Глава 26

За два года, прошедшие со времен первого посещения принцем кондитерского магазина ДЕЛЬКУР, предприятие Софи расширилось с фантастической быстротой, какую Софи не могла себе представить даже в самых безумных мечтаниях. Конфеты Делькур и сахарные фантазии Софи Фоксхилл регулярно поставлялись в Морской Павильон и Лондонский Картон-Хаус. Кроме того, сладкую продукцию Софи регулярно получали все братья принца. Герцог Йоркский питал особую слабость к ее ароматизированным апельсиновой эссенцией пирожным. Софи наняла себе дополнительных работников и уже владела повозками для отправки сладостей заказчикам. Наконец-то она смогла позволить себе украсить ларчик с конфетами полудрагоценными камнями по случаю особых презентаций, а ленточки, кружева и прочие украшения на коробках с ее продукцией были теперь самого высшего качества. Том импортировал из Китая целый корабль лакированных шкатулок, ставших чрезвычайно популярными у покупателей в качестве коробок для сладких яств. Порою у Софи даже захватывало дух, когда он «задумывалась над тем, сколь благосклонной по отношению к ней оказалась фортуна. Так много хорошего произошло в ее жизни. Флер росла настоящим цветком, а Генриеттин Александр, набрав в весе, стал довольно-таки подвижным и веселым мальчуганом.

Ричард женился на Генриетте ровно через год, после того как Элен категорически заявила ему, что решила на всю жизнь остаться в старых девах.

– Поверьте, что я женился на Генриетте вовсе не из-за того, что мне отказала Элен, – признался в одном из разговоров с Томом и Софи Ричард. – Я никогда не мог забыть тот день, когда впервые увидел ее в вашем ателье, но тогда она была уже помолвлена с другим, и я постарался выбросить ее милый образ из своей головы. Когда мы встретились вновь, то оказалось, что будто бы всех этих долгих лет разлуки между нами вовсе не было. Поскольку Генриетта считала, что зимние лондонские туманы могут повредить здоровью Александра, на зимние месяцы они вместе с Ричардом переехали в находившуюся между Лондоном и Брайтоном деревню. Брайтоновский дом Генриетты по-прежнему находился в ее собственности, и все семейство частенько сюда наезжало.

Вдобавок ко всему, что делало жизнь Софи столь счастливой, Эмиль де Жюно никуда дальше Парижа из своего шато не выезжал, да и делал это крайне редко. Софи начала было надеяться, что Эмиль забыл прежние обиды. Тем не менее, она собиралась потягаться с ним законным путем за право владения шато де Жюно в случае, если такая возможность когда-либо представится.

Когда однажды поутру работники ателье на время прекратили работу, услышав разливавшийся по всему Брайтону перезвон церковных колоколов, все решили, что это сделано в ознаменование очередной морской победы. Прежде чем кто-либо успел выразить свое мнение по этому поводу, в помещение вбежал размахивающий свежим номером газеты Том.

– Крупные новости! Между Францией и Британией заключен мир! Договор подписан в Амьене!

Все были буквально оглушены этим известием, и через мгновение по лицу Софи уже текли слезы радости. Реакция остальных была довольно близкой. Том, обняв Софи, сделал заявление от ее имени.

– На сегодня работа отменяется по случаю праздника!

Он увлек Софи прочь.

– Это просто невероятно! – промолвила все еще оглушенная известием Софи.

Хотя за время правления Наполеона во Франции и произошли великие изменения, он прежде всего был полководцем, а потому надежды на мир были призрачны.

– Действительно невероятно, – согласился Том, оставив свои сомнения при себе. Его частное мнение состояло в том, что Наполеон хочет использовать мирную передышку для перевооружения своей армии в связи с планируемым им вторжением в Англию.

– Как ты относишься к тому, чтобы я свозил тебя в Париж?

Она бросилась к нему на шею.

– Положительно, Том! А Флер с Эммой пусть пока поживут у Генриетты.

Но этой поездке не суждено было случиться. Когда Софи уже собралась в путь, в Англию стали поступать сведения об арестах возвращающихся во Францию эмигрантов на основании весьма сомнительных обвинений.

– Ордер на твой арест, все еще хранится в каком-нибудь полицейском управлении, Софи, – изрек Том с мрачным видом. – Думаю, нам не стоит сейчас рисковать.

Разочарованию Софи не было предела, но все же она прислушалась к мудрому совету Тома, хотя ей и тяжело было видеть, как ее богатые английские заказчики в огромным количестве устремились через пролив во Францию. Об эпидемии оспы, разразившейся в деревне близ шато де Жюно ни английские, ни французские газеты не писали, однако, среди скончавшихся от этой болезни жителей, был и старик, нанятый Томом следить за господином Эмилем.

А Том тем временем продолжал наивно считать, что раз источник не сообщает ему никаких новых сведений, значит, все хорошо. Как и предполагала Софи, Антуан сразу же пожелал вернуться на Родину. Когда ее письмо, полное предостережений насчет сложившейся во Франции ситуации, не произвело не него должного впечатления, Софи решила лично встретиться с мальчиком.

Принц и миссис Фицхерберт, теперь частенько наезжавшие в свое сельское прибежище, отбыли оттуда всего лишь за пару дней до приезда Софи. После того, как Антуан церемонно поцеловал ей руку, они, как и прежде, обнялись. Затем он провел ее в свой кабинет. Здесь он делал свои домашние задания и уединялся, когда желал побыть в одиночестве.

– Возвращение на Родину при первой же возможности, разве не это ты мне всегда обещала? – заявил Антуан, лишь только они присели на софу. В свои пятнадцать лет он был высок, строен и красив, и еще более походил на своих родителей. – Сейчас же мир, Софи! Если мы не поедем в Париж, то будем в полной безопасности. Мы вообще не будем заезжать в столицу. Я изучил все карты, как только мы высадимся на французской земле, то сразу же отправимся к шато. И все, что останется, так это в открытую потребовать моего родственника, чтобы он убирался. При нынешней ситуации, он не посмеет поднять на меня руку.

– Все не так просто, Антуан. Прежде необходимо заявить о своих правах через французский суд и подтвердить свое знатное происхождение!

– Хорошо, это труда не составит. – Антуан нервно расхаживал из стороны в сторону.

Софи с сожалением покачала головой.

– Ты выбрал неподходящее время. Том говорит, что во Франции все еще не спокойно и тот, кто предъявляет права на реквизированную прежде собственность, пока что не встречает у большинства должного одобрения.

И тут Антуана осенила новая мысль.

– Вместе с Томом мы пешком доберемся до шато. По крайней мере, я увижу место своего рождения и стану известен местным поселянам, потому что уверен, что, как и прежде, они пашут землю, выращивают виноград и помнят о моем отце. – Он говорил довольно быстро, отчаянно жестикулируя. – А потом я скажу им, что отныне они будут получать от меня постоянное жалование, и добрые отношения между нами уже никогда не будут омрачаться!

Софи теперь буквально ненавидела себя за то, что ей приходится подавлять в юноше тоску по Родине, любовь к которой она сама на протяжении уже стольких лет в нем культивировала.

– Знаю, что это нелегко сделать, мой дорогой, но и тебе, и мне придется еще немного потерпеть. Поверь мне, я все еще твердо настроена выполнить обещания, данные твоей матери, но час еще не пробил.

Сжав кулаки, он подошел к окну, став спиною к Софи. Он всегда это делал, когда не хотел, чтобы хоть кто-то видел, как он страдает. «Как жаль, что у него больше нет старшего товарища», – подумала Софи. Не так давно принц забрал Джеми отсюда, чтобы представить юношу свету. Сейчас в доме был другой ребенок, младенец Мэри Энн – якобы племянница миссис Фицхерберт. Она была удочерена патером и матер вскоре после того, как принц и Мария помирились. Но Мэри Энн была еще слишком мала, чтобы играть хоть какую-то роль в жизни Антуана.

Подойдя к Антуану, Софи положила ему руку на плечо.

– Ты не заметишь, как пролетит это время. Подумай о том, что тебе еще предстоит сделать. На следующий год ты поступишь в Оксфорд, разве не этого ты хотел и добивался столько лет.

– Да, я уже думал об этом, а также о том, что теряю, но существует такое понятие, как долг и святые обязанности по отношению к дому моих предков.

– Да, существуют, И верь мне, настанет день, когда ты их исполнишь, – сказала Софи не вызывающим ни малейших сомнений тоном.

Кивнув, Антуан отошел от окна.

– Можно мне будет на пару недель съездить с тобой в Брайтон? – поймав ее быстрый взгляд, он рассмеялся, покачав головой. – Я не стану уговаривать Тома. Обещаю вообще на эту тему не говорить. Но я неплохо потрудился, сдав все экзамены на отлично, а поэтому заслужил небольшой отдых.

Как только Антуан вернулся в Брайтон, для него начались счастливые деньки. Он катался вместе с Томом на лошадях, встречался со своими брайтонскими друзьями, совершал прогулки в дюнах в компании Софи и Барни. Единственной переменой, замеченной в нем супругой мистера Фоксхилла, было то, что Антуан стал заглядываться на красивых девушек. Когда однажды его пригласили на молодежную вечеринку в один из соседних домов, Софи взяла с него слово, что он не станет задерживаться допоздна, и когда вернется домой, то сразу же отправится спать. «Барни залает в случае его возвращения, – подумалось ей, – и я буду знать, что он наконец вернулся». Однако проснувшись утром, Софи сообразила, что ночью пес так и не залаял. «Наверное, Антуан нашел способ как-нибудь успокоить собаку», – подумала миссис Фоксхилл. Когда Софи уже собиралась в ателье, он так и не вышел на завтрак. «Пусть мальчик выспится, в последние дни он то и дело пропадал у друзей», – решила Софи. Когда она вернулась в полдень домой, ей сообщили, что Антуан по-прежнему не выходил из спальни.

– И что, его вообще не слышно было? – спросила Софи у Рут.

– Нет, мэм, ни звука.

Внезапно Софи охватил страх. Взбежав по ступенькам, она распахнула дверь спальни Антуана. Комната была пуста, а на подушке лежала записка:

«Дорогая Софи, пожалуйста, прости меня, но я должен уехать во Францию. Я собираюсь оказать поддержку жителям моей деревни. После этого я предъявлю свои права на владение шато в парижском магистрате, заручившись их подписями на документе, гласящем, что именно я являюсь их подлинным господином, и именно меня они хотят видеть в шато, принадлежавшем моим родителям. Обо мне не беспокойся. Скоро напишу, Антуан».


Тома в этот момент в магазине не оказалось, но Софи отыскала его близ конюшни, где он руководил погрузкой в подводу весьма ценного груза. Ее побледневшее лицо немало испугало Тома, заставив подумать, что случилось нечто непоправимое с их дочерью, но еще издали, она прокричала ему:

– Антуан бежал! – Пока супруг попытался ее успокоить, Софи протянула ему записку. Прочитав ее, Том Фоксхилл нахмурился.

– Мой Бог! Если Антуан отправился в шато один, живым он оттуда не выйдет. Да, он слишком долгое время провел в безопасности и посчитал мои предупреждения крайне преувеличенными. Я должен немедленно отправляться вслед за ним!

Две вещи, которых она больше всего страшилась, произошли одновременно. Антуану угрожала смертельная опасность, и единственный мужчина, которого она любила, должен был эту опасность разделить. Увидев, в каком она состоянии, Том покрепче прижал к себе жену.

– Я привезу мальчика. Думаю, он отправился через пролив в рыбацкой лодке, – он быстро поцеловал ее на прощанье. – Пойду наведу кое-какие справки. А ты навести Клару, да разузнай, не говорил ли он чего о своих планах в ее присутствии. Затем сходи в булочную, где работает Билли, да спроси у него: Встретимся потом здесь. Отдай распоряжение, чтобы на время моего путешествия приготовили запас провизии.

Софи вернулась раньше Тома. Кларе ничего не было известно, и все, что удалось разузнать, так это то, что предыдущим вечером Антуан купил в булочной хлеба, а также то, что Билли был с ним на базаре, когда воспитанник Софи приобретал там дорожный саквояж. Тому удалось раздобыть куда более существенные сведения. Во-первых, Антуан арендовал легкую рыбацкую лодку, сказав хозяину, что она понадобится ему на время каникул, а во-вторых, сосед сообщил, что мальчик покинул его дом около девяти часов вечера.

– Но мы же тогда не ложились спать, – воскликнула Софи.

– Антуан не приходил домой. Он забрал где-то тщательно скрываемый им багаж и запасы провизии, после чего сразу направился к своей лодке, – вздохнул Том. – Я всегда теперь буду корить себя за то, что научил его ходить под парусом. Должно быть, он решился на это, окончательно убедившись, что мы не станем поддерживать его в этом опрометчивом шаге. – Том взял в ладони лицо Софи, приблизив его к себе. – У мальчика есть мужество и твердость характера, и поведение его мне понятно, мне кажется, окажись мы на его месте в таком возрасте, мы поступили бы точно так же.

– Может, ты и прав Том, но я бы, по крайней мере, знала, что крестьяне вместо подписей в лучшем случае поставят на требуемой бумаге крестики.

Том поцеловал Флер, после чего вместе с Софи последовал вниз. Они шли взявшись за руки, и она склонила свою голову к нему на плечо. У дверей она поцеловала его так, как будто видит его в последний раз в жизни. Это было одно из горчайших расставаний, что им довелось претерпеть за время совместной жизни. А потом он пошел прочь и, с легкостью вскочив на поджидавшую его лошадь, умчался, растаяв в дали.


Когда на следующее утро шхуна Тома причалила в Дьепе, первым делом он направился купить себе хорошего скакуна. Ему показалось, что, высадившись на французский берег, Антуан наверняка сделал бы то же самое. Однако никто из местных в ближайшие дни не видел никого, похожего на Антуана. Существовала также опасность того, что парень мог стать добычей мошенников или грабителей. Том старался по возможности меньше спать и сменил несколько лошадей, прежде чем на второй день своего пребывания во Франции оказался в окрестностях шато де Жюно.

Первым делом он вошел в дом, где проживал его тайный шпион. К удивлению мистера Фоксхилла, дом этот оказался пуст, и судя по всему, в нем уже давно никто не обитал. Сосед известил Тома, что прежний владелец скончался в прошлом году от черной оспы. Почуяв неладное, Том поскакал по грязным деревенским улочкам прямо к шато. Когда он наконец подъехал к воротам, лошадь под ним была уже в мыле. Сторож беседовал с ним через витую решетку.

– Какое у вас дело, месье?

– Я прибыл сюда, чтобы повидаться с Эмилем де Жюно. Поскорее открывайте ворота. У меня к нему срочное дело.

– Увы, но хозяина здесь нет. Он покинул шато три дня тому назад.

– Куда он направился? Дело идет о жизни и смерти! – Том бросил сторожу золотой, который был тотчас же отправлен в карман.

– Обычно он уезжает в Париж, – многозначительно изрек страж.

– Что вы этим хотите сказать? Вы думаете, что и на сей раз путь его лежал в столицу?

– Могу вам лишь сообщить, что отправился он не в карете и никакого багажа, на сей раз с собой не брал. Он ускакал верхом, взяв с собой одну лишь дорожную сумку. Так что вряд ли он мог отправиться в далекий путь.

«Как раз наоборот», – подумал про себя Том.

– А тут его не спрашивал до меня молоденький паренек! Такой высокий, хорошо сложен, волосы коричневые.

– Да, и впрямь, был такой вскоре после того, как хозяин уехал.

Том, пришпорив коня, вновь поскакал к деревне. Он не нашел Антуана на первом постоялом дворе, однако сразу же отыскал его в местной таверне. Парнишка о чем-то оживленно беседовал с сидящими в пивной тремя стариками. Прислуживающая в пивной крестьянка, также стояла рядом, но, судя по всему, ее привлекла очаровательная внешность Антуана, а отнюдь не то, что он в данный момент говорил.

– Для меня так много значит, что вы, добрые люди, все еще помните моего отца. – Похоже Антуан был в ударе. – Я не только буду следовать во всем мудрым и справедливым обычаям моего отца, но и…

Его прервал резкий голос Тома.

– Пардон, месье граф. Хотелось бы, если, позволите, срочно переговорить с вами наедине.

Антуан повернулся к нему, задохнувшись от гнева и все еще не веря своим глазам.

– Что вы здесь делаете?

Том не имел ни малейшего желания унижать Антуана в глазах этих стариков и девушки.

– Я хотел бы довести до вашего сведения, граф, дело не терпящее никаких отлагательств. Я подожду вас на улице.

Выйдя из пивной, Том направился к конюшням, где он уже нанял добрых лошадей для себя и Антуана. Когда наконец мальчишка показался во дворе, лицо его раскраснелось от негодования, а заметив вторую лошадь, он возмутился в открытую.

– Я никуда отсюда не поеду. Проклятье! Я вам больше не маленький мальчик, и более вы не смеете так со мной обращаться, Том Фоксхилл. Сейчас Эмиль де Жюно в отъезде, но к тому времени, когда он вернется, все здешние крестьяне встанут на мою сторону!

– Думаю, что сейчас Эмиль де Жюно находится на пути в Англию. Я не задержусь здесь ни секунды. Софи осталась там одна, и защитить ее сейчас там некому. Я молю Бога, чтобы успеть вовремя! – И, пришпорив коня, он поскакал со двора.

Потрясенный, Антуан некоторое время не двигался, наконец, он вскочил на ожидавшую его лошадь и галопом помчался вслед за Томом. Иного Том Фоксхилл от Антуана и не ожидал.


Никогда прежде Софи не знавала столь длинных и утомительных дней, пока ожидала новостей, которые почему-то никак не приходили. Обычно при своей занятости она вообще не замечала, как летит время, но сейчас часы от рассвета до заката казались вечностью. Спала она неспокойно и часто вскакивала с постели, заслышав скрип колес, проезжавшей мимо дома кареты, но увы, те, кого она ждала, почему-то задерживались.

Барни уловил произошедшую в хозяйке перемену. Когда они прогуливались в дюнах, собака вела себя спокойнее обычного и далеко от Софи не отходила. Гуляли они теперь куда больше, чем раньше, потому как миссис Фоксхилл теперь так уходила в работу над сахарными фантазиями, словно отныне на изготовление каждой ей отпускалось не более получаса, после чего оставляла всю дальнейшую работу на Робина и отправлялась в очередной раз подышать, свежим воздухом. Когда это было возможно, она брала с собой на берег моря Флер и делала для нее песчаные замки, пока Барни наблюдал за ними или мирно дремал на теплых камнях. Малышка счастливо плескалась в остающихся после отлива теплых лужах, пока ее не уводили кормить или укладывать спать. После того как Флер засыпала, Софи неизбежно ощущала, что более не в силах выносить стоявшую в ее доме гнетущую тишину.

Клара по-прежнему дружила с ней. Она, как и все брайтонские дамы, постоянно приглашала Софи куда-нибудь выбраться, но Софи отвергала все приглашения. Она была совершенно убеждена, что должна в одиночку нести свою бдительную стражу, если хочет увидеть Антуана и Тома вновь живыми и здоровыми. Все чаще и чаще отправлялась она вечерами вместе с Барни на берег моря. Поскольку в разгар сезона на променаде было полно отдыхающих, а на берегу многочисленные веселые компании жгли костры в вечерний час отлива, Софи приходилось уходить как можно дальше от центрального пляжа, туда, где берег был совершенно пустынным.

Ей как-то даже в голову не приходило, что кто-то может следить за ее одинокими прогулками. На летнем небе уже загорелись первые звезды, когда она подошла к тем камням, из-за которых когда-то следила за Томом. Софи уже было собралась повернуться обратно, когда увидела, что Барни понесся навстречу мужчине, двигавшемуся в их направлении. Наверное, подумал, что тот сейчас ему бросит палку, посчитала Софи, но сердце ее вдруг оборвалось.

– К ноге, Барни! – скомандовала Софи, поскольку незнакомец угрожающе занес над собакой руку. Барни отпрянул назад и, к величайшему разочарованию Софи, устремился к дому. Мужчина заговорил по-французски.

– Ваш пес не очень-то послушен.

Она подумала, что он наверняка просто видел ее в магазине.

– Барни когда-то били за то, что он выл и лаял, с тех пор он очень пугается, когда на него поднимают руку. – Софи уже поравнялась с незнакомцем, моля Бога, чтобы он за нею не увязался. Уже не первый раз посторонние мужчины пытались с ней заговорить. Но этот поступил куда хуже. Высокий и плотно сбитый, он наглым образом преградил ей дорогу.

– Я давно уже ждал этой встречи, Софи Делькур!

И вот тут-то она его признала. Сердце ее похолодело. Теперь Софи уже как следует смогла разглядеть его лицо. Тонкие аристократические черты, темные и глубоко посаженные глаза, тонкий безжалостный рот и при этом удивительное сходство с отцом Антуана.

– Что вам угодно, Эмиль де Жюно? – спросила Софи, стараясь скрыть свой страх, и в то же время мысленно жалея о том, что пошла на прогулку без пистолета. Волнуясь за отправившихся во Францию Тома и Антуана, она как-то не подумала, что ее враг может оказаться в Англии.

– Ответьте мне, где я могу найти мальчика, которого вы похитили из-под моей возможной опеки десять лет тому назад, – прохрипел злодей. – И с тех пор от меня прячете!

– Вы, верно, хотели сказать от вашего кинжала? – саркастически переспросила Софи, но он, не заметив ее тона, продолжил:

– Но рассудите, мальчик вам никто. Вы и так слишком долго несли бремя ответственности за него. Я сниму эту ношу с ваших плеч… Так будьте же благоразумны, мадам…

– Вы ошибаетесь! – гневно ответила ему Софи, – Я люблю Антуана, как своего родного сына.

Эмиль презрительно фыркнул.

– Не пытайтесь меня одурачить. Граф наверняка хорошо заплатил вам за то, что вы вывезли из страны его отродье. Не благодаря ли этим незаконно нажитым средствам, вы достигли столь высокого положения в обществе? Тем не менее, если вам нужны деньги, я готов выплатить вам определенную компенсацию.

– А мне ничего от вас не нужно, и я прошу вас лишь об одном. Оставьте меня с Антуаном в покое, – воскликнула в отчаянии Софи. – Вы слишком долго нас преследовали! Но последнее слово за нами! Клянусь, при первой же возможности я затею с вами тяжбу во французских судах, чтобы шато де Жюно наконец-то был возвращен своему полноправному владельцу! – Ее тон становился язвительным. – Окажись вы чуть терпеливей, Антуан был бы уже у вас в руках. А теперь уже слишком поздно. Вы навсегда потеряли свой шанс! – выкрикнув это, Софи побежала от злодея прочь. Но Эмиль де Жюно был готов к такому развитию событий, и ей не удалось пробежать и нескольких ярдов, как он нагнал ее и сбил с ног. Схватив Софи, он стал яростно трясти ее за плечи, бить по лицу и заламывать руки, пока она не застонала от боли. Ее попытки освободиться от Эмиля успехом не увенчались. Кричать она не стала, поскольку вряд ли кто мог услышать сейчас ее крики, к тому же вопли жертвы могли усилить ярость вконец обезумевшего негодяя.

– Где Антуан? – вновь спросил Эмиль, скрежеща зубами. – Не так давно я узнал, где вы скрывались прежде! Но в местной пивной один брайтонец поведал мне, что Антуан вновь живет в твоем доме, но там его я так и не увидел. Так где же он?

Софи была благодарна тому неизвестному, что ввел негодяя в заблуждение.

– Вам ни за что не догадаться, где находится мальчик! А от меня таких сведений вы ни за что не получите!

Никто из них не заметил тихонько крадущегося к ним Барни, пока пес, яростно рыча, не вцепился своими клыками в ногу Эмиля. Воспользовавшись заминкой, Софи высвободилась из цепких объятий своего врага и побежала прочь, чуть не плача от благодарности к все-таки вернувшемуся к ней на подмогу Барни. Внезапно Софи остановилась, услышав душераздирающий визг собаки, и, обернувшись, увидела, как Эмиль отбросил в сторону большой кусок плавника. Барни лежал на боку и его жалобные повизгивания вызвали у Софи приступ рыданий. Но злодей вновь устремился за ней, и как Софи ни старалась, вскоре она оказалась в его руках.

– Что вы сделали с моей собакой? – закричала она, пытаясь расцарапать ему лицо, прежде чем он железной хваткой не сдавил ее запястий.

– Ничего особенного по сравнению с тем, что я собираюсь сделать с вами! – и ударами он стал загонять ее в морскую воду. Волны потащили ее за юбку, и она обронила туфельку. Когда она уже находилась в воде, Эмиль сбил ее с ног и начал топить. Подержав голову Софи некоторое время под водой, он вытащил ее за волосы на поверхность и хладнокровно повторил свой вопрос.

– Где мальчик?

– Я вам никогда этого не скажу. – И тогда он вновь погрузил ее в соленую воду.

Злодей окунал ее вновь и вновь, стараясь при этом, чтобы она не захлебнулась. Однако каждый раз, когда Эмиль поднимал ее голову над поверхностью воды, ей становилось все труднее и труднее восстанавливать дыхание. Софи была близка к обмороку.

Вероятность того, что их может кто-нибудь увидеть, заставляла негодяя торопиться и проявлять крайнюю жестокость. С самого начала он предполагал утопить эту женщину после того, как она сообщит ему необходимые сведения. Опасения, что из-за своего упрямства она так ничего ему и не скажет, лишили Эмиля последней капли здравого рассудка. В очередной раз вытащив из воды уже в конец обессилевшую, задыхающуюся Софи, он с безумным видом посмотрел в ее тускнеющие глаза.

– Это твой последний шанс! – прокричал он. Теперь она могла уже только шептать, но то, что она произнесла не отличалось от того, что она повторяла прежде.

– Никогда… не скажу… тебе…

И вновь он погружал ее в море, теперь уже намереваясь окончательно утопить эту упрямицу.

И вот тут-то чьи-то сильные руки схватили негодяя за плечи, заставили его обернуться, и в следующее мгновение, получив сокрушительный удар в челюсть, Эмиль де Жюно с оглушительным плеском полетел в воду. Том, взяв Софи на руки, понес ее к берегу, где ее принял подоспевший Антуан. Но Эмиль уже снова был на ногах. Он никогда не изучал английского искусства самообороны, но за пазухой у него находился кинжал, и француз поднял руку, чтобы нанести своему противнику смертельный удар. Том изо всех сил вцепился в запястье Эмиля и резким движением заломил руку нападавшему. Не причинив никакого вреда, кинжал упал в море.

Теперь уже Том перешел в атаку. Удар под ребра, прямой в подбородок, и вот уже Эмиль де Жюно в нокауте. Отшвырнув его бесчувственное тело на песок, Том поспешил к Софи, которую Антуан тем временем изо всех сил пытался привести в чувство.

– Нет, так дело не пойдет, – крикнул Том, глядя на то как Антуан трет ее запястья. – Становись-ка, братец, на четвереньки.

То был старый морской способ оказания первой помощи захлебнувшемуся матросу. Моряка обычно перекидывали через бочку, после чего выкачивали из него воду. Спина Антуана, когда Том перекинул через него тело Софи лицом вниз, судя по всему, могла послужить ничуть не худшим вспомогательным средством. Том стал давить на ее ребра до тех пор, пока изо рта Софи не хлынула вода, после чего несчастная, откашлявшись, тихонько застонала.

– С ней все в порядке? – волнуясь, спросил Антуан.

– Да, – Том поднял Софи со спины мальчика и усадил ее у камней.

– Дай мне куртку, я ее укрою, а то моя совсем промокла.

Когда это все было сделано, Том оставил свою супругу с Антуаном, подбежал к Барни. Переломанная лапа собаки сильно кровоточила. Но нет ничего такого, что невозможно было вылечить. «Поставим шину, и кость срастется», – подумал мистер Фоксхилл. Несмотря на острую боль, при виде Тома Барни слабо забил хвостом. Том ласково погладил его по голове. Антуан, наблюдавший за ними с того места, где находилась Софи, пожалел, что отправился во Францию. Не случись этого, ничего бы с Софи и с его собакой не произошло. Он сбился со счета, сколько же отличных лошадей они с Томом поменяли в отчаянной гонке, чтобы вовремя успеть переправиться через пролив и поспеть в Брайтон.

Когда Том снова подошел к ним, чтобы взять на руки Софи, Антуан сказал:

– Прости меня за все, Том. Я не знал, что нечто подобное может случиться.

– Слава Богу, что мы подоспели вовремя! Но когда Эмма сказала, что Софи отправилась в одиночестве погулять по берегу моря, признаться, я испугался, что мы уже опоздали. – Том накинул на плечи Софи теплую куртку. – Сходи-ка принеси собаку, парень, конечно, она тяжелая, но, думаю, ты справится.

Как можно осторожнее Антуан взял раненого Барни, затем он бросил взгляд на тело, по-прежнему лежавшее там, где его бросил Том.

– А что мы будем делать с ним?

Поднимая Софи, Том ответил:

– Пришлю полисмена, чтобы негодяя арестовали за попытку убийства. Будущее Эмиля де Жюно уже решено. Он уже больше никогда не будет тебе угрожать, Антуан!

– Но посмотрите на него.

С Софи на руках Том повернулся к Эмилю и увидел, что начавшийся прилив уже полностью накрыл француза. Эмиль де Жюно утонул в нескольких вершках соленой воды.

Загрузка...