Рыбка в рубке

Первый удар — и он же решающий.

Тихохонько

подбираешься сзади

(а в лоб переть — да чего ради?),

берёшь вражину на удушающий

и сходу,

в почку,

суёшь отвёртку.

Каким бы ни был крутым и вёртким,

итог один: обмякает сразу.

(Кресто́вая! Получи, зараза!)

Вот разве вскрикнет, эксплуататор.

Да я не верю.

Как перфоратор

всё шью и шью его смерть-иглою,

шепча на ухо:

— Я Божий Воин!

Из мира этого, нетопырь,

тебя я выдавлю,

как волдырь.

Сильна лишь вера, слаба лишь плоть!

В отвёртке крест, а в душе Господь!

Изыди в Бездну, отродье тьмы!

От мглы и скверны

свободны мы!

И отойду.

Упадёт, лежит.

Обычно навзничь

и руки вдоль.

Не дергается,

весь дрожит.

Уже не хищник

и не король.

Трепещут веки…

Недолго.

Всё.

Теперь,

на время,

от них спасён.

С полгода, с год

не найдут меня…

Господь и Вера — моя броня!

Так и живу —

обречён на бой

с самим Нечистым, с его ордой!

⠀⠀ ⠀⠀

Так и живу…

А вчера сигнал

опять Всевышний во сне мне дал!

Сегодня, значит, иду на вы.

На улицах и

площадях Москвы

найду вампира, и изгоню.

Стилет крестовый

в него вгоню.

Приметы знаю: всегда брюнет,

всегда высокий да в плащ одет.

Когда и в куртку. Всё чаще так.

Плащи из моды

выходят — факт.

Темнеет быстро. Пора. Вперёд.

Весна. Гуляют. Везде народ.

Найти б сегодня. Не то беда.

Мигрень замучит. И совесть. Да.

Ага! Вот этот! Ну, точно он!

Черняв и дылда. Такой пижон.

Свернул в аллею. И мне туда.

Догнал.

За шею

схватил. Удар!

Ещё, ещё! Но стоит ведьмак,

проклятый оборотень, вурдалак,

умрун, убийца, всем людям враг.

Отжал мой локоть, небрежно так

и повернувшись,

за горло

взял

одной рукою,

да приподнял.

Глядит по рыбьи, как та акула.

Аж волосы ужасом

шевельнуло!

— Привет, дружочек. Ты здесь откель? —

А голос мерзкий, как скрип петель.

— Давай, рассказывай, ху ис ху. —

И всё я выложил, как на духу.

И про нечистых, что правят бал.

И про обет, что когда-то дал.

Заржал упырь, повторяя: "Тьфу!",

"C'est adorable"^[2] и "il est fu"^[3].

Абракадабра. Колдует, что ль?

Вот отсмеялся и сразу боль

сильнее стала: так пережал

гортань ладонью.

Здоров, амбал.

Лицо приблизил

и говорит:

— Тебя я в лизинг

беру, бандит.

Я твой пастух,

ты моя скотинка.

Антагонисты, но половинки.

С меня укусы,

с тебя лишь кровь…

Такая

будет

у нас любовь…

И задурманив,

за —

во —

ро —

жил…

Теперь ему обречён служить!

Проклятый демон, отродье Тьмы!

Но если лев он, то…

кто же мы?!