Рыцарь Родриго и его оруженосец

Вторая глава, в которой Малыш осаждает крепость Гробург

В то время как далеко-далеко впереди на просёлочной дороге папа и мама Дик сидели в кукольном вагончике, пили чай и тревожились за своё дитятко, Малыш прокладывал себе путь сквозь густые лесные заросли. В те давние времена даже в нашей стране ещё были настоящие непроходимые леса с тысячелетними деревьями, с оврагами, куда ещё не ступала нога человека, с лианами и болотами, над которыми плясали по ночам блуждающие огоньки. Тот огромный лес, о котором пойдёт речь в этой истории, назывался Страхопуща, потому что был уж особенно жутким.

Это значило, что там жили не только медведи и удавы, но и лесные духи, злые кобольды и всевозможные другие чудовища. Но самое главное – здесь жил, спрятавшись в своей неприступной крепости, тот самый ужасный из всех рыцарей-разбойников, которого мама Дик упоминала с таким страхом: Родриго Грубиан.

Никто во всей стране не смел даже произнести его имя, не перейдя на шёпот и не прикрыв рот ладонью, потому что даже упомянуть его считалось опасным. О дикости и злобе этого изверга ходило множество легенд. Но в первую очередь рассказывали невероятные вещи о его нечеловеческой силе в бою, которая делала его непобедимым. Даже самые отважные богатыри и смелые головорезы предпочитали пускаться в более безопасные приключения, а Страхопущу обходили самой дальней стороной.

Несмотря на это, а вернее, именно поэтому Малыш и пустился на поиски этого человека.

Необходимо не сходя с места разъяснить это удивительное намерение, иначе у кого-то может сложиться совершенно превратное впечатление о Малыше и кто-нибудь ещё сочтёт его беспримерно храбрым, а то и героем.

Но храбрым он не был. Храбр тот, кто боится, но преодолевает свой страх. А Малыш просто не знал, что такое страх, поэтому ему нечего было преодолевать.

А страх имеет тот, кто знает зло, сидящее в нём, и потому старается на него не нарваться. Об этом Малыш тоже ничего не ведал. Ему просто нечего было под этим вообразить. Оттого всё его бесстрашие было не добродетелью, а ошибкой. Он понятия не имел, как можно исправить такую ошибку. Он слышал: кто не умеет отличить добро от зла, тот вечно остаётся ребёнком. Но Малыш этого не хотел, он мечтал повзрослеть, поэтому и сбежал и теперь направлялся к Родриго Грубиану, поскольку тот был несомненным специалистом по части зла.

Гроза всё ещё бушевала, дождь лил ручьями, гром гремел, сверкали молнии, а штормовой ветер привёл в неистовство весь лес. Малыш оказался одетым неподходяще для такой экспедиции. Его маленькая, худенькая фигурка была укрыта костюмом Арлекина, который мама Дик сшила для него из обрезков, оставшихся от шитья костюмов для кукол, – маленькие яркие пятна из бархата, из кожи, из парчи, из меха, из шёлка, из сукна или шерсти. Конечно же костюм насквозь промок и прилип к телу. Шапки на нём не было никакой, и его лисье-рыжие волосы торчали во все стороны как попало. Веснушчатое лицо и голубые глаза выглядели так, будто он только что свалился с луны.

В свете сверкающих молний гигантские сучковатые стволы деревьев казались то причудливыми фигурами со скрюченными руками и ногами, то лицами с выпученными глазами, хрящеватыми носами и искривлёнными в крике ртами. Многоголосый рёв и вой бури звучал как хор то жалобных, то грозных голосов. Но Малыш шагал дальше, нисколько не впечатляясь этими ужасами. То и дело он налетал в темноте головой на незамеченную ветку или падал, споткнувшись о толстое корневище. Но вставал и – не падая духом – продолжал свой путь. Пару раз было даже так, что буря с корнем вырывала деревья и они с треском падали, увлекая за собой другие деревья и ломая их. Малыш перелезал через толстые стволы, преграждавшие ему путь, и пробивал себе дорогу сквозь чащу.

Однажды он ступил ногой во что-то такое, что его не отпускало. Он тянул и тянул ногу, но не мог высвободиться. Как будто сучковатая рука схватила его, по-другому его нога никак не могла войти в этот клещевой захват. Малыш тянул и изо всех сил вырывал ногу, но эта штука его не выпускала. Может, то был какой-то злобный подколодный гном.

– Послушай, – крикнул Малыш, – отпусти меня, я тороплюсь к господину Родриго Грубиану!

Едва он произнёс это имя, как его ступня уже была свободна. Неужто даже лесные духи и сами деревья так его боятся? Или то была просто случайность?

Не прошёл он после этого и дюжины шагов, как гигантская молния ударила как раз в то место, где он только что стоял, зажатый в клещи.

– Это что, предназначалось для меня? – удивился Малыш. – И это лишь за то, что я произнёс его имя? Не очень-то любезно.

Даже самого устрашающего вида деревья, казалось, испугались его беспечности. Их лица внезапно приобрели возмущённое выражение, и они, казалось, начали перешёптываться и шушукаться между собой.

– Ну ладно, ладно, – сказал Малыш. – Молчу, молчу.

И он спокойно затопал дальше.

Немного спустя непогода наконец утихла, только ветер ещё дул, гоня мимо полной луны обрывки туч, так что становилось то светло, то снова темно. Однако внизу, на самом дне Страхопущи, где Малыш высматривал себе дорогу, мало что было видно. Могучие кроны деревьев едва пропускали свет.

Потом вдруг и ветер прекратился, и воцарилась мёртвая тишина. Был слышен лишь лёгкий шорох капель, что срывались с листьев. С земли поднимались клубы тумана. Ночные существа, которые до сих пор прятались в своих берлогах и норах, постепенно выползали наружу и горящими глазами со всех сторон наблюдали за маленьким путником, который так бесцеремонно проник в их вотчину.

Почва становилась всё более зыбкой и болотистой, кое-где росли гигантские грибы. Многие из них были выше Малыша. Потом дорога пошла заметно в гору, и среди деревьев стал появляться просвет. Иногда сквозь кроны даже пробивалась луна.

После того как Малыш уже довольно долго поднимался всё выше и выше, он вдруг услышал в тишине треск, потом снова и снова. Он пошёл на эти звуки и увидел под большим кустом орешника медведя, который щёлкал орехи.

– Привет, медведь! – сказал Малыш и подошёл к нему. – Оставь и мне, а то я проголодался.

Медведь повернулся к нему и рыча встал на задние лапы. Он был раза в три выше Малыша и с удивлением смотрел вниз на этого крошечного человечка в разноцветном, пёстром костюме.

– Не бойся, я тебе ничего не сделаю, – сказал Малыш.

То ли медведь был уже сыт, то ли его сбила с толку такая беззастенчивость, но он снова опустился на все четыре лапы и рыча убрался прочь.

Малыш миролюбиво посмотрел ему вслед и крикнул:

– Спасибо!

Потом собрал все орехи, какие смог найти, набил ими карманы своего костюма и продолжил путь, по дороге грызя орехи.

Луна уже продвинулась по небу довольно далеко, когда лес вдруг расступился перед Малышом и ему открылся вид на лысую каменистую гору, которая отвесно и многозубчато вздымалась вверх.

На самом верху самой высокой из вершин в слабом свете виднелась крепость, один вид которой даже на таком отдалении вогнал бы в страх с гусиной кожей по спине любого, но только не Малыша, который удовлетворённо кивнул и с восхищением присвистнул. Он был уверен, что наконец-то добрался до нужного места по точному почтовому адресу: к рыцарю-разбойнику Родриго Грубиану, проживающему в крепости Гробург на горе Лихогорье посреди Страхопущи.

Крепость была сооружена из чёрных каменных глыб и имела пять разновысоких башен, на вид каких-то кривых и покосившихся. Немногие окна, выходящие наружу, казались пустыми глазницами, поскольку внешние стены переходили прямо в отвесные скалистые обрывы. Крепостного рва там не было, только на одной стороне виднелись ворота, но снизу было не разглядеть, открыты они или закрыты. В целом же эта крепость производила впечатление довольно обветшалой.

Малыш начал восхождение. Дорога представляла собой узкую тропу без перил, которая причудливо вилась вокруг высоких скалистых игл. Всюду по дороге, где было хоть немного лишнего места, Малыш натыкался на могилы, каменные кресты которых косо торчали из земли. На могильных плитах он с трудом разбирал надписи такого рода:

Или:

Или:

При подъёме Малыш то и дело спотыкался о рассыпанные повсюду черепа и кости. Однажды ему пришлось довольно долго двигаться вдоль целой шпалеры человеческих скелетов, прикованных к скале ржавыми цепями и со шлемами на черепах. Тут явно был сокрушён целый отряд рыцарей, наказанных Родриго Грубианом за то, что они пытались нанести ему визит без приглашения.

Этот почётный караул, вероятно, любого другого навёл бы на мысль, что дóма в принципе гораздо лучше и уютнее и поэтому самое время туда вернуться. Любого, но не Малыша.

Когда он наконец добрался до самого верха, то увидел, что дорога кончается на одном из скалистых зубцов. И отсюда через зияющую бездну к воротам крепости был перекинут подъёмный мост. Этот мост был такой трухлявый, а толстые цепи настолько проедены ржавчиной, что более чем сомнительным казалось, что он вообще выдержит того, кто ступит на него. К тому же огромные ворота за мостом всё равно были закрыты.

Малыш поставил ногу на поперечную доску моста. Она заскрипела и затрещала, и что-то от неё отвалилось и полетело в бездну. Но Малыш пошёл дальше. В одном месте ему пришлось перепрыгивать через дыру между досками. Вся конструкция ходила ходуном, а цепи хрустели, и с них осыпалась ржавчина. Но он наконец очутился перед воротами.

В середине ворот находилась колотушка в виде рожи чёрта с толстым железным кольцом в его пасти. Малыш расшевелил заржавевшее кольцо и пару раз стукнул им в ворота. Он слышал, как стук разносится эхом по крепости, но больше не было слышно никакого звука. Он постучал ещё раз – сильнее. Потом крикнул, приложив ладони рупором ко рту:

– Эй, в крепости! Господин рыцарь-разбойник Родриго Грубиан, позвольте мне, пожалуйста, войти!

Никто не ответил, и никто не вышел к воротам. Малыш стучался ещё некоторое время, но тщетно. Постепенно он утомился стучать, ведь всю ночь он провёл на ногах под дождём. Глаза у него слипались.

«Может быть, – сказал себе Малыш, – он как раз ушёл, чтобы сделать кое-какие покупки. Он наверняка скоро вернётся, в противном случае он оставил бы на воротах записку: Я в отпуске или вроде того. Посижу-ка здесь и подожду его немного».

Он примостился в уголке у ворот и тут же мирно заснул.