Рутьер

Глава 11

«А вот для чего тебе, товарищ барон, шебека? Пиратствовать собрался? А мотивы? А идея у тебя какая, барон?» – задавал я сам себе вопрос в дороге и, прежде чем ответить на него, окинул взглядом кавалькаду.

Даже очень солидно… Три десятка мосарабов при полном параде и два десятка конных арбалетчиков. Опять же я, весь такой расфуфыренный, при флагах, пажах, оруженосцах, со свитой и неумолимой бюрократической машиной на подхвате.

Бюрократия состоит из трех солидных бургундских чиновников, отблескивающих на солнце своими шитыми золотом ливреями. А что они алкаши конченые, так почти и незаметно. Вчерашний день чиновничья братия провела по правилам строжайшего сухого закона и маленько уже оправилась, лицами посветлели, а аудитору дворовые девки замазали бланш под глазом какой-то хренью типа белил, стало незаметней. Так что выглядят они вполне благопристойно и представительно.

А вот африканцев своих я решил не брать – дикие совсем еще, распугают моих вассалов, и ищи тех потом по всей баронии. Вот пообтешутся немного, тогда и явлю их миру.

Хотел я еще для количества в свиту записать Фиораванти с Феном, но они рано поутру, еще до моего пробуждения, отвалили в экспедицию по просторам баронии. Под благовидной отмазкой – поискать полезных ископаемых и вообще чего-нибудь полезного. Хорошо им…

А я вот еду принимать оммаж от своих вассалов. Собрался наконец. И то не поехал бы, да герольд воззвал к моей совести…

– Так, монсьор, вассалы ваши пир закатить обязаны… – Тук ехал рядом и мечтал о своем… о шотландском. – Можа, и девки у них приличные наблюдаются.

– Можа… Тебе бы только жрать да девок валять… – буркнул я, недовольный тем, что скотт оторвал меня от масштабных государственных дум. – Экий ты все-таки варвар, братец Тук.

– Это да… – заржал шотландец, пропустив мимо ушей мою последнюю фразу. – Пузо набить да подол на девке ладной задрать – это самое-то.

– Все, не мешай мне. Мы думу думаем… – Я отмахнулся от своего эскудеро и опять задумался.

Идея… Идея нужна обязательно. Иначе благородное пиратство будет очень смахивать на вульгарный разбой. Хотя отмазка уже есть. Освобождение христианских пленников и нанесение урона басурманам – причина очень уважительная и даже благородная. Но это для властей отмазка. А для себя? Для своей совести? Нужно думать…

Тема «робингудства» меня изначально не привлекает. Порочная она в своей сути. И хотя внешне все выглядит красиво и благородно, но только на первый взгляд. У кого отбирать и кому отдавать? У таких же мироедов, каким я сам стал? Да и народишко меня не поймет, от слова «совсем». А власти предержащие – и подавно. Так что идейку о людях в зеленом трико отметаю однозначно. А собственно, о чьей совести я беспокоюсь? О своей, что ли? А она у меня есть? Ну вроде как есть. Но… но тогда надо искать идею, во славу которой я буду пиратствовать. Вот же слово нехорошее – «пират»… «Корсар», к примеру, звучит не в пример благозвучнее… или вообще «буканьер»… Нет. Это уже из совсем другого географического полушария, и звучит как-то плебейски. Значит, корсар. И волей-неволей опять возвращаюсь к теме грабежа басурман, ибо другой благородной идеи не сыскать. Вот как бы и придумал…

– Господин капитан… – около меня осадил коня стрелок из передового дозора, – впереди люди. Около десятка. Все конные, тяжеловооруженных не заметили. Сей час появятся из-за рощицы. Вроде охотятся… Собаки при них…

Охотятся? На моей земле? А вот это уже хамство… Я вгляделся в заросли и увидел десяток всадников, на полных рысях выскочивших прямо на нашу процессию.

М-да… действительно охотники. Неодоспешены, одеты ярко и разнообразно, вооружены в основном арбалетами и рогатинами. У всех на поясах длинные кинжалы и короткие узкие мечи. Да и собаки вон жмутся к хозяевам, взлаивая и не понимая, как реагировать на ситуацию… А здоровущие – прямо телята, не знаю даже, как породу опознать. Лохматые, с длинными мордами и длинным мускулистым телом. Надо себе таких же зверюг завести… Так, собственно, уже и завел, считай… отберу на хрен, за такое своевольство.

Вот это вы, охотнички, попали так попали. Совершенно же ясно, что это один из моих вассалов будущих так пошаливает. А то и оба вместе. Простолюдины если и будут браконьерствовать, то только в стелс-режиме и поодиночке. А тут и кони у всех справные, и оружие неплохое присутствует. Мои ленники, однозначно. Порву на Андреевский крест… А потом на Георгиевский…

Мосарабы и стрелки мигом перестроились, взяли незадачливых охотничков на прицел, а Тук, выехав вперед, властно заорал:

– А ну, на месте! Быстро спешиваемся, мать вашу! Ну!

Но охотники, несмотря на наше полное численное преимущество, слезать с коней не стали, а, наоборот, сгрудились вокруг… вокруг… Вот это новость!..

– Дамуазо Логан, отставить… – Я тронул Родена шпорами и, выехав вперед, остановился возле величественной, можно даже сказать – монументальной дамы, сидевшей на большом караковом жеребце рыцарских статей.

У-х-х-ты… валькирия, ёптыть! Округлое, пышущее здоровьем, миловидное лицо. На голове намотан большой шелковый тюрбан, заколотый на лбу большой жемчужной брошью, в которую вставлены три павлиньих пера. Воистину богатырский разворот плеч и массивная выдающаяся грудь, стянутая муаровым черным платьем. На поясе такая вполне себе мужская шпага и длинный кинжал, больше похожий на короткий меч. Юбки немного вздернуты, и выглядывает почти до колена мощная нога в высоком сапоге из рыжей замши… И ни тени волнения или страха на лице. Наоборот, уставилась на меня гневно своими жгучими глазищами, но сдерживает себя, мощно дыша, так что ноздри раздуваются, как у моего Родена, и эфес шпаги теребит совсем не женской дланью в черной перчатке. Во, мля… такая и кинуться может…

– По какому праву… – Дама все-таки не сдержалась и заговорила густым низким голосом, смахивающим на приглушенный паровозный гудок.

– По праву сеньора этих владений, дамуазель! – Я прервал ее вопрос и, сдернув берет, чуть склонил голову: – Барон ван Гуттен, кавалер ордена Дракона, кондюкто лейб-гвардии его светлости герцога Бургундии, Фландрии и Брабанта Карла Смелого. На своей земле я в своих правах! А теперь представьтесь и объясните причину, по которой вы здесь находитесь.

– Ну… а как же… – Дама немного смешалась и даже густо покраснела. – Я же…

– Просто представьтесь, дамуазель, – пришлось ее немного подбодрить.

Женщина, чуть не разорвав себе корсаж вздымающейся грудью, несколько раз мощно вздохнула, но справилась с волнением и представилась:

– Дама Брунгильда ван Брескенс.

– Дама?

– Да, дама! – гордо заявила женщина и продолжила: – Я лично владею своей землей, оставшейся мне после погибшего мужа.

– Мне очень приятно, дама Брунгильда ван Брескенс… – Я опять сухо и коротко кивнул головой. – А теперь потрудитесь объясниться, что вы делаете на моей земле.

Особо я не сердился – все же в качестве браконьера выступает женщина, да еще моя ленница, без пяти минут вассал, но немного ужаса нагнать никогда не мешает. В воспитательных целях. Опять же потом будет легче изъять этих великолепных псов.

Женщина… можно даже сказать – девушка. Ей вряд ли больше тридцати. Вновь густо покраснела, но затем хитровато улыбнулась.

– Преследовали разбойников, барон… Да, именно разбойников. Шалят, знаете ли, в окру́ге. И вот как-то в разгар погони и не заметили, как выскочили на ваши земли. Не гневайтесь уж…

Я покосился на парочку косуль, притороченных к седлам егерей… и решил не гневаться, на первый раз. Да ладно… В самом деле, откуда ей знать, что хозяин баронии объявился? Я эту вдовушку чуть позже накажу… по-своему… Эт-т-то куда она уставилась?..

Проследил за взглядом – и понял, что дама Брунгильда пожирает глазами… именно пожирает глазами моего верного эскудеро. М-да… А тот раздулся, как гамбургский петух, и гарцует, и гарцует… Плечи расправил, грудь вперед, и даже глаза от эмоций вытаращил…

– Господин барон, а как бы… – Дама Брунгильда с трудом оторвала взгляд от бравого скотта и перевела его на меня. – Не поймите меня превратно, но хотелось бы…

Я понял, что она пытается спросить, и покосился на герольда. Тот сразу вышел из хмурой задумчивости, встрепенулся, поправил на груди знак своего чина, блеснув солнечными зайчиками, отразившимися от золотой бляхи, и внушительно, но слегка хрипловато заговорил:

– Я, Амбруаз де Аршамбо, герольд его светлости герцога Бургундии, Фландрии и Брабанта Карла Смелого, настоящим свидетельствую…

Я особо не слушал, что он там свидетельствует, постоянное перечисление титулов уже в печенках сидит… Мой взгляд привлекла еще одна персона, удерживающая свою рыжую кобылку рядом с жеребцом Брунгильды… Совсем юная дева, очень похожая на свою… сестру. Однозначно сестра. Те же черты лица, но, однако, фигура не в пример изящнее. Некая легкая полнота присутствует, но смотрится очень и очень привлекательно. К слову скажу, что откровенно худых дамочек среди знати я пока и не замечал, да и среди простолюдинок тоже. Не то время: худышки вымирают как класс, и это очень даже неплохо. Вот с детства я пухленьких девчонок люблю, и вкусы мои с возрастом не поменялись.

Ах, но какова же фемина!.. Легкая припухлость изящно очерченных губ, нежная белая кожа со здоровым румянцем и огромные, обрамленные пушистыми ресницами глаза, а легкая скуластость только добавляет некоторое восточное очарование, чуть ли не славянское.

Девушка одета в темно-зеленое платье с бордовыми вставками на груди и пышных рукавах, и такого же цвета бархатный берет, изящно сидевший на ее каштановых волосах, заплетенных в две косы, спирально уложенные на висках. Оружия, кроме небольшого кинжала на поясе, при ней не было, но на левой руке, вцепившись внушительного вида когтями в толстую кожаную крагу… сидел… довольно большой ястреб… или сокол… в общем, какой-то охотничий птиц и беспокойно крутил надетым на голову кожаным глухим клобуком с небольшим султанчиком. Экзотично и красиво, однако…

Меня настолько поглотила эта картина, что я опомнился, только когда девушка заговорила:

– Позвольте представиться, господин барон… – Незнакомка изящно склонила головку, тряхнув страусовым пером берета. – Дама Шарлотта ван Груде, ваша милость.

– Барон Жан ван Гуттен… – автоматически ответил я, не в силах оторвать взгляд от девушки.

Нет… но насколько же хороша, чертовка. И имя ей идет. Шарлотта ван Груде…

Ван Груде?..

Ван Груде!..

– Да-да… – громыхнула рядом дама Брунгильда и шумно расхохоталась. – Вы не ошибаетесь. Шарлотта владеет вторым леном вашей баронии. Ее покойный муж был братом моего покойного мужа, и сгинул вместе с ним во славу Бургундии, а она, соответственно, моя единоутробная сестра…

Брунгильде показалась очень остроумной такая хитроумная родственная конфигурация, и она опять шумно расхохоталась, выразительно хлопнув ладонью по своему мощному бедру. Обалдеть… сама непосредственность и тем не менее восхитительно очаровательна, несмотря на слегка сомнительные манеры и свои величественные габариты. Ох и Брунгильда…

А Тук, похоже, увидел воочию свой идеал женщины. Разве только слюни не пускает на нее…

– Да, это так, господин барон… – слегка улыбнулась уголками рта Шарлотта, подтвердив слова своей сестры.

– Очень рад… – промямлил я, не найдя больше подходящих слов.

– А уж как мы рады, ваша милость! – опять громыхнула Брунгильда. – Если бы вы знали, барон, как нам не хватало мужского…

Великанша вдруг запнулась, поняв, что чуть не ляпнула двусмысленность и, вновь покраснев, поправилась:

– Нам не хватало сеньора. Сеньора нам не хватало… Но что же мы стоим? Насколько я поняла, вы как раз к нам и направлялись. Поехали же, поехали; там и соблюдем все формальности.

– Так и поступим… – Я почувствовал, как Тук очень деликатно дернул меня за обшлаг. – Но для начала позвольте мне представить вам дамуазо Уильяма Логана, моего эскудеро и лейтенанта лейб-гвардии его светлости герцога Карла Смелого.

– Дама Брунгильда ван Брескенс… – Старшая сестра, тщательно маскируя свою радость и тем не менее откровенно разглядывая Тука, изящно, несмотря на габариты, изобразила дамский поклон с седла.

– Дама Шарлотта ван Груде… – Младшая скромно кивнула, не смотря вообще никуда…

Даже на меня…

Вот хотя она почти точная уменьшенная копия своей сестры, а разительные отличия есть. В манерах в первую очередь. Какая-то она излишне скромная, что ли… несмотря на яркую внешность, тихой серой мышкой кажется. Хотя это впечатление может вполне оказаться первичным и обманчивым. Как говорится, в тихом омуте черти водятся… Но будем посмотреть… будем. Надо же, какой пассаж – вассалами две вдовицы оказались… и каких… очешуеть!

Собственно, мое войско, взятое с собой не столько для внушения, сколько для подавления возможной борзости вассалов, оказалось ненужным, и я всех мосарабов отправил домой. Кроме Альмейды, он остался в свите для количества офицеров.

Еще немного обязательной суматохи – и мы все дружно отправились в Брескенс. Поместье дамы Брунгильды. Как оказалось, Шарлотта наведалась к своей сестре погостить, и «погоняться за разбойниками». Так замысловато ее сестрица назвала обыкновенную охоту. Соврала, конечно, но я куртуазно ничего не заметил.

Кстати, охота в моих угодьях обещалась быть весьма продуктивной. Стайки ланей и косуль мелькали с завидной частотой.

Птица на руке у девушки оказалась соколом какой-то редкой местной разновидности, причем обученным. У одного из егерей было приторочено к седлу немало разной пернатой живности, добытой этим пернатым же охотником.

Такие птицы немалых денег стоят. И знатью ценятся. Забегая вперед, скажу, что у Шарлотты до́ма подобных пернатых хищников обнаружился целый курятник. И они, оказывается, составляли ее главный личный доход. Она сама обучала и воспитывала своих питомцев, которых для нее отлавливали егеря, а потом охотничью птицу продавали в Амстердаме за звонкую монету. И немалую. К примеру, стоимость такого сокола, еще не линявшего, доходила до двух десятков флоринов. Можно полгода на такие деньги жить. Даже с претензией.

Как выяснилось, сестры жили небедно, весьма небедно. Сервы Шарлотты разводили мулов на продажу, а люди Брунгильды – отменных охотничьих псов, и это помимо традиционных занятий. Так что достаток присутствовал. И это просто отлично. На хрена мне вассалы-нищеброды?

Мужья сестриц были братьями и сгинули два года назад в одном бою. При Эрикуре. Тогда клятые швейцарцы хорошенько наподдали бургундцам. Много дворян полегло.

С тех пор сестры вдовствуют, но, как я уже говорил, совсем не бедствуют, очень изобретательно и рационально занимаясь хозяйством и торговлей. Конечно, не сами торгуют, за подобное вполне можно лишиться дворянского звания, но держат управление всеми торговыми операциями через подставных сервов в своих женских ручках совсем с неженской жесткостью.

К примеру, иллюстрацией хозяйственных талантов Брунгильды служило множество идеально возделанных полей и загонов с разной животиной, начавшихся почти сразу после того как мы пересекли границу ее владений. Не сомневаюсь, что нечто подобное увижу и на землях Шарлотты. Кстати, владения сестер, особенно Брунгильды, оказались совсем не маленькими, а вполне даже сравнимыми по размеру с моими землями.

Дорогу мы коротали в разговоре, который вела Брунгильда.

Шарлотта в основном молчала, изредка загадочно улыбаясь сама себе, и только пару раз не совсем впопад поддакнула своей сестрице.

– Скоро покажется моя скромная обитель, господин барон… – Вдовица кокетливо потупилась, но тем не менее успела стрельнуть глазками в шотландца, находившегося в некоем загипнотизированном состоянии и таращившегося чуть ли не с открытым ртом на очаровательную великаншу.

– Если ваша обитель сопоставима с вашими достоинствами, то я ожидаю увидеть сказочный замок… – отделался я куртуазной любезностью.

И оставил отчаянно зардевшуюся от удовольствия вдовицу на попечение Тука, а сам переместился поближе к Шарлотте. Пусть величественная дама поближе окажется к объекту своего вожделения, а я мешать не буду. А то право дело, как-то даже неудобно получается: разговаривает со мной, а глазеет на Тука.

– У вас отличный сокол, дама Шарлотта. Вы расскажете мне о вашей соколятне?

Я заранее обдумал, с чего начну разговор с этой девушкой. Так сказать, найти общие точки соприкосновения, интереса, ну а дальше все само потихоньку образуется. Или нет… Тут как масть попрет…

О соколиной охоте я знал совсем мало. Но среди трофеев, взятых в германской кампании (а мне мои стрелки, учитывая странную склонность своего капитана к книгам, тащили всю печатную продукцию, попадающуюся им под руку), оказался весьма увесистый двухтомный иллюстрированный трактат – «Искусство охоты с ловчими птицами», написанный самим кайзером Священной Римской империи Фридрихом II Гогенштауфеном в замшелых 1240 годах. Естественно, не оригинал, а переписанная копия, но фолиант оказался весьма познавательным. Вот я и нахватался вершков, почитывая сей труд на досуге.

Была у меня еще одна, совсем древняя книга, годков эдак… чуть ли не тысячных, написанная на пергаменте, – перевод на франкский язык некого араба Аль Джахиза под названием «Книга о животных». Но она была написана таким архаичным языком, что я не осилил даже пары страниц. Но этой книге я уже нашел свое применение – она сыграет свою роль в планомерной и тактически правильной осаде вдовицы Шарлотты. Конечно, если оная вдовица вздумает чинить суровую оборону.

– Да, это сокол, ваша милость, – живо ответила Шарлотта, и по ее блеснувшим глазкам я понял, что очень правильно подобрал тему для разговора, – я его сегодня решила последний раз вывезти в поле перед продажей. Вы, барон, интересуетесь соколиной охотой?

– А как же, дама Шарлотта, – я изобразил небольшое негодование, – сие занятие входит в перечень семи благородных страстей благородного кавалера.

– Я неправильно сформулировала вопрос… – Девушка хитро улыбнулась, замаскировав улыбку под легкое смущение. – Я хотела поинтересоваться, насколько вы сами сведущи в соколиной охоте. Возможно, вы мне преподадите несколько уроков? Что можете сказать по поводу использования в качестве ловчей птицы ушастого филина?

– Филина?

М-да… а что я могу сказать про филина? А ничего… похоже, придется трубить капитуляцию. Вот ни хрена про него в книгах не написано. И однозначно же вдовица задала вопрос с подвохом. Сейчас как сяду в лужу…

– А вот и моя скромная обитель, – спасая меня от признания профнепригодности как соколятника, заявила Брунгильда.

На невысоком холме стоял замок… Хотя, честно говоря, замком его можно назвать с большой натяжкой. Дом. Большой трехэтажный каменный дом, пристроенный торцом к высокому и, судя по конструкции, очень древнему донжону. И каменный забор вокруг – невысокий, около трех метров высотой, но с довольно глубоким рвом у его подножия. Вот и все укрепления. И нечему удивляться: построить полноценный замок – дело совсем непосильное для мелкого дворянина, если, конечно, за него уже не расстарались предки. Башня основательная есть – да и ладно. Во всяком случае, выглядит все гораздо лучше, чем я ожидал, глядя на почти что развалины собственного замка.

Идеальный порядок: сразу видно, что хозяйничает здесь женщина. И женщина с достатком. Травка скошена, все хозяйственные постройки ладные и даже покрашены в разные цвета. Довольно большой сад из фруктовых деревьев присутствует, а в небольшой капелле, пристроенной в углу двора, и в самом доме даже окошки слюдой поблескивают – этакий мини-парадиз. Да и челядь опрятная, с большим преобладанием женского пола… Этому факту я особенно порадовался – ближникам моим скучно не будет.

– Матушка! Матушка! Смотрите, кто к нам пожаловал! – громогласно завопила Брунгильда невысокой худенькой старушке в черном платье, появившейся во дворе в окружении челяди и двух массивных благообразных священников.

Вдовица ловко спрыгнула с седла, заставив ощутимо вздрогнуть землю, бросила поводья в руки подоспевшего слуги, наградила его увесистой затрещиной за промедление и помчалась к своей матери.

Я подивился, как такая дородная дочь смогла уродиться у такой сухонькой и даже миниатюрной мамаши. Хотя могла пойти ста́тью и в покойного папашу… ну или в конюха какого. Все мы люди… бывает, однако.

– Матушка, у нас наконец-то появился сеньор… – Брунгильда клюнула матушку в руку и, повинуясь ее строгому взгляду, сразу приняла скромное и смиренное обличье.

М-да… как бы все ясно, кто здесь главный. Мамаша однозначно, ибо и Шарлотта, несмотря на свое отдельное, самостоятельное положение, тоже, почтительно поцеловав руку матери, спряталась за ее спиной.

Я слез с коня и подошел к пожилой женщине, с легким подозрением рассматривающей меня и мою свиту. Даже не с подозрением, а с явно выраженной недоверчивостью, которую можно было расшифровать по-разному. От: «Мы вас не ждали, а вы приперлись» и «Ходят тут разные, а потом ложки серебряные пропадают» до: «Я тебя насквозь вижу, развратник и прелюбодей, и не жди, что я тебе без боя отдам на поругание своих дочурок». Возможно, я ошибаюсь, но именно это я прочитал на сухоньком аскетическом лице мамаши моих будущих ленниц. Женщина показалась мне не особо пожилой, вряд ли старше пятидесяти, но ее очень старило строгое черное платье, больше похожее на монашеское облачение, ну и выражение лица – тоже. Как на иконах у святых женского пола, с добавлением доброй толики едкой стервозности…

– Барон Жан ван Гуттен, кавалер ордена Дракона, кондюкто лейб-гвардии его светлости герцога Бургундии, Фландрии и Брабанта Карла Смелого. – Я представился по полной форме, но очень скромно, без выпячивания гонора, хотя отчаянно хотелось похулиганить и привести мамашу в ужас и трепет своей распущенностью.

– Шевальересс Гвендолен ван Брескенс, – чопорно обозначила легкий книксен мамаша. – Вдова шевалье Альфонса ван Брескенса. Мы рады, барон, что у нас наконец появится определенный сюзерен, но позвольте…

Герольд, поняв все с полуслова, как всегда сработал отлично. Шагнув вперед, привычной скороговоркой отбарабанил нужное, вконец убедив почтенную вдову в моей подлинности.

Мамаша окончательно оттаяла и представила мне свое окружение. У нее оказался еще и сынок. Такой упитанный бутуз тринадцати лет от роду по имени Клаус, смотревший на меня и мою свиту с едва скрываемым восхищением. Еще бы… самые настоящие рыцари, при всех атрибутах.

Монахи оказались, соответственно, фра Игнатием – замковым капелланом, и фра Михелем, нашедшим временный приют в замке во время своих благочестивых странствий. Так выразилась сама вдова, хотя я, судя по продувной и умильной роже оного фра, особо благочестивым его не назвал бы. Умным, хитрым и чуточку разгульным – это да… хотя, собственно, какая мне разница? Оба монаха принадлежали к ордену францисканцев. Что тоже, по большому счету, для меня ничего не значит… или значит?

А почему, собственно, и нет?…

Без капеллана мой замок и деревенька не обойдутся в любом случае. Так сказать, обязательный атрибут времени. Вот и попробую бродячего святого отца сманить к себе на постоянное место жительства. Хотя, учитывая печальный опыт с прошлым представителем церкви, с ними всегда нужно быть настороже. Значит, без предварительного строгого собеседования не обойтись. Мне нужен настоящий монах… типа… типа… ну, в общем, стандартный покладистый монашек, без лишнего фанатизма и благочестия, желательно пьющий. С таким проще договориться. Как-то так. Посмотрим… хотя фра Михель уже чем-то мне стал симпатичен.

Брунгильда, пока шел обмен любезностями и я представлял свою свиту, развила бешеную деятельность. Дворня забе́гала с утроенной скоростью, а из разных углов замка понеслись предсмертные вопли безжалостно убиваемой живности. Тут уж никуда не деться новоиспеченным вассалам. Сам сюзерен в замке присутствует! В лепешку расшибись, а прием достойный окажи. И я такое рвение приветствую – проголодался, однако. Да и соратники алчно носами поводят. Все поголовно пожрать горазды. И выпить…

Дабы не откладывать на потом обязательные процедуры, мы все, после того как герольд под завывание трубы персевана зачитал все положенные грамоты, прямым ходом отправились в часовню для проведения ритуала оммажа. Возражений среди вассалов в лице Брунгильды и Шарлотты не последовало, наоборот, почему-то Брунгильда даже чуть ли не подпрыгивала от нетерпения, а кислое лицо мамаши я как-то в расчет не беру.

Хотя нетерпение старшей сестры вполне понятно – желает побыстрее закончить с обязательной программой и перейти к более плотному знакомству с моим верным эскудеро. Я слышал всякие басни про любовь с первого взгляда, но сам подобного никогда не испытывал. Бешеная страсть возникала, даже от мимолетного взгляда. А вот так, как у них… причем обоюдно… Чудеса, да и только. Итальянцы подобное внезапно возникшее чувство называют «удар грома». Кстати, очень точное определение. Да на здоровье… еще разок прикину все «за» и «против», да и поженю их. Братец Тук будет за Брунгильдой как за каменной стеной. В прямом и переносном смысле.

Есть еще некоторые соображения в пользу подобного решения, но об этом я позже подумаю, а пока ритуал, едрить его налево… Утешает только то, что целовать придется нежные женские губки, а не мужские небритые рожи. Особенно привлекают губки Шарлотты… экий я кобель, однако. Матильда же дома сидит и ждет не дождется своего барона… Ладно, все равно я ее люблю, а грехи свои как-то замолю… или искуплю…

И вообще, что за глупости? Я еще не согрешил, а уже искупать собрался. Совсем сбрендил, господин барон?