наших промышленников и землевладельцев. – Меньшиков надел дежурную любезную улыбку дипломата. – Ничего страшного ждать не стоит в ближайшие дни. Ну, посудите сами: предположим, есть кавалерийский полк, эдак, в тысячу сабель. На один корабль мы грузим солдат, на второй лошадей, на третий припасы…. Вот вам три корабля только для одного полка. Для пехотного полка понадобится транспорта нисколько не меньше. А ещё артиллерия. А госпитальная часть? А военные корабли сопровождения? И того: для переброски двадцатитысячного десанта понадобится не менее семидесяти кораблей.

– Так много? – удивился Пестель, глупо хлопая глазами.

– Сами спросите у адмирала Корнилова. А лучше у Нахимова. Пётр Степанович недавно перевозил тринадцатую дивизию на Кавказ. Он вам расскажет, какое это непростое дело. Вроде тут, рядом: здесь посадил, там выгрузил, а мороки столько…. Да вы, наверняка, сами слышали: во французском лагере под Варной разгулялась холера. Что же думаете, французы сюда больных солдат повезут? А ещё недавно в самом порту Варны случился сильный пожар. Амуниция сгорела. Куда же пошлют десант голый да босой? Ну, и сами посудите, скоро начнутся осенние шторма. В общем, господа, – спросите у Корнилова. Он вам все разъяснит.

Кучка уважаемых господ поспешила к адмиралу Корнилову. Но Меньшиков попридержал за локоть генерала Пестеля.

– Позвольте, Владимир Иванович, вас на пару слов.

Он провёл Пестеля в отдельный кабинет. Сына поставил на страже у дверей: велел никого не пускать. Как только губернатор Таврии и главнокомандующий оказались вдвоём, Меньшиков преобразился. Напускная любезность исчезла с его лица.

– Что вы себе позволяете? – негромко, каменным голосом спросил он. – Что вы тут за диспут устраиваете? Какой вам десант мерещится?

– Но позвольте, Александр Сергеевич, – испуганно произнёс Пестель, – Слухи разные ходят….

– Ваше дело: не поддерживать панические слухи, а успокаивать дураков! Вы – губернатор! Какого черта таскаете с собой эту свору разжиревших недоумков?

– Но как же я их успокою, если толком ничего не знаю….

– Теперь знаете, – резко оборвал его Меньшиков, протягивая серый толстый конверт. – Здесь предписание для вас. В случае угрозы десанта, из Симферополя необходимо вывести все государственные архивы присутственных мест, а так же – казну и предметы, представляющие художественную ценность. Вам все понятно?

– Так точно!

– Ну, вот и хорошо! – Вдруг вновь преобразился Меньшиков в мягкого и дружелюбного. – Прошу простить меня за грубость. Мне самому нелегко приходится. И прекратите доверять слухам. Вам понятно? Мне, и только мне вы должны верить. И никто, слышите меня, никто не должен поднимать панику!

– Простите, ваша светлость, но вы так и не ответили: будет десант или….?

– Один глупый пастушок часто кричал: «Волки! Волки!» Помните эту сказочку?

Меньшиков мягко взял под локоть Пестеля и вывел из кабинета. Тот ждал ответа на свой вопрос, но так его и не получил.

***

Павел в новеньком парадном мундире гордо вышагивал вслед за подполковником Тотлебеным. Завидев Эдуарда Ивановича, офицеры тут же подходили к нему, приветствовали его. Многих он знал по предыдущей службе. Интересовались, как там на Дунае? Почему отступили от Силистрии? Тяжело ли ранен генерал Шильдер?

Павел крутил головой в разные стороны, кого-то выискивая.

– Вы что-то потеряли? – поинтересовался у него Жернов.

– Не потерял, но хочу найти, – ответил Павел.

– Неужели барышню какую заприметили?

– Павел? – окликнули его сзади.

Он обернулся и увидел Александра.

– Пашка, ты откуда? Не верю глазам своим. Да как ты здесь оказался?

– Направлен в Севастополь, – радостно ответил Павел. – Ты не рад?

– Рад, конечно! – неуверенно произнёс Александр. – Как-то неожиданно. Хоть, написал бы?

Братья крепко обнялись.

– Хорошо устроился с квартирой? Где обедаешь? – заботливо спрашивал Александр.

– Саша, прошу тебя, – смутился Павел. – Не надо опекать меня. Я уже не маленький мальчик.

– Хорошо, не буду, – пообещал Александр, но тут же передумал: – Нет, буду. Слушай внимательно: вина не пить! В карты не играть! Глупостями разными не заниматься!

– Слушаюсь, ваше величество, – поникшим голосом ответил Павел. – С барышнями, хоть, можно знакомиться?

– Барышни здесь разные бывают. В салоны – ни ногой!

– Мне нравится вон та, в розовом платье. Смотри, как она легко танцует. Позволишь пригласить её на вальс?

– Можешь, – согласился Александр. – Это дочь капитана Давыденко. Девица – ещё та вертихвостка. Всем молодым офицерам голову вскружила. И ты туда же.

– Но я же молодой, и офицер, – поддразнил Павел брата.

– Постой, а как же твоя Лили?

– Я же не могу Юленьку позвать сюда потанцевать? – удивился Павел.

– Матушке напиши, где ты сейчас. Нет, лучше я сам напишу.

– Саша! – умолял Павел.

– И не спорь. Я – старший брат.