С любовью, Луков (ЛП) - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора Anna Belyaeva (ч. 6)

Однако прежде чем, смогла войти в кабинку в носках, Иван поднял руку, преграждая мне путь.

— Что ты делаешь? — спросил он.

Я посмотрела на него.

— Собираюсь зайти внутрь.

— Но ты же полностью одета.

— Нет сил раздеться, — ответила я хрипло.

И не упустила из виду, как он закатил глаза.

— Я помогу тебе.

— Ладно, — прошептала я, не раздумывая. Да и зачем? Его руки ежедневно касались моего тела, он уже видел меня голой, одетой на половину и даже в облегающей одежде. Стесняться было нечего.

Парень колебался лишь мгновение... а затем слегка улыбнулся. Он сделал шаг в сторону, чтобы встать рядом, глядя на меня со своей забавной полуулыбкой, и потянулся к краю моей майки. И прежде чем кто-то из нас успел все обдумать, Иван потянул ее вверх.

В отличие от других фигуристок, которые также обладали маленькой грудью, я всегда носила спортивный бюстгальтер. Мне нравилась его поддержка, так как не хотелось, чтобы моя грудь тряслась, пока я отрабатывала акробатические элементы. Даже если трястись особо было нечему.

Если Иван и удивился, увидев под моей одеждой спортивный бра, это никак не отразилось на его лице.

С другой стороны, если бы на моем месте был он, скорее всего, я помогала бы, прикрыв глаза, тем самым пропуская все зрелище.

Иван тем временем добрался до верхней части моего трико, и, схватившись за резинку, стянул его до колен, а затем стащил полностью. В тот момент, когда я уже собиралась снять носки самостоятельно, Иван, сидя на корточках, поднял одну мою ногу и стянул тонкий носок с повязкой, которые я надела этим утром, скользнув большим пальцем руки по своду стопы, прежде чем опустить мою ногу и проделать все то же самое со второй. Его взгляд вроде как задержался на моих пальцах, и будь у меня силы, я бы поджала пальцы ног, на ногтях которых виднелся блестящий розовый лак. Тот факт, что Иван посмотрел на меня и улыбнулся, немного сбивал с толку, но я не стала задумываться об этом. Мой желудок скрутило, и мне едва удалось сдержать рвотный позыв того небольшого количества пищи, что получилось запихнуть в себя этим утром.

Луков хмыкнул, сжал мою пятку и опустил ногу на пол.

— Заходи внутрь, чемпион.

***

Я крепко спала, когда что-то (или кто-то) постучало мне по лбу. Сильно.

Затем это что-то (или кто-то) стукнуло меня еще три раза подряд. Ритмично. И этот факт заставил меня распахнуть глаза.

Кто-то стучал мне по лбу.

И этим «кто-то» оказался Иван.

Мой партнёр стоял, склонившись надо мной, и держал кулак в паре сантиметров от моего лица. Засранец ухмылялся. Прямо мне в лицо.

— Просыпайся, Инфекция. Время для аспирина.

Я моргнула. Затем посмотрела на потолок позади него, пытаясь осмыслить, что, черт возьми, происходит. Именно в тот момент моя голова решила напомнить о себе адской болью. Я вздрогнула, вспомнив, что меня мучила лихорадка. До сих пор. Если дрожь, которая прошла по моему телу, что-то значила.

Я была больна. Врач сказала, что это вирус. Иван отвез меня в клинику, а потом заехал в аптеку, чтобы купить лекарства, пока меня трясло в его машине. Затем напарник подкинул меня домой. В пустой дом, так как мама и Бен уехали греться на пляже и веселиться, о чем мне только оставалось мечтать.

Вместо этого, я валялась в своей комнате под одеялом, а мой лоб, по всей видимости, использовался в качестве барабана Бонго, и кое-кто этим явно наслаждался.

— Который час? — спросила я, пытаясь пододвинуться к изголовью кровати, моргнув и едва заметив, как хрипло звучал мой голос. Все стало еще хуже, чем раньше.

— Самое время для того, чтобы принять аспирин, — ответил он, мотая из стороны в сторону кулаком, которым стучал по моему лбу.

Застонав, я попыталась перевернуться на бок, чтобы снова заснуть, но Иван схватил меня за плечо и вернул в исходное положение.

— Еще две таблетки, и ты сможешь снова поспать, — парень попытался пойти на компромисс.

— Нет.

Взгляд ледяных глаз не отрывался от меня, а выражение лица Ивана было счастливее некуда. Однако его голос звучал не так игриво.

— Прими таблетки, Жасмин.

Я закрыла глаза и застонала от боли в спине и плечах.

— Нет.

Парень вздохнул.

— Прими эти гребаные таблетки. Твоя температура все еще высокая, — приказал он, продолжая держать меня за плечо, потому что прекрасно знал, что как только появится шанс, я сразу же попытаюсь отвернуться. Проклятье. Неужели мои действия были настолько предсказуемы?

— У меня ужасно болит горло, — прошептала я, используя свои слова как оружие против него.

Мой напарник вздохнул и снова выставил ладонь.

— Я не купил аспирин для детей. Ну, давай же, выпей лекарство.

Я прикрыла один глаз, а другой оставила открытым, прошелестев при этом:

— Не хочу.

Клянусь, на лице Ивана появилась улыбка, которая тут же исчезла, вернув лицу обычное выражение. Парень снова решил покомандовать мной для моего же блага.

— Они тебе нужны, — напомнил он мне. Я продолжала смотреть на него одним глазом. — Твой ответ?

— Нет, — сказала я достаточно громко, чтобы мой партнёр услышал.

Иван дернул челюстью и прищурил глаза.

— Твоя мама предупреждала меня, что ты — заноза в заднице, когда болеешь.

Ее слова меня не удивили. Я всегда вела себя как нытик, когда болела. Поэтому даже не стоило тратить свое дыхание на ответ.

Интересно, когда это Иван успел поговорить с моей мамой?

И как только я задумалась об этом, то тут же решила, что мне все равно.

А потом меня осенило.

— Я забыла позвонить…

— Твоя мама сама позвонила твоему боссу, — прервал меня Иван. — А теперь выпей уже, наконец, таблетки.

— Неа.

— Хочешь играть в эту игру? Без проблем, поиграем вместе, — непринужденно ответил мой партнер, вдруг вынудив меня задаться вопросом, а не облажалась ли я. Затем он продолжил: — Ты выпьешь их.

Я сглотнула и поморщилась от боли в горле, которое тут же напомнило о себе.

Иван послал мне странный взгляд, который меня обеспокоил. Затем парень подчеркнул свои слова угрозой. Его голос звучал низко, когда он произнес:

— Ты возьмешь их, или я тебя заставлю.

Черт.

— Сучоныш, — прошептала я.

Засранец засиял от счастья, буквально расплывшись в лучезарной улыбке и полностью осознавая, что его шантаж подействовал. Целиком и полностью.

— Готова?

Я открыла рот, одарив парня самым мерзким взглядом, на который была способна, хотя, скорее всего, выглядела как птенчик, ожидая, пока Иван забросит таблетки мне в рот, прежде чем передать стакан воды. Сделав три глотка, я проглотила лекарство и вернула стакан. Он поставил его на тумбочку, прежде чем повернуться ко мне, устроившись поудобнее на моей постели, где сидел с тех пор, как я проснулась.

— Чувствуешь себя лучше? — спросил мой партнер.

— Немного, — прошептала я, потому что так и было. Совсем чуть-чуть. Головная боль стала уже не такой сильной, и хотя озноб еще чувствовался, мне показалось, что болезнь пошла на спад. По крайней мере, я на это надеялась. Нужно было поправиться как можно скорее. Эта мысль не выходила у меня из головы.

Иван одарил меня крошечной улыбкой, а тыльной стороной пальцев нежно провёл по моему лбу.

— Температура начала спадать. Когда я измерял час назад, было уже тридцать восемь и восемь.

Он проверил ее час назад? Боже, я была в отключке.

Иван повернул руку и коснулся моей щеки кончиками холодных пальцев.

— Хочешь положу мокрое полотенце на лоб?

— Нет, — ответила я, через секунду добавив. — Спасибо.

Это вызвало у него еще одну улыбку.

— Тебе что-нибудь нужно?

— Почувствовать себя лучше.

— Завтра тебе станет лучше, — ответил он.

— А надо сейчас.

Иван закатил свои серо-голубые глаза.

— Завтра, — заявил он, упираясь бедром в кровать. — Внизу тебя ожидает суп.

Я не смогла удержаться и нахмурилась.

— Сам приготовил?

— Не смотри на меня так, будто я пытаюсь тебя отравить. Если бы хотел, то уже сделал бы это, — парень вновь коснулся моего лба кончиком пальца. — Его принес муж твоего брата.

Я улыбнулась, подумав о милом чудесном Джеймсе.

— О, да, он готовит лучший суп на свете.

— Пахнет отлично. Джеймс хотел повидать тебя, но ты спала.

Я дернула на себя одеяло. Мои мышцы протестовали против этого движения, но каким-то образом у меня получилось натянуть его почти до подбородка.

— Он — лучший.

Иван моргнул.

— Думаешь, кто-то может быть в чем-то лучшим?

— Конечно, — ответила я. — Например, моя мама. И Руби. И Тали, когда у нее нет девчачьих заскоков, — немного подумав, я снова сглотнула. — Тренер Ли хороша. И наверняка мои братья. Аарон, кстати, просто великолепен. Так что он тоже в списке.

Иван засопел, а потом занял еще больше места на моей кровати. Наблюдая за мужчиной, я даже подвинулась в сторону, чтобы дать ему пространство, при этом задаваясь вопросом, какого черта он творит. Свою руку Луков примостил рядом с моим локтем и спросил, слегка колеблясь, что было совсем на него не похоже:

— А твой отец?

Я настолько паршиво себя чувствовала, что даже не смогла рассердиться при упоминании отца. Или расстроиться, что тоже о чем-то говорило. Поэтому сказала Ивану правду.

— Не для меня.

Едва я успела произнести эти слова, как Луков уставился на меня во все глаза.

Он не стал расспрашивать, почему я так думаю, и на меня накатило искреннее облегчение. Отец был последним человеком, о котором я хотела поговорить. Может не самый последний, но наверняка в тройке худших. Или в четвёрке, если быть точной.

— Кто еще есть в списке лучших? — спросил Иван после неловкой паузы, пока я думала о своем отце.

— Больше никого.

Я не упустила случайный взгляд, который он бросил на меня, прежде чем упомянуть:

— Я, между прочим, выиграл две золотые медали.

— Ого. А ты не рассказывал об этом, — съязвила я, наблюдая, как Иван продолжает устраиваться на моей кровати, пока его правый бок не придвинулся ко мне вплотную.

— Представляешь, — ответил он с сарказмом. — Даже не раз. А целых два. И еще победил в нескольких Чемпионатах мира.

— Какое отношение это имеет к делу? — прохрипела я, мое горло требовало воды. Иван начал пятиться назад, пока его спина не встретилась с изголовьем кровати.

Мой напарник поднял ноги в воздух, стащив с ног чёрные кожаные ботинки, один за другим, и позволив им со стуком упасть на пол.

— Некоторые считают меня лучшим.

— Кто? — слабо фыркнула я, наблюдая, как Иван закидывает ноги обратно на кровать, скрестив одну лодыжку на другой и открывая взору фиолетово-розовые полосатые носки.

Парень склонился так, чтобы видеть мое лицо, при этом прижав подбородок к груди, прикрытой футболкой.

— Многие.

Я притворно ахнула, тут же пожалев об этом, потому что горло заболело еще сильнее.

— Ну... Думаю, ты тоже очень крут.

Парень от удивления приподнял свои темные брови.

— Думаешь?

— Ага, думаю. Ты неплохо катаешься на коньках. И сегодня вел себя со мной очень мило. Или вчера. Я даже не знаю, какой сегодня день, — пробормотала я. — Ты тоже можешь попасть в список, если хочешь, чтобы нам стало неловко.

— Ой, не надо так нервничать.

Я рассмеялась, поморщившись, и посмотрела на долговязое тело, лежащее рядом со мной. На пальцы, которые сомкнулись на его груди, и которые гладили меня по волосам, когда мне было очень плохо. Не раздумывая, я придвинулась ближе к Ивану, снова желая ощутить его прикосновения и ласку, затем прижалась к нему всей длиной ног, хоть и лежала под одеялом. С очередным сглатыванием ко мне пришло осознание, что он не станет дразнить меня из-за желания быть к нему ближе, и склонив голову набок, я положила ее ему на плечо. В течение последних двух месяцев мы становились друг к другу все ближе и ближе. Я говорила себе, что это ничего не значит. Ничего. И решила вести себя именно так, независимо от понимания, что у меня никогда-никогда не было ничего подобного с ублюдком Полом.

— Ты — лучший, — сказала я Ивану. Мой голос звучал так же слабо, как я себя чувствовала. — В парном катании.

Что-то мягко приземлилось мне на макушку в тот момент, когда Луков рассмеялся, и мне показалось, что это была его голова. Или щека.

— Ну, спасибо, что пояснила.

Я посмеялась еще немного, боль в горле того стоила.

— До сих пор ты был мне хорошим другом, но на самом деле я могу сравнить нашу дружбу только с отношениями между мной и твоей сестрой.

— Хм, — вздохнул он рядом со мной, немного смещаясь, прежде чем неожиданно скользнуть рукой по моему плечу. Я не собиралась жаловаться. Парень был теплым и тяжелым, и мне понравилось, как я себя ощущала: в безопасности. Очень понравилось. — Это правда.

— Карина одалживала мне свою одежду, пока не выросла на пятнадцать сантиметров. Но она не может поднять меня так, как ты.

Он согласился с мягким смешком.

— Ты права, Пончик. Хотя на меня приятнее смотреть.

Я невольно фыркнула, о чем тут же пожалела.

— Надоедливая зараза.

— Ты все время это говоришь.

Я улыбнулась ему в плечо и почувствовала дуновение воздуха, которое подсказало мне, что он, скорее всего, сделал то же самое.

— Тебе не обязательно здесь оставаться.

— Знаю. Твоя мама сказала, что твои родственники могут прийти и проверить тебя, пока она не вернется.

Я скорчила лицо.

— Мамуля обычно звонит Тали, одновременно закидывая соленые крекеры и газировку ко мне в комнату. Вот как она обо мне заботится. Я бы предпочла побыть одна.

— Никакой газировки или крекеров. Это последнее, что тебе нужно, — ответил Иван. — Сахар и бессмысленные углеводы ничем не помогут.

Кому, как не Ивану было позволено рассуждать о каждом грамме пищи, которая попадала мне в рот.

— Теперь мне точно нельзя оставлять тебя, если такое может случиться после моего ухода, — прошептал он, вынудив меня захихикать. — Я не против остаться еще ненадолго, но чуть позже мне нужно будет вернуться домой, по крайней мере, на час.

Где-то в глубине души я понимала, что ему нужно будет уйти и заняться личными делами. Точно так же, как это было, когда мы сидели с Джесси и Бенни, и когда Иван ужинал у нас дома. Но так и не спросила причину ухода. Я слишком устала.

— Можешь идти, если хочешь.

— Нет, сейчас только пять вечера, Пончик, — ответил он. — У меня есть несколько часов. Все нормально.

— Уверена, у тебя есть дела поважнее.

Рука подо мной сдвинулась и легла на мое плечо, сжав его перед тем, как пробежаться вверх и вниз по моему предплечью, снова и снова.

— Успокойся и поспи.

Спать? Звучало замечательно. Просто потрясающе.

Не став спорить, я закрыла глаза. А после того, как почувствовала лёгкий аромат парфюма Ивана, который тот использовал ежедневно, со вздохом спросила:

— Ты такой со всеми своими партнершами? Или только с теми, с кем застрял на год?

Тело Ивана под моей щекой мгновенно напряглось и оставалось каменным, даже когда он ответил:

— Перестань болтать и спи, ладно?

Я переместила ладонь ровно настолько, чтобы она легла прямо на выпуклые твердые кубики его пресса. Мне приходилось наблюдать их мельком сотни раз, когда Иван снимал свитер или поднимал руки, чтобы потянуться или почесать живот... но не довелось прикоснуться к ним. Ни разу. Знаете, на ощупь они были такими же твердыми, какими выглядели.

— Тебе вовсе не обязательно оставаться, — повторила я снова. Усталость давила на мои глаза, вынуждая дать им возможность отдохнуть.

Иван вздохнул, и я почувствовала, как он покачивает головой.

— Никто другой не позаботится о тебе так же хорошо, как я, — наверное, он был прав. Чем быстрее я поправлюсь, тем лучше для него. Для нас обоих.

Разочарование охватило меня изнутри, но я проигнорировала его. Это не имело значения. Парень находился здесь и делал то, чем не захотел бы заниматься никто другой.

— Прежде чем ты снова заснешь, скажи мне, где пульт? — произнёс мой напарник.

Слепо потянувшись за спину, я схватила пульт с другой тумбочки и уронила ему на живот.

А затем меня вырубило.

***

Что-то теплое коснулось моего рта, и клянусь, что услышала тихое: «Вот, малыш, выпей».

Я выпила все. Что бы там ни было.

***

В какой-то момент мои глаза снова открылись, из-за того, что голова вдруг оказалась на чем-то твердом. Я обнаружила, что лежу на чьем-то бедре, перебросив руку через колени. Рядом тихо работал телевизор, а мое одеяло сползло к ногам.

Я горела и была вся в поту. Но каким-то образом мне вновь удалось заснуть.

***

— Жасмин, — прошептал мне на ухо Иван, погладив по волосам, а потом по руке. — Мне нужно вернуться домой.

Я чувствовала себя плохо, поэтому смогла сказать лишь одно:

— Хорошо.

Парень еще раз прошёлся ладонью по моим волосам, руке, задержавшись на запястье.

— Телефон лежит рядом с тобой. Твоя мама сказала, что кто-нибудь придет проведать тебя. Позвони мне, если тебе что-то понадобится, ладно?

— Угу, — было единственным, что я успела пробормотать, прежде чем ощущение его пальцев на моем запястье исчезло.

— Я приеду утром, — продолжил Иван, и что-то теплое и влажное коснулось моего лба настолько легко и быстро, что я ничего не поняла.

— Спасибо, — прошептала я в момент просветления, моё горло было очень сухим.

— Я оставил тебе стаканы с водой на обеих тумбочках. Попей.

Что-то ещё раз коснулось моего лба, и я вздохнула:

— Хорошо, Ваня, — затем перевернулась и снова отрубилась.

Глава 15

Меня разбудил тычок в лоб. Последовавшее за ним «Просыпайся, просыпайся», вынудило открыть глаза и прищуриться, глядя на палец, нависающий над моим лицом. Однако именно сухость в горле и тупая боль в голове повлияли на мое решение откинуть простынь, которую я натянула до самой шеи. Куда подевалось мое одеяло, было выше моего понимания.

На кровати, удерживая свою руку над моим лицом и наполовину спиной ко мне, сидел Иван в чистой голубой футболке, из-за которой его глаза казались ещё более выразительными.

— Ну, что? — застонала я, двигаясь к спинке кровати, пока лопатками не уперлась в изголовье.

Он проигнорировал мое бурчание и улыбнулся.

— Одевайся. Тебе необходим душ. Пора выйти из этой комнаты хотя бы ненадолго.

Я наблюдала за ним все время, пока зевала, морщась от боли в горле. Затем потянулась за почти пустым стаканом воды, который Иван оставил на прикроватной тумбочке прошлой ночью. Допивая остатки жидкости, я моргнула и спросила:

— И зачем ты меня разбудил? Чтобы отправить в душ?

— И вытащить тебя из дома.

Мне не хотелось никуда идти. Тем более выползать из кровати. И уж точно не было никакого желания принимать душ.

Иван настолько быстро протянул руку к моему лицу, ткнув пальцем в лоб, что я не успела отреагировать.

— Шевелись. Лейси не любит ждать.

— Кто такая Лейси?

— Скоро познакомишься с ней. Давай поторапливайся. А я пока принесу тебе еще стакан воды, — парень поднялся на ноги, скорчив гримасу. — И зубы тоже почисти.

На секунду мне захотелось отреагировать стоном на его комментарий, однако сил на это я не нашла... К тому же в последние дни он, по большей части, относился ко мне с добротой. Во всяком случае, со вчерашнего дня Иван, казалось, перешёл на светлую сторону.

Я решила задержать дыхание, чтобы случайно не заразить его, даже несмотря на то, что Луков вел себя как осел.

Однако оставался один вопрос... Кто, черт возьми, такая Лейси, и почему я должна с ней встречаться? Особенно, когда плохо себя чувствовала. Я уже собиралась открыть рот и начать спорить с ним, как в голове у меня запульсировало, словно напоминая о том, что мой организм наверстывает упущенное с тех пор, как я болела в последний раз.

Все мое тело ломило, когда я откинула простыню в сторону и спустила ноги с кровати. Естественно у меня уже случались травмы разной степени тяжести, но если я подхватывала простуду, мое тело проходило через определенный вид ада. В общем, болело все, начиная от глаз и заканчивая пальцами ног. Даже при малейшем движении. Так что я едва сдержала стон, когда медленно поднялась с постели.

Иван издал короткое «ха», вероятно, увидев мое лицо или заметив скованность в моих движениях, но больше ничего не сказал.

Все это было утомительно.

— Мне не хочется ничего делать.

— Я и не собираюсь заставлять тебя что-то делать, — ответил Иван. — Сказал же, тебе нужно отдохнуть.

Я посмотрела на его джинсы.

— Тогда... куда мы едем?

Его лицо ничего не выдавало.

— В одно место.

Я моргнула.

— Ты доверяешь…? — парень скорчил гримасу. — Ай, неважно. Просто оденься.

Видите, насколько паршиво я себя чувствовала, раз даже не стала спорить и задавать вопросы? Пришлось проковылять к комоду и вытащить трусики с лифчиком, после чего на меня накатила ещё большая усталость. Искоса взглянув на Ивана, я обнаружила, что он все еще сидит на моей кровати... наблюдая за мной. Из меня вырвался вздох, а парень снова приподнял брови.

— Вернусь через десять минут, — простонала я, шаркая к двери.

— Крикни, если понадоблюсь. Я уже дважды видел тебя практически голой. Так что ничего страшного.

Я бы резко ахнула, если бы у меня были силы, но их не осталось. Или могла бы показать ему средний палец, чего тоже не произошло. Все, что мне удалось сделать, это снять халат с крючка за дверью. Пыхтя и отдуваясь, я направилась через холл в ванную, которую раньше делила с Руби, когда она ещё жила здесь. Мне потребовалось немного больше времени, чем обычно, чтобы принять душ. Мои ноги стали ужасно колючими, и только поэтому я заставила себя их побрить. У меня не было сил даже втереть в кожу лосьон. И едва удалось натянуть самое удобное нижнее белье, какое только могла себе позволить.

Я накинула халат и уже собиралась завязать пояс, когда сдалась. Поэтому просто запахнула его и потащилась обратно в комнату, вновь задаваясь вопросом: Кто такая Лейси? И куда мы направляемся?

Мне удалось сделать всего пару шагов в комнату... Когда я увидела Ивана, сидящего на краю моей кровати рядом с тумбочкой... Когда поняла, что верхний ящик был открыт... Когда осознала, что он держал в руке белые листы бумаги, которые никогда не должен был видеть и вообще знать об их существовании… Иван резко приподнял свою голову, и я заметила, как его лицо приобрело совершенно противоестественный цвет.

А потом парень полностью потерял контроль.

— Это что за хрень? — спросил мой напарник, потряхивая бумагами в руке так грозно, что мне стало по-настоящему страшно.

Только на секунду. Но это все равно случилось.

Не осознавая, что задерживала дыхание, которое теперь вернулось ко мне, я прошипела:

— Какого черта ты роешься в моих вещах?

Луков настолько разозлился, что даже не сразу ко мне повернулся.

Это была моя ошибка. Я знала, что он любопытный. Знала об этом, потому что сама была такой же. Но, проклятье! Эти листки валялись там годами.

Иван проигнорировал мой вопрос, сжимая бумаги в руке настолько сильно, что они даже помялись.

— Кто... кто...? — заикался он, и это тоже служило подтверждением тому, насколько мой партнер был взбешен. Иван никогда не заикался. Никогда не колебался. Но в данный момент покраснела даже его шея.

Он еще раз встряхнул листками.

— От кого это?

Я сглотнула.

— Кто прислал тебе эту мерзость?

— Иван…

Парень покачал головой и яростно опустил руку, державшую бумаги, ударив кулаком по своему бедру. Я практически могла попробовать его гнев на вкус.

— Не «Ванькай»! Откуда они взялись?

Черт.

Черт, черт, черт.

У меня даже не было возможности прикинуться дурочкой и вести себя так, будто листки бумаги, спрятанные в моем ящике — всего лишь шутка, потому что мама никогда бы не стала рыться в моих вещах. Мы давным-давно прошли этот этап в нашей жизни. Однако я слишком хорошо знала Ивана. И понимала, что он не отстанет, пока не получит мои объяснения с мельчайшими подробностями.

И винить его в этом было нельзя.

Если бы я нашла фотографии голых мужчин с лицом Ивана, приклеенным скотчем к их телам, а так же с сердечками и стрелками, направленными на их гениталии со словами «О, да!» и «Ням-ням», вероятно посмеялась бы с минутку... Но затем бы не на шутку разволновалась.

Боже, Боже, Боже мой!

— Жасмин, — снова начал заводиться Иван, краснота с его лица и шеи поднялась до самых кончиков ушей. Господи, я никогда не видела его настолько взбешенным. Даже не думала, что парень способен на такие эмоции, если только он не находился на льду, и что-то пошло не так во время соревнований.

Я сдержала вздох, искренне сожалея о том, что так несерьезно отнеслась к своему тайнику и не запихнула бумажки в ящик с нижним бельем... Или еще куда-нибудь, где их было бы труднее найти. А может, вообще выбросить, но я не идиотка, и если со мной что-то случится, пригодились бы любые доказательства.

Всплеснув руками, я попыталась придать своему голосу побольше мягкости, но вероятно, мой тон оказался не настолько мягким, каким ему следовало быть:

— Успокойся.

Да, это определенно было худшим, что я могла ляпнуть. Иван опять потряс проклятыми листками.

— Не говори мне успокоиться!

Ну, ё-мое.

— У тебя гребаный преследователь, Жасмин! — снова вскричал парень. Как хорошо, что мамы и Бена не было дома.

Поморщившись, я лихорадочно пыталась придумать, что сказать в ответ.

— Он не угрожал мне…

Иван запрокинул голову и издал звук, который был мне не совсем понятен. Рев?

— Какого хрена?

— Не ори на меня, мать твою! — наконец, рявкнула я.

Если бы взгляды могли убивать, я бы уже упала замертво, серьезно.

— Я буду орать на тебя! Тем более, когда ты получаешь такое! Почему ты мне не сказала?

О. Мой. Бог.

У меня не было настроения для этого бреда. Ни сейчас, ни потом.

— Я не сказала тебе, потому что это не твое дело!

— Это мое дело! Еще как мое!

— Нет, не твое!

— Мое!

— Ни хрена подобного! Мне прислали их ещё до того, как мы встали в пару.

И вот так я облажалась. Как и всегда, когда болтала что-то, не подумав. Так мне и надо, за то, что не уследила за своим длинным языком.

Лицо Ивана буквально налилось кровью. Он побагровел так сильно, что я серьезно начала волноваться за его здоровье.

— Я убью тебя, — произнёс парень, понизив голос, а затем уставился на меня с выпученными глазами. — Я, блядь, тебя убью.

Теперь все это точно нельзя было свести к шутке.

— Ну, хватит уже, ладно? Я не в настроении.

Иван покачал головой и поднял кулак, бросив бумаги на мою идеально застеленную кровать.

— Мне плевать, что там у тебя с настроением, Жасмин, — заявил он и, прежде чем я успела возразить, продолжил, используя тон, которым никогда раннее со мной не разговаривал. — Как давно это началось?

Я закатила глаза и пожала плечами, злясь на себя за свою глупость. Знала ведь какой он. Знала. И должна была предвидеть худшее, не раз испытав на себе неумолимый характер этого мудака.

— Три года назад, — пробормотала я, настолько взбешенная ситуацией, что едва могла говорить.

Иван закрыл свои голубые глаза и приоткрыл рот, качая при этом головой.

— Три года, — грубо повторил он. — Сколько фотографий ты получила?

— Я не хочу об этом говорить.

Мой напарник приоткрыл один глаз и уставился им прямо на меня.

— Хреново. Так сколько их у тебя?

Я застонала и снова в отчаянии откинула голову. От допроса было никуда не деться. Да?

Вот же блядь.

— Я не знаю... — Иван начал было говорить, но я не позволила перебить себя. — Нет, серьезно. Правда не знаю. Когда только получила первые фото, несколько из них выбросила в мусор. Примерно... двадцать? — на самом деле, больше тридцати, но я не собиралась признаваться в этом.

Иван дышал так тяжело, что мне почти захотелось спрятаться, но я не была жалкой тряпкой. Особенно в такой ситуации.

— А твоя семья знает об этом? — спросил он жутко спокойным голосом.

Могла ли я солгать? Нет. Этот ублюдок слишком хорошо меня изучил.

— О паре из тех, что пришли в прошлом, — процедила я сквозь зубы.

— И что это значит? — требовательно уточнил он, все еще глядя на меня одним глазом.

— Их перестали присылать, когда я удалила все свои страницы в социальных сетях, — объяснила я вынужденно. — Близкие знают о нескольких из тех, что прислали до этого.

Иван уставился на меня, открыв оба глаза.

— Ты все еще получаешь эту херню?

Мне пришлось отвести от него взгляд и пожать плечами, при этом испытывая ужасную злость.

— Понятия не имею. Просто больше не проверяю почту.

Я действительно не открывала ее. Не хотела отвлекаться. Или усугублять ситуацию. Решив оставаться в неведении. Но Ивану в этом не призналась. А также не собиралась читать комментарии и личные сообщения, которые получала.

Эта мысль едва пришла мне в голову, когда Иван напряг челюсть и спросил:

— А что насчет твоего Инстаграма и Фейсбук? Там есть что-нибудь?

Да, чтоб меня.

Ему, должно быть, все стало ясно по моему лицу, потому что парень откинул голову назад и повертел ею из стороны в сторону, все время шумно вздыхая.

— Это не…

— Где твой телефон?

Я моргнула.

— Зачем он тебе?

— Хочу посмотреть, что тебе присылали.

— Это не твое…

Теперь настала его очередь моргать, наклонив голову вперед.

— Даже не смей заканчивать предложение, — медленно произнес Иван. — Дай мне взглянуть на твой телефон. Не вижу в этом никакой проблемы, если там нет ничего плохого.

Я терпеть не могла, когда он оказывался прав.

— Дай посмотреть, — повторил Луков незнакомым тоном.

Вот черт!

Не было никаких сомнений, что Иван не отстанет от меня. Боже.

— Он на другой тумбочке, — пробормотала я, продолжая злиться на себя. — В таком случае дай мне взглянуть и на твой телефон, — понятия не имею, почему эта фраза слетела с моих губ.

Напарник бросил на меня еще один убийственный взгляд, прежде чем встать и швырнуть в меня телефон, а затем потянулся через мою кровать.

— Я уже разблокировал его, — сердито сообщил он.

Я возмущённо посмотрела на Ивана, хотя он и не мог этого видеть.

— Мой пароль…

— Я знаю твой пароль. Видел, как ты вводила его, — пробормотал напарник в тот момент, когда схватил мой мобильный с тумбочки.

— Долбанный сталкер.

Иван снова посмотрел на меня своим убийственным взглядом, однако промолчал и, усевшись на край кровати, начал водить пальцем по экрану.

Пусть я и держала его телефон в руках, все равно не сводила взгляда с лица своего партнера. Он нахмурил лоб, а левую руку положил на затылок и оставил там. Потом начал снова шумно дышать.

Ой-ой.

— Это что за херня? — выплюнул он, глядя в телефон. — Фотки членов, сообщения от всяких козлов... А тут парень вообще дрочит.

— Я не смотрела это видео, Иван. Ты закончил? — зашипела я на него.

Он пристально глянул на меня и произнёс:

— Да, теперь закончил.

Его рот с розовыми губами снова приоткрылся, но тут же закрылся. И Иван поперхнулся. Поперхнулся. Его лицо побагровело еще больше. Затем он добавил:

— Ты не останешься здесь на ночь.

Теперь подошла моя очередь давиться.

— Что?

— Сегодня ты здесь не останешься. Либо сама собираешь вещи, либо я сложу их за тебя. Решай прямо сейчас.

— Черта с два я пойду с тобой! Останусь дома, — ответила я ему.

Луков моргнул. Он моргал так медленно, что мне даже стало немного страшно от того, насколько неестественным казалось это движение. Я была уверена, что оно напомнило мне Ганнибала Лектора из «Молчания ягнят», когда тот надевал маску, из-за которой Руби потом месяцами снились кошмары. Себастьян подарил мне такую же на Хэллоуин. Я умоляла его об этом целый год.

— Ты не останешься здесь одна, — заявил Иван, вырывая меня из воспоминаний. — Или идёшь со мной, или отправишься к одному из своих братьев. Выбирай. Мы с тобой уже и так собирались провести весь день вместе.

— Ты мне не начальник. И не можешь…

Но засранец быстро прервал меня.

— Или со мной, или я позвоню твоим братьям прямо сейчас и расскажу им, почему ты не можешь жить здесь, пока не вернется твоя мать.

После его тирады у меня в прямом смысле слова упала челюсть. Пока мама не вернется? Но это будет только через две недели. О чем я и сообщила Ивану незамедлительно.

В ответ он просто пожал напряжёнными плечами.

— Выбирай, малыш. Или я, или твои братья.

Какого черта?

— Нет!

— Да! — крикнул он в ответ.

Что вообще происходит?

— Нет!

Иван смотрел на меня пустым взглядом, едва дыша, прежде чем вновь пожал плечами.

— Как скажешь.

А потом схватил мой телефон. К тому времени, как стало ясно, что он планировал сделать, было слишком поздно пытаться вырвать мобильный из его рук. Но я все равно бросилась к нему.

— Иван! — закричала я, вставая на цыпочки и пытаясь дотянуться до телефона, который парень держал высоко над своей головой.

— У тебя ровно три секунды, тупоголовая ослица. Три секунды или я позвоню им, а если ты ударишь меня по яйцам, то позвоню вообще всем.

И он это сделает. Точно сделает.

Идиот. Идиот. Идиот.

Блядь.

Стиснув зубы, я сдержала визг, которым хотела его одарить, и выплюнула:

— Ладно. Ладно.

Мудак.

— Что выбрала? — рявкнул Иван, который оказался даже злее меня, если подумать.

Но размышлять я об этом не стала. Даже сдержалась и не показала ему средний палец, простонав:

— Тебя. Останусь с тобой, — я бы ни за что не поехала к братьям, если бы спросили моего мнения. Поэтому снова разозлилась. — Это какой-то бред.

Иван сердито фыркнул.

— Да, это полный бред, что мне есть до тебя дело. Смирись и собирай свои вещи. Тебе придётся многое мне объяснить. Я так злюсь на тебя, что даже видеть не могу.

Мне хотелось поспорить с ним. Хотя бы попытаться. Но если я чему-то и научилась за последние несколько месяцев, так это тому, что Иван был не из тех парней, кто бросал слова на ветер. А еще я знала, если не сделаю так, как он хочет, то, вероятно, пожалею об этом.

К счастью для Ивана, и к несчастью для меня, оба раза, когда я оставалась ночевать у Джонатана и Джеймса, дали мне чётко понять, что у мужчин в доме тонкие стены. Очень тонкие. А еще, очевидно, у Джеймса огромный член.

Так что нет, спасибо. Я любила и своего брата, и Джеймса, но кое-что мне попросту не нужно было знать. Никогда.

Что касается Себастьяна, то если он узнает о преследователе, обязательно проест мне весь мозг. Иметь дело с Иваном — это одно, но ДжоДжо, Тали и Себ будут дышать мне в затылок, обзывая бестолковой идиоткой за то, что я не рассказывала никому о фотографиях.

Спасибо, обойдусь.

Уж лучше выбрать меньшее зло... В лице Ивана, который, скорее всего, был ужаснее, чем оба моих брата вместе взятых, но определенно не настолько злым, как мои братья с Тали в придачу.

Проклятье!

— Глупость какая-то, — проворчала я.

Мой напарник пожал плечами, совершенно не думая извиняться.

— Глупость в том, что ты никому об этом не рассказала. Собирайся, Пончик.

— Мудак, — прошептала я достаточно громко, чтобы Иван услышал.

Но даже если он и услышал — а скорее всего именно так — лицо Ивана ничего не выражало. Хотя, наверное, ему было плевать. Боже. Так вот что значит — иметь дело со мной?

Повернувшись спиной к мужчине, стоящему рядом с моей кроватью, я открыла шкаф, чтобы достать одну из своих сумок. Мне пришлось подняться на цыпочки, чтобы дотянуться до нее, но сумка все равно находилась вне досягаемости. Не глядя на Ивана, я вышла из комнаты и направилась к шкафу в коридоре, чтобы взять табурет.

Но к тому времени, как вернулась в свою комнату, сумка, которая была мне нужна, уже лежала на кровати.

А Иван сидел лицом к стене и смотрел на нее с таким напряженным выражением, что очертания его подбородка заострились, как никогда.

Ладненько. Если мой напарник не собирался со мной говорить, меня это совсем не беспокоило. Мне тоже не хотелось с ним общаться.

Конечно, я не была в восторге от того, что осталась болеть дома в полном одиночестве и все понимала, но неужели он обязательно должен мной командовать?

В полном молчании, игнорируя друг друга, я схватила что-то из черно-белых вещей — мою рабочую форму — и запихнула их в сумку на всякий пожарный. Потому что, как и в случае с тренировками, у меня не было возможности взять отпуск на работе. Не прошло и десяти минут, как я собрала остальные вещи и туалетные принадлежности, тоже упаковав их в сумку. Затем выбрала другой комплект одежды, накинула его и надела шлепанцы.

— Готова, — пробормотала я, глядя на мужчину, который даже не сдвинулся с места, продолжая сидеть на моей кровати.

Иван встал, все еще не обращая на меня внимания, и вышел из моей комнаты, делая вид, будто он тут один.

Козел.

Я последовала за ним, выключая свет с разочарованным вздохом. Было как-то неловко и слишком тихо. Мой напарник шел прямо по дорожке, не оглядываясь, пока я подключала сигнализацию и запирала входную дверь. Как можно быть настолько глупой, чтобы оставить компромат в тумбочке? И какого черта ему понадобилось рыться в моих вещах?

Проклятье!

Проклятье!

Снова разболелась голова, и меня начало тошнить. Я не спеша повернулась, а потом вздохнула, пытаясь найти машину Ивана. Его самого я видела.

Но не его «Теслу».

Вместо этого мужчина стоял возле белого минивэна.

Я моргнула.

— Ты идешь или опять собираешься все усложнять? — спросил он противным снисходительным тоном.

Я слишком устала, чтобы показывать Ивану средний палец, и надеялась, что он это понимает.

— Где твоя машина?

Его рука скользнула в сторону. К микроавтобусу. При этом парень приподнял брови.

Я снова моргнула.

Рукой Иван все еще указывал на фургон.

— Я серьезно.

— Я тоже. Он мой. Залезай.

Это... Это его машина?

Нет, нет, я ничего не имела против микроавтобусов. Моя мама ездила на таком до тех пор, пока мои братья и Тали не съехали из нашего дома, но... Иван? На хрена ему минивэн?

У него точно не было детей. Он не лгал, когда говорил, что не знает, как заботиться о детях Руби. Я давно знакома с его родителями, и ни один из них не водил минивэн.

Так…

— Я вроде как ожидаю, что ты сядешь в машину сегодня, Жасмин.

Я моргнула, все еще не двигаясь, а затем медленно спросила:

— Что это?

Иван закатил глаза и открыл дверь.

— Это машина.

— Чья?

Забравшись внутрь, он ответил:

— Моя.

— Зачем она тебе?

— Потому что потребляет меньше топлива, у неё низкая посадка, и внутри много места, — на лице Ивана промелькнула детская улыбка, но тут же исчезла, как будто он вспомнил, что все ещё злился на меня. — И это «Хонда». Залезай.

Парень оказался не единственным, кто позабыл, что был в ярости.

— Она... твоя?

— Моя, — продолжал Иван. — Садись уже. Я не в настроении, — потребовал он, прежде чем со всей силы захлопнуть дверь.

С чего это, блядь, у него плохое настроение? Пфф.

Фургон слегка замурлыкал, и не успела я снова моргнуть, как водительское стекло опустилось, и Иван повторил:

— Залезай.

Я сморщила нос и бросила на него враждебный взгляд, рассматривая «Хонду» так, словно это был космический корабль, который прежде мне не встречался. Как только я открыла рот, чтобы обозвать Ивана, пока тот не мог ничего услышать или ответить, что-то мелькнуло в заднем окне микроавтобуса, и следующее, что помню, это коричневая голова... Которая высунулась и легла на плечо Ивана. Два больших глаза уставились на меня. И я снова потеряла дар речи.

Иван даже не взглянул на голову, прежде чем щелкнуть пальцами, подзывая меня подойти.

— Мы не поедем в лес, и я не собираюсь выбрасывать твое тело. По крайней мере, пока. Залезай. Даже Рассел устал ждать. Они сидят здесь уже полчаса.

Я открыла рот, закрыла его и снова открыла, чтобы произнести:

— У тебя есть собака?

Иван кивнул, и голова собаки задвигалась в такт его движениям.

— Рассел. Ну же. Я не в настроении.

Кто, черт возьми, этот парень? Что он такое? У Ивана была не только собака, но и гребаный микроавтобус? Я видела его только в «Тесле». А не вот в… этом.

Я даже не могла точно сказать, замечала ли собачью шерсть на его одежде.

Серьёзно.

— Я не могу ждать целый день. Залезай, пока я не затащил тебя внутрь, и кто-нибудь не позвонил копам, думая, что тебя похитили, — бросил Иван, надевая очки на глаза, весь какой-то дерганый и злой. — Если ты сядешь прямо сейчас, я подумаю о том, чтобы, в конце концов, простить тебя.

Словно понимая, что говорит Иван, собака лизнула его в щеку и уставилась на меня глазами, которые, похоже, были золотисто-карими.

А потом послышался пронзительный визг, донесшийся откуда-то из глубины фургона, и Иван повернулся в противоположную сторону, чтобы посмотреть на заднее сиденье и произнести:

— Мы уже говорили об этом, — затем, словно это не он только что журил кого-то, кто по звуку лая мог оказаться маленькой собачкой, Иван повернулся ко мне и вскинул брови. — Королева драмы. Ты готова?

Готова?

Готова ли я?

Сесть в микроавтобус с ним и двумя собаками? Собаками, о существовании которых я даже не подозревала. С одной из них Иван разговаривал, как с ребенком, и оба пса носили человеческие имена.

Лейси. Он предупреждал меня насчет Лейси.

Не знаю, что это сказало бы обо мне, раз я все же подумывала сесть в минивэн, но мои силы были на исходе, а гнев, казалось, потерялся на заднем фоне.

— Считаю до четырех, а затем выйду из машины и затащу тебя внутрь за трусы, — крикнул Иван.

Я сморщила нос и, не совсем понимая, что приняла решение, ответила:

— Можешь попробовать, но трусов на мне нет.

Затем обошла изогнутый капот и открыла пассажирскую дверь. Первым, что меня поразило, был прохладный воздух, выдуваемый кондиционером. Вторым, что впечатлило, когда я скользнула задницей на пассажирское сиденье, оказалась коричневая морда, которую я видела над плечом Ивана мгновение назад, и которая теперь свисала над подголовником моего сиденья.

У пса оказались карие глаза. Ха! И он выглядел... Крайне заинтересованным и любопытным. Из-за меня.

— Привет, — прошептала я. В основном из-за того, что испытывала боль в горле, которое напрягала ранее, когда орала на Ивана.

— Он не кусается, но пускает слюни, — сообщил мне Иван. — Можешь погладить его, если хочешь.

Собака все еще смотрела на меня с расстояния нескольких сантиметров. Но мой партнер был прав: пес совсем не выглядел агрессивным. Он словно только и ждал, чтобы я его погладила, и если его толчки о чем-то и говорили, так это о том, что песик очень хотел, чтобы его приласкали.

Я так и поступила. Сначала подняла руку со сжатым кулаком и позволила ему обнюхать себя. Затем, когда все прошло хорошо, я раскрыла ладонь, нежно погладив пса по макушке, а чуть погодя провела рукой по мягкому меху на его ушах.

Он лизнул меня.

И я не смогла не улыбнуться. Пусть у меня болели и голова, и горло, а сама я чувствовала себя в полной заднице из-за того, как глупо попалась с компроматом.

Иван молчал, пока я рассматривала его собаку, вероятно, с самой огромной и глупой улыбкой, которая впервые за очень долгое время появилась у меня на лице. Но через несколько минут парень, наконец, спокойно и холодно произнес:

— Пристегнись. Не хочу получить из-за тебя штраф.

Я еще раз взглянула на Рассела, погладила его по уху, потом откинулась на спинку сиденья и пристегнула ремень безопасности. Как только металл со щелчком встал на место, сзади вновь донесся тот самый визг, который я слышала перед тем, как села в машину, и Иван застонал, положив руки на руль.

— Лейси, клянусь Богом, не начинай, — бросил он через плечо.

Мой напарник уже смотрел вперёд, когда я повернулась, чтобы взглянуть на второй ряд сидений, при этом вновь столкнувшись лицом к лицу с Расселом. Затем сдвинулась и хорошенько рассмотрела еще одного «пассажира», издающего скулящие звуки. Рассел находился в промежутке между сиденьями, а в углу второго ряда... в розовой шлейке, которая была закреплена через ремень безопасности, сидела маленькая, короткошерстная белая собака с заостренными ушками и курносым носом.

— Это что..? — начала я медленно, чувствуя, что наверняка сплю, так как если это не сон, то я ничегошеньки не знаю об Иване. Абсолютно ничего. Все, что мне было известно о нем, оказалось ложью, и я до конца не понимала, какие чувства испытывала при этом. — Французский бульдог?

Мы уже выехали на дорогу и направились к ближайшему шоссе, когда Иван кивнул, глядя в зеркало заднего вида.

— Ага. Дива на заднем сиденье — Лейси. Она наказана. Стоило бы оставить ее дома, но сегодня у Расса день поездки, а она не может находиться в машине ни с кем, кроме него.

Он только что сказал, что его собака наказана?

Боже мой.

Я оказалась настолько ошеломлена другой стороной жизни и личности своего партнера, что терялась в догадках, чего ещё ожидать от мужчины, с которым мы тренировались вместе шесть дней в неделю. Однако каким-то образом мне удалось собрать мысли в кучу.

— А почему она наказана? — почти прошептала я.

— Сегодня утром Лейси мне нахамила. А потом приставала к сестрам, пытаясь украсть у них еду, и нагадила на одну из лежанок мне назло, — объяснил Иван так, словно это было самой естественной вещью в мире.

Я не знала, что и сказать. Собака хамила ему, дразнила сестер, пыталась украсть еду и нагадила на лежанку из мести. Просто так. В общем я промолчала. А что мне еще оставалось?

Я не знала этого человека. Абсолютно. И почувствовала себя отвратительно. Еще хуже, чем раньше.

Как я могла не догадаться, что у него есть собаки? И по-видимому, больше двух, судя по тому, что у Лейси были сестры.

Черт. На самом деле я ничего не знала об Иване.

Но, видимо, никто не знал. Потому что девочки в раздевалке ни за что не упустили бы возможность посплетничать о его «чопорной пухленькой француженке», если бы появился такой шанс. Черт возьми, да его фанаты, вероятно, забросали бы его игрушками для собак после проката программ, если бы прознали об этом.

Никто не догадывался. Без шансов.

И все же дело обстояло именно так.

Тихое рычание с тоненьким подвыванием вынудило меня оглянуться через плечо и посмотреть на белое тельце, находившееся во втором ряду сидений. Собачка даже не взглянула на меня; вместо этого она, казалось, прожигала взглядом спинку сиденья Ивана. На ней была надета розовая шлейка и закреплен ремень безопасности. Из такого кокона даже я не смогла бы выбраться.

Также на её розовом ошейнике виднелись стразы. По крайней мере, мне показалось именно так.

Затем я перевела свой взгляд на Ивана, чётко понимая, что теперь ни за что не отстану от него.

— Твоя собачка пристегнута ремнем безопасности, — сказала я, будто не он ее пристегнул.

Все, что сделал мой партнер, это опустил подбородок на пол сантиметра, продолжая смотреть перед собой.

— Она не слишком часто ездит в машине. И не умеет сидеть спокойно, — Иван взглянул на меня. — Прямо как одна моя знакомая.

Я проигнорировала его замечание и снова посмотрела на собаку. Она все еще сердито пялилась в спинку кресла Ивана. Я чувствовала напряжение и обиду, исходящие от нее.

Ха!

— Не хочу, чтобы она вылетела через лобовое стекло, если мы попадем в аварию, — продолжал Иван, не обращая внимания на то, что я украдкой поглядываю на его собаку. — Расс встает только тогда, когда я не за рулем, — невозмутимо объяснил мой напарник. — Он — послушный мальчик.

Я перевела глаза на Расса, который, по-видимому, был коричневым лабрадором. В данный момент пес лежал на полу между сиденьями, положив голову на лапы. От него исходило глухое ворчание.

— Я не заметил никаких признаков животных в вашем доме, — произнес Иван ни с того ни с сего.

Я подалась вперед, чтобы выглянуть в окно.

— У нас их и нет. У мамы на них аллергия, — потом, сама того не желая, добавила. — И у сестры тоже.

— У которой? У рыжей или у Руби?

Я оглянулась на него.

— У Руби, — ответила я. — У Аарона была собака. Она умерла пару лет назад, — я даже плакала из-за её смерти, но об этом никто не знал.

Иван медленно кивнул, словно это все объясняло.

— Руби самая младшая? — спросил он своим противным тоном.

— В моей семье?

— Угу, — ответил парень, пересекая поток машин.

— Нет, — разве это не очевидно? — Я. Она на пять лет старше меня.

Иван повернул голову, глядя на меня с выражением «Да ладно?».

— Она?

Я даже не обиделась.

— Да.

— Ты самая младшая? — удивленно уточнил он.

— Почему ты говоришь таким тоном, будто мне давно пора подать заявление на приём в дом престарелых?

— Ну, просто... — Иван сморщил нос и даже покачал головой. — Не знаю… — он окинул меня взглядом и снова покачал головой.

Я поняла, что мой напарник имел в виду. То же самое говорили обо мне моя мать и все остальные. Физически я выглядела моложе Руби, у которой все еще оставались детские черты лица, как и у мамы. Но во мне жила душа сварливой старой бабки.

— Я понимаю, о чем ты.

Судя по тому, как исказилось его лицо, он мне не поверил.

— Ты действительно моложе ее?

Засунув руки под бедра, я подавила вздох и откинула голову на спинку кресла.

— Да. У нее долгое время были проблемы с сердцем. Мы все слишком ее опекали.

— Я не знал. Она симпатичная, — внезапно выпалил Иван, и я дернула головой так, будто являлась героиней фильма «Экзорцист». Клянусь Богом, моя шея без малейших усилий изогнулась в сторону мужчины.

— Нечего глазеть на мою сестру. Она замужем.

Луков рассмеялся.

— Я в курсе. Сколько раз мы встречались с ее мужем? Я сказал, что она симпатичная, а не то, что хочу пригласить ее на свидание.

— Вот и отлично. Руби слишком хороша для тебя, — бросила я в ответ, не отрывая на него взгляда.

На что парень пробурчал:

— Ха!

— Я серьезно, — медленно ответила я, не позволяя его смешкам повлиять на меня.

— Знаешь, в мире есть много людей, которые посчитали бы, что я слишком хорош для них, — тон Ивана звучал...

Я закатила глаза и откинулась на сиденье, скрестив руки на груди.

— Возможно. Но до моей сестры тебе далеко, секси-шмекси. Так что умерь свой пыл.

— Если бы я интересовался твоей сестрой, а это не так. Я лишь сказал, что она симпатичная, но в мире полно симпатичных девушек…

— Моя сестра — самая красивая из всех. Они обе. Не сравнивай их с остальными женщинами.

Иван фыркнул.

— Ну, ладно. Боже. Все, что я пытаюсь донести до тебя, это то, что если бы заинтересовался одной из твоих сестер — а я не интересуюсь, услышь уже меня — ты бы на полном серьезе не позволила мне встречаться с ними?

Из-за странного чувства, о котором даже не стоило размышлять, в моем желудке появился дискомфорт, но я закрыла на это глаза.

— Ни за что на свете.

Его фырканье вынудило меня улыбнуться — из-за того, насколько он был оскорблен.

— Ты серьезно?

— Ага, — подчеркнула я.

— Но почему?

— С чего бы мне начать..?

Последовала пауза.

— Я — находка.

— Скорее уж потеря³².

Парень застонал, и я не могла не посмотреть на него краем глаза.

— Многие женщины хотели бы пойти со мной на свидание. Знаешь, сколько предложений за неделю я получаю в Инстаграме?

— Подростки, которые еще не выросли и не осознали, насколько они глупы не в счет, как и пожилые женщины с плохим зрением, — съязвила я.

Очевидно, Иван решил проигнорировать мои доводы, потому что продолжил.

— Я богат.

— И что?

— И далеко не урод.

— Это ты так считаешь.

Иван снова фыркнул, и если уголок его рта приподнялся в полуулыбке, я принципиально не обратила внимания.

— У меня две золотые медали.

Я издала звук «пфф», когда развернула корпус, чтобы взглянуть на Ивана.

— Одна из них в командном зачете, которых у «кислой мины» было, наверное, штук двадцать.

Мужчина на мгновение приоткрыл рот, собираясь что-то сказать, но затем закрыл его, пожав плечами. Худощавыми и сильными. Намного более сильными, чем можно было себе представить. Я не была легкой, как перышко. И весила довольно много для своего размера, но только из-за мышечной массы. Уверена, мой вес был больше, чем у большинства девушек такой же комплекции, однако Иван всегда поднимал меня так легко, словно это не имело никакого значения.

Парень дернул головой, а руками покрепче сжал руль. Потом ухмыльнулся, хотя смотрел только вперед.

— Ты права, — согласился Луков, и в его голосе не было слышно радости. — Но сколько их у тебя?

Я никогда не смогла бы предсказать, что произойдёт дальше. Но это случилось.

Мы одновременно завопили «ЧТОООООО???», словно вернулись в пятый класс и удачно пошутили про «мамашу»³³.

И настолько забылись, что наше «ЧТОООООО???» длилось, возможно, секунды три, прежде чем оба расхохотались, на что мои спина и голова тут же ответили резкой болью.

Было ли глупостью с его стороны упомянуть, что я не выиграла ни одной золотой медали, даже если парень осознавал, что это наверняка раздражает меня? Да. Но ведь это был Иван. Чего еще я могла от него ожидать?

К тому же, я бы сказала то же самое, если бы оказалась на его месте.

Но, так или иначе, меня это рассмешило. Как и Ивана.

Однако я пробормотала «козел», пусть и смеялась про себя, пока моя голова раскалывалась от боли.

— Отвали.

— Попалась, — хмыкнул он, и его губы расплылись в улыбке настолько широко, что, казалось, лицо не выдержит и лопнет.

— Заткнись, — ответила я, покачивая головой. — Заноза в заднице.

Иван рассмеялся.

— Эта шутка никогда не устареет.

— Пошел на хрен.

— Нет, спасибо.

Я не смогла удержаться и снова расхохоталась вместе с Иваном, при этом дважды поймав его взгляд украдкой в мою сторону. Улыбка не сходила с его бледно-розовых губ. Затем парень посмотрел на меня снова. И снова.

— На что смотришь? — спросила я, не понимая, почему он все время пялился на меня. Мне это не нравилось.

Улыбка на его лице все еще сияла, когда он ответил:

— На тебя.

— Зачем? — Луков лицезрел меня изо дня в день.

— Затем.

Что-то было не так с моим лицом?

— Зачем «затем»?

— Ты редко смеешься.

Если на моем лице и оставалось хоть какое-то подобие улыбки, я моментально стерла ее.

— Я смеюсь.

— При мне ты делала это всего несколько раз.

Я старалась не фыркать, но не удержалась. Иван не первый, кто мне об этом говорил.

— Я смеюсь, если нахожу что-то забавным. Такое бывает. И часто веселюсь со своей семьей. Мы с Кариной смеялись миллион раз. Просто не собираюсь притворяться, что считаю смешной чью-то неудачную шутку или очередную глупость. Во мне нет фальши, — это прозвучало оборонительно или мне показалось?

— Скорее всего, ты самый искренний человек из всех, кого я знаю, Пончик. Боже. Мне нравится твой смех, пусть и он звучит немного жутковато.

Я моргнула.

— Жутковато?

— Со этим своим «ха-ха-ха» ты похожа на психа.

У меня напряглась спина, и не простуда была тому виной.

— А как надо? Хехехе?

Иван все еще улыбался.

— Нет. Твое «ха-ха» тебе подходит, но все же больше так не смейся. Сегодня ночью мне точно будут сниться кошмары. Боже. Твой хохот звучит как у одержимой куклы или того, кто смеется из темного угла, ожидая, когда я засну.

Я не смогла удержаться от смеха, хотя голова продолжала болеть.

Но затем Луков все испортил, оглянувшись через плечо и потерев рукой лицо.

— Кстати, я все еще злюсь на тебя. Не думай, что я забыл.

А вот я забыла.

У меня вылетело из головы, что я сержусь на него, и его поступок — полная чушь.

Теперь, когда он напомнил об этом, мне пришлось отодвинуться от Ивана и закрыть рот.

Прижавшись лбом к стеклу и размышляя о том, насколько сильно я облажалась, меня неожиданно накрыл сон.

***

После ужина, который был приготовлен нашими собственными руками, мы сидели рядом, обменявшись за все это время лишь двумя словами.

Ужин. Готов.

Иван разбудил меня, когда мы добрались до его дома — совершенно другого места в моем представлении — не сказав при этом и десяти слов. В довершение всего, он даже ни разу не отпустил шуточку в мой адрес. И меня это вполне устраивало, потому что я тоже была не в настроении.

К счастью, я занялась осмотром дома в стиле ранчо и не обращала на парня внимания. Ярко-синий с белыми ставнями, он не был похож ни на лофт, ни на дом на морском берегу, в котором, как мне казалось, должен жить Иван. Например, в каком-нибудь шикарном районе с охраной, развитой инфраструктурой и крутым аквапарком. Нет. Оглядевшись, я заметила только зеленую траву и деревья вдалеке. Иван владел огромным участком земли. Настолько обширным, что поблизости не было видно других домов или слышно чьих-то голосов.

— Только не пугайся, когда открою дверь, — пробормотал Иван раздраженно или разочарованно, а может, и то, и другое вместе.

А люди еще считали, что это у меня плохие манеры.

Я не стала уточнять, чего мне опасаться, когда Иван вышел из минивэна и направился к раздвижной двери пассажирского сиденья, которая открывалась автоматически.

— Пойдем, Расс, — услышала я бормотание парня, прежде чем он прошептал что-то вроде: «Лейси, веди себя хорошо», и отстегнул маленькую белую собачку. Та спрыгнула с кресла и, выскочив из машины, понеслась к передней части дома.

Я тоже вылезла, схватив сумку, чтобы отнести вещи в дом, и чуть не застонала под её тяжестью, сразу пожалев, что не попросила Ивана помочь мне. Не то чтобы он был счастлив помочь мне, но все же.

Мой взгляд продолжал охватывать дом, гараж на три машины и траву вокруг.

Здесь было чудесно.

Но мне не хотелось признаваться Ивану в этом, особенно сейчас.

— Не сходи с ума, — напомнил парень мне еще раз, за долю секунды до того, как я услышала, что он отпирает дверь, пока стояла спиной к передней террасе.

А потом начался кромешный ад.

Чуть позже мне стало ясно, что пятеро животных — три собаки, одна свинья и гигантский кролик — выскочили из глубины дома, мчась галопом, словно сбежали из тюрьмы. Две собаки тесно примыкали друг к другу, еще у одной было три ноги, но неслась она так, будто их было все шесть. А затем они табуном налетели на меня. Виляя хвостами, животные присоединились к Рассу и Лейси — маленькой чопорной француженке. Все казались очень возбуждены, когда обошли меня со всех сторон, принюхиваясь, как будто не могли поверить, что я здесь.

Маленькая розовая свинья наступила мне на ногу, и мое сердце странно отреагировало... Я не смогла описать это чувство.

Понятия не имела, куда делся кролик, так как оказалась занята, разглядывая взволнованные морды и хвосты.

И если бы кто-нибудь узнал, что я провела целых два часа на улице, играя с пятью собаками и поросенком, то вряд ли удивился бы этому больше меня. Потому что за десять секунд до неожиданной встречи мое состояние казалось хуже некуда. Однако все словно испарилось, когда животные начали тыкаться мордами в мои руки и ноги.

Несколько часов спустя, когда Иван вышел из дома и велел нам всем зайти в дом, я не слишком жаловалась, отметив, что он все еще в плохом настроении.

В плохом настроении, но при этом прижимая к своей груди кролика, который был мне отлично виден.

И определенно не переживала из-за того, что Иван продолжал злиться, пока шел на кухню, которую моя мама назвала бы деревенским стилем.

У Лукова на холодильнике висела доска с меню обедов и ужинов. Учитывая, что сегодня была суббота, и парень вытащил упаковку куриных грудок, а надпись на холодильнике гласила «КУРИЦА, ЖАСМИНОВЫЙ РИС, СВЕКЛА», я решила, что это и будет наш ужин. Мне всегда казалось, что у Ивана есть повар, но вскоре стало ясно, что все это мои предрассудки.

Так что покопавшись в шкафу, я нашла жасминовый рис, заметив стеклянную миску, стоявшую на стойке и заполненную шоколадными конфетками Hershey's Kiss, а затем подобрала кастрюлю нужного размера. Пока занималась поисками, мой напарник продолжал меня игнорировать.

А потом мы начали готовить.

Я позволила Ивану приготовить свеклу самому, так как не знала, что с ней делать. Кроме того, из меня был тот ещё повар, в основном потому, что я спокойно могла бы прожить на запеченном мясе, приправленным только солью и перцем, любой крупе, которую можно приготовить в мультиварке, и овощах — запеченных или на пару до конца своей жизни, если бы выбор зависел только от меня.

В тот момент, когда я отмеряла по полторы чашки риса на каждую порцию, потому что у Ивана на доске было указано необходимое количество, зазвонил его телефон. Парень протиснулся мимо меня, чтобы схватить его со стойки, и тут же ответил:

— Да, она здесь... ей лучше, но она все еще больна... — очевидно, я была этой «она». — Думаю, да, — вопрос в том, с кем это он разговаривает? — Завтра?.. Это зависит от того, что мы... Хорошо... Ладно. Звучит неплохо. Увидимся завтра... Я тоже тебя люблю. Пока.

Я решила, что меня не волнует, с кем он там болтал.

Но если Иван случайно оставит свой телефон без присмотра, а у меня получится подобрать пароль, я обязательно проверю.

Парень не стал ничего объяснять о том, куда мы едем и что будем делать, а я уж точно не собиралась его расспрашивать, поэтому держала рот на замке и стояла в стороне, пока Иван раскладывал еду по тарелкам. Потом мы сели ужинать.

Через мгновенье после того, как я проглотила последний кусочек цыпленка с лаймом, который мой напарник поджарил на кокосовом масле, Иван отодвинул тарелку и, наконец, повернулся ко мне, все с тем же злобным выражением на лице, что и два часа назад. Даже его дурацкие плечи казались напряженными.

Я лениво посмотрела на него, ожидая худшего.

И поскольку ждала, что он устроит мне очередной разнос, то крайне удивилась его словам.

— Хочу, чтобы ты снова удалила все свои страницы в соцсетях.

— Что?

Иван повторил:

— Я хочу, чтобы ты снова удалила все свои страницы в соцсетях. Наличие нескольких подписчиков не стоит того, чтобы получать такое по почте.

Какого черта происходит?

— Иван, — начала я смущенно. — Мне неизвестно, по-прежнему ли они приходят по почте или нет, но в личных сообщениях и комментариях нет ни…

— Мы можем удалить и наш публичный аккаунт. Ли все поймет, — сказал он, и каждое его слово звучало все яростнее и яростнее.

Ну что ж, я не являлась той, кто «толкал других под автобус», однако...

— Она знает об этом. Точнее, у нее есть общее представление. Мы говорили с ней об этом несколько месяцев назад.

В ярко-голубых глазах Лукова определенно были установлены лазеры, судя по тому, как неловко я себя чувствовала под их «прицелом».

— Что?

— Когда я согласилась стать твоей партнершей, мы с Ли обсудили этот момент. Я не стала вдаваться в подробности. Просто дала понять, по какой причине удалила все свои аккаунты.

— Подожди секундочку...

Я его проигнорировала.

— Она сказала сообщить ей, если что-то пойдет не так, но я промолчала. Просто перестала открывать почту.

Иван моргнул.

— Ты рассказала ей, но не мне, — и почему его слова прозвучали так жестко и отстранённо?

— Все верно, — так и было. — Я не считала, что тебе нужно знать.

Мда, теперь он снова разозлился.

— Ты решила, что мне не нужно знать об этом?

— Да. В то время мы не очень-то ладили. Так что не было смысла. Почему тебя это волнует? — спросила я, пожав плечами и не собираясь расстраиваться из-за того, что было сделано.

— Почему волнует? — пробормотал Иван себе под нос, все еще пытаясь убить меня взглядом.

— Сейчас я бы рассказала. Мы — друзья. Партнеры. В любом случае, успокойся. Все нормально. Я никогда не получала агрессивных сообщений или угроз. Только... фотографии и видео. Возможно, мне их вообще больше не присылают.

В какой-то момент моего монолога Иван поднял глаза к потолку. И не смотрел на меня, пока произносил слова, которые звучали так, словно скрежетал метал:

— Поэтому ты не желала сниматься для TSN?

Мне не хотелось объяснять ему, но все же пришлось ответить.

— Да, но только отчасти. Я не лгала, когда говорила, что не хочу, чтобы ты дразнил меня.

Его стон превратился в рык. Иван продолжил изучать балки на своем высоком потолке, а затем вздохнул. Вздохнул и покачал головой.

Настала моя очередь вздыхать.

— Перестань. Все нормально. Я знала, что делала.

Иван опустил подбородок.

— Да уж. Вести себя как упрямая ослица, это ни хрена не нормально.

Я усмехнулась.

Парень уставился на меня.

Ладно, может, он и прав.

— Послушай, мне не хотелось, чтобы кто-то переживал. У каждого из нас достаточно проблем в жизни, и никому не нужно, чтобы я добавляла к этому списку еще. Я не могу так... И не перестану жить своей жизнью, или носить то, что хочется, только из-за того, что другие люди — придурки. Ненавижу себя за то, что нервничаю по этому поводу так же сильно, как и раньше.

Иван продолжал удерживать свой взгляд на моем лице.

— Если мне понадобится помощь, я попрошу о ней.

Смех, вырвавшийся у него, был резким. Фальшивым. Таким образом Иван давал понять, что распознал мою ложь.

— Даже если тебе понадобится новая почка, Жасмин, ты все равно никому об этом не скажешь, — мужчина покачал головой и нахмурился. — Думаешь, я тебя не знаю?

Что ж. Это хреново.

— Ты такая упрямая. Настолько, что это сводит меня с ума. Знаешь, сколько раз я хотел тебя придушить? — спросил Иван, раздраженно покачивая головой.

Я моргнула.

— Наверняка меньше, чем я. Раза в два.

Однако парень не проникся моей шуткой.

— То, что между нами, важнее брака, — я закатила глаза и пропустила мимо ушей слово на букву «б». — Да, и тебе это известно. Ты нужна мне здоровой и сосредоточенной.

Какое-то тревожное чувство возникло у меня внутри.

— Я поняла, Иван. Без меня ты не сможешь соревноваться. Поверь мне, я понимаю и не собираюсь тебя обманывать. Мне не хотелось заболеть и запороть начало занятий по хореографии. Ты же знаешь, что мне жаль.

Взгляд, которым он меня одарил...

— Ты — мой друг, Жасмин. Не только долбаный партнёр. Не вешай мне лапшу на уши.

Я отшатнулась от его тона и увидела, как лицо Ивана снова стало разъяренным.

— Я хочу, чтобы ты была в безопасности, потому что важна для меня. Думаешь, я привожу всех своих коллег к себе домой? Думаешь, впускаю их в свою жизнь? Считаешь, что я провожу время с их семьями? Нет, и такого никогда не было. Я усвоил этот урок, когда был подростком, а моя партнерша пыталась шантажировать мою семью, чтобы те дали взятку судьям, и мы выиграли юниорские соревнования. Вот почему теперь я заключаю со всеми договоры, чтобы все было профессионально. После того случая мне не хотелось больше чувствовать себя несчастным. Но ты...

Что ж... я ведь об этом не знала.

И если внезапно мне захотелось открыть пару коробок с волшебными пенделями специально для его бывшей партнерши-суки, то стоило подумать об этом позже.

— Ты. Имеешь. Для. Меня. Огромное. Значение. Ты. Я бы не простил себе, если бы из-за меня с тобой что-то случилось, — продолжал Иван, повышая голос. — Я знаю тебя с детства. С того момента, как ты помогла моей сестре на льду, когда та упала. Ты не относилась к Карине по-другому из-за ее фамилии, в отличие от всех остальных. И не расспрашивала ее обо мне. Вы с Кариной просто нашли друг друга. Я знаю обо всем, что ты для нее сделала, потому что она сама мне об этом рассказала. Моя сестра поведала всем нам о Жасмин Сантос, которая никого не боится. О Жасмин, которая не любит единорогов, потому что ей нравится Пегас, ведь он умеет летать. Я столько лет мечтал, чтобы ты стала моим партнером, тупица. Когда Карина сказала мне, что ты подумываешь перейти в парное катание, я был уверен, что ты дашь мне об этом знать. Хотя бы мимоходом, в шутку. Мне казалось, ты скажешь, что уделаешь меня, и я смогу поговорить с тобой насчет партнерства. Но ты молчала. Следующее, что я помню, у тебя новый партнер. Какой-то придурок, который и вполовину не так хорош, как ты.

Неужели я снова оказалась на воображаемых наркотиках?

— Помнишь, как я не разговаривал с тобой целых шесть месяцев после этого? — спросил меня Иван, не отводя своего взгляда.

И я кивнула, потому что помнила. Помнила, как он начал мстить мне ни с того ни с сего, и в течение следующих двух лет наговорил мне столько гадостей, что непонятно, как из моих ушей не полилась кровь, и как мне удалось не изуродовать его машину.

— Ты присутствуешь в моей жизни тринадцать лет. Как ты могла считать, что безразлична мне? Мы валяли дурака друг с другом, потому что нам обоим это нравилось. Потому что не было никого, с кем мы могли бы вести себя точно так же, и кто мог бы справиться с этим.

Значит...

Иван был прав. Он всегда сводил меня с ума, но оставался единственным, кому я могла ответить тем же. Он раздражал меня годами.

Но…

Я разинула рот и замолчала.

Я…

Он…

Ну…

Иван потянулся и взял меня за руку, безвольно лежащую на столе, потому что… Я была потрясена. Удивлена. И полностью застигнута врасплох.

— Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с упрямой болтливой и сварливой Жасмин. И не важно, партнер ты мне или нет. Тебе ясно?

Какого. Хрена?

— И я не позволю тебе проходить через это в одиночку. Мне хочется, чтобы ты была в безопасности. Чтобы была счастлива. Однако я не собираюсь мириться с твоим секретами, так что тебе нужно к этому привыкнуть. Ты могла бы рассказать мне о несчастном случае с твоей мамой. Об этих письмах и комментариях. Ты могла бы признаться мне, что плохо себя чувствуешь, Жасмин. Но с этого момента все изменится. Так и будет. Ясно?

В безопасности. Счастлива. Не станет мириться с моими секретами.

Я не произнесла ни слова в ответ, но Иван, должно быть, воспринял молчание как согласие, потому что отпустил мою руку и выпрямился, закончив разговор взглядом, который я не смогла распознать.

— Теперь, когда мы все выяснили, я собираюсь вывести собак на прогулку. Хочешь пойти с нами? Если слишком устанешь, мы сможем притащить тебя обратно.

Глава 16

— Не думаю, что это хорошая идея.

Сидя за рулем своей «Теслы», Иван пожал плечами и заговорил со мной лишь второй раз за сегодняшний день.

— От тебя никто не заразится. Инкубационный период уже закончился.

Ну, если он так считает…

Большую часть дня я проспала в комнате для гостей, куда Иван накануне принес мои вещи. Я настолько увлеклась его домашними животными, что не заметила, как парень вышел наружу и схватил сумку, брошенную мною на землю.

После обеда мы отправились с собаками на длительную прогулку. Очевидно, у Лукова было сто три сотки земли в сорока минутах езды от города, и он сам ежедневно выводил собак (и свинью) на прогулку. Дважды в день к нему приходила женщина по имени Элли, чтобы накормить всю эту свору, дать им лекарства и выпустить побегать, пока Иван тренировался. Со мной.

Кто бы догадался?

Хотелось бы мне знать причину, по которой он завел столько питомцев, но, честно говоря, я не понимала, как с ним разговаривать после вчерашней ночи. Никто и никогда не говорил мне подобного. Никто, кроме моей матери.

По его словам, Иван хотел, чтобы я была счастлива и находилась в безопасности. И это не имело никакого отношения к тому, что мы с ним партнеры.

А к чему тогда имело? Я жаждала узнать подробности. Но была слишком напугана, чтобы спросить, потому что его ответ мог разрушить все, что мы создали.

Не думаю, что правда того стоила.

Поэтому после прогулки, за которую, держу пари, мы прошли не меньше двух километров, я молча последовала за Иваном в гостиную и села по другую сторону дивана, окруженная Рассом и восьмилетней трехногой хаски по имени Королева Виктория, которой я пришлась по душе. Всего десять минут на диване, с одной собакой на коленях и другой под боком, и меня снова вырубило. Мои глаза открылись только через несколько часов, когда парень хлопнул меня по лбу и отвел полусонную в мою новую комнату, поддерживая рукой за затылок.

Однако я не была настолько сонной, чтобы не запомнить, как забралась под одеяло, которое Иван натянул мне до подбородка. А потом, прежде чем выключить свет и уйти, он погладил меня по голове.

На следующее день я спала почти до полудня, что явно подтверждало мое ужасное самочувствие. Ивана не было дома, но он оставил на холодильнике записку, в которой сообщил, что уехал в КИЛ и вернется примерно в час дня. И чтобы я не волновалась, если в доме появится женщина, потому что это могла быть только Элли, выгуливающая животных и появляющаяся обычно в семь утра. Очевидно, ее приход я проспала.

Не преминув воспользоваться отсутствием Ивана, в течение следующего часа я рыскала по его дому и нашла кое-что, что меня удивило.

У кролика была огромная странная игровая площадка с домиком в одной из пяти спален. Честно говоря, жилище животного оказалось даже лучше, чем моя собственная комната.

Также в огромной хозяйской спальне нашлись четыре большие и одна маленькая лежанки для собак, и я была уверена, что для них специально на заказ изготовили ортопедические матрасы. Усевшись на один из них с Рассом, ожидавшим меня ранее возле комнаты, в которой я спала вместе с хаски, Королевой Викторией, стало ясно, что даже собачьи лежанки оказались более удобными, чем кровать в моем доме.

Иван держал тюбик смазки в одной из своих прикроватных тумбочек. Из-за опасений мгновенно заныл мой желудок, но я притворилась, будто ничего не произошло.

Его дом был безупречен.

В ванной не стояло никаких косметических средств, а это означало, что его идеальная кожа досталась ему от рождения. Вот же хрень. Однако в одном из ящиков я нашла жестяную банку с каким-то органическим дерьмом для волос.

И нигде не нашла презервативов.

Зато наткнулась на комнату, заполненную трофеями, табличками и двумя золотыми медалями.

У него был настольный компьютер с паролем, который у меня не получилось взломать.

Единственными фотографиями, которые попались мне на глаза, оказались фото его домашних животных, а также снимки с семьей. Я увидела себя на двух из них.

Очень интересно.

Что совсем меня не удивляло, так это антипатия ко мне белоснежной француженки, Лейси. В этом я была уверена практически на сто процентов. Она наблюдала за мной каждый раз, как мы сталкивались взглядом друг с другом, и пристально следила все остальное время. Но мне нравилась эта собачка. Лейси была умна, раз не доверяла мне.

К тому времени, как Иван вернулся домой, я уже осмотрела весь его дом. Пройдясь по всем ящикам и шкафам, в которые у меня не было права заглядывать, я не ощущала никакой вины. Он прекрасно меня знал. Этого следовало ожидать. А если нет, то сам виноват в том, что так доверчив.

За то время, пока я вынюхивала, у меня снова поднялась температура, и я отправилась в комнату для гостей, чтобы вздремнуть, пока он выгуливал собак и свинью. Где-то около шести часов вечера что-то мокрое коснулось моего лица и разбудило меня. Это оказалась розовая свинья, сидящая у меня на груди, а Иван стоял сбоку от кровати, наблюдая за мной и удерживая своего огромного кролика в одной руке.

— Что? — хрипло спросила я, протягивая руку, чтобы погладить поросенка, как делала уже тысячу раз, и в этом не было ничего нового.

Серо-голубые глаза не отрывались от моего лица, когда парень ответил:

— Ты выглядишь почти милой, когда спишь, — я моргнула. — Я сказал почти.

Продолжая неуверенно поглаживать поросенка, я настороженно посмотрела на Ивана, когда он рукой прошёлся по кроличьей спинке.

— Почему ты стоишь и пялишься на меня?

Взгляд мужчины скользнул к свинье, когда тот произнёс:

— Пришел разбудить тебя. Мы едем на ужин в дом моих родителей. Одевайся.

— Я не очень хорошо себя чувствую.

— Мы только и делаем, что едим. Можешь посидеть часок и там. Моя мать беспокоилась о тебе.

Черт.

— Я не хочу, чтобы они заболели, — что было правдой. Луковы всегда поражали меня. Особенно своей искренностью. Они были богаты — очень богаты, если быть точной — и, по словам Карины, происходили из рода, у которого были родственные связи с царской семьей. Но все же эти люди оставались одними из самых добрых и воспитанных людей, которых я встречала в своей жизни.

А еще они сделали мне огромную скидку в КИЛ. Целых девяносто процентов. Все, за что мне пришлось платить последние десять лет — занятия с тренером и хореографией. Луковы настояли на этом.

— С ними все будет в порядке, — ответил мой партнёр, продолжая стоять рядом с кроликом в руках, как будто это было обычным делом. — Кроме того сегодня День Отца. Я хотел бы повидать папу.

Сегодня День Отца?

— Что? Ты не знала? — спросил Иван, словно читая мои мысли.

Я была настолько занята весь последний месяц, что у меня не было возможности даже посмотреть телевизор, не то, что в календарь глянуть...

— Нет. Не знала.

Луков от удивления приподнял свои брови.

— Хочешь позвонить своему отцу?

Я, не колеблясь, покачала головой, хотя все еще ощущала в ней слабость и боль. Тяжесть.

— Уверена?

— Абсолютно, — моему отцу было все равно, получит он от меня поздравления или нет. Возможно, даже не заметит.

Но…

Будь лучше.

Может, в этом был смысл. Я могла хотя бы отправить ему сообщение. Быть дружелюбнее.

Напомнить, что у него есть дочь, независимо от того, разочаровывал его этот факт или нет.

— Напишу ему сообщение по дороге, — сказала я Ивану, пожав плечами. Наверняка, отец ушел развлекаться со своими приемными детьми. Странное чувство на секунду вспыхнуло у меня внутри, но я затолкала его поглубже. — За одно поздравлю Себастьяна и Аарона.

— Так ты все же согласна поехать к моим родителям?

Ради отца Ивана я конечно могла бы поехать. Несмотря на то, что продолжала чувствовать себя неблагодарной сволочью. Парень сказал, что мы едем туда только на час. Я могла бы побыть часок у них дома.

Иван кивнул не сразу, но, в конце концов, его взгляд переместился на меня и свинку, которая подвинулась, чтобы прижаться к моей шее. Затем он улыбнулся.

— Она примет с тобой душ, если позволишь.

Маленькое существо дважды тихонько фыркнуло мне в шею, и я почувствовала, как у меня сжалось сердце.

— А она захочет?

Мой напарник мог бы кивнуть, но я услышала только «угу».

— Ты против?

На этот раз я подняла глаза и обнаружила, что его взгляд все еще был сосредоточен на мне.

— Нет.

И вот так, несмотря на ощущение, что из меня высосали половину энергии, и головную боль, которая до сих пор не прошла, я села, сбросила простыню с ног и положила Шарлотту обратно на кровать, прежде чем повернуться и встать.

— На случай, если у тебя все еще болит голова, я оставил болеутоляющие на столике рядом с кроватью, — протянул Иван.

Я смогла кивнуть, затем схватила таблетки, закинула их в рот и проглотила вместе с остатками воды из стакана, оставленного на столе. И только проглотив лекарство, осознала, что парень сам взял их со столика, а затем уже передал мне.

Посмотрев на Ивана, который не сдвинулся с места, стоя с кроликом у кровати менее чем в полуметре от меня, я произнесла слово, которое вылетело из моего рта намного легче, чем прежде:

— Спасибо.

Иван не выглядел удивленным... он просто... наблюдал за мной. Все еще удерживая в руках гигантского кролика.

Один душ без Шарлотты, три минуты на то, чтобы одеться без особого энтузиазма, еще один стакан воды, и вскоре мы уже подъезжали к дому его родителей. Мне снова захотелось спать.

Дом находился в частном поселке в Южном Хьюстоне, расположенный на восьмидесяти сотках земли, отделявших один особняк от другого. Семья Луковых жила в чудовищно огромном доме площадью почти две тысячи квадратных метров с черепичной крышей и бассейном бесконечной длины, в котором мы с Кариной проводили много времени в подростковом возрасте. Ну, не так много, на самом деле, но все же больше, чем я бывала где-то еще, не считая КИЛ или своего дома.

Иван остановил машину на извилистой подъездной дорожке, ведущей к задней части дома, припарковав ее рядом с огромным гаражом на четыре машины. Я устало выдохнула, когда мы вышли и направились к задней двери, через которую мы с Кариной всегда заходили в прошлом. Иван открыл ее ключом, и у меня, наконец, нашлось время, чтобы рассмотреть его рубашку на пуговицах, заправленную в облегающие серые брюки, которые, как мне показалось, были сшиты на заказ, потому что его округлая задница никак не могла поместиться во что-то, что не растягивалось, а также черные кожаные туфли, больше походившие на ботинки. Потом взглянула на себя — футболка и леггинсы — и пожала плечами. Луковы видали меня и в худшем виде. Они знали, что я плохо себя чувствую. Мы ведь приехали не на встречу с родителями моего парня.

Не то чтобы это вообще когда-нибудь случалось. Я была на нескольких свиданиях, прежде чем переключилась на парное катание, но каждый парень, который мне встречался, вёл себя как мудак уже на второй встрече. Был только один парень, с которым я виделась на протяжении нескольких месяцев, но уже и не помню, как он выглядел.

— Привет? — крикнул Иван, как только вошел на кухню, в которую вела задняя дверь.

Я закрыла за нами дверь и на мгновение прислонилась к ней, когда усталость снова обрушилась на меня. Кухня оставалась такой же, как и в прошлый раз, почти... год назад. В последний раз я приходила сюда на день рождения Карины, и это было сразу после того, как Пол бросил меня. Потом она начала учиться в университете, и вот я снова здесь.

— В гостиной! — послышался голос госпожи Луковой.

Иван посмотрел на меня через плечо и нахмурился.

— Ты в порядке?

Я кивнула, но даже это движение, казалось, потребовало слишком много сил.

Должно быть, он прочел это по моему лицу, потому что помрачнел еще сильнее.

— Надо было остаться дома.

— Со мной все будет в порядке, — ответила я, отталкиваясь от двери.

Похоже, Иван мне не поверил, но все же не произнёс ни слова, когда я подошла к нему.

Вместо этого парень протянул мне руку, и я, не задумываясь, вложила в нее свою ладонь, прижавшись боком к телу своего напарника.

Это уже становится привычкой, сказала я себе. Я привыкла быть рядом с ним. Это казалось более естественным, чем должно было быть.

— Тебе снова плохо? — мягко спросил он, безропотно удерживая мой вес.

Я покачала головой у его плеча.

— Просто устала.

Луков сжал мою ладонь.

— Хочешь еще воды?

— Все нормально.

Он хмыкнул, прежде чем уточнить:

— Что-нибудь болит?

Сглотнув, я на мгновение закрыла глаза.

— Все.

И когда Иван спросил: «Хочешь, обниму? Раньше тебе это нравилось», тут же кивнула.

Он молча повернулся и обхватил меня своими длинными мускулистыми руками, притянув к себе так, что мое лицо оказалось как раз по середине его груди. Из меня мгновенно вырвался вздох. Одной рукой Иван начал растирать мне спину, вверх и вниз, прежде чем остановиться и помассировать сначала одну лопатку, а затем другую. Круговыми движениями, снова и снова, облегчая боль, словно это была какая-то магия.

— Так приятно, — прошептала я, пытаясь прижаться к нему еще сильнее.

Из-за болезни мне хотелось, чтобы меня обнимали. В особенности Иван. Он был достаточно крупным, чтобы спокойно удерживать меня, и не брезгливым — из-за тактильного контакта с другим человеком. Думаю, парень тоже к этому привык.

Иван поднял руку и положил ее мне на затылок, массируя кожу головы. Клянусь Богом, я застонала.

Луков хмыкнул мне в макушку.

— Неужели настолько приятно?

— Обалденно, — прошептала я, наваливаясь на него всем своим телом. — Я могу заснуть, стоя вот так.

— Сделаю тебе массаж спины, когда вернемся, — предложил он, одной рукой касаясь моей шеи, а другой продолжая водить вверх и вниз по спине.

— Обещаешь?

Иван снова усмехнулся.

— Обещаю. Но когда я заболею, тебе придется отплатить мне тем же.

— Конечно.

— Обещаешь? — тихо спросил засранец, его тон звучал довольно весело.

— Обещаю.

Я вздохнула в его грудь, почувствовав тонкий сладковатый аромат парфюма, который Иван обычно носил.

— Моя бедная, бедная Жасмин, — раздался знакомый голос неподалёку.

Я замерла, сообразив, где мы находимся, и что может подумать госпожа Лукова. И уже собиралась сделать шаг назад, когда Иван обнял меня еще крепче. Так крепко, что не оставил мне шанса отскочить подальше. Все выглядело так, будто мы целовались, хотя парень всего лишь обнимал меня и растирал спину. Ну, вы понимаете. Учитывая то, что несколько недель назад, на фотосъемке, я стояла перед ним голой, и он касался меня своими руками. Почти везде.

Но то, что меня застукали в объятиях Ивана, казалось даже более интимным, чем если бы мы на самом деле целовались.

По крайней мере, я так думала.

— Она плохо себя чувствует, — пробормотал Иван прямо над моей головой, как будто говорил в мои волосы.

— Ты принимаешь жаропонижающее? — спросила откуда-то сзади мать моего партнёра.

Стоя неподвижно, я ответила:

— Здравствуйте. Да, Иван дает мне лекарства.

Как она узнала, что у меня жар?

— Хватит жадничать, Ваня, дай-ка и мне ее обнять, — потребовала госпожа Лукова.

Еще раз прижав к себе теплыми руками, Иван отпустил меня, и я немедленно почувствовала, как краска залила мое лицо. Так что мысленно помолилась, чтобы реакцию тела получилось списать на лихорадку — если, конечно, у меня снова поднялась температура, а не из-за того, что меня поймала женщина при попытке получить ласку от ее сына. Вырвавшись из объятий мужчины, я медленно повернулась и оказалась лицом к лицу с матерью Ивана, которая, как выяснилось, стояла прямо за моей спиной.

Пожилая женщина улыбалась мне. Немного старше моей мамы, госпожа Лукова выглядела как точная копия обоих ее детей... Разве что в возрасте. Высокая, стройная с иссиня-чёрными волосами, которые, насколько я знала, являлись ее натуральным цветом, с бледной кожей и ярко-голубыми глазами, которые достались Ивану при рождении. Она была почти так же красива, как и моя мать.

Вот только не была сумасбродной.

— Ты выглядишь ужасно, Жасмин, — утвердительно произнесла госпожа Лукова перед тем, как сжать меня в объятиях. При ее росте примерно метр семьдесят я казалась карликом на фоне женщины.

— Я и чувствую себя ужасно, — честно призналась я, обнимая ее в ответ. — Спасибо за приглашение. Надеюсь, что не заражу вас.

— Ой, перестань. Я просила Ваню привести тебя к нам с тех пор, как он рассказал, что обедал в субботу с твоей семьей, но паршивец каждый раз делал вид, будто не слышит меня, — заявила она, покачивая меня из стороны в сторону. — Я так обрадовалась, когда Иван признался, что ты будешь его новым партнером. Мы с Петром всегда считали, что это лишь вопрос времени.

Да, родители Лукова были милыми. И немного наивными. Но они мне очень нравились.

— Много лет назад мне приснилось, что вы вместе стоите с золотыми медалями на олимпийском пьедестале, — продолжила женщина, все еще укачивая меня, как ребенка, и я с радостью принимала ее заботу. Даже моя собственная мама не обнимала меня подобным образом. — Может, это был знак?

Я напряглась при напоминании о том, чего никогда не получу.

По крайней мере, с Иваном.

Но ведь я заранее знала, что все сложится именно так, разве нет? Так что не было никаких причин расстраиваться. Как говорится: лучше синица в руках. Надеюсь, мы сможем побороться вместе за золото, жаль, конечно, что не олимпийское.

Но и этого будет достаточно.

— Было бы неплохо, — сказала я ей, и мой голос звучал глухо не из-за плохого самочувствия. — Уверена, Иван будет отлично смотреться на олимпийском пьедестале со своей следующей партнершей.

Теперь уже она напряглась. Я почувствовала, как женщина шевельнула головой, но не услышала ничего, кроме «хмм», которое не смогла расшифровать.

И как ни уговаривала себя расслабиться, у меня не получилось.

Потому что не я буду стоять рядом с Иваном, когда через два года тот доберется до Олимпиады, и мне нужно смириться с этим.

Меня просто не будет там.

По странному ощущению, которое я на мгновение уловила от матери Ивана, было не ясно, что происходило у нее голове.

Однако минутой позже она похлопала меня по спине и растерла мои лопатки круговым движением, очень похожим на то, каким прежде одарил меня Иван, а затем произнесла:

— Я точно знаю, что тебе сейчас нужно, чтобы изгнать этот вирус.

Однажды, когда у меня были месячные, госпожа Лукова дала мне специальный чай, от которого меня чуть не вырвало. Она поклялась, что боль пройдёт. Чай сделал свое дело, но аппетит у меня пропал напрочь.

— Свежевыжатый апельсиновый сок…

О, слава Богу. Можно было расслабиться в ее объятиях.

— И водка. Этот коктейль убьет все микробы.

Я снова напряглась.

— Ну…

— Ваня сказал, что ты не принимаешь антибиотики, — продолжила она, как будто я сама об этом не знала. — И тренировки у вас завтра нет. Все будет хорошо, Жасмин.

Где, черт возьми, Иван и почему он не ответил ей, что мне нельзя пить? Я не хотела. Мне не нравился вкус водки, но…

— Решила отказаться? — уточнила пожилая женщина, но это прозвучало скорее как вызов.

Хватило бы у меня смелости ответить ей «да»?

Не сосчитать, сколько раз я вступала в споры с людьми. И не представляла, что когда-нибудь смогу назвать точное число людей, которых оскорбила. Прошло довольно много времени с тех пор, как я заботилась о том, что обо мне подумают другие люди, за исключением семьи, но даже их мнений обычно оказывалось недостаточно, чтобы удержать меня от чего-то, что могло бы смутить моих родных.

Если бы на месте госпожи Луковой оказалась моя мама, у меня не было бы проблем отказать ей.

Но здесь стояла не она.

И судя по тону голоса матери Ивана, я бы обидела её, если бы не приняла предложение, которое, по ее словам, могло оказаться полезным.

Чтоб меня.

— Нет, ну что вы, госпожа Лукова, — ответила я за секунду до того, как Иван меня пнул.

Я подняла ногу, пытаясь лягнуть его в ответ, но парень оказался уже вне досягаемости.

— Отлично, — ответила женщина, отстраняясь от меня с улыбкой на лице и удерживая ладони на моих плечах. — Ваня, — она вдруг посмотрела на пол, словно вспомнила что-то, и смутилась. — А где дети?

Дети?

— Я оставил их дома, — ответил Иван.

Ох.

— Ты не привез даже мою маленькую Лейси? — уточнила мать моего партнёра. В ее голосе сквозило разочарование.

— Нет, уж точно не Лейси.

Плечи женщины опустились в явном расстройстве, и она слегка нахмурилась, прежде чем взглянуть на меня и покачать головой.

— Он всегда приходит с двумя малышами. Всегда. Они устраивают беспорядок, повсюду шерсть, но я так скучаю по ним. Глупо, правда, Жасмин? — она бросила на Ивана нежный взгляд, на который была способна только любящая мать. — Ваня и его спасенные. С самого детства мальчик всегда выбирал тех, от кого отказывались другие.

Странное чувство возникло у меня внутри, и я не могла не скользнуть взглядом в сторону Ивана, который прислонился к кухонному столу и скрестил руки на груди, пока я обнималась с его мамой. Его глаза встретились с моими. И остались прикованными ко мне.

— Тогда в следующий раз. Суп готов, давай я налью что-нибудь попить, и мы поедим! — воскликнула женщина.

***

Проснувшись, я поняла, что нахожусь не в своей постели.

Осознание данного факта тут же заполнило мои мысли, потому что мне никогда не приходилось спать в своей кровати без футболки.

И моя комната не была выкрашена в ярко-синий цвет.

Но в основном потому, что я никогда не ложилась спать в одних трусах. Невозможно было стопроцентно доверять своей семье и быть уверенной, что засранцы не ворвутся в мою комнату, пока я сплю, и не подшутят надо мной. Не стоило оставлять им душевные травмы на всю жизнь, позволяя лицезреть то, что я сама предпочла бы не видеть.

После того, как мои глаза привыкли к полутьме, еще кое-что подтвердило, что это была чужая комната и чужой дом.

Ни в одной параллельной вселенной, ни в каком кругу ада я не проснулась бы в постели в одних трусах и чьей-то рукой, обхватившей меня за талию.

Так что чуть не сошла с ума в ту же секунду, как осознала, что обнимающий меня тяжелый «груз», был покрыт волосами. И чуть не закричала, когда почувствовала на затылке чье-то дыхание.

Я могла бы запаниковать сразу, как проснулась.

Но не стала.

Потому, что мне оказался знаком этот гребаный королевский синий. Я видела его, когда шпионила по дому накануне. А когда посмотрела вниз и прищурилась, то узнала оттенок кожи руки, лежащей на моем животе. Светлее, чем моя. С темными волосками. А так же предплечье, покрытое бугристыми мышцами. Если и этого было недостаточно, то уж пальцы на моем животе я распознала, даже если бы мне завязали глаза.

Но даже осознав все это, я все равно не могла не превратиться в манекен, находясь в постели без майки или топа, в руках единственного мужчины в мире, которому позволялось прикасаться ко мне таким образом. И то лишь потому, что я доверяла ему, хотя и не признавалась в этом. Было не ясно, когда возникло данное чувство, однако в какой-то момент это просто произошло. Доверие словно подкралось ко мне, ожидая, когда же до меня, наконец, дойдет.

Но что, черт возьми, случилось?

— Доброе утро, Пончик, — прошептал мягко знакомый голос, и дыхание парня коснулось моей шеи... Как и то, что, наверняка, было его влажными, мягкими губами, формирующими окружность каждой буквы, выходящей из его рта.

— Утро? — уточнила я, хмурясь от ужаса, но не так сильно, как предполагалось.

Какого черта произошло? Я пыталась проанализировать... Но смогла признать лишь плохое самочувствие, и то, что ни черта не помнила с момента, как мы добрались до дома родителей Лукова. Его мать начала кормить меня борщом, подливая коктейль, который она отказалась называть «Отверткой» (но на самом деле именно так он и назывался), каждый раз, как мой стакан пустел, и несмотря на то, что Иван сказал ей остановиться после второго.

Но так же, как и в моей семье, никто не смел указывать госпоже Луковой, что ей делать. Особенно ее сын.

После этого воспоминания все стало как в тумане.

Так что же случилось? Я удивилась, когда почувствовала вздох Ивана на своей шее.

— Перестань так нервничать. Ты облила себя «Гаторейдом», выходя из машины, и забралась ко мне в постель посреди ночи.

О Боже.

Из меня вырвался стон.

Серьезно.

Кошмар.

Откуда, черт возьми, взялся «Гаторейд», и насколько я оказалась пьяна, раз пролила на себя газировку и решила, что будет лучше просто избавиться от одежды, вместо того, чтобы принять душ? Я редко пила не только из-за того, что некоторые алкогольные напитки были весьма калорийными. Существовала еще одна причина.

И Иван, должно быть, догадался об этом, потому что усмехнулся, уткнувшись губами в мой затылок.

— Я предлагал тебе вернуться в свою постель, но ты все твердила, что умираешь…

Я бы хотела удивиться…

Но куда там.

— Потом ты начала повторять: «Ей конец», и я спросил: «Кому конец?», — его голос оборвался в то же самый момент, когда послышались рваные всхлипы.

Придурок.

Даже полусонный он ржал, хоть и пытался замаскировать свой смех.

— А ты ответила, что конец… конец… — выдавил парень. Короткие выдохи становились все быстрее и быстрее, давая понять, что он задыхается от смеха. Как будто по тому, как тряслось его тело, и так не было ясно.

Я застонала.

— Заткнись.

Его все еще трясло.

— Ты настаивала, что твоя печень практически скончалась, — фыркнул Иван.

Отлично. У меня как раз было такое чувство, что в моем организме перестал работать какой-то орган. Просто встал. Я ни черта не могла вспомнить. И выпила больше, чем когда-либо. Больше, чем когда-нибудь выпью в будущем. Интересно, сколько водки мать Лукова подлила в мой напиток? На вкус казалось, что не слишком много, однако…

Блядь.

Но Иван продолжал.

—… и умоляла, чтобы я отвез тебя в больницу.

Я застонала про себя.

— Ты сказала, что хочешь, чтобы я помог сохранить твою печень.

Боже.

— Хотя бы ненадолго, Ваня, — протянул он. — Она умирает.

Я назвала его Ваней? Мда!

Я отбросила эти мысли в сторону и сосредоточилась на самой важной части.

— Значит, ты позволил мне оставаться в твоей постели? Без футболки? Чтобы ты смог сберечь мою печень?

Рука, обнимающая меня, напряглась.

— Ты очень настаивала.

— И без лифчика.

— Ты явилась ко мне в таком виде. Что мне оставалось делать? Заставить тебя одеться? Ты прекрасно знаешь, что упряма даже когда трезва.

— Ты мог одеться сам.

— Я спал в своей постели, и меня все устраивало. Ты сама пришла.

Я повернула голову, чтобы посмотреть на него через плечо, прежде чем вспомнила, что, вероятно, не чистила зубы.

— Ты хотя бы в трусах?

— Нет.

— Может наденешь их?

— Мне и так тепло.

— Ты мог бы одеть на меня футболку.

— И прикоснуться к тебе без твоего разрешения?

У меня перехватило дыхание. Затем я закатила глаза, когда бледная рука на моем животе немного сдвинулись.

— Идиот, твоя рука сейчас на мне.

Иван рассмеялся, и стало ясно что он ни капли не раскаивается. Как обычно.

— Мог бы сам надеть футболку.

Он помолчал, а затем ответил:

— Неа.

Я точно его убью.

— Значит, ты просто решил, что нам обоим будет комфортно находиться в кровати в таком виде?

И скорее почувствовала, чем увидела, как парень пожал плечами.

— Почему ты тогда не встал с кровати?

Иван фыркнул.

— С чего бы? Это ведь моя кровать, — его мягкий смех заиграл на моей коже. — Не то, чтобы я не видел тебя голой…

Из меня вырвался стон.

— Мне было важно убедиться, что с тобой все в порядке.

Оставался только один вариант реакции на его слова. Я наклонила голову набок и прищурилась.

— Не тогда, когда на мне, кроме трусов, ничего больше нет.

— Но я уже видел твое тело, помнишь?

Иван был прав? Определенно. Меня это волновало? Конечно нет.

— Ты разрешал ложиться в свою постель всем своим пьяным и голым партнершам, чертов извращенец?

Мужчина на мгновение перестал дышать и смеяться у меня за спиной, но напряжение так же быстро отпустило, и он произнёс:

— А ты позволяла всем своим партнерам видеть тебя голой?

— Нет, — по моим меркам это «нет» больше проходило на «Что?! Нет!», но моя голова болела так сильно, что у меня не осталось сил произнести ответ с нужной интонацией.

Никто из нас не проронил ни слова, пока Иван не решил задать вопрос, которого я не ожидала.

— Ты скучаешь по нему? — что-то твёрдое коснулось моей спины, и я изо всех сил постаралась сделать вид, что ничего особенного не происходило, и что, скорее всего, на парне есть трусы. Но друзья ведь не касаются друг друга гениталиями?

«Друзья с привилегиями могут», прошептал тихий голос в моей голове, прежде чем я заставила эту сволочь заткнуться и быстро спросила:

— Кого ты имеешь в виду?

Возникла пауза, а затем:

— Пола.

В этот раз я с лёгкостью ответила:

— Боже. Нет конечно.

Его «вероятно-член» все еще касался меня, когда Иван уточнил:

— Ты уверена?

— Уверена, — я не смогла не оглянуться через плечо, чтобы увидеть, что Иван прижимается ко мне там. Буквально. Прямо там.

Будь проклято мое утреннее дыхание.

— А ты скучаешь по своим старым партнершам? — я повторила его вопрос как полная идиотка, хотя какая-то часть моего мозга предупреждала меня, что это глупая затея.

— Ни капельки, — тут же ответил мой напарник.

Хмм.

— Жалеешь, что Минди взяла перерыв, и ты застрял со мной? — задала я еще один дурацкий вопрос, тут же пожалев об этом.

Иван уставился на меня. Лежа всего в нескольких сантиметрах, в то время, как мы оба были практически голыми, парень так долго не отрывал от меня взгляда, что мне показалось, он не ответит. Но когда Иван все же отреагировал, его слово, по моему мнению, означало нечто большее.

— Нет.

Нет.

Окей.

Никто из нас ничего не сказал. Ни через минуту, ни через пять, судя по цифровым часам на тумбочке, которые я видела через его плечо.

Гибкий, но в то же время твердый мужской орган, который терся об меня, казалось, пришел в движение, и я могла поклясться, что мой клитор отозвался на прикосновение. Судя по ощущениям настало самое время удовлетворить себя. Я не мастурбировала с тех пор, как заболела, и для меня это был почти мировой рекорд.

— Иван? — мягко позвала я.

— Хмм? — его голос снова звучал сонно.

— Ты собираешься убрать от меня свой член? Или это новый уровень нашей дружбы? — попыталась пошутить я.

Иван рассмеялся, а затем ответил:

— Это определенно он.

И если я ощутила внутри досаду, то убедила себя, что это всего лишь стыд, вызванный тем, что я сама залезла к нему в постель.

Глава 17

Лето/Осень

Руби: Ужин с папой «У Марго» в 7 вечера.

Себастьян: Хорошо.

ДжоДжо: Подходит. Буду с Джеймсом.

Тали: Звучит неплохо.

Мама: Со мной пойдет Бен.

Руби: Хорошо, мам.

Мама: Давай-ка без этого, Рубелла.

Мама: Я замужем. Твой отец это знает. Он тоже женат. И я тоже об этом знаю.

Руби: Я вообще-то молчала!

Мама: Да, но я уверена, что ты это не одобряешь.

Руби:

Мама: Я буду вести себя прилично.

Руби: Обещаешь? Не станешь ему перечить?

Мама: Обещаю. Ни единого слова.

Руби: Ты пообещала.

Руби: Жас, ты ведь придешь?

Я вздохнула и потерла лоб тыльной стороной ладони. Мне было известно, что отец прилетел несколько дней назад. Я не забыла.

Просто решила не ходить к Руби, у которой он остановился, чтобы повидаться.

Меня очень выматывали ежедневные тренировки с Иваном, а также хореография, пилатес, спортзал, пробежки и работа. До старта первых соревнований оставалось всего две недели, и сейчас настали трудные времена. Мы работали на износ, и я находилась под серьёзным давлением. На протяжении последних двух с лишним месяцев. С того момента, как я выздоровела, и Иван, наконец, «отпустил» меня домой, мы сразу же приступили к изучению хореографии для короткой и произвольной программ. И решили совсем не заострять внимание на показательных выступлениях, которые большинство пар прокатывали после победы в крупных соревнованиях. Мы с Иваном полагали, что втроем — включая тренера Ли — сможем что-нибудь придумать.

Но все вместе ухмыльнулись, когда Иван самоуверенно выбрал музыку для данного выступления.

И хотя обучение хореографии было утомительным с самого начала, мне приходилось еще тяжелее, чем Ивану. Не то чтобы я призналась ему в этом или вообще как-то намекнула. Просто была вынуждена делать то же самое, что и новичок: повторять элементы по пятьсот раз, когда оставалась одна без тренера или хореографа.

Если кому-то из них и показалось странным, что я захватила с собой камеру и треногу для съемок, то они ничего не сказали. Тренер Ли уже установила свою собственную камеру, чтобы записывать все нюансы, которые не смогли бы уловить ее глаза. Я же нуждалась в видео, чтобы тщательно просматривать последовательность элементов ночью в своей комнате или гостиной. И в течение недели просила маму, или Тали, или ДжоДжо сопровождать меня в КИЛ с десяти часов вечера до полуночи, чтобы наблюдать за мной и поправлять, пока я повторяла движения бесчисленное количество раз, чтобы мышцы наверняка запомнили последовательность.

Почти месяц я спала всего по три часа шесть дней в неделю.

Это был какой-то ад. И я постоянно ходила с плохим настроением.

Однако не жаловалась, да и не стала бы. Даже если данный факт означал, что придётся начать краситься перед тренировками, дабы замаскировать темные круги под глазами.

Таким образом, я пережила июнь и июль.

А затем пережила интенсивные тренировки в августе, перешедшие в сентябрь, когда чётко определились элементы программы, и мы терпеливо отрабатывали их. Совершенствование — это тяжело. Но никто из нас не ныл.

В общем… мы продолжали в том же ритме.

Я находила время для своей семьи субботними вечерами. Обычно Иван тоже присоединялся ко нам, если кто-то из его «детей» не болел. В те редкие дни, когда кто-то из них чувствовал себя нехорошо, я приезжала к парню в воскресенье, и мы торчали в его доме, гуляли или смотрели телевизор, устроившись на большом удобном диване. Пару раз я даже брала с собой Джесси и Бенни. Было весело, потому что Лейси хоть и вела себя со мной, как маленькая нахалка с косым взглядом, но определённо любила детей.

Я работала. Тренировалась. Занималась хореографией с Иваном и без него. Пилатесом уж точно одна, но иногда ко мне присоединялась мама. Продолжала ходить на пробежки одна и ДжоДжо. С Тали мы пару раз занимались скалолазанием. А с Руби и Аароном виделись, когда им удавалось случайно заскочить на ужин.

Каждая минута моей жизни была расписана. Определена, забронирована и учтена еще до начала дня.

Но мне это нравилось. Я ценила каждый момент. Потому что они мне оказались просто необходимы.

У меня все получалось. И я была счастлива. Счастливее всех на свете.

Так что последнее, чего мне хотелось, и в чем я нуждалась, это встреча с отцом.

Но…

— Что с лицом? — спросил Иван, стоя неподалёку от меня, где бросил свою сумку, и где мы собирались тренироваться в этот день, пока отрабатывали прыжок в четыре оборота — а почему бы и нет? Я поинтересовалась об этом, когда тренер Ли мимоходом обронила, насколько легкими стали наши прыжки в три оборота и что, по ее мнению, мы могли бы добавить еще один дополнительный и легкий-легкий оборот. Однако оттачивать его мы решили только в гимнастическом зале, не переживая, что я разобью свою голову о лед. Благодаря медосмотру, Иван с тренером знали, что у меня уже было пять сотрясений, и мне стоило попытаться избежать еще одного. Я предложила надеть велосипедный шлем, но в ответ получила лишь непонимание в глазах.

Однако Иван оказался единственным, кому я показала средний палец в ответ.

Они также не оценили мою шутку о том, чтобы попробовать трюк Памченко³⁴, пока мы обсуждали элементы программы.

В общем, как-то так.

Я не стала убирать телефон, когда посмотрела на Ивана. Он надел тонкую белую футболку, которая, должно быть, была очень старой, и выцветшие черные тренировочные штаны, которые я никогда раньше не видела. Даже когда жила у него, хотя дома парень обычно носил те же тренировочные штаны, в которых ходил и на отработку. И всегда выглядел великолепно. Не знаю, почему это меня удивляло.

— Мой отец прилетел в город.

Иван моргнул.

— Мне казалось, твой отец безработный, живущий на социальное пособие.

Смех, вырвавшийся из меня, оказался скорее грустным, чем весёлым.

— Нет, — я сморщила нос и отвернулась. — Это не так.

Иван задумчиво насвистывал, и я понимала, что в этом нет ничего хорошего.

— Не помню, чтобы ты когда-то упоминала о нем, кроме как в День отца, когда сказала, что не собираешься ему звонить. Я так понял, что...

Взглянув на телефон в своей руке, я заметила, что опять трясу ногой. Несколько месяцев назад я бы сменила тему. Но Иван стал... тем, кому мне не хотелось лгать. Совсем. Но даже принимая во внимание данный факт, я, конечно, делилась с ним не всем. Рассказывать ему абсолютно все было бы слишком. Для меня. Я была счастлива. И не хотела все испортить.

— Мы не общаемся. Он живет в Калифорнии, — объяснила я.

— И что? Он мудак? Не платил алименты? — прямо спросил мой партнёр.

Я покачала головой, пытаясь выдавить из себя больше правдивой информации и понимая, что это оказалось не так сложно, как ожидалось.

— Нет. Папа платил алименты, часто приезжал в гости в то время, когда Руби, Себ и Тали были еще детьми. Он по-прежнему навещает нас раз в год. Звонит на дни рождения. Посылает подарочные сертификаты на Рождество... — при этом уделяя все своё время и внимание приемным детям. Но об этом я умолчала. Какой смысл жаловаться?

Веселье промелькнуло на лице Ивана, но он ничего не сказал, а я только вздохнула. Было очевидно, что Луков пытался разобраться, в чем же дело: и либо он вытянет из меня информацию прямо сейчас, либо будет приставать, пока не добьётся своего.

— Отец просто не особо поддерживает мое увлечение, вот и все, — я пожала плечами. — Можешь догадаться, как я себя из-за этого чувствую. Так или иначе, он прилетел к нам в гости, и моя семья собирается сегодня на ужин в ресторан. А мне не хочется туда идти.

Иван наклонился вперед и хлопнул меня по лбу.

— Ну и не надо. Скажем, что нужно тренироваться.

Я искоса взглянула на него, но решила сдержаться.

— Я отмазывалась так каждый раз, когда он приезжал в гости. Годами.

— Ну и что?

— Больше не хочу так поступать, — ответила я. — Мне не нравится идея избегать отца только потому, что нет желания слышать, как он называет меня разочарованием.

Иван медленно моргнул. Затем дернул челюстью и понизил голос до тона, которого я не слышала уже больше двух месяцев. С тех пор, как однажды утром парень сидел рядом со мной, пока я удаляла свой аккаунт в Инстаграм из-за грубых комментариев и сообщений, которые продолжали поступать. Когда Луков предложил пойти и проверить мой почтовый ящик, я даже не стала спорить, но, должно быть, больше ничего не приходило, потому что писем у Ивана в руках не было.

— Он называл тебя так раньше?

Ай, черт.

— Нет, но все было ясно по его лицу, — я снова вздохнула и потерла лоб. Стоит ли идти? А может лучше остаться дома или заняться чем-нибудь с Иваном? Я-то знала, чего желаю на самом деле. Тут даже выбор не стоял. Но... Черт. — Все будет нормально. Я уже большая девочка, и смогу удержаться от спора с ним эти два часа.

По крайней мере я пыталась убедить себя в этом.

Иван толкнул меня локтем, как делал это постоянно — подталкивал меня в бок той рукой, которой обнимал, обычно без всякой причины, но всегда, когда у нас что-то получалось или просто удавалась наша тренировка.

— Сегодня вечером я свободен.

Я фыркнула.

— Ты свободен каждый вечер.

Потому что так и есть. Кроме его семьи и меня, единственными, на кого парень тратил свое время, были его домашние животные. Однажды мой напарник признался мне, что в детстве он так часто отсутствовал дома, что теперь ему просто нравилось там находиться.

Иван снова толкнул меня локтем.

— Могу ущипнуть тебя, если начнешь спорить с отцом, — предложил Иван.

Я одарила его слабой улыбкой.

— Уверена, ты бы не упустил возможность ущипнуть меня, даже если бы я не стала с ним спорить.

Улыбка, появившаяся на лице парня, ослепила меня, но я, как и прежде, решила отложить свои размышления на потом.

— Значит, хочешь, чтобы вместо этого я разбирался с Лейси?

Ох, уж эта Лейси. Недоверчивый, злопамятный, милый чертёнок только начал позволять мне гладить ее. Но только когда она сама этого хотела. И всего на секунду. И не по голове.

— Тебе не обязательно идти со мной. Мне известно, что ты предпочитаешь тусоваться дома с «командой».

— Да, потому что это единственное место, где люди не пялятся на меня и не сплетничают обо мне, — ответил Иван, и его честность застала меня врасплох. — Но мне не нравится, что ты боишься встречи с собственным отцом, — он одарил меня еще одной ослепительной улыбкой. — Ты же знаешь, я смогу удержать тебя в узде.