Сад чёрной розы

Глава 25

Ожидание выматывало физически, высасывало последние крупицы надежды, но ничего другого не оставалось. Эд отправился курировать парк, категорически запретив нам и особенно Войничу выходить из дома. Тот, как ни странно, согласился без споров и возражений. Правда, после ему пришлось выдержать серьёзную перепалку с бабушкой. Она не позволяла спортсмену оставаться у нас на ночь, Алан стоял на своём.

— У нас даже лишнего места нет! Где ты спать будешь? В прихожей, на коврике? — сердилась родственница.

— Я не собираюсь спать, посижу в кресле, — спокойно возразил Алан. — Не спорьте, Василиса Аркадьевна, так будет лучше — нам предстоит беспокойная ночь. Я всё равно никуда не уйду, даже если коврик — единственная альтернатива!

— Почему? Боишься спать в одиночестве? — съязвила недовольная, но уже почти сдавшаяся бабушка.

— Боюсь, что один псих ворвётся сюда среди ночи, а меня не будет, и его никто не остановит, — тихо ответил он, глядя на меня.

В глазах — тревога, беспокойство и что-то неуловимое, ускользающее, заставляющее сердце непривычно частить.

Я отвела взгляд первой. Подошла к бабушке, и, взяв под руку, попыталась разрядить обстановку:

— Так будет лучше, к тому же нам всем нужно позаботиться об алиби. Мы с тобой ляжем в спальне, Алан — на диване. Места достаточно.

— А пока будем дружно играть в карты втроём, да? — недовольно проворчала родственница, но возражать перестала.

В карты играть мы, разумеется, не стали. Включили телевизор в гостиной. Впрочем, сосредоточиться на просмотре телепередач никому не удалось. Все разговоры неизменно сводились к недавним событиям.

Поскольку Кукушке помочь не могли, строили предположения относительно личности убийцы. Заново перебирали родственников жертв и моих, недовольных результатами лечения пациентов. Как и прежде, все рассуждения заходили в тупик.

— Помнишь, ты говорила, для Игрока эти убийства — что-то очень личное. Может, у него действительно претензии именно к тебе, а не к твоему отцу? — нерешительно предположил Алан.

— Какие претензии? Как к целителю? Мы это уже обсудили.

Войнич покосился на сидящую неподалёку бабушку и смущённо возразил:

— Нет. Я имел в виду…эм… личную жизнь. Вдруг какой-то мужчина на тебя обиделся, ну, в прошлом и решил отомстить?

Бабушка пренебрежительно хмыкнула:

— Какая глупость!

Она тяжело поднялась и направилась в спальню, бросив через плечо:

— Уже поздно. Завтра намечается тяжёлый день, нужно попробовать выспаться. Злата, не задерживайся!

— Почему глупость? — дождавшись, когда за ней закроется дверь, настойчиво уточнил спортсмен.

— Потому что у меня нет личной жизни — только общественная.

Он не поверил.

— Сейчас нет, но может быть раньше… Нет? — серые глаза переполняли удивление и сомнения. — Но… почему?

Я откинулась на спинку дивана. Отвечать не хотелось. Почему-то очевидные вещи объяснять всегда сложнее затейливых головоломок.

— Когда мои ровесники только назначали друг другу первые свидания, я уже знала об отношениях мужчин и женщин практически всё. Я лечила самые разные последствия таких отношений — от венерических болезней до психологических травм, полученных в результате изнасилования. Почти все ситуации приходилось пропускать через себя. — От нахлынувших воспоминаний меня передёрнуло. — Так что на романтику как-то не тянуло. К тому же встречаться с человеком, который даже имени моего настоящего не знает — это тупик. Да и мужчины проявляли интерес до определённого момента: пока не выяснялось, что я при желании могу прочесть все их мысли, узнать все секреты. Кто бы такое выдержал?

— Изнасилование? — повторил потрясённый Алан. — Но ведь это ужасно! Куда твоя бабушка смотрела? Почему позволяла? Так она тебя защищает?!

— Тихо! — я приложила палец к губам. — Я ей не всё рассказывала. Меня устраивает такая жизнь. Когда исцеляешь чужие тела и эмоции, на собственные чувства уже нет ни сил, ни времени.

Спортсмен всё ещё пребывал в глубоком шоке, от его сочувствующего взгляда стало не по себе.

— Ужасно, — повторил он. — Это ведь не жизнь!

— Жизнь — она разная. Не надо меня жалеть. Я одинока не более чем ты, когда был с Диной и множество других людей, живущих под одной крышей, но разделённых обидами и недомолвками. Рядом — не значит вместе. У меня, по крайней мере, всегда была бабушка, а раньше ещё и Солана — сибирская знахарка и просто родственная душа. Это она научила меня тому, что умею. В общем, всё нормально, у мужчин ко мне претензий быть не должно. — Неловкий получился разговор, нескладный. Пора его заканчивать. — Поздно уже. Пойду, пока бабушка нас не разогнала. Постельное бельё возьмёшь в нижнем ящике комода.

Он молча кивнул. Пока шла в сторону спальни, чувствовала спиной его взгляд.

— Злата, — тихо позвал Войнич, когда остановилась у двери.

— Да?

— Я знаю твоё имя, и я бы выдержал, наверное… — сказал он так тихо, что не сразу поняла, о чём речь.

— Что?

— Ничего. Спокойной ночи, постарайся уснуть, — он покраснел и поспешно отвернулся.

Никакой спокойной ночи, разумеется, не ожидалось — не те обстоятельства. Но, несмотря ни на что, в темноту своей спальни я вошла с совершенно нелогичной улыбкой.

Ночь, казалось, длилась бесконечно. Я долго лежала без сна, прислушиваясь к звукам в соседней комнате — вдруг Эд позвонит. Но там было тихо, даже телевизор не работал.

Детектив позвонил только утром. Новостей у него не было. Вообще никаких. Ни в центральном парке, ни в парковой зоне у набережной, которые он курировал ночью, трупов не обнаружилось. Эсэмэсок от Игрока в моих входящих тоже не нашлось. Зато на дисплее высветилось восемь пропущенных звонков от Дарины. Я оставила мобильник на кухне в беззвучном режиме, и не слышала как она звонила среди ночи.

Десять звонков и одно сообщение: «Мне снова приснился тот сон. Ответь, всё ли в порядке?». Пришлось перезвонить и успокоить. С трудом удалось ответить на поток её вопросов относительно уверенно.

На душе было тревожно. Я всегда относилась к смерти (во всяком случае к своей) философски. История Ларисы Малининой окончательно убедила в том, что её просто нет. Есть круговорот вечной смены судеб и масок. И всё же уйти прямо сейчас и тем более вот так, я была не готова.

К обеду ситуация не изменилась. Эд вернулся уставший и мрачный. Тело Кукушки так и не нашлось. Мы не знали что думать.

— Ты хоть что-нибудь слышал? — расспрашивал расстроенный Алан.

— В парке нет. Только звук отъезжающего авто, но там рядом дорога — машины всю ночь ездят. В больнице Марию тоже больше не видели. Возможно, её нашли где-то в другом месте. Задействуй своего полицейского, пусть выяснит, нет ли такой информации в утренних сводках.

Я не видела в этом смыла.

— Скорее всего, нет, иначе полиция нас бы уже навестила.

Так ведь было в двух предыдущих случаях.

Странная сложилась ситуация. Если Игрок действительно копирует убийства отца, женщина должна была погибнуть прошлой ночью на скамейке в парке. Этого не произошло. Где же она сейчас?

Войнич всё же позвонил Громову. Тому потребовалось полчаса, чтобы подтвердить мои сомнения — никаких криминальных трупов в сводках Лесогорска не фигурировало. Новости появились только к вечеру — мёртвую женщину выловили из реки. Кукушка была задушена, как и предыдущие жертвы, но никаких ножевых ран и тем более чёрных роз на теле не обнаружили. Естественно, у полиции не было оснований причислить этот труп к серии.

А потом пришла эсэмэска с незнакомого номера, как и раньше без подписи, но в авторстве, к сожалению, сомневаться не приходилось.

«Поздравляю, Марьяна, в этот раз ты меня обошла. Мне надоело играть. Я меняю план. Мы скоро встретимся, обещаю!»

Это послание вызвало в памяти какие-то смутные ассоциации. Мимолётные, неуловимые, тревожные. Увы, я не смогла их отследить.

Бабушка побледнела и крепко вцепилась в мою ладонь, словно боялась отпустить даже на секунду. Алан сжал кулаки и нахмурился.

— Я его всё-таки убью! — в сердцах пообещал спортсмен. — Встретиться он захотел, мразь!

Только Эдуард сохранял спокойствие и хладнокровие.

— Что значит фраза «Ты меня обошла»? — задумчиво повторил он. — Ему кто-то помешал, и он решил, что это сделала Злата?

Мы озадачено переглянулись. Похоже на то.

— Получается, в дело вмешался кто-то третий, — подытожил детектив. — Вот только кто и каким образом?