С.П. Королев. Отец. Книга 3. 1957-1966 годы

Глава семнадцатая ...ПРОСТО ЧЕЛОВЕК

Меня часто спрашивают, каким человеком был мой отец, какие черты его характера можно назвать главными, основными, что он любил, как относился к книгам, музыке, живописи, природе. Ответить на эти вопросы нелегко, потому что личность его была многогранной, но попытаться можно.

Главными чертами в характере отца я назвала бы целеустремленность, умение смотреть вперед и убежденность в важности дела, которому он посвятил свою жизнь. С раннего детства его целью было покорение неба. Быть может, здесь сыграли определенную роль увиденный им еще в детстве в Нежине и поразивший его воображение полет летчика Уточкина или отряд авиаторов в Одессе, поднимавших в небо гидросамолеты и бравших его с собой. А может быть, уверенность в правильности выбранного пути укрепила в нем обстановка двадцатых годов в нашей стране, настойчиво призывавшая к освоению летного дела. Наверное, все это сложилось воедино, и уже в пятнадцатилетнем возрасте он знал, чем будет наполнена его жизнь. Не случайно шестнадцати лет он вступил в Общество авиации и воздухоплавания Украины и Крыма, самостоятельно изучал специальную литературу, читал лекции по воздухоплаванию рабочим одесских заводов и порта, а в семнадцать лет сконструировал первый планер, признанный годным к постройке. Учась в КПИ и МВТУ, он продолжал конструировать планеры и самолеты, а затем переключился на ракеты. Все созданное им в жизни - это непрерывное движение на пути достижения все больших скоростей и высот. При этом отец всегда стремился создавать нечто новое, необычное, то, чего никто до него не делал. Своей волей и убежденностью он умел вдохновить любого человека на активное участие в общем деле. И ничто, даже годы заключения, не смогло сломить его, заставить свернуть с дороги. Во всем, что отец говорил и делал, присутствовала, как правило, железная логика. Он всегда знал, чего хочет добиться, потому не разбрасывался, не отвлекался на второстепенные, пусть и казавшиеся заманчивыми идеи, а искал пути к достижению главной цели. «Я и сам поражаюсь полету неукротимой человеческой мысли к барьеру неизвестного и через него! Как это все интересно, как здорово! Но и трудно одновременно...», - писал он жене 29 мая 1962 г.

Б.В. Раушенбах считал самой главной чертой моего отца «стремление делать необычное. Созданные по его чертежам планеры вовсе не были самыми хорошими, но они подчас бывали самыми оригинальными (достаточно вспомнить «Красную звезду» - первый в мире планер для высшего пилотажа). И ракетная техника, особенно в далекие предвоенные годы, увлекала его своей необычностью, дерзко-романтическим будущим, какими-то космическими перспективами. То, что многие считали эту нарождавшуюся область

С.П. Королев. 1960г.

С.П. Королев. 1963г.

человеческой деятельности уделом оторвавшихся от реальной почвы чудаков-изобретателей, не могло его остановить. Если бы Сергей Павлович жил несколько столетий назад, он, возможно, поплыл был открывать новые земли. В наше время он помог сделать человечеству более серьезное - первый шаг к неведомым мирам Вселенной».

Отцу был присущ неординарный организаторский талант, проявившийся еще в молодые годы при создании ГИРД и раскрывшийся в полной мере в пору, когда он возглавлял и координировал колоссальную работу многих научных и конструкторских коллективов. Будучи прирожденным лидером, он умел связать воедино усилия проектантов, производственников, испытателей - всех, кто был занят в общем деле, тысяч и тысяч людей, трудившихся на различных предприятиях во многих городах нашей страны. Сила личности отца была такова, что с его мнением очень часто соглашались и члены организованного им Совета главных конструкторов (а среди них были люди с очень непростыми характерами), и видные ученые, военачальники, и руководители правительства. Авторитет его формировался под воздействием убедительности доводов, настойчивости в достижении цели, феноменальности результатов, которых он добивался. Именно эти качества, а не высокое служебное положение, постепенно поднимали его над окружающими и делали его мнение непререкаемым. Сотрудники вспоминали, что его выступления на совещаниях всегда отличались наступательным духом, он ставил вопросы как рачительный хозяин большого дела, которого все интересует и заботит. Он никогда не ограничивался констатацией фактов, а использовал их, чтобы ставить новые задачи, причем логика его рассуждений была такова, что факты делали поставленную задачу совершенно обязательной для исполнения. Вот такая напористость, умение мыслить масштабно, способность нацелить на главные вопросы, вызывали большое уважение и никого не оставляли равнодушным

С.П. Королев. 1965 г.

- ни тех, кто работал под его руководством, ни тех, кто принимал решения в государственных масштабах. Эти качества рождали его личный авторитет, потому что прямым их следствием были успехи в работе. Формированию авторитета способствовала его активная техническая позиция, основанная на огромных знаниях и бесценном опыте, накопленном начиная с 1930-х годов, развития авиации и космонавтики.

В решении всех вопросов отца отличала смелость, опиравшаяся на научный и инженерный фундамент. Как главному конструктору ему постоянно приходилось принимать очень ответственные решения. Выступая 10 ноября 1964 г. перед сотрудниками своего предприятия, он заметил: «Наши работы являются принципиально новыми по очень многим вопросам. Спросить негде». Это была тяжелая ноша - ответственность за жизнь людей, за правильность расходования огромных государственных средств. Соратники - B.C. Сыромятников, Б.В. Раушенбах - сравнивали отца с полководцем, от которого на войне нередко требуются мгновенные решения, притом в отсутствие достаточной информации. В таких случаях на помощь приходит интуиция - способность человека неосознанно пользоваться накопленным опытом и предвидеть наиболее вероятные последствия своих действий. По словам академика Б.В. Раушенбаха, отец говорил, что всегда ждет подтверждающего голоса интуиции «как третьего звонка». Решения, которые он принимал, иногда казались странными, парадоксальными, но впоследствии оказывалось, что они вполне логичны и совершенно правильны. Отец обладал уникальным даром предвидения ракетно-космических свершений в нашей стране. Один из его учеников и соратников - А.И. Осташёв - вспоминал, что еще в июне 1947 г. Сергей Павлович изложил группе студентов-дипломников МАИ свой прогноз развития ракетно-космической техники в СССР на ближайшие 20 лет, который реально подтвердился с отклонениями в пределах 1-2 года.

Его отличали кипучая энергия, необыкновенное трудолюбие и исключительная работоспособность. Это сказывалось и в том, что он приходил на работу первым, а уходил последним. Рабочий день отца заканчивался не раньше девяти, а иногда в десять-одиннадцать часов вечера. Так было и в Москве, и на космодроме. Он работал яростно, страстно, неистово, словно торопился жить, и сутки для него были коротки. В студенческие годы даже старался спать через ночь - так ценил время. Со школьных лет не терпел пустых, бесполезных разговоров. Раушенбах рассказывал: «Стремление использовать каждую минуту приводило, например, к тому, что полеты на космодром совершались только ночью. Сергей Павлович просто не мог себе представить, что дорога может «съесть» рабочий день... Полубессонная ночь в пути считалась вполне достаточным отдыхом для него самого и его сотрудников». Любимой работе он отдавал себя целиком, будто предчувствуя, что ему отпущена недолгая жизнь. Академик А.Ю. Ишлинский, который считал моего отца «великим инженером», вспоминал: «В стужу и жару, снежный буран и пыльную бурю он сутками не покидал стартовую площадку, если необходимо было устранить неполадки в подготовке ракеты к пуску. Его называли «рабочим космоса в три смены»». В письме жене от 4 июня 1962 г. он писал: «Но, конечно, вся обстановка и сама работа и в Москве и особенно здесь требуют больших сил и выдержки. В этом мой труд и в нем моя рабочая и творческая жизнь как инженера, ученого и руководителя».

Несмотря на невероятную загруженность и огромный дефицит времени, отец умудрялся еще рецензировать некоторые статьи и даже учебник, тем более, что авторы его - В.И. Феодосьев и Г.Б. Синярев - работали в родном МВТУ им. Н.Э. Баумана

«Проф. В.И. Феодосьеву

Лично

От С.П. Королева

30/VI 58 г.

Всеволод Иванович,

1. Возвращаю Вам рукопись и фото.

Глава IX и конверт с рисунками VIII, IX и X глав сегодня еще на повторном просмотре у т. Юрасова. Глава IX может быть Вам возвращена 1/VII к вечеру.

2. Отзыв написан и отдан в печать, но я смогу его подписать только 1/VII утром (без Главы IX еще), т.к. сегодня здесь очевидно не буду.

3. Вся «операция» по-видимому м.б. окончена 1/VII к вечеру.

4. Рекомендую достать фото геофизических изделий (через наш отд. № 15 т. Болдырев) и Спутника III - в НИИ-4 у т. Тюлина, а тексты взять из газет.

Еще раз извините за такую задержку.

С.П. Королев».

Письмо-отзыв С.П. Королева об учебнике В.И. Феодосьева и Г.Б. Синярева

«Введение в ракетную технику». 1959 г.

Письмо-отзыв С.П. Королева (окончание)

С.П. Королев. На аэродроме. 1965 г.

Надпись на обороте

Отец еще смолоду считал необходимым самому испытывать свои конструкции. Он говорил: «Мне мало поехать и посмотреть на машину, которую сделали по моим чертежам, я сам хочу испытать ее». Это было его инженерным кредо. Все своими руками - таков его девиз. Если бы при создании ракетно-космических систем можно было делать все самому, он бы и делал все сам, причем с интересом и удовольствием. Стоит ли удивляться, что отец лично, никому не передоверяя, руководил управлением полетами всех космических кораблей, стартовавших при его жизни. Большое значение он придавал личному примеру, особенно в сложных и опасных ситуациях, считая, что «плох тот командир или руководитель, который посылает только подчиненных, а сам уходит в сторону. Мне кажется, что за таким командиром люди не пойдут. Но, конечно, все должно быть с умом и в меру» (из письма жене от 9 мая 1957 г.).

Одной из важнейших черт отца была требовательность к себе. Он всегда брал ответственность за принимаемые решения на себя, ни при каких обстоятельствах не прятался за чужие спины или «коллективное мнение». Но и от других требовал полной отдачи. Мог быть жестким с подчиненными, но они знали, что в случае неудачи он возьмет вину на себя и не станет вымещать неприятности на окружающих. Это сплачивало вокруг него людей, создавало атмосферу доверия и во многом способствовало успеху общего дела. Сотрудники не опасались высказывать смелые, рискованные мысли. Сам отец был постоянным генератором новых идей и новых задач. И всегда стремился, чтобы его идеи как можно быстрее «овладевали массами» и были реализованы. В минуты испытаний он, как правило, не падал духом, проявляя громадное самообладание и оптимизм. «Ты знаешь, я по натуре большой оптимист всегда и во всем» (из письма жене от 30 марта 1964 г.). Хотя, замечу, бывали у него и кратковременные периоды упадка душевных сил, особенно болезненные после несправедливых жизненных ударов. При неполадках и авариях отец безусловно огорчался, однако быстро приходил в себя и мужественно преодолевал эти состояния, включая на полную мощь свою железную волю. В таких ситуациях он собирал главных конструкторов, всех участников работы, держал с ними совет и всегда находил решение, которое позволяло исправить допущенные ошибки. При возникновении замечаний, отказов, ненормальности в работе бортовой аппаратуры отец не считал своей обязанностью непрерывное участие в процессе устранения и преодоления возникших проблем. Поняв суть вопроса, он полагал достаточным сформировать группу специалистов, которые должны заняться поиском причин и устранением отказа или замечания. А за собой он оставлял получение достаточной информации о ходе процесса и принятие окончательного решения. При этом он покидал место испытаний только убедившись в том, что специалисты правильно, с его точки зрения, определили пути и направление своей работы. Выказывание им полного доверия поднимало авторитет участников. В письме жене от 22 декабря 1958 г. он писал: «...вся наша работа - это поиск все нового и нового, а раз так, то могут быть и срывы и неудачи. Для нас лично этот риск невелик, т.к. все условия для надежного и безопасного проведения наших работ имеются, и мы очень осторожны. Поэтому ...соберем силы и будем спокойно идти по намеченной дороге. А дорога, на которую нас ведет наше дело, - это светлая, но длинная и исполненная трудностей дорога. О ней лишь мечтали лучшие умы человечества, а нам выпало великое счастье быть пионерами на этом пути».

Характер у отца был нелегкий, не всегда спокойно реагирующий на возражения, но справедливый. Если он чувствовал, что неправ, то находил мужество в этом признаться. Так было и в юные годы, и в дальнейшем. С ним не всегда можно было спорить, он подавлял своим авторитетом. Но если человек был настойчив, уверен в своей правоте, имел что сказать, не боясь начальственного гнева, отец его выслушивал не перебивая, привычно наклонив голову вбок и вниз, выслушивал внимательно, взвешивая аргументы и доводы собеседника. Но пустопорожних разговоров не терпел. Будучи уже главным конструктором, он мог не согласиться с чьими-то доводами, но затем, обдумав все, не считал зазорным отказаться от своего мнения, если другое было более правильным и ценным для дела. Как часто мы наблюдаем совсем иные примеры, когда, стремясь не уронить престиж или из ложного чувства самолюбия, человек упорствует в своей прежней ошибке, даже осознавая ее негативные последствия...

Отец был вспыльчив, но отходчив. Сотрудники ОКБ вспоминали, что реакция его на всякие нарушения была исключительно действенной не за счет интонации и тембра голоса или выражения глаз - это были весьма впечатляющие, но не главные элементы беседы-монолога, а за счет поразительной способности так формулировать смысл проступка, что сознание вины потрясало. Он реагировал на все причины, приводящие к задержке в работе так, как будто ему наносили личную обиду. Если дело затягивалось, мог взорваться, пригрозить сотрудникам выговором и даже увольнением. Всем известны его знаменитые «разносы». «В Москву, по шпалам!» - так это звучало на космодроме. Но столь же хорошо известно, что такие разносы были чисто воспитательным приемом.

Примером может служить приказ отца об объявлении выговора заместителю главного конструктора С.С. Крюкову, начальнику отдела П.Ф. Шульгину и начальнику группы Ю.К. Рудневу за несвоевременное уведомление о случившемся сбое одного из агрегатов, который он не подписал, но красочно выразил свое отношение к их проступку: «т.т. Крюкову, Шульгину, Рудневу. Мне безумно надоело это противное поведение т.т. Шульгина и Руднева! Как надо разболтаться, каким стать несерьезным человеком, чтобы так себя вести! Следующий раз - обязательно накажу! 29/Х II СП (1965 г. - Н.К.)».

Резолюция С.П. Королева на неподписанном им приказе. 25 декабря 1965 г.

Вместе с тем, отец спокойно и поощрительно относился к случаям, когда виновник ошибки, даже серьезной, сам приходил к нему за советом или с предложением о том, как ее исправить. Он категорически не терпел небрежности, халатности, обмана и лести. В своем выступлении перед коллективом предприятия 16 ноября 1962 г. отметил: «...остается много нерешенных вопросов, трудностей, ошибок, но я бы сказал, что это жизнь. Со всем этим можно было бы справиться, но одну вещь простить нельзя - неряшливость в работе, бездеятельность, самоуспокоенность и зазнайство». Эти качества он считал признаками профессиональной непригодности. Людям, формально относящимся к своей работе, он советовал идти работать в мукомольную промышленность или заняться производством кастрюль и тазов. И наоборот, интерес к делу, которым он занимался, всегда служил пропуском к его сердцу.

У отца был свой стиль руководства: ничего не делать за исполнителей, не водить их, как малых детей, «за ручку», давать простор инициативе и требовать высочайшей ответственности каждого. Это помогало решать сложнейшие задачи в кратчайшие сроки.

Интересны письма отца Нине Ивановне от 1 мая и 8 июня 1957 г. В первом из них он пишет: «Я все больше убеждаюсь, как много значат в каждом деле отношение того или иного человека к порученному делу, его характер и то личное, свое, что каждый вкладывает в свой труд. А особенно это в нашем, новом таком и необычном деле, где запросто приходится перелистывать книгу знаний».

Эта же мысль продолжена во втором письме. «Жизнь наша и дела идут, как принято говорить - ходом и я добавил бы - очень быстрым ходом. Все дело, конечно, в том, что происходящие и произошедшие «события» по мере нашего познания их в процессе изучения полученных данных, несут нам

Отрывок из письма С.П. Королева Н.И. Королевой в Москву.

Байконур, 1 мая 1957 г.

все новые и новые неожиданности и «открытия». Безграничная книга познания и жизни (громко сказано!) листается здесь впервые. Надо быстро понять, осмыслить то или иное событие, явление и затем безошибочно дать решение.

В нашу работу втянуты очень многие организации и институты, практически по всей стране. Много разных мнений, много опытов, много самых различных результатов - все это должно дать в итоге только одно правильное решение.

Вот почему так много уходит сил и нервной энергии на все это... Моя лично задача состоит в том, чтобы сплотить, а не разобщить нашу группу конструкторов, которая столько создала за эти годы.

Ведь вместе - мы сила в нашей области техники... Мне думается, что до берега уж не так далеко и мы, конечно, доплывем, если только будем дружно, вместе выгребать против волн и штормов... Мы должны добиться здесь, именно здесь и сейчас нужного нам решения. Дело слишком большое, очень важное и срочное... А сейчас близка к осуществлению, пожалуй самая заповедная мечта человечества. Во все века, во все эпохи люди заглядывали в темную синеву небес и мечтали...»

Говоря о стиле работы Королева, Б.В. Раушенбах отмечал три особенности: 1) системный подход - четкое понимание того, что современная ракетно-космическая техника - это большая система, где нет мелочей и одинаково важны все составляющие ее элементы; 2) четкая последовательность работ -каждый шаг должен не только вести к следующей цели, но быть следствием предыдущего и в то же время иметь самостоятельное значение; 3) неуемная жажда нового - он нередко «дарил» разработанную перспективную тему родственному предприятию, сам же приступал к неизведанному. По инициативе отца, поддержанной правительством, были созданы КБ Д.И. Козлова (Куйбышев), В.П. Макеева (Миасс), М.Ф. Решетнёва (Красноярск), а работы по лунным и межпланетным аппаратам переданы машиностроительному заводу им. С.А. Лавочкина в Химках, главным конструктором и начальником ОКБ которого являлся Т.Н. Бабакин. Отцу претило местничество. Он никогда не уподоблялся «собаке на сене». Главным было - все во имя дела! Так создавалась его школа. Он воспитал уникальные кадры ученых, проектантов, конструкторов, мастеров производства, испытателей, уверенно продолживших заложенное при его жизни и достигших новых свершений в космонавтике. «У меня простая работа, - любил пошутить в кругу друзей, - все делают другие. Я только подбираю специалистов, чтобы один подходил к другому». Сотрудники надолго запомнили четыре высказывания, которые отец любил повторять. Одно из них гласило: «Если ты сделал быстро, но плохо, все очень скоро забудут, что ты сделал быстро, но будут долго помнить, что сделал плохо. И наоборот - все скоро забудут, что ты делал долго и не забудут, что сделал хорошо». Второе звучало так: «Тот, кто хочет делать, ищет средства, кто не хочет - ищет причины». Третье: «Не согласен - возражай, возражаешь - предлагай, предлагаешь - делай». И четвертое: «Лучшее - враг хорошего». О.Г. Ивановский вспоминал: «Королев был большим мастером устраивать дискуссии по особо важным вопросам, но никогда не пускал их по произвольному

Письмо С.П. Королева Н.И. Королевой в Москву. Байконур, 8 июня 1957 г.

С.П. Королев. 1961 г.

направлению, всегда мог подводить их к нужному решению. И получалось так, что его мысли становились коллективным решением, родившимся в процессе дискуссии. При всем этом он никогда прямо не давил, не командовал». У отца была репутация очень грозного начальника, однако люди не опасались обращаться к нему и с обычными житейскими просьбами, зная, что они не останутся без внимания. Он любил свой коллектив, гордился им, заботился о нем. По четвергам принимал сотрудников по личным вопросам - в среднем 30-35 человек, и не покидал кабинет до тех пор, пока не примет последнего записавшегося. Умел вникнуть в нужды людей и прийти им на помощь в трудные моменты: доставал лекарства, устраивал в больницы, ходатайствовал по поводу жилья. Его заботу о подчиненных и не только о подчиненных ему людях, участие в их судьбах ощутили на себе многие. При этом каждый знал, что если дело срочное, надо встретить Главного утром у входа в здание КБ и проводить до кабинета, чтобы обсудить ту или иную проблему. Он предпочитал по возможности сразу, не откладывая, решить вопрос, а если это не удавалось, записывал его в личный настольный блокнот. Напоминать не приходилось - сам любил доводить все до конца. Сочетание в характере отца качеств требовательного, справедливого руководителя и гуманного человека способствовало успеху дела и укреплению его авторитета. Гуманность его проявилась, например, во время борьбы с космополитизмом, когда ему стоило немалых трудов отстоять многих своих сотрудников. Для него принадлежность к той или иной национальности не имела никакого значения. В его команде наряду с русскими прекрасно работали и евреи, и татары, и многие другие.

В коллективе его любили. Он заботился о нуждах людей - о жилье, снабжении, быте, был в фаворе и у населения города, где располагалось его КБ.

Отец умел окружать себя людьми, нужными для дела. Он видел в каждом сотруднике своего единомышленника и соратника, а не просто сослуживца. Несмотря на большую занятость, он беседовал практически с каждым поступавшим на работу молодым специалистом, стараясь понять его возможности, пристрастия, житейские заботы. Память у него была великолепная. Многих помнил по имени, отчеству и фамилии. Он появлялся всюду, где возникали ответственные и сложные вопросы. В трудных случаях, когда нужно было работать день и ночь, в выходные и в праздники, шел в цеха, объяснял, почему данную работу требуется сделать срочно, и не приказывал, а просил поработать сверхурочно. Каждый сотрудник начинал по-настоящему ощущать важность выполняемой работы, если ее результатами интересовался Главный конструктор. Это делало работу значительнее, осмысленнее и возвышало сотрудника в собственных глазах - условие, крайне необходимое в любом деле. И люди работали, не считаясь со временем, ощущая причастность к важному государственному делу, сознавая, что от каждого из них зависит общий результат. Во время подготовки старта космического корабля «Восход» в октябре 1964 г. он писал жене: «Все, конечно, живут в огромном напряжении, работа идет круглосуточно - замечательный у нас народ, который может так беззаветно и самоотверженно трудиться. Пусть легче окажется путь!» Отец умел заинтересовать и увлечь окружающих личным примером. Ему подчинялись тысячи людей, но огромная власть не сделала его чопорным и важным. Он любил шутку и острое слово, порой так необходимые для разрядки обстановки в трудных ситуациях. Отец обладал счастливым даром мгновенно переходить от состояния глубокой сосредоточенности и суровой требовательности к душевному шутливому разговору, который возвращал усталым, озябшим людям чувство уверенности. На вечерах и застольях он никогда не уединялся от сослуживцев и с юмором воспринимал все попытки пародировать как его буйный характер, так и те разносы, которые он устраивал по разным поводам. Высокая должность главного конструктора не подавила в нем эмоций, свойственных обыкновенному человеку.

Оценку коллективу и своему труду отец дал в письме Нине Ивановне с космодрома Байконур от 1 октября 1959 г.:

«Очень отрадно видеть, что такой большой коллектив самоотверженно трудится буквально без отдыха, все забыв и думая только о том, чтобы выполнить задание. Я очень, очень рад, что вокруг выросли эти люди, ведущие наше дело вперед.

Все эти дни я, как-то по-новому, с особенным вниманием, присматривался и к своей лично работе здесь. Конечно, я не работаю с гаечным ключом или электрическим пробником, но мне кажется, что глубоко участвую во всех процессах и работах здесь идущих. Все же опыт есть и глаз наметан, а голова неутомимо подсказывает новые мысли. За эти 10-12 лет «такой работы» крепко связалась теория с практикой, расчет с конструкцией, замысел с исполнением. И, наверное, мне выпало великое человеческое счастье трудиться в этом большом и увлекательном деле - редкое для человека счастье!

Вот и лирики немного, вероятно, русский человек без этого не может...

Как же мало времени отведено человеку на его творческую сознательную жизнь - и для труда, и для благ жизни! Это так!»

Отец ценил людей. Не случайны такие его слова: «Наш главный девиз - беречь людей. Дай-то нам бог сил и умения достигать этого всегда, что, впрочем,

С.П. Королев. 1961 г.

противно закону познания жизни. И все же я верю в лучшее, хотя все мои усилия, мой разум и опыт направлены на то, чтобы предупредить как раз то худшее, что подстерегает нас на каждом шагу в неизведанное...»

Он никогда не рисковал жизнью людей. Только убедившись в безопасности планируемых работ давал разрешение на их проведение. Качество и надежность ракетно-космической техники занимали в его деятельности особое место. Он любил повторять: «С нашей техникой надо работать только на «вы» и никогда - на «ты»». Представление о том, какие черты творческой личности ученого и руководителя крупного масштаба отец считал наиболее важными, дает текст, подготовленный им для выступления на общем собрании АН СССР 19 мая 1961 г. в поддержку избрания М.В. Келдыша президентом академии: «...во-первых - это неизменное чувство нового, умение найти, определить это новое, познать его; во-вторых - это сам метод, стремление всегда к сугубо практическому, законченному решению задачи, стремление к установлению конкретных рекомендаций, применяемых в жизни, и при всем этом весьма высокий уровень исследований, конкретные разработка и решение данной задачи». Эти качества отец назвал «драгоценными». Интересно мнение отца об ответственности его самого как главного конструктора, которое он высказал на пресс-конференции перед полетом П.И. Беляева и А.А. Леонова 16 марта 1965 г.: «Если вы думаете, что Главный конструктор какой-нибудь системы или корабля - творец этого корабля, вы заблуждаетесь. У Главного конструктора есть свои прямые обязанности, за которые он морально и по закону несет прямую личную и единоличную ответственность. Скажем, исходные данные. Спорят по ним сотни людей в течение трех месяцев, и наступает момент, когда эти данные должны быть утверждены. Вот за утвержденные данные по закону и по совести ответственность несет персонально и единолично Главный конструктор. За методику, за безопасность.

Ведь можно методически построить работу так, что не все предусмотреть, что-то не сделать, но жизнь не обманешь, и это «что-то» обязательно вылезет. Разве может один Главный конструктор все предусмотреть? Не может. Это плод коллективного труда. А вот когда эта методика выработана, надо отсеять все лишнее, надо взять главное и основное, надо установить порядок и надо утвердить. Вот за это Главный конструктор несет персональную и единоличную ответственность».

Несмотря на огромный груз ответственности, который отец нес на своих плечах, в душе он оставался романтиком, что видно из его писем жене от 15.03.53 и 6.10.55: «Машина очень красива на старте. Но вот и последние минуты. Сейчас, когда все уже прошло, я и то волнуюсь, когда пишу эти строки, а на старте волнение достигло своего предела... Как легко и красиво она прорвалась, как легко и радостно у меня на душе. Значит не пропал огромный

Отрывок из письма С.П. Королева Н.И. Королевой в Москву.

Байконур, 1 октября 1959 г.

С.П. Королев. 1963 г.

труд и смелый замысел большого коллектива наших (всех наших в самом широком смысле) тружеников, так много и упорно потрудившихся над этой машиной. Когда-то очень давно мне мерещилось не то во сне, не то в мечтах, что наступит этот миг и белая машина - эта наша «белая мечта» горделиво оторвется от земли. Ну что же, это свершилось и пусть это будет в добрый час».

«Как-то по-своему даже с некоторой нежностью думаю о нашем корабле, так послушно и хорошо он отвечает на все задуманные мысли. Вообще же с чем можно сравнить это порождение буйной, неукротимой, человеческой фантазии.

Вероятно, так и будут судить о таких вещах и о нас далеко в будущем наши потомки. Жаль, что мы не доживем до этих светлых и спокойных дней, хотя сейчас наш труд, быть может, как капля влаги, попавшая в океан, и приближает этот час». Был ли отец честолюбивым? Безусловно. Но это было не мелочное честолюбие, не пустое стремление любым путем как можно скорее выдвинуться вперед. Его честолюбие заключалось в том, что созданная им конструкция непременно должна стать лучшей, невиданной, уникальной, что первым спутником должен быть наш, отечественный, советский, что первым в космос должен полететь гражданин нашей страны, которую он беззаветно любил. Он видел свой долг в том, чтобы нас не сумели обогнать другие, чтобы в освоении космоса мы шли впереди всех. В интервью газете «Известия» 12 апреля 2005 г. академик Б.Е. Черток сказал: «Если бы не Королев, Гагариным стал бы американец. И если бы не полетел Гагарин, то Армстронг в 1969 году не высадился бы на Луне. Королев создал первую ракету с ядерной боеголовкой, первую в мире межконтинентальную баллистическую ракету, первую ракету, которая запускалась с подводной лодки (мы вместе участвовали в этом запуске), множество других боевых ракет, первые межпланетные аппараты, но все это было для него лишь средством. Главная цель - человек в космосе. И обязательно быть первым». Поэтому отец работал, не щадя здоровья и сил, ведя за собой увлеченных им людей, добиваясь скорейшего осуществления поставленных целей. В одном из выступлений он сказал: «Дорога благородная у покорителей космоса. Будем же, товарищи, крепить и дальше нашу науку, крепить обороноспособность нашей Родины, пожелаем нашим дорогим всем товарищам, кто с нами работает, кто летает, добра и счастья в жизни».

Главным для отца была работа - она являлась смыслом его жизни, - но кроме обязательного чтения технической литературы, он находил время и для художественной, иногда умудрялся читать, даже сидя рядом с шофером в машине. Его любимым писателем с юных лет был Лев Толстой. Любил Пушкина, Есенина, Блока, в детстве пытался подражать Лермонтову, а поэму «Мцыри» и некоторые его стихи знал наизусть.

Лермонтов был близок ему по духу. Достаточно вспомнить строки поэта, словно написанные моим отцом:

Мне нужно действовать, я каждый день

Бессмертным сделать бы желал как тень

Великого героя, и понять

Я не могу, что значит отдыхать.

Всегда кипит и зреет что-нибудь

В моем уме... Мне жизнь все как-то коротка

И все боюсь, что не успею я свершить чего-то!

Привязанность к поэзии прошла через всю его жизнь. Корреспондент ТАСС А.П. Романов вспоминал, как после нештатного приземления космонавтов Павла Беляева и Алексея Леонова в марте 1965 г. в пермской тайге, отец отредактировал шуточную песенку на эту тему, придуманную журналистами на Байконуре, а в ответ на их одобрительные восклицания прочел сочиненные им когда-то в детстве строчки:

И зелень трав пахучих,

И трепет ковыля,

И силу рек могучих

Родит земля.

И нивы злато редкое,

И хаты, тополя,

И счастье молодецкое

Родит земля.

В последние годы отец охотно читал фантастику - Беляева, Стругацких и особенно Ефремова, увлекался его «Туманностью Андромеды». Ложась последний раз в больницу, взял с собой «Сборник фантастических повестей» Станислава Лема, который так и остался на тумбочке у его кровати.

Любил классическую музыку, в тринадцатилетнем возрасте, в Одессе, сам немного учился игре на скрипке. Очень ему нравился Первый концерт для фортепиано с оркестром П.И. Чайковского, особенно в исполнении американского пианиста Вана Клиберна. Запись концерта он иногда прослушивал, сидя в гостиной своего московского дома. С удовольствием слушал «Времена года» Чайковского, «Цыганские напевы» Сарасате в исполнении Давида Ойстраха, очень любил «Реквием» Моцарта. Редко, но все же посещал консерваторию. Правда, мне кажется, что он, даже слушая музыку, продолжал думать о неотложных делах. У него всегда была с собой маленькая записная книжечка, в которую он заносил неожиданно возникавшие мысли. Любил романс «Гори, гори, моя звезда», особую любовь испытывал к украинским народным песням «Дивлюсь я на небо» и «Реве та й стогне Дн iпр широкий», напоминавшим ему годы детства и юности, а также к русским песням «Эх, дороги», «Священный Байкал» и др. Русских художников предпочитал иностранным. Из живописных произведений выделял «Явление Христа народу» А.А. Иванова, «Утро стрелецкой казни» и «Боярыню Морозову» В.И. Сурикова, «Богатыри» В.М. Васнецова, «Волна», «Девятый вал», «Черное море» И.К. Айвазовского, «Гибель Помпеи» К.П. Брюллова. Бывая в командировках в Ленинграде, старался хоть наскоро посетить Русский музей. Любил театр, но, как рассказывала Нина Ивановна, они почти никогда не могли посмотреть спектакль от начала до конца: или приезжали ко второму действию, потому что отец раньше не успевал, или уезжали после первого - говорил, что уже отдохнул и хочет домой. Отдыхать он не умел. Со слов члена-корреспондента АН СССР В.И. Феодосьева, «это не было отрешенностью от жизни, это было преданностью идее проникновения в космос. А когда человек предан идее, он вполне может поступиться очень многими жизненными радостями. Ему не приходилось переступать через себя, когда он отказывался от этого «земного» ради космоса. Просто те жизненные радости, которые приносила сама работа, были для него значимее и приятнее, чем все иные».

Телевизор отец включал редко. Изредка ходил с Ниной Ивановной в находившийся неподалеку от дома кинотеатр «Космос». Но чаще брали 16-миллиметровые фильмы в Госфильмофонде и просматривали их дома с помощью кинопроектора «Украина». Сказал мне как-то, что ему очень понравился фильм «Мари-Октябрь» о французском движении Сопротивления. Я поразилась совпадению: в то время это был и мой любимый фильм. Такое же сходство наших вкусов проявилось и в отношении Чайковского, и в любви к поэзии.

Дома, в кругу гостей, отец вел себя просто и непринужденно: был радушным хозяином, пел и смеялся вместе со всеми. Бабушке запомнилось, как во время встречи Нового 1964 года он читал юмористические стихи, но без всякой улыбки на лице, что было неожиданно и интересно.

В школьные годы в Одессе отец занимался спортом - гимнастикой, волейболом, прекрасно плавал, ходил на яхте. Одним из пунктов плана благоустройства двора останкинского дома, написанного им 25 апреля 1965 г., было создание спортплощадок: волейбольной, крокетной и городошной. Он умел играть в шахматы, шашки и карты, но игры эти не любил. Дома иногда играл с Ниной Ивановной в настольный теннис. Любил быструю езду - сначала на мотоцикле, потом на автомобиле. Машиной управлял уверенно. Привыкал к старым вещам, особенно к мебели и одежде, и с трудом с ними расставался. Сказал как-то: «Я привыкаю ко всему: к людям, обстановке, условиям, и мне тяжело все это менять». К одежде был равнодушен, смолоду не любил галстуков и тесных воротничков. Нравились ему цветные рубашки. На космодром почти всегда ездил в одном и том же костюме - «самом счастливом». В еде был неприхотлив, но больше всего любил, пожалуй, домашние пельмени с подливой из уксуса и горчицы, подобные тем, которыми его кормила в Киеве бабушка Мария Матвеевна. По воспоминаниям многолетнего секретаря отца А.А. Злотниковой, на работе он обедал очень быстро, на скорую руку, а часов в 9 вечера пил чай с лимоном и черным хлебом с куском вареной колбасы, которую, смеясь, называл «собачьей радостью». Любил оставаться в кабинете после рабочего дня в одиночестве. Из крепких напитков предпочитал армянский коньяк. Курил, но понемногу в течение тридцати лет - до 1951 г., когда у него появились боли в области сердца и была диагностирована мерцательная аритмия. В последующие годы тоже мог изредка закурить -чаще после выпитой рюмки или в минуты сильного нервного напряжения. Женщин любил, и они любили его. Красивый внешне, интересный внутренне, он привлекал к себе внимание и сам не прочь был увлечься. Но на стартовой площадке космодрома женщин не терпел, объясняя, что это может отвлекать мужчин от сложной работы и приводить к ошибкам.

Заботливо относился к детям. Предприятие отца шефствовало над школой-интернатом для слепых детей в подмосковном Болшеве. Туда направляли школьные приборы и оборудование, передали также грузовую автомашину, о чем свидетельствует деловая записка с его резолюцией. Бывший секретарь парткома предприятия Е.А. Тумовский вспоминал, как отец мгновенно отреагировал на сообщение о необходимости срочной помощи подшефному детскому дому. Он сразу же поехал туда со своими заместителями и дал указания о проведении капитального ремонта здания и покупке для воспитанников новой зимней одежды. В сфере постоянного внимания отца находился пионерский лагерь, в котором одновременно отдыхали более тысячи детей сотрудников предприятия. Несколько раз он сам приезжал туда, чтобы выявить на месте и немедленно устранить все недостатки. Когда в 1960 г. умер шофер отца А.А. Чистяков, он взял на себя заботу о его сыне, помог ему поступить в музыкальное училище (мальчик хорошо пел) и стать артистом.

Несмотря на внешнюю суровость, отец тепло относился к своим друзьям, умел сопереживать вместе с ними и радость и горе, поддержать в трудную минуту. Друзей у него было немного. К их числу можно отнести П.В. Флерова, Ю.А. Победоносцева, Е.С Щетинкова, Л.А. Воскресенского, А.Я. Щербакова. 7 февраля 1948 г. он послал из Сочи очень доброе письмо супругам

Письмо С.П. Королева Победоносцевым в Москву.

Сочи, 7 февраля 1948 г.

Продолжение письма

Окончание письма

Победоносцевым, интересуясь, как он выразился, - «грядущими событиями» - они ждали ребенка.

«7.II.48 Сочи.

Дорогие Тосенька и Юра. Шлем Вам привет из Сочи, куда приехали вчера. Наш Кисловодский сезон окончился очень удачно, время провели прекрасно, жили в чудесном дворце-санатории и не раз теплым словом вспоминали Льва Робертовича (Гонора. - Н.К.) за его хлопоты с путевкой.

Остатки нашего отпуска решили провести здесь на побережье.

Вчера здесь было пасмурно, шел дождь, а сегодня ясно, теплый солнечный день, как и почти все последнее время. Несмотря на дождь мы вчера целый день ходили по Сочи, любуясь этим чудесным городом. Завтра думаем двинуться дальше - Гагры, Сухуми, а там видно будет. Признаюсь, что очень не хочется возвращаться в Москву. Впрочем, за последние дни мысли о работе все чаще и чаще появляются у нас обоих. По-видимому мы уже основательно отдохнули. Вас обоих вспоминали не раз. Очень интересуемся здоровьем Тосеньки и «грядущими событиями». Шлем Вам обоим и Тосеньке особо сердечные пожелания здоровья, счастья и успехов, а самое главное - хороших сынишку и дочурку.

Мы решили возвращаться примерно в районе 26/II.

Еще раз привет.

Нина

Сергей».

Когда в 1949 г., вскоре после развода моих родителей, в семье А.Я. Щербакова произошел разлад, отец написал ему письмо со словами сочувствия, дружеской поддержки и оптимистического настроя на будущее.

Письмо С.П. Королева А.Я. Щербакову в Капустин Яр.

Москва, 20 октября 1949 г.

Продолжение письма

«20.10.49.

Дорогой Алексей Яковлевич, не буду писать Вам о ходе наших дел - Вам все расскажет т. Будник. На Ваше письмо с просьбой о комнате - я ничего не мог сделать. Я получил резкий отказ Л.Р. (Л.Р. Гонора. - Н.К.) и И.И. (И.И. Уткина. - Н.К.), (который как раз у нас был). Мне было сказано только, что это мера временная и через 3-4 м-ца Вы снова получите комнату.

Но мой дорогой, я от всей души Вам сочувствую, что бы там ни говорили по этому поводу, а я сам пережил не так давно большую ломку в личной жизни и очень хорошо понимаю Ваше состояние.

Я искренне от всей души сочувствую и Л. и прошу передать ей мой привет, если Вы ее еще встречаете.

Не падайте духом, мой дорогой друг. Время и труд загладят всю боль и невзгоды. Скоро мы встретимся и надеюсь, что и дальше будем вместе делать наше дело на благо Родины.

Крепко жму Вашу руку.

Ваш С.П.

P.S. Мы будем дня через 3-4 - очень прошу наладить машину».

Отец помогал не только своим друзьям. В 1962 г. в столовой на Байконуре он познакомился с официанткой Элизой Шияновой, которая призналась ему, что хочет научиться чему-то серьезному, связанному с освоением космоса. Он помог ей вернуться в Куйбышев, устроиться на завод, поступить в техникум, а затем стать инженером-конструктором, договорился о ремонте ее квартиры. Зная, что у нее маленький сын и ей одной трудно материально, посылал деньги. Одно из писем написано 23 августа 1965 г.

«23/VIII Милая Эла! Я был все время в разъездах и вернувшись очень был раз прочесть Ваши милые письма.

Желаю Вам много сил, здоровья и по-прежнему большой настойчивости, Вы на правильном пути! А всякие сомнения - гоните их прочь. Сейчас такая сложилась обстановка, что я хотел на этих днях приехать, а вот числа 28/УШ придется ехать совсем в другое место недели на две. После этого обязательно заеду в Ваши края и очень, очень хочу Вас повидать. Пишите мне регулярно, я так рад получать Ваши письма.

У меня никаких новостей нет, все одна работа и как всегда, большая забота. Очень устаю, да видно иногда уже и годы сказываются! Ничего тут уже не поделаешь!

- Как Ваши дела с учебой?

- Как идет ремонт?

Напишите мне подробно. Вот я приеду и будем думать о Вашем переходе на другую работу.

Крепко жму руку, поцелуйте Вашего малыша (карточка отличная, а оторванный карман я бы и не заметил, если бы Вы не написали).

Еще раз большой привет.

С.П.

P.S. Сегодня, по почте, на Ваш домашний адрес послал немного (50). Может, лучше переводы посылать на п/о до востребования?

Напишите

С.П.».

Резолюция С.П. Королева на прошении директора школы-интерната для слепых детей.

17 декабря 1965 г.

Был ли отец суеверным? Наверное, каждому человеку это в какой-то мере присуще. Одни боятся черной кошки, женщины с пустым ведром, не любят предпринимать что-либо серьезное по понедельникам, пятницам или 13 числа, другие верят в приметы, которые приносят удачу. Отец, например, по словам Нины Ивановны, всегда носил в кармане две копеечные монетки на счастье и очень расстроился, не найдя их утром 5 января перед уходом в больницу. Однажды нашел подкову и сам прибил ее к стволу дуба во дворе останкинского дома, как когда-то прикрепил подкову над дверью квартиры Марии Николаевны на Октябрьской, - верил, что подкова приносит в дом счастье.

Отец с детства любил природу, особенно садовые цветы, а среди них - розы и сирень. Цветы росли в саду нежинского дома бабушки Марии Матвеевны, благоухали на нашей даче в Барвихе. Розы цвели на большой клумбе перед парадным входом в останкинский дом. Отцу нравился запах сирени, и он любил букет этих цветов на своем рабочем столе. По его просьбе во дворе дома посадили липы, запах которых, когда они цвели, ему тоже был по душе. И еще он любил серебристые ели. Одну такую ель, ровесницу своего внука Андрея, он подарил нам, она растет на даче в Барвихе. Отец принимал активное участие в работах по благоустройству двора своего дома. И.М. Рябов, работавший в ОКБ с 1946 г. и дававший в свое время отцу рекомендацию для принятия его кандидатом в члены партии, вспоминал, как проводились эти работы весной 1960 г.: «Когда мы загрузили первую тачку мусором, Сергей Павлович посмотрел на всех и произнес: «Труд облагораживает человека», а затем добавил: «Ну что, хлопцы, начнем стирать

Заявление С.П. Королева Председателю Государственного комитета по оборонной

технике СССР с резолюцией С.А. Зверева.

28 декабря 1963 г.

грани между умственным и физическим трудом». Потом, как заправский землекоп, плюнул на ладони, потер их, взялся крепко за ручки тачки и покатил ее по асфальтовой дорожке... Когда участок был оборудован поливными трубами, Сергей Павлович поливал растения из шланга и следил за тем, чтобы все развивалось быстрей, чтобы участок принял зеленый, уютный вид».

Когда в 1963 г. в доме потребовался ремонт, отец обратился к Председателю Государственного комитета по оборонной технике С А. Звереву за разрешением произвести его силами предприятия, указав при этом, что обязуется оплатить все затраты. Несмотря на высокое служебное положение он никогда не считал себя вправе воспользоваться им в своих личных целях.

«Председателю Государственного

Комитета по оборонной технике СССР

От С.П. Королева

Гл. конструктора п/я 651

Заявление

Прошу Вашего разрешения на проведение отдельных работ, главным образом ремонтного характера, в занимаемом мною доме № 2/28 по 6-му Останкинскому переулку, силами нашего производства, с оплатой всех затрат мною в установленном порядке.

28 декабря 1963 г.

С.П. Королев».

Отец любил животных, особенно собак, и тяжело переживал их гибель во время вертикальных пусков на ракетах. Об этом он пишет Нине Ивановне 9 августа 1951 г.: «Настроение у меня среднее, т.к. хотя у нас все отлично, но у наших напарников получился прорыв, и мы вчера снова потеряли двух собачек. Так ужасно жалко, ты даже представить себе не можешь. Как будто мы потеряли живого человека. Вот от этого и настроение приниженное и невеселое».

Отцу удалось совершить то, о чем мечтали многие поколения людей, но он ушел из жизни, не успев сделать все, что планировал, в частности осуществить полеты на Луну и другие планеты. Он мечтал о том времени, когда космический полет будет доступен людям так же, как сейчас доступен полет на пассажирском самолете. Мечтал о превращении космической техники в отрасль народного хозяйства, верил, что придет время, когда в околоземном пространстве начнут создаваться поселения людей, использующих солнечную энергию, производящих лекарства, промышленную и биопродукцию, которую невозможно создать на Земле. Он не только руководил грандиозной космической программой, но и мечтал написать о том, как были достигнуты результаты, поразившие мир и сделавшие нашу страну великой космической державой. Хотел написать книгу о космонавтике - сохранился ее план и наброски: первые сделаны в 1951 г., последние относятся к 1964 г.

Отца справедливо называли одержимым. Он отдавал себя любимому делу без остатка. «У меня сложились прекрасные впечатления о нем как о личности и талантливом конструкторе. Я сказал бы, что он был человеком, беспредельно преданным своему делу, своим замыслам», - так вспоминал о нем академик А.Н. Туполев.

O.K. Антонов говорил: «Сергей Павлович всей своей жизнью, всей своей деятельностью подал нам пример, который навсегда останется блестящей путеводной звездой для нашей молодежи и не только для молодежи. Я счастлив, что жил в эпоху выхода человека в космическое пространство, в эпоху Королева». Заведующий кафедрой МВТУ им. Н.Э. Баумана В.И. Феодосьев писал: «Мы обязаны отдать должное гению Королева. Он видел дальше нас всех, многое предусмотрел. Пора говорить о нем как о явлении, о феномене технической политики нашего века. Мне самому странно вспоминать и совмещать в одном лице плотного полковника, не так давно бывшего зеком, солидного профессора, властного администратора, навязывающего свою волю министрам, увлеченного мечтателя, намечающего дорогу в таинственный космос, и почти уже легендарного национального героя, увековеченного в памятниках, медалях, картинах...»

А. С. Кириллов, начальник испытательного комплекса на космодроме Байконур, считал, что «Космонавтика и Королев - неразделимы. Гений и мужество Сергея Павловича Королева - фундамент, основа основ всего осуществленного в этой области знаний и практики человечества. Без Королева не было бы подвига Гагарина. В веках первым был и останется он, Главный конструктор».

Инженер-испытатель Юрий Марков (Ю.М. Зарецкий) сказал: «Если бы меня попросили в одном слове выразить сущность нашей эпохи - ее космические взлеты, ее непростую суть, а временами и трагизм, - я бы сказал: «Королев». Многие из нас взяли своим девизом в жизни это же слово - «Королев»».

Эту же мысль продолжил бывший начальник политотдела космодрома Байконур Б.И. Кузнеченков: «История знает много гениальных людей. Но XX век знает одного титана - ученого и организатора, который своим талантом и волей осуществил дерзновенный штурм космоса и ближайших светил Вселенной. Его имя переживет века. Сергей Павлович Королев - это океан и его подвиг перед историей нельзя описать в тысячах томов. Пусть его потомки продолжают и преумножают его дело».

Но при этом отец не стал отстранившимся от обычной жизни аскетом. Можно определенно сказать, что он любил жизнь, она нравилась ему во всех проявлениях.

Академик Б.Е. Патон писал бабушке 12 января 1967 г.:

«Дорогая Мария Николаевна!

В торжественный день шестидесятилетия со дня рождения Сергея Павловича мне хочется обратиться к Вам.

Сергей Павлович внес огромный, поистине титанический вклад в создание и развитие нашей космонавтики. Он по праву является признанным продолжателем славных дел и традиций Циолковского.

Мне кажется, что люди с каждым годом будут все больше ценить, все больше понимать ту грандиозную роль, которую сыграл Сергей Павлович в нашей и мировой науке и технике. Его имя будет вечно сиять в ряду имен наиболее выдающихся ученых. Его будет с благодарностью вспоминать человечество. И когда первый человек ступит на Луну, а затем и на другие планеты, он также вспомнит Сергея Павловича и с благодарностью поклонится ему.

Сергей Павлович был не только ученым, не только крупнейшим организатором новой техники, он был Человеком, именно Человеком с большой буквы. Он заражал всех своей жизнерадостностью, энергией, неукротимой волей. Меня поражала его теплая забота о людях, его постоянное внимание к окружавшим его, а порой и далеким от него людям. Во всем этом великая Ваша заслуга, дорогая Мария Николаевна. Поэтому, отмечая юбилей незабвенного Сергея Павловича, все люди сердечно благодарят Вас.

Позвольте и мне обратиться к Вам со словами благодарности и пожеланиями доброго здоровья и всяческого благополучия.

Искренне Ваш Патон».

Я думаю, что это очень точная характеристика отца как ученого и человека.