Рыжее наследство

Глава 17

Дверь в маленькую комнатку была приоткрыта, и оттуда доносился радостный детский смех. Странно было слышать его здесь, посреди военного лагеря. Прямо у двери на складных козлах стоял маленький стол, за которым сидели двое мальчишек и что-то азартно бросали на стол.

— Я опять выиграл! — заявил белобрысый худощавый паренек с лицом, сплошь усыпанным крупными веснушками.

— Нет, Оуэн, ты опять сжульничал! — звонко возразил его партнер и шлепнул того по руке.

Второй мальчишка сидел спиной к двери, поэтому было трудно разглядеть его лицо. Одет он был в зеленую котту[55]с длинными рукавами, штаны и легкий кожаный гамбезон, которые ему были явно великоваты. На голове у него красовалась зеленая щегольская шапочка, украшенная перышком совы, из- под которой небрежно выбивались длинные золотисто-рыжие пряди волос.

— Так нечестно, — разочарованно протянул Оуэн, откидываясь на скамье и сгребая три белые кости в специальный деревянный стаканчик. — Все-таки я выиграл. Ты же знаешь, в этой игре нельзя сжульничать!

— Но у тебя это псьчему-то отлично получается, — язвительно ответил его собеседник, вставая из-за стола и с хрустом потягиваясь.

Он повернулся к выходу, и сразу стало понятно, что это девушка в мужском костюме. Нежное лицо, слегка загоревшее и обветренное на летнем солнце, милые конопушки на задорно вздернутом носу, высокие скулы, огромные светло-зеленые глаза. Широко расставленные, с неким бесовским огоньком внутри, они смотрели на мир весело и твердо, но в то же время слегка загадочно, словно хранили в своей глубине какую-то тайну. Уже не девочка, но еще не взрослая женщина, она находилась в том самом возрасте, когда юных прелестниц принято сравнивать с только что распустившимся розовым бутоном. Однако в данном случае более уместно было бы сравнение с диким шиповником, на котором больше острых шипов, чем лепестков.

— Что-то его давно нет, — деловито заметила девушка, подходя к выходу и всматриваясь вдаль.

В ее голосе звучало показное равнодушие. Паж скорчил уморительную рожицу ей в спину. На улочке было пустынно, только лениво ковырялся в пыли тощий ободранный петух. Непонятно, как он выжил — наверняка именно подобная похвальная умеренность в еде спасла его от прямого попадания в суп вечно голодных солдат.

— Эрика, давай еще сыграем, а? — заканючил мальчишка.

— Нет, хватит, — отозвалась она голосом строгой матери. — И вообще, Дик запретил тебе играть!

— Ну, я ведь просто так, потренироваться, — Оуэн моментально сник и стал засовывать стаканчик куда-то за пояс. — О! Я, кажется, вижу его.

Он вскочил, показывая куда-то.

— Где?!

В голосе девушки послышалась такая искренняя радость, что паж только покачал головой. На пыльной улочке небольшого французского селения, на окраине которого они квартировали, показался высокий рыцарь в легкой кольчуге и коричневом килте. Неторопливо приблизившись к двери, шотландец прислонился к притолоке.

— Опять играли в триктрак? — недовольно осведомился он, присаживаясь на скамью и вытирая пот со лба. — Дайте-ка попить.

Девушка бросилась вглубь дома и живо принесла большую глиняную кружку с водой. Оба молча ждали, пока рыцарь напьется.

— Ну, что там решили? — не выдержал первым веснушчатый паж. — Дик, скажи!

— А как же мой титул «хозяин»? — с деланой суровостью спросил Ричард.

Оуэн расплылся в озорной улыбке. Шотландец допил воду и поставил кружку на стол.

— Только что прибыл гонец из королевского совета, — опираясь спиной о стену, устало сообщил рыцарь. — Кажется, наши короли собираются вести переговоры... Дай бог, чтобы так оно и было. Завтра утром мы выступаем. Собирайтесь.

— Ур-ра! — радостно завопил Оуэн. — Наконец-то! А то я уже протух, сидя в этой дыре.

Он пренебрежительно махнул рукой в сторону безлюдной пыльной улочки.

— Чему ты радуешься, дурень? — одернул его Далхаузи. — Тому, что твою глупую голову могут подставить под валлийские стрелы? Болван, это ведь война, понимаешь, настоящая война, а не прогулка по Франции.

Паж немедленно надул губы. Эрика молчала. Она прислонилась к двери и смотрела куда-то, приложив ладонь козырьком к глазам.

— Что ты надулся как мышь на крупу? — спросил его рыцарь. — Я сказал: собирайся. Иди и готовь снаряжение. Ты мой оруженосец или местный принц?

Оуэн оскорбленно поднялся с лавки и, бросив негодующий взор на молчаливо застьгашую Эрику, удалился.

В комнатке наступила гнетущая тишина. Стоял знойный полдень, как часто бывает в конце августа, ветер слабо закручивал маленькие вихри пыли по улочке. По небу плыли тяжелые облака, в воздухе пахло прошедшим где-то неподалеку ливнем...

— Ну, вот и наш удобный случай, — сказал шотландец равнодушным голосом.

Ричард старался не смотреть в ее сторону, но она чувствовала, как он обеспокоен. Девушка сглотнула непролившиеся слезы и опустила руку от глаз.

— Кажется, опять будет дождь. Как надоело это дождливое лето! Если еще и осень будет такая... — дрожащим голосом сказала она.

— Ходят слухи, что король Эдуард и Генрих Ланкастер сейчас в Нормандии, — как будто не слыша ее слов, проговорил Дик. — Они движутся сюда, собираясь соединиться с войсками принца[56]. Самое лучшее, что можно сделать в подобной ситуации, — это отрезать их друг от друга. Видимо, именно это и собирается сделать король Иоанн.

Он помолчал, задумчиво чертя носком сапога по полу замысловатые узоры.

— Вчера прибыли папские легаты, — продолжил рыцарь. — Папа хочет перемирия...

— А король Франции его хочет? — спросила девушка.

Шотландец пожал плечами.

— Король Иоанн — истинный рыцарь, но и он должен понимать, что перед объединенным войском ему не выстоять. Креси[57] должно было научить французов осторожности. Все идет к тому, что между государями начнутся долгие переговоры. Для тебя это как раз идеальная возможность осуществить наш план. Ты должна быть рада...

— А ты? — вырвалось у нее. — Ты рад этому?

Дик наконец посмотрел на нее. Его взгляд не выражал ничего, кроме усталости.

— Конечно, рад, — равнодушно сказал он. — Ты получишь свое наследство, и твоей жизни больше не будет угрожать опасность. Наконец ты займешь то положение, которое принадлежит тебе по прав у рождения. Ты будешь счастлива там, в Англии, — знатная графиня, молодая, красивая...

Эрика молчала, а сердце болезненно выбивало: там-там, тамтам. Ты будешь счастлива там. Там, где ее никто не ждет, там, где она чужая... Англия, которую она знала, умещалась на крохотном участке границы, возле маленького замка с одной-единственной полуразрушенной башней. Англия... Эта страна сейчас для нее пустой звук, но придет время, и она полюбит ее. Она будет знатной дамой, выйдет замуж за какого-нибудь богатого рыцаря...

В душе поднялась волна протеста, но она подавила ее усилием воли. Надо привыкать к тому, что ее ожидает. Может, она полюбит своего мужа... Они будут счастливы, богаты...

— Хорошо, — чувствуя, как горло перехватывает спазм, произнесла девушка. — Пусть будет по-твоему. Я сделаю все, как ты скажешь. Можешь не сомневаться, если я действительно стану графиней, ты получишь свои деньги. А сейчас извини, я пойду собираться.

Ричард немного удивленно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Лишь желваки на скулах заходили. Эрика отвернулась, дожидаясь, пока он выйдет. В конце концов, у нее тоже есть гордость. Раз Дик хочет побыстрее избавиться от нее, она ему в этом охотно поможет. Бесчувственный чурбан. Как только стихли его шаги, она яростно кинулась собирать в беспорядке разбросанные по комнатке вещи. Отбросив ногой конскую сбрую, девушка стала запихивать глиняные миски в специальный мешочек, который она пошила для посуды. За эти три месяца они изрядно обросли хозяйством. Негодяй! Она, глупая, старалась для нега, мешок этот дурацкий сшила... В груди у нее медленно, но верно разгоралось пламя ненависти к Ричарду, и она охотно подбрасывала в него все новые порции обид и горечи. Хочет, чтобы она стала богатой? Ладно, она согласна. Да, так будет лучше для всех — и для нее, и для этого холодного расчетливого горца, и для его уродины невесты! Эрика схватила кувшин и, вместо того чтобы отправить его в мешок, неожиданно бросила его со всего размаху в стену.

Раздался грохот, кувшин раскололся, в комнате завис столб пыли. Девушка медленно осела на пол и, закрыв лицо руками, самозабвенно зарыдала. Разве этого она ждала? Как Дик может так просто отдать ее? Все время, пока она путешествовала с отрядом Ричарда по Франции, она страшилась этого момента встречи двух армий, и вот он наступил. Походная жизнь, грубые привычки солдат, тяжелый быт — она с легкостью переносила все это, радуясь в душе, что может просто случайно оказаться рядом с ним, улыбнуться и поймать ответную улыбку, дотронуться до руки, подавая еду...

Эрике вдруг вспомнилось, как она плакала тогда на корабле, бесстыдно, при всех обнимая его. Она так перепугалась, что он погибнет, что напрочь забыла на время о правилах приличия, бросившись к шотландцу, когда его втащили на борт «Святой Маргрете». Дик, мокрый с ног до головы, стучал зубами, прижимая ее здоровой рукой к себе, и смеялся. А она плакала от счастья, повторяя как заведенная: «Теперь все будет хорошо, все будет хорошо...»

Девушка всхлипнула, размазывая слезы по лицу. Куда все это делось? На корабле все было иначе — он был внимателен к ней, они подолгу сидели рядом, разговаривая о всякой всячине. Как странно... Когда за ними гнался Дуглас, преследовали наемные убийцы, она была счастлива, потому что рядом был Дик. Но теперь погоня закончилась, ее долгое путешествие близится к благополучному концу — почему же тогда на сердце так горько и одиноко? Дик не любит ее, теперь это ясно как божий день...

Эрика опустила голову на колени. Вот так бы и остаться здесь, никуда не двигаясь.

— Эй, ты чего? — услышала она перепуганный голос Оуэна.

Паж настороженно уставился на нее, опуская на землю огромный звякнувший узел.

— Ничего, — со злостью ответила девушка, вытирая слезы.

— Нет, ну правда... Чего случилось-то?

— Не твое дело, понял?! — закричала она. — Не видишь, что ли, как я радуюсь!

Она вскочила на ноги и широкими шагами вышла за дверь, оставив пажа в полнейшем недоумении.

...Гонец мчался по дороге, нахлестывая гнедого коня. Комья грязи летели из-под копыт скакуна, забрызгивая королевские лилии, вышитые на голубой котте посыльного.

В лагере шотландцев царило ленивое спокойствие, которое обычно наступает после долгого утомительного марша. Две командирские палатки, наспех разбитые в небольшом лесочке, светлели в сумерках среди деревьев, освещаемые пламенем множества костров. После недавнего дождя мокрые ветви трещали и отчаянно дымили, в лагере аппетитно пахло только что приготовленной едой. Вокруг каждого костра в привольных позах расположились солдаты — ужинали, чистили снаряжение или просто спали, завернувшись в пледы.

Быстро темнело. Закатное солнце опускалось за соседний лесок огромным кроваво-красным шаром, окрашивая небо в багрово-синие тона. Стражник, сидящий на перегороженной бревном дороге, пристально вгляделся в сумерки.

— Кого это к нам черти несут? — недовольно проворчал старый шотландец, отрываясь от миски с кашей и хватая длинную пику. — Эй, эй, полегче, приятель! Осади своего коня, а то, если он забрызгает мне остаток ужина, я буду недоволен.

Посмеиваясь, он перегородил дорогу гонцу. С гнедого коня спадали клочья пены, бока тяжело опадали.

— Мне срочно нужен граф Мар! — по-французски выкрикнул гонец. — Ему послание от маршала Одрегема!

Шотландец тяжело вздохнул, не опуская пики.

— Ну что ж ты лопочешь-то не по-нашему, а, милый? Кто ж тебя поймет? И что за язык такой дурацкий... Да вижу, вижу, что на тебе намалевано, — добродушно сказал стражник, видя, как тот горячится и тычет себя в грудь, указывая на королевские лилии.

Он неторопливо обернулся назад и махнул рукой:

— Эй, Квак, поди сюда! Живо, живо!

Гонец яростно выругался. Из кустов почти мгновенно вынырнул невысокий чернявый юноша, видимо, исполнявший при стражнике почетную должность переводчика.

— Ты хорошо понимаешь французский? — нетерпеливо спросил королевский посыльный.

— Да, месье, — серьезно отвечал паренек со странным прозвищем. — Ведь я местный.

— Скажи этому лохматому варвару, чтобы он немедленно проводил меня к их баннерету[58], а то я ему башку снесу, — раздраженно приказал он. — Вот послание от маршала Одрегема.

— Это королевский гонец, месье Дунлах, — вежливо перевел парень. — Он просит разрешения пройти к графу Мару.

— Да пусть себе катится, мне-то что? — нелогично ответил шотландец, моментально утрачивая к посыльному всяческий интерес.

— Пойдемте, месье, — кивнул переводчик.

Через некоторое время в лагере раздался звучный голос рога, которым обычно граф Мар сзывал рыцарей на совет.

— Что там опять стряслось? — раздраженно воскликнула Эрика.

Она только что чуть не перевернула себе на колени котел с горячей похлебкой. Прикрываясь от едкого дыма, она приложила ладонь к глазам и посмотрела в сторону командирской палатки.

— Пойду послушаю, что скажет старик, — сказал Ричард, поднимаясь с земли.

— Погоди, сейчас я насыплю тебе ужин, — запротестовала Эрика. — Когда ты вернешься со своего совета, все уже остынет!

Дик, посмеиваясь, встал и направился к палатке графа, что смутно белела в темноте.

— Ну почему он никогда меня не слушает?! — всплеснула руками девушка, горестно глядя вслед шотландцу.

— Потому что долг воина — прежде всего, — с важностью сообщил ей Оуэн, облизывая ложку. — А ужин может и подождать.

И тут же получил поварешкой по макушке.

— За этим я и собрал вас, — продолжил граф Мар свою речь.

В большой палатке главнокомандующего было тесно. Горели светильники, неверные тени колыхались на полотняных стенах. Граф сурово нахмурил брови и обвел взглядом молчаливую толпу своих соратников.

— Король отказался принять условия принца Эдуарда и приказал всем готовиться к бою. Как вы знаете, войско англичан оказалось отрезанным от дороги на Пуатье, — граф Мар улыбнулся, будто в этом была его личная заслуга, — и Черный принц оказался в безвыходном положении. Эдуард предложил сдать все трофеи и всех пленных, захваченных во время рейда по Турени, но его величество король Иоанн ответил отказом. Войско англичан вдвое меньше, чем наше, и изрядно отягощено обозом. К тому же я слышал, что только что к королю пришло еще одно пополнение, где есть и отряд наших соотечественников.

Шотландцы радостно загалдели. Всем надоело ждать сражения, сидя в лагере.

— Правильно! Сколько можно гоняться за ними! Смерть подлым англичанам! — доносились отовсюду довольные возгласы.

— Мы принимаем бой завтра на рассвете. — Голос предводителя звенел от плохо скрываемого торжества.

Ричард Далхаузи почувствовал, как кровь стынет у него в жилах. Сражение! Черч побери, что же он натворил! Эрика здесь, в лагере, а утром им предстоят вовсе не мирные переговоры, а кровавая бойня! И он втянул ее в это...

— Завтра славно повеселимся, Дик! — хлопнул его по плечу молодой Уэмисс.

Он едва удержался, чтобы не ударить его. Единственное, чего ему сейчас хотелось, — немедленно сорваться с места, схватить девушку в охапку и бежать прочь отсюда, от своих товарищей по оружию. Он устыдился этих мыслей, но беспокойство подгоняло: скорее, скорее!

— Я знал, что найду поддержку в вас, друзья мои, — с чувством промолвил старый граф. — Король выразил надежду, что шотландцы не посрамят своего гордого имени. Мы будем держать левый фланг, пойдем вслед за французскими рыцарями. На королевском совете было решено, — продолжил Мар, — что рыцари спешатся. Мы повторим хитрость противника[59], применив против него его же тактику. Ричард, ты, кажется, хочешь что-то сказать?

Далхаузи, слушавший все это с самым мрачным выражением лица, покачал головой.

— При Креси англичане занимали оборонительную позицию, а мы-то будем наступать. Сегодня прошел дождь... В тяжелых доспехах идти по мокрой земле будет тяжело. Я бы оставил рыцарей конными, — решительно ответил он.

— Молодой Далхаузи говорит дело, — вмешался Джонни Мак-Гил, мрачноватый крепыш, дотоле молчавший. — Нечего нам все повторять за французами. Поедем верхом!

— Нет, — упрямо нахмурился Мар. — Мы подчиняемся французскому маршалу и должны действовать едино с армией союзников. Довольно. На сегодня я объявил все, что хотел сказать, а сейчас возвращайтесь к своим отрядам и начинайте готовиться к сражению. Утром мы выступаем. И да поможет нам святой Андрей.

Он коротко кивнул, и шотландцы потянулись к выходу.

— Вы как знаете, а мне все это не нравится, — выбираясь из палатки, в сердцах заявил Мак-Гил. — Сражаться пешком — чего ради? Да валлийцы живо расстреляют нас, пока мы будем вытаскивать ноги из этакой грязи! Эй, Дик, как ты думаешь?..

Но Далхаузи уже скрылся в темноте, почти бегом направляясь к стоянке своего отряда. Одна-единственная мысль вертелась у него в голове. Нужно скорее отправить Эрику. Все равно куда, лишь бы подальше отсюда...

Он быстрым шагом шел через лесок, вглядываясь в яркое пятно костра впереди. Сквозь ветки он разглядел своих ребят, судя по всему, уже поужинавших и собиравшихся укладываться спать, но в освещенном круге костра девушки не было. Может, она уже спит? Ричард нетерпеливо шагнул вперед. Надо разыскать Оуэна...

— Ну вот, я же говорила, что все остынет, — Эрика тихо выступила откуда-то из темноты ему навстречу. — Почему тебя так долго не было?

Ричард едва не подпрыгнул от неожиданности. Все-таки он никак не мог привыкнуть к ее странностям. Ходит по лесу бесшумно, будто эльф какой-нибудь.

— Что ты тут делаешь одна, в темноте? — строго спросил он. — Я ведь тебе запретил отходить далеко от лагеря.

— Что-то случилось? — мгновенно насторожилась она.

Шотландец обреченно вздохнул. Нет, от этих женщин ничего не укроется. Он вдруг почувствовал, что готов сейчас схватить ее в объятия, крепко прижать к себе и не отпускать больше никогда — так она была ему дорога в этот момент. Ее милое скуластое лицо смутно вырисовывалось в темноте, освещенное дальним светом костров. Дику безумно захотелось провести рукой по ее теплой щеке, погладить пышные растрепанные волосы...

— У меня плохие новости, — выдохнул он.

Она вся замерла, и без того огромные глаза расширились.

— Что?..

— Король Иоанн отказался вести переговоры с Черным принцем, — горько сказал. рыцарь. — Завтра утром будет сражение.

— И... что же делать? — растерянно спросила Эрика.

— Я отправляю вас с Оуэном в Пуатье. Сейчас. Немедленно.

Девушка с силой прижала руки к сердцу, но ничего не сказала. Она смотрела на него, не отрываясь, только голубая жилка билась на ее нежной шее часто-часто.

— Пойми, так надо... — почему-то начал оправдываться Дик. — Я не могу оставить тебя здесь. Женщине не место на войне, ты сама это знаешь. Кто знает, что будет завтра? Не смотри на меня так, — неожиданно попросил шотландец.

Эрика упрямо вздернула подбородок.

— Как? — с вызовом спросила она. — Вот так?

Она уставилась на рыцаря своими бездонными глазами, и Ричард почувствовал, как почва начинает ускользать из-под ног. Страх того, что он может больше ее не увидеть, заглушал все остальные мысли и чувства.

— Я никуда не поеду, — упрямо сжав губы, сказала девушка.

Шотландец тяжело вздохнул. Это уже было немного больше

похоже на Эрику.

— Поедешь, — жестко возразил он. — Что за глупости! Я найду Оуэна, и вы отправитесь сейчас же.

— Нет! — выкрикнула она.

— Ты поедешь, — с угрозой произнес рыцарь. — Поедешь в Пуатье и будешь ждать завершения битвы за его стенами. Перестань упрямиться, время идет! Вам нужно скорее убираться отсюда!

Он схватил ее за руку и потащил за собой. Эрика вырывалась, но Ричард был неумолим и молча тащил ее к лагерю.

— Оуэн! — крикнул он.

Из-под косо поставленного навеса выполз заспанный паж и уставился на них непонимающим взглядом.

— Чего это вы шумите? — спросонья нагло заявил он. — Спать не даете...

Хороший пинок под зад слегка привел его в чувство.

— Соберись и седлай коней, — рыкнул на него Ричард. — Моего серого и своего. Выводи их на дорогу. Быстро!

Оуэн стремглав бросился выполнять приказ.

— Собирайся, — приказал он Эрике.

Дрожащими руками она взяла свой мешок, потом бросила его на землю, схватила плащи так и осталась стоять, прижимая его к себе. Ричард быстро нашарил в ее дорожной котомке маленький деревянный ящичек и отдал девушке.

— Спрячь бумаги где-нибудь на теле, — приказал он.

Эрика молча, как сомнамбула, достала оттуда жесткий пергамент и сунула за пазуху. Дик потуже затянул ее пояс и нетерпеливо дернул за руку.

— Скорее! Прощаться некогда...

Он взглянул на девушку и замер. Глаза ее горели безумным огнем. Ричард почувствовал, что у него перехватывает дыхание. Возможно, они расстаются навсегда — вдруг дошло до него. Навсегда. Больше он ее не увидит. Сердце упало куда-то в пустоту. .. В следующий момент их швырнуло друг к другу, как сухие листья буря бросает на склон.

Они схватились друг за друга, как утопающий хватается за соломинку, чувствуя, как невозможно то, что с ними происходит. Нереальность происходящего будила в душе боль и одновременно дарила такую сумасшедшую радость, что впору было плакать от счастья.

— Милая, милая моя... — шептал рыцарь, судорожно прижимая лохматую рыжую голову девушки к себе, покрывая быстрыми поцелуями ее лицо, чуть припухшие губы, милый вздернутый нос, острые скулы, с восторгом ощущая нежную, податливую мягкость ее губ и шелковистость кожи.

Эрика, плакавшая и смеявшаяся одновременно, прижималась к нему всем телом, держась за его плечи так крепко, словно боялась сорваться в пустоту. Она с наслаждением запустила в его волосы свои тонкие пальцы, издав какой-то воркующий горловой звук, от которого у Дика мурашки пошли по всему телу.

— Не отпускай меня, — попросила она. — Я не могу без тебя, не хочу...

Она уткнулась ему в грудь, обняла крепко-крепко, прижала к себе. Ричард до крови закусил губу, чувствуя, как в нем вопреки разуму поднимается безумное желание не отпускать ее никуда, оставить здесь, спрятать где-нибудь... Он с трудом подавил в себе это малодушие. О чем он думает?! Спрятать... Где, как? Ей нужно быстрее уезжать отсюда, спасаться!

— Нет, Эрика, нет... — мягко произнес он. — Ты должна ехать...

Она затрясла головой, прячась на его груди, зарываясь все глубже, словно хотела закрыться от всего мира. Шотландец с трудом оторвал от себя девушку. Крепко взяв ее за плечи, он посмотрел ей прямо в глаза.

— Ты должна, понимаешь, должна, — стараясь, чтобы его голос звучал как можно убедительнее, сказал он. — Ты должна спастись, должна жить!

Девушка судорожно всхлипнула.

— Почему ты все время прогоняешь меня от себя? — жалобно спросила она. — Я хочу остаться здесь, с тобой!

— Это невозможно! — чувствуя, что еще мгновение, и он не сможет сопротивляться, с досадой прокричал Ричард. — Как ты не понимаешь, глупая, что я отправляю тебя только потому, что люблю тебя!

— А как ты не поймешь, что я не хочу ехать по той же причине! — в свою очередь отчаянно закричала Эрика. — Я тоже люблю тебя, болван ты этакий!

Они одновременно умолкли, растерянно глядя друг на друга.

— Ты... это серьезно? — тихо спросил он.

Девушка часто-часто закивала и робко улыбнулась ему.

— И давно? — глупо поинтересовался он.

— Что? — отводя глаза, произнесла она.

— Давно ты... ну, сама понимаешь, — неловко завершил рыцарь, чувствуя себя совершенным идиотом. — Понимаешь, я думал, что ты ко мне не очень-то хорошо относишься.

— Я же говорю, болван, — шмыгнув носом, подтвердила Эрика и вдруг серьезно спросила: — Отвечай, у тебя есть невеста, которая тебя ждет на родине?

Шотландец непонимающе уставился на нее.

— Нет, конечно. С чего ты взяла?

— Тогда почему ты молчал?! — неожиданно накинулась она на него с кулаками. — Да я... из-за тебя... Я мучилась, неужели ты был такой дурак, что не видел ничего?

Далхаузи растерянно наблюдал этот взрыв ярости. Внезапно он притянул ее к себе, в его глазах зажегся незнакомый огонь — требовательный, манящий, подчиняющий... Эрика снова, как когда-то, почувствовала себя очень маленькой по сравнению с ним. Он запрокинул ей голову и впился губами в ее нежные полуоткрытые губы. Сейчас ей совсем не хотелось сопротивляться. Девушка прерывисто вздохнула и со стоном запустила руки ему в волосы. Она чувствовала, как кровь ритмично пульсирует в жилах, ударяет в голову, кружит ее... На мгновение они стали одной кровью, одним сердцем, одним дыханием. Страх и горечь расставания отступили, оставляя только это странное, ни на что не похожее ощущение единения.

— Эй, вы скоро там? — раздался из-за кустов голос Оуэна. — Я уже вывел лошадей на дорогу.

Дик опомнился первым. С ужасом глядя на сереющее небо, он схватил Эрику за руку.

— Ты должна ехать! Скорее, не то будет поздно.

Она не успела опомниться, как он уже тащил ее к дороге. Возле высокого вяза стояли кони, уже оседланные, с мешками, притороченными к седлу. Рядом топтался замерзший паж.

Эрика остановилась, умоляюще глядя на шотландца.

— Ты довезешь ее до Пуатье, — грозно сказал Дик, глядя на Оуэна. — Понял? Вы должны добраться до города и ждать меня там.

Паренек испуганно закивал. Ричард схватил девушку в охапку и силой усадил на коня:. «Какая она легкая», — пронеслось у него в голове.

— Уезжай! — крикнув он, вкладывая ей в безвольные руки конский повод.

— Нет! — зарыдала она. — Нет, нет, нет! Я люблю тебя!

Рыцарь выхватил кинжал и ткнул острием в круп своего жеребца. Оскорбленное животное заржало, взбрыкнув задними ногами, и с места сорвалось в галоп.

— Береги ее, головой отвечаешь! — Он погрозил кулаком несчастному Оуэну. — Прощай!

Двое всадников растворились в серых сумерках ночи. Ричард Далхаузи постоял еще немного, пока не затих топот копыт по дороге, а потом медленно побрел назад. Его охватило какое-то странное чувство, будто он утратил нечто такое, без чего никак невозможно жить дальше. Ему даже стало тяжело дышать... Он остановился, разрывая ворот котты, и глубоко вздохнул. Теперь он может умереть как настоящий воин. На пустынной дороге посреди леса стояла покойная тишина, лишь из лагеря доносился приглушенный шум — там готовились к утреннему бою. До него оставалось несколько часов.

На ветру слезы высохли быстро. Пригнувшись к седлам, они молча мчались прочь от французского лагеря. Оуэн вопреки всему был серьезен, да и ей не хотелось разговаривать. Глотая слезы, она молча мчалась вперед, подгоняя коня почти бессознательно. Казалось, что в груди, где только что горел маленький огонек, вдруг возникла огромная дыра, сквозь которую по капле вытекает жизнь.

Постепенно Эрика впала в какое-то странное оцепенение. Мимо летели редкие деревья, холмы смутно желтели в лучах рассветного солнца, но она не замечала ничего, погруженная в себя. В голове было одно: он ее любит, а она уезжает от него, покидает одного... Только что обретенная любовь яростно боролась за существование, пронося перед ее внутренним взором новые и новые образы. Она тонула в Клайде, и чья-то рука хватала ее и вытаскивала на поверхность; черный конь Дугласа мчался на нее, но стрела втыкалась точно перед ним, заставляя остановиться и повернуть назад... «Не бойся, все будет хорошо, главное, что ты жива», — шептал знакомый голос.

Они уже отъехали достаточно далеко. Солнце взошло над горизонтом, кругом простирались обнесенные изгородями поля, пели птицы. Покой и благодать плодородной земли убаюкивали, не давая возможности поверить в то, что в этой сонной сытой тиши может произойти что-то страшное. Странно было вообразить среди мирной картины, что совсем недалеко отсюда скоро прольется людская кровь, обагряя высокую траву...

Такое же свежее и тихое утро стояло, когда она убегала из Тейндела, подумала Эрика. Так же громко пели птицы. А в это время ее отец и братья сражались с проклятым Ноллисом... Год назад. Почти год. Она рванула повод коня, заставляя его остановиться. В тишине громко стрекотали кузнечики, солнце медленно поднималось над окрестностями.

— Ты чего? — спросил паж. — Поехали, Дик приказал...

— Тихо! — шикнула на него Эрика.

Какая-то мысль не давала ей покоя. Что-то мешало... «Прощай!» — сказал он. Прощай — значит навсегда. Вдруг она отчетливо услышала слова Дика: «Если хочешь выжить и спасти своих близких, нужно научиться сражаться самому».

— Так тихо... — робко сказал Оуэн.

Эрика покосилась на него. Паж был бледен как полотно. Веснушки на его физиономии казались маленькими фонариками, глаза были размером с блюдце. Девушка хотела было сказать, что сюда ничего и не должно доноситься, как вдруг они услышали.

Страшный выкрик, словно единый вздох, потряс окрестности, заставив всадников зажать уши, а лошадей испуганно отпрянуть в сторону.

— Аа-а-ахха-а!

В этом крике слышалась такая жуть, что они невольно пригнулись к головам лошадей.

— Что это? — выдохнула девушка.

— Это оно... сражение, — с ужасом прошептал Оуэн. — Началось.

Эрика на мгновение закрыла глаза, чувствуя, как холодеет сердце.

— Поворачиваем назад! — вдруг бешено выкрикнула девушка.

— Ты что?! — вытаращил на нее глаза паж. — Ведь он приказал... Я головой за тебя отвечаю. Не пущу!

— А мне все равно, что он приказал! — срывая голос, заорала она. — Хэй-я!

Она рванула повод, заставив лошадь встать на дыбы. Конь жалобно заржал, и Эрика едва не вывалилась из седла. Сделав гигантский прыжок, серый жеребец понесся обратно прямо через поле, приминая спелую пшеницу.

На поле кипело яростное сражение. Англичанам удалось занять выгодную позицию на высоте: два холма примыкали друг к другу, образуя пологую дугу, на которой высился частокол, спешно выстроенный по приказу Черного принца. В просветах между кольями сплошной стеной стояли валлийские лучники, буквально поливая стрелами наступающую армию французов. Звон спускаемых тетив, зловещий свист стрел слышались в воздухе, нагоняя панику на противника.

Огромная белая палатка короля Иоанна виднелась на небольшой возвышенности. Окруженный своими рыцарями, король Франции сидел в седле великолепного белого иноходца, который в нетерпении рыл копытом землю.

Король Иоанн приказал спешиться своим рыцарям, слепо повторяя маневр собственного врага, совершенный им десять лет назад, и теперь горько расплачивался за это. Тяжело вооруженные французские рыцари в тридцати фунтовых доспехах медленно брели по колено в грязи, представляя собой идеальные мишени для стрелков. То тут то там кто-нибудь хватался за грудь, пронзенную длинной валлийской стрелой, и падал замертво. Поле было устлано множеством тел, а у стен частокола кипел яростный бой. Здесь сражался цвет французского рыцарства. Яркое солнце отражалось от тысяч шлемов, играло на великолепных доспехах, ветер полоскал штандарты самых разнообразных расцветок и форм. Французы сражались яростно, но англичане стойко держали оборону, не позволяя выманить себя за ограждение. Люди принца понимали, что их гораздо меньше, и это придавало им сил. Злость отчаявшегося зачастую сильнее храбрости мужественного...

Нападающие напирали. Казалось, сейчас французы сломят отчаянное сопротивление, сметут частокол...

— За святого Георгия и Англию! — внезапно потряс округу громкий клич.

Большой отряд английской конницы неожиданно вынырнул из-за холма, где скрывался до поры, и наметом понесся на ряды осаждающих. Французы на мгновение дрогнули, но тут же сплотились в единый строй, выставив вперед копья и мечи. Теперь им приходилось сражаться на два фронта. Их собственные лучники и арбалетчики ничем не могли помочь нападающим — стрелы поражали своих же.

Король Иоанн, наблюдавший за ходом сражения, решительно опустил забрало остроносого бацинета.

— Вперед! — громко крикнул он.

Его величество поднял копье, посылая вперед своего коня, и отборная французская конница ринулась вперед, давя своих же пехотинцев. Конники сшиблись с англичанами, успевшими развернуться и перестроиться в боевой порядок. Раздался треск копий, звон мечей, послышались крики умирающих и раненых... Сражение переросло в общую свалку, боевой порядок нарушился. Теперь каждый бился с каждым. Люди рубили, кололи, кто-то кричал надрывно и тонко на одной ноте, где-то слышались страшные английские ругательства... Все перемешалось, невозможно было понять, где чужие, где свои...

Отряд Дика, с самого начала оттесненный англичанами на левый край, сражался в редком лесочке на возвышенности. Их позицию можно было назвать относительно удачной — отсюда просматривалось практически все поле битвы. Шотландцам удалось прорвать оборону англичан, и теперь они медленно двигались вперед, тесня противника на вершину холма.

— Ричард! — заорал Мак-Гил, неутомимо работая мечом. — Гляди!

Далхаузи обернулся и увидел, как прямо под ними вдоль изгороди пробирается крупный отряд англичан. Видимо, они собирались обойти их позиции и ударить с тыла, отрезав от французов.

— Уэмисс, оставайся тут, — скомандовал рыцарь, скатываясь вниз. — Вперед!

Он уже мало что соображал. Хмель битвы ударил ему в голову, опьяняя и заставляя действовать по наитию. Дик сшибся с каким-то пехотинцем, опрокидывая его навзничь, и помчался вперед, рубя англичан направо и налево. За ним, мелькая голыми ногами, бежали шотландцы, угрожающе выставив наперевес пики. Их неожиданная атака спутала карты противника — англичане дрогнули и побежали.

— Гони их! — азартно закричал Мак-Гил и тут же упал со стрелой, торчащей в горле.

Они выбежали прямо на линию валлийских лучников. Дик на ходу выдернул из-за спины лук и упал на землю, прячась за изгородью.

— Ложись! — выкрикнул он.

...Серый конь перелетел через изгородь и рванулся вперед, понукаемый своей рыжей всадницей.

— Сто-ой! — отчаянно закричал Оуэн, но девушка его не слышала.

Она высматривала в гуще сражения Ричарда.

— Ди-и-ик! — разнесся по полю ее отчаянный звонкий крик. — Ричард, я здесь!

На нее бросились какие-то пехотинцы, но девушка изо всех сил стегнула коня и поскакала по краю поля туда, где мелькали клетчатые килты шотландцев.

Вылетев на пустое пространство, она дико огляделась. Вокруг творилось что-то невообразимое. Трещали копья, сверкали мечи, мелькали чьи-то перекошенные от ненависти лица, звучали крики... Килты, доспехи, черные, светлые головы, руки, ноги — все перемешалось в какой-то жуткой каше... Эрика растерялась. Оуэн где-то отстал. Как в этой кутерьме она найдет Ричарда?

— Дик! — чуть не плача, вновь закричала она. — Где ты?

В этот момент на соседний холм вылетело человек шесть конных англичан. Судя по их виду, это были не последние люди в свите принца Эдуарда — пурпурные туники, наброшенные поверх прекрасных доспехов, были украшены вышитыми золотом львами, впереди скакал знаменосец с королевским штандартом. Видимо, их кто-то преследовал, так как они мчались, не останавливаясь, прямо на нее. Эрика повернула коня в сторону, уступая дорогу, как вдруг из-за небольшого лесочка наперерез всадникам бросился отряд пехотинцев. Всадники стали яростно отбиваться от неожиданной атаки, а тем временем из-за холма показались их преследователи. Десяток конных французов широким крылом выскочили из-за холма, преграждая англичанам путь.

Английские рыцари развернулись и помчались в атаку на врагов. Эрика обернулась и с ужасом увидела, что невольно оказалась между англичанами и французами. Она заметила, как один из пехотинцев припал на одно колено и тщательно прицелился из арбалета в высокого рыцаря в богатом снаряжении, который яростно отбивался от наседающих на него двоих конников.

— Берегись! — инстинктивно закричала она, бросая коня прямо на арбалетчика.

Тот завопил от страха, увидев несущегося на себя крупного жеребца. Тяжелый арбалетный болт, взмыв в воздух, вонзился в мягкую землю у копыт рыцарского скакуна. Рыцарь резко развернулся, отбросив последнего нападающего, и послал коня вперед. Тяжелый, хорошо обученный дестроер боком сбил двух копейщиков, только ноги мелькнули в воздухе.

Эрика развернулась и оказалась нос к носу со спасенным рыцарем.

— Спасибо, юноша! — крикнул он и на мгновение поднял забрало. — Ты из чьего отряда?

Рыцарь оказался молод, хотя длинные усы и немного печальное одутловатое лицо делали его старше.

— Я сам по себе, — ответила Эрика, тяжело дыша.

— Сам? Ну, молодец... Держи! Я умею помнить добро. — Сеньор схватил ее руку и вложил в ладонь массивный золотой перстень с ярко горящим рубином. — Ты спас мне жизнь, парень! Если останешься жив, взамен этого можешь требовать любой награды! Скорее! Уходим! — закричал он своей свите.

Эрика, открыв рот, осталась одна посреди опустевшей поляны. Она с удивлением посмотрела на неожиданный подарок, потом быстро затолкала его за пазуху. Надо уезжать отсюда, иначе здесь появится еще кто-нибудь... Девушка не успела даже развернуть коня, как из-за проклятого холма прямо на нее выскочила еще одна группа конных. Среди них было и несколько рыцарей в клетчатых килтах.

— Вон они! — заорал их предводитель. — Вперед! Мы упустили его!

Всадники, не обращая на нее внимания, бросились в погоню. Эрика дала шпоры коню и, пригнувшись к холке, поскакала прочь. Один из всадников неожиданно резко развернулся и погнал своего скакуна за ней.

— Ну, теперь ты не уйдешь от меня! — услышала девушка торжествующий вопль за спиной.

Обернувшись, она обмерла от страха. За ней, понукая вороного жеребца, мчался Дуглас. Длинные черные волосы рыцаря развевались из-под шлема, словно крылья хищной птицы. «Откуда он взялся здесь?» — молнией мелькнула мысль... Времени на раздумья не оставалось — прижавшись к холке коня, Эрика помчалась по полю. Серый жеребец летел вперед не разбирая дороги. Бой постепенно затухал. Было ясно, что французы проиграли — то тут то там гордые франкские рыцари сдавались в плен, и их вязали довольные солдаты противника. Но всего этого девушка не видела. Она слышала только неумолимый конский топот за спиной. Дуглас нагонял ее!

Неожиданно путь ей преградила высокая живая изгородь. Эрика отчаянно закричала и вонзила шпоры в бока своего серого жеребца. Тот дико заржал, но было поздно. Конь споткнулся и упал, сбрасывая ее с себя. Девушка вылетела из седла, перевернулась в воздухе и шлепнулась на землю, ободрав руки о куст.

Некоторое время она ничего не видела и не слышала. Постепенно земля прекратила свое бешеное вращение и Эрика сумела открыть глаза. Первое, что она увидела перед собой, — это лицо Дугласа. Он улыбался. Вжавшись в твердую землю, девушка со страхом смотрела в его холодные черные глаза, горевшие мрачным торжеством.

— Я знал, что мне повезет, — удовлетворенно произнес он, соскакивая с коня на землю. — Не ожидала, а, невестушка? Признайся, ты рада меня видеть.

Он засмеялся странным смехом, от которого Эрику передернуло. Она попробовала сесть. Кажется, все цело... Только руки саднят немилосердно.

— Вблизи ты еще гаже, чем я думала, — с презрением четко произнесла она.

Страх куда-то делся, уступив место холодной ненависти. «Я не стану тебя бояться», — сказала сама себе девушка, настороженно следя за каждым его движением. Краем глаза она заметила большой конный отряд, медленно продвигавшийся по полю мимо них.

Черный рыцарь перестал смеяться и уставился на нее змеиным взглядом.

— Посмотрим, что ты запоешь, когда я приручу тебя, — хрипло сказал он.

Дуглас спокойно повернулся к своему скакуну и снял с седла веревку. Видимо, он не сомневался, что она не станет сопротивляться. Эрика отползла немного назад, придвинувшись вплотную к изгороди. Ее рука зашарила по земле в поисках какого-нибудь оружия и вдруг нащупала небольшой камень...

— Теперь я понимаю свою мать, — четко произнесла она, с ненавистью глядя ему в затылок. — Она была умной женщиной и не стала связывать свою судьбу с таким сумасшедшим, как ты. Она любила отца, а не тебя!

Сэр Уильям дернулся, как от удара. Он повернул к ней перекошенное лицо — это ей и было нужно. Коротко замахнувшись, Эрика бросила камень. Он попал прямо в середину открытого забрала. Рыцарь страшно взвыл, хватаясь за разбитый нос.

— Помогите, кто-нибудь! — закричала Эрика, вскакивая на ноги и бросаясь бежать. — Ди-ик! Ричард, ко мне!

Она кричала, особенно ни на что не надеясь. Просто ей было очень страшно. Обернувшись, она увидела, как Дуглас с трудом садится на своего коня. Она в панике заметалась по полю и вдруг увидела, что к ней, отделяясь от общей свалки, скачут двое всадников в красных коттах.

— Помогите! — опять закричала девушка, бросаясь к ним. — Спасите меня, я англичанка, как и вы!

Она затормозила, но было поздно. Голубоглазый крепыш, гадко ухмыляясь, спрыгнул с лошади и вразвалочку направился к ней. Второй всадник молча наблюдал за ними брезгливым взглядом. У него были похожие на отца брови — такие же густые и сросшиеся на переносице.

— Дядя Джеффри?.. — растерянно произнесла девушка, вглядываясь в странно знакомое лицо.

— Ну что, допрыгалась, козочка? — улыбаясь, спросил Ноллис. — А мы-то тебя чуть было не потеряли... Гоняемся за тобой, а ты тут как тут — сама нашлась!

У Эрики отнялся язык. Побелев как мел, она смотрела, как наемник медленно вытаскивает из рукава нож. Как тогда, в порту... Не в силах пошевелиться, она просто стояла и смотрела на свою смерть, когда услышала далекий отчаянный крик:

— Падай!

Повинуясь этому знакомому голосу, она упала на землю и откатилась в сторону. В воздухе тяжело зашелестел метательный нож, следом коротко просвистела стрела, и Джон Ноллис согнулся, прижимая к груди простреленную руку. Эрика вскрикнула — нож воткнулся в землю рядом с ней. Она подняла голову, ища взглядом Дика.

— Убей ее! — яростно закричал Джеффри Перси.

— Прочь! Она моя! — раздался страшный крик.

Дуглас откуда-то сбоку яростно налетел на англичан, обрушивая на рыцаря удар длинного меча. С разбитым в кровь лицом сэр Уильям был страшен. Он рубил своего противника, с дикой силой поднимая и опуская свой тяжелый меч, с каждым ударом тесня его.

— Ноллис, что ты стоишь? — завопил граф Нортумберлендский. — Помоги!

Он явно проигрывал шотландцу в искусстве фехтования. Сэр Джеффри никогда не отличался страстью к поединкам, он предпочитал им дипломатию и тонкие политические игры... Увы, на поле боя все это оказалось бесполезным. Джон Ноллис, прижимая к груди раненую руку и морщась, огляделся, чтобы оценить обстановку. Дуглас нанес сокрушительный удар лорду Перси, тот покачнулся в седле...

— Пожалуй, самое время сматываться, — подытожил свои наблюдения Ноллис и быстро побежал прочь, пригибаясь за изгородью.

Пора самому о себе позаботиться — эта история с девчонкой ему изрядно надоела. А господа пусть разбираются... Сэр Джеффри этого уже не видел. Меч шотландца рассек ему подмышку страшным ударом снизу вверх. Хлынула кровь, дико заржал рыцарский конь. Граф медленно сполз с седла и рухнул наземь.

— Следующий! — азартно заорал Черный рыцарь, бросая коня на Ричарда Далхаузи.

Шотландец на бегу перескочил изгородь и легко уклонился от его удара. Дуглас зарычал и развернул коня для следующего броска.

— Уильям, не надо! — крикнул Дик, приседая и уклоняясь вторично. — Я не хочу с тобой сражаться, ты еще нужен Шотландии! Оставь ее, н будешь жив!

Тот только безумно расхохотался.

— Трус! Сын предателя, ты всегда был трусом. Чем ты можешь мне грозить?

Обнажив в волчьей усмешке крупные белые зубы, рыцарь из Лидденсдейла направил коня на своего пешего противника. Далхаузи, побледнев, остановился у изгороди.

— Дик, не-е-ет! — Эрика вскочила с земли и в отчаянии увидела, как он достает свой клеймор и медленно поднимает его, становясь в позицию.

Дуглас, разогнав коня, мчался прямо на него. Казалось, он попросту сметет безумца, втопчет его в грязь... На лбу Дика страшно вздулись жилы. Дождавшись, когда конь практически коснется его своими огромными копытами, он неожиданно легко отскочил в сторону, разворачиваясь, и рубанул мечом по широкой дуге. Эрика с ужасом увидела, как меч с хрустом входит в тело Черного рыцаря между сочленением доспеха — там, где панцирь соединяется с набедренником. С жалобным звоном меч сломался, его половина застряла в ране, рукоять вырвало из рук шотландца, самого его отбросило в сторону. Удар был страшен. Уильям Дуглас молча вылетел из седла и упал на землю, заливая ее темной кровью.

Все произошло почти мгновенно, Эрика не успела ничего сообразить.

— Ричард! — дико закричала девушка, бросаясь к лежащему на земле шотландцу.

— Вот все и кончилось... — тихо сказал он, подымаясь и показывая ей куда-то за спину.

По его лицу стекал пот, он шатался от усталости. Она оглянулась и увидела, как по полю к ним бегут англичане.

— Сдавайтесь, шотландцы! — азартно закричал молоденький капитан в помятом саладе[60], заляпанный кровью по самые уши, подбегая к ним и угрожающе выставляя меч.

— Она англичанка, — равнодушно бросил Ричард Далхаузи.

Он спокойно стоял, облокотившись на лук, и смотрел, как умирает Дуглас. Его лицо было мертвенно-бледным.

— Она англичанка знатного рода, и вы получите большую награду за ее спасение, если доставите ее к принцу Эдуарду, — ровным голосом сообщил Дик обалдевшему каштану.

— А ты кто такой? — поинтересовался англичанин.

— Я граф Ричард Далхаузи, подданный короля Давида, — так же спокойно произнес он. — Но не думаю, что вы получите за меня большой выкуп.

— Граф, значит? — с усмешкой произнес седой ветеран с пикой. — Вяжи его, ребята.

— Далхаузи — старинный графский род, — с улыбкой пояснил Дик, глядя на изумленное лицо девушки. — Правда, теперь небогатый.

Эрику оттеснили от него, повели куда-то, вежливо поддерживая под руки... Молоденький капитан заинтересованно спрашивал ее о чем-то, она невпопад отвечала ему, все время оглядываясь на Ричарда, который спокойно улыбался, подставляя руки под веревки.

Сражение затухало. Вдалеке на краю поля спешно разворачивались остатки войск короля Иоанна, создавая видимость организованного отступления. Где-то кипела драка за богатых пленных, англичане азартно ловили коней без седоков, во множестве носившихся вокруг. Стоны раненых доносились отовсюду, но на них почти никто не обращал внимания, кроме священников, которые словно черные вороны кружили по полю, перевязывая несчастных или отпуская им грехи.

Эрику не покидало чувство, что она присутствует на каком-то представлении. Она была настолько шокирована, что плохо соображала, где находится. Ее подвели к богато украшенной палатке, стоящей на возвышении за частоколом. Там собралось много народу. Какой-то человек в малиновой мантии, накинутой прямо на доспех, жадными глотками пил темное вино из огромной золотой чаши, проливая его на свое богатое платье. Остальные смеялись, что-то кричали, хлопали друт друга по плечам и этого человека тоже. Какой-то седовласый лорд с красным обветренным лицом обернулся на робкое покашливание капитана и громогласно спросил:

— Ну, Холланд, кого на этот раз ты нам приволок? Что-то маловата твоя добыча, ей-богу!

Общество разразилось дружным смехом. Видимо, капитан Холланд был везучим малым по части богатых пленных.

— Прошу прощения, ваша светлость, но на этот раз это нечто особенное, — улыбаясь и приглаживая светлые волосы, сообщил капитан. — Эта юная леди утверждает, что она является наследницей Нортумберленда...

Хохот мгновенно стих. Старый воин медленно побагровел, а богато одетый вельможа удивленно обернулся к ним.

— Что? — спросил он, и Эрика открыла рот от изумления — это был тот самый спасенный ею рыцарь.

Только теперь он был без шлема и она могла разглядеть его висячие усы и длинную шевелюру рыжеватого цвета.

— Прошу прощения, ваше высочество, — немного панибратски отвечал Холланд. — Я только привел ее к вам...

Эрика никак не могла прийти в себя. Это блестящее сборище лордов напугало ее, но еще больше она испугалась высокого рыцаря.

— Ваше высочество? — непонимающе повторила она.

— Да это ж тот самый герой, что спас меня от арбалета! — радостно прогудел гигант в мантии. — Помнишь, Генрих?

Краснолицый Ланкастер пригляделся и растерянно сказал:

— Вроде он, ваше высочество...

— Перстень у тебя, парень? — деловито спросил Черный принц, подходя к Эрике.

Девушка покраснела. Отвернувшись, она полезла за пазуху и вынула оттуда кольцо с рубином.

— Только я не парень, — пробормотала она, протягивая его принцу.

Эдуард пристально вгляделся в ее лицо и внезапно рывком сорвал с нее шапочку. Рыжие волосы рассыпались по плечам девушки, и окружающие недовольно загалдели. Кто-то восхищенно присвистнул, кто-то выругался.

— Тише! — прикрикнул Плантагенет.

Наступила тишина. Лорды недоуменно переглядывались между собой.

— Что это значит, девушка? — строго спросил ее принц. — Кажется, вы тут решили нас разыграть. Так вы утверждаете, что вы графиня Нортумберлендская?

Эрика упала на колени и, порывшись за пазухой, молча протянула ему грязный пергамент.

— Вот мои бумаги... Ваше высочество, я прибыла просить вашей защиты!

Черный принц заметно смягчился.

— Что за история с наследством? — отрывисто спросил он Ланкастера, быстро пересматривая бумаги.

Граф Генри, покраснев еще сильнее, хотя это, казалось, было невозможно, выступил вперед.

— Я вам рассказывал, ваше высочество...

Он подошел к принцу и что-то быстро зашептал ему на ухо. Лицо молодого Эдуарда принимало все более растерянное выражение. Свита галдела, оглядывая потупившуюся Эрику.

— Мне все это напоминает какой-то рыцарский роман! — воскликнул принц. — Какого черта? Простите, леди...

Он поклонился растерянной девушке и сделал знак свите помочь ей встать.

— Это очень странно... Но все же приятно, что при дворе появится такая очаровательная юная наследница, — принц еще раз куртуазно поклонился ей. — Я думаю, мы еще рассмотрим это дело и законники подтвердят справедливость притязаний. Хотя и так все ясно. Девица сия проявила доблесть, которой нет равных! — торжественно объявил он. — Вы спасли мне жизнь... Требуйте чего хотите, очаровательная графиня, я все исполню. Отныне и навек я ваш преданный слуга!

Свита принца разразилась криками радости. Эрика почувствовала, как похолодело сердце. Она беспомощно оглянулась вокруг в поисках хотя бы одного знакомого лица. За нее уже все решили...

— Ну что же вы, требуйте. Я жду, — сказал Эдуард.

— Ваше высочество! — звенящим от напряжения голосом произнесла Эрика.

Ей показалось, что она снова прыгает с парома в бурлящий Клайд. Оглянувшись, она вдруг увидела, как связанного Дика ведут мимо них в общей веренице пленных.

— Я прошу, чтобы меня немедленно, здесь, обвенчали с этим человеком! — выкрикнула она, указывая трясущейся рукой на шотландца. — Это граф Ричард Далхаузи, и я обязана ему жизнью. Это мое единственное желание.

На холме наступила тишина. Черный принц помрачнел.

— Я не могу выполнить ваше желание, леди, — холодно заявил он, теребя длинный ус. — Этот человек шотландец, а вы являетесь наследницей английского графства. Я не могу сеять раздор на землях моего отца.

— Тогда я официально отказываюсь от наследства в пользу детей сэра Джеффри Перси, моего погибшего дяди, — четко выговорила Эрика. — Если вы не выполните мою просьбу, ваше высочество, я буду вынуждена считать вас обманщиком!

Ее голос сорвался. Кто-то испуганно охнул. Граф Ланкастер тяжелым взглядом уставился на побледневшую наследницу.

— Думайте, что говорите, девушка! — громыхнул он. — Я видел своего зятя живым и здоровым не так давно!

— Он погиб... — Эрика сглотнула, с трудом выговаривая слова. — Я видела это сама... Убит сэром Дугласом из Лидденсдейла.

— Привести сюда этого... графа Далхаузи! — бешено выкрикнул Черный принц. — И найдите какого-нибудь капеллана!

Двое стражников быстро скатились вниз по склону. Скрестив руки на груди и не глядя ни на кого, принц Эдуард молча ждал. Эрика слышала только биение своего сердца, которое заглушало для нее все остальные звуки. В широком проходе частокола показался Дик. Он растирал покрасневшие руки, не отводя от нее взгляда.

Следом за пленным шотландцем к палатке подвели перепуганного священника. Дородный святой отец в рясе, которая ему была коротковата, неловко упирался, подталкиваемый в спину ретивыми стражниками из личной гвардии принца. Его тонзура блестела от пота, лицо побагровело от праведного гнева.

— Сын мой, — с упреком обратился капеллан к стражнику, не очень-то вежливо подтолкнувшему его поближе к своему сиятельному господину, — богоугодное ли это дело — хватать честного священника и тащить его наверх по этому крутому и скользкому склону да еще толкать в спину?

Далхаузи, несмотря на серьезность своего положения, не сдержался и хмыкнул, за что заработал гневный взор святого отца. Шотландский рыцарь стоял, независимо глядя на блестящую английскую знать, словно перед ним собрались его соседи, чтобы пропустить кружечку-другую эля. На душе у него было покойно, и это странное спокойствие даже не удивляло Дика. Он посмотрел на Эрику, и теплая волна ударила ему в сердце, затопив его целым морем нежности. Она жива, эта смешная, чудная девушка, которую он любил больше жизни... Он выполнил все, что от него требовалось, — защитил ее, и теперь ему было все равно, что будет с ним.

— Ты именуешься Ричардом Далхаузи, графом шотландской марки? — крайне неприязненно глядя на него, спросил Черный принц.

Дик с достоинством поклонился.

— Да, ваше высочество.

Принц отвернулся от пленника и стал что-то тихо говорить Ланкастеру. Старый рыцарь нахмурился, однако потом его лицо разгладилось и он согласно кивнул.

— Что здесь происходит? — улучив момент, прошептал шотландец на ухо священнику.

— Не знаю, сын мой, — с благостным видом отозвался святой отец. — Надеюсь только, меня сюда позвали не для того, чтобы кого-то причастить.

Ричард невольно поежился, глядя на сурово нахмурившегося Плантагенета.

— Подумайте еще раз, графиня, — обращаясь к бледной и решительной девушке, холодно сказал Эдуард. — Пока я еще могу называть вас этим титулом... Подумайте хорошенько. Что вы теряете и что приобретете? Я готов служить вам... как рыцарь даме. Но если вы не откажетесь от своей прихоти, то потеряете мою дружбу.

Принц пристально и настойчиво посмотрел ей в глаза. Один такой взгляд моментально заставил бы любую придворную красотку понять, о чем идет речь. Эрика покраснела от такой откровенности. Однако ну и нравы у них там, в Лондоне...

— Ваше высочество, — твердо ответила она, — я очень ценю и буду вечно помнить те слова, которые вы мне сейчас сказали. Но, приобретя вашу дружбу, я потеряю любовь... Вы должны меня понять... Ведь вы настоящий рыцарь! Я люблю этого человека всем сердцем.

Она прижала руки к груди и перевела лучистый взгляд на ошалевшего Ричарда. Принц заметно оттаял. В этот короткий миг смущенная, полная горделивой радости Эрика была необычайно хороша собой. Одно мгновение Эдуард с откровенным восхищением смотрел на девушку, как кот на недоступную сметану. Старый ветеран, немало повидавший на своем веку, который охранял пленника, не сдержавшись, громко сказал:

— Да уж, повезло тебе, парень.

Далхаузи открыл было рот, чтобы спросить, что же здесь все- таки происходит, но тут принц, устыдившись своего порыва, нахмурился и коротко махнул рукой.

— Жаль. Вы сильно огорчили меня, графиня, но я умею быть благодарным, — важно изрек Черный принц. — В обмен на ваше утраченное графство я дарую вам небольшую компенсацию... Все же вы спасли мне жизнь, а я ценю ее чрезвычайно дорого.

Эдуард куртуазно поклонился девушке, бросив на нее напоследок пламенный взор.

— Начинайте! — бросил он священнику, который с готовностью шагнул ему навстречу. — Обвенчайте где-нибудь в сторонке этих двух молодых влюбленных, святой отец, да поскорее! Холланд, проследите за пленным... то есть за женихом. А мой нотарий пока подготовит нужные бумаги, леди, — не без злорадства завершил принц.

Его высочество отвернулся, тщательно демонстрируя свое равнодушие. Молодой Холланд выступил вперед и кивнул своим молодцам. Ричарда подхватили под руки и повлекли к одиноко стоящему могучему дубу, в тени которого располагалась палатка главнокомандующего.

— Эй, ребята, поаккуратнее, — попросил шотландец. — Вы ж не вешать меня ведете?

— Не больно-то это отличается от веревки, — философски заметил седой стражник, ставя его рядом с девушкой.

Их развернули лицом друг к другу, и рыцарь увидел, что она дрожит всем телом.

— Что ты задумала? — сквозь зубы процедил Дик, глядя на нее бешеным взглядом. — Что все это означает?!

— Молчи, иначе все испортишь, — отчаянно, шепотом ответила Эрика. — Не видишь, нас собираются обвенчать!

Священник неторопливо достал молитвенник и принялся листать засаленные страницы.

— Право же, не знаю, — бормотал он. — Венчаться не в церкви... Родители невесты живы?

— Нет, — ответила она тоненьким дрожащим голосом и взяла шотландца за руку.

Рыцарь судорожно сглотнул при слове «невеста».

— Ты с ума сошла! — прошипел он ей. — А как же Нортумберленд?! Ты понимаешь, что делаешь? Ты ведь хотела...

— К черту Нортумберленд, к черту Англию, прости меня, Господи, — Эрика быстро перекрестилась, опуская голову. — Я не хочу ничего! Ну что я буду делать с этим богатством, Дик? Зачем оно мне, если я потеряю тебя?

Святой отец возложил им свои потные ладони на головы, и Ричард вынужден был стать на колени. Капеллан заунывным голосом принялся читать формулу венчания.

— Эрика, одумайся, пойми, что ты теряешь! — принялся тихо увещевать ее шотландец. — Ты отказываешься от огромного богатства. Потом ты пожалеешь, но будет поздно. Что я смогу тебе дать? Я не богат, мой дом стоит высоко в горах, где гуляет ветер и растет лишь вереск... У нас много неба и камня, но совсем нет теплых перин, золота и шелка. Ты будешь тосковать по утраченной роскоши, тебе будет трудно...

— Я привыкла к такой жизни, — перебила его девушка. — И вообще, я не пойму, ты что, против? Может, просто не хочешь на мне жениться? Так и скажи, еще не поздно. Кажется, сегодня ночью ты говорил, что любишь меня. Или врал? Конечно, теперь у меня вообще ничего нет, кроме разрушенного замка на границе, нет никакого наследства...

Она требовательно посмотрела на него своими чудными светло-зелеными глазами, и он тут же утонул в них, растворившись в море покоя и любви. Странно, подумалось ему — она такая резкая, быстрая, нетерпимая к себе и другим, а в любви к ней он черпает безграничный покой.

— Ты сама — мое рыжее наследство, — сказал он, улыбаясь, и на ее лице отразились растерянность и радость.

— Согласен ли ты, Ричард Далхаузи, взять в жены вышеозначенную Эрику Тейндел и любить ее всю свою жизнь, беречь и защищать ее, хранить ей верность и быть вместе с ней в горе и радости, здоровье и болезни, богатстве и бедности? — прозвучал над ними громкий голос священника.

Рыцарь увидел, как мгновенно расширились зрачки девушки, заливая чернотой всю теплую зелень. Он почувствовал, как ее острые ноготки впиваются ему в ладонь, и улыбнулся. Наступила неловкая секундная пауза. Священник неодобрительно покосился на шотландца, поджав губы.

— Да, — громко ответил Дик, видя, как отливает кровь от ее щек. — Да, черт побери! Я согласен.

— А ты, дочь моя, согласна ли...

— Да, — твердо заявила Эрика, не сводя с шотландца сияющих глаз.

Священник крякнули, махнув рукой, громко сказал:

— Объявляю вас мужем и женой. Живите в мире, дети мои... Аминь.

Святой отец, сокрушенно качая головой, медленно пошел прочь, что-то бормоча себе под нос. Шотландец поднялся с колен и отстегнул застежку пледа.

— Когда у нас в Хайленде девушка выходит замуж, — сказал он, аккуратно кладя руки на плечи Эрике и заворачивая ее в тартан, — парень укрывает ее своим пледом. Этим он показывает остальным, что она входит в его семью и становится частью его самого... А еще у нас принято дарить подарок невесте.

Ричард покопался за пазухой и вынул оттуда маленькое венецианское зеркальце со слегка погнутой ручкой, блеснувшее на солнце. Эрика восторженно вскрикнула, схватив подарок матери.

— Где ты?.. — начала она, но Дик быстро закрыл ей рот поцелуем.

Молодой капитан Холланд обернулся к своему товарищу, седому ветерану, который с умилением наблюдал за этой сценой.

— Все хорошо, — прозвучал его голос. — Но если мне кто- нибудь объяснит, дьявол меня раздери, что мы получили от этой выгодной сделки, я буду ему жутко благодарен!