Русское подполье. Пути и судьбы социал-христианского движения

Глава V АРЕСТЫ И СЛЕДСТВИЕ

Подпольщиков выдал предатель. 4 февраля 1967 года из поступившего в Комитет Государственной Безопасности доноса чекисты узнали о существовании в Ленинграде подпольного антикоммунистического союза...52 «Провалилась» группа Михаила Коносова. Впрочем, доносчик - недавно принятый в ВСХСОН и смертельно перетрусивший сотрудник Ленинградского института точной механики и оптики (ЛИТМО) Владимир Петров - знал мало: ни руководители организации, ни члены других групп ему известны не были.

Увы, на сей раз, казалось бы, отлаженная, не раз уже спасавшая организацию, система безопасности социал-христианам не поможет: череда нелепых случайностей и несколько серьёзных ошибок в конспирации - сыграли свою зловещую роль...

7 февраля грянул первый арест. В тот день член Социал-Христианского Союза, техник ЛИТМО Ольгерт Забак, возвращаясь с работы, заметил за собой слежку. Сменяя друг друга, по пятам за подпольщиком следовали двое - низенький крепыш (этот попался на глаза ещё с утра) и высокая, неброской внешности женщина. Хотя филёры пытались оставаться незаметными, выходило это у них не слишком удачно: намётанный глаз пограничника - срочную службу Ольгерт Забак проходил в Погранвойсках - быстро определил «хвост».

Вслед за Забаком преследователи вскочили в троллейбус. Сомнений не оставалось - эти двое были сотрудниками «семёрки» - Седьмого управления КГБ, специализировавшегося на наружном наблюдении за иностранцами и советскими гражданами, попавшими в поле зрения органов госбезопасности. Положение осложнялось тем, что в левом боковом кармане пальто у Забака лежала целая пачка фотокопий материалов ВСХСОН, которые он тайно изготовлял в институте по заданию организации. Оценив всю опасность положения, бывший пограничник решил оторваться от «хвоста»...

На остановке у станции метро «Владимирская», в момент закрытия дверей, Забак выпрыгнул из троллейбуса. Но здесь гэбэшники проявили незаурядную прыть. Мёртвой хваткой вцепившись в одежду подпольщика, филёры вместе с ним оказались на улице. Женщина визжала, её напарник выхватил свисток. В тот же миг, словно из-под земли, на троллейбусной остановке вырос наряд милиции... Ольгерта Забака доставили в ближайший пикет. А затем, запихав в милицейский ГАЗик, повезли в отделение милиции, куда вскоре прибыл и начальник следственного отдела Управления КГБ по Ленинградской области полковник М.М. Сыщиков.

Пока задержанного везли в отделение, он сумел улучить момент и выбросить из кармана пачку фотокопий, а затем, уже в отделении, ухитрился уничтожить и записную книжку - серьёзные промахи КГБ. К сожалению, выброшенные фотокопии чекисты вскоре по чистой случайности найдут, и эти материалы станут первой уликой по «делу ВСХСОН».

В тот же день гэбисты арестовали инженера ЛИТМО Валерия Нагорного и командира «провалившейся» группы подпольщиков - слесаря аварийной службы управления «Ленгаз», студента-заочника, поэта Михаила Коносова... Ещё двое из этого взвода, Олег Шувалов и Юрий Баранов, были схвачены соответственно 8-го и 10-го февраля.

Забак, Нагорный, Шувалов и Баранов, согласно правилам конспирации, не знали руководителей ВСХСОН и не имели выходов на другие группы. Теоретически очень многое зависело теперь от того, как стойко и как долго будет держаться на допросах командир группы - Коносов... Но нужно было учитывать и то, что с момента доноса до первого ареста прошло несколько дней, за это время чекисты могли успеть проследить, с кем Коносов встречается, с кем разговаривает по телефону. Если так, то это ещё больше осложняло и положение арестованного, и положение всей организации...

* * *

Через несколько дней, работая над переводом в зале иностранной литературы ленинградской Публичной библиотеки, глава ВСХСОН Игорь Огурцов заподозрил за собой слежку. Чтобы проверить свои подозрения, руководитель подпольщиков вышел из библиотеки и направился к реке Фонтанке. Дойдя до набережной, он двинулся по ней в сторону Летнего сада: в феврале продуваемая ветрами набережная Фонтанки совершенно пустынна, и филёрам укрыться практически негде. Идущие по пятам сотрудники ГБ, были вынуждены себя обнаружить. Войдя в пустующий зимой Летний сад, Огурцов со всей очевидностью убедился в безошибочности своих подозрений - сзади увязался «хвост» (ещё раз к вопросу о профессионализме гэбистов).

Понимая, что организация находится под угрозой провала и в ближайшие дни можно ожидать повальных обысков, лидер подпольщиков принимает решение ехать к хранителю документов, Борису Аверичкину, чтобы отдать ему приказ об уничтожении материалов и - что, конечно, самое важное - анкет.

И.В. Огурцов почти не сомневался, раз КГБ установил за ним наружное наблюдение, то уже отследил круг ближайших контактов и имя Бориса Аверичкина чекистам известно. Значит, вопрос теперь только в том, кто окажется раньше в квартире у хранителя документов - глава подпольщиков или чекисты.

14 февраля Игорь Огурцов едет к Аверичкину (телефона у Аверичкиных, как и во многих ленинградских квартирах того времени, не было, а если бы он и был, то наверняка бы уже прослушивался). По дороге лидер социал-христиан ещё раз убеждается, что слежка за ним ведётся неотступно. Но его это не останавливает, ибо самые худшие опасения оправдались: к моменту прибытия Огурцова дом Аверичкина уже обложен КГБ - у подъезда дежурила милицейская машина и прогуливался постовой в форме офицера милиции... Осознавая, что в этой ситуации терять уже нечего и нужно во что бы то ни стало попытаться опередить КГБ, Игорь Огурцов под взглядами чекистов направляется в квартиру хранителя документов...

Но чекисты не пытаются его задержать или ворваться в квартиру, они лишь ведут наблюдение: команда хватать главу подпольной организации ещё не поступила. Эта команда будет дана только на следующий день. Поэтому предупредив своего соратника об опасности и приказав ему сжечь анкеты, Игорь Огурцов в тот вечер благополучно вернулся домой...

А рано утром, 15 февраля, в квартире Огурцовых на Двинской улице раздался звонок. Дверь открыл ничего не подозревающий глава семьи - Вячеслав Васильевич Огурцов.

- Вам кого?

- Из Комитета.

Махнув удостоверением КГБ, в квартиру ввалились четверо чекистов во главе с капитаном Капустиным. За спинами у них переминались с ноги на ногу понятые... Объявив о цели своего раннего визита и предъявив Игорю Огурцову ордер на обыск, гэбисты бросились тщательно осматривать квартиру. Обыск непрерывно продолжался около двенадцати часов, но в доме Огурцовых не оказалось ничего, что могло бы особенно заинтересовать КГБ - ни оружия, ни списков членов организации, ни иных существенных находок...

Глава ВСХСОН на протяжении всего этого времени оставался совершенно спокоен. Когда подручные капитана Капустина, просмотрев каждую бумажку, заканчивали потрошить книжные и платяные шкафы, Игорь Огурцов невозмутимо заявил, что с утра он не успел привести себя в порядок и хотел бы побриться, ибо не считает возможным ехать в тюрьму в таком виде. Гэбисты, привыкшие к иной реакции со стороны арестуемых, оторопели от такого самообладания.

На вопрос, что он вчера делал у Аверичкина, Огурцов ответил, что отвозил кое-какие книги (он был уверен, что самые важные улики хранитель документов уже успел уничтожить).

Вечером глава Союза Освобождения Народа Игорь Вячеславович Огурцов был доставлен в одиночную камеру спецблока внутренней тюрьмы УКГБ по Ленинградской области.

В тот же день 15 февраля в Ленинграде арестовали Михаила Садо, Евгения Вагина, Бориса Аверичкина, Александра Миклашевича.

Во второй половине февраля - ноябре 1967 года в разных городах были схвачены и большинство других членов ВСХСОН. По стране прокатилась настоящая волна обысков: впоследствии сами гэбисты признавались, что в связи с делом ВСХСОН обыскам подверглись несколько сотен (!) квартир - «зачисток» такого масштаба Советский Союз не помнил со времён сталинских репрессий...

Всех арестованных подпольщиков свозили в Управление КГБ по Ленинградской области - мрачное бежево-серое строение на Литейном проспекте, известное среди ленинградцев под названием «Большого дома». Специально построенный в 1930-е годы для НКВД «Большой дом» являлся не только зданием местного управления госбезопасности, но и огромной тюрьмой, в которой во время Большого террора были замучены многие тысячи людей. Но и в шестидесятые годы двадцатого века, и во все последующие годы внутренняя тюрьма УКГБ Ленинграда не пустовала... В камерах «Большого дома» арестованных социал-христиан держали всё время, пока длилось следствие.

Только теперь гэбисты, к своему ужасу, поняли, со сколь многочисленной, хорошо структурированной и широко разветвлённой организацией они столкнулись... Это неожиданное открытие выявило очевидные крупные упущения в работе органов госбезопасности: в течение трёх лет в Советском Союзе активно работала и развивалась подпольная структура, готовившая смену общественного строя, а «вездесущий» КГБ пребывал в полном неведении! По сути, чекисты раскрыли организацию лишь случайно: не поступи злополучный донос Петрова, ВСХСОН продолжал бы действовать далее. И это во время подготовки празднования в Ленинграде 30-летия Октября...

* * *

Для расследования дела ВСХСОН были привлечены наиболее опытные и «результативные» сотрудники следственных органов КГБ. В помощь ленинградским чекистам направили две большие группы следователей госбезопасности - из Прибалтики и с Урала. Более года, применяя изощренные методы допросов, они будут пытаться «ломать» захваченных подпольщиков... Всего в расследовании примут участие около ста следователей КГБ, проведших в общей сложности порядка тысячи допросов.

С самого начала Игорь Огурцов, Михаил Садо и Евгений Вагин отрицали наличие организации и своё участие в ней. М.Ю. Садо по поводу найденной у него Программы ВСХСОН заявил, что написал её сам с намерением в будущем опубликовать и продолжал отрицать наличие организации. Когда ему предъявили признательные показания других арестованных членов ВСХСОН, он отрицал их подлинность53. Но, в конце концов, блокированные многочисленными уликами, все подпольщики вынуждены были признать факты существования подпольной организации и своего участия в ней. Нужно признать, что далеко не все проявляли на допросах такую стойкость и самообладание, какие выказал сам глава организации - И.В. Огурцов: многие были подавлены фактом раскрытия организации и ареста.

Конечно, любой человек, вступающий в ряды подпольной организации, должен был предвидеть возможность ареста. И на этот случай каждый из подпольщиков, где-то в глубине сознания заранее выработал для себя линию поведения. «Ничего не признавать, никого не называть» - именно так и пытались вести себя большинство арестованных социал-христиан, когда они оказывались перед лицом следователей. Но тут-то многих из них и поджидала ошеломляющая неожиданность: гэбисты не выбивали из подследственных имена их соратников - они... сами называли эти имена!

- Запираться бесполезно: мы про вас и так всё знаем, - предупреждали следователи и начинали сыпать фамилиями руководителей ВСХСОН, поимённо перечислять членов группы, в которую входил подпольщик, называть адреса и подпольные псевдонимы...

Большинство социал-христиан только теперь, из уст чекистов, впервые слышали имя главы своей организации - Игоря Вячеславовича Огурцова... И понимали, что если КГБ известно так много, значит провал произошёл где-то «наверху» и теперь факты очевидные отрицать бессмысленно...

«Первые пять допросов я выдержал без особых сомнений, - вспоминает член ВСХСОН Владимир Ивойлов. - Я не признавался ни в чём, только сомневался - будут бить или не будут. Если будут, надо готовиться к смерти серьёзно и вообще перестать разговаривать. На шестой или седьмой допрос пришёл полковник Сыщиков, вошёл в раж, начал бегать по кабинету и реветь, как раненый зверь: «Советская власть стояла и стоять будет, вам её не сломать». Он был белый от ярости, затем вышел, и я понял, что можно «ломаться». Мне было названо много такого, чего я не знал: и фамилия «Огурцов», показана Программа, назвали мою подпольную фамилию - Сабуров»54.

Столь поразительная осведомлённость КГБ объяснялась просто. Во время обыска у Бориса Аверичкина чекистам удалось захватить зашифрованные анкеты членов ВСХСОН: увы, хранитель документов не успел выполнить полученный накануне приказ И.В. Огурцова об их уничтожении. Но, что ещё хуже, в руках гэбистов оказался и ключ к шифру: его, для удобства работы, в нарушение правил конспирации, Борис Аверичкин изготовил и держал в ящике своего письменного стола вместе с анкетами...

Захват хранившегося в квартире Аверичкина секретного архива стал невероятной удачей для КГБ и самым большим промахом для подпольщиков. Впрочем, похваляясь своей осведомлённостью, гэбисты лукавили: им было известно далеко не всё. И далеко не все члены и кандидаты Социал-Христианского Союза попали в их поле зрения.

Имена некоторых членов ВСХСОН так и остались неизвестными для Госбезопасности. Как, например, имя выпускника химического факультета ЛГУ Льва Гонобоблева, принятого в организацию незадолго до арестов: анкету своего нового соратника руководители подполья не успели передать для зашифровки и приобщить к архиву, а на допросах никто не упомянул о его членстве в организации. Лев Гонобоблев был привлечён по делу ВСХСОН только в качестве свидетеля.

Точно так же, лишь в качестве свидетелей, КГБ привлёк ещё нескольких членов Союза, так как у следствия не нашлось достаточных доказательств их деятельного участия в подпольной работе...

Не сумели чекисты установить и имён всех кандидатов Союза Освобождения Народа. Например, КГБ так и не узнал, что среди возможных будущих членов ВСХСОН был и преподаватель восточного факультета Ленинградского университета Бронислав Иванович Кузнецов - выдающийся учёный-тибетолог, друг историка Льва Николаевича Гумилёва...

* * *

Коммунистическую верхушку потрясли масштабы и уровень деятельности подпольщиков. По делу ВСХСОН проходили 21 обвиняемый и более 50 свидетелей, не считая двоих доносчиков - Александра Гидони и Владимира Петрова. Ещё два человека, причастных к деятельности ВСХСОН, Леон Завадский и Бернард Каравацкий, были арестованы в Польше, но как граждане Польской Народной Республики выдаче в СССР они не подлежали, хотя КГБ этого и добивался - впоследствии их репрессировали польские спецслужбы. Всего в поле зрения КГБ попало тогда около сотни человек - это была крупнейшая антикоммунистическая организация в СССР за весь послевоенный период, к тому же руководимая высокообразованными молодыми лидерами, вооружёнными смертоносными для КПСС идеями.

Для анализа и рецензирования Программы ВСХСОН чекисты привлекли целую группу учёных из Академии наук и Ленинградского государственного университета. В состав этой группы вошли: член-корреспондент АН СССР Б.А. Чагин, заведующий кафедрой философии Ленинградского отделения АН СССР А.Г. Харчев, профессор ЛГУ социолог И.С. Кон, профессор ЛГУ «религиовед» М.И. Шахнович - научная элита в Советском Союзе, как и элита творческая, тоже привлекалась к работе на КГБ, хотя подобного рода её услуги, конечно, не афишировались... В состав рецензентов Программы Социал-Христианского Союза чекисты включили и крупнейшего советского «знатока капитализма» генерал-майора профессора С.И. Тюльпанова, бывшего после войны начальником управления пропаганды (информации) Советской военной администрации Германии, а с 1957 года - заведующего кафедрой экономики современного капитализма экономического факультета ЛГУ...

Советские специалисты подвергли написанный Игорем Огурцовым текст тщательному анализу - разумеется, с марксистско-ленинских позиций, хотя в своих характеристиках Программы ВСХСОН они пытались придерживаться объективного тона. Учёные эксперты представили своё заключение: «Текстуальных заимствований из западных источников в программе не обнаружено». Профессор Тюльпанов заявил об «утопичности» предлагаемого социал-христианами третьего пути - альтернативного капитализму и социализму55.

О том, сколь большое значение коммунистическое руководство придавало делу ВСХСОН, говорит и тот факт, что для контроля над ходом следствия из Москвы в Ленинград был командирован первый заместитель председателя КГБ генерал-полковник Н.С. Захаров - один из удушителей рабочих Новочеркасска в 1962-м. Этому высокопоставленному чекисту была поручена подготовка для высшего руководства партии - Политбюро ЦК КПСС - доклада о результатах расследования.

Лидера ВСХСОН И.В. Огурцова генерал решил допросить лично. Начал с угроз... Но, неожиданно для себя натолкнувшись на волевое сопротивление со стороны пленника, Захаров резко прервал допрос и удалился, предоставив продолжать подручным...

Поняв, с чем они столкнулись в лице ВСХСОН, чекисты и партийные руководители были весьма озадачены. Сам факт существования в СССР крупной подпольной организации ярко демонстрировал наличие внутри страны национального русского сопротивления и ставил крест на многих идеологических построениях КПСС. Не только и даже не столько своей деятельностью, но одним своим существованием и выдвинутыми идеями ВСХСОН напрочь разваливал, развенчивал все выстроенные за пятьдесят лет нагромождения коммунистической мифологии.

Чекисты силились понять, как вообще подобная организация могла зародиться в среде образованной молодёжи из «политически благонадёжных» семей. На допросе 18 апреля 1967 года один из подпольщиков, ассистент кафедры политэкономии Томского политехнического института Владимир Веретёнов, следующим образом объяснил мотивы, побудившие его встать в ряды социал-христианского союза: «Прошлым и настоящим я был подготовлен для вступления в подпольную организацию, поскольку, во-первых, я убедился, что необходимы социальные изменения, ежесъездовские и пленарные реформы часто совершенно противоположного характера бьют мимо цели; во-вторых, я убедился, что господствующая партия (КПСС) не хочет и не может - в противном случае она перестанет быть коммунистической - настоящей реформы; в-третьих, легальные средства оппозиции невозможны. Я был членом ВСХСОН, хотя и пассивным. Я был бы им и дальше, если организация не была бы раскрыта»56.

Вячеслав Платонов, аспирант Восточного факультета ЛГУ, объясняя причины вступления в ВСХСОН, скажет: «Мне было невыносимо горько видеть, как народ топит своё горе в вине, как царит разврат и несправедливость»57.

Весной 1967 года с поста Председателя КГБ был уволен Владимир Семичастный. По распространяемой до сих пор официальной версии основной причиной его падения стало якобы «невозвращенчество» из поездки в Индию дочери Сталина Светланы Аллилуевой и её последующая эмиграция в США. Сам Семичастный позднее признал: «Это было глупое объяснение, но часть партийных функционеров его приняла»58.

Есть основания полагать, что истинные причины смены высшего чекистского руководства в немалой степени были связаны с открывшимся в это самое время делом ВСХСОН: по своему значению и потенциальным последствиям возрождение русского патриотического движения было для обитателей Кремля куда опаснее, чем бегство из страны дочери покойного генсека.

Коммунистические руководители мыслили своими категориями, они знали историю революционного подпольного движения и хорошо помнили: на 1-м Съезде РСДРП в Минске (1898 г.) собралось всего-навсего девять делегатов... На 1-м Съезде Коммунистической Партии Китая (1921 г.) в Шанхае - двенадцать (при том что вся китайская компартия состояла тогда из чуть более пятидесяти человек). Во что со временем превратились эти малочисленные подпольные организации - общеизвестно... А здесь - полтора десятка подпольщиков, не считая множества кандидатов, только в одном Ленинграде - «Городе трёх революций»! - плюс подпольные группы ВСХСОН в других городах...

18 мая 1967 года Комитет Государственной Безопасности возглавил Юрий Андропов. Это назначение круто меняло ход следствия по делу социал-христиан. Новый шеф КГБ расценивал возникновение и деятельность русского христианского подполья как угрозу, которая в перспективе могла стать весьма серьёзной для коммунистической системы. Именно с расправы над ВСХСОН Андропов и начал свою деятельность во главе карательного ведомства компартии.

* * *

Пистолет системы «Маузер» с девятью «пригодными для стрельбы патронами» и специальная военно-научная литература, найденные у социал-христиан при обысках, стали настоящим подарком для Андропова. И пистолет, и специальная военная литература - не имели непосредственного отношения к планам ВСХСОН: это было совсем не то оружие, и совсем не те книги, с помощью которых свергают диктатуру...

Задача «вооружаться» подобным образом перед подпольщиками никогда не ставилась. Наоборот, если кто-то из них имел оружие до вступления в организацию, то должен был сдать его «по начальству»59. Делалось это для того, чтобы не подвергать организацию случайному риску, застраховать подпольщиков от соблазна применения оружия и обезопасить их на случай обысков. Именно так и попал в тайник в квартире Бориса Аверичкина пресловутый «Маузер» образца 1898 года № 39075. Этот пистолет летом 1964 года купил у своих знакомых в целях самозащиты Станислав Константинов. Впоследствии, став членом подпольной организации, он сдал имеющееся оружие по команде, согласно отданному руководством социал-христиан приказу.

Что касается книг по военному делу, то их наличие у членов ВСХСОН было вполне естественным: многие подпольщики были офицерами запаса, и в своё время учились по этим книгам на военных кафедрах, готовились к сдаче экзаменов по соответствующим дисциплинам.

Однако фигурирование в деле ВСХСОН пистолета и патронов давало КГБ формальный повод заявить о наличии «вооружённого заговора» против советского государственного строя и ещё одну зацепку для переквалификации обвинения с 70-й статьи Уголовного Кодекса РСФСР на куда более тяжкую 64-ю*9. А следовательно и для ужесточения наказания вплоть до расстрела...

Чекисты с самого начала следствия пытаясь давить на арестованных руководителей ВСХСОН, угрожая им «высшей мерой наказания». «На протяжении почти целого года на каждом допросе мне сулили неминуемый расстрел», - засвидетельствует Игорь Огурцов60. И теперь всё было подготовлено к тому, чтобы эти посулы могли воплотиться в реальность...

С участниками ВСХСОН решено было расправиться жёстко, но тихо. Председатель КГБ Ю.В. Андропов распорядился принять меры, чтобы факт существования Союза не получил огласки. Этот андроповский приказ выполнялся со всей тщательностью: действительно, широкая общественность в России и до сих пор не знает подробностей и обстоятельств дела ВСХСОН...

Вопреки принятым судебно-процессуальным нормам, чекисты искусственно разделили членов организации на две группы и изолировали их друг от друга: каратели готовили два параллельных, но как бы независимых судебных процесса - один над «руководителями» Союза, другой - над «рядовыми» его членами. Само деление на «руководителей» и «рядовых» было довольно условным. Так Бориса Аверичкина, не занимавшего в ВСХСОН командных и руководящих постов, в Госбезопасности причислили к разряду «руководителей», а командиры взводов Георгий Бочеваров, Михаил Коносов, Владимир Ивойлов - попали в «рядовые». При этом «руководителям» предъявлялись обвинения по одной статье Уголовного Кодекса, «рядовым» - по другой. С помощью такого маневра КГБ рассчитывал приуменьшить масштаб дела, «расколоть» и деморализовать подпольщиков, парализовать их волю к сопротивлению, а в итоге - не допустить громкого процесса.

Даже по советским правовым нормам всё это было противозаконно. Но советское «правосудие» и всё, что с ним связано, - «следствие», «обвинение», «доказательства», «защита» и прочее - являлись понятиями формальными, особенно в тех случаях, когда речь шла о карательных мерах, направленных против идейных противников режима. Человек, оказавшийся в тисках такого «правосудия», на практике был юридически и физически беззащитен, находился в полной власти тюремщиков. Его судьбу заранее определяли в кабинетах партийных и гэбистских начальников, «суд» же выполнял лишь формальную сторону дела, стараясь придать ему видимость законности...

Важно отметить: во время следствия чекисты упорно добивались от руководителей ВСХСОН, прежде всего, от главы организации, И.В. Огурцова, отречения от... веры в Бога. От «рядовых» социал-христиан отречения не требовали61 - к этому вопросу следователи подходили строго индивидуально и не «в лоб», старались поколебать веру в «беседах по душам», намекая на возможность смягчения наказания: «Вы же советские люди, такие же, как и мы, ну признайтесь, что ни в какого Бога вы на самом деле не верите...»

Замысел был тонок - гэбисты стремились любыми способами дискредитировать руководителей социал-христианской организации и выставить их на готовящемся судебном процессе «авантюристами, которые, прикрываясь христианскими лозунгами, обманом втягивали людей в свою организацию». Если бы это удалось сделать, то КГБ мог не только физически уничтожить подпольщиков - он и без того имел такую возможность - но и демонстративно растоптать идейное знамя христианства, под которым социал-христиане выступили на борьбу с тиранией.

Однако лидер организации Игорь Огурцов на следствии держал себя с непреклонностью, достоинством и мужеством - факт этот единодушно подтверждают все участники описываемых событий.

Делались попытки оказывать давление на главу социал-христиан через его отца - Вячеслава Васильевича Огурцова. Но и эта затея потерпела неудачу: Вячеслав Васильевич ответил, что, любя сына больше жизни, не может воздействовать на его убеждения, что это безнравственно62.

Отцовскую принципиальность чекисты отметили особо. Тем более что принципиальность Огурцов-старший проявлял не раз: в своё время категорически отказался от предложения вступить в партию, несмотря на перспективу испортить этим карьеру... И в КГБ не преминули отомстить. С момента ареста родные Игоря Огурцова ничего не знали о его судьбе: переписываться было запрещено, а за всё время следствия ему не разрешили ни одного свидания, хотя другим арестованным подпольщикам такие свидания иногда разрешали...

Со своей стороны «правильную» линию поведения пытался внушить руководителю ВСХСОН и его официальный защитник - С.А. Хейфец. Зная, что подзащитный хорошо знаком со Священным Писанием, Хейфец в беседе с Игорем Огурцовым попробовал ссылаться на библейские тексты. И для убедительности даже процитировал слова царя израильтян Соломона из Книги Екклесиаста: «И псу живому лучше, нежели мёртвому льву»63. На что узник отрезал:

- Я предпочёл бы быть мёртвым львом, нежели живым псом!..*10

Конечно, ни о каком открытом, а тем более «показательном» процессе по делу схваченных подпольщиков не могло быть и речи. Чекисты явно опасались, что руководители социал-христиан попытаются превратить судебное заседание в обвинительный процесс против самой КПСС. И заранее предпринимали все меры для того, чтобы этого не произошло. Начальник следственного отдела УКГБ по Ленинградской области полковник Сыщиков на одном из допросов Игоря Огурцова бахвалился:

- Не думайте, что вам удастся сделать из суда трибуну для выступления. Не выйдет! Никакой публики на суде не будет. Перед вами будут только три стула - с гербами... С гер-ба-ми! На этих стульях будут сидеть судьи. А напротив них, в зале, мы посадим наших сотрудников и таких людей, перед которыми все ваши выступления - будут совершенно бесполезны!..

* * *

Пока за стенами «Большого дома» на Литейном следователи КГБ вели допросы подпольщиков, в Ленинграде полным ходом шло празднование 50-летия коммунистической диктатуры...

Ожидалось, что 5 ноября 1967 года на берега Невы прибудет из Москвы генеральный секретарь ЦК КПСС. В новом концертном зале «Октябрьский», специально выстроенном к юбилею на месте снесённой греческой церкви Святого Великомученика Димитрия Солунского, Л.И. Брежнев должен был вручать Ленинграду орден «Октябрьской Революции» за № 1 - также специально учреждённый к «великому» пятидесятилетию... В том, что этот юбилейный акт решили устроить на месте уничтоженного храма, проглядывал характерный материалистический цинизм и неприкрытый зловещий символизм...

Готовились к предстоящим торжествам и в КГБ. Главной задачей чекистов было обеспечение безопасности высокого партийного руководства и недопущение во время проведения празднеств каких-либо протестных выступлений. И здесь ВСХСОН в очередной раз стал для андроповского ведомства большой головной болью...

Впоследствии социал-христиане вспоминали, что гэбисты проявляли особый интерес к составленному И.В. Огурцовым документу под заголовком «50 лозунгов освобождения». Следователей весьма интересовало когда, где и как подпольщики собирались распространять текст «Лозунгов», какие ещё акции готовили к юбилею большевицкого переворота. По характеру звучавших на допросах вопросов становилось ясно - чекисты вовсе не уверены в том, что все члены ВСХСОН уже схвачены и находятся в их руках. Впрочем, следователи и не скрывали своей озабоченности эти вопросом. В Большом доме и на Лубянке опасались, что кто-то из подпольщиков мог оставаться на свободе. А если так, то не намереваются ли эти «оставшиеся» отомстить за аресты своих соратников и не готовят ли в Ленинграде сюрпризов на 7 ноября?..

Бытует мнение, что после раскрытия широкого антикоммунистического подполья на берегах Невы, партийцам пришлось подкорректировать и сократить сценарий юбилейных торжеств: согласно первоначальному замыслу, центром празднеств 7 ноября 1967 года должен был стать именно Ленинград (что исторически выглядело логично), где предполагалось провести серию масштабных мероприятий с участием высшего партийного руководства, а также массовую костюмированную инсценировку штурма Зимнего дворца64. Но от этих планов отказались, пребывание Брежнева в Ленинграде ограничилось одним днём 5 ноября. Открыто на публике генсек в тот день не показывался: возложил венок на плотно оцепленном сотрудниками КГБ Марсовом поле, присутствовал только на закрытых мероприятиях. Главные же торжества с участием высшего руководства КПСС и «братских партий» перенесли в Москву*11.

Обжегшись на молоке, чекисты уже были готовы дуть на воду. И 5-7 ноября в Ленинграде меры безопасности усилили до предела...

И ещё одно небольшое, но весьма символическое событие, связанное с 50-летием большевицкого переворота, стоит здесь упомянуть. 29 октября 1967 года в городе-порте Кронштадте, на улице Аверочкина*12 состоялось открытие мемориальной доски в память одного из активных участников большевицкого переворота 1917 года - председателя Центробалта Фёдора Аверочкина (Аверичкина)65.

Подобные мероприятия в те годы не обходились без официальных церемоний во главе с местным партийным и комсомольским начальством... Можно представить, как открыли бы рты от удивления участники церемонии, если бы узнали, что внучатый племянник легендарного борца за вооружённое установление советской власти Фёдора Аверичкина, Борис Аверичкин - тоже кронштадтец и тоже бывший матрос - в это самое время томится в камере внутренней тюрьмы ленинградского УКГБ, обвиняемый в подготовке к... «вооружённому свержению советского государственного и общественного строя»...

Поистине символов в том юбилейном году было много...