Русы Великой Скифии

«Великое арийское вторжение». Индоарии — русы-индоевропейцы последней волны

«Арийская проблема» будоражит умы человечества не первое столетие. Германский научный мир, взлелеянный эпохой романтизма, после открытия общности языков индоевропейской языковой макросемьи тут же объявил исходных ариев «германскими арийцами», саму общность «индогерманской» и принялся сочинять историю про необычайно воинственных и невероятно склонных к порядку «белокурых бестиях», которые на своих быстрых колесницах, в рогатых шлемах и с боевыми топорами в руках бесстрашно и лихо завоевывали страну за страной, народ за народом и повсюду несли культуру, государственность, цивилизацию и свой «новый порядок». Немецкую науку в XIX–XX вв. уважали по всему миру, и потому история про германских «бестий и культуртрегеров» повсеместно воспринималась «на ура» и тут же заносилась в учебники, справочники, энциклопедии.

Надо сказать, что у немецких ученых-«романтиков» и их коллег, немецких поэтов, композиторов и литераторов-романтиков, по части написания «германской истории» уже был к тому времени немалый опыт. Именно в эпоху запоздалого «немецкого романтизма» почему-то сразу вдруг в Германии и странах ее влияния начали одна за другой обнаруживаться «хроники», «саги», «эдды», «оды», целые тома «древних германских мифологий» обширного и недюжинного «германского племени». Одновременно и чуть позже писались оперы, романы и поэмы о «зигфридах» и «кольцах нибелунгов», а по всему Рейну «восстанавливались» очень-очень «древние замки»… Открытие «индогерманских белокурых арийцев» оказалось весьма кстати, чтобы переписать историю в очередной раз в интересах очередной усилившейся на момент написания национальной группы. Делали свое дело немцы, как всегда, пунктуально и основательно, сомневаться в их «культуртрегерстве» и глобальной цивилизующей роли «белокурых арийцев» считалось дурным тоном. В подражание немецким поэтам-романтикам уже и русские, и английские, и норвежские, и австрийские (славяне), и чешские сочинители принялись сочинять толстенные «готические» романы и баллады про «германских благородных рыцарей», про «замки» на Рейне (фактически новоделы), про «походы в Индию, Персию» и дальше… В общем, очередной фальшивый и огромный как тысячи аэростатов, дутый образ был создан и запущен в свет. И принят на веру абсолютно и полностью. В том числе и восторженной российской (позже советской) интеллигенцией, всегда питавшей к западу, в частности к Германии, тайную и неразделенную любовь. Все окончательно уверовали в «немецких арийцев германской нации». Окончательно и бесповоротно.

Потом пришел Гитлер и со своими «Гималаями», «третьим глазом», перетолкованной Блаватской, концлагерями для славян, ошалелым оккультизмом и попыткой продолжения «арийского завоевания неисторических народов белокурыми бестиями» (по Марксу) довел все до полнейшего абсурда. Гитлер проиграл свой «культуртрегерский индогерманский поход» на «неразумных словен» и далее на Индостан. И этим не преминули воспользоваться заинтересованные круги. Все повернулось на сто восемьдесят градусов, и теперь «фашиствующими недобитками», нацистскими преступниками и расистами объявили не только Гитлера, его соратников-приспешников, эсэсовцев-гестаповцев, солдат-фельдмаршалов, но заодно и чуть ли не самих древних «арийцев» вместе с теми, кто их изучал, кто о них писал (и даже сочинял оперы — пример с Вагнером, чьи оперы запрещены к исполнению в Израиле; Израиль настаивает, чтобы его поддержали и другие страны, но пока к нему по части гонений на «нациствующего» Вагнера и прочих «арийских» ведьм присоединились только США и Англия). Ситуация изменилась.

Историки тут же перестроились, перестали писать об «арийцах» (индоевропейцах) или же стали писать о них между делом и в негативно-ироническом ключе. Проще говоря, в научных и популярных трудах «мудрые и древние семиты» стали еще мудрее и древнее, а арии-индоевропейцы превратились в полных дикарей, разрушающих культурные «цивилизации древности», созданные семитами и «исчезнувшими древними народами». Сами понятия «исчезнувший народ» или, скажем, «доиндоевропейский субстрат», «доиндоевропейцы» стали чрезвычайно удобной разменно-козырной картой в руках историков упомянутых школ: если где-то (помимо отведенных «резерваций» от Дуная до Днепра) вдруг четко проступали следы славян-протославян-русов, «романо-германист», «библеист» вкупе с послевоенными «германо-библеистами» тут же ставили жирный штамп-клише «доиндоевропейцы», «исчезнувший народ» — и «научные дискуссии» немедленно прекращались, оспаривать приговор было бессмысленно. Параллельно создавалась новая терминологическая база, упрочалось содружество «библеистов» и «германистов», завершался передел между ними «исторического мира».

Потом «ариями-арийцами» стали называть почему-то (видно, чтобы окончательно добить «национал-реваншистов») только индоиранцев. Появились следующие перлы: «Таким образом, к собственно арийским народам могут быть причислены только древние иранцы и индийцы, а к арийским языкам — иранские и индийские»^[10]. То есть в арийском (индоевропейском) происхождении уже отказывалось не только немцам, но и кельтам, романцам, грекам, славянам… Свастика, символ добра и благополучия индоевропейцев (сотен миллионов людей), была объявлена вне закона, а рассуждать на «арийские» темы стало делом опасным…

Потом, когда «германо-фашистская угроза реваншизма» канула в прошлое и главным врагом «цивилизованного мира» вновь стала Россия (СССР), вожжи «индогерманского белокурого арийства» приотпустили — и все смешалось в доме историков романо-германской школы (в т. ч. их советских последователей 60–90 гг. XX века). Индоевропейцы стали частично реабилитированным народом. А их потомков поделили на «чистых» и «нечистых» (при всем кристально-демократическом западном образе мысли). В «чистые» попали немцы, шведы, датчане, англичане, французы, испанцы… то есть германцы и романцы; в «нечистые», разумеется, славяне, и в первую очередь русские… В таком делении, как и обычно, «цивилизованный запад» поддержала и «отечественная историческая школа» с ее неразделенной любовью.

Почему мы даем столь пространное вступление к теме? Потому что без этого вступления разобраться в том, что написано в научной и популярной литературе про древних индоевропейцев мало- (или средне-) сведущему человеку абсолютно невозможно, а принимать написанное за правду более чем наивно.

Например, в упомянутом труде Г. Бонгард-Левина «Индия в древности» после цитаты о том, что, дескать, «к арийским народам могут быть причислены только древние иранцы и индийцы», через два абзаца уже говорится, что «арийскими по происхождению являются имена митаннийских правителей», и там же про большой пласт арийских слов у хеттов, у аккадцев, там же арийскими называются митаннийские боги… и так далее, и тому подобное, и уже возникает мысль, что задача авторов не разложить все по полочкам, а окончательно запутать читателя терминологической (шаманской) путаницей. А ведь все достаточно просто и понятно.

Индоевропейцы — это искусственный научный термин, созданный кабинетными учеными-лингвистами и принятый на вооружение историками и этнологами. Термин хороший, удачный; по смысловому значению — географический, определяющий области расселения различных групп древних индоевропейцев (или праиндоевропейцев).

Арийцы (арии) — это самоназвание того праэтноса, который научный мир условно называет древними индоевропейцами (праиндоевропейцами). Арийцы (арии) — этноним, название народа, этнический термин.

Оба приведенных термина (арийцы-арии и индоевропейцы-праиндоевропейцы) обозначают один и тот же праэтнос, который в своем расчленении породил сначала языковые группы-общности (кельты, романцы, германцы, индоиранцы, славяне…), а затем и народы (русские, немцы, индусы, шведы…).

Это превосходно знают Бонгард-Левин и тысячи ему подобных «исследователей» индоевропейских древностей. Тем не менее… какой-то незримый «интернациональный» цензор милостиво дозволяет называться арийцами (ариями) только иранцам и индусам, да и то лишь древним. А русским, балтам, полякам, шведам, венедам-вандалам, готам, пруссам и т. д. с их сплошь арийскими исходными именами и значительно большим «арийским лексическим пластом», чем у митаннийцев и аккадцев, запрещает называться арийцами-ариями. Это столь же вненаучно и нелепо, как если бы мы запретили арабам и евреям называться семитами, оставив это право только за древними амореями и арамеями.

Но не будем много времени уделять официозной политической «индоевропеистике», умело направляемой умелыми «исследователями», в нужное русло в соответствии с «духом эпохи» и «общечеловеческими стандартами» прогрессирующего глобализма. Придворные хроники пишутся и теперь. Они просто стали древнее и глобальнее. А их составители еще беспринципней.

Это был только пример того, что далеко не все, публикуемое в «научной печати» есть постулаты реальной, подлинной истории.

Но это не значит, что каких-то исходных основ нет вообще.

Они есть. И они в том, что предки всех индоевропейских народов — это индоевропейцы (праиндоевропейцы или ранние индоевропейцы), они же арийцы-арии. И еще в том, что индоевропейцы-арии имели свою прародину, свой язык, своих богов, а, следовательно, свою мифологию и свои традиции. И еще в том, что делить индоевропейцев-ариев и их потомков на «чистых» и «нечистых», на «арийцев» и «неарийцев» никому не дано права — это и есть натуральный фашизм, расизм, ксенофобия и нацизм.

А теперь поговорим об индоевропейцах-ариях, которые в течение тысячелетий уходили на полуостров Индостан. Нам известно, что проторусы-кроманьонцы и прарусы-бореалы хорошо знали дорогу к Инду и Гангу, тысячелетиями жили там, обрабатывали землю, создавали цивилизации. И потому говорить о том, что некие внезапно появившиеся индоиранцы («индогерманцы») вдруг огромной ордой на колесницах нагрянули в середине II тыс. до н. э. в Индию (теперь это земли Пакистана), просто не научно. Большинство историков уже не верит в грандиозное единовременное военное вторжение завоевателей-покорителей. Такого «вторжения» не было. Если и было, то только в романах.

В действительности мы должны связывать не прекращающуюся на протяжении нескольких тысячелетий миграцию русов-индоевропейцев в Северную Индию с процессом длительного распада этнокультурно-языкового ядра русов Средней Азии и соответствующего ядра русов Сибири (Урала и Южной Сибири) — с регулярным отселением родов-выселков на юг (в данном случае). Одновременно с этим процессом распада двух больших этнокультурно-языковых ядер суперэтноса русов происходили еще два не менее значительных метапроцесса: а) образование на огромном пространстве лесостепной зоны от Северного Каспия до Алтая и Саян обширного протоскифосибирского мира (восточных индоариев); б) образование в Северном Причерноморье в юго-восточной зоне распадающегося Большого (европейского) этнокультурно-языкового ядра суперэтноса русов так называемой вторичной прародины индоевропейцев. Последних правильней называть поздними праиндоевропейцами, а сам процесс формирования данной общности и ее распада-расселения — завершающей фазой этногенеза русов-индоевропейцев.

Именно о такой картине миграции на Индостан мы можем говорить с полной уверенностью по той причине, что реконструкция традиций, языка, культуры русов-индоариев Индостана выявляет совокупность характерных признаков русов-индоевропейцев всех трех упомянутых этноязыковых зон.

И это еще раз говорит о том, что не было единого «великого переселения» из какой-то одной области, не было бесконечной вереницы повозок, сотен и тысяч колесниц, многотысячных стад, перегоняемых с севера на юг… А было множество малых переселений отдельных родов-выселков, которые шли по проторенным предками дорогам на «теплый, благодатный юг» — шли с Северного Кавказа и Северного Причерноморья, из Прикаспия, Средней Азии, с Иранского нагорья, с Южного Урала, предгорий Алтая и Саян… Последняя, наиболее плотная волна переселенцев пришла из Причерноморья и с Иранского нагорья, где одна часть русов-индоевропейцев осела, а другая пошла дальше.

Русы последней индоарийской волны не сокрушали созданной их предками-русами великой Хараппской державы Инда. Та распалась на несколько веков раньше в результате многовековой массовой инфильтрации в цивилизацию Хараппы внешних носителей «непроизводящего способа хозяйствования».

Русы-индоевропейцы последних волн приходили на земли, освоенные (и где-то уже запущенные) их предками-русами. Вливались в существующие роды-общины или заново расчищали землю, распахивали ее под поля-пашни. Русы-индоарии не были кочевниками-номадами. Они перекочевывали с места на место только тогда, когда на прежнем месте земли истощались и не хватало пастбищ для крупного рогатого скота. И то, как правило, переселялся не весь род, а род-выселок, то есть отделяющаяся молодежь рода с выделенным ей хозяйством. Если проводить какие-то параллели, то русы-индоевропейцы той эпохи были вовсе не «бестиями с топорами на колесницах», а, скорее, «казачеством», с его умением сегодня пахать землю, сеять, убирать, откармливать и разводить скотину, а назавтра собраться по зову князя-воеводы в войско-дружину, дать отпор любому врагу, а если понадобится, пробить себе дорогу в любом нужном направлении в любой земле и любой среде. Вот этими своими признаками русы-индоевропейцы весьма выгодно отличались от, скажем, русских крестьян XVII–XX вв. н. э. Самодостаточность во всем, всегда и повсюду. И отсюда полное самоопределение — где жить, где сеять, где пасти скот. Причем без присутствия явной и целенаправленной агрессивности. В XVI–XVII в. н. э. именно русские казаки, имевшие неутраченное мировоззрение и менталитет русов-индоевропейцев, в считанные десятилетия (повторяя достижения предков) прошли и покорили всю Сибирь и Дальний Восток. Причем не лихими налетчиками-«бестиями», а основательно, надолго, навсегда — закладывая заставы, городища-остроги, распахивая вокруг земли, разводя скот, обзаводясь семьями, оседая с полным сознанием, что оседают на своей земле.

Русские казаки в Сибири и на Дальнем Востоке зачастую попадали в среду реликтовых племен первобытных собирателей, охотников, пастухов, а также пришлых монголоидных насельников-кочевников, которые по-своему использовали реликтовые племена, собирая с них дань. С первобытными племенами казаки уживались мирно, не обижая их, а пришельцев-насельников время от времени ставили на место, давая понять, что в «чужой монастырь со своим уставом не ходят». Все эти местечковые «ханства» и пришлые недобитые «орды» никогда не были в Сибири коренными и «государствообразующими». К слову сказать, при нынешнем разгуле псевдодемократии и местечкового национал-шовинизма, любовь к «малым народам» порой доводится до полнейшего абсурда и откровенного расизма. Примером тому, скажем, переименование по всей Якутии коренных русских сел, деревень и поселков в наслеги и улусы. Иван Петров из Семеновского улуса… Золотая Орда! Иго татаро-монгольское! Бред несуразный! Впрочем, и всю нынешнюю Россию можно сравнить с Шумером, Хараппой, Вавилоном, Ассуром, Византией периода необратимой деградации и гибели. Но это особая тема.

А что касается русов-индоариев, скифов от Северного Причерноморья до Алтая, Саян и Индостана, то их без всякого преувеличения можно назвать «казачеством» II тыс. до н. э. Как известно, казачество достаточно неохотно принимало в свои ряды людей пришлых, незнакомых. И это было закономерно. Пришлый кочевник-степняк или дикий горец-джигит могли оказаться неплохими воинами, но заставить их пахать землю было невозможно, они не обладали даже элементарной склонностью к созидательному труду. Беглый крестьянин из Центральной России, веками сидевший на своем наделе, отвыкший от меча, сабли, пики-копья, мог быть отличным земледельцем, но проблематичным воином. Своих знали из поколения в поколение, своим доверяли, вместе охраняли свою землю, скот, свои семьи, вместе шли на смерть. В этом причина определенной замкнутости, кастовости.

В этом причина кастовости русов-индоариев, приходящих на Инд и Ганг. Из века в век они видели, что заставить темнокожих туземцев обрабатывать землю или защищать род с оружием в руках непросто. Опора могла быть только на свои силы, доверие могло быть только к своим.

Подавляющее большинство местного населения (гибридные предэтносы и этнококон, окружавший этнокультурно-языковое ядро русов Инда) было достаточно инертно. Климат, природа и генетика располагали к этому. Опыт предков-пращуров по части выживания и образовавшийся слой гибридного населения диктовали, что без строгой организации выжить и сохранить свои языковые и этнические признаки невозможно.

Наиболее организованные и воинственные образования туземцев, как правило, возглавляемые мелкими родами-ордами пришельцев, были подавлены и разгромлены (тому свидетельством описания сражений и битв в индийском эпосе). Но, разумеется, никаких «великих сражений» не было и быть не могло. Литература и история не всегда совпадают — подлинная история не знает таких приемов, как «гипербола» и «метафора». Описания «вселенских битв» есть эпос, то есть героико-романтическое восприятие неких реальных событий прошлого, возведеных в «народной памяти» стараниями «боянов-аэдов-скальдов» до поэтического максимума. И поэтому заниматься тем, чем занимается подавляющее большинство историков, то есть толкованием литературных произведений, мы не будем. Даже таких шедевров мировой литературы, как Махабхарата и Рамаяна. Серьезный исследователь берет для анализа из произведений ономастику, топонимику, теонимику и саму сюжетную линию. Но не описания, перечисления, красивости, сравнения, численность и т. п.

Теонимика, ономастика, топонимика в древнеиндийском эпосе (на санскрите) вполне и однозначно индоевропейская. Сюжеты лежат в рамках традиционной мифологии русов-индоевропейцев. В Рамаяне, скажем, похищение жены царевича Рамы, прекрасной Ситы и, как следствие, поход войска в страну похитителей. И в «Илиаде» — похищение прекрасной Елены и соответствующий поход. Сюжет в традиции суперэтноса русов чрезвычайно древний, уходящий в глубь тысячелетий далеко за границы образования индоевропейской общности. Как мы помним, еще роды проторусов и прарусов-бореалов были окружены неандерталоидным и гибридным этнококоном, то есть иноэтническими и смешанными племенами темнокожих и «зверовидных» неандерталоидов-архантропов. Именно они и стали в легендах, мифах, эпосе проторусов-прарусов-русов «темными, злобными, вредоносными силами» (демонами-ракшасами в Рамаяне). Именно они регулярно похищали «прекрасных» светлокожих, светловолосых, светлоглазых женщин из родов суперэтноса от Иберии и до Индостана. Именно умыкание женщин было самым большим злом для русов. Сказки о змеях-горынычах и драконах, похищающих прекрасных царевен и принцесс, есть развитие этого общеиндоевропейского сюжета. Но для похищающих, для неандерталоидов данные похищения были абсолютным благом — с каждой похищенной «прекрасной Ситой-Еленой» они улучшали свой генофонд, они приобретали все больше признаков Хомо сапиенс сапиенс — светлели, обретали способность говорить («удлиненную глотку») и вообще навыки речи, они обретали часть традиций суперэтноса, приобщались к цивилизации и культуре.

Проторусы- «кроманьонцы» и русы-индоевропейцы не всегда оставляли похищения своих женщин безнаказанными. Они совершали походы в земли похителей-«демонов». И иногда оставались там. Примерно так и происходит в Рамаяне, где царевич Рама со своим войском и союзным войском «обезьян» во главе с Хануманом совершает поход в «царство демонов Раваны». Здесь, вне всяких сомнений, под «демонами» подразумеваются дикие дравидийские и веддоидные племена юга Индостана, ведущие первобытный образ жизни собирателей-охотников-похитителей. Еще в «Ригведе» ракшасы-демоны упоминаются как обитатели лесов (позже джунглей), нападающие на ариев, всячески вредящие им, занимающиеся людоедством, оскверняющие святыни, оборотни, враги волхвов-брахманов… Это вполне объяснимо. «В древнеиндийской литературе в образе ракшасов отразились черты аборигенов, с племенами которых арии вели борьбу во время продвижения на восток и юг Индии» (Индуизм. Словарь. М., 1996, с. 353). С «демонами»-неандерталоидами все ясно.

А кто «обезьяны»-союзники? Сами русы, арии-индоевропейцы не считают «союзников» равными или полностью родственными себе, несмотря на всю их «хитроумность» и сообразительность. Но вместе с тем «обезьяны» не дикари, не неандерталоидные дравиды и веддоиды. Историк, исследующий тему в рамках схемы: однородное местное население плюс переселившиеся разом «индоиранские» арии, никогда внятно не ответит на данный вопрос. Для нас же, знающих, что долины Инда и Ганга на протяжении тысячелетий заселялись русами, что этнокультурно-языковое ядро суперэтноса Индостана еще с XXV–XV тыс. до н. э. было окружено этнококоном, ответ прост. «Обезьяны» древнеиндийского эпоса — это гибридные предэтносы, образовавшиеся в этнококоне суперэтноса в результате смешения предыдущих родов-выселков русов-бореалов и ранних русов-индоевропейцев с местным неандерталоидным этноэлементом. С учетом доминантности неандерталоидных генов мы можем говорить о том, что гибридные русо-дравиды были несомненными европеоидами. Но при этом они имели меньший рост в сравнении с русами-ариями, более искривленный костяк, смуглую (но не черную) кожу, темные, карие глаза, черные волосы. Такой облик давал основание русам (как местным потомкам бореалов, так и приходящим ариям) называть гибридное население «обезьянами». Почему европеоидные дравиды были союзниками русов-индоевропейцев? В отличие от «демонов»-архантропов русо-дравиды имели достаточно развитый язык, сложившийся на базе первоязыка, языка русов (другой базы просто не было, неандерталоидный этномассив вообще не знал языка, он мог пользоваться только двумя-тремя десятками простых звуков-команд). Русо-дравиды говорили на упрощенном, своеобразном, но достаточно понятном диалекте языка русов. Признаки и традиции, полученные вместе с русской составляющей, делали русо-дравидов пограничной, периферийной, но все же составной частью обширного мира русов и гибридных русов. Центростремительные силы влекли русо-дравидов к цивилизации, культуре, процветанию. Они были естественными союзниками, что, разумеется, не исключало отдельных мелких, локальных конфликтов, стычек, умыканий и похищений.

Система каст возникла не в Индии, а значительно раньше и повсеместно в ареалах расселения еще проторусов. Рано или поздно в любом из ареалов образовывалось ядро суперэтноса, окруженное защитным этнококоном из гибридных предэтносов. Внутри ядра-рода (или суперсоюза родов) шло естественное деление на волхвов-жрецов, воинов и земледельцев-скотоводов-ремеслеников (брахманов, кшатриев и вайшья). Последнее, «вайшья», есть энглизированное «вешья, вешьи, весьи» то есть «селяне, поселяне» от слова «вешь, весь»= «село, поселок», вспомним выражение «по городам и весям». В «Ригведе» основа касты «вешья» есть понятие «vis» = «поселок, селение». Исходное слово из языка русов приобрело в Индии звучание «вешь, вишь», в России «весь», а, скажем, в Скандинавии «виц, вик» — из «vis»= «vic»; отсюда «викинги» — это первоначальное «висинки, вицинки», то есть «вики»= «вици», как «франки»= «франци, Франция»; и здесь ответ на вопрос, кто есть викинги. Они есть викинки, висинки — поселяне из поселков-виков-висов, а точнее, крепкая сельская молодежь из славянорусских поморско-прибрежных селений, которая шла в русские города-грады на службу в княжеские дружины, а иногда и сама сбивалась в ватаги, занималась разбоем (на манер «гулевых» казаков); только это есть суть «викингов», весь прочий романтический флер про «суровых северных норманнов, лордов морей» — сплошная литературщина и сочинительство на сказки про троллей и эльфов.

Мы не случайно отклонились на север. Между воинами-кшатриями Индии и варягами-викингами гораздо больше общего, чем это себе представляет читатель и большинство профессиональных историков, специализирующихся в своих локальных областях. И одни и другие были порождением суперэтноса русов. Они зародились, существовали и развивались в рамках уклада и традиций суперэтноса.

Кастовая система индоевропейцев описана в работе Ж. Дюмезиля «Верховные боги индоевропейцев» (М., 1986) и множестве прочих исследований. Поэтому мы подробно на ней останавливаться не будем. Скажем лишь о главном. Четких граней между тремя основными группами-кастами не было. Подавляющее большинство членов рода были «весьими» людьми, то есть селянами. Из них выходили и воины-кшатрии, и волхвы-брахманы. Воинами-кшатриями становились юноши с тринадцати-четырнадцати лет, прошедшие инициацию. Они «служили» воинами до двадцати пяти, реже тридцати лет. Затем меньшая часть их, наиболее приспособленная к воинскому делу, оставалась в дружине десятниками, сотниками, воеводами, князьями. А основная, значительно большая часть переходила в касту земледельцев-мастеров-ремесленников (созидателей), занималась непосредственно всеми видами производительного труда, обеспечивая жизнь своих (малых) семей и рода («большой семьи»). Причем в случае необходимости молодежь-воины привлекались к сезонным работам. А зрелые мужчины-вайшью при опасности или в походах брали оружие и становились в строй.

Система каст была чрезвычайно гибкой. И этим внутренний уклад русов-ариев напоминал уклад казачьей общины. Уклады были выстроены на традициях суперэтноса русов. Казак-земледелец, бывший воин, отдавал сына в казачье войско, на службу, потом тот возвращался, становился земледельцем, но мог быть призван на службу воином-«кшатрием» в любое время. Полностью в касту вайшью он попадал в преклонном возрасте.

Профессиональных воинов-кшатриев было совсем немного. Но и те из них, кто доживал до пятидесяти-шестидесяти лет, переходили в разряд селян-веси-вайшью. Вспомним, что и римские легионеры после двадцати-тридцати лет службы получали земельные наделы, становились земледельцами, что было не зазорно, а даже почетно, давало основательность и самодостаточность.

Волхвами становились люди зрелого возраста, зачастую бывшие воины-кшатрии, нередко увечные, неспособные к тяжелому труду. Они готовили себе смену из молодежи рода. Разумеется, в первую очередь они старались научить волховским знаниям своих детей — этим порождая наследственную преемственность. Но наследственность ни в среде выборных кшатриев-князей, ни в среде волхвов не была правилом и законом. Жизнь и общество (община) сами отбирали наиболее способных и пригодных.

Все три основные касты внутри рода были взаимосвязаны и переплетены неразрывно. Это и был сам род в его жизнеобеспечении и развитии. Собственно, эти три группы внутри рода не были кастами в нашем понимании. Кастами они стали только со временем и только в иноэтнической среде, когда внутрь рода-общины, затем государственного образования стали проникать «чужаки» извне. Вот тогда каждая каста поставила барьеры, ограждая и спасая себя от растворения в чужеродной массе и от утраты своих традиционных признаков, тем самым спасая весь род, все государство. Так случилось в Индии I тыс. до н. э. — I тыс. н. э., где касты стали основой самосохранения индоевропейской цивилизации и самих Ариев-русов. Но так не случилось в Хараппе или Шумере, где не было выраженной кастовости и, соответственно, не было защиты от инфильтрации в род-общество чужаков, что и стало причиной гибели и Шумера, и Хараппы.

Шумерские княжества и Хараппская держава нанимали в свои дружины и войска, в эту условную касту кшатриев «людей со стороны», будь то протосемиты-амореи («люди смерти») или дравиды… Результат — армии, дружины и другие воинские подразделения стали небоеспособными, они не могли защитить свои княжества и «царства». Результат оказался трагическим.

Русы-индоарии времен последних волн-выселков на Индостан подобных ошибок не повторяли. Они знали, что чужаку нельзя доверить ни власть над собой, ни свою безопасность, ни даже обеспечение рода сельхозпродуктами, то есть пропитанием. Именно так появилось понятие «шудры». Шудра никогда не мог стать волхвом-брахманом, князем-рашой (правильно именно «раша» — от слова-понятия «рус-рос-рас», то есть «светлый, господин, повелитель»; произношение на английский манер «раджа» неверное), воином-кшатрием, земледельцем-вайшья… Потому что шудра не был русом-арием, ему не было доверия.

В Индии той эпохи, да и более ранней, этнококон был столь велик, что несоблюдение самоохранения основной тройственной касты-рода от внешних гибридных русо-дравидов и дравидо-веддоидов привело бы к полнейшему смешению в течение трех-четырех поколений и к бесследному растворению русов-ариев в туземной среде. Благо, что каждая последующая волна родов-выселков с севера приходила на уже подготовленную почву с устоявшимися кастовыми традициями и четко выработанным (на сакральном уровне) отношением к шудрам. И это при том, что сами шудры, плотно окружающие роды-общины русов-индоевропейцев, не были абсолютно чуждым, чужим этноэлементом. Напротив, они были «санитарным кордоном», живым барьером между русами-индоевропейцами и уже самыми настоящими «неприкасаемыми» — негроидно-неандерталоидными аборигенами юга Индостана. В дальнейшем это породило вычленение множества каст, которые существуют в Индии и поныне. Степень культурной и этнической приближенности к русам-ариям давала каждой гибридной группе основание отделить себя от более отдаленной группы (слоя) кастовой перегородкой. Но это было позже. В рассматриваемый период было всего четыре касты: три свои, внутренние и одна промежуточная, но тоже как бы своя или полусвоя, отделяющая цивилизованный мир от мира «темных, страшных сил», людоедов, черных демонов, ракшасов и прочих «абсолютно чужих».

Интересно, что и сами русы-арии делили себя на «светлых», рожденных от богов, «детей богов», и «темных», рожденных от людей. Это деление разделяло тех, кто был исходным русом, и тех, кто уже успел, сохраняя все традиции суперэтноса, породниться с местными дравидами (точнее русо-дравидами). В основном «темными» были, конечно, те роды-выселки, что прибыли в долины Инда задолго до последней индоевропейской волны. Они были русами-ариями (это не отрицали и сами «светлые» арии), они не были русо-дравидами из этнококона. Они были некой промежуточной прослойкой, но входившей в индоарийский мир «своих, хороших, красных, повелителей», то есть русов.

В целом же, говоря о кастах у русов-индоевропейцев, мы должны помнить, сам этот поздний научный термин «каста» более чем условен. Правильнее говорить о четырех варнах, которые породили множество каст. Подростки трех первых варн проходили инициацию, посвящение в воины-мужчины, после этого они считались «дваждырожденными» («двиджа» на санскрите, одном из диалектов языка русов). Уже это одно означало, что все три варны едины, они одинаково поставляют роду юношей-воинов, кшатриев. Позже в Индии обряд инициации «дваждырожденных» стал более общим, получил название «упанаяна». Со временем внешняя, обрядовая сторона естественных архаических процессов усложнялась, расцвечивалась, приобретала «тайный» смысл… Но в истоках, у которых стояли индоарии, русы-арийцы II тыс. до н. э., все было значительно проще, архаичнее. Практически (да и юридически) род русов-индоевропейцев не делился на варны. В «Ригведе», этом великом «Изреченном Знании» («рик» = «речь, рекомое» + «веда» = «веданье, знание»), вообще нет упоминаний о варнах и кастах, за исключением одного из поздних гимнов, вставленных через столетия после составления этой «Книги книг ариев». О чем это говорит?

О том, что у исходных русов-индоевропейцев последней волны миграции (сер. II тыс. до н. э.), расселявшихся из Северного Причерноморья и ареалов протоскифосибирского мира, не было, как и у позднего казачества, четкого деления на варны. Сам род не мог допустить полного троичного расчленения. Все переплеталось в необходимой и неустранимой взаимосвязи. А тройственность внутри единого рода обеспечивала его жизнестойкость. Дюмезиль, как и другие западные индоевропеисты, возводит трехчленность «космоса индоевропейцев» и их кастовость в абсолют. Это неверно. Точнее, это лишь часть увиденного и осознанного им и прочими исследователями — часть, принятая за целое.

Да, Вселенная русов-индоевропейцев (как и их предков проторусов и русов-бореалов) тройственна: «небо-земля-преисподняя» — «боги-люди-демоны»; три варны на земле «волхвы-воины-созидатели», три цвета «белый-красный-черный»… Но одновременно «четыре стороны света», четыре ветра, четыре луча свастики-оберега и знак самого Единого Бога — четырехконечный крест… а знак Богородицы-Лады — два совмещенных креста, то есть восьмиконечный крест… а священные числа семь («святая троица» плюс «крест-бог», то есть «троица в едином боге», Семаргл-Семиглав, выражающий семиричную сущность бога) и двенадцать («троица», помноженная на «крест» — «бог в силе», позже сила и дух бога в двенадцати апостолах)… Вселенная русов многомерна и непроста, при всей видимой простоте ряда-уклада.

Сакральная четверка-крест, означающая Единого Бога в его полноте, в качестве одного из земных отражений имеет и совокупность трех каст-варн со всеми прочими (шудрами). Это означает, при всем понимании русов-индоевропейцев, что они сами есть дети (потомки) богов (ипостасей Единого Бога-Рода), что они есть «двиджа» — дваждырожденные (то есть сначала рожденные в своем естестве, а потом «в боге»; иногда и наоборот, последовательность не имеет значения; например, древнейшая поговорка «это в нем от Бога», то есть унаследованное от Великого Всеродителя, Рода), при всем таком «родственном» отношении русов с их богом Родом, они полностью отдают себе отчет, что Единый Бог есть Бог для всех, в том числе и для шудр. То есть Бог-Род шире троичной «собственной» Вселенной русов. Он существует в четырех измерениях (помимо времени). Но четвертое измерение за пределами мира русов-индоевропейцев. И потому при всей многоипостасности Бога (он может иметь бесконечное число ипостасей-воплощений) свят, чист и близок для русов Бог-Род только в своей троичности-тройственности — в Святой Троице. Непонимание этой абсолютной тройственности Бога вне времен (и для X тыс. до н. э., и для 33 г. от Рождества Христова, и для 1000 г. Христианской эры, и для нашей «постхристианской» эпохи) заводит в тупик как ученых-богословов, так и исследователей-атеистов, не понимающих, что нет ни «язычества», ни «иудаизма», ни «буддизма», ни «христианства», а есть лишь различные восприятия во времени и пространстве одной и той же сверхреальной изначальной силы. И здесь надо отметить, что русы-индоевропейцы Северного Причерноморья («вторичной прародины») и русы-арии Инда и Ганга значительно лучше нынешних атеистов и богословов понимали существо проблемы.

Единый Бог неразделим в Святой Троице, вмещая в себя весь упорядоченный (санскритское «рита» есть «ряд, порядок» в общебытовом смысле и в смысле «вселенский порядок-ряд»; само короткое и емкое слово русов «ряд» вмещает в себя больше, чем пространные, многостраничные толкования его санскритских и прочих «калек» в энциклопедиях и научных трудах) мир, Вселенную русов. И Троица есть Единый и Нераздельный Бог.

Род-община, род-племя русов неразделим в трех основных варнах-кастах (волхвы-воины-созидатели), в трех пространствах (небо-земля-преисподняя), в трех временах (прошлое-будущее-настоящее), в трех родовых пластах (предки-живущие-нерожденные). Род упорядочен во всем. Род есть ряд (от общего «ряда» до сакрально-вселенского порядка). Многомерная неразделимая, нерасчленяемая троичность-тройственность — единый и нераздельный род.

И при этом, как Бог вне своей троичной сакральности имеет «четвертое измерение», так и род русов живет не только в своей родовой сакральной вселенной, но и в мире, общем для всех, не входящих в род, в том числе в общем и для шудр. В этом, кстати, и объяснение, почему исходные русы никогда не были рабовладельцами и работорговцами. Мировоззрение русов, в котором для всех живущих и неживущих был Один Бог и одно пространство, не позволяло им делать рабами даже шудр, «неприкасаемых», диких неандерталоидов и т. д. Для введения института рабства гибридным русосемитам пришлось предварительно разработать и внедрить в сознание еретическую схему «избранности» и наличия у каждого народа своих богов — в такой системе ценностей можно было без зазрения совести превращать людей в рабов, торговать ими, убивать и калечить безнаказанно. В мировоззренческой вселенной русов это было абсолютно невозможным.

Итак, единое божество и единая родовая община-племя. И единое слово для обозначения двух сливающихся и емких понятий — «род».

Союзом Бога-Рода с родом был крест. С самых незапамятных времен, от которых остались петролиглифы на скалах, бог обозначался крестом. За десятки тысячелетий до оформления христианства. И потому нет ничего удивительного в том, что русы-индоарии принесли в Индию крест и свастику в качестве своих родовых обережных знаков. Крест — бог, божество абсолютное, соединяющее все в себе и изначально неколебимое. Свастика — не только «свет, святость», но жизненное, движущееся начало — бог в движении, жизнь в ее течении, род в его жизни и развитии. Что могло быть лучше этих обережно-сакральных знаков (а по сути, одного «божественного» знака в двух состояниях: покоя и движения). Русы-индоевропейцы принесли в Индию (Гималаи, Тибет и т. д.) не только «боевые топоры и колесницы», но прежде всего мировоззрение космизма, вселенную своего мировосприятия, в которой было место и для Единого Бога-Отца, Святой Троицы (Тримурти), богов-ипостасей, и для извечного (от Бога) рода волхвов-воинов-созидателей, и для шудр-«обезьян»^[11], и для демонов-ракшасов, власть над которыми, замыкая вселенское кольцо, держала «темная ипостась» все того же Вседержителя — уже знакомый нам бог-Волос, диа-Вол, в индуистском варианте Вала (иногда под эпитетом Вритра, и другими теонимами).

В индуизме Волос-Влах, благодаря жрецам-волхвам занял место в Святой Троице (Тримурти) и стал одной из основных ипостасей Бога-Отца. Но теоним приобрел непривычное звучание — Брахма. Переход «в» в «б» нам хорошо знаком (Вавилон-Бабилон). В санскрите привычное нам «л» часто звучит как «р», примером тому санскритское «срава-шрава» и русское «слава». Отсюда мы получаем исходное Брахма = Влахма. Влах это Волох, так же как «град» — это «город». Изначально Брахму называли Волохом. А Волох — это «волохатый» Волос-Велес. Жрецы Волоха — волхвы. Так появилось понятие «брахман» — из языка русов.

Архаический Вишну в «Ригведе» является не первостепенным солярным божеством. Изначально это даже не имя, а эпитет бога-солнца Хора-Коло — «вышний», в смысле «находящийся в вышине». Со временем в индуизме Вышний-Вишну становится одним из богов Троицы-Тримурти (наряду с Брахмой-Волохом).

Третий бог Троицы — Шива. В индуизме чрезвычайно расцвеченный и богатый образ. Но изначально, на уровне русов-ариев, это знакомый нам Жив-Зива, «брат»-аналог Зевса, к которому позже примешивается образ Кополо (в греческом варианте Аполло). После этого Жив-Шива получает эпитет-прозвище Капала-малин или Капалин. Одновременно в Шиву вполне естественно вливается образ «красного громовержца и жизнедателя Рудры», именно в Шиву, потому что и Шива — это «жизнедатель» и аналог «зевса-громовержца». Теоним часто этимологизируют, как и многие иные арийско-индуистские теонимы, в цветовой гамме: «темно-серый, сине-серый, свинцового цвета, сивый». Лингвистически в имени Шива вполне могли сойтись и «жива-зива» (жизнь) и «сивый» (иссине-седой). Шива = сивый Зива-Живо. Два русских слова в сплетении породили лингвомифообраз. А третье (само многоемкое) Рудра невероятно усилило этот образ. Рудра ипостась Рода. А Род самый первый и самый могущественный жизнедатель. Род и табуизирован в первую очередь потому, что его основной символ фаллос. На тему фаллическо-лингамного суперкульта Рода и Шивы на Руси и в Индии можно написать отдельный объемный труд. Материала для такого исследования более чем достаточно. Но это дело будущего. Сейчас мы акцентируем свое внимание на другом. После вливания в образ гибридно-арийского Шивы-Жива образа арийского Рудры-Рода Шива становится главным божеством «осеменителем», «жизнедателем». Шива многофункционален. Но основная его функция: бесконечное воспроизведение жизни, выработка и «посев» семени, неиссякаемость семенедарующего лингама. То есть в образе Шивы-Жива в Индии практически открыто «легализуется» табуизированный практически по всей Евразии Род. О чем это может говорить? О том, что Род в его фаллическом значении был по всему ареалу расселения проторусов-русов суперэтноса не столь уж и табуизирован, как нам это кажется. И второе, о том, что фаллический культ «жизнеодарения» попал на чрезвычайно плодородную почву — гибридное население Инда и Ганга, от «темных» ариев до русо-дравидов этнококона восприняло его с большой охотой, тут же признав своим и выдвинув на первое место (видимо, к этому располагали и климат, и темперамент). Табу практически полностью исчезло. В храмах Шивы и на площадях ставили (и до сих пор многие сохранились) огромные каменные и деревянные лингамы-фаллосы с фигурой Шивы (шиволингамы). Шива стал основной ипостасью Рода в Индии и чуть ли не самим Родом (если учесть его прочие функции). Сивый-Жив, бесконечно старый жизнедаритель. Род бесконечно стар, он изначален, и он дает жизнь. Но Род в суперэтносе русов строго каноничен и при всей своей мужской «жизнедающей» силе никогда не был почти исключительно «героем-осеменителем» (как, скажем, Жив-Зевс, постоянно оплодотворяющий то богинь, то смертных женщин, или совсем неуемный женолюб Жив-Шива). А суть здесь в том, что ипостась Рода из среды русов, где канон строго хранят волхвы-жрецы, попадает в среду гибридных племен, где надлежащего контроля за каноническим образом и сохранением первотрадиций нет. Жрецы русо-дравидов (в «древнегреческом» варианте протогреков-горяков) начинают по-своему, в силу своих представлений и укладов, трактовать (зачастую и программировать) характер и поведение божества. И мы получаем то, что называется «развитием образа». Иногда это развитие становится гиперболическим: и тогда гигантские статуи-лингамы ставятся на каждом углу и доводимый до экстаза плясками и барабанами гибридный смуглокожий люд денно и нощно расшибает перед ними лбы, и бесплодные женщины съезжаются отовсюду в надежде, что эти изваяния даруют им детей, и все мужчины от вождя-«царя» до «неприкасаемого» задаривают Шиву и молят беспрестанно «осеменителя», чтобы он излил в них неистребимую мужскую силу и неиссякаемое семя… И это все достаточно понятно. Достаточно характерно для гибридных этносов, воспринимающих из мифообраза только то, что им доступно на данном этапе развития. Но есть в процессе «передачи-восприятия» богов-мифообразов из суперэтноса в этнококон, от непосредственных создателей образа (от «детей богов») к вторичным потребителям («детям людей» и «детям детей людей») некая странная закономерность.

Мы уже писали о том, что «еретические» волхвы-жрецы гибридных русо-евреев, по-своему воспринявшие суть и образы мифологии суперэтноса, в частности, образ Рода-Вседержителя, Рода-Всеродителя, Единого и многоипостасного Бога, что называется, творчески развили этот образ и тем самым создали на базе исходной религии-мифологии суперэтноса русов свою «монотеистическую религию» с единым божеством Яхве-Иеговой, который (на сакральном уровне, доступном только жрецам) был существом двуполым, гермафродитом, совмещающим в себе и мужское и женское начала: Ийе (фаллос) + Хава (женский половой орган). Яхве — бог Он-Она.

Древнеегипетские гибридные жрецы русо-хамиты на базе исходного Единого Рода-Всеродителя создали образ гермафродита Атона, который также был «бог Он-Она».

Подобное преображение происходит и с Родом-Рудрой-Живом-Шивой, когда он из арийской среды волхвов-жрецов попадает в среду части гибридных русо-дравидийских жрецов. Через некоторое время появляется разновидность «еретиков-сектантов», сначала именно в гибридной жреческой среде, которые порождают культ, где Шива уже не просто «гневный», «даритель», «осеменитель», а Нара-Нари, то есть «муж-жена». Гибридные «новаторы»-еретики, за тысячи километров от Палестины-Ханаана и Египта, будто действуя по одному и тому же сценарию, превращают бога-мужчину в бога-гермафродита, «бога Он-Она». Шива становится Джагапитри-Джагаматри («отец живого — мать живого»). И теперь нам становится ясно, что это не случайность, что здесь прослеживается вполне определенная закономерность: гибридные предэтносы преобразуют воспринятое ими главное мужское божество в божество двуполое, в божество-гермафродита (неважно, монотеизируя его или нет). Почему?

Здесь может быть два ответа. Первый, из патриархальной среды образ попадает в матриархальную — и жрецы-жрицы пытаются подладить образ под имеющуюся систему ценностей. Второй, в гибридной (а, следовательно, неандерталоидной) среде гомосексуализм еще не отделяется от гетеросексуализма, царят бисексуальные отношения, не выработаны нравственные критерии и, отсюда, «одностороннее» божество не воспринимается. Бог бисексуалов должен быть двупол и двулик. Есть еще один вариант ответа: община-племя исключается, до него полностью не доводится двуполость божества; гермафродитизм «бога Он-Она» определяют сами гибридные жрецы — гермафродиты и бисексуалы; они же осуществляют отбор в свою касту себе подобных. Но тогда возникает вопрос, почему именно они приходят к духовной власти и именно в гибридных социумах? Но это уже один из «запретных» вопросов, которые в печати не принято обсуждать.

Поздний индуизм олитературивает и изукрашивает архаических и простых по сути богов индоевропейцев иногда до полной неузнаваемости. Но опытный мифолог и этнолог рано или поздно находит корни образов. Иногда они на виду, на поверхности. Так, например, даже для любителя очевидно, что Агни — это бог огня, что это и есть само слово «огонь» в диалектном произношении. Прозвище-эпитет у Агни-Огня — Кравьяд, «крови-ед», «едящий кровь». Эпитет архаический, абсолютно понятный и в языковом, и в ритуальном планах: в огонь из жертвенной чаши лили кровь жертв (животных), огонь «пожирал жертвенную кровь». Огнем на крадах кремировали усопших, огонь пожирал кровь и плоть. Посредники между людьми и богами, в частности между ариями и Агни, — это ангирасы. Ангирас сам есть огненная субстанция, как и ангел. Лингвистически мы имеем дело с одним словом: «ангир» = «ангел» (и никакого заимствования русскими от греков, а греками от евреев; слово-понятие «ангирас-ангел» в языке русов существовало задолго до появления и греков, и евреев). Бог смерти Яма. И само имя его переводится с санскрита как русское «яма» или «конец»; привычная справочная этимология «близнец» вторична. Бог с понятным без перевода именем Ваю-Вата-Ватри — это ветер, бог ветра. Маруты — ураганы, бури, смерчи, это эпитет посланцев Мары (мор, морок, смерть), разрушители, несущие смерть-мару-мор. Демон засухи Шушна — это и есть «сушна»-сушитель. Мать демона Вритры — Дану есть индоевропейское «дану» — река, а если быть абсолютно точным, то вода в реке обозначается «вода-вада-вадар», а словом «дана, дану» обозначается русло (ведь река это не просто «вода», а вода, текущая в русле); а русло на языке русов — это «дно». Этимология «дану» = «дно» единственно верная этимология. Она одинаково верна и для русов-ариев Индии, и для русов-кельтов Ирландии, вспомним «племена богини Дану». Сам Вритра «запирающий ворота» — один из эпитетов Волоса-Валы, в котором и заключен предельно ясный смысл «вртр» = «врт» — «ворота». Зачастую теонимы звучат несколько непривычно для русского уха. Но попросите современного индуса произнести исходные теонимы русов или даже слова современного русского языка, и вы услышите закономерность «искажений»: «брат» будет произнесен как «бхратра», «ворота» как «вритра», «дно» как «дану» и т. д. Причем индус поймет эти слова без перевода. А вот мы иногда понимаем не все. Например, санскритские и ведические сказители «риши»… Звучит при поверхностном восприятии «по-иностранному». Но пишется «rsi» — «рси-риси-рцы-реки». Тот же корень в слове «Риг-веда», точнее, «РикВеда» или «РекВеда» — «рекомое, изреченное знание-ведание». Слова «речь, рекущий», старорусское «рцы» — «говорящий, рекущий», и «риши-риси» есть однокоренные слова, исходящие из понятия «говорить». Риши-сказители и есть «говорящие», «рцы». Получается, что Индия сохранила для нас исходное русское слово в более первозданном значении, чем то, которым мы пользуемся сейчас. Почему? Потому что язык русов в России развивался на протяжении столетий. А в Индии он практически застыл на сакральном уровне «мертвого» санскрита (другие языки развивались и в Индии, поэтому они уже малородственны русскому). Не удивительно, что и богиня речи у индоариев, русов-индоевропейцев звалась Вач-Вяч, а у современных русских понятие «вякать» — говорить уже стало обиходно-устаревшим. Да и другое, более емкое слово «вече» практически не применяется, хотя и оно исходит из понятия «говорение-обсуждение» (новгородцы и псковитяне времен Рюрика или Александра Невского не знали санскрита, но они, как и арии Инда, говорили на языке русов). Тваштар, по мифологии индуизма, отец Индры и Творец. Сам корень «творения» заключен в этом теониме. Образ времени заключен в санскрито-ведийском слове Кала, суть которого «вращение, кругооборот» — и это очевидцоерусское «коло» (позже «хоро»), круг, коловращение, круг времен. «Коляды» и позднее «календы», «календарь» также есть производные от слова «коло».

Понятен и некий почти безликий Праджапати, растворившийся во всех созданных им богах. Это один из эпитетов Рода-Троицы. Принято переводить данный теоним как «всесоздатель». Это соответствует смыслу теонима. Но если быть этимологически точными, то «Праджа» — это английское произношение исходного санскрито-ведического «пратца, праца» (то есть, поФасмеру, «труд, работа», созидание). Пати — есть «патер, батя» = «отец». Праджапати-Працапатер — это Созидания-Отец или, что нам более привычно, Отец-Созидатель, Отец-Создатель. Как мы видим, сам образ (как и все прочие «библейские» образы) существовал за тысячелетия до составления Библии. Но здесь хочется еще и еще раз повторить. И прежде всего для профессионалов-историков, мифологов, лингвистов: до тех пор, уважаемые господа, пока вы будете работать с англоязычными «источниками», то есть с переводами с переводов (сначала английские языковеды переводят с санскрита и языка Вед на свой «инглиш», а затем с «инглиша» советско-российские «исследователи»-компиляторы переводят на русский), до тех пор вы будете блуждать в полнейших потемках, погружая в этот мрак миллионы читателей, слепо доверяющих вам. Ведийский язык и санскрит не требуют двойных, искажающих все до предела переводов. Мы должны знать имена (теонимы) индоарийских, индуистских богов в их первоначальном, исходном звучании-произношении, а не в чудовищной английской «транскрипции», когда искажается все до полнейшей неузнаваемости (наиболее понятные примеры искажения исходного: Иван — Айвэн, Ямайка — Джамэйка, Лиза — Лайза, Мария — Мэрайа, Каролина — Кэролайн, Маланья — Мэлони и т. д.). Ярун, он же Арьюна, превращается у англоговорящих в нелепого и непонятного Арджуну. Увы. Английский исследователь-переводчик не понимает и санскритского слова «rita» в полном его значении русского исходного понятия «ряд» и потому дает или неточный или, что характерно, велеречивый перевод. Русские переводчики с «инглиша» для дополнительной «красивости» и наукообразности делают двойной перевод еще более путаным и велеречивым. Истина теряется в нагромождении лишних слов. И это при том, что сами англичане пользуются исходным словом языка русов «rita-ряд» в форме «right» (право, справедливо, правильно), то есть в абсолютно верном русском значении «по праву, по-порядку, по справедливости, по ряду», ведь ряд и есть «порядок, уложение, правда, справедливость». Но в современном «инглише» русский «ряд» звучит как «райт». И потому я еще раз обращаюсь к индологам и ведологам: мы будем работать с «инглишем», когда доберемся до «английских» богов и мифов. Но, работая с индоарийскими, индуистскими богами, героями, сюжетами, мифами, легендами, теонимами, этнонимами, не надо смотреть на них через двойные кривые зеркала, надо напрямую работать с языком Вед и санскритом. Любой иной подход — это «шаманство», то есть игра в наукообразие.

Несколько сложнее с такими теонимами, как Кришна. Часто в популярной литературе имя Кришна трактуется как Крышень, то есть Верхний, Крышний, Кронный. Но это отчасти «народная этимология», отчасти вторичное значение теонима. Наши специалисты-санскритологи-ведоисты вслед за своими английскими коллегами переводят само слово «кришна» как «черный». Англичанам и французам такой перевод простителен, они не знают русского слова «коричневый», которое и по сию пору в устной речи звучит как «коришневый». Окончания часто глотаются и в русском языке. Тем более это характерно для санскрита. Вот и получается, что Кришна это не «черный» и даже не просто «темный», а именно «коричневый» — «коришна» — Кришна. Вот богиня черных аборигенов Кали вне сомнений «Черная» — так переводится теоним. А Кришна ни лингвистически, ни по мифообразу отнюдь не «черный». Это смуглокожий бог-герой, по сюжету воспитывавшийся в семье пастухов, вероятнее всего смуглокожих, «коричневых» русо-дравидов. Кришна в индуизме — одно из воплощений арийского бога Вишну. Но при этом воплощение в «коричневого», смуглого бога гибридных дравидов. Не исконного божества аборигенов, а именно привнесенного в их среду ранними выселками русов, смешивающихся с дравидами и образующих тем самым русо-дравидийский этнококон. Этот процесс оставил след в дравидийских языках — там огромный пласт санскритской (индоевропейской) лексики. А мы знаем, боги, их теонимы всегда неразлучны со словом, языком: слово рождает бога. И когда в Библии говорится «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» (Ин. 1,1), это отнюдь не красивый зачин. Это и есть суть Сути.

Характерно, что исходно Кришна — младший брат (потому что он «смуглый, коричневый», местный). А старшего брата Кришны зовут Баларама, то есть Белый Рама («бала» от «бяла, бела, белый»). И прототип Балорамы есть несомненный белокожий, светловолосый, сероглазый рус-арий. Но еще важнее в этом двойном образе понимание изначального братства «коричневого» местного русо-дравида и пришедшего белого руса-индоевропейца. Не враги, изничтожающие друг друга огнем и мечом, не «белокурые бестии», покоряющие «недочеловеков», а братья. Правда, с поправкой (как в Российской империи и в Советском Союзе) — «старшие» и «младшие». Одно из прозвищ Баларамы, Белого Рамы — Плугоносец. Это еще раз говорит нам о том, что русы-индоарии в первую очередь были земледельцами. Еще одна черта, присущая для Белого Рамы, склонность к пьянству. Черта, к сожалению, весьма характерная для русов-индоевропейцев, особенно русов Северной и Восточной Европы. Объясняется она не только тем, что русы-земледельцы первыми открыли способ приготовления хмельного пива («сома» и «хаома» индоариев; все другие хмельные напитки появились позже), но и в том, что в организме русов изначально ощущался недостаток ферментов, выводящих алкоголь из крови (последствие мутации, в результате которой и появился Хомо сапиенс сапиенс).

На санскрите словом «пива» обозначается то, что пьют (и вода, и напитки), пьющий человек на санскрите «питух», пить — «пи», пьянящий — «пиюша», глоток — «пити». Как принято говорить, комментарии излишни.

Вообще тема «ритуального опьянения» ариев, почерпнутая из гимнов «Ригведы», где воздается хвала «соме», напитку, приближающему к богам, приняла в «классической» исторической науке и популярной литературе спекулятивно-очернительский характер. Причем акцентируют внимание на «пристрастии ариев к наркотическим, опьяняющим зельям» те, кто беспрестанно поет хвалу «древним и мудрым семитским народам», явно играя на противопоставлении одних другим и тут же подсказывая свой ответ-приговор «неразумным пьяницам и наркоманам индоевропейцам». Доходит до того, что «сому-хаому» отождествляют с настоем из мухоморов, сильнейшим галлюциногеном, фактически объявляя ариев-индоевропейцев генетическими наркоманами, а их традиционные верования «плодом бредовых галлюцинаций». На это следует ответить, что все основные наркотики, известные с древних времен, от легкой анаши до тяжелейшего опиума были созданы и широко распространены отнюдь не в индоевропейской среде, а в тюрко-протосемитской и монголоидной. Подавляющее большинство индоевропейских народов (русских, немцев, датчан, поляков, сербов, шотландцев и пр.) узнали о существовании этих одурманивающих средств лишь в XIX–XX вв. н. э., после широкого проникновения в Европу мигрантов из Средней Азии, Северной Африки и с Ближнего Востока. Да, неиндоевропейские народы (за исключением угро-финнов и народов Севера) легче переносят воздействие наркотиков и особенно алкоголя, так как в их организмах содержится значительно больше фермента, расщепляющего молекулы этилового спирта (это следствие того, что генетически в них присутствует больше признаков неандерталоидов, не подвергшихся мутации). И самое страшное, что такая картина разной восприимчивости алкоголя разными этническими группами доказывает, что алкоголь может быть использован как этническое оружие (и уже активно используется) против и без того предельно ослабленных современных индоевропейских народов, смертность среди большинства из которых превышает рождаемость (это была лишь небольшая иллюстрация к тому тезису, что борьба мегаэтносов за место под солнцем продолжается и обостряется). Далее, как мы писали выше, сами урожаи пшеницы, ячменя, само производство и хранение хмельного пива (позже и хмельных медов) во всех древних индоевропейских цивилизациях от Шумера-Су-Мира, Египта, Хараппы и до княжеств поздних русов-индоариев II–I тыс. до н. э. находились под строжайшим контролем жрецов-волхвов (урожаи были «собственностью богов»), И пиво (ни водки, ни вина еще не было) выдавалось членам рода лишь во времена священных праздников и дней больших жертвоприношений. Это был именно не повседневно-одуряющий, а празднично-сакральный, «божественный» напиток, помогающий людям-труженикам, созидателям в редкие дни уйти от насущных проблем и забот, «приобщиться к богам». Оно не употреблялось ежедневно, то есть ни привычки к нему, ни алкогольной зависимости от него не было. Поэтому оно действовало на русов-ариев сильнее, вызывало не состояние отупения-одурения, как у ныне постоянно пьющих людей от школьников до пенсионеров, а ощущение эйфории, легкости, одухотворения. Надо отдать должное проницательности и мудрости волхвов (жрецов-брахманов) суперэтноса русов, которые сумели на огромных пространствах расселения русов в течение пятнадцати тысячелетий (с XV тыс. до н. э. по I тыс. н. э.) под страхом «кары богов» ограничивать потребление алкоголя русами-ариями. Большинство из нас, прямых и косвенных потомков этих индоевропейцев, обязаны древним волхвам собственным рождением и жизнью, тем, что наши пращуры-предки не вымерли еще тысячелетия назад. К сожалению, в XX веке н. э. последние «сакральные» ограничения были повсеместно сняты. И это безвариантно приведет нынешние индоевропейские народы (прежде всего восточнославянские, скандинавские) к полному вымиранию еще до начала IV тыс. н. э. — такова страшная плата за прямую принадлежность к подвиду Хомо сапиенс сапиенс, мутации сорокатысячелетней давности и нежелание понимать своих генетических особенностей, отличающих индоевропейцев от множества иных народов, населяющих Землю.

Санскрит первоначально был диалектом посвященных, отсюда и его этимология «сан»= «священный» + «скрит»= «скрытый, тайный». Позже он стал главным носителем высокой культуры Индии, языком духовной элиты: философов, ученых, поэтов… Общеизвестно, что тысячи слов и оборотов санскрита не требуют перевода на русский язык, они абсолютно и вполне понятны.

Этот факт в научно-популярной литературе не предают огласке, а когда приходится косвенно упоминать о нем, то в ход тут же идут оговорки о том, что, дескать, всю эту лексику восточные славяне заимствовали у иранских народов, а те у своих предков индоиранцев… Это, разумеется, полный абсурд. Для того чтобы обрубить исторические и родовые корни славян и русских, в ход пускаются любые приемы, вплоть до неприкрытой лжи. Человек, знакомый с западной историографией, знает, что «славяне и русские есть самые никчемные, бестолковые и бесполезные народы, которые не только не имели корней, но и вообще ничего своего не имели, а все сплошь и повсюду постоянно заимствовали — у германцев, романцев, иранцев, тюрков, монголов и т. д. и т. п.». И этот дутый и насквозь лживый образ настолько прочно вбит в головы западного (и не только западного) обывателя, что изменить его невозможно; и именно этот дутый и ложный образ русского народа, русского человека и есть основа глобальной русофобии, которая усиленно разжигается всеми «цивилизованными» средствами мировой массовой пропаганды.

Божество плодородия Дакша есть несомненное «дарующее, дающее» божество, родственное Дажьбогу. Сурья-солнце — архаичный эпитет солнечной ипостаси Хора — «сурий, русий» = = «красный, светлый». Этот эпитет подверждается и ведическими прозвищами-эпитетами Сурьи — Савитар, что означает Свето-яр, и Вивасват — то есть Всесвет.

Ведического Варуну часто идентифицируют с Перуном в силу их владения громами и молниями. Но Варуна еще «царь богов и людей», блюститель «риты» (ряда, порядка, уклада). И одновременно он властелин океанских пучин, демонов. Он наказывает после смерти грешников и т. д. То есть мы видим в нем черты Волоса-Вала. Учитывая, что в санскрите русское «л» зачастую обращается в «р» (например, шило — «шира», слава — «срава»), изначально, еще не измененное поздним санскритом, имя звучало как Валу-на. Скорее всего, мы имеем дело с «литературно-эпическим» совмещением образов (или ипостасей) Вала-Волоса и Перуна. Сам же индийский Перун — Парджуна (вырываем англосорняк «дж» и получаем Парьюна, а это и есть Перун, как Арьюна есть Ярун). Русам Руси и русам Инда косноязычные толмачи не нужны.

Самый типичный и характерный, абсолютно индоевропейский бог-герой, бог-змееборец, полностью соответствующий арийскому змееборческому сюжету мифологии суперэтноса, это Индра. Эпитеты Индры часто не требуют перевода: Шатакрату — то есть Сто-кратый (смысл: он в стократ сильнее обычного героя); Сварадж (как мы помним, «радж» исходит из «раш» — «повелитель, царь») — то есть Свое-царь или Само-властитель (самодержец). Прозвища Индры ясны. Но сам теоним пока не поддается четкой этимологизации. Начальный корень «ин» может означать и «внутрь», и «он». Второй корень типичного для русов двучленного имени «дра» может исходить из древнейшей бореальной основы-корня «др-», то есть «драть, раздирать, драка» — отсюда «дракон» (мотив змея и змееборчества). Но корень «дра» может быть и «свернутым» корнем «дар» в смысле «подарок». Таким образом, мы можем осмыслить теоним и как «Он дар» (сам Индра — «дар богов», «дар небес», чей-то «дар»); и как «Дарующий»; и как «Он дракон» или «Он в драконе-змее»; и как «Раздирающий», «Дерущийся», «Драчун», «Дерущий дракона»… И любая из данных этимологий совпадает с мифообразом, потому что Индра-защитник для людей именно «дар» судьбы, небес, богов — ведь он их спасает и защищает; Индра — воин-драчун, герой, его боевые подвиги и удаль постоянно воспеваются; и одновременно Индра-змееборец — именно «раздиратель», убийца змея-«дракона». В «греческий» Индра (Ондра, Андра) попал уже позже, породив слово «андр-ос» — «мужчина» и дав вторую жизнь имени Андрей (первично Он-дар, Ондрий). Бесспорно, «раздирающее» начало. Как в понятии «герой» первичен эпитет русов «ярый», «ярой».

Достаточно трудно разобраться с Рудрой. В «Ригведе» он сам по себе. А в индуизме он вливается, как мы писали, в образ Шивы, после этого начинается сплошная литература и поэзия. А нас интересует архаика. Но уже в изначальном теониме Рудра сливаются корни «род» и «руд-, руж-». То есть он и «породитель», и «красный-рудый-рыжий», и «огонь»… В «Ригведе» и других Ведах Рудра покровитель людей, скота, огня, но одновременно гневный повелитель марутов, несущих смерть бурь и ветров, он подобно Копола-Аполлону может и насылать болезни, и излечивать их. Он такой же непостоянный, как Кополо, то карающий, то милующий… По всей видимости, Рудра более зримая и «рекомая» ипостась «незримого и неизреченного» Рода-Вседержителя. Не сам Всемогущий Род, а его карающе-милующая ипостась. И это подчеркнуто цветом: рудый — «красный» и естеством: «руда» — «кровь». Отсюда и «кровный, свой» и «кровавый». Сам Всевеликий и Всеблагой Род, по мировоззренческой морали-философии суперэтноса русов, не мог быть наказующе-карающим началом. Он был значительно выше и отстраненней. Наказаниями могла заниматься только его «карающая» ипостась. Одновременно она ведала и подаяниями свыше. Только в таком аспекте мы можем рассматривать Рудру.

Образ Богородицы-Лады, бытовавший у русов-ариев, переселившихся в Индию, дошел до нашего времени в ведических и санскритских текстах в форме «матери богов» Адити. Теоним непереводим. Иногда отождествляется со «священной коровой» и «бесконечностью» — отсюда сопоставим с «коровой» русов-египтян Хатхор, где «ад» может быть аналогично «хат» с придыхательным, почти неслышным «х». Возможно, начальная «л» была утрачена переписчиками: Лада — Л'Ади-ти (например, «Италия» первоначально была «Виталией» — «в» пропала). Как «мать всего сущего», она могла быть изначально «Ма-дити», то есть «мать детей», с утратой согласной «м». Но данные этимологии весьма спорны, мы не можем остановиться ни на одной из них. Фактом остается лишь то, что сам мифообраз «матери-богини» Лады у русов-индоариев почитался пусть и со своими особенностями, но в строгих рамках-канонах традиции суперэтноса.

На самом деле санскрит (тем более язык Вед) и русский язык имеют тысячи одинаковых слов по весьма простой, логической причине: и тот и другой являются производными, диалектами от первоязыка суперэтноса, от языка русов. И вот этот факт оспорить абсолютно невозможно.

Бог на санскрите «бага, бхага», будить— «будх», отсюда Будда, брат — «братра», свекр — свакри, мама, мать, матерь — «ма, мата, матри», сноха— «сноша», своя— «свака», тятя-тата— «тата», два, две, двое— «два, две, двая», три, трое — «три, траяс», четыре — «чатур» (брахман, постигший все четыре Веды — «Чатурведи», три Веды — «Триведи», две Веды — «Двиведи», одну — просто «Веди»), вал — «вал», ведун — «ведин», волна — «валана», волос — «вала» (сравни Волос-Велес — Вала), грива — «грива», зима — «хима», дать — «да», дань — «дана», дверь — «двар», дева — «деви», день — «дена», дом — «дам», дыра — «дара», еда — «ада», живой — «жива», куча — «куча», который — «катара», мертвый — «мрита», печенье — «пачана», плаванье — «плавана», падать — «пад», как — «ка», тот— «тат», этот— «этат», та— «та», то— «то», сам — «сама», свой — «сва», твой — «тва» и так далее. Совпадают даже приставки («про-» = «пра-», «пере-» = «пара-»), суффиксы (носик — «насика», чашка — «чашака»), местоимения и т. д.

Мало того что совпадают слова. Совпадает, к примеру, форма обращения. В «Ригведе», когда пишется о богах в третьем лице, то это «митра», «варуна», «агни». Но если сказитель-волхв обращается к ним, он говорит: «о, варуно! о, митро! о, агне!». Так же и русские вплоть до XIX века (и мы порою до сих пор) говорили (и говорим) о ком-то «владыка», «лада», «бог», «отец», но при обращении к таковым восклицаем: «владыко! ладо! боже! отче!»

Но суть наших изысканий в данной книге не мифология русов-ариев^[12] и не лингвистика, а генезис индоевропейских народов, этнология: нам важно понять, что представлял собой первонарод, кем были народы древности и как, откуда, почему появились ныне существующие народы от персов и индусов до русских и исландцев. А в данной публикации нас интересует судьба очень многих поколений русов, которые навсегда переселились в Северную Индию, от долин Инда до долин Ганга. И то, что ни три тысячелетия, ни чудовищные по последствиям «исламская» и английская (сверхчудовищная по уровню разрушения традиционной культуры!) колонизации, ни все вторжения и войны, ни бесконечные моры и эпидемии не смогли стереть их следы, говорит нам о том, что вклад русов-индоевропейцев (скифов) в индийскую цивилизацию был грандиозным, более того, фундаментальным, основополагающим.

Мы говорили о разительном сходстве санскрита и русского языка. Но санскрит достаточно поздний язык ариев. Язык, прошедший основательную «доработку» в местном лингвистическом котле. Язык, впитавший в себя огромное множество местных слов, выражений, интонаций, оборотов (мы помним, что русы и их прямые потомки чрезвычайно восприимчивы ко всему инородному). По сути дела, мы не знаем того древнего почти «неиспорченного» санскрита, на котором говорили наши предки на рубеже новой и старой эр. Мы знакомы с достаточно поздними вариантами санскрита, трансформированного к XX в. н. э. в некий «мертвый» язык типа латыни. И то в нем полной жизнью живет язык русов. Но до него был архаический санскрит — еще более близкий языку русов. А до санскрита был его предшественник ведийский язык (язык «Ригведы»), на котором говорили арии-индоевропейцы во II–I тыс. до н. э. И язык ведический еще ближе к языку русов, чем архаический санскрит. Но «ведийские тексты дошли до нас в очень поздней записи»^[13]. К тому же ведийские арийские тексты записывались совершенно чуждыми для арийского языка письменами брахми и деванагари, что основательно искажало язык русов-ариев. Получалась примерно такая картина, как если бы из уст русской сказительницы Олонецкой губернии прозвучала бы старинная былина, исследователь-араб на слух записал бы ее арабскими письменами, затем англичанин-лингвист перевел бы с арабского на «инглиш», а наш переводчик с «инглиша» сделал бы свой перевод на современный русский. Что бы в таком случае осталось «русского» от старорусской былины, сказать трудно. Но и от санскрита, и от ведийского языка осталось столь многое, что, реконструируя тот исходный язык «Ригведы», на котором она звучала во II тыс. до н. э., можно с абсолютной уверенностью сказать, что он был бы нам понятен ничуть не менее, чем язык сказительницы, рассказывающей нам русскую былину. Это был язык суперэтноса, язык русов. В крайнем случае один из самых близких его диалектов.

Русы-индоевропейцы, пришедшие в Индию, не были завоевателями, налетчиками, конкистадорами. Они не были даже, как многие их изображают, кочевым народом. Русы-арии были земледельцами и скотоводами. А по тем временам развитое земледелие и разведение крупного рогатого скота, лошадей было признаком высокой цивилизации. Русам-ариям не были нужны рабы для продажи или их закабаления, им не нужны были чужие богатства… Им была нужна земля, на которой они работали, им были нужны луга, на которых они пасли скот. Бытующий в западной историографии образ индоариев как кровожадных и полудиких захватчиков, порабощающих добрых, мирных и по-своему культурных аборигенов, пляшущих вокруг мирных пальм с гирляндами цветов на шеях, есть полнейшая чушь. Аборигены Индии, особенно ее юга поклонялись чудовищно жестоким «черным» богам-людоедам, постоянно требующим кровавых человеческих жертв. Жестокость и бесчеловечность возводились в абсолют. А, как известно, каковы боги, таковы и люди, создавшие своих богов. Нравы у исходных дравидов, веддоидов (не путать с ведическими ариями!) и других аборигенов были жесточайшими. Некоторые английские исследователи объясняли это необходимостью постоянно сокращать население при очень высокой рождаемости и практическом отсутствии производящего хозяйства: лишние «голодные рты» просто уничтожались аборигенами во время постоянных кровавых оргий-ритуалов, посвященных богине Кали и ей подобным. Тот же голод и неумение прокормить себя порождали каннибализм, возведенный в сакральную степень. Все это считалось обыденным, нормальным. Но каково было русам, на протяжении тысячелетий попадающим в такую «черную» среду? Не удивительно, что арии-индоевропейцы воспринимали чистых аборигенов демонами-ракшасами и прочей страшной и опасной «нечистой силой».

Пахотная земля «демонам»-аборигенам была не нужна, они не умели ее обрабатывать. Да и луга им были не особенно нужны. Но мирно соседствовать с такими «демонами» было небезопасно. Спасал «санитарный кордон» — этнококон из гибридных русов и русо-дравидов. Спасали время от времени проводившиеся походы, частично оттеснявшие «демонов» идасувсе дальше на юг, частично окультуривающие их.

Русов-индоевропейцев в Индии нельзя сравнивать ни с придуманными «воинственными бестиями-завоевателями», ни с кочевыми ордами «печенегов» или «татаро-монголов», приходящих в чужие земли грабить, убивать, брать полон, облагать данью, ни с английскими колонизаторами, основной задачей которых было использование дешевой рабочей силы, дармовых сырьевых ресурсов и вывоз материальных ценностей и национальных богатств (тот же грабеж; автору доводилось работать в Британском национальном музее в Лондоне, в других музеях Англии — все они базируются на неисчислимых, фантастических ценностях, вывезенных из колоний; а ведь кроме них существуют тысячи и тысячи частных «собраний» и «коллекций», и если говорить по совести и юридическим языком, такие бывшие «колонии», как Индия, Египет, Сирия, Ирак, могут предъявить одной только Великобритании справедливый иск на триллионы фунтов стерлингов).

Русы-арии сами создавали материальные ценности и национальные богатства. «Вторжение» индоевропейцев в Индию было экспансией тружеников-созидателей. Еще русы-бореалы принесли на полуостров Индостан, в долины Инда и Ганга производящий способ хозяйствования. Русы-индоевропейцы максимально расширили ареалы земледелия и крупнорогатого скотоводства, тем самым привлекая к общественно-полезному труду огромные массы гибридного и местного туземного населения, фактически спасая его от голодной смерти и гибели во время массовых жертвоприношений «черным богам». Русы в течение веков и тысячелетий в той или иной мере приучили аборигенов выживать и кормить себя (или прокармливаться рядом с городами и селениями русов). В этом была величайшая гуманистическая миссия русов в Индии. Они создали ту материально-производственную и культурную базу, на которой возникла и расцвела (и продолжает развиваться и поныне) великая индийская цивилизация. Именно они были фундаментом, основным строительным материалом и самими строителями этой цивилизации, вобравшей в себя множество местных «кирпичиков», «камешков» и «песчинок», украсивших своим разноцветьем грандиозное здание.

При этом сами русы-индоарии были достаточно просты, неприхотливы и чрезвычайно (чрезвычайно!) трудоспособны. Недаром сам этноним «арии-арьи» происходит от совмещения слов-понятий «ярые» (жизнеспособные, энергичные, упорные, волевые)и «ории-аратаи» (пахари, земледельцы, взрывающие землю). Осмысление понятия «арии-арьи» как «благородные, хозяева, властители» появилось уже позже (как и в случае с этнонимом «рус» — сначала «светлый, хороший, свой» и позже как производные «властитель, красный, царь»). Второе значение появлялось только тогда, когда русы-арии оседали на новых местах среди туземного населения, когда появлялась возможность сравнения. Сравнение это, при всем нашем величайшем интернационализме и любви к равноправию народов, было отнюдь не в пользу туземцев. Последние были собирателями, жили «чем бог пошлет», и, как говорилось в Ведах, «не знали добрых настоящих богов, обычаев, сквернословили, вели себя непристойно» и т. д. Надо сказать, что понятие «дикари», «дикие народы» возникли не из чьего-то недоброго отношения к таковым, а потому что эти «народы» вели себя соответствующим образом: «дико», «по-дикарски» и не проявляли самостоятельно никакого стремления ни к труду, ни к совершенствованию. Различия между этническими группами (а, точнее, между родами суперэтноса и местными предэтносами) были разительными. Именно отсюда, из самой жизни возникли «благородные» и «неприкасаемые».

С «неприкасаемыми демонами», с дасу все ясно.

А что представляли собой сами русы-индоевропейцы? Отбрасывая все формы романтизма, литературно-романических гипербол и метафор про «героев», «бестий», «благородныхварваров», «свирепых вандалов» и т. п., мы должны сказать, что лучшего сравнения, чем сравнение с казаками и казачеством, мы никогда не найдем и не подберем. Историки «германо-романской» школы фактически не знают и не понимают феномена русского казачества, не хотят его понимать и признавать, и потому они никогда не смогут проникнуть в корни и суть индоевропеистики, а будут продолжать морочить друг другу (и многим нашим историкам и любителям) головы своими «бестиями», «культуртрегерами», «лихими германцами с топорами и на колесницах». Дискутировать с ними бесполезно, да и бессмысленно. У нас есть очень наглядный образ перед нашими глазами. И недаром основные ареалы проживания индоевропейцев, скифов и русских казаков совпадают. Это Северное Причерноморье и степи, предгорья Северного Кавказа.

Прародиной русов-индоевропейцев II тыс. до н. э. были именно эти привольные места. Ярко выраженных государственных образований там еще не было. Индоевропейцы жили родами-станицами на больших пространствах, управлялись родовой «старшиной» и выборными князьями. Роды на родственно-добровольной основе объединялись в союзы родов, а те, в свою очередь, в суперсоюзы (наподобие союзов и суперсоюзов славянских племен). Союзы и суперсоюзы имели «стольные грады» — укрепленные городища. По границе с реликтовыми горскими племенами Кавказа стояли каменные крепости-заставы со сменяющимися гарнизонами. Они охраняли станицы и городища от набегов. Вот эти крепости и стали прообразами городов-крепостей Анатолии, Троады (включая и саму Трою, основанную русами, выходцами с Северного Кавказа), Хаттусы, Микен, Тиринфа… Навыками сложения неприступных крепостей обладали прежде всего русы-индоевропейцы предгорной и гористой части Кавказа. Часть их мигрировала волнами-выселками в Малую Азию, на Балканы и Пелопоннес.

На Иранское нагорье перебирались индоевропейцы как предгорий, так и степных районов. А вот в Индию шли в основном русы-арии, жившие станицами в степной и лесостепной зоне Северного Причерноморья. Они не были кочевниками. Они были оседлыми земледельцами и скотоводами, имевшими, как и казачество, военную или полувоенную организацию родов-общин.

Род-станица или союз родов из нескольких станиц жили в постоянной боевой готовности, чтобы отразить набег горцев, крадущих скот, имущество, умыкающих женщин и детей (грабительские набеги), или дать отпор другому роду (союзу родов) собратьев-русов, претендующих на земли или власть.

Надо признать, и это исторически зафиксировано, что индоевропейцы на протяжении всей своей истории вели между собой усобные войны с разной степенью интенсивности и продолжительности, что нисколько не нарушало их этнокультурно-языковой общности. Основным предметом распрей всегда (с III тыс. до н. э. по II тыс. н. э.) была земля. Почему они воевали друг с другом из-за земель? Для земледельцев земля была главным достоянием, это первое. И второе, русам-индоевропейцам «вторичной прародины» просто не с кем было больше воевать, у них не было достойного противника. Реликтовые горцы были дикими грабителями и угонщиками, не имеющими ни армии-дружины, ни государственности, ни иной организации. Горцев отбивали, отгоняли, ловили, наказывали, иногда совершали карательные рейды в горы, отгораживались заставами и кордонами. Налеты реликтовых горцев (повышающих свой уровень цивилизованности за счет умыкаемых индоевропейских женщин) были комариными укусами в сравнении с междоусобными войнами за землю.

Обстановка постоянной напряженности и привела к выделению «касты» воинов-кшатриев из среды вайшья-земледельцев. Подростки и молодые парни, возглавляемые зрелыми десятниками, сотниками, воеводами, князьями, постоянно, что называется, были «в седле». Что не снимало с них всей тяжести сезонных полевых работ, на время которых, как правило, соблюдалось перемирие.

Вот этими войнами-распрями русы-индоевропейцы и отличались в основном от позднего русского казачества XVI–XX вв. н. э. К новому времени земельные споры внутри России были практически решены, установилась централизованная власть, пресекавшая усобицы. Во II тыс. до н. э. такого жесткого и властного «центра» не было. А население родов-станиц увеличивалось с каждым годом. Меньше десяти-двенадцати детей женщины не рожали. «Эмансипированных» одиночек просто не было. Выживали практически все родившиеся дети — наследственность была прекрасной, экология превосходной, носители страшных моровых болезней (эпидемий) еще не были завезены из Юго-Восточной Азии, Америки, Центральной Африки. Всех родившихся выкармливали, этого требовали традиции, мораль, установки, вера в божественное происхождение каждого руса, ибо предки-пращуры были богами или ипостасями Единого Бога. Русы-индоевропейцы не жалели никаких сил для выращивания и сбора урожаев, разведения скота, ведения производящей формы хозяйствования, охраны себя, своих угодий, плодов своего труда — из тысячелетия в тысячелетие, из века в век. Одно это — непрекращающаяся созидательная борьба за выживание и приумножения рода и богатств рода — делало их генетически волевыми, энергичными, беспощадными к себе, жизнестойкими — то есть «налитыми ярью», «ярыми», ариями.

Именно приумножение и неукротимая «ярая» сила и жажда жизни вынуждали отдельные роды-станицы сниматься с места и отправляться в поисках новых пригодных и менее заселенных земель. Но большинство родов и союзов родов вычленяло из себя роды-выселки и отправляло их на поиски «лучшей доли» и «земли обетованной». Через какое-то время род снова приумножался. И снова отделял род-выселок. Сами выселки, состоящие в основном их молодых крепких семей воинов-землепашцев, их жен, малых детей и части юных воинов, а также выделенного им имущества, лошадей (именно русы-индоевропейцы южнорусских степей Северного Причерноморья первыми приручили под верховую езду лошадь и прошли на ней по всей Евразии) отправлялись в путь отнюдь не наугад. Они шли по «проторенным тропам» прежних родов-выселков, по «тропам» — дорогам еще русов-бореалов.

Русы-индоевропейцы расселялись по Европе, Малой Азии, лесостепной зоне от Урала до Саян и Тихого океана, по Средней Азии, Иранскому нагорью… На землях будущего Ирана они ставили свои станицы и городища, которые называли вежами (все от того же русского слова «весь, вешь, вишь, вик, вис», то есть поселение). Позже эти селения-городища вошли в историю в искаженном звучании как Ариан Вэджа (иногда любители красивостей умудряются «перевести» с английского даже как «Эйриайн Вайэджио», и это, безусловно, просто непроходимое невежество). Исходно поселения русов-индоевропейцев в этих краях назывались Ярьи Веси (Веши) или Арьи Вежи — то есть «поселения ариев-яриев» («инглиша» в те далекие времена с его «джи», «эй», «пи», «си» и прочим словесно-буквенным «мусором» еще не существовало). А исторические арии-индоевропейцы говорили на естественном, флективном языке русов (пояснение: тот же «инглиш» есть поздний аналитически-синтетический язык, поэтому опираться на него при историко-лингвистических исследованиях не допустимо).

Часть индоевропейцев из северно-причерноморских станиц (и других мест) оседала в арьих вежах на Иранском нагорье. Другая, наиболее упорная (или менее везучая), шла дальше, достигая берегов Инда, а потом Ганга. Маловероятно, что до Инда доходили те русы, которые выходили с берегов Дона, Кубани, Днестра. Нет, скорее всего сами они оседали где-то на пути к теплому югу и со временем выделяли из своих общин-станиц новые роды-выселки. Главная цель была не в том, чтобы непременно достичь Индийского океана, а в том, чтобы найти плодородную землю и пастбища. И потому движение русов-переселенцев не было лихой военной кампанией, вторжением «бестий», «стремительным походом на врага» или иным «блицкригом».

Русы-индоевропейцы шли не грабить и завоевывать, а жить и трудиться на возделываемых ими полях. Трудиться в поте лица своего. И беречь плоды трудов своих. Когда род-выселок покидал материнский род-станицу, большая процессия выглядела примерно так: впереди верхом на конях ехали дозоры, юноши, цель которых была не столь разведка путей, сколь упреждение опасности на пути; за ними на «колесницах», а точнее на легких повозках с впряженными в них лошадьми, двигались молодые воины, вооруженные копьями-пиками, ножами, боевыми топорами и реже мечами, на одной из колесниц ехал выбираемый на время «похода» князь; потом шла часть стада (коровы, быки и пр.); за ними двигались тяжелые возы, запряженные волами; в возах сидели женщины, дети, лежал скарб; мужчины, молодые и зрелые воины-земледельцы шли по бокам от возов и скота, с оружием; за возами гнали скотину; и прикрывал всю процессию опять-таки «колесничный» и конный арьегард; волхвы-жрецы находились в середине колонны и поддерживали связь с князем и воеводами. Скот оберегался как зеница ока. В условиях переселения он был кормильцем рода. В открытой степи род шел более «широким фронтом», с частыми привалами-остановками.

Уходящих, как правило, не преследовали даже враждебно настроенные роды: уходящие освобождали землю, предмет раздоров, тут действовала поговорка «скатертью дорога».

И напоследок вернемся к современному пониманию «арийской проблемы», ставшей весьма удобной формой унижения индоевропейских (арийских) народов и механизмом давления на них. Теперь, по прошествии более полувека с окончания Второй мировой войны, стало предельно ясным, что Гитлер с его экстремально-«романтической» теорией «чистого арийства» был использован некими третьими силами не только для гиперкомпрометации самой идеи сохранения индоевропейского генофонда, но и как инструмент для физического уничтожения более сорока миллионов арийцев (более двадцати миллионов русских, белорусов, украинцев, не менее десяти миллионов немцев и австрийцев и более десяти миллионов поляков, чехов, литовцев, латышей, индоевропейской части англичан, англосаксов США и прочих арийских народов Европы.

«Белокурые немецкие бестии», простодушные и доверчивые арийцы, вели братоубийственную войну с прямыми потомками ариев, своими старшими братьями и отцами по великому этнодреву суперэтноса русов, с русскими. Генерал Ваффен СС Л. Дегрелль писал в дневниках: «Представьте себе удивление немцев, проходящих по России и встречающих только блондинов с голубыми глазами, точный тип совершенных арийцев, которыми их учили восхищаться. Блондины. И блондинки! И какие блондинки! Высокие деревенские девушки, прекрасные, крепкие, с голубыми глазами, более естественные и здоровые, чем все те, что были в гитлерюгенде. Нельзя было себе представить более типичную арийскую расу, если следовать самым строгим канонам гитлеризма»^[14].

Двадцатое столетие стало настоящим холокостом, тотальной мясорубкой для потомков русов-индоариев. Именно они, более 100 миллионов арийцев, были беспощадно уничтожены революциями и войнами в Европе, и прежде всего в кладовой арийского генофонда, в России. Вместе с ними были уничтожены сотни и сотни миллионов их не родившихся детей и внуков.

В настоящее время Россия уже не является генетической «кладовой» русов-индоевропейцев. Место истребленных заняли угро-финские, кавказские и азиатские народности (которым мы желаем процветания, они не виновны в геноциде русских). Прямые потомки русов уже не составляют большинства даже в усеченной, расчлененной России.

Потомки русов стремительно вымирают.

Результатом вымирания русов будет полная деградация и гибель созданного русами-русскими великого государства. Так уже было с Шумером, Ашшуром-Руссой, Палестиной, Хараппой, Хеттской, Византийской, Российской империями… Потомкам русов больше некуда отступать. Впервые в мировой истории их ждет полное растворение в иных этносах, окончательная ассимиляция… Или очередное возрождение в ином виде, в другой форме и на другом уровне? История даст нам ответ на этот вопрос.

Все разнообразие существующих ныне рас, подрас, этносов, народностей, племен и одновременно их единство в человеческом роде можно объяснить только одним — смешением единой перворасы, первонарода с различными типами архантропов в многотысячелетнем процессе расселения этой перворасы, первонарода по планете. Будущее Земли зависит не от «социальных» или «политических» систем, а оттого, кто и что возьмет верх — архантропическое начало или человеческое, инволюционеры-неандерталоиды или суперэтнос русов.

Впервые за всю историю Макрохомосоциум остановился на сверхэволюционной линии своего «развертывания» и начал медленно инволюционировать. Это совершенно новое состояние для самого Макрохомосоциума, для суперэтноса — это мегакризис.

Впервые за 40 тысячелетий существования суперэтноса человечество оказалось под угрозой вымирания. Но мы уже знаем Основной закон этногенеза и сверхэволюции. Он гласит: «Развивается (развертывается) в пространстве и времени только сам суперэтнос (подвид Хомо сапиенс сапиенс). Все вычленившиеся сыновние этносы обречены на гибель или постепенное угасание. С гибелью суперэтноса человечество обречено на деградацию, инволюцию до животного состояния и исчезновение (что ускоренно происходит в настоящее время).