Русский город Севастополь

Тревожное ожидание

Прохладный ветер в море поднял небольшую волну. Хоть середина июля, но крымская погода иногда позволяет вольности. Корнилов с Меньшиковым поднялись на крышу библиотеки, где была устроена площадка для наблюдения. Отсюда хорошо просматривались окрестности города, гавань и море. Оба приложились к подзорным трубам.

– Красиво идут! – произнёс саркастически Меньшиков, наблюдая цепочку кораблей, подходящих попутным ветром к Севастополю.

– Тридцать вымпелов, – тут же сосчитал Корнилов. – Половина из них – с машинами.

Вскоре уже невооружённым глазом можно было различить шлейф дыма и верхушки мачт.

– Как думаете, это разведка? – спросил Меньшиков. – Не такая уж великая сила – тридцать кораблей.

– Наверняка, – согласился Корнилов. – И ветер, как назло, с моря. Не сможем вывести флот. Если только пароходами на буксире.

– Они только этого и ждут. А вдруг где-нибудь за горизонтом ещё прячется с десяток кораблей. Заманят вас подальше, подойдут под ветром и атакуют большими силами. Нет. Ждём. Посмотрим, у кого нервы крепче.

Один из кораблей, расправив все паруса, неистово дымя трубами, направился прямо к бухте. Меньшиков отдал приказ ни в коем случае не открывать огонь с береговых батарей.

– «Агамемнон», – определил Корнилов. – Девяносто орудий. Держит флаг адмирала Лайонса. Старик Лайонс желает пощупать нашу оборону? Смело идёт.

– Пусть подходит, – спокойно ответил Меньшиков.

Корабль сбавил паруса, подошёл к бухте почти вплотную, но все же, на достаточно безопасном расстоянии от батарей, развернулся и направился вдоль береговой линии. Опять развернулся и вновь проплыл мимо батарей.

– Не очень-то справляются с парусами, – заметил Корнилов. – Команда плохо подготовлена.

– Это, Владимир Алексеевич, они вас заманивают, мол, неумелые мы, нападайте скорее. Вон, смотрите, как сейчас лихо паруса убрали. Поворот. Против ветра пошли. А вы говорите – плохо обучены.

И действительно, не дождавшись атаки из бухты, на «Агамемноне» быстро ослабил почти все паруса, и корабль ушёл обратно в море машинным ходом.

– Владимир Алексеевич, издайте по флоту приказ о повышении бдительности, – попросил Меньшиков. – Экипажи перевести на корабли. Офицерам сходить на берег только по особой надобности. Пароходы держать под парами круглосуточно. Из гавани можно выходить только пароходам и только по особому разрешению.

– Непременно, будет исполнено, – пообещал Корнилов. Тут же заметил: – Но противник может высадить разведчиков где угодно.

– Об этом не беспокойтесь. Я уже дал нужные распоряжения. Побережье патрулируют казачьи разъезды с конной артиллерией.

Над горизонтом всплыли чуть заметные пятна дыма, а вскоре показалось ещё несколько кораблей.

– Как я и предполагал: засаду готовили, – усмехнулся Меньшиков. – Ну что, решатся наши друзья на какие-либо действия или так и будут поодаль небо коптить? – размышлял главнокомандующий, вглядываясь в ровный строй линейных кораблей у горизонта. – Июль уже. Что же вы медлите, господа союзнички? – Обратился к Корнилову: – Как думаете, Владимир Алексеевич, почему они тянут? Уже третья разведка. Вроде, весь берег прощупали, все глубины промерили…. Что им ещё надо?

– Кажется мне, это последний мирный визит. В сентябре, обычно, наступает мягкая, тихая погода, но недели через две начинаются шторма. Ага! Вижу вымпелы адмирала Дандаса, а вон и вымпел адмирала Брюа. Серьёзная компания на этот раз пожаловала.

Два лёгких парохода-фрегата отделились от колонны и направились в сторону Севастополя.

– Вы правы, Владимир Алексеевич, – согласился Меньшиков. – Смотрите-ка: на мостике второго самовара кучка офицеров с подзорными трубами.

– Фрегат «Фьюри», – подсказал Корнилов. – Идёт прямым курсом на нас. Эх, Александр Сергеевич! – в сердцах воскликнул адмирал. – Опять будем терпеть их наглость? Обидно!

– Нет. На этот раз нельзя подпускать их близко. Они не должны заметить скрытых береговых батарей. Пошлите вестового с приказом принять гостей, как полагается.

Корабли-разведчики легли на курс вдоль побережья. Фрегат «Фьюри» обнаглев, стал приближаться к гавани. Открыл пушечные порты по правому борту для устрашения. Колеса по бокам вспучили воду. Попутный ветер надул паруса. Корабль летел к гавани, стремительно разрезая волны. Вдруг с батареи Карташевского грохнуло орудие. Ему вторили две пушки с Волховой башни. Одно ядро разнесло носовой орудийный порт. С капитанского мостика тут же все убрались.

– Смотрите-ка! – усмехнулся Меньшиков. – Чего они попрятались? А ещё – боевые офицеры.

Вторым выстрелом с батареи Карташевского чуть не снесло штурвал. Ядро нырнуло в кают-компанию. С кормы выбило рамы фонаря. Ещё два точных выстрела, – и от кожуха правого колеса во все стороны полетели щепки. Фрегат живо сменил курс, убрал половину парусов и, ковыляя, поспешил обратно в море.

– Хороши у тебя пушкари! Порадовали! – похвалил Меньшиков. – Ужин старику Дандасу испортили. В кают-компании наверняка стол накрыли, а мы ему блюдо в виде бомбы подали.

– Наши канониры ещё адмиралом Лазаревым обучены, – похвалился Корнилов.

– За каждое попадание комендорам даю по серебряному рублю! – расщедрился Меньшиков.

Они спустились с крыши и прошли в библиотечный сад. Меньшиков знаком дал понять свите, чтобы оставили их с Корниловым наедине.

– Мы с вами в очень сложном положении, Владимир Алексеевич, – тихо промолвил князь. – Я бы сказал – в дурацком. Что адмирал Завойко на Камчатке, что мы с вами оторваны от снабжения. Только Завойко может в Сибирь уйти, а нам уходить нельзя. Коль начнётся заварушка, рассчитывать можно только на собственные силы.

– Весьма печальную картину рисуете, Александр Сергеевич. Мы можем рассчитывать хоть на какую-нибудь помощь от Дунайской армии? – спросил Корнилов.

– От князя Горчакова ждать ничего не стоит, пока не разъяснится позиция Австрии, – с сожалением ответил князь. – Дунайская армия стоит нос к носу с австрийской, – только спусти с поводка. Для нас комплектуются резервные батальоны. Но трудно сказать, когда они прибудут. Сами знаете, какие у нас тыловые службы неповоротливые, да и дороги – черт знает что.

– Какова тактика противника, по вашему мнению? – спросил Корнилов.

– Попадались вам труды Карла Клаузевица?

– Признаться, нет. Я слышал о нем, но книги его не читал.

– Как же вы так? – недовольно покачал головой Меньшиков. – Интересный был теоретик. Герой Наполеоновских войн. Награждён золотым оружием за храбрость. Но главное, он преподавал в Прусской военной академии. Мало того, впоследствии возглавил её. Так вот, этот достопочтенный Карл Клаузевиц вывел формулу «ограниченной войны». Первая стадия – захват небольших территорий с важными объектами. Закрепление и подготовки плацдарма для дальнейшего наступления. Но наступления может и не быть. После закрепления, наступает вторая стадия – принуждения противника принять навязанные условия. Поступят ли так союзники – не ведаю, не уверен. Знаю только, что наши противники будут действовать по хорошо отработанной тактике колониальных войн. Им необходима прекрасно организованная база для дальнейшего наступления. Такой базой может быть только Севастополь. Потеряем город, значит – сдадим весь Крым. Затем нас вытеснят с Кавказа и со всего черноморского побережья, включая Одессу, Николаев, Анапу, Новороссийск…. Потом уйдём с Азовского моря, и так далее…

– После они намерены идти вглубь России?

– Не думаю. Английские банкиры умеют считать деньги. Война – дело затратное. Длительный поход вглубь России потребует огромных средств. Скорее всего, попробуют принудить царя к капитуляции на их условиях. Если дела пойдут по такому пути, Крым мы обратно не получим никогда.

– И как же Англия и Франция будут делить территорию? – удивился Корнилов. – Про Турцию я не спрашиваю. Скорее всего – Турции ничего не достанется.

– А Франции не нужен Крым, – ответил Меньшиков. Они подошли к деревянной беседке, откуда открывался вид на городской сад. Ниже шли сухие доки, где стояли в починке корабли. – Крым и Кавказ нужен англичанам. Наполеон получит удовлетворение своего самолюбия. Но, сами знаете, у Англии нет большой сухопутной армии. Наполеона обвели вокруг пальца, как дурачка на базаре. Ему надо было идти с войсками в Валахию, соединяться с Омер-пашой. Тогда можно было бы и Фердинанда Австрийского заставить примкнуть к экспедиции. Вот, тут-то нам пришлось бы туго. Встала бы Польша на дыбы, и отступать нам пришлось бы до самого Смоленска. Но английский кабинет не интересуют Дунайские княжества, и на Москву они не горят желанием наступать, посему Наполеона всеми правдами и неправдами заставили идти туда, куда надо королеве. А ещё Лондон понимает, что с Россией воевать на полях Европы – дело опасное. Русские долго могут отходить, но коль попрут в наступление, тогда их ничем не остановить. Утопим все в крови. Это прекрасно понимает Пруссия и Австрия, поэтому пока колеблются. Но это – пока. Именно здесь, в Крыму Россию будут испытывать на прочность. Поломаемся, и Россию сломают.

– С чего они начнут, как вы полагаете? – спросил Корнилов.

– Пользуясь превосходством своих кораблей, попробуют выманить наш флот в открытое море и потопить. Ни в коем случае нельзя поддаваться на подобные провокации.

– Несмотря, на меньшие силы, у нас хорошо подготовлены команды. Синопское сражение – тому пример.

– Не думаю, что французские, а тем более, английские экипажи подготовлены хуже. Дело в другом, – в техническом состоянии флотов.

– Вы имеете в виду – наличие паровых судов?

– А, вот, кстати, – кивнул Меньшиков, указывая на мичмана, идущего к ним по дорожке библиотечного сада среди цветущих розовых кустов. – Вам же знаком Мичман Кречен?

– Недавно прибыл с командой инженеров, взамен иностранных. Неплохой специалист. Приписан к пароходу «Владимир».

Александр доложил о себе.

– Мичман Кречен, вы знакомы с конструкцией новых паровых фрегатов? Что вы можете сказать о «Наполеоне»? – спросил Меньшиков.

– Парусно-винтовой фрегат изготовлен по проекту инженера Дюпри де Лом. Сошёл с верфей два года назад. На корабле установлены две паровые машины, мощностью в девятьсот лошадиных сил. Благодаря укороченному рангоуту, корабль обладает отличной устойчивостью и нуждается в меньшем балласте, что дало возможность увеличить пушечное вооружение.

– Что вам известно о ходовых характеристиках данного корабля, – спросил Корнилов.

– Ходовые испытания проводились при полном штиле. При максимальной нагрузке показатель скорости достиг тринадцати узлов.

– Невероятно! – покачал головой адмирал Корнилов. – Сколько же он с попутным ветром берет? А что насчёт пушек? Вы сказали: увеличен артиллерийский парк.

– Девяносто орудий. Есть бомбические пушки системы Пэксана. Бьют восьмидесятифунтовыми разрывными снарядами, при этом по настильной траектории.

– Да, – неутешительным тоном произнёс Корнилов. – Тягаться с такой мощью тяжело.

– Фрегат «Наполеон» показал отличные ходовые качества ещё в одном эпизоде, – продолжал мичман Кречен. – При проходе через Дарданеллы союзный флот был остановлен сильным течением. Пароходы не в силах были буксировать фрегаты. Однако, «Наполеон» взял на буксир линкор «Виль де Пари» и спокойно провёл его к Константинополю.

– В английском флоте какой флагман? – поинтересовался Меньшиков.

– Винтовой линейный корабль второго ранга «Агамемнон». Спущен на воду в конце мая пятьдесят второго, – доложил Александр.

– Совсем свежий! Только из печи! – не сдержал восклицание Меньшиков.

– Паровая машина системы Пенна. До восьмисот лошадиных сил. Вооружение – девяносто пушек. Скоростные испытания во время штиля показали одиннадцать узлов. Но самое главное, машина располагается ниже ватерлинии и хорошо защищена от прямых попаданий. Корабль очень трудно обездвижить.

– Девятьсот сил, восемьсот сил…. А у нас какой самый мощный пароход? – задал вопрос Меньшиков.

– «Владимир», триста шестьдесят лошадиных сил, – ответил Павел. – К сожалению, машина на «Владимире» уже устарела. Английские пароходы имеют машины не меньше четырёхсот сил.

– Спасибо, мичман, – поблагодарил Меньшиков. – Подождите меня у входа в библиотеку. После опять обратился к Корнилову: – Теперь давайте рассмотрим наших противников поближе. Мои агенты прислали всю необходимую информацию, из которой я пытаюсь воссоздать картину наших дальнейших действий. Итак, Маршал Леруа де Сент-Арно возглавляет французский экспедиционный корпус. Ему уже пятьдесят шесть. Интересная персона. Бесстрашный солдат, аферист, искатель приключений. Где его только не носила судьба. Начинал карьеру в роте телохранителей у короля Людовика. Был пойман на воровстве и выгнан со службы. Путешествовал по миру, умудрился побывать в плену у тунисских пиратов. Занимался преподаванием фехтования, музыки и даже работал актёром. Попался на мошенничестве с налогами и угодил в тюрьму. После революции в июле тридцатого года исхитрился вновь оказаться на военной службе, да ещё получить чин лейтенанта. Ввязался в тёмное дело с герцогиней Беррийской, которая пыталась совершить государственный переворот. Уж не знаю всех тонкостей этой аферы, но в итоге: Сен-Арно был изгнан с позором из армии своими же товарищами офицерами. Вынужден искать счастье в иностранном легионе. А вы сами знаете: в иностранном легионе собираются все отбросы французского общества. Проявил себя в Алжире, где вскоре получил звание капитана. Но старые привычки не отпускали. Вновь попался на воровстве казённых денег. Смог извернуться или откупился – неизвестно, но генерал Бедо, его батальонный командир, дело замял. Взял с него слово – служить честно. И Сент-Арно сдержал слово: за десять лет выслужился до бригадного генерала. В сорок восьмом находился в отпуске в Париже. Как раз тогда поднялась новая волна восстаний. Ему поручили возглавить бригаду. Парижане тогда прогнали армию, а Сент-Арно оказался в руках разъярённой толпы. Только чудо его спасло от расправы. Он вновь удрал в Африку, где громил кибалов, пока не дослужился до дивизионного генерала. Каким-то образом снюхался с таким же прохиндеем – Луи-Наполеоном. Когда тот встал у власти, назначил Сент-Арно военным министром. Сент-Арно подготовил для Луи-Наполеона переворот и помог ему стать императорам. В награду получил должность маршала. Но Луи-Наполеону не нужны в близком окружении те, кто хитрее и наглее его самого. Поэтому Сент-Арно нынче направлен в Варну, возглавить экспедиционный корпус. Думаю, император Луи-Наполеон очень надеется, что маршал уже не вернётся обратно в Париж. Но, хочу заметить, Сент-Арно – вояка опытный и хладнокровный. И под его знамёнами находятся преданные зуавы – головорезы из иностранного легиона.

– Каковы силы Англии? – спросил Корнилов.

– Англичане нам предлагают помериться силами с лордом Рагланом. Дай Бог памяти, звать его Фицрой Джеймс Генри Сомерсет. Помню, однако! Старичку шестьдесят шесть. Но старичок крепкий. Потомственный военный. За плечами Вестминстерская военная школа, экспедиция в Португалию, война в Пиренеях…. Посвящён в рыцари Ордена Бани. Потерял руку в деле при Ватерлоо. На дипломатической ниве достиг неплохих результатов. Наш покойный император Александр Павлович даже наградил его орденом Святого Георгия. Лорд Раглан, конечно, не имеет большого опыта в боевых действиях, но, как хороший штабист, весьма расчётлив и хладнокровен. Ни один патрон у него не пропадёт зря. Ни один пенс не будет потрачен впустую. Он сможет организовать экспедицию на высоком уровне.

– Вы сами как-то говорили: англичане не имеют хорошей сухопутной армии, – напомнил Корнилов.

– Верно. Какие победы Англии мы знаем в сухопутных войнах? Над ослабевшим Наполеоном? Да и то, если бы Блюхер с прусской армией не подоспел вовремя к Ватерлоо, а маршал Груша не застрял со своей артиллерией, – неизвестно, чья бы взяла. Где ещё проявили себя победоносные войска её величества? Ах, да, громя в Индии местных туземцев. С пушками против копий, – хороши герои. Но надо признать, англичане хорошо воюют чужими руками. Главное оружие Великобритании – деньги. Что касаемо английского флота: его ведёт, всем нам знакомый, вице-адмирал Дандас, Джеймс Уитли Динс. Вы можете что-нибудь о нем сказать?

– Английский адмирал – это уже само по себе – характеристика, – ответил Корнилов. – Пусть он немного медлителен и тугодум, но весьма умелый флотоводец.

– И все? – удивился Меньшиков. – Негусто. Судя по тому, как он геройски в апреле бомбардировал беззащитную Одессу и, при этом, умудрился потерять пароход «Тигр» – адмирал из него неважный. А что скажете о его помощнике, вице-адмирале Эдмунде Лайонсе?

– А, вот, Лайонса стоит опасаться. Лайонс, действительно, – морской волк. За его кормой множество экспедиций и тяжёлых сражений.

– Хорошо. О командующем французским флотом, вице-адмирале Фредерике Гамелане что можете сказать?

– Отличный моряк. Он во флоте с малых лет. Весьма дисциплинированный и ответственный. Прославился борьбой с алжирскими пиратами. Кстати, у него отличный начальник штаба, контра-адмирал Буэ-Вильоме. Гений расчётов и подготовок. Думаю, именно ему будет доверено разработать план военных действий. От Буэ-Вильоме не ускользнёт ни одна мелочь. Он не даст добро на десантную операцию, пока не убудут промерены все глубины, пока не получит на руки карты берега со всеми маяками, отмелями и течениями. Он учтёт все, вплоть до направления ветра и восхода солнца.

– Тогда, мы можем догадаться о времени высадки. Вы бы на месте Буэ-Вильоме когда предложили?

– В начале сентября, – твёрдо сказал Корнилов. – Обычно, в это время на море стоит полный штиль. Наши корабли смогут выйти на внешний рейд только на буксире. Но, исходя из того, что корабли противника будут перегружены десантом, мы, всё же, сможем нанести им существенный урон.

– Представьте, когда вы будете выходить из бухты, подоспеют несколько английских пароходов и выведут из строя, к примеру, ваш третий буксирный пароход, – возразил Меньшиков, указывая на гавань. – Он перекроет выход из бухты. Несколько наших линейных кораблей окажутся отрезанными и без поддержки. Их можно будет спокойно расстрелять. Пусть не потопят, но бока намнут основательно.

– Но вражеские пароходы можно отогнать огнём береговых батарей, – заметил Корнилов.

– Не будем рисковать, Владимир Алексеевич, – помолчав, решил Меньшиков.

Когда они расстались с Корниловым, главнокомандующий подозвал Александра Кречена, ожидавшего в библиотечном саду.

– Как здоровье матушки вашей, мичман? – поинтересовался он.

– Болеет понемногу, – ответил Александр. – И без того здоровье у неё слабое, а тут Виктор пришёл весь израненный.

– Понятное дело! А Аркадий Петрович как?

– Здоров, батюшка, слава Богу.

– Ох, помню, мы с ним в молодости куролесили! – весело сказал Меньшиков. – Но, об этом – молчок! Что было, то было. Всё преподаёт?

– Нынче узнал, что английская эскадра угрожает Кронштадту, так пошёл в Адмиралтейство и требовал определить его в армию.

– Ну, и определили?

– Нет. Годы уже не те. Отказали. Он расстроился.

– Годы! У меня тоже – годы. А отдыхать не дают. Но я вас не для семейной беседы позвал. – Он пристально и холодно посмотрел Александру прямо в глаза. – Прежде чем кое-что спрошу, хотел бы предупредить: наш разговор должен остаться в тайне.

– Как прикажете! – с готовностью ответил Александр.

– Пашка, крестник мой, зачем сюда приехал? Почему отец его при себе не оставил?

– Попробуй его оставь, – усмехнулся Александр. – Он кого угодно уговорит. С отцом такой долгий спор был! Маменька столько слёз пролила, – а он на своём настоял.

– Настырный? – усмехнулся Меньшиков.

– Настырный и хитрый, – поправил Александр. – Вы же знаете, мы с Виктором прямые, твёрдые, но послушные, а Павел – лиса, да и только! А коль что задумал – непременно добьётся.

– Он мне сказал, что окончил инженерные курсы с отличием. Немногих я знаю, готовых похвастаться тем же.

– Способный к наукам, – этого у него не отнять.

– А языки хорошо знает?

– Французский – в совершенстве. На английском хорошо говорит. На немецком слабо, но беседу сможет поддержать.

– Меня интересует татарский.

– Уж на нём он изъясняется, как на родном. Пашка – любимчик деда Аслана. У самого деда детей не было, так он вечно с Пашкой нянчился. Всё на руках его носил. Однажды Павел капризничал на уроке. Гувернёр рассерчал и линейкой его слегка стукнул. Дед Аслан увидел, чуть не прирезал месье.

– Это хорошо, – задумчиво произнёс Меньшиков. – Хитрый, говоришь? Понимаете, Александр, мне нужен сообразительный малый, готовый в пекло с головой, но чтобы выйти оттуда целым. И чтобы язык держал за зубами. Павел способен на такое?

– Его как-то чуть из училища не выгнали. Сокурсники набедокурили, а он их прикрыл.

– И что же произошло?

– В самовольное ушли, да с кем-то подрались на улице. А Павел в дежурстве тогда был, всю вину на себя взял. Как его не допрашивали – никого не выдал. Хорошо, виновные потом сами признались.

– Спасибо. Можете идти, мичман Кречен, – отпустил его Меньшиков. – Отцу напишите: постараюсь приглядеть за Павлом.

***

Подполковник Тотлебен в лёгком полевом сюртуке быстро шагал по каменистой тропинке. Справа плескалось море. Слева белел город. Солнце пекло несносно. Тотлебен часто снимал фуражку и утирал лоб платком. За ним еле поспевал Павел с мерной рейкой на плече и альбомом картографа. Последним тащился поручик Жернов с треножным штативом.

Тотлебен резко остановился, оглядел местность: холмики, овраги, колючие кусты, трава редкая, высокая. Жестом попросил у Павла альбом и карандаш. Показал, куда отойти и поставить рейку. Жернов развернул треногу, утвердил её. Сверху на приборную площадку поставил нивелир. Тотлебен навёл трубку на рейку, сверился с компасом, отметил точку на карте.

– Кречен, двадцать шагов вправо, вон, на тот бугор, – скомандовал он, и вновь навёл трубку. Отметил. – Здесь – достаточно.

– Куда дальше, Эдуард Иванович? – спросил Павел, подбегая.

– Вот, вам экзамен, Кречен. Где бы вы разместили батарею? Предположим, противник разворачивает свою контрбатарею вон на том пригорке за балкой.

Павел окинул взглядом местность.

– На возвышенности, – указал он ближайший бугор. – Удобный угол обстрела. Местность впереди открытая.

– Вы, Жернов? – спросил подполковник поручика.

– Кречен прав, – согласился тот. – Я бы только ров выкопал впереди на случай ночной вылазки, а перед рвом завал устроил.

– Ров, говорите, возвышенность, – недовольно покачал головой Тотлебен. – Вы разве не замечаете вон, того овражка? Во-первых, с вашей батареи он не просматривается. Во-вторых, овражек подкрадывается чуть ли не в тыл. Господа, вам – неуд! Ваша батарея взята в первую же ночь, вся прислуга перебита, пушки заклёпаны.

– Но, ваше превосходительство, – пожал плечами Павел. – Здесь вся местность в оврагах.

– Так проследите по этому оврагу, куда он выходит. Видите ту небольшую площадку в пятидесяти аршинах от нас? Вот – место для батареи.

– Она же далеко от коммуникации снабжения, – возразил Жернов. – Пока к ней заряды подвезёшь, всех посыльных перебьют.

– Это значит, что там, где вы сначала хотели поставить батарею, надо разместить прикрытие в виде стрелковых ложементов и пары лёгких полевых орудий. А в том овраге, видите, что левее, организовать завал со сторожевым пикетом, – поучал Тотлебен.

К ним подъехали несколько всадников. Кавалькаду возглавлял князь Меньшиков. На главнокомандующем лёгкая полевая шинель без эполетов, фуражка в белом парусиновом чехле.

– Как отдыхается, Эдуард Иванович? – дружелюбно спросил князь. – Что это вы с прибором?

– Да, вот, ваша светлость, провожу обучение. Способного ученика прислали. Только что из училища – прапорщик Кречен.

– Построже с ним! – погрозил пальцем Меньшиков. – Это – крестник мой. Он озорник, каких свет не видывал.

Меньшиков, несмотря на возраст, легко соскочил с коня, передал поводья адъютанту.

– Позвольте, Эдуард Иванович, вас на пару слов. – Он взял Тотлебена под локоть и отошёл с ним в сторону. – Что скажете?

– Ваша светлость, один сапёрный батальон даже земляную насыпь за неделю не успеет возвести, – безнадёжным тоном ответил Тотлебен. – Самое отвратительно – инструмент негодный. Он, конечно, выкрашен и имеет отличный вид для смотров, однако качество – никуда не годится. Тут почва – сплошные камни. Рабочие испортят все кирки и лопаты за пару дней.

– Инструмент я закажу, – неопределённо пообещал Меньшиков. – Сами понимаете, сейчас пушки нужнее, порох, продовольствие. Госпитальная часть у нас заброшена – надо подтягивать. А дорога через Перекоп одна, да и та – колеса переломаешь.

– Но, ваша светлость, в современной войне кирки и лопаты не менее важны, чем пушки, – настойчиво объяснял Тотлебен. – Как же я буду город укреплять? Ничего же нет: камня строительного нет, леса достаточно нет, одни фашины да мешки, и тех – не хватит.

– У меня к вам иное задание, – сказал Меньшиков, не обращая внимание на жалобы подполковника, – надо срочно организовать работы по укреплению Северной стороны. Я распоряжусь взять форт под усиленную охрану. Мышь туда не проскользнёт без моего личного разрешения. Делайте вид, что работа идёт полным ходом. Возводите стены, хоть в полкирпича толщиной, хоть из песка, но чтобы вид был грозный.

– Простите, не понял. Хотите сказать – возвести бутафорию?

– Именно. Пушек не хватает. Прикажите плотникам делать подобие лафетов, а вместо стволов ставить бревна, хотя бы. Из арсенала старые пушки подтянем. Что понадобится – докладывайте лично мне.

Меньшиков вскочил на коня и умчался, оставив Тотлебена в полном недоумении.

– Куда теперь? – спросил Жернов, взваливая на плечо треногу.

– На Северную сторону, – ответил Тотлебен.

***

Меньшиков среди ночи созвал военный совет. Но приглашены были только адмиралы Корнилов и Нахимов. Из войскового начальства вызвал подполковника Тотлебена.

– Простите, господа, что поднял в столь неурочный час. Дело срочное и весьма секретное, – начал главнокомандующий. – Только что прибыл пароход «Владимир» из разведывательного рейса. В Варне началась погрузка войск. Мои агенты из Болгарии и Турции присылают неутешительные вести. Правительство Англии зафрахтовало торговые суда, не жалея средств. Только Ост-Индийская компания отрядила десять кораблей большого водоизмещения. Компания «Роберт Стайл» сдала в аренду двадцать семь судов. Я не считаю других более мелких компаний. Поистине, замышляется грандиозная авантюра. История не знает подобного масштаба десантной операции.

– Погрузка займёт много времени, – заметил адмирал Корнилов. – Мне знакомы порты Болгарии. Причальные сооружения не приспособлены принять сразу много судов. Я не представляю, как они будут организовывать погрузку. Первые загруженные корабли будут вынуждены неделями болтаться в море, ожидая окончание всех работ.

– Вот, тут вы недооценили противника, – сделал Меньшиков упрёк адмиралу. – Ещё в конце весны в порты Варны и Балчика прибыло несколько кораблей, груженных отличным дубовым лесом. Вскоре туда же стянули сапёрные части. За короткий срок причалы были достроены и оборудованы всеми нужными механизмами.

– У меня есть предложение атаковать неприятеля сразу после погрузки, прямо возле Варны, – высказался Нахимов. – Караван наиболее уязвим в начале пути.

– Давайте подсчитаем силы, – предложил Меншиков. – Сколько у нас линейных кораблей?

– Четырнадцать. У союзников – девятнадцать. Разница небольшая, – прикинул Нахимов.

– Не забывайте, что из этих девятнадцати – три с паровыми машинами.

– Позвольте заметить, что паровые машины у «Чарли-манж» и «Санс-Париэль» небольшой мощности, – возразил Корнилов.

– Не в количестве кораблей и мощности артиллерии состоит сила флота, а в мастерстве экипажей и опыте командиров, – гордо добавил Нахимов.

– Вы вновь недооцениваете противника, – ответил на это Меньшиков. – Уж кого-кого, а английских капитанов подозревать в отсутствии опыта не стоит.

– Но наш флот – едины кулак. Адмирал Лазарев привил нам тактику взаимопонимания и взаимовыручки. Мы, как пчелиный улей, – горячился Нахимов. – Союзным флотом командуют разные адмиралы. Смогут ли они слаженно взаимодействовать? Ничего, что у них более совершенные корабли в техническом плане. Могу напомнить событие, произошедшее в прошлом году с фрегатом «Флора» у Пицунды. Тогда капитан-лейтенант Скоробогатов смело вступил в бой с тремя турецкими пароходами и вышел победителем. Одним из пароходов, между прочим, управлял адмирал Слейд.

– Помню, помню, – задумался Меньшиков. – Ваше предложение по атаки конвоя, я считаю несостоятельным.

– Но почему? – возмутился Нахимов.

– Позвольте мне решать подобные вопросы, – жёстко ответил Меньшиков. – Я не могу рисковать. А если вашу эскадру потопят возле Варны, чем прикажете оборонять побережье? Мне не нужны горячие головы и безумная храбрость. Мне нужен – холодный расчёт. Сейчас надо точно определить, куда намечен главный удар противника. Итак, Севастополь – самый выгодный форпост на Чёрном море. До Одессы сто шестьдесят миль, до устья Дуная сто восемьдесят, до Батума – двести восемьдесят. От Севастополя легко можно дотянуться до любого порта. Нельзя полностью овладеть акваторией Чёрного моря без занятия этого стратегического пункта. Очень удачное морское положение города, но и очень опасное со стороны суши: город легко можно отрезать от материка.

– С моря Севастополь захватить весьма сложно, – докладывал Тотлебен. – Константиновская и Михайловская батареи выдержат любой обстрел. Тем более, подход к батареям кораблей с низкой осадкой невозможен: дно каменистое. Но со стороны суши город не укреплён.

– Это и понятно, – согласился Меньшиков. – Но чтобы подойти к Севастополю с тыла, требуется большая армия, и эта армия должна иметь отличное оснащение и хороший тыл. Нужна грандиозная десантная операция. До сего дня никто и не мог предположить, что подобное вообще возможно. Во всяком случае, вечный наш враг – турки, никогда бы не посмели высадить большую армию в Крыму. Исходя из этого: главный форпост не имеет защиту с суши, значит, у противника есть намерения захватывать Севастополь именно с сухого пути. Осталось определить места высадки десанта.

– Удобных пунктов на прибрежной полосе для высадки большой армии не так уж и много, – прикинул Корнилов. – Я исхожу из того соображения, что высадиться необходимо как можно ближе к Севастополю.

– Вы, господа, все знаете Лидерса, Александра Николаевича? – спросил Меньшиков. – Один из лучших генералов нашей армии. Хорошо разбирается в стратегии и фортификации. Ему предложили составить доклад относительно обороны побережья от устья Дуная до Керчи. По его соображениям вражеский десант наиболее вероятен на южном побережье. При этом одновременная высадка должна составлять не менее двадцати тысяч штыков с большим артиллерийским парком. Но что самое странное: Евпаторию он вообще исключил из возможных пунктов. Объяснил он свои выводы тем, что вокруг малонаселённые степи; местность безводная; фуража недостаточно для большой армии. К тому же, сама Евпатория не может служить стратегическим плацдармом, потому как находится на открытой местности. Ещё одна слабая сторона десантной операции в Евпатории – возможность получить удар со стороны Симферополя. Но мне, по своим соображениям, все же кажется, что именно Евпатория больше всего подходит под базу для начала операции.

– Возможно, противник сперва предпримет массированную атаку с моря на Севастополь, а только потом высадит десант, – предположил Корнилов.

– Хм! Интересная мысль. Но, думаю, подобная операция не состоятельная, – отверг идею Меньшаков. – Английские адмиралы очень ценят советы своего наставника лорда Нельсона. Так, вот, этот достопочтимый адмирал утверждал, что моряк, атакующий на корабле форт – просто дурак.

– Согласен с вами и с адмиралом Нельсоном, – подтвердил Тотлебен. – Повторить внезапный удар, как это сделал Нельсон, напав на Копенгаген, не получиться. Даже если корабли противника прорвутся на внутренний рейд, большого вреда оборонительной линии не нанесут, да и сами обратно не выйдут. Флоту необходима будет поддержка с сухого пути. Но из этого следует, что срочно надо приступить к работам по укреплению города именно с сухого пути.

– Нет, не срочно, – отрицательно покачал головой Меньшиков. – Подготовьте всё, что нужно, но не начинайте. Распустите слухи, будто бы не хватает шанцевого инструмента, недостаточно рабочих, нет подходящего материала….

– Слушаюсь, – ответил Тотлебен. – Но зачем, дозвольте спросить?

– Неужели вы не догадались, Эдуард Иванович? – удивился Меньшиков. – Вы тоже господа не понимаете? – обратился он к адмиралам.

Те пожали плечами.

– Если враг решит взять Севастополь с суши, он должен быть уверен, что город не подготовлен к осаде, а штурм не займёт много времени и не потребует больших усилий. Но если разведает, что город хорошо укреплён, поступит иначе. Он не пойдёт к Севастополю, а направится к Перекопу. Перережет все коммуникации. Сколько мы способны сопротивляться без поддержки с материка? Месяц? Два?

– Мы можем рассчитывать на подкрепление? – осторожно спросил Нахимов.

– Больной вопрос, – устало произнёс Меньшиков. – Я чуть ли не каждую неделю посылаю письма в Петербург к министру Долгорукому, к самому царю просьбы строчу, даже к фельдмаршалу Паскевичу с мольбой…. Но получаю неутешительные ответы: подкрепление сможет подойти только в следующем году. Сложная обстановка на Дунае, господа. Австрия настроена вступить с нами в войну. Пруссия колеблется, но коль начнётся всеобщее наступление на Россию, и она ввяжется. Швецию подбивают к вторжению, обещая вернуть под её власть Финляндию и, даже, Санкт-Петербург с Псковом отдать. Английская эскадра адмирала Нейпира хозяйничает в Балтийском море. Варшавское герцогство, сами знаете, только дай повод – тут же взорвётся. На Кавказе обстановка сложная. Под Карсом османы собирают большую армию. Англия щедро снабжает Шамиля деньгами и оружием. Персия готова вновь объявить нам войну. Так, что, господа, мы просто обязаны выжить. Зубами держаться за Крым, но выжить! Будем воевать с тем, что есть. Я ещё раньше доказывал фельдмаршалу, князю Паскевичу, что надо обязательно разбить Омер-пашу под Силистрией. Нельзя было выводить войска из Дунайских княжеств. Мы бы выиграли время. Зимой десантная операция невозможна: на море шторма, большие трудности с фуражом и продовольствием. Но князь Варшавский уж очень боится Австрии. А в Главном штабе вообще не верят в состоятельность десантной операции под Севастополем. Им, видите ли, из Петербурга лучше знать. Они стратеги, а мы с вами – дилетанты.

– Выходит, Севастополь подставили под удар? – сделал неутешительный вывод Тотлебен, и сам испугался своей догадке.

– И мы его обязаны выдержать, – невесело подтвердил Меньшиков. Обратился к адмиралу Корнилову: – Владимир Алексеевич, вы хорошо знакомы с проектом Лазарева по захвату Босфора. Расскажите в деталях, как вообще должны проходить десантные операции?

– Прежде всего, успех зависит от правильного планирования и подготовки. На этом этапе должны быть задействованы офицеры штаба, имеющие опыт.

– Таковы у французов и англичан имеются в достатке, – согласился Меньшиков. – Они по всему миру проводили подобный захват побережья.

– Очень ответственная стадия: погрузка на суда. Правильное размещение войск и груза. Далее – движение к месту высадки.

– То есть, ни одно судно не должно потеряться или опоздать?

– Конечно. Представьте, прибудет артиллерия, со всем боезапасом, а расчёты к орудиям и сапёрные части на другом корабле. Опоздают к месту высадки, – операция провалена.

– Хорошо! Продолжайте.

– Подготовительные действия перед высадкой: начиная от промера глубин и течений, заканчивая подготовкой средств для десантирования. Затем сама высадка и закрепление.

– В каком месте вы бы произвели высадку?

– Скорее всего, к востоку от Евпатории. Для одновременного десантирования большого количества войск нужна прибрежная полоса достаточной протяжённости. Как раз здесь местность пустынная. Неширокий перешеек между морем и озером. Позиция хорошо просматриваемая и простреливаемая с моря. Пароходы с малой осадкой или канонерские лодки смогут поддержать десант огнём.

– А если в устье Альмы? – предположил Меньшиков, ткнув пальцем в карту, лежавшую на столе. – Место удобное.

– Узкий плацдарм, – не согласился Корнилов. – И нет возможности организации тылов. А без поддержки тыла наступательные действия бесполезны. В первом же варианте, тыл возможно организовать в самой Евпатории и постепенно расширять захваченную территорию.

– Ещё какие аргументы можете привести?

– Дно Каламитского залива пологое и песчаное. Для высадки – самые подходящие условия. Даже при сильном шторме волна идёт ровная и невысокая.

– Согласен, – кивнул Меньшиков, – Но на месте союзников, я бы попробовал высадить десант под Феодосией, – указал Меньшиков на карту. – Посудите сами: гавань удобная, есть хорошая дорога на Симферополь. Захват Симферополя отрезает Севастополь от снабжения. Мы будем вынуждены эвакуировать армию на кораблях в Одессу. Как по-вашему, Эдуард Иванович, план хорош? – Обратился главнокомандующий к Тотлебену.

– Обоз, – несмело ответил Тотлебен.

– Что именно? – попросил уточнить Меньшиков.

– Чтобы армия успешно дошла до Симферополя, ей необходим обоз. Под Феодосией горная местность. Дорога с крутыми подъёмами. В сцепку даже простого полевого орудия придётся впрягать не меньше шести лошадей. Есть узкие места, где телега едва проедет. Переход всей армии займёт не меньше недели.

– Позвольте ещё добавить, – вмешался Нахимов. – В случае высадки под Феодосией морская транспортная коммуникация станет опасной. Флот союзников, несмотря на его многочисленность, не в состоянии будет контролировать всю линию от Варны до Феодосии. Мы сможем легко совершать ночные диверсии под прикрытием тумана. А прибавьте к этому неожиданные шторма. Чёрное море непредсказуемо осенью.

– Хорошо, – согласился Меньшиков. – Но вот, что ещё меня заинтересовало, когда я обследовал прибрежную полосу – устье Качи. Что по этому поводу скажете?

– Нельзя пускать вражеский десант в устье Качи, – решительно высказался Тотлебен. – Слишком близко к Севастополю.

– Не пускать – это разумно, – усмехнулся Меньшиков. – Только надо подумать, как им запретить это сделать.

– В крайнем случае, задействовать флот. Совершить диверсию со стороны моря, – предложил Корнилов.

– А вы что скажете? – спросил Меньшиков у Нахимова.

– Мне трудно судить о сухопутных операциях, но в случае десанта в устье Качи, Севастополь подвергается большому риску. От Качи до Бельбека чуть более семи вёрст. Хорошо подготовленная армия пойдёт это расстояние за два часа.

– Эдуард Иванович, надо подготовить здесь оборонительную линию, – указал Меньшиков на карту.

– Будет исполнено!

– И учтите, господа, французские войска закалённые в походах. Сент-Арно показал себя отличным организатором. В середине августа в порту Варны вспыхнул грандиозный пожар. Слышали? Говорят, даже в городе сгорело больше двухсот домов вместе с мечетью. Пламя подбиралось к пороховым складам. Казалось, катастрофа неминуема. Сент-Арно, благодаря своей настойчивости и грамотным распоряжениям, смог укротить огонь. Тем самым спас часть имущества и не дал взорваться пороховому складу. Французская армия хорошо экипирована. Для солдат даже заготовлено тёплое обмундирование. Пусть у них сгорела часть имущества, уверяю вас, им доставят новое. Наверняка французы не забыли морозы двенадцатого года. Правительство Франции и Великобритании не жалеет денег для экспедиционного корпуса. – Меньшиков сделал паузу, потом продолжил: – Читал одну занятную книжку Людовика Гвиччардини. В ней он описывает интересный диалог между королём Людовиком Двенадцатым и его маршалом Джан-Джакопо Тривольцио. Так вот, король спрашивает: что необходимо для завоевания Миланского герцогства? На что маршал отвечает: – Для победоносной войны нужны три вещи: деньги, деньги и ещё раз деньги. К чему я это? К тому, что перевозка каждого солдата, каждого фунта пороха, а, тем более, каждого орудия стоит денег. Включите в расходы: продовольствие, фураж, медицинское обеспечение. В войну Англия и Франция вложили астрономическую сумму, и Сент-Арно должен эту сумму отработать. Будет из кожи лезть вон, но задачу, возложенную на него, постарается выполнить. Нам предстоит столкнуться не только с английской гвардией, и с отчаянными зуавами, имеющими хороший боевой опыт в Африке, но и с могущественным золотым тельцом. К сожалению, мы не располагаем большими деньгами, и зуавов у нас нет.

Меньшиков смахнул ребром ладони что-то с карты. Внимательно посмотрел на очертание берега. Продолжил медленно и холодно:

– Хочу отметить следующее: в армии союзников свирепствуют болезни. Большое скопление войск и антисанитарные условия привели к вспышке холеры и дизентерии. Сент-Арно, попробовав избавиться от напасти, двинув три дивизии в Дробуджу, по следам нашей отступающей Дунайской армии. Утомительный марш в жаркую погоду вызвал повальный мор. Из одиннадцати тысяч солдат корпуса от холеры погибло около двух тысяч, и ещё больше двух отправлены в госпитали. Всего в армии союзников заболело более восьми тысяч, около пяти тысяч уже скончалось. Следом флот понёс небоевые потери. Восемьсот матросов уже похоронено, тысяча двести находятся в лазаретах. Но, несмотря на это, в армии царит боевой дух. Они готовы сражаться. Солдатам предпочтительней умирать от пуль и штыков, нежели от поноса.

– И все же, ваша светлость, вы не могли бы нам раскрыть до конца ваш план в случае вторжения? – попросил Корнилов. – Не все понятно.

– План простой, господа. – Меньшиков выпрямился, вздёрнув гордо подбородок. – Как говорил Остерман-Толстой под Красным: стоять и умирать. Больше я вам ничего сказать не могу. Извините.