Самая короткая ночь

К р ы м о в.

А г е е в.

Б а ш к и н.

М а ш а.

Л а р и с а.

Г а л к а.

Х о м у т о в.

З о й к а.

С а в ч у к.

С т е п а н и д а.

П о ж и л а я ж е н щ и н а.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

Мчится поезд: мельтешение света, перестук колес.

В освещенном окне вагона мы видим Крымова, погруженного в свои мысли. И слышим грустный голос Галки:

«Только вчера ты уехал, только вчера мы с дедусей проводили тебя в эту противную Бурановку, а я уже пишу тебе письмо. Я все равно не могу поверить, что все это случилось по-настоящему. Как было бы хорошо, если бы не было того дня, когда я приехала из пионерлагеря, — если бы его совсем не было, совсем…»

Высвечивается комната. Рояль, стол, стул, кресло. На полу картонная коробка. Как-то пустовато и неуютно. Посреди комнаты стоит К р ы м о в. Появляется Г а л к а — девчонка лет тринадцати в спортивных бриджах и пионерской блузе.

К р ы м о в. Галка? А почему ты здесь, а не в лагере?

Г а л к а. Да, ко всем с утра приехали, а я ждала-ждала у забора — никого. Ни тебя, ни мамы. Села на электричку и прикатила сама… Имею право?

К р ы м о в. Похудела ты, смотрю…

Г а л к а. На кило двести!.. Только маме ничего не говори.

К р ы м о в. На кило двести? В таком случае срочно обедать. Срочно! А чем, собственно, обедать? Дома ничего, кроме кофе. Надо сбегать в магазин…

Г а л к а. Крымов, а где наш шкаф?.. И ковер вот тут висел…

К р ы м о в. Слушай… Дуй в магазин!

Г а л к а. Что у нас происходит, Крымов?

К р ы м о в. Что происходит? Ничего не происходит…

Г а л к а. Я же не слепая!

К р ы м о в. Разве нельзя допустить, что мы решили, например, обменять квартиру или…

Г а л к а. А мама где?

К р ы м о в. Мама на работе, где же ей еще быть?

Г а л к а. Сегодня понедельник. В понедельник мама всегда дежурит вечером. (Открывает рояль, одним пальцем выстукивает мелодию.) Ты что-то скрываешь от меня, да?

Крымов не отвечает. Галка садится за рояль, задумчиво играет что-то. Входит п о ж и л а я ж е н щ и н а.

Ж е н щ и н а. Ваша фамилия будет Крымов? Билет заказывали?

Г а л к а. Какой билет?

Ж е н щ и н а. Доставка.

Г а л к а. Куда билет?

Ж е н щ и н а. До станции Бурановка… Это где ж такая?

К р ы м о в. Далеко. На севере.

Ж е н щ и н а. У меня сестра на Севере. Такое там строительство! А где нынче не строят?.. Вот, получите. Билет, посадочный. Тут все обозначено.

К р ы м о в. Спасибо.

Ж е н щ и н а. Проверьте компостер.

К р ы м о в. Сколько я должен?

Ж е н щ и н а. Двадцать рублей семьдесят пять копеек, включая комиссионный сбор и доставку. (Пока Крымов отсчитывает деньги.) Дочка ваша? А не похожа на вас… Вот и сестра моя, которая на Севере. Ни на кого не похожа. Ни в мать, ни в отца, а в проезжего молодца.

К р ы м о в (вручая деньги). Пожалуйста… Не беспокойтесь, без сдачи.

Ж е н щ и н а. Спасибо, до свидания, счастливо доехать. (Уходит.)

Г а л к а. Мы решили поменять нашу ленинградскую квартиру на эту самую Бурановку?.. Но разве три человека могут ехать по одному билету?.. Я еще никогда не видела, что ты умеешь говорить неправду.

К р ы м о в (подошел к ней). Видишь ли… как-то так получилось… Словом, мы с мамой больше не будем жить вместе…

Г а л к а. Вы разошлись?

К р ы м о в. Это бывает, бывает…

Г а л к а. Насовсем?

К р ы м о в. Видимо, да… то есть да, насовсем.

Г а л к а. Я не верю, Крымов.

К р ы м о в. Я тоже.

Пауза.

Г а л к а. Значит, ты из-за этого решил уехать? Все бросить и уехать?

К р ы м о в. Так будет лучше.

Г а л к а. Кому?

К р ы м о в. Не знаю, как тебе объяснить… Ты просто поверь мне. Просто поверь… А ты останешься с мамой. Ты должна остаться с мамой. Есть даже такой закон…

Г а л к а. Она ушла к Евдокимову?

К р ы м о в. Не в этом дело…

Г а л к а. Но разве он лучше тебя?

К р ы м о в. Не в этом же дело, Галка…

Г а л к а. А в чем?

К р ы м о в. Зато у тебя теперь будет старший брат. Правда, он сейчас, кажется, служит в армии…

Г а л к а (отчаянно ударила по клавишам, хлопнула крышкой рояля). Не нужен мне никакой брат! Мне нужен ты! Ты!.. Вы тут обо всем подумали. О каком-то брате. О трельяжике! Вы только обо мне не подумали!.. Я ненавижу этого Евдокимова!

К р ы м о в. А что у тебя за царапина?

Г а л к а. Только не защищай его! Не защищай! Все равно ненавижу!

К р ы м о в. Опять подралась?

Г а л к а (сквозь слезы). То уже прошло. Это я упала.

К р ы м о в. По-прежнему гоняешь с ураганной скоростью?

Г а л к а. Я не бегала. Я упала с дерева.

К р ы м о в. Разве так можно, вихор?..

Г а л к а. Ну почему, почему, почему все останутся тут, как ни в чем не бывало, а ты поедешь в какую-то Бурановку один, совсем один?!

К р ы м о в. Я буду там не один. Там живет Маша. Помнишь Машу?

Г а л к а. Не помню.

К р ы м о в. Ну как же? Моя двоюродная сестра. Маша. Она приезжала к нам. Давно, правда, но ты не можешь ее не помнить. Ты была тогда уже вполне сознательная сыроежка…

Г а л к а. Не надо сегодня разговаривать со мной так.

К р ы м о в (обнял ее за плечи). Видишь ли, другой на моем месте, наверно, поступил бы как-нибудь иначе, а я не могу… не умею… В этом, наверно, моя слабость…

Г а л к а. Нет… нет… Крымов! Ты — сильный! Ты очень сильный! (Уткнулась лицом ему в грудь.)

З а т е м н е н и е.

И снова мчится поезд. В освещенном окне вагона мы видим К р ы м о в а, погруженного в свои мысли. А через просцениум медленно проходит Г а л к а с письмом в руке и опускает его в почтовый ящик.

Крыльцо деревянного поселкового дома. Под окном сидят К р ы м о в и М а ш а.

М а ш а. Девчонку жальче всех. Другие дети родного отца так не любят, как она тебя… Я твою Валентину всего раз и видела. Почему-то сразу не пришлась мне по душе. Так оно и вышло.

К р ы м о в. Не в этом дело, Машенька.

М а ш а. Сколько же ты с ней прожил? Лет восемь?

К р ы м о в. Да, около того…

М а ш а. Восемь лет туда, восемь сюда. Богато живем… Какие-то непутевые мы с тобой. Оба.

К р ы м о в. Не знаю, может, это я живу как-нибудь не так? Может, предъявляю себе и другим какие-то особые требования?.. Она сказала: «Я ухожу не потому, что ты плох, а потому, что ты слишком хорош для меня… Я, говорит, устала от этого»…

М а ш а. Сказать что хочешь можно. А только от добра добра не ищут.

К р ы м о в. Все это сложней, чем тебе кажется…

М а ш а. А мне ничего не кажется, Глеб. Я вот вижу — ты приехал, ни кола ни двора, вроде бы комсомолец по путевке, а виски-то уж седые. В твои-то годы другие и положение себе нажили, и добра всякого, а ты… Как дальше-то жить думаешь?

К р ы м о в. Тебе мешать не буду.

М а ш а. Разве я об этом? За тебя же сердце болит.

К р ы м о в. Да, представь, у меня здесь уже появились первые знакомые! Зовут Ларисой, работает тут, в школе… Такая довольно милая. В очках.

М а ш а. Все они довольно милые… Пошли-ка лучше, я тебя ужином накормлю.

К р ы м о в. Маша, если я появился здесь некстати, если мешаю, так прямо и скажи. Без всяких церемоний.

М а ш а. Пошли ужинать!

Уходят в дом. Вдали слышится песня — под гармошку и гитару:

Появляются А г е е в с гармошкой-трехрядкою и Х о м у т о в с гитарой. Продолжают петь:

Х о м у т о в. Ну ладно, Леха. Желаю удачи. А я к своей поплыл. (Уходит.)

Агеев, продолжая наигрывать на гармошке, садится под окном. Окно открывается, в нем — М а ш а.

М а ш а. Не одна я сегодня, Ленечка…

А г е е в. Географические новости!

М а ш а. Да нет, ничего такого не думай…

А г е е в. А вчера где пропадала?

М а ш а. Вчера на базу ездила, за товаром. Перчатки есть кожаные, импортные, твоего размера. Я отложила.

А г е е в. А в гостях кто же?

М а ш а. Брат приехал. Как снег на голову.

А г е е в. Что-то не слыхал раньше никакой такой родни.

М а ш а. Двоюродный. Не веришь? Пойдем познакомлю.

А г е е в. Не при галстуке.

М а ш а. Думаешь, он шишка какая? Ниже травы… С женой развелся, вот и приехал. А работал воспитателем в училище, в ПТУ…

А г е е в. Воспитателем? А фамилия как?

М а ш а. Крымов.

А г е е в. Крымов?! Елки зеленые!

М а ш а. А что такое?

А г е е в. Ничего… И надолго он сюда?

М а ш а. Вроде бы насовсем. Будет устраиваться, а пока остановился у меня. Не гнать же на улицу. Все-таки брат.

А г е е в. Точно! Друг, товарищ и брат!

М а ш а. А сердиться-то зачем? Кто же знал…

А г е е в. Пойду к Ваське Хомутову!

М а ш а. Водку с ним пить?

А г е е в. А что можешь предложить другое? В смысле культурного досуга?

М а ш а. Не ходи к нему, Ленечка, не надо!

А г е е в. А Леня пойдет.

М а ш а. Прошу тебя, не ходи!

А г е е в. А Леня пойдет!

М а ш а. Дался он тебе, этот Васька!..

А г е е в. Мужик как мужик. А если заложить иногда любит — так уже не человек? Легко собак навешивать!

М а ш а. Всегда его защищаешь!

А г е е в. Он мой дружок!

М а ш а. Да какой он дружок? Сукин сын он!..

А г е е в. И потом — законный же повод! Обмыть приезд дорогого и всеми любимого братца! Полбанки не жалко!

М а ш а. Не ходи, Леня, послушай меня…

А г е е в. Каждого слушать — это слону удобно: уши здоро-о-вые!..

Входит К р ы м о в.

К р ы м о в. Агеев? Леня Агеев? Вот так встреча… Никак не ожидал.

А г е е в. Я тоже.

К р ы м о в. А вы, смотрю, не изменились с тех пор.

А г е е в. Вы тоже.

К р ы м о в. Да-а, тесен мир, ничего не скажешь.

А г е е в. Это точно!

К р ы м о в. А вы что же — из училища прямо сюда дернули?

А г е е в (шутовски). Что, что?

К р ы м о в. Из училища, спрашиваю, прямо сюда сбежали?

А г е е в. А у меня, товарищ Крымов, своя дорожка, у вас своя. Так и дальше пойдет.

К р ы м о в. И кем же вы тут?

А г е е в. Известно кем. Работягой.

К р ы м о в. Ну-ну.

А г е е в. А вот воспитывать тут некого. Нет! Такого удовольствия тут для вас не получится. Народ здесь сознательный, самостоятельный…

К р ы м о в. Даже слишком.

А г е е в. Тут главное — что? Знай ломи-вкалывай, деньги зашибай, и вся недолга!

К р ы м о в. Просто я подумал, что работяга — это что-то лошадиное.

А г е е в. Точно! Лошадиная сила! Единица мощности! И вместо сердца пламенный мотор! (Дурачась, заиграл на гармошке, изогнулся в поклоне.) Бывайте здоровы, живите богато! (Уходит.)

К р ы м о в (смеясь, Маше). Каков, а?.. Да-а, действительно тесен мир. Одни, как говорится, перекрестки… Леня Агеев… В училище, помню, дал он мне жизни… Ведь неплохой, в сущности, парень, но… Что же, он ухаживает за тобой?

М а ш а (не сразу). Я живу с ним.

К р ы м о в (не ожидал). Только вот этого мне и не хватало.

Скромный служебный кабинет. За столом сидит Б а ш к и н. Перед ним — К р ы м о в.

Б а ш к и н. Я уж сколько лет сижу на кадрах, у меня глаз наметанный. Сразу скажу — этот летун, этот романтик, тот просто по оргнабору. А вы… Нет, не по собственному желанию расчет вы брали. Знаем мы эту формулировочку!.. Ведь мы с вами, чувствую, одной породы. Так сказать, интеллигенты. Но с годами это утихает…

К р ы м о в. Простите, не понял. Что утихает?

Б а ш к и н. То самое… Непонятно?

К р ы м о в. Не очень.

Б а ш к и н. Слова, слова, слова! Болтаем, болтаем и думаем — эка сила! И на рожон лезем поперек всякой субординации!.. Нам слово — мы два, нам два — мы три, нам по шапке, а мы что? Заявление об уходе. По собственному желанию!.. А ведь давно следует усвоить: не может быть так, чтобы вся рота не в ногу, а один ты в ногу. Теперь поняли?

К р ы м о в. Теперь — да. Но вы, пожалуйста, не беспокойтесь. Я за Советскую власть.

Башкин опешил.

Просто мне не повезло в сугубо личной жизни.

Входит С а в ч у к.

С а в ч у к. Можно?.. Так вот, товарищ Башкин! Обещали? Обещали. А у меня жинка вот-вот рожать пойдет!

Б а ш к и н. Погоди, погоди! Не видишь — занят, с человеком говорю!

С а в ч у к. А я не человек? Я когда оформлялся у вас, специально жинку привел. Как вещественное доказательство! И вы обещали насчет комнатенки. Помните?.. Савчук моя фамилия!

Б а ш к и н. Ну, помню, ну, Савчук…

С а в ч у к. Так ведь не сегодня — завтра родит! А куда пойдем? Опять врозь? Тем более, что девчата из общежития категорически против ребенка. Крик там, пеленки, все такое… Вот их коллективное заявление!

Б а ш к и н. Настрочили… Подговорил небось девчат? А?

С а в ч у к. Кто? Я?.. Вам-то какая разница? Я ж вам козырь в руки даю!

Б а ш к и н. Вот бестия… (Крымову) С ихними козырями играть — без штанов останешься… (Савчуку) Ладно, обожди. Освобожусь — потолкуем.

С а в ч у к. Я жду! (Уходит.)

Б а ш к и н. Вот так и кувыркаемся. И покой нам только снится.

К р ы м о в. А тут еще и я. Обременил вас просьбой. Но вы не беспокойтесь, я подожду, сестра не прогонит…

Б а ш к и н. Да не об этом речь! С вами что прикажете делать? Представлять бригадиру или как? Вот чего не пойму! Ведь можно подыскать для вас более соответственное…

К р ы м о в. Не нужно более соответственного.

Б а ш к и н. В управлении, скажем. Или хотя бы здесь, у меня… Все в наших силах.

К р ы м о в. Представляйте бригадиру. Вопрос решенный.

Б а ш к и н. Ну, как знаете… (Приоткрыв дверь.) Кто там есть?

С а в ч у к. Я тут, тут, жду!

Б а ш к и н. Жди, жди. (Кому-то за дверью) Вот ты, зайди-ка…

Входит З о й к а.

Как фамилия?

З о й к а. Султанова.

Б а ш к и н. Правильно, Султанова. А где ваш бригадир?

З о й к а. А у нас обед.

Б а ш к и н. Тоже правильно.

З о й к а. Поискать?

Б а ш к и н. Все поняла. Только не поискать, а найти. Да поживей!

Зойка убегает. За дверью голос Савчука: «Скоро?»

Обожди еще! (Притворяет дверь. Крымову) Ну, что вам могу сказать? Это монтажники, народ такой, сами знаете. Бригадир у них молод, но энергичен, напорист. Процентаж дает высокий… Не скрою, мой, так сказать, выдвиженец. Надо, надо поднимать молодежь! Я ему прессу сделал — в многотиражке нашей. Доску почета вот обеспечиваю…

Входит Л а р и с а.

Л а р и с а. Здравствуйте!

Б а ш к и н. А-а, Лариса Ивановна! (Крымову) Наш, как говорится, кадр на ниве просвещения! (Ларисе) Знакомьтесь, товарищ Крымов.

Л а р и с а. А мы с Глебом Николаевичем уже знакомы.

Б а ш к и н. Уже?

К р ы м о в. Да, в дороге…

Б а ш к и н. Лихо вы это, знаете ли…

Л а р и с а. Григорий Матвеевич, здешнего бригадира случайно не видели?

Б а ш к и н. А вы уже в работе, как в огне!

Л а р и с а. Кручусь, как белка в колесе. Ничего не успеваю. Куда мы все так безбожно спешим?

К р ы м о в. С ураганной скоростью. Зато в ритме века.

Б а ш к и н. Ураган еще никогда ничего не создал. Ураган только разрушает. (Ларисе) Вы, однако, полны энергии и решимости! Так и держать! Так держать!

Входит Х о м у т о в.

Х о м у т о в. Можно, Григорий Матвеевич? Я на минуту…

Б а ш к и н (Крымову). А вот еще один из этой же бригады… Конечно, люди разные, бог леса не уравнял… Знакомься, Хомутов. Это товарищ Крымов. Надеюсь, сработаетесь…

Х о м у т о в (протянул Крымову руку). Вася.

К р ы м о в. Крымов.

Б а ш к и н. Человек достойный, с опытом, член партии.

Х о м у т о в. Дух подымаете, Григорий Матвеевич!

Б а ш к и н (потянул носом воздух). Дух, дух… С утра пораньше, что ли, приложился?

Х о м у т о в. За кого считаете? Просто с вечера не проветрилось.

Б а ш к и н. Ох, беда многих… С тобой особо потолкую.

Х о м у т о в. С вами завсегда готов, за милую душу!

Л а р и с а (Крымову). Значит, вы все-таки решили сюда?

К р ы м о в. В общем, да.

Л а р и с а. Простым рабочим?

К р ы м о в. А что значит — простой рабочий?

Л а р и с а. Не ловите меня на слове. Вы отлично знаете, о чем я говорю. Просто хочу понять вас.

К р ы м о в. Зачем?

Л а р и с а. Если есть на свете белые пятна, так это — люди.

С а в ч у к (входя). Сколько можно ждать? Время-то идет!

Б а ш к и н. Вот настырный!.. Ладно, вы пока тут потолкуйте, я скоро. (О Ларисе, игриво) Нет, что ни говорите, а женщина — украшение жизни! (Уходит с Савчуком.)

Х о м у т о в. Это точно. Товар что надо! (Гыкнув, уходит.)

Л а р и с а. Ничего, я привыкла, не обращайте внимания.

К р ы м о в. Нет, я к этому не могу привыкнуть…

Л а р и с а. Просто мы с ними на разных берегах.

К р ы м о в. Все равно… Каждый раз, когда сталкиваешься с грубостью, с хамством, с какой-то поразительной душевной невоспитанностью… Нет, никогда не привыкну, никогда!..

Л а р и с а (смеется). Знаете, кто вы? Доктор Айболит. Добрый доктор Айболит!

К р ы м о в (смеется). Я? Вот уж неправда.

Л а р и с а. Я пойду, Глеб Николаевич. Мы с вами еще увидимся, да?

К р ы м о в. Надеюсь.

Лариса уходит. В ожидании бригадира Крымов бесцельно рассматривает на стене плакаты по технике безопасности, объявления, приказы. Вбегает запыхавшаяся З о й к а.

З о й к а. В столовке Агеева нет, а больше не знаю где.

К р ы м о в. Простите, вы сказали — Агеева?

З о й к а. Ну да. Ведь бригадира велели найти. А что?

К р ы м о в. Нет, нет, ничего. Благодарю вас.

З о й к а. Он у нас недавно назначен…

Входит А г е е в, читая на ходу «Огонек».

Ой, я-то его ищу, а вот он сам!.. Леня, тебя тут спрашивают! (Уходит.)

К р ы м о в. Здравствуйте, Агеев.

А г е е в (паясничая). Дрясьте.

К р ы м о в. Оказывается, это вы тут командуете?

А г е е в. А в чем дело?

К р ы м о в. Просто не знал. Новость для меня.

А г е е в. Мы ведь тоже не рыжие. В смысле — покомандовать!

К р ы м о в. Ну-ну.

Входит Б а ш к и н.

Б а ш к и н. А-а, вы уже? Нашли общий язык? В таком случае, Агеев, принимай официально. Товарищ Крымов будет работать у тебя. Прошу любить и жаловать.

А г е е в. Что-о?! Он — у меня?

К р ы м о в (улыбаясь). Я у вас.

А г е е в (Башкину). Да вы… вы бы еще милиционера мне в бригаду!

Б а ш к и н. Соображаешь, что говоришь?

А г е е в. А воспитатель нам по штату положен? Где это записано? Документик давайте! Или — мне особая честь?

Б а ш к и н. Какой документик? Какая честь? Что ты мне голову морочишь? Рабочих рук у тебя нехватка! Это и имеется в виду! Равноправным членом бригады!

А г е е в. Знаем мы это равноправие! Хорошенького понемножку!

Б а ш к и н. Да ты как разговариваешь? Как ты разговариваешь?

К р ы м о в. Вы не так его поняли, Григорий Матвеевич. Просто мы с ним знакомы еще по училищу.

Б а ш к и н. Вы с ним?.. (Агееву.) А ты у него? Воспитанником?

А г е е в. Отцы и дети. Любимая классика! (Сел на стул, листает журнал.)

Б а ш к и н (Крымову). Что ж вы мне сразу-то не сказали? В таком случае… (Шепчет ему на ухо.)

К р ы м о в. Нет, нет, зачем же на другой участок?

Б а ш к и н. А я откуда мог знать? И кроме того…

К р ы м о в. Вопрос решенный, переигрывать не будем.

Б а ш к и н (вдруг, Агееву). Что за вид?! С тобой официально, а ты… Как сидишь?!

А г е е в. Уже не так сижу, не так стою, не так хожу… (Уходит.)

Крымов невольно смеется.

Б а ш к и н. Ничего смешного не вижу. Вчера вы ему наставником были, уму-разуму учили, а нынче в прямое к нему подчинение? Порядок какой-нибудь должен быть или не должен? Или это опять — по собственному желанию?

К р ы м о в. Не сказал бы. Но раз уж так получилось…

Б а ш к и н. Да бросьте вы эти интеллигентские штучки!.. Ох, кажется, намаюсь я с вами, ох намаюсь!

К р ы м о в. Очень может быть.

Перед деревянным зданием рабочей столовой. Продолжается обеденный перерыв.

На сложенных тут бетонных блоках сидят А г е е в, З о й к а, Х о м у т о в с гитарой.

З о й к а. А ты чего такой скучный, бригадир? Обед — самое веселое время жизни!

А г е е в. Плохо ты, гляжу, веселишься. Все равно тоща, как бумажник.

З о й к а. Просто у меня такая модная конституция!

А г е е в. «Конституция»!.. Подержаться не за что!

З о й к а (хохотнув). Дуралей!

А г е е в. Ты мне другое скажи — почему это? Как вкалывать — мы бригада, а как рубать — кустари-одиночки!

З о й к а. Могу угостить. Сила вся в кефире. Бери! Пока не прибыл твой Машторг!

А г е е в. Смотри, Зойка, доберусь до тебя — не обрадуешься!

З о й к а. А вдруг обрадуюсь?

А г е е в. А-а, с тобой говорить!..

Из столовой выходит К р ы м о в. Прошел мимо Агеева — тот демонстративно уставился в небо. Прошел мимо Зойки, приветливо кивнул ей. Поравнялся с Хомутовым.

Х о м у т о в. А меня, можно сказать, Васей величают.

К р ы м о в. А мы уже знакомились, можно сказать. (Уходит.)

З о й к а (Агееву). Его к нам, да? Новенький?

А г е е в. Старенький.

З о й к а. А что? Хоть и пожилой, а симпатичный. Вежливый такой, со мной на «вы».

А г е е в. Это он умеет!

З о й к а. А твой Машторг так и не прибыл? Может, она тебе голодовку объявила?

А г е е в. Отхлынь!

Хохотнув, Зойка убегает. Следом за ней уходит Хомутов. Агеев один, смотрит на часы. Появляется М а ш а с узелком в руке. В ту же минуту из столовой выходит Л а р и с а. Увидев ее, Маша спряталась за угол.

Л а р и с а. Агеев? Прекрасно. Вот вы-то мне и нужны.

А г е е в (приосанился). Здрасьте, Лариса Ивановна! (Смеется.) Долбать меня пришли?

Л а р и с а. За что вас долбать?

А г е е в. А это как выпить — повод всегда найдется! Опять же школу посещаю нерегулярно…

Л а р и с а. Вряд ли помогут мои нравоучения. (Достает из портфеля книгу.) Вот, возьмите. Напишете дома сочинение «Образ Базарова».

А г е е в. Любимая классика! (Взял книгу.) Большое спасибо, Лариса Ивановна!.. Но вообще-то с вами поболтать на отвлеченные темы — это же…

Л а р и с а. Хотите задачку? Вам предложили на выбор — кучу денег и ум. Что возьмете?

А г е е в. Намек понят. Конечно — ум!

Л а р и с а. Правильно. Каждый берет себе то, чего ему сильно не хватает.

А г е е в (хохочет). Все-таки купили! Ну, сила!.. Но если честно, без трепа, — у вас на уроках интересно, Лариса Ивановна… Образ Коробочки!.. Или этот, который — не образумлюсь, говорит, виноват, все слушаю, говорит, и ничего не понимаю! А потом как заорет: карету мне, карету!..

Л а р и с а. А вы эрудит… Крымов у вас будет работать?

А г е е в (не сразу). Почему такой мощный интерес к нему?

Л а р и с а. Просто он мне импонирует.

А г е е в. Чего, чего?.. Ах, это… Понятно… А вот вы, Лариса Ивановна, когда очки снимете, сразу вон какая…

Л а р и с а (смеется). Не надо развивать, Леня. До свидания. (Уходит.)

Агеев смотрит ей вслед. Из-за угла столовой появляется М а ш а, которая все видела и слышала. Подходит к Агееву сзади.

М а ш а. Заждался, Ленечка?

А г е е в. Попозже не могла? (Закуривает.)

М а ш а. Не успела, правда… Вот принесла тебе. Молоко, хлеб и котлетки. Теплые еще.

А г е е в. А то я ведь могу и в столовку ходить. Как все!

М а ш а. Садись кушай. Потом докуришь… Кушай, кушай… Что я хочу спросить тебя, Леня. Правда, что Глеба к тебе в бригаду ставят?

А г е е в (показал кукиш). Вот им! Я не звал, не просил. С меня училища во как хватит!

М а ш а. Я и то подумала — зачем к тебе?.. Да ты кушай, кушай… Знаешь, мы с ним только двое из всей родни остались. Никого больше. Война проклятая… А после войны он меня еле разыскал в детдоме, взял к себе. Я вот такая была, маленькая совсем…

А г е е в. Человека из меня в училище делал! Как же! Должность у него такая была — принять меня за подонка и, засучив рукава, по мозгам, по мозгам! Вежливо так, культурненько, с подначкой!

М а ш а. А жили-то как… Он днем на работе, на восстановлении, вечером со мной возится, ночами сидит занимается. Два курса осилил, больше не смог. Трудно очень… Учителем хотел быть.

А г е е в. Это точно! Его хлебом не корми, только дай поучить кого-нибудь!

М а ш а. Ты молочком, молочком запивай, а то сухо так!..

А г е е в. Думал, я перед ним на задних лапках буду! Держи карман шире! Не на того нарвался!.. Не терплю, когда из меня веревки вьют!

М а ш а. Я, покуда девчонкой была, и не замечала, что он на меня свою жизнь тратит. Вроде бы так и надо. Потом уж поняла. И вот кончила восемь классов — все, говорю, Глебушка, хватит с тебя, пойду работать. А после и совсем уехала… Где только не была, куда только не мыкалась, покуда сюда, до севера, не добралась… Он в скором времени женился. В общем, у каждого своя карусель завертелась…

А г е е в. Спокойно дашь поесть? Что все про него травишь?

М а ш а. Не бери его к себе в бригаду, Ленечка, не надо…

А г е е в. А это уж мое дело. Как решу, так и будет.

М а ш а. Ему сейчас и так не ахти как сладко…

А г е е в. Вот ты и пожалей! Пропиши у себя постоянно. Котлетки ему жарь! А я буду под окошком твоим бегать, вздыхать на занавески, да? Веселенькое дело!

М а ш а (ласкается к нему). Ладно, будет уж тебе…

А г е е в. Только и умеешь…

Входит Х о м у т о в.

Х о м у т о в. Привет, Машутка!

А г е е в (Маше). Все, кончай. Забирай харч — и топай, топай! Народ собирается. Давай, давай! (Выпроводил Машу.)

Х о м у т о в. Золото у тебя баба.

А г е е в. Разговорчики!

Входит Б а ш к и н.

Б а ш к и н. Ну? Снова кобениться будем?

А г е е в. Я согласен, Григорий Матвеевич! Пополним бригаду лучшими из лучших! Спасибо за доверие!

Х о м у т о в. За какое такое доверие?

Б а ш к и н. Помолчи, Хомутов!

А г е е в. Вот и его спросите… Вася, берем Крымова?

Х о м у т о в. Крымова? Берем!

А г е е в. И насчет жилья можно провернуть — подселить его к нам, в двадцать седьмую. Для полного удовлетворения! Пашка Савчук, слышал, все равно скоро коечку освободит. И вам хорошо, и нам не хуже!

Х о м у т о в. Как не хуже? Вдвоем-то лучше!

Б а ш к и н. Помолчи, говорю!

А г е е в. Все в норме, Вася, все в норме!

Б а ш к и н. Но смотри у меня! Без фокусов!

А г е е в. Какие фокусы? Чуткое руководство и повседневная забота!

Входит К р ы м о в.

К р ы м о в. Извините, я задержался немного, сестру встретил…

Б а ш к и н. Приказом оформим с завтрашнего дня. Устраивает?

К р ы м о в. Вполне.

Б а ш к и н. Если что — пеняйте на себя. Но обращайтесь ко мне. (Уходит.)

А г е е в. Вот так. Таким макаром.

К р ы м о в. Значит, завтра в восемь?

А г е е в. Да. В восемь… Верней — в семь!

Х о м у т о в. Почему в семь?

А г е е в. По случаю трудового подъема! Я приду в семь!

К р ы м о в. Ну-ну. В семь так в семь. Таким макаром. (Уходит.)

Х о м у т о в. Ты что, Леньк? Тебя и так не растолкать, а тут на целый час раньше! Да чешись он за ухом!

А г е е в. Ничего, Вася, как-нибудь. Зато — что такое власть, знаешь? Хоть копеечная, хоть какая, но — власть! Вот и он пускай ее тоже попробует. Только с обратной стороны. Как я от него!.. В жизни все полезно испытать!

Х о м у т о в (гыкнув). Ну, ты даешь!

Общежитие. Комната на трех обитателей.

Полумрак. Зажжена только новогодняя елочка. На столе остатки ужина.

В комнате А г е е в, Х о м у т о в и М а ш а. Подыгрывая себе на гитаре, она поет романс.

Х о м у т о в. Давайте, братцы, выпьем! Вы за меня, я за вас!

А г е е в. Точно, Вася. Будь другом, выпей за меня. За самого передового идиота наших дней!

Х о м у т о в. Опять Крымов! Тебе что — детей с ним крестить? Нет. И завернись он в блин!

А г е е в. Нет, ты скажи — кто меня тянул за язык? Не возьму в бригаду — и точка! И стоять на своем! Так нет…

М а ш а. А что я тебе говорила?

А г е е в. Погоношиться захотел. Сам же, на свою голову!.. Ну, я понимаю — в училище. Там он по должности. За монету. А тут?.. Машке что-то капает против меня. На тебя смотрит как на уголовника. А что мы с тобой трудяги, что вкалываем почем зря — это ему не в счет!

Х о м у т о в. Целый день ишачим! После этого имеем право культурно отдохнуть?.. Давай, Леха, а то она помаленьку испаряется, дорогие градусы теряет… Держи, Машутка! (Подает им стопки.)

А г е е в. Вообще-то, работает он — не придерешься. Зря говорить не стану.

Х о м у т о в. Показуха!

А г е е в. Да нет, он и в училище такой был.

Х о м у т о в. Мы сегодня выпьем или не выпьем? Или будем весь вечер, понимаешь, одного его обсуждать!.. Чего тебе надо? Гро́ши есть? Есть. Маловато? Сделаем. Нам что вдоль, что поперек. Машутка у тебя под боком. И поит, и кормит, и подштанники твои стирает, не говоря, что и время можно толково провести. Чего тебе еще надо? Как у Христа за пазухой!

А г е е в. Слушай, а ведь бабы что-то в нем находят. Та же Лариса Ивановна. Круть-верть вокруг него!.. А еще в очках, с портфелем!

М а ш а. Ах, вот что… Значит, Крымов тебе мешает ухаживать за Ларисой Ивановной? (Быстро идет к двери, торопливо надевает полушубок.)

А г е е в. Да ты что?

М а ш а. Так бы прямо и сказал!

А г е е в. Погоди, погоди…

М а ш а (сквозь слезы). Я тебя ненавижу, понимаешь?.. Ненавижу… (Уходит, хлопнув дверью.)

А г е е в (кинулся за ней). Маша, постой!..

Х о м у т о в (удержал его). Брось… Психопатка. Не унижайся. Сама приползет.

А г е е в. Не понимаешь ты меня, Вася!

Х о м у т о в. Всухомятку разве поймешь? Поехали!

Выпили. Удовлетворенно крякнув, Хомутов взял гитару.

Совсем же другой коленкор! (Поет.)

А г е е в. Вот сейчас сам заявится. Добрый вечер. Приятного аппетита. Вежливо так, культурненько, с подначкой!.. Потом газетки из кармана вытащит. Тоже намек. Это значит — я читаю, я подкованный, а мы, паразиты, темные, как сундуки внутри!

Х о м у т о в. Может, обломать его разок? Присмиреет. Хочешь, корешкам своим намекну?

Входит К р ы м о в.

К р ы м о в. Добрый вечер. Приятного аппетита.

А г е е в. Спать буду! (Улегся на койку.)

К р ы м о в (вынимает из кармана газеты). Ну и денек сегодня был. Все авралим, авралим, план гоним…

Х о м у т о в. Слушай, Крымов, работа работой, а если с нами за компашку? Выпить, закусить. Или с нами брезгуешь?

К р ы м о в. Отчего же? Можно и выпить, и закусить… Пойду только руки вымою. Не возражаете? (Уходит.)

Х о м у т о в (вслед ему). Чистота — залог здоровья!

А г е е в. Ну, валяй, валяй! За компашку!

Х о м у т о в. Чудак, мы же его сейчас купим как миленького! Смотри сюда! (Наполняет стакан чистой водой, ставит там, где сядет Крымов. Себе наливает стопку водки.) На полном серьезе, Леха, понял? Поржем после. Садись давай.

А г е е в. Мне и отсюда смешно будет.

Входит К р ы м о в.

К р ы м о в. Ну вот, я и готов. А вы, Леня, что же?

А г е е в. Аппетита нет.

Х о м у т о в. Живот у него. Надорвать боится… Давай с тобой на пару! А?

К р ы м о в. Давайте с вами. На пару.

Х о м у т о в. Под закусочку! (Готовит что-то на закуску.)

К р ы м о в (незаметно для Хомутова понюхал стакан с водой, понял, что это подвох). Только с одним условием. Мне это многовато, а вам будет в самый раз. (Поменял стакан на стопку.) Будьте здоровы! (Выпил залпом.)

Хомутов онемел. Но чтобы не ударить лицом в грязь, с превеликим отвращением осушил стакан воды.

И — закусывайте, закусывайте!

Х о м у т о в. А ты тут не командуй! Хочу закушу, хочу запью, понял? (И в самом деле — запил.)

Крымов смеется. Еле сдерживается от смеха и Агеев и, чтобы не расхохотаться вслух, берет гармошку, играет что-то разудалое.

(Крымову) Ты Леньку не трожь! Он тебе кто?

А г е е в. Кончай, Вася!

Х о м у т о в. Нет, пускай скажет, чего ему от тебя надо! (Крымову) Кто ты такой? Я тебя не знаю. Может, ты стукач!

К р ы м о в. Очень может быть.

Входит С т е п а н и д а.

С т е п а н и д а. В двадцать седьмой заиграли — нешто тут усидишь? Я не помешаю. Вот туточки притулюсь и послушаю. Страсть как веселые песни слушать обожаю… Да ты пой, Леня, пой, милый…

Х о м у т о в. Брешешь, Степа. Известно, зачем к нам пожаловала. Нюх у тебя, брат, собачий!

С т е п а н и д а. Ой, Васек, ты уж скажешь!

Х о м у т о в. Что, Ленька, поднесем ей пару капель? (Наливает полстопки.) Только ты, Степа, учти. Даром что дают? По уху. За все остальное платить треба. Вот тебе наперсток, опрокинешь — спляшешь нам. Для всей публики…

С т е п а н и д а. Ой, Васек, завсегда ты придумаешь…

Х о м у т о в. Давай, Леха, жарь!

К р ы м о в. Может быть, хватит, Хомутов?

Х о м у т о в. Быстрей, Степа, быстрей, быстрей!

Степанида пляшет еще быстрей и быстрей, и уже задыхается, и уже ей невмочь.

К р ы м о в. Прекратите это безобразие!

С т е п а н и д а. А ты его не забижай, Глеб Николаич, не забижай. Мы с Васей по-хорошему, по-свойски. Верно говорю, Вася?

Х о м у т о в. Ладно, пей. Завтра комнату уберешь. Живем как в хлеву. Плюнуть некуда!

С т е п а н и д а (выпила полстопки). Уберу, Васенька, все как нельзя лучше сделаю. (Крымову) Ты уж меня, Глеб Николаич, не осуждай. Опосля привыкнешь.

Х о м у т о в. Вот так, Степанида. В собственном доме покоя не дают. Пойдем с тобой в клуб. Допляшем… Айда, Леха!

Все трое уходят. Крымов один. В задумчивости стоит у зажженной елочки, снимает игрушку, снова вешает. Берет хомутовскую гитару, наигрывает что-то — похоже, ту самую мелодию, что играла на рояле Галка. Без стука входит Л а р и с а.

Л а р и с а (не сразу). А вы еще и на гитаре играете?

К р ы м о в. Лариса Ивановна? Вы?.. Так неслышно вошли… Проходите, пожалуйста. У нас тут, правда, не хоромы… Садитесь, садитесь…

Л а р и с а (оглядывает комнату). Здесь вы и живете?

К р ы м о в. Здесь и живу… Вот тут спит Агеев. Тут — Хомутов. А это моя койка…

Л а р и с а. Знаете, Глеб Николаевич, когда я вошла сюда и увидела, как вы сидите с гитарой, а вокруг эти голые стены, койки, мне показалось, что вы ужасно одиноки…

К р ы м о в. Ну зачем же так…

Л а р и с а. Скажите, вы вернулись бы к вашей жене, если бы она позвала вас назад?

К р ы м о в (помолчав). Знаете что, Лариса Ивановна…

Л а р и с а. Простите. Я спросила не то. Не сердитесь на меня. Я сначала говорю, потом уж думаю…

Входит А г е е в.

А г е е в. Здравствуйте, Лариса Ивановна. (Достал из тумбочки тетрадь, протянул Ларисе.) Вот. Распишитесь в получении.

Л а р и с а. Что это?

А г е е в. Сочинение на заданную тему. Накатал. Проверьте.

Л а р и с а. Наконец-то!.. Послушайте, а погрязней тетради у вас не нашлось?

А г е е в. Да это Васька селедку на нее положил. А переписывать — артель «Напрасный труд». Все равно же у вас пару схлопочу. (Уходит.)

Л а р и с а. Ведь совсем не плохой парень, но…

К р ы м о в. В том-то и дело, Лариса Ивановна, что неплохой. Но самое страшное, что в нем иногда проглядывает второй Хомутов. Упустим парня — кто будет виноват? Вот так и теряем людей. Одного, другого, третьего. А потом красиво говорим о разных берегах…

Л а р и с а. Вы слишком много от него требуете. Кто он такой, что у него за образование? Даже училище у вас не кончил — сбежал… А вы хотите, чтобы он вел себя как интеллигентный человек.

К р ы м о в. А вы считаете, что интеллигентность — это диплом о высшем образовании?

Л а р и с а. Одно дополняет другое.

К р ы м о в. У нас это часто путают… Я знаю людей, не имеющих никакого образования, но у них природный ум, душевная чуткость, умение понять других… А есть диплом о высшем образовании, за которым скрывается обыкновенный мещанин, обыватель…

Л а р и с а. Значит, вы совсем исключаете образование?..

К р ы м о в. Конечно, нет. Просто я имею в виду настоящую интеллигентность — непримиримость ко всякого рода обывательщине, честность, искренность, активное отношение к жизни… А не просто уровень образования… К сожалению, у Лени Агеева нет пока ни того, ни другого.

Л а р и с а. Пожалуй, вы правы… Он и сочинение это написал только из симпатии ко мне. (Смеется.) Он же за мной, так сказать, ухаживает.

К р ы м о в. Что вы говорите?

Л а р и с а. Он тут как-то заявляет мне: вы когда очки снимете, сразу какая-то такая делаетесь… (Снимает очки.) А что? Мне правда лучше без них?

К р ы м о в (глядя с улыбкой на нее). Лучше.

Л а р и с а. Серьезно?

К р ы м о в. В вашем лице появляется какая-то… милая детскость, что ли…

Л а р и с а (смеется). Ну вот. Захотела услышать от вас комплимент — услышала…

Входят Х о м у т о в и А г е е в.

Х о м у т о в. Какие люди!

Л а р и с а (Крымову). Проводите меня, Глеб Николаевич.

К р ы м о в. Конечно, конечно…

Уходят.

Х о м у т о в. Видал? Брезгуют нами!

А г е е в (не сразу). Ушла, а духами все равно пахнет.

Х о м у т о в (повел носом). Точно! А ты когда-нибудь одеколон пил? (Взял со стола тетрадь.) Во! Гранит науки! Образ Базарова. Сочинение Л. Агеева!..

А г е е в. Ну-ка дай сюда!.. Забыла. Я вон сколько пыхтел, а она — круть-верть — и забыла!

Х о м у т о в (укладываясь на койку). Чего забыла?

А г е е в. Ничего! (Порвал тетрадь в клочья.) Квиты! (Ложится на койку поверх одеяла, гасит лампу на тумбочке.)

Входит К р ы м о в, разбирает свою койку. В комнату заглядывает С т е п а н и д а.

С т е п а н и д а. Не спишь еще, Глеб Николаич? Ты уж меня не брани: не голова, а решето. Цельный день письмо тебе ношу, а отдать не отдала…

К р ы м о в. Давайте, давайте, давно жду.

С т е п а н и д а. Утречком почтальонша принесла, вы все на работе. Дай, думаю, возьму да прямо тебе. И позабыла, из головы вон… Нате. (Уходит.)

К р ы м о в. От Галки… (Торопливо распечатав, читает письмо.)

На просцениуме — Г а л к а, в шубке, с нотной папкой. В руке у нее письмо.

Г а л к а. Чао, Крымов… Я теперь всегда буду здороваться с тобой так: чао. Мне нравится это слово. Оно какое-то доброе, хорошее. И еще пушистое, как котенок… Теперь оно будет наше с тобой… Твое последнее письмо я прочитала, наверно, сто раз и, когда иду в школу, если одна, без девочек, повторяю его наизусть. Как будто иду и ты тоже идешь рядом и разговариваешь со мной…

Х о м у т о в. Крымов!.. Оглох, что ли?

К р ы м о в. Ну?

Х о м у т о в. Ленька опять будильник перекрутил. Растолкай нас обоих утром, понял?

Г а л к а. Первые дни я всегда после школы уходила к дедусе. А сейчас он уехал в санаторий, и мне очень тоскливо. Иногда я даже реву втихомолку, но ведь этого все равно никто не видит, даже мама. Вообще она здорова, сделала себе новую прическу. Мне не правится. А еще мне купили шубку. Очень красивую, меховую. Сначала я не хотела ее надевать. Ее купил Евдокимов. Он все умеет достать. Но шубка очень красивая, просто очень. Я ничего не могла с собой поделать. Это очень плохо, да?..

Х о м у т о в. Кончай, Крымов! Гаси свет. Утром и так глаз не продрать!

К р ы м о в. Вы тут не одни.

Х о м у т о в. Точно. Я и Ленька. Двое. Так что подчиняйся большинству.

Агеев зажег лампу на своей тумбочке.

А ты чего, Ленька? Гаси давай!

А г е е в. Закурить хочу. (Но не закуривает. Крымову) Между прочим, я вашу дочку малость помню. Такой шкетик был. А теперь вон какие письма вам катает… Ошибок, небось, вагон!.. (Зло толкнул захрапевшего Хомутова.) Кончай храпеть!

Х о м у т о в. Ты чего?

А г е е в. Не вибрируй!

Х о м у т о в. Завернись ты в блин!

Агеев гасит свою лампу.

Г а л к а. А еще сюда приезжал один человек. Помнишь, ты говорил, что у меня теперь будет старший брат? Это, конечно, никакой не брат. Это сын Евдокимова. Он приехал из армии в отпуск. Вообще он ничего себе. Симпатичный даже. Только я не знаю, как к нему относиться? Ведь он же не отвечает за своего отца? Или я просто такая уж безвольная? Напиши мне, посоветуй, как быть… Твоя Галка. (Медленно идет через просцениум, опускает письмо в почтовый ящик, уходит.)

К р ы м о в (с письмом в руке). «Твое последнее письмо я прочитала, наверно, сто раз и, когда иду в школу, если одна, повторяю его наизусть. Как будто иду и ты тоже идешь рядом и разговариваешь со мной».

З А Н А В Е С.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Помещение столовой.

Буфетная стойка, за которой работает М а ш а. Но сейчас здесь нечто вроде эстрады: выступают участники художественной самодеятельности. В числе зрителей, расположившихся вокруг этой импровизированной эстрады, К р ы м о в, Б а ш к и н, А г е е в, Х о м у т о в, Л а р и с а, С т е п а н и д а.

З о й к а (объявляет номер). И в заключение нашего концерта Мария Пастухова исполнит песню «А мне мама, а мне мама…»

Входят М а ш а и б а я н и с т. Маша исполняет песню «А мне мама целоваться не велит». Все аплодируют.

Б а ш к и н. Ну что ж, Лариса Ивановна, замечательно! Вы не только в школе рабочую молодежь обучаете, но и рабочую самодеятельность организовали. Прямо-таки культурный центр! Так держать!

Появляется С а в ч у к, гордо толкая перед собой детскую коляску. Все шумно окружают его.

С а в ч у к. Сын! Юркой назвали. Четыре килограмма сто пятьдесят грамм! А? Как говорится, не зря старались!.. А на кого больше похож? Маша, ты мою Люську знаешь, похож на нее? Передалось?.. Нет, парень что надо!

К р ы м о в. Вы и новоселье уже справили?

С а в ч у к. У-у! Целых двенадцать квадратных метров! (Башкину.) Спасибо, Григорий Матвеевич! Теперь — красота!.. (Всем) А Люське я зеркало купил. Овальное, на стенку. Давно мечтала. Я ей ничего не говорил, а как узнал, что она беременная, стал по трешке с получки заначивать. Специально для нее. Вот и купил…

Б а ш к и н. Маша, открывай шампанское! По такому случаю и от моего имени! Но за счет месткома.

Шум, голоса, смех. Но пока Маша достает бутылку, Савчук, сунув руку в коляску, определил, что там не все в порядке.

С а в ч у к. Бабоньки, помогите Юрку перепеленать, а? А то я годен, но не обучен еще…

Зойка, Лариса, Степанида уходят вместе с Савчуком. Уходят и Хомутов, и баянист. Агеев задерживается у буфетной стойки, за которой сейчас Маша.

А г е е в. Чего это ты в тот раз психанула, ушла?

М а ш а. Ничего.

А г е е в. Я же вижу.

М а ш а. Вот и я, Ленечка, вижу. Все вижу…

А г е е в. Как хочешь. (Уходит.)

Башкин, собрав свой портфель, подходит к сидящему за столиком Крымову.

Б а ш к и н. Замечательный у нас народ! И комбинат растет, и погода отличная, и в клубе танцы, а вы, гляжу, что-то не того… Или опять этот ваш Агеев? Опять чего-то не поделили? (Смеется.) Ларису Ивановну, что ли?

К р ы м о в (тоже засмеялся, но смутился все же). При чем здесь она?

Б а ш к и н. А что? Камешек преткновения, доложу я вам, стоящий… Да я шучу, шучу. Но по правде — оставили бы вы его в покое, Агеева. Сколько можно? Себе дороже выходит.

К р ы м о в. Очень может быть.

Б а ш к и н. В конце концов, работает он хорошо, никаких претензий. Как бригадиру ему авторитет завоевывать нужно…

К р ы м о в. Вот вы и водили к фотографу — почетный портрет делать. Для авторитета. Даже галстук ему нацепили, которого он никогда и не носил!

Б а ш к и н. Пусть приучается, чего ж тут плохого?

К р ы м о в. А каков Агеев после работы? В общежитии, в клубе? С Машей каков, с Хомутовым, дружком своим? С самим собой, наконец!

Б а ш к и н. Да он дело делает. Де-ло! Это первейшее. За это честь и слава. И портрет на доске тоже. Чтоб сотни людей знали!.. А если дома, у себя в конуре, он, допустим, и нашкодит малость — кто без греха? И сколько людей будет знать про это? Вы? Я? Третий — и обчелся.

К р ы м о в. Про это он должен знать сам. Прежде всего сам!.. А вы хотите закрыть ему глаза на самого себя. Вы ему внушаете: ничего, сойдешь и такой, только процентаж давай!.. Нет, Григорий Матвеевич, не сойдет такой! Ни сегодня, ни тем более — завтра!

Вбегает З о й к а.

З о й к а. С этим ребенком все на свете забыла… (Берет оставленную здесь книгу.)

Б а ш к и н. Как фамилия?

З о й к а. Султанова.

Б а ш к и н. Правильно, Султанова. Школу вечернюю посещаешь? Как там Агеев занимается?

З о й к а. Ничего. А что?

Б а ш к и н. Нормально, без конфликтов?

З о й к а. Это вы про сочинение, которое он порвал, да? Так это же не из-за конфликта. Это он из гордости, уж я-то знаю. Лариса Ивановна сказала, что тетрадка грязная, вот он и порвал ее на куски. А потом с этих же кусков потихоньку переписал начисто и сдал.

Б а ш к и н. Стало быть, нормально учится?

З о й к а. А как же еще? (Уходит.)

Б а ш к и н (Крымову). Вот вам лишнее дополнение к нашему спору. Де-ло! А если мы каждого человека станем еще рассматривать через замочную скважину, то измельчим народ до неузнаваемости! (Идет к выходу, но возвращается.) А насчет галстука только сейчас до меня дошло.

К р ы м о в. Долгонько…

Б а ш к и н. Ни к чему эта ирония ваша. Я по общественной линии тоже дело делаю, а не отсебятину. И у меня в кармане, вот тут, партбилет лежит. Не просто так.

К р ы м о в. Как и у меня.

Б а ш к и н. Вас, видать, не переубедишь словами.

К р ы м о в. Боюсь, что вас — тоже.

Б а ш к и н. Трудновато с вами, Глеб Николаевич, ох, трудновато!

К р ы м о в. Что поделаешь?..

Б а ш к и н. Ну да ладно. Как говорится, бог рассудит… Домой не идете?.. А я, знаете ли, пешочком. При любой возможности обязательно пешочком… Ходьбы — вот чего нам недостает.

К р ы м о в. Да, это единственное, чего нам недостает.

Б а ш к и н. Без обобщений, без обобщений! (Уходит.)

К р ы м о в (подходит к буфетной стойке). Машенька, пока не закрыла, дай мне пачку сигарет, пожалуйста.

М а ш а (подала). Что ты имеешь против Лени?

К р ы м о в. Нет, если можно, с фильтром.

М а ш а (поменяла). Вижу, как ты к нему относишься, не слепая.

К р ы м о в. И — спички.

М а ш а (швырнула коробок). Зачем согласился пойти к нему в бригаду? Нарочно, я знаю. Чтобы свести с ним какие-то старые счеты!

К р ы м о в. А вот это уж глупо, Маша. Очень глупо.

М а ш а. Правильно, я глупая. Я дура! Один ты умный… А Леня совсем не такой, как ты о нем думаешь. Да и что ты про него знаешь, кроме своего училища? Ничего!.. А мы любим друг друга.

К р ы м о в. Так не любят.

М а ш а. Ну да, ты-то все на свете понимаешь, как надо, как не надо… Ты свою Валентину как любил — так или не так?.. Еще упрекни, что я старше Лени… Что вон какая красавица — прямо в журнал мод, на обложку…

К р ы м о в. Машенька, здесь могут пройти люди, услышать…

М а ш а. А люди слепые, ничего не видят, не понимают, да? Я ни от кого не скрываю, что Леня ко мне ходит. И что сама забочусь о нем, тоже ни от кого не прячу… (Плачет.)

К р ы м о в. Ну полно, полно… все будет хорошо… все должно быть хорошо…

М а ш а. Дай ты мне пожить не как тебе хочется, а как я сама умею. Я же не прошу, чтобы вы с Леней стали друзьями-приятелями. Он сам по себе, ты сам… И пускай он какой ни на есть, все равно я его люблю, слышишь? И он меня тоже!

К р ы м о в. Да не любят же так… Не любят!

М а ш а. Ну ладно. Пошли. Закрывать надо.

Надевают полушубки, Маша гасит свет в столовой, и они выходят отсюда. На крыльце, в свете одинокого фонаря — простая лампочка на простом столбе, — Маша вдруг прижалась к Крымову, он обнял ее, и они молча постояли так с минуту, не замечая, что рядом с крыльцом, на завалинке, скрытая тенью, сидит З о й к а.

Тебе туда, мне сюда.

Они расходятся. Крымов проходит мимо Зойки.

З о й к а. Что ж вы с сестрой в разные стороны?

К р ы м о в. Зоя?

З о й к а. Опять про Леню Агеева спорили, да?

К р ы м о в. В общем, да…

З о й к а. Вы сейчас куда-нибудь спешите?

К р ы м о в. Да нет, никуда.

З о й к а. Тогда посидите со мной немножко, а?..

К р ы м о в. Ну что ж, можно… (Садится рядом.)

З о й к а. Знаете, у меня к вам есть доверие… Давно хотела вас спросить. Вот вы взрослый, пожилой…

К р ы м о в. Кхм…

З о й к а. Вы похожи на одного человека, к которому у меня тоже было доверие, еще там, дома, но тот человек был женщина, и она стала читать мне морали, а я и без нее знаю все эти морали, какой же смысл, правда? А вы, я заметила, вообще не любите читать никакие морали, да?

К р ы м о в. Терпеть не могу.

З о й к а. Тогда я просто расскажу вам про свою личную жизнь, ладно?.. (И — накрепко замолчала.)

К р ы м о в. Я слушаю, Зоя…

З о й к а. А нет у меня никакой личной жизни, вот и весь рассказ. Не прибавить, не убавить… В общем, у меня к вам еще больше было бы доверие, если бы вы были женщина. Такой как есть, но только женщина.

К р ы м о в. Тут уж ничего не поделаешь.

З о й к а. Скажите, у Лени с Машей это серьезно?

К р ы м о в (не сразу). Не знаю, Зоя.

З о й к а. Она же вам сестра, вы не можете не знать!

К р ы м о в. Очень бы хотел, чтобы у них это было серьезно.

З о й к а (печально). Ну да, конечно, очень бы хотели… Ну и пускай! Серьезно так серьезно. И на здоровье! (Запрокинула голову — затем, наверно, чтоб скрыть навернувшиеся слезы.) Тучки серенькие плывут. Воробьишка на проводе сидит, чужие телеграммы подслушивает…

Крымов, который понял нехитрую Зойкину печаль, хотел было что-то сказать ей, но не нашел пока нужных слов и только положил ей руку на плечо, но она резко увернулась, схватила камешек с земли и пульнула им в невидимого воробьишку. И сама смутилась.

А чего ж он чужие телеграммы подслушивает!..

Уголок школьного класса. Доска, парты, стол. За столом сидит Л а р и с а, проверяет тетрадки. Входит К р ы м о в.

Л а р и с а. Глеб Николаевич? Вы?

К р ы м о в. Я… Шел мимо, увидел свет в окне, дай, думаю, зайду на огонек. Не помешал?

Л а р и с а. Мне немножко осталось.

Крымов идет вдоль парт, поглаживая их, открывая крышки; заглядывает в классную стенгазету.

Вспоминаете, Глеб Николаевич?

К р ы м о в. Вспоминаю… (Садится за парту, смотрит, как Лариса проверяет тетрадки — видимо, смущает ее.)

Л а р и с а. Еще несколько штук…

К р ы м о в. А вас не тянет отсюда?

Л а р и с а. Домой? В Москву? Конечно, тянет. Там дом, институт, друзья… А первое время особенно тосковала. Папе ничего не стоило оставить меня в Москве, но я как уж решила, так и решила… Теперь привыкла, да и времени совсем не остается — много работаю, много читаю… А ученики у меня до чего разные — с такими не соскучишься. И такие забавные есть… Вот, пожалуйста! Пишет о счастье, а само слово написать правильно не умеет. Пишет через «щ»…

К р ы м о в. Как моя Галка. Тоже не сильна в орфографии.

Л а р и с а. А сколько лет вашей дочке?

К р ы м о в. Тринадцать… Она мне не родная. Дочь жены от первого брака. Но мы с ней большие друзья. С первого дня знакомства.

Л а р и с а. Вы говорите о ней как о взрослом человеке.

К р ы м о в. Она и есть взрослый человек. Все отлично понимает… Мне ее очень недостает здесь.

Л а р и с а (помолчав). А знаете, я придумала вашу биографию.

К р ы м о в. Зачем?

Л а р и с а. Вы никогда о себе не рассказывали.

К р ы м о в. Что о себе рассказывать?

Л а р и с а. Когда человека мало знаешь, начинаешь его додумывать. Можно ошибиться…

К р ы м о в. И что же вы про меня придумали?

Л а р и с а. Вы, Глеб Николаевич, потомственный интеллигент. Я бы даже сказала, истинный в этом смысле петербуржец.

К р ы м о в (улыбнулся). Мой отец был рабочим, мать — учительницей.

Л а р и с а (смеется). Ну вот, сразу и ошиблась…

К р ы м о в. А биография моя очень простая. Как у всех… С первого курса института ушел на фронт. Воевал, был ранен. Потом восстанавливал мосты, дороги, шахты в Донбассе. Потом вернулся в Ленинград. Днем прораб, вечером студент… Так что ничего придумывать не надо. Как все…

Пауза.

Все-таки я вам, наверно, мешаю.

Л а р и с а. Да, мешаете.

К р ы м о в. Тогда пойду?

Л а р и с а. Вы мне мешаете не сейчас и не здесь. Вы мне мешаете всегда. С той минуты, как мы с вами познакомились… Но зато я стала чувствовать себя не такой одинокой здесь… Впрочем, вас это ни к чему не обязывает.

К р ы м о в (помолчав). А знаете что? Пойдемте с вами в клуб.

Л а р и с а. В клуб? А там что?

К р ы м о в. Понятия не имею… Просто так, на людей посмотреть, себя показать… А?

Л а р и с а. Ведь нужно еще билеты достать…

К р ы м о в. А я достану.

Л а р и с а. Хорошо.

К р ы м о в. Ждите меня здесь. Я скоро. (Уходит.)

Лариса торопливо собирает тетради. Входит М а ш а.

М а ш а. Здравствуйте.

Л а р и с а. Здравствуйте, Маша.

М а ш а. А Лени здесь нет? Мне сказали, он сюда должен прийти.

Л а р и с а. Да, мы договаривались на шесть, а сейчас уже полседьмого.

М а ш а. И часто вы так — договариваетесь?

Л а р и с а. Часто.

М а ш а. Понятно…

Л а р и с а. Леня не лишен способностей, но ужасный лентяй. Вы бы повлияли на него…

М а ш а. Куда уж мне с вами тягаться.

Л а р и с а. То есть — как?

М а ш а. Да уж так…

Л а р и с а. Я вас не понимаю.

М а ш а. Будет уж вам! Все вы прекрасно понимаете!

Л а р и с а (смеется). Маша, это же просто смешно!

М а ш а. Кому смешно, а кому и не смешно.

Л а р и с а. Маша, ну в самом деле… вы только посудите!.. Это же нелепо!

М а ш а. То-то и оно. Значит, сами ему повод даете.

За дверью слышен голос Агеева: «Лариса Ивановна, вы еще здесь?» Маша быстро прячется за доской.

А г е е в (входя). Занят был, честно!.. Здрасьте, Лариса Ивановна!

М а ш а (появившись из-за доски). Привет, Ленечка!

А г е е в. А ты чего здесь?

М а ш а. Зашла в общежитие, узнала, что ты здесь…

А г е е в. Соображаешь?

Л а р и с а. Леня!..

А г е е в (Маше). Ладно уж, садись в уголок, раз пришла. Только не мешай. (Ларисе) Так с каким счетом я у вас погорел?

Л а р и с а. Я поставила вам тройку.

А г е е в. Честно, без трепа?

Л а р и с а. Можно без этих ваших словечек?

А г е е в. Все, Лариса Ивановна, завязал!

Л а р и с а. Материал вы, в общем, усвоили. Излагаете сносно. Но пунктуация у вас, Агеев, чудовищная. Как в каменном веке.

А г е е в. Это точно. Тут я полный слабак.

Л а р и с а. Вы не выделяете запятыми даже деепричастные обороты!

А г е е в. А их нужно выделять? Вот гады.

Л а р и с а. Словом, так. Необходимо заново поднять синтаксис. С азов. Грамматический разбор, упражнения, диктовки…

А г е е в. Это вы прямо в шара, Лариса Ивановна. Диктовки — моя слабость, еще с детства. Всегда пахал. А когда начнем?

Л а р и с а. Зависит от вас. Я время найду.

А г е е в (Маше). Поняла? Ученье — свет, аж в глазах темно!

М а ш а. Я тебе поесть в общежитие принесла.

А г е е в. Да ты…

М а ш а. Половину на утро оставь, позавтракаешь.

Л а р и с а. Так что — решайте, Агеев.

Входит К р ы м о в.

К р ы м о в. Народищу в клубе много, но билеты я достал, Лариса Ивановна…

Пауза.

А г е е в (скидывая полушубок). Так я решил, Лариса Ивановна! Рванем диктовочку прямо сейчас! Чего тянуть кота за хвост!

Л а р и с а. Прямо сейчас?

А г е е в. А что? Сами же агитировали насчет этого… каменного века! Время как раз есть.

М а ш а (ему, тихо). Что ты, правда…

А г е е в (Ларисе). Нет, если не хотите, не надо. Я ж понимаю. Агитпункт закрыт, все ушли в кино!

Л а р и с а (растерявшись). Я не знаю…

К р ы м о в (взял инициативу в свои руки). Отчего же не знаете? Время в самом деле есть. И кота за хвост тянуть не нужно… Идите к доске, Агеев.

А г е е в. И пойду!

К р ы м о в. Берите мел!

А г е е в. И возьму! (Подходит к доске, берет мел.)

К р ы м о в. А вы ему подиктуйте, Лариса Ивановна, подиктуйте. Берите книгу, с любой страницы…

А г е е в. Запятульки тоже надо уметь ставить!

К р ы м о в. Еще как!.. Диктуйте, Лариса Ивановна! Он же сгорает от нетерпения!

Л а р и с а (усмехнулась, взяла книгу, открыла наугад). «Наташа, не менее гордая тем, что первый раз была на настоящем бале…»

А г е е в. Не так быстро!..

К р ы м о в. Пишите, пишите… «Наташа, не менее гордая тем…» Ну?

Л а р и с а. «Наташа сделалась влюблена с самой той минуты…»

К р ы м о в. Что же вы? Слышите? «Наташа сделалась влюблена…»

А г е е в. Ладно уж. Идите на свой бал.

К р ы м о в. Диктуйте, Лариса Ивановна!

А г е е в. Я же пошутил. Неужели не понятно?

Л а р и с а (читает). «Ах как хорошо!» — все говорила она, подбегая к Соне…» (Швырнула книгу на стол, выбежала из класса.)

К р ы м о в. Свинья ты, Агеев. (Ушел.)

М а ш а. Ну вот, тебя же и свиньей обозвали… Ладно, пошли ко мне, хоть накормлю, котлеты твои любимые…

А г е е в. Котлетки, котлетки!.. На себя сперва погляди! Ходишь в каком-то задрипанном виде… Моду для вас зачем делают? Вон учительша какая!

М а ш а. Теперь есть с кем сравнить?

А г е е в. А ты? Замоталась в платок по самые брови… Хоть бы в парикмахерскую зашла, накрутила бы этих фиговин!.. Совсем себя забыла, променялась на эти чертовы котлетки!..

М а ш а. Леня, Ленечка…

А г е е в. Разве тут будешь это… как его… импонировать?!

М а ш а (сквозь слезы). Раньше ничего такого не говорил…

А г е е в. Нет, говорил! Черные чулки купи — говорил? Туфли импортные купи — говорил?.. Чем ты хуже других? А не хватит грошей — заработаю! Я как зверь могу!.. Ты чего?

М а ш а. Ничего, ничего, все хорошо…

А г е е в. И учти — сам с тобой в магазин пойду! Силком поведу, под ручку!.. Ведь красивая же! Все есть, что надо!.. Ну ладно, кончай… Не правду, что ли, говорю?

М а ш а. Все так, все так…

А г е е в. Кончай, говорю! И айда домой. Слышишь?.. Жрать хочу как собака! (Уходит.)

М а ш а. Все так, все хорошо… ой-ой-ой… (Закрывает лицо руками.)

Общежитие. Яркий солнечный день. К р ы м о в сидит на своей койке, бреется электробритвой. А г е е в за столом с газетой.

А г е е в. Во дают! Четыре ноль, как одна копеечка!.. Ничего себе дождичек в Италии! За три дня полугодовая норма осадков. И — хана! (Крымову) Между прочим, если думаете, что у меня с Ларисой Ивановной это самое, то глубоко ошибаетесь. Оптический обман. Просто у меня такой характер. И у нее тоже будь здоров! Мы как те два сапога, что не пара!.. Случайно не знаете, Маша какой размер носит?

К р ы м о в. Что, что?

А г е е в. Ну — корочки! Обувь. Тридцать пятый или тридцать какой?

К р ы м о в. Понятия не имею.

А г е е в. А еще брат!

К р ы м о в. Самому пора знать.

А г е е в. Ничего, я Зойку попросил, она там пошурует, разузнает… Деньжат, правда, маловато. Они, гады, сорок рубликов стоят.

К р ы м о в. Сколько вам недостает?

А г е е в. Обойдемся без Красного Креста и того же Полумесяца.

К р ы м о в. Как угодно.

А г е е в. Но вообще-то я думаю так, что между людьми сперва должно быть равноправие. Чтоб я его за человека считал, и он меня. А не так, чтоб я его за человека, а он меня за подонка.

К р ы м о в. Придумали бы что-нибудь поновее.

Входит Х о м у т о в с авоськой, набитой пустыми бутылками.

А г е е в. Во дают, Вася! Четыре ноль, и ваших нет!

Х о м у т о в. В чью пользу?

А г е е в. А… а тут не сказано.

Х о м у т о в. Как так?

А г е е в. А это… это товарищеская встреча!

Х о м у т о в. Тебе, видать, тоже опохмелиться треба.

К р ы м о в (Агееву). Если меня спросят, скажите, что буду через час. (Берет лыжи, уходит.)

Х о м у т о в. А ты, гляжу, потихонечку с ним того. Скоро снюхаешься.

А г е е в. Кто? Я? Да завернись он в блин!

Х о м у т о в. О чем шептались?

А г е е в. Кто? Мы?.. Да он, понимаешь, ко мне на козе подъезжал. Леня, говорит, дорогой, давайте установим с вами равноправие и будем уважать друг друга. Согласно морального кодекса!

Х о м у т о в. Ты все трепом, а я вижу. Он же нас с тобой расколоть хочет. Клинышком.

А г е е в. Кто? Он?.. Да мы с тобой…

Х о м у т о в. Он же шибко идейный. Я таких за версту различаю. Он чего хочет? Думать за тебя хочет. И за твою Машку. Все за вас решать, как ему нравится, понял?

А г е е в. Кому ты это говоришь?

Х о м у т о в. А ты меня слушай, фанера!

А г е е в. Ладно, кончили. Мне ведь тоже диплом не вручали, что круглый дурак… Давай стеклотару!

Х о м у т о в. Осторожно! Тут же на целого малыша!

Агеев, взяв авоську с бутылками, уходит. Хомутов расположился на койке, взял гитару, негромко запел. Стук в дверь.

Попробуйте!

Входит С а в ч у к.

А-а, Пашка? Принес?

С а в ч у к. Принес.

Х о м у т о в. Сколько?

С а в ч у к (мрачно). Как договорились. (Отдает ему деньги.)

Х о м у т о в (пересчитывая). То-то же. Учить вас, гавриков, некому.

С а в ч у к. Я, когда в армии служил, танк водил! А тут что мне дали? Обещали бульдозер, а дали что? Тракторишко старенький, дохленький, один лязг. Сколько на таком выработаешь? Я ж ничего такого не требую. Дайте запчастей! Сам отремонтирую. Игрушку из машины сделаю. Начальник только руками разводит. Потерпи, мол, не ты первый, не ты последний.

Х о м у т о в. А ты начальников больше слушай.

С а в ч у к. Люська тоже успокаивает: ладно, ничего, как-нибудь… А я так скажу: на этих «как-нибудь» коммунизм не строят!

Х о м у т о в. Это точно!

С а в ч у к. Ты у кого доставать будешь?

Х о м у т о в. Это уж моя забота.

С а в ч у к. Я к тому, что бери все. У меня даже домкрата нет.

Х о м у т о в. Может, за эти твои бумажки целый трактор тебе привести? Что обещал, то получишь. И особо не звони об этом.

С а в ч у к. Да я понимаю.

Х о м у т о в. На той недельке зайди… Если меня не будет, Леньку спроси.

С а в ч у к. Он что — тоже в курсе?

Х о м у т о в. Мы ж с ним дружки, понимать надо!.. А теперь все. Линяй отсюда, линяй.

Савчук уходит. Слышно, как за дверью он столкнулся с вернувшимся Агеевым: возгласы, приветы, как обычно при беглой встрече. Входит А г е е в.

А г е е в. Чего это Пашка заходил? (Отдает Хомутову четвертушку.)

Х о м у т о в. На вечер будет!

А г е е в. Пашка, говорю, зачем приходил?

Х о м у т о в. А так просто. По койке своей, мол, соскучился.

А г е е в. Слушай, Вася, будь другом, выручи до получки. Рублей двадцать.

Х о м у т о в. На что тебе столько?

А г е е в. Значит, надо.

Х о м у т о в. Только дружба дружбой, а даром что дают? Да я смеюсь, Леха. Ты мне ее просто подари.

А г е е в. Чего подарить?

Х о м у т о в. А зажигалочку твою. Пистолетиком. Редкая штука, давно мечтал.

А г е е в. Мне ее один кореш привез. Из загранплава. Фамилию мою выгравировал. (Показывает зажигалку.)

Х о м у т о в. Тем лучше. Никогда не забуду, от кого она мне досталась… Нет, если жалко, смотри сам. Я ж по-свойски…

А г е е в. Ладно. Бери. Гони монету. (Отдал зажигалку, получил деньги.) Только ты это… при Машке не козыряй. Догадается.

Х о м у т о в. За кого меня принимаешь?

Вбегает З о й к а.

З о й к а. Ой, Леня, беда! Маши-то нет. Уехала твоя Маша!

А г е е в. Куда?

З о й к а. В столовке ее не было, я к ней домой, а там все заперто и на двери сургучовая печать. Я испугалась — вдруг была ревизия, мало ли что, а соседи говорят, что ничего такого не было, просто она уехала, с вещами!

Х о м у т о в. Крымовская работенка, все ясно.

А г е е в. Погоди ты!.. Почему с вещами?

З о й к а. Может, насовсем уехала…

А г е е в. Как — насовсем?

З о й к а. Говорю же — ее Филимонов, шофер, отвозил. Я бегом к нему. Все так. Она, говорит, трешку заплатила. Сама, говорит, сидит в кабине, ревет слезами, а все гонит, чтоб к поезду успеть… Успела, говорит.

Х о м у т о в. А я тебе что говорил? Не верил? Вот и дождался. Ты ему теперь в ножки поклонись за свою Машутку!

А г е е в. Постой… Она ж ничего такого не говорила… Хоть бы словечко…

Х о м у т о в. Ты лучше Крымова спроси, что он ей про нас с тобой говорил. Какие словечки…

З о й к а. Да подожди, тебе говорят!

Х о м у т о в. А чего ждать? Когда он ее назад позовет? Разрешит вернуться?

З о й к а. Крымов-то при чем?

А г е е в. А ну вас всех! (Бросился из комнаты.)

Х о м у т о в (вслед ему). По шпалам за ней побежишь? Догонять? Опоздал чуток!

З о й к а. Ты еще будешь подзуживать!

Х о м у т о в. Цыц, опенок!

З о й к а. Пусти, пусти, говорят!.. Ты же не человек, ты кирпич!.. Не видишь, что ли? Он даже с лица изменился. Значит, серьезно у них было!

Х о м у т о в (тупо). Чего?

З о й к а. Я-то, дура, подумала… а у них серьезно… Серьезно!..

Телефонный переговорный пункт. Сидит К р ы м о в. Ждет вызова. Входит Л а р и с а с покупками.

Л а р и с а. Вас до сих пор не соединили?

К р ы м о в. Сказали — в течение часа.

Л а р и с а. А я почти весь город обегала. Погода жуткая — ветер, снег… Апельсинов вот купила.

К р ы м о в. Да… Скоро уж должны соединить.

Л а р и с а. Ничего с вашей сестрой не случится, Глеб Николаевич. Поостынет и вернется.

К р ы м о в. Все-таки я, видимо, перегнул палку.

Л а р и с а. Вы желали Маше только добра. Кто же виноват, что люди по-разному понимают и принимают добро?

К р ы м о в. В том-то и дело.

Л а р и с а. И Леня Агеев в школу ходить перестал…

К р ы м о в. Перестал?.. (Взглянул на часы.) Лариса Ивановна, рейсовый автобус на Бурановку идет через десять минут. Я на него вряд ли успею…

Л а р и с а. Домой нас с вами подкинет Башкин. Он тоже в городе, я его видела. Обещал заехать за нами сюда.

Входит Б а ш к и н.

А вот и он. Легок на помине.

Б а ш к и н. Пурга начинается… Машина ждет, едем. И так уж с утра здесь мытарюсь — голова трещит.

Л а р и с а. Глеба Николаевича еще не соединили.

К р ы м о в. Поезжайте без меня…

Б а ш к и н. А знаете, куда меня вызывали? В прокуратуру.

Л а р и с а. В прокуратуру? Зачем?

Б а ш к и н. Герои! В соседнем колхозе трактор, можно сказать, догола раздели, а детали продали Савчуку. Вот вам и ваш хваленый Агеев!

К р ы м о в. Агеев?!

Б а ш к и н. Да не один. С дружком своим на пару, с Хомутовым.

К р ы м о в. Нет. Этого не может быть, Григорий Матвеевич. Леня на такое не пойдет.

Б а ш к и н. За Пашку Савчука обидно. Тот и вправду не для личной корысти. Какое-то там зеркало продал, а для чего? Чтобы купить запчасти к государственному трактору!.. Да мне его, черта, жалко, а я должен карать его и перевоспитывать. Трудно все это, запутанно…

К р ы м о в. Но с Агеевым тут явно какое-то недоразумение!

Л а р и с а. Сами же как-то сказали: самое плохое, что в нем проглядывает второй Хомутов.

К р ы м о в. Да, но я еще сказал — упустим парня, кто будет виноват?

Б а ш к и н. Вот пошли бы в прокуратуру, где я был, поняли бы, кто виноват, кто нет. И повертелись бы на сковородке, как я!.. У нас с вами одни хорошие слова, а у них — факты, улики. В колхозе зажигалка найдена. Видать, обронили второпях да в потемках. А на ней даже фамилия Агеева значится. Куда уж больше?

К р ы м о в. Нет. Все равно не верю!

Б а ш к и н. Дело это надо замять. Не дать ему ходу… Детали колхозу, само собой, возвратим, а уж всякие выводы сделаем сами.

Раздается голос дежурной телефонистки: «Ленинград, Ленинград, вторая кабина! Кто заказывал Ленинград?»

К р ы м о в. Это меня. (Идет в кабину.)

Л а р и с а. Мы вас подождем в машине!

Лариса и Башкин уходят.

К р ы м о в (в трубку). Алло, алло!.. Галка?

Г о л о с В а л е н т и н ы. Нет, это я.

К р ы м о в. Валентина?

Г о л о с. Узнал все-таки?

К р ы м о в. А что с Галкой?

Г о л о с. Ничего. Ее, нет дома. Она на катке.

К р ы м о в. Где, где?

Г о л о с. На катке. Она теперь занимается фигурным катанием. Для общего развития… А что у тебя? Ты никогда не звонил. Что-нибудь случилось?

К р ы м о в. Нет.

Г о л о с. Только не говори неправды, Глеб.

К р ы м о в. Уехала Маша. Я хотел узнать, может, она объявилась в ваших краях. Или дала о себе знать…

Г о л о с. Сюда, к нам? С какой стати?

К р ы м о в. Просто я хотел узнать.

Г о л о с. Странно.

К р ы м о в. Возможно.

Г о л о с. Что она — ребенок? Я не верю, что ты позвонил только из-за этого.

К р ы м о в. Только из-за этого.

Г о л о с. Очень странно… Сколько минут ты заказал?

К р ы м о в. Три минуты.

Г о л о с. Как ты живешь, Глеб?

К р ы м о в. Нормально.

Г о л о с. Подробней не желаешь?

К р ы м о в. Живу хорошо. Теперь в бывшей Машиной комнате. Так что совсем хорошо.

Г о л о с. И это — все?

К р ы м о в. Галка здорова?

Г о л о с. Конечно. У нее гланды, но это ты и сам знаешь. Она просится к тебе на каникулы, но я боюсь отпустить ее одну. Она совсем еще ребенок, а ведь это такая даль, такая даль!

К р ы м о в. Да.

Г о л о с. Что — да?

К р ы м о в. Ты, как всегда, права.

Г о л о с. Ты разговариваешь со мной, как с каменной стенкой. Я, конечно, все понимаю, но…

К р ы м о в. Ты спрашиваешь, я отвечаю.

Г о л о с. А сам спросить ничего не хочешь?

К р ы м о в. Как ты живешь?

Г о л о с. Я тоже могу ответить, как ты, — живу нормально. Тебя это устроит?.. Я все равно не верю, что ты позвонил только из-за какой-то Маши.

К р ы м о в. Только из-за Маши.

Г о л о с. Тогда лучше бы совсем не звонил, чем так.

К р ы м о в. Я не думал, что к телефону подойдешь ты.

Г о л о с. Как же не думал? Ты ведь знаешь — в понедельник я дежурю вечером, днем я дома, ничего же не изменилось.

К р ы м о в. Да.

Г о л о с. Что — да?

К р ы м о в. Я об этом не подумал.

Г о л о с. А если бы подумал — стал бы звонить? Стал бы или не стал?.. Глеб, я тебя спрашиваю!.. Ты меня слышишь?.. Алло, алло!..

К р ы м о в. Я тебя слышу.

Г о л о с. Тогда почему же молчишь? Ты помнишь, я и раньше не всегда понимала, о чем ты молчишь, а иногда понимала это совсем даже неправильно. Может, этим все и объясняется…

Т е л е ф о н и с т к а. Ваше время истекает, разъединяю.

Г о л о с Валентины. Глеб, Глеб, алло!..

Т е л е ф о н и с т к а. Гражданин, положите трубку.

Крымов выходит из кабины. Входит Л а р и с а.

Л а р и с а. Уже поговорили? Так быстро?

К р ы м о в. Три минуты.

Л а р и с а. О Маше, конечно, никаких вестей?

К р ы м о в. Пока никаких.

Л а р и с а. Сама вернется, никуда не денется… С дочкой говорили?

К р ы м о в. Да. С дочкой… Она теперь занимается фигурным катанием. Для общего развития.

Л а р и с а. Тогда поехали, Глеб Николаевич? Григорий Матвеевич ждет в машине.

К р ы м о в. Я должен задержаться в городе, Лариса Ивановна. Езжайте без меня.

Л а р и с а. Может, мне остаться с вами?

К р ы м о в. Зачем?

Л а р и с а. Тогда поеду. До свидания. (Уходит.)

К р ы м о в (как бы думая вслух). «Она просится к тебе на каникулы, но я боюсь отпустить ее одну. Она совсем еще ребенок, а ведь это такая даль, такая даль…»

Зазывает ветер, метет снег. Крымов поглубже надевает шапку-ушанку, поднимает воротник полушубка и идет в пургу.

З А Н А В Е С.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ

Общежитие. В комнате А г е е в, Х о м у т о в, З о й к а и С а в ч у к.

З о й к а. Трактор раздели! Ворюги!.. (Савчуку) А сознательность у тебя была или не было?

С а в ч у к. У меня запчастей не было! Разве я для себя?

З о й к а. Это я уже слышала! Вы с Люськой зеркало продали — это ты продумал, насчет денег. А откуда те паршивые детали возьмутся — об этом мог подумать? Хоть примитивно!

А г е е в. Все! Кончили! Надоело!

Х о м у т о в. Погоди, Ленька, не шебарши. Все будет в порядке.

З о й к а. Ты-то уж помалкивай!

С а в ч у к. Люська переживает. Боюсь, молоко теперь у нее пропадет!

З о й к а. Была я у твоей Люськи! Ничего у нее не пропадет! А вообще — что ты все на Люську сворачиваешь? Своя голова должна быть. Понятно, что не для себя старался, трактор не твой, не собственный. Но разве так делают, как ты? И вот результат! А что у других из-за этого? Что у меня сейчас на душе? (Про Агеева) Или у него на душе что?

С а в ч у к. Чужая душа — потемки.

З о й к а. Теперь-то конечно! Теперь ему любые потемки можно приписать!

А г е е в. Катись ты отсюда! Я себе защитников не нанимал!

З о й к а. Я тебя защищаю?? Да мне тебя ни столечко, ни полстолечко не жалко! И правильно Маша сделала, что уехала от тебя, такого!

Х о м у т о в (примирительно). Брось, Зоечка, ты ж у нас мировая девка…

З о й к а. А уж ты такое дрянцо, что дальше ехать некуда! Все хороши! Ворюги! (Убегает.)

С а в ч у к (помолчав). Я сказал что знал. Что вы оба. А кто конкретно — откуда мне известно?

А г е е в. Уйди, Пашка!

Х о м у т о в. Короче, трое погорели. На том и стоять. Понял?

Савчук уходит.

Пашка — сторона. А нам с тобой, Леха, зубами друг за друга держаться надо, понял? Ты, главное, не трухай. Все будет в норме. Башкин тебя в обиду не даст. Он же тебя вверх двигал — охота ему себя самого в лужу садить?

Входит С т е п а н и д а.

С т е п а н и д а. Чтой-то в двадцать седьмой притихли, дай, думаю, проведаю…

Х о м у т о в. Крути обратно, Степа! Здесь не твоего ума дело!

С т е п а н и д а. Ой, Васек, да я ж по-хорошему…

Х о м у т о в. Вот и я по-хорошему! Вали обратно! (Выпроводил ее за дверь.) Ну, а если отколоться от меня захочешь — пеняй на себя. Учти, ты ведь тоже не в белых перчаточках. Мы с тобой Пашкины деньги на двоих поделили. А эти денежки пахнут.

А г е е в. Я у тебя в долг брал.

Х о м у т о в. Кто тебе поверит?

А г е е в (достал деньги). Вот они. Забирай.

Х о м у т о в. Пашку догони и вручи.

А г е е в. Я у тебя брал!

Х о м у т о в. Иди и отдай ему. Он возьмет. Его же рублики!.. Дурак ты, Ленька. (Засунул деньги ему в карман.) Не рыпайся лучше. Себе же навредишь.

А г е е в. А зажигалку нарочно подкинул, да?

Х о м у т о в (схватил его за грудки). За кого меня принимаешь?!

А г е е в. Ладно… пусти!

Х о м у т о в. Если так про меня думаешь, то все! На этом кончим, и дальше врозь!.. Какая же ты сволочь!..

Входит Б а ш к и н.

Здравствуйте, Григорий Матвеевич…

Б а ш к и н. Э-эх, герои!

Х о м у т о в. Ну, как там, Григорий Матвеевич? Худо?

Б а ш к и н (Агееву). Растущий товарищ, бригадир, портрет на доске!

А г е е в. Да снимайте, снимайте! И оттуда, и отсюда! Плевать я хотел!

Б а ш к и н. Ты уже оплевал всех. Позор на все строительство! Всех подвел. Меня, товарищей своих, коллектив!

Х о м у т о в. Следствие будет?

Б а ш к и н. А с тобой у меня разговор особый. Не здесь и не сейчас.

Х о м у т о в. Увольнять будете?

Б а ш к и н. Догадлив… (Агееву.) Крымов, который тебя давно насквозь видел, предупреждал меня. Не спеши, мол, с выдвижением, не завышай оценок, каждому овощу свое время… Так нет! Я тебя отстаивать. Его в незрелости уличать! Как же! Молодым везде у нас дорога! А твоя дорожка куда ведет? На скамью подсудимых?

А г е е в. Судить будут?

Б а ш к и н. А что ты сам, интересно, думаешь?

Входит К р ы м о в.

К р ы м о в. Добрый день.

Б а ш к и н. Заходите, Глеб Николаевич… Вот спрашиваю вашего воспитанника в прошлом, что он сам думает по этому поводу.

А г е е в. А я ничего не думаю! За меня же другие товарищи думают! Чего вам еще от меня надо? Да, я ворюга, свистнул в колхозе трактор, а завтра собираюсь угнать паровоз!

Б а ш к и н. А ну, прекрати концерт! Тоже мне, артист!.. В ту самую ночь тебя в общежитии не было. Так или не так? Где пропадал?

А г е е в. Еще допрашивать будете!

Б а ш к и н. Да! И буду!

А г е е в. А при посторонних вообще ничего не скажу.

Б а ш к и н. Это кто ж тут посторонний? Я? Или Крымов?

Х о м у т о в. Я могу сказать кой-что, Григорий Матвеевич. Раз надо, значит, надо, дело такое… В тот вечер Ленька пришел в общежитие поздно ночью, я уже дрых. Он еще свет зажег, я проснулся, а он как раз полушубок снимает… Вот он и сам не даст соврать… Я спросил: где шатался? А он в ответ: не твое собачье дело. Так?

Агеев молчит.

К р ы м о в. Если это действительно так, скажите, где вы были?

А г е е в. Никого не касается!

Б а ш к и н. Нет, касается! За тебя, дурака, хлопочут. Уговаривают, просят, только чтоб шума не поднимать, до суда дело не доводить. А ты? И если удалось замять эту историю, то не думай, что и здесь, среди нас, останешься безнаказанным!

Х о м у т о в. Я ж говорил! Григорий Матвеевич все сделает как положено. Я ж его знаю…

К р ы м о в. И все-таки вы, Леня, должны сказать, где были в ту ночь. Нам это нужно знать.

А г е е в. А нам не нужно! (Выбежал из комнаты.)

Б а ш к и н. Ну-ка вернись! Кому говорю? Агеев! (Уходит вслед за ним.)

Хомутов достал пачку папирос — закурить.

К р ы м о в. Знаете, Хомутов, за мелочами я постоянно чувствовал в вас настоящего подлеца. Просто не было случая убедиться в этом воочию. Сейчас вы сами предоставили такой случай.

Х о м у т о в. Какой такой случай?

К р ы м о в. Нельзя так явно топить человека, которого вы называете своим дружком.

Х о м у т о в. Кто? Я? Да ты…

К р ы м о в. Прикуривайте. (Подносит ему зажигалку.)

Х о м у т о в. А-а, зажигалочка? Та самая?

К р ы м о в. Та самая.

Х о м у т о в. Значит, ходил в прокуратуру?

К р ы м о в. Ходил.

Х о м у т о в. Ты?

К р ы м о в. Я.

Х о м у т о в. Ну и что?

К р ы м о в. Ничего… Вот — зажигалку вернули. Ведь именная… Возьмите.

Х о м у т о в. Не моя.

К р ы м о в. Но ведь в ту ночь она была у вас.

Х о м у т о в. Дешево, Крымов.

К р ы м о в. Дешево другое, Хомутов. То, что вы решили прикрыться Агеевым, чтобы выручить себя. Вы поняли — за вас Башкин хлопотать не станет, а за Леню вступиться может. Расчет неглупый, но грязный.

Х о м у т о в. Давай, давай…

К р ы м о в. Я не думаю, чтобы вы специально подбросили в колхозе эту зажигалку. Слишком уж явно, грубая работа, не правда ли? Но вы ее там обронили, будем считать так.

Х о м у т о в. Это еще доказать нужно.

К р ы м о в. Я о том и говорю.

Х о м у т о в. О чем?

К р ы м о в. Что нужно доказать, как Агеев передал вам свою именную зажигалку. За деньги или на память — это уж не имеет значения. Важно, что она оказалась в ваших руках. Вот это я и постараюсь доказать.

Х о м у т о в. Ну, валяй, валяй, я на тебя погляжу.

К р ы м о в. Есть свидетель, который видел это.

Х о м у т о в. Это кто ж такой?

К р ы м о в. Я.

Х о м у т о в. Ты?.. Нашел дурака. Мы ж с Ленькой одни в комнате были. Без никого.

К р ы м о в. Ошибаетесь. Не одни. Еще в комнате был я.

Х о м у т о в. Не было тебя.

К р ы м о в. Был. И своими глазами видел, как Агеев передал вам зажигалку. И дам показания об этом.

Х о м у т о в (растерялся). Не было ж тебя! Что я, не помню?

К р ы м о в. И все-таки я был!

Х о м у т о в (не сразу). Так ведь это тоже доказать нужно.

К р ы м о в. Совершенно верно. Вот вы и доказывайте, что меня в тот момент не было. А я берусь доказать, что как раз находился в комнате, когда зажигалка перешла в ваши руки.

Х о м у т о в. Ведь врешь и не краснеешь.

К р ы м о в. Зато будем с вами на равных.

Х о м у т о в. Ты что это — серьезно?

К р ы м о в. Вполне.

Х о м у т о в. А тебя и обломать можно, учти!

К р ы м о в. Это ничего не изменит… Есть такое выражение: бить врага его же оружием. Никогда не слышали? Отличное выражение. (Уходит.)

Х о м у т о в. Ну ладно… Ты еще об этом пожалеешь, Крымов! (Торопливо надевает полушубок, уходит.)

Кабинет Башкина. Б а ш к и н и Л а р и с а.

Б а ш к и н. Я, Лариса Ивановна, все делаю, чтобы замять это дело, а Глеб Николаевич, наоборот, чуть ли не в набат колотит. Зачем?.. Вы бы поговорили с ним. Может, к вам он прислушается.

Л а р и с а. Вряд ли. Но попытаюсь.

Входит К р ы м о в.

К р ы м о в. Добрый вечер… Я к вам, Григорий Матвеевич. (Достал из кармана листок бумаги.) Я тут все изложил письменно. Все, о чем мы с вами говорили. Считайте, что это мои свидетельские показания против Хомутова.

Башкин бегло просматривает листок.

Л а р и с а (Крымову, негромко). Ложь во спасение?

К р ы м о в. Очевидно, мы по-разному понимаем слово «спасение».

Л а р и с а. А слово «ложь»?

Б а ш к и н (Крымову). Это что — вполне здраво?

К р ы м о в. Да.

Б а ш к и н. Глеб Николаевич, чего вы добиваетесь? Следствия, суда? Чтобы шум на всю стройку? Что вам нужно? Хомутова мы уволим, уедет отсюда, следа не останется. Агееву — урок хороший, тоже не вредно… В конце концов, он сам отрицает, что вы тогда находились в комнате!

К р ы м о в. Что из того?

Б а ш к и н. Как — что? Значит, вы хотите дать фиктивные показания?

К р ы м о в. Да!.. В известной мере…

Б а ш к и н. И считаете это возможным?

К р ы м о в. Но вы же сочли возможным поверить показаниям Хомутова, которые заведомо лживы! Вот и потрудитесь принять мои показания!

Л а р и с а. Но ведь с юридической точки зрения…

К р ы м о в. С юридической точки зрения ничего не было! Все улажено! Тихо и без шума!

Б а ш к и н. Глеб Николаевич, заберите обратно этот ваш листок. Вы тут и подпись официально поставили, и даже номер партбилета, а это уж, согласитесь, совсем несерьезно, наивно…

К р ы м о в. Но ведь Агеев невиновен!

Б а ш к и н. Так ведь суда и не будет!.. Поверьте: я в таких вещах немножко опытней вас. Мне честь коллектива дороже всего, и я не хочу, чтобы ее трепали из-за одного дурака, которому, если на то пошло, я не меньше вашего добра желаю!

К р ы м о в. У нас с вами разные понятия о чести, о добре…

Б а ш к и н. Вам это легко говорить. Вы же тут, в общем, посторонний человек. Приехали по личным мотивам, точно так же уедете. А мы тут с самого начала и до самого конца, и нам дело нужно делать, Глеб Николаевич, де-ло!..

К р ы м о в. Почему вы сказали, что я уеду отсюда?

Б а ш к и н. Потому что не приживетесь. Не уживетесь. Характер у вас не тот. Вам бы где-нибудь в центре, знаете ли… А к нашему Северу привыкнуть надо, душой и телом, что называется…

К р ы м о в. А я и привык, и мне здесь очень нравится, и в центр меня почему-то не тянет…

Б а ш к и н. Словом, возьмите эту вашу страничку. Я тут не одни штаны просидел, наставляя людей на путь истинный. И кроме того, у вас еще не было инфаркта? А у меня уже был… Будете уходить, захлопните дверь. (Уходит.)

Л а р и с а. Все-таки добрейшая он душа. Ворчит-ворчит, а кому-то помогает, кого-то выручает…

К р ы м о в. Да… А знаете, Лариса Ивановна, мне удалось выяснить, где был Агеев в тот самый вечер.

Л а р и с а. Где же?

К р ы м о в. Он ездил в город, был на вокзале и пытался хоть что-нибудь разузнать о Маше. Я разговаривал с кассиршей, которая хорошо его знает.

Л а р и с а. Так что же вы молчали?

К р ы м о в. У меня тут все написано. Просто он не дочитал до конца.

Л а р и с а (взяла листок, читает). «В тот вечер Агеев был на вокзале и старался узнать что-нибудь об отъезде Маши Пастуховой…» Глеб Николаевич, дайте мне этот листок, я догоню Башкина… Нет, вы просто… невозможный человек! Просто невозможный!

Пустынная улица. Горит лампочка фонаря на столбе.

Идет К р ы м о в. Из темноты появляется Х о м у т о в, за которым маячат еще какие-то тени.

Х о м у т о в. Не спеши, Крымов. Поговорить надо.

К р ы м о в. Мне с вами не о чем говорить. Вы пьяны. Уйдите с дороги.

Х о м у т о в. Я на твоей, ты на моей — не разойтись… Последний раз спрашиваю: был ты тогда в комнате или нет?

К р ы м о в. Был.

Х о м у т о в. Ну, пеняй на себя…

Раздался свист в два пальца. Звякнуло, рассыпалось в темноте стекло разбитого фонаря и погасшей лампочки. В тусклом полумраке заметались черные тени. Они то сближаются, то расходятся, они тяжело дышат, ухают, падают, поднимаются. У этих теней нет рук, ног, голов, это просто тени, сгустки темноты. Вдруг снова свист, выкрики, мечущийся луч карманного фонарика, голос: «Четверо на одного, сволочи!» Затихающий топот… И вот мы видим А г е е в а, который помогает подняться Крымову.

А г е е в. Это был Васька, гад, со своими дружками…

К р ы м о в. Вы ведь тоже вроде его дружок.

А г е е в. Ну и вид у вас, Глеб Николаевич… Приложите вот сюда снег.

К р ы м о в. Обойдется.

А г е е в. Приложите, помогает… Но вы одному тоже врезали — будь здоров! Я видел.

К р ы м о в. Довольно боевых эпизодов. Не ахти какая слава… А как вы здесь очутились? Я вас что-то не заметил среди них.

А г е е в. А меня там и не было! Я вон оттуда, с угла бежал. Сперва даже не разобрал, кто кого, потом уж понял… Не терплю, когда четверо на одного!.. Еле-еле к вам пробился. Вы другой раз знайте: надо спиной к спине вставать, чтоб сзади не подошли…

К р ы м о в. Спасибо за консультацию. На будущее.

А г е е в. А Ваське этого никогда не прощу!

К р ы м о в. Раньше надо было думать.

А г е е в. Не раздевал я никакого трактора!

К р ы м о в. Вот и ступайте к Башкину, все ему расскажите.

А г е е в. Про это?

К р ы м о в. Да нет, не про это!.. Про историю с трактором. Про Хомутова. Где были в ту ночь… Про себя ему расскажите. Потому что речь, в самом деле, не о вас лично, а обо всем коллективе, о всей бригаде. Поняли меня?.. Ступайте.

А г е е в. А от Маши — ничего нет?

К р ы м о в. Ничего.

А г е е в. Мне без нее знаете как!.. Я ж вправду люблю ее!

К р ы м о в (улыбнулся). Так тебе и надо.

Дом, в котором прежде жила Маша.

К окну подходит С т е п а н и д а, стучит в стекло.

С т е п а н и д а. Дома, что ль?

К р ы м о в (открыв окно). Степанида Петровна? Письмо принесли?

С т е п а н и д а. А ежели нет — прогонишь?

К р ы м о в. Почему?

С т е п а н и д а. Ваську-то моего под суд подвел.

К р ы м о в. Это не я его, а он себя.

С т е п а н и д а. Мне-то разве легче? С кем теперича душу отвести? Не с тобой же.

К р ы м о в. Да, я вам компании, пожалуй, не составлю.

С т е п а н и д а. То-то и оно… И Леня чтой-то на меня вызверился… А ежели я тебе и впрямь письмецо принесла?

К р ы м о в. Давайте. Давно жду. Галка моя что-то заленилась в последнее время.

С т е п а н и д а. По такому поводу и выпить бы не грех, Глеб Николаич.

К р ы м о в. Чайку могу предложить.

С т е п а н и д а. Нате уж. (Отдает ему письмо.)

К р ы м о в. Смотрите-ка — от Маши!

С т е п а н и д а. Вот радость-то! И чего же она там сообщает?

К р ы м о в (читает про себя письмо). Оказывается, устроилась она в вагон-ресторан буфетчицей. Ездит через всю страну туда-обратно.

С т е п а н и д а. Опять же по торговой части, стало быть. Это завсегда хорошо. А уж в буфете и того милей. Тут тебе и бутербродик, тут тебе и водочка…

К р ы м о в. Ах, Маша, Маша!.. Вы только послушайте, что пишет…

На просцениуме — М а ш а.

М а ш а. Так и катаюсь взад-вперед, вроде бы все ищу-ищу чего-то, а чего — и сама не знаю. Наверно, себя я когда-то потеряла, вот теперь и маюсь, хочу обратно найти…

С т е п а н и д а. Не уразумела я чтой-то, Глеб Николаич. Чего она там потеряла-то?

К р ы м о в. Себя, Степанида Петровна. Себя самое. А теперь ищет.

С т е п а н и д а. Да нешто так можно? Это как же так? Надо пойти Лене про такое дело рассказать!

К р ы м о в. Нет, нет, не надо. Она просит ничего ему не говорить. Вот, пожалуйста…

М а ш а. Только ничего не говори обо мне Лене Агееву. Я его не забыла все равно, и боль у меня по нем такая, что хоть криком кричи. Не такой он, Глебушка, как ты думаешь, что хочешь со мной делай… Придет время, образумлюсь, сама ему все напишу. А пока пускай ничего не знает обо мне. И письма этого ему не показывай. Забудет если — значит, твоя правда была. Не забудет — сам найдет. А пока боюсь — не дай бог, пожалеет, назад позовет — ведь никаких сил не хватит удержаться! Я совсем не стойкая к их жалости, вот, наверно, главная моя беда…

С т е п а н и д а (всхлипывая). Это что ж они с нами делают, ироды?

Маши на просцениуме уже нет.

К р ы м о в (пряча письмо). Ничего, ничего, Степанида Петровна. Все теперь будет хорошо…

Вбегает А г е е в.

А г е е в. Где письмо, Глеб Николаевич?

К р ы м о в. Какое письмо?

А г е е в. От Маши. Мне на почте сказали!

К р ы м о в. Уже сказали? (Шутливо) Ну, раз так, то распишитесь в получении. (Отдает ему письмо.)

Агеев тут же, не сходя с места, читает письмо, улыбаясь до ушей.

К р ы м о в. Ну что, порядок?

А г е е в (выдохнул). Порядок…

У школьного крыльца.

К р ы м о в и Л а р и с а.

Л а р и с а. Я взяла тогда у вас эту страничку, перечитала, все поняла. Мне действительно хотелось помочь вам чем только можно… Да, да, именно вам, а не какому-то Агееву. Таких, как он, сотни вокруг, а вы — один… Для меня по крайней мере… И я попыталась что-то сделать, смешная и жалкая, а все уже было сделано. До меня и без меня! Агеев явился к Башкину, все рассказал. Возбуждено следствие против Хомутова… Вам, конечно, все это известно, потому что это и есть ваше дело. Ваше!.. А для меня это было еще одной глупой попыткой понравиться вам — и ничего больше!

К р ы м о в. Вы преувеличиваете, Лариса Ивановна…

Л а р и с а. До встречи с вами я смотрела на себя со стороны и очень себе нравилась. Вы заставили… нет, ничего вы не заставили! В том-то и дело! Просто вы жили рядом, со своими заботами и делами, а я почему-то должна была все время защищаться от вас!..

К р ы м о в. Неизвестно, кто от кого…

Л а р и с а. Ничего, ничего, ничего вы не поняли!.. Я однажды нарочно спросила, вернулись бы вы к своей жене, и дело не в том, что вы не ответили, а в том, что она позовет вас обратно, да, да!

К р ы м о в. А вдруг не позовет?

Л а р и с а. А вы, мучаясь, поедете туда, и для вас это будет дорога не во вчерашний день, а в день завтрашний, потому что вы иначе не можете, потому что для вас любовь — это что-то гораздо большее, чем вы сами, а я, кажется, вообще только сейчас, впервые в жизни, начинаю понимать, что это такое… Спасибо, что проводили меня. (Уходит.)

К р ы м о в. До свидания, Лариса… Ивановна… (И не уходит. И не знает, уходить или нет, потому что не знает, надо ли отвечать на это неожиданное, глубоко тронувшее его признание. Но, постояв так с минуту у крыльца школы, все же уходит. Он идет, весь во власти неожиданных для него дум и чувств, и останавливается внезапно только оттого, что видит перед собой Галку с чемоданом, в красивой меховой шубке.)

Г а л к а. Крымов… Я так соскучилась без тебя…

К р ы м о в. Галка!..

Галка бросается к нему, повисает у него на шее.

Г а л к а. Ну что ты?.. У тебя же все глаза мокрые…

К р ы м о в. Дай-ка я на тебя посмотрю… Какая же ты стала у меня взрослая!.. Совсем большая… Постой, постой, а как же твоя школа, учеба?

Г а л к а. Крымов, все ты перепутал! У нас ведь весенние каникулы, просто я приехала немножко раньше, но зато у нас впереди целых две недели, представляешь?

К р ы м о в. Целых две недели? Это же замечательно, Галка! Я тебе все смогу показать, всю нашу стройку, и всю Бурановку, и лес вокруг, и ты увидишь такую красоту, такую красотищу, что тебе вовсе не захочется уезжать отсюда!..

Г а л к а. А ты меня не агитируй. Я бы и сама никуда не уехала отсюда. Просто я еще не могу так, понимаешь?.. А мои письма ты все получил?

К р ы м о в. Конечно. Что бы я делал без них?.. Только вот ведь какая штука. Мне оно тоже понравилось — это твое слово. Пушистое, как котенок…

Г а л к а. Чао?

К р ы м о в. Но мне кажется, что по-итальянски это значит — прощай, до свидания.

Г а л к а. Нет, нет! По-итальянски пускай, все равно, а по-нашему с тобой это — здравствуй. Слышишь? Здравствуй, Крымов…

И вот они уже идут вместе. Он, положив ей руку на плечо и уже что-то рассказывая, но мы этого не слышим, потому что звучит музыка. Мы просто видим, как они идут рядом, Крымов и Галка, счастливая и радостная, а навстречу и мимо них проходят уже знакомые нам и еще не знакомые Галке люди, и каждый по-своему встречает Крымова с Галкой, и Крымов по-своему приветствует каждого, успевая хоть немножко сказать Галке о каждом. Вот проходит Степанида, пробегает Зойка; Савчук катит коляску со своим Юркой; понуро бредет Хомутов — в сопровождении милиционера; размеренно вышагивает Башкин Григорий Матвеевич, так любящий ходьбу; взявшись под руку, проходят Агеев и Маша; появляется и Лариса, останавливается, приветливо машет Крымову и Галке рукой, и Крымов отвечает ей тем же…

З А Н А В Е С.