Рыжее пророчество

– И в отхожее место тоже?

Ох, ох, какие мы остроумные, какие оригинальные…

– Да.

Три пары глаз с удивлением уставились на меня, прикидывая, сколько правды скрывается в этом простом слове. А я тоном самого занудного учителя из «Кедрового скита» процитировал выдержку из второго тома «Справочника нечисти», исправленного и дополненного. Там в разделе «Земноводные» имелась информация по дерьмокрылам. Говорят, что составители не были уверены, что поместили их в нужное место исходя из среды обитания. Но, с другой стороны, не создавать же для них одних отдельный раздел.

– Дерьмокрыл обыкновенный, чешуйчатый. Обитает на территориях…

Далее следовала подробная справка об этом виде нечисти. И так как дерьмокрылы в природе встречаются крайне редко (и то, как правило, значительно южнее Кипеж-града), то не буду вас заставлять выслушивать мою лекцию. А вот остальным повезло меньше, и им пришлось дослушать меня до конца.

– …таким образом, эта пакость нападает на человека, когда он наиболее уязвим. Исходя из вышеизложенного, наличие в упомянутом месте посоха окажется совсем не лишним.

– Какой же ты болтун, – после некоторой паузы подвела черту под моим выступлением кормилица. – Как тебя в боярской думе только терпят?

– Сам не понимаю, – честно признался я, – наверное, потому, что я не только языком могу молоть, но и дело делать: Да, кстати, давайте вернемся к нашим баранам! Так говорите, еле отмахались?

– Да, – кивнул белый колдун, – еле-еле. – Серогор хотел сказать что-то еще, но как-то стушевался и замолчал. Впрочем, пауза длилась недолго, и наконец мой наставник выдал фразу, которая весьма меня озадачила: – Даже не думал что когда-нибудь скажу такое, но… В общем, спасибо тебе, Даромир, ты спас мне жизнь.

– Не понял, когда это? – искренне удивился я. – Я вроде ничего и не сделал.

– Сделал, – буркнул Серогор.

– Ты просто появился очень вовремя, – пояснила Сима, – еще немного, и не было бы у тебя ни наставника, ни кормилицы.

– Судя по всему, колдун почувствовал твое приближение, а биться со всеми троими в его планы не входило. Как бы я на тебя ни ворчал, но ты действительно лучший мой ученик и в бою тебе равных нет.

Уфф… Ерунда какая-то получается. С одной стороны, приятно, когда тебя благодарят за спасение, и тем более приятно, когда это делает твой учитель. Но ведь есть и другая сторона – в чем моя-то заслуга? Ну хватанул лишней медовухи, завелся и решил немного развлечься, с кем не бывает? По правде, я даже не почувствовал этого колдуна, что мне (с моей-то квалификацией) чести не делает.

– Да, кстати, а чего ты приперся-то в такое время? – подключилась Сима. – День рождения же у меня завтра!

– Уже сегодня, – огрызнулся я, – мы переместились после полуночи, так, чтобы первыми тебя поздравить.

– Да, это в твоем стиле, – хмыкнула ведьма и уже серьезно добавила: – А впрочем, ты действительно подоспел вовремя и действительно нас спас.

Ну нет, это уже слишком! Я, конечно, болтун, но болтун честный, мне чужих заслуг не надо, я сам могу подвигов насовершать. А в данном случае я ничего толком сделать не успел. Эх, вот сейчас бы с этим типом встретиться, что на мою родню наехал, тогда бы я показал, чего стою. Все-таки жалко, что драки не получилось, – хорошенькая битва была бы лучшим окончанием этой ночи.

И только я хотел открыть рот, чтобы в корректной форме отклонить незаслуженные благодарности, как в моей голове заверещал колокольчик опасности. Причем заверещал не просто так, а таким бешеным перезвоном, что я невольно схватился за голову. Есть у меня, знаете ли, такая особенность: когда опасность близка, в голове раздается звон. Я уже давно перестал гадать, как это так получается, и лишь воспринимаю сигнал как данность.

– Что-то случилось? – Селистена тут же оказалась возле меня.

– Опасность! – бросил я и вскинул свой посох. – Только вот звон странный, словно двойной.

Мы переглянулись с мелкой и одновременно выпалили:

– Лисята!

Когда я шел по жизни один, колокольчик заботился только обо мне, когда в моей жизни появилась Селистена, он, судя по всему, стал воспринимать нас как единое целое и вскоре взял ее под свою защиту. Не сразу, конечно, но взял. Так что неудивительно, что он отреагировал на опасность, грозящую Лучезаре и Василине, – они ведь были частичкой нас с мелкой.

На раздумье времени не оставалось, да я в общем-то и не раздумывал особо, не до этого было. Главное, надо срочно вернуться в Кипеж-град, а уж там на месте мы разберемся, из кого форшмак стругать, а кого в капусту шинковать. Селистена, не теряя ни секунды, метнулась ко мне и вцепилась в мою руку. Далее все было как в сказке: дедка за бабку, бабка за внучку, а внучка за жучку. С тем единственным отличием, что в качестве жучки выступал я, а роль внучки взяла на себя Селистена. Вот такой вот цепочкой мы и переместились посредством кольца великого Сивила назад, в мой рабочий кабинет в Антиповом тереме.

В горнице никого не было, но, судя по яростным крикам ратников и звону оружия, колокольчик звонил не зря. Что касается меня, то я никогда не был против хорошенькой свалки, но сейчас на кон было поставлено слишком много. Рисковать своей жизнью я привык, но вот втягивать во взрослые игры моих девчонок отнюдь не было в моих планах.

Селистена зашипела, словно разъяренная кошка, и со всех ног бросилась прочь из горницы. Я, опоздав буквально на мгновение и вынужденно уступив мелкой место в голове колонны, рванул за ней. Уже вслед за нами, отчетливо прихрамывая (ведьма на правую ногу, а колдун на левую), припустились Серафима и Серогор. Они, конечно, еще не отошли от предыдущей схватки, но оставаться в стороне, когда кто-то покусился на их любимых внучек, явно не собирались. А рваные рубахи и перепачканные сажей лица лишь добавляли колорита этой уже совсем не юной, но все еще шустрой парочке. Что тут поделаешь, старая гвардия…

Уже в коридоре, несмотря на топот, с которым мы перемещались по терему, я четко уловил звук вышибаемой двери, а через мгновение зычный собачий рык. Значит, Шарик с Золотухой в теме, а это не может не радовать. Зная, на что способны клыки верных друзей, я мог не сомневаться – до подхода основных сил они продержатся. Так, последний поворот, сорванная с петель дверь, детская… Три шлепка…

Мне потребовалось не больше мгновения, чтобы оценить ситуацию. Лучезара с Василиной, держась за руки, укрылись в дальнем углу горницы. Их по мере возможности закрывает собой Кузьминична с массивным серебряным подсвечником наперевес, а по обе стороны от нее ощетинились лохматые друзья человека, готовые за этого самого человека (а точнее, за двух маленьких человечков) отдать свою жизнь. Шерсть стояла у них дыбом, глаза горели огнем, а клыки наглядно демонстрировали решимость прихватить с собой на тот свет как можно больше врагов.

Однако на этот раз отдавать лохматые жизни не придется, вся наша несколько странная, местами потрепанная, но все еще вполне грозная компания прибыла как нельзя вовремя, и задуманное детоубийство шлепкам не удастся. Опа, да я же забыл вам рассказать, кого именно я сейчас собираюсь порвать на клочки, на кусочки и лоскутки. Ну ничего, я сейчас быстренько исправлюсь, а потом покажу этим уродцам, что беспокоить честных граждан среди ночи опасно не только для здоровья, но и для жизни.

Итак, шлепки… До сих пор в колдовском обществе ведутся споры, относятся они к нечисти или все же к людям. По внешнему виду вроде как похожи на людей: две руки, две ноги, и даже есть голова. Правда, вот шея практически отсутствует, и голова лежит на массивных плечах, но этот факт общей картины не меняет. Главное внешнее отличие от рода человеческого состоит в огромной мышечной массе, равномерно и бугристо размещенной по всему телу. С первого взгляда это вроде как и неплохо, мол, сильные, здоровые и прочее, но вот со второго взгляда становится ясно, что, несколько увлекшись масштабированием своего тела, о голове они забыли напрочь. Это было немудрено, так как мышц в ней было до противного мало и натренировать их шлепкам так и не удалось.

Кстати, голова у них была слабым местом не только в переносном, но и в прямом смысле слова. Внушительная масса мышц и полная нечувствительность к боли служили им надежной зашитой в бою. Шлепки даже доспехов не носили, предпочитая свободные шаровары и кожаные безрукавки, а вот уязвимую голову приходилось прятать под мощным шлемом. Роста они были среднего, но из-за широких плеч и массивной фигуры казались ниже, чем были на самом деле, наверное, поэтому и заслужили свое название.

Однако все это внешнее, условное сходство с людьми резко перечеркивала звериная сущность шлепков. Хотя зачем это я так обижаю зверей? Ведь большинство жителей леса никогда не убивают просто так, ради удовольствия, а для этих мускулистых крепышей чужая смерть – наивысшее наслаждение. Именно поэтому этот народец частенько привлекали в качестве наемников темные колдуны, твердо зная, что пощады от них никому ждать не придется.

И вот три таких индивидуума с алебардами наперевес сейчас стояли напротив меня. Стояли, не решаясь напасть и не способные отступить. Задание, которое они получили, наверняка заключалось в убийстве детей и всех, кто сможет им помешать в этом деле. Скудного умишка хватило на то, чтобы понять, что привычной резни сегодня не получится, а вот отступить от полученных инструкций и убраться восвояси было выше их сил. Впрочем, такой возможности я им и не дал бы. Я, конечно, колдун белый, цивилизованный, но отпускать врагов с миром не привык.

С моей квалификацией покончить с этими головорезами было совсем несложно. Просто бить в голову боевым заклинанием, и все, никакие шлемы не помогут. Я уже было поднял посох, но тут краем глаза уловил небольшое движение в углу горницы, где под надежной защитой всего моего семейства притаились Лучезара и Василина. Девчонки смотрели на меня с неподдельным интересом, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. О том, что их папа великий колдун, они знали с рождения, а вот этого самого колдуна в действии ни разу не видели. Нет, конечно, колдовал я практически ежедневно, но это было все негероическое, а бытовое колдовство. А тут настала пора подтвердить свое высокое звание в боевых условиях.

Что ж, пожалуй, я смогу показать им высший класс, а заодно слегка поразмяться и тряхнуть стариной. Ничто так не укрепляет родительский авторитет, как парочка-другая подвигов, совершенных на глазах у своих детей.

– Подержи-ка, – обратился я к Селистене и протянул свой посох.

– Ты чего это задумал? – насторожилась солнечная.

– Да так, ничего особенного, – пожал я плечами, нарочито небрежно скидывая на пол кафтан и разминая руки.

– Ну что, девчонки, – обратился я к дочкам, – сейчас я вам наглядно продемонстрирую, что настоящий колдун может сделать с превосходящими силами противника даже без применения сложного боевого колдовства.

Лучшим ответом мне послужили восторженные глаза моих рыженьких лисят. Что ж, дети должны гордиться своими родителями.

– Ты уверен? – вмешался временно недееспособный Серогор.

– Абсолютно, – хмыкнул я и, не дожидаясь продолжения дискуссии, повернулся к незваным гостям: – Ну что, ребята, заждались, поди? Это ничего, я сейчас мигом.

Решение, как бы поэффектнее покончить с непрошеными гостями, пришло мне на ум как-то само собой. Я колданул небольшое заклинание и под восторженный крик дочек обернулся соколом. А что? По-моему, правильный выбор. Скорость у сего пернатого хищника отменная, а клюв такой, что не только шлепка, а кого угодно задолбать сможет.

Бегло осмотрев свой новый облик и подмигнув лисятам, я издал боевой клич и бросился в атаку. Хотя нет, не так. Точнее будет сказать, что я попытался броситься в атаку. А дальше она захлебнулась на пятом взмахе крыла. Так как в небольшой горнице я толком не смог набрать скорости, то одному из шлепков удалось огреть меня алебардой. Хорошо еще, что не острием, а плашмя. В результате этого вопиющего акта вандализма, теряя перья, веру в добро и уважение к самому себе, отброшенный ударом, я врезался в стену. Удар был такой силы, что мой клюв вошел в бревно не менее чем на четверть своей длины. Хорошо еще, что я временно пернат, был бы человеком, наверняка лишился бы передних зубов.

А вот сейчас надо соображать максимально быстро, а то отцовский авторитет будет потерян раз и навсегда. Что это за папаша, коли он не только свою семью защитить не смог, но и половину перьев растерял?! Нужно срочно переломить ситуацию. Конечно, сокол в замкнутом пространстве, без оперативного простора, был не так эффективен, как хотелось бы. Но в целом ход моей мысли был правильным. А раз так…

Я окончательно освободил клюв, расправил крылья, нахмурился и… опять колданул, меняя свой облик. На этот раз перед ошалевшей публикой красовался боевой петух. Для солидности я ему (то есть себе) добавил роста, массы, остроты клюва и масштабности шпор. В общем, это уже был не живой будильник, а пернатый убивец.

Профессионально распушив перья, надвинув на глаза гребешок и звякнув шпорами, я ринулся в атаку.

На этот раз она была значительно успешнее. Задиристый петушиный характер был как раз по мне, и я оторвался по полной. Я прыгал, бил крыльями, клевался, колол шпорами, уходил от ударов, и опять клевался, и опять прыгал. Шлепки, мешая друг другу и не сумев организовать достойное сопротивление агрессивной птичке, в какой-то момент предприняли отчаянную попытку прорваться к девчонкам, но тут же были отброшены объединенными силами моего семейства. Клыки, когти, колдовство и серебряный канделябр сыграли свою роль, а уж остальное было делом техники. Ловко, одним движением лапы, я скидывал шлемы с голов, а острый клюв ставил жирную точку в этом акте. А если быть точнее, то три точки.

Наконец дело было сделано, и, смахнув крылом капли пота со лба, я вернул себе человеческий облик.

– Пап, а чего ты с ними так долго возился? – тут же раздался невинный голосок Лучезары.

– И зачем были нужны эти нелепые превращения? – не остался в стороне и второй рыжий лисенок. – У тебя же посох есть!

– Раз, два – и готово.

– А так получилось сплошное нерациональное использование колдовства.

Знаете, мне стало как-то даже обидно. Я тут прыгаю, стараюсь, целое представление закатил, а они мне такое выдают. Интересно, что мне надо было выкинуть, чтобы они остались довольны? Эх, молодежь, никакого уважения к старшим!

Я хотел было возмутиться, но потом передумал и только с досады пнул валяющийся у моих ног шлем одного из шлепков. Головной убор стремительно набрал высоту, выбил окно и скрылся с глаз долой. Через мгновение со двора раздался характерный вскрик. Именно он вывел меня из оцепенения и вернул на грешную землю. Битва-то не закончилась, а я тут в обиды глупые ударился. Ладно, потом поговорю с девчонками, а пока пойду ребятам подмогну.

– Справитесь тут без меня? – бросил я Серогору.

– Беги, беги, – отозвался тот и ободряюще кивнул: – Справимся.

Я напоследок бросил на Лучезару с Василиной осуждающий взгляд, взял из рук Селистены посох и сломя голову бросился на подмогу ратникам, которые вели бой с наседающей нечистью.

Все-таки жалко, что девчонки не оценили моего показательного выступления. С соколом я, конечно, не угадал, а петушок получился очень даже милым, один гребешок чего стоил. И вообще, ко всякому делу нужно подходить с фантазией, тогда и жить веселее будет.

С такими вот мыслями в голове я несся по терему навстречу очередной заварушке. После всей этой нелепой княжеской службы я так истосковался по хорошей драке. Нет, в боярской думе мне тоже пришлось несколько раз пускать в ход кулаки, но это была никакая не драка, а всего лишь парламентские слушания. К тому же я был не виноват, что боярин Филипп в качестве аргументов чаще всего использует отборный мат, а в качестве доводов грубую силу. Вот и пришлось ему наглядно пояснить, что мой план развития города гораздо лучше его, удары точнее, а аргументы весомее. Кстати, после той самой дискуссии остальные бояре признали меня за своего, а еще после ряда подобных споров даже стали прислушиваться к моему мнению. Оно и немудрено, рука у меня тяжелая даже без всякого колдовства.

Но это все, конечно, ерунда по сравнению с той кашей, которая заварилась сегодня ночью в тереме у Антипа. Кто и зачем послал сюда наемников и нечисть, можно будет разобраться потом, а сейчас нужно просто их всех перебить, и тут у меня рука не дрогнет. В конце концов, имею полное право. В прошлом году мною был подготовлен, принят боярской думой во втором чтении и подписан князем закон «О необходимой самообороне и защите своего жилища». А там черным по белому написано, что каждый житель княжества, застав лихого человека или ворога в своем доме, и творящего там непотребства, может с чистой совестью прервать его жизненный путь любым подручным средством. Будь то сковорода, скалка, сабля или колдовской посох. Последнее, кстати, эффективнее всего.

Именно с посохом на изготовку я ворвался в трапезную. Очень даже вовремя ворвался… Два зеленых квача зажали Федора в угол и, несмотря на яростное сопротивление последнего, явно собирались перекусить ратником. Для Фрола этот милый междусобойчик уже закончился, причем довольно плохо. Блаженно закатив выпученные глаза, его лениво переваривал в уголочке третий квач. В горнице все было перевернуто вверх дном, и, мельком бросив взгляд на пол, я насчитал не менее пяти поверженных квачей, разбросанных в хаотичном беспорядке. Конечно же братья постарались продать свои жизни как можно дороже. И я лично двумя руками за такую вот спекуляцию.

– Хорошо еще, что зеленые попались, – философски заметил я и, хищно улыбаясь, поднял посох.

Вы представляете, какой звук издает перезрелый кабачок, ежели его банально уронить на пол? Именно такие звуки и последовали через небольшую паузу.

Холодная белая молния вырвалась из посоха и разнесла на куски ближнего квача, который ловко заплевывал липкой слюной Федора, явно собираясь познакомиться с ратником как можно ближе. Спустя мгновение второй квач присоединился к товарищу, окончательно приведя трапезную в нерабочее состояние. Думаю, что принимать пищу в этом помещении можно будет не скоро. И это после того как Кузьминична тут затевала не менее двух генеральных уборок в день.

Если Федора избавить от излишнего внимания огромных лягушек с мозгами набекрень было проще простого, то вернуть на свет божий его брата оказалось сложнее. Тут резко ронять кабачок было опасно, можно и начинку повредить. В том, что Фрол был еще жив, я не сомневался. Зеленому квачу нужно несколько часов, чтобы переварить захваченную и обездвиженную с помощью липкой слюны жертву. Именно поэтому я был максимально осторожен и ударил в четверть силы. Впрочем, этого хватило за глаза, и ратник оказался на свободе. Еще некоторое время нам с Федором понадобилось, чтобы окончательно освободить Фрола от липких пут, пока вернувшийся буквально с того света ратник вновь не обрел дар речи.

– Я уже думал, что мне конец, – признался Фрол, – спасибо тебе, боярин.

При упоминании моего нынешнего титула я невольно поморщился. Все это время я ощущал себя больше колдуном, чем обладателем высоченной бобровой шапки, и это ощущение меня абсолютно устраивало. Тут еще масла в огонь подлил Федор:

– Спасибо, Даромир Серафимович. Спас брата.

Ну вот, опять они за свое! Сколько раз просил вне службы называть меня по имени. Пора раз и навсегда покончить с этим досадным недоразумением.

– Спасибо на хлеб не намажешь и в качестве закуски не употребишь, – резонно заметил я, отряхивая кафтан.

– Дык мы понимаем, – переглянулись братья, – все, что у нас накоплено…

– Ни капли вы меня не поняли, – остановил я ребят, пока они не начали выворачивать карманы в поисках заныканного жалованья, – вы должны мне пообещать, что выполните одну мою просьбу.

– Все что хочешь, – хором отрапортовали спасенные ратники, – все сделаем.

– А раз так, то просто обещайте мне, что вне службы перестанете называть меня по имени-матчеству, тьфу, то есть отчеству.

– Ну не знаем, боярин… – завел старую шарманку Фрол.

– Ты же в княжеский терем вхож, – подключился Федор.

– Да как же это можно, чтобы такого человека, да не по батюшке.

– Во-первых, меня называют не по батюшке, а по матушке, – начал я, – а во-вторых, вы обещали.

Некоторое время на лицах братьев я мог наблюдать внутреннюю борьбу. С одной стороны, ратная субординация и воинский устав, а с другой – данное только что слово. Как я и рассчитывал, победило слово.

– Хорошо, – вынужден был сдаться Фрол.

– Даромир так Даромир, – поддакнул Федор.

На радостях я даже обнял братьев. Хотел было расцеловать, но уж больно они имели неприглядный вид-общение с квачами еще никому на пользу не шло.

– Кстати, что это за погань такая? – поинтересовался Фрол, пытаясь в общем бедламе разыскать свой серебряный кинжал.

– Квачи они квачи и есть, – пожал я плечами. – Что тут еще скажешь.

– Лягушки, что ли? – на всякий случай уточнил Федор.

– Ага, только чуть покрупнее и вместо мух питаются человечиной, – хмыкнул я. – Да, в общем, ничего страшного, у нас ребята уже после второй ступени посвящения могли с ними справиться.

– Мы тоже с ними справились бы, – обиженно отозвался один из братьев, брезгливо пнув ногой дохлого квача. – Только их сразу много было.

– Ага, заплевали совсем, – подтвердил второй братец.

– Это хорошо, что они зеленые, – между тем заметил я.

Ответом мне послужили удивленные взгляды. Что ж, пришлось озвучить выдержку из первого тома «Справочника нечисти», исправленного и дополненного.

– Пока квачи молодые, они имеют зеленую окраску. При этом они ничем особым не отличаются от другой нечисти, и их поголовье вполне можно проредить как с помощью хорошего колдовства, так и с помощью серебра. А вот ежели какой квач доживет до старости, то его шкура приобретает бурый цвет.

– Ну и чего? – удивился Фрол. – Какая мне разница, какого цвета шкуру портить?

– Не перебивай, – одернул я ратника. – Когда цвет меняется с зеленого на бурый, она становится нечувствительной ни к серебру, ни к стали.

– А к колдовству? – на этот раз не удержался Федор и схлопотал от меня осуждающий взгляд. Что за моду взяли постоянно перебивать!

– Нет, от продвинутого колдовства высокой степени бурый цвет квачей не спасает, – признал я и поспешил уточнить: – Но их шкура, словно зеркало, ловит и возвращает заклинание тому, кто его наложил, к тому же изрядно усиленное. То есть хочешь шарахнуть по нему боевым заклинанием, будь готов, что оно тут же ударит по тебе самому. В общем, изощренная форма самоубийства.

– Получается, они практически неуязвимы? – уточнил Федор.

– Да, – кивнул я. – У нас в скиту даже выражение такое ходило: ты, мол, чего, обурел совсем?

– То есть сменил окраску на бурую и тебе в данный момент все по фигу, – переиначил на свой лад Фрол.

– Именно, – согласился я. – Хорошо еще, что до старости бурые квачи доживают крайне редко, а иначе нам бы тут пришлось совсем тяжко.

– Скажи, а к тебе с таким вопросом частенько обращались? – ехидно заметил Федор.

Вот ушлый молодец! Еще минуту назад меня по имени-отчеству кликал, а теперь острить пытается.

– Часто, – совершенно спокойно сказал я, – но, в отличие от квачей, зеленый период моей жизни закончился еще в младенчестве.

Вдруг в дверях что-то хлюпнуло. Я кинул в их сторону взгляд, и тут мне поплохело по-настоящему. Ехидно хихикая и потирая коротенькие ручонки, переваливаясь с лапы на лапу, в трапезную ввалился еще один квач. Как бы я ни старался убедить мои глаза в их полнейшей некомпетентности, они упорно мне твердили, что цвет его шкуры никак не тянет на зеленый. Осторожно, используя не более десятой часта своей силы, я метнул в него небольшое обездвиживающее заклинание. Оно моментально достигло квача, отразилось от него и, существенно набрав силу, ударило по мне. Несмотря на то что я был готов ко всему, мне потребовалось все мое мастерство, чтобы нейтрализовать свое же собственное заклинание.

– Приплыли, – резюмировал я.

– Прилетели, – согласился со мной Фрол.

– Приползли, – подключился Федор.

– Смысл один и тот же, – подвел я итог, изо всех сил соображая, что же мне сейчас предпринять.

Для начала нужно убрать из-под удара братьев. Толку от них сейчас все равно не будет, к тому же я с таким трудом заставил их опять меня по имени называть. Обидно будет тут же лишиться таких классных ребят. Я уже открыл рот, чтобы попытаться убедить их оставить меня одного, как меня опередил Федор.

– Слышь, Даромир, – начал он издалека, – мы пошли, что ли?

– В самом деле, – не остался в стороне второй брат, – это дело по твоей части, по колдовской.

– У ворот вон стража до сих пор с кем-то бьется.

– Так мы лучше им подмогнем.

– А ты эту бурую пакость когда завалишь, то к нам присоединяйся.

– Ты же сам говорил, что уже давно забурел.

– Тебе и карты в руки.

С этими словами ратники испарились, словно их тут и не было, даже дверь за собой поплотнее прикрыли. Что ж, обижаться я не стал: и сам считаю, что храбрость хороша там, где есть хоть какой-то шанс переломить ситуацию в свою сторону, а раз такого шанса нет, то это уже не храбрость, а глупость. Другое дело, что мне самому в жизни не раз приходилось совершать именно такие вот глупости. Вот и сейчас предстоит сделать невозможное. Но, с другой стороны, сделать невозможное возможным – это как раз в моем стиле!

Я перевел взгляд на бурого и задумчиво почесал затылок. Хорошо еще, что мое заклинание все-таки зацепило квача и ненадолго обездвижило его. А коли так, то некоторое время на раздумья у меня есть. Конечно, можно было метнуться к Серогору и ненавязчиво расспросить его, как он выкручивался из подобных ситуаций. Он, конечно, скажет, но при этом наградит таким взглядом, что мне захочется от стыда провалиться сквозь землю (или сквозь пол, что сути не меняет). Так как подобной роскоши я себе позволить не могу, придется расстараться как-нибудь в одиночку. В конце концов, я сегодня от своего наставника получил незаслуженную похвалу, а стало быть, настало время задним числом эту самую похвалу заслужить.

«Квачччш!» – раздалось совсем рядом со мной и заставило скрипеть мозгами побыстрее.

Значится, так, что мы имеем? С такой шкурой он погибнуть может только от колдовства, колдовать нужно в полную силу, а погибнуть во цвете лет от своего же заклинания мне категорически не улыбается. Я, конечно, многим в своей жизни недоволен, но она чертовски приятная штука, чтобы отказываться от нее за компанию с какой-то лягушкой-переростком.

В этот момент квач в меня плюнул. Я настолько был занят своими мыслями, что даже не успел отскочить. Густой, вязкий и отвратительно пахнущий плевок довольно нелицеприятно повис на моем кафтане и тем самым окончательно вывел себя из меня. Или меня из себя? В общем, неважно, главное – вывел!

– Ах ты пакость болотная, да ты чего себе позволяешь? – завопил я и тут же схлопотал второй плевок. – Да этот кафтан мне тесть подарил на день рождения! И это ничего, что он мне не нравится и давно вышел из моды. Если захочу его испортить, то сделаю это сам, без помощи какой-то серо-буро-зеленой нечисти!

От третьего плевка я ловко увернулся, но возмущение продолжало бить через край.

– Да, у Антипа нет вкуса, и я ношу его только по просьбе Селистены, ну и что?

Четвертый плевок и практически восстановленная способность квача двигаться делали мое положение незавидным, тем более что на этот раз бурый оказался точным, а его выпады в сторону моего гардероба начинали сковывать мои движения. Он опять мерзко захихикал и, неловко переваливаясь на ластообразных лапах, направился ко мне.

– Да чтоб ты мною подавился! Да чтобы у тебя до конца жизни несварение желудка было!

Плевок и шаг вперед.

– Да чтоб у тебя все зубы повыпадали, только один остался!

Плевок, шаг вперед и удивленный взгляд.

– И этот зуб у тебя постоянно болел!

Удовлетворенный кивок огромной головой и очередной плевок.

И вот на этот раз он не угадал. То ли я увернулся неудачно, то ли прицел у него сбился, но так или иначе, он попал на мою новую шелковую рубаху, которую всего седмицу назад мне подарили Лучезара и Василина. Да, она была мне маловата, да и сшита неудачно, но это был их первый подарок, сделанный своими руками, причем без применения колдовства. Не помогать себе колдовством в рукоделии для девчонок было настолько сложно, что я оценил всю ценность подарка.

– Ах ты муть болотная! – возмущенно завопил я, пытаясь хоть как-нибудь освободиться от налипшей на меня пакости. – Да чтобы тебе всю жизнь одними мухами питаться!

Тут, словно живая иллюстрация к моим словам, откуда ни возьмись появилась жирная, лоснящаяся муха, сделала круг почета по комнате, осталась недовольна закрытыми наглухо дверями и принялась методично биться головой в небольшое слюдяное оконце, что выходило на задний двор.

– А ведь это мысль! – вслух заметил я и после недолгого размышления тихо добавил: – А со своими крыльями я как-нибудь потом справлюсь.

Бурая неуязвимая нечисть опять противно захихикала и совсем было приготовилась к очередной атаке на меня, но я быстро поднял руку с посохом и послал в квача небольшое небоевое заклинание. Глаза бурого выразили несказанное удивление, когда заклинание достигло его шкуры и на спине развернулись полупрозрачные тонкие крылышки, более напоминающие крылья стрекозы, чем мухи. В то же мгновение заклинание отразилось и вернулось к своему хозяину, то есть ко мне. За спиной под безнадежно испорченным кафтаном что-то затрепетало, и стало нестерпимо щекотно.

– Надеюсь, я не ошибся в расчетах, и они справятся с такой тушей, – небрежно заметил я и улыбнулся своему недругу: – Ну чего расселся, кыш отсюда!

Я сделал резкий шаг по направлению к квачу и громко хлопнул в ладоши.

– Лети, кому говорю! – что есть силы завопил я и скроил ему самую жуткую рожу, на какую только был способен.

Квач замер в оцепенении, крылья его затрепетали, но приступать к своим непосредственным обязанностям не спешили. От досады, что мой трюк не удался, и оттого, что и сам по глупости стал гигантской человекообразной стрекозой, я не нашел ничего умнее, как состроить ему «козу».

– Забодаю, забодаю! Бе-бе-бе!

Как ни странно, именно этого, в общем-то совсем невинного, жеста оказалось вполне достаточно, чтобы вывести старого бурого квача из состояния оцепенения. От неожиданности он шарахнулся от меня, крылья его вышли на проектную мощность и яростно застрекотали, поднимая массивное тело над полом. И вот в этот момент он испугался по-настоящему. Именно слепой страх я прочел в мутных глазах квача, перед тем как тот не запаниковал окончательно.

То ли старик действительно на родном болоте за отсутствием человечины не брезговал и мухами, то ли перед его глазами бился головой наглядный пример, но вести себя квач стал точно как это насекомое. Разница была только в массе и размерах. Но такая, что те несколько кругов, что квач сделал по горнице, позволили начисто истребить в ней любой намек на целую мебель. Дубовый стол пал первым под ударами бурого лба. Далее его незавидную участь разделили скамьи, буфет и резные полки.

В принципе этой туше ничего не мешало вышибить дверь и выйти на оперативный простор, но такая простая мысль нечисти (на мое счастье) в ее ушибленную голову не пришла. Вместо этого, по пути проглотив конкурента, квач принялся биться головой в окно. И если тонкое слюдяное стекло тут же разлетелось, то узенькое оконце, вырезанное в крепкой бревенчатой стене, устояло. Вылететь в него новый пернатый вид нечисти никак не мог, не позволяли масштабы, поэтому с завидным упорством он бился практически в стену.

Терем трясся, массивные бревна стонали, удары следовали один за другим. Мне оставалось только следить за происходящим и ждать, когда старый квач закончит жизнь самоубийством. Древнейшие темные силы могли защитить обладателя бурой шкуры практически от любого внешнего врага, но от самого себя они, конечно, спасти не могли.

Еще один заход на воздушную атаку, стрекотание крыльев, резкий разгон – и встреча с неизбежным. Стена с головой дрогнули практически одновременно, и та и другая огласили этот момент зычным хрустом. Бурый напоследок крякнул, сложил крылышки и с грохотом рухнул на пол.

– А все-таки приятно смотреть на профессионально выполненную работу, – сказал я и вдруг неожиданно для себя рассмеялся.

Нет, преставившегося темного родственника всех безобидных болотных лягушек мне было ни капельки не жалко, но и кровожадностью особой я никогда не страдал, чтобы смеяться над поверженным врагом. Причина была в том, что аккуратно сложенные под рубахой крылья вдруг ни с того ни с сего попытались развернуться и нестерпимо защекотали спину.

– Ай, ай, ай, – заметался я по разгромленной трапезной, – щекотно же!

Наконец я пристроился к дверному косяку и со смаком начал чесаться об угол.

– Надо же, чуть сам себя до смерти не защекотал, – хмыкнул я, закончив свое важное дело.

Нужно будет книжечки полистать, освежить в памяти колдовское врачевание. Тут торопиться не надо, эти крылья теперь часть меня, а со своими частями тела я привык обращаться бережно. А то дрогнет рука в ответственный момент, и вместе с крыльями отвалится еще что-нибудь очень даже для меня необходимое. На такой риск я идти не собирался и поэтому решил к вопросу о лишении меня приобретенных крылышек вернуться чуть позже, тем более что, судя по доносившимся со двора крикам, ратные люди Антипа продолжали от кого-то отбиваться.

Надо сказать, что нечисть неоднократно пыталась шалить в этих стенах, но такого масштабного нападения на терем я что-то не припомню. Я, как мог, привел себя в порядок, сбросил на пол безнадежно испорченный кафтан (кстати, с огромным удовольствием) и направился прочь из горницы. Нужно было произвести зачистку территории, чем я с удовольствием и занялся.

В тереме мой улов был не ахти каким большим, всего лишь парочка квачей, да и те зеленые, а вот во дворе меня ждал сюрприз. Только вот не знаю, приятный или нет. Оказалось, что ратники Антипа все это время держали героическую оборону от десятка шлепков. И если бы не помощь, подоспевшая с соседних подворий, ребятам пришлось бы совсем туго.

На сей раз я решил не устраивать представления и сделал все быстро и четко. Свистнул ратникам, чтобы не мешали работать, а когда они резво распластались в дворовой пыли, в два счета разметал эту мускулистую, но не шибко сообразительную компанию. Конечно, не очень эффектно, зато вполне эффективно. Я наконец-то опустил свой посох, и в этот момент откуда-то сверху раздались радостные крики и звонкие хлопки в ладоши. Я поднял голову и обнаружил, что за всем этим коротким сражением из окна второго этажа наблюдали Лучезара, Василина и все остальное мое семейство.

– Класс! – со знанием дела констатировала голубоглазая дочка.

– Папочка, ты реально лучший, – подвела итог дочка зеленоглазая.

– И никаких тебе превращений!

– Быстро и рационально!

Мне оставалось только развести руками. Ну что тут еще скажешь? Просто нужно признать, что я чего-то не понимаю в воспитании детей. Одно хорошо – мой пошатнувшийся после небольшой осечки отцовский авторитет восстановлен. А каким способом мне это удалось, в общем-то и неважно.

– А сколько лет надо учиться, чтобы так же лихо обращаться с нечистью?

– Три или четыре года?

С этими вопросами бросились ко мне дочки, как только я перешагнул порог разгромленного терема.

– Можно мы прямо завтра отправимся в «Кедровый скит»?

– Мы будем очень хорошо учиться, честное слово!

– Да и дедушка Серогор за нами присмотрит!

– Когда выучимся, ты уже будешь старенький, а мы тебя будем защищать!

Даже не знаю, как реагировать на такие слова. Хочешь– плачь, а хочешь – смейся. Я, конечно, выбрал последнее, тем более что непослушные крылья по-прежнему мною плохо контролировались и то и дело пытались развернуться, при этом немилосердно щекоча мне спину. Ко всему прочему они начали негромко, но отчетливо стрекотать.

– Честно говоря, я надеюсь, что вы научитесь хорошо колдовать значительно раньше, чем я стану стареньким, – хмыкнул я, обнимая разом обеих дочек, – к тому же в «Кедровый скит» девочек не принимают.

– Как это не принимают?!

– Почему не принимают?!

– Да это дискриментация по половому признаку! – с трудом выговорила мудреное слово Лучезара.

– Дискремпенация, – поправила сестру Василина.

– Ну для начала «дискриминация», – приостановил я бурную реакцию девчонок, – а потом, откуда вы такое слово вообще взяли?

– Так из книжки, – не моргнув глазом отозвалась старшенькая.

– А из какой – не помним, – тут же поддакнула младшая.

Ну да, все яснее ясного, опять у Антипа в библиотеке по полкам шарили. Сколько раз я ему говорил, чтобы он запирал комнату на ключ! Нет, вы не подумайте, я никоим образом не против самообразования, но там на третьей полочке от окна, на самом верху, та-акие восточные трактаты стоят с цветными картинками, что даже я покраснел, когда на них наткнулся. Потом, конечно, вчитался, но я никоим образом не хотел бы, чтобы до поры до времени они попались на глаза девчонкам. Антип, кстати, так мне и не ответил, откуда он такую замечательную срамоту взял. Так, брякнул что-то невразумительное про какую-то карму с утра, хмыкнул в бороду и был таков.

– Девочки, вы должны мне обещать, что больше никогда не будете брать книги без спросу, – усталым голосом выдал я и с удовольствием расположился на скамье.

– Обещаем! – тут же хором отрапортовали девчонки.

Что-то мне это напоминает… Ах да, я сам так же охотно и быстро давал обещания и так же без зазрения совести их нарушал. Впрочем, это касалось только каких-то мелочей и нелепых правил, ограничивающих мои свободы, что касается серьезных моментов, здесь я слово держал крепко. А что я, собственно, хотел? Если одно яблочко от яблоньки недалеко падает, то и другое обязательно где-нибудь рядышком пристроится. Только сейчас я начинаю понимать, как тяжело приходилось со мной Серафиме и преподавателям из «Кедрового скита».

– Папа, ты чего замолчал-то? – выждав небольшую паузу, вцепилась в меня мертвой хваткой Василина.

– Мы же обещали себя вести хорошо, и все такое прочее, – не осталась в стороне Лучезара. – Теперь и ты обещай, что покончишь с этой дискомпритацией и устроишь нас в «Кедровый скит».

Что-то я устал сегодня. То шлепки, то квачи, потом опять шлепки, а вот теперь детишки прилипли. И если с первыми я прекрасно знал, как мне поступить, то с близняшками дело обстоит сложнее. Надо бы перевести стрелки на кого-нибудь другого.

Девчонки продолжали активно требовать от меня немедленного решения их дальнейшей колдовской судьбы, а я торопливо пробежался взглядом по присутствующим. Селистену жалко, она и так, бедная, намучилась. Кузьминична, судя по всему, еще не отошла от произошедшего и до сих пор сжимает канделябр, а у Симы вообще сегодня день рождения. На этот раз счастливый жребий «выпал Серогору.

– Да что вы ко мне-то пристали? – резко прервал я девчонок. – Вот перед вами верховный колдун «Кедрового скита», его и уговаривайте. Лично я не против, учитесь на здоровье.

Лисята в момент замолкли и решительно перевели свои взоры на Серогора. Не могу сказать, что под их взглядом белому колдуну было так уж уютно, скорее наоборот. Но и Серогора недаром называли великим, в одно мгновение он принял единственно верное решение, чтобы избежать массированной атаки со стороны очаровательных, рыжих, чуть конопатых созданий, которые иногда очень напоминают двух чертят. Кстати, вот сейчас им только рожек не хватало, а хвостиков под сарафанами и так не видно было.

– Я собираюсь поднять этот вопрос на ближайшем заседании преподавателей скита, – пробасил колдун. – Но положительное решение зависит не только от меня.

Вот молодец: коротко, ясно и максимально обтекаемо. Кто там знает, когда это заседание будет, как голоса разделятся. А с него взятки гладки.

– А… – протянули девчонки, но Серогор был непоколебим.

– А сейчас позвольте мне поговорить с вашим папой, – отрезал он, тем самым заставив балаболок замолчать.

Что значит профессионал, намучился в скиту с такими, как я, вот теперь и блистает педагогическими талантами. К сожалению, мне до него – как пешком до той страны, где придумали, опробовали и зарисовали те самые трактаты с третьей полки от окна.

Между тем Серогор в очередной раз огладил до сих пор торчащую клоками бороду, как мог прикрыл зияющую дыру на коленке, спрятал голые ноги под скамью и торжественным, строгим голосом обратился ко мне как наставник к ученику:

– Кто там был-то?

Да, что ни говори, но внешний вид тоже много значит. Вот был бы он одет в свой парадный кафтан да в сапоги яловые, небось выдал бы речь минут на пять. А тут просто, коротко и ясно. Не скрою, меня больше устраивает последний вариант.

– Дык ничего особенного, – пожал я плечами, – с десяток шлепков, несколько зеленых квачей.

– Ну это ерунда, – совершенно резонно заметил белый колдун.

– И один бурый, – не удержался и безразличным голосом прибавил я.

– Бурый?! – так и подскочили на своих местах Серафима с Серогором.

– Ну да, – как ни в чем не бывало пожал я плечами. Вновь приобретенная часть тела тут же среагировала на такое движение плеч и радостно застрекотала. Терпеть было выше моих сил, и я невольно захихикал.

– С тобой все нормально? – вскинула бровь Симочка, на всякий случай подошла ко мне и положила руку на голову, проверяя, нет ли у меня жара.

– В общем и целом да, – честно сказал я.

– Как тебе это удалось? – подключился Серогор, даже пытаясь скрыть, как поразила его услышанная новость.

– Ну я проанализировал, что я слышал о бурых квачах в «Кедровом скиту», вспомнил занятия, что проводили вы, присовокупил к этому поправку на природные условия, время суток, время года, ветер и размер золотой казны князя Бодуна…

– Не болтай! – хором рявкнули моя кормилица и наставник.

– Тогда просто повезло, – пошел я более кратким, но значительно менее выразительным путем, – очень удачно в голову пришла одна мыслишка, вот, собственно, и все.

На этот раз Серогор долго держал паузу, с интересом глядя на меня. Да, похоже, мне таки удалось удивить своего наставника.

– Мыслишки приходят ко многим, а вот справиться с бурым квачом сможет не каждый колдун, – наконец заметил он. – Причем без видимых последствий для себя.

Правильно, последствия у меня никому не видны, потому что спрятаны под рубахой, а раздеваться в данный момент я не собираюсь. И вообще, если бы не постоянная щекотка, я бы не торопился избавиться от такого приобретения. Крылья – это такая вещь, что завсегда в хозяйстве сгодится.

Видимо обрадованные, что про них вспомнили, крылышки радостно застрекотали и вновь попытались вырваться на волю. Мне стоило большого труда не захохотать в голос, а чтобы заставить их успокоиться, пришлось что есть силы прижаться спиной к стене. Крылышки еще пару раз вздрогнули, но под таким напором были вынуждены смириться и временно затихнуть.

– Что-то тебя сегодня корежит, – осторожно заметила моя рыжая половинка.

– Ничего, пройдет, – отмахнулся я, на всякий случай еще сильнее прижимаясь к стене.

– Что ты, Селистенушка, – тут же успокоила мелкую Серафима. – Да он просто прекрасно выглядит! Видела бы ты Серогора после встречи с бурыми квачами, да я его почитай месяц на своей заимке выхаживала да травяными отварами отпаивала. А тут ишь какой молодец!

Что ни говори, а приятно выслушивать такую вот незатейливую похвалу от своей кормилицы. Причем теперь уже вполне заслуженную. Вот покупаюсь немного в лучах славы, а потом обращусь к ней, чтобы подсобила принять свой прежний вид.

После пережитого все как-то расслабились и принялись наперебой делиться впечатлениями от жаркой ночки. Даже Серогор, обычно молчаливый и серьезный, позволил себе несколько вольных высказываний на заданную тему. Особенно веселились Лучезара и Василина. Они даже не поняли, какой опасности подвергались, для них это было всего лишь первое в жизни приключение, и не более того. Впрочем, разубеждать девчонок никто не собирался. А обеспечивать безопасность детей – это все-таки обязанность взрослых.

– Мы так хотели прийти тебе на помощь! – радостно верещала голубоглазая.

– А нас не пускали, – вторила ей обладательница глаз зеленых.

– А ведь мы колдовать-то уже умеем!

– Папа нас одному боевому заклинанию научил, специально для таких случаев.

– А попробовать нам так и не дали.

– Уж мы бы им показали!

Свои высказывания девчонки сопровождали жуткими гримасами и активной жестикуляцией. Глядя на то, как они разошлись, я невольно улыбнулся. А ведь хорошие колдуньи из них могут получиться! Видимо, подобные мысли пришли в голову и Серогору. Во всяком случае на его губах тоже заиграла улыбка.

Тут неожиданно раздался густой бас, в одно мгновение заполнивший всю комнату:

– Черт-те что в тереме творится! Надеюсь, все целы?

Все присутствующие словно по команде повернули головы на голос и дружно уставились на вошедшего. Как вы уже догадались, это конечно же был мой тесть, а по совместительству премьер-боярин Антип. Однако сейчас он мало чем походил на главу боярской думы, а напоминал скорее Серогора. Те же растрепанные волосы, торчащая клоками борода и длинная ночная рубаха, порванная в нескольких местах, со следами копоти и запекшейся крови. Удивительное дело: в обычной жизни эти два представителя старшего поколения мне казались совсем друг на друга непохожими, а вот теперь… просто близнецы-братья. Верховный колдун и премьер-боярин, и оба в таком вот уникальном потрепанном виде.

– Судя по всему, все, – сам ответил на свой вопрос Антип и, нахмурив брови, продолжил свое выступление: – И ведь никто даже не поинтересовался: где, мол, Антип? А может, меня какая пакость сожрала? Может, я давно перевариваюсь уже?

Горящим, полным осуждения взором боярин окинул присутствующих. Не знаю, как кто, а я его взгляд выдержал с гордо поднятой головой. Недаром мы с Серафимой когда-то до рези в глазах в гляделки играли, меня таким манером не прошибешь. Ну да, подзабыл слегка про отца своей жены, так с кем не бывает? Зато я помнил про его дочку и его же внучек. Три против одного – хороший счет, так что виноватым себя не считаю. Ну разве только чуть-чуть, самую малость. Потом обязательно пообещаю Селистене, случись подобная заварушка, присматривать за ее папочкой.

– Ведь были времена, когда жили тихо, спокойно. А теперь что ни год, так все какая-нибудь гадость в терем залезет.

А вот это вранье чистой воды, последний раз в терем пробралась стая пробышей, но это было давно, еще до нашей с Селистеной свадьбы. Так что премьер-боярин опять сгущает краски.

– Батюшка, с тобой-то все в порядке? – осторожно спросила Селистена, в отличие от меня, явно чувствуя себя виноватой.

– Конечно, – хмуро отозвался Антип. – Наученный горьким опытом, всегда серебряный кинжал под рукой держу.

И премьер-боярин торжественно продемонстрировал окровавленный клинок.

Эка его разобрало. Что-то раньше за своим тестем таких вот театральных выступлений не замечал. Но, с другой стороны, почему бы и нет? Пусть потешится на старости лет.

Однако произведенного впечатления ему показалось мало, и, ненадолго отлучившись, Антип втащил в горницу поверженного горного спиногрыза. В отличие от милейших луговых сородичей этот вид нечисти обладал необычайным коварством и воистину звериной силой. Именно поэтому трофей был действительно почетным. Мой тесть поместил вещественное доказательство в центр комнаты и торжественно поставил на него босую ногу…

Вот честное слово, я не хотел смеяться. Ну не хотел, и все! Это все они виноваты! При виде поверженного горного спиногрыза я инстинктивно подался вперед и оторвал спину от спасительной стены. Обрадованные полученной свободой крылышки радостно затрепетали под рубахой. У каждого, даже самого великого колдуна есть своя слабость. Вот моя слабость была именно щекотка (если не считать любви к пенному меду и обильной трапезе), именно поэтому я не удержался и в голос захохотал.

Крылья, видимо обрадованные такой моей реакцией, удвоили свои старания и весь свой нерастраченный пыл и энергию выплеснули на мою многострадальную спину. Спина заходила ходуном, и я опять зашелся неудержимым смехом. Пока я отсмеялся, пока вернулся на исходную точку, пока немилосердно прижался к стене, пока сумел успокоиться… В общем, пока продолжались эти «пока» (каламбурчик получился), все мое семейство удивленно, если не сказать ошарашенно, следило за мной.

– Ну да, занесло меня немного, – когда я наконец успокоился, выдавил из себя мой тесть. – Может, я со стороны в таком вот виде и смешно смотрюсь, так мог бы из уважения и не заметить. Чего сразу хохотать-то?

– Да я не поэтому смеялся! – возразил я, уже вполне отчетливо понимая, насколько возмутительно выглядит со стороны мое поведение. – Просто у меня… Просто мне…

Ну и что прикажете мне говорить? Снять рубаху и продемонстрировать не то стрекозиные, не то мушиные (в смысле как у мухи) крылья? Да я бы стал посмешищем на всю оставшуюся жизнь! Ну уж нет, как бы это ни было сложно, я все-таки постараюсь сохранить в глазах своего семейства героический облик.

– Что у тебя? – нетерпеливо поинтересовался обиженный Антип.

– У меня нервы не в порядке, – брякнул я первое, что пришло на ум, – я же тоже не железный, вот мои нервишки и поистрепались. Ничего, отосплюсь хорошенечко, минеральной водички попью, на недельку у лекаря освобождение от службы возьму, авось оклемаюсь.

Все присутствующие продолжали с удивлением таращиться на меня. Да, пожалуй, про минеральную водичку я загнул. Надо было про медовуху сказать, тогда бы они мне сразу поверили. Избавили меня от всеобщего внимания мои лисята. Видимо, они посчитали, что папу надо оставить в покое, и Василина скромненько так поинтересовалась у Антипа:

– Дедушка, а второй?

– Что второй? – не понял Антип.

– Второй спиногрыз? – подключилась к разговору Лучезара.

Премьер-боярин в полных непонятках уставился на внучек, переводя удивленный взгляд с одной на другую.

– Спиногрызы – они парами ходят! – озвучили прописную истину мои рыжие лисята, немного раздраженные непонятливостью дедушки.

В горнице повисла тревожная тишина. Судя по растерянному виду, Антип действительно забыл про второго спиногрыза. И это после того как он сам, лично, не один десяток раз выступал в этой роли в играх с девчонками. Даже будучи далеким от колдовских знаний, он прекрасно знал, что при гибели одного из горных спиногрызов второй никогда не уберется прочь, не отомстив. Причем злость и сила оставшегося спиногрыза удваиваются, ведь терять ему уже нечего, и без свой пары он все равно долго не протянет.

А вот дальше все происходило очень быстро. Горный спиногрыз возник в оконном проеме (когти у них длинные и острые, так что по отвесной стене ему подобраться к открытому окну не составляло никакого труда) и прямо с подоконника прыгнул. Я только успел заметить холодный свет желтых глаз и оскаленные клыки. Его целью конечно же был премьер-боярин.

Повинуясь наработанному инстинкту, рука, сжимающая посох, метнулась вверх, но было уже поздно…

Вы чего, испугались, что ли? Да жив он, жив, что с ним станется? Нагнулся вовремя, и всего делов. Может, когда-то государственные люди и обрастут жирком, занимая теплые места где-нибудь вблизи престола, окруженные толпой охранников, а в наше суровое время все обстоит иначе. Охрана охраной, а сам будь любезен уметь защитить свою жизнь. А раз не умеешь, так грош тебе цена, сиди дома и не суйся куда не следует.

Премьер-боярин Антип, несомненно, находился на своем месте заслуженно и ратные навыки с годами не растерял. Да он до сих пор раз в году на медведя с рогатиной ходит. Так, чисто чтобы не расслабляться. Вот и сейчас среагировал правильно и как нельзя вовремя– убрался с линии огня, дабы случайно не попасть под горячую руку, а большего от него и не требовалось.

Тогда, наверное, вы захотите спросить, почему же было уже «поздно»? Да потому, что Лучезара с Василиной оказались быстрее не только меня, но и Серогора. Пока мы поднимали свои посохи, они без всякой подготовки ударили по спиногрызу простейшим боевым заклинанием, которому я их научил под большим секретом от Антипа и Кузьминичны несколько дней назад. Скромненькой разрушительной силы заклинание, направленное навстречу бросившемуся спиногрызу, вдруг на глазах преобразовалось и достигло своей цели с удесятеренной силой. Лично я такие вот масштабные вещи научился творить только после четвертого уровня посвящения.

Все произошло с такой быстротой, что времени на обдумывание сложившейся ситуации у меня уже не было и я дал волю наработанным инстинктам. Судя по тому, что Серогор действовал точно так же, они меня в очередной раз не подвели. В общем, свои посохи мы поднимали не зря. Только вот вместо боевого заклинания нам пришлось применять заклинания защитные. Сила, с которой девчонки ударили по спиногрызу, была такова, что он превратился в горстку пепла. К сожалению, этим все не ограничилось, и заклинание ударило в терем.

Мы с Серогором накрыли защитным куполом всю нашу компанию и из-под него со вздохом наблюдали за происходящими снаружи событиями. Вообще-то до этого момента я считал, что терем Антипа сложен на совесть. Плотно подогнанные бревна смотрелись очень даже основательно и солидно. Ощущения оказались обманчивыми…

Я уж не знаю, как это получилось у лисят, но два-три венца вышибло напрочь, далее тихо съехала крыша, и все сооружение слегка завалилось набок. Внизу, на первом этаже, тоже что-то громыхнуло, крен стал еще больше, а на нас посыпались треснувшие доски, бывшие еще совсем недавно потолком. Поставленные заклинания надежно защитили домочадцев и гостей. Не повезло только Шарику: этот лохматый тип оставил свой хвост за пределами действия нашего с Серогором заклинания и поплатился – получил по нему обломком доски. Это небольшое происшествие добавило нам всем хлопот, потому что обиженный пес тут же начал возмущаться и жаловаться окружающим на такую несправедливость. Делал он это очень активно, при этом норовя перебраться подальше от опасной границы, которая, естественно, была условна и визуально ничем не отмечена. В результате произошла небольшая сумятица и толкотня. Однако больше от разрушительных последствий колдовства девчонок никто не пострадал.

Наконец на нас рухнуло последнее бревно, отскочив от защитного барьера, и мы с Серогором опустили свои посохи. Смахнув со лба несколько капель пота, я не торопясь осмотрел то, что совсем недавно было вполне сносным жильем. Да, не везет что-то сегодня недвижимости: сначала Серафимина заимка, теперь терем Антипа. Теремок, конечно, покрепче избушки оказался, но все равно пострадал прилично.

– Знаешь, а девчонки даже тебя переплюнули, – с долей сарказма в голосе заметил Серогор. – Ты, помнится, не так масштабно развлекался. Что там в твоем послужном списке? Баня, конюшня…

– Амбар, колодец, – ехидно поддакнула Серафима, – так это по нынешним меркам просто мелочи.

После этих слов мы все, не сговариваясь, обратили взоры на виновниц этого чудного раздрая – Лучезару и Василину:

– А что сразу мы-то?! – возмутилась первая.

– Нам это заклинание папа показал! – поддержала сестру вторая.

– Мы его и колданули.

– Папа говорил, что от нечисти в самый раз!

– А про то, что оно крышу может снести, он ни слова не говорил!

Теперь все уставились на меня.

– А что сразу я-то? – чуть не подпрыгнул я от возмущения, невольно копируя слова своих девчонок. – Простенькое заклинание было, так, на всякий случай. Никаких масштабных разрушений оно не могло вызвать. Вы колдовали-то правильно, как я вас учил?

Ответом мне послужили два возмущенных взгляда. Голубых глаз и зеленых.

– Конечно, правильно!

– Когда это мы неправильно колдовали?

– Вчера, – скромно напомнил я, – с Барсиком.

Девчонки стушевались, но не более чем на мгновение:

– Так это совсем другое дело!

– Он же сам был виноват!

– А спиногрыз вел себя прилично!

– Папочка, честное слово, мы даже не поняли, как это у нас получилось!

Я внимательно посмотрел на девчонок и был вынужден признать, что на этот раз они ни капельки не лукавят. Уж что-что, а отличать вранье от правды за эти годы я научился. Похоже, лисята и вправду не поняли, как именно в их руках простенькое заклинание превратилось в мегаудар, который под силу только очень сильному колдуну.

Ладно, дедуля небось простит любимых внучек, в конце концов, они хотели как лучше, спасая его же от спиногрыза. А что немного переборщили, так это не со зла. Главное, что все остались живы, а восстановить терем будет не так уж и сложно. Уничтожен он не до основания, а всего-то лишился крыши и части стен. Если хорошенько поискать, наверняка найдутся уцелевшие помещения. К тому же сейчас лето и никто не замерзнет, даже если очень постарается.

В общем, дочек я простил, ругать не собирался и выразительно посмотрел на Антипа. Ну в самом деле, не в угол же их ставить? Тем более что целых углов осталось не так много. Под моим взором Антип, кряхтя, недовольно заерзал на своем месте. Однако это самое кряхтение было единственным звуком, который издал премьер-боярин, от него же требовалась членораздельная речь. Наконец он свое отмычал, отсомневался, откашлялся и выдал долгожданную фразу:

– Ладно, кто виноват и почему все это произошло, мы можем разобраться позднее. А сейчас предлагаю проверить, не пострадал ли кто из ратников и дворовых, по возможности им помочь, оценить масштабы разрушений, привести себя в порядок и уже после всего этого снова собраться и все обсудить.

Возражений ни у кого не было, и мы тут же разбрелись по полуразрушенному терему. Первыми горницу покинули конечно же Василина с Лучезарой. Судя по всему, они даже в самых смелых мечтах не надеялись, что отделаются так легко. Остальные просто решили перевести дух перед последующим разбором полетов. В том, что он будет не самым приятным, никто не сомневался. В конце концов, не каждый день в нашем семействе разворачиваются такие вот баталии.

На чем это я остановился? Ах да, на том, что мы разбрелись кто куда. Осталось только уточнить, кто конкретно и куда именно. Младшее поколение, несмотря на звонкие протесты, было перемещено Селистеной в детскую с целью приведения девчушек в порядок. Аргументы, что это не грязь, а следы былого героического сражения и их нужно сохранить как память, мою супругу не тронули, а слабая попытка взбунтоваться была решительно ею пресечена. Причем без применения какого-либо колдовства, а всего лишь двумя чувствительными шлепками по соответствующим мягким местам.

Кузьминична бросилась оценивать масштабы ущерба, нанесенного хозяйству нападением на терем и последующим колдовством моих рыжих лисят. Хотя мне и без всякого осмотра было ясно, что последние вызвали значительно более глобальные разрушения, чем распоясавшаяся нечисть. Серогор на пару с Серафимой не стали тратить время на себя и тут же принялись врачевать пострадавших от нападения ратников. Ну а премьер-боярин произвел смотр уцелевшего личного состава, отблагодарил за службу и приказал разобрать заваленный погреб, дабы выкатить ребятам бочку пенного меда. Конечно, верная служба будет оценена еще и звонкой монетой, но это потом. Сейчас ратникам ковш-другой медовухи был значительно важнее денег.

Я же быстренько пробежался по двору, походя срастил ногу одному бедолаге, угодившему под завал, перебросился парой фраз с Серафимой и, убедившись, что и без меня ситуация разруливается успешно, рванул в терем. Мне требовалось срочное уединение, дабы найти общий язык с самим собой. Поначалу я сунул нос в свой кабинет, но убедившись, что в нем практически отсутствует одна из стен, а дверь пала в неравной битве с колдовством дочек, был вынужден направиться в нашу с Селистеной спальню. Как ни странно, этой комнате повезло значительно больше. Вырванное с корнем окно на фоне окружающей разрухи было такой мелочью, на которую глупо обращать внимание.

Резким движением заперев дверь на засов, я торопливо скинул с себя рубаху и выпустил на волю тех, что своим шебуршанием чуть не свели меня с ума от щекотки. Получившие свободу крылышки весело застрекотали и тут же попытались поднять меня в воздух. Несмотря на то что я успел намертво вцепиться в резную спинку кровати, им это удалось. То есть не то чтобы удалось совсем, но все-таки. Часть меня, надежно пришвартованная к причалу, осталась на месте, а вторая была беззастенчиво оторвана от пола. На первый взгляд мое новое приобретение смотрелось несерьезно и даже легкомысленно, однако при всем при этом подъемная сила оказалась весьма значительной. Дальше для колдуна моего уровня происходили совсем неприличные события.

Самозабвенно работающие крылья болтали меня из стороны в сторону, резко меняя направление движения, поднимали вверх, кидали вниз, то есть вели себя совершенно по-хулигански. Мне же оставалось только стиснуть зубы и держаться за спасительную спинку.

Кончилось все это для меня вообще нелицеприятно. В какой-то момент, усыпив мое внимание временным затишьем, они резко заработали на полную мощность и оторвали меня от моего вынужденного пристанища. Далее я сам себе напомнил старого квача в последние секунды его бурой жизни, с той лишь разницей, что помирать я никоим образом не собирался. Впрочем, биться головой в стену тоже в мои планы не входило. Поэтому я всего лишь вихрем пронесся по комнате, сшибая все на своем пути.

Вообще-то у меня имелся большой опыт перемещения по воздуху. Одним из любимых обликов, который я с удовольствием принимал, был сокол, и в его обличье я воистину творил чудеса воздушного пилотажа. Но эти чудеса я начал творить после многочисленных неудач, вынужденных (и не очень мягких) посадок и нудных тренировок. Ведь колдовство может дать тебе крылья (а также клюв, перья и ускоренное пищеварение в нагрузку), но научить тебя ими пользоваться неспособно. Вот и теперь, словно новичок из «Кедрового скита», я пытался справиться со своим новым приобретением.

Птицей все было просто: хвост в качестве руля высоты и два крыла для скорости. Вверх-вниз, вверх-вниз, вот тебе и вся техника полета (та история, когда я после изрядного количества принятой внутрь медовухи забыл, как летать, не в счет, правила для того и существуют, чтобы из них были исключения). Здесь же все оказалось сложнее. Хвост ввиду классического строения моего тела отсутствовал как факт, а вот крыльев оказалось по два с одной и другой стороны. Причем каждое норовило действовать самостоятельно, совершенно игнорируя своего хозяина, то есть меня. В целом вели себя просто отвратительно. В результате всех этих легкомысленных и, главное, несогласованных действий я рассадил локоть (о дверной косяк), разбил колено (о дубовое кресло) и набил себе две шишки (о потолок). Наконец терпение мое лопнуло, и, повинуясь эмоциям, я что есть силы завопил:

– Стоять, смирно!

К сожалению (а может, и к счастью), крылья выполнили мой приказ буквально и тут же сложились. Как следствие я тут же грохнулся на пол, прибавив к списку травм еще и отбитую по… ушибленную за… (Эх, какой я все-таки с возрастом стал культурный, аж противно.) В общем, то место, которое, несмотря на то что называется мягким, таковым у меня не является.

В следующий момент я плюнул на заявленную культурность, не удержался и смачно выругался, потирая ушибленное место. Ничего, колдуны с боярами тоже люди, и даже им иногда нужно выразить свои чувства простым, незатейливым, но очень выразительным словом.

– Вы чего творите? – завопил я, когда наконец выговорился. – Больно же!

Как ни странно, крылья, словно разумные существа, мне ответили: смущенно стрекотнули и затаились.

– И вообще, – продолжил я нести какую-то чушь, – вы часть меня, а стало быть, должны соблюдать правила нахождения во мне.

Опять-таки мне показалось, что крылья меня прекрасно поняли и даже согласились с моими нелепыми доводами. Вообще-то до этого у меня имелся скромный опыт разговоров с самим собой. Так, чисто по-дружески несколько раз подбодрил один свой орган, и то исключительно перед ответственными жизненными моментами.

Тем не менее, вспомнив, как общается с ратным людом княжеский воевода, я заговорил строгим голосом, обращаясь к новой части моего тела:

– Слушать мою команду! Вы поступаете в мое полное распоряжение. Любое самопроизвольное перемещение будет рассматриваться как саботаж и караться по законам военного времени вплоть до ампутации. При наличии полного подчинения гарантирую на весь период наших взаимоотношений отменную кормежку, чистое белье и мягкую перину по ночам.

Крылья недовольно заворочались, словно ожидая от меня еще чего-то. Я пораскинул мозгами и со вздохом добавил:

– Ну и раз в неделю возможность расправиться и полетать.

Тут они довольно застрекотали и обдали меня с головы до ног приятным прохладным ветерком. Что ж, это тоже неплохое применение крыльев в хозяйстве, а то иногда такая духота стоит, хоть на стенку лезь. А с ними разделся, расправил спину и вентилируйся сколько душе угодно.

– Договорились? – на всякий случай уточнил я.

Очередное радостное стрекотание. Я подошел к зеркалу и повернулся боком, чтобы получше рассмотреть тех, с кем только что был заключен договор. Обрадованные таким вниманием крылья развернулись и запереливались на солнце всеми цветами радуги. То есть они, конечно, оставались почти прозрачными, но солнце причудливо преломлялось в них и заставляло сиять удивительным образом.

А все-таки не такие они и плохие, заметил я про себя, даже жалко будет с ними расставаться. Особенно теперь, когда общий язык найден. Но тут уж ничего не поделаешь, рано или поздно нужно будет это сделать. Как-то не хочется, чтобы Селистена меня всю оставшуюся жизнь стрекозлом называла.

Словно подслушав мои мысли, на горизонте нарисовалась моя благоверная и решительно дернула за дверное кольцо.

– Даромир! – раздался ее звонкий голос– Это ты? Чего заперся-то? Открывай быстро!

Вот как всегда, сама задает вопрос, сама отвечает, сама же выводы делает.

– Да, солнышко, сейчас! – бросил я и заметался по комнате в поисках рубахи.

Е-мое, ну где же она? Пока я тут прыгаю, мелкая либо руку отобьет, либо дверь с петель снесет, благо теперь прочность всей конструкции нарушена. Ну да, я не всегда аккуратен в бытовых мелочах и вместо того, чтобы рубаху бросить на кровать, куда-то ее засунул.

– Чем ты вообще занимаешься? – продолжала негодовать мелкая за закрытой дверью.

– Переодеваюсь, – выдал я чистую правду.

– Ну и что? – удивилась Селистена. – С каких это пор ты начал меня стесняться?

В этот момент я уже прекратил бесполезные поиски и полез в сундук за новой рубашкой. Еще немного времени пришлось потратить, чтобы натянуть ее и потуже замотаться кушаком. Моя солнечная жена между тем нетерпеливо колотила кулачком в дверь. Наконец мои нехитрые сборы были закончены, и я с легким сердцем отодвинул засов. В следующее мгновение в комнату ворвалась возмущенная до корней волос Селистена.

– Итак, чем ты тут занимался? – выпалила она, торопливо обследовав горницу и не обнаружив никакого криминала.

– Дык я того… – замялся я, срочно придумывая, что бы поправдоподобнее соврать моей благоверной.

– И не вздумай мне врать! – отрезала боярыня, глядя мне прямо в глаза.

Опа, похоже, моя половинка навострилась за последние годы. Ишь как на лету хватает. Ладно, попытаемся зайти с другого боку. Ведь если просто не говорить всю правду, это не будет считаться враньем?

– Солнышко, ты же меня знаешь, я никогда не вру, – мягко заявил я и после небольшой паузы добавил: – Почти.

Ответом мне послужила выразительная гримаса и сжатые кулачки.

– Просто мне нужно было разобраться с самим собой (ведь не вранье же!), а в данном деле свидетели нежелательны, – торопливо отозвался я.

– Ну и как, разобрался?

– Почти, – опять-таки честно сказал я.

– Дарюша, ты здоров? – осторожно поинтересовалась Селистена после того, как внимательно меня рассмотрела.

Впрочем, тут я был совершенно спокоен, мои крылья были настолько тонкие и легкие, что под рубахой оказались практически незаметны.

– Да, я здоров, – подтвердил я и на всякий случай накинул на плечи кафтан, – так, небольшие проблемы, но я в состоянии с ними справиться.

Обиженные крылья недовольно заворочались. Мол, какая мы проблема? Мы же хорошие!

– Ты с ними уже справился или еще предстоит справляться? – уточнила мелкая, уловив в моих словах двусмысленность.

Я прикинул так и эдак и в ответ пожал плечами:

– Честно говоря, я и сам пока не знаю. Может, это и не проблема вовсе.

На этот раз крылья оказались довольными и ласково погладили меня по спине. Положа руку на сердце, признаюсь: я даже немного растерялся. Никогда еще не попадал в такую дурацкую ситуацию. Хотя что это я говорю? Попадал и не в такие. Одно превращение в Золотуху и выкармливание ее щенков грудью чего стоило.

Я с максимальной скоростью шевелил мозгами в поисках очередной части правды, которую я мог безболезненно озвучить, но на меня вышла амнистия… На этот раз она появилась в лохматой шкуре Шарика (эх, не зря я все-таки его щенков кормил). Мой любимец ворвался в комнату, трижды тявкнул и выразительно посмотрел на открытую дверь.

– Пошли, все уже собрались, – чуть не подпрыгнул я от радости, быстренько чмокнул мелкую в щеку и немедленно отправился прочь из комнаты и подальше от некомфортного для меня разговора. Моей рыжей половинке ничего не оставалось, как отправиться следом, хотя выражение ее лица было очень красноречивым и не предвещало мне ничего хорошего.

Не знаю, о чем думала Селистена, следуя за нашим лохматым проводником (хотя наверняка обо мне), а я прикидывал, долго ли смогу скрывать от нее крылья. Даже по самым смелым прогнозам получалось, что совсем недолго.

Ну и ладно! В конце концов, это же крылья, а не рога! А раз так, то вряд ли они послужат угрозой для нашей семьи. Да и она, как-никак, жена колдуна и должна была привыкнуть к некоторым особенностям супруга. Я ее перед свадьбой честно предупредил, что со мной не соскучишься, так что поздно кисель хлебать, когда изжога замучила!

«Пусть идет, как идет, а дальше будет видно», – железной мужской логикой пришел я к своему любимому выводу, расслабился, повеселел и даже игриво подмигнул Селистене. К сожалению, солнечная моего оптимизма не разделила и лишь озабоченно нахмурила свой лобик. Похоже, следовать такому вот нехитрому принципу она не собиралась.

Вообще-то раньше я любил большие компании, но, проведя не один сезон в боярской думе, стал их избегать. Однако нынче был явно не тот случай – обсудить сложившуюся ситуацию стоило всем миром. И я решил действовать по проверенному принципу: раз нельзя избежать, значит, надо возглавить. Почему я, спросите вы? А почему, собственно, нет? К тому же этот нехитрый ход позволит снять некоторую неловкость, которая уже наметилась у мужской составляющей старшего поколения. Как я успел заметить, Серогор с Антипом стали друг на друга косо посматривать. Хорошо зная обоих шустрых старичков, со всей ответственностью заявляю, что, ежели– не постараться смягчить эту ситуацию, в дальнейшем все может кончиться плохо.

Дело было в том, что и Серогор и Антип всю свою сознательную жизнь кем-то и чем-то руководили. Один боярством да ратниками, другой колдунами да их учениками. Один Кипеж-градом, другой «Кедровым скитом». Надо признать, делали они это очень даже неплохо, начальства над собой практически не имели (князь Бодун не считается) и посему привыкли быть самыми главными, никому не отчитываться и отвечать, соответственно, за все. Конечно, и тот и другой со временем передали мне часть своих полномочий (с параллельной передачей навыков и знаний), но этот факт их ничуть не смущал. Судя по всему, и Серогор, и Антип до сих пор не очень-то воспринимают меня всерьез. Похоже, что я для них так и остался тем шалопаем, что перевернул мирную жизнь в «Кедровом скиту» да Кипеж-граде много лет назад.

Такое отношение к моей персоне меня ни капли не смущало, даже, наоборот, радовало. Было бы значительно хуже, если бы и верховный колдун, и премьер-боярин признали меня за равного, этим самым показав, что я стал таким же великовозрастным занудой, как они сами. Ну уж нет, я пока к такому сомнительному титулу не стремлюсь и постараюсь оттягивать его получение как можно дольше.

Итак, два матерых лидера сошлись на маленькой территории, и им стало тесно рядом друг с другом. С одной стороны, это терем Антипа и он в нем хозяин, с другой – случившееся замешено на колдовстве и лучше Серогора здесь никому не разобраться (моя скромная личность, конечно, не в счет). Командир в любом деле должен быть один, и пока это место оказалось вакантным ввиду примерно одинаковой общественной значимости обоих кандидатов. Что касается физической стороны, то с небольшим отрывом почетное место во главе стола должен был занять Серогор. В последнее время Серафима его что-то раскормила домашними пирогами да кулебяками. Вот я и решил, пока они не договорятся, взять на себя скромную роль координатора нашей разношерстной компании.

– Так, приступим! – выдал я, ворвавшись в скромную горницу рядом с трапезной, в которую привел меня Шарик. После чего небрежно взял свободный стул и с трудом втиснул его во главе стола, как раз между Серогором и Антипом.

– Э-э-э… – попытались было возразить мои старички, но я им не дал такой возможности.

– Кстати, а чего это мы собрались именно здесь? Вроде как это раньше было вотчиной Кузьминичны.

– Это единственное целое помещение, способное вместить всех нас, – обреченно бросила старая нянька.

Я был вынужден согласиться с таким железным аргументом и, прежде чем начать наше маленькое совещание, быстро пробежал глазами по лицам присутствующих. Итак, что мы имеем? Антип, как всегда, мрачный и по традиции чем-то недовольный. Скажите пожалуйста, какие мы нежные! Ну пострадала его недвижимость немного в ходе локальной зачистки, так чего из этого трагедию делать?

Кузьминична… ну тут все ясно. Одним махом старая нянька и нынешняя главная по хозяйству лишилась всего этого хозяйства и поэтому пребывает в мировой скорби. С моей точки зрения, подобное душевное состояние совершенно неприемлемо и является большим грехом. Подумаешь, посуду побили да ложки с вилками оплавили! Зато в общем и целом все живы и по большому счету здоровы. Мои крылья особый разговор. Я до сих пор не до конца понял, повезло мне с ними или совсем наоборот. Вот разберемся с делами, тогда дойдут руки и до них.

Серогор… Озабочен, озадачен и прочее в том же невеселом духе. Конечно, я и сам не шибко доволен случившимся, но драматизировать ситуацию никоим образом не собираюсь, чего и ему желаю. Впрочем, выгладит он уже значительно лучше, просто как огурчик, то есть зеленый и в пупырышках. Несмотря на мелкие разногласия, Антип конечно же предоставил в его распоряжение свой гардероб, и теперь старый колдун восседал за столом в темно-зеленом парчовом кафтане, сплошь усыпанном самоцветами. С моей точки зрения, этот наряд был жутко безвкусным, но, несомненно, значительно более приличным, чем то тряпье, которое было на белом колдуне еще совсем недавно.

Серафима также сменила рваную банную рубаху на справный фиолетовый сарафан и стала опять походить на заслуженную ведьму. Судя по цвету, ей по душе пришелся гардероб моей благоверной, Кузьминична в последнее время предпочитала более светлые тона.

Близняшки, насильно умытые и лишенные заслуженных следов былой драки, затаились в уголочке. Похоже, они с большим трудом выпросили у мамы разрешение присутствовать при разговоре и теперь сидели, словно две рыжие мышки. Тихо и почти незаметно. Это состояние для них совершенно противоестественно, и судя по моему богатому опыту, грозит в ближайшем будущем взрывом. Что ж, подождем, может, на этот раз обойдется, ведь именно они виноваты в том поразительном разгроме, который царил вокруг.

Больше всего мне не понравилась Селистена. Нет, чисто внешне она ничуть не изменилась. Но вот поджатые маленькие губки и гордо вздернутый конопатый носик говорили о том, что, возможно, взрыв сегодня будет не один. Эх, надо было дать ей в нашей спальне выговориться, когда она меня с крыльями чуть не застукала. Ну да что тут говорить, коли телега уже ушла…

Однако что-то я заговорился, а между тем я же взял на себя роль председателя на нашем семейном собрании. Итак, перейдем сразу к главному. Кстати, мои действия лишний раз подтверждали, что я очень правильно утвердился во главе стола. Вовремя и на пользу всем. Вот Серогор с Антипом на моем месте обязательно толкнули бы вводную речь минут на десять, разжевали и без того очевидные факты и только после этого перешли бы к сути. Так это на чем я остановился? Ах да, на главном!

– Итак, на повестку дня выставлены следующие вопросы: кто? кому? когда? за какое место и куда именно подвесить? Хочу предупредить, что пленных брать не будем ввиду полнейшей негуманности этой процедуры. Я сейчас зол как никогда, могу не удержаться и нарушить все возможные колдунские конвенции. А на мне и так два выговора еще со времен «Кедрового скита» висят.

Серогор недовольно поморщился (еще бы, он-то мне их и влепил за сущую безделицу), Серафима вздохнула, Антип отвернулся, девчонки нетерпеливо заерзали. В общем, реакция совершенно прогнозируемая, можно продолжать дальше.

– Думаю, вопрос «кто?» оставить напоследок в качестве главного блюда, а пока на закуску предлагаю каждому высказаться!

– Свежее решение, – буркнул Серогор.

– Точно, так оно и есть, – проигнорировав иронию старого колдуна, согласился я. – С кого мы начнем? Думаю, что с премьер-боярина Антипа. Возражений нет? Я так и знал.

С этими словами я жестом показал тестю, что он может начинать. А что, по-моему, выбор правильный. Он как-никак хозяин этой строительной площадки, которую с помощью десятка-другого плотников еще предстоит привести в божеский вид.

Премьер-боярин торжественно поднялся, степенно огладил бороду и неторопливо прокашлялся.

– Дико извиняюсь, но ввиду критической ситуации предлагаю протокольные мероприятия свести к минимуму, – не удержался я, глядя на такие вот приготовления, и тут же схлопотал несколько осуждающих взглядов от своих домашних. Ну и ладно, к таким взглядам я привык, а беседа с этого момента потекла значительно живее.

– Двое ратников убито, четверо ранено, – хмуро начал Антип. – Однако благодаря врачеваниям Серогора и Серафимы раненые уже почти на ногах. Так, отлежатся пару дней и снова займут место в строю. Вся нечисть погребена по всем правилам, ни одна пакость из могилы больше не встанет.

Удивил меня премьер-боярин, обычно он был более многословен. Лично я опасался, что он опять свою песенку заведет про колдовство и про сопутствующую ему угрозу окружающим. А сейчас говорил коротко и по сути. Неужели сказывается мое влияние?

– Терем разрушен, но восстановлению подлежит, – подвел итог своему короткому выступлению Антип.

– Все разбито, все поломано… – внесла свою лепту в общий разговор Кузьминична и, еле слышно простонав, обхватила голову руками.

Старая нянька была явно не в себе, и большего я от нее и не ждал. Гораздо интереснее было услышать, что скажет Серогор.

Белый колдун, не дожидаясь, пока я дам ему слово (ну никакого уважения к председателю!), поднялся со своего места, резким движением одернул кафтан и заговорил:

– Я проанализировал то, что произошло этой ночью, и пришел к следующим выводам (многозначительная пауза). Нам очень повезло, что мы все в добром здравии сидим тут и разговариваем друг с другом. Погибших ратников, конечно, очень жалко, но именно на присутствующих здесь был рассчитан этот удар.

– Поясните, – отозвался Антип.

– Пренепременно, – кивнул белый колдун, и, откашлявшись, продолжил: – Нападение было организовано настолько грамотно, что, даже несмотря на несомненную силу Даромира (я приосанился), отбиться от нечисти, скорее всего, не удалось (осанка опала сама собой). Стража была надежно блокирована, а с остальными Даромир просто не справился бы.

Тут я уже не мог промолчать. Это я-то и не справился бы? Сами понимаете, насколько нелепо было это высказывание! Наверное, мои мысли очень четко отпечатаны на моем лице, потому что Серогор поспешил продолжить свой рассказ и тем самым не дал мне выплеснуть наружу все свое возмущение.

– Не спорь! – обратился он ко мне. – Что бы ты ни говорил, а у тебя только две руки и две ноги. Они бы замотали тебя по терему, максимально ослабили, а потом атаковали скопом. В помещении, где находятся твои близкие, ты наверняка не рискнул бы колдовать в полную силу, боясь принести им вред. Так что шансы на успешное завершение операции у этой пакости, несомненно, были. К тому же не забудь, что среди нападавших был бурый квач.

Честно говоря, я даже немного обиделся. Это надо же, при всех так нелестно пройтись по моим способностям. Конечно, у меня бывали некоторые промахи в карьере, но именно эти промахи позволяли в конце концов не только оказаться живым и здоровым, но и лишить таковой возможности моих врагов. Я опять-таки собрался возмутиться, но буквально одной фразой мой наставник в корне изменил весь расклад.

– Да не переживай ты так! Даже у меня на твоем месте было не много шансов.

А вот это меняет дело, такая формулировка меня устраивает. Простенько, но со значением.

– Мало того, – сурово гнул свое Серогор. – Если добавить к этому, что буквально за час до событий в тереме кому-то чуть было не удалось покончить со мной и Серафимой, то картина получается совсем безрадостная. Даже если бы Даромиру или Селистене удалось послать нам весточку, на помощь мы бы уже не пришли, и одним махом были бы уничтожены все, кто присутствует сейчас за этим столом.

– На вас тоже напали? – вскинув брови, удивился Антип.

– Да, – вступила в разговор Серафима, – причем нападение также было организовано очень грамотно и четко. И если бы Даромиру не пришла в голову совершенно нелепая мысль поздравить меня с днем рождения сразу после полуночи, то в этом мире стало бы меньше на одного колдуна и одну ведьму.

Да, мысль, возможно, была нелепая, зато пришлась весьма кстати. В конце концов – победителей не судят!

– И этими жертвами ночь наверняка бы не закончилась, – со вздохом добавил Серогор. – Практически сразу началась атака нечисти на терем, и если бы мы все не прибыли сюда, то последствия были бы трагическими. Конечно, от нас с Серафимой толку было немного, но сил на то, чтобы защитить детей и тем самым развязать руки Даромиру, у нас хватило.

– В общем, мы все живы благодаря счастливой случайности, необычайному везению и непредсказуемому характеру Даромира, – резюмировала моя кормилица.

Небольшую паузу, которая повисла в горнице после этих слов, нарушили лисята. Они слишком много молчали, и, судя по всему, этот лимит оказался исчерпан.

– Молодец, папка! – выпалила Лучезара. – А почему нас с собой не взял?

– Мы тоже хотели к бабушке на день рождения! – поддержала сестру Василина.

– Так нечестно! Вы с мамой по ночам на празднике гуляете, а мы спим!

– Сами говорили, что семья должна быть всегда вместе!

Честно говоря, я даже растерялся от таких обвинений в свой адрес. Рассказать девчонкам правду, что слегка переусердствовал с медовухой и сам толком не понимаю, чего меня понесло ночью к Симе? Это явно ни к чему. В конце концов, у меня могут быть небольшие слабости, и детям знать о них совсем не обязательно. Пожалуй, заверну-ка я им сейчас что-нибудь про особенное колдунское чутье, которое обостряется в полнолуние. Мол, я с самого начала знал, что веселухи не будет, и готовился к битве. Конечно, врать детям нехорошо, но иногда просто необходимо.

Однако на этот раз говорить неправду не пришлось, мне помогла выбраться из неуютного положения Селистена.

– Вы мне обещали, что будете молчать! – весьма недовольным тоном отчеканила она. – Именно при этом условии вы здесь находитесь.

Девчонки ничуть не растерялись. Наоборот, как-то внутренне собрались, расправили плечи и совершенно спокойно поинтересовались у своей матери:

– Мама, ты нас совсем не любишь?

После такого вопроса Селистена даже вздрогнула.

– Почему же? – пожала она плечами. – Люблю, конечно!

– Так почему же хочешь нашей смерти? – таким же серьезным голоском попыталась выяснить Лучезара.

– С чего вы взяли, что я хочу вашей смерти? – совсем растерялась моя солнечная.

– А с того! – хором заверещали девчонки. – Ты же знаешь, что если так долго будем молчать, то просто лопнем!

Весомый аргумент. Похоже, Селистене возразить было нечего, и она лишь махнула на все рукой. Мол, делайте что хотите.

– Слово предоставляется Лучезаре и Василине, – торжественно объявил я.

Мои близняшки на всякий случай взялись за руки, откашлялись, набрали в легкие побольше воздуха и хором выпалили:

– Классно!

– Что классно? – удивился я.

– Все классно! – опять хором отозвались девчонки и весело затараторили, перебивая друг друга:

– Приключения, драки, спиногрызы…

– Битвы, взрывы, шлепки…

– Боевое колдовство, превращения, квачи…

– Защита, опасность, нечисть…

– Драка, дружба, победа…

Не знаю, сколько бы они с восторгом перечисляли составляющие колдовской жизни, но их резко одернула Серафима:

– Добавьте к этому смерть, предательство, интриги, коварство, вранье, и тогда действительно получится полный список. – Да как вы не понимаете, что вы чуть было не погибли!

– Но ведь не погибли же, – еле слышно огрызнулась Лучезара, но тем не менее после этих слов прикусила язычок и обиженно засопела в своем уголочке.

Ее примеру последовала Василина, и на какое-то время в горнице воцарилась тишина. Она так резанула мое ухо, что я невольно вспомнил о той роли, которую сегодня взял на себя. Именно поэтому я встряхнулся и жестом предложил Серафиме продолжить говорить. Моя бабанька, в отличие от предыдущих ораторов, положенную паузу держать не стала и обошлась без театральщины.

– Несмотря на то что я не видела того, кто на нас напал еще там, в лесу, я отчетливо почувствовала присутствие сильного черного колдовства. Причем колдовство это было какое-то странное, доселе мною не виданное.

– А чего тут странного? – удивился я. – Так, стандартный набор боевых заклинаний.

– Ты будешь со мной спорить? – еле заметно вскинула бровь моя кормилица и одарила таким выразительным взглядом, что я тут же заткнулся.

Желание спорить у меня исчезло, словно налоги в городской казне, и я принял ее слова на веру.

– Причем присутствие черного колдуна ощущалось и здесь, при нападении на терем, – продолжила ведьма, – он так и не проявил себя, однако вся операция, несомненно, была под его контролем.

– Ох, хотел бы я, чтобы он проявил себя… – задумчиво протянул я. – Ну да ничего, авось еще встретимся на узенькой дорожке да с глухим тупичком. А уж тогда посмотрим, чье колдунство сильнее.

И я мечтательно закрыл глаза, живо представляя, что сотворю с этим типом, если только поймаю.

Однако расслабиться мне не дали, Антип задал выступающей, с моей точки зрения, совершенно лишний вопрос:

– Так ты уверена, что события на твоей заимке и в Кипеж-граде дело одних рук?

– Да, я уверена, – ответила Серафима и выразительно посмотрела на Серогора. Тот в свою очередь немедленно подтвердил мнение своей старой боевой подруги:

– Да, я тоже так считаю. Кто-то продумал и организовал очень грамотную операцию, целью которой было уничтожение всех здесь присутствующих. И только чудо не позволило успешно ее провести.

– Не чудо, а папа, – не удержались и подали голосок лисята, и заслужили от меня воздушный поцелуй. А все-таки хорошо, что они у меня такие правдивые.

Серогор улыбнулся в бороду, но спорить с девчонками не стал.

У вас бывает такое ощущение, что сейчас произойдет нечто, после чего ваша жизнь изменится? Нет, не то чтобы кардинально, но все-таки такой, как прежде, она больше не будет. Так вот у меня оно появилось, как только я взглянул в глаза Селистене. Передо мной сидела не та своенравная девица, с которой я познакомился на кипежградском базаре много лет назад (зануда была та еще). Не та рыжая бестия, которая завалила своим серебряным гребнем веселого вампира-романтика Беню Вийского (лихое оружие в опытных руках). Не та боярская дочка, которая шла со мной под венец и потом, сидя за свадебным столом, ухохатывалась от анекдотов, которые я ей нашептывал на ухо (не волнуйтесь, море слов о любви я ей наговорил позднее, после окончания пира)…

Так что же за перемена произошла с Селистеной? Ответ на этот вопрос нам всем предстояло узнать совсем скоро. Из всех присутствующих только она не высказала своего мнения о произошедшем за последние сутки.

– Видят боги, что я долго терпела, – начала Селистена, и мне отчего-то стало неуютно под прицелом ее зеленых глаз. – Терпела, когда Даромир угодил на эшафот, когда он превратился в Шарика и нам нужно было бежать из города, когда он бился со спиногрызами, гигантской петунией и прочей нечистью. Терпела, когда мы чуть не погибли от рук Гордобора и его прихвостня Филина.

Терпела, когда мой отец угодил в темницу, когда там же не оказался Даромир, когда он превратился в Золотуху и нам опять-таки пришлось бежать. Чего я еще забыла? Разбойников, бесконечные драки, топлят, донных водяных, козни Сантаны? Впрочем, перечислять еще можно долго. Так вот, я терпела, потому что вся эта пакость угрожала только моей жизни. А сейчас, когда какие-то твари чуть не лишили жизни моих дочек, я терпеть не буду!

На мгновение мелкая замолчала, только чтобы набрать в легкие побольше воздуха.

– У нас в семье два великих колдуна, одна не менее значимая ведьма, а по дому шарится подосланная нечисть. В общем, так, дорогие мои, мне все равно, кто на нас напал, как вы будете его вычислять и тем более как уничтожать, но до тех пор, пока этот некто жив, я требую, чтобы Лучезаре и Василине была обеспечена безопасность.

На этом Селистена закончила и опустилась на скамью. Честно говоря, я первый раз видел ее в таком состоянии. Конечно, мне частенько доставалось от ее остренького язычка, но Серафиме и Серогору она неизменно выказывала свое глубокое уважение. На этот же раз она не сделала никакого различия между нами.

Похоже, такие перемены имеют простое объяснение – она теперь прежде всего мать, а уже потом все остальное. Что ж, наверное, так и должно быть. Конечно, с рождением девчонок я тоже сильно изменился, но, как бы я ни старался, колдовская сущность неизменно брала верх. Вот и в этот раз я слишком беззаботно пустился в очередное приключение, упустив главное – безопасность детей.

Когда-то давно, когда я был один, по жизни я шел легко и беззаботно. Отвечал только за себя, и это состояние мне очень даже нравилось. Конечно, колдуном тогда я был слабоватым, но меня всегда выручали наглость и авантюризм. После как-то очень плавно в моей жизни появилась Селистена, и отвечать мне уже пришлось за двоих. Не могу сказать, что мне это пришлось не по вкусу, но и сил потребовалось значительно больше.

И вот теперь за моей спиной уже три человечка, дорогих моему сердцу.

Смогу ли я защитить их? Несомненно. Удастся ли поквитаться с тем, кто чуть было не уничтожил всю мою семью? Да, я уверен и в этом. А вот смогу ли я сделать и то и другое одновременно? В этом у меня уверенности нет. Гораздо проще ввязаться в бой, зная, что тыл у тебя прикрыт и можно действовать без всякой оглядки. А раз так, следует вначале этот самый тыл обеспечить, а уже потом пускаться во все тяжкие…

В этот момент до меня дошло, что, пока я пребывал в философских рассуждениях о вопросах семьи как ячейки развитого колдовского общества, младшая часть этой ячейки верещит что есть силы.

– Что значит спрятать?! – возмущалась старшая младшая часть.

– Мы уже взрослые! – не отставала ни на четверть тона от сестры самая младшая. – И доказали, что сами способны за себя постоять!

– Да если сюда какой наглый спиногрызище только сунется, мы ему так промеж глаз колданем, что из них фиалки посыпятся!

– Вместе мы – сила!

Как ни странно, никто из присутствующих даже не пытался заткнуть этот водопад негодования, хлынувший наружу. Во-первых, это практически бесполезно, а во-вторых… Похоже, что слова Селистены задели за живое не только меня.

– Папа, что же ты молчишь?! – резко прекратили вопить лисята и выжидающе уставились на меня.

Их примеру последовали и остальные, окончательного решения все ждали именно от меня. Что ж, назвался груздем, полезай в кузов. Стал председателем – руководи и не занудствуй. Беда только в том, что в голове нет ни одной путевой мысли, в чем я ни за что не признаюсь. Нет, я, конечно, могу по традиции уболтать слушателей до потери ориентации в пространстве, но сейчас это явно не тот случай. От меня требуются не пустые слова, а действия.

Неожиданно замершие было крылышки зашевелились и защекотали мне спину. Вы не поверите, но та улыбка, что появилась на моем лице, мигом сняла все напряжение, скопившееся за последнее время. А вместе с напряжением исчез и туман в голове. Все вдруг стало четким и ясным.

– Селистена права, девчонок надо спрятать…

Дальше я продолжить не смог, потому что тут же наружу вырвался фонтан возмущения:

– Папа, да как ты можешь так говорить?

– Вспомни себя в нашем возрасте!

– Почему вы, взрослые, все решаете за нас?

Мне пришлось некоторое время подождать, пока этот фонтан выработает ресурс и закроется на профилактику. Наконец девчонки запыхались и поторопились взять тайм-аут, чтобы перевести дыхание. И только тогда я продолжил:

– В «Кедровом скиту».

– Где?! – хором переспросило мое не слишком сообразительное семейство.

– В «Кедровом скиту», – четко проговаривая каждую букву, повторил я. – Лучшего места не придумаешь. Он надежно защищен от темных сил, и ни один черный колдун туда носу сунуть не посмеет.

– В «Кедровый скит» женщин не пускают, – хмуро заметил Серогор.

– Ну, во-первых, ты сам хотел поставить вопрос об отмене этого нелепого правила, – парировал я, – а во-вторых, сейчас каникулы и учеников в скиту практически не осталось. Впрочем, как и наставников.

– Да, сейчас там только два колдуна, – вынужден был согласиться Серогор. – Захарий и Олег.

– О, мои давние поклонники! – радостно воскликнул я. – Думаю, они не откажут своему любимцу в такой малости.

– Ага, любимец, поклонники… – закряхтел белый колдун. – Ты забыл, как Захарию бороду подпалил во время занятий по защитному колдовству?

– Кто же виноват, что его защита такая слабая оказалась? – пожал я плечами. – Я колдовал-то всего вполсилы.

– А кто «случайно» подсыпал Олегу в брусничный чай толченую змеиную печень? – опять попытался меня поддеть Серогор, но и тут получил достойный ответ.

– Так ведь весь скит знал, что у него проблемы… – Я замялся, подбирая нужное приличное слово. – Ну с последствиями пищеварения. Так после этой случайности у него все проблемы как рукой сняло.

– И он три дня из отхожего места выйти не мог, – ехидно бросил Серогор.

– Особенности пожилого организма, – пожал я плечами, – с кем не бывает.

Лучезара и Василина слушали нашу перепалку затаив дыхание, но, как только появилась возможность, тут же подали голос:

– Мы, конечно, могли бы вам помочь здесь…

– И вы не правы, что хотите нас отправить из города…

– Но если нужно для дела…

– Мы согласны! – выпалили близняшки и умоляюще уставились на Серогора. Они уже давно мечтали о «Кедровом ските», и никакие силы не могли заставить их отказаться от возможности там очутиться.

– Ладно, напишу Захарию пару строчек, – после недолгого раздумья сдался Серогор. – Пусть погостят там до поры до времени. Это и вправду самое лучшее место.

– Ура! – грянули девчонки и сцепились в яростных объятиях.

– Погоди-ка, – спохватился я, – что это значит – «напишу»? Ты что, не отправишься в «Кедровый скит»?

– Нет, – отрезал Серогор. – У меня и тут полно дел. Нужно покопаться в городском книгохранилище, а на это требуется много времени.

– В книгохранилище? – удивился я. – А зачем?

– Ты не поверишь, но там частенько я находил ответы даже на самые сложные вопросы, – съязвил белый колдун и бросил на меня один из своих любимых осуждающих взглядов.

– Да чего там может быть-то? – удивился я. – Ну заходил я пару раз туда, так со всей ответственностью могу заметить, что его содержимое и в подметки не годится собранию книг, находящемуся в «Кедровом скиту».

– Тем не менее я бы хотел его посетить, – упрямо заявил Серогор и всём своим видом показал, что обсуждать эту тему более не намерен.

Ну и леший с ним, пускай подышит пылью, ведь некоторые ведуны вполне серьезно считают, что книжная пыль весьма плодотворно действует на определенную, но очень важную часть мужского организма. А коли ему в дополнение к седой бороде какой-то лукавый бес засветил в ребро, то спорить и тем более мешать ему не собираюсь. Пусть развлекается на старости лет.

– Надеюсь, возражений нет? – на всякий случай поинтересовался я. – А коли так, то предлагаю долго не тянуть и прямо сейчас отправить детей' в «Кедровый скит».

– Мы согласны! – торжественно отрапортовали счастливые девчонки.

Я подмигнул им и добавил:

– С ними конечно же отправится Селистена. И…

– Я, – спокойно сказала Серафима. – Скит, конечно, надежно защищен, но так мне будет спокойнее.

– И я, – подала голос Кузьминична. – Все равно все хозяйство разрушено, так что пока мне здесь делать нечего. А там я хотя бы девчонок чем-нибудь вкусненьким побалую. Ведь кухня там есть?

– А как же! И как раз сейчас она практически пустует, ввиду того что штатный повар также отбыл на каникулы.

– Ну и замечательно, – отозвалась Кузьминична, и на ее лице впервые с момента разгрома терема отразилось что-то вроде довольной улыбки.

Конечно, я к ее стряпне прикипел всей душой и уже плохо представлял себя без нее, но скрепя сердце вынужден был согласиться с обстоятельствами. На сегодня в тереме действительно скорее требовалась бригада плотников, чем золотые руки Кузьминичны. Вот приведем все в порядок, тогда и вытащим ее назад, тем более что с перстнем великого Сивила это перемещение займет не более мгновения. Хотя, если быть точнее, то двух мгновений. Туда и, соответственно, обратно.

На том и порешили: вся женская составляющая нашей семьи перемещалась в «Кедровый скит», а ее мужская часть оставалась в Кипеж-граде, дабы разобраться с теми небольшими проблемами, что в последнее время стали нам досаждать и действовать на нервы. Соответственно, я, как законный обладатель артефакта перемещения, должен был доставить путниц до места, вручить верительные грамоты, что накропал Серогор, и вернуться назад. Не скрою, это задание мне показалось совсем простым, и затягивать с его выполнением я не собирался, о чем громогласно сообщил окружающим. Спустя час все были собраны, и дело оставалось только за малым – дотронуться друг до друга и перевернуть перстень великого Сивила на пальце. Первое сделали все мы, а второе конечно же я один.

– Вот моя деревня, вот мой дом родной! – выдал я, когда вся наша пестрая компания оказалась перед воротами «Кедрового скита».

– Чего ты несешь? – встрепенулась Серафима. – Да ты в деревне никогда и не жил!

– Ну и что? – пожал я плечами. – Все равно слова красивые, просто вы еще не доросли до великого. Вот следующие поколения наверняка их оценят.

– Куда уж нам, – тихо бросила моя бабанька, но спорить со мной не стала. Оно и к лучшему, все равно бесполезно.

Между тем я не торопясь подошел к воротам скита и что есть силы пнул их носком сапога. Нет, вы не подумайте, что я так неуважительно отношусь к своему родному учебному заведению, просто эти самые ворота были сделаны из вымоченного кедра, и отбить о них руку мне ни капельки не улыбалось.

– Эй, вы, сонные тетери, открывайте скорее двери!

– Опять слова для потомков? – ехидно поинтересовалась Серафима.

– Именно, – как ни в чем не бывало согласился я, – вам не понять.

Однако вволю попрепираться с Симой мне не удалось. Ворота бесшумно растворились, и на пороге высшего колдунского заведения появились два старца. Тут следует пояснить, что появившиеся фигуры старцами были скорее по званию, чем по своей сути. Согласитесь, что «старец» звучит солидно и по определению заставляет относиться с уважением. А то, что и тот и другой вовсе не были людьми пожилыми, было уже не столь важно. Кстати, бороду Захария тронула сединой только после того занятия, что давеча вспоминал Серогор. А вот к седине Олега я отношения не имею. Говорят, что это дело рук одного обалдуя, который покинул скит года за два до моего в нем появления. До сих пор жалею, что не пересекся с ним во время обучения. Сколько могли дров вместе наломать…

Эх, немало воды утекло с тех пор, как меня, безусого юнца, сюда буквально за руку привел Серогор. А сейчас, гляди ты, у меня уже солидная борода имеется, да и колдуном я стал весьма сильным. Именно поэтому к былым наставникам я относился с почтением, но без лишнего расшаркивания.

– Добрый день, поди, не ждали? – по-простецки приветствовал я двух белых колдунов, вышедших нам навстречу, – так мы решили сюрприз сделать. Знаю, что женщин в скит не пускают, но с такой дискриминацией давно пора покончить. Кстати, и повод выдался очень даже серьезный. У меня в городе небольшие проблемки, так пока я все не утрясу, хочу схоронить тут моих дам. Да, если не поняли, то схоронить – в смысле спрятать.

– Здравствуйте, – хмуро отозвался Захарий. Олег же просто кивнул, рассматривая нашу делегацию без видимого восторга.

– Да, чуть было не забыл! Вот тут вам Серогор пару строчек набросал. – Я протянул пергамент Захарию. – Ну в самом деле, не станете же вы спорить с верховным колдуном скита и его лучшим воспитанником из-за пустяка? Нет? Впрочем, я ничего другого и не ожидал. А теперь разрешите представить вам моих спутниц.

Два старца, еще не успевшие прочитать ни строчки из послания Серогора, хотели было что-то возразить, но остановить меня уже было невозможно.

– Да вы только посмотрите, каких уникальных в своем роде женщин я с собой привел! Начнем, пожалуй, с Серафимы…

– Мы знакомы, – хмуро отозвался Олег, – здравствуй, Сима.

Моя бабанька лукаво улыбнулась и кивнула в ответ.

– Ну и чудненько, – нашелся я, – но одна поправочка: Симой мою кормилицу могут называть только близкие люди. Я или, скажем, Серогор…

Такое скромное замечание тут же сбило спесь с Олега.

– Теперь Кузьминична, – продолжил я, – удивительная женщина. А какие она печет пирожки с визигой! Да ничего подобного вы в жизни не пробовали! А уж если вы сможете ее уговорить, чтобы она испекла свою фирменную кулебяку о двадцати слоях, то считайте, что жизнь прожили не зря.

Колдуны поприветствовали старую няньку, при упоминании о домашней еде взгляд их явно потеплел. Еще бы, во время каникул оставшимся в скиту приходится обходиться довольно скромной пищей. Пожалуй, добавим еще немного личной заинтересованности.

– Кстати, помимо несомненных кулинарных шедевров она готовит удивительной чистоты и аромата медовуху. Такого букета вы не найдете даже в княжеской трапезной – уж вы мне поверьте, была возможность сравнить. Попросите, и вы, возможно, станете счастливее и удачливее самого князя!

В точку! На этот раз взгляд двух белых колдунов не только потеплел, но и засветился весьма специфическим светом. Они, конечно, ребята заслуженные, но, как ни крути, остаются прежде всего мужчинами, изнывающими от скуки. А, как известно, ничто так не скрашивает вынужденное бездействие, как кувшин-другой, пенного меда.

– А вот это Селистена, – продолжил свою миссию я, – она моя жена, и этим все сказано.

Я многозначительно посмотрел на Олега. В скиту давно ходили слухи, что он в ранней молодости был весьма падок до слабого полу. Конечно, с тех пор много воды утекло, но кто знает, вдруг ему на старости лет какая жидкость в голову ударит. Не хотелось бы эту самую ударенную голову потом ненароком отвернуть. Я, конечно, не ревную (вот еще!), но предупреждаю…

– Мои дочки, Лучезара и Василина. Предупреждаю, они все в меня…

– Это меня и пугает, – осторожно заметил Захарий, глядя на близняшек с восторгом и ужасом одновременно.

Я хотел было сказать еще что-то, но не успел. Мои рыжие лисята слишком долго были в тени и явно не собирались там засиживаться.

– Дядя Захарий, а правда, что папа на одном из занятий вам бороду подпалил? – заверещала Лучезара.

– Мы, конечно, понимаем, что он это сделал не нарочно, а вы поддались, но все же почему вы не поставили контрзаклинание? – подключилась Василина.

С этими словами мои девчонки вцепились в Захария и за руки потащили его в скит. Олег, видимо обрадованный, что история про толченую печень змеи на этот раз не получила огласку (наивный!), засеменил за ними следом. Похоже, моя миссия была выполнена на «отлично», причем без всякой помощи со стороны Серогора. Как я успел заметить, его пергамент так и остался нераспечатанным.

Дальше было неинтересно, началось банальное заселение. Мои дамы проявили в этом деле такие навыки, что чем-то помочь им было просто невозможно. Немного испуганные ученики, из тех, кто оставался в скиту на каникулах, торопливо переносили мебель, таскали какие-то тюки – в общем, поступили в полное распоряжение Кузьминичны и Серафимы. Я ни капли не сомневался, что дальнейшее пребывание женской составляющей моей семьи в этом месте будет максимально комфортным и обустроенным. Селистена неспешно осматривалась на новом месте, и мешать я ей не стал. Близняшки с визгом, полные щенячьего восторга, носились по терему и двору, пытаясь в одно мгновение объять необъятное и сунуть свои конопатые носы буквально во все, что встречалось им на пути. До меня лишь доносились обрывки тех вопросов, которые они обрушили на сопровождающих их Олега и Захария.

– Скажите, а правда, что папа был лучшим учеником в «Кедровом скиту»? – спрашивала Василина, пробегая по двору.

– Конечно, правда, – отвечала ей сестра, опережая Захария (тот, видимо, по обыкновению, успел только наморщить лоб), – но все-таки интересно, по каким предметам у него были «двойки»?

– Да, очень интересно! Папа же нормальный, и «двойки» у него обязательно должны были быть.

– Мы тоже нормальные и должны знать, за промашки в каких предметах он не сможет нас ругать!

Опа, а вот это уже серьезно! Надеюсь у моих бывших учителей хватит ума не рассказывать обо мне всего? А то получится, что у меня вообще не будет морального права ругать дочек за «двойки». Потому что во время обучения я умудрялся получать низкий балл даже по тем предметам, которые любил больше всего. Конечно, потом на экзаменах я неизменно выдавал наивысший результат, но путь к этому красивому финалу был тернист и не совсем безоблачен.

К сожалению, я не смог услышать, что именно ответили мои бывшие наставники на провокационный вопрос дочек, так как вся четверка скрылась за дверьми учебного корпуса. А мне ничего не оставалось, как просто выйти за ворота скита и присесть на скамейку недалеко от входа, под кроной векового кедра. Там-то и нашла меня Селистена, неслышно опустившись рядом. Я чувствовал, что нам просто необходимо поговорить перед временной разлукой. Конечно, я по натуре болтун, но на этот раз нужные слова в голову не приходили. Некоторое время мы сидели молча.

– Ты прости меня, – наконец смог выдавить из себя я, задумчиво рассматривая кедровую шишку, которая низко висела на ветке прямо надо мной.

– За что? – удивилась моя мелкая рыжая половинка.

– За девчонок, – отозвался я. – Знаешь, я действительно засиделся на этой службе, будь она неладна! И даже обрадовался возможности вляпаться в новое приключение. Я уже с головой окунулся в него и просто забыл оглянуться назад. Забыл, что отвечаю теперь не только за себя..

Селистена, по моему примеру сконцентрировав все свое внимание на той же шишке, ответила не сразу.

– Все нормально, – наконец откликнулась она, – я же знаю, что ты за нас готов отдать жизнь, но…

– Что «но»? – встрепенулся я.

– Но учти, что ты нам нужен живым, – ответила солнечная и уткнулась в меня своим конопатым и удивительно родным носиком. – Это лучше ты меня прости.

– Не понял? – удивился я, немного отстраняя Селистену от себя, чтобы внимательно рассмотреть ее лицо. – А тебя-то за что?

– За то, что я не готова кинуться вместе с тобой в очередную авантюру, – призналась мелкая и опять словно попыталась спрятаться у меня на груди, – раньше могла, а теперь нет. На этот раз я очень четко осознаю, что мое место не рядом с тобой, а чуть позади, рядом с детьми. Это, наверное, плохо, да?

– Это замечательно! – не раздумывая ни мгновения, выпалил я.

– Почему? – удивилась Селистена.

– Потому что теперь я смогу спокойно действовать! – Я даже вскочил от возбуждения. – Когда у меня развязаны руки, когда я знаю, что вам ничего не грозит, я смогу расслабиться и таких дров наломать… – Я осекся, но быстренько исправился: – Ну в смысле этому типу навалять по полной программе.

Селистена какое-то время внимательно смотрела на меня и вдруг ни с того ни с сего рассмеялась.

– Ты чего? – удивился я такой вот реакции на мои слова.

– Бородатый, упитанный, колдун пятой ступени посвящения, боярин, правая рука князя, отец двух детей… и остаешься все тем же мальчишкой.

– А разве это плохо? – скромно потупился я, пропуская мимо ушей нелепое и незаслуженное упоминание о моей упитанности.

– Нет, – призналась Селистена, подарив мне при этом одну из своих удивительных улыбок. – Этого мальчишку я полюбила, за него вышла замуж и с ним готова прожить всю свою жизнь.

– Значит, я могу немного порезвиться? – на всякий случай уточнил я.

– Обещаешь, что останешься живым? – ответила вопросом на вопрос рыжая.

– Да, – не моргнув глазом отозвался я.

– Можешь, – согласилась моя жена и подарила мне страстный поцелуй.

В этот момент мне больше всего захотелось оказаться не на скамеечке в кедровом бору, а где-нибудь в совершенно банальном помещении с не менее банальной кроватью. Однако до глубины души знакомый щебет не позволил мне даже помечтать о такой малости.