Рыбка по имени Зайка

Глава 8

Бурмистров раскинулся на широкой софе. Чьи-то заботливые руки сняли с него дорогие ботинки и прикрыли ноги клетчатым пледом. Увидав меня, Владилен Семенович попытался присесть. Я испугался:

– Пожалуйста, не шевелитесь. Надеюсь, вы уже лучше себя чувствуете?

– Голова, как после попойки, – пожаловался банкир, – чумная и кружится.

Я сел около Бурмистрова:

– Вам нужно срочно обратиться к врачу. Наверное, имеете личного доктора? Лучше всего вызвать его прямо сюда.

– Думаете, дело так плохо?

– Нет, нет, но консультация специалиста необходима. Давно с вами подобное происходит?

Владилен Семенович мотнул головой:

– Нет.

– А с чего началось?

– Не знаю. Просто в глазах темнеет, а потом ничего не помню. Накатывает припадками.

– Может, вы нервничали сильно? На работе неприятности?..

Бурмистров ухмыльнулся:

– В моем бизнесе приятности редко случаются! Финансисты стрессоустойчивы, это у нас профессиональное.

Я внимательно посмотрел на добродушное лицо Бурмистрова. Пришел сюда, чтобы любыми способами вытащить из него информацию о Григории, но, похоже, сейчас никакие серьезные разговоры с Владиленом Семеновичем вести нельзя.

– Но ведь что-то выбило вас из колеи. Может, вы принимаете тайские таблетки? Конечно, это не мое дело, но не могу вас не предостеречь. Это средство для похудания начисто гробит здоровье.

– Мне и в голову бы не пришло напихиваться дрянью, – ответил банкир, – я вообще не употребляю лекарств, здоров совершенно. Даже давление нормальное.

– Вам до недавнего времени было не свойственно поведение истеричной дамы?

– Конечно, нет.

– Но что-то случилось, и организм выдает нестандартную реакцию, – попытался я разобраться в произошедшем.

– Господи, – прошептал Бурмистров, – вдруг у меня опухоль в мозгу? Давит на какие-то центры – и вот результат.

– Сейчас нейрохирургия далеко зашла, – мигом воскликнул я, – сделаете операцию и забудете о приступах. Если полагаете, что у вас какие-то сбои в организме, тем более надо побыстрей обратиться к специалисту.

– Я боюсь, – по-детски прошептал Владилен Семенович. – Вдруг чего найдут?

– Недуг лучше давить в зародыше, и потом, извините, но вы не похожи на слабака. Насколько я знаю, руководите большим банком, мямля на вашем месте не удержится.

– Да, – кивнул Бурмистров, – господи, опухоль! Это явно она! Как я не догадался раньше! В глазах темнеет, слабость во всем теле, руки-ноги трясутся, потом темнота сгущается, и я не помню, что творю. Это точно онкология. Мне не выжить! Боже, за что? Еще ничего сделать не успел! Жениться все собирался! Думал о детях! Супругу себе искал! Не нашел! Зачем столько работал? Жизнь мимо прошла! Да я и не жил совсем. Господи, ну почему на мою долю это выпало?

На глазах Бурмистрова появились слезы. Я старательно улыбался, но испытывал тревогу. Похоже, несчастный толстяк и впрямь серьезно болен. Он ведет себя сейчас, как женщина при климаксе, но у дам переходы от гнева к слезам обусловлены гормональными сдвигами. Кстати о гормонах!

– Знаете, – я взял Бурмистрова за влажную, холодную ладонь, – никакой у вас опухоли нет. Это совершенно точно.

– Спасибо, конечно, – попытался справиться с рыданиями Владилен Семенович, – только я человек разумный и…

– Вовсе у вас ничего нет, – бодро воскликнул я, – могу объяснить, на чем основана моя уверенность. Уж извините, но приведу пример из вашей интимной жизни. Регину Коловоротову знаете?

Бурмистров слабо улыбнулся:

– Конечно, я ее квартирой пользуюсь, а вам об этом откуда известно?

– Сам иногда посещаю апартаменты и случайно нашел там однажды вашу визитку, – выкрутился я.

Владилен Семенович начал приобретать нормальный цвет лица.

– Я не женат, – пояснил он, – живу вместе с мамой. Она очень пожилая женщина, но вздорность характера и желание перепилить мне череп нотациями сохранила в первозданном виде. Любая женщина, приведенная мною в дом, вызывает у матери такой приступ истерики, что приходится ходить к Регине. Кстати, это очень удобно, пришел – ушел, никаких хлопот о всяких мелочах типа уборки и постельного белья – о них хозяйка думает. А вы почему к Коловоротовой бегаете?

– Не поверите, – улыбнулся я, – у меня та же ситуация, вздорная матушка. Наверное, следует ее окоротить, да окаянства не хватает. Так к чему я про Регину вспомнил. Похоже, вы импотенцией не страдаете?

– Нет, – развеселился Бурмистров и сел, – с чем, с чем, а с этим полный порядок, я резв, как в молодые годы.

– Опухоль мозга в первую очередь поражает у мужчин отдел, отвечающий за половую сферу! – уверенно соврал я, мне хотелось подбодрить беднягу банкира.

Владилен Семенович глубоко вздохнул:

– Вы уверены?

– Стопроцентно, – слукавил я, – можете не сомневаться. Скорей всего, у вас шалят сосуды или щитовидка подводит. Да, точно, она барахлит. Отсюда, простите, и избыток веса.

– Верно, – расслабился Бурмистров, – у меня заместитель есть, так вот он внезапно в разные стороны пополз и стал людям хамить. Я его к врачу погнал, и обнаружились какие-то гормональные сдвиги. Сейчас он снова стройный, приветливый. Боже, какой я идиот! Спасибо, Иван Павлович! Огромное вам спасибо.

– Не стоит благодарности.

– Вы на меня столько времени потратили, не поели.

Я улыбнулся:

– Собственно говоря, я сюда шел не обедать.

– А зачем?

– Поговорить с вами.

– Со мной? – удивился банкир.

– Уж извините, но опять про Коловоротову, понимаю деликатность вопроса…

– Ерунда!

– Вы порекомендовали ей некоего Григория?

– Григория? Григория… ах да!

– Не могли бы подсказать мне его телефон и адрес.

– Зачем?

Я замялся.

– Был у Регины утром и случайно забыл в прихожей мобильник. Позвонил Коловоротовой, велел ей забрать аппарат, а она сказала: «Сейчас апартаменты заняты, когда освободятся – непременно выполню вашу просьбу». Но после ухода гостя сотового она не нашла. Скорей всего, он по ошибке прихватил его с собой. Наплевать на сам мобильный, купить другой не проблема. Но там телефонная книжка, вот в чем катастрофа. Я наорал на Регину, ну и выдавил из нее информацию об этом Григории.

– Без проблем, – усмехнулся Бурмистров, – только, когда будете звонить, разговаривайте осторожней, у Гришки жена необычайно ревнива. Отелло рядом с Маргаритой ребенок. Дайте мне пиджак.

Я выполнил просьбу. Владилен Семенович выудил из внутреннего кармана телефонную книжку.

– Пишите. Арапов Григорий Юрьевич…

В это мгновение я сообразил, что при себе не имею ни блокнота, ни карандаша, и удрученно воскликнул:

– Погодите, схожу за ручкой.

Бурмистров снова пошарил в кармане пиджака и протянул мне золотую ручку с красным наконечником в виде бомбочки.

– Там, на столе, листы есть, – сказал он.

Не успел я записать цифры, как появился Илья.

– Владилен Семенович, – зажурчал он, – врач приехал, можно ему войти?

– Через минуту, – кивнул Бурмистров и протянул мне визитку. – Тут все телефоны, вон тот личный, известный очень узкому кругу людей. Звони, Иван Павлович, всегда буду рад помочь.

– Вот мои координаты, – произнес я, протягивая свою карточку.

– Спасибо тебе.

– Не за что.

– Уж извини.

– Не стоит даже говорить на эту тему, – улыбнулся я, – вы только непременно обследование пройдите.

Бурмистров кивнул, я направился к двери.

– Иван Павлович, – раздалось за спиной.

Пришлось обернуться.

– Слушаю.

Владилен Семенович протянул мне «золотое перо».

– У тебя же ручки нет, возьми.

– Спасибо, я ее в машине оставил.

– Ну пожалуйста, мне хочется сделать тебе подарок.

– Это слишком дорогая вещь!

– Пустяки, – отмахнулся Владилен Семенович, – я ее не покупал, клиент мне вручил. Помог ему кое в чем, вот парень и приволок подарок. Протянул и сказал: «Пусть принесет вам удачу». Я теперь ее тебе передариваю с теми же словами: «Пусть принесет Ивану Павловичу удачу». Не отказывай мне, от души ведь.

Я взял презент. Если честно, я великолепно обхожусь самыми обычными пластмассовыми ручками со стержнями. На мой взгляд, очень удобная штука, закончилась паста, выбрасываешь спокойно. Да и потерять такую совсем не жаль. А золотая ручка – это в основном для тех, кто любит выпендриться!

Но обижать Владилена Семеновича мне не хотелось, поэтому я взял подарок, сунул его в карман пиджака и ушел.

Телефон, который дал мне Бурмистров, оказался домашним, трубку сняла женщина, мигом поинтересовавшаяся:

– Кто его спрашивает?

– Иван Павлович Подушкин.

– По какому вопросу?

– Ну, – слегка растерялся я, – связанному со службой.

– А именно?

– В двух словах трудно объяснить, речь идет о бизнесе.

– Считаете меня дурой, не способной к умственной деятельности? – вскипела собеседница.

– Ну что вы, – попытался я успокоить даму, – и в мыслях ничего подобного не держал!

– Знаю, знаю! – заорала та. – Гришка всем говорит, что я идиотка, ничего не вижу, не слышу, не понимаю. Нашел дуру! Тебя Ленка подослала, да? Ага! Вот с кем сейчас Гришка!

– Вы не так меня поняли…

– Передай этой…, что Гришка мой! – вопила, как сирена, тетка. – Нечего к нему лезть! Небось уж губы раскатала и мужика получить, и квартиру, и дачу… Не фига! Обломается! Не смей сюда звонить…

Телефон обиженно запищал.

Я очумело потряс головой. Иногда мне, как и прочим мужчинам, приходят в голову мысли о создании семьи. Хочется уюта, домашних обедов, мило щебечущей супруги, кроме того, я испытываю потребность о ком-то заботиться, защищать при столкновении с жизненными невзгодами. Но все благие намерения рассыпаются в прах, когда смотришь на то, каких женушек нашли себе другие мужчины. Ей-богу, этого Гришу стоит пожалеть, тяжелая жизнь у парня.

Мобильный резко зазвонил, я вздрогнул. Вдруг у этого Григория дома стоит определитель номера и сейчас его вздорная жена начнет терроризировать меня. Но на том конце провода оказалась Николетта.

– Вава, – прощебетала она, – ты скоро приедешь?

– Уже в пути.

Маменька захихикала:

– Хорошо, поторопись.

Я насторожился.

– Ну… неважно! Не задерживайся, – загадочно ответила Николетта и отсоединилась.

Полный дурных предчувствий, я порулил домой. Скорей всего, сейчас мне не дадут спокойно покайфовать в кресле с любимой книгой. Заставят ехать в круглосуточно работающий магазин или отправляться на вечеринку.

Дверь мне открыла сама Николетта, облаченная в голубую шелковую пижаму.

– Вава, – взвизгнула она, – ты слишком много работаешь!

– Так уж выходит, – осторожно ответил я.

– Ступай ужинать, небось весь день голодным ходишь.

Я насторожился. У Николетты приступ любви к сыну? Тогда дело плохо. Сейчас она минут пять будет демонстрировать исключительную заботу о моей скромной особе, а потом закатит вселенский скандал с рефреном «Ты мало уделяешь матери внимания». Николетта устроена таким образом, что ей ежедневно просто необходимо либо уйти на пару часов из дома, либо принять у себя толпу гостей. Находиться в одиночестве маменька не умеет и не желает. Все милые женские хобби типа разведения цветов, вязания, шитья и готовки обошли ее стороной. Николетта была и остается светской дамой, способной лишь прыгать по вечеринкам. Иногда мне кажется, что баснописец Крылов, создавая культовую басню про стрекозу и муравья, фатально ошибся. На самом деле финал был другим. Ветреная прелестница вышла замуж за трудолюбивого зануду и капитально испортила тому жизнь, заставив слишком правильного мурашку оплачивать свои новые платья и драгоценности.

– Немедленно мой руки, – суетилась Николетта, – живо, живо, и ступай в столовую.

Я подчинился приказу, ополоснул ладони, вошел в комнату, обставленную тяжелой дубовой мебелью, и сел за стол. Маменька многократно рассказывала всем о том, что в нашей квартире находятся антикварные раритеты, доставшиеся ей от прабабки.

– На этих креслах сиживал сам Александр Первый, – восклицала она, – мои предки служили при дворе, общались с царями.

Я, естественно, никак не комментирую эти высказывания, но очень хорошо знаю, откуда прибыли сии гарнитуры. Из комиссионного магазина. Когда родители переехали в эту квартиру, Николетта сначала пала жертвой моды и обставила ее «по-современному», креслами, столиками на паучьих ножках, раскладными диванами и хлипкими шкафчиками. Но потом она кардинально поменяла стиль, вот с тех пор у нас и громоздится «мебель предков».

– Ешь с хлебом, – тараторила Николетта, – завяжи салфетку, положи масло, а лучше сметану. Дай помешаю салат. Фу, какой ты неаккуратный.

Я внимательно посмотрел на маменьку. Выглядит она самым обычным образом. На слишком худощавом теле роскошная шелковая пижама стоимостью… Ладно, не будем о грустном. В ушах покачиваются хорошо знакомые мне бриллиантовые сережки, пальцы унизаны сверкающими кольцами, холеное лицо покрывает ровный слой макияжа. Но что-то с ней не так! Что? Николетта никогда раньше не перемешивала салат. И ей не свойственна длительная забота о сыне. Как правило, маменька способна лишь на мимолетное проявление внимания: либо она велит мне идти в ванну, либо предлагает поесть, но чтобы одновременно и то и другое… Ей-богу, странно.

– Как у тебя дела? – осторожно спросил я и почувствовал на зубах песок. Тася опять плохо помыла листья рукколы, сунула весь пучок под струю, не разобрала его на листья.

– Прекрасно, – взвизгнула маменька, – а у тебя, деточка? Устал?

Вилка выпала у меня из рук. «А у тебя, деточка? Устал?» С ума сойти! Что это с Николеттой?

Пока я пытался прийти в себя от изумления, маменька быстро нагнулась, подобрала столовый прибор и положила его на стол, не произнеся раздраженно любимую фразу: «Вава! Весь в отца! Даже поесть нормально не можешь!»

– Хочешь какао? – вдруг спросила Николетта.

И тут до меня дошло.

– Мэри, это вы!

Тетка захихикала.

– Фокус не удался, факир был пьян! Нико, иди сюда!

В комнату влетела Николетта в красном брючном костюме.

– Экая ты, – укорила она сестру, – не сумела его обмануть.

– Он сначала поверил, – отбивалась Мэри.

– Ага, на пять секунд.

– Нет, больше.

– Пять секунд! – упрямо повторила маменька, но Мэри не уступала сестре.

– Нет, больше.

– Пять секунд.

– Нет, больше.

– Пять секунд!!

– Больше!!!

– Пять!!!

У меня закружилась голова. Милые дамы внезапно прекратили трясти друг друга и налетели на меня.

– Немедленно объясни, почему ты догадался! – завопила Николетта.

– Да, признавайся, – потребовала Мэри.

Я заулыбался:

– Ну…

– Не мямли!

– Прекрати жевать мочалку!

– Живо объяснись!

– Фу! Слова сказать не может!

– Что за дурацкая манера бубнить себе под нос!

Наверное, следовало заявить прелестницам: Николетта никогда не бывает заботливой по-настоящему, но я отчего-то постеснялся сказать правду и быстро заявил:

– У Мэри слегка темнее оттенок волос.

Дамы бросились к комоду, над которым висело большое зеркало.

– Не может быть, – хором заявили они.

Воцарилась тишина. Потом Николетта взвизгнула:

– Вава, собирайся!

– Куда? – оторопел я.

– Едем красить волосы.

– Но уже поздно.

– Ничего, мастер задержится, – заверещала Николетта, – немедленно звони Рите.

– Однако…

– Вава!!!

Рука сама собой схватила телефон. Капитализм, установившийся в России, принес лично мне много неудобств. В советские времена цирюльни закрывались в четко установленное время и никакие ваши мольбы не могли заставить мастера задержаться на работе. Увы, сейчас все обстоит по-другому. Милая девочка Рита услужливо будет ждать клиенток хоть до утра.