Русь Богатырская: былинные сказания

Матушка Добрынюшке говаривала:

«Свет мой сыночек, Добрынюшка!

Скоро мне, Добрынюшка, восемьдесят лет!

У меня на рученьках внучонка нет!

Ты ещё, Добрынюшка, холост-неженат.

А тебе, Добрынюшка, за сорок пошло!

Я тебя, Добрынюшка, сын мой, оженю:

Я тебе, Добрынюшка, невесту найду!

Ты теперь во славе молодец, в чести!

Ай да ты, Добрынюшка, послушай меня:

Ты обходи подальше улицу,

Ты объезжай ту Чёрную!

Там живёт Маринка Кандаловна,

Там зла колдунья-волшебница.

Там эта Маринка тебя завлечёт;

Там эта Маринка тебя изведёт,

Со свету белого она сживёт!»

Вышел тут славный Добрыня на двор.

Думушку задумал он крепкую,

Крепкую думу неотвязную:

«Эта Маринка погубительница —

Дюка погубила-отравила она...

Мне обегать её, волшебницу, —-

Это идет не к лицу молодцу!

Еду я на улицу Чёрную!

Там её, волшебницу, боем убью!

Там её, змеевку, с земли сотру!»

Матушки Добрынюшка ослушался.

Скоро Никитьевич коня седлал.

Быстро удалый со двора скакал.

Выехал на улицу на Чёрную.

Все терема, все дома оглядел —

Видит в окошечке Маринку он!

Тут со коня Добрыня спешился.

Вынул Никитьевич свой лук тугой.

Выстрелил в Маринку-чародейницу.

Выломал оконницу стекольчатую.

Вышиб причалины серебряные.

Только Маринку стрела не взяла.

Только бесовку не тронула.

Вышла Маринка, чертыхается;

Лихо на Добрынюшку ругается:

«Что за невежа на двор наезжал?

Что за невежа в окно стрелял?

Выломал оконницу стекольную;

Вышиб причалины серебряные;

Выбил глядельце зеркальное!»

Глянула Маринка на Добрынюшку

Чёрным взором своим колдовским...

Кудри у Маринки чёрные.

Плечи у Маринки белые.

Кудри по плечам рассыпаются,

Очи прямо в сердце вонзаются...

Думал Добрыня лук поднять.

Загадал Добрыня стрелу достать —

Выстрелить во чародейницу.

Только исчезала сила в руках!

Только застоялась мысль в голове!

Только расслабели ноги резвые!

Вдруг против воли он сел на коня,

С улицы Чёрной прочь повернул!

Тут-то Маринка повыскочила,

Быстро из терема повыбежала.

Понахватала беремя дров,

Дровец сухих-белодубовых.

Кинулась ведьмуха на следы:

Ох, на следы на Добрынины.

Вырезала горячие...

Клеткой поленья складывала,

Поразожгла огнём палящим их;

Бросила в пламень Добрынины следы;

Их она бросала, заговаривала:

«Сколько тут жарко дрова горят,

Столько бы горел и Добрыня по мне!

Столь бы по Маринке Никитич сгорал!

Сколько тут сохнут следы в огне,

Столько бы сох и Добрыня по мне!»

Взяло Добрынюшку лихое взятьё —

Сердце зарезало пуще ножа,

Днём-то Добрыня ни хлеб не ест!

Ночью-то Добрыня ни сном не спит!

Тянет Добрынюшку на улицу,

Тянет его всё на Чёрную.

Взял тут Добрынюшка коня седлал.

Стрел себе во колчан запасал.

Меч да копьё — все оружье собрал.

Едет он на улицу на Чёрную!

Глянула Маринка, увидела;

Лихо злоехидина хихикнула;

Высунулась в окошечко вся —

Ну в одной рубашке и без пояса.

Манит Добрынюшку заманивает.

Молодца себе заговаривает.

А про себя думу думает:

«Вот теперь Добрыня в моих руках!

Вот я теперь его не выпущу:

Клячей оберну водовозною —

Буду на молодце воду возить!

Сделаю вороной пустопёрою —

Будет Добрынюшка падаль клевать!

Оберну Никитьевича туром гнедым —

Пусть его, Добрыню, охотник убьёт!»

Витязь Добрыня околдованный,

Он, обезволенный, к ведунье шел.

Вспыхнула Маринка от радости,

Чёрные заклятья выкрикнула,

Выголосила чародейница,

Туром гнедым она Добрынюшку,

Доброго молодца обёртывала.

Обернула-выгнала в полюшко;

Выгнала в леса дремучие,

Выгнала в болота топучие!

Ходит там тур — золотые рога.

Радуется ведьма-волшебница!

Радость в ней злая кипежом кипит.

Радость в ней злая паром парит.

Радость в ней злая огнем горит!

Слышит кипеж тот Горыниха.

Чует пар тот Змеиха-Змея.

Видит огонь тот Змеюжина.

Быстро смекнула-догадалася;

Нет его на свете, Добрынюшки!

Тут-то Змеиха Горыниха

Снова из пещер своих вылётывала.

Снова принималась на Русь летать,

Снова для змеёнышей людей таскать!

Думает думу Илья Муромец,

Всё атаман себе раздумывает:

«Где это Добрыня пропадьём пропал?

Что с Добрынею случилося?

Снова Змея стала в Киев летать —

Надобно мне тут на бой выходить!»

Вот снарядился в поход Илья.

Выехал во поле чистое.

Пестрая сорока впереди его

Скоками, глянь, запоскакивала,

Лётами заперелётывала —

Обогнала ведь сорока Илью,

Пёстрая, далёко оставила!

Выгнала сорока из чащи лесной

В полюшко тура златорогого.

Села сорока туру на рог.

Стала сорока нашёптывать:

«Ты меня, Добрынюшка, замуж возьмёшь!

Ты на мне, Добрынюшка, женишься!

Буду тебя оборачивать

На ночь я во доброго молодца!

Буде не выполнишь волю мою —

Я на охотника тебя загоню,

Я под стрелу тебя подгоню!»

Тур головой золотой тряхнул,

Пёструю сороку с рог смахнул.

Тут его сорока гонять принялась,

Пёстрая, на гибель заганивать:

Хочет тура на Илью нагнать;

Пусть его, тура, подстрелит Илья;

Пусть его Илюшенька, Добрыню, убьёт!

Только Илюшенька догадливый ——

Он, осторожливый, не стал стрелять.

Золоторогого не стал губить.

Выстрелил в сороку — подшиб на лету!

Тут-то с сороки и спади колдовство:

Перед Ильёй не сорока лежит!

Кровь-то из раны не сорочьей бежит:

Это — Маринка Кандаловна!

Тур златорогий вокруг Ильи

Прыгает-вьётся-увивается.

Разум у Ильи озаряется:

«Это не тур, а человек перед ним».

Стал Илья Муромец требовать:

«Ты расколдуй, Маринка, витязя».

Злится Маринка, противится.

Силится слово-проклятье сказать:

Заколдовать Добрынюшку,

Туром оставить его навек.

Сила у Маринки перед смертью слаба.

Сила у живого Ильи велика.

Не дал Маринке Илья сказать

Слово-заклятье последнее.

Вынудил Маринку Илья Муромец

Расколдовать Добрынюшку!

Выполнила волю богатырскую

Злая Маринка во беспамятстве...

Вот и совершилось совершение:

Тут был тур — золотые рога,

Стал Добрыня добрый молодец!

Это Маринка и увидела,

Злянка заизвивалася,

Злобство в ней огнем загоралося,

Жгучим-горючим пламенем.

В жгучей-горючей озлобине

В пепел сгорела Маринка вся.

Тут ей, Маринке, и конец пришёл!