Глава 13

Ночью снилась стройка… Замок в лесах, штабеля стройматериалов, снующие как муравьи рабочие и какие-то печи с громадными дымящимися трубами. В общем, жуткая хрень.

И я не выспался…

И проснулся с больной головой…

И вообще не хочу я таких снов…

Нет бы что-то эротическое приснилось…

Поматерился с досады, поскреб щетину бритвой и отправился на тренировку, беспощадно растолкав только что заснувшего Тука. Отмечал он, видите ли… Плевать мне. Пажей тоже пинками поднял. Так сказать, тяжело в учении – легко в бою. И вообще у меня настроение плохое…

С особым остервенением выжал, как пару лимонов, себя и скотта, и уже с немного поднявшимся настроением отправился завтракать.

После завтрака спустился в пыточную – проведать узников. Для окончательной поправки настроения.

Ну, на семейку бывшего эконома мне наплевать, а вот купец – товар ценный, да и не допрашивал я его толком. Работорговца еще даже не пытали, хотя у моего профоса Виллема Аскенса руки так и чесались. Три раза помощников подсылал за разрешением, а на четвертый сам заявился. Очень уж поносно купчик лаял стражников и палаческую компанию. Но я пытать не разрешил, а посоветовал посадить всех узников в одну камеру… И не ошибся.

Эконом с сынком – очевидно, пытаясь выслужиться или по каким еще причинам, славно отлупили Рафу, и теперь он щеголял синяками под обоими глазами, разбитым носом и оттопыренным, опухшим ухом, похожим на огромный вареник. Сине-красный вареник. И поделом. Вот как-то нет у меня сочувствия к нему… Даже несмотря на душещипательную историю про любимую девушку.

Купца вытащили из камеры и поставили передо мной на колени…

– Как ночевал, Рафа?

Купец промолчал, презрительно отвернув голову, и сразу же наткнулся на зуботычину от одного из подмастерьев.

– Отвечать, когда тебя спрашивает господин барон! – рявкнул Виллем и для пущего убеждения пнул купца уже сам.

– Хорошо… господин барон… хорошо, – покладисто зачастил Рафа и добавил: – Хорошо… по вашей милости.

– Вот и умница… – порадовался я за купчика и обратился к Виллему: – Виллем, тебе задача. Сегодня к обеду организуешь палаческий помост в деревеньке. На самом видном месте.

– Дык сделаем, капитан… – Профос довольно потер руки. – Как казнить будем? Вешать али голову рубить? Предварительно веселиться будем? Четвертовать или оскоплять? Можно и колесо порядочное соорудить…

Меня невольно передернуло от радостно ухмылявшейся профосовой рожи. Натурально ведь радуется. И при этом вполне нормальный мужик. Добрый и простодушный… местами. Парадоксы, однако…

– На кол раньше приходилось сажать? – глубокомысленно поинтересовался я у него.

Это для большего ужаса аудитории. Эконом с сынком уши разве что только не растопырили, да и работорговец весь во внимании. Пусть покошмарятся. А там посмотрим…

Виллем нисколько не озадачился и деловито отчеканил:

– Самому не приходилось. Но правильную процедуру знаю. Так что сделаем, капитан. В лучшем виде. Сейчас же пошлю помощников лесину подбирать.

– Давай. Чтобы в полдень все было готово.

Эконом при упоминании кола судорожно всхлипнул и осел на пол.

Сынок его затрясся в рыданиях, проклиная своего папашку.

А вот Рафа, яростно ощерясь, заорал:

– Изуверы, будьте вы прокляты!..

И опять же заткнулся, получив увесистый тумак.

– А ты как думал, сволочь? По головке тебя погладят за продажу христианских душ в рабство?

– Делайте что хотите… – Работорговец склонил голову и замолчал.

Из его разбитого носа на каменный пол с легким хлюпаньем закапала кровь.

М-да… а настроение так и не поднялось… И допрашивать что-то расхотелось. Тьфу ты… что за день сегодня такой…

Похвалил профоса и его помощников за образцовый порядок в пыточной.

Они до блеска надраили весь инструментарий, отмыли стены с полом и даже паутину с потолка смели, лишив помещение изначальной готической харизматичности. Стало больше на операционную смахивать…

Ну и пусть…

Покрутился еще по подвалу и отправился наверх. Там поймал Логана и отправил его вместе с сержантами в Брескенс за обещанными рекрутами. Пригрозил, что, если пригонят негодный товар, разжалую всех на фиг. Кажется, прониклись…

Чем бы заняться?

В замковом дворе челядь носилась по хозяйственным делам, потихоньку приводя замок в порядок. К ремонту еще не приступали, но разруха понемногу отступала под натиском очищения.

Чем же… Ага… Я приметил в уголочке чиновников, похмелявшихся пивом вместе с фра Михаэлем, и подошел к ним.

Герольд и его компания как по команде подскочили и мне поклонились. Не отстал и монах, несмотря на то что лица духовного звания по статусу от поклонов освобождены. Еще одно важное наблюдение.

– Господин барон… – Амбруаз немного смущенно прокашлялся. – Довольны ли вы, как прошло ваше вступление в права сеньора?

– Полностью, мэтр де Аршамбо, – слегка кивнул я в ответ на слова герольда. – Вы отлично поработали, и я при случае непременно засвидетельствую этот факт гербовому королю Бургундии.

– Очень благодарны, ваша милость… – герольд опять замялся в смущении, даже зажмурил припухшие глаза, – но…

– Мэтр Амбруаз, вы непременно будете снабжены всем, чем необходимо, на обратную дорогу, а дама Брунгильда в качестве благодарности передала вам два бочонка того отличного вина, что мы давеча пробовали у нее в замке. Ну и за мной дело не станет. Кое-что мы обсудим сегодня с вами вечером лично. И, кстати, вас никто не гонит. Я предлагаю вам погостить у меня еще недельку и почтить своим присутствием свадьбу дамуазо Логана.

Мэтр довольно крякнул. Видимо, я своим ответом решил сразу все накопившиеся вопросы и его опасения. И он рассыпался в благодарностях. Персеван и аудитор вторили ему с утроенным пылом. Дружная команда.

Я, еще раз поблагодарив чиновников за хорошую работу, зацепил за рукав фра Михаэля и отвел его в сторону:

– Фра Михаэль, почему вы не спрашиваете, как здесь оказались?

– Пути Господни неисповедимы… – Монах чуточку смущенно улыбнулся и перебрал костяные четки, свисавшие с запястья. – Я полагаюсь на Господа Бога нашего, и еще ни разу он меня не подвел. Но насколько я понимаю, сын мой, вы меня не зря привезли в свою обитель?

– Правильно полагаете.

– Итак? – Монах склонил голову набок сразу став похожим на щенка, умильно просящего подачку.

Этакого упитанного щенка…

Я секунду помедлил… Вот нравится мне этот монашек. Несмотря на жесткий бодун, выглядит довольно здравомысляще, никакого фанатичного блеска в глазах. Опрятен, тонзура на голове тщательно выстрижена. Да и сутана чистая, правда помятая и в соломе… так оно и понятно. И песенки опять же фривольные знает, что тоже о многом говорит. Попробую, а дальше видно будет…

– Мне нужен капеллан в замок, фра Михаэль, а жителям деревни нужен пастырь. По воле случая прежний духовный отец преставился, и теперь место настоятеля храма в деревне вакантно.

– Я в меру своих сил готов вам помочь, сын мой… – скромно потупился монах. – Но устрою ли я вас?

– Не устроите… – не стал я миндальничать и сразу расставил все по местам, – не устроите – значит, этот богатый приход и сытое спокойное место достанутся кому-то другому. Еще раз повторяю: мне нужно, чтобы вы просто исполняли свои духовные обязанности и… служили мне. Понимаете? Мне, человеку, который даст вам все, о чем вы можете только мечтать.

– Так уж и все, сын мой? – Монах лукаво улыбнулся. – Я могу мечтать о многом. Даже о том, что мне не положено по сану. Что даже является по сути своей грехопадением. Грех сладок, а человек падок.

– Конечно, папой римским я вас не сделаю, – в свою очередь улыбнулся я.

– О… такие высоты меня не интересуют… – засмеялся фра Михаэль. – Мне бы…

– Значит, договорились, святой отец, – прервал я его. – Ваши греховные желания и все остальные меня абсолютно не интересуют, однако я даже могу их простимулировать в известных пределах. Но только до тех пор, пока они не разнятся с liniei partii…

– С чем, сын мой?.. – Монах забавно выпучил глаза.

– С моими желаниями, фра Михаэль… – пришлось поправиться. – Значит, так. Полный прокорм. Право вкушать пищу за моим столом. Церквушку поправят и домик ваш при ней – тоже. Церковное облачение подновим. В ваше распоряжение предоставят мула и столько служек, сколько вам понадобится. Недостающую церковную утварь тоже докупят. На все ваши шалости я закрываю глаза, но надеюсь на ваше благоразумие. От вас требуется, как я уже говорил, исполнять свои обязанности и быть моим человеком. В буквальном смысле. Всё.

– Буду рад… – Монах опять склонил голову, пытаясь скрыть довольную улыбку.

– Вот и договорились. Значит, приступайте, и сегодня вечером пообщаемся за ужином… Да, и провентилируете мне ситуацию в замке среди челяди. Кто чем дышит… ну и вообще кого успеете охватить…

– Буду рад, сын мой…

– Надеюсь…

Я отправил монаха продолжать похмеляться, а сам приказал оседлать себе Каприза.

Наведаюсь сейчас к мэтру Пелегрини и его канонирам, и посмотрю, как они собирают первый нормальный лафет по моему чертежу, затем в солильню – вспомнил еще пару рецептов, ну а дальше проинспектирую бухту. Потом – обед и казнь.

Казнь…

Ха…

А что? Вполне подходящий распорядок дня для средневекового мракобеса… То есть меня. М-да… деградирую не по дням, а по часам. Хотя, отмазки ради, можно сказать, что не деградирую, а ассимилируюсь, но суть при этом не меняется.

Да и хрен с ней… сутью той. Плевать.

– Каприз готов, монсьор… – почтительно доложил Клаус.

Паренек просто светился от гордости и важности. Кстати, с Иостом они удивительно быстро поладили. Как мне с утра уже успели о них доложить – подрались, конечно, но быстро помирились. Значит, нашли общий язык…

– Оба со мной поедете. Собирайтесь, да не забудьте прихватить мои пистоли, аркебузу и арбалет. Постреляем в бухте. Да и сами вооружитесь как следует. И в доспех облачитесь. А то ходите как долбаные бюргеры… – заворчал я для порядка. – Да быстрее, а то прикажу выдрать на конюшне.

Иост и Клаус испарились как по мановению волшебной палочки. И правильно… я ведь не шучу. Вальяжное дефилирование не допускается. Только бегом… От хорошего пажа должно всегда пахнуть дерьмом и потом – так говорил мой командир курсантской роты майор Феофанов… Тьфу ты… то есть не от пажа, конечно, а от солдата, но сути это не меняет.

Боже, как же это давно было… и в совсем другой жизни.

Во дворе появилась Матильда. Ханна и Герда следовали за ней как привязанные. Девушки, нагрузившись подушками и перинами, тащили их на просушку.

Фламандка приметила себе жертву – одна девушка из обслуги замка стояла без дела и болтала с караульным стрелком, строя ему глазки. Но, направившись к ней для приведения оной к порядку, вдруг заметила меня и резко сменила маршрут.

– Господин барон… – Девушка, не доходя пары шагов, присела в легком реверансе.

– Госпожа Матильда… – Я слегка склонил голову.

И улыбнулся, залюбовавшись своей валькирией. Вот не устаю делать это каждый день.

Фламандка очень изменилась с того самого момента, как мы прибыли в замок. Еще более расцвела, что ли… Появились властность, уверенность в себе. Все эти черты и ранее в ней прослеживались, но сейчас стали заметнее.

Девушка зарделась от удовольствия и, подойдя вплотную, шепнула мне в ухо:

– Господин барон, вы не хотите со мной прогуляться в спальню? Я совершенно случайно вспомнила о своих новых подвязках и очень хочу их вам показать.

– Очень хочу, моя принцесса… – я слегка приобнял девушку и прижал к себе, – но не могу. Уже не рад, что заимел этот чертов замок. Дел по горло.

– Не чертыхайся, Жан!.. – строго шепнула Матильда. – И отпусти меня. Невместно нам показывать челяди свои чувства.

Вот как, значит… А раньше просто хохотнула бы и еще задком покрутила… А теперь, видите ли, ей невместно. Быстро она в роль госпожи вжилась… А собственно, чему я удивляюсь? Сам же этой метаморфозе изо всех сил и способствую… А вот хорошо это или плохо, сказать точно пока не могу. Скорее хорошо. Девка свое настоящее место отлично знает. А это… это не больше чем игра пока. Пусть играется… Хотя вполне и могу пожалеть очень скоро. Обычный мужской тупизм в действии. Сначала сознательно создаем себе массу проблем в отношениях с женщинами, а затем, плачась и горько стеная на несправедливость, пытаемся их преодолеть.

– Что ты желаешь к обеду, kotik? – продолжила разговор девушка.

– К ужину… Обедать в замке я скорей всего не буду.

– Значит, к ужину…

– Все что угодно, принцесса. Только побольше. Прикажи открыть бочку селедки на пробу. Она уже готова. А ты будешь на десерт…

Договорить не дали…

– Капитан, капитан… – К нам подбежал один из мосарабов.

Остановился, грюкнул кулаком по груди и доложил:

– Прибыл гонец из бухты. На рейде бросила якоря галера. Спускают шлюпки…

Вот так… И времени на «лямуры» не остается…

– Я тебя услышал. Два десятка арбалетчиков и десяток аркебузиров – на конь. Я сейчас буду. Верни в бухту гонца и прикажи дальше берега никого из прибывших не пускать. Построже там с ними, но без членовредительства и убийства. И бездельников этих с собой забери, при полном их параде… – Я показал рукой на герольда с компанией. – Отправляйся…

– Повинуюсь… – Аркебузир, не задавая лишних вопросов, выбежал из двора.

– Ну, иди… – Фламандка достала из поясной сумочки гребешок и ловко расчесала мне волосы. – Вот теперь хорошо, а то вечно ты забываешь. Иди…

Через двадцать минут я уже стоял на скале и рассматривал в подзорную трубу двенадцативесельный баркас, в котором поблескивали капеллины и кирасы алебардистов, и шлюпку поменьше, в которой кроме солдат угадывались какие-то гражданские особи.

Много… солдатиков много. Неужели почтенные купцы надеются на силу? М-да… об их умственных способностях я был гораздо лучшего мнения. Неужели тот купец, которого я отпустил, неправильно передал все мои титулы и должность? Вряд ли… А тогда что?

– Энвер… – обратился я к мосарабу. – Будьте готовы сделать залп по моей команде. Всех гражданских брать живыми. Но запомни: стрелять строго по моей команде.

Отдав распоряжение, я сошел на пристань. Проверил порох на затравках пистолетов и стал ждать. Сейчас все станет ясно.

Шлюпка первой подошла к пирсу и сразу же, не выходя из нее, высокий и сутулый мужик в черной одежде заорал пронзительным, высоким голосом:

– Я – Юпп Риббек, прево округа Зееланд провинции Брабант!..

Египетская сила!.. Да это же тот самый прево, с которым мутил делишки мой бывший эконом. Ты смотри, сам приехал; а я планировал поездку в Антверпен – установить полную справедливость… Ну и, возможно, ущерб попробовать взыскать… Так какого хрена он приперся? Неужели напрочь страх потерял?.. Или нюх?.. Или мозги?

Волна стукнула баркас о причал, и прево, ойкнув, потерял равновесие и чуть не шлепнулся в воду.

Второй чиновник, помоложе и одетый поплоше – очевидно, секретарь, потянулся поднять своего начальника, но тот оттолкнул его руки и заорал, брызгая слюной:

– Как вы смеете!.. Приказываю немедленно выдать зачинщиков и освободить честного купца Рафаэля Цимлера, иначе все будете арестованы и предстанете перед судом!.. Это что?.. Зачем?.. Да как вы смеете?..

Чиновник наконец рассмотрел выстроившихся в шеренгу аркебузиров, взявших свои аркебузы на полусписы и целившихся прямо в него и сопровождение. Очень знаете ли, впечатляющая картина. Я бы точно впечатлился.

Ну и, конечно, меня рассмотрел. Вернее, мою насмешливую и наглую рожу.

Ага… начало наконец доходить, что он не то творит и его никто не собирается бояться. Ну не идиот ли?

– Я – кавалер ордена Дракона, кондюкто лейб-гвардии герцога Фландрии, Брабанта и Бургундии Карла Смелого, барон ван Гуттен! – едва сдерживая хохот, сообщил я совсем смешавшемуся чиновнику. – Причаливайте, причаливайте. И предупредите своих солдат – если кто-то из них дернется, сразу умрет. Вместе с вами.

– Но… как? Мне же сказали… – Чиновник совсем растерялся и недоуменно оглянулся на скромно сидевших в баркасе двух пожилых мужчин в гражданской одежде, один из которых показался мне странно знакомым. Гражданские в ответ на взгляд бальи сделали непроницаемые лица, а потом и вовсе отвернулись.

– На берег выходи, дерьмо зеленое! – рявкнул я и, уже разозлившись не на шутку, скомандовал: – Аркебузиры, товсь!

– Я подчиняюсь, подчиняюсь… – Риббек поднял руки и, спотыкаясь, выбрался на причал. – Это досадное недоразумение. Меня просто неправильно проинформировали… Мне сказали… сообщили, что в баронии хозяйничают какие-то самозванцы…

Я обратился к бригадиру алебардщиков из охраны чиновника. Он и его подчиненные сидели, угрюмо рассматривая наведенные на них аркебузы, и желания заступаться за прево не выказывали, но и особого страха тоже не проявляли.

– Доложите свое имя, бригадир.

– Клаус Вестергрооде, господин кондюкто. Насколько я понимаю, вы собираетесь арестовать прево? – Сержант слегка ухмыльнулся в густые усы и сбил свою капеллину чуть на затылок.

– Вы правильно все понимаете, бригадир. Он нарушил законы Бургундии, будет за это наказан и предстанет перед судом его светлости Карла Бургундского в Дижоне. Надеюсь, в моих полномочиях вы не сомневаетесь?

Бригадир поклонился:

– Не сомневаюсь, господин кондюкто.

Еще бы он сомневался… Нацеленные аркебузы как-то сами по себе исключают какое-либо сомнение.

А за моей спиной еще маячит команда герольда в накинутых наспех гербовых ливреях, четко указывающих на мою принадлежность к бургундской знати. Я их и взял с собой на такой вот случай.

Кстати, и фра Михаэль, к моему удивлению, увязался за своими собутыльниками, под предлогом – вдруг кому-то срочно надо будет отпустить грехи. Но я подозреваю, что он просто решил поглазеть на веселье.

Я важно кивнул на слова бригадира и продолжил:

– Баркас с вашими людьми отправьте назад на галеру. В них необходимости уже нет. Вы же можете оставаться пока на причале. До получения дальнейших распоряжений. Насчет пива и провизии я распоряжусь.

– Премного благодарен, господин кондюкто, но мне надо будет как-то объяснять исчезновение прево…

– Я напишу для бальи Брабанта письмо, в котором все объясню. И, возможно, даже направлю с вами кого-то из своих людей.

– Благодарю, господин кондюкто. – Бригадир согласно кивнул и поклонился.

Разобравшись с бригадиром, я перевел взгляд на остальных гражданских и чуть не онемел от удивления…

Одним из них оказался… Исаак. Тот самый Исаак – ювелир из Лектура, которого, по счастливой для него случайности, я и Тук освободили из плена разбойников еще в самом начале своих приключений. Вот это встреча!..

– Господин… – Исаак тоже вытаращил на меня глаза.

– Кавалер ордена Дракона, кондюкто лейб-гвардии герцога Фландрии, Брабанта и Бургундии Карла Смелого, барон ван Гуттен… – поспешил я представиться, опасаясь, что еврей назовет меня настоящим титулом.

– Вот так та́к… – ошеломленно прошептал Исаак, но быстро справился и тоже представился: – Ивен Редерхолле. Торговец из Антверпена. Со мной мой собрат по негоции Деррик Шнеллерманн из лиги суконщиков.

– Что это было? – Я показал рукой на прево. – Почему он твердит о каких-то самозванцах?

– Это небольшой подарок вам, господин барон… – поклонился, пряча улыбку Исаак… Или Ивен?..

Собственно, уже не важно. Ивен так Ивен… Значит, имеет причину изменить имя. Как я, например.

Ох и умницы… Ай да молодцы… До меня наконец-то стал доходить скрытый смысл происходящего…

Купец правильно передал им мои титулы и имя. В таких вещах здесь не ошибаются. И купцы сразу смекнули, что силой тут ничего не сделаешь. Надо договариваться. И по возможности задобрить меня еще до торга. Они не могли не знать, что в баронии рулил мой бывший эконом при полном потворстве вот этого самого прево. Однозначно знали. Вот и решили чиновника выманить ко мне под предлогом закошмарить непонятных самозванцев и получить с того законный барыш. Тем самым они передают мне в руки чуть ли не главного злодея и получают автоматом бонусы. Очень продуманно и хитро. Евреи все же, хоть и выкресты… или как тут говорят – конверсос.

Хотя подозреваю, что втайне они все же надеялись на то, что новый хозяин баронии дрогнет под напором чиновника такого ранга, и особо тратиться на выкуп не придется. А вот хрен вам по всей роже! Торгу быть! А иначе предмет этого торга ректально упокоит мой профос Виллем.

К прево я сразу полностью потерял интерес: пусть им герольд со своей компанией занимаются. Еще те крючкотворы, мигом под статью подведут. Да и неподсуден он мне. Тут налицо государственное преступление против Бургундской короны. А где и как его судить будут, мне пока не ведомо, но, думаю, мэтр де Аршамбо пояснит после разбирательства.

Сам же отправился на шебеку, в свою каюту, приведенную уже в порядок… сравнительный конечно.

Мои рыбаки-душегубцы добросовестно вернули в нее все растащенное с корабля имущество. Прежний капудан любил роскошь, но роскошь в восточном ее понимании. Стульев и даже нормального столика нет. Зато все остальное достойно хоть королевских адмиралов. Отличные ковры, груды шитых золотом подушек, изысканная чеканная посуда и красивое оружие на стенах. Даже попугай в золоченой клетке. Полудохлый, правда, и ощипанный какой-то… В общем же и целом – не стыдно и самого Карла принимать.

Иост мигом раздобыл нормальное кресло, на которое я и уселся, а вот Исаак остался стоять. Понятно, что неприлично заставлять пожилого человека вот так стоять, но… как говорится, не я такой, время такое. Его спутник остался на палубе. Не для его ушей разговор будет. Пока.

– Господин… – Исаак запнулся, подбирая слова и не понимая, как меня сейчас называть.

– Господин барон, – пришлось любезно подсказать.

– Господин барон, я неслыханно рад! – продолжил еврей, эмоционально вскинув руки к потолку. – Вы даже не можете представить, насколько я рад. Но…

– Об этом позже, Исаак. Но я тоже очень удивлен. Как вы здесь оказались? Насколько мне помнится, мы расстались в Арманьяке возле Флеранса. И тогда вы еще были ювелиром.

– Пути Господни неисповедимы… – улыбнулся еврей. – Бог располагает, а мы только предполагаем. Можно еще много изречений привести, но если вкратце, то, как вы догадываетесь, господин барон, я нахожусь там, где мне и моей семье хорошо… и выгодно…

– …что в принципе одно и то же, – закончил я за него фразу. – Как семья? Как дочки?

– Увы, я стал вдовцом… – Исаак горестно вздохнул. – Мою Эугению забрал к себе Господь. И это еще одна причина, по которой я оказался в Брабанте.

– Я сожалею, Исаак…

Мне вспомнилась пышущая здоровьем, еще очень красивая женщина. Печально. И ничего не поделаешь. Попавшая в ранку грязь или банальный аппендицит – и всё. Все под богом ходим, и это выражение особенно актуально в пятнадцатом веке.

– Зато с моими девочками все хорошо, – продолжил с улыбкой еврей. – Вы же помните их, господин барон?

– Конечно, помню. Настоящие красавицы. Замуж еще не отдал их?

– Скоро. Отличные партии получат, – не удержался и похвастался Исаак. – А как у вас, господин барон, дела идут, я даже не буду спрашивать. Вижу, что хорошо. Вы теперь на службе у его светлости Карла Великого? И он не обходит вас своими милостями.

– Да. Так и есть, – коротко ответил я. – Насколько я понял, вы прибыли сюда выручать Рафу?

– Да, ваша милость, – поклонился еврей, и в его глазах блеснули тревожные огоньки, – господин Иофель Цимлер возложил на нас эту задачу.

– Почему именно вы? – Я с удовлетворением отметил, что Исаак совсем не уверен в успехе своей миссии.

– Я и мой товарищ… – немного замялся Исаак, – мы исполняли уже подобные поручения…

– В чем Рафа обвиняется, вы в курсе?

– Да, ваша милость. Поверьте, ваша милость, его отец не знал о творимом Рафой непотребстве, и он сам бы его покарал за подобные вещи, но отеческая любовь не позволяет господину Цимлеру бросить в беде свое чадо, – смиренно сказал Исаак и, состроив очень скорбное лицо, продолжил: – Я тоже его нисколько не оправдываю, но вы, господин барон, уже, скорее всего, знаете, что подвигло несчастное дитя на эти действия.

– Исаак… – покачал я головой, – мы же взрослые люди… Отбросьте эту лирику, все равно она на меня не действует. И особенно это ваше сравнение Рафы с ребенком совсем неуместно.

Не… ну каков наглец! Он бы еще заявил: «Цэ ж диты»… Знаем мы таких «дитов».

– Как скажете, господин барон. – Еврей едва заметно улыбнулся и деловито поинтересовался: – Какова будет цена выкупа?

Вот это уже ближе к телу… то есть к делу. Всегда восхищался деловыми качествами евреев. Но это не значит, что у меня сих качеств нет. Всю душу выну…

– А цены вопроса пока нет, Исаак. И может вообще не быть…

– Как это нет, ваша милость? – притворно удивился еврей. – Цена есть всему.

– Если есть что оценивать… – произнес я как можно значительнее.

Типа – сам хочу, деньги нужны позарез, но все может сорваться… прям на волоске висит.

Исаак заметно встревожился, но виду не подал, а только вопросительно склонил голову.

– К сожалению, про делишки Рафы стало известно чиновникам Бургундской короны… – скорбно продолжил я. – И теперь, сам понимаешь…

– Ай, ай… неужели нет выхода? – Еврей закачал головой и даже поцокал языком в сожалении. – Это печально, конечно, но…

– Я, конечно, могу постараться… – Я сделал выразительную паузу.

– Поверьте, вы будете щедро вознаграждены! – Исаак так энергично закивал головой, что уронил на пол свою бархатную шапку. – Поверьте, ваша милость, у господина Цимлера Рафаэль – единственный наследник.

– Я это понимаю, Исаак… – неожиданно для себя строго и гневно заявил я. – Но я еще понимаю, что лучше твоему Иофелю, или как его там, остаться совсем без наследника. От этого урода толку не будет. Конец у него один.

Исаак молча и с пониманием развел руками.

– Торговля христианами – это еще цветочки. Однозначно следствие выявит ересь, отправление нечестивых обрядов и измену христианской вере. А дальше, сам понимаешь, пойдут на костер и он, и сам Иофель… Продолжать?

– Господин барон! – умоляюще сложил руки еврей. – Эта миссия очень для меня важна. Именно для меня.

– Для тебя?

– Поверьте…

– Верю, Исаак, верю… – Я немного задумался. – Тебе – верю. Ладно, попробую помочь. Но только ради нашего знакомства.

– Все что угодно… – Еврей облегченно вздохнул, не договорив фразу.

– Все что угодно – мне не надо. – Я взял в руки лист бумаги и бегло просмотрел список. – Пятьдесят…

– Пятьдесят? – переспросил Исаак. – Чего пятьдесят?

– Тысяч, конечно… – как можно доброжелательнее улыбнулся я еврею, – полновесных золотых гульденов.

– Это не разговор! – потрясенно воскликнул еврей. – Невозможно, ваша милость. Как Бог есть, невозможно…

Неожиданно в дверь каюты деликатно постучали, прервав Исаака, и после моего разрешения в нее ввалился профос. Поклонился и радостно доложил:

– Готово, капитан. Три готовы. И помост, как положено, организовали. Для Рафы тоже. Так что будут сидеть, как птички на насесте.

– Что «три»? – переспросил я.

– Так три кола же, капитан. Все честь по чести. Только вот неясно пока, какими острия делать… – Виллем изобразил своими лопатообразными ладонями по очереди островерхий и пологий холмики. – Значится, на остром колу они часик будут отходить, а на тупеньком и денек могут покорячиться.

Я скосил глаза на Исаака и чуть не рассмеялся. Очень уж вовремя профос появился. И заметьте, никакого наигрыша. Все спонтанно. Я уже про казнь и забыл, однако, а вот на тебе – напомнили…

Исаак громко икнул и судорожно сглотнул, выслушав профоса.

– Острые, Виллем, острые концы на кольях делай. Мы же не звери… – не найдя более подходящих слов, ляпнул я и выставил палача за дверь.

Исаак уставился на меня своими печальными глазами, в которых сейчас явственно просматривался страх.

М-дя… видимо, еврей за спасение Рафы заранее выторговал себе какие-то очень важные преференции. Иначе чего так беспокоится?

– Ваша милость… – Исаак протянул ко мне подрагивающие руки, – пятьдесят – это очень много! Придется всем миром собирать, а это очень долго.

– И что вы предлагаете?.. – разочарованно и со скукой протянул я.

– Двадцать. В течение полугода! – твердо заявил еврей. – Или товарами! Рабами! Чем захотите!

– Опять рабами! – рявкнул я и хлопнул ладонью по подлокотнику кресла. – Sowsem ohreneli! А теперь слушай меня сюда!..

Через час с небольшим торг окончился, и я, налив в бокал вина, силком сунул его в руки бледному Исааку.

Не понимаю, чего он так трясется?.. Ну поорал я… ну эспадой помахал… ну шапку с него сшиб… так это я же любя. Не чужой же он мне человек. Чего бояться-то?

– Пей… да что ты, в самом деле, как не еврей…

– Еврей, ваша милость. Конверсос, мать его ети… – совсем по-русски выразился Исаак и махом опрокинул в себя бокал, залив вином редкую бороденку. – Ну и горазды же вы торговаться, ваша милость…

– А то… – удовлетворенно хмыкнув, я тоже отхлебнул вина. – Как ты там говоришь, тех художников, что мне замок расписывать будут, кличут?

– Ван Акены, ваша милость. Хорошие мастера. Особенно младшенький их – Иероним, подает большие надежды. Они тут неподалеку живут, в Хертогенбосе. Мы их немного кредитовали, теперь они нам обязаны…

– Еще раз название города повтори… – прервал я Исаака.

Что-то знакомое мелькнуло в памяти. Хертогенбос… Хертогенбос… Иероним…

– Значится, Хертогенбос… – уставился на меня непонимающе еврей. – Еще сокращенно на брабантском наречии они его называют: «Den Bosch»…

– Иероним из Босха… Twoyu diwiziyu!.. – вдруг дошло до меня, отчего я аж вскрикнул.

Иероним Босх, твою же… Это же… Замок будет расписывать один из самых моих любимых художников Средневековья! Автор «Садов земных наслаждений» и «Искушений святого Антония». Правда, кажется, он всего этого еще не написал, но… но это все равно пипец какой-то… У меня в замке он все это напишет! И мой замок войдет в Список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. Отпад!!!

– Можем и кого получше поискать, ваша милость… Познаменитей… – опасливо шепнул Исаак, видя бурю эмоций на моем лице.

– Не надо! – твердо заявил я. – Пусть эти будут. Я не особо честолюбивый…

Еще раз обалдеть… Теперь Леонардо да Винчи осталось повидать – и всё. А что? Кажется, данный товарищ в это время и творил… Хотя откуда мне – неучу, точно знать?

– К-хе… – деликатно кашлянул в кулак Исаак.

– Что?

– Надо бы в присутствии моего товарища некоторые моменты обговорить, ваша милость.

– Какие?

– Как бы это сказать… – Еврей немного помялся. – Ну… то, что вы согласны иметь дело в поставках товара в счет долга господина Цимлера только со мной. И я буду все доставлять, и расчеты по этому долгу вы тоже будете вести только со мной.

– Без вопросов. – Я великодушно кивнул.

Собственно, мне без разницы. Исаак даже предпочтительнее. Все же не чужой. Заработать хочет. Ох уж и народишко. Да и ладно…

На окончательное обсуждение всех нюансов ушел еще час. Евреи обязывались сразу по прибытии в Антверпен снаряжать корабли с грузами. Да и работников искать, коих требовалось немало. Каменотесы, кровельщики, каменщики, плотники, мебельщики и просто чернорабочие… и еще черт знает сколько других специалистов. Даже специальных мастеров по болтам и гайкам. Да, вы не ослышались. Резьбу нарезают пока очень специфическим образом. Отливают болванку, потом берут веревочку в саже, наматывают на болванку – и по отпечатавшемуся следу обрабатывают напильником. Жуть…

В общем, только на доставку всех необходимых грузов уйдет не меньше месяца, и даже не хочу загадывать, сколько продлится стройка. Долго, однозначно. Замыслы-то грандиозные.

Отбывают купцы домой завтра, в сопровождении дамуазо Уильяма и десятка стрелков. Шотландец примет от Цимлера долговую расписку, заверенную должным способом, и заодно доложит наместнику о проворовавшемся прево. И уже после прибытия его назад в Гуттен – если меня все устроит, Рафа отправится домой.

М-да… маленькая накладочка получается. Завтра мне придется самому все по свадьбе обговаривать. Еще та морока, да и Брунгильда, естественно, в расстройстве будет. Но ничего не поделаешь. Зато ей Тук из Антверпена свадебный подарок привезет.

В общем, все решилось пока как нельзя более благоприятно для меня. Да и евреи выглядели довольными. Я еще вдобавок продал им остатки товара с шебеки, выручив кругленькую сумму, и договорился с Исааком о дальнейшем сотрудничестве в этом направлении… ну вы понимаете. Товар у меня еще появится.

Глянул на солнышко и понял, что пора закругляться. Провозились, однако. Казнь, немного подумав, перенес на завтра. Как-то подсознательно я ее оттягиваю. Не лежит душа зверствовать… Но никуда не денешься – надо. Не поймут, если смалодушничаю. Вот так… средневековье, ёптыть. Не перестаю это повторять, оправдывая некоторые свои поступки.

Евреев отправил ночевать на галеру, а сам поехал в замок. Мучает меня некоторое беспокойство по поводу прево. Эти алкаши, геральдические чиновники, доверия совсем не вызывают.

В замке сразу спустился в темницу и, услышав разговор, задержался у двери в пыточную…

– Покайся сын мой, покайся в грехах своих, ирод…

– Святой оте-э-э-эц!!! Не надо!!! Ай! Ай!!! Каюсь, каюсь!..

– Давно бы так… Пиши, Жюль, пиши… Оный… козел… ик!.. Бывший прево Юпп Риббек сознается в мздоимстве, казнокрадстве…

– Сознаюсь, сознаюсь! Сознаю-у-усь!!!

– Дык, может, красненького попробуем?..

– Разливай…

– Облегчи душу, вор…

– Брал, брал с эконома… и все присваивал, выправляя документы… Не на-а-адо-о-о…

Ага… понятно. Работа кипит. А чего прево так орет? Вроде звуков ударов не слышно и паленым не пахнет.

Я тихонечко приоткрыл дверь… М-да… Картинка. Бухие товарищи инквизиторы… Персеван вообще на соломке в уголке скрючился и блаженно похрапывает. Аудитор не переставая что-то строчит на бумаге. А фра Михаэль с мэтром де Аршамбо допивают очередной кувшин вина, в перерывах между кружками устно стращая несчастного допрашиваемого.

Прево висит на дыбе в чем мать родила… «Висит», конечно, громко сказано. Просто прицепили товарища, но еще не подтягивали. Целый он… только, кажется, обмочился.

Ну а помощники моего профоса по очереди демонстрируют ему весь инструментарий, периодически примериваясь к детородным органам разнообразными щипцами. Как бы благопристойно всё. Работа идет. Без превышения и излишеств.

Вошел в камеру и, остановив рванувшихся кланяться чиновников, заглянул в бумагу, которую писал аудитор; остался доволен. Все четко: явки, пароли, сообщники… Это я шучу, конечно, но преступная деятельность прево фиксируется грамотно. Профессионально, однако. Зря я беспокоился.

Приказал принести чиновникам побольше закуси – чтобы «белку» не словили, и отправился сам ужинать, не обращая внимания на умоляющие взгляды прево. Пусть повисит, ничего страшного, благо физически на него никак не воздействуют. А остальное перетерпит. Недосуг мне с ним беседовать: пусть те, кому по должности положено, работают.

Ближе к вечеру заявились сержанты с рекрутами. И Тук тоже приехал, хотя я опасался, что он может остаться у милой под каким-то предлогом. Страсть же у них пылает вовсю…

Осмотрел пополнение, даже в зубы заглянул. А что?.. Здоровые зубы – первый признак общего физического здоровья. Тоже все в порядке.

Вот фактически формирование роты и закончено… Ну, может, еще пару десятков где-то найму, и все. Подразделение, считай, придворное, с нераздутыми штатами. Состав роты я с де ла Маршем обговорил еще перед отъездом. Значит, буду по прибытии в Дижон удостоен похвалы, особенно если успеем вышколить пополнение должным образом. А может, не только похвалы…

Приказал сразу брать народ в работу, и вместе с Логаном закрылся в моем кабинете. Промочить горло и поговорить без помех.

Хорошенько поддали и посмеялись… Было над чем. Мамаша Гвендолен пасла дочурку и жениха по-взрослому, но они все же умудрились согрешить. Злобная теща страсти молодых не смогла помешать…

– И как?

– Так уехали мы уже… – Тук блаженно улыбнулся. – А я крюк сделал и вернулся. А Бруля тоже отлучилась…

– Красавцы… В общем, готовься завтра в Антверпен…

– Как? – огорченно ахнул скотт. – Завтра же собирались в Брескенс, договариваться…

– Надо, братец Тук, надо…

Вот такой я кайфолом… Самому неудобно, но лично мне в Антверпен ехать не улыбается. Да и невместно с купцами договариваться лично, еще и по такому щекотливому поводу. А дела делать надо. Как мог, мотивировал Тука на путешествие, которое не обещало быть долгим.

Заодно написал письмо наместнику, то есть губернатору. Дело облегчалось тем, что Сен-Поль, занимавший этот пост, был ранее переведен в Бургундию – это мне сообщил Исаак, – а на его место Карл назначил своего боевого соратника Бодуэна де Ланнуа, сеньора де Молембо. К тому же генеральным капитаном Провинций Той Стороны, то есть командующим фландрскими войсками, был назначен Жак Савойский, граф де Ромон. С этими дворянами я был неплохо знаком. Ну как немного… гм… вместе вино пили, воевали, по борделям шастали – еще те ходоки эти дворянчики… В общем, действительно неплохо знаком, поэтому сложностей не должно возникнуть.

Пообещал, что буду отстаивать права Тука на предстоящих переговорах, аки лев рыкающий, и отправил его собираться. А сам… Ну а что сам? Опять работа. «Одни и те же на манеже». Доклады, доклады и доклады, мать их ети… В спальню выбрался далеко за полночь, где и был вознагражден сторицей за свое усердие.

Потом долго не мог заснуть. Что-то не давало… Что-что… – ясно что. Не мое это. То есть оседлая жизнь поместного дворянина – не мое. На войну хочу. Надоела бытовуха!

Да, вот такой я придурок…

Загрузка...