Сабля атамана (рассказы)

Чымбылат могучий

Среди древних марийских лесов, где, подняв до неба вершины, стоят вековые дубы и могучие сосны, есть курган. Высоко вознесся он над широкой рекой, которая вольно и плавно течет у его подножия.

Звенят над рекою веселые песни: поют в лугах косари, поет молодежь, собираясь в праздничный день под кудрявыми ветлами. Но возле кургана всегда тишина.

Только порой старики, усевшись на обомшелый камень, ведут здесь неторопливый рассказ о давно минувших временах и событиях, а молодежь, притихнув, чутко слушает их…

Вот одно из сказаний, услышанных мною у древнего кургана…

В давние-давние времена, много сотен лет тому назад в курной избушке бедного марийца-охотника родился мальчик. Громким криком закричал младенец.

Тогда взяла его на руки бабка-повитуха и сказала:

— Ох, какой горластый! Сразу видать — быть ему богатырем…

Но отец недоверчиво покачал головой:

— Где уж сыну бедняка быть богатырем? И то хорошо, если достанет у него силенки натянуть охотничий лук…

Но мальчик, которого назвали Чымбылатом, и вправду рос богатырем, как предсказала бабка-повитуха. В двенадцать лет он уже был сильнее всех парней в деревне.

Соседи удивлялись необычайной силе Чымбылата, а один парень, по имени Сюзловуй, хилый телом, но хитрый умом, ему позавидовал.

Однажды Сюзловуй говорит Чымбылату:

— Послушай-ка, Чымбылат, что я тебе скажу. Вчера видел я в овраге за деревней лохматого барана. Поймаешь его и приведешь в деревню — твой будет…

Поверил Чымбылат по простоте душевной Сюзловую и пошел в овраг. А там лохматый медведь ворочает пни.

— И впрямь баран! — проговорил Чымбылат и крепкими руками схватил медведя за уши.

Рванулся медведь, но не тут-то было: сильной рукой придавил Чымбылат медведя к земле. Туго пришлось косматому, притих медведь, и поволок его Чымбылат в деревню.

Увидели люди Чымбылата с медведем, разбежались с перепугу кто куда. Сюзловуй зарылся в стог сена, только ноги наружу торчат.

Одна лишь старая бабка-повитуха никуда не побежала. Покачала она сокрушенно головой:

— Экий ты дурень, Чымбылат… Сила у тебя велика, ума нет. Глупая у тебя сила. Зачем людей пугаешь?

Отпустил Чымбылат косматого зверя и сказал бабке:

— Рад бы я быть умнее, да не учен. Поучи меня, бабушка, уму-разуму.

Стара, седа бабка, в глубоких морщинах ее лицо, в черных трещинах руки — много повидала старуха на своем веку, ох много поработали ее руки: есть ей чему поучить парня. Но бабка Чымбылату ответила так:

— Возьми-ка, внучек, котомку за плечи и пойди поброди по белому свету. Посмотри, разузнай, где и как люди живут. Это будет тебе самая лучшая наука…

— И то ладно, — согласился Чымбылат, — пойду.

— А еще запомни один завет: где бы ты ни был, не забывай родной край и родной дом, пусть отчий дом будет у тебя в сердце… Тогда ты всегда найдешь обратный путь на родину…

Стал Чымбылат собираться в дорогу.

— Куда ты, сынок? — спрашивает отец. — Я-то надеялся, что будешь мне помощником, а ты уходишь, покидаешь наш дом…

— Нет, отец, не бегу я от работы и буду тебе всегда верным помощником, — ответил Чымбылат. — А иду я бродить по белому свету, искать-набираться ума-разума, чтобы больше знать и больше уметь.

Собрал Чымбылат котомку и встал перед отцом-матерью:

— Благословите меня в путь-дорогу.

— Так и быть, — сказал отец, — от хорошего дела не буду тебя отговаривать — иди, и пускай путь твой будет счастливым, пусть дорога перед тобой стелется белым полотном.

Обняла мать Чымбылата, заплакала:

— Помни нас, сынок…

А седая бабка-повитуха сказала:

— Если в небе увидишь белых лебедей, то знай — это посылает тебе привет родной край. Затоскует сердце, увидев лебедей, значит, зовет тебя родимый дом…

Собрались на проводы соседи, и завистливый Сюзловуй пришел:

— Куда ты, Чымбылат? Если за золотом, то возьми меня с собой. Только богатство, чур, пополам.

— Нет, не золото добывать я иду, а иду я за умом-разумом.

Скривился Сюзловуй:

— Не нужен мне ни ум, ни разум, с меня моей хитрости хватит…

Распрощался Чымбылат с родными и соседями, тронулся в дальний путь.

Шагает Чымбылат по дороге; белая рубаха, белые штаны и белая шляпа на солнце сверкают, серебряные серьги в ушах блестят, через плечо висит лук из гибкого дерева, за спиной котомка, а в котомке каравай хлеба.

Шагает Чымбылат и поет:

Идет по белому свету Чымбылат, идет через поля, леса, заходит в деревни. Чуден мир — много в нем незнакомого да невиданного.

Знал у себя дома Чымбылат, как на зверя охотиться, как пчел в бортях держать, а здесь люди не охотники, а все больше хлебопашцы.

Однажды утром увидел он, как возле дороги два марийца трудятся: один деревянной лопатой землю роет, другой каменным топором бревно отесывает. Устали мужики, пот с них градом льет, а дело не спорится: лопата в землю не идет, каменный топор крошится.

Подошел к ним Чымбылат:

— Надо бы вам топор потверже да лопату поострее.

— Так-то так, да откуда их взять? — говорят мужики.

А Чымбылат и сам не знает откуда. Простился он с мужиками, пошагал дальше и опять запел свою песню:

Зашел Чымбылат в лес и видит: сидит на поляне мужик-мариец и одним камнем растирает на другом зерна ржи — муку мелет.

Устал мужик, вспотел, видать, давно трудится, а муки смолол всего две пригоршни.

— Не много проку от твоей работы! — громко сказал Чымбылат.

Недовольно взглянул на него мужик:

— А разве твои родители по-другому мелют зерно?

— Так же, — вздохнул Чымбылат. — Только знаю я, надо как-то по-другому молоть.

— Если знаешь, научи.

Покачал Чымбылат головой:

— Я сам иду у людей учиться.

Обидно Чымбылату, что не может он помочь своим землякам, и поэтому уже грустнее звучит его песня:

Идет Чымбылат все дальше и дальше.

И вышел он на берег великой реки, что зовется Волгой, дошел он до мест, где живут русские люди.

Стоят русские города, огороженные изгородью из крепких бревен, высокими каменными стенами, сверкают золотом-серебром крыши княжеских хором. А вокруг городов раскинулись деревни и широкие поля.

По полям идут за сохою пахари. По широкой Волге, словно стаи лебедей, плывут караваны белопарусных судов. Дует ветер — надувает паруса.

Вошел Чымбылат через ворота в город. Идет он, оглядывается, дивится на высокие дома, на златоглавые церкви, на шумные, полные народа улицы.

Остановил Чымбылат одного человека:

— Скажи, добрый человек, к кому бы мне наняться в работники, чтобы выучиться ремеслу?

— Какому же ремеслу хочешь ты выучиться?

— Да хочу научиться делать крепкие лемеха к сохам, лопаты такие острые, что сами в землю идут, и топоры, которые не крошатся.

— Что ж, тогда иди ко мне в ученики, — отвечает человек. — Я кузнец, выучу тебя ковать железные лемеха, топоры и лопаты. Но знай наперед: наше кузнечное ремесло нелегкое и не любит ленивых.

Чымбылат не боялся работы и ленивым не был, пошел он в ученики к кузнецу.

Ранним утром, когда заря еще только заалеет на востоке, начинали свою работу кузнец и Чымбылат. До самого вечера в черной от сажи кузне гремело железо, брызгами рассыпались огненные искры, стучали тяжелые молоты.

Когда радостен труд, душа просит песни. И Чымбылат запевал:

Услыхав песню Чымбылата, прислушивались к ней прохожие и соседи-ремесленники в кожаных передниках.

А Чымбылат пел дальше:

Все тайны кузнечного ремесла открыл Чымбылату русский кузнец.

А в свободный час Чымбылат заходил к соседям — ткачам, мельникам, мастерам-гусельникам и присматривался к их работе.

Девять раз покрывал землю зеленый ковер из нежной, молодой травы, девять раз на воды великой реки падали золотые листья с берез, девять раз караваны купеческих судов подымали паруса и уплывали в дальние страны, девять раз возвращались они с богатыми иноземными товарами.

А Чымбылат все работал в кузнице. К нему приходили запыленный пахарь, плотник в стружках, рыбак, овеянный крепким ветром, и Чымбылат выковывал кому лемех к сохе, кому топор, кому острогу для ловли рыбы.

И вот наступила десятая весна.

Однажды вышел Чымбылат из кузницы на берег реки и стал против весеннего ветра. Свежестью и прохладой дышит весенний ветер. Голубое небо, голубая река с белыми парусниками. Смотрит Чымбылат на небо, на реку, и радость заполняет его сердце.

Но тут в голубом небе показалась стая белокрылых лебедей.

Опустились лебеди на воду, проплыли, горделиво выгибая шеи, потом снова поднялись вверх и полетели к дальним лесам, в сторону марийского края.

Как увидел Чымбылат лебединую стаю, заныло у него сердце. Вспомнил он родные края, серебряные озера и чистые реки марийские, частые ельники и могучие дубы. И почувствовал он, что не может больше жить без них…

Долго стоял Чымбылат и смотрел вслед улетевшим лебедям, потом вернулся в кузницу и сказал своему учителю:

— Настало время возвращаться мне в родные края. Зовет меня сердце на землю отцов.

— Хорошо, иди, — ответил кузнец, — но прежде покажи свое мастерство.

Выковал Чымбылат железного гуся, выковал гусиные крылья. Гусь ожил, замахал крыльями, выпорхнул из кузни и полетел вслед за лебединой стаей.

Обнял, расцеловал русский кузнец Чымбылата на прощание, и тронулся Чымбылат в обратный путь — домой.

И пошел Чымбылат через леса и поля, от реки до реки, от деревни к деревне. Увидел он марийца-пахаря, пашущего поле деревянной сохой — оковал соху железом. Встретил лесорубов — подарил им топор. Огороднику с деревянной лопатой сделал лопату железную. Мужику, что растирал зерно камнями, показал, как построить мельницу.

Все шел и шел Чымбылат в ту сторону, куда улетели лебеди, и вот уже видит он родной дом на пригорке, вот отец и мать сидят на крылечке, и старая бабка-повитуха тоже там же.

Со слезами радости встретили родители Чымбылата.

Старая бабка спросила:

— С умом да с наукой вернулся ты, внучек?

— С умом, бабушка, — ответил Чымбылат, — и с богатым подарком — уменьем. Научили меня друзья искусным ремеслам.

А завистливый Сюзловуй уже тут как тут. Вертится, на тощую котомку Чымбылата косится:

— Что-то не вижу я ни твоего ума, ни богатства. Был бы с умом — вернулся домой, как хан, богатый…

— Не в золоте ум, — засмеялся Чымбылат.

Но не понял его Сюзловуй.

Научил Чымбылат сородичей и земляков всему, что узнал в русском краю: научил железо ковать, замечательные холсты ткать, зерно на мельнице молоть.

Пришел праздник, и тут Чымбылат всех удивил. Расщепил он сухую ель на дощечки, сделал гусли, натянул на гусли струны из овечьих жил и вышел с гуслями на луг к парням и девушкам.

А там Сюзловуй уже на губах играл, народ распотешить пытался, но, сколько ни шлепал он губами, ни ладу, ни веселья — от его музыки у плясунов только ноги заплетаются. А Чымбылат тронул струны, и запели гусли. Ноги у плясунов сами в пляс пошли, у всех на лицах улыбки засияли.

Обиделся Сюзловуй:

— Велика важность бренчать на гуслях. Вот увидите, как придет враг — Чымбылат в кусты спрячется. Ведь не воин он, а гусляр на потеху девкам и бабам…

В те времена на земли приволжские надвигались несметные дикие орды воинственного хана.

Хан разбил булгар, захватил земли мордвы и удмуртов и подошел к земле марийцев.

Задумчив стоял Чымбылат, а потом сказал:

— Рука, умеющая выковать сошник, выкует и меч. А выковав меч, сумеет поднять его на врагов родной земли…

И только произнес Чымбылат эти слова, как к толпе веселящихся людей подбежал окровавленный человек.

— Хан… напал на марийские селенья… — успел он сказать и тут же упал замертво.

Гневом сверкнули глаза Чымбылата; от взгляда его задрожал и спрятался Сюзловуй, а притихшие, испуганные люди, взглянув в глаза Чымбылату, воспрянули духом.

Поднялся народ на захватчиков.

Впереди всех на белом коне с острым мечом в руке скакал Чымбылат. Как вихрь, налетели марийцы на ханское войско, и много врагов полегло от марийских мечей. И повсюду, где только появлялся могучий богатырь на белом коне, в ужасе бежали враги.

Не посмел хан вторгнуться в земли, населенные марийцами: так страшен был для него Чымбылат.

Но не бесконечен человеческий век: пришло время помирать Чымбылату.

Собрались вокруг Чымбылата родные, друзья, соседи; плача, взмолились они:

— Не покидай нас, богатырь!

Приподнялся на локте Чымбылат, повел бровью, чтобы замолчали все, и в наступившей тишине раздался его голос:

— Настал мой смертный час, и нельзя отдалить его… Слушайте мою последнюю волю. Похороните меня в кургане на высоком берегу, чтобы рядом вольно и свободно текла река и чтобы с кургана виден был бы весь край мой марийский. Пусть могила моя будет у дороги на Русь, и пусть вольный ветер проносится над моей могилой, и в шорохе его услышу я вести со всех концов марийской земли…

И, взглянув на плачущих людей, Чымбылат продолжал:

— Не горюйте, друзья, что пришла моя смерть. Кто все силы свои отдал народу, тот умирает только телом, а сила его вечно живет в народе… А когда вам придется тяжко, когда враги будут одолевать, то придите на мою могилу, позовите: «Вставай, богатырь!» — и я выйду к вам на помощь. Только не тревожьте меня попусту. Если раз поднимете зря, то в другой раз я уже не встану…

С этими словами умер Чымбылат — могучий заступник пахарей и лесных охотников.

В тяжелую дубовую колоду положили Чымбылата и похоронили в кургане над рекой. Вместе с богатырем зарыли его меч, и пику, и белого коня.

Умер Чымбылат, но память о нем, не умирая, жила в народе, добрым словом поминал народ своего богатыря.

Дремучий лес вырос вокруг могилы Чымбылата, весной и летом на кургане цвели пышные цветы. Вокруг, в лесной чаще, пели соловьи, а возле кургана было тихо: ни птицы, ни люди не смели нарушить сон богатыря.

Проведал хан о смерти могучего Чымбылата, и тогда ворвались ханские воины в марийские деревни, принялись жечь дома, убивать стариков, а красивых девушек и крепких парней уводить в полон.

Из последних сил отважно сражались марийцы на пепелищах родных селений, а когда совсем уже не стало сил, прибежали к могиле Чымбылата:

— Встань, славный богатырь! Беда пришла в марийские земли! Помоги нам!

Задрожала и с громом разверзлась земля, рухнул курган, и из могилы поднялся Чымбылат. В одной руке у него острый меч, в другой — тяжелое копье. Вскочил богатырь на коня, поднял меч и громко крикнул:

— Эй, собирайся, народ, на битву!

Услышали голос богатыря марийцы на много верст в округе и, взяв оружие, устремились на его зов. Несокрушимою лавиной налетели марийцы на вражеское войско, и бежал враг.

А Чымбылат снова лег в свою могилу. Закрылась земля, и на кургане вновь поднялись цветы и травы.

Понял хан, что не победить ему марийцев, пока им помогает Чымбылат, и решил хан поссорить Чымбылата с народом.

Сказал хан марийским мурзам — богачам:

— Кто поссорит Чымбылата с народом, тот получит от меня мешок золота.

Нашелся один жадный мурза, который польстился на ханское золото.

— О солнцеликий повелитель, — униженно склонился он перед ханом, — за мешок золота я исполню твое желание, поссорю Чымбылата с народом. Никогда больше богатырь не поднимется из своей могилы на помощь марийцам…

В тот же день тайком, укромными тропами, пробрался предатель-мурза к могиле славного Чымбылата. Дрожа от страха, подошел он к кургану:

— Вставай, Чымбылат!

Содрогнулась земля, рухнул курган, и поднялся из могилы могучий богатырь: в одной руке меч, в другой — копье, вскочил он на боевого коня и огляделся вокруг, ища врагов.

Понял Чымбылат, что его обманули, сурово сдвинул брови, а мурза, дрожа, как осиновый лист, упал на колени:

— Не гневайся на меня, великий богатырь. Я пришел сюда не по своей воле, меня послал народ. Велел народ сказать, что не нужна ему твоя помощь, он сам поладит с врагами…

Не поверил Чымбылат словам мурзы:

— Вызвал ты, кривая душа, меня из могилы напрасно, и больше уже не смогу я подняться на зов, — сказал Чымбылат, — но силу мою оставляю марийскому народу.

Так сказал Чымбылат и упал в могилу.

Радостно смеясь, прибежал мурза к хану:

— Давай, хан, мешок золота — не поднимется больше из могилы Чымбылат.

Дал хан мурзе-предателю мешок золота, а ханское войско ринулось грабить марийские селенья.

Крикнули марийцы:

— Вставай, Чымбылат!

Но не поднялся богатырь.

— Что нам делать? — крикнули слабые. — Мы погибли!

Но нашлись смельчаки, которые сказали:

— Не падайте духом, марийцы: Чымбылат все равно нам поможет!

И тут марийские воины почуяли в себе силу Чымбылата, и поверил народ в свою победу.

Дружно поднялись марийцы на хана. Через всю землю, по лесам и полям прошли они, побеждая врага.

Завидев свое отступающее войско, рассердился хан и приказал отрубить голову жадному мурзе-предателю.

Отрубили подлому изменнику голову. Упала голова, полная лживых и завистливых дум, на землю, и куда она упала, там появилось топкое, гнилое болото.

А хан и его войско бежали из марийских селений.

…Шли годы. Курган, в котором лежал Чымбылат, все больше зарастал пышной зеленью и цветами.

Не поднимался больше Чымбылат из могилы, но сила и дух богатыря всегда жили в народе. С этой силой побеждал он своих врагов…

Умолк старик, окончив сказание.

Вдали над рекою звенела песня, где-то в вышине плыл и таял легкий след самолета.

Иные песни, иная жизнь над курганом.

А сила народная — вечна.