Рыцарь Спиркреста

Первый раз, когда Эван прикоснулся к Софи

Я даже не подозревал, что сдружился с Софи, пока это произошло. Я поняла это только тогда, когда мы с Софи шли из кабинета английского языка в научный корпус и обсуждали наши планы на выходные.

— Родители уехали, но моя сестра прилетает из Нью-Йорка, и мы собираемся провести выходные в Лондоне. Она, наверное, заставит меня таскать все ее сумки с покупками, как она обычно делает. — Я поворачиваюсь к Софи. — А ты?

Она пожимает плечами. — Опять застряла здесь. Мои родители отказываются отпускать меня домой из Спиркреста, пока я не найду друзей.

Я ухмыляюсь. — Ну, может, ты скажешь им, что у тебя появился друг? Я ведь считаюсь, не так ли?

Она останавливается на месте и смотрит на меня. Мне очень нравится, как Софи смотрит на меня: прямо и серьезно. Часто, глядя на Софи, я чувствую, что смотрю на взрослую, молодую женщину, которая уже на много миль впереди меня. Это немного пугает и в то же время завораживает.

Но сегодня она серьезнее, чем обычно.

Голос у нее низкий и серьезный. — Значит, мы друзья?

Сердце у меня в груди замирает, как нервный трепет перед матчем по регби. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, затем пожимаю плечами.

— Да, верно?

Она смотрит на меня, и я никак не могу понять ее выражение лица. Затем она медленно кивает. — Да.

После этого у меня как будто помутнело зрение, и я надел очки. Все встало на свои места. Наша дружба сильно отличалась от дружбы с Заком, с другими мальчиками в кружке, с Лукой, Яковом и Севом.

И от дружбы с девочками она тоже отличалась. Каждая девочка в школе представлялась мне в виде потенциальной подружки.

Но только не Софи.

Наша дружба существовала в каком-то промежуточном состоянии. Я не воспринимал ее так, как воспринимал своих друзей, но и не воспринимал ее так, как воспринимал девушек. Наша дружба заполняла пробелы, а потом разрасталась.

Сначала мы сидели вместе на английском языке, потом и на других уроках. В то время Софи только приехала, и ее посадили во все средние группы. Я знал, что скоро она перерастет меня и окажется во всех верхних группах, куда попадали гении Спиркреста, такие как Закари и Теодора.

А пока мне хотелось сидеть с ней и слушать, как она мне все объясняет. Мы ходили вместе с одного урока на другой, даже когда у нас не было общих уроков или классов.

Постепенно мы стали проводить время вне уроков. Иногда я видел ее одну на площадке и шел посидеть с ней. После школы, если у меня не было тренировки по регби, я иногда провожал ее в шахматный клуб и наблюдал за игрой. Смотрел на ее серьезные глаза, хмурый взгляд, пятнистое лицо — все это было неподвижно, как вода, ни одно выражение не рябило на поверхности.

Потом все изменилось.

Был поздний октябрьский день. Софи делала домашнее задание в кабинете, а я сидел рядом с ней и практически копировал ее ответы. Когда мы закончили, она откинулась на спинку стула и одарила меня неодобрительным взглядом, который больше подошел бы шестидесятилетней библиотекарше, чем четырнадцатилетней девочке.

— Ты не можешь продолжать в том же духе. В какой-то момент тебе придется начать заниматься.

— Если ты будешь помогать мне с домашними заданиями в этом году, то я буду так усердно готовиться к экзаменам, что окажусь во всех лучших наборах вместе с Закари.

Она немного посмеялась — смех Софи. Сухой, низкий, с издевательским оттенком. — Ха, это обещание?

И тогда я протянул ей руку. — Это обещание.

И тогда она вложила свою руку в мою, и мы пожали ее.

Я впервые прикоснулся к Софи, кожа к коже.

Ее тепло просочилось из ее кожи в мою и заструилось по моим венам. В этот момент произошло нечто странное и необратимое. Казалось, все вокруг потускнело, потемнело и разгладилось, пока в тусклом свете настольных ламп не осталось ничего, кроме Софи.

Софи, и ее темные глаза, и густые ресницы, и темные занавески волос, расходящиеся по лицу. Щеки Софи, и то, как уголки ее губ приподнимаются в легкой ухмылке.

Рука Софи в моей руке и тепло ее кожи на моей.

И тогда я впервые прикоснулся к Софи. Когда я это сделал, ее присутствие вспыхнуло в моей жизни. С тех пор она была горящим маяком, притягивающим меня к себе, как мотылька к огню.

Но я не намерен сгорать.