Рыцарь без меча

ГЛАВА 1. Книга о Дороге

Весь день было знойно, а к вечеру над Тариной поднялась большая грозовая туча. На её свинцово-сизом фоне черепичные крыши, освещённые солнцем, казались ярко-рыжими. Часы на ратуше пробили пять.

На широком крыльце университета было шумно — студенты обсуждали только что объявленные результаты экзаменов. Вынырнув из толпы, по ступеням сбежала тонкая девушка в длинном тёмно-синем платье с кружевным воротничком. Посмотрела карими глазами на грозовую тучу и быстрым шагом направилась вниз по Университетской улице. Пройдя два квартала, свернула на Сосновую. Но, спохватившись, остановилась — и пошла назад, в книжную лавку на углу.

В лавке было сумрачно и прохладно. Сонную тишину нарушал только скрип пера — продавец что-то записывал в толстую тетрадь.

— Здравствуйте, сударь!

Букинист поднял голову.

— А, здравствуй, Диаманта.

— Что-нибудь новенькое есть?

— Да, вчера много книг привезли. Посмотри, — он кивнул на один из шкафов. — Хотя по твоему заказу пока ничего нет.

Диаманта очень любила читать, а новые книги стоили слишком дорого. Впрочем, даже если бы Диаманта могла себе позволить покупать новые, она ни за что не отказалась бы от удовольствия бывать в букинистической лавке — здесь можно было найти действительно редкие книги, а главное, здесь царила особенная атмосфера. Загадочный полумрак, высокие шкафы, потёртые переплёты, дух старины… На днях Диаманта закончила читать «Поучения» Корна, и сейчас ей хотелось чего-нибудь более увлекательного. Она углубилась в исследование книжных полок.

Её взгляд скользнул по корешкам рыцарских романов, по томику стихов, по жизнеописаниям властителей и воинов древности и остановился на книге, лежавшей внизу — не очень толстой, в коричневой кожаной обложке. На титульном листе было написано:

Диаманта удивилась — в названии не пояснялось, о какой именно дороге пойдёт речь. Она полистала книгу, и любопытство её усилилось: слог производил впечатление старинного, начертание букв было непривычным, листы кое-где пожелтели, потемнев по краям. Но текст был на удивление разборчив и чёток, словно его совершенно не коснулось время.

Скрипнула дверь. Диаманта машинально взглянула на вошедшего. Это был худощавый темноволосый мужчина лет сорока с осанкой военного. Его бледное строгое лицо с точёным прямым носом оттеняли усы и остренькая бородка. На нём красовался богатый бархатный костюм серого цвета и чёрный плащ с серебряной окантовкой.

Диаманта закрыла книгу, положила её на прилавок и достала деньги. Тут незнакомец подошёл, отстранил Диаманту, приподнял обложку и прочитал заглавие.

— Откуда она здесь? — спросил он у продавца спокойным баритоном, но в его голосе прозвучали такие нотки, что продавец даже растерялся.

— Эта книга? Её недавно привезли из Эжанта, господин. Но, к сожалению, она у меня всего одна. Конечно, если вам нужна такая, я могу…

— Нет, не нужна, — оборвал его незнакомец и внимательно посмотрел на Диаманту серо-зелёными глазами.

Взгляд был надменный и властный, как у человека знатного и привыкшего повелевать. Диаманте захотелось немедленно уйти отсюда — что-то было в этом человеке такое, чего она внезапно испугалась. Она взяла свою книгу и поспешила домой.

Тарину можно было назвать зелёным местом исключительно в поэтическом порыве, но и здесь уже царило лето: на обочинах мощёных мостовых пробивалась трава, деревья шелестели листвой.

Диаманта открыла ворота и по привычке заглянула в почтовый ящик — он был пуст. На клумбе под окнами дома Тиссов буйствовали цветы, оживляя красками серый дворик. Перед дождём их запах стал сильнее. Диаманта немного постояла во дворе, вдыхая цветочный аромат, и поднялась в дом по тёмной скрипучей лестнице.

В гостиной мерно тикали часы. Стало сумрачно — солнце скрылось. Задул ветер, послышался сильный громовой раскат. Диаманта села на диван и раскрыла книгу, отчего-то ощущая волнение.

Тарина была столицей и уже не один век по праву считалась самым просвещённым городом в стране: в таринском университете имели право учиться не только юноши, но и девушки, о чём в других городах и не слыхивали. Диаманта училась на факультете древней литературы, а её брат Мариен, что был старше на полтора года, — на историческом. Профессора считали его одним из лучших студентов и прочили ему блестящую научную карьеру. Диаманта тоже хорошо училась, но тратила много времени на чтение и сочинение стихов, на книги, не имевшие никакого отношения к учёбе, на театр и на другие подобные вещи, казавшиеся Мариену несерьёзными.

Впрочем, никто не требовал от Диаманты такого же прилежания, как от Мариена. Таринские юноши заканчивали университет, чтобы сделать карьеру, а девушки — чтобы поудачнее выйти замуж или, на худой конец, найти себе хорошую работу. Родители Мариена и Диаманты, сотрудники университетского архива, мечтали именно о таком будущем для своих детей. Мариен очень любил историю и намеревался когда-нибудь стать профессором. А Диаманта не строила далеко идущих планов — она училась просто потому, что любила древнюю литературу.

По подоконнику застучал дождь. Диаманта оторвала взгляд от страницы, откинула со лба непослушную тёмно-русую прядь и хотела продолжить чтение, но в прихожей открылась дверь — Мариен вернулся из университета. С его вниманием и дотошностью было сложно получить какую-либо оценку, кроме высшей, но Диаманта всё-таки спросила:

— Ну как? Сдал?

— Разумеется. А ты?

— Я тоже.

— Выходит, зря боялась.

— Я не боялась!

— Ну да, помню, как ты всё утро не боялась, — язвительно заметил он и аккуратно положил на полку свои бумаги. — Ладно, это уже неважно. Ты будешь есть? Я голодный как зверь.

— Да, сейчас, — отозвалась Диаманта рассеянно, снова погружаясь в книгу.

— Что это ты читаешь?

Он подошёл, посмотрел на желтоватую страницу, и его глаза заблестели от восторга.

— Диаманта! Где ты взяла эту книгу?!

— В нашей лавке на углу.

— У букиниста?! Вот это удача! Я уже не один год ищу литературу про Ранта и Фида, и даже в университетской библиотеке почти ничего нет, а ты купила её в нашей лавке! Ты хоть представляешь, что держишь в руках? Это же сокровище!

Диаманта непонимающе посмотрела на брата.

— О ком она, ты сказал? О Ранте?

— Ну да. Рант из Адара, знаменитый древний учёный. Что ты спрашиваешь, ты же о нём читаешь! Не помнишь его, что ли?

— Не помню.

— Из курса истории не помнишь?

— Нет, Мариен.

— Да-а… Я всегда знал, что ты любишь отлынивать от занятий, но ничего не знать о Ранте просто неприлично!

— Какой же ты зануда, дорогой братец. К твоему сведению, я читаю вообще не о Ранте. Не хочу тебя разочаровывать, но это история рыцаря Адриана, — и Диаманта для примера зачитала вслух абзац.

Мариен изумился.

— Где это? Покажи!

— Вот.

— Но здесь… что ты выдумываешь! Здесь другой текст! Дай, — он взял книгу. — «Ищущий истину бесстрашен, знающий истину неуязвим. Многие люди, повинуясь своему невежеству, пробовали отговорить Ранта от путешествия в горы на поиски Фида, но он остался твёрд в своём намерении и начал собираться в дорогу…»

Диаманта потеряла дар речи.

В дверь постучали.

— Лили, наверно… я открою. Кто там?

— Это я! — действительно раздался голос Лили.

— Ой, вся мокрая! Такой ливень… — Диаманта с сочувствием посмотрела на подругу. Та осторожно сняла накидку, увидела Мариена и смущённо поправила густые пшеничные волосы.

— Привет, Мариен! А я из университета. Попала под дождь…

— Привет, — пробормотал Мариен, не отрываясь от книги, и принялся перечитывать страницу.

— Что это с вами? — удивилась Лили. — Почему у вас такие лица?

— Мы… — начала Диаманта, но замолчала и пригласила: — Пойдём в комнату.

Они прошли в гостиную и сели за стол.

— Лили, прочитай вслух один абзац вот отсюда, — попросил Мариен и показал ей место в книге.

— Отсюда? Так… — Лили придвинула книгу к себе. — «Следуя чувству материнского долга, Эвелина вступила на Дорогу, ни минуты не помышляя об опасностях, которые ждали её на пути. В этот миг она познала, что любовь избавляет от всякого страха. Когда любовь сияет в сердце, подобно яркому светильнику, трудности и лишения утрачивают способность смутить дух и принести печаль…» Дальше читать?

— Нет, хватит… — Мариен провёл рукой по глазам.

Некоторое время все трое молчали. Тишину нарушал только дождь, монотонно шелестевший за окном.

— А мы случайно не спим? — наконец спросила Диаманта.

— Вроде нет, — сказала Лили. — А… что случилось? Что всё это значит?

Диаманта объяснила подруге, в чём дело. Та боязливо отодвинулась от книги.

— Мы точно не спим? — повторила Диаманта.

— Не спим, не спим, — пробурчал Мариен. — Ты мне лучше объясни, что это за книга такая?!

Все трое уставились на книгу, как будто ждали, что она вот-вот превратится во что-то невообразимое, как в сказке.

— И что вы теперь с ней будете делать? — наконец выговорила Лили.

— Читать! — глаза Диаманты заблестели вдохновением. — Не каждый день удаётся купить такую книгу!

Брат неодобрительно посмотрел на неё.

— Я согласна с Мариеном, — закивала Лили. — Мало ли что, — добавила она многозначительно и заглянула Мариену в глаза, ища поддержки, но он не заметил её стараний ему понравиться. Диаманта насмешливо поинтересовалась:

— Ну чего вы боитесь? На свете полно странных вещей! Я недавно читала «Легенды о Луне» — там вообще написано, что бывают книги, которые…

— Диаманта, сколько веков назад были написаны «Легенды о Луне»?! — перебил Мариен. — Ты бы ещё бабушкины сказки вспомнила! Прежде чем читать эту книгу, я хочу знать, чего от неё можно ждать! Может, все, кто её читает, превращаются в…

— Ну, ну, в кого? Или во что?

Лили на всякий случай отодвинулась от книги ещё дальше. Мариен задумался.

— Я знаю, к кому обратиться.

— А может, не надо никому об этом рассказывать? Я её никому не отдам!

— Я не расскажу, — Мариен встал.

— Хотя бы подожди, пока дождь кончится, — попросила Лили.

Но Мариен деловито накинул на плечи плащ.

— Нет, боюсь, не застану профессора.

— С кем ты хочешь поговорить? — подняла брови Диаманта.

— С профессором Катексом.

Закрыв за братом дверь, Диаманта подошла к окну. Дождевые капли барабанили по подоконнику, по мощёному дворику, по покосившейся скамейке, пригибали цветы на клумбе. Облачное небо над мокрой черепицей крыш понемногу светлело. «„Приветствую тебя, добрый путник, и желаю тебе удачи!“… Не „дорогой читатель“, а „добрый путник“… Что это за книга? Что теперь будет?..»

— Сейчас дождь закончится — побегу в лавку и домой, — сказала Лили. — Хотела сегодня испечь пирог и забыла купить молоко, представляешь?

Вскоре дождь кончился. Грозовая туча теперь темнела на востоке, уходя прочь. Выглянуло вечернее солнце, ярко и весело осветив черепичные крыши.

Лили собралась домой, и Диаманта решила её проводить. Они вышли на мокрую улицу и направились к переулку Булочников, обходя лужи.

— Мы с Мариеном завтра собираемся к дяде в замок. Пойдёшь с нами?

— С удовольствием! — обрадовалась Лили и захлопала в ладоши. — Ой, как здорово!

Диаманта посмотрела в пронзительно чистую синюю высь над головой. «„Дорога, ведущая в Мир Неба“… Какое красивое название — Мир Неба… Где он находится? Что это за место?»

— Ты сегодня на себя не похожа, Диаманта! Молчишь… О чём ты всё время думаешь?

— О книге.

Лили поёжилась.

— Неужели ты действительно будешь её читать? Я теперь даже прикасаться к ней боюсь! А вдруг она заколдованная? Мне тут соседка такое рассказывала…

Лили собралась было передать Диаманте страшную историю, но, не увидев на лице подруги никакого интереса, передумала, и они распрощались.

Солнце уже садилось, улицы погружались в тень. Закрывались лавки и мастерские ремесленников. Выйдя на Сосновую улицу, Диаманта заметила, что недалеко от их дома стоят какие-то вооружённые люди в тёмных плащах. Она стала отпирать ворота, но ключ заело в замке. Пытаясь его повернуть, Диаманта невольно слушала их разговор.

— Ну куда он запропастился? — сказал один из них и выругался.

— Сейчас придёт.

— Ну и дыра эта Тарина. Даже выпить толком негде.

— Как негде? За углом есть хорошее местечко! Там вино почти как в Эстуаре.

— Скорей бы уж Рэграс стал королём, а то надоело… Эй, ну где тебя носило? Мы уже битый час тут торчим, — приветствовал он подошедшего товарища в таком же тёмном плаще военного покроя, и они втроём быстро прошли мимо Диаманты. Она успела услышать вопрос:

— А сколько ещё Рэграс тут пробудет? — но ответа уже не разобрала.

Замок наконец поддался. Диаманта поспешила закрыть ворота изнутри и остановилась, не веря своим ушам. Мир Дня знал только одного человека с таким именем.

Несколько столетий назад Рэграс Гарер пытался завоевать корону. Война шла очень долго и прекратилась только с его неожиданным исчезновением. Он прославился умом, железной волей и жестокостью. Несмотря на то, что он давным-давно исчез из Мира Дня, его до сих пор помнили и боялись.

Когда заходила речь о династии Гареров, жители Мира Дня невольно испытывали трепет. Несколько веков назад Гареры правили всем Великим Миром. Они были несравнимо могущественнее обычных людей, даже самых богатых и родовитых, обладали тайным знанием, немыслимым для остальных долголетием и способностью повелевать силами природы. Но в людской памяти оставили только легенды о своей надменности и суровости и поговорки вроде «Кровь Гарера — кровь властителя», «Перед Гарером любой становится плебеем» и «Гарерам сопротивляться так же бесполезно, как времени». Когда после тяжёлой, затяжной войны Рэграс неожиданно исчез и власть Гареров сменилась правлением Натаниэля I, Мир Дня вздохнул с облегчением.

Мариен и родители уже были дома. Вкусно пахло ужином.

— На воротах, похоже, замок сломался, — сообщила Диаманта, входя. — Еле открыла.

— Ещё этого не хватало! — Ирита вышла из кухни и обратилась к мужу: — Ник, посмотри, что с ним такое!

— Завтра починю, — флегматично отозвался Ник из гостиной.

— Ну как дела, Диаманта? У тебя утомлённый вид. Устала?

— Нет… Мама, я сегодня такую книгу купила в лавке!

— Я уже знаю, — кивнула Ирита. — Мариен рассказал. Мы с Ником посмотрели — книга как книга.

— А о ком вы там читаете? Об Адриане?

— Не знаю никакого Адриана. Она про философа Клата. По-моему, вы просто нас разыгрываете.

— Нет, мама. Мы вас не разыгрываем, — ответил Мариен.

— Ну что ты узнал? — спросила у него Диаманта.

Мариен недовольно покачал головой.

— Ничего. Не повезло. Профессор Катекс сегодня утром уехал в Лину, появится только осенью. Как нарочно…

— А я только что слышала такой странный разговор, — и Диаманта рассказала о солдатах у ворот.

Ирита с укором посмотрела на неё.

— Ох, Диаманта, Диаманта… Замуж тебе пора. Вроде взрослый человек, а на уме одни сказки.

— Хорошенькие сказки, — прибавил Мариен. — Мало книжки, так ещё и Рэграс для полной радости.

Диаманта взглянула на книгу, лежавшую на столе в гостиной, и сразу вспомнила человека, которого видела в лавке. По её коже пробежал холодок. «Он спрашивал у продавца о книге — значит, что-то знает о ней… кто он?»

— Погодите-ка… — задумалась Ирита. — Ридуэл что-то говорил про такую книгу!

— Дядя?! — изумилась Диаманта. — А что он говорил?

— Он тоже вроде бы её читал. Но она не волшебная. Просто такая необычная книжка.

— Как же не волшебная, если в ней сам собой меняется текст? — возразил Мариен.

— Не знаю, как. Больше ничего не помню. Сами у него спросите. Я, кажется, просила вас сегодня прибраться — а вы весь день занимались непонятно чем!

Мариен ушёл к себе и зарылся в книги по истории, а Диаманта продолжила читать об Адриане.

Каждое лето брат и сестра отдыхали в замке Варос на Черёмуховой речке, и Лили нередко составляла им компанию. Туда можно было ехать, но они всегда ходили пешком — если отправлялись в путь рано утром, то к вечеру оказывались на месте.

Когда-то Варос был любимым замком короля, при котором Тарина стала столицей. Там хранилась часть книг и рукописей из королевской библиотеки. Позже в нём создали музей древней истории. Ридуэл, дядя Мариена и Диаманты со стороны матери, был смотрителем музея уже много лет.

Диаманта оторвалась от книги и задумалась, слушая мерное тиканье часов. Из соседней комнаты доносились голоса родителей и Мариена. Небо за окном темнело. Диаманте нравилось оставаться одной по вечерам — писать дневник, читать, мечтать… Но сейчас вместо уютного спокойствия ей овладело волнение. Книга лежала на столе, Диаманта смотрела на её коричнево-красную обложку, освещённую огнём свечи, и представляла себе какие-то края, которых никогда не видела, сосновый лес и свет заходящего солнца на боках и гривах гнедых лошадей…

Она отодвинула книгу и хотела достать дневник, который вела уже давно, хотя и не слишком регулярно, — но передумала, встала и раскрыла окно. Ей в лицо пахнуло свежим ночным воздухом. Звёзды горели ярко, среди них светящейся полосой протянулась Белая Дорога.

Скрипнула дверь, в комнату заглянула Ирита.

— Ты почему ещё не спишь? Завтра вам рано вставать!

На рассвете Диаманту разбудили голоса и скрип половиц — Мариен давно встал и заканчивал сборы, а Ирита хлопотала на кухне. Зевая, Диаманта выбралась из постели и принялась собираться.

Наскоро позавтракав, брат и сестра спустились во двор. Было свежо. Диаманта, одетая в простое серое дорожное платье, поёжилась и набросила на плечи накидку. Впрочем, погода обещала быть хорошей — в чистом небе светились розовым редкие облака.

Появилась Лили.

— Не забывайте писать почаще! — напутствовала Ирита. — Мариен, не заплывай далеко! Девочек одних в лес не отпускай! Если что-то случится, немедленно сообщайте!

— Не заплыву, не отпущу. Ну что может с нами случиться?

— Ничего, кроме хорошего отдыха, — заметил Ник. — Я бы тоже с удовольствием уехал, если б не работа.

Попрощавшись с родителями, они вышли на Университетскую улицу и свернули налево, к Южным воротам Тарины — идти предстояло на юг.

Вначале им часто встречались повозки, всадники, разный люд, а потом прохожих стало намного меньше. Они миновали две деревеньки, и дорога почти опустела — впереди был Королевский лес. Здесь мало кто ходил: те, кто хотел попасть в Южную область, шли другим, более людным, хотя и более длинным путём.

Лес был уже не очень далеко, когда они увидели фургон и бродячих актёров, которые двигались им навстречу. Фургон везла белая лошадка. Вдруг он скрипнул и немного наклонился набок. Лошадь, и так шедшая медленно, остановилась, созерцая пейзаж. Из повозки раздался сердитый мужской голос:

— Опять застряли? Ну и дорога. Второй раз за утро!

Молодая актриса, черноволосая и черноглазая, заметила с сомнением:

— Так, может, нам не стоило ехать в Тарину?

Мужчина в зелёной куртке насмешливо ответил:

— Скоро узнаем, стоило или нет.

Он посмотрел на путешественников острыми серыми глазами и вдруг спросил у Мариена:

— Вы из Тарины?

— Да.

— А уличные представления там ещё не запретили? Выступать можно?

Мариен удивлённо пожал плечами и взглянул на сестру.

— Я ни о каких запретах не слышала, — ответила Диаманта.

— Ну спасибо, — актёр обернулся к остальным. — Есть надежда, что в столице нас не посадят.

— Накаркаешь! — проворчал кто-то.

— Каркают птички, а я предупреждаю, — немедленно ответил он, кивнул на колесо фургона и попросил: — Эдвин! Дай вон тот камень.

Светловолосый гибкий юноша, шедший последним, поднял с дороги камень, подложил под колесо, несколько человек подтолкнули фургон, и все двинулись дальше.

Когда актёры проходили мимо, Диаманта взглянула на Эдвина и сразу заметила его глаза. Синие-синие, они тоже смотрели на неё. Тут кто-то его позвал, и он отвернулся.

Диаманта не сразу услышала вопрос брата:

— Как ты думаешь, сколько сейчас времени?

— А? Не знаю…

— Что там такое? — спросил Мариен, тоже оборачиваясь.

— Так, ничего.

— Судя по всему, на юге начали запрещать бродячие театры, — удивился Мариен. — С чего это вдруг?

Диаманта посмотрела вслед актёрам. Фургон был уже далеко.

Солнце начало припекать. Они ускорили шаг, чтобы побыстрее добраться до прохладной лесной тени. «Видимо, я не делаю чего-то, что должна делать, — невесело думала Диаманта. — Иначе почему хватаюсь за малейший повод изменить привычную жизнь? Увидела бродячий театр — и сразу захотелось тоже уйти странствовать…»

В лесу было чудесно, пели птицы. Зной отступил. Отойдя в сторону от дороги, устроили привал на полянке у подножия холма.

После обеда решили отдохнуть. Диаманта прислонилась спиной к большому дереву и задремала. Перед глазами встала дорога. Диаманта увидела актёров, увидела так ясно, как будто наяву. Фургон неторопливо ехал, светлая плотная ткань слегка подрагивала, мелодично позвякивали бубенчики. Молодой, приятный и словно бы знакомый голос негромко запел:

Мечты прервал спокойный голос брата:

— Диаманта, ты случайно не знаешь, как называется жук, такой большой, блестящий, с рожками?

— Не знаю, — ответила Диаманта лениво, не открывая глаз. — А что?

— Я тоже не знаю… Сбросить его с тебя?

Визг Диаманты взбодрил не только Мариена с Лили, но и жука, который улетел сам, не дожидаясь посторонней помощи.

Они продолжили путь. Недалеко от Лесного Перекрёстка, на повороте, где дорога была особенно неровной, с колдобинами, Диаманта нашла на обочине голубую ленточку с привязанным к ней бубенчиком и убрала её в карман.

— Наверное, это актёры обронили…

— Наверное, — улыбнулся Мариен.

Черёмуховая речка текла через Королевский лес и была там узкой, извилистой, с берегами, густо заросшими кустарником и тростником, но в месте впадения в Тарину расширялась и разделялась на два рукава, образуя остров, на котором и стоял замок Варос. Он был построен ещё в те времена, когда прочность и толщину стен ценили больше, чем изящество.

Сейчас коричневые стены и башни замка освещало золотисто-розовое вечернее солнце. Дорога выходила из леса на каменный мост. Друзья подошли к воротам и постучали латунным дверным молотком. Им открыл старый Берт, служивший в замке не один десяток лет.

— Добро пожаловать! Господин Ридуэл наверху, в гостиной. То-то он обрадуется!

ГЛАВА 2. Ключи

Ридуэл, или просто дядя Рид, как звали его племянники, в юности мечтал стать лекарем, но не смог получить дорогостоящее медицинское образование и поступил помощником архивариуса в замок Варос. Музейное дело ему понравилось, и через несколько лет он стал смотрителем музея.

Он носил густые пышные усы, был невысокого роста, основательного телосложения, говорил неторопливо и обстоятельно. От него исходило ощущение надёжности и спокойствия, и в замке он создал атмосферу любви к традициям. Даже интерьеры жилой части Вароса хранили дух истории. Мебель была преимущественно старинная, на стенах висели гобелены на исторические сюжеты.

По лестнице с высокими ступенями друзья поднялись в гостиную, располагавшуюся в главной башне. Дядя Рид радостно обнял их и приказал накрывать стол к ужину. Диаманта, не скрывая удовольствия, рассматривала любимую с детства обстановку — стены из коричневого камня, узкие окна с изящными переплётами, длинный стол из тёмного дерева, стулья с высокими резными спинками, большой камин…

За ужином говорили о семейных новостях. Потом Диаманта спросила, что нового в Варосе. Дядя Рид улыбнулся.

— Есть кое-что. Хотел вам рассказать. На днях сюда очень странный человек приезжал. По виду знатный. Показал мне старинный ключ, сказал, что два таких же хранятся в нашем музее. В перечне экспонатов действительно есть два таких ключа. Но в хранилищах мы их не нашли. Всё обыскали — нет нигде.

— А кто он такой? — спросил Мариен. — И зачем ему ключи?

— Вот это самое смешное. Он представился Рэграсом.

Все трое изумлённо уставились на дядю.

— Да, да, — подтвердил он. — Сказал, что он Рэграс Гарер. Видимо, какой-то сумасшедший… Хотя по виду — вполне нормальный человек. Разве что чересчур надменный…

— А как этот Рэграс выглядел? — подозрительно спросила Диаманта.

— На вид ему дашь… пожалуй, немного больше сорока. Высокомерный, одет богато. Тёмные волосы, слегка волнистые. Усы, бородка. Нос прямой, тонкий, с небольшой горбинкой. Глаза зелёные. Голос низкий, властный.

— Так… а не его ли я видела в книжной лавке?! Он отодвинул меня, как мебель, и стал смотреть мою книгу!

Все посмотрели на Диаманту, как на маленькую. А дядя продолжал:

— Ещё помню — перстень у него был.

— Перстень?

Дядя кивнул.

— Прекрасный перстень старинной работы с зелёным камнем. У меня на камни хорошая память. Камень длинный, отлично огранённый. А вот оправа у него необычная, из какого-то зеленоватого металла. Странный человек… Послезавтра он приедет снова. Если опять начнёт требовать ключи, его придётся выгнать отсюда. С какой стати я буду раздавать экспонаты?! Хотя найти ключи надо. Мне самому интересно, где они.

— А что за ключи? Можно взглянуть на описание?

— Конечно.

Дядя достал из шкафа пожелтевший лист и протянул Мариену.

— Хм, — озадачился Мариен, прочитав. — А от каких они дверей?

— Там написано, смотри ниже.

— Я вижу, но тут написано: «ключ от Лунного Мира», «ключ от Мира Эстуар»…

— Значит, они от Лунного Мира и от Мира Эстуар, — подытожила Диаманта.

— Ну да, — кивнул Мариен. — Мы все попали в сказку. Сейчас начнутся чудеса и приключения.

— А почему бы и нет?

Мариен поморщился.

— Диаманта, это уже не смешно.

— Но ведь Рэграс существовал! И про эти Миры я не раз читала!

— Ну да, Рэграс существовал. Только пять веков назад! А этому самозванцу на вид сорок лет с небольшим!

— Но Гареры знают магию! И секрет долголетия! Теоретически это может оказаться тот самый Рэграс. Историки ведь не отрицают, и что другие Миры существуют?

— Да, раньше в них верили. Но раньше во что только ни верили!

— А военные, которых я вчера видела возле нашего дома, тоже говорили об Эстуаре и о том, что Рэграс должен стать королём!

— Военные говорили о Рэграсе?! — дядя Рид задумчиво погладил усы.

— Да. Мне показалось, что они военные… С мечами, в тёмных плащах… И мне не послышалось!

Лили, всё это время молчавшая, вдруг проговорила:

— Ой… Мне кажется, я знаю, где эти ключи!

Все удивлённо посмотрели на неё.

— Мариен, принеси, пожалуйста, наш детский сундучок с игрушками!

Мариен ушёл, через некоторое время вернулся со старым пыльным сундучком в руках и поставил его на пол.

— Судя по весу, там кирпичи, а не детские игрушки.

С сундучка стёрли пыль, потом Лили подняла крышку и после минуты поисков достала два ключа, в точности соответствовавшие музейным описаниям. Они были отполированы до блеска, украшены замысловатым растительным узором и различались только цветом: один был бледно-жёлтый, а другой — свинцово-серый с синеватым оттенком, как грозовая туча.

— Да, это они, — подтвердил дядя. — Но как они тут оказались?!

— В детстве, когда я приехала сюда в первый раз, — пояснила Лили с застенчивой улыбкой, — увидела их в хранилище. Они мне так понравились — вон какие красивые! — что я их незаметно взяла и спрятала в наш сундучок. А потом забыла про них…

Мариен долго разглядывал ключи, затем передал их сестре.

— Дядя, и что вы теперь будете делать? Отдадите этому Рэграсу ключи?

— Не знаю, Мариен. Я собирался просто выгнать его из замка, — дядя Рид набил трубку и закурил. — Не верю, что это в самом деле Рэграс. Быть такого не может, чтобы Рэграс вернулся через пятьсот лет!

— Пороюсь в библиотеке, попробую что-нибудь выяснить про эти ключи, — решил Мариен. — До послезавтра есть время.

— Может, заодно узнаешь, как выглядел настоящий Рэграс, — прибавила Диаманта.

За окнами уже темнело. Гостиную освещал камин и свечи в витиеватых подсвечниках. В дальних углах было сумрачно. Когда огоньки свечей вздрагивали от движения воздуха, тени на стенах шевелились, словно жили своей жизнью. Диаманта подумала о могуществе Гареров, об их магии и ощутила тревогу, как будто из невидимой двери потянуло холодом.

— Что с тобой? — нахмурился Мариен.

— Не знаю… так. Всё в порядке, — отозвалась она, сжимая повлажневшие руки. «А вдруг Рэграс каким-то образом слышит, что мы о нём говорим?» — мелькнула испуганная мысль. Диаманта решила отвлечься.

— Дядя, я же ещё не показала вам книгу!

Она достала книгу и протянула дяде. Тот открыл и изумился.

— Как она к тебе попала?

Услышав её рассказ, одобрительно кивнул.

— Тебе повезло. Это редкая книга.

— Вы тоже её читали?

Дядя улыбнулся.

— Да. Мне её давал мой друг Аксиант.

— А про кого вы читали?

— Про лекаря Вейля.

— Почему в этой книге меняется текст? Откуда она взялась?

— Вот этого я не знаю. Сейчас жалею, что не расспросил Аксианта подробнее об этом… Ладно, идите отдыхать. Вы устали с дороги.

Встав из-за стола, Диаманта некоторое время смотрела на ключи, а потом спросила у дяди:

— Можно, я пока их возьму?

— Ну… возьми, — ответил он нерешительно. — Только не потеряй.

Диаманта медленно положила их в карман платья.

Они с Мариеном и Лили покинули гостиную и поднялись наверх. Их комнаты находились рядом, в одном коридоре, и окнами выходили на восток. Из них открывался вид на пологие холмы, покрытые лесом, и на один из рукавов Черёмуховой речки, вливавшейся в широкую, спокойную Тарину, огибавшую замок с юга.

Оставшись одна, Диаманта достала ключи и принялась их рассматривать — причудливые узоры загадочно поблёскивали в свете свечей. Вдруг за дверью, в коридоре раздался шорох. Диаманта напряжённо выпрямилась. Некоторое время сидела, едва дыша и прислушиваясь. Потом взяла свечу и выглянула в коридор — там было пусто и тихо.

Она зашла к Мариену. Он раскладывал по шкафам вещи из рюкзака.

— Ты ничего не слышал? Мне показалось, по коридору кто-то ходит.

— Рэграс, кто же ещё. Он пришёл за тобой, — страшным голосом сказал Мариен, но всё-таки взял у сестры подсвечник и вышел в коридор. Дошёл до его дальнего конца, потом выглянул на лестницу.

— Никого здесь нет. По-моему, тебе пора спать. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи…

Диаманта вернулась к себе. Хотела тоже разобрать рюкзак, но тут же передумала и решила в самом деле лечь спать.

В замке даже в жару было прохладно. Диаманта торопливо разделась, побыстрее забралась под одеяло и задула свечи. В окно светила Луна. Иногда её ненадолго закрывали облака, и тогда в комнате становилось темнее. Диаманта некоторое время наблюдала за игрой света и тени, потом пригрелась и задремала, но сквозь сон всю ночь слышала какие-то неясные звуки — то ли ветер вздыхал за окном, то ли кто-то ходил по длинным тёмным коридорам…

Следующий день выдался ненастным. Под порывами ветра с дождём шумели деревья, в замке было зябко. Мариен сразу после завтрака ушёл в библиотеку, Лили села вышивать, а Диаманта устроилась у камина с книгой.

— Странно, и этот эпизод я вижу впервые…

Диаманта стала замечать у книги одну необычную особенность: хотя она и рассказывала по-прежнему о странствиях и приключениях рыцаря Адриана, содержание постоянно неуловимо менялось, появлялись новые эпизоды. Так что перечитывать её в привычном смысле этого слова не получалось — она каждый раз оказывалась новой.

Днём дождь кончился, немного распогодилось. Лили предложила перед обедом прогуляться по берегу.

— Давай, — кивнула Диаманта. — Сейчас схожу за Мариеном.

— Он с утра так и сидит в библиотеке?

— Да, видимо, нашёл что-то интересное…

Лили ушла к себе, а Диаманта отправилась в южное крыло замка, в тихий библиотечный зал со стенами, отделанными орехом, и разноцветными витражами на окнах. Мариен сидел за большим столом, обложившись книгами.

— Ну что?

Мариен пожал плечами.

— Пока ничего. Сведений о Гарерах слишком мало, чтобы говорить что-либо наверняка. Это странно. Я рассчитывал найти больше.

— А Рэграс?

— Я нашёл описание его внешности только в «Хрониках путешественника Витегиля». Вроде похоже… А в основном описывают его характер. Приятно почитать. Он был такой добрый! Однажды в каком-то селении жители отказались ему подчиняться — так он в этот же день повесил всех, кто сопротивлялся. Человек тридцать. Много рассказов о том, какие пытки применялись при допросах у него в замке… Можешь сама почитать, если хочешь.

— Нет, спасибо. А ключи?

— О них пока ничего. Но раньше я читал, что Гареры владели какими-то интересными ключами. Может, это они и есть.

— Так, может, это действительно ключи от других Миров?

— Угу. И всё, что рассказывают в сказках, — чистая правда. А завтра приедет злой-презлой волшебник Рэграс и превратит нас всех в мышей, если мы не отдадим ему ключи.

Диаманта задумалась.

— Ну, Гареры действительно знают магию — если верить тому, что о них пишут…

— Это меня и огорчает, — вздохнул Мариен. — Попробуй разберись теперь, что в этих легендах правда, а что — вымысел.

— Вообще-то я за тобой. Лили предложила пройтись по берегу. Пойдёшь с нами?

— Нет, тут работы до глубокой ночи. Идите без меня.

Диаманта направилась обратно в гостиную. Библиотека находилась в дальней части южного крыла, а гостиная и жилые комнаты — в восточной башне. Идти туда было довольно далеко.

Обычно коридоры и переходы замка Диаманте нравились, но сейчас, когда она вошла в очередной из них, узкий, короткий, ей почему-то стало страшно. И одновременно со страхом появилось смутное чувство, что в окружающей обстановке что-то не так. Впрочем, что именно, она не поняла.

И тут дверь на лестницу закрылась. Диаманта толкнула её — та не поддалась. Диаманта постучала:

— Откройте! — но никакого ответа не последовало.

«Неужели Берт закрыл? Зачем? Он же плохо слышит… Ну вот, теперь придётся идти вкруговую, через весь замок», — с досадой подумала она и направилась назад. Когда она была в нескольких шагах от двери в коридор, по которому пришла, эта дверь тоже внезапно захлопнулась перед ней!

Эту дверь никогда не запирали — она соединяла два коридора. С той стороны лязгнул тяжёлый засов. Диаманта видела, что соседний коридор был абсолютно пуст, когда дверь закрылась. У неё всё похолодело внутри. Она крикнула:

— Дядя! Мариен! Кто-нибудь!

В коридоре, где она оказалась запертой, не было ни единого окна. Теперь Диаманту окружала темнота.

— Кто-нибудь! На помощь!! — снова позвала она и прислушалась, надеясь услышать знакомые шаги или голоса, но было тихо. И вдруг ощутила, что она здесь не одна.

Нахлынул ужас. Диаманта подошла к двери и, лихорадочно пытаясь придумать хоть какой-то выход, опустила руку в карман. Там лежали два ключа. Она достала один и поднесла его к замочной скважине.

Он резко дёрнул Диаманту за руку, вошёл туда сам, как будто его втянули с той стороны, и начал поворачиваться влево. Диаманта попыталась его удержать, но не смогла — руке стало больно.

Дверь, словно повинуясь чьему-то приказу, распахнулась. Но за ней оказался не знакомый коридор замка, а совсем другой — длинный, прямой, без дверей и окон. В нескольких шагах от входа в нём клубился серебристый туман.

Диаманта нерешительно вступила в незнакомый коридор. Пространство внезапно изменилось, сдавило её со всех сторон и зашумело. У неё заложило уши от неестественно громких звуков, от чьих-то неразборчивых голосов. Она вскрикнула и сделала шаг обратно. Тьма окутала её со всех сторон, и ей овладел нестерпимый, отчаянный страх. Диаманта ахнула и почувствовала, что падает. Но кто-то подхватил её и понёс. В отличие от предыдущих ощущений, это было спокойным и приятным. Послышался звук ключа, вынимаемого из замочной скважины.

Диаманта хотела посмотреть, кто её несёт, но на неё стал неудержимо наваливаться сон. Она успела увидеть сквозь полузакрытые веки только ослепительный белый свет, а всё остальное ускользнуло и уплыло куда-то.

Она пришла в себя на диване в гостиной. Рядом стояли дядя, Мариен и Лили.

— Очнулась! Наконец-то!

— Как ты себя чувствуешь?

— Как я здесь оказалась? — слабым голосом спросила Диаманта.

— Я услышал твой крик, прибежал и нашёл тебя без сознания на полу в коридоре, — ответил дядя и протянул ей флакончик с нюхательной солью. — Что с тобой случилось?

Услышав её рассказ, он покачал головой.

— Одну дверь действительно закрыл Берт, а вторая могла захлопнуться и от сквозняка… Остальное — игра воображения. Ты, Диаманта, должно быть, только и думала, что про Рэграса и про эти ключи.

— Ключи! — вспомнила Диаманта и с трепетом опустила руку в карман. Там лежали два ключа. Она облегчённо вздохнула.

— Ты открыла ключом дверь, и за ней оказался незнакомый коридор? — уточнил Мариен.

— Да…

— Интересно, куда он вёл?

— А мне совсем не интересно! Мне ещё никогда не было так страшно!

Мариен присел на край дивана и взял её за руки.

— Ничего. Теперь ты выглядишь лучше. И румянец появился.

— И всё равно, Диаманта, иди к себе, отдохни, — посоветовал дядя. — А ключи я пока уберу в надёжное место.

— Вначале, думаю, нужно их проверить, — сказал Мариен.

— Что значит проверить? — не понял дядя.

— Если Диаманте всё это показалось, то беспокоиться не о чем. А если это действительно ключи от других Миров, то…

— Мариен, не надо!

— Но иначе мы не сможем разобраться, Диаманта! Нет ничего хуже неизвестности! А завтра приедет этот Рэграс, надо что-то решать… Не бойся. Ну… если боишься, давайте посмотрим вместе.

— А что? В самом деле, попробуй, — согласился дядя. — Пусть Диаманта убедится, что ей показалось.

Мариен взял ключ, подошёл к двери гостиной, закрыл её и произнёс, как учитель на уроке:

— Сейчас я попробую вставить ключ в замочную скважину и открыть дверь. Посмотрим, что за ней окажется.

Он поднёс ключ к двери. Вдруг ключ потянул его за руку, сам вошёл в замочную скважину и повернулся. Мариен попытался удержать его, но не смог. Ключ сделал оборот и остановился. Дверь распахнулась сама собой.

За ней был длинный прямой каменный коридор, в котором клубился серый туман. Все ахнули.

— Закрой! — воскликнула Диаманта.

Мариен поскорее захлопнул дверь и вытащил ключ.

— Уф. Ну знаете…

— А что теперь за этой дверью? — спросила Лили.

Тут дверь неожиданно открылась с той стороны. Все вздрогнули. Но это был всего-навсего слуга Остин.

— Прикажете подавать обед?

— Да, пора, — рассеянно кивнул дядя. — Ну и дела, ребятки…

Мариен протянул дяде ключи. Тот убрал их в тайник и сказал:

— Идёмте обедать.

— Но как же быть?

— Пока не знаю. Надо подумать.

После обеда Мариен опять ушёл в библиотеку. Диаманте не давали покоя мысли о ключах и Рэграсе. Она изнывала от нетерпения, ожидая, что же решит дядя.

Медленно наступил вечер. Диаманта поднялась к себе и долго стояла у окна, глядя вдаль. Из-за облаков показалось розовое вечернее солнце, окрасив деревья, берега и замок в яркий, тревожный цвет. Поднялся ветер и взъерошил воду, зашумели деревья, над лесом с криками поднялась стая птиц… Диаманта с волнением смотрела на меняющееся небо, вспоминая книгу и Адриана. «Он ведь пытался остановить Рэграса, делал всё, чтобы спасти людей от его жестокости…»

К ней заглянула Лили.

— Дядя Рид зовёт всех в гостиную.

Диаманта поспешила вниз. Дядя отправил слугу за Мариеном и, когда все собрались, сказал:

— В возвращение Рэграса я до сих пор не верю. Но если даже на мгновение допустить, что это он, то придётся отдать ему ключи, если нам с вами дорога жизнь.

— А что, если просто сказать ему, что мы их не нашли? — предложила Лили.

— Я боюсь, что его не удастся обмануть, — возразил дядя. — А попытка обмана может очень дорого нам обойтись. В конце концов, какое нам дело до этих ключей? Как экспонаты они никого не интересуют… Что-нибудь ещё узнал, Мариен?

Тот пожал плечами.

— Ничего. Слишком мало времени. И в книгах мало сведений о Гарерах.

— Дядя! — сказала Диаманта с волнением. — Мне кажется, что не нужно отдавать Рэграсу эти ключи!

— Я тебя понимаю, Диаманта. Но что с ними делать? Если это какой-нибудь сумасшедший или мошенник, бояться нечего. А если это и правда Рэграс Гарер? Сама понимаешь…

— Да, но… — продолжала Диаманта уже более уверенно. — Не в этом дело! Рыцарь Адриан, о котором я сейчас читаю, всю жизнь пытался остановить Рэграса! Рэграс очень жестокий! Он ищет ключи, но ведь явно не для доброго дела! О беспощадности Гареров до сих пор ходят легенды! А сейчас нам решать, впустить зло в наш Мир — или хотя бы попытаться остановить! Ну… может, отдать ключи королю? Сегодня же, немедленно, пока не поздно?

Дядя погладил усы.

— А чем нам поможет король? Боюсь, что он об этих ключах вообще ничего не знает.

— Но как же быть?

Дядя некоторое время молчал. Потом его лицо просветлело.

— Так… кажется, я знаю, к кому обратиться! К Аксианту.

— К Аксианту? — переспросил Мариен. — К тому твоему другу, который давал тебе книгу о Дороге?

— Да. Я с ним познакомился лет двадцать назад, в Эжанте. Он очень образованный человек, хорошо знает историю. Надо посоветоваться с ним. А то и отдать ключи ему. Он лучше нас разбирается в таких делах, и ему я полностью доверяю. Вот только живёт он далеко.

— Где? В Эжанте?

— Нет, на западной границе Лунного леса.

— Да уж, тоже не близко, — Мариен сдвинул брови.

Дядя задумался и сказал:

— А что, если вам взять ключи и отправиться к нему завтра с рассветом? Если вы дождётесь этого Рэграса, то ключи от него уже не получится утаить. А на нет и суда нет.

— А если он приедет рано утром? — возразил Мариен. — Если уходить, то прямо сейчас.

— Да, так будет безопаснее, — согласилась Диаманта. — Солнце уже садится, а в темноте уходить лучше всего.

— Ты считаешь, что за нами следят? — спросил Мариен зловещим шёпотом. Лили испуганно посмотрела на него.

— Нет, не считаю! — в тон ему ответила Диаманта. — Но чем меньше глаз нас увидит, тем лучше!

— Угу. Диаманта начиталась романов и отправляется спасать Мир. Ей везде мерещатся шпионы и опасности.

— Мариен, это действительно очень серьёзно!

— Вот именно что серьёзно.

Диаманта улыбнулась.

— А вчера, помнится, кто-то говорил, что другие Миры — это выдумки для любителей романов…

Дядя произнёс:

— Пожалуй, уйти немедленно в самом деле имеет смысл. Собирайтесь. Я дам вам карты, у меня хорошие карты, точные.

Диаманта стала складывать вещи, одновременно пытаясь собраться с мыслями. «Кажется, на прошлой неделе я писала в дневник всякие глупости о том, что мне скучно и не хватает приключений?.. Забраться бы снова в тёплую постель и отоспаться всласть… О чём я, какая постель? Придётся ночевать в лесу. На улице холодно… Но это всё пустяки по сравнению с тем, что будет, если Рэграс узнает, что мы убежали с ключами у него из-под носа, и найдёт нас. Что он с нами сделает? — Диаманта обвела свою комнату взглядом, чтобы унять нахлынувший страх. — А ведь раньше я серьёзно думала, что ничего не боюсь!.. Впрочем, всё к лучшему. Я же сама этого хотела. Хотела перемен — пожалуйста, вот они, перемены».

К ней заглянул Мариен.

— Готова?

— Да. Где ключи? — спросила она шёпотом.

— У меня.

Уже стемнело. Ночь была пасмурная, но по-летнему светлая. Они вышли на берег. Дядя Рид и Мариен быстро спустили лодку на воду, погрузили вещи, помогли сесть Диаманте и Лили и взялись за вёсла. Лодка двинулась к лесу на южном берегу Тарины.

— Пройдите вглубь леса, — посоветовал дядя. — Там переночуете. А утром свернёте к югу, подальше от дороги, и пойдёте на запад. Так будет безопаснее.

Лодка ткнулась носом в песок.

— Ну что… удачи! — улыбнулся дядя. — Всё будет хорошо. Аксиант поможет.

— Только родителям ничего не сообщай! — попросил Мариен. — Они же с ума сойдут от беспокойства!

— Конечно, пока ничего не сообщу. А в замке скажу, что вы уехали в Лину. Берегите себя!

Обняв племянников и Лили, дядя сел в лодку. Диаманта долго смотрела ему вслед.

Ночевать в лесу было холодно и неудобно, но обошлось без неожиданностей. Мариен разбудил всех на рассвете. Разводить костёр они не стали, решив вначале отойти подальше от замка. Только когда взошло солнце, устроили привал.

Разбитая, замёрзшая и потерянная, Диаманта с тоской смотрела на кашу в котелке, совершенно не вызывавшую аппетита, начиная осознавать, что пока придётся распрощаться со спокойной жизнью. «А мама с папой даже ничего не знают, — вдруг подумала она, и в горле что-то сжалось. — Радуются, что мы отдыхаем и веселимся… Когда мы вернёмся домой? И вернёмся ли? Вчера у меня не было даже доли сомнения в том, что мы поступаем правильно, — а теперь страшно…»

Подобные мысли крутились в голове у всех троих, но никто не подавал виду. Закончив завтрак, они снова зашагали на запад через лес. Пока дорога обходилась без приключений.

Через несколько дней лес сменился пологими холмами, на которых изредка встречались перелески. Погода улучшилась, на взгляд путешественников, даже слишком. Не было ни ветерка, горячий воздух стоял как заколдованный.

На очередной ночлег остановились на берегу речки с зарослями тальника по берегам. После ужина Мариен заглянул в рюкзак, и его лицо сделалось озабоченным.

— Завтра придётся свернуть на север, зайти в какую-нибудь деревню. Надо пополнить запас провизии.

— А это не опасно? Вдруг Рэграс нас ищет? — испугалась Диаманта.

— Надеюсь, он ничего не заподозрит. А ещё больше надеюсь, что это никакой не Рэграс… В любом случае, у нас нет выхода. До дома Аксианта еды нам не хватит, а в лесу её не продают. Или ты намерена похудеть? Я бы не сказал, что это разумное желание.

Книга оказывала на Диаманту целебное действие: все тревоги отступали, стоило лишь погрузиться в текст.

Ночь была тихой, листья совсем не шевелились. Диаманта мечтательно посмотрела на небо.

— Альгира зеленоватого цвета… почти не мерцает…

— И ветра нет. Завтра будет жарко, — заметила Лили.

— Как бы нам не стало жарко в другом смысле, — проворчал Мариен.

— Но чего ты боишься? — спросила Диаманта. — Ты же не веришь, что это Рэграс.

— Кто бы это ни был, ему нужны ключи, а они обладают магической силой! Это опасная вещь. Может, я один схожу в деревню, а вы подождёте меня в лесу?

— Нет! — хором ответили подруги.

— Уж лучше попасться Рэграсу втроём! — решительно заявила Диаманта и тихо добавила: — Не так страшно…

— Не уверен, что лучше. И не уверен, что не так страшно.

— Мариен, не шути так, а то я боюсь! — взмолилась Лили.

— Я и не шучу. Ладно, пора спать.

Наутро они повернули на север, к большой дороге, и к вечеру добрались до ближайшей деревни. Небо с кажущейся неторопливостью закрывала серо-синяя туча, в которой вспыхивали молнии.

Пока они шли по деревенской улице, Диаманта с тревогой смотрела, нет ли подозрительных людей, но всё было спокойно.

— Давайте переночуем в гостинице, — робко предложила Лили, поглядывая на грозовую тучу. — Хотя бы одну ночь поспим как нормальные люди, в кровати!

Мариен скептически хмыкнул.

— Это рискованно. Пока ключи у нас, я бы предпочёл безлюдные места.

— Сейчас начнётся страшный ливень! — поддержала подругу Диаманта. — Хочешь вымокнуть и простудиться?

— Ничего, я и на простуду согласен. Это лучше, чем попасться тому, кто ищет эти ключи. Если это Рэграс, то я нам не завидую. Хотите провести остаток жизни в тюрьме, в каком-нибудь подземелье? Там прекрасные, здоровые условия. Темнота, сырость, холод, крысы, хлеб и вода один раз в день… И это — в лучшем случае. А в худшем…

— Прекрати, Мариен! — рассердилась Диаманта.

— Пока причин для паники я не вижу! Но если они появятся, виноваты в этом будем только мы и наша неосторожность.

— Ладно, ты прав… Но хотя бы поужинать в гостинице мы можем? Это ведь быстро. Заодно и дождь переждём. Может, он кончится к ночи…

Когда на пыльную, ещё тёплую от солнца дорогу упали первые крупные капли, Мариен, Диаманта и Лили подошли к гостинице.

В полутёмном зале пахло жареным мясом. Здесь сидели только местные крестьяне — пили пиво и делились новостями. Мариен взглянул в окно и вздохнул.

— Давайте ужинать.

На всякий случай сели недалеко от двери и заказали ужин. С улицы донёсся мощный раскат грома. Зашумел ливень.

Когда хозяйка принесла им еду и принялась привычными движениями расставлять на столе тарелки и кружки, у Диаманты возникло тревожное чувство, словно кто-то думал о них что-то недоброе. Густой запах дыма и жареного мяса, закопчённые стены, тёмные потолочные балки, гул голосов, звон посуды — всё смешалось, всё показалось вдруг тягостным, чужим и враждебным. Возникло чувство надвигающейся опасности. Диаманте захотелось вскочить и убежать отсюда.

— М-мм, тут отлично готовят, — промычал Мариен, попробовав жаркое с фасолью, и посмотрел на сестру. — Ты что?

— Не знаю, — ответила она шёпотом. — Мне страшно. Не знаю, почему. Давайте уйдём!

— Ну что за детские капризы?! Если мы бросим ужин и уйдём в такую грозу, это все заметят! А главное для нас — не привлекать к себе внимания! Успокойся и ешь.

Некоторое время они ели молча. Гром гремел тише, а дождь всё не заканчивался. Лили спросила:

— Ну что тебя так напугало?

Диаманта отложила ложку.

— Давайте уйдём!

— Надо хотя бы переждать ливень, — возразила Лили. — Да и куда спешить? Мне кажется, можно вообще остаться здесь на ночь…

— Без меня, — уточнил Мариен.

Лили обречённо вздохнула.

— Давайте уйдём, пока не поздно! — повторила Диаманта настойчиво. В её голосе прозвучала такая тревога, что Мариен нахмурился.

— Возьми себя в руки наконец! Что с тобой?!

— Не знаю, Мариен! Я боюсь…

— Тебя не поймёшь. Ведь только что сама уговаривала ночевать в гостинице! Что ты паникуешь на пустом месте?!

Ворча, он всё-таки встал и направился к хозяйке, которая увела его в кладовую. Диаманта и Лили взяли вещи и остались ждать в конце зала, у стойки.

Распахнулась дверь. В гостиницу вошли пять человек, вооружённых мечами, в длинных тёмных плащах военного покроя.

Диаманта метнулась в коридор, уходивший вглубь гостиницы, утянув подругу за собой, и прошептала:

— Может, они нас не заметили…

Они поспешили в кладовую. Мариен завязывал мешок. Диаманта осторожно тронула его за рукав, решив не говорить при хозяйке, в чём дело. Но, увидев бледное, растерянное лицо сестры, Мариен сам всё понял. Он быстро расплатился с хозяйкой, но она принялась неторопливо пересчитывать деньги. Наконец, убедившись, что всё правильно, заперла кладовую и удалилась в зал. Мариен бодро произнёс:

— Сейчас всё это уложим поудобнее и пойдём.

Едва хозяйка скрылась из глаз, Диаманта прошептала:

— Там люди Рэграса!

— Где-то здесь должен быть чёрный ход, — сказал Мариен. — Вещи взяли?

— Да.

— Тогда идём, — скомандовал он и дёрнул одну из дверей. Она была заперта. Вторая тоже. Сердце Диаманты бешено колотилось.

— Надо посмотреть в конце коридора! — предложила Лили. Они свернули туда, нырнули под лестницу, проскочили в полуоткрытую дверь и оказались во внутреннем дворике.

Шёл дождь, на земле блестели лужи, с крыши сбегали серебряные струйки. Дворик со всех сторон был ограждён каменной стеной. Слева лежали какие-то мешки. Мариен, недолго думая, забрался на них и заглянул за стену.

— Там огород, прыгать невысоко. Давайте, бегом!

Он помог Диаманте и Лили перебраться на ту сторону, перебросил вещи и спрыгнул сам, и тут же услышал за стеной скрип двери и чьи-то голоса.

— Бежим! — одновременно решили все трое и что было сил, не разбирая дороги, помчались через борозды и грядки. К счастью, калитка была открыта. Когда большая серая собака, прятавшаяся от дождя в конуре, рванулась на цепи, громко облаивая их, они уже неслись по улице.

Наконец, миновав короткий переулок, они очутились на тропинке, спускавшейся в низину — из деревни её было почти не видно, к тому же, дождь припустил сильнее. Невдалеке на холме темнела большая роща. Несколько минут быстрого бега — и они оказались под покровом деревьев.

Мариен выглянул из-за толстого ствола.

— Погони нет… Никого, всё спокойно.

Он вытер лицо и прислонился к дереву, пытаясь отдышаться.

— Ещё бы чуть-чуть — и нам конец, — выговорила Диаманта. — Всё, больше в деревни ни ногой!

— Давайте отойдём подальше на всякий случай.

Они пошли прочь. Чтобы согреться, ускорили шаг, и к наступлению темноты уже порядочно забрали на юг, в пустынные места.

Прояснилось, в разрывах между облаками показались звёзды. Мариен остался дежурить, а подруги легли спать.

Диаманта долго не могла заснуть — вспоминала сегодняшнее бегство из гостиницы. Наконец она приподнялась и шёпотом позвала:

— Мариен!

Он обернулся.

— Почему ты не спишь?

— Что это было, Мариен? Совпадение? Или Рэграс как-то узнал, что мы в деревне?

— Я тоже об этом думаю. Не знаю, как… Раньше времени бояться не стоит. Надеюсь, Аксиант нам поможет.

— Только бы добраться до него невредимыми…

Мариен кивнул.

— Вот поэтому и надо поспешить, пока ещё что-нибудь не случилось. Постарайся заснуть. Завтра нам долго идти.

Диаманта задремала. Над пустынной дорогой стояло воспалённое, тревожное, красноватое, словно подсвеченное заревом пожара ночное небо. Скрипели колёса повозки. Послышались голоса, звуки шагов, замелькало пламя факелов. Вдруг Диаманта ощутила резкую боль в правой ноге и открыла глаза.

Нога без видимых причин болела чуть ниже колена. Диаманта положила на неё руки, боль немного утихла. Диаманта тут же заснула снова; сон продолжался. Повозка вздрагивала и тряслась на неровной дороге. Голоса каких-то людей и скрип колёс перемежались чередой странных картин, а над далёкими холмами зловеще краснело небо…

Наконец Лунный лес показался на горизонте. Этот лес считался самым древним в Мире Дня. С востока на запад через него вела широкая старая дорога, по которой ездили все путешественники — но друзья не решились идти по ней, опасаясь ненужных встреч. Они пошли по тропинкам, а потом прямо через лесную глушь. Это в самом деле оказалось безопасно, хотя и тяжело — пять дней пришлось пробираться через густую чащу. Впрочем, для подруг это путешествие оказалось небесполезным — на привалах Мариен снабжал их исчерпывающими сведениями по истории Лунного леса и окрестных селений. Но все трое были счастливы, когда лес остался позади.

— Мариен, а ты знаешь, где дом Аксианта? — спросила Диаманта.

— Дядя сказал — миль десять к югу от Западной тропы.

— Неужели сегодня мы будем на месте? Как хорошо!

— Давайте сначала доберёмся до места, а потом будем радоваться, — одёрнул её Мариен.

Они направились на юг. Вокруг не было ни души. Светило солнце, в густой листве беспечно щебетали пичужки, но за каждым поворотом таилась неизвестность.

Вдруг за спиной послышался стук копыт и звук повозки. Из-за деревьев быстро выехала большая чёрная карета. Мариен, Диаманта и Лили отошли в сторону, чтобы её пропустить, но, к их ужасу, карета остановилась возле них. Каждому ярко представилось, как из неё выскакивают люди Рэграса, хватают их, связывают и увозят с собой.

Но дверца кареты плавно приоткрылась, и оттуда выглянул красивый голубоглазый человек лет сорока. На его спокойном лице играла ироничная улыбка.

— Здравствуйте. Меня зовут Аксиант. Очень рад вас видеть! Как добрались?

ГЛАВА 3. Аксиант

Аксиант пригласил их в карету. Они устроились на мягких сиденьях. Карета была роскошная, обитая изнутри синим бархатом.

— Что-то у вас лица испуганные, — заметил Аксиант не без иронии и скомандовал кучеру трогаться.

— У вас чёрная карета, — ответила Диаманта. — Мы думали, нас выследил Рэграс…

— Рэграс предпочитает ездить верхом. А кареты у него зелёные, как гайер.

— Что такое гайер?

— Редкий металл. Надеюсь, больше вы ничего о нём не узнаете.

«Как похожи слова „гайер“ и „Гарер“», — мысленно отметила Диаманта.

— Да, гайер не случайно назван по созвучию с этой фамилией, — неожиданно согласился Аксиант, взглянув на неё. Диаманта почувствовала, что краснеет.

Она смотрела на Аксианта и гадала, кто он — судя по всему, он был знатным человеком. Одет он был очень дорого, по последней моде. Тёмно-синий колет, узкие брюки, белоснежная рубашка с кружевными манжетами… И в каждом его движении ощущалась привычная, естественная аристократическая утончённость. На среднем пальце правой руки поблёскивал великолепный перстень с ярко-синим прозрачным камнем.

Диаманта спросила:

— А как вы узнали о нас?

— Вы же всё время обо мне думали. Ну, давайте знакомиться.

Друзья представились и коротко рассказали, в чём дело.

— Вот оно что. Значит, всё не случайно, как я и предполагал… Ключи нашлись именно тогда, когда мой кузен вернулся в наш Мир.

— Ваш кузен? — не поняла Диаманта.

— Да, мой кузен Рэграс.

— Так вы…

Все трое потеряли дар речи. Аксиант усмехнулся.

— Да, я тоже Гарер. Рэграс мой двоюродный брат по отцу. Не бойтесь, я вас не съем.

Наконец карета остановилась возле большого двухэтажного дома из серого камня под черепичной крышей.

Друзей проводили в гостиную, освещённую заходящим солнцем. На полу лежал мягкий красный ковёр с замысловатым узором. Слева была деревянная лестница на второй этаж, под ней — книжные шкафы, впереди — дверь вглубь дома. Оттуда выбежал большой серый кот, обнюхал гостей, потом с достоинством улёгся в кресло возле камина и воззрился на них жёлтыми глазами.

Дом был очень богатым — великолепная мебель, стены, обитые дорогими тканями и украшенные резными деревянными панелями, картины прекрасной работы, изящные статуэтки, вазы, отделанные золотом… Но при этом здесь совсем не было чопорности. Друзья почувствовали себя как дома.

— Скоро вернётся моя жена, тогда и поужинаем. А пока располагайтесь. Нетти!

В дверях появилась служанка.

— Проводи гостей.

Они поднялись на второй этаж, оставили вещи, привели себя в порядок и вернулись в гостиную. Аксиант снял колет, оставшись в тонкой рубашке с расстёгнутым воротом, сел в кресло с резными подлокотниками и жестом пригласил гостей садиться на диван.

— Вот ключи, ваше высочество, — Мариен достал их и протянул ему. Услышав, как брат обратился к Аксианту, Диаманта вдруг осознала, что перед ними настоящий принц крови. А он посмотрел на ключи и положил их на стол.

— С ними разберёмся. Пока меня больше интересует книга. О ком вы в ней читаете?

— О Ранте из Адара и о Фиде.

— А я — о рыцаре Адриане, — ответила Диаманта.

Аксиант с интересом посмотрел на неё.

— Вот как? А где ты её взяла?

— В книжной лавке недалеко от нашего дома, ваше высочество. Продавец сказал, что её привезли из Эжанта.

Аксиант не удивился.

— Тебе повезло. Экземпляров очень мало. Эта книга — огромная редкость.

— А почему в ней меняется текст? Она волшебная?

— Нет. Магия — дело сугубо земное, а эта книга — небесной природы.

— Она о Мире Неба, — кивнула Диаманта. — Что это за место?

— На самом деле, существуют всего два Мира: Великий Мир, огромный, разнообразный — и Мир Неба. Его должен найти и открыть для себя каждый.

— А к нему есть ключ? — спросил Мариен.

— Есть, только не такой, как эти. Ключ к Миру Неба внутри, а не снаружи. Это место, где нет зла. Там Свет и чистота. Даже в светлые области Великого Мира свободно проникает зло, а в Мир Неба — никогда. Он открывается только тому, кто освободился от ненависти и познал любовь. Конечно, нам всем до этого далеко, но стремиться надо… Вы уже встали на Дорогу туда. Если не свернёте с неё, то ваша жизнь сильно изменится. Правда, встают на эту Дорогу многие, а идут по ней единицы.

Мариен вернул разговор к основной теме:

— Ваше высочество, а что теперь делать с ключами?

Аксиант усмехнулся.

— Это задачка не из лёгких.

— Но… разве вы их не возьмёте?

Аксиант некоторое время молчал, задумавшись. Потом произнёс:

— Нет. И Рэграсу их отдавать не надо, пусть он скоро и станет королём.

— Как?! — изумился Мариен. — А как же наш король Берот? А как же нынешняя династия?

— У Рэграса есть законное право на корону Мира Дня.

— Законное право?!

— Конечно, ведь Гареры — властители по своей природе. Ты же историк, Мариен. Неужели ты этого не знаешь?

Мариен смутился.

— Ну… в серьёзных книгах упоминаний о Гарерах очень мало… Я пытался найти что-нибудь, но…

— Да, сведений мало. Предки Берота позаботились о том, чтобы Гареров все забыли… Ладно, раз так, расскажу в двух словах. Рэграс — старший сын короля Дабета, который когда-то правил всем Великим Миром. У Дабета был ещё один сын, Картар. Он всегда отчаянно завидовал Рэграсу, мечтал о короне, которую тот должен был унаследовать. Картар начал плести интригу против брата, инсценировал заговор. Инсценировка удалась: всё выглядело так, как будто Рэграс действовал против отца. На самом деле Рэграс очень любил отца… Но Дабет поверил этой лжи. Немедленно лишил Рэграса всех прав на престол и полностью изменил завещание: тёмные Миры закрыл, отдал власть над светлыми Мирами их правителям, а Мир Дня завещал Картару.

Гордость не позволила Рэграсу оправдываться и плести ответные интриги. А Дабет заболел и вскоре умер. После его смерти Рэграс вызвал Картара на поединок на мечах, убил его и попытался захватить трон. Но правители светлых Миров, в результате предательства Картара ставшие королями, разумеется, Рэграса не поддержали. Да и о том, чтобы власть над их Мирами вернулась к нашей династии, речи уже не было — борьба велась только за Мир Дня. Я не знал, что Рэграса так жестоко предали. Думал, что заговор всё-таки был, и встал на сторону будущего Натаниэля I — основателя нынешней «законной династии». Началась война и затянулась…

Рэграс был уже в двух шагах от трона, когда Астею, звезду нашего рода, закрыла комета. Это очень плохое предзнаменование. Сам Рэграс не верит в приметы, но среди его сторонников началась паника. Тогда ему было не добиться короны — все обстоятельства обернулись против него. Ему пришлось уйти из Мира Дня.

— А почему его так долго не было?

— Не так уж и долго. Это здесь прошло много времени, а в Эстуаре время идёт иначе… Рэграс правильно сделал, что выждал. Уверен, что сейчас он захватит власть без труда. Мир Дня позабыл Гареров, и за пять веков здесь всё изрядно обмельчало.

После небольшой паузы Аксиант добавил:

— У Рэграса есть ещё сестра, Элиата. Она живёт в Мире Дня и здравствует, но старается ни во что не вмешиваться.

— Вы снова выступите против вашего кузена, ваше высочество? — спросила Диаманта.

— Конечно, нет. Я помогу ему. Жаль, что я узнал правду о заговоре только сейчас. Но лучше поздно, чем никогда.

— А зачем Рэграсу… его высочеству Рэграсу ключи?

— Из политических соображений. Он не доверяет светлым Мирам и хочет держать их под контролем. Хочет иметь возможность их закрыть в любой момент. Я боюсь, что если он раздобудет два ваших ключа, то Лунный Мир и Эстуар будут закрыты. У меня есть все основания так думать… Недавно Рэграс завладел ключами от Мира Арз и от Мира Неф и сразу закрыл оба Мира.

— А что это значит для нас?

— Ничего хорошего, Диаманта. Без Мира Неф многих растений, птиц и животных мы больше не увидим. Леса начнут погибать. Это случится не сразу, но уже через несколько лет не будет такого огромного и красивого Королевского леса, лесов на севере, прекрасных лугов… Совсем исчезнут глаэрасы — синие цветы, которые растут в Северных холмах. Их и сейчас уже почти не осталось. Всего не перечислишь, но это настоящая беда. А Мир Арз, или Мир Огненной Розы, — главный источник вдохновения для поэтов, музыкантов, художников. Именно он давал ту силу, от которой при чтении книг захватывает дух, от которой хочется снова и снова смотреть на картину, потому что в ней есть жизнь и движение… и пока он снова не откроется, в нашем искусстве не будет создано ничего по-настоящему нового и достойного.

— Странно, — промолвила Диаманта. — У меня чувство, что в искусстве давно наступило затишье.

— Так и есть, — согласился Аксиант.

— Но почему? Ведь это продолжается уже не один год, а Миры закрылись совсем недавно…

— Так ведь в искусстве время идёт иначе. Там всё известно наперёд, и то, что ещё не случилось для большинства людей, уже произошло для художников и поэтов.

Мариен нахмурился.

— Неужели его высочество Рэграс этого не понимает? Зачем ему разрушать своё будущее королевство? Должно быть, у него есть веские причины так поступать!

— Причины, разумеется, есть. Правители некоторых светлых Миров — не буду уточнять, кто именно — когда-то предали Рэграса, и он опасается нового предательства. Но меня в первую очередь заботят не интриги, а благополучие Мира Дня. Он не должен быть отрезан от светлых Миров! Три Мира — Эль, Иваль и Артус — были закрыты ещё во время первой войны, и уже только поэтому закрывать оставшиеся — ошибка! Благодаря Миру Эстуар здесь ещё процветают наука и философия. И то, что открыт Лунный Мир — огромная удача. Помните поговорку «Лунный свет лечит»? Лунный Мир делает потерю остальных Миров не такой болезненной, замедляет её последствия, это наше счастье. Но если его закрыть, здесь немедленно расцветут грубость и жестокость и окончательно умрёт поэзия… Когда-то Лунный Мир был любимым местом Рэграса. Но те времена прошли, к сожалению…

— А почему мы не ощущаем нехватки Миров, которые давно закрыты?

— Это только кажется, что не ощущаете. В этом всё и дело. Вот скажите — вы умеете заранее предчувствовать события? А глядя на себя, всегда способны понять свои истинные желания, разобраться в глубинных причинах своих симпатий и страхов? Всегда ли вам ясно, что означают ваши сны?

Мариен покачал головой:

— Это дано не каждому. Как любой талант.

— Вот. А если бы другие Миры были открыты, вы бы не задумываясь сказали мне «да». Вы бы умели тоньше чувствовать и лучше слышать… А что вы думаете об архитектуре и о ремёслах нашего Мира?

— Здесь есть прекрасные произведения, — гордо отметила Диаманта.

— Вы не видели других Миров, — вздохнул Аксиант. — Если Рэграс закроет и оставшиеся, люди, скорее всего, вообще не почувствуют разницы. Но пройдёт век-другой — и какой-нибудь ваш ровесник, человек симпатичный, думающий, будет всерьёз называть поэзией вирши, которые вы даже не примете за стихи. И всерьёз назовёт образованием элементарные знания, которыми нынешние детишки овладевают ещё в школе. А попадётся ему человек с вашим уровнем знаний — он будет поражён, ещё и не поверит, что возможно всё это запомнить! Так же, как вы сейчас не верите, что возможно чувствовать друг друга на расстоянии или предвидеть будущее. А между тем это не магия, а самая обычная вещь. Короче говоря, другие Миры закрывать нельзя. Великий Мир должен быть един.

— А сколько всего Миров? — спросил Мариен.

— Ближайших к нам светлых — семь. Затем, Мир Дня, в котором мы живём. Это центр Великого Мира. Есть ещё низшие Миры. По счастью, они давно закрыты.

— И высший — Мир Неба, — добавила Диаманта.

— А вот в его существование верят далеко не все. Я верю.

— А его высочество Рэграс?

— У него сложное отношение к Миру Неба… Что же делать с ключами?

Некоторое время он размышлял, потом сказал:

— Думаю, самое разумное — передать их в соответствующие Миры. Пусть хранятся там. Ключ от Лунного Мира — у Лунной Королевы, а ключ от Эстуара — у королевы Аиты. Тогда мы будем уверены, что эти Миры всегда останутся для нас открыты.

Аксиант откинулся на спинку кресла. Кот вскочил ему на колени, уткнулся головой в его руку и замурлыкал.

— А как зовут Лунную Королеву? — поинтересовался Мариен. — Я не встречал её имени ни в одной книге.

— Её имени не знает никто. Имя — это определённость, а Луна непостоянна и неуловима… этим и прекрасна.

Тут открылась дверь, и в гостиную вошла красивая женщина в жемчужно-серой накидке с золотой вышивкой.

— А вот и Елена, — улыбнулся Аксиант. — Знакомьтесь, это моя жена, а это наши гости, — и он представил ей всех.

— Очень рада вас видеть. Мы ждали вас. Сейчас будем ужинать, — сказала она и ушла в столовую.

Аксиант продолжал:

— Дверь в Эстуар находится в Эжанте. Вы поедете туда, а я — к Рэграсу.

Мариен недоверчиво посмотрел на него.

— Но ведь… ваше высочество, только что в карете вы сказали, что с помощью этих ключей можно быстро оказаться в любом месте Мира Дня. Зачем нужна долгая и опасная дорога в Эжант, если можно попасть туда прямо из этой комнаты?

— Теоретически можно, Мариен. Но очень рискованно. Ключами давно не пользовались, и я не уверен, что с их помощью мы попадём именно туда, куда хотим… И второе, главное: я не знаю планов Рэграса. Могу предполагать с большой степенью вероятности, но всё-таки кое-что нужно уточнить. Решение отдать ключ королеве Аите — это серьёзный политический ход, который на многое повлияет… Как видите, вопросов много. Я должен встретиться с Рэграсом. Вы отправитесь в Эжант и будете ждать меня там. А потом мы разберёмся с ключом от Лунного Мира.

— А если его высочество Рэграс нас выследит?

— Не думаю. У него есть дела поважнее, чем гоняться за вами по кружной дороге на север. Если вас не поймают в Зоте, а об этом я позабочусь, то нужно будет опасаться неожиданностей только в Эжанте. Но к тому времени я встречусь с Рэграсом и постараюсь всё устроить… Впрочем, кто не рискует, тот не выигрывает.

— А чем мы рискуем?

— Ну, это зависит только от вашего выбора.

Диаманта не на шутку встревожилась и рассказала о бегстве из деревенской гостиницы.

— Это совпадение, или его высочество Рэграс как-то узнал, что мы в деревне? — спросил Мариен.

Аксиант пожал плечами.

— Если бы он действительно хотел с вами встретиться, вы бы сейчас здесь не сидели. Возможно, он и хотел, но что-то его остановило. Вам повезло.

Аксиант встал и принялся что-то искать в книжном шкафу. Кот, успевший задремать у него на коленях, неодобрительно фыркнул, когда его потревожили, и начал устраиваться в кресле.

— Кстати, Мариен… ты, кажется, читаешь в книге о Фиде?

— Да.

— Так, может, ты… — начал он и перебил сам себя: — А ты знаешь, что Фид до сих пор жив и здоров?

Мариен изумился.

— Но ведь он исчез много веков назад!

— Он просто заснул до поры. Он живёт в горах на юго-западе.

— В пещерах под Зубцами Короны?

— Да, всё там же, где и прежде, — кивнул Аксиант. — С тех пор, как Рэграс вернулся, я всё время думаю, что не мешало бы позвать сюда Фида. Он мудр, он единственный, кто может дать нам действительно верный совет… Как я жалею сейчас, что во время первой войны пренебрегал его мудростью! Стольких ошибок удалось бы избежать! Я хотел пойти к нему этой осенью.

— А в книге написано, что Фид слышит всё, что происходит в Великом Мире. Зачем специально ходить к нему, раз он и так всё знает?

— Совершенно верно, — кивнул Аксиант. — Фид слышит музыку Мира, но предпочитает не вмешиваться в дела людей. Поэтому его нужно попросить. Но удастся ли сделать это сейчас, даже не знаю… Боюсь, что с ключами предстоит много хлопот, здесь понадобится моё присутствие… К Фиду пойдёшь ты, Мариен.

— Я?!

— Ты же читаешь о нём, тебе это должно быть интересно! Я дам тебе карты и подробно расскажу, что ты должен делать.

Мариен некоторое время молчал.

— Ну что же ты?

— Даже не знаю, ваше высочество…

— Вот и отлично.

Мариен посмотрел на Диаманту и пожал плечами — мол, делать нечего, придётся идти. Но она заметила в глазах брата искорки вдохновения и поняла, что он ни за что на свете не откажется от предложения Аксианта: он грезил горами и Фидом с детства. Потом представила, как это — остаться без брата вдали от дома, — и внутри всё неприятно сжалось.

Тут Аксиант произнёс:

— Не будем терять время. Мариен отправится в путь завтра утром. Вас с Лили одних я, конечно, не отпущу, мы поедем в Зот вместе. Там я познакомлю вас с Коннором. Он и пойдёт с вами на север.

— Так скоро! — прошептала Диаманта и побледнела. Она даже не спросила, кто такой Коннор. Лили растерялась и тоже молчала.

Аксиант протянул Мариену книгу в синей обложке.

— Возьми, это книга о Дороге. Мой экземпляр. Пригодится, когда будешь учиться общаться с Фидом.

— Ваше высочество, а что будет, если наш план сорвётся, и нас поймают? — спросила Диаманта.

— Отдадите ключи Рэграсу и будете делать всё, как он прикажет. Не вздумайте его обманывать, он не прощает лжи. И вообще, с ним шутки плохи.

Мариен осторожно сказал:

— Он так жесток?

Аксиант усмехнулся.

— По сравнению с его отцом — нет. Впрочем, да, он… если не жесток, то суров. И с простыми людьми никогда не церемонился. Но это совершенно неважно.

Заметив, что гости приуныли, Аксиант бодро добавил:

— Будем надеяться на лучшее.

Елена пригласила всех в просторную столовую со стенами, обитыми синим шёлком, с пейзажами в нарядных рамах. Стол с золотистой скатертью был накрыт великолепно — друзья никогда не видели такой посуды и не пробовали таких тонких блюд. За ужином Аксиант принялся вспоминать о своём знакомстве с дядей Ридом, потом начал рассказывать о разных Мирах. За разговорами время пролетело незаметно. Диаманта взглянула в окно — уже стемнело.

Пришла служанка и увела гостей наверх. Диаманте досталась комнатка с окнами на север, где уже была приготовлена постель с тонким белоснежным бельём, украшенным кружевами. Рядом с подушкой лежал мешочек с душистыми травами, наполняя комнату необычным приятным запахом.

Диаманта села у туалетного столика, посмотрелась в зеркало, потом подошла к окну. Над неподвижными соснами блестели звёзды. В комнате было уютно, спокойно, как дома, но этот уют оказал на Диаманту обратное действие: разом нахлынули все нерешённые вопросы, опасности и скорые расставания. Она упала на постель и горько расплакалась, уткнувшись лицом в подушку.

Вошёл Мариен и растерялся.

— Ты что? Ну что ты?

Она села и вытерла слёзы.

— Что случилось? — повторил он и сел рядом с ней. — Боишься ехать в Эжант?

Диаманта молча кивнула.

— Не бойся. Аксиант всё устроит. Главное — не паникуй по пустякам. У страха глаза велики.

— А как же ты? В горах опасно!

— Ничего подобного! — возмутился Мариен. — Ничего опасного, если думать головой и не делать глупостей! Зато я увижу Фида! Диаманта, такой шанс выпадает раз в жизни!

— Это да… — вздохнула она.

— Если я сейчас откажусь, всю жизнь буду жалеть потом! Вот, возьми, — он протянул ей ключи. — Спи. Всё будет в порядке.

Наутро после завтрака Мариен собрался в путь. Прохладный северо-западный ветер нёс белые облака, бросавшие живописные тени на луг напротив дома и на лес.

— Когда же мы теперь встретимся? — спросила Диаманта, когда они вышли на крыльцо.

— Не знаю, — ответил Мариен. — Но надеюсь, что скоро.

— Это зависит только от Фида, — пояснил Аксиант. — Думаю, осенью или зимой.

Диаманта вздохнула и обняла брата.

— До встречи!

— Не беспокойся обо мне. Главное, береги себя, будь осторожна! Лили, а ты присматривай за Диамантой!

Лили закивала, и её глаза немедленно увлажнились.

— Удачи тебе, Мариен!

Он спустился с крыльца и вскоре скрылся за деревьями.

— Одно важное дело сделали, — удовлетворённо произнёс Аксиант, возвращаясь в дом, и знаком пригласил подруг сесть за стол. — Теперь пойдём дальше. Как я уже говорил, до Зота я вас провожу, а в Эжант вы пойдёте с Коннором. Он живёт в Зоте. Ваш ровесник. Конечно, не особенно образованный, даже совсем необразованный. Не то что вы. Но человек надёжный.

— А кто он, ваше высочество? — спросила Диаманта.

— Сын одного моего старого друга, гвардейского офицера… Всё, что вам нужно — это добраться до Эжанта и немедленно отправиться на Зелёную улицу. Увидите такой необычный дом с башней. Там живёт астроном Ти. Мой друг, замечательный человек. Отдадите ему письмо, которое я напишу. Он покажет дверь, за ней будет каменный коридор, заполненный туманом. Не бойтесь, идите до конца, и окажетесь в Мире Эстуар, в Лиануре — это столица. Пойдёте во дворец. Вас проводят к королеве Аите. Отдадите ей моё письмо и ключ и тем же путём вернётесь назад. Я встречу вас прямо у дверей. Учтите, что время в Эстуаре идёт иначе. Пока вы будете там, для вас пройдёт несколько часов, а здесь — несколько дней.

Вскоре отправились в Зот. Аксиант любезно предоставил подругам свою карету, а сам поехал верхом на великолепном гнедом коне по кличке Келт.

Зот оказался городом шумным, беспокойным и грязным. Его архитектура отличалась от таринской. В Тарине улицы были узкими, но расположенными правильно, так что там легко ориентировались даже приезжие. А в Зоте улицы и переулки как будто нарочно старались превратиться в лабиринт, извиваясь среди похожих домов, построенных из серого камня, а чаще — из мрачного коричневого кирпича.

Карета остановилась около неприметного двухэтажного домика на Медной улице. Аксиант постучал в дверь. Открыла старушка в тёмной вязаной шали и спросила ворчливо:

— Что вам нужно?

— Здравствуйте. Нам нужен Коннор.

— Он на работе. Придёт не раньше семи.

— Вы ведь сдаёте комнаты.

— Да, — кивнула хозяйка и прищурилась. — А откуда вы знаете?

— Мы хотим снять у вас две комнаты на одну ночь, — сказал Аксиант, не ответив.

— Хорошо, но я беру за ночь одну серебряную монету.

— Мы согласны.

Хозяйка пригласила их в дом.

— Меня зовут Ида. А вы кто будете?

— Я Аксиант. Это Диаманта, это Лили.

— Мы из Тарины, — добавила Диаманта.

— А, слыхала. Я сама там не бывала, но у меня там родственница живёт. Большой город — ещё бы, там сам король. Вы, поди, привыкли к удобствам, но у меня всё по-простому, — говорила Ида, пока они поднимались на второй этаж.

Она открыла дверь и показала им две уютные, чистые комнатки с выбеленными стенами и старомодной мебелью.

— Ну что? Остаётесь?

— Разумеется, — ответил Аксиант.

— Тогда располагайтесь, как вам удобно. Вы мне нравитесь, люблю воспитанных гостей. Сейчас много хулиганов развелось, я уж и не говорю кому попало, что сдаю комнаты. Но если отец с дочерьми — другое дело. Если что — я внизу.

Ида вышла из комнаты. Аксиант надел плащ.

— Я по делам. А вы, дочери, никуда не выходите из дома.

Подруги рассмеялись.

— Когда вы вернётесь, ваше высочество?

— Постараюсь побыстрее, Диаманта. Если вдруг Коннор придёт раньше меня, познакомьтесь с ним, но не говорите о наших планах, чтобы не услышала хозяйка или кто-нибудь ещё. Я сам ему всё объясню. Думаю, вы отправитесь на север завтра утром.

— Пешком?

— Да. Кружной дорогой идти вполне безопасно. Коннор знает её как свои пять пальцев.

Аксиант ушёл. Подруги с большим удовольствием устроились в комнате, отдохнули и спустились попить чаю.

Шло время. Аксиант не возвращался. Зато раньше времени вернулся Коннор — не в семь, как обещала Ида, а в пять. Это был высокий, крепкий черноволосый молодой человек, от которого так и веяло бодростью и энергией. Он вошёл в гостиную, где они сидели, и громко сказал:

— О, вы здесь. Здравствуйте! Я встретил Аксианта, всё знаю про ваше дело. Знаю, вы из Тарины. Расскажите-ка о себе. Вот ты чем занимаешься? — обратился он к Лили, которая ему сразу приглянулась.

— Учусь в университете, — смущаясь, ответила Лили.

— Что-что? А разве девушки там учатся?

— В Тарине — да, — сказала Диаманта.

— Вот диво неслыханное! И что изучаете?

— Литературу, древние языки, — ответила Лили.

— А зачем они? Разве ими кто-то пользуется?

— На них же много книг написано, — напомнила Диаманта с улыбкой.

— А я книги не читаю. У меня есть несколько, но что в них толку? Куда веселее просто прогуляться по городу вечерком… Значит так, красавицы. Сейчас я поем, а через полчаса можно и правда пойти прогуляться.

— Нет, мы не пойдём, — ответила Диаманта.

— Ну вот, взяла и всё за всех решила. А я ни за что не поверю, что Лили не пойдёт со мной посмотреть город!

Лили пробормотала что-то невразумительное и робко улыбнулась, опустив голову.

— Ну что, идём? Да не стесняйся, тут все свои!

— Понимаешь… как тебе сказать… — Лили замялась. Диаманта хотела объяснить, в чём дело, но рядом стояла Ида. Диаманта едва заметно кивнула на неё, надеясь, что Коннор догадается, но ничуть не бывало.

— Вижу, Лили, что ты согласна. Молодец! У тебя полчаса на сборы.

Диаманта увела подругу наверх и сердито прошептала:

— Ты что?! Нам нельзя выходить из дома!

— А может, ничего? За мной вроде бы не следят…

— Лили, да что с тобой такое?! У вас с Коннором в путешествии будет уйма времени, чтобы познакомиться!

Лили вздохнула.

— Сейчас Коннор сюда поднимется, и я ему скажу, что не пойду. Просто так жалко его обижать… Он мне очень понравился, — призналась она и порозовела.

Вскоре снизу раздался голос Коннора, призывавший Лили спуститься.

— Я сейчас, — она поправила волосы и выбежала. Через некоторое время хлопнула входная дверь. Диаманта спустилась следом. В гостиной не было никого, кроме Иды.

— А где Лили и Коннор?

— Ушли гулять. А ты что не пошла с ними? Вон какой хороший вечер.

— О Небо, — выдохнула Диаманта, прислонившись к стене.

Чтобы унять беспокойство и скоротать время, Диаманта поднялась к себе, достала дневник и стала перечитывать старые записи, то и дело поглядывая в окно в надежде увидеть Аксианта. Вечерело. Свет солнца сделался золотистым. Улица постепенно погружалась в тень, особенно глубокую в узком переулке на противоположной стороне.

Вдруг Диаманта заметила в этой тени какое-то движение, которое заставило её насторожиться. Она присмотрелась внимательнее и ахнула: это были люди в тёмных плащах, очень похожие на солдат Рэграса.

— Дождалась, — прошептала она. Аксиант всё не возвращался. Нужно было срочно решать, что делать. Внутренний голос, вопреки совету Аксианта, настойчиво предлагал как можно быстрее покинуть дом.

Диаманта быстро сложила вещи в рюкзак, спустилась и спросила у Иды, скрывая волнение:

— А здесь поблизости нет спокойного дворика? Так хочется посидеть на воздухе в тишине.

— Понимаю. Я тоже не люблю шум. Пройди по коридору направо, там чёрный ход, ведёт во двор.

Диаманта быстро направилась туда и услышала властный стук в дверь, голос Иды: «Кто там?» и холодный ответ: «Откройте!». — «Я не открываю кому попало!» — проворчала Ида, и Диаманта понадеялась, что она задержит людей Рэграса хотя бы ненадолго. «Откройте, именем короля!»

Диаманта вышла во двор, с ужасом представляя, что будет, если он окажется глухим. Но, к счастью, оттуда можно было попасть во двор соседнего дома. Там одиноко играл маленький мальчик. Под его удивлённым взглядом Диаманта миновала двор и оказалась в переулке, а потом вышла на улицу, которая вела к рынку. Осторожно оглянулась, но не заметила никого, кроме одиночных прохожих.

Она быстро пошла вперёд. На рыночной площади было ещё много народу, несмотря на вечер. Впереди на краю дороги, чуть покосившись, стоял фургон, крытый светлой тканью.

Диаманта очень надеялась, что сумела уйти от преследователей, но чувство тревоги не оставляло её, и она продолжала внимательно смотреть по сторонам. Опасения подтвердились: на улице впереди, не привлекая внимания толпы, стояли несколько человек в тёмных плащах. Осторожно обернувшись, Диаманта заметила, что сзади тоже появились четверо или пятеро.

— Что мне делать?! — спросила она сама себя, пытаясь унять страх и придумать хоть какой-то выход. «Здесь много народу, можно затеряться в толпе. Надо воспользоваться этим… Может, зайти на рынок?» — решила она и направилась туда, но увидела в пёстрой толпе солдат в тёмном и замерла.

— Пропустите, — проворчал какой-то мужчина сзади. Диаманта отошла в сторону. Но стоять здесь было нельзя, чтобы не привлекать внимания.

Тут выходящие с рынка люди ненадолго закрыли Диаманту от возможных наблюдателей, и она, повинуясь внезапному порыву, быстро забралась в фургон, стоявший рядом, и поправила ткань, закрывавшую вход. Теперь можно было перевести дух.

Конечно, Диаманта опасалась, что хозяева фургона, обнаружив её здесь, решат, что она воровка — но иметь дело с ними в любом случае было безопаснее, чем с Рэграсом и его солдатами. А осмотревшись, она поняла, что красть тут нечего, даже если бы ей очень захотелось. В фургоне не было ничего, кроме выцветших покрывал на сиденьях по бокам, старой одежды, висевшей на дужках, пустой корзины и пары мешков на полу.

Диаманта некоторое время сидела, едва дыша, пытаясь в щёлку между полотнищами рассмотреть, что творится на рынке, но видно было очень плохо. Похоже, её хитрость удалась. Диаманта на всякий случай пересела поглубже, за висящий плащ, чтобы её не увидели, если кто-то сюда заглянет. Она сделала это вовремя: ткань отодвинулась, заставив её внутренне сжаться. Но это были не люди Рэграса, а хозяин фургона, который принялся складывать в фургон мешки. Он не заметил Диаманту, а она увидела только его руки, которые, судя по всему, принадлежали молодому человеку.

Через минуту фургон тронулся. Дорога была неровной, с выбоинами и рытвинами. Диаманту раздирали сомнения. С одной стороны, ей хотелось вернуться в дом Иды — о том, чтобы отправиться в Эжант в одиночку, она боялась даже думать. А с другой — возвращаться было очень рискованно. Всё-таки она выбрала первое и решила выскочить из фургона прямо на ходу. Подождала ещё немного, собралась с духом и отодвинула полотнище, закрывавшее вход. От волнения чувство времени её подвело: они уже покинули город и сейчас ехали через предместья. Темнело, низины покрывал туман. В домах, уже деревенских, а не городских, закрывали ставни.

Диаманта обругала себя за недальновидность. Возвращаться одной через ночные предместья было страшно. К тому же, возница, как нарочно, прикрикнул:

— Но, Фита, н-но! Пошла!

Они поехали быстрее. Диаманта побоялась выпрыгивать. Сейчас ничего не оставалось, кроме как довериться судьбе и дождаться, когда фургон остановится, а там — будь что будет.

Она прислонилась к бортику и стала ждать, слушая стук копыт и скрип колёс. Тут к этим звукам присоединился ещё один: хозяин фургона начал негромко напевать. Диаманте показалось, что голос она как будто слышала раньше, как и мелодию. А когда разобрала слова, её охватило чувство невероятного удивления и радости.

Песенка закончилась, и невидимый певец начал напевать другие песни или просто мелодии без слов. Наконец фургон остановился. Судя по прохладе и аромату сосен, наполнившему воздух, они добрались до леса.

ГЛАВА 4. Бродячий театр

Вернувшись, Аксиант увидел, что дом полон слуг Рэграса, которые обыскивают каждый уголок.

— Вот разбойники! — сказала Ида. — Изверги, негодяи, висельники! Да что ж это за времена-то настали!

— Где Диаманта и Лили? — быстро спросил Аксиант.

— Лили с Коннором в городе, а Диаманта во двор пошла. Я не видала её после того, как эти разбойники ворвались. У, супостат!

Этот эпитет относился к командиру, невысокому, с чёрными усами, который спускался по лестнице. Аксиант мрачно посмотрел на него.

— Немедленно уходите отсюда.

— Ваше высочество, но мы выполняем приказ его высочества Рэ…

— Вон отсюда, если хотите остаться в живых!

— Всем спуститься вниз! — рявкнул командир. — Обыскать соседние улицы! — раздался приказ, и люди Рэграса исчезли в считанные секунды.

— Ух, змеи, чтоб вас! — напутствовала их Ида.

— Давно ушла Диаманта? — спросил у неё Аксиант.

— Да только что. Недавно.

— Она не сказала, куда пошла?

— Нет, просто спустилась и спросила, где тут тихое место, чтоб посидеть спокойно.

— Рюкзак был на ней?

— Ммм… кажись, да! Я её чёрным ходом во двор отправила, и тут эти негодяи начали стучаться. Я им не открыла, а они давай дверь ломать! Куда только смотрит правитель!

— Со двора есть выход на улицу?

— А как же, господин. Но кто ж мне теперь дверь-то будет чинить?

Аксиант быстро вышел из дома и вскочил на Келта. Доехав до рынка, он заметил, что люди Рэграса всё ещё прохаживаются в толпе. Остановил коня и долго прислушивался к чему-то. Вздохнул с облегчением и поехал назад.

Одновременно с ним вернулись Лили и Коннор.

— Что тут стряслось? — поинтересовался Коннор, бросая взгляд на комнату. — Грабёж, разбой? Кто это натворил?

— Люди Рэграса, — ответил Аксиант.

Лили ойкнула.

— Я же сказал не выходить из дома! Почему вы ушли?

Глаза Лили немедленно покраснели, она расстроенно заморгала. Коннор пожал плечами.

— Я решил, что девушкам не повредит подышать свежим воздухом. Диаманта отказалась идти с нами — вот мы и пошли гулять с Лили…

— Вы хоть немного понимаете, чем может кончиться ваша прогулка? В городе полно людей Рэграса!

— Да, похоже, мы немножко сплоховали, — согласился Коннор как ни в чём не бывало. — А где Диаманта?

— Сейчас попробую узнать.

— И как теперь…

— Тише!

Аксиант притронулся к перстню. Ида, Лили и Коннор затаили дыхание. Так они ждали несколько долгих минут, после чего синий камень ярко вспыхнул, а лицо Аксианта просветлело.

— Она едет на север.

— Неужто одна уехала?

— Нет, не одна. Отлично, она в безопасности.

Аксиант ничего не объяснил, а Лили, боявшаяся теперь даже взглянуть ему в глаза, не решилась уточнять подробности.

— Нам-то что делать? — спросил Коннор. — Ехать следом? Ещё можно нагнать её.

— Нет смысла. Лучше увези Лили куда-нибудь в безопасное место. Она остаётся с тобой.

— С Лили ничего не случится. Я увезу её к своим родственникам в Адар. Поедешь со мной в Адар, милая.

— Как же моя дверь-то? — напомнила Ида.

— Сейчас починим! — бодро сказал Коннор, закатывая рукава под восхищённым взглядом Лили. — Где у нас инструменты?

Фургон встал на краю лесной поляны. Спутник Диаманты неторопливо распряг лошадь. Не дожидаясь, когда он заглянет в фургон, Диаманта выбралась наружу, подошла к нему и робко произнесла:

— Здравствуйте!

Юноша удивлённо взглянул на неё, и она мгновенно его узнала. Это был актёр Эдвин, глаза которого так запомнились ей, когда она увидела его впервые. Обрадованная, что знает своего собеседника, она добавила:

— Здравствуйте, Эдвин!

— А откуда вы знаете моё имя? — при этом в его глазах читался вопрос, откуда она вообще появилась.

— Меня зовут Диаманта. Я забралась в ваш фургон на рынке. Простите, но мне больше некуда было деться, надо было спрятаться от… — она замялась.

— От людей Рэграса?

— Да. Но откуда вы знаете?

— Я их видел на рынке. Мне показалось, они кого-то искали. Вас?

— Меня, — вздохнула Диаманта.

— Очень рад помочь, — улыбнулся Эдвин, деликатно замолкая.

Диаманта продолжила:

— Мы с братом и с подругой встретили вас в самом начале лета около Тарины. Ваш фургон застрял неподалёку от Королевского леса. Тогда вас назвали по имени, и я запомнила.

Эдвин кивнул.

— Да, я тоже вас помню.

Он взглянул ей в глаза, отчего-то смутился, направился к фургону и тут же вернулся с котелком в руке. Диаманта заметила, что он прихрамывает на правую ногу.

— Диаманта, вы, наверное, хотите есть?

— Не знаю… Пожалуй, хочу.

— Не бойтесь, здесь вы в безопасности. Раз не было погони, они вас потеряли.

Эдвин развёл огонь около поваленного дерева, чтобы было удобно сидеть.

— Садитесь! Я всё сделаю.

— Мне показалось, у тебя… у вас болит нога.

— Это пустяки, скоро полностью заживёт. Осторожно, не пораньтесь, тут острая ветка… А давайте-ка лучше на «ты»!

Он сходил к роднику, принёс воды и повесил котелок над костром. Достал из мешка крупу, хлеб и сыр и сел рядом. Диаманта украдкой рассматривала его. Ей показалось, что они с Эдвином ровесники, а на самом деле он был старше неё на три года, ему было двадцать четыре.

Черты его лица были тонкими, правильными, но неброскими. Он показался Диаманте очень красивым. Особенно притягивали глаза, так запомнившиеся ей ещё при первой мимолётной встрече. Сейчас, в свете костра, их синева казалась приглушённой, и отблески огня добавляли взгляду глубины и теплоты.

— А куда ты едешь, Эдвин?

— В Дайту. Там наш театр даёт представления, а меня послали за тканью для декораций. Ну и кое-какой реквизит надо было купить… Завтра к обеду будем там. Потом поедем на северо-восток, в Эжант. А ты куда направляешься?

— Мне тоже надо в Эжант по очень важному делу. Мы собирались выйти туда завтра утром вместе с подругой и с одним хорошим знакомым. Вообще-то мне нужно бы вернуться в Зот, но я боюсь, что Рэграс меня выследит.

— На твоём месте я не стал бы возвращаться, — произнёс Эдвин серьёзно. — Если повезло в первый раз, необязательно повезёт во второй. Да и слуги Рэграса — жестокие люди. Недавно они напали на нас. Мы остановились на ночь, а они оказались неподалёку и начали стрелять…

— Но почему? Зачем?

— Да просто так, забавы ради. Для них жизнь актёров не дороже медяка… К счастью, все остались целы, только мне не повезло, меня ранили в ногу.

— А тебя ранили случайно не восьмого июля?

— Ночью с восьмого на девятое. Но откуда ты знаешь?

— А куда именно? Не сюда? — она ткнула пальцем в свою правую ногу с наружной стороны, немного ниже колена.

Эдвин изумлённо посмотрел на неё и приподнял штанину. Именно там, где она показала, виднелся свежий след от стрелы. Диаманта рассказала свой странный сон про фургон, едущий по ночной дороге, который приснился ей ещё до Лунного леса.

— На самом деле, небо не было красным. Но мне всё время такое снилось. Удивительно, как ты меня почувствовала?!

— В книге о Дороге написано, что такое вполне может быть, раз Дорога всего одна. Ты знаешь книгу о Дороге?

— Нет. Она у тебя с собой?

— Да.

Диаманта встала, достала книгу из рюкзака и с некоторым трепетом подала Эдвину. Он повернулся боком к костру, чтобы на страницы падал свет, и начал читать, но быстро закрыл обложку.

— Слишком интересно, чтобы читать невнимательно. Можно, я её возьму?

— Конечно, можно, — улыбнулась Диаманта.

— Ты ведь теперь поедешь с нами? Нам по пути!

— Не знаю… Вас и так много, мне неудобно вас стеснять, да и… — Диаманта хотела объяснить, почему с ней опасно ехать, но не решилась и замолчала.

— Ты нас не стеснишь. Раньше наша труппа была больше.

Эдвин заглянул в котелок и сказал другим тоном:

— Ну что, давай есть. Уже всё готово.

После ужина Диаманта пошла к ручью мыть посуду. Она с радостью отметила, что чувствует себя рядом с Эдвином в полной безопасности. И тут же ощутила болезненные уколы совести.

Когда она вернулась на поляну, он сидел у костра и читал книгу.

— Эдвин…

— Что? — он посмотрел на неё с тёплой улыбкой, от которой на душе у Диаманты стало совсем тяжело. Она собралась с духом и начала:

— Просто хочу сказать… Надо, чтобы ты знал. Я очень опасный спутник. У меня с собой вещь, которая крайне нужна Рэграсу и которая ни в коем случае не должна попасть в его руки. Поэтому он и охотится за мной.

— Я знаю, — спокойно ответил он. — Я понял, что дело серьёзное, ещё когда увидел, сколько на рынке солдат… Если это тайна, то не рассказывай. Я обещаю, что никому тебя не выдам.

— Нет, Эдвин, я хочу, чтобы ты знал.

Диаманта села рядом и рассказала ему обо всех своих приключениях, начиная с того дня, когда у неё оказалась книга.

— Я бы на твоём месте поступил так же, — кивнул он, когда она закончила. — Конечно, не берусь советовать… Но думаю, что самое мудрое для тебя теперь — ехать в Эжант вместе с нами. А там Аксиант тебя встретит.

— Это было бы прекрасно! Но ведь очень опасно для вас. Если Рэграс меня поймает, у вас могут быть большие неприятности.

— У нас и так из-за него неприятности, так что всё к лучшему… Завтра я поговорю с дядюшкой Дином. Не переживай. Я уверен, что в нашем театре тебе даже обрадуются.

— Почему?

— Потому что мы натерпелись от Рэграса. Все будут рады помочь тебе.

Эдвин посмотрел на звёзды.

— Уже поздно. А завтра надо выехать пораньше. Ложись спать, в фургоне тебе будет тепло и удобно.

— Но…

— А я подежурю. Если мы оба заснём… мало ли что.

— Спасибо тебе, Эдвин! Но давай меняться. Тебе ведь тоже нужно отдохнуть. Разбудишь меня, я тебя сменю!

Эдвин засмеялся.

— Обязательно разбужу. Даже не сомневайся.

Он забрался с ней в фургон, убрал с сиденья одежду и мешки и достал одеяла.

— Располагайся! Спокойной ночи.

Диаманта проснулась, когда уже рассвело. Выглянула из фургона и зажмурилась, увидев на востоке за деревьями ослепительное утреннее сияние. Готовился завтрак, котелок на огне кипел, а Эдвин был погружён в чтение. Диаманта привела себя в порядок и выбралась на росистую траву.

— Доброе утро, Эдвин!

— Доброе утро! — улыбнулся он, поворачиваясь к ней. — Как ты спала?

— Отлично! А ты из-за меня провёл бессонную ночь.

— Это пустяки. Я читал и не мог оторваться. Потрясающая книга!

— А о ком ты читаешь?

— О рыцаре Адриане.

— Тоже об Адриане?!

Они начали сравнивать эпизоды, увлеклись и едва не забыли, что к обеду нужно быть в Дайте. Быстро собрали вещи, Эдвин запряг Фиту, сел на козлы, Диаманта пристроилась рядом, и беседа продолжилась по дороге.

— Как здорово путешествовать! Вы столько разных мест видите…

— Не так уж и много. На востоке вот не были… С одной стороны, мне нравится бродить по свету. Каждое новое место — как целая жизнь. Но постоянно так жить я не хочу. Странствовать не так радостно, как может показаться со стороны.

— В Тарине мне иногда казалось, что мой дом совсем не там, где я живу…

— Мне в Адаре тоже часто так казалось. Фита, н-но, пошла! — прикрикнул он на неторопливую белую лошадку, которая, в отличие от хозяина, абсолютно никуда не спешила и задумчиво остановилась на очередном повороте. Лес остался позади. Трава по обочинам пестрела цветами. Громко стрекотали кузнечики.

— На большой земле тропинок много, — проговорила Диаманта, глядя на залитую солнцем дорогу, которая плавно извивалась между пологих холмов.

— Но всего одна дорога, — продолжил Эдвин. — А откуда ты знаешь эту песню? Ах, я же сам вчера её пел.

— Да, но я узнала её раньше, — улыбнулась Диаманта и рассказала про свой сон по дороге в замок.

— Это же настоящее чудо! Но почему-то оно меня не удивляет, как будто так и должно быть…

Они ненадолго замолчали.

— А почему на фургоне больше нет бубенчиков? Кстати, по дороге в Варос я нашла один, на голубой ленточке. Это ведь от вашего фургона? — Диаманта опустила руку в карман платья — он по-прежнему лежал там.

— Да, от нашего, — кивнул Эдвин. — Просто дядюшка Дин не хочет лишний раз привлекать внимание.

— А вы раньше бывали в Тарине? Что-то я не помню ваш театр.

— Мы начали путешествовать только этой весной. До этого постоянно играли в Адаре.

— А что у вас за представления?

— Вначале выступают жонглёры, акробаты. Потом играем спектакль. Пьесы пишем сами или ставим старинные сюжеты.

— А какие роли у тебя?

— Разные. Я занят почти во всех спектаклях. Пьесы пишу… Сегодня будет последнее представление в Дайте. Там стоит большой отряд гвардейцев, они идут в Зот. Покажем им спектакль и вечером поедем на север.

Эдвин был среднего роста, хорошо сложенный, тонкий, гибкий, двигался легко и ловко. Его костюм, сшитый из светло-бежевой ткани, был очень простым — штаны и куртка навыпуск с поясом. На шее висел полупрозрачный коричневый камень на кожаном шнурке. Диаманта заинтересовалась, что это за камень, но спросить не решилась.

К обеду стало жарко. Впереди, в знойном мареве, показались дома Дайты. Эдвин озабоченно посмотрел на Диаманту.

— В Дайте наверняка люди Рэграса! Тебя надо как-то спрятать.

— Но как? — расстроилась Диаманта. — Может, мне не показываться из фургона? Хотя они сами могут в него заглянуть…

Эдвин задумался, и в его глазах мелькнула улыбка.

— А что, если тебе сыграть в нашем спектакле какую-нибудь маленькую роль без слов? В костюме тебя никто не узнает! И представление посмотришь.

— Я?! — растерялась Диаманта. — Но ведь я ничего не умею, раньше никогда не выходила на сцену!

— Не бойся, я тебе всё объясню. А пока заберись в фургон.

Они въехали в селение. Фургон остановился в конце одной из улиц, за которой виднелись заросли рябины, а дальше начинались поля.

— Ну наконец-то! — обрадовались актёры.

— А мы уж решили, что вы с Фитой нас покинули и выступаете вдвоём.

— Отличная идея, Харт, — кивнул Эдвин. — Пьеса будет называться «Ни с места».

— Я вообще гений! — согласился Харт.

— Дядюшка Дин, можно вас на минутку? — спросил Эдвин, и они оба забрались внутрь повозки. Дин был высокий худощавый старик с продолговатым серьёзным, даже суровым лицом.

Эдвин в двух словах объяснил ему, в чём дело. Он не удивился, не стал ни о чём расспрашивать. Посмотрел на Диаманту и позвал:

— Зерина!

Подбежала черноволосая, черноглазая актриса, которую Диаманта запомнила ещё в ту встречу с театром по дороге в Варос, и удивлённо взглянула на незнакомку.

— Это Диаманта. Нам надо ей помочь, спрятать от Рэграса. Найди какой-нибудь подходящий костюм, чтобы она могла поучаствовать в спектакле.

— Ты прячешься от Рэграса? Помогу чем смогу! Только вот что для тебя придумать? — она ненадолго замолчала, и вдруг её озарило. — А может, сыграешь мою роль? Я же в этом спектакле почти ничего не делаю! Вы не против, дядюшка Дин? А я схожу к маме и к сестре — у меня сердце кровью обливается, что я уеду и не поговорю с ними толком!

Дин кивнул и выбрался наружу. К фургону подошёл Харт.

— Тук-тук! Можно к вам?

— Нет! Подожди минутку! — сказала Зерина.

— О чём вы там шепчетесь? Эдвин, кого ты прячешь?

— Харт, меньше знаешь — лучше ешь! — ответила Зерина и затараторила: — Слушай, Диаманта. Я в этом спектакле почти ничего не делаю. Только вначале открываю занавес, потом, когда принц подаёт мне письмо, беру его и убегаю за кулисы, тут же возвращаюсь с другим письмом и отдаю ему. Тебе надо будет подать ему тот же самый свиток бумаги. И в конце танцую вместе со всеми, но это нетрудно.

Диаманта совсем разволновалась и стала расспрашивать о деталях. Эдвин полез в ящик под сиденьем, достал оттуда какую-то одежду и рыжий парик и сказал:

— Но главное — вот это!

— Да, — кивнула Зерина. — Диаманта, да не бойся ты, никто тебя не съест! А если что сделаешь не так, будет даже веселее, публика посмеётся! Я одену тебя прямо сейчас, и тебя не узнают даже родственники. Меня, например, в этом костюме вчера не признала родная сестра! Эдвин, ты тут лишний.

— Исчезаю, — он отвесил элегантный поклон и выскочил из фургона.

Заинтригованные актёры начали допытываться у него, в чём дело. А Зерина стала одевать Диаманту, одновременно расспрашивая, кто она и откуда.

Сегодня собирались играть «Цветок яблони». Этот спектакль рассказывал о любви между принцем Берайном и бедной девушкой Теймой, которую принц встретил в одном из своих путешествий и женился на ней. Зерина играла служанку. Принца обычно играл Эдвин, но он всё ещё хромал, и его заменял Харт.

Диаманта облачилась в красно-коричневое платье с прорезями на рукавах и со шнуровкой. А когда примерила парик и обрела пышную тёмно-рыжую шевелюру с чёлкой, её внешность изменилась настолько, что она с трудом узнала себя в зеркале. Для верности Зерина достала грим, нарисовала Диаманте веснушки и подвела брови.

После этого, прямо в костюме и парике, Диаманта выбралась наружу. Актёры принялись её разглядывать. Эдвин уже рассказал, кто она и откуда, так что её не стали засыпать вопросами. Только Харт не упустил случая посмеяться.

— Ну, Эдвин! Всего-то на день остался один, и уже приглядел себе служанку!

Диаманта быстро освоилась в компании актёров и почувствовала себя свободно. Но волнение вернулось, когда они отправились на площадь играть спектакль. Зерина сразу после обеда убежала по делам, так что спрашивать совета теперь приходилось только у Эдвина. Впрочем, он, похоже, знал все роли наизусть.

Представление началось. На пустое пространство перед сценой выбежали похожие как две капли воды близнецы в ярких костюмах и начали виртуозно жонглировать разноцветными шарами. Один из актёров тем временем весело зазывал публику, которая не заставила себя ждать — площадь быстро наполнилась военными из гвардии короля и жителями Дайты. Диаманта должна была открыть занавес и с нетерпением ждала начала, боясь, чтобы занавес не заело.

Но когда близнецы перешли к акробатическим номерам, тревога в её глазах сменилась восхищением. Наконец акробаты сделали сальто назад с места, двигаясь абсолютно синхронно, и убежали за кулисы. Их наградили громкими аплодисментами.

Увидев едва заметный кивок Эдвина, Диаманта открыла занавес. На фоне задника — куска ткани, на которым был нарисован сад — прогуливалась Тейма и пела песенку о том, что ей хотелось бы встретить своего возлюбленного, будь он даже бродягой без гроша в кармане.

— Ишь, какая красотка! — бросил кто-то из зрителей.

— Эй, киска! — крикнул здоровенный рыжий детина из публики, когда песенка закончилась. — Приходи-ка вечерком за околицу!

Зрители засмеялись. Тейма бросила на них высокомерный взгляд. Появился принц, которого играл Харт — высокий, поджарый, подвижный.

— Глядите-ка, жених! А я бы лучше подошёл для такой куколки, — неутомимо продолжал рыжий.

— Здравствуй, добрая девушка, — обратился принц к Тейме. — Что ты делаешь в саду в такой ранний час?

— Собираю яблоки, чтобы продать их на рынке.

— Собери меня! — предложил рыжий. Толпа засмеялась.

— Сладкие ли яблоки в твоём саду? — спросил принц.

— Да, господин.

— Очень сладкие! — крикнул тот же голос.

Принц вдруг поинтересовался:

— А не обижают ли тебя селяне, бедная девушка?

— Случается, добрый человек, — вздохнула Тейма печально.

— А кто? — насмешливо протянул он и медленно обвёл зрителей острыми серыми глазами. Всё невольно притихли.

— Если кто-нибудь вздумает обижать тебя, только скажи мне, — он взялся за эфес своего меча. — Я познакомлю его…

— С Теймой? — раздалось из толпы. — Это мы с удовольствием!

— Нет, конопатый, вот с этим клинком. Вечерком, за околицей! — добавил он, так точно передразнив голос рыжего, что все расхохотались, и рыжий в том числе.

Через минуту зрители уже смотрели спектакль, затаив дыхание, и Диаманта так увлеклась, что едва не проворонила момент, когда нужно было взять у принца письмо и принести ему ответ. Впрочем, она вовремя спохватилась — её замешательства не заметил даже Эдвин.

Спектакль закончился всеобщим танцем. Диаманта старалась держаться за спинами актёров, но принц Берайн, хитро улыбнувшись, взял её за руку, вывел вперёд и исполнил с ней вдвоём несколько пируэтов, вызвав этим дополнительные аплодисменты. Диаманта забеспокоилась, что у неё не получится танцевать хорошо, но, оглянувшись, встретила одобрительный взгляд Эдвина, оживилась и тут же вспомнила несколько движений, которые выучила, когда брала уроки танцев в Тарине.

Наконец зрители начали расходиться. Эдвин подошёл к Диаманте. Она с благодарностью посмотрела на него.

— Спасибо тебе за поддержку!

— Ты всё делала хорошо, ничуть не хуже Зерины! Ну как тебе наш театр? Как спектакль?

Диаманта принялась подробно описывать свои впечатления, не скупясь на похвалы — впрочем, абсолютно искренние. И актёры были довольны — денег собрали больше, чем рассчитывали.

Выехали из Дайты незадолго до заката. Вскоре последние дома скрылись из виду, и дорога опять принялась петлять между холмов. Ветра не было, в воздухе роились мошки, пищали комары, не давая покоя и обещая на завтра хорошую погоду.

На закате фургон остановился возле тенистой рощи. Актёры развели костёр, расселись вокруг огня, и Диаманта, вновь попавшая в центр всеобщего внимания, начала рассказ.

Она немного смущалась и оттого говорила тише, чем обычно, но постепенно освоилась и описала им все свои приключения. Когда она говорила о Рэграсе, Эдвин погрустнел, Харт выругался сквозь зубы, а Дин невесело покачал головой.

— Я уже говорила Эдвину и вам скажу — я очень опасный спутник. Если Рэграс меня выследит, у вас могут быть неприятности, и…

— Да этого Рэграса я готов задушить своими руками! — возмущённо перебил Харт. Диаманта взглянула на его загорелые мускулистые руки, которые он при этих словах выразительно сжал в кулаки. — Вот подлец! Ты поедешь с нами, Диаманта. Я сделаю всё, чтобы помочь тебе!

Остальные согласно закивали.

— Конечно, мы тебе поможем, — подытожил Дин.

— Здорово, что ты попала к нам! Мне так приятно думать, что я могу хоть чем-то остановить этого Рэграса, — сказала Зерина.

— Мне тоже, — кивнул Эдвин.

— А вот Аксиант говорил о Рэграсе хорошо, — вспомнила Диаманта. — Сказал, что он вовсе не такой злодей, каким мы его представляем…

Харт поморщился.

— А что он ещё скажет? Они же из одной семьи, ясно, что выгораживают друг друга. А что до злодеев — ну, может, Рэграс и не злодей по ихним меркам. Может, у них там кто похуже есть, не буду спорить. Только и ему, и Аксианту на людей десять раз наплевать.

— Ты-то откуда знаешь? — спросила Аланда.

— Да что тут знать? Так во все времена было и будет! Знатным всё сходит с рук, а отдуваться за них должны простые люди. Вот и Аксиант этот самую грязную и рискованную работу свалил на тебя и на твоего брата, — он взглянул на Диаманту. — Сам-то не взял ключи, ещё бы — зачем ему рисковать? А если вы попадётесь Рэграсу, готов спорить на что угодно, что Аксиант ваш даже не почешется. Подумаешь, человеком больше, человеком меньше. Главное — самому выйти сухим из воды!

— Да ладно тебе, не раздувай трагедию на пустом месте, — посоветовал Гебор. — Ты ведь с Аксиантом не знаком!

Харт усмехнулся.

— Сами увидите, что я прав.

Труппа состояла из десяти человек. Самым старшим в ней был дядюшка Дин, самым молодым — Эдвин. Харту было около тридцати, как и Зерине. Жонглёры и акробаты Алед и Эрид мало играли в спектаклях, как и силач Патал — неразговорчивый, грубоватый человек с добрыми глазами. Маленькая, кругленькая Вильта обычно играла добрых волшебниц или мирных старушек. Выделялась внешностью черноволосая красавица Аланда, которой всегда доставались роли героинь — а Гебор выглядел совершенно обычно, у него не было ни одной яркой внешней черты, но фантастическая способность к перевоплощению позволяла ему играть практически кого угодно. Как шутили в театре, Гебор сыграет и старого отца, и его юную дочь.

Наговорившись о ключах и Рэграсе, актёры начали петь. Прозвучало много песен — и смешных, и грустных.

Совсем стемнело, загорелись звёзды. От большого костра было жарко, пощипывало глаза, а в спину тянуло холодом. Диаманта почувствовала, что кто-то набросил ей на плечи накидку. Обернулась и увидела Эдвина.

— А давайте споём Диаманте «Дорожную звезду»! — вдруг предложила Зерина.

Негромко подпевая, Диаманта почувствовала, что у неё сладко защемило где-то внутри. Общаясь в университете с ровесниками, которые всегда старались перещеголять друг друга знаниями и остроумием, она привыкла к постоянному притворству и недоговоркам. А сейчас видела людей, которые ведут себя абсолютно искренне, говорят то, что думают, не стесняются и не боятся показывать свои чувства, хотя их работа — играть и притворяться.

На ночь женщины расположились в фургоне, а мужчины — у костра. Зерина устроилась рядом с Диамантой и шёпотом расспрашивала о её приключениях, пока Аланда не прервала их недовольным тоном:

— Может, договорите завтра? Я спать хочу!

Диаманта долго не могла заснуть из-за громкого храпа, доносившегося снаружи, и назойливых комаров, пищавших над самым ухом. Наконец она поплотнее укрылась одеялом и задремала. В голове всё ещё звучала песня:

Упоминание о ключе показалось хорошим знаком, окончательно примирив её с новой жизнью.

ГЛАВА 5. Эстуар

Утром Диаманта пошла умываться к ручью, с наслаждением вдыхая свежий воздух и любуясь росистым лугом и деревьями в нежной дымке.

Патал неторопливо развёл костёр. Близнецы и Харт некоторое время разминались, а потом занялись отработкой акробатических номеров. Диаманта с детским восторгом наблюдала, как они делают казавшиеся очень опасными прыжки через голову. Эдвин хотел присоединиться к ним, но Харт резко одёрнул его.

— Куда? Только попробуй, получишь у меня! Ты посмотри: еле ходит — а туда же, надо непременно позаниматься сложными трюками!

— Понемногу уже можно начинать.

— Да нельзя, бестолочь! Если сам не понимаешь, послушай, что другие говорят!

— Не кричи так, Харт, — попросил Дин.

— Я не хочу, чтобы он хромал остаток дней своих, только и всего! Скажи мне за это спасибо, Эдвин.

— Спасибо, — кивнул Эдвин и вздохнул. — Не обращай внимания, Диаманта, он у нас всегда такой.

— А Эдвин у нас всегда строит из себя героя! Он сейчас ещё наврёт тебе, Диаманта, что у него не болит нога.

Диаманта с улыбкой наблюдала их перебранку. Харт переключился на Аледа и отругал его за то, что тот неправильно выполнил какое-то акробатическое движение. Эдвин покачал головой, забрался в фургон, достал бумагу, грифель и начал что-то писать.

Солнце пригревало. Эдвин поднял полотнище, и в фургон задул свежий ветерок. Диаманта стояла неподалёку и смотрела на его сосредоточенное лицо, на красивые руки с длинными пальцами…

В фургон забралась Вильта.

— Скоро вода закипит. Подвинься, Эдвин, потом будешь сочинять, — она стала деловито доставать из мешка продукты для завтрака. — Диаманта, что ты тут стоишь? Пошли, поможешь нам!

Эдвин с тяжёлым вздохом отложил лист.

— Диаманта! Дай мне книгу. Сейчас уже всё равно ничего не напишу.

Она забралась в фургон, достала книгу из рюкзака и протянула ему.

— Бери её в любое время.

— Спасибо… — он встретился с ней взглядом. — Знаешь, сегодня мне приснился Адриан. Я видел, как он проехал по этой дороге, и слышал стук копыт. Открыл глаза — никого не было. И вот что странно: я сразу понял, что это Адриан, хотя в книге написано, что он рыцарь, а у этого всадника не было ни меча, ни доспехов. Но это точно был он!

Они ехали по пустынной местности и почти не встречали на пути городов и деревень. Через несколько дней погода испортилась. Глядя на дорогу, уходившую вдаль по безлюдной, бесприютной равнине, и на серое небо, Диаманта с тоскливой грустью думала о доме и Мариене. Эдвин заметил, что её снедает беспокойство, подошёл и театрально поинтересовался:

— А не преподать ли вам, сударыня, несколько уроков актёрского мастерства, дабы развеять печаль и обогатить вас новыми знаниями?

— Преподайте, сударь, — отозвалась она с подобающей торжественностью.

— Азы вы освоили самостоятельно и теперь можете смело начинать подъём к вершинам. Уверен, что способности, дарованные вам от рождения, позволят достичь на этом поприще немалых высот.

— Я буду счастлива получить знания от мастера.

— Присущая мне скромность, которая, как известно, является одним из признаков истинного таланта, не позволяет мне называть себя мастером, ибо предела совершенству в нашем деле нет — впрочем, как и в любом другом. Но я с несказанной радостью буду делиться с вами знаниями, которыми владею, потому что на свете нет ничего прекраснее, нежели дарить другим сокровища своего сердца.

— Эдвин, надеюсь, ты не намерен написать пьесу о высотах мастерства? — озабоченно поинтересовался Харт, потрогал его лоб, отдёрнул руку и подул на свои пальцы. — У-у-у, дело плохо.

— Намерен! И ты будешь играть там главную и единственную роль! — пригрозил Эдвин и принялся учить Диаманту.

Теперь он каждый день занимался с ней актёрским мастерством. Объяснял основные правила построения диалогов в пьесах, показывал, как говорить и петь, чтобы было хорошо слышно даже стоящим далеко, как добиваться нужной реакции публики.

А в свободное время он старался выбирать моменты тишины, когда его никто не беспокоил, уединялся в фургоне и писал. Как-то вечером у костра он прочитал черновик новой пьесы. Диаманте так понравилось, что она немедленно засыпала его комплиментами.

— Остановись, Диаманта, умоляю! — воскликнул Харт. — Если будешь так его захваливать, он каждый день станет писать по пьесе — а нам всё это учить!

— Пока что ты сокращаешь каждую вдвое, — проворчал Эдвин.

— Правильно. Длинные варианты для улицы не годятся. Хочешь, чтобы зрители нас освистали? С них станется.

— А короткие — это вообще не пьеса, одно название.

Диаманте было очень интересно узнать о прошлом Эдвина, но она не сразу решилась заговорить об этом. Наконец выбрала удобный момент, когда они медленно шли рядом с фургоном. В небе над дорогой возвышались горы белых облаков, тёплый ветер ласково шевелил волосы.

— Откуда ты родом, Эдвин? Как стал актёром?

Он помолчал и начал:

— Я родился в Гале. Это городок далеко, на берегу Западного моря. Вырос у своего дяди. С родителями жил только до шести лет.

— А что случилось с твоими родителями?

— Не знаю. Когда мне было два года, мы переехали из Галя в Артиссу. Это большое селение на юге в горах. Отца назначили туда наместником. Ему приходилось часто ездить в Адар по пустынной дороге через горы. Там очень опасно, особенно в одиночку… Но однажды понадобилось срочно выехать к правителю. Отец отправился с двумя своими помощниками, и никто не вернулся. Мама с небольшим отрядом поехала следом, на поиски, и тоже исчезла. Никого не нашли.

— Но что же всё-таки случилось?

— Не знаю. С тех пор от родителей не было никаких вестей. Все решили, что они погибли. Меня воспитали дядя и тётя. Дядя хотел, чтобы я поступил на службу. А я, когда мне было лет десять, увидел представление бродячей труппы. Мне так понравилось, что я решил тоже стать актёром. Через четыре года перебрался в Адар и пришёл в театр дядюшки Дина.

— А дядя с тётей не были против?

Эдвин вздохнул.

— Когда я сказал дяде, чем хочу заниматься, он ответил, что, если я не передумаю, он лишит меня наследства и не даст денег даже на дорогу до Адара.

— А почему?

— Так ведь на юге стать актёром — всё равно что добровольно сделаться нищим. Спектакли там смотрят с удовольствием, но актёров презирают, никто не верит, что театр может быть серьёзным делом… Я не передумал, а дядя сдержал своё слово. Потом, правда, я помирился с ним. Но с тех пор зарабатываю на жизнь самостоятельно.

— А почему ты так не хотел остаться на службе?

— Нет, это не моё. Скучно. Да и какой из меня чиновник? Власть меня не интересует, деньги тоже, — улыбнулся Эдвин. — Есть куда более подходящие люди на эту должность… Вот отец был прекрасным наместником. Мог бы стать и правителем, если б не исчез.

— Как это странно… А может, твои родители всё-таки не погибли?

— Не знаю. Умом я понимаю, что их скорее всего нет в живых, но не чувствую этого.

— А что это за камень у тебя? Необычный. Я таких раньше не видела.

— Его дала мне мама перед тем, как уехать искать отца. Сказала, что он хранит от бед того, кто его носит, и теперь будет хранить меня. Это мне часто повторяла тётя и следила, чтобы я его не потерял. Хотя я и сам всегда его любил. Это, пожалуй, единственная вещь, которую я так люблю.

— А как звали… то есть зовут твоих родителей?

— Амма и Дамир.

— Красивые имена.

— Они и сами красивые.

— А ты на кого больше похож? — улыбнулась Диаманта.

— Дядя говорит, что на отца. Тётя — что на мать… Расскажи мне о таринском университете, — вдруг попросил он.

Диаманта стала рассказывать об учёбе, о своих родителях, служивших в университетском архиве.

— Тебе очень повезло. А мне так и не довелось получить настоящее образование, — вздохнул Эдвин. — Хотя читал я очень много, изучил и отцовскую, и дядину библиотеку.

Диаманта лучше Эдвина разбиралась в том, что касалось учебных предметов, но жизнь и природу Эдвин знал глубже. Вечером этого же дня он принялся показывать ей разные травы и цветы, которые она раньше не видела. Он говорил про глаэрас, редкий цветок с синими лепестками, росший только на севере Мира, как раз в тех лугах, где они сейчас ехали. Эдвин весь вечер искал его, чтобы показать Диаманте, но ему не попалось ни одного.

Утром Диаманта проснулась раньше всех и ещё в полудрёме обратила внимание на чудесный аромат, наполнивший воздух. Казалось, она попала в цветущий сад.

Она открыла глаза и увидела, что рядом с ней лежит букетик необыкновенных синих цветов. Некоторое время с нежностью смотрела на него, потом встала, тщательно привела себя в порядок и выбралась наружу, держа цветы в руке.

Небо ровным слоем затянули серые облака. Их покров разрывался только вдали на востоке, где тускло просвечивало солнце. Безветренный воздух пах дождём. Цветы были синего цвета — но не густого, как васильки, и не светлого, как незабудки, а особого чистого, глубокого оттенка, как ясное небо в зените. Диаманта ещё раз вдохнула их аромат — и услышала тихие шаги. Подняла глаза от букета и встретила взгляд Эдвина, который наблюдал за ней. Почувствовала, как горячая волна прилила к щекам, и только промолвила, взглянув на цветы:

— Спасибо! Какие красивые.

Эдвин улыбнулся мягко, светло и чуточку отстранённо — Диаманта уже замечала у него эту особенную улыбку. Казалось, в такие моменты он вспоминает что-то далёкое.

— Лучшие глаэрасы северных холмов, — произнёс он, пытаясь скрыть смущение. — Сохрани их на память. Запах не исчезнет, даже если ты их высушишь.

— Я вложу их в свой дневник… А у тебя глаза такого же цвета.

Эдвин смутился ещё больше и потрогал камень на груди.

— Мне это не раз говорили. Бефита часто повторяла: «Глаэрас — твой цветок».

— Бефита — это кто?

— Раньше в нашем театре была такая актриса. Ровесница дядюшки Дина. Как она играла! Никто так не умеет больше, по-моему. Она мне помогала с самого первого дня в театре, научила всему…

— А где она сейчас?

— Умерла. На юге давно неспокойно. На Бефиту напали на улице, думали ограбить. У неё не было ни медяка. Грабители убежали, а ей стало плохо. Рядом были люди, но никто не помог… — Эдвин произнёс это без злобы, только с печалью, и замолчал.

— А что стало с вашим театром?

— Наш театр был лучшим в Адаре — большая труппа, серьёзные спектакли… А потом к нам стали относиться по-другому. Гвардейцы начали останавливать на улицах, придираться по пустякам, оскорблять нас… Думаю, причина этому — возвращение Рэграса. Его люди всё чаще появляются на юге, им никто не препятствует, они делают, что хотят. Может, и правитель с ними заодно — не знаю… Вскоре после смерти Бефиты наш театр сожгли, выступать стало негде.

— Кто сжёг? Люди Рэграса?

— Мы так и не узнали, кто. Да и какая разница… Хотели строить новое здание, но правитель издал закон о запрете всех театров, кроме придворного. Деваться стало просто некуда.

— Но что могли с вами сделать?

— В этом законе сказано, что все актёры, не состоящие на службе у правителя, приравниваются к нищим, а с нищими в Адаре разговор короткий: выпорют плетьми на главной площади и отправят на работу в горы, а если для работы не годишься, повесят.

— Ужас какой! — Диаманта не поверила своим ушам. В Тарине актёров любили.

— После этого несколько актёров бросили театр и занялись другим делом. А Леран, мой друг, очень талантливый, решил отомстить за наш театр. Я пытался его отговорить, мы поссорились… А в следующий раз я увидел его только этой весной. На виселице. До сих пор не могу забыть его глаза… Вот в тот день я пообещал себе, что никогда не подниму руку на человека, будь он хоть тысячу раз негодяем.

Вечернее солнце протянуло на дороге длинные тени. Актёры остановились на ночлег у мелкой речки и принялись за обычные хлопоты — развели огонь, стали готовить ужин. Зерина села чинить одежду. Диаманта подошла к Эдвину.

— У меня есть для тебя кое-что.

— Что? — заинтересовался он.

— Мне показалось, что в «Цветке яблони» Берайну не хватает небольшого монолога в том месте, где он ждёт Тейму перед решающим разговором. Я попробовала его написать, — и она протянула Эдвину лист, стараясь не выдать волнение.

Он внимательно прочитал и сказал:

— По-моему, получилось просто здорово! Ты что, раньше писала пьесы?

— Никогда.

— А такое чувство, что писала. Текст легко воспринимается на слух, он будет хорошо звучать! Надо же, это удивительно…

— Что?

— Сейчас мы играем сокращённый вариант пьесы. А в полном в этом месте есть монолог! Только твой гораздо лучше.

— Спасибо. Я так рада, что тебе нравится! Эдвин, давно хотела спросить… кто написал «Дорожную звезду»? Замечательная песня.

— Эрдес, — ответил он с каким-то странным вздохом, глядя на облака, подсвеченные закатным солнцем.

— А кто это?

— Да так зовут одного поэта.

В этот же вечер Диаманта улучила момент, когда Эдвина не было поблизости, и тихонько спросила у Зерины:

— Не знаешь, кто такой Эрдес?

— Эрдес? Это фамилия нашего Эдвина. А что?

— Я спросила у него, кто написал «Дорожную звезду». Он сказал — Эрдес.

Зерина рассмеялась.

— Этот Эрдес не только «Дорожную звезду» написал, а ещё и добрую половину пьес, которые мы играем. Скромник.

— А «Цветок яблони»?

— Это тоже Эрдес.

Чем ближе они подъезжали к Эжанту, тем тревожнее становилось на душе у Диаманты. Она вспоминала, как едва убежала от людей Рэграса в Зоте, и с ужасом представляла, как будет искать дом астронома Ти в незнакомом городе и что её ждёт, если люди Рэграса её выследят.

— Завтра будем на месте, — сказал Гебор, когда они остановились на ночлег. — Вон за теми холмами Эжант. Я тут раньше бывал, знаю эти места.

Диаманта решила пойти к астроному Ти сразу же, как только они въедут в город. После ужина забралась в фургон и стала собирать вещи.

Подошёл Эдвин.

— Диаманта… Я не хочу отпускать тебя одну. Я пойду с тобой. Если ты не против, конечно.

Диаманта с радостью согласилась.

Утро наступило прохладное, почти осеннее. Дул порывистый ветер. За холмами показались серые стены Эжанта. Актёры въехали в город и расположились в центре, у рыночной площади. Людей Рэграса не было видно. В отличие от душного Зота и Тарины с её тесными улочками, Эжант строился очень продуманно. Его улицы с домами из светлого камня были прямыми и просторными.

Эдвин и Диаманта поспешили к астроному Ти. Он жил недалеко от площади в странном с точки зрения архитектуры двухэтажном доме серого цвета с острой черепичной крышей, над которой неловко громоздилась непропорционально большая для остального строения башня. Прежде чем подойти к дому, Эдвин и Диаманта с опаской посмотрели по сторонам, но всё было спокойно.

Они позвонили в колокольчик — ответа не последовало. Позвонили снова. Подождали ещё немного и постучали. Потом постучали погромче. Наконец послышались шаркающие шаги и ворчливый голос, вопрошающий:

— Кто ещё здесь в такую рань?

Ворота открылись. На гостей воззрился человек лет шестидесяти в длинном шёлковом домашнем халате бордового цвета и шапочке в тон.

— Здравствуйте, нам нужен господин Ти.

— Это я.

— Мы от его высочества Аксианта, — сказала Диаманта и протянула учёному письмо.

Ти сломал печать, прочитал и удовлетворённо хмыкнул.

— Давно пора было отдать Аите этот ключ. Наконец-то собрались. Идите за мной, — пригласил он и повёл их через двор и старый сад к высокой каменной стене, густо увитой плющом. Раздвинул листья и показал старинную дверь.

— Когда вернётесь, загляните ко мне, если получится.

Эдвин осторожно потянул за ручку. Дверь со скрипом отворилась. За ней был неширокий каменный коридор, прохладный и сухой. Шагах в двадцати от входа в нём клубился лёгкий серебристый туман.

Пока Эдвин и Диаманта не дошли до него, с ними не происходило ничего особенного. Но стоило войти в туман, как реальность изменилась.

Пространство, окружавшее их, сделалось плотным, сжалось и напряглось. Это ощущение стало стремительно усиливаться. Послышались неразборчивые звуки с разных сторон, похожие на завывания ветра или на чьи-то голоса. Они становились всё громче, воздух от них вибрировал, почти звенел. Диаманта оглянулась, но вход уже скрылся из глаз. Туман серебрился, рассеивая темноту, но сгустился так, что в нём почти ничего не было видно. Эдвин шёл впереди. Диаманта взяла его за руку, чтобы не потеряться, и от тепла его ладони ей сразу стало спокойнее. Идти было трудно. Хотя внешне ничто не мешало, каждый шаг требовал большого напряжения, как будто они двигались сквозь воду.

Наконец они почувствовали, что идти стало легче. Впереди показался свет, и туман внезапно кончился, словно вытолкнув их.

Они вышли из узкой пещеры. По бокам рос незнакомый Диаманте кустарник, густо покрытый маленькими ярко-розовыми цветами. Впереди открывалась пропасть, через которую перекинулся длинный каменный мост. Он вёл к светлым городским стенам, возвышавшимся на серо-синих скалах. Остро пахло цветами и влажной после дождя травой.

У моста стояли два воина в латах.

— Кто вы и откуда?

— Мы от его высочества Аксианта, нам нужно увидеть королеву Аиту по очень важному делу! — ответила Диаманта и показала письмо. Охранник взглянул на печать.

— Добро пожаловать в Эстуар!

Эдвин и Диаманта вступили на неширокий мост и пошли, стараясь не смотреть вниз. По обе стороны открывалось необъятное пространство — из тумана вставали синие холмы, вдали, в дымке, становившиеся голубыми. Над горизонтом разливалось сияющее голубоватое свечение.

Наконец мост закончился. Они приблизились к высоким стенам Лианура с тонкими башнями. Вошли в городские ворота и ахнули — этот город разительно отличался от городов Мира Дня. Изящные разноцветные здания светлых тонов напоминали сказочные замки. Улицы были вымощены белым камнем. Эдвин и Диаманта медленно направились вперёд, глазея по сторонам.

— Простите, как пройти к дворцу? — спросил Эдвин у прохожего.

— Прямо до фонтана, потом налево и вверх.

Они прошли мимо дома с крышей в виде большого купола. Оба были изумлены — в Мире Дня они видели только остроконечные крыши.

На площади бил великолепный многоярусный фонтан. Казалось, что кристально прозрачная вода светится изнутри ясным голубым светом, как и небо.

К дворцу вела широкая прямая улица, обсаженная раскидистыми деревьями с душистыми белыми цветами.

— Как тут светло, — заметил Эдвин. — Ни пыли, ни грязи, ни пьяниц, ни нищих. Никто не спешит, не толкается. И воздух такой чистый… Такое чувство, что и время не идёт.

Дворец был молочно-белого цвета. На входе стояли стражники в красивой синей форме. Диаманта показала одному из них письмо Аксианта. Их с Эдвином впустили в просторный холл и попросили подождать. Они рассматривали стены и высокие своды, украшенные мозаикой, пока через несколько минут не вернулся офицер:

— Следуйте за мной.

Они долго шли за ним по лестницам и коридорам, потом поднялись на галерею с тонкими витыми колоннами. Отсюда открывался великолепный вид на город.

Наконец офицер ввёл их в зал с полом из гладкого синего камня. В кресле, украшенном золотом, сидела королева Аита в белом платье, невысокая, полноватая.

Эдвин и Диаманта поклонились и представились. Королева неторопливо кивнула им. Диаманта коротко рассказала о поручении Аксианта и протянула королеве серо-синий ключ.

— Аксиант принял мудрое решение, — кивнула Аита и внимательно посмотрела на Эдвина. — Откуда ты родом?

— Из Галя. Это городок на берегу Западного моря.

— Из Мира Дня… а похож на жителя нашего Мира. На твоей груди камень, рождённый нашей землёй.

— Он достался мне от матери.

— Это достойное наследство. Ну что ж, благодарю вас за услугу. Если вы не хотите остаться в Эстуаре навсегда, советую не медлить с возвращением. Может, вы ещё успеете застать последние летние дни.

Покинув дворец, они направились обратно. В переходе повторились все ощущения, испытанные по дороге сюда. Когда туман закончился, они с облегчением увидели по-прежнему приоткрытую дверь и вышли наружу.

Был зябкий, ветреный вечер. Серые облака с рваными краями неслись по небу на восток. Двор астронома Ти давно не подметался. Создавалось впечатление, что отсюда все уехали.

— Что случилось? — проговорила Диаманта. — Аксиант обещал нас встретить. Может, он в доме?

Они поднялись на крыльцо — дверь оказалась заперта. На стук никто не отвечал. Подождали ещё немного, но никто не пришёл.

— Раз никого нет, пойдём, — наконец решил Эдвин.

Он приоткрыл ворота и осторожно выглянул. Людей Рэграса не было.

После сияющего Лианура Эжант показался тяжёлым и угрюмым. На улицах то и дело встречались всадники и небольшие отряды солдат. Жители с озабоченными лицами куда-то торопились, несли покупки из лавок. И погода была унылой — хмурое серое небо, пронизывающий ветер.

Эдвин и Диаманта свернули на людную улицу и увидели, что посередине, прямо на дороге, с потерянным видом стоит маленькая девочка в клетчатом платье. Эдвин быстро взял её за руку и отвёл в сторону, чтобы её не толкнул кто-нибудь или не сбил всадник. Девочка заплакала. Эдвин присел, осторожно вытер слёзы с её щёк и улыбнулся. Девочка, немного подумав, улыбнулась в ответ.

— Давай знакомиться. Я Эдвин. А тебя как зовут?

— Кадди…

Эдвин начал с ней играть, и она быстро повеселела. Диаманта спросила, где она живёт, но тут подбежала её мать.

— Спасибо вам! Кадди всегда теряется… На улицах опасно, нельзя ходить без мамы! — сказала она девочке, которая, засунув в рот пальчик, с интересом разглядывала новых знакомых.

— Я хочу ещё поиграть с дядей! — заявила Кадди и посмотрела на Эдвина. — Пойдём с нами!

— Дяде нужно идти по своим делам, — ответила мать, отчего девочка надула губы.

— Не огорчайся, — подмигнул ей Эдвин. — Мы же договорились, что ты принцесса, а принцессы не плачут.

Кадди горделиво приподняла головку и важно удалилась вместе с матерью. А Эдвин с Диамантой поспешили на улицу, где оставили фургон — но фургона не было. Эдвин растерянно посмотрел на Диаманту.

— Что-то случилось. Дядюшка Дин никогда бы не ушёл отсюда без серьёзной причины! Надеюсь, все живы и здоровы.

— Давай посмотрим на соседних улицах!

— Давай…

Они свернули в переулок, и вовремя — там шла Зерина, закутавшись в накидку и не глядя по сторонам. Диаманта окликнула её. Зерина подбежала и бросилась их обнимать.

— Наконец-то! Как хорошо, что вы вернулись! Мы уже начали бояться, что вы пропали между Мирами или попали в злое место! Ну как вы сходили? Всё в порядке?

— Да. А где все? Где фургон?

— На окраине, у городской стены. Отсюда нас выгнали.

— Так я и знал. За что?!

— Харт пытался выяснить, за что, так его чуть не арестовали! Сказали, что не положено бродягам жить в центре города.

— И здесь то же, что в Адаре! Когда же это кончится…

— Да пусть их, Эдвин, не думай об этом! Все целы — и хорошо! Вы лучше скажите, где пропадали столько времени?

— Для нас-то прошло всего часа два.

— Два часа?! — изумилась Зерина. — Сегодня уже двадцать четвёртое августа!

Они направились на окраину. Миновали бедные кварталы и вышли к городской стене. Там стоял фургон. Актёры встретили Диаманту и Эдвина с такой радостью, что через некоторое время у обоих плечи заныли от объятий. Наконец все расселись у костра. После разговоров о Лиануре Эдвин спросил:

— Что тут без нас произошло? В городе все испуганы…

— Толком ничего не известно, — ответил Харт. — Судачат про возвращение Рэграса, ждут, что скоро начнётся война.

— А гвардейцы здешнего правителя ещё хуже, чем Рэграсовы головорезы, — сказал Алед. — Вытолкали нас с рыночной площади в шею. В тот же день, когда вы с Диамантой ушли.

— Здесь всё так же, как в Адаре, — вздохнул Эрид. — Представления разрешено давать только местным театрам. А приезжим надо сперва заплатить налог.

— Пятьдесят золотых! — возмутилась Зерина.

— Это ещё цветочки, — усмехнулся Харт. — Ягодки будут, когда Рэграс сядет на трон. Тогда нас всех — в кандалы и на каторгу.

— Не каркай! — рассердился Патал.

— Да хоть каркай, хоть нет, — ничего не изменится, — Харт махнул рукой и замолчал.

Диаманта растерянно слушала их, глядя на тёмную городскую стену и на хмурое небо. Дин ласково спросил у неё:

— А что ты теперь будешь делать? Ни астронома Ти, ни Аксианта, ни твоих друзей нет. Тебе нельзя оставаться одной в незнакомом городе!

— Поехали-ка с нами, — предложил Патал.

— Да! — одобрила Зерина. — Тем более что мы едем в Тарину!

— Наверно, там и перезимуем, — добавил Харт.

— Конечно, я поеду с вами, — не раздумывая согласилась Диаманта. — Только понятия не имею, что теперь делать с ключом от Лунного Мира. Кроме Аксианта, этого никто не знает — но Аксианта нет…

— Вот, я же говорил, — кивнул Харт. — Аксиант-то, поди, уж и думать о тебе забыл.

— А я бы пока не торопился с выводами, — Эдвин взял веточку и бросил её в костёр. — Думаю, что мы должны просто дождаться встречи с ним. Раз он не приехал, когда обещал, значит, случилось что-то непредвиденное.

ГЛАВА 6. Тарина

Ночь прошла благополучно, а наутро актёры запрягли Фиту и отправились в Тарину. Когда они выезжали через городские ворота, раздался приказ начальника стражи остановиться. Солдаты преградили им дорогу. Диаманта бросила на Эдвина тревожный взгляд. Он взял её за руку.

По счастью, эти солдаты не имели никакого отношения к Рэграсу — они просто потребовали с актёров платы за выезд из города, ссылаясь на новый указ правителя. Диаманта с облегчением выдохнула. Харт и близнецы принялись возмущаться, остальные — их успокаивать… Дин поспешил заплатить необходимую сумму, пока актёры не наговорили лишнего. Наконец они покинули Эжант — с опустевшим кошельком, зато целые и невредимые.

Путь в Тарину оказался неспокойным. Актёрам, оставшимся без денег, пришлось давать представления, но самым трудным было не заработать, а сохранить выручку — на дорогах орудовали банды разбойников. Один раз после спектакля у них отобрали деньги королевские гвардейцы.

Впрочем, даже несмотря на всё это, Диаманта теперь не представляла, как будет жить без стука копыт, без скрипа колёс, без запаха леса, трав, рек и туманов. Ей нравились холодные сумрачные утра, когда все, озябнув за ночь, старались побыстрее согреться у огня, пока готовился завтрак. Рядом пофыркивала Фита, а с окрестных холмов нехотя сползала ночная мгла.

Пришла осень — это было заметно и по ночам, ставшим длиннее и темнее, и по прохладным вечерам, и по желтеющей траве. Беловатые ночные туманы ложились у подножий пологих холмов, утром превращаясь в холодную росу; ветер всё чаще прилетал с северо-запада, отчего приходилось прятать руки в карманы и плотнее запахивать плащи. Закаты стали ветреными и красными.

Диаманта заметила, что после возвращения из Лианура Эдвин часто бывал задумчив и подолгу молча смотрел на дорогу. Это утро выдалось зябким, то и дело накрапывал дождь. Они с Эдвином забрались в фургон, и Диаманта прямо спросила его:

— Что с тобой?

Он вздохнул.

— Я всю жизнь мечтал найти родителей! А теперь не идут из головы слова королевы Аиты… Похоже, сведения о родителях надо искать в Лиануре. С каждым днём я всё сильнее хочу туда вернуться.

Они добрались до Тарины в середине сентября. Диаманта сразу поспешила домой, и Эдвин вместе с ней.

Уже стояли сумерки, и в их сероватом свете родной дворик выглядел пусто и уныло, казался нежилым. Его давно не подметали. В окнах не горели огни. Дверь в дом оказалась не запертой, а только прикрытой, что очень не понравилось Эдвину. Он приложил палец к губам, остановился у входа и долго прислушивался, не притаился ли в доме кто-нибудь. Потом они поднялись по тёмной скрипучей лестнице и осторожно вошли.

Диаманта заглянула в гостиную, вид которой её одновременно и успокоил, и встревожил: было ясно, что отсюда не убегали в спешке, а уехали спокойно и не спеша — но куда родители могли уехать, было непонятно.

— Может, они оставили письмо? — спросил Эдвин.

— Может быть. Давай зажжём свечи!

— Не надо. Попробуй найти так.

Долго искать не пришлось — на столике у окна лежал запечатанный конверт. Диаманта взяла его и хотела надорвать, но Эдвин остановил её.

— Это может быть ловушка. Твои родители вряд ли стали бы запечатывать письмо! А люди Рэграса сразу поймут, что ты вернулась, если увидят, что конверт разорван или исчез.

Вдруг заскрипели ступеньки. Кто-то поднимался по лестнице.

Эдвин быстро взял у Диаманты конверт и положил на прежнее место. Они спрятались за штору и затаили дыхание. Диаманта стояла справа от Эдвина, осторожно подглядывая, что происходит в гостиной.

В комнату вошёл какой-то высокий человек с мечом, в чёрном плаще. Быстро осмотрел её, прошёл вглубь дома, потом вернулся и остановился недалеко от окна. На секунду Диаманта подумала, что это сам Рэграс, и страшно испугалась, но, увидев его лицо, поняла, что ошиблась. Она сильно сжала руку Эдвина. Оба почти перестали дышать.

Незнакомец подошёл к столику у окна, где лежало письмо, взял его, осмотрел, положил обратно на столик и вышел. Со двора послышались удаляющиеся шаги, скрипнули ворота, и всё стихло.

Диаманта с Эдвином перевели дух и покинули своё укрытие.

— Эдвин! Если бы он не нашёл письма на месте…

— Пойдём скорей отсюда! Рэграс ищет тебя. Его люди в любой момент могут вернуться!

— Пойдём. Но где же родители? Что с ними случилось?

— А они не могли куда-нибудь уехать? К родственникам или в замок?

— Могли. Только бы не попали к Рэграсу!..

Они со всеми предосторожностями вышли из дома и бегом вернулись к фургону. Актёры встревожились, стали расспрашивать… Выслушав, Харт вздохнул.

— Так я и думал. Пошли к костру, погреетесь. Ничего, Диаманта, привыкай. Ты теперь, как мы — тоже ни дома, ни защиты…

— Нас защищает Мир Неба, — возразил Эдвин.

Они сели у костра. Вильта протянула им по куску хлеба и сыра.

— Мир Неба? — Харт посмотрел на Эдвина. — Неужели ты ещё не понял, что это просто сказка? И Мир Неба, и Адриан этот ваш.

Диаманту глубоко задели эти слова. Она хотела возразить, но Эдвин спокойно ответил:

— Это не сказка. Раньше ты и Рэграса считал сказкой.

— Нет, Эдвин. В Рэграса я верю! А в Мир Неба и в Адриана — нет. Я поверю, что это не сказка, если от вашего Мира Неба будет хоть какая-то польза. Что толку от книг и от красивых слов, если они не действуют? А пока я что-то не вижу, чтобы вам помогал Мир Неба. Вижу только, что эти ваши Гареры, благодетели хвалёные, играют людьми, как кошка мышкой. Аксиант Диаманте обещал, что встретит её, поможет… какое там! Она-то себя не пожалеет, слово сдержит и ключ сохранит — а эти мерзавцы ей даже спасибо не скажут. Вот увидишь — с неё ещё и спросят, что да почему! А вместо благодарности дадут хорошего пинка!

— Ну, ты уж хватил, — протянул Гебор.

— Не верите? Сами увидите… И где ваш Мир Неба? Где он? Почему не помогает Диаманте? Почему она сейчас сидит тут с нами и не знает, что делать?.. А ты, Эдвин… вместо того, чтобы наконец раскрыть глаза и себе, и ей, втемяшил себе в голову эти сказки. Мир Неба, царство правды! Пойми, ты и так связан — и ещё больше себя связываешь этими фантазиями!

— Что значит «связан»?

— Ну а как? Ты же ударом на удар ответить не можешь! Ты даже выругаться не можешь как следует. Тебя бьют — а ты что? Терпишь. Прощаешь. Тебя можно взять голыми руками! Даже если тебя трижды несправедливо обвинят — ты и сопротивляться не будешь. Будешь только звать свой Мир Неба на помощь! Только он не придёт, потому что его нет!

— Так что ты предлагаешь? Отвечать ударом на удар?

— Иногда надо и ответить, Эдвин! Иногда надо и дать как следует! Если не мы, то кто? Твой Мир Неба — это просто оправдание для слабости и трусости, вот что я скажу.

— А ты не думал, что спокойствие в ответ на чужой гнев — это гораздо более сильный ответ, чем удар? И требует гораздо большего мужества?

— А в чём его сила, объясни? В том, что ты позволишь себя унизить? Или в том, что умрёшь как герой? Эдвин, неужели ты всерьёз веришь, что твои выдумки способны кого-то изменить?!

— Если ты слеп, не отказывай другим в праве видеть.

— Слеп?! — взорвался Харт. — Это ты слеп! Слеп и глух!! А когда прозреешь, поздно будет!

Эдвин молча посмотрел ему в глаза.

— Ну чего уставился? — огрызнулся Харт. — На мне ничего не написано. Ладно, больше ни слова не скажу. Это бесполезно объяснять. Время придёт — сам поймёшь.

Актёры устроили рядом с фургоном нечто вроде палатки, чтобы укрываться от дождя и ветра. Харт резко встал и ушёл туда.

Диаманта плотнее закуталась в накидку и придвинулась к огню. «А ведь и в самом деле, Харт точно подметил: Мир Неба не вмешивается в нашу жизнь. Но почему? Иногда так хочется, чтобы вмешался… Харт неправ — но чем ему возразить? Ведь не может быть, чтобы он оказался прав?.. Тогда получится, что надежды нет…»

Эдвин повернулся к ней и сказал, словно отвечая на её мысли:

— Я не считаю, что Мир Неба бессилен, Диаманта. Наоборот, я думаю, что он гораздо сильнее всего, что здесь есть. Сильнее всего, что причиняет нам боль. Он даёт свою силу каждому — только не каждый её принимает. В этом всё и дело. Если мы будем по-настоящему верить в него, он нас не оставит.

На следующий день Дин решил дать спектакль, и Диаманта первый раз увидела Эдвина на сцене — его нога зажила, и он, как раньше, играл принца Берайна. Её поразила разница в манере игры Эдвина и Харта. Харт привлекал публику энергией, быстротой реакции и остроумием, а Эдвин — тонкостью игры. Каждое его движение, взгляд, интонация смотрелись естественно. А в напряжённые моменты в его глазах и голосе появлялась такая внутренняя сила, что зрители внимательно ловили каждое его слово и жест. Если он улыбался или смеялся, это получалось так заразительно, что зрители тоже невольно улыбались.

Спектакль принимали прекрасно, публика вовсю веселилась, забыв про страхи и тревоги, и актёры были в ударе. После очередной смешной реплики Зерины раздался дружный хохот, который внезапно смолк.

Прямо на импровизированную сцену выехал офицер Рэграса на чёрном коне. Актёры растерянно расступились. Диаманта похолодела, ожидая, что её сейчас схватят. Но офицер достал какой-то свиток, развернул его и громко произнёс в наступившей тишине:

— Я пришёл сюда с миром и уйти хочу с миром. А теперь слушайте!

Площадь сразу загудела. Откуда ни возьмись, появились гвардейцы короля и начали расталкивать толпу, чтобы арестовать посланника Рэграса. Послышались звуки потасовки. Актёры с трудом выбрались из давки и поспешили к фургону.

— Все здесь? — спросил Харт, поправляя куртку.

— Все, — кивнул Гебор. — Только что нам теперь делать?

— Здесь опасно оставаться! — сказал Эдвин.

— С этим никто не спорит! — раздражённо ответил Харт. — Только куда нам деваться? Разве что в твой Мир Неба, — добавил он с усмешкой.

— Это было бы самое лучшее.

— Так вперёд! Что нас держит?

— Пока предлагаю вариант попроще, — вмешалась Диаманта. — Поехать в замок Варос, к моему дяде. Там безопаснее.

Актёры переглянулись. Близнецы пожали плечами.

— Почему бы и нет, — решил Дин. — Хотя бы соберёмся с мыслями в спокойной обстановке.

— Поехали, нам терять нечего, — согласился Харт.

Вскоре фургон выехал из города по южной дороге. Было зябко, небо хмурилось, облака плыли низко. Казалось, ещё немного — и они начнут задевать желтеющие кроны деревьев.

Когда добрались до замка и дядя Рид вышел их встречать, Диаманта обрадовалась до слёз. Дядя был немало удивлён, обнаружив племянницу в такой странной компании, но принял актёров радушно — он и сам любил театр. А Диаманта первым делом спросила:

— Где родители?

— С ними всё в порядке, они в Лине. Вскоре после того, как вы ушли к Аксианту, им пришло известие о том, что тётушка Ильма тяжело больна. Они не стали терять время и поехали из Тарины прямо к ней — ведь я им регулярно сообщал, что у вас всё в порядке. А теперь вот война на носу. Я написал им, чтобы не вздумали возвращаться, пока всё не успокоится! На дорогах сейчас опасно. Они уверены, что вы с Мариеном здесь, в замке.

— Как хорошо! Я так боялась, что они попали к Рэграсу… А как тётя Ильма?

— Ирита пишет, что ей уже лучше.

— А вы ничего не слышали про Аксианта, дядя? Он не встретил нас в Эжанте, как обещал. С ним ничего не случилось?

— Он наверху, в гостиной, — сообщил дядя Рид, улыбнувшись в усы.

— Что?! Здесь, в замке?!! — Диаманта не знала, плакать ей или смеяться.

— Он приехал ещё вчера и ждёт вас.

Друзья привели себя в порядок, переоделись и пошли в гостиную. Как раз прозвонили к ужину. В кресле у камина сидел Аксиант, изящный, как всегда, в чёрном бархатном костюме, расшитом серебром. Актёры ему поклонились. Он небрежным жестом разрешил им садиться.

— Очень рад вас видеть! Диаманта, с кем ты уехала из Зота?

— С Эдвином, ваше высочество.

Эдвин стоял рядом. Аксиант с симпатией посмотрел на него и продолжал:

— Ты вернула ключ Аите?

— Да, мы с Эдвином вместе ходили в Эстуар.

Все сели ужинать. После долгих странствий и походной пищи приятно было смотреть на белый фарфор, начищенное до блеска столовое серебро и сверкающие бокалы и графины. Актёры вначале чувствовали себя скованно, но постепенно освоились и принялись нахваливать закуски, жаркое из кролика и тонкое вино. Дядя Рид выглядел точь-в-точь как летом и так же неторопливо курил трубку. Аксиант сидел на почётном месте, соответственно своему титулу. После расспросов и рассказов он негромко произнёс:

— Послушайте меня.

Повисла тишина. Все посмотрели на него.

— Я должен надолго уехать. Вам придётся всё решать самим. Скоро начнётся война. Задача у вас одна: сохранить ключ от Лунного Мира.

— Сохранить? — растерялась Диаманта. — Так он останется у меня?

— Пока да. Мы вернём его в Лунный Мир, только позже.

Диаманта вздохнула.

— Что-то случилось?

— Лунная Королева просит о помощи. Её Миру угрожает опасность из Мира Сет. И Рэграс просил меня помочь.

Диаманта удивилась.

— Так ведь… вы говорили, что его высочество Рэграс хочет закрыть Лунный Мир?

— Как выяснилось, нет. Но для вас это дела не меняет… В Мире Сет время идёт иначе. Я вернусь не раньше зимы. Хорошо, что я нашёл вас перед отъездом. Оставайтесь в Варосе, здесь безопасно. Пока не давайте спектаклей, чтобы не привлекать внимание. Берегите ключ и ждите моего возвращения.

— А если Рэграс найдёт нас и отберёт его? — спросил Харт. — Что тогда? Не получится, что Диаманта окажется без вины виноватой? Ведь она уже вон сколько времени прячется от него с этим ключом!

— Пока обстоятельства таковы, что надо просто сохранить ключ.

— А почему вы сами-то его не возьмёте? — не унимался Харт.

— Не могу так рисковать. Лунному Миру угрожает опасность. Мой долг — предотвратить катастрофу. Если я погибну, ключ сгинет во тьме, а этого нельзя допустить!

— Столько хлопот из-за одного ключа, — проворчал Харт.

— Сохранить ключ — ваш долг.

Глаза Харта загорелись дерзким огоньком.

— Долг? С какой стати? Рэграс же ещё не король!

— Твоё счастье, — насмешливо бросил Аксиант. — Если бы он был королём, за такие слова ты бы угодил на виселицу — и это в лучшем случае.

Харт хотел что-то ответить, но Зерина дёрнула его за рукав, а дядя Рид сменил тему:

— А наш король Берот что думает о его высочестве Рэграсе и его правах на престол?

— Ничего не думает. Говорит, что его семья всегда правила Миром Дня и всегда будет править. Я вот сейчас жалею, что когда-то помог его предкам. Рэграс, по крайней мере, сдерживает обещания, которые даёт… Но кровь Гарера — кровь властителя, так что Берот обречён, — добавил Аксиант и глотнул вина.

— А как же люди? — грустно проговорила Диаманта.

— Подданные на то и подданные, чтобы подчиняться. Я вижу, что вы все боитесь Рэграса. В общем, правильно делаете, — усмехнулся Аксиант. — Но он будет хорошим королём. Уж, во всяком случае, получше этого вашего Берота.

— Как это всё печально и страшно, если вдуматься, — произнёс Эдвин. — Отбирают друг у друга корону, а до человеческих жизней никому нет дела.

— Так сказал бы слуга Мира Неба, — улыбнулся Аксиант. — А у Гареров иной взгляд на этот вопрос. Помню, Дабет часто говорил, что войны — это не больше, чем летние грозы.

— И когда начнётся эта летняя гроза? — спросил Харт. — Откуда ждать его будущее величество?

— Я уверен, что добром никто не отдаст ему ключи от Тарины. Люди за пять веков напрочь забыли, кто такие Гареры, а зря. Я бы на месте короля не раздумывая отдал. Рэграс вёл переговоры с королём, но тот так и не понял, с кем имеет дело. Привык к власти и не осознаёт, как быстро может её лишиться. А с чего всё начнётся… Армия Рэграса придёт с юга. Адар встретит его первым.

— А к этому времени вы уже вернётесь, ваше высочество?

— Постараюсь вернуться, Диаманта, но не знаю. Пожалуй, попрошу Гидеона приехать сюда, с ним вам всё-таки будет надёжнее.

— Гидеон? Кто это?

— Мой сын. Вызову его сегодня же.

На следующее утро Аксиант ушёл — ключом от Лунного Мира создал переход в Мир Сет прямо из замка, протянул ключ Диаманте, вошёл в туманный коридор и захлопнул за собой дверь, которая немедленно исчезла.

Распогодилось. Леса, окружавшие Варос, вспыхнули золотом в солнечном свете. Казалось, замок стоит посреди золотого моря.

Но уже через два дня солнце потонуло в сером тумане, а потом скрылось за низкими тучами. Резко похолодало, задул северный ветер. Листва начала редеть. Тускнеющий пейзаж усиливал чувство незащищённости и тревоги, и в замке было зябко, несмотря на жарко топившиеся камины. Каждому невольно думалось о Рэграсе, о предстоящей войне.

Диаманта наблюдала за Эдвином и видела, что он собирается о чём-то с ней поговорить, но никак не решается. То ей казалось, что всё так же, как было, то, наоборот, что между ними пролегла какая-то тень. Она несколько раз хотела начать разговор сама, но останавливала себя, отчего-то боясь торопить события.

Через неделю после ухода Аксианта, когда они остались вдвоём во дворе замка, Эдвин сказал ей:

— Завтра на рассвете я уезжаю.

— Куда?! — Диаманта сразу ощутила, что внутри стало пусто и холодно.

— В Эстуар. В Лианур.

— Всё-таки решил ехать…

— Надо сделать это сейчас, пока не началась война. Может, что-то узнаю о родителях. Не зову тебя с собой, потому что здесь ты в безопасности.

— И потому, что это твоя дорога, — ответила Диаманта спокойно.

Они сели на скамью под навесом. Некоторое время молчали, но молчать сейчас было тяжело. Диаманта спросила:

— Дядюшка Дин знает, что ты уезжаешь? А остальные?

— Да. Все уже знают. Театру я не нужен — мы ведь пока не будем играть.

— Главное — чтобы ты успел вернуться до начала войны!

— Я постараюсь побыстрее. Но я должен поехать.

— Я понимаю…

Разговора не получалось. Фразы падали, как снежинки на мокрую землю — таяли, исчезали без следа, оставляя всё так же, как было.

Глубокой ночью Диаманта проснулась, и ей отчаянно захотелось пойти к Эдвину и отговорить его от поездки. Какая-то тревога не давала покоя. Тут скрипнула соседняя дверь, раздались тихие шаги. Эдвин сам постучал к ней.

— Не спишь? Я увидел у тебя свет…

— А ты?

— Приснился нехороший сон.

— Может, всё-таки… — начала Диаманта и замолчала, чтобы дать ему договорить.

— Проверь, ключ у тебя?

Диаманта проверила карман платья и достала ключ.

— Я видел Рэграса.

— Во сне?

— Да. Он нашёл тебя. Но я не понял, чем всё закончилось — проснулся…

— Может…

— Что?

— Эдвин, может, всё-таки не поедешь? Мне неспокойно!

— Мне тоже. Но раз решил, надо сделать… Прошу, не пытайся меня отговорить!

— Прости, — она взяла его за руку.

Он посмотрел на неё и хотел что-то сказать, но молча сжал её руку и ушёл к себе.

Когда Диаманта открыла глаза, уже светало. Новый день смотрел в окно, ясный, холодный и строгий. Она быстро оделась и заглянула к Эдвину в надежде, что он передумал ехать — но в комнате его не оказалось. Слуга сказал, что он внизу. Диаманта взяла накидку и спустилась во двор.

На листьях белела изморозь, воздух пах снегом. Эдвин седлал коня. Диаманта подошла к нему.

— А я уже хотел идти тебя будить.

Он взял коня под уздцы, они вышли за ворота, прошли мост и остановились на берегу, где начиналась дорога в лес. Перед тем, как вскочить в седло, Эдвин снял свой коричневый камень-талисман и бережно надел его Диаманте на шею.

— Но зачем? — смутилась она. — Ведь он тебе дороже всего!

— Я хочу, чтобы он был с тобой.

Эдвин обнял Диаманту, прижал к себе. Потом вскочил в седло и произнёс:

— До встречи!

Диаманта даже не успела ответить, а только посмотрела ему вслед.

— До встречи…

Лицо Эдвина всё ещё стояло перед глазами. Диаманта вздохнула и почувствовала на плече руку дяди.

— Уехал? — просто спросил он, глядя на дорогу.

Диаманта хотела ответить, но поняла, что заплачет, если произнесёт хоть слово, поэтому только кивнула, не поворачиваясь.

Она поднялась к себе и долго стояла, глядя в высокое окно. Ветер качал деревья. Трудно было представить, что где-то есть другие Миры. Диаманта положила ладонь на камень и на мгновение опять почувствовала на себе знакомый взгляд.

ГЛАВА 7. Главная площадь

Шли дни, приближалась зима. Из Тарины приходили вести о том, что король Берот не намерен отдавать Рэграсу власть и готовится к войне.

Однажды ненастным вечером в гостиную, где была Диаманта вместе с актёрами, вошёл Остин и объявил:

— Приехал его высочество Гидеон Гарер.

— Веди его скорей сюда! — сказала Диаманта. Слуга удалился.

Через несколько минут в гостиную вошёл молодой человек с тёмными волосами до плеч, в дорожном костюме из чёрного бархата. Все встали и поклонились ему.

— Добро пожаловать в Варос, ваше высочество, — сказала Диаманта, с интересом глядя на него.

— Отец попросил меня приехать сюда, — произнёс он и окинул гостиную взглядом. На его лице отразилось разочарование.

— А вы похожи на отца, — дружелюбно заметил Харт.

— Ко мне следует обращаться «ваше высочество». И никакого панибратства я не потерплю!

— Ах, простите, ваше высочество, — ответил Харт со смесью издёвки и разочарования и отошёл.

Внешне Гидеон в самом деле очень походил на отца. То же красивое лицо с правильными чертами, тонкий нос с лёгкой горбинкой, улыбка, голос, фигура, походка. Как только ему приготовили комнаты, он ушёл к себе и спустился в гостиную, лишь когда прозвонили к ужину.

Его посадили на почётное место. Гидеон был прекрасно образован, знал все тонкости этикета и сразу задал тон за столом, но разговор с ним могли поддержать только Диаманта и дядя Рид — актёры не понимали его цитат, намёков и шуток. Они приуныли и большей частью молчали, а Гидеон не удостаивал их вниманием.

— Мне показалось, ты хотела что-то спросить у меня? — поинтересовался он у Диаманты, изящным движением отрезал кусок индейки, окунул его в соус и запил вином.

Диаманта мысленно восхитилась его манерами — она долго тренировалась, но у неё всё равно не получалось так аккуратно есть птицу ножом и вилкой. Вздохнула и ответила:

— У меня столько вопросов, что даже не знаю, с чего начать — да и стоит ли их задавать… Его высочество Рэграс, ваш дядя…

— Что мой дядя?

— Мы знаем о нём очень мало. Его здесь все боятся…

— Не стоит слушать сплетни и всякие глупости. Я дядю очень люблю и уважаю. Одно время я даже жил у него в Эстуаре. Отлично провёл время. Мир Дня должен гордиться, что дядя станет его королём и наконец наведёт здесь порядок!

Диаманта заметила, что у Харта вот-вот сорвётся язвительный комментарий, и бросила на актёров предостерегающий взгляд. Чтобы не возникло ссоры, она сменила тему и упомянула книгу о Дороге.

— О Дороге? — Гидеон задумался. — А, у отца, кажется, есть такая.

— Вы её читали, ваше высочество?

— Нет. Да и зачем? Книга про Дорогу — это всё-таки чтение для простолюдинов.

Прошло несколько дней. Однажды тёплым солнечным утром Диаманта спустилась в гостиную и обнаружила, что актёры что-то оживлённо обсуждают.

— Необязательно ехать всем! Мы с близнецами съездим.

— Вы не знаете наших женских штучек, — хихикнула Аланда.

— К тому же, вещи себе люблю выбирать я сама, — поддакнула Зерина.

Выяснилось, что актёры решили воспользоваться хорошей погодой и прогуляться в Тарину за мелкими покупками. Громоздкий фургон передвигался слишком медленно, а Остин сегодня собирался в город, и в его тележке могли поместиться три человека. Сейчас обсуждался вопрос, кто именно поедет. Диаманта сказала:

— Мне тоже нужно в город.

— С ума сошла! — заявил Харт. — Хочешь познакомиться с Рэграсом?

— Это в самом деле опасно! — согласился дядя. — Зачем тебе туда?

— Зима на носу, а вся моя одежда осталась дома. Хотела взять тёплые вещи.

— Да, тёплые вещи тебе нужны, я и сам уже об этом думал, — кивнул дядя. — Но ведь Рэграс ищет тебя…

— Около дома может стоять пост! — нахмурился Гебор.

— Я очень осторожно. Если увижу хоть что-нибудь подозрительное, не пойду.

— А зачем тебе ехать? Скажи мне, что привезти, и всего делов! — предложила Зерина.

Диаманта улыбнулась.

— Долго объяснять, проще съездить. Да и сюда ведь Рэграс тоже может приехать. Везде опасно.

— Это точно…

Наконец решили, что поедут Диаманта, Зерина и Аланда. Близнецы и Харт поручили им купить всё, что нужно. Дядя строго-настрого наказал Диаманте быть очень внимательной и не расставаться с подругами.

С утра было ясно, а когда приехали в Тарину, солнце скрылось, небо затянуло. Диаманта порадовалась, что взяла с собой накидку. Остин высадил их около рынка, и они пошли бродить по городу. Аланде и Зерине нужно было выбрать ткани для платьев, а Диаманта хотела заглянуть в лавку букиниста. Вначале они зашли за книгами. Диаманта углубилась в изучение книжных полок, а Зерина и Аланда заскучали.

— Идите, — предложила Диаманта. — Вы же ещё хотели смотреть помады и украшения. Давайте через полчаса встретимся на площади.

— А как же ты? Уж не собралась ли одна идти домой?

— Конечно, нет. Встретимся с Остином и пойдём все вместе.

— Ну если так, то хорошо, — ответила Зерина нерешительно. — И всё равно, будь очень осторожна!

— Ладно. Не беспокойтесь.

Диаманта провела в книжной лавке довольно много времени, но так и не нашла ничего подходящего. Разочарованная, она набросила на голову капюшон накидки и направилась на Главную площадь. Выйдя туда со стороны Таринского замка, обнаружила, что площадь полна народом. Зерина с Аландой пришли примерно в это же время с другой стороны, и, конечно, не увидели её.

«Почему здесь такая толпа?» — удивилась Диаманта и, взглянув влево, сразу поняла, почему.

На площади стояла большая виселица. С перекладины свисали четыре петли. Диаманта собралась немедленно уйти, но всё-таки решила узнать, в чём дело, и спросила у стоявшей рядом женщины:

— Что происходит? Кого будут казнить?

— Вы не знаете? Видно, не местная. Вот мы и дождались! Недавно тут схватили слуг этого Рэграса. Наконец-то наш король решил его проучить! Сейчас повесят четверых. Остальным неповадно будет. Ишь ты, какому-то проходимцу понадобилась корона! Жалко, его самого не поймали. Я бы с удовольствием посмотрела, как он болтается на виселице!

Диаманта повернулась, чтобы уйти, но все выходы с площади зачем-то оцепили кавалеристы, вынудив толпу встать плотнее. Диаманту оттеснили вглубь. Теперь выбраться отсюда было невозможно — надо было дожидаться конца казни. Диаманта очень пожалела, что не ушла сразу, но было уже поздно.

Конвой вывел к виселице четырёх человек в белых рубашках. Из толпы посыпались оскорбления и проклятья в их адрес. Диаманта не имела никаких оснований относиться к людям Рэграса с симпатией, но ей стало остро жаль осуждённых — эти выкрики были полны злобы и звучали очень жестоко. Приговорённых поставили на помост, связали им руки, и королевский офицер стал зачитывать приговор:

— Указ его величества короля Берота II. За неповиновение королю, за подстрекательства к свержению королевской власти, за нападения на мирных жителей…

Диаманта почувствовала дрожь и отвернулась от помоста, стараясь не слушать. Офицер уже зачитывал имена, звучно и неторопливо. Потом он добавил:

— Каждый, кто служит самозванцу Рэграсу, каждый, кто перейдёт на его сторону, каждый, кто станет прямо или косвенно помогать ему, будет казнён, как эти мерзавцы. А за голову Рэграса король обещает мешок золота!

Раздалась барабанная дробь; Диаманта зажмурилась, ожидая услышать звук деревянной опоры, провалившейся под ногами осуждённых, и одобрительные крики толпы.

Но вместо этого раздался странный грохот и стук копыт, а потом — изумлённый вздох людей на площади. Диаманта открыла глаза и увидела, что верёвки, уже надетые на шеи приговорённых, оторваны, словно их перерезали, и в воздухе над перекладиной виселицы клубится синеватый дымок, — а потом заметила всадника в плаще с алой каймой, который выехал на середину пустого пространства перед помостом. Не дав гвардейцам короля опомниться, он поднял правую руку и выкрикнул несколько слов, которых Диаманта не поняла.

Воздух наполнили громкие, пронзительные крики, похожие на воронье карканье. Диаманта подняла голову и увидела, что в пасмурном небе невесть откуда появилось огромное количество чёрных птиц. Они неестественно быстро мчались вниз, прямо на толпу. Когда они приблизились, стало ясно, что это не птицы, а какие-то мерзкие существа, похожие на демонов из кошмаров. Диаманту захлестнул ужас.

Вначале демоны напали на королевских солдат и легко заставили их сбить строй и покинуть помост. Затем они с пронзительным криком врезались в самую гущу толпы, ближе к тому краю площади, где стояла Диаманта. Их рёв смешался с воплями страха, началась паника. Диаманта страшно испугалась — и демонов, и ещё больше — обезумевшей от ужаса толпы, которая кинулась бежать в Каменный переулок. И Диаманта побежала, как все, отчаянно боясь упасть. Её буквально несло людским потоком, а сзади нарастал рёв демонов.

Вскоре она почувствовала, что пространство меняется. Ей было уже знакомо это ощущение — она испытала его при переходе в Эстуар. Это показалось ей крайне подозрительным, но о том, чтобы вернуться, нечего было и думать: толпа людей, подгоняемая демонами, напоминала течение стремительной реки, сопротивляться которому было невозможно.

Диаманта в который раз пожалела, что вообще пришла на эту злосчастную площадь. Ей до слёз захотелось вернуться домой, в замок. Она бежала и бежала вперёд. Вдруг её смутила мысль, что короткий Каменный переулок уже давно должен был кончиться — но он не кончался! С двух сторон по-прежнему были глухие стены.

Время замедлилось. Диаманта посмотрела назад и увидела, что между стенами очертились контуры высоких двустворчатых дверей, похожих на ворота. Они стали закрываться и вскоре захлопнулись с резким тяжёлым звуком. Диаманта услышала, как ключ повернулся в замке.

Она успела выдохнуть: «Не-е-ет!», изо всех сил сопротивляясь происходящему — но Мир закружился, стал стираться, как рисунок мелом, по которому провели рукой, и всё исчезло и померкло.

После того, как демоны оттеснили людей в Каменный переулок, офицер скомандовал им убираться. Демоны улетели прочь.

Все, кто был на площади, увидели невесть откуда взявшиеся в переулке высокие ворота. Офицер закрыл их, и они тут же исчезли. А он не спеша выехал на середину свободного пространства перед помостом и объявил:

— Я полковник Тербек. Только что, на ваших глазах, эти люди попали в Серый Мир, и с этого дня будут рабами его высочества Рэграса.

Толпа онемела, а потом над площадью пронёсся горестный вздох. Послышался плач, женский голос выкрикнул в отчаянии: «Там же мой сын!». Кто-то произнёс: «Убийца!».

— Молчать! — прикрикнул Тербек. — Иначе я отправлю вас следом!

Наступила тишина.

— Его высочество Рэграс оказал вам огромную милость, — произнёс Тербек с укором. — Но ваш король оказался не только чудовищно невежествен, но и на редкость неблагодарен. Терпение моего господина не бесконечно. Вы всего лишь получили то, что заслужили — теперь Тарина наказана за свою неблагодарность. Мне очень жаль, но каждого, абсолютно каждого, кто будет сопротивляться воле моего господина, ждёт жизнь рабов в Сером Мире. Как видите, его высочество Рэграс защищает своих людей. Нет на свете никого могущественнее него. Все его враги будут повержены и наказаны по заслугам. Так что, — обратился он к офицерам короля, — больше не советую вам поступать опрометчиво. Если хоть один человек его высочества Рэграса в Тарине пострадает, все пленники будут казнены.

Тербек дождался, когда четыре солдата, которых должны были повесить, покинули площадь, и в полной тишине ускакал через Каменный переулок, снова ставший таким, как прежде.

Увидев, что творится на площади, Зерина и Аланда страшно встревожились за Диаманту, но им оставалось только ждать, когда всё кончится. Постепенно толпа разошлась, и они встретили перепуганного Остина — но Диаманты не нашли и не дождались. Наконец, после долгого ожидания и поисков, поехали назад, чтобы успеть вернуться до темноты.

Плохая новость потрясла всех в замке.

— Что на вас нашло? Каким местом вы думали?! — ругался Харт. — Как могли отпустить Диаманту бродить по городу одну?!!

— Да не знаю, словно затмение какое-то! — ответила Зерина, вытирая слёзы. — Это я во всём виновата, я одна! Никогда себе этого не прощу!

— Нет, это я виноват. Нечего было вас слушать. Ведь хотел же ехать сам!!

— А Эдвин просил заботиться о Диаманте, когда уезжал, — вспомнил Эрид. — Что мы ему теперь скажем…

— Правду скажем, — ответил Харт и выругался. — Что мы скоты и полные олухи. Если он нас убьёт, будет прав. Только Диаманте это не поможет.

— Никого Эдвин не убьёт, — вздохнул Алед. — И кричать и ругаться не будет. Как ему теперь в глаза смотреть…

Аланда заплакала. В гостиную вошёл Гидеон. Все замолчали.

— В чём дело? — спросил он строго.

Ему рассказали, что произошло. Он помрачнел.

— Балаган какой-то! Помолчите, я послушаю, где Диаманта.

— А может… — начала Зерина.

— Я сказал — помолчите!

Все замерли. Гидеон положил пальцы на свой серебряный перстень с чёрным камнем и слушал около минуты.

— Я совсем не слышу её. Значит, она в Сером Мире.

— Что делать… — с отчаянием выговорил дядя Рид. — А что это за Мир?

Гидеон пожал плечами.

— Он появился во время первой войны. Дядины союзники предали его. Рассчитывали на победу, но, разумеется, проиграли. Умоляли дядю не убивать их. Он сделал их своими рабами, отправил в пустынный давно погибший Мир на тяжёлые работы. Там постепенно построили город… В Сером Мире добывают камень, обеспечивают дядину армию одеждой и амуницией.

— А Диаманта… что её ждёт?

— Ничего хорошего. Жизнь рабыни. Конечно, женщинам достаётся работа полегче. Попадёт в швейную мастерскую или в пекарню… Но рабов там держат впроголодь, обращаются с ними жестоко, рабочий день долгий. И учтите, что время там идёт иначе. За один наш день там проходит четыре.

— Так значит, Диаманта там уже…

— Почти два дня. Плохо, что ключ у неё. Ключом нельзя так рисковать! Я должен немедленно сообщить об этом дяде.

Дядя Рид нахмурился.

— Он же ищет ключ! Без него никак нельзя?

— Никак. Из Серого Мира выпускают только по письменному приказу дяди. Тербек может в крайнем случае отправить туда людей. Но выпустить — нет.

— Раз так, пожалуйста, как можно скорее обратитесь к его высочеству Рэграсу!

— Диаманта знает, что мы её вызволим! Она будет держаться! — воскликнула Зерина, вытирая слёзы.

— Ничего она не знает, — ответил Гидеон. — Когда человек попадает в другой Мир, он почти полностью забывает своё прошлое, как только закрывается дверь. Диаманта теперь живёт жизнью Серого Мира, как все остальные рабы… Помолчите, — приказал он и положил пальцы на перстень.

Наконец чёрный камень вспыхнул и медленно погас. Гидеон сообщил:

— Дядя приедет сюда. Но только через неделю.

— А побыстрее никак нельзя? Как там Диаманта целый месяц… — проговорил Дин.

— Целый месяц?! — выговорила Зерина и заплакала навзрыд. — Ну неужели нельзя побыстрее, ваше высочество?!!

— Нельзя. Прекратите эту истерику и наберитесь терпения.

— А что это были за мерзкие существа? — спросила у него Аланда. — Откуда они взялись?

— Это демоны. Думаю, Тербеку из-за них не поздоровится. Мир Демонов — один из самых низких Миров. Дядя умеет управлять демонами, но даже ради победы в битве не стал бы прибегать к помощи такой мерзости! А Тербек ни перед чем не останавливается. Вот негодяй, даже не подумал о том, как это опорочит дядю в глазах людей!

Эдвин добрался до Эжанта без приключений, оставил коня на почтовой станции и пошёл к дому астронома Ти. Ворота были закрыты, на стук и звонок в колокольчик никто не отвечал. Эдвин, недолго думая, перемахнул через забор, нашёл знакомую дверь и шагнул в коридор.

В Эстуаре была глубокая ночь. Часовые предупредили Эдвина:

— Городские ворота откроются только на рассвете.

— Ничего, я подожду…

Он прошёл через мост и расположился у городской стены.

Здесь было очень тихо. В ясном небе блестели звёзды. Их неверный свет очерчивал вдали, на горизонте, какие-то вершины — то ли холмы, то ли облака… Эдвин сел на камень и некоторое время смотрел вдаль. Потом прислонился к стене, закрыл глаза и задремал.

Он шёл по мосту к выходу в Мир Дня — а у дальнего конца моста стояла Диаманта. Дойдя до середины, Эдвин чуть не оступился — мост был проломлен. Под ногами зияла широкая пропасть.

Они с Диамантой молча смотрели друг на друга, пока Эдвин не заметил, что сзади к ней приближаются то ли люди, то ли какие-то серые тени. Эдвин крикнул:

— Диаманта! — и его голос отозвался многократным эхом.

Диаманта обернулась, но ей некуда было бежать. Её схватили за руки и потащили. Она вырывалась, но её увлекали всё дальше. Ни секунды не раздумывая, Эдвин разбежался и, оттолкнувшись изо всех сил, прыгнул прямо через пропасть к Диаманте. Почувствовал, что падает, и — проснулся в холодном поту.

— С Диамантой что-то случилось, — прошептал он и посмотрел на небо. Было ещё темно.

Эдвин растерялся. Со дня разговора с королевой Аитой он надеялся, что за стенами Лианура его ждут вести о родителях, а может, даже встреча с ними. Он вспомнил своё прощание с матерью в далёком детстве, последний взгляд её больших карих глаз… Здравый смысл подсказывал, что нужно остаться в Лиануре и попытаться что-то узнать, что столько лет ожиданий и долгий путь сюда не должны пропасть даром, что война надолго лишит его возможности снова приехать в Эстуар… Он убеждал себя, что на самом деле с Диамантой всё в порядке, и ему просто приснился кошмар — но сердце отказывалось в это верить. Он встал и принялся ходить туда-сюда, пытаясь успокоиться — но тревога от этого только усилилась.

Наконец Эдвин взял вещи и побежал назад. Прошёл мимо удивлённых часовых и вернулся в Мир Дня.

Здесь был вечер, смеркалось. Эдвин взял коня и выехал из Эжанта немедленно, не дожидаясь утра. Переночевал в деревне и чуть свет продолжил путь.

Пока ему везло с погодой — один за другим тянулись хмурые бесснежные дни. Так он проехал две трети пути до Тарины и надеялся скоро добраться до замка, но задул ветер, а потом горизонт не спеша закрыла большая туча, и пошёл снег. Началась зима.

Эдвину пришлось остановиться, чтобы переждать снегопад. «Словно нарочно, — думал он с досадой, слушая, как за окнами гостиницы воет ветер. — Диаманта, где ты? Что с тобой случилось? Почему я думаю о тебе — но не слышу тебя, не чувствую?»

Наконец, после дней скачки и тревожных ночей на постоялых дворах Эдвин добрался до замка. День был тихий, светлый. Шёл снег.

Эдвин въехал в ворота, соскочил с коня и поднялся наверх, в гостиную. Актёров там не было, только дядя Рид курил у камина.

— Здравствуйте!

— Эдвин… — дядя Рид посмотрел на него. — Ты уже знаешь?

— Что? — выговорил Эдвин.

— Диаманта… Она попала в Серый Мир.

— Куда?!

Дядя Рид рассказал о Сером Мире всё, что знал, и объяснил, как Диаманта там оказалась.

Эдвин выслушал и некоторое время стоял молча, не глядя на дядю. Потом поднял голову и спросил:

— А где ключ?

— У неё. Недавно приехал Гидеон, сын Аксианта. Он сказал, что есть только один способ спасти Диаманту — попросить Рэграса помочь. Из Серого Мира отпускают только по его приказу.

— Рэграсу сообщили? Когда он приедет?

— Гидеон сообщил. Приедет завтра.

— А сколько уже Диаманта в Сером Мире?

— Неделю. А по тамошнему времени — месяц.

За эту неделю все настолько измучились переживаниями, что предстоящий приезд Рэграса уже ни у кого не вызывал страха. Зерина смотрела на Эдвина и глотала слёзы, Гебор уговаривал потерпеть до завтра и обещал, что всё образуется, Харт мрачно молчал…

Прозвонили к ужину, но Эдвин не стал есть и поднялся к себе. Зажёг свечу и некоторое время смотрел, как она медленно оплывает на фоне чернильной темноты за окном. Потом вошёл в комнату Диаманты. На столе лежала книга о Дороге. Эдвин взял книгу и хотел открыть, но, помедлив, положил её на место. Несмотря на усталость после долгого пути, ночью он не сомкнул глаз.

Рэграс приехал незадолго до заката. На нём был серо-зелёный бархатный костюм и длинный чёрный плащ. Его проводили в гостиную, где уже ждали дядя Рид, Гидеон и актёры. Рэграс вошёл и обвёл собравшихся властным взглядом своих серо-зелёных глаз.

Все встали и поклонились.

— Счастлив видеть вас в добром здравии, ваше высочество, — церемонно произнёс Гидеон и раскланялся.

— Ты здесь по просьбе отца? — Рэграс расстегнул серебряную пряжку плаща, снял его и сел в предложенное кресло.

— Да, на то время, пока он в отъезде. Ведь речь идёт об очень важном для нас вопросе.

Рэграс жестом разрешил всем садиться.

— Ужин ещё нескоро, но можно устроить его и пораньше, — вставил дядя Рид.

— Не нужно. Итак, Диаманта Тисс попала в Серый Мир, и ключ от Лунного Мира остался у неё?

— Да, дядя, — кивнул Гидеон. — К моему великому сожалению.

— Ты же знал, что ключ у неё. Почему позволил ей уехать из замка?

Рэграс говорил негромко, но от его интонаций всем было не по себе.

— Диаманта уехала без моего ведома! — ответил Гидеон, скрывая досаду. — Если бы я знал, разумеется, я бы…

Рэграс едва заметным движением головы прервал его и положил пальцы на перстень с узким зелёным камнем. Никто не смел даже шевельнуться.

Наконец Рэграс сказал:

— Диаманты нет в Мире Дня, хотя я ещё позавчера вернул сюда всех, кого Тербек отправил в Серый Город.

Эдвин почувствовал, что земля уходит из под ног.

— Как вернули?! — вымолвил дядя Рид. — Но…

— Подождите! — раздражённо прервал его Гидеон, жестом призывая к тишине, и повернулся к дяде. — Так Тербек отправил людей в Серый Мир не по вашему приказу?

— Ты прекрасно знаешь, что я никогда не отдал бы такой приказ. Тербек перестарался.

— Но как он сумел вызвать демонов, дядя?!

— У него был ключ от Мира Арз.

— Но где может быть Диаманта?

Рэграс пожал плечами.

— Если она жива, то в Сером Мире. Её могли перевести в другой квартал или отправить в Чёрный Город.

— Ваше высочество, как освободить её? — спросил дядя Рид.

— Честно отвечать на мои вопросы.

Актёры растерялись, предчувствуя, что разговор будет непростой. Харт сидел, угрюмо глядя в пол. Дядя Рид сказал:

— Мы постараемся сделать всё, что требуется.

— Для начала мне нужен подробный рассказ о ключах — начиная с того момента, как они оказались у Диаманты.

Гидеон кивнул дяде Риду. Тот объяснил, как нашлись ключи, как он отправил племянников к Аксианту, а затем Эдвин передал всё, что Диаманта говорила ему о своих приключениях, и рассказал о визите к королеве Аите.

Рэграс слушал молча, не перебивая и никак не показывая своего отношения к услышанному. Его лицо оставалось абсолютно непроницаемым, даже когда он задавал уточняющие вопросы.

Дослушав, он произнёс:

— Аксианту не всё известно, и он, как обычно, сделал из моих действий неверные выводы. Во-первых, я вообще не намерен закрывать Лунный Мир. Во-вторых, на то, чтобы закрыть остальные Миры, у меня есть веские основания. Только это никак не желание оставить от Мира Дня руины.

— Но… — начала Зерина, встретилась с Рэграсом глазами и тут же осеклась.

— Что?

— Я хотела спросить… Ваше высочество, зачем же вы тогда преследовали Диаманту с Мариеном?

— Преследовал… Я их искал. Мне нужны были ключи. Раньше. Сейчас ключ от Эстуара недосягаем — хотя отдавать его королеве Аите было нельзя. А Лунный Мир на моей стороне.

— Почему нельзя? — робко спросил Алед. Рэграс нагнал на всех смущение, которое никак не исчезало.

— Я, в отличие от Аксианта, не уверен, что Эстуар однажды не закроют с той стороны.

— Но почему?

— Это вас не касается, — отрезал Рэграс, не повышая голоса. — Тем, кто отдал ключ королеве Аите, полагается Серый Мир, если не виселица. Так что Диаманта наказана по заслугам. И тебя следовало бы тоже отправить в Серый Город, — он в упор посмотрел на Эдвина.

— Я добровольно пойду туда, ваше высочество! Только освободите Диаманту!

— Но ведь… — осторожно начал дядя Рид. — Диаманта и Эдвин всего лишь сделали то, что велел его высочество Аксиант. Они не виноваты, что он дал неверный совет! Может быть, вы всё-таки пощадите их?

— Только если вы выполните несколько моих условий.

— Каких?

— Я хочу, чтобы ключ от Лунного Мира оставался в этом замке. Пусть Диаманта хранит его, как и хранила. О том, чтобы отдать его кому-либо без моего разрешения, в том числе Королеве Лунного Мира, не может быть и речи. Второе. Этот замок очень удобно расположен. Его займут мои солдаты, когда начнётся война. Вы не должны будете ни прямо, ни косвенно им препятствовать. А я прикажу им не причинять вам никакого вреда. Ты, Гидеон, останешься здесь?

— Да, до возвращения отца.

— Хорошо, оставайся. Проследишь, чтобы ключ был в безопасности и мои приказания выполнялись. Когда вернётся твой отец — особенно.

— Я понимаю, дядя.

— И последнее. Без моего приказа Диаманта не должна покидать этот замок, даже чтобы прогуляться по окрестностям. Ослушается — немедленно вернётся в Серый Город. Уже навсегда.

— Мы сделаем всё, как вы сказали, ваше высочество, — пообещал дядя Рид.

— Подайте бумагу и перо.

Рэграс написал приказ, запечатал своей печатью и спросил:

— Кто пойдёт за Диамантой?

— Я, — Эдвин встал.

Рэграс внимательно посмотрел на него и протянул ему приказ.

— Отдашь охранникам на входе.

— А как же Эдвин? Вы не закроете его в Сером Мире? — с тревогой спросила Зерина.

Рэграс даже не повернул головы в её сторону. Встал и сказал Эдвину:

— Пойдём.

ГЛАВА 8. Серый Город

Диаманта услышала мужской голос:

— Ты жива? Ты что здесь делаешь?

Она открыла глаза и увидела, что лежит на земле, покрытой серым песком и камнями. Попыталась понять, где она и как здесь оказалась, но не смогла ничего вспомнить. В висках стучало, болела голова.

Диаманта встала, отряхнула одежду и посмотрела вокруг. Сзади поднималась высокая горная стена. Она уходила в обе стороны и пропадала в мутном воздухе вдали, а вершины гор прятались в низких серых облаках, закрывавших всё небо плотно, без единого просвета. Впереди, совсем рядом, были ворота в большой город, располагавшийся у подножия гор.

Рядом стоял человек в куртке из бурого сукна. Его невзрачное лицо украшали неопределённого цвета усы и жиденькая бородка.

— Кто вы? — спросила Диаманта.

— Сторож Малых ворот.

— Что это за место?

— Серый Город. Иди за мной.

Сторож подвёл её к воротам и спросил:

— Ты как тут оказалась?

— Не знаю… Не помню.

— Давно сюда никого не присылали. Новеньких всё больше к главным воротам отправляют, в тамошних-то кварталах полегче. Как тебя зовут?

— Диаманта.

— Сейчас я позову охрану, и тебя отведут на работу.

Она с тоской посмотрела на город.

— Но я совсем не хочу туда.

— Ясное дело. Туда никто не хочет. Стой здесь, — приказал сторож и вошёл в ворота.

Низкое небо давило на город, он выглядел тяжёлым, серым и безжизненным. В длинных домах с плоскими крышами не горело ни одного окна, несмотря на сумерки.

Вскоре сторож вернулся вместе с офицером и двумя солдатами.

— Как ты сюда попала? — строго спросил офицер.

— Не знаю, — повторила Диаманта. — Я почти ничего не помню.

Он вошёл в караулку и раскрыл большую книгу.

— Как тебя зовут?

— Диаманта.

Офицер занёс в книгу её имя и что-то ещё, а потом написал приказ, который отдал одному из солдат.

— Четвёртый квартал, швейная мастерская.

Стоило Диаманте пройти через ворота, как тяжёлая тень Серого Города словно бы навалилась ей на плечи. Она почувствовала необъяснимую, отчаянную, пронизывающую тоску.

Они долго шли мимо однообразных длинных домов. Наконец Диаманту привели к двухэтажному зданию. Вход охранял человек в серой форменной одежде. Солдаты передали ему приказ и ушли.

Он не спеша прочитал бумагу. Некоторое время бесстрастно смотрел на Диаманту, потом сказал:

— Завтра с первым ударом колокола начнёшь работать там, — он кивнул на одноэтажное строение рядом. — Опаздывать нельзя, за опоздание тебя на день лишат хлеба. Жить будешь здесь. Заходить в комнаты соседей и разговаривать нельзя. Иди за мной, — приказал он и повёл Диаманту на второй этаж.

Лестница выводила в длинный тёмный коридор. Комендант открыл одну из дверей и впустил Диаманту внутрь.

В маленькое окно проникал тусклый свет. Под окном стоял стол, на нём — глиняная чашка. Напротив — грубая деревянная кровать, покрытая грязным серым покрывалом, без тюфяка и подушки. Стены были голые, каменные.

— Хлеб получишь завтра после работы. Вода в кадке внизу, — сказал комендант и ушёл.

Диаманта выглянула в окно, выходившее на узкую сумрачную улицу. Потом осмотрела карманы своего платья. В одном лежал удивительно красивый ключ светло-жёлтого цвета. Диаманта полюбовалась им, но откуда он у неё взялся и для какой двери предназначен, не смогла вспомнить и положила его назад. А в другом кармане был бубенчик на голубой атласной ленточке, грифель и листок бумаги.

Диаманте захотелось немедленно записать всё, что она помнит. Она села за стол.

«Не знаю, как оказалась здесь. Прошлое словно загораживает глухая стена. Так хочется найти в ней хотя бы щёлочку и посмотреть, что там. Знаю только, что раньше я жила в другом месте. Помню глаза. Мне бы так хотелось снова их увидеть — красивые, синие. Здесь всё бесцветное, серое. Ещё я помню какую-то книгу — но почему? Может, я писала книгу? Или читала? Помню, как я еду куда-то… со мной другие люди, но их вижу нечётко… Солнце, лето, светло и хорошо. Ещё всплывают неясные очертания какого-то здания. То ли это большой дом, то ли замок. Как я оказалась здесь? Кажется, бежала, убегала от кого-то, а потом — не знаю… Больше ничего».

Написав это, Диаманта перечитала текст, и вокруг каждой фразы при чтении возникли смутные, как при попытке вспомнить сон, образы, тени и отзвуки других воспоминаний. Она убрала бумагу и грифель в карман.

Вдруг над городом зазвучал колокол. Его тягучий, гулкий звон поплыл над домами, постепенно затихая в неподвижном воздухе. Вскоре в коридоре послышались шаги и скрип дверей — судя по всему, другие жильцы вернулись с работы.

Стемнело. Диаманта легла спать в тоске и недоумении, свернув накидку и таким образом соорудив себе нечто вроде подушки, и долго не могла устроиться хоть сколько-нибудь удобно на жёстких досках. Единственное, что её порадовало — она обнаружила у себя на шее гладкий камень на кожаном шнурке. Диаманта не смогла разглядеть его — было уже темно. Она просто сжала камень в руке и так заснула. От прикосновения к нему становилось легче.

Ей снилось что-то очень красивое, наполненное солнцем и светом. Какие-то люди, которых она знала… Сон оборвали равномерные удары колотушки и голос коменданта: «Подъём!». Стоило Диаманте открыть глаза и взглянуть в окно на тяжёлое серое небо, сон мгновенно исчез и забылся. Она не смогла вспомнить ни одной его детали, как ни старалась.

Очень хотелось есть, но нужно было ждать до конца рабочего дня. Диаманта успела только попить воды, как над городом зазвучал колокол.

Она вошла в мастерскую. Это был полутёмный зал. Вдоль стены стояли скамьи. На входе ждал пожилой мастер сурового вида с витой кожаной плетью в руке. Он посадил Диаманту с краю, рядом с дверью, и сказал:

— Здесь шьют форму для солдат его величества. Иголки и нитки тут, — он показал на короб, стоявший рядом со скамьёй. — Всю работу я проверяю, не вздумай отлынивать. Разговаривать во время работы нельзя. Закончишь — принесёшь мне, я проверю.

В мастерскую вместе с Диамантой вошли ещё шестнадцать женщин и молча расселись по своим местам. У всех был крайне изнурённый вид. Мастер показал на стопку раскроенных рубашек.

— Ты должна сшить все за день. Работать будешь до пятого колокола.

Колокол бил через каждые три часа.

Диаманта взялась за работу. Швеи сидели лицами к окнам, а у них за спинами туда-сюда ходил мастер.

Уже после второго колокола Диаманта устала — заболели руки, заныла спина. К тому же, из-за нехватки света приходилось сильно напрягать глаза. Она отложила шитьё, расправила плечи и хотела встать, чтобы немного отдохнуть, но в воздухе коротко просвистела плеть, и спину ожёг сильный удар. Диаманта ахнула и села на скамью.

— Я же сказал — не отлынивать! — рявкнул мастер. — Можно вставать, только чтобы сдать работу. Ещё раз встанешь — не получишь хлеба!

На глаза навернулись слёзы. Диаманта смахнула их ладонью и снова взялась за шитьё. Руки дрожали, иголка не слушалась. Некоторое время мастер наблюдал, как она шьёт, потом плеть просвистела снова.

— Надо работать быстрее!

Мастер наконец отошёл. Боясь нового удара, Диаманта заставила себя успокоиться, перевела дух и продолжила шить. Теперь при каждом приближении мастера у неё всё сжималось внутри. Она с трепетом наблюдала за ним, пока он проверял работу, опасаясь, что ему что-нибудь не понравится, но пока всё было в порядке.

Когда прозвучал долгожданный пятый колокол, у Диаманты болело всё тело и кружилась голова. На выходе ей выдали хлеб. Она с трудом поднялась в свою комнату и ничком опустилась на кровать. Хотелось плакать, но она так устала, что даже на слёзы не осталось сил.

Через некоторое время Диаманта немного пришла в себя, сходила за водой и съела хлеб. Он был грубый, серый, безвкусный.

Диаманта на мгновение ощутила панический страх, но его тут же сменило тупое равнодушие. Она достала из кармана бумагу и, пока не совсем стемнело, перечитала то, что написала вчера. Только теперь эти фразы не будили в ней никаких воспоминаний, казались чужими.

Серый Мир, где не росло ни одного дерева, где никогда не было ясного неба, гасил у своих жителей все чувства, кроме одного — вечного страха за себя. Страх остаться без еды, страх попасть в ещё худшие условия был единственным, что заставляло людей подчиняться, и этот же страх лучше всяких охранников, надсмотрщиков и наказаний мешал вырваться из мрачного однообразия и вспомнить себя. И Диаманта, как все, боялась голода, боялась заболеть, боялась плётки. Впрочем, первое время это не мешало воспринимать происходящее как нелепый сон и верить, что настоящая жизнь — совсем другая.

Но шли дни, и Серый Мир медленно, но верно брал своё. Диаманту измучил его бесчеловечный жёсткий порядок. Она страдала от постоянного голода, работать было очень тяжело, с каждым днём всё сильнее хотелось отдохнуть, но у мастера невозможно было даже отпроситься пораньше… Со временем Диаманта сама решила бросить попытки что-то вспомнить — физические силы таяли с каждым днём, постоянная слабость вынуждала покориться.

Однажды глубокой ночью её разбудили отчаянные крики, которые доносились из-за стены. Женский голос повторял: «Пустите меня! Отпустите! Я не хочу! Отпустите, пожалуйста, умоляю вас!». Ответом был грубый окрик. Потом послышались шаги на лестнице. Диаманта вскочила с кровати и выглянула в окно. Офицер и два охранника с факелами куда-то уводили её соседку.

Диаманту охватило волнение. Несмотря на мучительную усталость, она долго не могла заснуть, а когда заснула, снова увидела сон из далёкого-далёкого сияющего прошлого. Воспоминания ожили, и даже мрачные стены мастерской, грубость мастера и голод в этот день не вызывали тоски.

Во время работы Диаманта дождалась, когда мастер отойдёт, и шёпотом спросила у швеи, работавшей рядом:

— Что случилось ночью с нашей соседкой?

— Отправили в Чёрный Город, — ответила та еле слышно.

— За что?

— Молчать! — прикрикнул мастер. — Или обе вместо хлеба получите хорошую порку!

Чёрным Городом называли пещеры глубоко в горах, где добывали камень. Отправка туда была равносильна смертному приговору.

Диаманта не на шутку испугалась, что с ней сделают то же самое, если найдут её записи, и этим же вечером решила куда-нибудь спрятать лист с воспоминаниями. Долго искала, куда, и наконец нашла. Пол в её комнате был дощатый, и под кроватью две доски прилегали неплотно. Она попробовала приподнять одну из них. Оказалось, что они совсем не были закреплены. Диаманта опустила руку в отверстие — и нашла там небольшой свёрток и письмо.

Это письмо подействовало на Диаманту, как внезапный удар грома. Когда она прочитала имя «Эдвин», в её памяти возникли синие глаза, о которых она писала в первый день своего пребывания здесь.

Диаманта с трепетом развернула свёрток. Там лежал такой же камень на кожаном шнурке, какой висел у неё на шее, только немного побольше.

Несколько дней после этого Диаманта чувствовала себя счастливой, но потом воспоминания снова стали тускнеть и уходить.

С тех пор, как Диаманта попала сюда, прошёл месяц, но она уже не считала дни — они были слишком похожи один на другой, с той только разницей, что с каждым днём ей становилось всё тяжелее. Несмотря на все старания, она допускала ошибки в работе, иногда от её внимания ускользал неподшитый край, или шов выходил неровным. Впрочем, она сдавала работу вовремя, так что наказание ограничивалось лишь бранью мастера и несколькими ударами плетью. Но однажды случилось то, чего она больше всего боялась: она не успела закончить работу к пятому колоколу.

Вставать с места, не закончив, было нельзя. Остальные швеи сдали работу и ушли, а Диаманта продолжала шить. Мастер подошёл к ней. У неё зародилась робкая надежда, что всё обойдётся. Но тяжёлая ладонь мастера легла ей сзади на шею, вынудив нагнуться вперёд. Просвистела кожаная плеть…

Диаманта вздрагивала всем телом, но от этого мастер только крепче держал её. Полуживая от боли, она перестала вырываться из-под его руки, но плеть снова и снова взлетала и со свистом опускалась на её спину. Вначале она уговаривала себя потерпеть, потом её захлестнул ужас, потом потом потемнело в глазах, всё куда-то поплыло… Диаманта надеялась, что потеряет сознание, и на этом пытка закончится. Но от каждого удара ей становилось только больнее. Её охватило отчаяние.

Наконец мастер прекратил и рывком заставил её выпрямиться.

— Хлеба сегодня не получишь! Не смей вставать, пока не закончишь работу! Чего ждёшь? Работай!

Диаманта покачнулась и едва не упала. Но всё-таки перевела дыхание, вытерла слёзы и стала дошивать рубашку, действуя машинально.

Она плохо помнила, как добралась до своей комнаты. Попила воды, провела мокрой рукой по лицу и легла ничком. Её колотила дрожь, спину раздирала боль, волнами накатывала дурнота. Только когда стемнело, Диаманта забылась в полусне.

Очнулась она утром от монотонного стука колотушки и крика коменданта: «Подъём!». Её мутило, разламывалась голова, малейшее движение отзывалось в спине резкой болью. Диаманта всё-таки попыталась встать. В глазах сразу потемнело от слабости, она чуть не упала. Ударил колокол. Она попыталась встать во второй раз, но не смогла. Опустилась на грубое серое покрывало и закрыла глаза.

Весь день она пролежала ничком, думая, что с ней теперь будет. Варианты были один хуже другого. Обессилев от страха и слёз, она на какое-то время забывалась тяжёлым сном, но вскоре снова просыпалась. С каждым пробуждением чувство обречённости становилось всё мучительнее. Она боялась, что за ней придут этой ночью — в Чёрный Город забирали по ночам.

— Эдвин! — в отчаянии прошептала Диаманта сквозь слёзы. — Эдвин, где ты? Пожалуйста, приди ко мне! Как я хочу тебя увидеть! Хотя бы во сне…

Прозвучал последний колокол, её соседи вернулись с работы и разошлись по комнатам. Наступила ночь, и в тишине Диаманта услышала на лестнице быстрые шаги. Сразу вспомнила, как забирали её соседку. У неё заколотилось сердце. Она встала, с ужасом глядя на дверь.

В комнату без стука вошли двое солдат с факелами и офицер. От яркого света стало больно глазам. Офицер резко спросил:

— Тебя зовут Диаманта?

— Да…

— Ты должна следовать за нами по приказу его величества. Собирай вещи!

— Но куда? Я… — проговорила она, изо всех сил сжимая рукой край стола.

— Молчать! — оборвал офицер. — Быстро!

Собирать было особенно нечего — Диаманта ещё днём положила свои записи, письмо, камень и ключ в карман платья, а сейчас просто взяла накидку.

Офицер направился на улицу, а следом — Диаманта под конвоем двух солдат. Они преодолели квартал и вышли на широкую улицу к чёрной карете с решётками на окнах, запряжённой парой лошадей.

При виде этих зарешёченных окон у Диаманты умерла последняя надежда на то, что всё обойдётся, и её не отправят в Чёрный Город. Она почувствовала невыносимую тоску и потеряла сознание.

Очнулась она оттого, что кто-то похлопал её по щеке. Карета подрагивала, снаружи мелькали факелы караульных. Знакомый голос произнёс:

— Диаманта! Диаманта! Ты узнаёшь меня? Я Эдвин!

— Эдвин… Неужели… это ты?

— Я, я! — в его голосе почувствовалась мягкая улыбка.

Она приподнялась и всмотрелась в его лицо.

— Так значит, это правда? Я действительно не из этого Мира?

— Конечно, нет! Как я рад, что ты нашлась!

— Куда мы едем? В Чёрный Город?

— Нет, что ты! Мы едем домой, в замок. Ты помнишь замок? Замок Варос?

— Плохо… смутно…

— Что с тобой сделали?! — прошептал он, но тут же взял себя в руки. — Не бойся, всё хорошо! Мы сейчас уйдём отсюда, и ты всё вспомнишь. Я с тобой. Сейчас всё будет хорошо, — ответил он с такой нежностью, что у неё всё сжалось внутри, захотелось плакать. Но слёз не было. Она только выдохнула:

— Эдвин… — и прижалась к нему.

Он погладил её по спине. Она напряглась и застонала.

— Тебе больно?

— Да… меня вчера наказали…

— Диаманта! Милая, хорошая моя! — Эдвин прикоснулся к её волосам, поцеловал в лоб, взял её за руки. — Скоро всё пройдёт, потерпи ещё чуть-чуть! Ехать осталось недолго, скоро мы вернёмся домой!

— Пожалуйста, не уходи, не оставляй меня! Мне плохо… мне страшно…

— Я буду с тобой! Я всегда буду с тобой, больше никогда не оставлю тебя! — повторял он, поглаживая её по голове. — Успокойся, всё позади! Всё хорошо, всё прошло. Теперь ты со мной.

Она прижалась к нему и закрыла глаза.

Карета выехала за ворота и остановилась у подножия гор. Охранник открыл дверцу. Диаманта еле стояла на ногах, Эдвин её поддерживал. Сопровождавший их офицер зашёл в караулку, написал что-то на приказе Рэграса и вернул его Эдвину. Его и Диаманту пропустили в переход.

Идти сквозь туман было трудно, пространство сжималось и плыло вокруг, от странных неразборчивых звуков закладывало уши. Пройдя немного, Диаманта остановилась и стала опускаться на пол, выдохнув:

— Я не могу больше…

Эдвин, недолго думая, поднял её на руки и понёс. Ей казалось, что в звуке пространства слились голоса всех Миров. Последнее, что она запомнила перед тем, как провалиться в беспамятство — ослепительно яркий даже сквозь полуприкрытые веки белый свет.

Когда они оказались в коридоре замка, Диаманта пришла в себя и наконец отчётливо вспомнила своё прошлое. Дядя и актёры со слезами кинулись её обнимать.

— Не задевайте её спину, она вся избита, — предупредил Эдвин. — Где Рэграс?

— Внизу, в гостиной, — ответил Гебор.

Дядя Рид занялся Диамантой, а Эдвин спустился в гостиную и протянул Рэграсу приказ с отметкой офицера из Серого Мира. Рэграс лениво развернул его, прочитал, и на его невозмутимом лице промелькнуло удивление.

— Диаманта должна ответить мне на несколько вопросов. Скажи ей, чтобы спустилась сюда.

— Она не может спуститься! Ей очень плохо, её били!

— Она в сознании?

— Да.

— Может разговаривать?

— Да.

— Тогда я жду.

— Но ваше высочество! Это же бесчеловечно!!

— Немедленно!

Эдвин молча вышел и вернулся вместе с Диамантой. Перед дверью шепнул ей:

— Не бойся его. Я рядом.

Она вошла в гостиную и увидела Рэграса. Ей было нехорошо, хотелось лечь, но, взглянув в его глаза, она поняла, что разговор с ним станет ещё одним испытанием. Эдвин хотел остаться с ней, но Рэграс знаком приказал ему выйти.

Когда закрылась дверь, Рэграс холодно спросил:

— Ключ у тебя?

— Да.

— Где он?

— Вот, — Диаманта достала ключ из кармана и показала ему.

— Хорошо. Сядь, — Рэграс указал на кресло напротив.

Когда она села, спросил:

— Как ты попала в Серый Мир?

— Я была на площади со стороны Каменного переулка… Когда двери закрылись, я, кажется, потеряла сознание, а потом очнулась в горах недалеко от ворот. Меня нашёл сторож. Он позвал офицера и солдат, и меня отправили на работу в швейную мастерскую.

— Ты хочешь сказать, что рядом с тобой не было никого, кроме сторожа?

— Я была одна.

— А о чём ты думала, когда ворота закрывались? Что делала?

— Не знаю… Я очень испугалась и пыталась мысленно остановить их.

Диаманта внимательно смотрела на Рэграса и заметила, что при этих словах крылья его точёного носа едва заметно вздрогнули, как будто ему сказали что-то обидное. Но он спокойно продолжал спрашивать.

— В Сером Мире ты помнила этот Мир?

— Немного…

— Что именно?

Диаманта объяснила.

— Как у тебя оказались ключи?

Она рассказала. Рэграс спрашивал коротко, строго. Под его давящим взглядом она чувствовала себя отвратительно.

— А раньше ты нигде не читала об этих ключах и не слышала?

— Нет. Даже в книге о Дороге.

— О ком ты читаешь в книге?

— О рыцаре Адриане.

— А Эдвин?

— Тоже.

— Что произошло после того, как ты оказалась закрытой в коридоре замка Варос?

Диаманта рассказала, что тогда видела и чувствовала. Рэграс помрачнел и замолчал, о чём-то задумавшись. Но Диаманте было ясно, что разговор ещё не закончен.

— Попробуй прикоснуться к моему перстню, — наконец сказал он и протянул ей правую руку.

Она удивлённо взглянула на него, нерешительно задела перстень и вскрикнула: от лёгкого прикосновения зеленоватый металл оправы вспыхнул и обжёг ей палец. Всю руку пронзила острая боль.

— Зачем вы меня так мучаете?!

Дверь распахнулась, вбежал Эдвин.

— Что случилось?

Рэграс приказал ему:

— Закрой дверь и подойди ко мне.

Эдвин подошёл. Рэграс протянул ему правую руку.

— Потрогай перстень.

— Это очень больно, — тихо предупредила Диаманта.

Эдвин прикоснулся к перстню. Оправа ослепительно вспыхнула. Эдвин стиснул зубы. Рэграс опустил руку и медленно произнёс:

— Хочу дать вам обоим совет, он же предупреждение. Если вы хотите сохранить свою жизнь, не смейте даже помыслить о том, чтобы снова стать поперёк моей дороги!

— Но ведь Дорога всего одна, — спокойно возразил Эдвин, глядя ему в глаза. — И у нас, и у вас, ваше высочество.

— Ты должен молчать и отвечать, только когда я спрашиваю! — разозлился Рэграс. Сделал паузу и повернулся к Диаманте. — Пока ключ остаётся у тебя. Но ты своей жизнью отвечаешь мне за него! Ясно?

— Да, — ответила Диаманта, вдруг оробев. Эдвин взял её за плечи и спросил у Рэграса:

— А почему же вы его не заберёте?

— Всему своё время. Этот замок не покидать. Чтобы вас обоих и ключ в любое время дня и ночи можно было найти здесь.

Рэграс откинулся на спинку кресла и насмешливо заметил, глядя на Диаманту:

— А что касается Серого Мира… Если бы ты не сопротивлялась и не пыталась остановить ворота, то оказалась бы совсем в другой части Серого Города вместе со всеми, и тебе жилось бы гораздо легче. И ты давно была бы на свободе. Ты попала в район, куда попадают за серьёзные преступления. Не надо проявлять свою волю, когда требуется просто подчиняться. Серый Город — урок вам обоим на будущее. Можете идти.

ГЛАВА 9. Бой

За окнами серело пасмурное небо. Гидеон сидел в пустом библиотечном зале и листал томик стихов. После вчерашней встречи с дядей его настроение было хуже некуда. Рэграс уехал из Вароса сразу же, как только освободил Диаманту, а с Гидеоном даже не поговорил. И ещё при всех упрекнул его в том, что он не уследил за ключом… Гидеон был очень раздосадован и обижен, потому что сам считал, что отец поступает неправильно, утаивая от Рэграса ключ. Но, раз отец велел ему приехать в Варос, Гидеону не оставалось ничего, кроме как занять позицию наблюдателя. Он не хотел вмешиваться в это дело — и, как назло, в глазах дяди именно он оказался виноват в том, что ключ от Лунного Мира едва не пропал в Сером Городе.

В библиотеку вошли Эдвин и Диаманта. Увидев их, Гидеон вконец разозлился.

— В этом идиотском замке, видимо, не существует места, где можно побыть одному! Что вам нужно? Я занят!

Эдвин показал ему письмо Дамира, которое Диаманта нашла в Сером Мире, и коротко рассказал о своих родителях. Гидеон пожал плечами.

— Ну и что? Чего вы от меня хотите? Всё про Серый Мир знает только дядя, у него и надо было спросить вчера!

— Вчера не получилось. Простите, ваше высочество, — ответил Эдвин. — Я думал, вы тоже знаете…

Он повернулся, чтобы уйти, но Гидеона задел его разочарованный тон и возмутила мысль, что теперь этот актёр будет думать, будто ему ничего не известно. Он немедленно сменил гнев на милость.

— Подожди-ка… Когда, говоришь, пропали твои родители?

— Восемнадцать лет назад.

— Хм, а ведь это было тогда же.

— Что «это»?

— Тогда из Серого Мира убежали шестьдесят пять человек. Это случай небывалый. Такое было всего однажды. Дядя рассказывал.

— Но как убежали? — удивилась Диаманта.

— У них был ключ. У дяди исчез один из ключей, замысловатыми путями попал к какому-то рабу, кажется, бывшему офицеру… Он ещё, к тому же, ухитрился вспомнить себя. Подробностей не знаю. Дядя поймал часть сбежавших и казнил, ключ вернул. Но тридцать пять человек так и не нашёл. Непонятно, как они умудрились спрятаться.

— А когда это было точно, ваше высочество? Не помните? — спросил Эдвин.

— Так… Дядя ведь говорил… Ну да, в тот же год, когда твои родители исчезли. В начале зимы.

— Но как мой отец мог попасть в Серый Мир?!

— Перед возвращением дядя приказал отремонтировать и увеличить свой замок. Из Серого Мира возили всё необходимое. Камень, из которого выстроен дядин замок, добывают в Чёрном Городе. Скорее всего, твой отец случайно оказался рядом с дверью, когда она была открыта, и его отправили в Серый Мир за излишнее любопытство. А мать могла попасть туда следом за ним.

Эдвин нахмурился и замолчал. Диаманта попросила:

— А вы можете узнать у дяди при случае? Это очень важно!

— Я вам не посыльный! — оскорбился Гидеон. — Узнавайте сами! А сейчас идите, не мешайте мне.

Они вышли из библиотеки и остановились у окна в пустом коридоре. Эдвин посмотрел на серое зимнее небо.

— Боюсь, Гидеон прав. Чтобы узнать, что случилось с родителями, придётся обращаться к Рэграсу… Хотя после вчерашнего мне даже видеть его не хочется. Зачем он заставил тебя коснуться перстня?! Это же нестерпимая боль!

— А тебя? Мне показалось, тебе было больнее! И перстень вспыхнул ярче!

— Странно. И странно, что он не забрал ключ.

Диаманта вздохнула.

— Всё к лучшему. Мы наверняка увидим его ещё — попробуем с ним поговорить. Или узнаем через Аксианта, когда он вернётся. Вдруг твои родители всё-таки живы?

Вскоре случилось событие, которого все и ждали, и опасались. Когда-то Варос был военной крепостью и позволял контролировать реку и большой участок леса на подступах к Тарине, поэтому своим расположением привлекал не только Рэграса, но и короля. Однажды в ясный морозный полдень за воротами послышался звук рога. Ворота открыли, и в замок въехал офицер, рыжеволосый, подтянутый, строгий. Его проводили к дяде Риду.

— Капитан королевской гвардии Тардан. По приказу короля в замке Варос будет размещён отряд гвардейцев. Армия Рэграса движется сюда. Разведка докладывает, что большой отряд намеревается захватить Варос. Мы не можем отдать его врагу! Вы должны оказывать нам всяческое содействие.

Гвардейцы разместились в западном крыле. По приказу Тардана на стены поднялись караульные с тяжёлыми луками, по лесу рассредоточились разведчики. Потайной ход из башни закрыли, а мост, давным-давно стоявший опущенным, подняли.

За ужином дядя Рид сказал Гидеону:

— Ваше высочество, наверное, нужно сообщить вашему дяде, как всё обернулось? Я же не мог сказать гвардейцам, что обещал ему помочь!

— Надеюсь, обо мне вы гвардейцам ничего не сказали?

— Разумеется, нет, ваше высочество!

— Больше от вас ничего и не требуется. Если кто-нибудь, — он обвёл взглядом сидящих за столом, — сообщит гвардейцам обо мне, пусть пеняет на себя.

— Но как же теперь ваш дядя…

— Дядя всё знает, — устало прервал Гидеон. — Через несколько дней этот замок будет взят.

— Но Варос всегда славился неприступностью.

— Я знаю, чем он славился. Сидя тут, я детально изучил его историю. Эти олухи гвардейцы действительно не смогли бы его взять. А дядины солдаты возьмут его за несколько часов. Увидите сами.

Узнав, что в замке актёры, гвардейцы потребовали дать спектакль. На следующий день для них устроили представление. После него Эдвин с Диамантой поднялись на галерею.

— Надо же, — заметила Диаманта. — Только сейчас я осознала, что этот замок — военная крепость. Солдаты чувствуют себя тут как дома, здесь всё приспособлено для защиты. А мы с Мариеном тут играли в детстве. Нам казалось, что это идеальное место для игр…

К ним подошла Зерина.

— Аланду не видели? Нигде не могу её найти.

— Только что видели с каким-то офицером, — ответил Эдвин.

— А, понятно, — кивнула Зерина. — Опять с ним. Аланда влюблена по уши. Как же его зовут-то… не помню. Красавец такой! Они вчера как увидели друг друга — пропали оба. А ещё говорят, что любви с первого взгляда не бывает.

Несколько дней прошли без примечательных событий. Потом, холодным серым утром, гвардейцы привели в замок офицера из армии Рэграса, которого схватили в лесу. Тардан поднялся в гостиную и спросил у дяди Рида:

— В Варосе есть камера для допросов? Этот шпион молчит.

— Конечно, нет. Была когда-то, но там давно хранилище музея.

— Тогда нам нужна подходящая комната в подвале.

— Пойдёмте, — хмуро ответил дядя Рид.

Диаманта растерянно посмотрела им вслед:

— В голове не укладывается… Это же наш замок, наш дом!

— Это королевский замок, — покачал головой Эдвин.

Через некоторое время дядя Рид вернулся.

— Я отвёл их в подвал западного крыла, подальше отсюда. А вы будьте здесь. Нечего вам там делать.

На этих словах Гидеон вошёл в гостиную.

— Гвардейцы поймали и только что увели на допрос офицера из армии вашего дяди, — сказал ему дядя Рид.

— Вот как? — холодно ответил Гидеон и задумался. — Они очень скоро об этом пожалеют. Послушайте меня вы все. Когда начнётся штурм замка, от вас потребуется только не мешаться под ногами. Но если дядиным солдатам понадобится помощь, вы должны будете сделать всё, чтобы им помочь!

— Я не стану вмешиваться, — возразил дядя Рид. — Единственное, чего я хочу — чтобы в этой битве пострадало как можно меньше людей.

— Вы будете делать всё, что я прикажу! — отрезал Гидеон. — Иначе вам не поздоровится. Это касается всех.

Когда солнце уже садилось, к ним поднялся капитан Тардан и сказал:

— Этот подлец пока молчит. Но мы всё равно вытащим из него всё. Судя по всему, нападения надо ждать сегодня. Пусть все невоенные, кто есть в замке, прямо сейчас соберутся в этой башне и остаются тут — это самое безопасное место.

Гидеон был здесь же, вместе со всеми, и отреагировал на эти слова совершенно спокойно — даже не оторвался от книги, которую читал.

Потянулись томительные часы ожидания. Медленно наступила ночь. Все сидели в гостиной, с тревогой прислушиваясь к каждому звуку.

Около полуночи зазвучал рог, потом ещё один. Во дворе замелькали факелы. Раздался голос Тардана: «Всем лучникам подняться на южную стену!».

Тут со двора послышались шаги и шум. Близнецы, Диаманта и Эдвин кинулись к окнам и увидели, что из главной башни во двор выбегают солдаты Рэграса.

— Они как-то открыли подземный ход, — сказала Диаманта, бледнея. — Их очень много!

— Подземный ход?! — дядя Рид тоже выглянул в окно и непонимающе посмотрел на остальных. — Но ведь он закрыт!

— Был закрыт, — уточнил Гидеон.

— Но ведь он был засыпан. Как же…

— Надеюсь, вы не хотите, чтобы я раскрыл вам секреты нашей фамильной магии?

— Теперь будет бойня! — вымолвил Эдвин.

— Бойня будет в любом случае. Зато теперь замок останется цел.

Эдвин ошеломлённо посмотрел на него.

— Ваше высочество, вы же… Вы же отняли у солдат короля последний шанс выжить!

— Что я отнял?!

— Это… Мало того, что это жестоко… Я не понимаю, за что вы их убили! Они ведь не враги нам, они просто выполняют свой долг! Когда ваш дядя станет королём, они будут служить ему!

— За что я их убил?! Да хотя бы за дядиного офицера, которого они пытали весь день! — Гидеон перешёл на крик. — Может, мне ещё отчитаться перед тобой, что я и почему делаю?! Кто ты такой?! Кто дал тебе право оценивать мои поступки?!! Твоё дело — подчиняться и не рассуждать! Тоже мне, миротворец выискался! Гвардейцы обречены, я предупреждал. Они будут служить дяде… что за вздор! Дядя же сказал — всех, кто не перейдёт на его сторону, ждёт Серый Мир! Эти олухи отказались перейти на его сторону — пусть теперь платят за свой выбор! Лёгкая смерть в бою — это удача для них! Их всех надо заковать в кандалы и отправить в Чёрный Город! Если тебя так заботит их судьба, радуйся, что они умрут легко и быстро!

Эдвин хотел ответить, но Дин отвёл его в сторону.

— Перестань! Сейчас уже ничего не изменишь. Ты его не переубедишь! А врага себе наживёшь!

— Он не враг мне. Он просто не понимает. Потом поймёт…

Схватка была жестокой. Лучники на стенах не знали, в кого стрелять — то ли в тех, кто во дворе, то ли в тех, кто за стенами на острове.

Когда Диаманта читала книги про войны прошлых лет и пыталась представить себе вооружённые стычки, ей казалось, что главный звук, который их сопровождает, — это звон мечей. А в жизни всё оказалось совсем иначе. Мечи и в самом деле звенели, но звуки боя вместе напоминали скорее рёв, в который сливались брань, проклятия, крики ярости, крики боли и лязг оружия. Солдат Рэграса становилось всё больше, они продолжали выбегать из башни.

В воздухе запахло дымом.

— Что это?! — воскликнула Зерина.

Дядя Рид выбежал из гостиной и тут же вернулся:

— Быстрей отсюда, башня горит!

— Только этого не хватало! — Харт выругался.

— Где горит? — быстро спросил Гидеон.

— Непонятно. Весь коридор в дыму.

Началась полная неразбериха.

— Прекратите панику! — рассердился Гидеон. — Идите за мной!

Все ушли, в гостиной остался только дядя Рид. Увидев это, Диаманта и Эдвин тоже задержались.

— Скорее, дядя!

— Надо забрать отсюда кое-что! Эдвин, уведи Диаманту! Держитесь вместе, я следом!

Эдвин выглянул на лестницу.

— В нижний коридор, скорей!

Они бегом преодолели лестницу и несколько задымлённых коридоров и перешли в южное крыло.

— Давай передохнём, — сказал Эдвин и остановился, чтобы отдышаться. — И…

Тут в коридор выбежали гвардейцы, а за ними — солдаты Рэграса. Вдруг один из гвардейцев, молодой, светловолосый, выскочил из боковой двери в двух шагах от Диаманты и тут же как-то странно обмяк и упал. Солдат Рэграса вытащил из его тела окровавленный меч.

Диаманте стало плохо, у неё подкосились ноги. Эдвин подхватил её, отнёс в сторону и похлопал по щеке. Она открыла глаза.

— Сделай глубокий вдох. Ну что, легче?

— Да…

— Тут нельзя оставаться, пойдём! Сможешь идти?

— Да, — она выпрямилась. — А где остальные? Где дядя?

— Не знаю… Осторожно, не оступись! Поднимемся на стену, оттуда хотя бы видно, что происходит.

Они добрались до лестницы и наконец оказались на южной стене, которая возвышалась над рекой. Тускло мерцали звёзды. Ночь была холодной, безветренной. В этой части стены они были в безопасности от выстрелов — бойницы начинались поодаль. Около одной из них стоял королевский лучник и целился.

На восточной стене показался Гидеон и крикнул:

— Пожар потушили! Можно возвращаться!

Но вернуться было уже нельзя — сейчас битва шла не только во дворе, но и, казалось, во всех закоулках замка. Солдаты Рэграса оттеснили гвардейцев от ворот, подняли решётку и опустили мост, по которому немедленно пришло подкрепление.

Диаманта взглянула во двор, тут же отвернулась и отошла, чтобы не смотреть. Эдвин молча взял её за руку. Вдруг в грудь королевского лучника, стоявшего от них в десятке шагов, воткнулась стрела. Он замер с растерянным лицом и упал.

— Убили?! — проговорила Диаманта, взглянув на Эдвина. Но стрелок пошевелился и застонал. Они подбежали к нему.

Лучник был совсем молодой, их возраста. Стрела торчала у него из груди справа. Он был очень бледен — это было заметно даже в свете звёзд — и всё время порывался встать. Диаманта отводила его руку, чтобы он не задел стрелу, и повторяла:

— Успокойся, успокойся! Сейчас мы тебе поможем!

Эдвин вытащил нож, который висел у лучника на поясе, с его помощью снял с него кожаный жилет и куртку. Потом надрезал рубашку и попросил Диаманту:

— Оторви низ, надо сделать ему повязку!

Она быстро проделала это — ткань поддалась легко. Эдвин сказал солдату:

— Потерпи немного, — после чего крепко взялся за древко и вытащил стрелу. Лучник отчаянно закричал от боли, а Эдвин быстро приложил к ране кусок ткани и попросил Диаманту:

— Прижми и держи!

Её руки были холодными, и она, прижимая ткань, почувствовала, какая у лучника тёплая кровь. Эдвин наложил тугую повязку, потом разорвал рубашку на убитом солдате, лежавшем поодаль, и забинтовал ещё, потому что повязка уже пропиталась кровью. Раненый, с трудом дыша, выговорил:

— Я… я умираю…

У Диаманты всё сжалось внутри.

— Ты не умрёшь! Ты будешь жить!

— Мама… мама… — выдохнул лучник. Диаманта погладила его по голове.

— Всё будет хорошо! Вот увидишь, всё будет хорошо!

Он слабо улыбнулся.

— Да, твоя рана не смертельная! — добавил Эдвин. — Не бойся. Ты поправишься! Только успокойся. Старайся дышать ровнее и не разговаривай.

Он тихо сказал Диаманте:

— Надо отнести его вниз. Здесь слишком холодно. Побудь с ним, а я посмотрю, можно ли уже спуститься.

Диаманта вся дрожала, но не от холода. Она раньше не представляла, что такое война, а теперь, когда видела вокруг себя боль и смерть, удивлялась, как она ещё способна это выносить, смотреть на это и что-то делать. Ей даже не пришло в голову в эту ночь, что можно принять чью-то сторону — короля или Рэграса. Она успокаивала раненого, говорила ему что-то ласковое, хотя сама чувствовала полную растерянность.

Эдвин быстро вернулся.

— Надо как-то отнести его вниз! Уже можно.

Из люка вынырнули Гебор и близнецы.

— Слава Небу, вы живы! — обрадовался Алед. — Целы?

— Да, — Эдвин показал на лучника. — Помогите унести его вниз, он ранен. Осторожно!

Алед и Эрид унесли солдата. Диаманта встала.

— Как ты? — спросил Эдвин.

— Ничего… Где дядя? Гебор, ты видел дядю?

— Нет.

— Надо разыскать его! А где остальные?

— Не знаю, они побежали куда-то в другую сторону.

Бой продолжался внизу, во дворе. Гвардейцы короля отчаянно сопротивлялись. По численности их было почти вдвое меньше, чем солдат Рэграса, но они сражались до последнего.

Эдвин и Диаманта вместе с Гебором спустились со стены и направились к главной башне. Диаманта шла по знакомым коридорам, и ей казалось, что она видит кошмарный сон. Тела убитых на полу и кровь везде — пятна, капли, лужи крови, поблёскивающие в свете факелов, запах крови в холодном воздухе, скользкий от крови пол…

У входа в башню они столкнулись с дядей Ридом.

— Какое счастье, вы целы! — воскликнул он, прижимая Диаманту и Эдвина к себе. — Где вы были? Я вас везде ищу!

— На южной стене, — ответила Диаманта. — А где остальные?

— Гидеон и актёры в гостиной, только близнецов и Аланды нет.

— Алед и Эрид остались с раненым, — сказал Эдвин.

— Кто ранен?

— Лучник короля.

— Где он?

— В комнатке у входа на южную стену. Мы сделали ему повязку наскоро, но ему надо помочь.

— Тогда я пойду туда. Будьте в гостиной с Гидеоном.

Они вошли в гостиную. Гидеон стоял у окна и смотрел во двор.

— Почему вы в крови? — прошептала Вильта.

— Это не наша кровь, — ответила Диаманта. — Помогали раненому.

— Какой ужас, — всхлипнула Вильта и закрыла лицо руками.

Зерина решительно встала:

— Хватит хлюпать носом! Дядя там один с ранеными, ему же нужна помощь! Пошли, Вильта. Аланду никто не видел? Да что ж это такое… Только бы с ней ничего не случилось!

— Давайте обойдём замок, поищем её, — предложила Диаманта. — И наверняка есть ещё раненые. Надо попытаться хоть кого-то спасти. Хоть кого-нибудь…

Друзья направились в восточное крыло, обошли его и нашли только троих раненых гвардейцев — остальные были убиты.

В одном из коридоров Эдвин и Диаманта увидели рыдающую Аланду. Она сидела около тела того офицера, с которым проводила всё время с тех пор, как гвардейцы пришли в замок. Она трогала его за руку, называла по имени, словно пытаясь разбудить. Его бок был разрублен мечом и залит кровью, на лице застыл покой.

Эдвин взял её за плечи.

— Аланда, пойдём. Тебе не нужно здесь оставаться, — но она упала офицеру на грудь и зарыдала в голос.

Наступило утро. Кроны сосен и берег реки голубели чистым, недавно выпавшим снегом, а двор замка был тёмным от крови. Гвардейцев, оставшихся в живых, взяли в плен. Капитан Тардан оказался в их числе. Пленных разоружили и закрыли в одном из залов.

В гостиную поднялся офицер, высокий, худой, черноволосый, с усами и тонким шрамом на правой щеке, и поклонился Гидеону.

— Капитан Бер. Где хозяин этого замка?

— У него нет хозяина, это музей, — ответил Гидеон. — Есть смотритель. Диаманта, где твой дядя?

Диаманта повела капитана в южное крыло. Они вошли в просторную комнату, где лежали раненые. Ими занимались дядя Рид, Зерина и Вильта.

Дядя Рид перевязывал окровавленного гвардейца, который морщился от боли и едва сдерживал стоны. Бер представился и сказал:

— Ваш замок захвачен, вы должны во всём помогать нам. А раненые гвардейцы нам не нужны.

— Но они же живы! — возразил дядя.

— Тех, кто не даст клятву верности Рэграсу, он отправит в Серый Мир, — равнодушно ответил Бер. — Вчера в замок приводили нашего человека?

— Да. Он в комнате рядом со складом. Диаманта, вытащи ключ из моего кармана.

Руки у дяди были все в крови. Диаманта осторожно достала ключ и повела Бера вниз. Только у дверей протянула его капитану, боясь открывать сама.

Бер распахнул дверь и вошёл. На полу лежал офицер Рэграса, избитый, истерзанный, весь в крови. Бер осмотрел его и позвал двух солдат, оказавшихся поблизости.

— Жив… Осторожно отнесите его наверх! Проводите их, — велел он Диаманте. Поднялся следом и приказал дяде Риду:

— Займитесь им немедленно. Я хочу, чтобы он выжил.

Дядя Рид осмотрел офицера и кивнул.

— Хорошо. Он тяжело ранен, но я сделаю всё, чтобы спасти его — только на одном условии.

— На каком? Вы не в том положении, чтобы ставить условия.

— Если вы пообещаете не трогать никого из гвардейцев до тех пор, пока они полностью не поправятся.

— Лечите, — отрывисто сказал Бер.

Стало совсем светло. Уставшие, измотанные, Диаманта и Эдвин поднялись к себе в башню. Их этаж не пострадал от пожара, но здесь сильно пахло гарью.

— Всё равно этот запах лучше, чем запах крови, — проговорила Диаманта и окинула свою комнату взглядом. Ей показалось, что она не была здесь очень давно. Вещи лежали на привычных местах, в окно виднелись лес и река, и казалось, что никакой войны не было и нет.

Вошёл усталый дядя Рид.

— Ну как вы?

— Ничего, — ответила Диаманта и шмыгнула носом. — Как там наш лучник?

— Поправится. Благодаря вам. Среди солдат Рэграса много раненых. Двое умерли, остальные поправятся. Хуже всех вчерашнему шпиону, которого пытали гвардейцы. На нём живого места нет. А ведь он так ничего и не сказал… Сегодня вы много крови видели. Не буду вас утешать… Потерпите. Время всё вылечит. Я пойду закончу с ранеными. А вы отдохните. Поспите, — посоветовал он и ушёл.

Диаманта подошла к окну.

— Какой чистый снег… Сегодня ночью многие стали героями — но зачем? Зачем Миру наша кровь? Ещё вчера мы обсуждали, на чьей стороне быть…

— На стороне Адриана.

Диаманта посмотрела на Эдвина и подумала, что он стал ещё красивее, чем летом. Загар сошёл, открыв природную белизну кожи; синие глаза на немного похудевшем лице казались двумя кусочками неба. И ещё в нём появилось что-то неуловимое, для чего Диаманта не могла найти подходящих слов. При взгляде на него становилось светло. Она с облегчением ощутила, что напряжение прошедшей ночи понемногу стихает внутри, как стихает боль.

Эдвин тоже смотрел на Диаманту — долго, внимательно, ласково. Потом подошёл к ней, взял за руки и произнёс:

— Давно хотел тебе сказать… Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, Эдвин!

День был тихий, безветренный. В воздухе пролетал лёгкий снежок.

ГЛАВА 10. Фид

Солдаты Рэграса заняли Варос. Замок быстро привели в порядок — убрали тела убитых, отремонтировали стены и ворота.

Через неделю всех гвардейцев короля вывели во двор. Небо было пасмурным, дул холодный ветер. Бер объявил пленным условия: либо они дадут Рэграсу присягу, либо будут немедленно отправлены в Серый Мир. Большинство перешли на сторону Рэграса — всем уже было ясно, что Берот проиграет войну. Но несколько человек отказались изменить королю Бероту, в их числе — капитан Тардан и двое раненых, только вставших с постели. Их построили и увели из замка. Актёры стояли на галерее и с грустью смотрели им вслед.

Всем обитателям Вароса Бер под страхом ареста запретил покидать замок без разрешения. И для приезжих его закрыли. Впрочем, сейчас шла война, и учёным было не до научных трудов, так что в Варос никто не приезжал. Лишь однажды вечером в гостиную вошёл Бер и обратился к дяде Риду:

— Мы арестовали человека, который пытался войти в замок. Он называет себя вашим племянником и требует встречи с вами. У вас действительно есть племянник?

— Есть!

— Это Мариен!! — выдохнула Диаманта.

— Тогда идёмте, — сухо ответил Бер.

Дядя Рид и Диаманта поспешили вниз и обнаружили во дворе Мариена со связанными сзади руками, измотанного, уставшего и чрезвычайно изумлённого встречей, которую ему оказали солдаты Рэграса. В путешествии он отпустил усы и бородку, его одежда была изрядно поношена. Увидев сестру и дядю, он так обрадовался, что рванулся к ним, но его крепко держали.

— Мариен! — воскликнула Диаманта.

— Освободите его, это действительно мой племянник! Я за него отвечаю.

Бер подумал и кивнул солдатам:

— Освободить.

Мариена развязали. Он обнял сестру и дядю.

— Мариен! Мариен! — повторяла Диаманта, прижавшись к нему и забыв все остальные слова. Дядя Рид одобрительно похлопал его по плечу.

— Как ты повзрослел! Идём скорей наверх.

— Вот это приём, — пробормотал Мариен, поднимаясь по лестнице, и потёр запястья. — Прихожу в родной замок, радуюсь, что сейчас наконец-то отдохну как человек — а меня хватают и вяжут, не дают даже слова сказать! Они решили, что я шпион. Спасибо, что не убили на месте… Что тут у вас творится?!

Все принялись знакомиться с Мариеном и наперебой расспрашивать. Его рассказ вышел очень долгим и подробным.

— До Огры я добрался без приключений. Пока шёл, думал, что проводник по горам мне, может, и не понадобится, сам разберусь по картам, но когда увидел горы, понял, что без проводника там просто нечего делать…

Огра выглядела неуютно из-за того, что в ней было мало зелени. Солнце нещадно палило. В скудной тени невысоких домов лежали сонные от жары собаки. Миновав несколько кварталов, Мариен оказался на площади и увидел трактир с незамысловатым названием «На перекрёстке».

Когда он вошёл, его оглушил хохот и голоса людей, сидевших за столами. В зале стоял густой чад, из-за которого всё казалось погружённым в глубокие сумерки. Мариен присел за стол с краю, недалеко от двери, заказал себе ужин и стал разглядывать посетителей.

Посетители не внушали доверия своим видом. Первый раз за всё путешествие Мариен пожалел, что не вооружён как следует. Сожаление усилилось, когда в пьяной компании, расположившейся за соседним столом, завязалась драка, а у одного из ссорившихся в руке мелькнул нож. Впрочем, ссора закончилась так же быстро, как и началась, как ни странно, без жертв, и соседи Мариена продолжили свой разговор, перемежая его бранью, смехом и стуком кружек. Хозяин принёс ужин, и Мариен принялся за еду.

Из-за пьяного хохота слева было трудно разобрать, о чём говорят остальные. Справа сидели несколько матросов угрюмого вида. Впереди, за столом поодаль, беседовали два человека, которые в разговоре постоянно упоминали какую-то тропинку через горы.

Мариен дождался, когда хозяин пойдёт мимо, остановил его и тихо спросил:

— Мне нужен проводник для путешествия в горы. Не подскажете, к кому здесь обратиться?

Хозяин понимающе кивнул.

— Вы собираетесь в горы? Эх, был один человек, но его уже нет…

От интонации, с которой это было сказано, у Мариена создалось впечатление, что его уже нет в живых.

— Но вам повезло. Здесь Трай.

— А кто это?

— Вы что, не знаете Трая?! Эй, Трай! — гаркнул хозяин, заставив всех присутствующих замолчать и обернуться и вызвав в свой адрес весьма нелестный комментарий Мариена, который, впрочем, не был озвучен.

С другого конца зала к ним подошёл невысокий юркий человек с подвижным лицом, цвет которого говорил о любви к крепким напиткам, с носом, бывшим когда-то прямым и острым, но в результате разнообразных повреждений приобретшим неопределённо искривлённую форму, в не особенно целой и не особенно чистой одежде.

Хозяин сказал:

— Этот юноша ищет проводника.

— Что?! Вы собираетесь в горы? А куда? — воскликнул Трай, мгновенно оживляясь. Он восторженно схватил Мариена за плечи и заглянул ему в глаза.

— Мне нужно пройти к Зубцам Короны, — ответил Мариен, пытаясь высвободиться из его объятий.

— Что?!! Неужели? — Трай опять схватил Мариена за плечи. — Вы идёте туда? Но зачем? Я здесь уже много лет, и никогда не встречал никого, кто хотел бы отправиться в этот дикий край. Неужели вы ищете…

Мариен кивнул.

— Мне нужно найти дракона Фида. Для этого требуется проводник, хорошо знающий лабиринт.

Траю от восторга едва не сделалось дурно. Он схватил со стола кружку с пивом и осушил её до дна, лишив Мариена возможности утолить жажду. Мариен проводил свою кружку глазами и спросил:

— Вы сможете стать моим проводником?

— Конечно! Конечно!!

— Вы знаете дорогу через лабиринт?

— О, мне ли её не знать!

— Это пустынное место. Вы что, много раз ходили туда? — продолжал Мариен недоверчиво.

— Он постоянно туда ходит, — заверил хозяин гостиницы.

— А зачем?

— Ну как можно, как можно задавать такие вопросы! Зубцы Короны прекрасны! — возбуждённо затараторил Трай, приближаясь к Мариену так, что тот почувствовал его дыхание, что не вызвало у него восторга. — Тот, кто не был там, не видел гор! Дорогу через лабиринт я знаю как свои пять пальцев и готов вам помочь. Только…

— Что?

— Это путешествие далёкое и опасное, оно связано с риском… надеюсь, что господин в состоянии оплатить…

— Сколько будут стоить ваши услуги?

Трай задумался.

— Ну… Уверен, что господин не обидит бедного проводника…

— Сколько?

— Сорок золотых.

«Ничего себе! Как дорого! Ну что ж… другого выхода нет. В любом случае, этот Трай знает горы лучше меня», — с досадой подумал Мариен. Помедлил и ответил:

— Я согласен.

— Тогда я полностью в вашем распоряжении, господин! — всем своим видом Трай показывал, что готов служить. — Когда вы желаете отправиться в путь?

— Хорошо бы завтра на рассвете.

— Но до завтра вы, надеюсь, останетесь у меня? — нескромно поинтересовался хозяин. Мариен пожал плечами и согласился. Трактирщик удовлетворённо отошёл.

На следующее утро Мариен и Трай покинули трактир и отправились на юг.

Впереди поднимался Хребет Большого Дракона, словно стена, ограждавший жилые места от мест диких и толком никому не известных. Хребет полностью оправдывал своё название — он напоминал очертаниями зубчатую спину громадного спящего дракона. Горы походили на застывшие волны каменного моря, которые вздымались одна над другой, поднимая на огромную высоту тонкий, как острие клинка, неприступный гребень. Перейти его можно было только в нескольких местах. Ближайший перевал находился в двух днях пути от Огры.

Мариен отлично помнил карты. Нужно было пройти через перевал и двигаться на юг вдоль горной цепи, отходившей от хребта, а затем свернуть на запад. Там, в глубине гор, в середине огромного лабиринта, уже много веков жил Фид.

За два дня пути они с Траем подобрались к главному склону.

— Завтра начнём подниматься. На той стороне будь осторожен, — говорил Трай. — Южный склон не такой, как этот. Там опасные скалы, острые, коварные, на них ничего не стоит сломать себе шею!

Мариен едва сдержал зевоту. За эти дни он страшно устал от постоянного словоизвержения Трая, но поделать с этим ничего не мог — даже если он всё время молчал, например, как вчера, Трай продолжал говорить не переставая. И про коварство южного склона повторял по меньшей мере двадцатый раз.

Они переночевали в расщелине, где скалы защищали от ветра, а ранним утром начали подъём. Вид сверху открывался потрясающий. Мариен раньше никогда не бывал так высоко в горах, только читал о них. Сейчас от высоты и глубины открывшегося пространства у него захватило дух, как, впрочем, и от сильного холодного ветра, который стал единственной причиной тому, чтобы побыстрее начать спуск на южную сторону.

Небо над перевалом было глубокого синего цвета; северный склон составлял разительный контраст с чёрным, покрытым красно-бурыми пятнами, словно ржавчиной или запёкшейся кровью, южным склоном. Трай, несмотря на все преувеличения, сказал Мариену правду: южный склон был непростым для неопытного путешественника. Они спускались очень медленно, страхуясь верёвками.

Когда наконец спустились и пошли по горной тропе на юг, дорога, вопреки ожиданиям Мариена, не стала легче. Неровная тропа оказалась настолько извилистой, что заблудиться на ней было проще простого. По краям нередко открывались пропасти. Но при всём этом дорога не производила впечатления дикой. Судя по всему, жители южных приморских селений вели торговлю с Адаром и Зотом и часто ходили здесь.

Мариен внимательно наблюдал за Траем — в Огре проводник показался ему полным прохвостом. Но пока он выполнял свою работу честно: вёл Мариена самым коротким и безопасным путём.

Они добрались до лабиринта через две недели. Входом туда служило длинное прямое ущелье.

— Здесь ещё встречается зелень, — сказал Трай. — Дальше её почти не будет. Гиблое место. Сколько народу там сгинуло… Давайте переночуем здесь, а утром пойдём дальше.

— Но ведь солнце ещё высоко! Зачем терять время? Идём сейчас.

Трай нехотя вошёл в ущелье. Достал кусок угля и через каждые десять шагов принялся делать на скалах отметки.

— Чтобы мы сумели вернуться, если что. Тут всякое бывает!

— Ты, кажется, говорил, что знаешь лабиринт как свои пять пальцев?

— Неужели господин мне не доверяет? — обиделся Трай. — Да, я знаю лабиринт — и поэтому не рискую! Это самое коварное место на свете!

— Ладно, ладно. Делай, что считаешь нужным.

Небо нахмурилось, пошёл дождь. Проводник был вне себя — от возмущения, и, как показалось Мариену, от страха.

— Дождь — это дурной знак! Будь я на месте господина, я бы немедленно вернулся к выходу из этого проклятого лабиринта и дождался доброй погоды!

— А какое значение имеет для нас погода, Трай? Я бы ещё понял — гроза или снегопад. А это всего-навсего дождик. Не знаю, как у вас на юге, а у нас в Тарине верят, что начинать путь в дождь — добрая примета.

Трай неприязненно посмотрел на него.

— Господин волен поступать как ему угодно, но я всячески советовал бы ему остановиться и продолжить путь завтра.

— Ладно, — вздохнул Мариен. — Мне и самому не хочется мокнуть… Так и быть, давай сегодня отдохнём. Вон там, кажется, подходящая пещера.

Они расположились в пещере под высокой скалой, поужинали и легли спать.

А проснувшись на следующее утро, Мариен обнаружил, что Трая и след простыл. Проводник прихватил большую часть провизии и забрал все деньги до последнего медяка. Мариен выругался сквозь зубы. Мрачно посмотрел на дорогу, ведущую назад, собрал вещи и направился к выходу из лабиринта. Дождь смыл почти все метки Трая — но, по счастью, Мариен и сам хорошо запомнил путь.

Когда ущелье осталось позади, он пошёл по направлению к оставленной несколько дней назад горной тропе. Ему повезло — там он встретил торговцев, шедших на север. Услышав его историю, они щедро отсыпали ему крупы, дали сушёной рыбы и вина. Один из них, черноволосый, с серьгой в ухе, спросил:

— Ох, парень, неужто ты теперь снова в лабиринт пойдёшь? Это ж верная смерть! Не валяй дурака, идём-ка лучше с нами в Огру!

— Правильно, — поддержал другой. — Проводник твой не зря унёс ноги. Нет на свете проводника, который осмелился бы войти в этот лабиринт. Где ж такое видано! Если только совсем жить надоело…

Мариен удивился, потому что Аксиант ни о чём таком не говорил. Наоборот, велел ничего не бояться и не слушать всякие глупые россказни. Поэтому, несмотря на уговоры торговцев, Мариен отправился назад, к лабиринту. Торговцы посмотрели ему вслед, качая головами, а черноволосый покрутил пальцем у виска.

Мариен блуждал в лабиринте уже неделю, но не мог найти путь. Тропы, обозначенные на картах как верные, заканчивались тупиками или обрывами.

Наконец он решил подняться повыше, чтобы хоть как-то сориентироваться, и забрался на площадку. С одной стороны поднималась стена, с другой открывалось ущелье. Посвистывал ветер. Западная часть неба была чистой, а с востока наползала белая пелена облаков.

Вдали виднелась цель его пути — Зубцы Короны, высокие, острые вершины. У их подножий и находилась пещера, где жил Фид. «Какие они красивые, — думал Мариен, глядя на чёткие острые контуры на фоне синего неба. — Только как туда попасть?»

Он то и дело заглядывал в карты и тщательно просчитывал маршрут, но всё было бесполезно. В поисках хоть каких-нибудь идей он открыл книгу.

Мариен прочитал это и обрадовался, что книга так удачно открылась. Но продолжение его обескуражило.

Наступил вечер, и Мариен стал ждать, когда Луна появится в небе. Но, как назло, приплыли облака.

Всё-таки Мариен встал и отошёл немного в сторону, чтобы нависшая скала, под которой он устроился на ночлег, не закрывала небо. И вдруг увидел Луну, которая величественно освободилась от облачной пелены. Она была почти полной и такой яркой, что слепила глаза.

Мариен, который всегда смотрел на неё исключительно как на небесное светило, вдруг почувствовал неведомое раньше смущение, будто Луна была живой и ждала, что он скажет. Он поднял глаза и произнёс:

— Прекрасная госпожа! Мне очень нужно пройти к центру лабиринта. Не могли бы вы мне помочь?

Луна блестела ещё некоторое время, а потом опять закрылась облаками. Мариен ждал, что она снова выглянет, но она так и не показалась из-за туч. Разочарованный, он лёг спать.

В Лунном Мире стояла прекрасная светлая ночь. В ворота Великого Лунного Дворца быстро въехал всадник на чёрном коне.

Дворец был похож на прекрасный сон. Его лестницы и коридоры менялись, как небо с облаками — то сияли, то погружались в тень. Пол в залах блестел, словно неподвижная водная гладь. На картинах и гобеленах причудливо сплетались цветы и листья. Воздух был напитан ароматами лесных трав, цветов и воды и пронизан лунным светом, лившимся отовсюду.

В просторную комнату, где ждала Лунная Королева, вошёл Рэграс. Он поклонился и поцеловал ей руку.

— Чёрный принц. Здравствуй, — она улыбнулась. — Как хорошо, что ты приехал.

Рэграс и в самом деле был в чёрном — плащ он тут же небрежно сбросил и остался в бархатном костюме темнее ночи. Только из-под воротника выглядывал белый воротничок рубашки с кружевами. На фоне чёрного бархата белое платье Королевы казалось ослепительным.

Она села на диван, усадила Рэграса рядом и погладила его по щеке тонкой белой рукой.

— Милый мой. Ты устал.

Рэграс отрицательно покачал головой.

— В твоём Мире любая усталость проходит.

— Да, любимый. Лунный свет лечит…

— Что у тебя нового?

— Ничего, Рэграс. Все новости привозишь мне ты.

— Мне показалось, ты хотела сообщить мне что-то.

— Нет. Я просто хотела задать тебе один вопрос, он беспокоит меня…

— Какой?

— О ключе от моего Мира. Где он, Рэграс? Ты нашёл его?

— Нашёл.

— И где же он? У тебя? Или у Аксианта?

— У его друзей. Но ключ в безопасности.

— Это хорошо. Я хочу попросить тебя… Оставь ключ там, где он есть, или прикажи отдать его мне. Ты ведь знаешь, что может случиться, если он окажется у тебя.

— А-а, ты о той легенде, — усмехнулся Рэграс. — Я не верю в неё.

— Ключ от Лунного Мира приносит несчастье, — серьёзно сказала Королева. — Я знаю, что ты не веришь в это! Но всё-таки не нужно, чтобы он был в твоих руках.

Рэграс пожал плечами.

— Если ты так хочешь, я согласен.

— Спасибо, милый… Как дела в Мире Дня?

— Уже скоро, — Рэграс сменил тон. — Без войны не обойтись, но это неважно. Кстати, ты знаешь, что Аксиант собрался разбудить Фида?

— Фида? Я давно его не видела. Аксиант сам пойдёт к нему?

— Нет. Отправил одного мальчика. Это смешно. Впрочем, иногда мне и самому кажется, что Фид скоро даст о себе знать.

— Какой ты красивый, — улыбнулась Королева, глядя на тонкое, точёное лицо Рэграса. — Аксиант прав. В дни, когда решается судьба Мира, нельзя пренебрегать мудрым советом. Нам всем нужно, чтобы Фид пришёл поскорее.

Мариен проснулся. От длинного сна в его памяти остался только сад около сияющего дворца, в котором прогуливалась дама восхитительной красоты в одеянии, сияющем лунным светом.

Днём небо затянуло. Зябкий северо-восточный ветер всё больше напоминал осенний. За этот день Мариен страшно устал — но ничуть не приблизился к цели.

— Что же делать…

Он не ложился спать, ожидая момента, когда Луна покажется из-за облаков. Она выглянула только глубокой ночью.

Мариен произнёс:

— Ваше величество! Простите меня, но я вынужден повторить свой вопрос. Как мне пройти к Зубцам Короны?

На Луну набежало тонкое облачко. Мариен взглянул в сторону Зубцов и увидел, что горы в некоторых местах темны, а в некоторых — освещены. Вот яркое пятно лунного света возникло рядом с ним, чуть дальше по тропе. Потом оно плавно переместилось на левый склон соседней горы, и Луна скрылась за тучами.

Наутро Мариен попробовал пройти путём, который наметила Лунная Королева, и это помогло. На следующую ночь Луна взошла снова и опять показала ему отрезок дороги. Так продолжалось несколько дней. За это время Зубцы Короны заметно приблизились.

Но потом Луна пропала. Мариен не знал, что делать. Уходить со знакомого места было рискованно, поэтому он стал ждать.

Прошло несколько дней. Ничего не менялось. Мариен ощутил странную душевную боль оттого, что Королева забыла про него. «Хотя с какой стати ей обо мне помнить? — думал он с горечью, глядя на огонь костра. — Кто я для неё? Чтобы Королева обратила на тебя внимание, нужно быть или самым благородным, или самым красивым, или самым талантливым, или самым смелым, а лучше — всё это вместе… А во мне нет ничего исключительного. Я обычный человек, каких тысячи. Спасибо уже за то, что она помогла мне добраться досюда. Всё, хватит ждать. Дальше пойду сам».

Мариен поужинал и собрался ложиться спать, когда Луна величаво появилась из-за туч и показала ему дорогу до подножия Зубцов. Она светила ярче, чем обычно, и была ослепительно красива. Мариен с чувством произнёс:

— Благодарю вас, ваше величество! — и низко поклонился ей.

От волнения он долго не мог заснуть. «Она вернулась как раз тогда, когда я решил обойтись без её помощи. Неужели услышала мои мысли?!»

Вблизи Зубцы Короны выглядели фантастически. Высокие, узкие и острые пики, напоминающие венец огромной короны, лежащей на громаде гор. Мариен подошёл к ним в солнечный день на закате. Взглянув на тёмные камни подножия, увидел вход в пещеру, такую широкую и высокую, что в ней хватило бы места целому дворцу. Да и сами Зубцы Короны напоминали дворец. В этот час на вершинах их тонких пиков ещё розовел закатный свет, а подножия уже покрывала густая тень.

Мариен осторожно приблизился. Его сердце забилось от волнения. Он заглянул в темноту пещеры и выдохнул:

— Какой красивый!

Фид лежал в гигантской пещере неподвижно, как камень, и спал. Только бока его медленно шевелились в ритме дыхания.

Он был тёмно-синего цвета. Его голову венчали красноватые рога, похожие на корону. Крылья, даже сложенные, были гигантского размера. Мариен представил, какой у них размах, и не поверил, что такое возможно. Фид лежал, вытянув длинную мощную шею и положив голову на камни недалеко от входа.

Мариен проговорил:

— Фид! Проснись!

Но это не дало никакого результата. Дракон даже не шелохнулся.

Солнце село, стало темнеть. Мариен вышел из пещеры и развёл неподалёку костёр.

Наутро он осмотрел окрестности. Ниже на склоне виднелся редкий лес. Мариен спустился туда, чтобы раздобыть какую-нибудь еду. У него ещё осталась провизия, подаренная торговцами, но он решил экономить её на случай, если придётся задержаться.

С запада пришла непогода. Мариен принялся искать укрытие от дождя и ветра. Обнаружил в расселине между скалами маленькую пещерку и устроился там.

Прошло несколько дней. Мариена больше всего волновал вопрос, как разбудить Фида. Он невольно начал опасаться, что ему окажется не под силу эта задача. Обращался за советом к книге, но она открывалась на уже знакомых местах. Ничего не оставалось, кроме как ждать.

Началась осень. Лес на склоне желтел, листва стала опадать… В один из холодных, ветреных вечеров Мариен до темноты сидел у костра, глядя на горы и на хмурое небо. Думал о доме, о Диаманте, и ему не давала покоя какая-то тревога.

Когда стемнело, он лёг спать в своей пещерке. В эту ночь ему приснилось, что дракон проснулся и заговорил с ним. Мариен чувствовал его глубокий низкий голос, как бы слышал его внутри себя.

— Как твоё имя, человек? — медленно спросил Фид.

— Мариен.

— Зачем ты пришёл ко мне, такой быстрый и беспокойный?

— По просьбе Аксианта.

— Чего хочет Аксиант?

— Время меняется, в Мире Дня назревает война. Рэграс должен стать королём. Ты мудр, ты знаешь, как следует поступать. Аксиант просит тебя помочь нам советом.

— Рэграс… — медленно ответил дракон. — Я смотрел сон про Рэграса. Хороший сон. Но вода ещё не замёрзла, ветер не принёс облака со снегом, Луна пока бела. Надо подождать до середины зимы.

— Почему ты так долго не отвечал мне? — спросил Мариен, вдруг осмелев.

— Я ответил тебе сразу, как только услышал твои шаги на пороге моих гор. Это ты не слышал меня, человек. Чтобы услышать голос дракона, человеку надо забыть про себя. Надо стать спокойным, как камень, надо молчать, как молчат горы, внимая дыханию неба. А ты постоянно говорил, словно река, которая не замолкает ни на миг, словно ветер в летней листве.

— Разве? — удивился Мариен.

— Ты нарушил тишину, — дракон говорил медленно, и Мариен совсем забыл о времени, пока слушал его. — Мне не важны слова. Я слышу музыку сердца, музыку крови. Аксиант мог не посылать тебя ко мне, ибо я знаю, как поворачивается время. Но я рад, что ты пришёл. Уже много веков мне не доводилось говорить с человеком.

Утром Мариен медленно вошёл к Фиду — тот спал, как и прежде. Но у Мариена было чувство, что приснившийся разговор состоялся на самом деле.

Он подошёл к Фиду совсем близко и остановился около его огромной головы, глядя на высокие рога и на закрытый глаз дракона. Протянул руку и осторожно прикоснулся к нему. Чешуя была твёрдой и прохладной.

На следующую ночь во сне Мариен опять говорил с Фидом.

— Ты слышал, что я сказал тебе сегодня днём, человек?

— Нет. Почему я слышу тебя только во сне, Фид?

— Потому что ты слишком громко говоришь и не умеешь услышать даже голос своего сердца и музыку своей крови. А я молчу — и слышу тебя и весь Великий Мир, и пространства за его пределами.

— А ты слышишь мою сестру? С ней всё в порядке?

— У вас одна кровь. Значит, её музыка похожа на твою. Помолчи, как молчит тихая вода.

Мариен не произносил ни слова, но дракон заметил:

— Ты слишком нетерпелив! Если не можешь совсем замолчать, думай о ней.

Возникла долгая пауза.

— Я слышу, что ей плохо, ибо она попала в край печали.

— Что с ней?! — воскликнул Мариен.

— Тише. Не тревожь горы. Твоя сестра жива, её кровь горяча, её музыка красива. Но я слышу её музыку из Серого Мира.

— Серого Мира? Что это за место?

— Закрой глаза, я дам тебе услышать музыку твоей сестры. Слышишь?

Мариен с трудом понимал, чего хочет от него дракон, а сейчас и вовсе перестал понимать.

— Не говори, молчи. Не задавай вопросов, просто слушай. Слышишь?

Мариен почувствовал что-то тонкое и неуловимое где-то очень далеко. Это и в самом деле было похоже на музыку. Но, к его удивлению, музыка была живой, как человек.

— Так вот она какая! Узнаю… да, это Диаманта!

— А теперь прислушайся к звукам, которые окружают её музыку.

Лицо Мариена помрачнело.

— Там столько печали и боли! Лучше бы я не спрашивал…

— Ты бы всё равно услышал, всё равно бы почувствовал. Ведь поэтому ты и спросил. В ваших жилах течёт одна кровь. А музыку крови не скрыть, она слышна, пока кровь горяча.

— Как ей помочь?

— Драконы не вмешиваются в дела людей, — вздохнул Фид медленно и печально, как осенний ветер за стенами пещеры.

Мариен опустил голову, ощущая мучительное бессилие.

— Мне не нравится, как меняется твоя музыка, — наконец выдохнул дракон. — Тревога слишком близко, она мешает мне…

— Фид, прошу тебя, сделай что-нибудь! Помоги ей! Пусть Аксиант ей поможет! Попроси его!

— Он не сможет помочь. Он далеко. У него сейчас борьба и боль.

— Да что же там происходит! — прошептал Мариен в отчаянии.

— Как вы, люди, торопливы. Даже ты, такой рассудительный и спокойный, слишком тороплив. Подожди. Я послушаю музыку Рэграса…

— Рэграса просить нельзя! У Диаманты ключ от Лунного мира, Рэграс ищет его!

Дракон помолчал и ответил:

— Сейчас Рэграс единственный, кто может ей помочь.

— Скажи, с Диамантой всё будет в порядке? Она вернётся в Мир Дня?

— Верь в это, и твоя вера поможет ей.

— Как жаль, что меня нет рядом! Когда я вернусь назад, Фид?

— Когда ты захочешь вернуться.

— А как же ты? Ты согласен помочь нам?

— Завтра я скажу тебе, человек.

— Я весь день не знал, как скоротать время, — продолжал Мариен. — Еле заснул той ночью и во сне снова вошёл к Фиду.

— И что он тебе ответил? — спросила Диаманта.

— Что согласен помочь и прилетит, когда придёт время. А мне посоветовал не ждать и возвращаться домой самому, что я и сделал. Выход из лабиринта я нашёл легко, добрался до Адара вместе с торговцами. Там пришлось задержаться, чтобы хоть немного подзаработать — у меня не было ни медяка. Большую часть пути прошёл пешком. Война, сейчас на дорогах такое творится… Уф, как хорошо, что всё позади. Даже не верится, что я ем нормальную человеческую еду, а ночью буду спать в нормальной человеческой постели.

— А если бы тебе снова предложили сходить к Фиду, пошёл бы? — спросил Харт.

— Да, — не раздумывая ответил Мариен. — Да. Рядом с Фидом всё обретает смысл! Начинаешь слышать, что происходит в Мире.

— Как слышать? — заинтересовался Эдвин.

— Это трудно объяснить. Надо самому почувствовать хотя бы раз, тогда сразу будет понятно… Я тоже не понимал, пока Фид не показал мне. Оказывается, у каждого человека есть своя уникальная музыка.

ГЛАВА 11. Тербек

День был сумрачный. Диаманта стояла у окна в пустом зале и задумчиво смотрела, как падает снег и покрывает крыши и бойницы. Рядом с его белизной коричневые стены замка казались темнее.

Вспомнился Серый Мир. Следы от побоев зажили, острые впечатления сгладились. Но осталось тоскливое чувство незащищённости, память о постоянном страхе, что по спине в любой момент могут ударить плетью. В Сером Городе Диаманта узнала, что такое одиночество и боль, а во время взятия замка видела много чужой боли и крови. Чувство безопасности, счастливой безмятежности, которое раньше было ей так привычно, теперь исчезло, а взамен появилась внутренняя растерянность перед жизнью. Как превратить её в уверенность и понимание, Диаманта не знала. Пока ей было ясно лишь то, что люди и обстоятельства могут быть очень жестокими, а боль — очень сильной. В поисках ответов она постоянно читала книгу о Дороге, пробовала применять на практике полученные знания — и на собственном опыте понимала, как должна быть велика вера в Мир Неба, чтобы не усомниться в ней, когда в реальности столкнёшься с жестокостью и болью. Теперь ей становилось ясно, почему встают на Дорогу многие, а идут по ней единицы.

Кто-то положил ей руку на плечо. Диаманта вздрогнула — после Серого Города она всегда пугалась, если кто-то подходил к ней сзади. Обернулась и увидела дядю.

— Мне показалось, ты слышала, как я подошёл. Задумалась? — он ласково прижал её к себе.

— Да… Что-то случилось?

— Приехал полковник Тербек.

— Тербек?! Зачем?

— Не знаю. Попросил всех собраться. Идём.

Диаманта позвала актёров. Когда они вошли в гостиную, Тербек вскочил, галантно раскланялся и снова сел, только когда все вошедшие устроились на своих местах. Гидеон смотрел на него, не скрывая презрения.

— Здравствуйте. Здравствуйте, ваше высочество. Полковник Тербек к вашим услугам.

— Что привело вас сюда? — спросил дядя Рид.

Тербек улыбнулся.

— У вас такой красивый замок! Как бы мне хотелось приехать сюда в мирное время, с хорошими новостями, но увы, боюсь, что сегодня я буду буревестником, и мои новости вас огорчат. Поэтому сразу перейду к делу, чтобы поскорее выполнить эту неприятную обязанность. Итак, его высочество Рэграс приказал мне передать госпоже Диаманте Тисс, что в сопровождении охраны, возглавляемой мною, она должна отправиться в Адар с ключом от Лунного Мира. Выехать нужно сегодня. Несмотря на войну, опасность и спешку, я хочу, чтобы от этой поездки вы получили только удовольствие, — он улыбнулся Диаманте. — Для этого и приехал раньше, чтобы заблаговременно вас предупредить. У вас два часа на сборы.

— Я брат Диаманты, — сказал Мариен. — Я могу поехать вместе с ней?

— А я? — спросил Эдвин.

— А мы? — заволновались актёры.

Тербек покачал головой.

— К сожалению, распоряжение его высочества касалось только госпожи Тисс. Но не переживайте, ваша разлука будет недолгой — ведь война скоро закончится.

— Вы уверены, что правильно поняли приказ дяди? — холодно спросил Гидеон.

— К сожалению, ваш дядя никак не пояснил свои слова, ваше высочество.

— А я не уверен, — Гидеон собрался положить руку на перстень.

Тербек сделал предостерегающий жест.

— Что такое?

— Его высочество Рэграс сейчас проводит военный совет, и…

— И что? — отчеканил Гидеон. — Надеюсь, полковник, вы не намерены диктовать мне, что и когда делать?

— Простите меня, ваше высочество, — сказал Тербек и церемонно поклонился.

Растерянная Диаманта поднялась к себе. Надо было собираться, но внутренний голос отчаянно возражал потив поездки. В комнату вошли Эдвин и Мариен. Эдвин закрыл дверь.

— Не нравится мне этот Тербек. Я бы пока потянул время и не ездил с ним. Надо дождаться Аксианта.

— Я не хочу с ним ехать! — сказала Диаманта, чуть не плача. — Я его боюсь! Никогда не забуду, как он вызывал демонов! Но как задержаться, если Рэграс приказал?

— Послушайте, вам не кажется странным, что Рэграс даже Гидеона просит остаться? — заметил Мариен. — И по-моему, этот полковник слишком суетится. Что-то тут не так.

— Но что же делать? — Диаманта с тревогой посмотрела на них. — Рэграс приказал во всём ему подчиняться! Он совсем не шутил, когда грозил отправить меня в Серый Город навсегда, если я его ослушаюсь!

Эдвин обнял её.

— Надо что-то придумать. Ничего не бойся.

— Мне кажется, нужно посоветоваться с Гидеоном, — предложил Мариен.

Они втроём отправились искать Гидеона и обнаружили его в библиотеке, в самом мрачном расположении духа.

— Ваше высочество, когда приедет ваш отец? — спросила Диаманта.

Гидеон прикоснулся к перстню.

— Скорее всего, сегодня! Наконец-то.

— Сегодня? Как хорошо!

— А тебе-то какая разница? Ты же сейчас уедешь! Хотя не понимаю, почему дядя поручил именно Тербеку тебя сопровождать. После той истории с демонами и Серым Миром его вообще следовало бы разжаловать в рядовые. Как-то сумел выкрутиться!

— Мне не хотелось бы ехать с Тербеком без вас, ваше высочество.

— Что значит «не хотелось бы»? Это приказ дяди! И ты должна его выполнять, — отрезал Гидеон. Потом задумался и сказал другим тоном: — Но ключ меня беспокоит… Тербеку его доверять нельзя. И отец просил не оставлять вас и ключ до его возвращения…

— Нельзя ли уточнить у его высочества Рэграса, что мне делать?

— Он действительно пока занят. Собирайся не спеша. Я поговорю с Тербеком.

Успокоенные, друзья вернулись к себе. А Гидеон встал и принялся ходить туда-сюда по библиотечному залу. Он не сказал Диаманте, что только что связывался с дядей и пытался выяснить у него, как быть, но получил только не слишком вежливый совет не приставать с глупыми вопросами. Это пренебрежение его возмутило, но объяснить что-либо дяде он не смог — тот просто не стал его слушать.

К счастью, вскоре приехал Аксиант. Быстро поднялся в гостиную, поздоровался со всеми, обнял Гидеона. Он был одет в чёрное, выглядел бледным, уставшим и, судя по всему, был в плохом настроении. Диаманта сразу заметила, что при движении он бережёт левую руку.

Тербека в гостиной не было. Аксиант закрыл двери и сказал:

— Надо спешить. С Тербеком тебе ехать ни в коем случае нельзя.

— Почему? — спросила Диаманта.

— Кто-то из ближайшего окружения Рэграса предатель. Кто именно, не знаю. Очень возможно, что Тербек.

— Так я и знал, — процедил Гидеон.

— Доказательств у меня нет никаких, — продолжал Аксиант. — Но мне точно известно, что кому-то из приближённых Рэграса очень нужен ключ от Лунного Мира. Если это Тербек, то ехать с ним смертельно опасно. Поэтому слушайте меня. Тербек внизу, я задержал его ненадолго. Несите свои вещи, быстрее. Ключом я создам переход и уведу вас всех отсюда. Не вздумайте проговориться кому-либо. Ну, давайте же, скорее!

Актёры и Диаманта побежали наверх. Гидеон задумчиво произнёс:

— А мне дядя велел проследить, чтобы его приказ относительно Диаманты был выполнен во что бы то ни стало. Особенно когда вы приедете, отец.

— И что же ты намерен делать?

— Разумеется, пойду с вами. А где мы спрячемся?

— Об этом никто не должен знать.

— Вы что, мне не доверяете?!

— У стен есть уши, — ответил Аксиант и повернулся к дяде Риду. — Лучше уйти и вам.

— Нет, я должен быть здесь, ваше высочество. Не могу оставить музей.

— Я бы на вашем месте оставил.

— Хотел бы, но не могу.

Все собрались в гостиной с вещами.

— Ваше высочество, а у дяди не будет неприятностей, когда Тербек увидит, что мы пропали неизвестно куда? — забеспокоилась Диаманта. — Он ведь наверняка постарается выведать, где мы!

Аксиант взял лист, быстро написал письмо и протянул дяде Риду.

— Передадите это Тербеку, и он не причинит вам никакого вреда. Диаманта, дай ключ. Проверьте, все здесь?

— Все, — ответил Дин.

— Тогда идём. Переход будет немного неприятным, но не бойтесь — он короткий, тут близко.

Аксиант поднёс ключ прямо к стене. В ней возникла замочная скважина, очертились контуры двери. Она открылась. Дядя Рид обнял Мариена, Диаманту и Эдвина.

— Факелы нужны? — одновременно спросили Алед и Эрид.

— Нет.

За дверью был коридор, в котором клубился туман. Аксиант пропустил всех в переход, вошёл последним и захлопнул дверь.

Дядя Рид неторопливо спустился во двор и отдал Тербеку письмо. Тот прочитал его и побелел от гнева.

— Вы очень пожалеете об этом! Я немедленно еду к Рэграсу! А беглецов найдут и казнят.

Туман быстро закончился, за ним показалась красно-коричневая деревянная дверь. Харт, шедший первым, толкнул её и оказался в гостиной какого-то большого дома.

— Вот это да! — восхитились актёры.

— Располагайтесь, — сказал Аксиант, закрыл дверь и вернул ключ Диаманте. — Мы в Адаре.

— В Адаре?! — изумился Мариен.

— Да, здесь безопаснее всего. Этот дом — наше пристанище на ближайшее время.

Дом был старинной постройки, с большими каминами и тёмными потолочными балками. И мебель была основательная, из тёмного дерева. Окна гостиной выходили на узкую улицу, тесно застроенную двухэтажными домами с остроконечными крышами. Было уже темно, шёл снег.

Елена вышла из соседней комнаты и бросилась к мужу. Он поцеловал её.

— Что с твоей рукой? Болит?

— Нет, уже лучше. Ужасно есть хочется!

— Сейчас будем ужинать, — она нежно погладила его по руке.

После ужина Аксиант попросил рассказать обо всём, что произошло за время его отсутствия. Он внимательно выслушал Диаманту, Эдвина и Мариена, но почти ничего не сказал сам.

— А как прошло ваше путешествие? — спросил Эдвин.

— Визит в Мир Сет был долгим, но всё-таки моя взяла. Я закрыл тьме вход в Лунный Мир.

— Значит, теперь наконец-то можно отдать ключ Королеве? — обрадовалась Диаманта.

Аксиант покачал головой.

— Нет. Рэграс попросил меня не делать этого. И я пообещал ему.

— Но почему? — удивился Мариен.

— Из-за одного старинного поверья, — медленно ответил Аксиант. — Есть легенда, что ключ от Лунного Мира приносит несчастье тому, у кого хранится. Не беспокойтесь, это касается только Гареров… Лунная Королева любит Рэграса. Она верит, что ключ от её Мира приносит беды, и поэтому не хочет, чтобы ключ был у Рэграса. А он не хочет отдавать ключ ей.

— Но зачем им нужна Диаманта? — удивился Гебор. — Почему бы просто не убрать ключ куда-нибудь в безопасное место, и пусть лежит себе?

— Нет в Великом Мире безопасных мест, — вздохнул Аксиант. — Но ничего. Не огорчайся, Диаманта, это только до коронации. Как только Рэграс станет королём, он заберёт ключ.

— А что, после коронации ключ перестанет приносить несчастье? — спросил Мариен.

— Нет. Но у королей всё-таки особая судьба. Главное — чтобы ничто не помешало Рэграсу занять трон.

— Что ж… хорошо, — Диаманта вздохнула. — Только получается, что я до конца войны не смогу вернуться домой.

— Это даже к лучшему.

— Почему, ваше высочество?

— Потому что этот дом — пока самое безопасное место для вас. Я недавно видел Рэграса, мы с ним долго беседовали, и о вас в том числе. Он серьёзно обеспокоен тем, что вы связаны с Миром Неба.

— Да, он же спрашивал меня о книге, — вспомнила Диаманта.

— И просил вас обоих прикоснуться к перстню.

— А зачем? Это очень больно.

— Когда-то оправа его перстня была серебряной, но после смерти отца он приказал заменить оправу на гайеровую. Гайер — необычный металл… Дабет, отец Рэграса, был превосходным королём. Своей волей он держал в подчинении весь Великий Мир. Он правил долго, всё шло хорошо, но всё хорошее когда-нибудь кончается. Однажды его жена, которая была вдвое моложе него и которую он очень любил, заболела лихорадкой. Не помогли даже лекарства Гареров, она умерла. Её смерть сильно подкосила Дабета, и в королевстве всё пошло наперекосяк. Неприятности посыпались одна за другой — бунты, эпидемии, заговоры… Дабет понимал, что он уже стар, что одной его воли недостаточно, чтобы держать всех в повиновении, и что недалёк тот день, когда корона перейдёт к наследнику. Но он не хотел оставить после себя королевство, раздираемое междоусобицами. И решил укрепить свою власть, пока не поздно. Укрепить настолько, чтобы никому даже в голову не пришло сопротивляться королевской воле! А главное, сделать так, чтобы эту силу и эту волю можно было передать по наследству. Тогда его смерть не стала бы для страны непоправимой бедой.

— Но как это возможно? — удивился Мариен. — Ведь, так или иначе, всё зависит от личности правителя!

— А Дабет нашёл способ это сделать. Он спустился со своими людьми на самое дно Великого Мира, ниже самых низких Миров. Там ненависть и страх, накопленные в Мире за всё время его существования. Дабет решил придать этим чувствам форму и с помощью магии превратил их в металл. Это дало возможность пользоваться ими, чтобы укрепить власть. Создание гайера потребовало от Дабета огромных сил, и после этого он недолго прожил. Но вместе с гайером в страну пришёл порядок. Одно только присутствие гайера — залог порядка и подчинения. Раньше гайером владел Дабет, теперь им владеет Рэграс. Больше никто не может им повелевать. Вот почему Берот с позором проиграет войну, как бы он ни сопротивлялся. Он уже почти разбит. Гайеру сопротивляться бесполезно.

— А почему перстень его высочества вспыхнул, когда мы с Эдвином к нему прикоснулись? — снова спросила Диаманта. — Что это значит?

Аксиант вздохнул.

— Гайер — это воплощённая ненависть, ведь он родом из тьмы. Думаю, вы догадываетесь, что гайер ненавидит больше всего…

— Мир Неба?

— Верно, Эдвин. Мир Неба и его слуг, потому что над ними он не властен. Когда вы с Эдвином прикоснулись к гайеру, он вспыхнул от ненависти.

— Это чем-то грозит им? — встревожился Дин.

— Ну как вам сказать… — Аксиант замялся. — Конечно, с одной стороны, это нехорошо, потому что Рэграс видит в слугах Мира Неба прямую угрозу для себя и для своей власти. Такие люди как бы заранее подозреваются в измене и неповиновении. Но Рэграс не станет никого наказывать без вины. Просто вам теперь нужно быть осторожными.

— А ведь мы уже ослушались его, — заметил Эдвин. — Не поехали с Тербеком.

— И что им теперь делать? — испугалась Зерина. — Что? Это не шутки!

— Здесь вам бояться нечего, — улыбнулся Аксиант. — А когда закончится война, я всё устрою. Завтра утром я уеду, нужно разобраться, виновен Тербек в измене или нет. А вы до моего возвращения оставайтесь в доме неотлучно, только здесь вы будете в безопасности! Тербек нас ищет, в этом городе у него везде глаза и уши. Повторяю, не выходите даже на крыльцо! Носа не высовывайте!

Прошло несколько дней. Всё было спокойно. Единственное, что удручало — стояла превосходная погода, солнечная, самая лучшая для прогулок, а выходить на улицу было нельзя.

Эдвин зашёл к Диаманте. Она стояла у окна.

— Чем занимаешься?

— Читала… Интересно, а что вон за тем домом? Река?

— Там площадь. Раньше там был наш театр… А если выехать из города в ту сторону, попадёшь в Орту, это в четырёх милях отсюда. Там находится дверь в Лунный Мир. И я даже знаю, где именно. Там есть заброшенная башня, развалины какого-то замка. А за ней — пещера. Туда никто не ходит, говорят, там духи водятся. Больше никаких таинственных мест в Орте нет — это точно дверь в Лунный Мир!

Эдвин прошёлся по комнате и вдруг тихо и серьёзно произнёс:

— Диаманта…

— Что? — она повернулась к нему. Было заметно, что он волнуется.

— В общем… я решил не ждать…

Он помолчал и продолжал:

— Характер у меня непростой. Хотя с тобой я этого совсем не чувствую. И денег у меня нет. Но я тебя люблю и сделаю всё, чтобы тебе было хорошо! Когда закончится война и эта история с ключом — ты… согласна остаться со мной? Согласна стать моей женой?

Вечером Диаманта зашла к Мариену. Он смотрел на небо с неподдельной грустью в глазах.

— Что с тобой?

— Ничего, — ответил он, и его лицо тут же приобрело обычное выражение. Диаманта взглянула в окно и увидела молодую Луну между облаков.

— Я хотела тебе сказать… Эдвин сегодня предложил мне выйти за него замуж. Я согласилась.

— Он говорил со мной об этом, — кивнул Мариен, помолчал и улыбнулся. — Так и знал, что ты найдёшь себе кого-нибудь необычного. Актёр… Только родителей придётся долго уговаривать.

— Почему?

— У актёров сама знаешь какой заработок. Когда вы поженитесь, тебе придётся работать. Эдвин мне нравится, но я тоже не хочу, чтобы ты жила в бедности.

— Мне всё равно. Я его люблю.

— А ты уверена, что это любовь, а не просто влюблённость?

— Уверена, Мариен!

Зима заканчивалась. Погода испортилась, началась предвесенняя оттепель. Диаманту весь день клонило в сон. После обеда она поднялась к себе, прилегла на кровать и задремала.

Дул сильный северо-западный ветер. Над замком Варос плыли тёмные облака. Диаманта хотела найти дядю, чтобы сообщить ему, что на замок вот-вот нападут демоны, но в гостиной его не оказалось. Она побежала его искать. Вначале обошла главную башню, все места, где он обычно работает днём. Но коридоры вели в незнакомые комнаты или кончались тупиком. Она ужасно боялась, что не успеет, и хотела найти хоть кого-нибудь, но замок был абсолютно пуст. Вот ещё один коридор, погружённый в полумрак, лестница — и она в южном крыле.

Она выглянула в окно, выходившее на северо-запад. Оттуда надвигалась огромная чёрная туча, которая на глазах клубилась и разрасталась. Диаманта побежала дальше, но вскоре совсем заблудилась. Полумрак превратился в сумерки, а потом в темноту. Она взяла свечу и спустилась вниз, предположив, что дядя в подвале. Тяжёлые двери камер были раскрыты, из них тянуло зябкой сыростью. Диаманта громко крикнула:

— Дядя! — но в ответ услышала только эхо. Поняла, что не успевает, и что было сил побежала наверх, на западную стену.

Когда она выбралась из люка, её едва не сбило с ног резким штормовым ветром. Наконец на противоположной стене, далеко, она увидела дядю Рида и позвала его, но он не заметил её и не услышал её крика из-за рёва ветра. Туча уже полностью закрыла небо. Казалось, что сейчас пойдёт дождь, но туча вместо воды извергла полчища демонов, которые чёрным потоком помчались вниз, к замку, издавая пронзительные вопли. Диаманта крикнула что было сил:

— Дядя! Уходи со стены!! — но вопль демонов стал оглушительным, и Диаманта проснулась.

Не успев прийти в себя от кошмара, она услышала шум и крики на улице. Выглянула в окно и увидела, что прямо возле дома идёт нешуточная драка. Несколько избивали одного. Наконец они убежали, оставив на дороге худого человека в серой куртке.

Диаманта спустилась в гостиную. Актёры были там и тоже видели драку.

— Что случилось? — спросила она.

— Это грабители, похоже, — флегматично заметил Патал.

— Точно, грабители, — кивнул Харт. — Здесь их полно. Город такой.

Вильта осторожно выглянула в окно.

— Но почему к этому бедняге никто не подходит? Ему же нужна помощь! Он весь в крови!

— Давай занесём его в дом, — сказал Эдвин Харту.

— Но ведь выходить нельзя! — воскликнула Зерина. — Это очень опасно! Вспомни, что говорил Аксиант!

— Вспомни Бефиту. К ней тоже никто не вышел, когда ей было плохо. И она умерла.

Эдвин решительно открыл дверь, подошёл к человеку на дороге и крикнул:

— Он жив!

Они вместе с Хартом внесли его в дом и положили на диван в гостиной.

Вошла Елена.

— Кто-то выходил из дома?

— Мы спасли раненого, — ответил Эдвин.

Елена покачала головой и осмотрела его.

— Да… Сделаю что смогу, но не знаю, выживет ли… Нетти!

Вбежала служанка.

— Приготовь комнату рядом с кладовой на втором этаже.

Нетти побежала наверх, а Елена достала из шкафа маленький флакон и поднесла его к носу раненого. Он застонал.

— Где я? Нет! У меня ничего нет!

— Успокойтесь, успокойтесь, — Елена положила руку ему на лоб. Он закрыл глаза. Вскоре вернулась Нетти, и незнакомца унесли наверх.

Диаманта остановилась у окна, задумчиво глядя на улицу. Вспомнила сон, и к ней сразу вернулась тревога.

— Что с тобой? — спросил Мариен.

— Боюсь, что с дядей что-то случилось. Мне только что нехороший сон приснился…

К ним подошёл разъярённый Гидеон.

— В чём дело, Эдвин? Как ты посмел выйти из дома?!!

— Я не мог оставить раненого без помощи, ваше высочество.

— Ты хоть немного понимаешь, чем это может кончиться, болван?! Из-за твоей глупой сентиментальности мы все можем попасть в беду!! Тебе не место в этом доме, и я бы немедленно вышвырнул тебя за порог, если бы это не было так опасно! Я терплю здесь твоё присутствие только потому, что это воля отца! А твои желания тут не имеют никакого значения! С чего ты взял, что имеешь право самостоятельно решать, что делать?!

Со второго этажа спустилась Елена.

— Тише, Гидеон. Если бы Эдвин не помог этому человеку, он бы уже умер.

— А сейчас ему лучше? — спросила Диаманта.

— Пока он жив, но, боюсь, до завтра не дотянет. Единственное, что могло бы ему помочь — это напиток Гареров. Наше фамильное лекарство. Только у меня осталось совсем чуть-чуть…

— Что?! Поить нашим фамильным напитком этот сброд?!! — возмутился Гидеон.

— Но иначе он умрёт! Раз уж мы дали ему надежду, будет жестоко снова отнять её. Нам ведь напиток не нужен, все здоровы.

— Стоит его потратить, и он понадобится, — мрачно заметил Гидеон.

— Будем надеяться, что ничего плохого не случится.

— Этого раненого надо обыскать, — решил Гидеон. — Может, это шпион Тербека.

Гидеон поднялся к нему, вскоре вернулся с каким-то пакетом в руках и неприязненно посмотрел на Эдвина.

— Так и знал! Его зовут Зейт, он посыльный, служит Тербеку! Лучше просто не придумаешь!

— Ну и что, — возразила Елена. — Он же не притворяется, он на самом деле ранен, и ранен серьёзно.

Аксиант приехал на следующее утро и прямо с порога сообщил:

— Всё гораздо хуже, чем я думал.

Он устроился в своём любимом кресле. Все собрались в гостиной.

— Предатель — Тербек, но он не один, у него много сообщников. Это целый заговор. Не знаю, с чего вдруг он решил побороться за власть — у него нет никаких прав на корону и никаких шансов. Есть только желание её носить… Ещё во время первой войны были организованы два заговора против Рэграса, и в обоих случаях зачинщик оставался ненайденным, страдали только исполнители. Кстати, про один вы слышали: это после него появился Серый Мир. Оба — дело рук Тербека. Тербек — один из самых приближённых к Рэграсу и хочет извлечь из своего положения максимум выгоды. Он не намерен добиваться цели сам, а стремится, чтобы Рэграс сделал за него всю грязную работу, а потом он убьёт его и заберёт корону. Обычная история.

— А его высочество Рэграс знает о заговоре? Хотя бы догадывается? — спросил Дин.

— Рэграс слишком уверен в себе, а зря, — нахмурился Аксиант. — Ему надо сообщить так, чтобы никто из сторонников Тербека даже не заподозрил, что Рэграсу что-то известно, даже не узнал бы, что я говорил с ним! А я не знаю, кому там можно доверять, а кому — нет!

— А может, пойти в открытую? — предложил Харт.

— Да, если внезапно обличить Тербека при всех, он, скорее всего, растеряется, — согласился Гебор.

Но Аксиант отрицательно покачал головой.

— Не думаю, что он растеряется. Наверняка у него имеется план на случай, если всё раскроется, и наверняка этот план тщательно продуман. Тербек — на редкость изворотливый и хладнокровный негодяй, он может начать действовать молниеносно! В Тарине я нашёл много доказательств его вины, но все они косвенные. Перерыл библиотечные архивы. Даты, факты, имена — всё сходится. Тербек.

— Вы ездили в Тарину? Так быстро?! — изумился Эрид.

— Я же верхом на Келте! Это конь из Эстуара, он не чета лошадям Мира Дня.

— Но раз у вас много доказательств, пусть и косвенных, можно предоставить их его высочеству! — предложила Диаманта.

— Нет, Рэграс не поверит. По крайней мере, не поверит сразу. А промедления нельзя допустить! Изменники будут вынуждены защищаться и постараются убить Рэграса, иначе им самим, мягко говоря, не поздоровится. А Тербек будет изворачиваться до последнего. Для меня дело чести наконец вывести его на чистую воду. Вот подлец! Он уже столько народу отправил на тот свет и остался безнаказанным!

— А я бы обратилась к Фиду, — сказала Елена. — Ведь он обещал помочь.

— Как я мог забыть! — Аксиант посмотрел на неё и притронулся к перстню. Все замерли. Камень вспыхнул.

— Отлично, мы спасены! Фид будет ждать меня завтра на закате в горах за Эслой. Он подскажет, как нам лучше поступить. Думаю, очень скоро заговору Тербека придёт конец.

— Когда ты поедешь? — спросила Елена.

— Отдохну немного, а через пару часов можно выезжать. Вот и отлично, всё улажено. Думаю, за два дня Тербек не найдёт наше укрытие, — улыбнулся Аксиант. — Ведь из дома никто не выходил?

— Выходили, — вздохнул Эдвин. — Я выходил.

Аксиант вопросительно посмотрел на Гидеона.

— К сожалению, отец, в это время я был у себя и не смог остановить это безумие.

Эдвин рассказал, как всё было. Аксиант холодно посмотрел на него.

— А тебе не кажется, что благополучие двух Миров и жизни всех нас, Рэграса и Лунной Королевы — слишком дорогая плата за спасение этого посыльного?! У Тербека ключ от Мира Арз! Он может открывать им тёмные Миры! Если он узнает о нашем укрытии, ждать можно чего угодно! И все мы, и Лунная Королева теперь в огромной опасности!! Ну неужели я неясно сказал — не выходить из дома?!

— Но я не мог оставить раненого без помощи, ваше высочество, — возразил Эдвин. — Он лежал на дороге, к нему никто не подходил…

— Опять начинается!! — возмутился Гидеон. — Эдвин, ну когда ты поймёшь, что ты здесь ничего не решаешь?! Твоё дело — подчиняться! И всё!!

— Ваше высочество, — обратился к Аксианту Мариен, — а почему бы нам не воспользоваться ключом от Лунного Мира, не перебраться на север и не предупредить его высочество Рэграса сейчас же?

— Повторяю — пока у меня нет неопровержимых доказательств вины Тербека! — раздражённо ответил Аксиант. — Нет! Если б они были, Рэграс уже давно бы всё узнал!

Все невесело замолчали.

— Ладно, что сделано, то сделано, — произнёс Аксиант. — Давайте надеяться на лучшее. Может, Тербек нас не найдёт… А послание этого Зейта надо передать по назначению, я сейчас заберу его.

— Ваше высочество, — проговорила Диаманта. — Вы не знаете, как дела в замке? Как дядя? Мне тут приснился нехороший сон про него…

Мариен тоже вопросительно посмотрел на Аксианта. Тот печально сдвинул брови.

— Вообще-то я не хотел пока говорить. Но раз уж вы спросили… После нашего ухода Тербек сильно уменьшил в замке охрану, почти всех солдат отправили на фронт. А гвардейцы Берота попытались атаковать Варос. Безуспешно. Но во время этой стычки ваш дядя погиб. Упал со стены.

В эту ночь Диаманта долго не могла заснуть — когда она осталась одна, нахлынули детские воспоминания. О долгих счастливых каникулах в замке, о том, как дядя Рид катал их на лодке по реке, как рассказывал сказки вечерами, о том, как они с братом зимой ждали от него писем с новостями. Диаманта никогда не думала, что так хорошо, до мелочей, помнит прошлое.

Воспоминания детства, на удивление яркие, наполненные ощущением покоя и радостной безопасности, оставшиеся от времени, когда родители были рядом, когда дядя был жив, когда о будущем только смутно мечталось, теперь вызывали чувство глубокой, отчаянной грусти. Упорно казалось, что та, детская жизнь была куда ближе истинному духу Дороги, чем теперешняя. В ней не было ни этой пронизывающей тоски, ни страха. Казалось, что-то исчезает, теряется, выскальзывает из рук, и этого не удержать, как ни пытаешься удержать и сохранить…

Как ни странно, Диаманта спокойно думала о прощании с дядей перед уходом сюда и перебирала в памяти разговоры с ним за последний год. Но вдруг вспомнила, как давно, когда она была ещё совсем маленькая, споткнулась на берегу около замка, упала и разбила колено. Дядя долго гладил её по голове, чтобы успокоить. Она как будто ощутила прикосновение его тёплой руки, услышала голос, увидела добрые карие глаза — и разрыдалась в подушку.

ГЛАВА 12. Гайер

Диаманта задремала только под утро. Её разбудили нервные голоса и быстрые шаги в коридоре. Она быстро привела себя в порядок, вышла из комнаты и тут же наткнулась на Зерину, которая с горестным видом сообщила:

— Зейт сбежал!

— Как сбежал?!

— Сегодня ночью! Через окно! С ним оставалась Нетти и не заметила, как заснула, а он только того и ждал!

— Но зачем он это сделал?

— Ох, не знаю!

— Ясно, зачем, — сказал подошедший Харт. — Доложить Тербеку на всякий случай обо всём, что здесь творится. Наверняка подслушивал наши разговоры!

Прозвонили к завтраку, все спустились в столовую. Когда расселись за столом, Мариен сказал:

— Вариантов у нас два. Либо мы будем сидеть и ждать, когда Тербек заявится сюда с солдатами и отберёт ключ, либо опередим его и сами начнём действовать.

— Об этом даже речи нет, — отрезал Гидеон.

— Ваш отец вернётся только завтра, ваше высочество! — возразил Мариен. — А Тербек может приехать в любую секунду! Надо отдать ключ Лунной Королеве!

— Я запрещаю вам это делать! Это же риск на грани безумия! Ни отец, ни дядя Рэграс нас не похвалят, если мы поднимем панику на пустом месте. Ну и что, что Зейт сбежал. Это ещё ничего не значит! Вот если мы сейчас сорвёмся и поедем в Лунный Мир, то выдадим себя. Тербек будет просто счастлив! Он именно этого и ждёт!

— В самом деле, это неразумно, — согласилась Елена.

— Да, Эдвин, заварил ты кашу с этим Зейтом, — проворчал Харт.

Эдвин непонимающе посмотрел на него.

— Ты тоже осуждаешь меня за то, что я спас человека?

— Да! Да! Кому нужна его трижды никчёмная жизнь? Он предатель, трус, я трусов ненавижу, сам знаешь! Он ведь сбежал не просто так! Доложит всё Тербеку…

— Вот поэтому я тоже думаю, что надо немедленно отвезти ключ в Лунный Мир, — сказал Дин. — Это не такой большой риск. Ну представьте, что будет, если Тербек со своими солдатами заявится сюда. Как мы сможем от него защититься? Мы в этом доме как в ловушке!

— В ловушке?! — Гидеон начал выходить из себя. — В ловушке мы окажемся, если сейчас сорвёмся и поедем в Лунный Мир! И глупо погибнем по дороге! И с чего вы взяли, что имеете право решать, что делать с ключом?! Я приказываю вам оставаться в доме. Это не обсуждается! Ясно?!

Тут в дверь громко постучали, и послышался голос Тербека: «Откройте, именем его высочества Рэграса!»

У Диаманты всё упало внутри.

— Дождались! — прошептал Харт. — Что будем делать?

— Ваше высочество, скорее создайте переход ключом, мы ещё успеем убежать отсюда! — предложил Мариен.

— Что? Да как ты смеешь?! С какой стати я побегу из собственного дома?!! Нет, он не посмеет сюда войти. Наглец! Сейчас я с ним разберусь, — Гидеон направился к двери.

Эдвин решительно взглянул на Диаманту.

— Дай мне ключ.

Она растерянно протянула ему ключ, который всегда носила в кармане. Эдвин схватил свою куртку и побежал к двери чёрного хода, чтобы попасть в конюшню.

— Нельзя, это опасно! — сказал Дин.

— Стой! — воскликнула Зерина.

— Давай лучше я! — предложил Харт.

— Не смей! — крикнул Гидеон. — Немедленно отдай ключ!

Гидеон, Диаманта, Харт, Зерина и Мариен кинулись за ним, но не успели толком ничего сказать — он быстро вывел Альта на улицу.

Когда Эдвин выбежал из комнаты, Елена попыталась хотя бы ненадолго задержать Тербека. Она медленно открыла дверь и сказала:

— Добрый день, полковник. Что вам нужно?

— Его высочеству Рэграсу немедленно нужен ключ от Лунного Мира!

— А где его приказ или письмо с объяснениями?

— Достаточно моего слова! Немедленно отдайте ключ!

— О чём вы говорите? — удивилась Елена. — Рэграс приказал хранить ключ как зеницу ока и не передавать его никому ни при каких обстоятельствах. Так что, боюсь, мы не сможем выполнить вашу просьбу.

— Елена, я очень уважаю вас, но прошу, не ломайте комедию! — обычная вежливость Тербека сменилась холодным раздражением. — Если вы не отдадите ключ добровольно, я заберу его силой!

В этот момент мимо крыльца проскакал Эдвин. Лицо Тербека исказилось яростью. Он приказал:

— Двадцать человек остаются охранять дом, остальные — в погоню! Схватить его любой ценой!! — и повернулся к Елене. — Каждый, кто попробует выйти из дома, будет немедленно убит. К вам и Гидеону это тоже относится. Сожалею, — кинул он и ушёл.

Диаманта без сил опустилась на диван.

— Эдвин… Что с ним будет? Они же его убьют!

Тут вбежал разъярённый Гидеон.

— Где Тербек?!

— Наговорил гадостей и ушёл, — ответила Елена. — Отправил погоню за Эдвином, выставил солдат около дома, сказал, что кажого, кто попытается выйти отсюда, убьют.

— Мерзавец! Пусть только попадётся мне!

— А что сейчас делать, ваше высочество? — спросил Мариен. — Как помочь Эдвину?

— А что ему помогать? Пока Тербек доберётся до Орты, Эдвин уже будет в Лунном Мире. Ни одной лошади Мира Дня не обогнать Альта. А в Лунном Мире время идёт иначе. Отец уже успеет вернуться.

Елена отрицательно покачала головой, а на вопросительный взгляд Диаманты ответила:

— Аксиант недавно говорил, что Лунная Королева собиралась изменить в своём Мире ход времени, сделать его таким, как здесь. Но не бойтесь, она в любом случае придумает что-нибудь, чтобы уберечь Эдвина от Тербека.

— Может, сообщите отцу, ваше высочество? — предложила Зерина. — Он должен знать, что всё так получилось!

— Отец сейчас у Фида, а Фид знает всё.

У Диаманты всё валилось из рук. Она то и дело посматривала в окно, около которого стояли два вооружённых до зубов солдата, а за ними виднелась пустынная улица.

Днём во двор прибежал Альт — один, без Эдвина, и тревожно заржал.

— Альт, милый, что случилось? — Елена погладила коня. — Он беспокоится.

— Но что могло произойти?

— Не знаю, Диаманта. Может, Эдвин просто отпустил коня, а сам ушёл в Лунный Мир? Надейся на лучшее. Не бойся. Пока бояться нечего.

— Я стараюсь, — вздохнула Диаманта, ощущая, как что-то внутри сжимается всё сильнее и сильнее.

Эдвин подгонял коня, то и дело оглядываясь, нет ли погони. Вскоре он увидел на горизонте всадников. Сейчас его мысли занимало только одно: во что бы то ни стало успеть войти в Лунный Мир первым, а там — будь что будет. Альт чувствовал, что надо спешить, и нёсся что есть мочи.

Наконец показалась Орта. Эдвин обогнул её слева и выехал к развалинам старого замка. Легко нашёл знакомую пещеру и соскочил с коня.

— Жди, Альт!

Вход в коридор почему-то совсем не охранялся. И в переходе не оказалось знакомого тумана, хотя пространство стало меняться.

Наконец вдали показался слабый свет. Эдвин ступил на траву, освещённую Луной. Он стоял на опушке леса. Некоторое время ждал, что кто-нибудь появится, и уже собрался пройти вглубь Мира, чтобы найти Королеву, но она сама вышла к нему в платье из чёрного шёлка, высокая, суровая и одновременно мягкая, как ночь. Эдвин поклонился.

— Что тебе нужно в моём Мире, юноша?

— Ваше величество! Его высочество Аксиант выяснил, что полковник Тербек предатель. Предупредить его высочество Рэграса мы не успели. Тербек пришёл, чтобы отобрать ключ от вашего Мира. Мне удалось его опередить. Вот ключ.

— Тербек… Ну что ж. Спасибо тебе.

— Но его высочество Рэграс дал Тербеку ключ для срочных поручений. Тербек может открывать тёмные Миры. Вам угрожает опасность.

Королева некоторое время молчала. Потом произнесла:

— Всё, что ты сказал — правда. Я чувствую, что опасность уже близка…

Небо Лунного Мира неестественно быстро затянуло тучами. Стало холодно. Цветы в траве погасли и закрылись, лес сделался сумрачным.

— Мне очень больно принимать это решение, — вздохнула Королева, и в её голосе прозвучала такая печаль, что у Эдвина холодок пробежал по спине. — Но я должна закрыть мой Мир, чтобы сохранить его. Он откроется вновь, когда я получу знак это сделать. А тебе надо выбирать: остаться здесь или вернуться. Если ты останешься, ты будешь в полной безопасности. Но ты не из рода Гареров, а значит, забудешь всё своё прошлое, как только закроется дверь, и уже никогда не станешь прежним. Лунный Мир околдует тебя, завладеет твоей памятью, и ты вряд ли когда-нибудь вернёшься назад. Но ты будешь счастлив здесь.

— Спасибо, ваше величество. Только я вернусь в Мир Дня. Здесь очень хорошо, но…

— Ты рискуешь жизнью.

— Но… разве время в Лунном Мире не идёт иначе?

— Так было раньше. Недавно я соединила моё время со временем вашего Мира.

Эдвин опустил голову. Помолчал и сказал:

— Я всё равно должен вернуться. Спасибо вам, ваше величество.

— Ну что ж. Это твой выбор. Иди! Если я когда-нибудь смогу помочь тебе, я помогу — ты оказал мне неоценимую услугу.

— Ваше величество! А что мне передать его высочеству Рэграсу, чтобы он поверил, что я отдал вам ключ?

— Вот это, — сказала Королева, сняла со своего пальца перстень с белым камнем и протянула Эдвину. — Когда Рэграс наденет его, я почувствую…

Эдвин поклонился, положил перстень в карман и направился к выходу. Сзади глухо закрылась дверь, в замке повернулся ключ. Коридор исчез, осталась лишь неглубокая ниша в скале.

Эдвин собрался с духом и вышел под пасмурное небо Мира Дня. Увидел Альта, который радостно заржал, и быстро направился к нему, но с обеих сторон появились несколько солдат и схватили его за руки. Эдвин попытался вырваться, но не смог. Подошёл Тербек и приказал:

— Обыскать!

Солдаты обшарили его карманы и немедленно нашли перстень. Тербек прошёл к двери, обнаружил, что она закрыта, выругался со злостью и приказал:

— Забирайте его!

Эдвину грубо связали руки за спиной. Тербек крикнул:

— В замок! Быстрее!

Они помчались во весь опор. Альт некоторое время бежал за ними, потом остановился, печально посмотрел Эдвину вслед и свернул к дому.

Они добрались. Эдвин увидел над собой тёмно-серые башни огромного замка. Но долго рассматривать пейзаж ему не пришлось — открылись высокие ворота, и его ввели во внутренний двор.

Тербек приказал отвести его в подвал. После долгого пути по лестницам и коридорам конвоиры остановились перед тяжёлой дверью. Охранник отодвинул засов и распахнул её. Эдвина прямо со связанными руками втолкнули в тёмную камеру. Он едва удержал равновесие. Тербек вошёл следом и вставил факел в ржавый держатель у двери. На тёмных стенах заплясали нервные отсветы пламени.

Тербек схватил Эдвина за воротник, прижал к стене и сильно ударил по лицу, разбив ему губу.

— Сволочь! Скотина! Ты мне поплатишься за ключ! Сейчас здесь будет Рэграс. Имей в виду. Если скажешь ему хоть слово о том, что я хотел забрать ключ, и о перстне, который тебе дала Королева, я немедленно прикажу убить всех, кто остался в доме Аксианта, и сжечь его. И Рэграс не успеет меня остановить. Сейчас дом окружает двадцать человек охраны, они ждут моей команды. А твоя Диаманта умрёт первой. Так что лучше тебе взять вину на себя. Понял? Молчать на допросе ты всё равно не сможешь, — Тербек усмехнулся. — Ты закрыл Лунный Мир, а ключ спрятал. И всё потому, что терпеть не можешь Рэграса. Ты ведь хочешь сохранить жизнь своим друзьям? Тогда скажи, что они ни при чём, что ты один это придумал. И все останутся довольны.

— Подлец!

Тербек швырнул его на каменный пол и добавил:

— Если ты не будешь убедительным, тебя ждёт страшная смерть. И не только тебя.

Он забрал факел и ушёл. Дверь закрылась, тяжело лязгнул засов.

Эдвин с трудом сел. В камере было абсолютно темно. Где-то капала вода. Этот звук, как часы, отсчитывал время, своей монотонностью усиливая тоску и тревогу.

Солнце неторопливо опускалось к западу. В жизни Диаманты ещё не случалось дня, когда бы время шло так мучительно медленно. Она хотела подняться к себе, но вдруг вздрогнула, поморщилась и побледнела.

— Что с тобой? — Мариен подхватил сестру и посадил на диван.

— У тебя что-то болит? — Дин взял её за руку.

Зерина опрометью бросилась из комнаты и тут же вернулась с кружкой воды. Диаманта отпила глоток и промолвила:

— Эдвин… Ему очень больно…

Елена достала из шкафа флакончик с нюхательной солью и дала Диаманте. Это немного привело её в чувство.

— Ну что? Всё прошло? — заботливо спросила Зерина. — Мне кажется, это просто потому, что ты тревожишься. Мы все переживаем за Эдвина, но попробуй подумать о хорошем!

— Да, да, мне, кажется, получше… — Диаманта некоторое время приходила в себя, но потом вдруг ахнула и схватилась за запястья. — Ему плохо! Я чувствую, как ему плохо! Как больно!

— Что же делать? — растерялся Патал.

— Успокоиться! — строго сказал Гидеон. — Диаманта, возьми себя в руки!

Елена с беспокойством взглянула на сына и спросила у неё:

— Что ты чувствуешь? Попробуй описать как можно точнее. На что это похоже?

— Такая странная боль… Как от перстня, но сильнее… Я только знаю, что Эдвину очень больно! — выговорила она, закрыла глаза и вся как-то сжалась.

Елена едва слышно сказала:

— Это гайер.

— Что значит «гайер»? — не поняла Диаманта.

— Это значит, что Эдвина… — начал Гидеон, но Елена сделала ему предостерегающий жест. Выдержала паузу и произнесла:

— Аксиант рассказывал вам о гайере. Но он не сказал, что… Диаманта, пожалуйста, постарайся не терять присутствие духа.

— Говорите, я готова!

— Рэграс в исключительных случаях использует гайер как орудие пытки.

— Эдвина пытают?! — воскликнул Харт. — А что они хотят у него выпытать?! Какую тайну?!!

Гидеон пожал плечами.

— Эдвин забрал ключ, так что удивляться не приходится.

— Так надо выручать его!! Чего же мы ждём?!

— Подожди, Харт, — сказала Елена. — Сейчас нельзя поступать опрометчиво. Один неосторожный шаг — и все мы погибли.

— Да, остаётся только ждать. Мне одному с двадцатью солдатами не справиться, — добавил Гидеон.

— Так мы поможем!

— Поможете? Не смешите меня. Это вам не олухи короля Берота. Они вас перебьют, вы и ахнуть не успеете.

— Что делают с Эдвином? — спросил Мариен.

— На него надели оковы из гайера, — ответила Елена. — Диаманта, ты прикасалась к перстню Рэграса. Оковы вызывают такую же боль… Гидеон, попытайся как-нибудь выбраться отсюда!

— Нет, мама, нет. Риск слишком велик. Внутренний голос мне подсказывает, что пока не нужно ничего предпринимать.

— А если всё-таки попробовать? Столько времени! Не забывай, Эдвин связан с Миром Неба!

— А что это значит для него? — выговорила Диаманта.

— Не знаю, — Елена покачала головой. — Не знаю. Может, только боль, а может… Гайер ненавидит Мир Неба настолько, что может даже выйти из повиновения, чтобы уничтожить тех, кто ему служит. Но такое случается крайне редко. Надо надеяться на лучшее.

— Елена, скажите мне, — попросила Диаманта. — Сколько времени Эдвин… Сколько он сможет держаться?

— Не знаю. Думай о нём, твои мысли придадут ему сил. Надеюсь, Аксиант успеет. Гидеон, попробуй связаться с Рэграсом!

Гидеон скептически покачал головой и притронулся к перстню.

— Он не желает разговаривать.

Эдвин надеялся, что Рэграс задержится, но напрасно — за ним вскоре пришли. Охранники отвели его наверх, в просторный, роскошно отделанный кабинет. Там были Тербек и Рэграс.

Рэграс сказал с плохо скрываемой яростью:

— Лунный Мир закрыт. Ты закрыл его? Отвечай!

Эдвин взглянул ему в глаза и понял — на пощаду можно не рассчитывать. Но решил быть честным, насколько возможно.

— Нет.

— Тогда кто?

Эдвин не ответил. Пауза сделалась тягостной.

— Где ключ?

Эдвин опять ничего не ответил. Рэграс ждал довольно долго.

— Видите, ваше высочество, предатель молчит, — произнёс Тербек и обратился к Эдвину: — Пойми, что рассказать всё добровольно — единственный выход для тебя! Иначе тебя ждёт пытка.

Рэграс достал какой-то ключ и протянул дежурному офицеру.

— В северную башню его. Приготовить к допросу.

По крутой винтовой лестнице Эдвина привели в высокую башню. Офицер остановился на площадке перед дверью, обитой железом, и отпер тяжёлый замок.

За дверью была камера с невысоким сводчатым потолком, с одним узким окном. В дальнем углу лежала охапка несвежей соломы. Справа от входа стоял стол и скамья. С потолка на расстоянии вытянутой руки друг от друга свисали две цепи с браслетами из блестящего зеленоватого металла. Две такие же цепи, только совсем короткие, были вделаны под ними в пол. Эдвин сразу узнал гайер и тут же вспомнил, что чувствовал, когда прикоснулся к перстню Рэграса.

— Чего встал? Вперёд! — проворчал охранник, втолкнул его в камеру развязал ему руки.

— Снимай куртку и обувь, — приказал офицер. Эдвин, помедлив, подчинился и остался босиком, в рубашке и тёмных штанах. Его вещи бросили в угол.

Обычно в замке Рэграса допросы проводил палач с помощниками. Если требовалась пытка, как правило, использовали дыбу, тиски, огонь. Гайер применялся крайне редко, в исключительных случаях, когда дело было государственной важности и касалось непосредственно Рэграса — допрашивать с помощью гайера мог только он сам.

В камеру вошли Рэграс и Тербек. Рэграс приказал:

— Камень убрать.

И талисман, с которым Эдвин не расставался, сняли.

Рэграс кивнул охранникам, они подвели Эдвина к цепям, подняли ему руки и хотели заключить в браслеты, но едва гайер коснулся Эдвина, браслеты ярко вспыхнули. Эдвин вздрогнул от боли и отдёрнул руки.

Рэграс задел перстень, и гайер погас.

— Надевайте.

Охранники надели на Эдвина цепи — на этот раз они остались холодными. Рэграс снова тронул перстень, камень сверкнул, браслеты, глухо звякнув, сомкнулись. Рэграс велел охране выйти.

Теперь Эдвин стоял с поднятыми, разведёнными в стороны руками и ногами, крепко прикованными к полу — ножные оковы не давали возможности даже переступить.

— Где ключ от Лунного Мира? — спросил Рэграс.

Эдвин не ответил. Тербек злобно смотрел на него.

Рэграс коснулся перстня. Гайер странно засветился белым светом с холодным зеленоватым оттенком, и Эдвин почувствовал страшную боль, которая обожгла его руки и ноги и пронзила всё тело. Он изо всех сил стиснул зубы и едва сдержал стон. Браслеты погасли. Эдвин с облегчением выдохнул.

— Где ключ?

Гайер снова загорелся, на этот раз ярче. Эдвин резко выгнулся, запрокинув голову, как будто его сильно ударили по спине. Его лицо мгновенно покрылось мелкими капельками пота.

— Где ключ? — сурово повторил Рэграс. Гайер продолжал гореть.

— Он знает, ваше высочество, — напомнил Тербек.

— Я знаю, что он знает, — раздражённо ответил Рэграс и погасил оковы. — Ты в любом случае умрёшь. Разница только в одном. Если скажешь сейчас, то умрёшь легко и быстро. А если будешь молчать, то умирать будешь медленно и мучительно! Где ключ? — крикнул он.

Гайер вспыхнул, Эдвин застонал и рванулся от нечеловеческой боли, поранив запястья до крови — но цепи держали крепко. От резкого движения стало хуже, все четыре браслета врезались в кожу и запылали. Эдвину показалось, что они сейчас прожгут его руки и ноги.

Эта вспышка продолжалась больше минуты. Когда оковы погасли, Эдвин повис на цепях, бледный, обессиленный, пытаясь хоть немного перевести дух.

— Я жду!! — заорал Рэграс. — Или хочешь ещё?

Закат, как нарочно, был красный, тревожный.

— Ваше высочество, может, вам всё-таки поехать к его высочеству Рэграсу? — в который раз обратился Мариен к Гидеону. — Вы же Гарер! Может, я и ошибаюсь, но мне кажется, что вы смогли бы справиться с этой охраной и помочь Эдвину. Ведь солдаты вашего дяди взяли Варос тоже во многом благодаря вам! У вас в руках огромные силы! Неужели двадцать солдат для вас — препятствие?

Гидеон достал из шкафа книгу и уселся в кресло у камина.

— Нет, я не поеду.

— Но почему, ваше высочество?!

— Это не имеет смысла. Думаешь, Эдвин станет молчать под пыткой? Да эту пытку даже Гареру трудно выдержать, а обычному человеку просто невозможно! Эдвин уже наверняка рассказал дяде всё, что знает и не знает. Если Тербек снова заявится сюда, я буду защищаться. А ехать сейчас — рисковать впустую.

— Впустую?!! Да ты же просто трус и… — закипел Харт.

— Что?! — Гидеон вскочил.

Зерина сильно дёрнула Харта за рукав и что-то шепнула ему на ухо. Он угрюмо замолчал. На его скулах ходили желваки. Вмешалась Елена:

— Успокойтесь, сейчас не время выяснять отношения! И всё-таки, Гидеон, раз Эдвин в гайере, значит, что-то пошло не так! Значит, Тербек вынудил его молчать! Попробуй ещё раз связаться с Рэграсом!

Гидеон нехотя прикоснулся к перстню.

— Он не хочет разговаривать… Но это уже неважно. Что бы там ни было, Эдвин не сможет молчать в оковах из гайера! А значит, не умрёт под пыткой. Не думаю, что дядя что-то сделает с ним до приезда отца. Ну посадит в подземелье, но ведь это не смертельно. А вот оставить вас без защиты — это будет просто вопиющая глупость!

— А если Эдвин будет молчать? — произнёс Мариен. — Он не трус! Я уверен, что он ничего не скажет! Тогда промедление его погубит! А помочь ему можем только мы! Нас ведь много, можно договориться и напасть на солдат Тербека одновременно! А потом вы, ваше высочество, поедете к вашему дяде и всё ему объясните!

— Опять… Ну чего вы хотите? Чтобы от рук Тербека пострадал не один Эдвин, а кто-нибудь ещё? Всё не так просто, и эта охрана около дома — не какие-нибудь болваны. Тербек отобрал лучших людей! Они только и ждут, что мы попытаемся выбраться отсюда! И наверняка есть дополнительная охрана, о которой мы не знаем! Хотите, чтобы нас перестреляли как зайцев, а тех, кто уцелеет, сожгли вместе с домом?! Поверьте мне, Тербек не из тех, кто зря бросается словами. Единственный выход для нас — ждать! Завтра отец приедет, и Тербека арестуют и казнят.

— А как же Эдвин… — вымолвила Вильта.

Гидеон только развёл руками.

Рэграс допрашивал Эдвина уже несколько часов, но ничего не добился — Эдвин молчал.

Минуты казались ему днями. Алый закат отгорел, стемнело, и теперь камеру освещали только холодные вспышки гайера и коптящий факел на стене, пламя которого вздрагивало и трепетало от ветра, задувавшего в узкое окно. Рэграс сидел за столом, Тербек ходил туда-сюда.

Эдвину казалось, что его поставили на огромный костёр. Он пытался вырваться из оков, но они держали его мёртвой хваткой, а огонь гудел, разгорался всё сильнее, охватывая и сжигая тело. Явь и видения смешивались, боль нарастала и нарастала. Казалось, ещё чуть-чуть — и он не выдержит, неукротимое пламя поглотит его, разорвёт, превратит в пепел. Его мысли превратились в дикий крик: «О Небо, как больно, о Небо!!!» — но усилиями воли он снова и снова возвращался к реальности и снова и снова твердил себе: «Это не может продолжаться вечно… Скоро будет передышка… Ещё немного… Если я не вытерплю, все погибнут…» — стискивал зубы и молчал.

Когда гайер в очередной раз погас, у Эдвина потемнело в глазах, и он повис на цепях, лишившись сил. Рэграс позвал охранника.

— Принеси воды.

Тот ушёл и через минуту вернулся с ведром.

— Приведи его в чувство.

Эдвину плеснули в лицо. Через некоторое время он открыл глаза.

— Ваше высочество! Насколько я знаю, этот мерзавец любит Диаманту, — мстительно улыбаясь, процедил Тербек. — Так, может, раз он не хочет разговаривать, поспрашивать её?

Эдвин поднял голову и с болью посмотрел на них, но промолчал.

— Диаманта вряд ли знает то, что мне нужно.

— Но ведь, ваше высочество, у каждого есть слабое место. Если этому негодяю мало собственных страданий, возможно, на него подействуют страдания близких?

— Действенный способ, только не для меня, — сухо возразил Рэграс. — Отвечать должен тот, кто виноват.

С самого начала допроса молчание Эдвина выводило Тербека из себя. Сейчас он не сдержался. Подошёл к Эдвину, поднял его голову, посмотрел ему в глаза и заорал:

— Ты слышишь?! Говори, сволочь!! Ну почему ты молчишь?!! — после чего сильно ударил его кулаком под рёбра.

— Отставить! — приказал Рэграс.

— Простите, ваше высочество. Не могу спокойно смотреть на этого мерзавца!

— Хватит гайера. У нас впереди много времени.

Эдвин взглянул на Рэграса и неожиданно для себя увидел его страдающим и слабым. Ему стало остро жаль его. Рэграс прикоснулся к перстню, гайер загорелся, накатила новая волна кромешной боли. Всё поплыло перед глазами.

— Молчишь — значит, тебе ещё мало, — невозмутимо произнёс Рэграс, и последовала новая вспышка, более жестокая, чем предыдущая. От боли у Эдвина замерло сердце. Он совсем обессилел и уронил голову на грудь.

— Где ключ?

Рэграс ещё раз задел перстень, и гайер загорелся так, что Тербек прикрыл глаза, взглянув на оковы. Эдвин потерял сознание.

Рэграс позвал охрану, освободил Эдвина и приказал положить его в угол на солому. Запер камеру и вместе с Тербеком ушёл в кабинет.

Давно стемнело. Диаманта сидела в гостиной, чувствуя, что Эдвину всё хуже и хуже.

Харт нервно ходил из из угла в угол.

— Время идёт! Нельзя ждать! Нельзя!!

— Харт, посиди немного, не заводись! — наконец попросил Дин.

— Да не могу я сидеть, когда Эдвин там мучается!!!

— Лунный Мир закрыт? — спросила Елена.

Гидеон подошёл к окну и кивнул.

— Закрыт. Луна не взошла, хотя небо ясное.

Харт посмотрел на него с нескрываемым презрением.

— Его высочество боится. А мы-то чего ждём?!

Гидеон побледнел от гнева.

— Я сейчас убью тебя! — он выхватил кинжал, но Елена схватила его за руку и воскликнула:

— Не смей!

Он помедлил, вложил кинжал в ножны и сел в кресло, бледный от ярости. Харт махнул рукой и отошёл. Повисла тоскливая тишина.

Часы пробили десять.

— Ну как ты? — участливо спросила Зерина у Диаманты.

Диаманта ничего не ответила, только крепче обхватила себя руками, как бы закрываясь.

Харт сел и ударил себя кулаком по колену.

— Не понимаю, почему это досталось именно Эдвину. Да его пытать — всё равно что…

— Хватит! Не умрёт он! — оборвала Зерина. — Если мы не можем ничего сделать, давайте хотя бы Диаманте сердце не рвать! Посмотри, на ней и так лица нет — и ты ещё добавляешь!

— Зерина, не кричи на меня!

— Я не кричу!

— Не падай духом, девочка, Эдвину это поможет, — посоветовал Дин.

— Я знаю, — кивнула Диаманта.

Мариен ушёл наверх и через минуту сбежал по лестнице с раскрытой книгой в руке.

— Она открылась на твоей истории про Адриана!

— Где? Дай посмотреть!

Рэграс и Тербек вернулись в кабинет. Рэграс сел в кресло у камина, задумался о чём-то и долго молчал, глядя на огонь и поглаживая бородку. Тербек стоял рядом и не сводил с него глаз. Было тихо, только потрескивали дрова.

Наконец Рэграс произнёс:

— Почему Эдвин молчит? Тут что-то не так.

— Он же понимает, что признание станет ему смертным приговором. Вероятно, надеется на помощь Аксианта, который вернётся завтра. Так доложил мне Зейт.

— А где этот Зейт?

— В Адаре.

Рэграс позвал офицера.

— Немедленно доставить Зейта ко мне.

Тербек объяснил, как найти посыльного. Офицер ушёл.

— Дом Аксианта под охраной?

— Под надёжной охраной, ваше высочество.

— Раз там заговор, как ты говоришь, то надо его раскрыть, пока они не разбежались и пока Аксиант не вернулся. Так… отправляйся туда сейчас же и привези ко мне абсолютно всех, кто находится в доме.

Тербек побледнел, но пошёл выполнять приказание.

— Да, — сказал Рэграс вдогонку. — Отдай мне ключ от Мира Арз.

Тербек достал красный ключ и протянул ему.

— Что это у тебя так дрожат руки? — заметил Рэграс насмешливо.

— Дрожат? Не замечал… Ваше высочество, может быть, лучше воспользоваться ключом?

— Нет, поезжай так. Никого не упустить! И никого не убивать, они мне нужны живыми!

Тербек ушёл, Рэграс остался один.

Он встал и подошёл к окну. Небо было ясным, но безлунным, хотя в этот час Луна должна была смотреть в окно кабинета. При взгляде в пустое небо глаза Рэграса наполнились болью. Холодность и высокомерие исчезли, в тонких чертах проступили усталость, растерянность и тоска.

— Любимая, — едва слышно проговорил он. — Если я больше не увижу тебя, зачем мне корона? Этот Мир без тебя погибнет, и я вместе с ним… Я могу жестоко отомстить за нас, и отомщу, обещаю тебе! Но это ничего не изменит… Скажи, как мне вернуть тебя?

Рэграс сжал пальцы и вдруг поморщился от боли: его обжёг собственный перстень.

— Этого мне ещё не хватало! — в сердцах воскликнул он. Перстень из гайера медленно, словно нехотя, погас.

От холодного воздуха из окна Эдвин пришёл в себя. Попробовал встать, но не смог — тело его не слушалось, не хватало сил. Во рту пересохло, мучительно хотелось пить. Руки и ноги нестерпимо болели, несмотря на то, что оковы были сняты. Он застонал и прошептал:

— Небо… помоги мне…

Перед его глазами поплыли яркие, быстро сменявшие друг друга картинки из прошлого. Лица родителей, день, когда они все вместе ездили на прогулку вдоль реки. Было жарко, берега пестрели цветами, вода искрилась под солнцем и казалась ослепительно яркой. Мать срывала ромашки, Эдвин шёл рядом с ней, а отец неторопливо ехал верхом в расстёгнутой рубашке с закатанными рукавами. Он взглянул на Эдвина смеющимися синими глазами и взял его к себе в седло. Там было высоко, пахло лошадью и потом. Вдруг отец пришпорил коня, и тёплый ветер ударил в лицо, раздул волосы…

Эдвин лежал в лихорадке, а мать гладила его по горячему лбу. Её рука была приятной — прохладной и ласковой. Он захотел пить, потянулся к ней, но она с любовью посмотрела на него своими большими карими глазами и куда-то исчезла…

Эдвин очнулся и немедленно ощутил пронзительную боль во всём теле. В камере стояла тишина, которую нарушали только порывы ночного ветра. Поблёскивали зеленоватые оковы, свисавшие с потолка. Эдвин вспомнил сегодняшнее утро, прощальный взгляд Диаманты… Подумал, где она сейчас, жива ли, не сделал ли с ней Тербек что-нибудь в отместку за его молчание… Его охватила тревога, которая мгновенно отняла остатки сил. Эдвин закрыл глаза и провалился в забытьё.

Он очнулся оттого, что громко лязгнул засов. К нему подошли охранники с факелами и Рэграс. Нахлынула смертельная тоска.

— Где ключ?

Эдвин молча посмотрел Рэграсу в глаза. Тот встретился с ним взглядом.

— Почему ты молчишь?

Эдвин ничего не ответил.

— В гайер его!

Охранники подняли Эдвина и надели на него оковы. От одного их прикосновения Эдвина пронзила боль. Он уже не мог стоять и повис на цепях. Оковы вспыхнули, глаза застлал слепящий зелёный туман.

Было трудно дышать, не хватало воздуха. Боль давно перешла все мыслимые пределы — казалось, тело состояло только из боли. Эдвин уже не боялся проговориться, не выдержав мучений. Но ему не давала покоя мысль, что он может проговориться нечаянно, приняв видение за явь — теперь он то и дело впадал в забытьё. Диаманта постоянно возникала перед ним, как во сне. Он смотрел на неё, но боялся произносить её имя вслух, чтобы Рэграс не подумал, что ключ у неё.

Вошёл охранник.

— Ваше высочество, в замок доставили посыльного Зейта.

— Привести его сюда.

Зейт был насмерть перепуган и от этого имел на редкость жалкий вид. Когда он увидел Эдвина и Рэграса, заметно задрожал. Рэграс потребовал рассказать, как всё было.

— Я п-посыльный, — запинаясь и заикаясь, начал Зейт. — Господин Тербек отправил меня с посланием в Эслу. Ещё в Адаре на меня напали грабители на улице. Помню, что меня внесли в дом…

— В какой дом?

— Я… я не знаю… Он, — Зейт взглянул на Эдвина, встретился с ним глазами и тут же отвернулся.

— Что «он»?

— Он меня спас, — договорил Зейт, глядя в пол.

— Это правда? — быстро спросил Рэграс у Эдвина.

Тот с трудом выговорил:

— Да…

Гайер тут же загорелся ослепительным светом. Эдвин застонал. Рэграс в недоумении посмотрел на свой перстень и решил, что нечаянно прикоснулся к камню. Погасил оковы и продолжал:

— Что было дальше?

— Там… они лечили меня. И послание доставили…

— А почему ты сбежал?

— В-ваше высочество! Умоляю, простите, я…

— Дальше!

— Я услышал из их разговоров, что готовится какой-то заговор… против вас… и что кому-то нужен ключ от Лунного Мира… я не знаю, кому… а ключ был здесь, в этом доме. Я испугался, что если я не расскажу, меня тоже сочтут заговорщиком… Решил предупредить вас, сбежал и доложил всё господину Тербеку…

— Что ты знаешь ещё?

— Ничего, ваше высочество…

— Мало того, что дурак, ещё и трус. Посадить его пока в подвал.

— Ваше высочество, умоляю, пощадите меня! Не губите меня, ваше высочество! — взмолился Зейт. Охранники увели его.

— Что за странный заговор? Первый раз такой вижу, — удивился Рэграс, подошёл к Эдвину и посмотрел ему в глаза. — Рассказывай! Или мне придётся сделать так, как предлагал Тербек. Если ты не заговоришь, в этих оковах окажется Диаманта. Её вот-вот привезут сюда.

То, что ощутил Эдвин от его слов, было гораздо больнее гайера.

— Только не это… Где… Тербек? — с трудом произнес он, тяжело дыша.

— Наконец-то заговорил! Тербек поехал за ней, — усмехнулся Рэграс.

— Нет! — Эдвин поднял голову. — Тербек… убьёт её!

— С чего бы это?

— Он… обещал.

Рэграс поднял брови.

— Остановите его! — от мучительного волнения к Эдвину вернулись силы. — Он требовал, чтобы я… взял вину на себя… а если я откажусь… угрожал убить… Диаманту и всех, кто… остался… в доме Аксианта. А сейчас… он может… убить их… чтобы скрыть правду… остановите его!

Рэграс нахмурился от его слов. Его озарила молниеносная догадка.

— Так вот почему ты молчал! А почему не рассказал мне всё, когда Тербек был здесь?

— Он обещал… что если я скажу, он… опередит вас… убьёт их всех… сожжёт дом…

— Так где ключ?

— Ключ… у Королевы… Я успел… отдать его ей. Она сама… закрыла свой Мир… дала мне… перстень… чтобы… передать вам… Он у Тербека…

Внезапно гайер вспыхнул так, что в камере стало светло. Эдвин дёрнулся. Рэграс попытался освободить его, но гайер не послушался. Наоборот, оковы вспыхнули ещё ярче, а следом за ними и сам перстень Рэграса.

— Терпи, — приказал он Эдвину. — Я сейчас вернусь.

Эдвин догадался, что случилось. Гайер перестал подчиняться Рэграсу. Дверь камеры закрылась, ключ повернулся в замке.

Боль, и так невыносимая, стала стремительно нарастать. Эдвину показалось, что его собственная кровь превратилась в расплавленный металл. Он рванулся изо всех сил и и уже не смог сдержать отчаянный вопль.

— О Небо!!! Небо, помоги мне!!

Последние силы иссякали. Он понимал, что умирает, но невероятными усилиями воли не давал себе закрыть глаза и забыться.

И вдруг в нём что-то изменилось. Совсем исчезли и тоска, и гнетущая тревога, и мучительное ощущение беспомощности. Эдвин почувствовал себя так, словно превратился в чистый сияющий свет. Этот свет заполнил собой всё его существо, а потом и весь Великий Мир. И за краем этого Мира, но при этом совсем близко, совсем рядом, он увидел другой Мир, бесконечно прекрасный. Эдвин понял, что это и есть истинный Великий Мир, а всё остальное — только сон. Реальность стала другой, каменные стены и факел куда-то поплыли, боль исчезла, и последним, что он воспринял уже краем сознания, был далёкий, знакомый, любимый голос.

ГЛАВА 13. Адриан

Была уже глубокая ночь. В гостиной стояла тоскливая тишина, все молчали. Гидеон не позволил никому покинуть дом, так что теперь оставалось только ждать.

Диаманта чувствовала, что Эдвин на самом краю, и напрягала все силы своей души, чтобы удержать его, не дать ему упасть в чёрную пропасть, из которой нет возврата. Больше для неё сейчас ничего не существовало — лишь это стремление удержаться вдвоём на узкой тропинке над бездной, пройти по ней и не сорваться — миг за мигом, шаг за шагом, не глядя вниз, ни на секунду не отпуская друг друга…

Вдруг на стене гостиной обозначился контур двери. Она распахнулась, и вошёл Рэграс. Все посмотрели на него — кто испуганно, кто изумлённо.

— Диаманта, Мариен и ты, Гидеон, за мной. Быстро!

— Зачем? — спросила Елена.

— Нет времени объяснять. Быстро!!

Мариен на всякий случай взял свою куртку и накидку Диаманты. Они поспешили в коридор. Рэграс зашёл последним и захлопнул дверь.

— Что случилось?! — вымолвила Зерина и вопросительно посмотрела на Елену. Та покачала головой.

В томительном ожидании прошло немного времени. Вдруг с улицы послышались шаги и отрывистые приказы. В дверь постучали. Все переглянулись.

Вошёл офицер и сообщил:

— Предатели арестованы. Больше вам нечего бояться. Его высочество Рэграс приказал нам охранять вас, пока не будет арестован полковник Тербек.

Вскоре на улице послышался стук копыт. В дом вошёл Аксиант, запыхавшийся после бешеной скачки, и с порога спросил:

— Как Эдвин? Фид сообщил мне, что случилось.

— Мы ничего не знаем, — ответила Елена. — Недавно тут был Рэграс, забрал Гидеона, Диаманту и Мариена и ничего не объяснил. Он очень спешил.

— Ладно, сейчас посмотрим.

Аксиант достал из своего дорожного ларца тонкий голубой шёлк, прикрепил его на стену между шкафом и дверью в соседнюю комнату и аккуратно расправил складки — теперь ткань закрывала стену на высоту человеческого роста.

— Фид подарил мне этот шёлк. Он может показать любое событие, которое когда-либо происходило в Великом Мире.

После короткого перехода через туман Диаманта, Мариен и Гидеон оказались в кабинете Рэграса. Он сказал:

— Тербек предал меня и вынудил Эдвина молчать. Я хочу освободить его, только он связан с Миром Неба, и гайер его не отпускает. Гайер вышел из-под моей власти. Видите? — он показал им руку с перстнем, оправа которого ослепительно горела. — Я не могу ничего сделать. Но есть одно старинное поверье — что гайер может раскрыть настоящая любовь… Попробуй, Диаманта. Если не сможешь, он долго не продержится. А ты подожди меня здесь, — приказал он Гидеону.

Диаманта и Мариен прошли за Рэграсом в соседнюю башню. Рэграс отпер камеру.

Эдвин висел на цепях, опустив голову на грудь. Диаманта бросилась к нему. Она пережила ужасное мгновение, подумав, что уже поздно, но подняла его голову и увидела, что он ещё жив.

— Эдвин! Эдвин!

Но он не приходил в себя.

— Эдвин! Пожалуйста, не умирай!

— Возьмись за браслет обеими руками и не отпускай, пока он не погаснет, — велел Рэграс.

Диаманта взялась за браслет на левой руке Эдвина. Прикосновение к гайеру пронзило её острейшей болью, от которой потемнело в глазах. Диаманта ощутила, что этот металл целиком состоит из ненависти, и вся его ненависть теперь направлена на неё. С первой попытки ничего не получилось. Но слова Рэграса «если не сможешь, он долго не продержится» не оставляли выбора. Она перевела дух и попробовала снова. Рэграс молча ждал у стены.

От следующего прикосновения Диаманты гайер вспыхнул так, что стало невозможно на него смотреть. Диаманта испугалась, что Эдвин не выдержит. Ей стало плохо.

— Воды, быстро! — приказал Рэграс охраннику. Тот принёс кружку воды, Диаманта отпила глоток, немного отдышалась и снова взялась за гайер.

Она закрыла браслет ладонями, и если бы не свет, пробивавшийся между пальцами, могло показаться, что она просто держит Эдвина за руку. Но ничего не происходило. Оковы не открывались.

Не отпуская браслет, она посмотрела на руку Эдвина с бессильно висящей кистью, на его влажные от пота спутанные волосы, на лицо, знакомое каждой чёрточкой, строгое и спокойное, в котором так не хватало теперь синевы его глаз.

— Эдвин! Не уходи!

Ей больше всего на свете захотелось, чтобы Эдвин вместо боли от гайера почувствовал мягкое тепло её рук. Вдруг Диаманта ощутила, что в её сердце всё ярче разгорается удивительный чистый свет. Её наполнила огромная, невыразимая нежность. Диаманта держалась за браслет и не обращала внимания, что оковы горят так, что даже Мариен не может на них смотреть, не замечала запредельной боли. Теперь она видела только Эдвина, а гайера словно бы и не существовало.

И вот медленно, нехотя металл погас, а потом браслет в её ладонях щёлкнул и раскрылся, выпустив руку Эдвина с израненным запястьем. Мариен подхватил Эдвина. Тут же погасли и раскрылись остальные три браслета.

Рэграс позвал охранников, они унесли Эдвина в комнату рядом с кабинетом и положили на широкий диван. Диаманта, пошатываясь от слабости, шла следом, постепенно возвращаясь в привычный Мир.

Появился слуга, который принёс одежду Эдвина и камень-талисман. Диаманта тут же надела его Эдвину на шею. Он был без сознания. Диаманта села на краешек дивана и погладила Эдвина по щеке.

— Эдвин, любимый! Всё прошло! — но его лицо по-прежнему оставалось бледным, спокойным и неподвижным.

Рэграс приложил ухо к его груди, послушал сердце и сказал Диаманте:

— Если отпустишь его, он уйдёт. Оставайтесь здесь, пока я не вернусь, — и вышел.

Мариен заглянул в кабинет Рэграса. В кресле у камина сидел Гидеон.

— Ваше высочество, здесь есть нюхательная соль? Нужно привести Эдвина в чувство.

Гидеон позвал слугу и приказал принести всё необходимое. Но, несмотря на все усилия Мариена и Диаманты, Эдвин не приходил в себя. Диаманту била дрожь. Наконец Мариен сказал ей:

— Попробуй успокоиться. Просто посиди рядом с ним, возьми его за руку… Надо немного подождать. Я уверен, что он скоро очнётся.

Диаманта покачала головой.

— Он на самом краю… Надо помочь ему удержаться.

Она смотрела на Эдвина, гладила его по голове, называла по имени… Мариен подошёл к высокому окну. Далеко внизу, во дворе, стояли охранники, горели факелы, а вдали, за стенами замка, всё тонуло в непроглядной тьме.

Наконец в коридоре послышались шаги, раздался суровый голос Рэграса:

— Глаз с него не спускать! В подвал, под двойную охрану!

Вошёл Рэграс, посмотрел на Эдвина.

— Он ещё не пришёл в себя?

— Нет.

— Тогда я прикажу приготовить для него комнату.

— Спасибо, ваше высочество, но мы… мы лучше поедем в дом его высочества Аксианта, — тихо ответила Диаманта. — В этом замке везде гайер… Даже я его чувствую, а Эдвин…

Рэграс невозмутимо ответил:

— Хорошо. Только вам придётся ехать в открытой повозке. На всех моих каретах тоже украшения из гайера.

— Ваше высочество, а может, вы создадите переход ключом? — спросил Мариен.

— Эдвин не выдержит перехода через туман.

Вскоре охранники проводили их вниз. Был самый глухой, тёмный час ночи. Во дворе стояла телега, застеленная соломой. Эдвина уложили на неё. Диаманта накрыла его курткой и села рядом с ним. Мариену дали коня.

Кучер вскочил на козлы и тронул поводья. Они выехали за высокие ворота замка и поехали вдоль гор. Дорога была неровной, повозку трясло.

Диаманта ни на секунду не отрывала от Эдвина взгляд. Ей хотелось отдать ему всю свою силу, надежду и свет, но она не знала, как это сделать, и только повторяла сквозь слёзы:

— Пожалуйста, Эдвин, не умирай! Не уходи! Я люблю тебя! Дай мне ещё одну возможность сказать это тебе! Не покидай меня! Эдвин, любимый, не уходи! Ведь я с тобой, я всегда буду с тобой! Всё уже прошло, осталось чуть-чуть, и мы будем дома!

Немного успокоившись, Диаманта взглянула вперёд. Сквозь слёзы ей показалось, что впереди, за тёмным силуэтом лошади, движется что-то светлое. Она приподнялась, вгляделась и узнала Адриана, который спокойно ехал на некотором расстоянии перед ними, словно показывая дорогу.

Она какое-то время смотрела на рыцаря, а потом легла, прижалась к Эдвину и закрыла глаза, отдавшись внезапно пришедшему блаженному чувство безопасности.

Диаманта очнулась, когда темнота была уже не такой густой — близилось утро. Адриана не было видно. Они подъезжали к дому Аксианта.

К удивлению Диаманты и Мариена, Аксиант сам встретил их на крыльце. Он отнёс Эдвина в его комнату на втором этаже и уложил на кровать.

— Не бойся, Диаманта, он не умрёт. Ты уже спасла его, а сейчас осталось совсем немного. Он вот-вот придёт в сознание.

Елена, Харт и дядюшка Дин стояли у дверей. Зерина, вся в слезах, обняла Диаманту.

— Аксиант приехал два часа назад, — сказала она и всхлипнула. — Он показал нам, что там было… с Эдвином, в замке. Я думала, у меня сердце разорвётся! — она не сдержалась, закрыла лицо руками, и её плечи беззвучно затряслись.

— Лучше оставить Диаманту с Эдвином одних. Так он скорее очнётся, — произнёс Аксиант, и все вышли.

Диаманта задула свечу, стоявшую на столике, и присела на край кровати. Она долго смотрела на лицо Эдвина, освещённое тусклым светом весеннего утра. На его губах темнела запёкшаяся кровь. В комнате было тихо-тихо.

Диаманта поймала себя на мысли, что Эдвин сейчас очень похож на Адриана — похож особым внутренним светом, который она чувствовала, когда читала книгу, и который теперь видела так же отчётливо, как свет из окна. Она внезапно поняла, откуда исходило чистое сияние, запомнившееся ей, когда Эдвин нёс её через переход из Серого Мира. Она привстала и нежно поцеловала его.

Он открыл глаза, посмотрел на неё и произнёс одними губами:

— Диаманта…

Отправив Эдвина в Адар, Рэграс вернулся в свой кабинет. Гидеон вскочил.

— Тербек арестован? Он не успел ничего сделать с домом? Все живы?

Рэграс, хмурый и осунувшийся, как будто не спал несколько ночей, сухо кивнул, сел и жестом приказал племяннику сесть.

— Почему ты сразу не приехал ко мне?

— Я? Ну… так сложились обстоятельства. Всё произошло очень быстро…

— В тех обстоятельствах был лучший выход воспользоваться ключом.

— Я счёл оскорбительным убегать из дома, от какого-то Тербека! Я хотел разобраться с ним, но тут Эдвин взял ключ и выбежал, не дал никому и слова сказать! Я просто не успел ничего сделать.

— Почему ты тут же не предупредил меня?

— Я несколько раз пытался вызвать вас, дядя, но вы даже не захотели меня слушать!

— Ты пытался вызвать меня позже, когда я уже начал допрос. Почему не предупредил сразу, как только Эдвин уехал в Лунный Мир?

— Отец сказал, что нельзя рассказывать вам о Тербеке раньше времени, потому что это очень опасно для вас! К тому же, мы все были уверены, что Эдвин в Лунном Мире, пока Диаманта не почувствовала, что его начали пытать.

— Что значит «почувствовала»?

— Диаманта на расстоянии чувствует, что происходит с Эдвином.

— А что почувствовал ты? Очень испугался?

Гидеона больно кольнула издёвка в голосе дяди, и он подчёркнуто серьёзно ответил:

— Я понял, что это гайер.

— И?

— А что мы могли сделать? Мама и эти актёры, конечно, просили меня поехать к вам, но ведь это было невозможно. Там стояли двадцать человек охраны… — Гидеон пожал плечами.

— Так… А теперь внятно назови мне причину, по которой ты не поехал.

— Интуиция мне подсказывала, что ехать не нужно, дядя! Мне трудно это объяснить. Я просто чувствовал, что…

— Хватит чувств. Я жду.

— Но я действительно…

— Ты испугался двадцати простых солдат? Ты, Гарер!

— Да нет же, дядя! Что вы, нет! Я хотел помочь! Просто не видел смысла так рисковать! Ради кого, в конце концов? Ради одного человека? Зачем было рисковать собой и другими ради одного простого человека? К тому же, я считаю, что Эдвин сам виноват — ведь всё из-за него! Если бы он не нарушил приказ отца, Тербек не нашёл бы нас!

— Трус, — бросил Рэграс. — Это не простой человек, это человек с ключом от Лунного Мира!

— Я трус?! Дядя, вы же прекрасно знаете, что это не так!

— До сегодняшнего дня я хотел сделать тебя правителем Адара. Но сейчас ты не получишь даже должности наместника.

— Это ваша воля, дядя… но… Я не могу поверить! Неужели вы не понимаете…

— Учти, — перебил Рэграс, — что трусов в своей семье я терпеть не намерен.

Лицо Гидеона вспыхнуло от обиды. Он не нашёл что ответить, и в кабинете повисла тишина.

Гидеону казалось, что мир перевернулся. Он любил дядю, в детстве приезжал к нему в Эстуар, одно время жил там. Ему очень нравились эти визиты, несмотря на то, что Рэграс обращался с ним гораздо строже, чем отец, многого от него требовал и редко хвалил — но тем дороже была для Гидеона дядина похвала. Всю свою жизнь Гидеон гордился, что дядя хорошо к нему относится. Да, из-за последних событий в их отношениях возникли шероховатости, но Гидеон не воспринимал их всерьёз — обстоятельства в самом деле были непростыми, и Гидеон не сомневался, что всё образуется, нужно всего лишь дождаться, когда дядя получит корону. А теперь — обвинение в трусости, угроза лишить фамилии — самое позорное наказание… Рэграс не бросал слов на ветер. Отношения с ним дали непоправимую трещину. Значит, оставалось только одно — уехать, немедленно уехать отсюда и никогда не возвращаться.

Рэграс встал и открыл шкаф с бумагами. Гидеон вскочил с кресла и в волнении сказал:

— Я уеду из Мира Дня, дядя! Уеду сегодня же! После ваших слов я не могу здесь оставаться!

Рэграс посмотрел на него.

— Вот как? Нет, ты останешься.

— Но дядя!

— Это приказ.

Гидеон овладел собой и ответил подчёркнуто сдержанно:

— Как вам будет угодно, ваше высочество.

— Мы ещё вернёмся к этому разговору. А сейчас можешь ехать домой, ты мне пока не нужен. Если застанешь отца, передай ему, чтобы он поторопился, я его жду.

Гидеон встал, молча поклонился и вышел.

Аксиант приехал в замок Рэграса только в полдень. Рэграс сразу спросил:

— Ну что? Эдвин жив?

— Да. Надеюсь, выживет. Хотя не знаю…

— Кто он такой, этот Эдвин? Кто его родители?

— Он актёр. Его отец был наместником в Артиссе.

— Сын наместника стал актёром? — удивился Рэграс.

— Эдвин сирота. Его отец давно исчез при странных обстоятельствах, как и мать. Лучше поговори с ним сам, если получится. Это долгая история, я не знаю всех подробностей… Скажи мне, зачем ты это сделал?

— Что?

— Стал пытать его, не разобравшись.

— Хватит! — мгновенно вспылил Рэграс. — После всего мне ещё твоих нотаций недоставало!

— Я всегда знал, что ты не отличаешься добротой. Но это даже для тебя слишком!

— А ты бы как поступил на моём месте? Что мне оставалось делать?

— Что делать?! Не пороть горячку! И не зверствовать! Сколько сейчас понадобится времени, чтобы Эдвин встал на ноги? Неизвестно, выживет ли он вообще! Ты продержал его в гайере семь часов!! Я бы ещё понял, если б ты обрушил свой гнев на кого-то, кто мог всерьёз претендовать на власть. А Эдвин чем угрожал твоей короне? Он что, похож на заговорщика?!

— Аксиант, прекрати, моё терпение и так на пределе! Меня предали. Все!! И ты тоже! Сообщить мне о своих подозрениях без такой сложной подготовки ты не мог?

— Не мог. Ты же не доверяешь мне! Какой вес имело бы моё слово против слова твоего драгоценного Тербека? Кстати, что ты с ним сделаешь?

— Закую в гайер, разумеется. Как только снова смогу управлять гайером, казню его.

— А не боишься, что гайер заведёт тебя в тупик? Вспомни прошлый раз, когда он не послушался тебя. Может, лучше…

— Я тебе сказал — хватит! — отрезал Рэграс в крайнем раздражении. — Мне это всё смертельно надоело! Эдвин жив, я награжу его — он спас два Мира. Это просто стыд: обычный человек, какой-то актёришка, вёл себя под пыткой как герой — я всего несколько раз в жизни видел такую выдержку! Он вытерпел всё молча, хотя я обращался с ним безо всякой пощады! А наш Гидеон — Гарер! — испугался двадцати простых солдат!!

— С Гидеоном я разберусь. Сейчас давай заниматься делом.

— Допросим Тербека?

— Нет нужды, — ответил Аксиант и достал из своего дорожного ларца шёлк.

— Что это?

— Подарок Фида. Этот шёлк может показать любое событие, когда-либо происходившее в Великом Мире.

— Любое?! — изумился Рэграс.

Аксиант заметил на мизинце его левой руки красивый перстень с белым камнем — тот самый, который Королева дала Эдвину перед тем, как закрыть дверь.

Диаманта, Елена и Зерина не отходили от Эдвина. Утром казалось, что опасность миновала, но к полудню стало ясно, что ещё нет. Иногда он ненадолго приходил в себя, но тут же снова проваливался в тяжёлый полусон-полубред. Его лицо заметно осунулось.

Диаманта осторожно убрала волосы с его лба. Он открыл глаза.

— Пить…

Зерина помогла ему приподняться, Диаманта напоила его водой. Эдвин опустился на подушку.

— Как ты? Очень больно?

— Ничего, Диаманта… Всё будет хорошо, — выдохнул он и снова провалился в забытьё.

Зерина вытерла слёзы.

— Да что ж это такое?! У меня просто душа разрывается! Чем ему помочь?

— Остаётся только ждать, — ответила Елена. — Лекарства от гайера почти не помогают.

— Он выживет?

— Надо надеяться… Диаманта, попробуй полечить его. Твоё прикосновение должно ему помочь.

Диаманта осторожно поднесла руки к запястьям Эдвина. Он задышал ровнее. Все облегчённо вздохнули. Но вскоре боль вернулась. Диаманта опять положила руки на его запястья.

— Да сколько ж это будет продолжаться?! — взмолилась Зерина.

— Пока ему не станет легче. Я помогу, и он поправится, — ответила Диаманта, отчего-то ощущая уверенность.

Пасмурный день медленно переходил в сумерки. Эдвин беспокойно позвал:

— Диаманта!

— Я здесь! — она погладила его по щеке. — Эдвин, любимый, очнись!

Но он прошептал, не открывая глаз:

— Где… не надо… вернись… свет…

Диаманта потрогала его лоб.

— У него жар.

Елена озабоченно вздохнула.

Эдвин весь вечер метался в бреду. Лихорадка усиливалась, несмотря ни на какие средства. К ночи он перестал приходить в себя. Диаманта продолжала его лечить, не обращая внимания на слабость и подступающее отчаяние. Елена приготовила холодный компресс, положила на его пылающий лоб и сказала:

— К утру всё разрешится. Будем надеяться, что он вынесет…

— Он вынесет! — горячо ответила Зерина. — Он должен жить! Слышишь, Эдвин, мы тебя не отпустим, даже не вздумай уходить! Только попробуй у меня! — она заплакала, но тут же смахнула слёзы и погладила его по голове. — Хороший мой, надо только до утра продержаться, утром легче станет!

Около полуночи вернулся Аксиант. Сразу поднялся к Эдвину, взглянул на него и достал флакон с какой-то тёмной жидкостью.

— Это целебный настой трав Лунного Мира. Он сделан руками самой Королевы. Хорошо снимает боль и придаёт сил. Надо дать его Эдвину прямо сейчас. И ты, Диаманта, обязательно выпей.

— А откуда он? — спросила Диаманта.

— Взял у Рэграса.

Диаманта никогда в жизни не пила ничего более горького. Но напиток был удивительно душистый. Его аромат напоминал ветер позднего лета, пропитанный дождём, соснами и полынью. Диаманта почувствовала, что её клонит в сон…

Ветер разбивал отражение факелов в ночной воде на тысячи осколков. Дождь никак не заканчивался. Далёкий синий огонёк за тополями то вспыхивал ярче, то совсем пропадал. Дорога уводила за дождливую зарю, за тёмно-розовый отсвет над краем земли, за окраины всех городов, оставляя позади прошлое.

На мокрую дорогу падал свет фонаря; фонарь раскачивал ветер. Приоткрылась деревянная дверь, мелькнула весёлая улыбка, ей ответил взгляд внимательных серых глаз. Кошка посмотрела из глубокой тени, как будто из другого Мира, и в глубине её больших зрачков блеснул лунный свет.

А дорога была долгой и такой далёкой, что казалась бесконечной. Фургон поскрипывал, вздрагивал и покачивался. Время шло где-то поблизости. Маски и декорации ждали знака, чтобы ожить. Занавес был готов подняться, актёры и зрители волновались, хотя уже было известно, чем закончится каждый из ещё несыгранных спектаклей в Мире Дня. Свитки с пьесами лежали в ящике в углу фургона, ночь жила своей музыкой, влажный ветер пах лесом, а дождь быстро смывал следы колёс на мокрой дороге…

Напиток подействовал — на следующее утро Эдвину стало гораздо лучше. Хотя он был ещё слишком слаб, чтобы встать с постели.

Диаманта зашла к нему, присела на край кровати. Он взял её за руку. На ней было серо-голубое платье со свободным круглым вырезом, на нём — простая белая рубашка, у которой он расстегнул воротник и закатал рукава, чтобы они не задевали запястья.

— Как ты?

— Всё хорошо, — ответил Эдвин, не сводя с неё глаз.

— Тебе больно?

— Почти нет. Всё хорошо сейчас.

Он улыбнулся. Взглянув на его руки, Диаманта невольно поморщилась, словно опять почувствовала боль. Эдвин заметил это и вздохнул.

— Не могу поверить, что тебе тоже пришлось узнать, что это такое.

— Эдвин, весь Мир мог обрушиться — и уцелел. А это такие пустяки.

Они замолчали. Пока Диаманта ждала, когда Эдвин очнётся, хотела поговорить с ним о многом, многое сказать ему — а сейчас оба понимали, что слова не нужны.

Эдвин некоторое время смотрел на неё, потом взял её за плечи, привлёк к себе и поцеловал. Ей показалось, что от избытка любви Мир изменится, станет неузнаваемо другим, и когда она откроет глаза, они будут уже не в маленькой комнате, а в каком-то сияющем краю. Она открыла глаза и увидела, что они там же, где и были, но в Мире в самом деле что-то изменилось. Воздух словно наполнился светом. Диаманта сразу вспомнила вчерашнее утро.

— Адриан помог нам. Я видела его по дороге назад, — и она рассказала, как это было.

— Я тоже его видел, — произнёс Эдвин. — У Рэграса в замке я постоянно впадал в забытьё. Мелькали разные картинки из прошлого… Всю свою жизнь вспомнил. А потом увидел свет и белый силуэт. Адриан стоял на дороге и ждал меня. Только я не знаю, зачем. Он собирался что-то сделать и ждал, когда я подойду к нему.

Эдвин провёл рукой по глазам.

— Ты побледнел. Полежи.

— Сейчас… Не беспокойся, со мной уже всё в порядке, — ответил он, опускаясь на подушку.

В комнату заглянула Елена.

— Эдвин, Рэграс приехал. Он хочет поговорить с тобой. Ты в состоянии с ним разговаривать?

Эдвин посмотрел на неё и ответил:

— Да.

— Тогда сейчас я позову его.

Через минуту в комнату вошёл Рэграс, сел в кресло у кровати. Диаманта вышла, он остался с Эдвином наедине. Повисла неловкая пауза.

— Произошла ошибка, — произнёс Рэграс своим обычным сухим тоном. — Я не отвечаю ненавистью на преданность.

Эдвин ничего не сказал на это, и Рэграс продолжал:

— Откуда ты родом? Кто твой отец?

Эдвин коротко рассказал ему о своей семье.

— Я узнаю, что произошло с твоими родителями, — пообещал Рэграс. — Вообще-то я здесь, чтобы тебя наградить. Я ценю мужество и хотел бы видеть такого человека среди своих приближённых. Ты сын наместника. Я могу сделать тебя своим наместником в Артиссе.

Эдвин помолчал и отрицательно покачал головой.

— Спасибо, ваше высочество, но мне не нужно никакой награды. К тому же, я актёр, и государственная служба меня не интересует.

— Ты ненавидишь меня?

— Нет.

— А почему бы не сказать честно? — совсем без раздражения произнёс Рэграс. — Уж чего-чего, а мужества тебе не занимать.

— Ненависти к вам я не чувствую. Я видел, что вы совершаете ошибку. Хотя вы поступали, как считали правильным.

— Теперь ошибка исправлена. В оковах из гайера скоро окажется Тербек.

Взгляд Эдвина стал печальным.

— Я не эту ошибку имел в виду.

— А какую?

Эдвин помолчал и сказал:

— Ненависть. Ненависть никогда не бывает справедливой.

— Что, по-твоему, и Тербека не нужно наказывать?

— Это не мне решать.

— А если бы его судьба зависела от тебя?

— Я бы попросил оставить ему жизнь.

— Зачем?

— Чтобы дать ему возможность хоть что-то понять.

— Что он должен понять?

Эдвин посмотрел на Рэграса своими синими глазами.

— То, что погасить одну ненависть другой нельзя. Вы можете пробудить ненависть гайера, ваше высочество, но погасить её способен только Мир Неба.

— Мир Неба тут ни при чём.

— Это он спас меня и вас. Я видел его!

— Видел?

— Да. Когда умирал.

На лице Рэграса появилось недовольное выражение.

— Ты так и не ответил, чем тебя отблагодарить. Ты заслужил награду — проси у меня чего хочешь.

— Я хочу узнать о судьбе моих родителей, ваше высочество. А больше — ничего.

— Хорошо, так тому и быть, — равнодушно произнёс Рэграс, встал и вышел.

После отъезда Рэграса Гебор с недоумением спросил у Аксианта:

— И всё-таки, ваше высочество, я не до конца понимаю, чего добивался Тербек. На что он рассчитывал? Ведь всё выяснилось бы на следующий же день!

— Он хотел инсценировать заговор. Потом избавился бы от нас, убил Рэграса и сообщил всем, что теперь будет его преемником. Ведь после смерти наследников по крови, то есть меня и Гидеона, в дело вступают приближённые.

— Так ведь у брата Рэграса есть сын, как вы говорили, — вспомнил Дин.

— Верно, но ведь главное — успеть занять престол. А Морбед, сын Картара, давным-давно не показывался в Мире Дня.

— Но зачем Тербеку нужно было устраивать это представление с мнимыми заговорщиками, раз он всё равно собирался всех убить? — спросил Харт.

— Чтобы остальные приближённые Рэграса ничего не заподозрили. Среди них есть по-настоящему верные люди, они задушили бы Тербека собственными руками! Тербеку нужно было устроить всё так, чтобы он не только остался вне подозрений, но и выглядел героем… Тербек давно «помогает» Рэграсу. Вспомните, как он отправил ни в чём не повинных таринцев в Серый Мир — от имени Рэграса… И за домом Диаманты в Тарине следили люди Тербека — он хотел получить ключ от Лунного Мира. Тогда это не удалось, кстати, тоже благодаря Эдвину. Тербек был очень разозлён той неудачей и добился, чтобы Рэграс поручил ему охрану ключа.

— А всё-таки, зачем Тербеку так хотелось закрыть Лунный Мир? — удивился Эрид.

— Так ведь Лунная Королева любит Рэграса. Если бы с ним что-то случилось, она бы отомстила.

— А королевы Аиты Тербек не боялся?

— Нет. Она всегда предпочитала не вмешиваться в дела Мира Дня.

— Выходит, нам ещё повезло, — покачал головой Патал.

— Повезло? Мы обязаны везением только Эдвину! Его мужество — единственное, чего не учёл Тербек, когда строил свои планы… Но, честно сказать, я тоже до сих пор не могу поверить. Я поражён, как Эдвин смог вынести такое. Даже Рэграс был удивлён.

ГЛАВА 14. Посвящение

После визита к Аксианту Рэграс поехал в Эслу, чтобы встретиться с Фидом. Поднялся в горы пешком по узкой тропинке, петлявшей между скал, и добрался до дракона на закате.

Фид удобно устроился на широком скальном выступе. Увидев Рэграса, он медленно приподнял голову. Рэграс низко поклонился. Фид не проронил ни звука — он разговаривал с Рэграсом так же, как с Мариеном, безмолвно, избегая слов.

— Я рад тебя видеть, Фид!

— Я тоже рад тебя видеть, мой мальчик. Я долго ждал, когда ты соберёшься поговорить со мной.

— Я пришёл к тебе за советом. Как мне быть?

— Не спеши. Реку не заставишь течь быстрее, чем она течёт.

— Фид, как бы я хотел остаться с тобой надолго — на несколько дней, на месяц… Но я должен спешить.

— Что такое дни и месяцы для дракона? Они как мгновения для людей — всего лишь мимолётный отблеск солнца на воде, который тут же разбивает ветер. За эту зиму твой слух стал хуже. Ты торопишь реки, ты мчишься так, что шум ветра заглушает голоса Мира. Когда я звал тебя, ты не слышал меня.

— Я не слышал тебя, Фид…

Рэграс сел на большой камень, повернулся лицом на север и долго смотрел на угрюмую весеннюю долину с почти растаявшим снегом и на ровное пасмурное небо, которое с высоты склона казалось бескрайним.

— Фид, почему гайер до сих пор не слушается меня?

— В твоей музыке боль, мой мальчик.

— Дело не в боли… Это пустяки, — и Рэграс равнодушно посмотрел на свою руку, на которой по-прежнему безжалостно горел перстень.

— Боль, о которой ты говоришь — лишь слабый отголосок жестокой боли, терзающей тебя. Боли, скрытой так же глубоко, как глубоко прячется гайер в недрах Великого Мира.

— Я не понимаю. Что ты имеешь в виду?

— Мальчик, ты выбрал себе тяжёлый путь, — дракон медленно вздохнул. — Кому дано в пылу битвы удержать занесённый клинок, убрать в ножны меч? Тебе пришла пора сделать это. Но звуки боя в твоей душе не дают тебе остановиться, звон мечей не даёт тебе услышать музыку… Юноша, сказавший тебе, что ненависть не бывает справедливой, сказал правду.

— Значит, я несправедлив, Фид? Да, я совершаю ошибки… Но тебе ли не знать, что я всегда старался быть справедливым!

Рэграс помрачнел. Перстень на его руке вспыхнул ярче.

— Не добавляй к своей боли боль от моих слов, потому что я не хочу ранить тебя словами. Ты несправедлив к себе, мальчик мой.

— Я живу так, как научил меня отец. Мужчина должен быть похожим на клинок: спокойным, суровым и холодным, безжалостным к врагам и беспощадным к себе.

— Я вижу тебя лучше, чем ты видишь сам себя. Ты уподобляешь себя клинку, но клинок холоден, а твоя душа подобна огню, и чувства твои горячи; от удара на лезвии меча остаётся лёгкий след, а ты от каждого удара судьбы получаешь глубокую рану, которая болит и кровоточит… Ты весь изранен, мой мальчик. Я слышу музыку твоей крови и голос твоего сердца. Борьба, которую ты ведёшь, безнадёжна; ты никогда не одержишь победу.

— Ты говоришь о моей короне?

— Время поворачивается, и я пришёл сюда, чтобы помочь тебе взять корону. Она принадлежит тебе по праву, потому что в твоих жилах течёт королевская кровь. Я говорю о тебе самом. Ты ещё не знаешь своей истинной силы и отвергаешь её источник, как злейшего врага, а истинного врага своего принимаешь за лучшего друга.

— Кто этот враг, Фид?

— Гайер, мой мальчик. Ты веришь, что повелеваешь им — но это он повелевает тобой. Ты уподобляешь себя полководцу, у которого в подчинении непобедимое войско, но ты подобен пленнику, закованному по рукам и ногам, который, будучи не в силах терпеть мучения от оков, говорит то, что его вынуждают сказать.

— Ты думаешь, что я подчиняюсь гайеру?!

— Да, Рэграс. Гайер — это сама ненависть, и он заставляет тебя ненавидеть. Ненависть слепа, и ты становишься слепым, покоряясь ей. Стоит тебе захотеть правды и ясности, гайер немедленно наказывает тебя. Гайер жесток, и ты, повинуясь его воле, тоже становишься жестоким и беспощадным. Стоит тебе внять голосу любви и поступить милосердно — гайер наказывает тебя… Ты думаешь, что гайер помогает тебе достичь величия, но цель, к которой он ведёт тебя — чёрная бездна. А когда в тебе нарастает сопротивление ему, он карает тебя жестокой болью. Тебе ли не знать, как мучительно его прикосновение? Ты потерял власть над ним потому, что твоя душа жаждет правды, а главное, потому, что ты сомневаешься в его силе.

— Я не сомневаюсь в ней, Фид.

— Не бойся признать истину; я отчётливо слышу её голос. Тебя поразила сила духа юноши, которого ты недавно допрашивал. Твоё сердце подсказало тебе, что этот юноша сильнее тебя — и сильнее гайера. А гайер не терпит сомнений в своём всемогуществе. Ты хочешь быть справедливым, но гайер не хочет этого; он пытался убить невиновного, потому что он жаждет убивать — а ты воспротивился и не позволил ему. За это гайер теперь наказывает тебя.

— Я знаю, что ты мудр, Фид, но сейчас ты ошибаешься. Гайер дан мне отцом, а отец желал мне только добра!

— Твой отец хотел, чтобы ты был могущественным, но, сам того не ведая, подставил тебя под жестокий удар. А ты сделал роковой шаг в тот день, когда доверил гайеру всю свою силу… Запомни, мой мальчик: единственное, на что способен гайер — это гореть от ненависти и уничтожать, а затем ему самому суждено погаснуть, потому что он не нужен Великому Миру.

— Почему не нужен, Фид?

— У гайера нет мудрости, ведь ненависть слепа. Она похожа на воина, разящего своим мечом всех, кто встречается на его дороге. У гайера нет знания, поэтому он никогда не побеждает. Ненависть, уничтожающая дерево, не знает, как оно растёт. Она знает лишь, как его срубить, но не умеет понять, что музыка Великого Мира не сможет быть такой, какой должна, без голоса его листвы, и краски Мира поблёкнут без игры солнца в его ветвях… Посмотри с этого склона на Мир. Там, внизу, на севере, на востоке и на западе живут люди, леса и реки ждут весны, звери и птицы слушают, как звучит земля. Все, кто живёт на свете, создают, творят и продолжают жизнь. Даже хищные звери дарят жизнь и продолжают её, ибо все в Мире зависят друг от друга. У всех есть путь. Только у гайера нет пути. Если дать ему волю, он уничтожит всё, а потом погаснет сам, оставив после себя тьму и пустоту.

— Гайер — это власть. Власть всегда жестока. И я жесток, Фид. Но иначе нельзя.

— Ты не жесток. Жесток гайер, в который ты закован сердцем. А ты рождён свободным и должен избавиться от оков. Выбери другую дорогу, мой мальчик. Тебе пора возвращаться домой.

Рэграс с болью посмотрел в глаза дракона.

— Дорогу назад давно скрыла ночь.

— Право выбирать путь дано тебе от рождения. Гайер не в силах отнять его.

— Но как я могу освободиться, Фид? Что мне делать? Дай мне совет. Ты единственный в Великом Мире, чей совет я приму. И только тебе мне не стыдно признаться, как я измучился и устал.

Рэграс подошёл к дракону и прижался лбом к его боку, к твёрдой прохладной чешуе. Уже почти стемнело. Рэграс долго стоял так и слушал тишину и дыхание Фида.

— Я дам тебе совет, мой мальчик. Откажись от всего, что было сделано с помощью гайера, и от него самого. Пусть он останется в прошлом.

— Но в гайере вся моя сила! Если я откажусь от него, я стану обычным человеком!

— Да, твоё теперешнее могущество навсегда покинет тебя. Но твои дети родятся такими же сильными, как все Гареры. Не горюй. Это единственный путь. Начни дорогу с начала; много веков должно пройти в Мире, чтобы погасла эта ненависть и успокоилась боль.

— Нет, Фид. Нет. Я не могу снять этот перстень, как пленник не может снять оковы, которые я на него надеваю, — Рэграс горько усмехнулся. — Я не могу предать своего отца! К тому же, я король, а без гайера на троне делать нечего.

— Ты король по крови. Не пристало тебе защищать своё право на корону силой.

— Ах, Фид. Ты мудр, но ты поднялся так высоко, что тебе не слышны стремления людей.

— Я всё знаю, мой мальчик. Сейчас ты не понимаешь меня, но наступит час, когда ты услышишь мои слова. Выбор между свободой и гайером — это выбор между жизнью и смертью.

— Нет, мне придётся выбирать между двумя смертями. Эта дорога хуже проклятья, Фид! У короля выбор невелик: или постоянно биться за власть, даже сидя на троне, потому что всегда найдётся предатель, мечтающий забрать себе корону, — или идти на плаху. Если я выберу жизнь, как ты говоришь, это будет то же самое, как если бы я добровольно сложил оружие и опустил щит во время битвы… Какой-нибудь очередной Тербек возьмёт меня голыми руками. Король из династии Гареров, лишившийся силы и тайных знаний — это же позор! Что обо мне сказал бы отец, узнав, что я так поступил!

— Мой мальчик, не забывай спрашивать у своего сердца, что сказала бы твоя мать о каждом твоём поступке. В том, что я советую тебе, нет позора; ты произнёс эти неразумные слова от боли. Твоя сила изменится, но не исчезнет. Для всех, кто окружает тебя, ты останешься таким же, каким был — могущественным, непреклонным и непобедимым.

— А для Королевы? Она сразу поймёт, что я потерял свою силу, и её любовь сменится презрением.

— Когда ненависть гаснет, не остаётся ничего, кроме сияния истинной любви.

— А если я оставлю всё как есть?

— Тогда тебя ждут новые страдания. Предательство Тербека — это просто боль от оков из гайера, надетых на тебя. Если ты не освободишься от них, пройдёт совсем немного времени, и тебя ждёт новый удар и новая боль, сильнее, чем эта. Если ты выживешь после этого удара, тебя ждёт ещё один. Тебе ли не знать об этом, тебе, столько раз вырывавшему у пленников признание с помощью страха, ненависти и боли? Когда я говорю об этом, я чувствую печаль…

— Всё верно, Фид. Но король на то и король, чтобы нести эту ношу. Нести, пока силы не иссякнут. Отказаться от неё значит предать страну и самого себя.

— В Мире Дня слишком легко перепутать приобретение и потерю, дар и жертву, счастье и несчастье. Ты думаешь, что потеря гайера — это утрата, но на самом деле это избавление для тебя. Откажись от ненависти, и тебе будет дана истинная сила, которая не иссякнет никогда.

— Разве такая сила существует, Фид?

— Это сила, которая уже много веков удерживает твою руку, когда ты собираешься совершить чёрную несправедливость. Это сила, сохранившая жизнь юноше, которого ты едва не убил по ошибке, сила, сохранившая жизнь тебе и твоей Королеве.

— Мир Неба?

— Она исходит оттуда.

— Так значит, этот Мир в самом деле спас меня?

— Да.

— Но я всё равно ненавижу его, Фид! И сейчас ещё сильнее, чем раньше! Он отобрал у меня всё. То, что перстень ещё на мне, не имеет значения. Я уже не Гарер. Лучше мне было родиться нищим, чем терпеть такое унижение!!

— Я слышу твою боль. Твоя музыка стала громкой, как крик, в ней звучит страдание и отчаяние. Но сохранивший мужество сохраняет своё достоинство. Ты не заслуживаешь презрения, поэтому прости себя. Прости себя, мальчик мой. Отказавшись от гайера, ты станешь чист перед Миром Неба и перед Великим Миром. Не забывай, о чём я сказал тебе: ты получишь другую силу, гораздо более могущественную.

— Я не верю в неё, Фид… Даже если она существует, кто просто так даст её мне? Зачем я нужен Миру Неба? Да и что он может здесь, в Великом Мире? На войне погибли многие, кто должен был жить дальше. И где был Мир Неба? Почему не спас их? Почему позволил умереть моим солдатам — и сохранил жизнь этому бродячему актёру? А где был Мир Неба, когда мой отец умирал, так и не узнав всей правды обо мне?! Если это справедливость, пусть лучше я буду несправедлив!

— Эти слова говорит твой ум. Но твоё сердце думает иначе. Вслушайся в его музыку, мой мальчик.

Рэграс сел на камень и долго смотрел в сумрачную даль.

— Фид, твои слова принесли мне боль, по сравнению с которой боль от гайера — детская забава. Но спасибо тебе за них. Чем раньше узнаешь правду, тем лучше… И спасибо тебе за шёлк. Но почему ты подарил его Аксианту, а не мне? Мне он нужнее!

— Потому что сердце Аксианта свободно от гайера. А тебе нужно быть очень осторожным с шёлком.

— Почему? Ведь шёлк говорит только правду!

— Да, только его недостаточно, чтобы ты увидел правду. Нужно, чтобы твоё сердце тоже стремилось к ней. А сердце, закованное в гайер, не может отличить истину от лжи.

— А почему шёлк не показывает будущее?

— У гайера нет пути, нет выбора, поэтому его будущее можно знать заранее. А у тебя есть путь. У тебя есть путь, как у каждого жителя Великого Мира.

Рэграс почтительно поклонился дракону и начал спускаться в долину. Фид долго смотрел ему вслед.

Чтобы полностью расследовать заговор Тербека, Рэграсу понадобилось много времени, и он попросил у Аксианта шёлк. Тот, недолго думая, подарил ему шёлк, тем более что после коронации собрался переехать в Эстуар.

— Разве тебе он не нужен? — удивился Рэграс.

— Что толку копаться в прошлом? — беспечно ответил Аксиант. — Всё равно его уже не вернёшь.

— А что ты решил с Гидеоном?

Аксиант пожал плечами.

— Ничего. Поедет со мной. Или ты хочешь, чтобы он остался?

— Я пригрозил ему, что если он ещё раз струсит, я лишу его фамилии, — медленно сказал Рэграс. — Но он и так Гарер только по фамилии, а по характеру — нет… Я могу сделать его настоящим Гарером.

— Как? Он на тебя обижен. Собирался даже уехать в Эстуар до коронации, несмотря на твой запрет. Еле отговорили его.

Рэграс задумчиво погладил бородку.

— Нет, пусть остаётся здесь. А что, если ты дашь мне право распоряжаться силой его перстня? Все обиды сразу пройдут.

Аксиант рассмеялся.

— Я не против. Это пойдёт ему на пользу. Представляю, что с ним будет, когда он узнает…

Когда Гидеон узнал об этом, он действительно был вне себя от возмущения: теперь он полностью зависел от дяди и, вместо того, чтобы гордо уехать прочь, должен был добиваться его благосклонности, иначе жизнь при дворе грозила превратиться в кошмар. А больше всего Гидеона задело то, что не кто-нибудь, а отец поставил его в такую ситуацию. Только самолюбие не позволило ему показать, как он встревожен и раздосадован.

Стоял ясный рассветный час. На дороге вдоль леса было тихо. Слева раздался негромкий стук копыт. Из-за поворота выехал Адриан в белом одеянии на стройном белом коне. Казалось, его силуэт светился в прозрачных весенних сумерках на фоне тёмного леса и бурой земли.

Он спешился и позвал:

— Эдвин!

Эдвин подошёл к нему и поклонился. Он был без куртки, в белой рубашке.

— Я звал тебя, чтобы посвятить в рыцари Мира Неба.

Эдвин опустился перед Адрианом на колени и склонил голову. Казалось, время не шло. Ветра не было, над дорогой замерла спокойная, глубокая тишина.

— Повторяй за мной слова клятвы. Произноси их сердцем. Они навсегда останутся с тобой и станут законом, которому ты будешь следовать неуклонно.

«Я, Эдвин Эрдес, становясь рыцарем Мира Неба, отдаю жизнь служению Свету и посвящаю её тому, чтобы помочь другим увидеть Свет.

Я, рыцарь Любви, обещаю не носить и не использовать никакого оружия; у меня нет и не может быть защиты сильнее Любви, которой я повинуюсь. Никакая опасность Мира Дня не страшна мне отныне, ибо Любовь всемогуща и неуязвима. Я полностью доверяюсь ей и полагаюсь только на её силу.

Я отдаю ей своё сердце, свои мысли, слова и поступки и обещаю отвечать всем, живущим в Великом Мире, на добро — радостью, на зло — прощением, на боль — терпением, на гнев — спокойствием, на войну — миром, на страдание — утешением, на отчаяние — надеждой, на вопрос — ответом, ибо я здесь, чтобы помочь им увидеть Дорогу».

После того, как Эдвин повторил эти слова за Адрианом, Адриан простёр над его головой правую руку, и Эдвина залил ослепительный свет, словно луч с неба проник сквозь облака. Когда он погас, Адриана уже не было.

Эдвин поднялся с колен и долго смотрел на пустую утреннюю дорогу, извивавшуюся по равнине вдоль леса.

Утром он рассказал Диаманте этот сон.

— Знаешь, мне почему-то кажется, что это был не просто сон. Что это было на самом деле.

— Так вот зачем Адриан ждал тебя на дороге!

Эдвин подошёл к окну и задумался, глядя на утренний город под бледно-голубым весенним небом. Диаманта взяла книгу, раскрыла наугад — и ахнула.

— Посмотри!

Через несколько дней Аксиант с помощью ключа перебрался в Тарину и заодно отправил Диаманту с Мариеном и актёров в замок Варос.

Замок уже привели в порядок после войны, здесь всё было, как прежде, но отсутствие дяди Рида ощущалось повсюду. Вечером Диаманта с Мариеном поднялись на стену и долго стояли, глядя на тёмную, медленную реку.

Наутро поехали в Тарину. Актёры нашли для фургона удобное место на окраине и расположились там на первое время. Диаманта и Мариен пошли домой вместе с Эдвином.

Небо было пасмурным, без просветов. Ветер сменился на северный, заметно похолодало. Все трое сильно волновались, каждого не оставляла мысль о том, что они увидят дом разорённым или разрушенным войной.

Наконец они свернули с Университетской на Сосновую улицу, увидели дом. К счастью, он был цел. Отворили скрипучие ворота, поднялись наверх, постучали в дверь. Родители уже вернулись. После объятий и слёз проговорили до темноты.

Когда стемнело, Эдвин собрался уходить.

— Я думала, ты останешься… — грустно сказала Диаманта, когда они вдвоём спустились во двор. Над крыльцом горел фонарь. Здесь всё было, как раньше, и с трудом верилось, что за этот год столько всего произошло.

— Нет, я пойду. Вам надо побыть с родителями. Вы столько времени не виделись.

— Мама сказала, что ты ей теперь как сын — это правда. Эдвин, я так счастлива!

— И я. Теперь ты со мной.

Эдвин поцеловал Диаманту и вышел за ворота. Диаманта долго смотрела ему вслед, а фонарь на цепи покачивал ветер, и его свет ритмично двигался по стене.

Когда на землю опустилась ночь, в замке Рэграса, в его кабинете внезапно погасли все свечи. Рэграс был погружён в бумаги. От неожиданности он поднял голову и взглянул в окно, которое с резким звуком распахнулось. Сильный ветер смешал и поднял в воздух листы со стола.

В окне сияла Луна. Лунный луч, падавший на пол, сделался ослепительно ярким, а когда он погас, Рэграс увидел прямо перед собой Лунную Королеву в сияющем белом платье. Не говоря ни слова, он встал и страстно поцеловал её.

— Любимая! Наконец-то!

— Рэграс… — Королева посмотрела ему в глаза. — Я пришла не только чтобы увидеть тебя, но и чтобы сделать тебе подарок. Пока мы были в разлуке, я поняла, что он должен принадлежать тебе, — и Королева протянула ему ключ от Лунного Мира.

Он взял его.

— Тебя больше не страшит злой рок?

— Ты давно отдал мне своё сердце, и мой рок уже лёг на твою судьбу. Теперь нам не свернуть с этого пути. Но если уж мне суждено принести тебе несчастье, я хочу полностью разделить его с тобой. Владей этим ключом, моим Миром и мной.

— А ты не будешь сожалеть об этом, когда твоё время изменится? Прекрасная Луна непостоянна…

— Нет ничего постоянного в Великом Мире. Сейчас наступает время для нас.

Рэграс надел ключ от Лунного Мира на кольцо, на котором висели пять ключей.

— Ты отказался от гайера? — удивилась Королева, заметив, что вместо прежней гайеровой у его перстня серебряная оправа.

Рэграс вздохнул. На его лице мелькнула странная улыбка.

— Я встретился с Фидом. Он сказал, что я должен отказаться от гайера. Да, в те дни гайер совсем не подчинялся мне. Перстень жёг мне руку как огонь. Ничего не оставалось, кроме как заменить оправу. Фид советовал навсегда оставить гайер в прошлом. Я хотел это сделать, уже собрался произнести заклинание, но… в последний момент передумал и оставил всё как есть.

— А сейчас гайер подчиняется тебе?

— Не знаю.

— Давай проверим.

Они прошли в северную башню, в камеру, где Рэграс допрашивал Эдвина. Рэграс посмотрел тяжёлым взглядом на пустые оковы, свисавшие с потолка, и привычным властным движением положил пальцы на перстень. Оковы сомкнулись и вспыхнули. Он скомандовал им раскрыться — они погасли и раскрылись.

— Прекрасно, я рад. Фид предупредил, что отказ от гайера будет означать для меня потерю почти всей силы. А я не мог этого допустить. Я не хочу, чтобы ты презирала меня. Лучше пусть мои дни будут короче, пусть против меня создаются заговоры… Мне всё равно. Я только хочу, чтобы со мной был подарок отца, его сила — и ты.

— Я всегда буду с тобой, милый, — ответила Королева и поцеловала его. — Я чувствовала твоё отчаяние. Весь мой Мир от него потемнел. Это я сделала так, чтобы твой новый перстень сохранил твою старую силу.

— Ты заставила гайер повиноваться мне? Но как?!

— Мне многое подвластно, дорогой.

Эдвин и Диаманта поженились в конце мая. Дом в Тарине теперь остался в их полном распоряжении — Ника Тисса назначили смотрителем музея в Варос, а Мариена — его помощником. Лили и Коннор, которые всю войну прожили в Адаре, теперь перебрались в Тарину и тоже поженились.

В начале июня Эдвин получил письменный приказ Рэграса явиться во дворец.

— Будет разговор о моих родителях.

— Наконец-то! — обрадовалась Диаманта. — Что бы там ни было, лучше знать, чем сомневаться и догадываться.