Рыжее наказание в подарок (СИ)

Глава четырнадцатая

– Эй, – Демьян подхватывает меня на руки и садится вместе со мной на стул.

Я никакая, а он еще тяжести тягает.

– Ты живая? Не пугай меня так…

– Живая… Наверное… Больше не дамся… – бормочу я.

Если после первого раза я была полна сил, то сейчас еле языком ворочаю. Много хорошо – тоже плохо.

– Водички? – обеспокоенно спрашивает Демьян.

Боже, неужели я слышу в его голосе вину? Устыдился, что затрахал?

– В душ… – прошусь я, и тут вспоминаю, что с электричеством проблемы. – Если получится.

– Котел газовый, правда, все равно в темноте придется купаться, – успокаивает меня Демьян и, помявшись, добавляет. – Но если ты не будешь драться, я могу кое-что сделать…

Что он может сделать? Постоять с прожектором?

– Не буду драться, – обещаю я. Все равно я не в состоянии.

Сползаю с Демьяна и понимаю, что ноги держат с трудом. Демьян смотрит на меня скептически, видимо, я не произвожу впечатление стойкой особы.

– Веди меня, где у тебя тут душ, – зеваю я, подхватив свою многострадальную рубашку. – А то я скоро выключусь.

Ожидаемо мы идем в прихожую, но по дороге к той двери, где я впервые лицезрела стати Демьяна, он останавливается возле шкафчика, открывает дверь, сдвигает вешалки и что-то делает. Раздается щелчок, и прихожую заливает свет.

С минуту я бестолково смотрю на скотину, уговаривая себя, что это не то, что я думаю. Но как я ни стараюсь, убедить себя в этом мне не удается.

– Ну ты и сволочь, – шокированно выдыхаю я, глядя в абсолютно невозмутимое лицо.

Демьян кокетливо пожал плечами.

Я обещаю себе, что как только наберусь сил, обязательно его убью. Раза три не меньше. С особой жестокостью.

– Вражина, – выплевываю я.

– Угадала, – смеется он. – Вражинский Демьян Федорович.

– Ты не передумала насчет душа? – интересуется подлец.

Я мотаю головой, не в силах больше ничего вымолвить. Настолько меня сражает виртуозный развод наивного городского дитя, не имеющего представления, как все работает в частном доме.

Мерзавец ебучий.

В прямом смысле слова.

Я не могу ему вломить, зато могу не пустить его со мной в ванную.

Я демонстративно запираю дверь на щеколду, показав перед этим кулак Демьяну, но он ни фига не впечатляется.

Смыв с себя семя и пот, я чувствую себя немного бодрее, но все равно, каждый шаг, как против течения. У-у… вампирюга, все силы высосал.

Демьян страхует меня по дороге на кухню, потому что меня реально качает, а трогать себя я не позволяю. Как раз наступает время выключать духовку.

Горшочки с румяным припеком выглядят нарядно, но они такие горячие, что есть сразу невозможно. Сколупнув серединку, я позволяю пару вырваться на свободу. Аромат бомбический. Съесть целый я не смогу, но хоть чуть-чуть впихну в себя точно, тем более, что Демьян в качестве жеста доброй воли шинкует зелень.

Вот у кого сил, хоть отбавляй.

Я еле вилку поднимаю, а этот сидит наворачивает. И когда я сдаюсь и просто пялюсь на то, как неутомимый жеребец трескает мою стряпню, он еще и чай мне организовывает.

Но и эту чашку мне не судьба допить нормально.

Я начинаю залипать.

В конце концов, сожравший все Демьян, помогает мне дойти комнаты с камином, который я запретила тушить. Пусть прогорят дрова, они чудесно пахнут и уютно потрескивают.

– Может, наверх, в спальню? – предлагает Демьян.

– Не, – я беру плед, которым меня накрывал Демьян, пока я дрыхла, и стелю его у камина, благо экран бережет от угольков и искор. – Когда еще камин работающий попадется. Я тут немного посижу.

– Я в душ, – предупреждает Демьян. – Если что, кричи.

Смотрю на него укоризненно. Я до сих пор хриплю. Какой крик?

Обложив меня подушками с дивана из другой комнаты, Демьян вроде бы удовлетворяется делом рук своих и оставляет меня одну.

Честно говоря, я планирую предаться самоедству, но не получается. Ни одна мыль не задерживается в голове дольше, чем на три секунды, и я постоянно выпадаю из реальности. И в итоге я решаю, что глупо бороться с организмом. Устроившись поудобнее, в этом гнезде из подушек, я задремываю.

Последняя связная мысль, посещающая мою голову: «Екарный бабай! Завтра зачет!». Впрочем, и она растворяется, когда я падаю в объятия Морфея.