Самая большая ошибка

* * *

Кэтрин снова приснился кошмарный сон, и она проснулась в холодном поту, явственно услышав свой собственный крик.

Звук ломающейся двери и грохот упавшего шкафчика испугали ее еще больше. Свет из коридора ослепил ее, и Кэтрин в страхе закрыла лицо руками.

Глаза Реда все же отметили перевернутую мебель и ее бледное лицо, залитое слезами.

— Ты занималась перестановкой мебели, крошка? — спросил он, но желваки на его скулах явно противоречили его спокойному тону. — Ты зря старалась, — неприязненно произнес он. — Я не собирался приставать к тебе.

Кэтрин все еще била дрожь.

— Н-ночные кошмары, — пробормотала она. — В последнее время я от них почти избавилась. — Она схватила край покрывала и сжала его дрожащими руками. — Мне кажется, я что-то кричала.

— Мое имя! Ты звала меня.

Она закрыла глаза. Страх, который она испытала во сне, не был так ужасен, как чувство стыда, охватившее ее сейчас. Она звала его, как выжившая из ума идиотка… "Ты же ничего не значишь для него, Кэтрин… Сохрани хоть немного достоинства!" — прошептал ей внутренний голос. Но она не могла оторвать глаз от него…

— Прости, что побеспокоила тебя, Ред.

Голос ее, казалось, стал более спокойным. По крайней мере, это были уже четко произнесенные слова, а не истеричный крик!

— Побеспокоила? Как легко ты обращаешься со словами, крошка! — протянул Ред. — Да ты кричала, как резаная. Неужели ты на самом деле считаешь, что нужно бороться с неизбежным, Кэтрин? — хрипло произнес он, и глаза его загорелись.

Кэтрин глубоко вздохнула. Чего она ожидала, объяснения в любви? Как глупо, усмехнулась она про себя.

— У меня нет твоей самоуверенности и амбициозности, Ред. Я не считаю, что цель оправдывает средства, и не таю свои обиды годами, — произнесла она устало. — Я понимаю только, что неизбежно возненавижу тебя, если ты возьмешь меня силой. Брак с тобой будет похож на ночной кошмар… Тебя не пугает это?

Ред сжал кулаки и, процедив сквозь зубы какое-то проклятие, одним прыжком оказался в ее постели.

— Что тебе надо? — отчаянно закричала она.

— У тебя дурная привычка задавать вопросы, ответы на которые ясны каждому, если только он не полный идиот, — прорычал Ред. Он смотрел на нее, насупившись. — Мне надоело всякий раз ломать двери, чтобы прийти тебе на помощь! Лучше, если ты будешь спать в моей постели.

— Я не нуждаюсь в твоей помощи! — закричала она, когда он поднял ее на руки. Ей безумно хотелось склонить голову на его плечо, так что потребовалось немало сил, чтобы удержаться от этого желания, пока он нес ее в свою комнату.

— Если ты не можешь помолчать, то придется заставить тебя, — мрачно пообещал он и чуть ли не швырнул ее на свою кровать.

— Я не смогу здесь уснуть! — капризно протянула Кэтрин, непослушными пальцами натягивая ночную рубашку на колени.

— Дорогуша, ты злоупотребляешь моим терпением, — грозно прорычал Ред.

— Не говори глупостей, — проворчала Кэтрин, рассерженная несправедливым обвинением Реда.

Боже, он же дикарь. Кожа казалась бронзовой в полутьме, четкие линии лица освещены, придавая ему суровую, почти зловещую красоту. Она с трудом отвела глаза. Сейчас он казался ей символом мужественности.

— Хватит препираться, Кэт! Ложись и постарайся уснуть. Впрочем, если ты хочешь предложить мне что-то более интересное, я буду рад. Ну, так как?..

От возмущения ей стало трудно дышать. Как он смеет! И все же сладкая дрожь пробежала по телу, когда он откинул одеяло и скользнул в постель. Ред приподнялся на локте и посмотрел на нее с ироничной улыбкой.

— Надеюсь, здесь ты будешь в полной безопасности.

Ничего себе безопасность, делить ложе с мужчиной, одна лишь мысль о котором наполняет тело сладким томлением! Жар его тела уже заполнил небольшое пространство, разделявшее их. Стоит лишь коснуться его — и она сгорит в пожаре страсти.

Ред лениво потянулся.

— Надеюсь, теперь тебе приснятся сладкие эротические грезы, — сказал он ей, протягивая руку, чтобы выключить лампу.

— Ночные кошмары! — прошипела Кэтрин.

— Эротические ночные кошмары, — уступил он. — Спокойной ночи, Кэт. — Он повернулся на бок, и его дыхание быстро стало ровным и спокойным.

Кэтрин лежала рядом с ним, злясь на него и одновременно желая до безумия. Томление, охватившее каждую клеточку ее тела, было изнуряющим и… мучительным. А Ред мог спокойно спать! Значит, его тяга к ней не более чем блеф и вызвана лишь его беспощадной решимостью поставить ее отца перед фактом их связи; бесполезно было искать более достойную причину.

В конце концов, ей удалось заснуть, и, к удивлению, кошмары больше не беспокоили. Когда она проснулась, было уже светло. Ее взгляд на секунду задержался на деревянной балке потолка. Она попыталась повернуться на другой бок и вдруг нахмурилась, обнаружив какое-то препятствие.

Радостное ощущение покоя сменилось осознанием реальности. Она огляделась и вспомнила детали прошедшей ночи. Рука Реда покоилась на ее плече, а от его тела исходило такое тепло! Подавив страх, Кэтрин осторожно выскользнула из-под его руки. Боясь разбудить его, она замерла, прислушиваясь к любому звуку, означавшему, что он просыпается. Слегка успокоившись оттого, что не разбудила его, она осторожно приподняла край одеяла, намереваясь поскорее покинуть комнату. Невольно она бросила взгляд на спящего мужчину. Во сне лицо Реда утратило всю жесткость, стало почти мальчишеским и таким уязвимым, что у нее заныло сердце от нежности к нему. Не подчиняясь ее воле, глаза опустились ниже. Дыхание ее перехватило. От его полуобнаженного мускулистого тела исходила такая сила и мощь, что отвести взгляд не представлялось возможности. Впечатление было подобно электрическому разряду. Во рту Кэтрин пересохло, когда она воззрилась на курчавые волосы, покрывавшие его широкую грудь и сужавшиеся к поясу его трусов. Сильные мускулистые ноги атлета были согнуты в коленях.

Она с огромным трудом удержалась от желания коснуться его. Эротические образы заполнили ее мысли. Эти образы вызывали чувства, которые она жаждала испытать. Голова ее закружилась от дикого желания вновь нырнуть под одеяло и прижаться к его сильному телу.

— Ну как, тебе удалось поспать?

Ошеломленная, она перевела взгляд на его лицо.

Как давно он не спит, наблюдая за ней? Чувство стыда овладело ею, язык отнялся.

Она должна что-нибудь сказать, он следил за ней с непроницаемым выражением лица.

— Ты такой загорелый… — Она вся вдруг поникла, услышав собственные бессмысленные слова, и приготовилась к насмешливому ответу.

Он лениво потянулся. Она заворожено следила за игрой его мускулов, когда он одним движением изменил положение своего тела. Ну почему, почему ее так неудержимо влечет к этому человеку! Ведь к Карлу она не испытывала ничего подобного.

— Я же был в Колумбии, ты разве не помнишь?

— А что ты там делал? — Она делала невероятные усилия, чтобы хотя бы не смотреть на него так пристально.

— Я брал интервью у Фернандо Родригеса, — напомнил он, потирая свою небритую щеку.

Она искренне удивилась:

— У знаменитого скульптора?

Он кивнул.

— Ты знаешь его работы?

— Видела только их копии. Как тебе это удалось, Ред? Я думала, что он отшельник. Никто не видел его многие годы.

— Поймал миг удачи, как говорится.

— Да! Ты всегда добиваешься, чего хочешь.

— Возможно. Дело лишь во времени… — В его взгляде читался красноречивый намек.

Кэтрин поняла его и испугалась.

— Как же ты смог уговорить его дать тебе интервью? — поспешно произнесла она, пытаясь отвлечь его от своей персоны. — Мне кажется, ему уже много лет?..

Лицо Реда приняло сардоническое выражение, и губы сложились в кривую ухмылку.

— Возраст, крошка, весьма относительное понятие. А Фернандо — наиболее теплый и открытый человек из тех, кого я встречал. Он, оказывается, читал мою статью о его творчестве в журнале "Лайф" в прошлом году, и она ему понравилась.

Во время долгой паузы она успела заметить особую хриплую нотку в его голосе и голодный блеск, на минуту вспыхнувший в его глазах. Кэтрин поняла, что он вовсе не был так спокоен, как ей казалось. Да, он казался спокойным, но во всем его облике чувствовалась какая-то с трудом сдерживаемая энергия, сильные чувства, природу которых она боялась узнать. Кэтрин вскочила с постели.

— Я хочу… — началу она, сердце ее сильно билось. Встретив его горящий взгляд, она на мгновение лишилась дара речи.

— Продолжай, Кэтрин, это интересно, — подбодрил он. — Чего ты хочешь?

Его усмешка привела ее в чувство.

— Чашку чая, — выпалила она первые подавшиеся слова.

— Неужели только этого? Фи, как скучно. Судя по твоим глазам, ты хочешь чего-то другого.

Она отчаянно покраснела, А Ред продолжал:

— Я думаю, ты готова выйти за меня замуж, чтобы спасти своего отца от обвинений в том, что его дочь стала распутницей в шестнадцать лет. Не так ли?

— Но ведь ничего не было!

— Однако Скотт-то поверит мне, а не тебе, — безжалостно заявил Ред.

— У моего отца слабое сердце, — тихо произнесла она, устав от препирательств. Это было правдой, хотя положение и не было столь критическим, как ее убедили врачи.

— А что, у Скотта есть сердце?

— Да, в отличие от тебя, — заметила Кэтрин негодующе. — Брак не должен становиться средством возмездия, Ред!

— Он для тебя настолько священен, что ты собиралась выйти замуж за Карла, не испытывая к нему никаких чувств. Ты выбрала его как новое покрывало для постели, что очень соответствовало роли, которую ты отводила ему, — произнес он безжалостно. — Как я уже говорил, мне трудно понять твою логику. Ты строишь из себя послушную дочь, а когда речь заходит о выгодах наших отношений, начинаешь лгать и изворачиваться. Я же вижу, что тебе хочется коснуться моего тела, ты же вся дрожишь от желания броситься в мои объятия.

— Замолчи! — прервала его Кэтрин, инстинктивно сжимая кулаки и пытаясь защититься от его волнующего низкого голоса. — Ты самый презренный представитель рода человеческого, циник и шантажист… Ты вызываешь у меня омерзение! — Она натолкнулась на пламенный взгляд голубых глаз: противоречивое выражение неприязни и тоски на лице Реда так точно отражало ее собственные чувства, что она вскрикнула в ужасе и бросилась вон из дома, забыв о том, что на ней только коротенькая ночная рубашка. Он догнал ее уже у самого берега озера.

— Оставь меня в покое! — закричала она, когда Ред оказался рядом.

Ред замер в нескольких шагах от нее и смотрел на нее с таким удивлением, что девушка поняла, какую жуткую картину собой представляет — босиком, в одной тоненькой ночной рубашке, которую ветер прижимал к телу, как вторую кожу. Сам же он надел джинсы и сандалеты, хотя торс его был обнажен и смущал ее.

— Мне трудно оставить тебя в покое крошка. Проснувшись, я обнаружил, как ты буквально пожираешь меня своими огромными глазами.

— Неужели я не могу просто так посмотреть на тебя?..

Она почувствовала себя униженной оттого, что пришлось выкручиваться. Кэтрин постаралась — хотя, видимо, без особого успеха — придать лицу безразличное выражение.

— Если это столь важно для тебя, то я могу притвориться, что являюсь рабыней твоих мужских чар. Не спорю, ты красивый мужчина… — В самый неподходящий момент ее голос потерял весь сарказм и зазвучал так пылко, что она заторопилась, почти проглатывая слова, чтобы скрыть обуревавшие ее эмоции. — Но я встречали мужчин и красивее тебя. Так что твой шарм не трогает. Да и, признайся честно, я тебе тоже совершенно не нужна. Не забудь, что в моих жилах течет ненавистная тебе кровь…

— В твоих словах появилась хоть какая-то логика, — вполне серьезно ответил он.

Так я и знала, что ненавистна ему, пронеслась в голове Кэтрин горькая мысль. Вслух же она пробормотала:

— Прекрасно! — Желая лишь одного — вернуться в дом и закрыться в своей комнатке наверху. Кэтрин не успела сделать и шага, как Ред схватил ее руку и грубо развернул, почти сбив с ног.

— Я еще не отпускал тебя, — хрипло произнес он, и его нервное напряжение моментально передалось ей. Она перестала сопротивляться и замерла, чувствуя опасность и в то же время возбужденная ею. Он коснулся рукой ее подбородка, вынуждая смотреть ему прямо в глаза.

— Чего ты от меня хочешь? — спросила она дрожащим голосом.

— Мне думается, пора отбросить все эти чертовы ухищрения и деликатность. Ты сразу, не сомневаюсь, перестанешь хныкать и лицемерить.

Неужели в нем настолько сильны первобытные инстинкты, что он готов взять ее силой? Он всегда казался ей, с некоторыми оговорками, конечно, вполне цивилизованным человеком. Но сейчас он явно находился под властью сильных чувств, которые, по всей видимости, лишили его обычного самообладания. Она знала, что Ред может сохранять самообладание даже под пулями. Но, видимо, она довела его до предела.

— Я тебе уже не раз говорила, что не намерена играть роль пешки в твоей злой игре, — с вызовом бросила ему Кэтрин.

На его скулах заиграли желваки.

— Ты все продолжаешь настаивать, что я безразличен тебе? Уверяю, мне потребуется лишь несколько секунд, чтобы заставить тебя умолять меня на коленях, чтобы я подарил тебе свои ласки. Я прекрасно вижу, что ты хочешь меня не меньше, чем я тебя. Впрочем, даже больше.

Ноги Кэтрин чуть ли не подкосились от этих яростных слов, и она покачнулась.

— Если бы я носил другое имя, ты бы давно лежала в моей постели… и стонала от наслаждения. Теперь ты станешь говорить мне о том, что дала обет целомудрия, — продолжал он насмехаться над ней. — Карл едва ли был первым в твоих жарких объятиях. — Он вдруг запнулся, схватил ее за плечи и попытался притянуть к себе.

Нарисованная им картина заставила ее покраснеть. Сейчас же она прижала ладони к его обнаженной груди и попыталась высвободиться. Но Ред был гораздо сильнее ее, и, в конце концов, она обречено затихла в его объятиях. Указательным, пальцем он отвел прядь волос с ее щеки.

— Я не отвечаю требованиям, предъявляемым твоим семейством, не так ли, крошка? В этом причина твоей неуступчивости? Именно поэтому тебе пытались подсунуть в мужья Карла, девиз которого — умеренность и аккуратность. Уж он точно не ударит лицом в грязь и не подмочит репутацию твоего отца. Ты настоящая лицемерка, по рождению и по воспитанию, — продолжил он. — Как много мужчин ты заманила своим голодным призывным взглядом — "подойди и возьми меня", а затем отвергла? Вероятно, многих ты и не отвергала, и они давали тебе то, о чем ты просила. Я должен был догадаться об этом и раньше. Впрочем, последнее время, к счастью, я довольно редко бывая в вашем доме…

Если бы в этот момент она подняла на него глаза, она прочитала бы в них глубокую печаль, и отчаяние.

Но глаза ее были наполнены слезами.

И вдруг он на секунду разжал свои объятия, и она воспользовалась моментом, чтобы вырваться из его рук я убежать. Его оскорбления все еще звенели в ее ушах. Она не слышала, что он звал ее по имени, и бежала, сама не зная куда. Берег озера был неровным, каменистым и резко обрывался у самой воды. Острые камни резали босые ступни, и Кэтрин удалось пробежать всего несколько метров, как земля ушла из-под ног, она поскользнулась и упала в воду.

От холодной воды у нее перехватило дыхание, и она погрузилась на самое дно, потом вынырнула на поверхность и снова ушла с головой под воду, прежде чем ей удалось встать на ноги.

Он стоял на берегу, хладнокровно наблюдая за ее попытками отбросить промокшие пряди со лба. Лицо его было бесстрастно.

— Уходи! — закричала она, ударяя рукой по воде.

— Вылезай, Кэтрин! Хватит дурачиться!

— Нет! — с вызовом прокричала она. Холодная вода сводила ноги, дрожь сотрясала тело, но она чувствовала, что не должна уступать.

Ред выругался, вошел в воду и направился к ней. Кэтрин вскрикнула, когда он поднял ее на руки и вынес из озера. Бросив на него полный ненависти взгляд, она плотно зажмурила глаза. Уж слишком он наблюдателен и наверняка поймет, как приятны ей его прикосновения. Она была пленницей не только его рук, но и тех сладостных чувств, которые охватывали ее всякий раз, как он касался ее. Она чувствовала себя совершенно беззащитной перед силой желания, вызванного одним лишь его прикосновением. Он молчал, когда Кэтрин обвила его шею руками, хотя она и чувствовала, как бурно вздымается и опускается его грудь. Она положила голову ему на плечо, сознавая, что будет об этом сожалеть. Безопасность была иллюзией, но она была столь благодатной. Она впитывала в себя его приятный мужской запах, с наслаждением прижималась к его теплому мускулистому телу, понимая, что за все это ей придется расплачиваться…

Он поставил ее, мокрую, на ноги на кухне, и что-то внутри нее запротестовало, когда он отстранился.

— Очень глупо было так вести себя! — Низкий голос Реда был сдержанным, но несколько натянутым. Она с неохотой взглянула на него. Ноги его были мокрые до самых бедер, узкие джинсы прилипли к ногам. Кэтрин зарделась и отвела глаза в сторону. — Если бы ты сделала несколько шагов от берега, то попала бы в яму, где глубина достигает нескольких метров.

— Я неплохо умею плавать, — ответила она с вызовом и сквозь полуопущенные ресницы увидела, что ее заявление его страшно разозлило. Пусть! У нее возникло упрямое желание раздражать его и дальше.

— Ты замерзла, — заметил он чуть мягче, увидев, что она не может сдержать дрожи. — Иди переоденься.

Глаза его горели и буквально прожигали ее насквозь. В мокрой ночной рубашке она казалась гораздо более обнаженной, чем совсем без одежды. Она обтягивала ее упругую полную грудь, узкую талию, изящной формы бедра. Его глаза не упустили ни одной детали.

Кэтрин не двигалась, не могла. Она ждала, затаив дыхание, все ее тело было охвачено огнем, пожиравшим ее, изнутри. Она не хотела бежать, она хотела совсем другого… Он шагнул к ней, не сводя с нее глаз.

О Боже, неужели он подойдет? Слова мольбы были уже почти высказаны. Но он лишь поднял с дивана плед и набросил ей на плечи.

— Вытрись насухо и переоденься, — произнес он, резко вскинув рюкзак на плечо. — Я вернусь только к вечеру.

— Я ненавижу тебя, Реджинальд Крист!

Но ее крик был обращен к полуоткрытой двери. Прижав к себе плед, она опустилась на пол и зарыдала. Через некоторое время рыдания стихли, но она обнаружила, что они не принесли ей никакого облегчения. Он смог просто так взять и уйти — после того как вызвал в ней такое жгучее желание. Он совершенно бесчувственный человек! А она уже готова была забыть о своей гордости. Какое безумие эта страсть! Но она настолько сильна, что заглушает все остальные чувства.

Она поднялась наверх, сняла мокрую ночную рубашку и насухо вытерлась махровым полотенцем. А Ред ушел, почти полностью промокший. Она подавила в себе чувство заботы, которое могло бы вызвать в нем лишь усмешку, в этом она была уверена. Она должна радоваться, что он ушел. Понял ли он, что она была готова уступить? Именно этого он хочет? Сломить меня? В этом состоит цель его утонченной пытки? Он вовсе не заинтересован в конечном результате; ему просто нужно, чтобы я созналась в своей слабости. Затем она вспомнила выражение непреодолимого голода в его глазах, лишившее ее способности двигаться, и вся ее теория разлетелась в прах…