Самая большая ошибка

* * *

— Значит, ты мне лгал, — медленно произнесла она дрожащим голосом. — Это был обман.

— Для твоей же пользы. Какая это ложь? — протестовал отец. — Только преувеличение. Ты и Карл были предназначены друг для друга. Не нужно тратить время и энергию на ужасную маленькую квартирку и работу, которая тебе не нужна.

Кэтрин резко выдохнула: как ей хотелось ошибиться!

— Для твоей жизни, ты имеешь в виду. Мне рассказывали, что не во всех семьях царит такой эгоизм, — и все же в это трудно поверить.

Выражение ее лица стало твердым. Она повернулась к Реду, наблюдавшему за происходящим с нескрываемым интересом.

— Увези меня отсюда, — скомандовала она ровным голосом.

Она не собиралась объяснять значение обмена репликами. За один вечер она узнала, что три близких человека, которых, как ей казалось, она прекрасно знала, обманывали ее. Неужели на ней так ясно написано: "доверчивая идиотка"?

— Я никогда, до сегодняшнего дня, не считал тебя дурочкой. — Лицо Скотта стало презрительным, когда он увидел, что Кэтрин прижалась к Реду, как будто только сила его высокой фигуры поддерживала ее и не позволяла упасть. — Что ж, если ты настолько глупа, оставайся с ним. Но ты зря рассчитываешь, что он женится на тебе…

— В самом деле, отец, — прервала Кэтрин, слегка краснея, — мы еще не говорили об этом. — Она и сама была удивлена тем, что приняла невероятное предложение Реда как должное, не очень задумываясь о последствиях.

— Подумай! — Руки Скотта Келвея сжались в кулаки, когда он посмотрел на Реда, наблюдавшего за разговором из-под полуприкрытых век очень спокойно и не скрывавшего удовольствия от происходящего. — Я сомневаюсь, чтобы ты подумала о чем-либо. Не считай, что, побывав в его постели, ты получишь какие-то особые права. Он такой же, как и его мать, — не очень разборчивый.

Кэтрин предпочла бы спрятаться, если бы могла, чтобы не слышать неприкрытой ненависти и отвращения в голосе отца. Она почувствовала, как внезапно окаменел Ред. Он все еще стоял позади нее — непреодолимое препятствие к отступлению.

— Ты претенциозный и напыщенный дурак, — сдержанно произнес Ред. Кэтрин, глядя на его профиль, могла видеть жилку, часто пульсирующую на его виске. — И если ты еще раз позволишь себе упомянуть о моей матери. — Угроза была высказана ровным тихим голосом, что каким-то образом сделало ее еще более зловещей. Она увидела, что отец отпрянул и попытался сохранить свои позиции, посмотрев Реду в глаза.

— Вот я и пожалел, что когда-то взял тебя, неблагодарного, под свою крышу… И если ты, — он указал пальцем на Кэтрин, — если ты уйдешь с ним, ты больше мне не дочь, — произнес он голосом, дрожащим от гнева. — Подожди, пока твоя мать узнает об этом. — Это прозвучало так по-детски после всех громких слов, что Кэтрин не знала, смеяться ей или плакать.

Она вытерла глаза, беспокоясь, не размазалась ли по лицу тушь. Посмотрев на Реда, она поняла, что наконец-то удивила его.

— Ты не слишком взволнована, хотя тебя только что лишили семьи, — произнес он, протягивая ей чистый носовой платок.

— Просто легкий приступ истерии, и все. Кроме того, разве мои чувства интересуют кого-нибудь на самом деле? Тебя или моего отца? — спросила она, возвращая ему платок и глядя прямо в глаза, решительно задрав подбородок. Они оба одинаковы, решила Кэтрин. Манипулируют любым, кто окажется под рукой.

— Оставь платок себе, — посоветовал Ред. — Тебе он еще пригодится до конца вечера. Может, расскажешь мне, каков был действительный смысл этой сцены?

— Нет. — Кэтрин совсем не собиралась давать Реду повод для насмешек. Она вернула платок. — Мне некуда его положить, — сказала Кэтрин и пожалела об этом, так как сказанное вновь привлекло внимание Реда к ее платью.

Его глаза лениво разглядывали стройную, но женственно округлую — слишком округлую, по ее мнению, — фигурку Кэтрин в довольно открытом платье.

— Совершенно справедливо, — согласился он. Во взгляде, вновь обращенном к ней, сквозило любопытство и что-то еще, что она не могла понять, хотя это и заставило ее внутренне сжаться.

— Я сохраню платок для тебя.

— Мне ничего от тебя не надо, Ред, — выдавила она сквозь стиснутые зубы. Если он считает, что может отвлечь ее лишь с помощью секса, то зря рассчитывает на победу. — Я все равно не могу поверить в то, что ты делаешь, — она покачала головой. — Ты не можешь не подлить масла в огонь, не так ли? — хрипло обвинила она.

— Я просто помог тебе воплотить в жизнь твое вдохновение. Ты же собиралась убежать прочь. — Великолепное владение собой, редкое высокомерие ошеломили ее.

— Насмехайся, сколько хочешь, но гораздо менее болезненно иногда просто убежать. Открытое столкновение не всегда решает все проблемы.

— И бегство тоже, оно просто откладывает неизбежное.

— Весьма ценное наблюдение, — злобно отрезала она. Обвинение, прозвучавшее в его голосе, вызвало желание перейти в открытую атаку. — В конце концов, мой отец достаточно умен, чтобы скрыть, что он манипулировал мною. Разница между вами в том, что я знаю, что ты делаешь. Но теперь с этим покончено. — Она спрячется и будет зализывать свои раны, постарается разобраться в том, чего же она хочет от жизни.

— О, в этой ситуации существует еще масса возможностей…

Кэтрин откинула голову назад, волосы рассыпались по плечам.

— Забудь об этом, Ред. Я устала от тебя. Я хочу остаться одна, — прошипела она, ярость зажгла золотые огоньки в ее глазах. — И, пожалуйста, не надо больше никаких театральных представлений…

— Я не думаю, что ты правильно оценила ситуацию, — холодно ответил он, поводя своими широкими плечами и как бы пытаясь сбросить с себя тяжесть.

— Что ты от меня хочешь? Да, я не успела продумать ситуацию! — гневно воскликнула она. — Да, я опустошена, обижена, моя жизнь разрушена. Не так просто в этот момент думать! В других обстоятельствах я вряд ли позволила бы тебе разыграть эту комедию в твоих собственных интересах.

— Я уверен, что в этом браке не было бы места сюрпризам, — сказал он с легкой насмешкой. — Впрочем, тебе всегда нравилось строить планы; наверное, ты уже распланировала следующие двадцать лет жизни. Твоя ошибка заключается в том, что ты рассказала своему красавчику, какое место сам он занимает в твоих планах, вероятно, поэтому он и сбежал в панике к твоей безгрешной сестре.

— Что ты об этом знаешь? — отрезала она, краснея. — И что дурного в том, чтобы строить планы; мы же не можем всю жизнь плыть по течению, как какие-то цыгане!

Он удовлетворенно рассмеялся, этот смех показался ей совсем уж неуместным и стал еще одним доказательством его бессердечия…

— Планы составляются для того, чтобы их нарушать, крошка, неужели ты этого еще не поняла? Даже если мужчина оказался в таком безвыходном положении, что вся его последующая жизнь неминуемо расписана, ему не надо говорить об этом. Ты, наверное, уже с математической точностью распланировала и рождение потомства.

— Нет ничего неприличного в обязательствах, — ответила она, удивленная его неожиданным выпадом. Ему кажется, что она бесчувственна! Карл никогда не жаловался, видя, как она радостно планирует их будущее; она была уверена, что их желания совпадали. Кэтрин застонала и закусила губу. И только что выяснилось, что он хотел совсем другого; это было так больно осознавать.

— Почему ты не хочешь признать это, Кэтрин?

Твой Карл был просто удобным человеком, отвечавшим всем твоим требованиям, подходящим кандидатом в мужья.

От такого обвинения она задохнулась.

— Я люблю Карла, — яростно настаивала она.

Ее страстная декларация не произвела никакого впечатления на Реда.

— Тогда, наверное, нужно было больше времени проводить с ним в постели, доказывая ему свою любовь. У юноши оказалось чуть больше ума, чем ты предположила. И слишком рано начала лепить его по своему представлению. Надо было подождать до свадьбы.

Кэт почувствовала, что на ресницах выступили слезы. В ярости она смахнула их; она не доставит ему удовольствия зрелищем своих слез.

— Я ненавижу тебя, — произнесла Кэтрин, не сумев отыскать более достойный ответ. Но хуже всего то, что в его словах была доля правды.

Ей нравился Карл, она уважала его. Ей казалось, что это был единственный из встретившихся ей мужчин, с кем она могла бы прожить свою жизнь. Изредка она задумывалась, имело ли отношение к его усердному ухаживанию то, что ее отец возглавлял банк…

— Теперь ты вряд ли можешь позволить себе такие слова, крошка, ведь мы теперь… являемся новостью, — произнес Ред. Его глаза следили за ее вспыхнувшим лицом, язвительная усмешка притаилась в уголках губ.

— Пусть тебя не обманывает твоя выдумка, с ней покончено. Не было необходимости досаждать мне публично, — произнесла она с отвращением. — Если бы ты счел нужным посоветоваться со мной, я бы тебя об этом предупредила.

— Ты хочешь, чтобы с глазу на глаз? — спросил он с интересом. — Я мог бы…

— Держи свои руки подальше от меня, Ред, — холодно отрезала Кэтрин. — Я не нахожу это занимательным: то, что для тебя игра, для меня — жизнь. И она у меня одна!

— Я очень серьезно отношусь к играм. Для человека, любящего строить планы, очень странно не подумать о следующем часе, не так ли? — спросил он, меняя тему с необыкновенной легкостью.

Кэтрин подозрительно взглянула на него.

— Ты думаешь?

— Ты забыла, что отец только что отказался от тебя, и, кроме того, наша глубокая и продолжительная страсть…

Он смеется над ней, решила Кэт. Если бы ее мозг не был в таком смятении, она могла бы понять, на что он намекает.

— Наши отношения не могут так сразу оборваться.

— Отношения? У нас нет никаких отношений, — выдохнула она, объятая паникой.

Он продолжал, не обратив внимания на ее слова.

— Стоическое терпение, которое ты проявила во время моих страстных объятий, окажется бесполезным. Даже недалекая Женни сможет разгадать эту загадку. Все подумают — бедная маленькая Кэтрин не смогла даже удержать своего жениха. Он предпочел ей ее сестру.

— Я не умею так хорошо лгать, как ты, поэтому, боюсь, нам надо остановиться, — сказала она, даже обрадованная, что от этой идеи можно будет отказаться. Появился обнадеживающий факт: она была свободна от вынужденного нахождения в Келвей-Холле.

— Ты недооцениваешь мои способности, крошка.

Кэтрин закрыла глаза и представляла себе, как сотрет эту раздражающе самодовольную ухмылку с его лица.

— Не называй меня так!

— Подумать только, а я считал, что тебе нравится!

— Ты знаешь, что я ненавижу это слово, — возразила она. — Именно поэтому ты использовал его.

Ред удостоил ее сардонического взгляда, его удивленные глаза были синими, как небо в прекрасный летний день, и такими же колкими, как острые льдинки. Ей вдруг отчаянно захотелось растопить эту льдину.

Внезапно она представила, как Ред среди отчаянных криков, дыма и мелькавших пуль ведет репортаж с места событий. Лаконично, но ясно, как будто для него не существовало опасности разделить судьбу репортера, чью рану он пытался перебинтовать как раз в это время. Она видела репортаж по телевидению: это было в первый, но не в

последний раз, когда Ред находился перед камерой, а не позади нее, как обычно. После этого Ред часто описывал события в "горячих точках" земного шара. Однако первой его любовью оставалась фотография, и он от нее также не отказывался.

Работу фотографа в ежедневной газете Ред предпочел работе в банке отца. Затем — новая независимая телестудия. Ее отец, ненавидевший успешное продвижение Реда, обнаружил, что ему гораздо легче мириться с его анонимными успехами за объективом камеры, чем с общественным признанием, которое пришло к Реду, когда он стал сам делать репортажи. Стиснув зубы, Скотт принимал поздравления по поводу успеха своего знаменитого родственника. Наибольшую радость он испытал бы, если бы Ред потерпел поражение во всех своих действиях. Он едва сдержал свою ярость, когда была опубликована первая книга фотографий Реда. Реджинальд же не хотел успокаиваться и удовлетворяться успехом; казалось, он может быть первым одновременно в различных областях. Следующим шагом были политические триллеры. Помимо успеха они принесли деньги, так как неприлично долго находились в списках бестселлеров. Отец еле сдерживался, и Кэтрин думала, что он почти заставил себя привыкнуть к способности Реда работать в нескольких областях сразу и создавать впечатление, что он использует всего лишь небольшую часть своего таланта. У нее самой было смешанное чувство зависти и восхищения; но в тот момент она разделяла недовольство отца. Ред всегда был так непроницаем, что ей часто хотелось ударить его!

— Мне кажется, что ты совершенно лишен человеческих чувств, — заявила она.

— Ты думаешь, прилично нападать на… своего спасителя? — Ред вскинул брови, услышав, как она закашлялась. — И ни одного слова по поводу бесчестного поведения своего женишка, — задумчиво добавил он. — Я уже пытался тебе сказать, что собираюсь поработать над книгой в Шотландии, где у меня есть свой домишко.

— Я не знала, что у тебя есть недвижимость в Шотландии, — удивленно отозвалась она.

— А почему, собственно, ты должна была об этом знать? — произнес Ред тоном, заставившим ее покраснеть. — Так вот, ты можешь поехать со мной…

— Спасибо, увольте, — отвергла она его предложение, даже не задумавшись над ним, как следует.

— Я вижу, ты опять не можешь думать рационально, — с добродушной иронией отозвался он. — Ты исчезаешь со мной на какое-то время, а затем вновь появляешься, как следует, разобравшись, что я представляю собой на самом деле, или придумываешь любую другую историю, какую хочешь. Я предпочитаю сильную, яркую, но кратковременную страсть, а детали оставляю тебе.

— Ты удивляешь меня, — вновь рассердилась Кэтрин. — А я имею право слова? Мне не нравится, когда за меня принимают решения, — прошипела Кэт злобно. Она совершенно не собиралась ехать куда-то дальше подъездной дорожки к дому вместе с Редом. Он помог ей выбраться из неловкого положения — ей просто нужно время, чтобы все обдумать. И совершенно не собиралась — даже мысль об этом вызвала в ней панику — оставаться с Редом и дальше.

— Я знаю, что ты предпочитаешь сама строить планы, но смотри, куда это тебя завело! Властные женщины не особенно привлекательны.

Она выпрямилась во весь рост и зло посмотрела на него.

— Мне так жаль, что я недостаточно женственная и трепетная, — с сарказмом процедила она. — Но ты-то и вовсе свинья! Тебе нравится приказывать мне. А я должна кротко подчиняться!

— Кроткое подчинение не свойственно тебе, Кэтти, — хмуро сказал он. — Я просто собирался кое-что уточнить. Ты не слишком хитра, не так ли? А что касается моего предложения, то оно остается в силе. И мне все равно, какое решение ты примешь, — объявил он небрежно, как будто ему уже стал надоедать этот разговор. — Идея казалась мне логичной, а если ты можешь печатать или обрабатывать документы, твое присутствие может быть еще и полезным, — задумчиво добавил он.

Ни за что, если мне удастся этого избежать, думала она с яростью.

— Ты сможешь мучить моего отца еще какое-то время — я думаю, это главная причина.

Ред неожиданно улыбнулся, в его глазах загорелись дьявольские огоньки.

— Мне кажется, что у тебя есть причины быть недовольной своим отцом, Кэтрин. Меня забавляет мысль, что Скотт будет страдать, представляя, что происходит у нас в постели.

Кэтрин почувствовала, как к ее щекам прилила кровь. Ред пристально смотрел на нее оценивающим взглядом. Она отметила темные круги у него под глазами — результат сильной усталости. Ред всегда следил за своей формой; он не мог бы выдержать столь интенсивного образа жизни, если бы не умел контролировать себя. Женщины — это была другая проблема. Возил ли ее кузен женщин в Шотландию? Если да, то что ожидает ее?.. Глаза Кэт внезапно тревожно заблестели.

— Ты действительно предлагаешь, чтобы мы… — Она остановилась, пытаясь отыскать подходящие слова, но слова не приходили на ум.

— Я бы очень хотел причинить беспокойство твоей семье, Кэтрин, но я не буду слишком себя утруждать, крошка.

Пощечина была чисто рефлекторным жестом. Она отметила потемневшее пятно на его щеке, с тревогой ожидая, ответит ли он ей тем же. Однако Ред никак не отреагировал.

— Хвастун! — Она была в ярости от своего необдуманного поступка.

— А ты капризная, избалованная девчонка! — спокойно ответил он. Она замерла, когда он взял ее за подбородок, вынудив смотреть прямо в глаза. — Я вспоминаю, что ты всегда старалась привлечь внимание окружающих к своей персоне.

Кэтрин пыталась освободиться, на губах горели слова отрицания.

— У тебя очень избирательная память, крошка. О, я совсем забыл, что теперь ты взрослая женщина, — насмешливо продолжал он. — Странно, но я в этом сомневаюсь, несмотря на внешнее впечатление. — Свободной рукой он небрежно коснулся указательным пальцем ложбинки между ее грудей, выглядывавших из лифа платья.

Этот мимолетный интимный жест вызвал мгновенную реакцию с ее стороны. Она явственно ощутила прикосновение его пальца к коже. Неожиданно лиф платья показался ей слишком тесным.

— У меня такое чувство, будто ты сбросил меня в озеро в ноябре. — Она глубоко дышала, снова обретая равновесие. Его рука больше не касалась ее, хотя его прохладный палец, казалось, оставил след. — Или в грязную лужу, — добавила она, довольная своими словами.

— И все же это предпочтительнее, чем равнодушие.

Он, должно быть, заметил, как в ее глазах появились признаки понимания.

— Ты ужасно относился ко мне, — пролепетала она.

— Я верю, что наказание должно соответствовать преступлению.

— Может быть, у детей и мало прав, — возразила она, едва справляясь со странным ощущением, что ей не хватает воздуха. — Но сейчас я независимый человек. И я не собираюсь ехать куда-либо с тобой, только хочу немедленно покинуть Келвей-Холл.

— И как скоро ты вернешься сюда? — насмехался Ред. — Ты жила дома до двадцати лет, и это до определенной степени замедлило твое эмоциональное развитие. — Он посмотрел на нее с легким презрением. — Неудивительно, что до сих пор ты ведешь себя, как испорченный ребенок.

— То, как я живу, тебя совершенно не касается.

— Живешь? — медленно протянул он с сарказмом.

— Я могла бы покинуть дом, — заметила Кэтрин, уязвленная его презрением. Ему было легко — дома его ничто не удерживало. Она завидовала его свободе. Я тоже свободна теперь, напомнила она себе; не надо принимать во внимание ни жениха, ни неизлечимо больного отца. Должна ли я радоваться? В ней зарождалась истерика.

Ред внимательно следил за ней… с симпатией? Нет, этого не может быть, решила она.

— Кэтрин… — Он с негодованием произнес ее имя, с настойчивостью, которая заглушила ее нервный смех.

— Итак, это правда. — Резкий голос ее матери прервал короткое напряженное молчание.

Кэтрин вздохнула, чувствуя внезапную опустошенность. Она не слышала, как отец призвал подкрепление. "О, опять начинается", — подумала она. Как будто почувствовав прилив энергии, покидающей ее, Ред встал между матерью и дочерью. Но совсем не для того, чтобы охранять ее, подумала она, охваченная странным, необъяснимым чувством. По-видимому, он не хотел прекращать этот фарс, прежде чем воспользуется всеми преимуществами создавшейся ситуации.

Элинор была холодна настолько, насколько горяч и неистов был отец; суть ее слов заключалась в том, что ее не удивляет поведение Кэтрин. Кэт услышала, что вся ее жизнь состояла из череды поступков, доводящих родителей до полного отчаяния. Убедившись в неблагодарности дочери, мать как будто почувствовала облегчение.

Кэтрин стояла и молча смотрела, как ее мать покидает комнату, отказываясь от своей младшей дочери. Похоже, мысли Элинор занимал лишь вопрос, каким образом свести к минимуму скандал по поводу расторжения помолвки.

— Какая теплота, какое сочувствие, — услышала она шепот Реда.

Кэтрин взглянула на него, ее глаза удивленно распахнулись, когда он снял свой пиджак и набросил ей на плечи. Ткань еще хранила тепло его тела. Кэтрин внезапно охватила нервная дрожь.

Посмотрев на Реда, она не увидела на его лице обычной усмешки. Стараясь унять дрожь, Кэт кусала губы. Это непроизвольное движение не ускользнуло от внимания Реда. Его глаза следили за каждым жестом Кэтрин.

— Еще не все кончено, — кратко предостерег он. — Держи себя в руках.

Кэтрин проглотила слюну и опустила глаза, почувствовав, как напряжение оставляет ее. Неужели она действительно дождалась сочувствия, понимания?

Я схожу с ума, напомнила она себе. Ей не нужна такая поддержка. Она видела, как безразличие ее родителей превратило Женни в существо, пытавшееся всем угодить, безвольное и слабое, нуждавшееся в сильном спутнике. Она даже во многом зависела от Кэтрин, хотя была старше. В отношениях с представителями другого пола она также полагалась на совершенно неподходящих мужчин, у которых была одна общая черта — высокое мнение о себе. Женни ошибочно принимала это за силу. Кэтрин же, напротив, избегала случайных знакомых; она замкнулась в себе и гордилась своей независимостью.

Кэтрин сбросила пиджак Реда, хотя все ее косточки протестовали. Доброта Реда неискренна, она почти забыла об этом. Он так внимателен потому лишь, что стремится отомстить. Она не знала, чем же так насолили Реду ее родители, чтобы заслужить многолетнюю вражду, да никогда и не пыталась узнать, не видя смысла в том, чтобы ворошить старое. Если у Реда и были благородные чувства, они никогда не будут обращены к Келвеям.

Она вспомнила его неслыханные обвинения: ее отца Ред считал виновным в смерти его матери. Мысль об этом вызвала в ней душевный трепет.

— Я не собираюсь рассыпаться перед тобой в благодарностях, — тем не менее, сказала она ему со спокойным достоинством. Он взял пиджак, который она протягивала, на губах играла улыбка. — Можешь подождать меня в машине? Я хочу сама поговорить с Карлом и собрать кое-какие вещи. — Практичность удивила ее саму. — Ты можешь отвезти меня в гостиницу.

— Я даю тебе полчаса и затем приду за тобой.

Она встретила эту фразу яростным взглядом, но удержалась от ответной колкости, вертевшейся у нее на языке.