Рядовой. Назад в СССР. Книга 1

Глава 11 Реанимация монстра

— Ну, что скажете, Виктор Викторович? — осторожно поинтересовался капитан Воронин, когда рядовой Громов покинул помещение. Связываться с ребятами из военной контрразведки ему не хотелось, но куда деваться?

Чекист задумчиво стучал ручкой по блокноту, думая о чем-то своем.

Так прошло секунд двадцать. Наконец, он ответил:

— Парень у вас явно не простой. Стойкий, самоуверенный. За словом в карман не лезет. Я не заметил проявлений страха, во время разговора эмоции он держал под контролем. Боец даже не испугался, хотя, скорее всего, догадался, что я не из министерства добрых дел. Молодой и зеленый на вид, а при разговоре с ним у меня сложилось впечатление, будто разговариваю не с парнем девятнадцати лет, а как минимум со своим ровесником. А мне уже тридцать девять. В личном деле у него ничего особенного нет, меня настораживает только контрольная пометка от психиатра, что Громов психологически и эмоционально стабилен, сдержан, однако все предыдущие тесты были посредственными. Как у всех. Как-то нестыковка, будто речь идет о разных людях. Рядовой окончил школу из десяти классов, но был отчислен из университета и добровольно пришел в военный комиссариат. Об отце сведений практически нет, но это я еще проверю по своим каналам. Да-а! Даже не удивительно, что именно Громов главный фигурант в этой странной истории с появлением душманов. Конечно, прежде чем делать окончательные выводы нужно провести тщательный анализ… Хм…

Воронин молчал, внимательно слушая КГБ-шника.

— В общем так, Антон Сергеевич, — тот сунул ручку в нагрудный карман. — Присматривайте за ним. Думаю, парень еще не раз удивит не только вас, но и нашу структуру тоже…

— То есть, никуда его отправлять не будем? — уточнил ротный.

— Зачем? — на лице чекиста не дрогнула ни одна черточка. — Пусть служит, возможно, он еще принесет пользу. Главное его направить в нужное русло, контролировать. Попробовать посмотреть на его поведение в различных ситуациях. Если все как я думаю, то возможно пришлем к вам человека, который поможет понять, что он за фрукт такой. Ну а там, сами понимаете… Что же, мне пора. Работы еще полно, а мне до десяти часов в Ташкент нужно вернуться. И спасибо за чай.

Чекист поднялся со своего места, быстро сложил в свой кожаный планшет личное дело Громова. Затем попрощался и покинул канцелярию.

А Воронин откинулся на стуле, уперся спинкой в стену и облегченно выдохнул — он ожидал, что все будет куда хуже. Фамилия у дознавателя сложная, незапоминающаяся, возможно даже с не русскими корнями. Но хорошие знакомые из штаба округа заранее предупредили, что майор Кикоть славился железной хваткой и тем, что всегда докапывался до истины…

К моему удивлению, ефрейтор Кукушкин рассказывать остальным «старикам» о нашем конфликте почему-то не стал. Видно, стыдно стало, что его «молодой» на место поставил, причем, не только морально, но и физически.

Если бы он рассказал, старослужащие бы непременно мне «темную» устроили, с различными наказаниями солдата. А тогда их существовало немало.

Например, было такое наказание «сушить крокодила». Боец цеплялся за дужку одной кровати и клал ноги на дужку другой кровати. Цель проста, висеть так, напрягая пресс столько, сколько сержант скажет. Ну, даже пяти минут такой пытки хватало, чтобы наказываемый солдат начинал стонать и кряхтеть, постепенно провисая и в конце-концов падая на пол.

А еще было «полтора». Другое название «телевизор». Бойцу нужно было приседать по команде с табуреткой в руках. Причем табуретку нужно было держать двумя руками за ножки. Либо так же стоять в положении полу сидя. Чаще так наказывали всю роту или взвод.

Или, еще существовал джампинг. Боец в присяде обхватывал колени обеими руками и прыгал на месте. Прям так. Сотню раз, а то и две. Было тяжко и жарко, а главное очень эффективно. Солдат потом несколько часов ходил на ватных ногах, шатаясь словно пьяный. Впрочем, мало кто о нем знает. Это уже ближе к двухтысячным годам.

Пожалуй, самое распространенное, это физическая прокачка провинившегося. Гантели, гири и другой спортивный инвентарь в помощь. Обычно, когда наказание заканчивалось, бойца оттуда забирали сослуживцы, потому что сам он идти уже не мог. Главное — выдержать. Если справился, значит, заслужил уважение «дедушек».

В общем, меня пронесло, хотя сам Кукушкин смотрел на меня волком.

Как-то подошел он ко мне во время парко-хозяйственного дня.

— Слышь, Громов! — негромко произнес он. — Вижу, ты нормальный пацан. Я тогда в бытовке погорячился со штанами, признаю… Мне письмо из дома пришло.

— Нормально все, — нехотя отозвался я.

Возраст у нас был примерно одинаковый, он может на полгода постарше будет.

— Наверное, удивляешься, почему я остальным не сказал?

— А чего тут удивляться?! — ухмыльнулся я, переходя на «ты». — Славы это тебе точно не добавит, а меня покачают, но что это даст? Я все равно при своем мнении останусь. А так мы друг друга поняли. Я ведь за справедливость. Если виноват, то получи наказание. А я тогда ничего не сделал.

— Есть правила, которые должны соблюдаться! — Кукушкин нервничал. Видно было, что разговор пошел не в то русло, в какое он рассчитывал. Вот ефрейтор и поплыл.

— Дедовщина? — уточнил я. — Хорошо, пусть соблюдаются ваши правила, только на меня они не распространяются. В роте что, солдат мало? Их и гоняй.

Тот постоял немного, подумал. Затем отошел в сторону.

Что там он надумал, меня нисколько не волновало. Я впереди паровоза лететь не намерен, но и сзади тащиться не стану. Твердый середняк со своими правилами и видениями.

По самой истории с ночными нарушителями еще несколько дней стоял шум. Об этом разве что глухой не знал, даже до летчиков слухи дошли. Ну, оно и понятно — проверяющих то вертолетом доставляли. Часть истории, насколько это было возможно, наше командование, конечно же, умолчало, часть исказило. Слухи были разные, кто-то даже спорил, как оно было на самом деле.

Все знали, что именно я умудрился запереть на складе ракетно-артиллерийского вооружения двоих вооруженных душманов, которые потом «типа» застрелились. Все как-то сошлись на мнении, что мне невероятно повезло. Честно говоря, я был не против такого лояльного сценария. Мне слава не нужна, я ее более важными делами заработаю.

Тот факт, что оба боевика совершили самоубийство, был крайне сомнителен. Боевики приверженцы ислама, люди религиозные и если уж погибать, то при этом нужно забрать с собой на тот свет как можно больше неверных. Скорее всего, их либо расстрелял караул, когда они попробовали оказать сопротивление, либо их все-таки повязали и позже передали военной контрразведке. Не зря же их целая группа прилетела. Тот, что допрашивал меня в канцелярии командира роты был в звании майора, наверняка важная птица.

Кто-то из сослуживцев мне завидовал, а кто-то наоборот считал мой поступок безрассудным, что рисковать жизнью не стоило и все в таком духе. К счастью, из-за того, что у нас постоянно было много занятий по строевой подготовке, физической и прочей военной службы, на болтовню времени почти не было, потому и ажиотаж быстро утих. Уже через неделю, про это практически позабыли.

Да только армия на то и армия, чтобы там постоянно что-то происходило.

Как-то заступил я в наряд, помощником дежурного по штабу. Задач там не много, уборка помещений и коридора, да отвечать на звонки. Делать обходы, смотреть, чтобы нигде ничего не загорелось.

Весь первый этаж — различные службы. Десяток кабинетов, не более. Не наряд, а так, пустое времяпрепровождение. Писарь, что сидел на втором этаже, мог бы убирать и на первом, но грамотно съехал с этой темы и по большей части, прохлаждался.

Меня интересовала строевая часть. Дверь туда была деревянной, закрывалась на два замка. Ключи помещались в пластиковые тубусы и опечатывались печатью ответственного и на ночь, сдавались дежурному.

Начальником строевой части был младший лейтенант, у которого в помощь имелся солдат из старослужащих. Конечно, будучи в наряде, я легко мог бы срезать пластилиновые печати с тубусов и самой двери, воспользоваться ключами и все проверить. Собственно, я это и сделал, вот только меня ждала неудача.

Все личные дела солдат и сержантов были заперты в большом металлическом сейфе, а ключи от них младлей почему-то не сдавал. Привычка, наверное. У многих такая есть, хотя так делать запрещено.

Но как-то мне подвернулась удобная возможность. Со штаба округа приехала машина с какими-то документами. Соответственно, офицеру была нужна помощь. Выбор пал на меня. Пока начальник строевой части болтал с водителем, я таскал какие-то коробки со старыми документами. Нужный мне металлический сейф был открыт и я заглянул внутрь.

На все ушло несколько минут. Вот только папка с моим личным делом оказалась пуста. Только картонка с приклеенной на корешок бумажкой «Громов М. С.».

Ну и куда оно подевалось? Неужели чекист прихватил?

Конечно же на этот вопрос ответа не было, а спрашивать у младлея я не стал.

А за несколько дней до присяги в роту ворвался наш старшина, прапорщик Лось.

— Так, воины! На центральном проходе становись! — гаркнул он. Видно было, что он в не самом лучшем расположении духа. — Живее, живее! Тащитесь, как сонные мухи!

Само собой, пока рота строилась, со всех сторон сыпались вопросы. Обычно Михаил Михайлович был сдержанным.

— Значит так! — заявил он. — Есть проблема! В автопарке стоит наш бронетранспортер! Так вот, он неожиданно перестал заводиться. И поэтому мне нужен толковый автомеханик, а лучше целых два. Итак, добровольцы есть?

— А как же Сазонов?

— Сазонов уже вторую неделю в госпитале со спиной лежит! — окинув строй нетерпеливым взглядом, пояснил Лось. — Ну?

Неожиданно руку поднял Коля Степанков. Старики его прозвали «рыбкой», потому что память была ну прям как у аквариумной рыбки. Он пока доходил от канцелярии до каптерки, забывал причину, по которой его отправляли. Даже небольшие объемы информации, вроде расхода личного состава или раздаточной ведомости, производили в его мозгу натуральный коллапс, отчего чуть ли не пар с ушей шел.

Коля еще раз, получал люлей. Снова забывал. Звонил от дневального, за что получал в третий раз. А потом его отчитывал Петров за то, что его ротный канифолил.

— Степанков? Ты? Да ладно! — Лось посмотрел на него с насмешливым подозрением. Неторопливо направился к рядовому. — Неужто, в механике разбираешься?

— Ну да.

— А что чинил?

— У дяди в деревне мотоцикл! Три раза! И велосипед трехколесный.

— Степанков, блин! — нахмурился прапорщик, глядя на него с раздражительным пренебрежением. — Ты вообще представляешь разницу между бронетранспортером и мотоциклом?

— Ну да! — отозвался тот. — Тоже самое, только побольше. И башня сверху.

— Это у тебя башня сверху! Которая, к тому же, постоянно забывает, что ей говорят! К твоему сведению, у БТР двигатель не один, а два. А еще цилиндров больше, раз в десять, понял?

— Ну да. Разрешите попробовать?

— Тьфу ты… — махнул рукой прапорщик. — Ладно, шаг вперед. Кто-то еще знаком с техникой?

У меня был небольшой опыт в обслуживании моего «Патриота». Правда, ездил я на нем очень редко, а ломался он еще реже. Меня учили ездить на всем, у чего есть колеса и двигатель, но вот ремонтом и обслуживанием я почти не занимался.

Но на сегодня планировался очередной забег, поэтому я решил «соскочить». Уже хотел поднять руку, но меня опередил… Валера Кольский!

Послышался довольный гул. Репутация у Валеры была соответствующая.

— Кольский?! — охнул старшина. Петров при этом прикрыл лицо ладонью, чтобы не рассмеяться. — И ты в технике соображаешь?

— А чего там соображать? — невозмутимо ответил тот. Причем, ответил весьма уверенно. Даже я удивился. — Два двигателя по шесть цилиндров, жидкостного охлаждения. Работают на отдельную трансмиссию. Там стоит такой же двигатель, как и на ГАЗ-51, только форсированный. По сути, одно и то же.

Рота изумленно раскрыла рты — главный тормоз подразделения, оказывается, шарил в технике больше, чем все остальные. Это было как минимум странно, а скорее даже невероятно.

— Признаться, я удивлен! — Лось вытер вспотевший лоб. — Значит так, Степанков и Кольский за мной, остальные заниматься по распорядку.

— Товарищ прапорщик… — Петров указал на Валеру. — Может, им третьего дать? На контроль, а то… Ну, как бы…

Лось верно уловил его мысль.

— Молодец, Петров. Правильно мыслишь. Вот ты с ними и пойдешь! Одних их отпускать чревато, а то в боксе землетрясение произойдет ненароком.

— Товарищ прапорщик, а может не надо старослужащих туда? Лучше кого из молодых потолковее назначить. — Петров поискал глазами и вдруг посмотрел на меня. — О! Громов, пойдешь с ними!

В этом определенно был смысл — как Степанкова и Кольского одних оставить? Они же из турбовинтового самолета вентилятор сделают и скажут, что так и было.

Старшина подумал и согласился. А я только пожал плечами.

— Вот и хорошо. Проконтролируешь. Всем троим переодеться в рабочую форму и в автопарк шагом марш!

Спустя несколько минут мы прибыли на место назначения. Характерное отличие автопарка от всех остальных объектов воинской части, это запах солярки, масла и всего, что может гореть.

Начальника автослужбы в части не было. Вместо него было лицо временно его заменяющее, в звании сержанта. Сверхсрочник. Он оказался совсем молодым и ранее с такой техникой дел не имел, а потому советчик из него был никакой. Лось сам его прогнал, чтоб глаза не мозолил. Тот махнул рукой и удалился в первый бокс, где стоял штабной «УАЗ-469».

— Значит так! — старшина роты указал на открытые ворота бокса. Там был виден нос «пациента». — Вот это бронетранспортер БТР-60ПБ. Он плавающий, только еще ни разу не плавал, потому что тут рек такой глубины нет. Аппарат с недавних пор не заводится, поэтому ваша задача понять, почему это произошло и как эту проблему исправить. Срок, до пяти часов вечера. То есть, у вас есть почти шесть часов. Все ясно?

— Так точно! — отозвалось наше неполное отделение «автомехаников». — А были какие-то предпосылки к тому, почему он перестал заводиться?

— Да хрен его знает. Я как его с птицефермы пригнал, так он тут две недели запертый и стоял. Сегодня ворота открыл, а он мертвый.

Что мог делать бронетранспортер на птицеферме, оставалось загадкой.

— А какие-то проблемы у него были?

— Глох иногда. И стрелка показателя топлива бывало западала, но потом ее починили. Машина заправлена, как раз перед возвращением, я полный бак залил. В общем, приступайте. Только осторожнее, пальцы не переломайте.

И старшина удалился, а мы остались одни.

Степанков некоторое время стоял в полной задумчивости, почесывая затылок, а вот Валера Кольский неожиданно оживился. Сначала обошел БТР со всех сторон, залез между колес, потом полез наверх.

— Валера, а ты точно знаешь, что делать? — уточнил я, глядя на сослуживца.

— Ну да, — гордо заявил тот. — Только я их ни разу вживую не видел и не разбирал. Зато в журнале много читал про грузовики и другую советскую военную технику. И еще модель собирал, из картона. А потом раскрашивал.

Я хлопнул себя по лбу. Вот тебе и автомеханик.

— Твою мать, Валера! Картонных дел мастер! Почему сразу не сказал?

— Да все нормально, что-нибудь придумаем! — оскалился тот, став похожим на злого клоуна. Выражение лица у него было особое, к нему нужно привыкнуть.

— Ну, будем разбираться! — произнес Степанков, потирая ладони. По сути, он только что стал главным механиком, ну а роль теоретика осталась за Валерой. А я так, контроль качества.

С помощью ключа на тридцать два и какой-то там матери мы открутили и сняли люк машинного отделения, полезли внутрь. Двигатель от ГАЗ-51 я ранее уже видел, только никогда не разбирал. В прошлой жизни срочника я на «Газоне» только ездил, но почти никак не обслуживал. Было очевидно, что раз бронированная машина не заводится, то проблема может быть в чем угодно, а специалисты из нас ровно такие же, как балерины. Но, как говорится, глаза боятся, а руки делают.

Сначала мы проверили нагрузочной вилкой, заряжены ли аккумуляторные батареи. Ну так, мало ли, вдруг у них ноги выросли? В армии всякие чудеса случаются, уж я-то их много видел, причем самого разного плана.

С батареями все было нормально. Обе живые и боеспособные. Стрелка топливомера была почти на максимуме. Проверили свечи — тоже нормально. Генераторы — вроде бы исправны, хотя толку-то от нашей проверки? Вообще, исправность системы зажигания особо-то и не проверишь — никакого специального оборудования для этого в автопарке тех лет нет и никогда не было. А из технической документации имелось только руководство по войсковому ремонту, которое кто-то залил маслом так, что там сложно было что-то разобрать. Ну и еще штук семь страниц отсутствовало. Возможно, кто-то из наших предшественников пустил их на туалетную бумагу.

В общем, с горем пополам перебрали мы еще несколько самых распространенных вариантов, которые выдумывал в основном Колян — все-таки гроза дядиных мотоциклов. Точнее, мотоцикла. Визуально проверили исправность трубок топливной системы — нигде ничего не текло. Зачем-то полезли разбирать карбюраторы, заодно сняли и решили почистить бензонасосы. Для этого разобрали половину машинного отделения, потому что до некоторых узлов было просто не добраться. Измазались в масле буквально по уши, а на руки было смотреть страшно. У негра и того чище. Детали и болты валялись повсюду, отчего со стороны создавалось впечатление, что недра нашей «шестидесятки» кто-то распотрошил.

Пять с половиной часов и наконец-то работа была закончена. Само собой остались лишние несколько болтов и гаек, как же без этого?! От них мы поторопились избавиться, смахнув в яму. Попробовали завести — ну ни в какую. Вновь начали думать, что же мы могли пропустить. Пока я ходил в столовую за пайком, Степанков и Кольский в соседнем боксе сняли аккумулятор с «Шишиги», перетащили сюда. Попробовали завести, опять ни в какую.

Часы уже перевалили за пять, а причина так и не была найдена.

Мозги буквально кипели — да в чем же причина? Чего этому драндулету нужно?

— Так, а что если там бензина нет? — спросил я.

— Как это нет? Стрелка же показывает, что есть.

И верно. Только даже я не сразу допер, что стрелка почему-то не падает на ноль, а все время «висит» в одном и том же положении.

— Да ну, чушь это! — неуверенно возразил Степанков. — Лось же сказал, что залил полный бак.

— И все же, давайте проверим?

Уже не помню, один бак у БТР или два, главное, что он мог заправляться сразу с двух горловин. В общем, полезли мы в бак, а там… Сухо, как в желудке у верблюда! Вот вообще в ноль!

— Как это так? — искренне удивился Колян. — Куда делись двести девяносто литров бензина?

В общем, в отдельном закрытом боксе отыскали мы пару канистр, залили туда бензина АИ-76, судя по сделанной там надписи. И вуаля, этот бронированный монстр завелся. Нашей радости не было предела, пусть и прошло все через задницу. Первое, что нужно было проверить это как раз наличие топлива в баке, а мы на стрелку полагались.

— Это что же получается, мы полдня разбирали этот аппарат, потом собирали, а у него просто топлива не было?

Посмотрели, посмеялись. А когда подошел прапорщик Лось проверять работу, мы ему рассказали очень страшную историю о том, что там были намертво забиты бензонасосы и как мы все это дело доблестно чистили.

— Да? — тот почесал щетину на подбородке. — Ну, в итоге-то что?

— Валера, продемонстрируй! — скомандовал я.

Гордый как павлин Кольский, полез внутрь. Спустя несколько секунд БТР-60ПБ завелся. Зафырчал, задымил.

— Ну что, товарищ прапорщик! — радостно заявил Степанков. — Урчит, как котенок! Говорил же я вам, что разница между мотоциклом и бронетранспортером не велика.

— Угу… Ну, хорошо. Кольский, выгоняй его из бокса!

И это его решение стало критической ошибкой!

То ли Валера никогда не ездил, то ли еще что… В общем, реанимированный нами монстр проехал буквально два метра, а затем внезапно вздрогнул. Где-то сзади что-то душераздирающе лязгнуло и машина вновь заглохла. И больше не завелась.

Я прикрыл глаза ладонью. Вот нутром чувствовал, мы что-то там доломали.

— Твою налево, Кольский! — воскликнул старшина. — Что ты там сделал?

У того глаза были по пять копеек. Сидел и смотрел куда-то в сторону столовой.

В общем, БТР в тот вечер так никуда и не поехал. Старшина в итоге поехал на «Шишиге». Хотя я так и не понял, зачем гонять БТР на птицеферму?

Это уже потом выяснилось, что мы забыли внутри машинного отделения ключ на тридцать два, который случайно завалился куда-то «не туда». Ротному влетело от командира части, тот дал люлей старшине. Старшина Степанкову и Кольскому. Ну а я грамотно отмазался, что к сборке-разборке никакого отношения не имел.

В общем, было и было…