Самгук саги Т.3. Разные описания. Биографии

Заслуженный сановник, приложивший преданность в деле спасения страны от беспорядков и водворении спокойствия (сучхун чоннан чхонгук, чханхва тондок консин), имеющий почетное звание неполного первого ранга (кэбу ыйдон самса), временно исполняющий обязанности Верховного наставника (тхэса), исполняющий обязанности Верховного стража (тхэбо), управляющий (сиджун) Государственной канцелярией (Мунха[сон]), а также управляющий делами (пханса) Министерства чинов (Ибу) и Министерства церемоний (Йебу), Великий ученый (тхэхакса) Павильона собрания мудрецов (Чипхёнджон), надзиратель по составлению истории государства (камсу кукса), Высший столп государства (санджугук), находящийся в отставке слуга Его Величества Ким Бусик по Высочайшему повелению сотворил [сей труд][93].

КНИГА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ РАЗНЫЕ ОПИСАНИЯ (ЧАПЧИ)[94]. ЧАСТЬ 1 Жертвоприношения. Музыка

КНИГА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ РАЗНЫЕ ОПИСАНИЯ (ЧАПЧИ). ЧАСТЬ 2 Цвета одежды. Повозки и конская упряжь. Посуда и утварь. Жилища

КНИГА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ РАЗНЫЕ ОПИСАНИЯ (ЧАПЧИ). ЧАСТЬ 3 География. 1. [Силла]

Границы владений Силла неопределенны (букв. “не одинаковы”) в записях, дошедших с древности. У Ду Ю в Тун дянь[416] сказано: “Его (Силла) исконными предками были племена Чинхан[417]. Эта страна расположена на юго-востоке двух государств — Пэкче и Ко[гу]рё[418] и на востоке соприкасается с большим морем”[419]. Лю Сюй в Тан шу[420] сообщает: “И на востоке и на западе [Силла] граничит с большим морем”. В Синь [Тан] шу Сун Ци[421] говорится: “На юго-востоке [от Силла] находится Япония, на юге — Пэкче, на севере — Ко[гу]рё, на юге [она] прилегает к морю”. В Сы и шу Цзя Даня[422] сказано: “Чинхан находится к востоку от Махана[423], на юге упирается в море, а на севере граничит с Йе”[424]. Силлаский Чхве Чхивон[425] писал: “Махан — это Ко[гу]рё, Пёнхан[426] — это Пэкче, а Чинхан — это Силла”. Все эти сообщения /1127/ можно считать близкими друг другу.

Что касается Синь Тан шу и Цзю Тан шу, то в них говорится одно и то же: “[Силла], потомок Пёнхана, находится в землях Лолана (Наннана)”[427]. В Синь [Тан] шу еще добавлено: “К востоку от [Силла] обитают великаны длиной в три человеческих роста, с острыми клыками, как зубья пилы, с цепкими когтями, как крюки; <...> они ловят людей, чтобы пожирать <...> И Силла постоянно держит несколько тысяч арбалетчиков, чтобы защищаться от них”[428]. Во всех такого рода [рассказах] передаются лишь имеющие хождение слухи, но не записи истинных [фактов].

Согласно описаниям (чжи) обеих Хань [шу][429], “округ Лолан (Наннан) находился на расстоянии пяти тысяч ли от Лояна”[430], а в комментариях [к Хань шу] добавлено, что “[сей округ] принадлежал области Ючжоу[431] и был прежде [владением] государства Чосон (кит. Чаосянь)[432]”, т.е., как видно, был слишком удален от земель Керима[433]. Одновременно добавлено, что “на обрывистом острове Восточного моря находится страна великанов (тэингук)[434], но никто не видел их”. И тогда зачем же нужны арбалетчики для защиты от них?!

По нынешним [данным], родоначальник Силла Пак Хёккосе[435] основал государство в начальном году [эры правления] Ранней Хань У-фэн[436], в год капча (57 г. до н.э.). Столица (Вандо, т.е. “Ванская столица”)[437] занимала в длину 3750 по[438] и в ширину 3108 по. Было 35 деревень (ли) и 6 “столичных округов” (пу/-бу) (общин)[439]. Государство называлось Сояболь, иногда называли [его] также Сара, иногда Саро, а иногда /1128/ Силла[440], а в девятом году правления силлаского вана Тхархэ (65 г. н.э.) из-за того, что в Сириме (“Первозданном бору”) удивительным образом появился петух, [это место] переименовали в Керим (“Петушиный бор”)[441], который и стал названием страны. В десятом году правления вана Кирима[442] (307 г.) она снова стала именоваться Силла. Впервые Пак Хёккосе в двадцать первом году правления (37 г. до н.э.) возвел дворцовую крепость, назвав ее Кымсон (“Златоград”)[443]; в двадцать шестом году правления вана Пхаса (101 г. н.э.) к юго-востоку от Кымсона была построена крепость, названная Вольсон (“Лунная крепость”), иногда ее называют Чэсон (“Внутренняя крепость”)[444]. Она была окружностью в 1023 по. На север от новой крепости Синвольсон (“Новая лунная крепость”) находилась крепость Манвольсон (“Полнолунная крепость”) окружностью в 1838 по. Кроме того, к востоку от крепости Синвольсон была расположена крепость Мёнхвальсон окружностью в 1906 по. Далее, к югу от крепости Синвольсон находилась крепость Намсансон окружностью в 2804 по. Начиная с Основателя ваны жили в Кымсоне, а последующие их поколения большей частью пребывали в двух крепостях Вольсон[445].

/ С самого начала земли [Силла], пограничные с Когурё и Пэкче, были расположены как попало, словно собачьи зубы; поэтому временами [люди] здесь жили во взаимном мире и согласии, а временами донимали друг друга разбоями. Позже [Силла] совместно с [империей] Тан разгромила и уничтожила эти два государства и умиротворила их земли[446]; в результате были образованы девять областей (чу/-джу)[447]. На исконных землях государства (т.е. самого Силла) были учреждены три области, /1129/ из которых одна — к северо-востоку от столицы (букв. “Ванской крепости”), что по дороге к Танынпхо[448], — называлась Санджу, другая — к югу от столицы — Янджу, а третья — к западу [от столицы] — Канджу. В пределах прежнего Пэкче были созданы три области: одна — к северу от бывшей столицы[449] у входа в бухту Унджин[450] — называлась Унджу, другая на юго-западе — Чонджу, а третья еще южнее — Муджу. На южных землях прежнего Когурё были образованы три области: первая, если следовать с запада, называлась Ханджу, далее на восток — Сакчу, а еще восточнее — Мёнджу. Округов и уездов (кун хён), которые находились в управлении девяти областей, было не менее 450[451]. <Произносимые на диалекте[452] названия зависимых селений (хян)[453], неполноправных (покоренных) поселений (пугок)[454] и других различных мест совсем не записаны.> Таким образом крайне велика была разбросанность (букв. “ширина и длина”) владений Силла. И когда страна стала приходить в упадок, когда власти правили безобразно, а народ стал разбегаться, территория [Силла] с каждым днем сокращалась. Поэтому последнему вану Ким Бу[455] со своим государством пришлось покориться нашему Тхэджо[456], который превратил его [столицу] в область Кёнджу.

Область Санджу. При ване Чхомхэ (247-261) было захвачено владение (кук/-гук) (община) Саболь-гук[457] и превращено в область. В одиннадцатом году правления вана Попхына, или в шестом году лянской эры Пу-тун (525 г.)[458], впервые была учреждена должность кунджу[459] для управления областью Санджу. В восемнадцатом году правления вана Чинхына (557 г.) /1130/ область была упразднена[460]. В седьмом году правления вана Синмуна, или в третьем году танской эры Чуй-гун (687 г.)[461], она снова была восстановлена и [в ней] была возведена крепость в 1109 по в окружности. В шестнадцатом году правления вана Кёндока (757 г.) она была переименована в область Санджу, посему и ныне так называется[462]. В ее подчинении находились три уезда[463]: уезд Чхонхё, бывший уезд Ымнихва (Соннихва/*Сокрихва)[464], который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Чхонни; уезд Таин, бывший уезд Тари <иногда называется Таи>, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Хвачхан. бывший уезд Чинэмиджи, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно[465].

[В ведении области Санджу были также следующие округа (*кун) и уезды (хён).]

Округ Йечхон, бывший округ Суджу, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Поджу. В его подчинении находились четыре уезда: уезд Йонан, бывший уезд Хаджи, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Пхунсан; уезд Анин, бывший уезд *Нансан, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно; уезд Каю, бывший уезд Кын <некоторые пишут Кон>пхум, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Санян; уезд Ынджон, бывший уезд Чога, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Ынпхун.

/1131/ Округ Кочхан, бывший округ Котхая, который переименовал ван Кёндок, — ныне провинциальный округ (пу/-бу) Андонбу[466]. В его (т. е. округа Кочхан) подчинении находились три уезда: уезд Чиннён (*Чикиён), бывший уезд Ильчик, который переименовал ван Кёндок, ныне восстановлено [его] старое название[467]; уезд Ильге, бывший уезд Йорхе <иногда называют Ихе>, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно; уезд Когу, бывший уезд Кухва <иногда называют Когын>, который переименовал ван Кёндок, ныне присоединен к провинциальному округу Ыйсонбу[468].

Округ Мунсо, бывшее владение (община) Сомун-гук[469], который переименовал ван Кёндок, — ныне провинциальный округ Ыйсонбу. В его подчинении находились четыре уезда: уезд Чинбо, бывший уезд Чхильпхахва[470], который переименовал ван Кёндок, ныне стал городом Посон; уезд Пиок, бывший уезд Ахваок <некоторые называют Пёнок>, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Анхён, бывший уезд Асихе <некоторые называют Аырхе>, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Анджон; уезд Танмиль, бывший Мудонмиджи <некоторые называют [Каль]тонмиджи>[471], который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

/1132/ Округ Сунсон, бывший округ Ильсон, который в тридцать шестом году царствования вана Чинпхёна (614 г.) стал областью Ильсонджу во главе с управителем — кунджу, но в седьмом году царствования вана Синмуна (687 г.) область была упразднена, а ван Кёндок изменил ее название, ныне это область Сонджу. В ее подчинении находились три уезда: уезд Хёрён, бывший уезд Мохе, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Идонхе — сейчас о нем ничего не известно; уезд Кунви, бывший уезд Нодонмёк <некоторые называют Йодумёк>, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Кэрён — это бывшее “малое государство” (согук) (или община) Каммун-согук[472], в котором в восемнадцатом году правления вана Чинхына, или в начальном году лянской эры Юн-дин[473] (557 г.), была учреждена должность кунджу, а эта территория стала областью Чхонджу; при ване Чинхыне область была упразднена, а в начальном году правления вана Мунму (661 г.) был учрежден округ Каммун, который ван Кёндок переименовал [в Кэрён], и ныне называется так же. В его подчинении находились четыре уезда: уезд Омо, бывший уезд Кыммуль <некоторые называют Ымдаль>, который ван Кёндок переименовал, и ныне так называется; уезд Кымсан — [исконное название], и во времена, когда ван Кёндок менял названия областей и уездов[474], и до сих пор известен под тем же самым названием; уезд Чире, бывший уезд Чипхум/1133/чхон, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Мупхун, бывший уезд Мусан, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Йондон, бывший округ Кильдон, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились два уезда: уезд Янсан. бывший уезд Чобичхон, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Хванган, бывший уезд Сора, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Квансон, бывший округ Косисан, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились два уезда: уезд *Исан, бывший уезд Сорисан, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Анджон (Хёнджин)[475], бывший уезд Адонхо[476], который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Анып.

Округ Самнён[477], бывший округ Самнёнсан, который переименовал ван Кёндок, — ныне округ Порён. В его подчинении находились два уезда: уезд Чхончхон, бывший уезд Сальмэ, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Ки/1134/сан, бывший уезд Кур[хён], который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Чхонсан.

Округ Корён₁ — это бывшее [владение] Корён государства Кая[478]. После захвата [государством] Силла оно стало округом Кодоннам <некоторые называют уездом Корын>; ван Кёндок переименовал его, и ныне это округ Хамнён. В его подчинении находились три уезда: уезд Касон, бывший уезд Кахэ, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Каын; уезд Квансан, бывший уезд Кван[хён] <некоторые называют уездом Кванмун>, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Мунгён; уезд Хоге, бывший уезд Хочхык, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Хварён, бывший округ Таптальби <некоторые называют Тапталь>, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении был один уезд: уезд Тоан, бывший уезд Торян, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Чунмо.

Область Янджу. В пятом году правления вана Мунму, или во втором году [танской эры] Линь-дэ (665 г.)[479], земли Санджу и Хаджу были разделены и [на них] была создана область Самнянджу (*Сапрянджу); в седьмом году правления вана Синмуна (687 г.) здесь была построена крепость в 1260 /1135/ по в окружности. Ван Кёндок изменил ее название на *Янджу₁ ныне это область *Янджу₂[480]. В ее подчинении был один уезд Хонян, бывший уезд Коджихва, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

“Малая столица” (согён) Кимхэ[481] — в прошлом государство Кымгван-гук некоторые называют государство Каран, а некоторые — Кая>[482]. Начиная с [его] Основателя вана Суро[483] потомок его в десятом поколении ван Кухэ[484] в четвертом году лянской эры Чжун-да-тун[485], или в девятнадцатом году [правления] силлаского вана Попхына (532 г.), привел свой народ и покорился [Силла], тогда его земли стали округом Кымгван[486]; в двадцатом году [правления] вана Мунму, или в начальном году [эры правления] Юн-лун[487] (680 г.), [округ] стал “малой столицей” (согён); ван Кёндок изменил его название на столицу (кён) Кимхэ[488], ныне это область Кымджу.

Округ Ыйан, бывший округ Кульча, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились три уезда: уезд Чхильче, бывший уезд Чхильтхо, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Чхирвон; уезд Хаппхо, бывший уезд Кольпхо, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Унсин, бывший [уезд] Ун/1136/джи, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Мильсон, бывший округ Чхухва, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились пять уездов: уезд Санъяк, бывший уезд Сохва, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Йонсан; уезд Мильчин, бывший уезд Чхупхо <некоторые называют Чуксан>, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно; уезд Огусан, бывший уезд Оясан некоторые называют Кудо, а некоторые — Оресан>, который переименовал ван Кёндок, ныне присоединен к округу Чхондо; уезд Хёнсан, бывший уезд Кёнсан, который переименовал ван Кёндок, ныне присоединен к округу Чхондо; уезд Сосан, бывший уезд Сорисан, который переименовал ван Кёндок, ныне присоединен к округу Чхондо.

Округ Хваван — это бывший округ Пиджахва <некоторые называют Писаболь>. В шестнадцатом году правления вана Чинхына (555 г.) [здесь] была учреждена область с названием Хаджу, в двадцать шестом году правления [того же вана] область была упразднена; ван Кёндок изменил ее название, и ныне это округ Чханнён. /1137/ В его подчинении был один уезд Хёнхё, бывший уезд Чхурянхва <некоторые называют Самнянхва>, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Хёнпхун.

Округ Сучхан <некоторые пишут *** ка вместо *** су>, бывший округ Вихва, который переименовал ван Кёндок, — ныне округ Сусон. В его подчинении находились четыре уезда: уезд Тэгу, бывший уезд Тальгухва, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Пхалли, бывший уезд Пхальгори <некоторые называют Пукчхиджанни, а некоторые — Илли₁>, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Пхальго; уезд Хабин, бывший уезд Тасаджи <некоторые называют Тапчи>, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Хвавон, бывший уезд Сорхва, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Чансан₁. Во времена вана Чими (Силла; 112-134) было покорено “малое государство” (согук) Амнян <некоторые пишут *** ток/-док [вместо *** нян/-рян] >-согук, а ван Кёндок изменил его название, ныне это округ Чансан₂[489]. В его подчинении находились три уезда: уезд Хэан, бывший уезд Чхисонхва /1138/ <некоторые называют Мири>, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Йорян, бывший уезд Маджиль<некоторые пишут *** ми [вместо *** чин/-джин]>лян, который переименовал ван Кёндок, — ныне неполноправное (покоренное) поселение (пугок) Куса-пугок; уезд Чаин, бывший уезд Носахва, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ *Имго, бывший округ Чоряхва, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Йонджу. В его подчинении находилось пять уездов: уезд Чанджин — нынешнее неполноправное (покоренное) поселение Чукчанъи-пугок; уезд *Имчхон — во времена вана Чобуна (230-247) [Силла], напав на “малое государство” Корхва (Кольдэ)-согук и захватив его, учредила [там] уезд[490], который переименовал ван Кёндок, а ныне присоединен к области Йонджу; уезд Тодон, бывший уезд Тодонхва, который переименовал ван Кёндок, <<ныне присоединен к области Йонджу; уезд Синнён, бывший уезд Саджонхва, который переименовал ван Кёндок>>[491], и ныне так называется; уезд Мэнбэк[492], бывший уезд Мэёльчха, который переименовал ван Кёндок, ныне присоединен к уезду Синнён.

Округ Тоннэ, бывший округ Кочхильсан, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находилось два уезда: уезд Тонпхён, бывший уезд Тэджын, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Киджан. /1139/ бывший уезд Капхварянгок, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Тонан, бывший округ Сэнсорян, который переименовал ван Кёндок, ныне присоединен к области Кёнджу[493]. В его подчинении был один уезд Упхун, бывший уезд Ухва, который переименовал ван Кёндок, ныне присоединен к области Ульчу.

Округ *Имгван, бывший округ Мохва <некоторые пишут Мунхва>, где ван Сондок возвел крепость, чтобы преградить путь японским разбойникам. Ван Кёндок изменил его название, и ныне он присоединен к области Кёнджу. В его подчинении находились два уезда: уезд Тонджин, бывший уезд *Юльпхо, который переименовал ван Кёндок, ныне присоединен к области Ульчу, уезд Хагок <некоторые пишут *** со [вместо *** кок/-гок]>, где во времена вана Пхаса [Силла], захватив селение (чхон) Курахвачхон[494], создала уезд, а ван Кёндок изменил его название [на округ *Имгван], ныне это область Ульчу.

Округ Ыйчхан, бывший округ Тхвехва, который переименовал ван Кёндок, — ныне округ Хынхэ. В его подчинении находились /1140/ шесть уездов: уезд Анган, бывший уезд Пихва, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Кирип, бывший уезд Чидап, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Чанги; уезд Сингван, бывший уезд Тонъиным, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд *Имджон, бывший уезд Кыноджи, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Йонъиль; уезд Киге, бывший уезд Мохе <некоторые называют Хваге>, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Ымджыпхва, где во времена вана Пхаса[495] [Силла], захватив владение (кук) Ымджыпполь[-гук], создала уезд; ныне он присоединен к уезду Анган.

Округ Тэсон — это прежние три крепости в пределах крепости Кудосон: крепость Сорисансон, уезд[ный город] Касан <некоторые называют крепостью Кёнсансон> и крепость Одосансон, которые присоединены ныне к округу Чхондо. [В округ Тэсон входит также] уезд Якчан, бывший уезд Акчи, который переменовал ван Кёндок, ныне присоединен к области Кёнджу. Гарнизон (чон/-джон)[496] Тонгиджон, бывший гарнизон Моджиджон, который переименовал ван Кёндок, ныне присоединен к области Кёнджу.

/1141/ Округ Сансон, бывший округ Сохёнсан, который переименовал ван Кёндок, ныне присоединен к области Кёнджу. Гарнизон Намгиджон, бывший гарнизон Топхумхеджон, который переименовал ван Кёндок, ныне присоединен к области Кёнджу. Гарнизон Чунгиджон, бывший гарнизон Кыллэджон, который переименовал ван Кёндок, ныне присоединен к области Кёнджу. Гарнизон Согиджон, бывший гарнизон Турянмиджиджон, который переименовал ван Кёндок, ныне присоединен к области Кёнджу. Гарнизон Пуккиджон, бывший гарнизон Угокчон, который переименовал ван Кёндок, ныне присоединен к области Кёнджу. Гарнизон Магяджон, бывший гарнизон Кванарянджиджон <некоторые называют Пугарян>, который переименовал ван Кёндок, ныне присоединен к области Кёнджу.

Область Канджу — в пятом году правления вана Синмуна, или в начальном году танской эры Чуй-гун (685 г.), разделив область Котхаджу, создали область Чхонджу, которую переименовал ван Кёндок, и ныне она стала областью Чинджу₁. В ее подчинении находились два уезда: уезд Касу, бывший уезд Каджухва, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Кульчхон, сейчас о нем ничего не известно.

/1142/ Округ Намхэ — это остров в море, на котором ван Синмун впервые создал округ Чонясан, который переименовал ван Кёндок, и ныне он называется так же. В его подчинении находились два уезда: уезд *Нанпхо, бывший уезд Нэпхо, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется, уезд Пхёнсан, бывший уезд Пхёнсосан <некоторые называют Сопхён>, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Хадон, бывший округ Хандаса, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились три уезда: уезд Соннян — ныне неполноправное (покоренное) поселение Кымнян-пугок; уезд Агян, бывший уезд Содаса, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется, уезд Хаып, бывший уезд Пхочхон, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно.

Округ Косон, бывший округ Коджа, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились три уезда: уезд Мунхварян — сейчас о нем ничего не известно; уезд Сасу, бывший уезд Самуль, который переименовал Ван Кёндок, ныне стал областью Саджу; уезд Сансон, бывший уезд Ильсон, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Йон/1143/сон.

Округ Хаман. Когда ван Попхын с большим войском разгромил владение Асирян-гук <некоторые называют Анагая (Агунгая)>[497], его земли сделал уездом, ван Кёндок переименовал его, и ныне осталось это название. В его подчинении находились два уезда: уезд Хёнму (Хёнджон)[498], бывший уезд Сосам, который переименовал ван Кёндок, ныне стал неполноправным (покоренным) поселением Сосам-пугок; уезд Ыйрён, бывший уезд Чанхам, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Кодже — это остров в море, на котором ван Мунму впервые учредил округ Сангун, который переименовал ван Кёндок, и ныне сохранил [свое] название. В его подчинении находились три уезда: уезд Аджу, бывший уезд Коро, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Мёнджин, бывший уезд Мэджини, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Намсу, бывший уезд Сонбён, который переименовал ван Кёндок, но сейчас восстановлено его старое [название].

Округ Квольсон, бывший округ Квольчи, который переименовал ван Кёндок, ныне стал уездом Кансон. В его подчинении находились два уезда: /1144/ уезд Танып, бывший уездом Чокчхон, который переименовал ван Кёндок, ныне стал уездом Танге; уезд Саным₁ бывший уезд Чипхумчхон, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Чхоллён₁, бывший округ Сокхам, который переименовал ван Кёндок, — ныне округ Хамян. В его подчинении находились два уезда: уезд Унбон, бывший уезд Мосан <иногда называют крепостью Аёнсон, иногда — крепостью Амаксон>, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд *Иан, бывший уезд Мари, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Кочхан, бывший округ Коёль <некоторые называют Котха>, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились два уезда: уезд Йосон, бывший уезд Намнэ, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Камым; уезд Хамым, бывший уезд Касо, который переименовал ван Кёндок, но сейчас восстановлено его старое [название].

Округ Корён₂ — это бывшее государство (кук/-гук) Тэгая-гук[499]. Когда от Основателя [этого государства] вана Иджинаси <некоторые называют Нэджинчуджи> и до вана Тосольчи прошло в общем шестнадцать поколений за 520 лет[500], [силлаский] великий ван (тэван) Чинхын /1145/ напал на [это государство] и разгромил его, эти земли стали округом Тэгая, а ван Кёндок переименовал его, и ныне он так называется. В его подчинении находились два уезда: уезд Яро, бывший уезд Чокхва, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Синбок, бывший уезд Касихе, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно.

Округ Канъян, бывшая область Тэрян[джу] <некоторые пишут *** я [вместо *** рян]>, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Хапчу. В его подчинении находились три уезда: уезд Самги, бывший уезд Самджи <некоторые называют Маджан>, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Пхальге, бывший уезд Чхопхархе, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Чхоге; уезд Ыйсан, бывший уезд Сини (Синбун)[501] <некоторые называют селением Чуочхон, а некоторые — уездом Чхонджу>, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Синбон.

Округ Сонсан, бывший округ Илли₂ <некоторые называют округом *Исан>, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Кари. В его подчинении находились четыре уезда: уезд Судон, бывший уезд Садонхва, который переименовал ван Кёндок, а сейчас /1146/ о нем ничего не известно; уезд Кеджа, бывший уезд Тэмок, который переименовал ван Кёндок, — ныне уезд Янмок (*Якмок); уезд Синан, бывший уезд Понпхи, который переименовал ван Кёндок, ныне стал провинциальным округом (пу/-бу) Кёнсанбу; уезд Тосан, бывший уезд Чоксан, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно.

КНИГА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ РАЗНЫЕ ОПИСАНИЯ (ЧАПЧИ). ЧАСТЬ 4 География. 2. [Силла]

Область Ханджу[502] — бывший [когурёский] округ Хансан, захваченный Силла. Ван Кёндок переименовал его в область Ханджу, ныне это область Кванджу. В ее подчинении находились два уезда: уезд Хванму — бывший когурёский уезд Намчхон[503], который присоединила Силла, а ван Чинхын превратил его в область и учредил в ней должность управителя — кунджу[504], а ван Кёндок переименовал его, ныне — уезд *Ичхон; уезд Косо, бывший когурёский уезд Кусон, который переименовал ван Кёндок, ныне уезд Йонгу.

[“Малая”] столица Чунвонгён[505] — бывшая когурёская крепость Кугвонсон, покоренная Силла. Ван Чинхын учредил [здесь] /1149/ “малую столицу” (согён); при ване Мунму [в ней] была возведена крепость окружностью в 2592 по; ван Кёндок превратил ее в [“малую”] столицу Чунвонгён; ныне это область Чхунджу.

Округ Квеян, бывший когурёский округ Ингыннэ[506], который переименовал ван Кёндок, ныне — область Кведжу.

/ Округ Со <некоторые пишут *** Ки>чхон, бывший когурёский округ Сульчхон, который переименовал ван Кёндок, ныне — округ Чхоллён₂. В его подчинении находились два уезда: уезд Хванхё, бывший когурёский уезд Коллэгын[507], который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Хваннё, уезд Пинян, бывший когурёский уезд Янгын, который переименовал ван Кёндок, но сейчас восстановлено его старое [название].

Округ Хыгян <некоторые называют округом Хванъян>, бывший когурёский округ Кыммулло, который переименовал ван Кёндок, ныне — область Чинджу₂. В его подчинении находились два уезда: уезд Тосо₁, бывший когурёский уезд Тосо₂[508], который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Тоан; уезд Ымсон, бывший когурёский уезд Инхоль, /1150/ который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Кэсан, бывший когурёский округ Кэчхасан, который переименовал ван Кёндок, ныне — область Чукчу. В его подчинении был один уезд Ымчук, бывший когурёский уезд Ноымчук, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Пэксон, бывший когурёский Нахехоль, который переименовал ван Кёндок, ныне — округ Ансон. В его подчинении находились два уезда: уезд Чоксон, бывший когурёский Сабокхоль, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Янсон; уезд Сасан, бывший когурёский уезд, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Чиксан.

Округ Сусон, бывший когурёский округ Мэхоль, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Суджу.

Округ Танын, бывший когурёский округ Тансон, который переименовал Ван Кёндок, но сейчас восстановлено его старое [название]. /1151/ В его подчинении находились два уезда: уезд Чхасон, бывший когурёский уезд Сан<некоторые пишут *** чха[509]> холь, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд *Йонсон; уезд Чинви[510], бывший когурёский уезд Пусан, который переименовал ван Кёндок, и ныне он так называется.

Округ *Юльчин, бывший когурёский округ *Юльмок, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Кваджу. В его подчинении находились три уезда: уезд Когян, бывший когурёский уезд Инболло, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Комджу[511]; уезд Конам, бывший когурёский уезд Чечхапхаый, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Сосон, бывший когурёский уезд Мэсохоль, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Инджу <некоторые называют Кёнвонмэсо; некоторые же пишут Мичху>.

Округ Чангу, бывший когурёский уезд Чанхангу, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Ансан.

/1152/ Округ Чандже, бывший когурёский округ Чубутхо, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Суджу. В его подчинении находились четыре уезда: уезд Сусон, бывший когурёский уезд Суихоль, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Суан; уезд Кимпхо, бывший когурёский уезд Компхо, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Тонсон, бывший когурёский уезд Тонджахоль <некоторые называют уездом Тонсан>, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Пунджин, бывший когурёский уезд Пхёнъ(Хо)юап[512], который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Тхонджин.

Округ Ханян, бывший когурёский округ Пукхансан <некоторые называют Пхёнъян>, который ван Чинхын превратил в область и учредил [там] должность управителя — кунджу, ван Кёндок переименовал его, ныне здесь следы старого центра (букв. “старого места”) области Янджу. В его подчинении находились два уезда: уезд Хванъян, бывший когурёский уезд Корыйно, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Пхунъян; уезд Уван, бывший когурёский уезд Кэбэк[513], который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Хэнджу.

/1153/ Округ *Нэсо — бывший когурёский уезд Мэсон[514], который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Кёнджу₂. В его подчинении находились два уезда: уезд Чунсон, бывший когурёский уезд Чхильчун, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Чоксон; уезд Пхапхён[515], бывший когурёский уезд Пхахэпхёнса (/-ни), который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Кёха, бывший когурёский уезд Чхонджонгу, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились два уезда: уезд Понсон, бывший когурёский уезд Сурихоль, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Кобон, бывший когурёский уезд Тарыльсон[516], который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Кёнсон, бывший когурёский округ Махоль, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Пходжу. В его подчинении находились два уезда: уезд Сачхон, бывший когурёский уезд Нэыльмэ, который переименовал ван Кёндок, /1154/ и ныне так называется; уезд Тоным₁ бывший когурёский уезд Янголь, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Чхольсон, бывший когурёский округ Чхорвон, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Тонджу. В его подчинении находились два уезда: уезд Тоннян, бывший когурёский уезд Сыннян, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Сыннён; уезд Консон, бывший когурёский уезд Конмокталь (<Конмидаль>)[517], который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Чанджу.

Округ Пупхён, бывший когурёский округ Пуё, который переименовал ван Кёндок, ныне стал уездом Кымхва. В его подчинении был один уезд Кванпхён, бывший когурёский уезд Пуян, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Пхёнган.

Округ Тхосан, бывший когурёский округ Осахамдаль, который переименовал ван Кёндок, и ныне /1155/ так называется. В его подчинении находились три уезда: уезд Анхёп, бывший когурёский уезд Аджинап, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Сагып, бывший когурёский уезд Соыпту, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Саннён (*Сакнён); уезд Ичхон, бывший когурёский уезд Иджинмэ, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Убон, бывший когурёский округ Уджам, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились три уезда: уезд *Имган, бывший когурёский уезд Чанхан, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Чандан, бывший когурёский уезд Чанчхонсон, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд *Имдан, бывший когурёский уезд Маджончхон, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Маджон.

Округ Сонак, бывший когурёский Пусогап[518]. В третьем году правления вана Хёсо (694 г.) [здесь] была построена крепость, а ван Кён/1156/док сохранил это [название]. / Наш Великий предок (Тхэджо), основав государство, стал считать его столичной областью (ванги). В его подчинении находились два уезда: уезд Йоби, бывший когурёский уезд Яктучхи, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Сонним (*Им)[519]; при четвертом / ване [нынешней династии Корё] Кванджоне[520] здесь был основан монастырь Пурильса, а уезд был перенесен на северо-восток; уезд Каным₁ бывший когурёский уезд Курап, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Кэсон, бывший когурёский округ Тонбихоль, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областным городом Кэсонбу. В его подчинении находились два уезда: уезд Токсу, бывший когурёский уезд Тонмуль (*Токмуль), и ныне так называется; при одиннадцатом / ване [нынешней династии Коре] Мунджоне[521] здесь был основан монастырь Хынванса, а уезд был перенесен на юг; уезд *Имджин, бывшая когурёская крепость Чиллимсон[522], которую переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

/1157/ Округ Хэгу, расположенный посреди моря бывший когурёский округ Хёльгу (Йонгу)[523], который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Канхва. В его подчинении находились три уезда: уезд Хоым (Каным₂ бывший когурёский уезд Тонымна, который переименовал ван Кёндок, расположен на острове Хёльгудо (Йонгудо), ныне является уездом Хаым; уезд Кёдон, бывший когурёский уезд Комоккын, расположен на острове в море; ван Кёндок переименовал его, и ныне так называется; уезд Суджин, бывший когурёский уезд Суджи[524], который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Чинган.

Округ Йонпхун, бывший когурёский округ Тэгок[525], который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Пхёнджу. В его подчинении находились два уезда: уезд Танге, бывший когурёский уезд Сугоксон, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Хёпке; уезд Чиндан (Чинсо)[526], бывший когурёский уезд Сипкоксон, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Кокчу.

Округ Хэго, бывший когурёский округ Тонсам <некоторые пишут *** ым вместо *** сам]>холь, который переименовал ван Кёндок, /1158/ ныне стал областью Йомджу. В его подчинении был один уезд Кутхэк, бывший когурёский уезд Торап, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Пэкчу.

Округ Пхокчи, бывший когурёский округ Нэмихоль[527], который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Хэджу.

Округ Чунбан, бывший когурёский округ Сиксон, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Анджу.

Округ Соам (Сабам)[528], бывший когурёский округ Хюам, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Понджу.

Округ Огван, бывший когурёский округ Огок[529], который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Тонджу. В его подчинении был один уезд Чансэ[530]. бывший когурёский уезд, [название] которого сохранил ван Кёндок, ныне стал округом Суан.

Округ Чхвисон, бывший когурёский Тонхоль, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Хванджу. В его подчинении находились три уезда: уезд Тхосан, бывший когурёский Сикталь, который переименовал ван Хондок, и ныне так /1159/ называется; уезд Танак, бывший когурёский Кахваап, который ван Хондок[531] превратил в уезд и переименовал, ныне — уезд Чунхва; уезд Сонхён, бывший когурёский Пусапхаый, который переименовал ван Хондок, ныне входит в уезд Чунхва.

Область Сакчу[532]. В Гу цзинь цзюнь го чжи Цзя Даня[533] сказано: “Юго-восточная [часть] Когурё и западная [часть] Йе были землей (владением) древних Мэк[534]. В общем ныне это [область] Сакчу на севере Силла”. В шестом году правления вана Сондок, или в одиннадцатом году танской эры Чжэнь-гуань (637 г.), [эти земли] стали областью Усуджу (Чунсуджу)[535] во главе с управителем — кунджу <некоторые говорят, что в тринадцатом году правления вана Мунму, или в четвертом году танской эры Сянь-хэн (673 г.), здесь учредили область Суякчу (Сугунджу)>[536]. Ван Кёндок преобразовал ее в область Сакчу, ныне это область Чхунджу. В ее подчинении находились три уезда: уезд *Нокхё, бывший когурёский уезд Поллёкчхон[537], который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Хончхон; уезд Хванчхон, бывший когурёский уезд Хвенчхон, который переименовал ван Кёндок, но ныне восстановлено его старое [название]; уезд Чипхён, когурёский уезд Чихён, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

/1160/ [“Малая”] столица Пугвонгён, бывший когурёский округ Пхёнвон, где ван Мунму разместил “малую столицу” (согён) Пугвон; в пятом году правления вана Синмуна (685 г.) здесь построили крепость окружностью в 1031 по, ван Кёндок сохранил ее [название], ныне это область Вонджу.

Округ Надже[538], бывший когурёский округ Натхо, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Чеджу. В его подчинении находились два уезда: уезд Чхонпхун, бывший когурёский уезд Саёри, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Чоксан, бывший когурёский уезд, которому ван Кёндок сохранил название, ныне — уезд Тансан.

Округ Нарён, бывший пэкческий округ Наи (Наги)[539], который захватил ван Пхаса[540], а ван Кёндок переименовал, ныне стал областью Канджу. В его подчинении находилось два уезда: уезд Сонгок, бывший когурёский уезд Мэгок, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно; уезд Онма (*Окма), бывший когурёский уезд Косама, /1161/ который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Понхва.

Округ Кыпсан, бывший когурёский округ Кыппольсан, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Хынджу. В его подчинении был один уезд *Инпхун, бывший когурёский уезд Ибольчи, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно.

Округ Капхён, бывший когурёский округ Кынпхён, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении был один уезд Чунсу, бывший когурёский уезд Симчхон, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Чоджон.

Округ Янок, бывший когурёский округ Янгу₁, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Янгу₂. В его подчинении находилось три уезда: уезд Хидже, бывший когурёский уезд Чоджок, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд *Индже; уезд Чхидо, бывший когурёский уезд Окки, который переименовал ван Кёндок, /1162/ ныне — уезд Сохва; уезд Самнён, бывший когурёский уезд Самхён, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Пансан.

Округ *Нанчхон, бывший когурёский округ Сончхон, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Тэян, бывший когурёский округ Тэянгван, который переименовал ван Кёндок, ныне — округ Чанъян. В его подчинении находились два уезда: уезд Сучхон, бывший когурёский уезд Сусончхон, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Хвачхон; уезд Мундын, бывший когурёский уезд Мунхён, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Иксон, бывший когурёский округ Мосон, который переименовал ван Кёндок, ныне — округ Кымсон.

Округ Кисон, бывший когурёский округ Тонсахоль, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении был один уезд Тхонгу, бывший когурёский уезд Суип (Могин)[541], который переименовал ван Кёндок, /1163/ и ныне так называется.

Округ Йонсон, бывший когурёский округ Каннёнсон (*Как <некоторые пишут *** кэк [вместо *** как]>рёнсон), который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Кёджу. В его подчинении находилось три уезда: уезд Тансон, бывшая когурёская пограничная крепость Чонмокчин (*Чокмокчин) (Чокпонджин)[542], который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд *Намгок; уезд Чирун[543], бывший когурёский уезд Квансуль, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно; уезд Хирён, бывший когурёский уезд Чосухён, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно.

Округ Сакчон, бывший когурёский округ Пиёрхоль, который в семнадцатом году вана Чинхына, или в начальном году лянской эры Тай-пин[544] (556 г.), стал областью Пи[р]ёльчу, куда был назначен управитель — кунджу; при ване Хёсо[545] [здесь] была построена крепость окружностью в 1180 по, а ван Кёндок переименовал его, ныне это область Тынджу. В его подчинении находились пять уездов: уезд Согок, бывший когурёский уезд Кёнгок, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется) /1164/ уезд *Нансан, бывший когурёский уезд Сокталь, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно; уезд Саным₂, бывший когурёский уезд Сархан, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Чхонсан, бывший когурёский уезд Каджидаль, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Мунсан; уезд Икке, бывший когурёский уезд Иккок, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Чончхон, бывший когурёский округ Чхонджон, который в двадцать первом году вана Мунму[546] (681 г.) был захвачен [Силла], а ван Кёндок переименовал его и построил пограничный кордон Тханхан-кванмун, ныне стал областью Йонджу. В его подчинении находились три уезда: уезд Сансан. бывший когурёский уезд Мэсидаль, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно; уезд Сонсан, бывший когурёский уезд Пусадаль, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно; уезд Юго, бывший когурёский уезд Тонхо, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не/1165/известно.

Область Мёнджу[547] — бывшее когурёское [владение] Хасорян <некоторые пишут Хасылла>[548], впоследствии присоединенное к Силла. В Гу цзинь цзюнь го чжи Цзя Даня сказано: “Нынешняя область Мёнджу на северной окраине Силла, собственно говоря, в древности составляла владение (кук) Йе”. В прежних исторических [записях], по-видимому, ошибочно считали Пуё землей Йе[549]. При ване Сондоке[550] [здесь] была учреждена “малая столица” (согён) во главе с наместником — сасином; в пятом году правления вана Тхэджона[551], или в третьем году танской эры Сянь-цин[552] (658 г.), из-за того что земли Хасылла граничили с Мохэ (кор. Мальгаль), [упразднили] столицу и превратили в область во главе с управителем — кунджу для охраны [этих земель]; в шестнадцатом году правления вана Кёндока (757 г.) она стала областью Мёнджу, и ныне она так называется. В ее подчинении находились четыре уезда: уезд Чонсон, бывший когурёский уезд Инмэ (Инчхи)[553], который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Сок <некоторые пишут *** тон [вместо *** сок>че, бывший когурёский уезд Соктхо, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно; уезд Чисан, бывший когурёский уезд, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд *Йонгок; уезд Тонсан, бывший когурёский уезд Хёльсан, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

/1166/ Округ Коксон, бывший когурёский округ Курхва, который переименовал ван Кёндок, ныне — округ *Имха. В его подчинении был один уезд Йон <некоторые пишут *** йон/-ён (*** чэ) [вместо *** йон]>му, бывший когурёский уезд Ихвахе, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Андок.

Округ Ясон, бывший когурёский округ Ясихоль, который переименовал ван Кёндок, ныне — округ Йондок. В его подчинении находились два уезда: уезд Чинан₁, бывший когурёский уезд Чорам, который переименовал ван Кёндок, ныне стал провинциальным округом Посонбу; уезд Чоксон, бывший когурёский уезд Чхонъи, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Чхонбу.

Округ Юрин, бывший когурёский округ Уси, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью *Йеджу. В его подчинении был один уезд Хэа, бывший когурёский уезд Ахе, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Чхонха.

/1167/ Округ Ульчин, бывший когурёский уезд Уджиня, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении был один уезд Хэгок <некоторые пишут *** со [вместо *** кок/-гок]>, бывший когурёский уезд Пхадан (Пхачха)[554], который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно.

Округ Насон, бывший когурёский округ Насэн, который переименовал ван Кёндок, ныне — округ Йонволь. В его подчинении находились три уезда: уезд Чачхун, бывший когурёский уезд Ырадан (Ырачха)[555], который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Йончхун; уезд Пэго, бывший когурёский уезд Уго, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Пхёнчхан; уезд Чучхон, бывший когурёский уезд Чуён, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Самчхок — бывшее владение (община) Сильчик-кук, которое во времена вана Пхаса было покорено [Силла], в шестом году правления вана Чиджына[556], или в четвертом году лянской эры Тянь-цзянь[557] (505 г.), стало областью, куда Исабу был назначен управителем — кунджу. Ван Кёндок изменил /1168/ ее название, которое сохранилось и ныне. В его подчинении находились четыре уезда: уезд Чуннён (*Чукрён), бывший когурёский уезд Чукхён, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно; уезд Мангён <некоторые пишут *** хян [вместо *** кён/-гён]>, бывший когурёский уезд Маняк, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно; уезд Уге, бывший когурёский уезд Угок, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Хэри, бывший когурёский уезд Пхари, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно.

Округ Сусон, бывший когурёский округ Сусон, который переименовал ван Кёндок, ныне стал уездом Кансон. В его подчинении находились два уезда: уезд Тонсан, бывший когурёский уезд Сынсан, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд *Йольсан; уезд Иннён (*Икрён), бывший когурёский уезд Икхён, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Косон, бывший когурёский Тархоль, который в двадцать девятом году правления вана Чинхына[558] (568 г.) стал областью, /1169/ куда был назначен управитель — кунджу; ван Кёндок переименовал ее, и ныне так называется. В его подчинении находились два уезда: уезд Хванга, бывший когурёский уезд Чосухёль, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Пхёнхом, бывший когурёский уезд Пхёнджинхён, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Унам.

Округ Кымян, бывший когурёский округ Хюян, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились пять уездов: уезд Сыпке, бывший когурёский уезд Сыппигок, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Хыпкок; уезд Чесан, бывший когурёский уезд Тхосан, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Пёксан; уезд *Имдо, бывший когурёский уезд Торим, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Пхачхон (Кочхон)[559], бывший когурёский уезд Кэён, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Хакпхо, бывший когурёский уезд Кокпхо, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

КНИГА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ РАЗНЫЕ ОПИСАНИЯ (ЧАПЧИ). ЧАСТЬ 5 География. 3. [Силла]

Область Унджу[560] — бывшая старая столица Пэкче. Танский [император] Гао-цзун послал Су Динфана для умиротворения его (т.е. Пэкче) и учредил военное наместничество (дудуфу, кор. тодокпу) Унджин[561]. Силлаский ван Мунму[562] захватил эти земли в свою собственность, а ван Синмун[563] преобразовал его (наместничество) в область Унчхонджу во главе с управителем и военачальником — тодоком, в шестнадцатом году правления вана Кёндока название было изменено на Унджу, ныне это область Конджу (Пунджу)[564]. В ее подчинении находились два уезда: уезд *Исан, бывший пэкческий уезд Йорясан, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Чхоным, бывший пэкческий уезд Порымджи, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Синпхун.

/1171/ [“Малая”] столица Совон[565]. В пятом году правления вана Синмуна (685 г.) впервые была учреждена “малая столица” Совон, но ван Кёндок переименовал ее в Согён; ныне — это область Чхонджу.

Округ Тэрок, бывший пэкческий округ Тэмогак, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Мокчу. В его подчинении находились два уезда: уезд Сунчхи, бывший пэкческий уезд Каммэ, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Пхунсе; уезд Кымджи, бывший пэкческий уезд Куджи, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Чоный.

Округ Карим₁[566], бывший пэкческий округ Карим₂, [ван] Кёндок изменил [первый иероглиф] *** ка на *** ка, и ныне он так называется. В его подчинении находились два уезда: уезд Масан, бывший пэкческий уезд, который так назвал ван Кёндок при преобразовании областей и округов, и ныне остается это название; уезд Хансан, бывший пэкческий уезд Тэсан, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Хонсан.

/1172/ Округ Сорим, бывший пэкческий округ Соллим, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились два уезда: уезд *Нампхо, бывший пэкческий уезд Сапхо, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Пиин, бывший пэкческий уезд Пиджун, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Исан, бывший пэкческий округ Масисан, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились два уезда: уезд Могу, бывший пэкческий уезд Угён, который переименовал ван Кёндок, а сейчас о нем ничего не известно; уезд Кымму, бывший пэкческий уезд Кыммуль, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Токпхун.

Округ Хесон, бывший пэкческий округ Хе[гун], который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились три уезда; уезд Танджин, бывший пэкческий уезд Польсуджи, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Йоып, бывший пэкческий уезд Йочхон, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Йоми; /1173/ уезд Синпхён, бывший пэкческий уезд Сапхён, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Пуё — бывший пэкческий округ Собури, который умиротворили танский полководец Су Динфан вместе с [силласким] [Ким] Юсином и в двенадцатом году правления вана Мунму (672 г.) расположили ставку командующего — чхонгвана[567], ван Кёндок переименовал его, и ныне он так называется. В его подчинении находились два уезда: уезд Соксан, бывший пэкческий уезд Чинаксан, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Соксон; уезд Йольсон, бывший пэкческий уезд Йольги (/Йори)[568], который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Чонсан.

Округ Имсон, бывшая пэкческая крепость Имджонсон, который переименовал ван Кёндок, ныне — округ Тэхын. В его подчинении находились два уезда: уезд Чхонджон[569], бывший пэкческий уезд Корянбури, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Чхонъян; уезд Косан, бывший пэкческий уезд Осан, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд *Йесан.

/1174/ Округ Хвансан, бывший пэкческий округ Хвандынъясан, который переименовал ван Кёндок, ныне это уезд *Йонсан. В его подчинении находились два уезда: уезд Чиллён, бывший пэкческий уезд Чинхён <[первый иероглиф] *** чин некоторые пишут как *** чон>, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Чинджам; уезд Чиндон — это бывший пэкческий уезд, названный так ваном Кёндоком при преобразовании областей и округов, и поныне употребляется это название.

Округ Пипхун, бывший пэкческий округ Усуль, который переименовал ван Кёндок, ныне — округ Хведок. В его подчинении находились два уезда: уезд Юсон — это бывший пэкческий уезд Носаджи, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Чокчо, бывший пэкческий уезд Собипхо, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Токчин.

Округ Кёльсон, бывший пэкческий округ Кёри (Кёльги)[570], который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились два уезда: уезд Синып, бывший пэкческий уезд Синчхон[571], который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд По/1175/рён; уезд Силлян, бывший пэкческий уезд Сосирян, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Йоян.

Округ Йонсан, бывший пэкческий округ Ильмосан, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились два уезда: уезд Йонги, бывший пэкческий уезд Туинджи, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Мэгок, бывший пэкческий уезд Мигок, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Хвеин.

Округ Пусон, бывший пэкческий округ Ки[гун], который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились два уезда: уезд Сотхэ, бывший пэкческий уезд Сондэхе (Сондэхо)[572], который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Чиюк, бывший пэкческий уезд Чирюк, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Пуккок.

Округ Тханджон — бывший пэкческий округ. В одиннадцатом году правления вана Мунму, или во втором году танской эры Сянь-хэн (671 г.), /1176/ [он] стал областью, где размещалась ставка командующего — чхонгвана, а в двенадцатом году эры Сянь-хэн (681 г.) область была упразднена и стала [снова] округом. Ван Кёндок изменил его название, ныне — это округ Онсу. В его подчинении находились два уезда: уезд Ымбон <некоторые называют Ымджам>, бывший пэкческий уезд Асуль, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Аджу; уезд Кирян, бывший пэкческий уезд Кульчик, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Синчхан.

Область Чонджу[573] — бывший пэкческий Вансан. В шестнадцатом году правления вана Чинхына (555 г.) [он] стал областью, а в двадцать шестом году правления того же вана (565 г.) область была упразднена, [но] в пятом году правления вана Синмуна (685 г.) [здесь] снова была восстановлена область Вансанджу, которая в шестнадцатом году правления вана Кёндока (757 г.) была переименована, и ныне так называется. В ее подчинении находились три уезда: уезд Тусон, бывший пэкческий уезд Туи, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Исон₁; уезд Кымгу, бывший пэкческий уезд Куджиджисан, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Косан, бывший пэкческий уезд, которому дал это название ван Кёндок при преобразовании областей и округов, и ныне так называется.

“Малая столица” (согён) Намвон — бывший пэкческий уезд Ко/1177/рён, присоединенный к Силла; в пятом году правления вана Синмуна (685 г.) здесь впервые была учреждена “малая столица”, в шестнадцатом году правления вана Кёндока (757 г.) она была провозглашена “малой столицей” Намвон, ныне — это провинциальный округ Намвонбу.

Округ Тэсан, бывший пэкческий округ Тэсисан, который переименовал ван Кёндок, ныне — округ Тхэсан. В его подчинении находились три уезда: уезд Чонып, бывшее пэкческое селение Чончхон, которое переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Пинсон, бывший пэкческий уезд Пингуль, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Иный; уезд Ясо, бывший пэкческий уезд Ясои, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Коя.

Округ Кобу, бывший пэкческий округ Косабури, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились три уезда: уезд Пурён, бывший пэкческий уезд Кэхва, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Хиан, бывший пэкческий уезд Хыллянмэ, который переименовал ван Кёндок, /1178/ ныне — уезд Поан; уезд Санджиль, бывший пэкческий уезд Санчхиль, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Чилле[574], бывший пэкческий округ Чинъиныль, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились три уезда: уезд Исон₂, бывший пэкческий уезд Тусии, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Пури; уезд Чхонго, бывший пэкческий уезд Мульго, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Танчхон, бывший пэкческий уезд Чокчхон, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Чуге.

Округ Тогын₁ бывший пэкческий округ Токкын, который переименовал ван Кёндок, ныне — округ Тогын₂. В его подчинении находились три уезда: уезд Сиджин, бывший пэкческий уезд Каджина, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд *Йорян, бывший пэкческий уезд Чирянчхо, который переименовал ван Кёндок, /1179/ и ныне так называется; уезд Ундже, бывший пэкческий уезд Чибольчи, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ *Импхи, бывший пэкческий округ Сисан, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились три уезда: уезд Хамёль, бывший пэкческий уезд Каммура, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Окку, бывший пэкческий уезд Масорян, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Хвеми, бывший пэкческий уезд Пубури, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Кимдже, это бывший пэкческий округ Пёкколь, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились четыре уезда: уезд Мангён, бывший пэкческий уезд Тунэсан, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Пхёнго, бывший пэкческий уезд Судонсан, который переименовал ван Кёндок, и ныне /1180/ так называется; уезд *Исон, бывший пэкческий уезд Нэриа, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Муып, бывший пэкческий уезд Мугынчхон, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Пуюн.

Округ Сунхва <[вместо] *** сун некоторые пишут *** чон>, бывший пэкческий округ Тосиль, который переименовал ван Кёндок, ныне стал уездом Сунчхан. В его подчинении находились два уезда: уезд Чоксон, бывший пэкческий уезд *Йокпхён, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Куго, бывший пэкческий уезд Тольпхён (*Йокпхён)[575], который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Кымма, бывший пэкческий округ Кыммаджо, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились три уезда: уезд Огя, бывший пэкческий уезд Сорёкчи, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Ясан, бывший пэкческий уезд Арясан, который переименовал ван Кёндок, /1181/ ныне — уезд *Нансан; уезд Уджу, бывший пэкческий уезд Усоджо, который переименовал ван Кёндок, ныне стал областью Уджу.

Округ Пёкке, бывший пэкческий округ Пэги<[вместо *** и] некоторые пишут *** хэ>, который переименовал ван Кёндок, ныне стал уездом Чанге. В его подчинении находились два уезда: уезд Чинан₂, бывший пэкческий уезд Нанджина, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Котхэк, бывший пэкческий уезд Упхён, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Чансу.

Округ Имсиль — бывший пэкческий округ, который был назван так ваном Кёндоком при преобразовании областей и округов, и ныне сохранил это название. В его подчинении находились два уезда; уезд Марён₂, бывший пэкческий уезд Мадоль, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Чхонун, бывший пэкческий уезд Косамуль, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Корён.

/1182/ Область Муджу[576] — бывшая пэкческая земля, которая в шестом году правления вана Синмуна (686 г.) стала областью Муджинджу и при ване Кёндоке была переименована в область Муджу, а ныне стала областью Кванджу. В ее подчинении находились три уезда: уезд Хёнун, бывший пэкческий уезд Мидонбури, который переименовал ван Кёндок, ныне стал округом Нампхён; уезд *Йонсан, бывший пэкческий уезд Поннён (*Покрён), который переименовал ван Кёндок, но сейчас восстановлено его старое [название]; уезд Киян, бывший пэкческий уезд Кульчи, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Чханпхён.

Округ Пуллён, бывший пэкческий округ Пунчха, который переименовал ван Кёндок, ныне — округ *Наган. В его подчинении находились четыре уезда: уезд Чхуннёль, бывший пэкческий уезд Чоджоре, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Намян; уезд Чоян, бывший пэкческий уезд Тонно, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Канвон, бывший пэкческий уезд Тухиль[577], который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Тувон; уезд Пэкчу, бывший пэкческий уезд Писа, который переименовал ван Кёндок, ныне — это уезд Тхэ/1183/ган.

Округ Посон, бывший пэкческий округ Покхоль, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились четыре уезда: уезд Тэро, бывший пэкческий уезд Масарян, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Хверён; уезд Кесу, бывший пэкческий уезд Кечхон, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Чантхэк; уезд Оа, бывший пэкческий уезд Очха, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Чонан; уезд Маып, бывший пэкческий уезд Комамиджи[578], который переименовал ван Кёндок, ныне — это уезд Сурён.

Округ Чхусон, бывший пэкческий округ Чхуджахе, который переименовал ван Кёндок, ныне — округ Тамян. В его подчинении находились два уезда: уезд Окква (Ванква)[579], бывший пэкческий уезд Кваджи, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд *Юрвон, бывший пэкческий уезд *Юльчи, который переименовал ван Кёндок, ныне — /1184/ уезд Воллюль.

Округ *Йонам, бывший пэкческий округ Волла, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Паннам, бывший пэкческий уезд Паннабури, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились два уезда: уезд Яро, бывший пэкческий уезд Арогок, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Алло; уезд Конми, бывший пэкческий уезд Коми, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Капсон, бывший пэкческий уезд Косии, который переименовал ван Кёндок, ныне — округ Чансон. В его подчинении находились два уезда: уезд Чинвон, бывший пэкческий уезд Кусаджинхе (Кусаджинбан)[580], который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Самге, бывший пэкческий уезд Собихе (Собибан)[581], который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

/1185/ Округ Мурен, бывший пэкческий округ Мусии[582], который переименовал ван Кёндок, ныне — округ *Йонгван. В его подчинении находились три уезда: уезд Чанса, бывший пэкческий уезд Санно, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Кочхан, бывший пэкческий уезд Морянбури, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Мусон, бывший пэкческий уезд Сонмиджи, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ Сынпхён, бывший пэкческий округ Кампхён, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется <некоторые называют областью Сынджу>. В его подчинении находились три уезда: уезд Хэып, бывший пэкческий уезд Вончхон, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд *Йосу; уезд Хиян, бывший пэкческий уезд Маро, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Кванъян; уезд *Йосан, бывший пэкческий уезд Тольсан, который переименовал ван Кёндок, но сейчас восстановлено его старое [название].

/1186/ Округ Коксон, бывший пэкческий округ Йоннэ (*Йокнэ), который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились три уезда: уезд Пую, бывший пэкческий уезд Тунджи, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Куре, бывший пэкческий уезд Кучхаре, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Тонбок, бывший пэкческий уезд Тубуджи, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

/ Округ *Нынсон, бывший пэкческий округ Ирынбури, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились два уезда: уезд Пури, бывший пэкческий уезд Пхабури, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Поксон; уезд *Йоми, бывший пэкческий уезд Инниа, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Хвасун.

Округ Кымсан, бывший пэкческий округ Палла, который переименовал ван Кёндок, ныне — провинциальная область (мок) *Наджумок. В его подчинении находились три уезда: уезд Хведжин, бывший пэкческий уезд Тухиль, который переименовал ван Кёндок, и ныне /1187/ так называется; уезд Чхоря, бывший пэкческий уезд Сиросан, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Йохван, бывший пэкческий уезд Сучхон, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

/ Округ Янму, бывший пэкческий округ Тому, который переименовал ван Кёндок, ныне — округ Тоган. В его подчинении находились четыре уезда: уезд Ко <некоторые пишут *** тон [вместо *** ко]>ан, бывший пэкческий уезд Косои, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Чуксан; уезд Тхамджин, бывший пэкческий уезд Тоным, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Чхиммён, бывший пэкческий уезд Сэгым, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Хэнам; уезд Хванвон, бывший пэкческий уезд Хвансуль, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

/ Округ Муан, бывший пэкческий округ Мурахе, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились четыре уезда: уезд Хампхун, бывший пэкческий уезд Куллэ, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Таги, бывший пэкческий уезд Таджи, который переименовал ван Кёндок, /1188/ ныне — уезд Мопхён; уезд Хэдже, бывший пэкческий уезд Тодже, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется; уезд Чиндо, бывший пэкческий уезд Инджиндо (Инджинджо)[583], который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется.

Округ *Нвесан[584], бывший пэкческий уезд Тосан, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Кахын. В его подчинении был один уезд Чхомтхам, бывший пэкческий уезд Мэгури, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд *Имхве.

/ Округ Апхэ, бывший пэкческий уезд Ачхасан, который переименовал ван Кёндок, и ныне так называется. В его подчинении находились три уезда: уезд Кальто, бывший пэкческий уезд Аро, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд *Юкчхан; уезд Йомхэ, бывший пэкческий уезд Корокчи, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд *Имчхи; уезд Анпха, бывший пэкческий уезд Коджисан <[вместо] *** ко некоторые пишут *** куль>, который переименовал ван Кёндок, ныне — уезд Чансан.

КНИГА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ РАЗНЫЕ ОПИСАНИЯ (ЧАПЧИ). ЧАСТЬ 6 География. 4. Когурё. Пэкче

КНИГА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ РАЗНЫЕ ОПИСАНИЯ (ЧАПЧИ). ЧАСТЬ 7 Должности и чины. 1

Названия силласких должностей менялись со временем, не оставаясь одинаковыми. Перемешались танские и местные [наименования]. Такие [наименования, как] сиджун и *нанджун, являются танскими, и можно выяснить их значение, а [наименования типа] ибольчхан и ичхан переданы на местном языке, и невозможно выяснить, почему они так назывались. При первоначальном учреждении должности непременно предусматривалось выполнение постоянных обязанностей определенным для этой должности числом людей, [которые] в зависимости от своих способностей занимали высокое или низкое положение. Поскольку в течение долгого времени письменные записи терялись, то невозможно восстановить их в подробностях. [Из рассмотренного] видно, что второй ван Намхэ поручил государственные дела сановнику, /1223/ назвав его тэбо. Третий ван Юри учредил семнадцать чинов (рангов). С того времени их число и названия возросли во множестве, и то, что можно было собрать и изучить, записано в данную книгу.

Тэбо. В седьмом году [правления] вана Намхэ (10 г. н.э.)[697] Тхархэ был сделан им [тэбо].

В девятом году [правления] вана Юри (32 г. н. э.)[698] учреждено семнадцать рангов [чинов]. Первый из них назывался ибольчхан <некоторые называют ибольган, или убольчхан, или каккан, или какчхан, а иногда — собархан или собурхан>. Второй назывался ичхокчхан <некоторые называют ичхан>. Третий назывался чапчхан <некоторые называют чаппхан или сопхан>. Четвертый назывался пхаджинчхан <некоторые называют хэган или миган>. Пятый назывался тэачхан; с этого [чина] и до ибольчхана их могли удостаиваться только [представители] чинголь[699], [но не из] других родов (семей). Шестой назывался ачхан <некоторые называют ачхоккан или ачхан (в другом написании)>, [в этом чине различались степени] от чуначхана до саджун ачхана. Седьмой назывался ильгильчхан <некоторые называют ыльгильган>. Восьмой назывался сачхан <некоторые называют сальчхан или садольган>. Девятый назывался кыппольчхан <некоторые называют кыпчхан или кыппоккан>. Десятый назывался тэнама <некоторые называют тэнамаль>, [в этом чине различались степени] от чун-дэнама до куджун-дэнама. /1224/ Одиннадцатый назывался нама <некоторые называют намаль>, [в этом чине различались степени] от чуннама до чхиль-джуннама. Двенадцатый назывался тэса <некоторые называют ханса>. Тринадцатый назывался саджи <некоторые называют соса>. Четырнадцатый назывался кильса <некоторые называют кеджи, некоторые называют кильчха>. Пятнадцатый назывался тэо <некоторые называют тэоджи>. Шестнадцатый назывался соо <некоторые называют сооджи>. Семнадцатый назывался чови <некоторые называют сонджоджи>.

Сандэдын <некоторые называют сансин>. [Должность] впервые учреждена в восемнадцатом году [правления] вана Попхына (531 г.).

Тэгаккан <некоторые называют тэсобархан>. В седьмом году [правления] вана Тхэджон[-Мурёля] (660 г.) при обсуждении заслуг в разгроме Пэкче тэджангун Ким Юсин был сделан тэгакканом, и этот [чин] поставлен выше существующих семнадцати чинов (вдобавок к ним), [но] обычным чином не был.

Тхэдэгаккан <некоторые называют тхэдэсобархан>. В восьмом году [правления] (668 г.) ван Мунму, разгромив Когурё, наградил охранявшего столицу (*юсу) Ким Юсина [чином] тхэдэгаккана, чтобы отметить его исключительные заслуги. /1225/ Этот чин, поставленный выше указанных семнадцати чинов и [чина] тэгаккана, выражал особое, самое высшее благорасположение [вана].

Чипсасон[700]. Сначала назывался Пхумджу <некоторые называют Чоджу>. В пятом году [правления] государыни Чиндок (651 г.) был преобразован в Чипсабу, а в четвертом году [правления] вана Хындока (829 г.) снова назван [Чипса]сон. [Там имелись должности:] чунси — один человек, учреждена в пятом году [правления] вана Чиндок, в шестом году [правления] вана Кёндока[701] (747 г.) снова названа сиджун, для этой [должности предусмотрен] чин от тэачхана до ичхана; чондэдын — два человека, учреждена в двадцать шестом году [правления] вана Чинхына (565 г.), в шестом году [правления] вана Кёндока (747 г.) преобразована в сиран, для этой [должности предусмотрен] чин от нама до ачхана; тэса — два человека, учреждена в одиннадцатом году [правления] вана Чинпхёна (589 г.), в восемнадцатом году [правления] вана Кёндока (759 г.) преобразована в нанджун <по другим данным, преобразована в пятом году [правления] вана Чиндок>, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нама; саджи — два человека, учреждена в пятом году [правления] вана Синмуна (685 г.), в восемнадцатом году [правления] вана Кёндока (759 г.) преобразована в вонверан, в двенадцатом году [правления] вана Хегона (776 г.) снова названа саджи, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до тэса; /1226/ са — четырнадцать человек, в [?] году[702] [правления] вана Мунму добавили шесть человек, [при] ване Кёндоке[703] преобразована в нан, [при] ване Хегоне[704] снова названа са, для этой [должности предусмотрен] чин от сонджоджи до тэса.

Пёнбу[705]. [Там имелись должности:] *ён — один человек, впервые учреждена в третьем году [правления] вана Попхына[706] (516 г.), в пятом году [правления] вана Чинхына (659 г.) добавлен один человек, в шестом году [правления] вана Тхэджон[-Мурёля] (659 г.) добавлен еще один человек; для этой [должности предусмотрен] чин от тэачхана до тхэдэгаккана, причем ее могли совмещать [первые министры] чэсан и сасин; тэгам — два человека, впервые учреждена в сорок пятом году [правления] вана Чинпхёна (623 г.)[707], в пятнадцатом году[708] [правления] вана Тхэджон[-Мурёля] добавлен один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в сиран, [при] ване Хегоне снова названа тэгам, для этой [должности предусмотрен] чин от чхана[709] до ачхана; чегам — два человека, учреждена в одиннадцатом году [правления] вана Чинпхёна (589 г.), в пятом году [правления] вана Тхэджон[-Мурёля] (658 г.) преобразована в тэса, [при] ване Кёндоке преобразована в нанджун, [при] ване Хегоне снова названа тэса, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нама; носаджи — один человек, /1227/ впервые учреждена в двенадцатом году [правления] вана Мунму (672 г.), [при] ване Кёндоке преобразована в сабён, [при] ване Хегоне снова названа носаджи, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до тэса; са — двенадцать человек, в одиннадцатом году [правления] вана Мунму (671 г.) добавлены два человека, в двенадцатом году [правления] вана Мунму (672 г.) добавлены еще три человека, для этой [должности предусмотрен] чин от сонджоджи до тэса; нодан — один человек, учреждена в одиннадцатом году [правления] вана Мунму, [при] ване Кёндоке преобразована в сосабён, [при] ване Хегоне восстановлено старое [название], [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с са.

Чобу[710]. Учреждено в шестом году [правления] вана Чинпхёна[711] (584 г.). [При] ване Кёндоке преобразовано в Тэбу, [при] ване Хегоне восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] *ён — два человека, учреждена в пятом году [правления] вана Чиндок (651 г.), для этой [должности предусмотрен] чин от кымха до тхэдэгаккана; кён — два человека, в пятнадцатом году [правления] вана Мунму (675 г.) добавлен один человек, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с тэгамом в Пёнбу; тэса — два человека, учреждена при ване Чиндок (647-654), [при] ване Кёндоке преобразована в чубу, [при] ване Хегоне снова названа тэса, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нама; /1228/ саджи — один человек, учреждена в пятом году [правления] вана Синмуна (685 г.), [при] ване Кёндоке преобразована в саго, [при] ване Хегоне снова названа саджи, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до тэса; са — восемь человек, в четвертом году [правления] вана Хёсо (695 г.)[712] добавлены два человека, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с са в Пёнбу.

Кёнсон чуджакчон[713]. [При] ване Кёндоке преобразовано в Сусонбу, [при] ване Хегоне восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] *ён — пять человек, учреждена в тридцать первом году [правления] вана Сондока (732 г.), для этой [должности предусмотрен] чин от тэачхана до тэгаккана; кён — шесть человек, учреждена в тридцать втором году [правления] вана Сондока (733 г.), [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с сираном в Чипсасоне; тэса — шесть человек, [при] ване Кёндоке преобразована в чубу, [при] ване Хегоне снова названа тэса, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до тэнама; саджи — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в сагон, [при] ване Хегоне снова названа саджи, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до тэса; са — восемь человек, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с са в Чобу.

/1229/ Сачхонванса сонджон[714]. [При] ване Кёндоке преобразован в Кам Сачхонвансабу, [при] ване Хегоне восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] кымхасин — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в камнён, [при] ване Хегоне снова названа кымхасин, [при] ване Эджане (800-809) еще раз преобразована в *ён, для этой [должности предусмотрен] чин от тэачхана до каккана; сандан — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в кён, [при] ване Хегоне снова названа сандан, [при] ване Эджане еще раз преобразована в кён, для этой [должности предусмотрен] чин от нама до ачхана; чокви — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в кам, [при] ване Хегоне снова названа чокви; чхонви — два человека, [при] ване Кёндоке преобразована в чубу, [при] ване Хегоне снова названа чхонви, [при] ване Эджане преобразована в тэса и сокращен один человек, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нама; са — два человека.

Понсонса сонджон. [При] ване Кёндоке преобразован в Суён понсонса савон, после этого /1230/ восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] кымхасин — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в комгёса, [при] ване Хегоне снова названа кымхасин, [при] ване Эджане преобразована в *ён; сандан — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в пуса, потом снова названа сандан; чокви — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в пхангван, потом снова названа чокви; чхонви — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в нокса, потом снова названа чхонви; са — два человека, [при] ване Кёндоке преобразована в чон, потом снова названа са.

Камынса сонджон. [При] ване Кёндоке преобразован в Суён камынса совон, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] кымхасин — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в комгёса, [при] ване Хегоне снова названа кымхасин, [при] ване Эджане преобразована в *ён; сандан — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в пуса, потом снова названа сандан, [при] ване Эджане преобразована в кён <по другим данным, упразднена [должность] кён и учреждена чогви>; чогви — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в пхангван, потом снова названа чогви; /1231/ чхонви — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в нокса, потом снова названа чхонви; са — четыре человека, [при] ване Кёндоке преобразована в чон, потом снова названа са.

Пондокса сонджон. В восемнадцатом году [правления] вана Кёндока (759 г.) преобразован в Суён пондокса савон, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] кымхасин — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в комгёса, [при] ване Хегоне снова названа кымхасин, [при] ване Эджане еще раз преобразована в кён; сандан — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в пуса, потом снова названа сандан, [при] ване Эджане еще раз преобразована в кён; чогви — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в пхангван, потом снова названа чогви; чхонви — два человека, [при] ване Кёндоке преобразована в нокса, [при] ване Хегоне снова названа чхонви; са — шесть человек, потом четыре человека сокращены, [при] ване Кёндоке преобразована в чон, [при] ване Хегоне снова названа са.

/1232/ Понынса сонджон. [Там имелись должности:] кымхасин — один человек, впервые учреждена [при] ване Хегоне, [при] ване Эджане преобразована в *ён; пуса — один человек, впервые учреждена [при] ване Хегоне, вскоре преобразована в сандан, [при] ване Эджане еще раз преобразована в кён; тэса — два человека, са — два человека.

Ёнмёса сонджон. В восемнадцатом году [правления] вана Кёндока (759 г.) преобразован в Суён ёнмёса савон, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] сандан — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в пхангван, потом снова названа сандан; чхонви — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в нокса, потом преобразована в тэса; са — два человека.

Ёнхынса сонджон. Впервые учрежден в четвертом году [правления] вана Синмуна (684 г.), в восемнадцатом году [правления] вана Кёндока (759 г.) преобразован в Кам ёнхынса кван. [Там имелись должности:] тэнама — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в ком; са — три человека.

/1233/ Чханбу[715]. В старину функции Чханбу [наряду с другими] исполняло Пхумджу, [и так продолжалось до тех пор, пока] в пятом году [правления] вана Чиндок (651 г.) не разделили его и учредили [Чханбу]. [Там имелись должности:] *ён — два человека, для этой [должности предусмотрен] чин от тэачхана до тэгаккана; кён — два человека, учреждена в пятом году [правления] вана Чиндок, в пятнадцатом году [правления] вана Мунму (675 г.) добавлен один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в сиран, [при] ване Хегоне снова названа кён, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с тэгамом в Пёнбу; тэса — два человека, учреждена при ване Чиндок, [при] ване Кёндоке преобразована в нанджун, [при] ване Хегоне снова названа тэса, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с тэса в Пёнбу; чосаджи — один человек, учреждена при ване Хёсо (692-702), [при] ване Кёндоке[716] преобразована в сачхан, [при] ване Хегоне восстановлено старое [название], [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с носаджи; са — восемь человек, учреждена при ване Чиндок, в одиннадцатом году [правления] вана Мунму (671 г.) добавлены три человека, в двенадцатом году [правления вана Мунму] (672 г.) добавлены еще семь человек, в восьмом году [правления] вана Хёсо (699 г.) добавлен один человек, в одиннадцатом году [правления] вана Кёндока[717] (752 г.) добавлены три человека, [при] ване Хегоне[718] добавлены восемь человек.

/1234/ Йебу[719]. [Там имелись должности:] *ён — два человека, учреждена в восьмом году [правления] вана Чинпхёна[720] (586 г.), [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с *ён в Пёнбу; кён — два человека, учреждена во втором году [правления] вана Чиндок (648 г.) <по другим данным, в пятом году>, в пятнадцатом году [правления] вана Мунму (675 г.) добавлен один человек, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с кён в Чобу; тэса — два человека, учреждена в пятом году [правления] вана Чиндок (651 г.), [при] ване Кёндоке преобразована в чубу, потом снова названа тэса, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с тэса в Чобу; саджи — один человек, [при] ване Кёндоке[721] преобразована в саре, потом снова названа саджи, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с саджи в Чобу; са — восемь человек, в пятом году [правления] вана Чиндок добавлены три человека, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с са в Чобу.

Сынбу[722]. [При] ване Кёндоке преобразовано в Саобу, [при] ване Хегоне восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] *ён — два человека, учреждена в шестом году [правления] вана Чинпхёна[723] (584 г.), для этой [должности предусмотрен] чин от тэачхана до каккана; кён — два человека, в пятнадцатом году [правления] вана Мунму (675 г.) добавлен один человек, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с кён в Чобу; тэса — /1235/ два человека, [при] ване Кёндоке преобразована в чубу, потом снова названа тэса, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с тэса в Пёнбу; саджи — один человек, [при] ване Кёндоке[724] преобразована в самок, потом снова названа саджи, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с саджи в Чобу; са — девять человек, в одиннадцатом году [правления] вана Мунму (671 г.) добавлены три человека, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с са в Чобу.

Саджонбу[725]. Учреждено в шестом году [правления] вана Тхэджон[-Мурёля] (659 г.), [при] ване Кёндоке преобразовано в Сукчондэ[726], [при] ване Хегоне восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] *ён — один человек, для этой [должности предусмотрен] чин от тэачхана до каккана; кён — два человека, учреждена в пятом году [правления] вана Чинхына (544 г.), в пятнадцатом году [правления] вана Мунму (675 г.) добавлен один человек, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с кён в Сынбу; чва — два человека, в начальном году [правления] вана Хёсона[727] (737 г.) в связи с запретом [иероглифа сын, употреблявшегося] в имени великого вана, все [должности] сын были названы чва, [при] ване Кёндоке преобразована в пхёнса, потом снова названа чва, для этой [должности предусмотрен] чин от нама до тэнама; тэса — два человека[728], для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нама; /1236/ са — десять человек, в одиннадцатом году [правления] вана Мунму (671 г.) добавлено пять человек.

Йеджакпу[729] <по другим данным, Йеджакчон>. [При] ване Кёндоке преобразовано в Суребу, [при] ване Хегоне восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] *ён — один человек, учреждена в шестом году [правления] вана Синмуна (686 г.), для этой [должности предусмотрен] чин от тэачхана до каккана; кён — два человека, учреждена при ване Синмуне[730], [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с кён в Саджонбу; тэса — четыре человека, [при] ване Эджане два человека сокращены, [при] ване Кёндоке преобразована в чубу, потом снова названа тэса, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с тэса в Пёнбу; саджи — два человека, [при] ване Кёндоке[731] преобразована в саре, потом снова названа саджи, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с носаджи; са — восемь человек.

Сонбу[732]. В старину управлялось тэгамами и чегамами из Пёнбу, ведавшими корабельными делами. В восемнадцатом году [правления] вана Мунму (678 г.) учреждено как отдельное учреждение, [при] ване Кёндоке преобразовано в *Иджебу, [при] ване Хегоне восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] *ён — один человек, для этой [должности предусмотрен] чин от тэачхана до каккана; кён — два человека, /1237/ учреждена в третьем году [правления] вана Мунму (663 г.), в восьмом году [правления] вана Синмуна[733] (688 г.) добавлен один человек, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с кён в Пёнбу; тэса — два человека, [при] ване Кёндоке преобразована в чубу, [при] ване Хегоне снова названа тэса, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с тэса в Пёнбу; саджи — один человек, [при] ване Кёндоке[734] преобразована в саджу, [при] ване Хегоне снова названа саджи, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с саджи в Чобу; са — восемь человек, в начальном году [правления] вана Синмуна (681 г.) добавлены два человека, в шестом году [правления] вана Эджана два человека сокращены.

*Ёнгэкпу[735]. Первоначально называлось Вэджон[736], в сорок третьем году [правления] вана Чинпхёна (621 г.) преобразовано в Ёнгэкчон <потом еще отдельно учредили Вэджон>. [При] ване Кёндоке еще раз преобразовано в Сабинбу, [при] ване Хегоне восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] *ён — два человека, учреждена в пятом году [правления] вана Чиндок[737] (651 г.), для этой [должности предусмотрен] чин от тэачхана до каккана; кён — два человека, в пятнадцатом году [правления] вана Мунму (675 г.) добавлен один человек, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с кён в Чобу; тэса — два человека, [при] ване Кёндоке преобразована в чубу, [при] ване Хегоне снова названа тэса, /1238/ [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с тэса в Чобу; саджи — один человек, [при] ване Кёндоке[738] преобразована в саый, [при] ване Хегоне снова названа саджи, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с саджи в Чобу; са — восемь человек.

Вихвабу[739]. Впервые учреждено в третьем году [правления] вана Чинпхёна (581 г.), [при] ване Кёндоке преобразовано в Савибу, [при] ване Хегоне восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] кымхасин — два человека, впервые учреждена во втором году [правления] вана Синмуна[740] (682 г.), в пятом году [правления вана Синмуна] добавлен один человек, в шестом году [правления] вана Эджана преобразована в *ён, для этой [должности предусмотрен] чин от ичхана до тэгаккана; сандан — два человека, учреждена при ване Синмуне, во втором году [правления] вана Сондока добавлен один человек, [при] ване Эджане преобразована в кён, для этой [должности предусмотрен] чин от кыпчхана до ачхана; тэса — два человека, [при] ване Кёндоке преобразована в чубу, потом снова названа тэса, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с тэса в Чобу; са — восемь человек.

Чварибанбу[741]. Учреждено в пятом году [правления] вана Чиндок (651 г.), в начальном году [правления] вана Хёсо[742] (692 г.) во избежание [иероглифа *и/-ри, употреблявшегося в] имени великого вана /1239/ преобразовано в Ыйбанбу. [Там имелись должности:] *ён — два человека, для этой [должности предусмотрен] чин от кыпчхана до чапчхана; кён — два человека, учреждена при ване Чиндок, в восемнадцатом году [правления] вана Мунму[743] (678 г.) добавлен один человек, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с другими кён; чва — два человека, учреждена при ване Чиндок, [при] ване Кёндоке преобразована в пхёнса[744], [при] ване Хегоне снова названа чва, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с чва в Саджонбу; тэса — два человека, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с тэса в Пёнбу[745]; са — пятнадцать человек, в тринадцатом году [правления] вана Вонсона (797 г.) пять человек сокращены.

Урибанбу[746]. Учреждено в седьмом году [правления] вана Мунму (667 г.). [Там имелись должности:] *ён — два человека; кён — два человека[747]; чва — два человека[748]; тэса — два человека[749]; са — десять человек.

Сансасо[750]. Входило в состав Чханбу. [При] ване Кёндоке преобразовано в Сахунгам, [при] ване Хегоне восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] тэджон — один человек, учреждена в сорок шестом году [правления] вана Чинпхёна[751] (624 г.), [при] ване Кёндоке преобразована в чон, потом снова названа тэджон, для этой [должности предусмотрен] чин от кыпчхана до ачхана; чва — один человек, /1240/ для этой [должности предусмотрен] чин от тэнама до кыпчхана; тэса — два человека, учреждена в пятом году [правления] вана Чиндок (651 г.), [при] ване Кёндоке преобразована в чусо, [при] ване Хегоне снова названа тэса, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нама; са — шесть человек, в двадцатом году [правления] вана Мунму (680 г.) добавлены два человека, в шестом году [правления] вана Эджана (805 г.) сокращены два человека.

Тэдосо[752] <некоторые называют Саджон, некоторые называют Нэдогам>. Входило в состав Йебу. [Там имелись должности:] тэджон — один человек, учреждена в сорок шестом году [правления] вана Чинпхёна[753] (624 г.), [при] ване Кёндоке преобразована в чон, потом снова названа тэджон, для этой [должности предусмотрен] чин от кыпчхана до ачхана <по другим данным, ниже тэджона имелось два тэса>[754]; чусо — два человека, [при] ване Кёндоке преобразована в чуса, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нама; са — восемь человек.

Чоныпсо[755]. [При] ване Кёндоке преобразовано в Чонгёнбу, [при] ване Хегоне восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] кён — два человека <первоначально учреждена [должность] кам — шесть человек, каждый из которых управлял одним из шести бу (округов столицы), в шестом году [правления] вана Вонсона (790 г.), выделив два человека, сделали их кён>, для этой [должности предусмотрен] чин от нама до сачхана; /1241/ кам — четыре человека, для этой [должности предусмотрен] чин от нама до тэнама; тэсаып — шесть человек, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нама; чунсаып — шесть человек, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до тэса; сосаып — девять человек, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с носаджи; са — шестнадцать человек; мокчхок — семьдесят человек.

Ёнчхангун сонджон[756]. Учрежден в семнадцатом году [правления] вана Мунму (677 г.). [Там имелись должности:] сандан — один человек, учреждена [при] ване Кёндоке, еще раз преобразована в кён, [при] ване Хегоне снова названа сандан, в шестом году [правления] вана Эджана (805 г.) еще раз преобразована в кён, для этой [должности предусмотрен] чин от кыпчхана до ачхана; тэса — два человека, [при] ване Кёндоке преобразована в чубу, [при] ване Хегоне снова названа тэса, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нома; са — четыре человека.

Кукхак[757]. Входил в состав Йебу. Учрежден во втором году [правления] ванна Синмуна[758] (686 г.), [при] ване Кёндоке преобразован в Тэхаккам[759], /1242/ [при] ване Хегоне восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] кён — один человек[760], [при] ване Кёндоке преобразована в саоп, [при] ване Хегоне снова названа кён, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с другими кён; несколько пакса <число не определено>; несколько чогё <число не определено>[761]; тэса — два человека, учреждена в пятом году [правления] вана Чиндок (651 г.), [при] ване Кёндоке преобразована в чубу, [при] ване Хегоне снова названа тэса, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нама; са — два человека, в начальном году [правления] вана Хегона (765 г.) добавлены еще два человека. Порядок преподавания состоит в том, что в основу занятий положены Чжоу ли, Шан шу, Мао ши (Ши цзин в передаче Мао Хэна. — Примеч. пер.), Ли цзи, Чунь цю Цзо ши чжуань, Вэнь сюань[762], которые могут быть разбиты по частям, причем один человек — пакса или чогё — мог преподавать или Ли цзи, Чжоу ли, Лунь юй и Сяо цзин, или Чунь цю Цзо [ши] чжуань, Ши цзин в передаче Мао Хэна (Мао ши), Лунь юй и Сяо цзин, или Шан шу, Лунь юй, Сяо цзин и Вэнь сюань. Все студенты-выпускники подразделялись на три степени [по] знанию канонических книг. Читающие Чунь цю Цзо ши чжуань, или Ли цзи, или Вэнь сюань и способные глубоко понимать их смысл, а также хорошо разбирающиеся в Лунь юй и Сяо цзин /1243/ получали высшую [степень]; читающие Цюй ли, Лунь юй и Сяо цзин получали среднюю [степень]; читающие Цюй ли и Сяо цзин получали низшую [степень]. Те, кто мог одновременно глубоко понимать пять канонов, три истории и книги всех ста мудрецов[763], выдвигались на службу в обход всех [остальных]. Иногда один пакса или чогё преподавал математику по [сочинениям] Чжуй цзин, Сань кай, Цзю чжан и Лю чжан[764]. Все студенты — от имеющих чин тэса и ниже или не имеющие чина в возрасте от пятнадцати до тридцати лет — учатся там (в Кукхаке) в течение девяти лет. Тех, кто по глупости не усваивает [знаний], исключают, тем, кто способен и подает надежды, но еще не созрел, разрешают [учиться] в [Кук]хаке и свыше девяти лет. Когда достигают чина от тэнама до нама, учащихся выпускают из [Кук]хака.

Ымсонсо[765]. Входило в состав Йебу, [при] ване Кёндоке преобразовано в Тэаккам, [при] ване Хегоне восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] чан — два человека, в седьмом году [правления] вана Синмуна[766] (687 г.) преобразована в кён, [при] ване Кёндоке еще раз преобразована в саак, [при] ване Хегоне снова названа кён, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с другими кён; тэса — два человека, /1244/ учреждена в пятом году [правления] вана Чиндок (651 г.), [при] ване Кёндоке преобразована в чубу[767], потом снова названа тэса, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нама; са — четыре человека.

Тэильимджон[768]. Учрежден в четвертом году [правления] вана Тхэджон[-Мурёля] (657 г.), [при] ване Кёндоке влит в Чонгёнбу. [Там имелись должности:] тэдоса — шесть человек, [при] ване Кёндоке преобразована в тэджоный, потом восстановлено старое [название], для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нама; содоса — два человека, [при] ване Кёндоке преобразована в соджоный, потом восстановлено старое [название], для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до тэса; тоса тэса — два человека, [при] ване Кёндоке преобразована в тэджонса, потом восстановлено старое [название], для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нама; тоса саджи — четыре человека, [при] ване Кёндоке преобразована в чунджонса, потом восстановлено старое [название], для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до тэса; тоаль саджи — восемь человек, [при] ване Кёндоке преобразована в чональ, потом восстановлено старое [название], для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до тэса; /1245/ тоин саджи — один человек, [при] ване Кёндоке преобразована в чонин, потом восстановлено старое [название], [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с носаджи; тан — шесть человек, [при] ване Кёндоке преобразована в соджонса, потом восстановлено старое [название], [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с са в Чобу; тоса кеджи — шесть человек, тоаль кеджи — шесть человек, тоин кеджи — пять человек <некоторые называют тоиндан или соджонин>, пибольсу — десять человек.

Конджанбу[769]. [При] ване Кёндоке преобразовано в Чонсасо, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] кам — один человек, учреждена во втором году [правления] вана Синмуна[770] (682 г.), для этой [должности предусмотрен] чин от тэнама до кыпчхана; чусо — два человека <некоторые называют чуса или тэса>[771], учреждена в пятом году [правления] вана Чиндок (651 г.), для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до наоин кема; са — четыре человека.

Чхэджон[772]. [При] ване Кёндоке преобразован в Чончхэсо, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] кам — один человек, учреждена во втором году [правления] вана Синмуна[773] (682 г.), для этой [должности предусмотрен] чин от нама до тэнама; чусо — два человека[774], /1246/ учреждена в пятом году [правдения] вана Чиндок (651 г.), для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нама; са — три человека (по другим данным, четыре человека).

Чвасароккван[775]. Учрежден в семнадцатом году [правления] вана Мунму[776] (677 г.). [Там имелись должности:] кам — один человек, для этой [должности предусмотрен] чин от нама до тэнама; чусо — два человека <некоторые называют чуса>, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нама; са — четыре человека.

Усароккван[777]. Учрежден в двадцать первом году [правления] вана Мунму[778] (681 г.). [Там имелись должности:] кам — один человек, чусо — два человека, са — четыре человека.

Чонсасо[779]. Входило в состав Йебу, учреждено в двенадцатом году [правления] вана Сондока (713 г.). [Там имелись должности:] кам — один человек, для этой [должности предусмотрен] чин от нама до тэнама; тэса — два человека, учреждена в пятом году [правления] вана Чиндок[780] (651 г.), для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нама; са — четыре человека.

/1247/ Сингун[781]. Учрежден в шестнадцатом году [правления] вана Сондока (717 г.), [при] ване Кёндоке преобразован в Чонсольгван, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] кам — один человек, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с камом в Чонсасо; чусо — два человека, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с тэса в Чонсасо; са — три человека.

Тонсиджон[782]. Учрежден в девятом году [правления] вана Чиджына (508 г.). [Там имелись должности:] кам — два человека, для этой [должности предусмотрен] чин от нама до тэнама; тэса — два человека, [при] ване Кёндоке преобразована в чуса, потом снова названа тэса, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нама; сосэн — два человека, [при] ване Кёндоке преобразована в саджик, потом снова названа сосэн, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с са в Чобу; са — четыре человека.

Сосиджон. Учрежден в четвертом году [правления] вана Хёсо (695 г.). [Там имелись должности:] кам — два человека; тэса — два человека, [при] ване Кёндоке преобразована в чуса, потом снова названа тэса; сосэн — два человека, [при] ване Кёндоке преобразована в саджик, потом снова названа сосэн; са — четыре человека.

/1248/ Намсиджон. Также учрежден в четвертом году [правления] вана Хёсо (695 г.). [Там имелись должности:] кам — два человека; тэса — два человека, [при] ване Кёндоке преобразована в чуса, потом снова названа тэса; сосэн — два человека, [при] ване Кёндоке преобразована в саджик, потом снова названа сосэн; са — четыре человека.

Сабомсо[783]. Входило в состав Йебу. [Там имелись должности:] тэса — два человека <некоторые называют чусо>, [при] ване Кёндоке преобразована в чуса, потом снова названа тэса, [для этой должности предусмотрен] чин, одинаковый с саджи в Чобу; са — четыре человека.

Кёндоёк[784]. [При] ване Кёндоке преобразован в Тоджонъёк, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] тэса — два человека, для этой [должности предусмотрен] чин от саджи до нама; са — два человека.

Нугакчон[785]. Учрежден в семнадцатом году [правления] вана Сондока (718 г.). [Там имелись должности:] пакса — шесть человек; са — один человек[786].

Юкпу согамджон[787] <по другим данным, Юкпу камджон>. [Там имелись должности] в Янбу и Сарянбу: камран — по одному человеку, тэнама — по одному человеку, тэса — по два человека, саджи — по одному человеку. В Янбу: /1249/ са — шесть человек, в Сарянбу: са — пять человек. В Понпхибу: камран — один человек, камдэса — один человек, саджи — один человек, камдан — пять человек, са — один человек. В Морянбу: камсин — один человек, тэса — один человек, саджи — один человек, камдан — пять человек, са — один человек. В Хангибу и Сыппибу: камсин — по одному человеку, тэса — по одному человеку, саджи — по одному человеку, камдан — по три человека, са — по одному человеку.

Сикчхокчон. [Там имелись должности:] тэса — шесть человек, са — шесть человек.

Чиктоджон[788]. [Там имелись должности:] тэса — шесть человек, саджи — восемь человек, са — двадцать шесть человек.

Когвангаджон[789]. [Там имелись должности:] тан <по другим данным, кеджи> — четыре человека, кучхок — шесть человек, суджу — шесть человек, хваджу — пятнадцать человек.

КНИГА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ РАЗНЫЕ ОПИСАНИЯ (ЧАПЧИ). ЧАСТЬ 8 Должности и чины. 2

Нэсон[790]. В восемнадцатом году [правления] вана Кёндока (759 г.) преобразован в Чонджунсон[791], потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] сасин — один человек, в седьмом году [правления] вана Чинпхёна (585 г.) в каждом из трех дворцов учреждены [должности] сасинов: в Тэгуне [на нее назначен] тэачхан Хвамун, в Янгуне — ачхан Сухильбу, в Сарянгуне — ачхан Ноджи. В сорок четвертом году [правления] вана Чинпхёна (622 г.) управление тремя дворцами совместили в руках одного человека, [для этой должности предусмотрен] чин от кымха до тхэдэгаккана, если человек был признан подходящим, то срок службы не ограничивался, [при] ване Кёндоке еще преобразована в чонджуннён, потом снова названа сасин; кён — два человека, для этой [должности предусмотрен] чин от нама до ачхана; /1251/ кам — два человека, для этой [должности предусмотрен] чин от нама до сачхана; тэса — один человек; саджи — один человек.

Нэсаджонджон. Учрежден в пятом году [правления] вана Кёндока (746 г.), в восемнадцатом году [правления] вана Кёндока (759 г.) преобразован в Конпхёнсон, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] ыйгёль — один человек, чончхаль — два человека, са — четыре человека.

Чондэсаджон. [Там имелись должности:] чондэса — один человек, чонон — один человек, са — четыре человека.

Сандэсаджон. [Там имелись должности:] сандэса — один человек, санон — один человек.

Хыккэгам[792]. [При] ване Кёндоке преобразован в Вимугам. [Там имелись должности:] тэса — один человек, са — четыре человека.

Понпхигун[793]. Учрежден в начальном году [правления] вана Синмуна (681 г.). [Там имелись должности:] у — один человек, само — один человек, конон — два человека, чонон — один человек, са — четыре человека.

/1252/ Индоджон[794]. [При] ване Кёндоке преобразован в *Йесонджон, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] санъиндо — два человека, вииндо — три человека, кунъиндо — четыре человека.

Чхондоджон[795]. Учрежден в десятом году [правления] вана Мунму (670 г.). [Там имелись должности:] кан — один человек, купон — один человек, тэчхок — один человек, са — два человека.

Куёкчон[796]. [Там имелись должности:] канон — один человек, кунон — один человек.

Пхёнджинымджон[797]. [При] ване Кёндоке преобразован в Согун. [Там имелись должности:] канон — один человек, ёнон — один человек, чонон — два человека.

Ёнсаджон. Учрежден в семнадцатом году [правления] вана Сондока (718 г.). [Там имелись должности:] канон — один человек.

Санмунса[798], В тринадцатом году [правления] вана Сондока (714 г.) преобразован в тхонмун пакса. [При] ване Кёндоке был преобразован в халлим, потом учрежден хакса.

/1253/ Сонэ хаксэн[799]. Учрежден в двадцатом году [правления] вана Сондока (721 г.).

Чхонмун пакса[800]. Потом преобразован в сачхон пакса.

Ыйхак[801]. Впервые учрежден в начальном году [правления] вана Хёсо (692 г.). Учащимся преподавали Бэнь цао цзин, Цзя и цзин, Су вэнь цзин, Чжэнь цзин, Пай цзин, Мин тан цзин и Нань цзин. [Там имелись должности:] пакса — два человека.

Конбонсынса. Нет сведений.

*Юллёнджон[802]. [Там имелись должности:] пакса — шесть человек[803].

Сугунджон[804]. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — два человека.

Чхонъёнгунджон. [При] ване Кёндоке преобразован в Чочхуджон. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — два человека, кунон — один человек.

/1254/ Пучхонгунджон. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — два человека, кунон — один человек.

Чхаёрымгунджон. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — четыре человека, кунон — один человек.

Чвасанджон. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — три человека, кунон — один человек.

Пёнчхонгунджон. [При] ване Кёндоке преобразован в Хённёнджон, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — два человека, кунон — один человек.

Пуктходжигунджон. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — два человека.

Хонхёнгун <общее наименование нижеследующих пяти дворцов — конагун>. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — два человека.

Кальчхонгунджон. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — два человека.

Сонпхёнгунджон. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — два человека.

Идонгунджон. [Там имелись должности:] тэса-два человека, са — два человека.

/1255/ Пхённипкунджон. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — два человека.

Мёнхвальджон. Учрежден во втором году [правления] вана Кёнхви[805]. [Там имелись должности:] тэса — один человек, канон — один человек.

Вонгогянджон. Учрежден во втором году [правления] вана Хындока (829 г.). [Там имелись должности:] тэса — один человек, канон — один человек.

Ёмгокчон[806]. [Там имелись должности:] канон — один человек.

Пёкчон[807]. Канон — один человек, хаджон — четыре человека.

Чхогвонджон[808]. [Там имелись должности:] канон — один человек, хаджон — два человека.

Тухватханджон[809]. [Там имелись должности:] канон — один человек.

Сонёнгамджон[810]. [При] ване Кёндоке преобразован в Чочхонсон[811], потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — два человека.

Хвегунджон[812]. [При] ване Кёндоке преобразован в Пуксасоль, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] кунон — один человек, /1256/ чосаджи — четыре человека.

Сансинмоджон. [Там имелись должности:] тэса — один человек, са — два человека.

Хасинмоджон. [Там имелись должности:] тэса — один человек, са — два человека.

Чвасинмоджон. [Там имелись должности:] тэса — один человек, са — два человека.

Усинмоджон. [Там имелись должности:] тэса — один человек, са — два человека.

Чоджон[813]. [Там имелись должности:] тэса — один человек, са — один человек.

Синвонджон[814]. [Там имелись должности:] тэса — один человек, са — один человек.

Пингоджон[815]. [Там имелись должности:] тэса — один человек, са — один человек.

Пэкчхонмоксукчон[816]. [Там имелись должности:] тэса — один человек, са — один человек.

Ханджимоксукчон. [Там имелись должности:] тэса — один человек, са — один человек.

/1257/ Мунчхонмоксукчон. [Там имелись должности:] тэса — один человек, са — один человек.

Понпхимоксукчон. [Там имелись должности:] тэса — один человек, са — один человек.

*Нынсэкчон[817]. [Там имелись должности:] тэса — один человек, са — один человек.

Йегунджон[818]. [При] ване Кёндоке преобразован в Чингаксон, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] чхисон — десять человек, кунон — один человек, чосаджи — четыре человека, чонсаджи — два человека.

Чохабан. [Там имелись должности:] мо — двадцать три человека.

Ёмгун[819]. [Там имелись должности:] мо — одиннадцать человек.

Соджон[820]. [Там имелись должности:] мо — шесть человек.

Хонджон. [Там имелись должности:] мо — шесть человек.

Собанджон[821]. [Там имелись должности:] мо — шесть человек.

/1258/ Чханёмджон[822]. [Там имелись должности:] мо — шесть человек.

Пхёджон[823]. [Там имелись должности:] мо — десять человек.

Вэджон[824]. О штатах четырнадцати нижеследующих учреждений <сведений нет>.

Кымджон[825]. [При] ване Кёндоке преобразован в Чиккымбан, потом восстановлено старое [название].

Чхорюджон[826]. [При] ване Кёндоке преобразован в Чхугябан, потом восстановлено старое [название].

Саджон[827].

Чхильджон[828]. [При] ване Кёндоке преобразован в Сиккибан, потом восстановлено старое [название].

Моджон[829]. [При] ване Кёндоке преобразован в Чхвичхебан, потом восстановлено старое [название].

Пхиджон[830]. [При] ване Кёндоке преобразован в Пхоинбан, потом восстановлено старое [название].

Чхуджон[831].

/1259/ Пхитхаджон[832]. [При] ване Кёндоке преобразован в Унгонбан, потом восстановлено старое [название].

Маджон[833]. [При] ване Кёндоке преобразован в Чэинбан, потом восстановлено старое [название].

Тхапчон[834].

Хваджон.

Тхаджон.

Мариджон[835].

Орёнсон[836]. [Там имелись должности:] сасин — один человек, учреждена во втором году [правления] вана Эджана (801 г.); обэннан — два человека, в девятом году [правления] вана Кёндока (750 г.) преобразована в поно[837], в начальном году [правления] вана Сондока[838] (780 г.) еще раз преобразована в кён [и] вскоре преобразована в кам; чхисон — четырнадцать человек.

Сетхэк[839]. [При] ване Кёндоке преобразован в Чунсасон, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] тэса — восемь человек, /1260/ чонсаджи — два человека.

Сунмундэ[840]. [Там имелись должности:] нан — два человека, са — четыре человека, чонсаджи — два человека.

Акчон. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — четыре человека, чонсаджи — два человека.

Камджон[841]. [Там имелись должности:] тэса — два человека, саджи — два человека, са — четыре человека, тогван — четыре человека, чонсаджи — два человека, якча — определенного числа не было.

*Нымджон[842]. [При] ване Кёндоке преобразован в Чхоллокса, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] тэса — два человека, саджи — два человека, са — восемь человек, *нымон — четыре человека, чонсаджи — два человека.

Чхунджон[843]. [Там имелись должности:] саджи — два человека, са — восемь человек.

Чеджон. [Там имелись должности:] саджи — два человека, са — восемь человек.

Якчон[844]. [При] ване Кёндоке преобразован в Помёнса, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] саджи — два человека, са — /1261/ шесть человек, чонсаджи — два человека.

Конбон ыйса[845]. Определенного числа не было.

Конбон покса[846]. Определенного числа не было.

Маджон[847]. В восемнадцатом году [правления] вана Кёндока (759 г.) преобразован в Чикпангук, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] кан — один человек, са — восемь человек, чонсаджи — четыре человека.

Пхокчон. Включало три уезда[848].

Юкчон[849]. [При] ване Кёндоке преобразован в Сансонгук, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] кан — два человека.

Чэджон[850]. [Там имелись должности:] кан — один человек, са — четыре человека.

Аниджон. [Там имелись должности:] мо — шесть человек.

Киджон[851]. [При] ване Кёндоке преобразован в Пёльгымбан, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] мо — восемь человек.

/1262/ Сокчон[852]. [При] ване Кёндоке преобразован в Пончвагук, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] кан — один человек, са — два человека.

Квегэджон[853]. [При] ване Кёндоке преобразован в Квебангук, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] кан — один человек, са — шесть человек.

Янджон[854]. [При] ване Кёндоке преобразован в Сабигук, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] кан — один человек, са — шесть человек.

Вагиджон[855]. [При] ване Кёндоке преобразован в Тодынгук, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] кан — один человек, са — шесть человек.

Камбудэджон[856]. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — два человека, чонсаджи — два человека.

Тэбуджон. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — два человека, чонсаджи — два человека.

/1263/ Хэнгунджон. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — четыре человека, чонсаджи — два человека.

Ёнчханджон[857]. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — два человека.

Кочханджон. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — четыре человека.

Понгам. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — два человека.

Вонданджон[858]. [Там имелись должности:] тэса — два человека, чонсаджи — два человека.

Мульджанджон[859]. [Там имелись должности:] тэса — четыре человека, са — два человека.

Пуксанджон. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — четыре человека.

Намхасогун[860]. [При] ване Кёндоке преобразован в Чапконса, потом восстановлено старое [название]. [Там имелись должности:] он — один человек, чо — четыре человека.

Намдовонгун. [Там имелись должности:] он — один человек.

/1264/ Пугвонгун. [Там имелись должности:] он — один человек.

Синчхонъёнгун. [Там имелись должности:] он — один человек.

Чхимбан[861]. [Там имелись должности:] *ёджа (женщины) — шестнадцать человек.

Тонгунгван[862].

Тонгуна[863]. Учрежден в одиннадцатом году [правления] вана Кёндока[864] (752 г.). [Там имелись должности:] сандэса — один человек, чхадэса — один человек.

Орёнсон. [Там имелись должности:] тэса — два человека, чхисон — шесть человек.

Сетхэк. [Там имелись должности:] тэса — четыре человека, чонсаджи — два человека.

Кыпчанджон[865] <по другим данным, [пропущен иероглиф][866] чон>. [Там имелись должности:] чон — четыре человека, чхи — четыре человека.

Вольджиджон. Нет сведений.

/1264/ Сынбанджон[867]. [Там имелись должности:] тэса — два человека, чонсаджи — два человека.

Пходжон[868]. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — два человека, чонсаджи — два человека.

Вольджиакчон. [Там имелись должности:] тэса — два человека, суджу — один человек.

*Ёнванджон. [Там имелись должности:] тэса — два человека, са — два человека.

КНИГА СОРОКОВАЯ РАЗНЫЕ ОПИСАНИЯ (ЧАПЧИ). ЧАСТЬ 9 Должности и чины. 3

КНИГА СОРОК ПЕРВАЯ БИОГРАФИИ (ЁЛЬЧОН). ЧАСТЬ 1 Ким Юсин[973]. 1

Ким Юсин был человеком из государевой столицы[974]. [Его] предком в двенадцатом поколении являлся Суро[975], но неизвестно, откуда он происходил. В год имин, восемнадцатом году позднеханьской эры правления Цзянь-у (42 г. н.э.), [Суро] взошел на Кубон (Черепаший холм)[976] и оглядел девять поселений[977] Карак[978], а затем пришел туда и основал государство, назвав его Кая, а позже переименовав в Кымгван-гук[979]. Его дети и внуки наследовали друг другу, вплоть до потомка в девятом поколении Кухэ, называемого также Кучхахю[980]. Он и был прадедом Юсина. [Сил]ласцы называют себя потомками Шаохао Цзиньтянь-ши (кор. Сохо-сси Кымчхон)[981], поэтому и фамилия [их правителей] — Ким (кит. Цзинь). [В надписи на] стеле, [установленной в честь] Юсина, также говорится: “[Юсин] — потомок Хуаньюаня[982], отпрыск [рода] Шаохао”. Поэтому предок [государей] Южной Кая /1307/ Суро и [носил] ту же фамилию, что и [правители] Силла.

Дед [Юсина] стал военным правителем области Синджу (Синджу тохэнгун чхонгван)[983]. Командуя войсками, он убил пэкческого вана и четырех его военачальников, отрубил более десяти тысяч голов[984]. Отец [Юсина] Сохён достиг чина сопхана[985], был правителем (тодок) области Тэрянджу[986] и командующим войсками этой области (анму Тэрянджу чегунса). [В надписи на] стеле, [установленной в честь] Юсина[987], говорится, что отцом [Юсина] был сопхан Ким Соён. Неизвестно, является ли Сохён измененным именем или же Соён является другим именем — цзы (кор. ча)[988] [Ким Сохёна]. [Из-за возникновения] сомнений приводим обе [версии].

Некогда Сохён увидел на дороге Манмён, дочь Сукхыльджона, сына кальмунвана[989] Ипчона[990]. И так она понравилась ему, что он взглядом привлек ее [к себе] и без всяческих посредников (сватов) сошелся с ней. Когда Сохён был назначен правителем (тхэсу) уезда Манно[991] и собрался отправиться туда вместе с [Манмён], Сукхыльджон неожиданно узнал, что его дочь сошлась с [Со]хёном, поэтому, рассердившись, запер ее в отдельном помещении, поставив человека охранять ее. Неожиданно молния ударила по двери этой комнаты, поэтому страж страшно испугался и растерялся, а Манмён выбралась через окошко [в стене], встретилась с Сохёном и отправилась в уезд Манно. В день кёнджин, ночью, Сохён /1308/ увидел во сне, как две звезды, Марс и Сатурн, опустились к нему.

В день синчхук, ночью, Манмён также увидела во сне мальчика в золотых доспехах, спускающегося к ней в комнату на облаке. Через некоторое время она зачала и после двадцати месяцев [беременности] родила Юсина. То был двенадцатый год [эры] Конбок правления [силлаского] вана Чинпхёна, год ыльмё, т.е. пятнадцатый год Кай-хуан, эры правления суйского императора Вэнь-ди (595 г.).

Потом [Сохён] захотел дать [ребенку] имя и сказал жене: “Я обрел это дитя, увидев счастливый сон ночью, в день кёнджин. Поэтому стоило бы дать ему это имя. Но Ли цзи (”Книга этикета”) не позволяет давать ребенку имя, [совпадающее с названиями] дней и месяцев. Иероглиф кён похож по начертанию на иероглиф ю (”стог сена”), а иероглиф чин похож по звуку на иероглиф син (”вера”). И к тому же один из мудрецов древности также имел имя Юсин[992], так почему бы не назвать его Юсином?” Поэтому [ребенка] назвали Юсин. <Уезд Манно — это нынешний Чинджу. Некогда пуповину Юсина закопали в горе Косан. Сейчас эту гору зовут Тхэрёнсан (Гора Священной пуповины)>.

Когда князю [Юсину] исполнилось 15 лет, он стал хвараном[993]. Люди того времени охотно следовали за ним. Их называли Ёнхва-хяндо — “Благоухающая дружина [дерева] нага-бодхи”[994]. В двадцать восьмом году Конбок, эры правления вана Чинпхёна, в год синми (611 г.), князю [Юсину] исполнилось 17 лет. Видя, как когурёсцы, пэкчесцы и мохэ[995] вторгаются на земли страны, /1309/ он [преисполнился] благородным гневом и решимостью отразить нападения врагов. С этим он вошел в пещеру горы Чунак (Центральной)[996], совершил обряд очищения и поклялся перед Небом: “Вражеские государства не имеют добродетелей (Дао), и, подобно волкам и тиграм, они постоянно беспокоят наши земли, поэтому почти не бывает мирных лет. Я — один из малых подданных, не думая о недостаточности своих способностей и сил, вознамерился ликвидировать гибельную опасность. О Небо, воззри на нас и подай руку [помощи]!”

Спустя четыре дня вдруг появился один старик в изношенной одежонке и молвил: “Эти места так опасны из-за ядовитых насекомых и диких зверей, и почему благородный юноша появился здесь в одиночестве?” [Юсин] ответил: “Откуда Вы, почтеннейший, изволили прийти и могу ли [я] узнать Ваше имя?” Старик сказал: “У меня нет постоянного жилья, скитаюсь и останавливаюсь по обстоятельствам, и зовут меня Нансын (”Тот, кого трудно победить”)”. Князь [Юсин], выслушав [все сказанное], понял, что это — человек необыкновенный. Дважды поклонившись ему, [Юсин] приблизился и сказал: “Я — силласец. При виде врагов государства скорбит мое сердце и болит голова, поэтому и пришел сюда, надеясь на встречу [с Вами]. Простираясь ниц, молю Вас — сжальтесь над моими искренними намерениями, обучите меня искусству волшебства!”[997]. Старик промолчал, не произнеся ни слова. Князь [Юсин] со слезами на глазах настойчиво просил /1310/ старика еще шесть-семь раз, и тогда старик сказал: “Ты, хотя и молод, стремишься к объединению трех государств. Разве это не мужество?” Тут же [старик] научил [Юсина] сокровенным приемам [волшебства] и сказал: “Будь осмотрителен и [никому] не передавай [этого] опрометчиво. Если воспользоваться ими в неправедном [деле], то, напротив, не избежать беды от них!” Закончив разговор, [они] попрощались. Не пройдя и двух ли, [Юсин] обернулся, чтобы взглянуть вслед [старику], но его не было видно, и только на вершине горы было яркое зарево, излучавшее сияние всех пяти цветов.

В двадцать девятом году эры Конбок (612 г.), когда участились вторжения вражеских войск соседей, князь [Юсин], решительно собрав свое мужество, один, с сокровенным мечом в руках, отправился в глубокую расщелину горы Инбаксан[998], где, воскурив благовония, обратился к Небу со словами молитвы так, как делал это, принося клятву на горе Чунак, и добавил: “Небесный властитель[999], направь сюда лучи и придай святость [моему] сокровенному мечу!” На третий день, ночью, засветились ярко созвездия Как и Хо[1000], их лучи падали вниз, и сокровенный меч [Юсина] будто зашевелился.

В сорок шестом году эры Конбок (629 г.), в год кичхук, в восьмом месяце, ван послал ичхана Им Ённи, пхаджинчханов Ёнчхуна и Пэннёна, сопханов Тэина и Сохёна с войсками, чтобы атаковать когурёскую крепость *Нанбисон[1001]. [Когу]рёсцы вывели свои войска /1311/ и ударили по ним, поэтому наши проиграли бой и понесли большие [потери] убитыми, их дух был подорван, и у них пропало желание сражаться. И в это время Юсин, занимавший [должность] чунан танджу, подошел к отцу, снял шлем и сказал: “Наши войска терпят поражение. Я поклялся, что всю жизнь буду верен [государю] и почтителен [к родителям], значит, не могу не быть храбрым в бою. Я некогда слышал, что ”если поднять за воротник, то распрямляется одежда, а если потянуть за веревку поплавка, расправляется [вся] сеть”, поэтому я хочу стать этой веревкой и воротником!” Тут же [Юсин] вскочил на коня, с обнаженным мечом перепрыгнул через ров и вторгся во вражеский лагерь, где отрубил голову вражескому полководцу, а затем взял ее и вернулся [к своим]. Увидев это, наши войска победоносно устремились в бой. [Они] отрубили более пяти тысяч [вражеских] голов и взяли пленными тысячу человек. Находившиеся в крепости страшно перепугались и не осмеливались сопротивляться, поэтому вышли и сдались.

В одиннадцатом году правления великой государыни Сондок, в год имин (642 г.), когда Пэкче захватило [силласкую] область Тэрянджу, погибла дочь князя Чхунчху, госпожа Котхасо, последовавшая за своим мужем Пхумсоком. Когда охваченный гневом Чхунчху захотел попросить войска у Когурё, чтобы отомстить пэкчесцам, государыня согласилась с ним. Перед дорогой [Чхунчху] сказал Юсину: “Я и [Вы], князь, составляем одно тело, /1312/ будучи руками и ногами государства. Если на чужбине меня постигнет какая-то беда, разве [Вы], князь, [останетесь] равнодушны?” Юсин ответил: “Если [Вы], князь, поедете и не вернетесь, то копыта моего коня обязательно [будут] топтать дворы обоих государей — [когу]рёского и [пэк]ческого. Если [я] не сделаю этого, то как смогу посмотреть в лицо людям [нашей] страны?” Чхунчху был растроган и обрадован. Он и князь [Юсин] прокусили пальцы рук, и, всасывая кровь друг друга, дали [взаимную] клятву. [Чхунчху] сказал: “По моим расчетам, [я] вернусь через шестьдесят дней, и если пройдет [этот срок] и [я] не вернусь, значит, больше не увидимся”. Затем они расстались.

После этого Юсин стал управителем — кунджу области Амнянджу[1002], а Чхунчху вместе с саганом Хунсином отправились [послами] в Когурё. Когда по пути [они] достигли уезда Тэмэ[1003], проживавший здесь саган Тусаджи преподнес им триста по (около 300 метров) зеленого полотна. Как только они пересекли границу Когурё, [когу]рёский ван послал тхэдэдэро[1004] Кэгыма[1005], чтобы тот позаботился об их удобном размещении и щедром угощении. [Однако] кто-то доложил [когу]рёскому вану: “Силлаский посол — не простой человек. Боюсь, что он сейчас приехал потому, что хочет узнать о положении у нас. Государь, примите меры к нему, чтобы потом еще не было какой беды!”. [Вняв этому], ван захотел задать [послу] каверзный вопрос, /1313/ на который трудно ответить, и тем оскорбить его. [Он] сказал: “[Перевалы] Мамокхён и Чуннён (*Чукрён) искони были землями нашего государства[1006]. Если не вернете их нам, то не сможете вернуться назад”. Чхунчху ответил: “Подданный не может распоряжаться землями государства, поэтому не осмелюсь подчиниться [Вашему] повелению”. Ван рассердился и бросил его в тюрьму, собрался казнить, но не успел.

Тем временем Чхунчху втайне преподнес [подаренные Тусаджи] триста по зеленого полотна любимому сановнику вана, Сон Дохэ. Дохэ пришел [к Чхунчху] с угощениями и стал пить с ним вино. [Они] развеселились, и [Сон Дохэ] в шутку сказал: “А приходилось ли Вам когда-либо слышать притчу о черепахе и зайце? Некогда у дочери дракона Восточного моря заболело сердце. Врач сказал: ”Если достать печень зайца, и использовать как лекарство, то можно вылечить”. Но в море зайцы не водятся, и что же делать? Одна черепаха доложила государю-дракону: ”Я смогу достать [печень]”. Затем [она] выползла на сушу, увидела зайца и сказала: ”Среди моря есть один остров, с чистыми источниками и белыми камнями, густыми лесами и прекрасными плодами. Туда не могут прийти ни холод, ни жара, туда не могут вторгнуться ни соколы, ни стервятники. Если тебе только удастся добраться [туда], сможешь жить в мире и без забот”. После этого заяц забрался черепахе на спину, и, когда они проплыли около двух-трех ли, /1314/ черепаха повернула голову и сказала зайцу: ”Нынче дочь дракона заболела, и ей обязательно нужно лекарство — заячья печень. Потому-то я и не сочла за труд посадить тебя [к себе] на спину”. Заяц сказал: ”О-о! Я, потомок божеств, могу вынуть мои пять внутренностей, промыть их и вставить обратно. Вышло так, что вчера, одолеваемый беспокойством и тревогами, [я] вынул мою печень, промыл и на некоторое время оставил под скалой. Услышав твои сладкие речи, прямо сюда и пришел, а печень — по-прежнему там. Разве [мы] не возвратимся для того, чтобы взять печень? Тогда ты добудешь то, что искала, а я могу жить и без печени. Разве это не подходит [нам] обоим?” Черепаха поверила этому и вернулась. [Как только] она добралась до берега, заяц спрыгнул с ее спины и скрылся в траве, [напоследок] сказав черепахе: ”Ну и глупая же ты! Как же [можно] жить без печени?” Потрясенная черепаха замолчала и удалилась”. Услышав эти речи, Чхунчху понял их смысл. Он отправил [когурёскому] вану письмо: “Два перевала — это исконные земли Великого государства (Когурё). Возвратясь в [свою] страну, я попрошу [нашего] вана вернуть их. Если Вы [мне] не верите, [клянусь] светлым солнцем!” Тут [когурёский] ван обрадовался.

Со времени отъезда Чхунчху в Когурё прошло шестьдесят дней, а он не возвращался. Юсин набрал по всей стране /1315/ три тысячи храбрецов и обратился к ним: “Я слышал, что истинная черта доблестного мужа — жертвовать жизнью в опасности и забывать о себе, когда трудно. Если один человек не побоится смерти, то он сможет одолеть сотню [врагов]; если сто человек не побоятся смерти, то они смогут одолеть тысячу; если тысяча человек не побоится смерти, то они смогут одолеть и десять тысяч. А если так, то [нам] подвластна и вся Поднебесная. Ныне, когда мудрый министр [нашей] страны находится в руках другого государства, как мы можем бояться и не идти на трудное дело?” Тут же все сказали: “Даже если на десять тысяч смертей будет лишь один шанс выжить, как [мы] осмелимся не подчиниться Вашему приказу, полководец?” Затем [Юсин], попросив государыню, назначил день выступления в поход.

В это время когурёский лазутчик монах Токчхан донес [когурёскому] вану [о готовящемся походе Юсина]. До этого ван слышал клятву Чхунчху, а ныне услышал и речи лазутчика. Не осмеливаясь больше удерживать [Чхунчху], он отпустил его с пышными проводами. Когда [Чхунчху] пересекал [когурёскую] границу, он сказал провожавшим: “Я хотел дать выход [моему] гневу [в отношении] Пэкче, поэтому и попросил [у Когурё] войск. Великий ван [Когурё] не согласился и, наоборот, потребовал земель, но это не то, чем может распоряжаться подданный. А что до письма, которое [я] в тот раз [послал] великому вану [Когурё], то оно вызвано желанием избежать смерти”[1007] <Об этом же /1316/ рассказано в “Летописях” (понги) под 12-м годом правления вана Чинпхёна. Об одном и том же деле рассказано с небольшими различиями. Поскольку все это взято из древних записей, помещаем оба рассказа>.

Став управителем — кунджу области Амнянджу, [Юсин] на тринадцатом году [правления государыни Сондок] (644 г.) был произведен в сопханы. Осенью, в девятом месяце, государыня назначила его старшим военачальником (санджангун) и приказала взять войска и атаковать семь пэкческих крепостей, в том числе Кахесон, Сонъёльсон и Тонхвасон[1008]. [Юсин] одержал крупную победу и построил переправу Кахеджин. В первом месяце года ыльчхук (645 г.)[1009] [Юсин с войсками] вернулся, но не успел [он] еще увидеть государыню, как пограничные стражи спешно доложили о нападении большой пэкческой армии на нашу крепость Мэрипхо[1010]. Государыня вновь поставила Юсина военачальником области Санджу[1011] и приказала отразить [нападение]. Услышав приказ, Юсин сразу же выступил, не повидав [даже] жену и детей. Контратаковав пэкческие войска, он обратил их в бегство, отрубив две тысячи голов. В третьем месяце, когда, по возвращении, он доложил во дворце о выполнении приказа, он не успел еще и вернуться [к себе] домой, как опять пришла срочная весть о том, что пэкческие войска расположились лагерем на границе и с большими силами собираются напасть на нас. Государыня снова обратилась к Юсину со словами: “Прошу [Вас], князь, не сочтите за труд поскорее выступить, и пока [они] не достигли [наших земель], приготовьтесь [к встрече с ними]”. Юсин снова не зашел домой, а обучал войска и готовил вооружение к походу на запад.

/1317/ В это время домашние вышли за ворота и ждали, что он войдет, но Юсин миновал ворота дома и двинулся [дальше], не оглядываясь. Лишь отъехав на расстояние примерно пятидесяти шагов, он остановил лошадь и приказал принести рисового отвара из дома. Отведав его, [Юсин] сказал: “Вкус воды в нашем доме такой же, как и прежде”. Тут все воины сказали: “Если так поступает полководец, то как мы сможем пожаловаться на разлуку с родными?” Когда они достигли границ, пэкчесцы увидели мощь наших войск и, не осмелившись вступить в бой, отступили. Услышав об этом, великая государыня весьма обрадовалась и раздала награды.

В шестнадцатом, последнем, году правления государыни Сондок, в начальном году правления государыни Чиндок, году чонми (647 г.), сановники Пидам[1012] и *Ёмджон, говоря, что женщина как государь не сможет хорошо управлять, подняли войска и решили свергнуть государыню. Государыня сама возглавила оборону дворца. Пидам и его сторонники разбили лагерь в крепости Мёнхвальсон, а войска государыни стали лагерем в Вольсоне. Нападения и оборона [продолжались] десять дней, но без определенных результатов. А ночью, в третью стражу, [в небе] над крепостью Вольсон упала большая звезда. Пидам и его сторонники стали говорить офицерам и солдатам: “Слышали мы, что там, где падает звезда, обязательно проливается кровь. Этот знак, по-видимому, /1318/ предвещает поражение правительницы”. Воины издавали одобрительные возгласы так громко, что, казалось, сотрясается земля.

Услышав их, великая государыня немало испугалась. Но на аудиенцию к государыне явился Юсин и сказал: “Удачи и неудачи непостоянны, они зависят только от людей. Поэтому [иньский] ван Чжоу [Синь] погиб, когда [у его соперника — чжоуского Вэнь-вана] появилась благовещая красная птица (феникс), и Лу ослабело, когда [его государь Ай-гун приказал стрелять в священного единорога-]цилиня, чтобы захватить его. Зато [иньский] Гао-цзун возвысился, несмотря на зловещий фазаний крик [во время жертвоприношения], а князь [владения] Чжэн достиг большого процветания, хотя и видел битву драконов[1013]. Из этого можно узнать, что добродетель всегда побеждает коварство, поэтому нет оснований для тревог в связи с переменой в положении звезд. Прошу [Вас], государыня, не беспокойтесь!” Затем [Юсин приказал] изготовить чучело, поджечь его и запустить вверх, привязав к хвосту воздушного змея, так что казалось, что оно взмывает к небу.

На следующий день [Юсин] приказал людям распространить по дорогам слух: “Звезда, упавшая прошлой ночью, снова вернулась наверх”. Это посеяло тревогу в разбойничьем (повстанческом) войске. Затем [Юсин приказал] заколоть белую лошадь и совершить жертвоприношение на том месте, где упала звезда. Молитва гласила: “В Пути Неба ян означает могущество, а инь — слабость. В Пути Человека государь почитаем, а подданные поставлены ниже. Если как-то нарушить этот [порядок], то происходит великая смута. Ныне Пидам и его сторонники, будучи подданными, замыслили [заговор] против государыни, будучи внизу, они посягают на высших, так что их можно назвать мятежниками и разбойниками. Поэтому и люди, и духи одинаково осуждают их, и им нет места ни на земле, ни на небе. /1319/ Я глубоко сомневаюсь и не могу поверить в то, что Небо может быть равнодушным к этим [событиям] и даже [ниспослать] как зловещее [знамение] звезду в государеву крепость. Великое Небо лишь следует за людскими желаниями, воздавая добром за добро и злом за зло. Так не посрамим же духов!”

С этим он повел офицеров и солдат на решительный бой. Пидам и его сторонники потерпели поражение и бежали; их преследовали, [поймали], отрубили им головы, и девять колен их родственников были [также] уничтожены[1014].

Зимой, в десятом месяце, пришло пэкческое войско и осадило три крепости: Мусан[1015], Каммуль[1016] и Тонджам[1017]. Государыня послала Юсина с десятью тысячами пешего и конного войска, чтобы он отразил это нападение. Бой был тяжелым, и [силласцы] выдыхались. Юсин сказал [офицеру по имени] Пинёнджа: “Сегодня положение дел стало крайне опасным. Если не ты, то кто сможет подбодрить дух бойцов?” Пинёнджа поклонился и молвил: “Осмелюсь ли не последовать [Вашему] приказу?” Затем [он] ворвался во вражеский лагерь, а [его] сын Коджин и раб Хапчоль последовали за ним. Бросаясь на [вражеские] мечи и копья, [они] сражались изо всех сил и погибли. Наблюдавшие за этим [силлаские] войска были потрясены, и, соревнуясь [друг с другом], они пошли в наступление и нанесли большое поражение вражеским войскам, отрубили более трех тысяч голов.

В начальный год Тхэхва, эры правления государыни Чиндок, в год мусин (648 г.), Ким Чхунчху, который [шесть лет назад] просил [войска] у Когурё, но не добился желаемого, /1320/ поехал теперь просить войск в Танское [государство]. Император Тай-цзун сказал: “Я слышал, в вашей стране [есть некто] по имени Юсин. Что он за человек?” [Чхунчху] ответил: “Юсин хотя и имеет немного способностей и мудрости, но если мы не положимся на величие [Небесного императора], то разве [сможем] легко [уничтожить соседние государства], являющиеся причинами наших тревог?” Император сказал: “Воистину, [Силла] — страна благородных мужей-цзюньцзы!”, и дал согласие на просьбу, повелев полководцу Су Динфану с двумястами тысячами войск идти походом на Пэкче.

В это время Юсин, назначенный управителем — кунджу области Амнянджу, притворялся, что не интересуется военными делами, пил вино и развлекался. Так прошло около месяца. Люди области [Амнянджу] сочли Юсина посредственным полководцем и [стали] поругивать его: “Народ уже давно живет в мире и набрался сил, так что может и повоевать разок. Но если полководец так ленив, то что же делать?” Услышав это, Юсин понял, что народ [уже] можно использовать [для войны], и доложил великой государыне: “Ныне наблюдал за настроением народа [и убедился, что] уже можно [начинать] дело. Прошу [разрешить] поход на Пэкче и рассчитаться за битву при Тэрянджу!” Государыня [ответила]: “Не опасно ли с маленьким [войском] противостоять большому?” Юсин сказал: “Победа или поражение в войне зависят не от того, много [войск] или мало, а от того, как настроены люди.

/1321/ Поэтому [иньский] Чжоу [Синь], обладая мириадами людей без [людских] сердец и без добродетелей, не мог сравняться с десятью сановниками дома Чжоу, объединившими свои сердца и добродетели. Ныне у [наших людей] одна решимость: или умереть, или жить вместе. Поэтому не стоит бояться это [ничтожное] Пэкче!” В конце концов государыня разрешила поход.

Вслед за этим [Юсин], отобрав и обучив войска области, выступил против вражеских сил. Когда они добрались до крепости Тэрянджу, их атаковали пэкчесцы. [Силлаские войска] притворились разбитыми и симулировали бегство вплоть до долины Онмунгок[1018]. Пэкчесцы недооценили [войска Юсина] и с большими силами ринулись на них. Тут выступили из засады [силласцы] и, атаковав авангард и арьергард [противника], нанесли тяжелое поражение. [Они] захватили в плен восьмерых пэкческих военачальников и отрубили тысячу [вражеских] голов. После этого [Юсин] отправил посланца к пэкческому командующему, чтобы передать следующее: “Кости (прах) нашего областного управителя — кунджу Пхумсока и его жены госпожи Ким погребены в темнице вашего государства. Ныне восемь ваших военачальников, схваченных нами, ползая на животе, умоляют [сохранить им] жизнь. Зная, что и лисы с леопардами, [умирая, поворачивают] голову к [родным] холмам и горам, я не могу убить их. Так не стоит ли вам ныне прислать [нам] кости двух покойников в обмен на восьмерых живых?” Пэкческий чвапхён Чунсан <иные называют — Чхунсан> сказал [на это пэкческому] вану:

/1322/ “Держа [у себя] кости силласцев, [мы не получаем никакой] выгоды, [так что] можно и отослать их. Если силласцы не сдержат слова и не вернут восьмерых наших военачальников, то кривда будет на их стороне, а правда — на нашей, так о чем же беспокоиться?” После этого кости Пхумсока и его жены выкопали, положили в гроб и отправили [в силлаский стан]. Юсин сказал: “Опадет один лист — густому лесу нет потери; прибавится один комок грязи — большой горе нет прибытку” и разрешил вернуть живыми восьмерых [пэкческих военачальников].

Затем, воспользовавшись [плодами одержанной] победы, [Юсин] вторгся в пределы Пэкче, взял двенадцать крепостей, в том числе Аксон[1019], отрубил в боях более двадцати тысяч голов, захватил в плен девять тысяч человек. В рассуждение заслуг [Юсина] повысили в чине до ичхана и назначили командующим (тэчхонгван) полевой армией области Санджу. [Затем Юсин] снова вторгся во вражеские [пэкческие] пределы, занял девять крепостей, в том числе Чилле[1020], отрубил более девяти тысяч голов, захватил в плен шестьсот человек.

Чхунчху, который ездил в Танское [государство], чтобы попросить о присылке двухсоттысячной армии, вернувшись, увиделся с Юсином и сказал: “И в смерти, и в жизни [присутствует веление] судьбы, поэтому какое это счастье вернуться живым и снова увидеться с Вами!” Юсин ответил: “Благодаря священному величию [нашего] государства ничтожный слуга (я) дважды вел большую войну с Пэкче, захватил /1323/ двадцать крепостей, обезглавил более тридцати тысяч человек [врагов], а также вернул останки князя Пхумсока и его жены на родину. Все это — счастье, [дарованное] Небом. Разве у меня есть какие-либо [другие] силы?”

КНИГА СОРОК ВТОРАЯ БИОГРАФИИ (ЁЛЬЧОН). ЧАСТЬ 2 Ким Юсин. 2

На втором году [Тхэхва, эры правления силлаской государыни Чиндок] (649 г.), пэкческий полководец Ынсан вторгся [в силлаские пределы] и напал на семь крепостей, включая Соктхосон[1021]. Государыня повелела Юсину, Чукчи[1022], Чинчхуну и Чхонджону выступить с войском и отразить врагов, разделившись на три армии, по пяти дорогам (направлениям атаки). [Силласцы и пэкчесцы] сражались друг с другом более десяти дней, но все с переменным успехом, хотя трупы павших уже заполняли поля, а кровь текла [такими потоками, что] могли поплыть пестики от ступок. В это время [силлаское войско] расположилось лагерем под крепостью Тосальсон[1023]. Когда [силласцы] дали отдых лошадям и плотно накормили солдат, готовясь к повторной атаке, вдруг появилась [одна] водоплавающая птица, которая летела на восток, и пролетела над палаткой Юсина. Офицеры и солдаты усмотрели в этом плохое предзнаменование, но Юсин сказал: “Не надо удивляться этому!” и объявил воинам: “Сегодня /1325/ обязательно придет пэкчесец, чтобы шпионить, но вы делайте вид, что ничего не знаете, и не смейте спрашивать, кто он!” Затем он приказал объявить во всеуслышание войскам: “Крепко [стерегите] стены и не двигайтесь! Ждите, завтра [к нам] на помощь подойдут подкрепления и тогда [начнем] решающую битву!”

Услышав это, [пэкческий] лазутчик вернулся и доложил [командующему] Ынсану. Узнав, что [силласцы получают] подкрепления, Ынсан и другие [военачальники] не могли не [испытать] сомнений и страха. И тут-то Юсин и [его полководцы] одновременно бросились в бой и одержали крупную победу. [В бою] захватили живыми полководца тальсоля[1024] Чонджуна и сотню солдат, отрубили головы чвапхёну[1025] Ынсану, тальсолю Чагёну и еще десяти [военачальникам] и 8980 солдатам. [Силласцам] достались 10 000 лошадей, 1800 комплектов боевых шлемов и доспехов и примерно такое же количество разного оружия.

На обратном пути [силласцы] встретили на дороге пэкческого чвапхёна Чонбока, который сдался вместе с тысячей своих солдат, но их всех отпустили, чтобы каждый мог уйти куда глаза глядят. Когда войска Юсина подходили к столице, у ворот встречала их великая государыня, чтобы выразить беспредельную признательность.

На пятом году Юн-си, эры правления [танского Гао-цзуна] (654 г.), великая государыня Чиндок скончалась, не [оставив] наследника. Посоветовавшись с первым министром, ичханом[1026] Альчхоном, Юсин призвал ичхана [Ким] Чхун/1326/чху занять престол. Это и был великий ван Тхэджон.

На шестом году Юн-си, эры правления [танского Гао-цзуна] (655 г.), в год ыльмё, осенью, в девятом месяце, Юсин вторгся в Пэкче, атаковал крепость Тобичхонсон[1027] и взял ее. В то время государь и его окружение в Пэкче [пребывали] в великой роскоши, [предавались] разврату и праздности и не заботились о государственных делах, так что народ негодовал, а духи были разгневаны, одно за другим следовали природные бедствия и зловещие предзнаменования. Тогда Юсин обратился к вану со словами: “Пэкче не имеет нравственных устоев (дао), а в преступлениях превзошло Цзе[1028] и Чжоу[1029]. Воистину, настала пора (осень), следуя [велению] Неба, пожалеть [пэкческий] народ и наказать [правителей Пэкче] за их преступления!”

Еще до этого времени правитель (хёллён) уезда Пусан[1030] кыпчхан[1031] Чомигап попал в плен к пэкчесцам и стал рабом в доме чвапхёна Имджа. В делах [Чомигап] был прилежен и усерден, никогда не проявляя лени и надменности. Имджа жалел Чомигапа и, нисколько не сомневаясь в нем, [разрешал] ему свободно уходить и приходить. [Воспользовавшись этим, Чомигап] бежал, вернулся [в Силла] и доложил Юсину о делах в Пэкче. Юсин понял, что Чомигап — [человек] верный и надежный и его можно использовать. Он сказал [Чомигапу]: “Я слышал, что Имджа один вершит делами в Пэкче, и думал встретиться и поговорить с ним, но пока что не [смог]. [Пожалуйста], вернитесь ради меня [к Имджа] и скажите ему [об этом]!” [Чомигап] ответил: “Не сочтя меня /1327/ недостойным, [Вы], князь, дали мне поручение. Даже если умру [при этом], не будет сожалений!”

Вернувшись затем в Пэкче, [Чомигап] доложил Имджа: “Можно сказать, [я], [Ваш] раб, стал уже подданным государства [Пэкче] и поэтому должен знать [пэкческие] обычаи. Вот почему ушел и не появлялся несколько десятков дней. Ныне же пришел назад, потому что, подобно собаке или лошади, не смог побороть искренней любви к своему хозяину!” Имджа поверил ему и не стал наказывать. Затем, воспользовавшись [подходящим] случаем, Чомигап доложил:

/“В прошлый раз, опасаясь наказания, я не осмелился сказать правду. На самом деле я вернулся, побывав в Силла. Юсин убедил меня вернуться и передать [Вам], государь [мой], [следующие слова]: ”О расцвете и падении государств невозможно узнать заранее. Если Ваша страна падет, Вы сможете опереться на мою страну. Если же падет моя страна, то [и] я смогу опереться на Вашу страну””.

Выслушав это, Имджа молчал, не произнося ни слова. Чомигап испугался и вышел, [и затем] в течение нескольких месяцев ждал наказания. [Но однажды] Имджа позвал [Чомигапа] и спросил: “Что ты думаешь о тех словах Юсина, что ты передал в прошлый раз?” Испугавшись, Чомигап ответил то же самое, что и в прошлый раз. Имджа сказал: “Я прекрасно понял все, что ты передал мне. Можешь вернуться [в Силла] и доложить об этом”. После этого [Чомигап] вернулся [в Силла] и рассказал /1328/ [Юсину об этом], а также точно и подробно — о [положении] дел в Пэкче — как в столице, так и на местах. С того времени еще более ускоренно готовились к присоединению [Пэкче].

На седьмой год правления великого вана Тхэджона, в год кёнсин (660 г.), летом, в шестую луну, великий ван вместе с наследником [Ким] Поммином подняли большую армию, чтобы покорить Пэкче. Достигнув Намчхона[1032], [силлаское войско] стало лагерем. В это время пхаджинчхан[1033] Ким Инмун[1034], отправленный в Танскую империю просить о присылке войск, вместе с командующими (дацзянцзюнь) танскими [войсками] Су Динфаном и Лю Воином, стоявшими во главе 130-тысячной армии, переправился через [Желтое] море и достиг острова Тонмульдо[1035]. Прежде всего он отправил своего подчиненного Мунчхона, чтобы доложить [вану о своем прибытии с танской армией].

Ван повелел наследнику и полководцам Юсину, Чинджу, Чхонджону и другим погрузить воинов на сто больших кораблей и [двинуться] навстречу [танским войскам]. Когда наследник встретился с генералом Су Динфаном, тот сказал ему: “Мы пойдем морем, а [Вы], наследник, двигайтесь сушей, и встретимся в десятый день седьмого месяца у пэкческой столицы Сабисон”. Вернувшись, наследник доложил [об этой договоренности] великому вану, и тот затем поднял войска и вышел [с ними] к военному лагерю Сара[1036].

Следуя вдоль берега, полководцы Су Динфан, Ким Инмун и другие достигли бухты Ки/1329/больпхо[1037]. Берег был топким и болотистым, [ноги у солдат] вязли, и [они] не могли идти, поэтому пришлось смастерить настилы из ивовых веток, чтобы дать войскам [возможность] сойти на берег. Соединившись, танские и силлаские [войска] атаковали Пэкче и уничтожили его. В этой войне очень велики были заслуги Юсина. Услышав о том, танский император послал чиновника передать награды и [слова] приветствия.

Генерал Су Динфан сказал троим [сановникам Силла] — Юсину, Инмуну и *Яндо[1038]: “Получив [императорский] указ, я могу вершить дела в соответствии с обстоятельствами. Поэтому как Вы посмотрите, если я [захочу] отблагодарить Вас за заслуги и передать Вам в качестве кормленых земель-сигып вновь обретеные пэкческие земли?”

Юсин ответил: “Приведя, согласно желанию нашего государя, небесные (танские) войска, Великий Полководец отплатил врагам [нашего] маленького государства. Наш государь, сановники и народ всей страны предаются беспредельной радости. Если только одни мы примем пожалованное для собственной выгоды, будет ли это справедливо?” Таким образом, [Ким Юсин] не принял [награды][1039].

Разгромив Пэкче, танские войска стали лагерем на холмах [бывшей пэкческой столицы] Саби и [начали] тайно замышлять вторжение в Силла. Узнав об этом, наш ван созвал сановников и спросил о [возможных] мерах. Князь Тами вышел вперед и сказал: “[Если] приказать нашим людям притвориться пэкчесцами, надеть их (пэкческое) /1330/ платье и разбойничать, танские воины обязательно атакуют их. Тут-то и можно, сразившись с танскими солдатами, достигнуть цели”. Юсин сказал: “Эти слова можно принять, [поэтому] прошу, [государь], следовать им”. Ван [возразил]: “Ради нас танская армия разгромила врага. Коли будем сражаться против нее, простит ли нам Небо?” Юсин [ответил]: “Хотя собака боится своего хозяина, но наступи он ей на лапу — кусает его. Как можно, столкнувшись с трудностями, не [попытаться] самим спасти себя? Прошу [Вас], Великий Ван, одобрить это!”

Узнав через лазутчиков о том, что готовит наша (силлаская) [сторона], танские войска в третий день девятого месяца на кораблях отбыли из Саби домой, захватив с собой пэкческого вана, 93 его сановника и 20 000 солдат в качестве пленных. Ланчжан Лю Жэньюань и другие были оставлены стеречь [Саби]. Когда [Су] Динфан преподнес [императору] пленников, Сын Неба принял [его] благосклонно и похвалил, но спросил: “Почему одновременно не покорили и Силла?” Динфан [ответил]: “Силлаский государь гуманен и любит [свой] народ, а его сановники [проявляют] преданность в служении государству. Младшие по чину служат старшим как отцам или старшим братьям. [Поэтому], хоть и мала [страна], нельзя придумать, [как покорить ее]”.

В начальном году Лун-шо [эры правления танского Гао-цзуна] (661 г.), весной, ван [Силла Тхэджон] сказал: /1331/ “Нельзя не уничтожить все еще существующие остатки пэкческих войск” и для покорения их поставил во главе войск ичхана[1040] Пхумиля[1041], сопхана[1042] Мунвана[1043], тэачхана[1044] *Яндо и других в качестве командующих, и направил против пэкчесцев. [Однако силлаское войско] не смогло победить их. [Государь] снова послал ичхана Хымсуна <иные также называют Хымчхун>[1045], Чинуна, Чхонджэ и сопхана Чукчи для командования войсками.

Решив, что все отборные войска Силла находятся в Пэкче и поэтому внутри [Силла] не защищена и может быть атакована, когурёсцы и мохэ отправили свои войска, которые одновременно прибыли сушей и морем, и осадили крепость Пукхансансон[1046]. Когурёсцы стали лагерем на западе, мохэ — на востоке. [Они] атаковали подряд в течение десяти дней, так что [защитники] крепости были [объяты] тревогой и страхом. Но неожиданно во вражеский лагерь упала большая звезда, а затем загремел гром, бурно полил дождь и ударила молния. Охваченные сомнением и страхом, враги сняли осаду и отступили. Еще до этого, когда Юсин услышал о том, что враги осадили крепость, он сказал: “Человеческие силы уже исчерпаны, но неведомые — могут помочь [нам]”. Пойдя в буддийский храм, он соорудил алтарь и стал молиться. Как раз в это время [случились] небесные знамения. Все стали говорить: “Крайняя искренность (преданность) растрогала [даже Небо]!”[1047].

Однажды ночью, в середине осени, когда Юсин вывел своих детей и братьев, чтобы постоять у больших ворот, им неожиданно [встретился] человек, шедший с запада. Зная, что это — когурёский лазутчик, /1332/ Юсин подозвал его к себе и [спросил]: “Как идут дела в твоей стране?” Опустив голову, тот не смел ответить. Юсин сказал: “Не бойся! Просто поведай все как есть!” [Лазутчик] опять промолчал. Юсин сказал: “В нашей стране ван не идет против воли Неба вверху и не теряет людских сердец внизу. Все простолюдины довольны и каждый рад своим занятиям. Ныне ты видел это, иди и поведай [об этом] людям твоего государства!” Успокоив [когурёсца], [Юсин] отослал [его обратно]. Услышав об этом, когурёсцы [стали] говорить: “Хоть Силла и маленькая страна, но [поскольку] Юсин стал там министром, нельзя относиться к ней пренебрежительно!”

В шестом месяце (661 г.) танский император Гао-цзун послал полководца Су Динфана и других покорить Когурё. Ким Инмун, [еще раньше] уехавший в Тан и [остававшийся там заложником]-сувэй[1048], вернулся по [императорскому] приказу [в Силла], чтобы сообщить дату [выступления танских] войск и оповестить [Силла] о том, чтобы она выставила [свои] войска [для совместного] похода [против Когурё]. Тогда великий ван Мунму, вместе с подчиненными Юсином, Инмуном, Мунхуном и другими, поднял огромное войско и повел его против Когурё, достигнув по пути местности Намчхонджу[1049]. [Танский генерал по] охране [завоеванных у Пэкче земель] — чжэнь шоу Лю Жэньюань, с подчиненными ему войсками, на кораблях отплыл из Саби и высадился в бухте Хепхо[1050], а затем расположился лагерем в Намчхонджу. В это время поступило официальное /1333/ сообщение о том, что дорогу впереди преграждают остатки пэкческих разбойников, засевшие в крепости Онсансон[1051], поэтому невозможно дальнейшее продвижение. Пришлось Юсину, взяв с собой войска, двинуться на крепость и осадить ее. [Юсин] приказал [одному из своих] подчиненных подойти близко под стены крепости и [прокричать] предводителю разбойников: “Твоя страна была непочтительна, и поэтому дело дошло до того, что Великое Государство (империя Тан) покарает вас. Покорные — вознаграждаются, а непокорных — казнят. Ныне вы одни защищаете одинокую крепость. Что же вам нужно? В конце концов [мы] смешаем [вас с] грязной землей, [так что] лучше выходите и сдавайтесь. [Тогда] не только сохраните жизнь, но и сможете надеяться на богатство и знатность!” Разбойники громко закричали: “Крепость эта хотя и мала, но в ней как оружия, так и еды вполне достаточно, а наши офицеры и солдаты полны праведной доблести и готовности сражаться до конца, и мы клянемся не сдаваться живыми!” Юсин усмехнулся: “Говорят, что даже [дикие] птицы и звери, попав в затруднительное положение, знают, как спасти себя! Именно об этом положении и речь”.

Затем с развевающимися знаменами, под бой барабанов [силласцы] атаковали [крепость Онсансон]. Взойдя на высокое место, великий ван [Мунму] наблюдал за бойцами и со слезами подбадривал их. Воины смело бросались в битву, не замечая острых мечей. На двадцать седьмой день девятого месяца крепость пала. Взятого в плен начальника [пэкческих] разбойников казнили, а его народ (подчиненных) — отпустили. Обсудив [боевые] заслуги, раздали награды офицерам и солдатам. Лю Жэньюань /1334/ также раздал [силласким воинам] шелк с [соответствующими] различиями. После этого, устроив трапезу для солдат и раздав корм коням, [силласцы] вышли на соединение с танскими войсками, [двигавшимися в поход на Когурё].

Еще до этого великий ван Мунму послал тэгама[1052] Мунчхона, чтобы тот передал [ванское] послание генералу Су [Динфану]. [Вернувшись], он доложил об исполнении приказания и передал [государю] слова [Су] Динфана: “Получив [императорский] приказ, я переправился через широкое море и [пришел сюда, за] десять тысяч ли [от родины], чтобы покарать разбойников. Прошло уже более месяца с тех пор, как [наши] корабли пристали к берегу, а войско великого государя [все] не подходит. Не налажено и продовольственное снабжение, поэтому опасность крайне велика! [Пусть же] ван предпримет меры, [чтобы помочь нашим войскам]!” Великий ван спросил у сановников: “Что же можно предпринять?” Все ответили: “[Коли войско] углубилось во вражеские пределы, доставить ему продовольствие невозможно”. Обеспокоенный, великий ван огорченно вздохнул. [Тут] Юсин вышел вперед и ответил: “[Ваш] слуга пользовался чрезмерными [государевыми] милостями и наделен важными обязанностями, поэтому когда речь идет о государственных делах, то скорее погибну, но избегать [их] не буду. Сегодня — тот день, когда [Ваш] старый слуга должен проявить всю свою преданность [государю]! [Я] готов, в согласии с желанием полководца Су [Динфана], направиться во вражьи пределы!” Великий ван встал, взял [Юсина] за руку и со слезами [сказал]: “Обретя в князе мудрого помощника, [я] могу не беспокоиться! Если нынешняя битва завершится так, как задумано, то [Ваши], князь, /1335/ заслуги и добродетели не забудутся, пока светит солнце!”

Получив [государев] приказ, Юсин направился в храм Суса, что на [горе] Хёнгоджам[1053]. Очистившись, он вошел в священный покой (ёнсиль)[1054] и затворил дверь. Сидя, в одиночестве, [он] несколько дней и ночей подряд воскуривал фимиам (благовония). Выйдя затем [из храма], [он] с радостью проговорил про себя: “В нынешнем походе мне не суждено погибнуть!”[1055]. Перед походом ван собственноручно написал послание Юсину: “После того как окажетесь за пределами [государства], Вы можете единолично награждать и наказывать [всех]”.

В десятый день двенадцатого месяца, вместе с девятью подчиненными генералами — [Ким] Инмуном, Чинбоком, *Яндо и другими, Юсин вступил в пределы Когурё, ведя за собой войска и обозы продовольствия. В двадцать третий день первого месяца года имсуль (662 г.) [силлаские войска] подошли к реке Чхильчунха[1056], но, боясь [переправы], никто [из воинов] не осмеливался подняться на корабль. Юсин сказал: “Если вы боитесь смерти, то зачем пришли сюда?” Затем [он] сам первым взошел на корабль и переправился. [Тогда] командиры и солдаты, следуя друг за другом, переправились через реку и вступили в когурёские земли.

Подумав, что когурёсцы [могут] подстеречь [их] на большой дороге, [силласцы] пробирались узкими и неудобными путями и дошли до Санъяна[1057], где Юсин сказал солдатам и офицерам: “Когурё и Пэкче — это два государства, которые с презрением нападали на наши земли, /1336/ долгое время чинили страшный вред нашему народу, хватали в плен взрослых мужчин, чтобы убить, пленили малых и слабых, чтобы превратить в рабов (но). Разве это не может не причинить [нам душевную] боль? Поэтому сейчас, не боясь смерти и превозмогая невзгоды, я хочу опереться на силы Великого государства (Тан) и уничтожить две [вражеские] столицы, тем отомстив врагам нашей страны. Об этом [я] сердцем поклялся перед Небом, ожидая всевышней помощи. Но не знаю, каков [настрой] ваших сердец, потому и обращаюсь к вам. Тот, кто презирает неприятеля, обязательно возвращается [домой] с победой. А тот же, кто боится врага, разве избежит [позора] пленения? Должно слить воедино [наши] сердца и объединить [наши] силы, чтобы [среди нас] не было никого, кто не [смог бы] одолеть сотню [врагов]. Вот чего я ожидаю от [вас], господа!” Все офицеры и солдаты ответили: “Хотим исполнить [Ваши] приказания, полководец! Не посмеем даже думать о сохранении жизни!” И с барабанным боем [войска] двинулись на Пхеньян.

По дороге [силласцы] встретили вражеские войска и, атаковав, разгромили их. Захватили очень много доспехов и оружия. Когда [силласцы] дошли до теснины Чансэк[1058], ударил сильный мороз. Люди и лошади изнемогали от усталости, еле продвигались, часто падая. [Тогда] Юсин расправил плечи, взял в руки плеть, стегнул лошадь и поскакал вперед. Видя это, бойцы собрались с силами /1337/ и побежали [за ним]. [От этого все] вспотели, поэтому уже не говорили о морозе и таким образом преодолели теснину. Когда [силлаские войска] оказались недалеко от Пхеньяна[1059], Юсин сказал: “Танская армия терпит крайнюю нужду из-за недостатка продовольствия, поэтому прежде всего нужно дать знать [о нашем прибытии]”. Позвав к себе погигама[1060] *Ёльги, Юсин сказал [ему]: “Я еще в детстве играл с тобой[1061] и знаю твою решимость и чувство долга. Ныне хочу передать сообщение полководцу Су, но трудно найти для этого подходящего человека, поэтому сможешь ли ты поехать или нет?” *Ёльги ответил: “Я, хотя и недостоен, тем не менее занимаю место (должность) в центральном подразделении (чунгун)[1062], поэтому разве осмелюсь опозорить [Ваш] приказ, полководец? Даже день [моей] смерти покажется годом [нового] рождения!”[1063]. Затем [*Ёльги] взял с собой пятнадцать человек во главе с богатырем Кугыном и отправился в Пхеньян. Встретившись с полководцем Су, [*Ёльги] сказал ему: “Войска под командованием Юсина и других и привезенное ими продовольствие уже находятся близко [от Вас]”. Обрадованный, [Су] Динфан написал [Юсину] благодарственное письмо[1064]. [Когда] Юсин и другие добрались до Яно[1065], [им] встретился один старик, расспрашивая которого [силласцы] подробно узнали о положении вражеского государства (Когурё). [Юсин] хотел одарить [его] полотном и шелком, но тот извинился, [подарка] не принял и ушел. Остановившись лагерем в Яно, Юсин отправил [к Су Динфану] знавшего китайский язык Инмуна, Яндо, своего сына Кунсына и других, которые достигли танского лагеря и, согласно указу вана [Мунму], передали [армии Су Динфана] продовольствие.

/1338/ К тому времени у Динфана кончилось продовольствие, поэтому солдаты [дошли до] крайнего истощения и не могли сражаться. И только получив продовольствие, [они] благополучно вернулись обратно в Танское государство. Яндо, с восьмьюстами солдат, морем отправился на родину.

В это время когурёсцы устроили засаду, желая внезапно ударить по нашим (силласким) войскам на обратном пути. Тогда Юсин повелел взять барабаны и барабанные палочки и привязать их к спинам и хвостам коров, чтобы своими ударами они подняли сильный шум. Он также приказал собрать хворост и траву и поджечь их так, чтобы дым и огонь не прерывались. [После этого], в полночь войска Юсина скрытно покинули лагерь и дошли до реки Пхёха[1066]. Быстро переправив [свою армию] на противоположный берег, [Юсин дал] отдых солдатам. Узнав об этом, [когу]рёсцы стали преследовать [силласцев], но Юсин приказал дать одновременный залп из всех арбалетов (стрелометов)[1067]. Когда [когу]рёские войска стали отступать, [Юсин] повел офицеров и солдат всех подразделений, разделенных на отдельные отряды, по нескольким направлениям и нанес тяжелое поражение противнику. Взяв живым одного [когурёского] полководца, [силласцы] отрубили более 10 000 [вражеских] голов[1068]. Услышав об этом, ван [Мунму] послал человека, чтобы поблагодарить [Юсина], а по возвращении [Юсина в столицу] определил в качестве награды [Юсину и другим] земельные наделы (понып) и чины с соответствующими различиями.

В третий год Лун-шо [эры правления танского Гао-цзуна], в год кехэ (663 г.), [ряд] пэкческих крепостей тайно замыслили восстановить [свое государство], а их предводители, обосновавшись в крепости Тусольсон[1069], попросили у японцев помощи войсками. Великий ван [Мунму], ведя за собой Юсина, Инмуна, Чхонджона, Чукчи и других /1339/ полководцев, в семнадцатый день седьмого месяца лично выступил в поход [против мятежников]. Дойдя до области Унджинджу, [войска Мунму] соединились со стоявшей там армией чжэньшоу (“охранителя”) [бывших пэкческих владений] Лю Жэньюаня и в тринадцатый день восьмого месяца дошли до крепости Тусольсон. [Когда] пэкчесцы и японцы вышли [из крепости] и расположились боевым строем, наши войска отчаянно атаковали их и нанесли им тяжелое поражение. [После того как] все пэкчесцы и японцы сдались, великий ван позвал японцев и сказал: “Наше и ваше государство представляют земли, разделенные только морем. Никогда между нами не было распрей[1070], а существовали добрые и мирные отношения и постоянный обмен посольствами. Так почему же ныне вы творите зло вместе с Пэкче и замышляете [против] нашего государства? Сейчас ваши воины находятся в моих руках, но мне не хочется убивать их. Возвращайтесь и доложите [об этом] вашему вану!”[1071]. [После этого ван Мунму] отпустил их на волю.

Разделившись на группы, [силлаские] войска атаковали и взяли ряд [пэкческих] крепостей, но только крепость Имджонсон[1072], расположенную в труднодоступном месте, [обнесенную] крепкими стенами и имевшую много продовольствия, не удалось взять [даже] после тридцати дней атак. Так как уставшие офицеры и солдаты не очень хотели сражаться, великий ван [Мунму] сказал: “Ныне, хотя одна крепость еще не сдалась, все остальные крепости уже капитулировали. Нельзя сказать, что нет у нас успехов”. Приведя в порядок войска, [ван приказал] вернуться [в столицу]. Дойдя до столицы /1340/ зимой, на двадцатый день одиннадцатого месяца, [ван] одарил Юсина пятьюстами кёль полей, а другим военачальникам и солдатам также раздал награды с соответствующими различиями.

КНИГА СОРОК ТРЕТЬЯ БИОГРАФИИ (ЁЛЬЧОН). ЧАСТЬ 3 Ким Юсин. 3 <Вкупе с сыновьями Самгваном и Вонсулем, внуками Юнджуном и Юнмуном, праправнуком Амом>

В начальном году Линь-дэ [эры правления ганского Гао-цзуна], году капча (664 г.), в третьем месяце, остатки пэкчесцев снова собрались под крепостью Сабисон и подняли мятеж. Правитель [области] (тодок) Унджу послал находившиеся в его подчинении войска для разгрома их, но в течение нескольких дней стоял такой туман, [что] невозможно было различить ни людей, ни предметы, и поэтому [силлаские войска] не могли сражаться. Тогда [тодок Унджу] послал [в столицу] Пэксана, чтобы доложить об этом, и Юсин передал [силласким войскам] тайный план, позволивший победить [мятежников][1073].

Во втором году эры Линь-дэ (665 г.) [танский император] Гао-цзун отправил [своих] послов Лян Тунпи, Жэнь Чжигао и других [в Силла], чтобы одновременно согласно указу возвести Юсина в звание фэнчжан чжэнцзин Пинъянцзюнъ кайго-гун (“Флагоносный истинный министр, князь Пхеньянского округа, [имеющий заслуги] в основании государства”) [и пожаловать ему] 2000 дворов [в качестве] кормленого владения-сигып[1074].

В начальном году Цянь-фэн [эры правления танского Гао-цзуна] (666 г.) император направил [в Силла] указ, которым старший сын Юсина, тэа/1343/чхан[1075] Самгван[1076], возводился в звание цзоувэй-ифу-чжунланцзяна (командира запасного гарнизона левого крыла столичной гвардии) и [зачислялся заложником в гвардию]-сувэй[1077].

В начальном году эры Цзун-чжан, году муджин (668 г.), танский император Гао-цзун направил Ли Цзи — князя Инго (“Цветущее государство”) — поднять войска в поход против Когурё и одновременно призвал нас мобилизовать войска. Желая послать войска в ответ на этот призыв, великий ван Мунму назначил [Ким] Хымсуна и [Ким] Инмуна командовать армиями. Хымсун обратился к вану со словами: “Коль вместе с [нами] не будет Юсина, то, боюсь, как бы мы не пожалели”. Ван [ответил]: “Вы, трое князей, являетесь сокровищем государства[1078]. Если все вместе направитесь во вражеские земли и если там произойдет что-то непредвиденное и [вы] не сможете вернуться назад, то что тогда станет с государством? Потому [я] хочу оставить Юсина [в столице] охранять государство, так как он неприметно будет служить нам великой крепостью и с ним не бывает никакого беспокойства”. Хымсун был младшим братом Юсина, а Инмун — племянником по матери[1079], поэтому [они] с уважением служили Юсину и не прекословили ему. Теперь они сказали Юсину: “Не обладая [большими] способностями, мы ныне должны последовать за великим ваном в неизведанные пределы. Мы просим [Вас], дайте [нам] указания и советы, как нам поступить!”[1080]. [Юсин] ответил: “Быть полководцем — значит быть /1344/ ”щитом и крепостью” страны, ”когтем и клыком (коренным зубом)” (верным слугой) государя. ”Среди стрел и камней” решая судьбу битвы, он должен обрести небесное благословение (Небесный Путь — Тяньдао) сверху, опираться на Земные законы (Чжили) снизу и [сочувствие] человеческих сердец — посередине. Лишь только при этом можно добиться успехов. Ныне наша страна живет только благодаря преданности (чхун) и верности (син)[1081], Пэкче [же] погибло из-за [своей] заносчивости, а Когурё из-за [своего] высокомерия испытывает страшную опасность. Если мы ныне ударим нашей прямотой (правдой) по их (врагов) кривизне (кривде), то сможем добиться цели. К тому же [мы] опираемся на Великое Государство, на мощь и влияние светлейшего Сына Неба! Отправляйтесь, будьте усердны и не совершайте ошибок в делах!” Поклонившись, оба князя сказали: “Принимаем [Ваши указания] к полному исполнению! Не посмеем совершить ни промаха, ни ошибки!”

После того как великий ван Мунму, вместе с [войсками] Ин-гуна (князя Инго), взял Пхеньян (668 г.) и вернулся в область Намханджу[1082], он собрал там сановников и сказал: “Прежде, когда пэкческий ван Мённон[1083] замышлял напасть на нашу страну из-под горы Корисан[1084], полководцем, отразившим [их], был дед Юсина, каккан[1085] Мурёк. Одержав победу, он захватил в плен [самого пэкческого] вана[1086], четырех [его] министров и [множество] офицеров и солдат и так расстроил их замыслы. А отец [Юсина] Сохён, став правителем (чхонгваном) области *Янджу[1087], не раз /1345/ воевал с пэкчесцами. Сломив их ярость, [он] не позволил им больше вторгаться в [наши] пределы. Поэтому жители окраин в мире и спокойствии смогли заниматься земледелием и шелководством, а государь и его слуги были избавлены от беспокойных забот, [заставлявших их рано подниматься] и допоздна работать, не принимая даже пищи. Ныне Юсин, продолжая дело отца и деда, является верным слугой государству[1088] как полководец в походах и как министр — в правительстве; он имеет безмерные заслуги. Если бы не опирались на род князя Ким [Юсина], то неизвестно, как сложилась бы судьба[1089] государства! Каковы же чины и награды, которые приличествуют [Юсину]?” Сановники [ответили]: “Мы искренне поддерживаем государево мнение!” После этого [Юсину] пожаловали должность (звание) тхэдэ собархана[1090], пятьсот дворов кормленого надела (сигып), одарили паланкином и посохом и [правом] ходить прямо (не кланяться) в высочайшем присутствии. Всех его подчиненных также повысили в чине на один ранг.

В начальном году эры Цзун-чжан (668 г.) танский император [Гао-цзун], уже отметив заслуги Ин-гуна, отправил посланца для объявления благодарности и послал войска для оказания помощи в военных операциях против Когурё, даруя одновременно золото и шелк. Кроме того, [Гао-цзун] направил Юсину указ, в котором воздавал должное его [заслугам] и убеждал его прибыть к [танскому] двору. Но поездка не состоялась. [Текст] императорского указа передавался в роду [Юсина], но был утерян его потомком в пятом поколении.

На четвертом году Сянь-нин[1091] [эры правления танского Гао-цзуна], в год кею, или в тринадцатом /1346/ году [правления] великого вана Мунму (673 г.), весной, [на небе] появилась “зловещая звезда” (комета) и произошло землетрясение. Это встревожило великого вана [Мунму], но, выступив вперед, Юсин сказал: “Нынешние зловещие знамения относятся только ко [мне], старому слуге, и не [предвещают] никаких несчастий для государства, поэтому прошу [Вас], Государь, не беспокойтесь!” Великий ван [ответил]: “Если так, то это крайне беспокоит меня!” — и повелел юса (соответствующим чинам) молиться об избавлении [Юсина от бед]. Летом, в шестом месяце, какие-то люди говорили, что видели несколько десятков человек, в доспехах и с оружием в руках, вышедших со слезами из дома Юсина и мгновенно исчезнувших из виду. Услышав об этом, Юсин сказал: “Это явно была дружина духов, охранявших меня. [Они] ушли, увидев, что счастье мое истощилось. [Значит], я должен умереть!”

Через десяток с лишним дней после этого [Юсин] заболел и слег. Великий ван лично пришел навестить и утешить его. Юсин сказал: “[Я, Ваш] слуга, стремился исчерпать все мои телесные силы[1092], служа государю[1093]. Ныне болезнь преданного слуги[1094] дошла до того, что после сегодняшнего дня более не увижу драконий (государев) лик”. Великий ван со слезами [ответил]: “Для меня [Ваше] присутствие, князь, было то же, что для рыбы — наличие воды. Если случится то, чего нельзя избежать, то что будет с народом, что будет с государством (алтарями земли и злаков)?” Юсин сказал: “Глупый и бесталанный слуга (я), /1347/ какую пользу своими действиями мог принести государству? К счастью, только благодаря тому, что светлейший государь не сомневался [в своем выборе] и давал ему, а не другому, поручения, [Ваш слуга] разделил толику ванской мудрости и обрел мелкие, [словно величиной] в один чхок и чхон[1095], заслуги. Три Хан[1096] стали одним домом, а простой народ (пэксон) не раздирается более двоедушием (”не имеет двух сердец”)[1097]. Хотя не достигли еще Великого Благополучия (тхэпхён), но малый (временный) мир установлен. [Ваш] слуга видит, что с древних времен [среди] находившихся на троне государей ”не было таких, у кого бы не было [хорошо] вначале, но мало кто [оставался добродетельным до] конца”[1098]. Достойно глубокого сожаления, что заслуги и деяния ряда поколений могут рухнуть в одно утро. Молю [Вас], Ваше Величество, [всегда] иметь в виду, что нелегко достичь успеха, а также помнить, что трудно сберечь достигнутое. Поэтому держите подальше [от себя] мелких людишек-соин (кит. сяо жэнь) и приближайте только благородных мужей-кунджа (кит. цзюньцзы)[1099], и поступайте так, чтобы наверху, в правительстве, [царили бы согласие и] мир, а внизу народ и все сущее [пребывали бы] в благополучии и спокойствии. [Тогда] не будет ни стихийных бедствий, ни смут, и основы государственности останутся неувядаемыми. И Ваш слуга умрет без всякого сожаления!” Ван со слезами воспринял [это].

Осенью, в первый день седьмого лунного месяца, [Ким Юсин] скончался в главной опочивальне своего дома в возрасте 79 лет. Услышав о смерти [Юсина], великий ван предался крайней скорби. [Он] пожаловал тысячу пхиль цветного шелка и две тысячи сок риса на похоронные нужды и послал сто военных музыкантов, игравших на ударных и духовых инструментах.

/1348/ Похоронили [Ким Юсина] в Кымсанвоне[1100]. [Ван] приказал чиновникам (юса) поставить намогильную стелу с надписью на ней имени и заслуг [Юсина], а также определить число дворов, которые должны были охранять могилу.

Жена [Юсина], госпожа Чисо[1101], была третьей дочерью великого вана Тхэджона. [Она] родила пять сыновей, старшим из которых был ичхан Самгван, затем следуют сопхан Вонсуль, хэган[1102] Вонджон, тэачхан[1103] Чанъи, тэачхан Вонман. [Чисо также] родила четверых дочерей. [Кроме того, у Юсина] имелся побочный сын (от наложницы) — ачхан[1104] Кунсын. Фамилия его матери не сохранилась. Позже госпожа Чисо остригла волосы, облачилась в одежду из грубой ткани и стала монахиней. Тогда великий ван сказал госпоже: “То, что ныне внутри государства и за его пределами [царят] мир и покой, что государь и сановники могут почивать на высоких подушках и не ведают беспокойств, — всем этим мы обязаны тхэдэгаккану [Юсину]. В том, что [Вы], госпожа, исправно вели Ваш дом, достигали согласия и предостережениями помогали мужу, велики [Ваши] скрытые заслуги. Поэтому в душе я ни дня не терял желания отблагодарить Вас и теперь дарую Вам на прокормление налог с Намсона[1105] — по тысяче сок [риса] ежегодно”. Позже великий ван Хындок (826-835) возвел князя [Юсина в посмертный сан] Хынму-тэван — “Великий ван, побеждавший оружием”[1106].

Вначале, когда ван Поммин (Мунму) /1349/ принял когурёских повстанцев, а также захватил бывшие пэкческие земли, чтобы завладеть ими, танский [император] Гао-цзун сильно разгневался и послал войска покарать [Силла]. Танская армия вместе с мохэ встала лагерем на поле у Сонмун (*Сокмун — Каменных ворот)[1107]. Ван послал против них генералов Ыйбока, Чанчхуна и других, и их войска расположились лагерем на поле Дайфана[1108]. А Чанчхандан (Отряд Длинных Копий)[1109] в это время встал отдельным лагерем и, встретив более трех тысяч танских воинов, пленил их и отправил в ставку командующего. Тогда в остальных отрядах (тан) [стали] роптать: “Воины Чанчхандан, расположившись отдельно, добыли себе заслуги и обязательно получат щедрые награды. Так стоит ли нам [утруждать себя] и собираться вместе, не лучше ли рассредоточиться?” Затем все отряды рассеялись отдельно. В это время, когда [силласцы] еще не [успели] укрепиться в лагерях, на них напали танские воины и мохэ, и наши люди (силласцы) потерпели сильное поражение. Хёчхон, Ыймун и другие генералы погибли. Сын Юсина, Вонсуль, который был заместителем командующего-пиджаном, также хотел умереть в бою, но его помощник, Тамнын, остановив его, сказал: “Для доблестного мужа тяжела не [сама] смерть, а труднее выбрать момент для смерти. Чем умереть напрасно, лучше остаться живым с мыслью о будущих успехах!” [Вонсуль] ответил: “Мужчине не нужна постыдная жизнь! /1350/ И с каким лицом я посмотрю на своего отца?!” Он уже собрался хлестнуть коня и помчаться [в бой], но Тамнын схватил за поводья и не отпустил его. Поэтому [Вонсуль] не смог умереть. [Он] последовал за командующим (старшим генералом) и прибыл к перевалу Муирён[1110], но их настигли танские войска. Тэгам[1111] [из] области Коёльджу, ильгильган[1112] [по имени] Аджинхам[1113], сказал командующему [и генералам]: “Князь, и Вы, господа, [прошу Вас], бегите как можно скорее. Мне уже 70 лет, и сколько же еще смогу прожить? И вот настал мой смертный час!” [С этими словами], схватив раздвоенное копье, он помчался во вражеский лагерь и погиб. Его сын, последовавший за ним, также погиб. Командующий и другие генералы тайно проследовали в столицу.

Услышав об этом, великий ван спросил Юсина: “Армия [наша] потерпела такое поражение! Что же теперь делать?”. [Юсин] ответил: “Танские замыслы невозможно предугадать, так что следует поставить военачальников и солдат охранять опасные места. Что касается Вонсуля, то он не только оскорбил государево веление, но и предал заветы нашего рода (кахун), поэтому должен быть обезглавлен!” Великий ван сказал: “Нельзя наказывать так сурово только одного пиджана Вонсуля”, — и простил [его].

В стыде и страхе, Вонсуль не посмел показаться отцу. Он уединенно жил в деревне и лишь после смерти отца /1351/ попросил о свидании с матерью. Мать [ответила]: “Для женщины существует правило подчиняться троим [мужчинам][1114]. Ныне [я] уже одинока, и мне следует подчиняться сыну. Но поскольку Вонсуль не выполнил сыновьего долга по отношению к покойному государю (отцу), как же могу я выполнить [долг] матери по отношению к нему?” [Она] так и не повидалась с ним. Горько рыдая, Вонсуль бил себя в грудь и топал ногами, не имея сил уйти. [Однако] госпожа [Чисо] так и не [пожелала] видеть его. Плача, Вонсуль сказал: “Вот до какой крайности довела меня ошибка, вызванная [уговорами] Тамнына!” — и удалился в горы Тхэбэксан[1115]. В год ырхэ (675 г.), когда танские войска вторглись [в Силла] и атаковали крепость Мэсочхонсон[1116], Вонсуль, услышав об этом, захотел смертью смыть свой прошлый позор. [Он] сражался изо всех сил и был награжден за заслуги. Но, горюя о том, что родители не простили его, он до самого конца своих дней отказывался состоять на [государственной] службе.

Внук Юсина от законной жены, Юнджун, служил великому вану Сондоку (702-736) в чине тэачхана, и ван постоянно проявлял к нему милостивое внимание, поэтому он стал предметом сильной ревности со стороны родственников вана. Однажды, в полнолуние восьмого месяца[1117], когда ван поднялся на гору Вольсон[1118], чтобы полюбоваться окрестностями, [он] вместе с приближенными устроил веселый пир и велел позвать Юнджуна. Тогда некто [из приближенных] стал корить его: “Разве ныне среди родственников государева /1352/ дома по мужской и женской линиям нет хороших людей, что [Вы] зовете не кого-нибудь, а какого-то не связанного родством чиновника?” Ван [на это ответил]: “То, что я ныне пребываю с Вами в мире и покое, без тревог, — заслуга деда Юнджуна. Если, послушав Вас, князь, предам забвению это, то будет ли это согласно с законом справедливости, требующим отплатить добром за доброту человека, распространяя это на его детей и внуков?” Затем [ван] усадил Юнджуна к себе поближе и беседовал с ним о жизни и делах его деда. [Когда] стало поздно и [Юнджун] [обратился с] просьбой [позволить ему] отбыть, [ван] одарил его конем с горы Чорёнсан[1119], и другим сановникам оставалось лишь смотреть на это со скрытым возмущением.

На двадцать первом году эры Кай-юань [правления танского Сюань-цзуна] (733 г.) из Великой Тан прибыл посол с письмом, содержавшим [следующее] увещевание: “Мохэский Бохай внешне прикидывается нашими ”изгородью и столбом” (верным вассалом), но в душе исполнен коварных [замыслов], поэтому ныне мы хотим послать войска и потребовать ответа [за вину]. Вы также пошлите войска, чтобы вместе ”схватить [оленя] за ноги и за рога” (напасть на врага с двух сторон). Слышали, что [в Силла] живет Юнджун — внук прежнего полководца Ким Юсина. Обязательно поставьте его командующим!” В связи с этим [Таны] одарили Юнджуна некоторым количеством золота и шелка. Затем великий ван приказал четырем генералам — Юнджуну, его младшему брату Юнмуну и другим — повести войска на соединение с танскими силами и покарать Бохай[1120].

Внук Юнджуна от наложницы, [Ким] Ам, был по натуре умен и сообразителен, /1353/ знал искусство магии (пансуль) и [еще] молодым стал ичханом[1121] и отправился [заложником] в придворную гвардию (сувэй) Танского государства. [Там] в свободное время [он] занимался с учителем, изучая [гадательные и магические] приемы школы иньянцзя (“женского и мужского начал”). Услышав об одном угле (предмете), он уже представлял себе три [других][1122]. Сам придумав [новый] способ магических превращений (тунгап ипсон чибоп), [он] показал его учителю. Тот в изумлении сказал: “[Я] и не предполагал, что способности моего ученика простираются до таких пределов!” — и с того времени не осмеливался обращаться с [Ким Амом] как с учеником.

В годы [танской эры правления] Да-ли (766-779) [Ким Ам] вернулся на родину и стал “Великим Доктором, наблюдающим за Небом” — сачхон тэбакса[1123], а [затем] служил начальником уезда (тхэсу) в трех областях — *Янджу[1124], Канджу[1125] и Ханджу[1126]. Впоследствии он стал чипса сираном[1127] и главой (тусаном) в крепости Пхэганджин[1128]. Где бы он ни служил, [он проявлял] доброту и искреннюю любовь [к народу]. [Используя время], остающееся от [сельскохозяйственных] работ в течение трех [сезонов][1129], он обучал [народ] военному искусству “[построения в] шесть колонн”[1130], что было удобно для всех[1131]. Однажды с запада на Пхэган[джин] налетела саранча, ползавшая всюду и покрывшая [собой] поля. Народ пребывал в тревоге и страхе. Взойдя на вершину горы, [Ким] Ам воскурил фимиам и обратился с молитвой к Небу. [Тут же] неожиданно начался бурный ливень, и вся саранча погибла. В четырнадцатом году эры Да-ли, году кими (779 г.), Ким Ам по [государеву] повелению отправился послом в Японское государство. Прознав о его мудрости, тамошний ван захотел задержать его силой. Однако как раз в это время [в Японию] прибыл посол великих /1354/ Танов Гао Сюэлинь. Увидев друг друга, [Гао Сюэлинь и Ким Ам] очень обрадовались. [Тут] японцы узнали, что [Ким] Ам известен в Великом Государстве (Китае), поэтому не посмели задержать его и [позволили] вернуться обратно[1132]. [В том же году], летом, в четвертом месяце, вихри поднялись от могилы Ким Юсина до погребения великого вана-основателя [Мичху]. От грязи и тумана стало темно, так что нельзя было различить ни людей, ни предметы. Стражи могилы слышали, как раздаются посреди [этого] звуки горького плача и жалобных стенаний. Услышав об этом, великий ван Хегон очень испугался и послал министра (тэсин) совершить жертвоприношения и принести извинения [перед духом покойного]. [Кроме того, ван] передал монастырю Чхвисонса 30 кёль полей, чтобы использовать [для молитв] об обретении [Юсином] счастья в загробном мире. Этот храм был возведен после того, как Юсин умиротворил два государства, [Когу]рё и [Пэк]че[1133]. <Праправнук [Ким] Юсина, силлаский чипсаран[1134] [Ким] Чанчхон составил “Записи о деяниях [Ким Юсина]” в десяти книгах и выпустил их в свет. Но там так много лишних слов, что пришлось сократить [ненужное] и выбрать лишь то, что можно записать, и это составило [данную] “Биографию”>.

Во времена Тан Ли Цзян сказал [императору] Сянь-цзуну (805-820): “Отдалять порочных и льстивых, выдвигать преданных и прямых; вести уважительные и доверительные беседы с высшими сановниками и делать так, чтобы мелкие людишки (сяо жэнь) в них не участвовали; развлекаться вместе с мудрыми, приближать их с соблюдением приличия и делать так, чтобы /1355/ недостойные в этом не участвовали, — о, сколь истинны эти слова, они действительно определяют путь поведения, необходимый государю! Вот почему в Шу [цзине] говорится: ”Давая поручения мудрому, не [думайте] о другом кандидате! Устраняя порочного, не сомневайтесь!””[1135]. Если посмотреть, как обходились с Юсином в Силла, то [можно сказать]: приближая, не держали на расстоянии; доверяя поручения, не сомневались; планы [Юсина] находили отклик, а к его словам [прислушивались]; его не тревожили недоверием. Можно сказать, случилось, [как в гексаграмме И цзина “Мэн” (“Недоразвитость”)]: “Шестерка пятая. Недоразвитость юноши. Ведет к счастью”[1136]. Поэтому Юсин смог осуществить свои планы. Соединив силы и замыслы со Старшим государством (Китаем), он объединил Три земли (три государства) и превратил их в один дом, смог завершить свою жизнь, обретя и заслуги и имя.

Ыльчи Мундок[1137] был умен, а Чан Бого[1138] — справедлив и мужествен, но если бы не китайские книги, [память о них] исчезла бы бесследно, и ничего не было бы известно. Что же до Юсина, то жители нашей стороны восхваляют его и помнят о нем до сего дня. То, что служилые мужи знают о нем, это понятно; но если даже мальчишки-косари и малолетние пастушки помнят о нем, то это значит, что он был выдающимся человеком!

КНИГА СОРОК ЧЕТВЕРТАЯ БИОГРАФИИ (ЁЛЬЧОН). ЧАСТЬ 4 Ыльчи Мундок. Кочхильбу. Кодо. Исаву. Ким Инмун <вкупе с *Яндо>. Ким Ян <вкупе с Ким Хыном>. Хыкчхи Санджи. Чан Бого <вкупе с Чон Нёном>. Садахам

Ыльчи[1139] Мундок. О его родословной неизвестно. По характеру он был аккуратен и быстр, сообразителен и ловок, обладал книжными знаниями (ученостью) и [способностями] сочинять. Во время своего правления под девизом Кай-хуан суй[ский император] Ян-ди издал приказ о походе на Когурё[1140], [следуя которому] цзоивэй дацзяньцзюнь (старший военачальник левого крыла) Юйвэнь Шу отправился фуюйской (кор. пуёской) дорогой, а юивэй дацзяньцзюнь (старший военачальник правого крыла) Юй Чжунвэнь следовал лоланской (кор. наннанской) дорогой[1141], и все девять армий[1142] достигли реки Амноккан.

По приказу вана [Ёнъяна Ыльчи] Мундок отправился в лагерь [суйских войск] с ложным заявлением о сдаче, а на деле — с желанием выведать истинное положение [вещей]. [Юйвэнь] Шу и [Юй] Чжунвэнь до этого получили секретное предписание [императора] /1357/ схватить, если встретят, [когурёского] вана или [Ыльчи] Мундока, [Юй] Чжунвэнь и другие хотели сразу задержать его, но послушались шаншу ючэна Лю Шилуна, назначенного чиновником по умиротворению (вэйуши), который резко воспротивился этому. Однако, когда [Ыльчи Мундок] уехал, [они] очень пожалели [об этом] и отправили вслед [Ыльчи Мундоку] людей с посланием: “[Мы] еще хотим кое-что обсудить, посему — возвращайтесь!”, но [Ыльчи] Мундок не обратил внимания на это, а переправился через Амноккан и вернулся [к себе][1143]. Упустив [Ыльчи] Мундока, [Юй] Чжунвэнь и [Юйвэнь] Шу не находили себе покоя. Из-за того, что продовольствие иссякало, [Юйвэнь] Шу хотел повернуть назад, но [Юй] Чжунвэнь считал, что если преследовать [Ыльчи] Мундока отборными силами, то можно добиться успеха. [Юйвэнь] Шу отговаривал его, но [Юй] Чжунвэнь возмущенно ответил: “Если вы, полководец, с сотней тысяч воинов ныне не можете разбить мелкого врага, то с каким лицом [потом] предстанете перед императором?”[1144]. [Юйвэнь] Шу и другим полководцам ничего не оставалось, как только следовать за ним. Они переправились через Амноккан и стали преследовать армию [Ыльчи] Мундока. [Ыльчи Мундок], обнаружив, что суйская армия измучена голодом, решил измотать врага, поэтому после каждого сражения отступал, [притворяясь] побежденным, так что в течение дня [Юйвэнь] Шу и другие имели по семь боев и побед. Вдохновленный легкими победами и принуждаемый общим мнением [других военачальников][1145], [Юйвэнь Шу] в конце концов повернул на восток, перешел реку Сальсу и в тридцати ли от Пхёнъяна разбил укрепленный лагерь у подножия горы. /1358/ [Ыльчи] Мундок отправил [Юй] Чжунвэню [такие] стихи: “Священна политика, постигающая величие Неба, искусны расчеты, учитывающие земные дела, и [ваши] заслуги в военных победах высоки, [поэтому] хочется сказать: ”Остановитесь, довольствуясь [достигнутым]””[1146]. В ответном письме [Юй] Чжунвэнь стал поучать [Ыльчи] Мундока, тогда тот снова направил посланника к [Юйвэнь] Шу с мнимым объявлением о капитуляции: “Если вы уведете войска, то мы с ваном сами явимся с поклоном в походную ставку [императора]!” Видя, что его войска настолько изнурены голодом, что не в состоянии более сражаться, а также убедившись, что крепость Пхёнъян настолько прочна и неприступна, что ее трудно взять штурмом, [Юйвэнь] Шу воспользовался мнимой [капитуляцией Ыльчи Мундока] и повернул обратно. Когда [суйские войска] двинулись, построившись в каре, [Ыльчи] Мундок бросил [на них когурёские] войска и наносил ловкие удары со всех (четырех) сторон, поэтому [Юйвэйнь] Шу и другим пришлось продвигаться с непрерывными боями (то двигаясь, то сражаясь). Так [они] добрались до реки Сальсу. Когда [суйская] армия находилась на половине переправы [через реку], по ней с тылу ударил [всем] своим войском Ыльчи Мундок, и в результате был убит ютунвэй цзянцзюнь (полководец правого крыла) Синь Шисюн, а ряды подчиненных ему сил так развалились, что восстановить их было невозможно. Побежали и солдаты и военачальники [всех] девяти армий, и за сутки они достигли реки Амноккан, пройдя 450 ли. В начале похода, при переправе через реку Ляо девять армий насчитывали триста пять тысяч солдат, вернулось же в крепость Ляодунчэн[1147] только две тысячи семьсот человек[1148].

Многочисленность войск, посланных императором Ян-ди в ляодунский поход, была беспримерной в прошлом. В том, что такое маленькое захолустное (окраинное) государство, как Когурё, сумело отразить их, не только защитив себя, но и почти полностью уничтожив вражескую армию, целиком заслуга одного человека — Ыльчи Мундока. Как справедливы слова [древних] записей[1149]: “Если бы не было благородных (достойных) мужей, то как могло бы [существовать] государство!”

Кочхильбу <еще его называют Хванджоном> Фамилия его — Ким, он был потомком вана Намуля[1150] в пятом поколении. Его дед — каккан Инсук, отец — ичхан Муллёк. С малых лет Кочхильбу, отринув суетное и лелея высокие устремления, обрил себе голову, стал монахом и странствовал по свету. Желая ознакомиться с положением в Когурё, он перешел его границы. Узнав о том, что настоятель (попса) Херян[1151] основал монастырь и наставляет в законе [Будды], он тотчас же отправился туда и стал слушать [его] толкования канонов. Однажды Херян спросил его: “Откуда вы пришли, послушник (сами)?”[1152] — и тот ответил: “Я родом из Силла”. Вечером того же дня настоятель вызвал его к себе и, взяв за руки, доверительно промолвил: “Я встречал многих[1153], но, глядя на ваше лицо, ясно вижу, что вы не из обычных людей. /1360/ Каковы ваши сокровенные мысли?” — на что [Кочхильбу] ответил: “Я родился в захолустье и до сих пор не слышал о принципах Дао-Пути (тори — т.е. о законах Будды), и пришел сюда, услышав о добродетелях и славе наставника, чтобы [учиться] под Вашим покровительством. Прошу наставника не отказывать мне и сделать из простака просвещенного!” Настоятель сказал: “Ныне старый монах (я) нерасторопен, но смог узнать вас. Эта страна (Когурё) хотя и мала, но нельзя сказать, чтобы здесь не было тех, кто разбирается в людях. Опасаюсь, как бы вас не схватили, поэтому искренне советую вам вернуться [домой] как можно скорей!” Когда Кочхильбу собрался возвращаться, настоятель снова обратился к нему: “Ваш облик ”зоб ласточки и глаза ястреба”[1154] говорит о том, что в будущем вы непременно станете полководцем. Если вам случится повести войска [на нашу страну], то, прошу вас, не причините мне зла!” Кочхильбу ответил: “Если случится так, как вы говорите, то клянусь ясным солнцем, что мы вместе разделим радость [встречи]!” [Кочхильбу] немедленно вернулся на родину, где поступил на службу и дослужился до тэачхана.

/В шестом году [правления] вана Чинхына, в год ыльчхук (545 г.), по высочайшему указанию [Кочхильбу] собрал ученых для составления истории государства[1155], а чин его был повышен до пхаджинчхана. В двенадцатом году [правления вана Чинхына], в год синми (551 г.), ван приказал Кочхильбу и восьми другим военачальникам-тэгакчхану (тэгаккану-?)[1156] Куджину, какчхану Питхэ, чапчхану Тхамджи, чапчхану Писо, пхаджинчхану *Но/1361/бу, пхаджинчхану Со *Ёкпу, тэачхану Пичхабу, ачхану Миджинбу[1157] вместе с пэкчесцами напасть на Когурё. Сначала пэкчесцы взяли крепость Пхёнъян[1158], а Кочхильбу с другими силласкими полководцами, используя победный дух, взяли [перевал] Чуннён (*Чукрён) и десять округов за ним, в пределах Кохёна[1159]. В это время настоятель Херян со своими послушниками вышел [из монастыря] на дорогу встречать силласцев, и Кочхильбу, [увидев его], слез с коня, оказал ему воинские почести и, подойдя [ближе], сказал: “Раньше, когда я учился в [Когурё], я просветился Вашими милостями, смог сохранить свою жизнь [благодаря Вам], и теперь, внезапно встретившись с Вами, я не знаю, чем я могу отплатить вам!” [Настоятель] ответил: “Ныне в нашей стране царит смута и недолго осталось до гибели [государства]. Поэтому прошу вас доставить меня в свою страну”.

Кочхильбу посадил его в свою повозку, вместе [с ним] вернулся [в Силла] и представил вану. Ван назначил Херяна сынтхоном (верховным священником)[1160]. С того времени впервые в [государстве (Силла)] стали проводить (вошли в правила) молитвенные собрания пэк[ко]чва канхве и празднования пхальгван[1161].

/В первом году [правления] вана Чинджи, в году кёнсин (576 г.), Кочхильбу был назначен сандэдыном[1162], чтобы ведать [всеми важными] военными и государственными делами. Состарившись, он умер в [своем] доме в возрасте семидесяти /1362/ восьми лет.

Кодо. Имя его рода не сохранилось, поэтому его родословная неизвестна. Во времена [правления] исагыма Тхархэ на службе он получил чин кана[1163]. В то время граничившие [с Силла] государства Усисан-гук и Кочхильсан-гук[1164] часто беспокоили наше государство [набегами]. Кодо, став правителем окраинной области, задумал присоединить эти территории. Ежегодно он выгонял табуны лошадей на равнину Чантхо[1165] и заставлял воинов ловить этих лошадей и скакать на них, что стало [обычным] развлечением, так что люди того времени прозвали его “лошадиным дядькой”[1166]. Люди обоих [соседних] государств, часто видевшие это и считавшие подобное обычным делом для Силла, ничего не заподозрили, когда таким образом была подготовлена военная кавалерия (пёнма). Так [Кодо] неожиданно ударил и уничтожил оба государства.

Исабу <еще его называют Тхэджоном> Он происходил из рода Ким[1167] и был потомком вана Намуля в четвертом колене. Во времена [правления] вана Чидоро[1168] он стал правителем прибрежной окраины. Позаимствовав военную хитрость Кодо, он “конскими играми”[1169] обманул и захватил государство Кая <еще его называют Карак>[1170]. В тринадцатом году правления [вана Чинджи], в год имджин (512 г.), Исабу стал управителем — кунджу области Хасылла и задумал присоединить /1363/ государство Усан[1171]. Говорили, что люди этого государства глупы и дики, поэтому их трудно захватить силой, а можно покорить только хитростью. Поэтому изготовили множество деревянных львов, погрузили их на военные корабли и, подойдя к острову, обманули их словами: “Если вы не покоритесь, мы выпустим этих свирепых зверей, и [они] всех вас растерзают!” Люди государства [Усан] испугались и сдались.

/На одиннадцатом году правления вана Чинхына, в первый год [эры правления] Тай-бао [лянского Цзяньвэнь-ди] (550 г.), Пэкче захватило когурёскую крепость Тосальсон, а Когурё — пэкческую крепость Кымхёнсон[1172]. Ван Силла, воспользовавшись усталостью армий обоих государств, приказал Исабу выступить с войсками и взять эти две крепости. Исабу занял обе крепости, поднял (достроил) в них стены и укрепился там с латниками. Тогда Когурё отправило армию к крепости Кымхёнсон, но захватить ее не смогло, и [армия Когурё] отступила, а Исабу ударил им вдогонку и одержал большую победу.

Ким Инмун. Его другое имя (ча) — Инсу. Он был вторым сыном вана Тхэджон [-Мурёля]. С детства он начал обучаться [наукам] и прочел множество конфуцианских (юга) книг, а также сочинения Чжуан[-цзы], Лао[-цзы] и буддийский канон. Кроме того, он прекрасно владел кистью, /1364/ стрелял из лука, ездил верхом и разбирался в родной музыке[1173], отличался безупречными манерами, обширными знаниями и огромным душевным благородством, и люди того времени уважали его. Во втором году эры Юн-хуй [правления танского императора Гао-цзуна] (651 г.), [когда] Ким Инмуну исполнилось 23 года, по приказу вана он отправился в Великое Тан[ское государство] заложником в свиту государя[1174]. Император Гао-цзун сказал: “[То, что Вы] пересекли море, чтобы явиться к нашему двору, достойно одобрения как проявление преданности (кор. чхун) [доброго вассала]” — и жаловал его особым [званием] цзолинцзюньвэй цзяньцзюня (командующий левого крыла охраны Его величества)[1175]. В четвертом году эры Юн-хуй (653 г.)[1176] с разрешения императора [Ким Инмун] вернулся на родину, чтобы повидать родителей, и [тогда] великий ван Тхэджон[-Мурёль] назначил его правителем (чхонгван) области Аптокчу, и он построил крепость Чансансон[1177] для ограждения от опасностей. Ван высоко оценил его заслуги и пожаловал ему в кормление (сигып) триста дворов.

/В то время Силла часто подвергалась нападениям со стороны Пэкче, поэтому Тхэджон[-Мурёль], чтобы отплатить Пэкче за обиды (позор), пожелал получить военную помощь танского Китая и через [Ким] Инмуна, находившегося [заложником] при дворе императора, испрашивал у него войска[1178]. Тогда Гао-цзун назначил Су Динфана шэньцюдао дацзунгуанем[1179] и приказал ему повести войска на Пэкче. Император призвал [Ким] Инмуна и расспрашивал его о состоянии дорог и о том, насколько они проходимы. [Ким] Инмун подробно обо всем рассказал. Император был доволен и издал указ о назначении [Ким] Инмуна шэньцюдао фудацзунгуанем и повелел ему отправиться в войска.

/Затем [Ким Инмун] вместе с [Су] Динфаном пересекли море и прибыли к /1365/ острову Тонмульдо (Токмульдо). Ван Силла отправил наследника [Поммина] и военачальников [Ким] Юсина, Чинджу, Чхонджона и других с войсками на ста больших военных кораблях для встречи [с танской армией]. Объединенные [танско-силлаские] войска достигли устья реки Унджин, на обеих берегах которой стояла лагерем армия Пэкче, вступили в бой и разгромили ее. В результате этой победы танские войска захватили столицу Пэкче. После этого [Су] Динфан со взятыми в плен ваном Ыйджа, его наследником Хё, сыном Тхэ и другими вернулся в Танское государство. Великий ван [Тхэджон-Мурёль] признал высокие заслуги [Ким] Инмуна и произвел его в пхаджинчханы, а затем возвел в какканы[1180]. После этого Ким Инмун вернулся в Танское государство, как и прежде, для пребывания при дворе (в качестве заложника).

/В первом году эры Лун-шо (661 г.) Гао-цзун призвал [Инмуна] и сказал: “Я уже уничтожил Пэкче, устранив [источник] забот вашей страны (Силла), а сейчас Когурё, возомнив себя неуязвимым, объединилось с Емэк и творит злодеяния, презрев обычаи ”служения высшему” (садэ) и забыв долг доброго соседа (вассала). Посему я хочу отправить войска, чтобы покарать [Когурё], а Вы вернитесь [на родину] и скажите вану [Вашего] государства, чтобы он также выслал войска и вместе [с нами] наказал этих негодных варваров”.

/Инмун немедля вернулся в Силла, чтобы передать повеление императора. Ван Силла (Мунму) приказал [Ким] Инмуну, [Ким] Юсину и другим подготовить войска и ожидать [прибытия танской армии для наказания Когурё][1181]. Император Гао-цзун своим указом назначил Синго-гуна Су Динфана главнокомандующим экспедиционных войск (сингун дацзунгуань) Ляо/1366/дуна, [и тот] во главе шести армий (кун/-гун) прошел десять тысяч ли и столкнулся с когурёскими войсками на реке Пхэган, разбил их и осадил Пхёнъян. Когурёсцы так отчаянно сопротивлялись, что он не смог взять крепость, а в боях погибло или было ранено много воинов и лошадей, да к тому же были прерваны пути доставки провианта. Тогда [Ким] Инмун и располагавшийся в крепости [Унджинсон] Лю Жэньюань повели войска и доставили [танским войскам] четыре тысячи сок очищенного и двадцать тысяч сок неочищенного риса, но из-за сильного снегопада танская армия, хотя и получила продовольствие, сняла осаду [Пхёнъяна] и повернула назад. Когда силлаские войска собирались в обратную дорогу, когурёсцы задумали ударить по ним на полпути, но [Ким] Инмун и [Ким] Юсин, хитроумно воспользовавшись ночной темнотой[1182], незаметно ускользнули от них. На следующий день когурёсцы обнаружили это и бросились в погоню, но Инмун и другие [военачальники], развернув [армию], ударили по ним и нанесли тяжелое поражение. Было убито более десяти тысяч человек, и более пяти тысяч взято в плен. После этого [силлаские войска] вернулись [к себе]. Инмун вновь отправился в Тан[ское государство] и в начальном году эры Цянь-фэн (666 г.), следуя за экипажем императора [Гао-цзуна, поднялся] на гору Тайшань, где присутствовал на церемонии фэн-шань (благодарственное жертвоприношение Небу, проводимое императором), был произведен (повышен в чине) в юсяовэй дацзяньцзюня (командующего правого крыла дворцовой стражи) и получил в кормление четыреста дворов.

/В начальном году эры Цзун-чжан, в год муджин (668 г.), император Гао-цзун отправил Инго-гуна Ли Цзи командовать войсками по покорению Когурё /1367/ и одновременно послал Инмуна [в Силла], чтобы мобилизовать и наши (силлаские) войска. Великий ван Мунму вместе с Инмуном выставили двести тысяч воинов, которые прибыли [сначала] к крепости Пукхансансон, и там остановился сам ван, а Инмуну с другими [военачальниками] приказал отправиться вперед на соединение с танской армией для совместного удара по Пхёнъяну. Прошло немногим больше месяца, и ван Когурё Чан[1183] был взят живым, и [Ким] Инмун поставил его на колени перед Ин-гуном (Ли Цзи) и перечислил его преступления. Когурёский ван дважды поклонился Ин-гуну (Ли Цзи), и тот ответил ему как должно (по этикету). После этого [Ли Цзи] возвратился [в Танское государство] вместе с ваном [Когурё], Намсаном, Намгоном, Намсэном и другими [пленниками][1184]. Великий ван Мунму, учитывая необыкновенную и мудрость и доблестные заслуги Ким Инмуна, передал ему 500 дворов кормового надела (сигып), принадлежавшего покойному тэтхак каккану Пак Ю[1185], а император Гао-цзун, также слышавший о многочисленных заслугах [Ким] Инмуна, [в своем указе] написал: “Доблестный, преданный ([подобный] когтям и клыкам) и прекрасный полководец, наделенный выдающимися военными и государственными талантами, заслуживает высокого титула, достойного надела и особого похвального звания (имени)”, повысил его в ранге, передал в кормление две тысячи дворов и определил, чтобы после этого Ким Инмун в течение нескольких лет оставался на службе в дворцовой охране императора (т.е. заложником).

/В начальном году эры Шан-юань (674 г.) ван Мунму принял [под свое покровительство] когурёских мятежников и захватил бывшие пэкческие владения, поэтому тан[ский] император [Гао-цзун] сильно разгневался и назначил Лю /1368/ Жэньгуя правителем (дацзунгуан) и главнокомандующим войсками провинции (дао) Керим (т.е. Силла), чтобы покарать Силла военной силой, а также издал указ об отрешении силлаского вана от всех [танских] чинов и званий и провозгласил внешнего (почетного) командующего правого крыла императорской гвардии (юсяовэй юаньвэй дацзяньцзюнь), князя (гун) округа Линхай Ким Инмуна, находившегося тогда в тан[ской] столице, ваном Силла, приказал ему отправиться на родину, чтобы сменить своего старшего брата (вана Мунму), а также присвоил ему звания наместника Керимской области (чжоу) и кайфу итун саньсы[1186]. Ким Инмун учтиво отказывался от исполнения указа, но император не отменил повеления, поэтому он отправился в путь. Между тем ван [Мунму] отправил посла с данью и извинениями, поэтому император простил его и восстановил в прежних [танских] чинах и званиях. Ким Инмун с полдороги вернулся в [Танское государство], где был восстановлен в [прежних] званиях и чинах.

/В начальном году эры Тяо-лу (679 г.) Ким Инмун был возведен в ранги чжэньцзюнь дацзяньцзюнь и син юувэйвэй дацзяньцзюнь[1187], а в начальном году эры Цзай-чу (690 г.) был произведен в фуго дацзяньцзюня, шанчжуго, князя (гун) области Линхай, кайгогуна и цзоюйлиньцзюнь цзяньцзюня[1188]. В начальном году эры Янь-цзай (694 г.), на двадцать девятый день четвертого месяца он скончался в императорской столице от болезни в возрасте 66 лет. Услыхав о его смерти, государь (император) сильно опечалился, жаловал особое погребальное одеяние и приказал чаосань дафу, син сы/1369/лисы, даи шулин Лу Юаньцзину, а также паньгуань чаосаньлан, чжи сылисы[1189] и другим [чиновникам] сопровождать [его] украшенный (парадный) гроб [на родину]. Великий ван Хёсо произвел его посмертно в тхэдэгакканы и приказал соответствующим чиновникам похоронить его на двадцать седьмой день десятого месяца второго года эры Янь-цзай (695 г.) на холме к западу от столицы.

/Ким Инмун семь раз ездил в Тан[ское государство] и всего пробыл при [танском] дворе в качестве заложника 22 года. Живший в то же время хэчхан *Яндо пять раз направлялся к тан[скому двору] и умер в Сицзине, но о прежних его делах подробных сведений нет.

Ким Ян. Его [другое] имя (ча) — Вихын, он был потомком великого вана Тхэджон[-Мурёля] в девятом поколении. Его прадедом был ичхан Чувон, дедом — сопхан Чонги, отцом — пхаджинчхан Чоне, так что он происходил из знатного и сильного рода, где все становились военачальниками или (и) высокими сановниками. [Ким] Ян с рождения был одаренным и выдающимся [человеком]. Во втором году эры Тай-хэ, в третьем году правления вана Хындока (828 г.), он стал правителем (тхэсу) округа (кун) Косон и вскоре был назначен тэюном Чунвона[1190], а еще через некоторое время был повышен в чине до тодока области Муджу, и на всех должностях он /1370/ заслуживал похвалы.

/В начальном году эры Кай-чэн, в год пёнджин (836 г.), когда скончался ван Хындок, не оставив [законного] наследника (сына), и его младший брат Кюнджон и сын [следующего] младшего брата Черюн стали бороться за престол, [Ким] Ян вместе с сыном Кюнджона ачханом Уджином и мужем сестры (зятем) Кюнджона *Йеджином возвели ваном Кюнджона. Со своими войсками (из родственников) они вошли во дворец Чопхангун, чтобы охранять [вана]. Сторонники Черюна Ким Мён, Ихун и другие также вошли во дворец, чтобы занять его. Тогда Ким Ян выставил свои войска к воротам дворца, чтобы отразить их, и воскликнул: “Здесь уже есть новый государь — как вы осмелились на такой злодейский мятеж?!” Натянув [свой] лук, он открыл стрельбу и убил более десяти человек, но слуга Черюна Пэ Хвонбэк выстрелил в Ким Яна из лука и попал ему в ногу. Кюнджон [тогда] сказал: “Их много, а нас мало, и мы не сможем победить сегодня. Вам следует притворно отступить, чтобы выиграть время и обдумать дальнейшие действия!” [Ким] Ян вырвался из окружения и добрался до города Ханги <еще пишут Ханджи>, а Кюнджон погиб от рук мятежников. Ким Ян горько плакал, обращаясь к Небу, и поклялся светлым солнцем, что будет скрываться в горах или среди полей, чтобы дождаться наступления подходящего [для мести] времени.

/В восьмом месяце второго года эры Кай-чэн (837 г.) бывший сиджун Уджин собрал оставшиеся [верными] войска[1191], /1371/ направился в крепость Чхонхэ и заключил с [тамошним] тэса Кунбоком (Чан Бого)[1192] союз о том, чтобы отплатить непримиримому врагу (Ким Мёну). Услышав об этом, [Ким] Ян собрал своих сторонников и войска и во втором месяце третьего года [эры Кай-чэн] (838 г.) пересек море и прибыл в [Чхон]хэ, где встретился с Уджином и договорился о совместных действиях. Когда в третьем месяце с пятью тысячами сильных воинов они для захвата Муджу прибыли под стены этой крепости, все население области [Муджу] отдалось под [их руку]. Затем они двинулись на Намвон, где столкнулись с войсками Силла, [верными Ким Мёну], и победили их, но так как войска устали от долгих сражений, Уджин повернул обратно на Чхонхэ, чтобы дать отдых воинам и коням.

/Зимой на западе появилась комета, яркий хвост которой протянулся на восток, и многие, приветствуя [друг друга], говорили: “Это знак того, что старое уйдет, а новое придет, врагов [ждет] расплата, и позор [гибели Кюнджона] будет смыт!” Ким Ян получил звание военачальника [армии] по умиротворению восточных пределов [Силла] (пхёндон чангун), и в двенадцатом месяце к нему присоединились войска из Муджу под командованием Ким Янсуна, а Уджин послал войска шестерых доблестных полководцев — Ём Джана, Чан Бёна, Чон Нёна, Наккыма, Чан Гонёна, Ли Сунхэна, поэтому мощь армии серьезно возросла. Когда они с барабанным боем дошли до Пукчхона в уезде Чхоря области Муджу, им противостояли войска, выведенные тэгамом Силла Ким Минджу, по которым внезапно ударили три тысячи конных под командованием военачальников (чангунов) /1372/ Наккыма и Ли Сунхэна и почти всех уничтожили. На девятнадцатый день первого месяца четвертого года [эры Кай-чэн] (839 г.) армия [Ким Яна] достигла Тэгу, и против нее ван [Минэ] (Ким Мён) двинул свои войска, но они потерпели полное поражение, так что невозможно было сосчитать всех убитых и взятых живыми. Тогда ван в панике [попытался] скрыться в загородном дворце, но вскоре его [там настигли] солдаты и убили. Поэтому Ким Ян приказал всем (правым и левым) военачальникам снова взять всадников и, объезжая, объяснял всем: “Изначальной [нашей целью было] отплатить врагам, и теперь, когда их главарь убит, и знатные дамы, и господа, и простой народ должны [вернуться] к спокойной жизни и никак не волноваться!” — так он вернул себе столицу, и народ успокоился.

/[Ким] Ян призвал к себе Хвонбэка и сказал ему: “Собака лает на любого, кто не является ее хозяином. Ты стрелял в меня ради своего хозяина как подобает преданному вассалу. Я не буду преследовать тебя [за это], так что успокойся и не бойся!” Услышав об этом, люди говорили: “[Если] так поступают с Хвонбэком, то зачем беспокоиться остальным?” И не было никого, кто бы не почувствовал радости. В четвертом месяце, очистив [и приведя в порядок] дворец, [Ким Ян и его сподвижники] возвели на престол сиджуна Уджина. Это был ван Синму. Но двадцать третьего числа седьмого месяца ван скончался, и на престол взошел его наследник — /1373/ ван Мунсон. [Ким Ян] за свои заслуги был произведен в сопханы, назначен управителем (*ён) ведомства государственных запасов (чханбу), а также первым министром (сиджуном) и управителем (*ён) Военного ведомства (Пёнбу). Из Тан[ского государства] прибыл посол с пожеланием здоровья Ким Яну и с [сообщением] о пожаловании ему звания цзяньцзяо вэйвэйцинь[1193]. Тринадцатого числа восьмого месяца одиннадцатого года эры Да-чжун (857 г.) Ким Ян скончался в своем доме в возрасте пятидесяти лет. Получив известие о его кончине, ван очень опечалился, посмертно возвел его в ранг собальхана и выделил средства на погребение по старому образцу, [как после кончины] Ким Юсина. Его погребли восьмого числа двенадцатого месяца того же года на могильном холме великого вана Тхэджон[-Мурёля].

/Старший двоюродный брат [Ким Яна] Хын по [второму] имени (ча) Тхэ. Его отец Чанъё дослужился до чина пхаджинчхана и поста сиджуна. С детства Хын был очень умен и любил учиться. Во втором году эры Чан-цин (822 г.) ван Хондок хотел отправить посланца в Тан[ское государство], но затруднялся в выборе подходящего. Некто предложил Хына, сказав: “Он является дальним потомком вана Тхэджон[-Мурёля], человеком ясного и выдающегося ума, глубоко нравственным и великодушным, поэтому следует послать его”. И тотчас же ему велели отправиться к [танскому] двору для пребывания в качестве заложника[1194]. Спустя более года он испросил разрешения вернуться на родину, и император своим указом назначил его цзиньцзы гуанлу дафу[1195] и временным (почетным) тайчан[цинем][1196]. По возвращении Ким Хына на родину за выполнение своего /1374/ повеления ван назначил его наместником (тхэсу) Намвона, а позже, еще через ряд перемещений по службе, Ким Хын дошел до должности правителя (тэдодок) области Канджу, а затем поднялся до сангука[1197] в чине ичхана.

/Во вставном первом месяце[1198] года кими эры Кай-чэн (839 г.) Ким Хын был назначен тэджангуном (главнокомандующим) стотысячной армии, чтобы отразить выступление войск [Ким Яна] из Чхонхэ, но потерпел поражение в Тэгу[1199]. Из-за того, что он допустил поражение своей армии, а сам не смог погибнуть в бою, он отказался от дальнейшей службы. [Он] удалился в горы Собэксан, облачился в грубое платье из пуэрарии, питался только овощами и рисом и проводил время [в беседах] с монахами. Двадцать седьмого числа восьмого месяца третьего года эры Да-чжун (849 г.) он умер от болезни в [уединенной] избушке в возрасте сорока семи лет. В том же году, десятого числа девятого месяца он был похоронен в Намвоне, что в округе Нарён. Поскольку у него не было детей, церемонию погребения проводила его вдова, и, закончив ее, она стала монахиней (пигуни).

Хыкчхи Санджи. Он был родом из Западной области (Собу)[1200] Пэкче. Ростом в семь чхок, был ловок, смел и находчив. Он был назначен тальсолем и по [совместительству] начальником (кунджан) округа Пхундаль. Полагают, что должность кунджана соответствовала тан[скому] цыси. [Когда] Су Динфан умиротворял Пэкче, Санджи сдался с подчиненным ему краем. Но Динфан, пленив старого вана (Ыйджа), дал волю [своим] войскам для больших /1375/ грабежей. Испуганный Санджи вместе с десятком приближенных (правых и левых) бежал и стал собирать рассеявшиеся [пэкческие войска]. Он укрепился у горы Имджонсан. Не прошло и десяти дней, как [под его знамена] вернулись тридцать тысяч людей[1201]. [Су] Динфан направил войска и ударил по ним, но не смог одолеть, а вслед за этим [Санджи] отбил более двухсот крепостей. Во втором году эры Лун-шо (662 г.) [танский император] Гао-цзун направил посла, чтобы уговорить его капитулировать, и Санджи отправился к Лю Жэнь-гую и сдался[1202]. По прибытии в Танское государство он был назначен цзолинцзюнь юаньвэй цзяньцзюнем[1203] и цыши (начальником области) Яньчжоу[1204]. Участвуя в многочисленных карательных походах, он стяжал огромные заслуги, получил особые чины и награды. Потом он стал дацзунгуанем (начальником знаменного гарнизона)[1205] провинции (дао) Яньжань[1206] и вместе с Ли Доцзу и другими участвовал в победных походах на тюрок (кит. ту-цзюэ; кор. тольгволь). Тогда же цзоцзяньмэнвэй чжуншицзянь[1207] [Цзя][1208] Баоби хотел до конца преследовать [тюрок], чтобы достичь [наибольших] заслуг, и, хотя императорский указ предписывал ему действовать совместно с [Хыкчхи] Санджи, [Цзя] Баоби пошел [на врага] самостоятельно, потерпел [жестокое] поражение от варваров и потерял все войско. [За это] Баоби был отдан палачу и казнен, а [Хыкчхи] Санджи остался без заслуг. В это время Чжоу Син и другие ложно обвинили его в соучастии в мятеже инъянь цзяньцзюня[1209] Чжао Хуайцзэ, поэтому по высочайшему повелению [Хыкчхи Санджи] был схвачен, брошен в темницу и повешен[1210].

/[Хыкчхи] Санджи совершил [много] благодеяний для нижестоящих. Однажды солдаты побили палками его лошадь, /1376/ и кто-то попросил наказать их за это, но [Хыкчхи Санджи] ответил: “Как же можно попусту наказывать государевых солдат за отношение к моей (частной) лошади?!” Все свои награды он делил с подчиненными, и от него не осталось богатств, и, когда он умер, все люди жалели о его безвинной смерти.

Чан Бого <в Летописях Силла записано Кунбок[1211] (***)> и Чон Нён <знак *** *ён/-нён еще пишут и *ён/-рён> оба родом из Силла, но ни о месте их рождения, ни об их отцах и дедах (предках) [ничего] не известно. Оба они прекрасно воевали, а [Чон] Нён мог не один раз проплыть в море пятьдесят ли, не запыхавшись. Если сравнивать их храбрость и силу, то [Чан] Бого немного уступал [Чон] Нёну, однако [Чон] Нён называл [Чан] Бого старшим братом. Но Чан Бого по возрасту, а Чон Нён по мастерству постоянно соперничали и не уступали [друг другу]. Оба они отправились в Тан[ское государство] и стали там унинцзюнь сяоцзянями[1212], и не было равных им в верховой езде и владении копьем.

/Потом, вернувшись на родину, [Чан] Бого был представлен великому вану (Хындоку)[1213]. Он обратился к вану: “Часто Срединное государство делает из наших людей рабов (ноби), поэтому я хотел бы приобрести (охранять) крепость Чхонхэ[1214], чтобы разбойники не могли захватывать наших людей и уводить на Запад!” [Крепость] Чхонхэ занимала ключевую позицию на морских путях Силла, и теперь [в Корё] ее называют островом Вандо. Великий ван предоставил [Чан] Бого десять тысяч человек (воинов), и после этого на морях больше не захватывали людей нашего государства и не превращали их в ноби.

/1377/ Чан Бого уже прославился в [Силла], а [Чон] Нён в то время оставил службу [в Танском государстве] и жил в уезде Ляньшуй[1215] на реке Сыхэ в нужде и голоде. Однажды он сказал [уездному] начальнику гарнизона (шуцзяну) Фэн Юаньгую: “Я хочу отправиться на восток и вернуться на [родину], чтобы просить пропитание у Чан Бого!” Юаньгуй спросил: “Какие у вас отношения с [Чан] Бого? А что, если вы погибнете от его руки?” [Чон] Нён ответил: “Уж лучше пасть в бою, чем умирать от нужды и голода! И тем более лучше умереть на родине!” Затем он покинул [Ляньшуй] и отправился к [Чан] Бого, который угостил его вином и очень обрадовался [встрече]. Не допив чары, они услышали, что ван убит, в государстве мятеж и нет государя[1216]. [Чан] Бого выделил пять тысяч воинов и передал их [Чон] Нёну, взял его за руку и, прослезившись, сказал: “Без вас невозможно умиротворить эту смуту!” [Чон] Нён вошел в столицу, казнил мятежников и возвел на престол нового вана (Синму). Ван призвал [Чан] Бого и назначил его [чэ]саном (верховным министром)[1217], а [Чон] Нёна назначил вместо него охранять Чхонхэ. <Эти [записи] сильно отличаются от [того, что записано в] Силла чонги (“Биографические записи Силла”)[1218], и здесь [биографии] обоих помещены так, как они переданы у Ду Му>.

Ду Му писал: “Во время мятежа Ань Лушаня в [годы эры] Тянь-бао[1219] цзэдуши (губернатор) Северных провинций Ань Сышунь был приговорен к смерти из-за того, [что он] был младшим двоюродным братом Лушаня, и вместо него высочайшим указом был назначен Го Фэньянь, а еще через десять дней император новым указом /1378/ велел Ли Линьхуаю отправиться на восток, в Чжао и Вэй[1220], с яшмовой верительной биркой [посла] и половиной войск Северных провинций. При [Ань] Сышуне [Го] Фэньянь и [Ли] Линьхуай были ямэнь дуцзянями[1221] и оба терпеть не могли друг друга, так что даже когда они ели за одним столом, то постоянно косились один на другого, не проронив ни единого слова. Как только [Го] Фэньянь был назначен вместо [Ань] Сышуня, [Ли] Линьхуай подумывал даже о бегстве, но по размышлении не решился, а потом пришел императорский указ [Ли] Линьхуаю взять половину армии [Го] Фэньяня и отправиться походом на восток. [Ли] Линьхуай, встретившись [с Фэньянем], просил: “[Казните] одного меня, и это будет сладостно [мне], но пощадите жену и детей!” [Го] Фэньянь поторопился навстречу, взял его за руку и пригласил наверх, к своему месту, посадил рядом и сказал: “Ныне в государстве смута, государь оставил столицу, и без вас невозможно усмирить Восток. И сейчас разве время думать о собственных чувствах?!” Расставаясь, они взялись за руки и со слезами поклялись в верности и преданности. Поистине, подавление великого мятежа обязано усилиям этих двоих. Поняв, что их сердца неизменны, что им по силам исполнить [свой долг], они без колебаний сумели поделить войска. Трудно понять их настроения, почему они копили взаимную неприязнь в мирное время, но еще труднее понять осознание ими необходимости прекратить вражду”.

/С этой точки зрения мудрость [Чан] Бого и [Го] Фэньяня была одинакова. [Чон] Нён, /1379/ отдаваясь на милость [Чан] Бого, наверняка полагал: “Он знатен, а я — низок (беден), и если я униженно поклонюсь ему, то он не убьет меня за старые обиды”. И действительно, [Чан] Бого не убил [его], что [можно назвать проявлением] обычного человеческого чувства (сострадания). И то, что [Ли] Линьхуай просил [Го] Фэньяня о смерти, тоже можно считать [проявлением] обычного человеческого чувства. То, что [Чан] Бого предоставил [Чон] Нёну службу, было его собственным решением, так как нужда и голод [Чон] Нёна легко [могли] растрогать [Чан] Бого. Хотя [Го] Фэньянь и [Ли] Линьхуай противостояли друг другу в мирное время, но назначение [Ли] Линьхуая исходило от Сына Неба, поэтому [Го] Фэньяню было гораздо легче решать. Но это была такая ситуация, в которой даже совершенномудрый долго колебался бы, прежде чем прийти к тому или иному решению. Объясняется это тем, что сознание человеколюбия и справедливости (долга) сосуществует с суетными чувствами, поэтому если торжествует суетность, то страдают (исчезают) человеколюбие и справедливость, а если торжествуют человеколюбие и справедливость, то исчезает суета и распущенность. Эти двое (Го Фэньянь и Чан Бого) уже [изначально] руководствовались человеколюбием и чувством справедливости, которые еще раз проявились в этом случае, поэтому они достигли конечных целей. Чжоу-гун и Шао-гун[1222] считаются в мире образцом для сотен поколений людей. Но [все же] когда Чжоу-гун поддерживал малого ребенка (будущего Чэн-вана), Шао-гун испытывал сомнения. Величие духа Чжоу-гуна и мудрость Шао-гуна в молодости послужили Вэнь-вану, а в старости помогли У-вану умиротворить Поднебесную, но что касается величия души Чжоу-/1380/гуна, то оно так и осталось не постигнутым Шао-гуном. Даже если имеются чувства человеколюбия и справедливости, [они ничего не стоят] без светлой (чистой) натуры человека, как видно на примере Шао-гуна, не говоря уже о тех, кто ниже его! Говорят, что “пока в государстве есть хоть один [достойный] человек, государство не погибнет”, но вообще государство гибнет не от того, что нет людей, а оттого, что в должное время не выдвигают мудрых (достойных). И если бы использовали их, то достаточно было бы и одного человека, [чтобы спасти государство]”.

/Сун Ци[1223] писал: “Да! [Достойные мужи] не отравляют друг друга ядом личных обид, а заботятся прежде всего о государстве! При [династии] Цзинь [таким] был Ци Си[1224], а при [династии] Тан [такими] были [Го] Фэньянь и [Чан] Бого. Кто скажет, что среди ”восточных варваров” (дун-и) не было [достойных] людей?!”

Садахам[1225]. Садахам происходил из [сословия] чинголь и был потомком вана Намиля (другое имя вана Намуля) в седьмом поколении. Его отцом был кыпчхан Куриджи. Происходя из знатной семьи, Садахам обладал выдающейся внешностью, благородными помыслами и твердым духом. Современники просили [его] стать хвараном, поэтому он был вынужден согласиться. Тогда [хваранов] насчитывалось до тысячи человек, и он обрел их доброе расположение. Когда ван Чинхын приказал ичхану Исабу покорить государство Кара <еще пишут Кая (***)>[1226], /1381/ Садахаму тогда было лет пятнадцать-шестнадцать, но он попросил позволения присоединиться к армии. Ван [сначала] запретил ему из-за его малого возраста, но Садахам просил так настойчиво и обоснованно, [что ван] приказал назначить его пиджаном (адъютант, порученец) в часть Квидан, куда последовали многие из его товарищей. Когда добрались до границ этого государства (Кара), он обратился с просьбой к командующему (Исабу) приказать его отряду сначала захватить [ворота] Чонданнян (*Чонданрян). <“Чонданнян” — название крепостных ворот [в столице Кая]. На языке каясцев ворота (*** мун) назывались *** рян>. Из-за внезапного удара отряда [Садахама] каясцы растерялись и не смогли сопротивляться, и когда прибыла основная армия [Исабу], тут же сдались. Когда войска вернулись [в столицу], ван при определении заслуг наградил Садахама тремястами караских пленных, но тот, приняв их, тут же отпустил всех на свободу, не оставив у себя ни одного человека. Кроме того, ван наградил его землей (полями), но [Садахам] упорно отказывался [их] принять. Ван настоял, и тогда Садахам попросил себе только [участок] негодной земли в Альчхоне.

Еще раньше [Сада]хам поклялся в вечной дружбе (дружбе до смерти) хварану Мугвану, и когда тот умер от болезни, Садахам горевал и плакал в течение семи дней и тоже умер. Ему было тогда семнадцать лет.

КНИГА СОРОК ПЯТАЯ БИОГРАФИИ (ЁЛЬЧОН). ЧАСТЬ 5 Ыльпхасо. Ким Худжик. *Нокчин. Миру и *Юю. Мённим Даппу. Сок Уро. Пак Чесан. Квисан. Ондаль

Ыльпхасо[1227]. Ыльпхасо был родом из Когурё. Во время правления вана [Ко]гукчхона пхэджа Обирю и пхёнджа Чвагарё[1228] и другие родственники великой княгини[1229] захватили [всю] власть и чинили много несправедливости, [поэтому] люди государства крайне негодовали. Разгневанный ван собирался казнить их, но Чвагарё и другие замыслили мятеж, поэтому ван казнил или сослал соучастников[1230], а затем издал следующий указ: “В последнее время чины раздавались по лицеприятию (фаворитам), а на должности выдвигались недостойные [люди], пагубное зло распространилось на народ и потрясает наш (ванский) дом. И все это проистекает от моего (букв. ”маленького человека”) невежества. Пусть в каждом из четырех ваших округов (пу/-бу)[1231] выдвинут снизу мудрого и милосердного /1383/ человека!” Когда все четыре округа сообща выдвинули Анню из Восточного округа[1232], ван вызвал его к себе и передал ему управление страной, однако Анню обратился к вану с такими словами: “Я, Ваш недостойный слуга, по своей заурядности никак не подхожу для великого дела управления государством. В западной части [страны], в деревне Чвамульчхон долины Амноккок, [проживает] Ыльпхасо, внук Ыльсо, который был министром (тэсин) при ване Юри. У него твердый характер, [он] очень мудр и умен, [но пока] не привлекался на [государственную] службу, а живет тем, что усердно обрабатывает землю. И если вану угодно [хорошо] управлять страной, то без такого человека, как он, не обойтись”.

/Ван отправил гонца и пригласил Ыльпхасо к себе в скромных выражениях и с подобающим этикетом, назначил его на должность чунве тэбу[1233] в чине утхэ[1234] и сказал ему: “По чрезмерной щедрости я обязан продолжить [великие] дела прежнего [правителя], поставлен над всеми чиновниками и народом. Из-за малых добродетелей и недостатка способностей не соответствую такому предназначению. Вы, учитель, скрывая свое дарование и просвещенность, так долго оставались в отдаленной деревенской глуши. Ныне вы не оставили нас и благосклонно прибыли сюда и доставили этим радость не только мне одному, но и счастье всему государству (саджик) и народу. С глубокой признательностью примем ваши советы, до конца будем следовать [вашим наставлениям]”. Подумав, что, хотя [он] согласен служить государству, но предложенная должность /1384/ недостаточно [высока] для [управления] государственными делами, [Ыль]пхасо сказал в ответ: “Я слаб [умом] и немощен [телом] и не осмеливаюсь следовать высочайшему повелению, но смею пожелать великому вану избрать мудрого и достойнейшего, облечь его высоким званием, дабы [он] мог вершить великие дела”. Ван понял его намек, возвел его в ранг куксана[1235] и вверил управление государством. В связи с этим [другие] сановники и родственники государя [по женской линии] стали поговаривать о том, что новичок [Ыльпха]со приближен [к государю] и притесняет старых подданных. [Тогда] ван издал указ, гласивший: “Всякий, независимо от знатности, не подчинившийся куксану будет [наказан] вместе с родственниками”. А [Ыльпха]со, выйдя к людям, сказал: “Обычная [судьба] ученых — оставаться в тени, пока не пришло время, и служить, когда настала пора. Ныне, когда государь оказал мне великие почести, могу ли я помышлять о возвращении к прежней безвестности?” После этого он честно служил государству, устанавливал ясные законы, справедливо награждал и наказывал, поэтому народ пребывал в благополучии, по всей стране (в центре и на окраинах) царило спокойствие.

/Зимой, в десятом месяце, ван, позвав Анню, сказал ему: “Если бы не ваше одно слово, я бы не смог найти [Ыль]пхасо для общего управления. Ваша заслуга в том, что теперь наладились все дела!” — и возвел его в звание тэсаджа. В восьмом месяце осени седьмого года [правления] вана Сансана (203 г.) [Ыль]пхасо умер, и люди государства горько оплакивали его.

/1385/ Ким Худжик. Ким Худжик — правнук вана (марипкана) Чиджына. В правление великого вана Чинпхёна он был назначен ичханом и управляющим (*ён) военным ведомством (пёнбу). Великий ван очень (чрезмерно) любил охоту, и Худжик увещевал его: “В прежние времена у государей обязательно было десять тысяч забот на дню, [они] глубоко обдумывали [дела] и загадывали далеко [вперед], следовали прямым наставлениям верных (добродетельных) приближенных (правых и левых), неустанно трудились, не предаваясь праздным развлечениям. Поэтому [их] добродетельное правление было прекрасным, и можно было сохранить государство в [безопасности]. Ныне же Ваше величество что ни день разъезжает по горам и полям вместе с распущенными (бешеными) охотниками, которые выпускают соколов и собак, преследуя фазанов и кроликов, и не может сдержаться (остановиться) [в своей страсти]. Лао-цзы говорил: ”Быстрая езда и охота волнуют сердце (вызывают распущенность духа)”[1236], а в Шу [цзине] сказано: ”Если будет даже один из пороков — безудержный разврат во дворце или безумная охота за его пределами, — неминуема погибель”. Отсюда следует, что внутри неизбежно развращение души, а снаружи — гибель государства. Вашему величеству следует помнить об этом!”

/Ван не внимал ему, поэтому [Худжик] стал увещевать еще настойчивее, [но ван] не слушал. Потом Худжик [тяжело] заболел и перед смертью призвал трех своих сыновей и сказал [им]: “Я был слугой государя, но не смог помочь в исправлении его порока. Боюсь, что /1386/ не прекратятся его развлечения, которые могут привести [его] к гибели. Вот что я придумал: даже умирая, я не перестаю думать о государе, поэтому обязательно похороните мой прах (кости) у дороги, по которой великий ван ездит на охоту!” Сыновья так и поступили. В другой день, когда ван выехал [на охоту], вдруг на середине дороги раздался голос: “Не езди!” Услышав это, ван [удивился и] спросил: “Откуда этот голос?” [Один из] сопровождающих доложил: “Там находится могила ичхана Худжика”, — и рассказал о том, что приказал на смертном одре [сыновьям] Худжик. Ван залился слезами и воскликнул: “Сей преданный муж даже после смерти не оставил увещеваний — так глубока его любовь ко мне. Если же я наконец не прекращу увеселений, то — живой или мертвый — с каким же лицом я предстану [перед людьми]?!” И больше никогда в жизни он не охотился.

*Нокчин. Его фамилия (сон — родовое имя) и прозвание (ча) не известны. Его отцом был ильгильчхан Субон. В двадцать три года Нокчин впервые был принят на службу и [прошел] различные внутренние и внешние (столичные и провинциальные) должности и на десятом году правления вана Хондока (818 г.), в год мусуль, был назначен чипса сираном. В четырнадцатом году [своего правления] (822 г.) ван, не имея прямого наследника (сына), [который взошел бы на] трон, назначил своего единоутробного брата Суджона /1387/ соправителем чо[гуном] [и преемником] и поселил его во дворце Вольджигун. Тогда же каккан Чхунгон, который, став сандэдыном и восседая в Зале управления делами (Чонсадан) Запретного дворца, ведал (предусматривал и определял) всеми назначениями на столичные и провинциальные должности, по болезни был вынужден оставить службу[1237]. Призванный государственный (придворный) лекарь, проверив пульс, сказал: “Болезнь укоренилась в сердце, поэтому необходимо лечиться отваром ”зуба дракона””[1238], а затем предписал отдых на двадцать один день. [На это время] ворота Присутствия (Томун) для посетителей закрылись (т.е. ведомство, ведавшее назначениями, приостановило работу). В это время [к сандэдыну] со срочным визитом явился *Нокчин и попросил принять, однако привратник отказал, и тогда *Нокчин сказал: “Ничтожный чиновник (я) явился отнюдь не в неведении, что сангван (верховный министр) из-за болезни отказывает посетителям, а только для того, чтобы передать его окружающим одно слово, которое сможет развеять тяжелые переживания верховного министра, и пока не увижу его, не осмелюсь уйти”. Привратник несколько раз отказывал, но наконец пригласил *Нокчина, и тот сказал: “Недостойный (я) слышал, что Ваше драгоценное тело не в порядке, так не утратил ли гармонию [Ваш] ток крови (кровеносная система) оттого, что, на рассвете отправляясь на службу, а поздно вечером возвращаясь, Вы подвергались воздействию холодных ветров и росы, отчего и утратили телесный покой? (Не лихорадка ли у вас?)” [Чхунгон] ответил: “До этого еще не дошло. Только голова кружится и в глазах рябит, да и духом безрадостен”. *Нокчин сказал: “Раз так, то от Вашей болезни не помогут ни лекарства, ни иглы (иглоукалывание), но /1388/ только слова в возвышенных беседах [могут помочь]. Не желаете ли выслушать меня?” [Чхунгон] ответил: “Вы не оставили меня в беде (вдали), осчастливили славным (своим) посещением. Я хочу услышать Ваши яшмовые (драгоценные) речи, которые очистят мой разум и душу”.

/*Нокчин сказал: “[Вот рассказ] о том, как некий плотник[1239] строил дом. Крупные бревна [у него] шли на столбы и балки, а на стропила — доски поменьше; гнутые и прямые доски заняли каждая свое место, и таким образом был выстроен большой [и хороший] дом. Чем же это отличается от того, как управляли государственными делами мудрые сановники (первые министры) в древности? Если обладающих большими способностями назначать на высокие посты, а обладающим малыми способностями давать легкие поручения, то и в центре, [начиная с] министров шести ведомств[1240] и кончая другими ста рангами (столичными должностями), и на местах — от наместников провинций (панбэк) до начальников областей (*ёнсоль), окружных начальников (кунсу) и уездных начальников (хёллён) — [нигде] не будет нехватки должностей, а равно как и должностей, не занятых соответствующими (подходящими) людьми, будет ясно определено, кто старший, а кто младший, будет [видно] различие между старательными и нерадивыми. А после этого будет достигнута [истинная цель] правления государя (вана).

/Однако ныне [всё] не так. В погоне за частной [выгодой] губят общее (государство), должности подбираются для людей так, что любимчиков (фаворитов), даже бездарных[1241], возносят до заоблачных высот (назначают на высокие посты), а тех, кого ненавидят, сколь бы ни были они способны, помышляют бросить в яму (ввергают в безвыходное положение). Если их (чиновников) мысли [постоянно] взволнованы тем, возьмут [их на службу] или отвергнут, если их представления о том, что верно и неверно, /1389/ искажены, то в результате не только государственные дела становятся мутными и грязными (ввергаются в хаос), но и те, кто ими занимается, подвергаются истощению и болезням. Если же те, кто занимают должности, чисты, как Небо (т. е. бескорыстны), и исполняют свой долг благоразумно и преданно, если взяткам нет пути, если устранена практика [незаконных] просьб и покровительства, если повышения и понижения [в чине] зависят от просвещенности и невежества (достоинств и недостатков) [человека], если [чины и звания] даются и отбираются не по любви или неприятию, то тяжелое и легкое взвешиваются, как на [точных] весах, и правда и кривда проявляются ясно, как след шнура [от прибора для проведения тушью прямых линий].

/А коли так, то наказание и управление (уголовные законы) станут строгими, в государстве воцарится мир и покой так же, как было, когда Сунь Хун[1242] широко открывал двери своего дома или когда Цао Шэнь[1243] разливал вино и веселился со старинными друзьями за беседой и шутками. Так зачем же [Вам] было в суете принимать различные лекарства и напрасно тратить свое время, столь нужное для государственных дел?”

/Каккан [Чхунгон], поблагодарив за такие [слова], отослал лекаря, приказал отвезти себя во дворец к вану. Ван спросил: “Я, кажется, определил Вам срок [для отдыха] и лечения. Зачем же вы прибыли?” [Чхунгон] ответил: “Ваш слуга услышал слова *Нокчина, которые стали лекарством и уколами! Зачем мне отвар зуба дракона, когда [болезнь уже] прошла?!” — и тотчас же наедине передал вану [содержание разговора]. Ван сказал: “Как же радостно узнать, что, когда я, недостойный, стал правителем, а Вы — /1390/ первым министром, еще имеются люди, способные на такую откровенность! Об этом нельзя не известить чогуна (соправителя), а посему немедленно отправляйтесь во дворец Вольджигун!” Услышав об этом, чогун прибыл [во дворец] вана с поздравлениями и сказал: “Когда-то я слышал, что у просвещающего правителя слуги всегда откровенны и это является благом государства!”

/Позже, когда правитель (тодок) области Унчхон Хончхан поднял мятеж[1244], ван собрал войска, чтобы покарать его. *Нокчин, принимая участие в этом деле (в подавлении мятежа), стяжал заслуги, за что ван произвел его в тэачханы, но [*Нокчин] из скромности отказался.

Миру и *Юю. Оба они были когурёсцами. В двадцатом году правления вана Тончхона (246 г.)[1245] вэй[ский] цыси Юйчжоу Гуаньцю Цзянь с [огромной] армией вторгся [в Когурё] и взял крепость Хвандосон[1246]. Ван бежал[1247], но его преследовал вэй[ский] полководец Ван Ци, и, когда ван отступил в Южное Окчо и добрался до [перевала] Чуннён[1248], его армия почти полностью разбежалась. Подле него оставался только Миру из Восточного округа (Тонбу)[1249], который обратился к вану со словами: “Сейчас преследующие [нас] войска настолько близко, что положение кажется безвыходным. [Ваш] слуга просит разрешить ему вступить в смертельную схватку и задержать их, а ван [тем временем] сможет скрыться”. Затем [он] /1391/ собрал [отряд] смертников и с ними ринулся на врага, завязав отчаянное сражение. Ван едва спасся и добрался до горной долины, где собрал разбежавшихся воинов для своей охраны. К ним [он] обратился со словами: “Если кто [из вас] сможет найти Миру, тот будет щедро награжден”. Вперед выступил Ю Окку из Заднего округа (Хабу)[1250] и сказал: “Ваш слуга (я) попробует найти”. Вернувшись на поле боя, он увидел Миру лежащим на земле и принес его на своей спине. Ван уложил его (Миру) к себе на колени, и прошло немало времени, пока Миру пришел в сознание.

/Кружными дорогами, петляя в разные стороны, ван прибыл в Южное Окчо, но вэйские войска не прекращали преследования[1251]. Все расчеты (стратагемы) вана истощились, а положение ухудшалось, и он не знал, что предпринять. Тогда вперед выступил человек из Восточного округа [по имени] Юю и сказал: “Обстановка крайне угрожающая, но нельзя бежать и погибать [напрасно]. У [Вашего] слуги есть план: прошу разрешить взять еды и отправиться угощать вэйских воинов, чтобы воспользоваться удобным моментом и убить их военачальника. Если удастся замысел Вашего слуги, ван сможет внезапно ударить [по ним] и одержать победу!” Ван ответил: “Разрешаю!” Юю, войдя в вэйский лагерь, притворился, что сдается, и сказал: “Мой государь, совершив преступление перед Великим государством (Китаем), бежал к морскому побережью, но и там ему нет приюта, поэтому он решил явиться в лагерь вэйского войска и сдаться, чтобы вверить свою судьбу судье (сыкоу), но прежде послал меня, ничтожного слугу, /1392/ со скромными дарами угостить людей [великого полководца]”.

/После таких слов вэйский военачальник[1252] решил [сам] принять капитуляцию вана. Юю, прятавший кинжал в посуде с едой, вышел вперед, выхватил кинжал и вонзил его в грудь вэйского военачальника, а затем погиб и сам вместе с ним. В вэйских войсках сразу же началась паника. Ван, распределив свои силы по трем направлениям, внезапно нанес удар. Растерявшиеся вэйские солдаты не смогли построиться в боевой порядок и отступили через *Наннан (Лолан)[1253].

/Ван восстановил свое государство. При обсуждении заслуг самыми первыми были признаны Миру и *Юю. Миру в кормление (в качестве сигып) были переданы Когок и Чхонмоккок, Окку — Амнок и Тунурхавон. Юю был посмертно произведен в звание кусаджа, а его сын Тау — в звание тэсаджа.

Мённим Даппу[1254]. Мённим Даппу был когурёсцем. Во время правления вана Синдэ стал куксаном. Когда ханьский тайшоу (правитель области) Сюаньту Гэн Линь во главе огромной армии [снова] намеревался напасть на нас (Когурё)[1255], ван спросил своих приближенных, как [лучше] поступить — выступить ли в поход [против ханьцев] или защищаться? Общее мнение было таково: “Ханьская армия, полагаясь на свою многочисленность, пренебрегает нашими силами. Если мы не выступим в поход, то они еще не раз нападут на нас, /1393/ думая, что мы боимся. Но, поскольку в нашей стране горы неприступны, а дороги узки, один человек на защите горного прохода может противостоять десяти тысячам. Хотя ханьская армия многочисленна, она ничего не сможет сделать с нашей, поэтому просим отправить войска и противостоять им (ханьцам)”.

/Но Мённим Даппу сказал: “Не следует [этого делать]. Государство Хань большое, многолюдное. Ныне сильное [ханьское] войско находится в дальнем походе, и его наступательному порыву трудно противостоять сразу. К тому же правилом полководца всегда было: когда армия большая, то [нужно] наступать, а когда малочисленная — обороняться. Сейчас ханьцы переправляют свой провиант за тысячи ли, поэтому [они] не смогут продержаться долго. Если мы выроем глубокие рвы, возведем высокие валы и будем ждать их, опустошив все окружающие поля, то не пройдет и полного месяца, как они уйдут обратно, гонимые голодом. Тогда, ударив по ним сильным войском (подвижными силами), мы достигнем своей цели”.

/Ван последовал этому совету, затворился в крепости и упорно оборонялся, и ханьцы, штурмовавшие ее, не смогли одолеть [оборону]. Измученные голодом, их войска повернули назад. [Мённим] Даппу во главе нескольких тысяч всадников стал преследовать их и в Чвавоне[1256] навязал им сражение, в котором ханьская армия потерпела жестокое поражение — у них не осталось ни единого коня (всадника). Ван возрадовался и передал Даппу в кормление (сигып) Чвавон и Чильсан. Осенью, в девятом месяце пятнадцатого года [правления вана Синдэ], в возрасте /1394/ 113 лет Даппу умер. Ван лично оплакивал его, объявил траур на семь дней и со [всеми] почестями похоронил его в Чильсане, а для охраны могилы выделил 20 семей.

Сок Уро. Сок Уро — сын исагыма Нахэ <иногда говорят — сын каккана Суро>. В седьмом месяце второго года [правления] вана (исагыма) Чобуна[1257] (231 г.), будучи ичханом, он был назначен тэджангуном (главнокомандующим), возглавил кампанию (поход) по разгрому государства Каммун[1258] и сделал на его месте [силлаские] округа (кун) и уезды (хён). В седьмом месяце четвертого года [правления того же вана] (233 г.), когда люди [государства] Вэ (Япония) напали [на Силла, Сок] Уро сражался с ними под [крепостью] Садо[сон][1259] и, пустив огонь по направлению ветра, поджег неприятельские корабли. Враги бросились в воду, и [все] погибли.

/В пятнадцатом году [правления того же вана], в первом месяце, он был произведен в собурханы[1260], одновременно стал ведать военными делами. В шестнадцатом году, когда на северную окраину напали войска Когурё, он повел армию, чтобы отразить их, но не смог [одолеть] и отступил в укрепления Мадучхэк. Когда ночью воины замерзали, Уро лично утешал их и сам развел костры, чтобы их обогреть, чем тронул сердца людей, словно они носили [теплую] ватную одежду.

/По восшествии на престол вана (исагыма) Чхомхэ (в 247 г.) ранее принадлежавшее Силла государство[1261] Сарянболь[1262] внезапно отложилось /1395/ и перешло к Пэкче. Уро повел войска, чтобы покарать его, и уничтожил[1263]. В седьмом году [правления того же вана] кею (253 г.) прибыл посол государства Вэ Каллаго (яп. Кацура Нако) [и остановился] на постоялом дворе, а Уро принимал его. [В разговоре] с гостем [Уро] в шутку сказал: “Рано или поздно [мы] сделаем вашего государя рабом-солеваром, а его супругу — кухаркой”. Государь Вэ, услышав [от своего посла] такое, разгневался и отправил военачальника Удо Чугуна (яп. Удо Сюкими), чтобы напасть на нас. Ван вынужден был выехать в загородную резиденцию в Ючхоне[1264]. Уро сказал: “Эти нынешние треволнения произошли оттого, что я был неосторожен в речах, значит, я и должен отвечать”.

/Он вышел к войскам Вэ и сказал: “То, что я сказал прежде, было всего лишь шуткой. Разве можно было подумать, что дело дойдет до того, что вы приведете войска?” Люди Вэ не дали ответа, но схватили его, бросили на кучу хвороста, сожгли на костре живьем и вернулись к себе[1265]. [В то время] сын Уро был еще мал и не мог даже ходить, поэтому кто-то взял его на руки, сел на коня и привез домой. Позже он (сын) стал исагымом Хырхэ[1266].

/Когда в правление вана (исагыма) Мичху (262-284) из страны Вэ прибыл с визитом вежливости министр (тэсин), супруга (вдова) Сок Уро обратилась к государю с просьбой разрешить ей угостить посла. Напоив его допьяна, она позвала крепких парней и велела оттащить его во двор и сжечь, чтобы отплатить за прежнюю обиду. Она жгла его целый день, [утоляя жажду] мести. /1396/ Люди Вэ, [узнав об этом], возмутились и напали на Кымсон, но не смогли его взять и ушли обратно[1267].

[Сок] Уро в свое время был [государевым] министром (тэсин), ведавшим и военными, и гражданскими (административными) делами. В войне он обязательно побеждал, а если не мог победить, то и не был никогда разбит. По уму и ловкости он превосходил других людей, но всего лишь одно его неосторожное слово не только погубило его, но и привело к войне между двумя государствами. Его жена отомстила за обиду, но месть была чересчур [жестокой], [поэтому ее] нельзя [назвать] справедливой. Если бы не это, то ее заслуги также достойны были бы [отдельного] описания.

Пак Чесан. <Его иногда называют Момаль>. [Он] был потомком основателя Хёккосе, внуком в пятом колене исагыма Пхаса. Его дед — кальмунван Адо, а отец — пхаджинчхан Мульпхум. Чесан дослужился [до должности] кана области Самнянджу. Еще раньше, в начальном году правления вана Сильсона (402 г.), в году имин, когда заключили мир с Вэ (Японией), японский государь попросил, чтобы сын вана Намуля Мисахын стал заложником. Ван Сильсон уже давно досадовал на то, что ван Намуль посылал его заложником в Когурё[1268], и задумал отвести душу на его сыне. Поэтому /1397/ не отказал [японскому государю] и отослал [Мисахына]. А в одиннадцатом году правления, в год имджа (412 г.), [государство] Когуре захотело получить в заложники Покхо, старшего брата Мисахына. Государь послал и его. И вот когда на престол вступил ван Нульджи[1269], он задумал отыскать красноречивого мужа и отправить его [за братом]. Прослышав о том, что три человека, кан Суджучхона Польбомаль, кан Илличхона Куринэ и кан *Инчхона Пхаро, обладают мудростью и познаниями (умом), он призвал их и спросил: “Два моих младших брата находятся заложниками в двух государствах — Японии и Когурё. Многие годы они не возвращаются, поэтому из-за братских чувств мои мысли не могут успокоиться, и я хочу вернуть их живыми. Как же можно это [осуществить]?” Три человека ответили одинаково: “Мы слышали, что кан области Самнянджу Чесан отважен и мудр, поэтому [он] сможет найти решение беспокоящих Ваше величество проблем”. Тогда государь, повелев Чесану предстать перед ним, сообщил о том, что сказали трое сановников, и попросил исполнить. Чесан ответил: “[Ваш] слуга (я) глуп и бесталанен, но разве осмелится не подчиниться [Вашему] повелению?” И немедленно он отправился в качестве посла в Когурё и обратился там к государю: “[Ваш] слуга слышал, что нормой добрососедских отношений между государствами являются /1397/ искренность и доверие. Обмен же сыновьями в качестве заложников не только не достоин поведения Пяти гегемонов[1270], но представляет последнее дело гибнущих династий. Нынче любимый брат нашего государя уже почти десять лет находится в таком положении, и наш государь, движимый мыслями о братской помощи [попавшему] в беду, совершенно утратил покой. Если великий государь милостиво возвратит брата, ущерба не будет никакого, как если бы девять быков обронили один волос. Благодарность же нашего вана Вам, великий государь, была бы неизмеримой. Подумайте об этом, государь!” “Согласен!” — сказал ван [Когурё] и разрешил им вернуться вместе. Когда они возвратились на родину, государь [Нульджи] обрадовался и, благодаря [Чесана], сказал: “Мне кажется, что два брата у меня как две руки — левая и правая. Нынче я получил только одну руку, и как же быть дальше?” Чесан ответил: “Хотя мои способности ничтожны, но я служу (отдаю себя) родине и никогда не оскорблю [Вашего] повеления. Когурё — конечно, великое государство и его ван — мудрый правитель, поэтому [Ваш] слуга смог убедить его единым словом, но что касается японцев, то одними словами их уговорить не удастся и возвратить государева брата можно будет только хитростью и обманом. Когда [Ваш] слуга отправится к ним, прошу объявить, что я отвернулся от родины, чтобы те услышали об этом”. И затем, /1399/ поклявшись своей жизнью (смертью), он, даже не повидав жену и детей, поспешил в Юльпхо, где сел на корабль и направился в Японию. Узнав об этом, его жена бросилась к заливу, увидела [вдали] корабль и с громким плачем прокричала: “Счастливого возвращения!” Чесан обернулся: “Я по повелению [государя] еду во враждебное государство. Не надейся снова увидеть меня!” Продвигаясь вперед, вступили в Японское государство. Поскольку он прибыл как изменник, японский ван сомневался в нем. А до этого люди из Пэкче прибыли к японцам и наклеветали, что Силла вместе с Когурё собираются напасть на государство вана. Японцы послали дозорный отряд, чтобы обойти границы Силла извне, а тут как раз вторглись когурёсцы и перебили весь японский дозор. Так японский ван убедился, что слова пэкчесцев являются правдой. Также он услышал, что государь Силла заточил в темницу семьи Мисахына и Чесана, и поверил, что Чесан и в самом деле является изменником. Тогда он направил войско, чтобы напасть на Силла, а Чесана и Мисахына сделал военачальниками, поручив им одновременно указывать дорогу. Когда они добрались до гористого острова посреди моря, японские военачальники втайне договорились уничтожить Силла, а после, захватив жен и детей Чесана и Мисахына, возвратиться. Чесан, узнав /1400/ об этом, сел с Мисахыном в лодку, сделав вид, будто [они] заняты ловлей рыб и уток. Японцы, увидев это, сочли их беспечными и порадовались. Тем временем Чесан предложил Мисахыну тайком вернуться на родину. Мисахын ответил: “Я почитаю Вас (полководца) как отца. Разве осмелюсь я вернуться один?” Чесан на это ответил: “Если мы вдвоем отправимся вместе, боюсь, наша хитрость не удастся”. Мисахын обнял Чесана за шею и, со слезами попрощавшись, отправился [на родину]. Чесан один лег спать в покоях и встал поздно. Хотел, чтобы Мисахын отъехал подальше. Люди спросили его: “Отчего военачальник встал так поздно?” [Чесан] ответил: “Вчера плавал на лодке, очень устал и не смог встать рано”. Когда они вышли [из его дома], узнали, что Мисахын бежал. Тогда Чесана связали и отправились в лодке преследовать его (Мисахына). Но случилось так, что [спустился] густой туман и настолько стемнело, что ничего нельзя было разглядеть. Чесана вернули вану, и тот сослал его на остров Мокто, но вскоре отправил туда человека, чтобы сжечь его на костре, а потом обезглавить. Государь [Силла], услышав об этом, сильно опечалился и посмертно пожаловал ему чин тэачхана, а его семью щедро одарил. Мисахына вознаградил тем, что женил его /1401/ на второй дочери Чесана. А прежде, когда прибыл Мисахын, повелел [людям] шести бу[1271] встретить его издалека. [Сам государь], увидев брата, схватил [того] за руки, и они вместе прослезились. Собрав братьев, он устроил пир и радовался бесконечно. Государь сам сложил песню и танец, чтобы выразить свои чувства. Это и есть песня Усиккок, которая и нынче [относится] к [творениям] родной музыки (хянак)[1272].

Квисан. [Родом] из округа Сарян[бу]. Его отцом был аган Муын. Квисан с детства дружил с уроженцем того же округа (бу) Чхуханом. Они говорили друг другу: “Мы поклялись проводить время (иметь дело) с достойными и учеными людьми, но если прежде мы не будем совершенствовать (исправлять) душу и закалять тело, то боимся, что не избежим грядущего позора, поэтому нам необходимо выслушать (учиться), что есть Великий Путь (Дао), у мудреца (человека высоких умственных и нравственных качеств)!”

/В то время законоучитель попса Вонгван[1273] возвратился в [Силла] после обучения в Суйском государстве и пребывал в монастыре Касильса. [Он] пользовался уважением людей. Квисан вместе с другом отправились к его (монастыря) воротам и, подобрав рукава платья (в знак почтительности), обратились к нему: “Мы — обыкновенные миряне, невежественные и без всякого образования. Почтительно просим сказать [нам] слово, которое стало бы [для нас] предостережением (уроком) на всю жизнь”.

/Законоучитель попса [Вонгван] /1402/ ответил: “В буддийских канонах есть десять заповедей (правил поведения) бодхисаттв, но вы — слуги государевы, поэтому не сможете исполнять их [все]. Ныне имеются Пять заповедей поведения в миру (сесок оге). Во-первых, быть преданным государю (чхун); во-вторых, быть почтительным к родителям (хё); в-третьих, быть искренним (верным) с друзьями (син); в-четвертых, не отступать в бою; в-пятых, умерщвляя живое, быть воздержанным. Вы должны постоянно исполнять (не забывать) эти правила”[1274].

/Квисан и его друг сказали: “Остальные (первые четыре) правила [понятны], и [мы] принимаем их к исполнению, но что такое ”проявлять сдержанность, умерщвляя живое (сальсэн ютхэк)”?” Наставник ответил: “Это означает соблюдение времени — не убивать в шесть постных дней (*юкчэиль)[1275] и в весенние и осенние месяцы, не убивать полезных домашних животных — лошадей, быков, кур и собак, не убивать детенышей и не уничтожать икру. Более того, это означает не заготавливать ни куска мяса. Это и называется быть воздержанным [в выборе предметов]. Поступая так, надо убивать только тогда, когда это необходимо, и не допускать чрезмерных убийств. Это и называется добрыми заповедями (правилами) поведения в миру”[1276]. Квисан и его друг сказали: “Отныне и впредь будем исполнять Ваши наставления и никогда не осмелимся отступить от них!”

/В восьмом месяце девятнадцатого года эры Конбок, [правления] вана Чинпхёна, в год имсуль (602 г.) большое войско Пэкче осадило крепость Амак[сон] <иероглиф (***) мак еще записывают (***) мо>, /1403/ поэтому ван поставил во главе войск пхаджинганов (вариант написания чина пхаджинчхан) Конпхума, Муригуля и Ириболя и кыпканов Муына и Пирия, чтобы отразить [врага]. Квисан и Чхухан в чине согамов также присоединились к войскам. Войска Пэкче, потерпев поражение, отошли к озеру у горы Чхонсан и ждали, затаившись в засаде. Когда наши войска возвращались после жестокого боя крайне утомленными, Муын [с людьми] составил арьергард и находился в хвосте армии. Неожиданно пэкческие войска вышли из засады [и ударили]. Муына зацепили крюком и сбросили с коня. Тогда Квисан вскричал: “Некогда я слышал от наставника, что воин в строю не должен отступать! Посмею ли я бежать [и нарушить слова учителя]?!” — и, отчаянно сражаясь, убил несколько десятков человек. Своего коня он отдал отцу [для отступления], а сам взял копье и вместе с Чхуханом так яростно сражался, что увидевшие это другие воины с воодушевлением бросились в бой. Трупы [врагов] громоздились на поле, и ни одна лошадь или повозка их не вернулась назад. Квисан и Чхухан были так изрублены в [бою], что скончались на полпути. Ван с сановниками лично встретил войска на равнине Ана и оплакивал тела [погибших]. Он приказал похоронить их с почестями и посмертно возвел Квисана в чин нама, а Чхухана — в чин тэса[1277].

/1404/ Ондаль. Жил в Когурё в правление вана Пхёнгана[1278]. Его лицо [выглядело] болезненным и старческим, что вызывало смех, но душа у него была чистой. Дом [Ондаля] был таким бедным, что он часто просил милостыню, чтобы накормить свою мать. В рваном платье и стоптанных башмаках ходил он по улицам города, и тогдашние люди, увидев его, принимали за дурака. Младшая дочь вана Пхёнгана любила плакать, и государь подшучивал: “Ты все время плачешь, прямо оглушила меня. Вот подрастешь — не сможешь стать женой благородного мужа (садэбу). Придется выдать тебя за дурака Ондаля”. Государь говорил ей это каждый раз. И вот дочери [исполнилось, как говорится], две восьмерки (шестнадцать). [Государь] захотел отдать ее замуж в род Верхнего округа (санбу) Ко. Принцесса на это сказала: “Вы, государь, всегда говорили, ты, мол, непременно станешь женой Ондаля. Отчего же нынче изменили прежнему слову? Ведь даже простолюдины, кажется, стараются не нарушать слова, тем более как может так поступить почтенное лицо? Не зря же говорят: ”Государь не играет словами”. Ваше нынешнее приказание ошибочно, и Ваша дочь (женщина) не смеет его выполнить”. Ван разгневался и сказал: “Если ты не следуешь моим наставлениям, то [больше] не можешь считаться моей дочерью. И как нам вместе жить?! Иди, куда захочешь!” Тогда принцесса /1405/ надела (привязала) на руку по локоть несколько десятков драгоценных браслетов, вышла из дворца и одна отправилась в дорогу. У одного встречного она спросила, где дом Ондаля, и направилась к его дому. Увидев [его] старую слепую мать, она приблизилась и поклонилась ей, а потом спросила, где ее сын. Старая мать ответила: “Мой сын беден и низкого [звания], он не может стать близким благородным людям, а я сейчас почувствовала от Вас запах необыкновенного аромата, потрогала Ваши руки — они мягкие, как шелк, значит, Вы — из благородных (аристократов) в этом мире. По чьему наущению Вы пришли сюда? Мой сын не вынес голода и отправился в горы за корой от вяза”. Прошло немало времени, а [Ондаль] не возвращался, и тогда принцесса отправилась в путь и у подножия горы увидела Ондаля, несущего на плечах кору от вяза. Принцесса заговорила с ним о своем сокровенном [желании], но Ондаль разозлился и сказал: “Здесь не место, где должны ходить молодые женщины. Наверняка ты не человек, а злой дух или лиса-оборотень! Не смей подходить ко мне!” — и пошел дальше, не оборачиваясь. Принцесса вернулась одна и провела ночь у калитки из хвороста. На следующее утро она вновь вошла [в дом] и заговорила с матерью и сыном [о своем]. Ондаль заколебался и ничего не мог решить. Его мать сказала: /1406/ “Мой сын низкого звания и не может стать парой благородной женщины. Мой дом такой убогий, что не подходит для жилья благородной дамы”. На это принцесса ответила: “Древние говорили: ”Даже одну мерку зерна стоит смолоть, и даже один чхок полотна годится для шитья”. Если у нас одни и те же стремления, неужто непременно нужны богатство и знатность, чтобы объединиться?” Затем она продала золотые браслеты и купила [пахотную] землю и дом, рабов и рабынь, коров и лошадей, посуду и утварь — так она подготовила все необходимое для житья. Сначала купили коня. Принцесса предупредила Ондаля: “Смотри, не покупай коня у торговцев на рынке, а непременно купи из ванской конюшни, пусть больного или тощего, от которых избавляются. Мы его выходим”. Ондаль сделал так, как она сказала. Принцесса хорошо кормила [коня], и он день ото дня прибавлял в весе и набирался сил.

В Когурё обычно весной, в третий день третьего месяца, собирались для охоты у холма Аннан. Пойманных кабанов и оленей приносили в жертву Небу и духам гор и рек[1279]. И в этот день государь выехал на охоту. За ним последовали все сановники и воины из всех пяти округов. Направился следом и Ондаль, ехавший на своем откормленном коне. Он все время скакал впереди, и добычи у него также было много. Другие /1407/ такого не имели. Ван подозвал его к себе и спросил, какого он рода и как его звать. [Услышав ответ], он был крайне поражен и удивлен.

В это время император У-ди династии Поздняя Чжоу выслал армию, чтобы покорить Ляодун[1280]. Государь, командуя войском, развернул сражение на равнине у горы Ишань. Ондаль находился в авангарде и в стремительном бою (схватке) обезглавил несколько десятков [врагов]. Воспользовавшись его успехом, вся армия решительно атаковала и одержала большую победу. Когда стали определять заслуги, единодушно признали первые за Ондалем. Государь с радостью восклицал: “Это мой зять!” Подготовив церемонию приема, [ван] пожаловал ему звание тэхёна. С этих пор благосклонность [государя] и почести стали особенно щедрыми, а его (Ондаля) влияние и авторитет возрастали с каждым днем. Когда на престол вступил ван Янган[1281], Ондаль почтительно доложил: “Силла отторгло наши земли к северу от Хан[сона] и превратило в свои уезды и округа. Народ страдает и никак не может забыть государство своих отцов и матерей. Уповаю на то, что великий ван не сочтет меня глупым и непочтительным и предоставит мне войско, чтобы за один поход я смог вернуть наши земли”. Государь согласился. Отправляясь в поход, Ондаль дал клятву: “Если не верну нам [земли, расположенные] к западу от гор Керипхён и Чуннён, не вернусь [сам]”. Выступив в поход, сразился с войсками Силла у крепости Адансон, но был сражен (пронзен) /1408/ тучей стрел и погиб. Его хотели похоронить, но гроб нельзя было сдвинуть с места. Тогда пришла принцесса и, гладя руками гроб, проронила: “Вопрос о жизни и смерти уже решен. Увы! Пора расставаться!”. И тогда гроб смогли поднять и предать земле. Великий ван, узнав об этом, сильно скорбел.

КНИГА СОРОК ШЕСТАЯ БИОГРАФИИ (ЁЛЬЧОН). ЧАСТЬ 6 Кансу. Чхве Чхивон[1282]. Соль Чхон <вкупе с Чхве Сыну, Чхве Онви, Ким Дэмуном, Пак Инбомом, Вон Голем, Ко Ином, Ким Унгёном, Ким Сухуном>

Кансу. [Родом из “малой”] столицы Чунвон[1283], [столичного округа] Сарян[бу][1284]. Его отец — нама Сокчхе. Его мать [однажды] увидела во сне рогатого человека, а потом забеременела и родила ребенка, на затылке которого были выступавшие кости (шишки). Тотчас же Сокчхе показал ребенка известному мудрецу и спросил: “У моего ребенка на голове вот такие костные выступы, и что бы они обозначали?” Гадатель ответил: “Я слышал, что Фу-си[1285] походил на тигра, [госпожа] Нюйва[1286] [имела] тело змеи, у Шэнь-нуна[1287] была голова быка, а у Гао Яо[1288] — лошадиный рот. Все святые и мудрецы имеют общую черту — своим обликом они отличаются от обычных людей. Раз у мальчика на голове родимые пятна, то, по законам сянь-фа (физиогномики), если они на лице — это не к добру, а если на голове — в этом нет [ничего] дурного. [Это значит], что этот ребенок является удивительным /1411/ существом!” Отец, вернувшись [домой], сказал своей жене: “Твой сын — необычный ребенок, поэтому хорошенько расти и воспитывай его, чтобы в будущем он стал государственным мужем (кукса)!”

/Когда [Кансу] вырос, он самостоятельно научился читать и прекрасно понимал правила поведения. Отец, желая узнать его устремления, спросил: “Хочешь ли ты заниматься (изучать) буддизмом или конфуцианством?” [Кансу] ответил: “Неразумный (я) слышал, что буддизм — учение о потустороннем мире, а я, глупец, принадлежу к миру людей. Так зачем же мне изучать учение Будды?! Я хочу изучать конфуцианское учение!” Отец сказал: “Поступай, как считаешь лучше!” [Кансу] затем нашел наставника и прочел (изучил) Сяо цзин, Цюй ли, Эр я и Вэнь сюань[1289]. Хотя того, что он услышал [от учителя], было далеко не достаточно, то, что он приобрел (понял), было очень велико. [Так он] стал [одним] из самых выдающихся людей своего времени. [Затем] он поступил на чиновничью (государственную) службу и стал известным [человеком].

/Еще раньше Кансу был тайно помолвлен с дочерью кузнеца в Пугоке[1290], и любовь их была очень сильна. Когда [ему] исполнилось двадцать лет, родители через сваху нашли в уездном городе красивую и благонравную девушку и собирались женить его. [Однако] Кансу отказался, говоря, что не может жениться второй раз. Отец, разгневавшись, сказал: “Ты — знаменитый человек, и нет в государстве человека, который бы не знал тебя! Разве не может быть стыдно [тебе] /1412/ иметь жену низкого [происхождения]?!” Кансу, еще раз поклонившись, ответил: “Не надо стыдиться бедности и незнатности — стыдно изучать моральные принципы (Дао) и не соблюдать их! Мне приходилось слышать слова древних: ”Жену, разделившую [с мужем] невзгоды, не изгоняют со двора (из дома), дружбу, обретенную в бедности, не забывают!”[1291]. Следовательно, и свою незнатную жену я никак не осмелюсь покинуть!”

/Когда Великий ван Тхэджон[-Мурёль] вступил на престол (654 г.), в Силла прибыл посол из Ханского государства и передал письменный указ императора[1292], в котором было очень трудное для понимания место, и тогда ван призвал [Кансу] и спросил его. Тот, прочитав перед ваном [письмо] один раз, без сомнения разъяснил его суть. Ван очень обрадовался и пожалел о том, что ему не довелось встретиться с [Кансу] раньше. [Государь] спросил [его] об имени и роде, и [Кансу] ответил: “Ваш слуга (я) происходит из Имна Карян (из каясцев Имна), а зовут меня Уду (”Бычья голова”)”[1293]. Ван [на это] сказал: “Посмотреть на кости Вашей головы (череп), так Вас можно называть учитель Кансу (”Могучая голова”)!”, а затем повелел [Кансу] написать благодарственное письмо танскому императору в ответ на [его] указ. Каллиграфия письма и смысл его были безупречными (совершенными), и ван еще раз высказал восторг и с [тех пор уже больше] не называл его по имени, а величал только Имсэн[1294].

/Кансу никогда не заботился о своем благополучии (достатке), дом его был беден, но сам он всегда оставался весел. Ван приказал соответствующим чиновникам каждый год выделять ему по сто сок риса [со складов] крепости Синсон. Ван Мунму /1413/ говорил: “Благодаря Кансу, взявшемуся за составление документов (мунджан), [мы] могли передать через письма наше мнение Срединному государству, а также обоим [соседями] — [Когу]рё и [Пэк]че, и таким образом достигли успехов в установлении дружеских (хороших) отношений [с ними]. Наш прежний государь (Тхэджон-Мурёль), который испросил войска у Тан[ского государства], чтобы умиротворить [Когу]рё и [Пэк]че, сказал, что хотя в этом имеются заслуги военных, но немалую помощь оказало и изящество стиля (в дипломатической переписке), поэтому разве можно недооценивать заслуги Кансу?!” [Ван] произвел [Кансу] в ачханы и определил ему ежегодное жалование в двести сок неочищенного риса.

/Когда [Кансу] скончался [в правление] великого вана Синмуна[1295], все расходы на его похороны [взяла на себя] казна. Одежды и тканей было подарено в огромном количестве, но семья [Кансу] не взяла их себе, а передала буддийским храмам (телу Будды). Когда сановники услышали о том, что жена (вдова) Кансу, нуждаясь в еде, собирается переехать на родину, об этом доложили государю, [и тот] распорядился выдать [ей] сто сок риса. Жена (вдова) [Кансу] отказалась [от этого], говоря: “Я из низкого сословия, одевалась и питалась за счет супруга и [за его заслуги] удостоилась многих благодеяний от государства. Теперь же, когда я осталась одна, как я осмелюсь снова воспользоваться щедрыми дарами?!” — и, так и не приняв [дара], уехала на [родину].

/В Силла коги говорится: “По грамотности (в составлении официальных бумаг на китайском языке) были знамениты Кансу, Чемун, Суджин, Яндо[1296], Пхунхун[1297] и Кольдап[1298]”, но сведения об их делах, начиная с Чемуна, утеряны, поэтому невозможно /1414/ восстановить [их] биографии.

Чхве Чхивон. Его второе имя (ча) — Коун <также говорят Хэун> [Он родился] в столичном округе Сарянбу[1299]. Его родословная неизвестна, так как исторических записей [о ней] не сохранилось. Чхивон с детства был умным и сообразительным и любил учиться. Когда ему исполнилось двенадцать, он собрался переплыть море на корабле, чтобы обучаться в Тан[ском государстве]. Тогда отец сказал ему: “Если за десять лет ты не добьешься степени (чина), то не будешь моим сыном! Езжай же и постарайся [добиться успеха]!”

/Прибыв в Тан[ское государство][1300], Чхивон нашел наставника и усердно занимался. В первый год эры Цянь-фу, год кабо (874 г.), он с первого раза блестяще сдал экзамены [на степень] под [кураторством] шилана[1301] Министерства церемоний Пэй Цзаня и был назначен на должность сяньвэя[1302] уезда Лишуй в области Сюаньчжоу[1303]. По изучении [результатов] его деятельности [он] был произведен в ранги чэнулана[1304] и шиюши[1305] нэйгунфэна[1306], а также был пожалован пурпуром и кошельком с золотой рыбкой[1307]. Когда поднялся мятеж Хуан Чао[1308], Гао Пянь[1309] был назначен чжудао сингон бинма дутуном (верховным главнокомандующим) и [направлен] на его подавление. [Он] призвал Чхивона, назначил его цунши (помощник ревизора или цензора, ведающий бумагами) и поручил обязанности секретаря[1310]. Его (Чхве Чхивона) записки и реестры (копии) официальных бумаг сохранились до сих пор (до времени Корё).

/Когда ему исполнилось двадцать восемь лет, он захотел вернуться на родину, чтобы повидать родных. /1415/ Узнав об этом, император Си-цзун в начальном году эры Гуан-ци (885 г.) отправил его с письменным указом о прибытии в Силла в качестве посла[1311], где он также был назначен сидоком[1312], а также халлим хакса[1313], сираном[1314] военного ведомства (Пёнбу) и чисосо камса[1315]. Чхивон полагал, что на Западе (т. е. в танском Китае) он многому научился, поэтому желал осуществить свои идеи [об управлении государством][1316], но в период упадка Силла, когда [в государстве] царили недоверие и недоброжелательство, он не мог быть использован [должным образом], поэтому отправился в округ Тхэсан[1317] и стал тамошним тхэсу[1318]. Во втором году эры Цзин-фу правления танского императора Чжао-цзуна (893 г.) направленный в [Танское государство] для принятия вымпела и бирки (напчонджольса) [для вана] пёнбу сиран Ким Чхохве утонул в море, и тхэсу округа Чхусон[1319] Ким Джун был назначен коджуса[1320] и [отправлен в Танское государство]. [Вместе с ним отправили] и назначенного хаджонса[1321] Чхивона, который тогда занимал пост тхэсу округа Пусон[1322]. Однако в то время каждый год [случались] неурожаи, [народ] голодал, повсюду бесчинствовали разбойники[1323], которые сделали непроходимыми дороги, поэтому послы не смогли добраться. Позже Чхивон еще раз был направлен послом в Танское государство, но когда он туда ездил, неизвестно. В собрании его сочинений[1324] сохранилось письмо, отправленное им некоему [танскому] тайши[1325] шичжуну[1326], в котором говорится: “Ничтожный (я) слышал, что [раньше] в Восточном Приморье были три Хан[1327], называвшиеся Махан, Пёнхан и Чинхан. Махан стало [государством] Ко[гу]рё[1328], Пён/1416/хан — Пэкче, а Чинхан — Силла[1329]. Армии Ко[гу]рё и Пэкче во время их расцвета [достигали] миллиона [солдат], и на юге [Китая] они нападали на У и Юэ, а на севере беспокоили Ю[чжоуские][1330] царства Янь, Ци и Лу[1331], сильно подтачивая Срединное государство. Суй[ский] император (Ян-ди), будучи не в состоянии обуздать их, совершил поход на Ляодун[1332]. В годы эры Чжэнь-гуань наш тан[ский][1333] император Тай-цзун лично повел шесть армий и пересек море, чтобы осуществить небесную кару[1334]. Ко[гу]рё испугалось и запросило мира. Вэнь-хуан (посмертное имя императора Тай-цзуна), приняв капитуляцию Ко[гу]рё, прекратил поход и вернулся обратно[1335]. В то время наш (силлаский) великий ван [Тхэджон-]Мурёль[1336] с наивысшей преданностью (”подобно собаке или коню”) просил разрешения оказать помощь в преодолении трудностей одной стороны (т.е. Китая), и с той поры и стали являться ко двору танской династии [посольства Силла] с выражением покорности. Позже, [когда] Ко[гу]рё и Пэкче по-прежнему продолжали творить злодеяния, [Тхэджон-]Мурёль, обратившись к [танскому] двору, просил разрешения стать проводником [танской армии].

/В пятом году эры Сянь-цин (660 г.) Су Динфан по повелению императора Гао-цзуна с лучшими войсками десяти провинций и десятью тысячами парусных судов разгромил Пэкче и на месте Пэкче учредил наместничество (дудуфу) Фуюй (кор. Пуё)[1337], а разбежавшихся людей собрал и передал в управление чиновникам Цветущего [государства] (Китая). Поскольку настроения людей были разными, начались раздоры, поэтому многих переселили в Хэ/1417/нань[1338].

/В начальном году эры Цзун-чжан (668 г.) император Гао-цзун повелел Ин-гуну Сюй Цзи[1339] разгромить Когурё и учредить там Аньдунское (Андонское) наместничество (дудуфу). В третьем году эры И-фэн (678 г.) людей оттуда переселили в Хэнань и Лунъю[1340]. Остатки населения Ко[гу]рё собрались севернее, под горой Тхэбэксан[1341] и основали государство Бохай (кор. Пархэ). [Через] двадцать лет после основания государства (732 г.) недовольный и озлобленный на Небесное (Танское) государство, отправило войска для неожиданного нападения на Дэнчжоу[1342], и [в результате] был убит цыси (начальник округа) Вэй Цзюнь. Это вызвало сильный гнев Светлейшего императора (Сюань-цзуна), который приказал нэйши Гао Пиню и Хэ Синчэну, а также тайпуцину Ким Сарану собрать войска, пересечь море и наказать [непокорных] и одновременно произвел нашего (силлаского) вана, некоего Кима[1343], в ранги [чжэн]-тайвэя (главы столичного округа) и чицзе (держателя верительной бирки)[1344], а также линхай изюньши (командующего войсками по умиротворению на море) и наместника (дайдуду) области Керимджу[1345]. Однако зима настала суровая, выпало много снега, и поэтому вассальные (силлаские) и ханьские (китайские) войска страдали от [жестоких] морозов, и армиям было приказано отступить.

/С тех пор и доныне более трехсот лет в этом краю (в Силла) царят мир и благополучие, и в этом — заслуга нашего великого вана [Тхэджон-]Мурёля. А ныне ничтожный (я), книжник-недоучка, заурядный чужестранец осмеливается преподнести это письмо, чтобы выразить, /1418/ как подобает по ритуалу, свои просьбы в связи с пребыванием в этой прекрасной стране императора.

/Недостойный (я) узнал (видел), что в двенадцатом году эры Юань-хэ (817 г.) сын вана нашего государства (Силла) Ким Чаннём попал в жестокий шторм и его прибило к берегам в Минчжоу. Некий чиновник из Восточного Чжэ[цзяна] переправил его в столицу[1346], а во втором году эры Чжун-хэ (882 г.) отправленный к [танскому] двору посол Ким Чиннян (*Чикрян) по причине того, что дороги стали непроходимыми из-за поднятого одним из слуг (Хуан Чао) мятежа, вынужден был высадиться в Чу[чжоу][1347] и кружным путем добираться до Янчжоу, где узнал, что Священная колесница [императора] отправилась в Шу[1348]. Тайвэй Гао отправил дуду Чжан Цзяня сопровождать Ким Чинняна до запада Сычуани. [Таковы] ясные примеры прошлых деяний. [Посему] почтительно прошу тайши шичжуна снизойти до великой милости и выдать [мне] особую охранную грамоту [для путешествия] по водным и сухопутным путям и повелеть местным [чиновникам] предоставить суда, готовую пищу и необходимых для дальнего путешествия ослов и лошадей с фуражом, а также прикрепить солдат для сопровождения к резиденции императора”. Однако имя упоминаемого в письме тайши шичжуна неизвестно.

/Время, когда Чхивон после службы Великому танскому государству на Западе вернулся на Восток, в родную страну (Силла), оказалось для него весьма беспокойным и тревожным, так как на каждом шагу он встречался с препонами, каждое его движение вызывало хулу. Он очень горевал, что не может найти себе подходящего применения, поэтому оставил мысль о продолжении службы и всего себя посвятил /1419/ вольным странствиям по горам и лесам, по берегам рек и морей. Он возводил беседки и павильоны, выращивал сосны и бамбук, читал книги (сочинения мудрецов и историю), которые служили ему подушками, напевал [мелодии] и сочинял стихи о природе. Так, гора Намсан в Кёнджу, гора Пинсан[1349] в Канджу, монастырь Чхоннянса в Хапчу, монастырь Ссангеса в горах Чирисан, уединенный дом в уезде Хаппхо[1350] — это все места, где он проводил свои дни. В конце жизни он вместе с семьей жил затворником в храме Хэинса в горах Каясан, и его товарищами в Пути (вере) стали его старший брат, монах Хёнджун и наставник (проповедник) Чонхён[1351]. [Там он] проводил свои дни в тишине и покое и скончался в [глубокой] старости.

/Раньше, когда [Чхве Чхивон отправился] учиться на Запад (в Китай), он познакомился с поэтом из Цзянсу Ло Инем[1352]. [Ло] Инь, считавший себя очень талантливым и редко признававший [таланты в] других, показал (подарил) Чхивону пять свитков своих стихотворений. В тот же год [Чхве Чхивон] подружился с Гу Юнем, и, когда [Чхве Чхивон] собирался на родину, Гу Юнь написал на прощание следующее стихотворение[1353]:

/В Ивэнь чжи (“Описание литературы и искусств”) Синь Тан шу сказано: “Сочинений Чхве Чхивона [в стиле] сылю[1357] — один цзюань; [сочинение] Гуй юань би гэн[1358] — в двадцать цзюаней”, а в примечаниях сказано: “Чхве Чхивон — корёсец, получил высшую степень на экзаменах для ученых вассальных стран и назначен цунши при Гао Пяне”. Так его имя стало известным в Старшем государстве (Китае). Кроме того, в мире распространилось собрание его сочинений из тридцати квонов. Раньше, когда Тхэджо (Ван Гон) только начал возвышаться, [чтобы] основать наше государство (Корё), Чхивон [уже] знал о том, что [наш ван-основатель] был выдающимся человеком, которому суждено основать государство (династию), поэтому отправил ему добросердечное письмо, в котором содержалась такая фраза: “Керим (Силла) — пожелтевший лист, Коннён (*Кокрён, т.е. Корё) — зеленая сосна”. В начале государства [Корё] немало учеников [Чхве] Чхивона пришло служить [новой] династии и достигло высоких постов. Когда ван Хёнджон взошел на престол, он сказал, что нельзя забывать заслуг [Чхве] Чхивона, который помогал делу Основателя, и издал указ о том, чтобы посмертно произвести Чхивона в нэсарёны, а в четырнадцатом году [своего] правления — в двенадцатом году эры Тай-пин (1022 г.), во втором месяце[1359], жаловал [Чхивону] храмовое имя Мунчхан-ху (князя Мунчхана, букв. “князя выдающейся учености”).

/1421/ Соль Чхон. Его прозвание (хо) — Чхонджи. Дедом был нама Тамналь, отцом — Вонхё. Сперва [Соль Чхон] стал монахом и постигал буддийские писания, но затем, возвратившись к мирской жизни, назвался Сосонским отшельником. [Соль] Чхон [обладал] ясным и проницательным умом. Едва родившись, он уже владел даосской премудростью, прочел на местном языке девять классических сочинений[1360] и обучил этому своих учеников. До сих пор ученые мужи высоко почитают его. Он также умело сочинял произведения [изящной словесности], но до нашего времени они не сохранились, и ныне только в южных землях (районах) встречаются отдельные, сочиненные [Соль] Чхоном надписи на каменных стелах, но иероглифы на них так стерлись, что их невозможно прочесть и узнать, что они означают. Великий ван Синмун как-то в среднем (пятом) летнем месяце, пребывая в высоких и светлых покоях, обратился к [Соль] Чхону: “Нынче наконец прекратились долгие дожди и повеял благоуханный ветерок. Хотя у нас есть вкусная еда и приятная музыка, но разве это сравнится с возвышенными речами и добрыми шутками, которые рассеивают нашу тоску?! У Вас наверняка есть удивительная история. Отчего бы не поведать ее мне?” Чхон ответил: “Покорнейше исполняю. Ваш слуга слышал, будто в давние времена, когда только появился царь цветов[1361], его посадили в благоуханном саду под защитой зеленого полога. Пришла весна, и он пышно расцвел. [Царь] стоял одиноко, лучший среди сотни цветов. И вот тогда /1422/ все прекрасные духи и прелестные цветы из ближних и дальних [мест] поспешили представиться государю. Опасались лишь, что не доберутся. Вдруг явилась в одиночестве какая-то красавица, с нефритовыми зубами, искусно подкрашенная и нарядно одетая. Полная игривости, она предстала перед [царем] и промолвила: ”Я ступаю по песку, белому, как снег, смотрюсь в ясное зеркало чистого моря и, купаясь под весенним дождем, избавляюсь от грязи. Радуюсь свежему ветру и довольна этим. Зовут меня Роза. Прослышав о высоких добродетелях государя, я надеюсь на приглашение быть служанкой у постели за благоуханным пологом. Возьмете ли меня, государь?” А еще [пришел] какой-то мужик в холщовом платье, [подпоясанном] кожаным поясом, с шапкой седины на голове, с посохом в руках, больной и старый. Сгорбленный, качаясь, явился [к царю] и сказал: ”Я обитаю за чертой столицы, поселился у края большой дороги. Внизу передо мной — вид на зеленую ширь полей, а наверху за мной упираются [в небо] неприступные горы. Мое имя — Пэктуон (”Мудрец Анемон”)[1362]. Ничтожный (я) полагает, что хотя ваши приближенные (левые и правые) поставляют всего вдоволь: жирное [мясо] и [вкусное] зерно для Вашего чрева, чай и вино для очищения души, а сундуки набили тканями, однако [они не учли, что] необходимее всего хорошее лекарство для поддержания духа и неприятные уколы (камни), чтобы вытравить [накопившиеся] яды. Поэтому говорят: ”Даже когда /1423/ есть пенька (конопля) для пряжи (нитей), не выбрасывай и камыш”. Обычно в каждом поколении встречаются такие мудрые мужи. Не знаю, что думает об этом государь?”

/Кто-то [из приближенных] заметил: ”Пришли двое. Кого же взять (оставить), а кого удалить?” Царь цветов ответил: ”Речи мужа разумны. Но ведь и красавицу трудно добыть! Как же мне поступить?” [Тогда] выступил старец и сказал: ”Я считал, что государь разумен и сведущ в истине и справедливости, поэтому и пришел сюда. Теперь же [вижу], что это не так. Вообще же тот, кто стал правителем, редко не приближает к себе льстецов и подхалимов и не отдаляет честных и прямых. Вот почему Мэн Кэ[1363] до конца жизни так и не встретил [благоприятного случая], а Фэн Тан[1364] до седых волос оставался [в низком чине] ланцяня. Так было с древних времен, и что же я могу поделать [теперь]?” Тут царь цветов воскликнул: ”Я не прав! Я не прав!””

/Государь переменился в лице и строго сказал: “Слова твоей притчи поистине имеют глубокий смысл. Прошу записать ее. Это [будет] предостережением тем, кого величают государями”. Тогда он выбрал [Соль] Чхона для [пожалования] высокого чина.

/В мире передают, что праведник из Японии преподнес посланнику Силла пхангвану Солю стихи, в предисловии [к которым] сказано: “Некогда я изучал /1424/ сочиненную коса (великим проповедником) Вонхё шастру о самадхи по ”Алмазной сутре” и глубоко сожалею, что не повидал этого человека. Я слышал, что посланник Силла Соль является родным внуком коса. Хотя я и не видел вашего деда, я рад встретить его внука. Вот почему я сочинил стихи и подношу их вам”. Эти стихи сохранились до наших дней, только неизвестно имя и прозвание внука. На тринадцатом году [правления] нашего государя Хёнджона, в пятом году эры Тянь-си[1365], в год синю (1021 г.), [Соль Чхону] пожаловали титул хонюху (князь Великой учености). А еще говорили, будто Соль Чхон ездил учиться в Танское [государство], но неизвестно, так ли это.

Чхве Сыну. [Чхве Сыну] отправился [на обучение] в Тан[ское государство] во втором году эры Лун-цзи[1366] (890 г.) тан[ского императора] Чжао-цзуна и во втором году эры Цзин-фу (893 г.) сдал экзамены на высшую степень под надзором шилана Ян Шэ. Он написал пять цзюаней сочинений в жанре сылю, а также сочинение под названием Хобонджип. Позднее он писал письма Кён Хвона, посланные нашему Тхэджо (Основателю).

Чхве Онви. [Чхве Онви] в восемнадцать лет отправился на обучение в Танское государство и сдал экзамены на высшую степень под [надзором] шилана министерства церемоний Сюэ Дингуя. В сорок два года вернулся на родину и был произведен в ранг чипса сиран и занимал должность сосовон хакса[1367]. Когда Тхэджо основал государство, он был принят ко двору (получил должность при дворе) и получил звание халлимвон /1425/ тхэхакса, должность пхёнчханса[1368] и храмовое имя (сихо) Мунён.

Ким Дэмун. Происходил [он] из знатного силлаского рода и на третьем году правления вана Сондока (704 г.) был назначен тодоком области Хансан. Он написал несколько сочинений, и до наших дней из них дошли Косынджон (“Жития высших наставников”), Хваран сеги (“История поколений хваранов”), Акпон (“Основы музыки”) и Хансанги (“Описание [области] Хансан”).

Пак Инбом, Вон Голь, Ко Ин, Ким Унгён, Ким Сухун также вкратце упоминаются [в сохранившихся записях как люди], имевшие литературные произведения, но их дела затерялись в истории, и их биографий невозможно составить.

КНИГА СОРОК СЕДЬМАЯ БИОГРАФИИ (ЁЛЬЧОН). ЧАСТЬ 7 Хэрон <вкупе с отцом Чхандоком>. Сона <вкупе с отцом Симна>. Чхвидо <вкупе с братьями Пугва и Пхипсилем>. Нульчхве. Соль Геду. Ким *Ёнъюн <вкупе с дедом Хымчхуном и отцом Пангулем>. Кванчхан. Ким Хымун. *Ёльги <вкупе с Кугыном>. Пирёнджа <вкупе с сыном Коджином и рабом Хапчолем>. Чукчук. Пхильбу. Кебэк

Хэрон. Родом он из Моряна. Его отец Чхандок, обладавший мужественным характером и благородными талантами, в свое время был широко известен. На седьмом году [правления под девизом] Конбок[1369], в год кёно (610 г.), великий ван Чинпхён назначил его правителем уезда (хённён) в городе Каджам. В следующем году, в год синму, зимой, в десятом месяце, [государство] Пэкче подняло большую армию и напало на крепость Каджам. [Пэкческие войска осаждали] ее сто с лишним дней. Ван Чинпхён приказал военачальникам Санджу, Хаджу и Синджу[1370] выступить с войсками и выручить его. Они отправились сразиться с людьми Пэкче, но не добились успехов и повернули [войска] назад. Чхандок, возмущенный /1427/ этим, обратился к воинам: “Военачальники и воины трех областей, увидев мощь врага, не двинулись вперед и не помогли городу, [находящемуся] в опасности. Значит, у них нет [чувства] долга! Чем жить без чести (муый), лучше умереть, исполняя долг!” И тогда [солдаты], воодушевленные и исполненные воинственного пыла, то [бросались] в бой, то отражали [врагов]. Даже когда кончилось продовольствие и иссякли запасы воды и они вынуждены были есть трупы и пить мочу, [они все равно] сражались без устали. Когда наступил первый месяц весны (новый год), люди были настолько истощены и город настолько разрушен, что пополнить силы было уже невозможно, и тогда [Чхандок] громко воскликнул, взывая к Небу: “Государь доверил мне эту крепость, а я не могу сохранить ее, терпя поражение от врагов. Хочу погибнуть и стать злейшим духом, чтобы покарать и полностью уничтожить людей Пэкче, и снова [вернуть] этот город!” Он вытянул вперед руки и, [гневно] выпучив глаза, побежал, ударился о дерево софору и умер. После этого крепость пала, и воины сдались[1371].

/Хэрону тогда было 20 с лишним лет. За отцовские заслуги ему дали [чин] тэнама. На тридцать пятом году [правления под девизом] Конбок, в год муин (618 г.), государь назначил Хэрона танчжу Кымсана, [чтобы] вместе с Пёнпхумом — тодоком области Хансанджу — поднять войска, напасть на город Каджам и захватить (отбить) его. [Люди] Пэкче, услышав об этом, /1428/ пришли с войсками. Хэрон и все остальные встретили их. Когда солдаты сошлись [в сражении], Хэрон обратился к военачальникам: “Некогда здесь отдал жизнь мой отец, а теперь и я в этом же месте сражаюсь с Пэкче. Настал мой смертный час!” И затем он с коротким мечом бросился на врагов, убил несколько человек и погиб. Государь, услышав об этом, пролил слезы и, выразив соболезнование его семье, щедро ее наградил. Современники не могли не горевать о нем и сложили в его память длинную песню (чанга)[1372].

Сона. <Еще его называют Кымчхон>. [Он] родом из Сасана, что в округе Пэксон. Его отец Симна <еще его называют Сикчхон (Хванчхон)[1373]> силой рук превосходил других [людей]. Он был маленького [роста], но ловким [и проворным]. Уезд Сасан своей границей соприкасался с Пэкче, поэтому не проходило и месяца, чтобы не грабили или не нападали друг на друга. Симна каждый раз выходил сражаться, и не было [никого], кто мог бы противостоять ему. В [годы правления под девизом] Инпхён[1374] из округа Пэксон выслали войско, чтобы отвоевать [землю], ставшую окраиной Пэкче, но Пэкче выслало регулярную армию и атаковало [это войско]. Наши солдаты и офицеры в беспорядке отступили, и один только Симна остался в строю и, выхватив меч, с гневным взором и громким криком [бился], отрубив головы /1429/ нескольким десяткам человек. Враги испугались и не осмеливались нападать [на него] и [вскоре], подтянув войска, бежали. Люди Пэкче называли Симна “Стремительный (летающий) военачальник (чансу) Силла” и говорили друг другу: “Пока жив Симна, нам не подойти к Пэксону”. Своей отвагой Сона пошел в отца. После падения Пэкче владетельный князь Тою[1375], тодок (наместник) Ханджу, просил великого вана (Мунму) направить Сона в Адальсон, чтобы охранять северные окраины. Весной, во втором году [правления под девизом] Шан-юань, в год ырхэ (675 г.), правитель (тхэсу) крепости Адальсон кыпчхан Хансон распорядился, чтобы народ в такой-то день вышел сеять коноплю, и никто не посмел уклониться от приказания. Узнавший об этом мальгальский шпион возвратился [к себе] и доложил своему вождю (чхуджан). С наступлением этого дня все жители вышли из крепости в поле, и скрывавшиеся в [засаде] мальгальские войска внезапно ворвались в крепость и завладели всем городом, а перепуганные старики и дети не знали, что им делать. Тут Сона, потрясая мечом, бросился на врагов с громким криком: “Знайте, в Силла есть Сона — сын Симна! Поистине, я не тот, кто, боясь смерти, может думать лишь [о том], как бы выжить. Если есть [из вас], кто хочет сразиться, то почему же не выходит [на меня]?” Затем в ярости он бросился на врагов, но никто /1430/ не решался напасть [на него] и только пускали в него стрелы. Сона тоже стрелял. Стрелы летели как рой пчел, и с [часа] чин до [часа] ю[1376] Сона весь был [утыкан] стрелами как еж. Тогда он упал и умер. Жена Сона была дочерью из доброй семьи, [которая жила] в уезде Карим. Еще прежде, из-за того, что по соседству с Адальсоном находилось вражеское государство, Сона уходил один, а свою жену оставлял дома. Люди округа, узнав о гибели Сона, оплакивали его. А его жена, рыдая в голос, отвечала: “Мой супруг всегда говорил: ”Мужчина [должен] умереть как солдат. Неужели я могу умереть, лежа в постели на руках у домочадцев?!” Он всегда говорил так, а теперь вот и умер, как хотел!” Государь, услышав об этом, пролил слезы на воротник платья: “Отец и сын проявили храбрость на службе у государства. Можно сказать, что из поколения в поколение перешли преданность и [служение] долгу!” — и наградил [его] чином чапчхана.

Чхвидо. [Он] был родом из округа Сарян, сын нама Чхубока, а его фамилия в исторических [записях] не сохранилась[1377]. [Всего] было три брата — старший Пугва, средний Чхвидо и младший Пхипсиль. Чхвидо рано ушел из дома (от мира), [принял] имя Тоок /1431/ и жил в монастыре Сильчеса. Во времена великого вана Тхэджон[-Мурёля], когда пришли пэкчесцы и напали на крепость Чочхонсон, а великий ван поднял войска и начал войну, но не добился победы[1378], Тоок сказал своим братьям по вере: “Я слышал, что ”для ставшего монахом самое главное — целиком отдать себя учению (самосовершенствованию) и возродить свой дух, а далее — придерживаться Пути (действовать в соответствии с Законом-Дхармой) и приносить пользу другим”, но я похож на монаха лишь обликом и не имею ни одной духовной заслуги, так не лучше ли [мне] стать солдатом и защищать страну, жертвуя [своим] телом!”

/Он отринул монашескую робу и надел воинские доспехи, поменял имя на [прежнее] Чхвидо, что означало, видимо, решимость мчаться во весь опор и стать воином[1379]. Затем он обратился в Военное ведомство (Пёнбу) с просьбой о зачислении в соединение самчхондан[1380]. Поступив в армию, он сразу же отправился на поле боя. По сигналу знамен и барабана к атаке он с копьем и мечом стремительно бросился в яростный бой, убил несколько врагов и погиб сам.

/Позже, во втором году эры Сянь-хэн, в год синми (671 г.), когда великий ван Мунму отправил войска, чтобы потоптать рис (уничтожить посевы) в приграничных землях Пэкче, а затем силлаские войска вступили в бой с пэкчесцами южнее Унджина, [старший брат Чхвидо] Пугва в чине танджу[1381] погиб в бою, а его воинские заслуги были признаны наибольшими (первыми).

/В начальном году эры Вэнь-мин, в год капсин (684 г.), остатки когурёских [разбойников] подняли /1432/ мятеж и укрепились в крепости Подоксон[1382]. Великий ван Синмун приказал военачальникам подавить мятеж. [Младший брат Чхвидо] Пхипсиль [тогда] был произведен в чин квидан чегама[1383]. Расставаясь, он сказал своей жене: “Оба моих старших брата уже погибли на службе государю, и слава их не померкнет. И пусть даже я бесталанен (недостоин своих братьев), разве смогу я жить [дальше], если убоюсь смерти?! Ныне расстаемся с тобой живыми, но разлучаемся навечно (как при смерти). Не горюй [обо мне]. Прощай! (Не горюй и живи долго!)”.

/Когда [войска] Силла встретились с вражеской (мятежной) армией лицом к лицу, [он] в одиночку вступил в яростный бой. Убив несколько десятков человек, [он] погиб и [сам]. Великий ван, узнав о том, прослезился и воскликнул: “Чхвидо знал, как умирать, и [тем] воодушевил и сердца своих братьев. Пугва и Пхипсиль проявили храбрость и верность долгу и не щадили своей жизни. Разве это не прекрасно?!” Посмертно их произвели в сачханы.

Нульчхве. Нульчхве происходил из округа Сарян, был сыном тэнама Тоби. Осенью, в десятом месяце сорок первого[1384] года эры Конбок [правления] вана Чинпхёна, в год капсин[1385] (624 г.), [в Силла] вторглось огромное пэкческое войско и, разделившись, осадило шесть крепостей: Сокхам, Энджам, Киджам, Понджам, Кихён и Хёльчхэк. Ван приказал /1433/ пяти армиям (кун) — [армиям областей] Санджу и Хаджу и [частям] квидан, поптан и содан[1386] — отправиться на помощь [осажденным]. [Силлаские войска] по прибытии обнаружили, что позиции армии Пэкче уже очень сильны, а боевой дух неукротим, заколебались и не пошли вперед. А кто-то [даже] рассуждал: “Полководцы, которым великий ван доверил пять армий, в одном этом бою решают судьбу (быть или не быть) государства, но слова сведущих в военном деле гласят: ”Если видишь, что можешь [победить], — атакуй, если знаешь, что победить тяжело, — отступай”. Сейчас перед [нами] сильный враг, и если пойдем в атаку без должного замысла или если наш план окажется неподходящим, то не поможет даже позднее сожаление”[1387]. Командующие и их помощники были согласны с этим. Но поскольку поход начался по приказу вана, то нельзя было просто так возвращать [армию] назад. Поэтому, воспользовались тем, что раньше государство начало строить шесть крепостей — Ноджин и другие, но не успело, завершили строительство и вернули [войска назад].

/[В результате наступление] Пэкче еще усилилось, и три крепости — Сокхам, Киджам и Хёльчхэк — пали, но Нульчхве упорно защищал три [оставшиеся]. Узнав, что пять армий повернули [назад], не оказав помощи, он крайне возмутился и в слезах обратился к воинам: “В теплую пору солнечной весны цветут все травы и деревья, /1434/ но с наступлением холодов лишь сосна да кедр (кипарис)[1388] продолжают зеленеть. Ныне наши остающиеся без поддержки крепости с каждым днем подвергаются растущей опасности. Поэтому сейчас наступает день, когда истинные патриоты и преданные мужи до конца обязаны исполнить свой долг и оставить [в веках] свое имя. А как поступите вы?” Воины, обливаясь слезами, воскликнули: “Мы не смеем и подумать о смерти (спасении жизни), ждем только [Вашего] приказа!”

/Накануне падения крепости там было не счесть погибших воинов, но все люди были готовы сражаться до конца, не думая о спасении. У Нульчхве был один раб, обладавший большой силой и искусный в стрельбе из лука. Прежде как-то говорили Нульчхве: “[Коли] чернь обладает исключительными способностями, то редко бывает, чтобы это не принесло вреда [господину], так что лучше отослать этого раба”, но Нульчхве не послушался. Когда неприятель ворвался в крепость, раб, встав перед Нульчхве, натягивал лук, заряжал стрелами и так стрелял, что враги боялись приблизиться спереди, [пока] одному из них не удалось подобраться сзади и ударить Нульчхве топором, и тот упал. Раб повернулся и сражался до тех пор, пока не погиб вместе [с Нульчхве]. Ван, услышав об этом, весьма опечалился и произвел Нульчхве [посмертно] в кыпчханы.

Соль Геду. Соль <в одной книге написано Саль> Геду также происходил из знатной[1389] силлаской семьи. Однажды он пригласил четверых друзей /1435/ выпить вина, и каждый рассказывал о своих устремлениях. [Соль] Геду сказал: “В Силла, используя (назначая) людей, исходят из [системы] кольпхум[1390]. Если не принадлежишь к этим родам, то сколь бы ни были велики таланты и значительны заслуги, невозможно перескочить [эти сословные ограничения], поэтому [я] хочу отправиться на запад, в Цветущее Срединное государство (Китай), и, проявив редкие в мире способности и добившись необыкновенных заслуг, сам встать на путь славы (добиться высокого положения), чтобы при полных парадных регалиях — шпильке, кушаке, мече и поясной подвеске[1391] — [я] мог повсюду сопровождать Сына Неба (императора)!”

/И вот на четвертый год эры У-дэ, в год синса (621 г.), [он] тайком пробрался на корабль и приплыл в Тан[ское государство]. Тогда Просвещенный император Вэнь [-хуанди] (Тай-цзун) лично возглавил поход на Когурё[1392], а [Соль Геду] вызвался добровольцем и получил чин цзоувэй гоюй. Когда, дойдя до Ляодуна, [танская армия] вступила в бой с [когу]рёсцами под горой Чупхильсан (кит. Чжубишань — “Гора остановки”)[1393], [Соль Геду], ворвавшись в ряды неприятеля, отчаянно сражался и погиб, а его заслуги [в бою были признаны] наивысшими.

/Когда император спросил, что это [был] за человек, сопровождавшие его (правые и левые) ответили, [что это был] силласец Соль Геду. Император прослезился и воскликнул: “Когда даже наши люди, убоявшись смерти, обычно оглядываются по сторонам и не рвутся вперед, [появился] иностранец, который принял смерть ради нашего дела. Как же оценить такой подвиг?!” — спросил [император] у своей свиты и услышал о самом заветном желании [Соль Геду]. Тогда император снял [свое] платье и прикрыл [им] его [тело], жаловал чин /1436/ дацзянцзюня[1394] и [приказал] похоронить с почестями.

Ким *Ёнъюн. Происходил из столичного окурга (пу/-бу) Сарян[бу], был сыном кыпчхана Пангуля. Его дед, каккан Хымчхун <которого еще называют Хымсун>, во времена [правления] вана Чинпхёна стал хвараном. Его глубокое человеколюбие и щедрая доверчивость завоевали сердца людей. Великий ван Мунму по достижении им совершеннолетия назначил его чхонджэ[1395]. Он был предан старшим по службе, с народом (простолюдинами) обращался великодушно, и люди государства единодушно называли его “мудрым министром”.

/На седьмом году[правления] великого вана Тхэджон[-Мурёля], в год кёнсин (660 г.), тан[ский император] Гао-цзун приказал дацзяньцзюню Су Динфану покорить Пэкче. Навстречу с ним по приказу вана отправились [Ким] Хымчхун вместе с военачальником (чангуном) [Ким] Юсином и другими во главе пятидесяти тысяч солдат. Уже в седьмом месяце осени [войска Силла] достигли Хвансанской равнины[1396], где столкнулись с [армией] Пэкче под командованием Кебэка, но бой был неудачным[1397]. Тогда Хымчхун подозвал своего сына Пангуля и сказал: “Для подданного нет ничего выше преданности, а для сына нет ничего выше сыновней почтительности. Пожертвовав жизнью в минуту опасности, вполне проявишь и преданность, и сыновнюю почтительность!” Пангуль ответил: “Слушаюсь!” и тут же ворвался во вражеский лагерь, где и погиб в жестокой схватке[1398].

/Ким *Ёнъюн, родившийся и выросший в такой прославленной семье, /1437/ и сам придерживался высоких моральных принципов. Во время [правления] великого вана Синмуна, когда когурёский мятежник Сильбок захватил крепость Подоксон[1399] и укрепился там, ван приказал покарать их. В то время Ким *Ёнъюн был погигамом в частях Хвангым содан[1400]. Перед тем как отправиться в поход, *Ёнъюн сказал [своим] людям: “Итак, я начинаю поход для того, чтобы ни моя семья, ни друзья не слышали обо мне никакой хулы”.

/Увидев, что Сильбок встал укрепленным лагерем в семи ли к югу от крепости Каджамсон, ожидая наши войска, кто-то сказал: “Ныне эту банду мятежников можно сравнить с ласточками, вьющими гнезда на верхушке шатра (т.е. в опасном месте), или с рыбами, играющими в котле. Несмотря на их готовность биться, не страшась и десяти тысяч смертей, их судьба похожа на [жизнь] цикады-однодневки. [Однако] сказано: ”Не преследуй врага, оказавшегося в безвыходном положении”, поэтому следует немного подождать, пока их истощение не достигнет предела, и тогда можно ударить. Так мы возьмем их [живыми], не пачкая кровью мечей”. Все полководцы согласились и решили на время отступить, один только *Ёнъюн не соглашался и рвался в бой. Один человек сказал ему: “Разве сейчас все [другие] полководцы похожи на людей, думающих только о сохранении [своей] жизни и боящихся смерти?! Мы все решили, что для победы нужно (правильно) подождать верного шанса. Так разве правильно, что только Вы один рветесь /1438/ вперед?!” *Ёнъюн ответил: “Ли цзи[1401] предостерегает, что нельзя трусить (не быть героем) на поле боя. Идти только вперед и не отступать — вот судьба воина! Достойный муж сам решает свои дела, и почему он должен следовать другим?!” С этими словами он бросился во вражеский стан и погиб в жестокой схватке. Ван, узнав об этом, очень опечалился и, прослезившись, сказал: “Не будь такого отца, не было бы и такого сына. Его героизм достоин высшего одобрения!”, посмертно повысил [*Ёнъюна] в чине и щедро наградил.

Кванчхан. Кванчхан <которого некоторые называли Кванджан> был сыном силлаского полководца Пхумиля, обладал выдающейся внешностью, еще в малолетстве стал хвараном, легко ладил с людьми. Когда ему исполнилось шестнадцать, он великолепно ездил верхом и стрелял из лука. Некий тэгам рекомендовал его великому вану Тхэджон[-Мурёлю]. В пятом году эры Сянь-цин тан[ского императора Гао-цзуна], в год кёнсин (660 г.), когда ван отправил войска на соединение с тан[ской] армией для удара по Пэкче, Кванчхан был пуджаном. Обе армии (Силла и Пэкче) столкнулись на Хвансанской равнине. Отец [Кванчхана] Пхумиль сказал [ему]: “Хотя ты и юн годами, но духом крепок, и сегодня, когда настал час для подвига и славы, чтобы стать богатым и знатным, сможешь ли проявить доблесть?” Кванчхан ответил: “Да!” — и тотчас же /1439/ вскочил на коня и, потрясая копьем, ринулся прямо во вражеский лагерь, и с ходу убил несколько воинов, но врагов было очень много, а он один, поэтому он попал в плен. Его живым доставили к военачальнику пэкчесцев Кебэку и поставили перед ним. Кебэк велел снять с него шлем и поразился, насколько он юн и храбр, и не смог его убить, а только воскликнул: “Как много у Силла удивительных бойцов! Если даже юноши такие, то каковы же зрелые воины?!” — и разрешил вернуть его живым. [Своим] Кванчхан сказал: “Глубоко сожалею, что, ворвавшись в гущу врагов, я не сумел ни отрубить головы их полководца, ни сорвать их знамен! Но я попробую еще и на сей раз обязательно добьюсь успеха!”[1402]. Зачерпнув руками воду из колодца, выпил залпом и снова устремился во вражеский стан и отчаянно бился. Схватив его, Кебэк отрубил ему голову и, привязав ее к седлу, отправил коня назад. Принимая эту голову, Пхумиль, рукав которого залила кровь, сказал: “Лицо и глаза моего ребенка словно живые, ибо тому, кто погиб, служа государю, не о чем жалеть!” Потрясенные увиденным, три армии исполнились решимости и под бой барабанов ринулись на врага и нанесли пэкчесцам тяжелое поражение. Великий ван [посмертно] произвел Кванчхана в кыпчханы, приказал похоронить его с почестями и одарил семью тридцатью пхилями танского шелка, тридцатью пхилями холста в двадцать сын /1440/ и сотней сок[1403] зерна.

Ким Хымун. Был потомком вана Намиля[1404] в восьмом колене. Его отцом был чапчхан Тальбок. В детстве Хымун входил в свиту хварана Мунно, где многие говорили, что слава погибших в бою героев живет и поныне, а опечаленный Хымун, не сдерживая слез, пылко [восклицал, что] сам желал бы стать подобным им (героям прошлого). [Входивший] в ту же свиту буддийский монах [по имени] Чонмиль сказал: “Если этот человек (Хымун) отправится на войну, то, скорее всего, не вернется”.

/На шестой год эры Юн-хуй (655 г.), когда великий ван Тхэджон[-Мурёль], возмущенный тем, что Пэкче с Когурё блокировали границы [Силла], задумал покарать их и послал войска, Хымун был произведен в нандан тэгамы[1405]. [С тех пор Хымун] дома не спал, “мыл голову под дождем и ветром”[1406], делил с воинами (офицерами и солдатами) и радости и беды. Когда войска Силла, вторгшиеся в земли Пэкче, разбили лагерь под горой Янсан, собираясь напасть на крепость Чочхонсон, пэкчесцы под покровом ночи примчались, загнав лошадей, и к рассвету вошли [в город] по крепостной насыпи. Наши (силлаские) войска в страхе рассеялись, и нельзя было привести их [в порядок]. Неприятель (пэкчесцы), используя панику в лагере, немедленно ударил, и стрелы посыпались дождем.

/Хымун, вскочив на коня, /1441/ схватил большое копье, чтобы броситься на врагов, но тэса Чонджи отговаривал его: “Неприятель подошел в темноте, да и сейчас ни зги не видно. Если даже вы погибнете [в бою], об этом никто не узнает. Более того, Вы — наполовину сын (здесь — зять) великого вана и принадлежите к [сословию] ”благородной кости” (чинголь), и если Вы погибнете от руки врага, то пэкчесцы [только] возгордятся этим, для нас же это будет великий позор!” Хымун ответил: “Когда благородный муж жертвует собой во имя государства, ему безразлично, узнают ли об этом люди или нет. Разве он делает это ради славы?!” Он твердо стоял на своем и не отступал. Кто-то из челяди (свиты) схватил [его коня] под уздцы, уговаривая отступить, но Хымун выхватил меч и, потрясая им, бросился в схватку. Сражаясь, он убил нескольких врагов и погиб сам. Тогда же тэгам Йепха и согам Чоктык полегли рядом. Поги танджу По Ённа, услыхав о гибели Хымуна, сказал: “Если он (Хымун), происходивший из чинголь, [обладавший] властью и славой, любимый людьми, погиб, [оставаясь] верным долгу, то такой, как я, По Ённа, и живым-то буду мало полезен, а коль умру — то и невелика беда!”, и тут же бросился на врагов, убил несколько человек и погиб сам.

/Великий ван, узнав о том, был очень опечален и посмертно возвел Хымуна /1442/ и Йепха в ильгильчханы, а По Ённа и Чоктыка — в тэнамы, а современники, узнав обэтом, сложили песню Янсанга[1407] в память о битве при горе Янсан.

Озабоченные тем, как бы не проглядеть [достойных] людей, в Силла стали собирать [молодых людей] для совместных развлечений и, наблюдая за их поведением, затем отбирали [среди] них [подходящих] для использования на службе[1408]. Так отбирали прекрасных обликом молодых людей, наряжали их, называли их хваранами (“цветущая молодежь”) и почитали их. Группы [хваранов] собирались, подобно облакам (во множестве); одни совершенствовались в моральных принципах, другие развлекали себя музыкой и песнями, они любили путешествия по горам и рекам, и не было даже самых отдаленных мест, где бы они не побывали. Таким образом узнавали их достоинства и недостатки, чтобы отобрать [лучших] и представить ко двору (на службу). Поэтому [Ким] Дэмун говорит: “Именно отсюда вышли мудрые советники (помощники) и преданные слуги [вана]; и из них выдвинулись (родились) замечательные полководцы и смелые воины”. Так, в трех поколениях хваранов было не менее двухсот человек, чьи блестящие имена и прекрасные дела вошли в биографические записи (в историю). Можно сказать, что такие хвараны, как Хымун, отдавший жизнь за своего государя, не опозорили своего (хваранского) имени.

/1443/ *Ёльги. История не сохранила его родового имени. В начальном году правления вана Мунму (661 г.), когда посланный танским императором Гао-цзуном для покорения Когурё Су Динфан осадил крепость Пхеньян, управитель (цунгуань) [танского] округа Ханьцзыдао Лю Дэминь передал вану императорское повеление доставить к Пхёнъяну военный провиант[1409]. Ван приказал тэгаккану Ким Юсину доставить [танским войскам] четыре тысячи сок очищенного и двадцать две тысячи двести пятьдесят сок неочищенного риса. Когда [войска] добрались до Чансэ[1410], из-за сильного ветра и снегопада много людей и лошадей замерзли насмерть. [Когу]рёсцы, узнав о том, что [силлаские] войска [испытывают большие] трудности, хотели напасть на них. До лагеря танских [войск] было [всего] около тридцати тысяч шагов (по)[1411], но вперед двигаться было невозможно, поэтому [Ким Юсин] решил отправить письмо [Су Динфану], однако ему трудно было найти подходящего человека. В то время *Ёльги, находившийся в войсках в чине погигама, вышел вперед и сказал: “Хоть я невежествен и нерасторопен, [почтительно] прошу разрешить мне собрать несколько человек в поход!” — и тотчас же [они] вместе с кунса (солдатом) Кугыном и другими пятнадцатью воинами, взяв луки и мечи, погнали лошадей. [Когу]рёсцы видели их, но задержать не смогли, и через два дня они доставили приказ (письмо) [танскому] полководцу Су [Динфану]. Узнав [о содержании письма], танские [военачальники] очень обрадовались и ободрились, ответили письмом, и *Ёльги снова скакал два дня и вернулся [с письмом]. [Ким] Юсин оценил его мужество и произвел /1444/ в кыпчханы.

/Когда войска вернулись [в столицу, Ким] Юсин обратился к вану: “*Ёльги и Кугын — [величайшие] храбрецы в Поднебесной! Ваш слуга уже возвел их в кыпчханы, но этот ранг не соответствует их заслугам, [поэтому] почтительно прошу жаловать (добавить) им [ранг] сачхана!” Ван ответил: “Не слишком ли высок [для них] ранг сачхана!” [Ким] Юсин просил еще дважды, говоря: “Чины и жалования — суть средства государства, чтобы ими награждать за заслуги. Так почему же они могут быть слишком высокими?” — и ван повысил их [в звании].

/Позже, когда у власти был сын [Ким] Юсина, Самгван[1412], *Ёльги испрашивал [у него] пост окружного начальника, но [Самгван] отказал ему. [Тогда] *Ёльги обратился к Сунгёну, монаху монастыря Кивонса, со словами: “Несмотря на мои большие заслуги, когда я просил о [предоставлении должности начальника] округа, я не получил ее. Уж не забыл ли меня Самгван после кончины своего отца?!” Сунгён сказал Самгвану об этом, и тот отдал [*Ёльги должность] тхэсу (начальника) округа Самнёнсан[1413].

/Когда Кугын служил под началом князя Вонджона[1414] на строительстве крепости Сульсон в Совонгёне (Малой Западной столице)[1415], князь Вонджон, услыхав от кого-то, что Кугын отлынивает от работы, [приказал] наказать его батогами. Кугын сказал: “Некогда я вместе с *Ёльги побывал в крайне опасных местах, не нарушив приказа тэгаккана (Ким Юсина), и тэгаккан не считал меня /1445/ бездарным, а почтил [званием] кукса[1416]! Теперь же по навету [я] подвергся этому наказанию, и разве что-то может быть большим позором на всю жизнь?!” Вонджон, услышав это, устыдился и жалел [об этом] до конца жизни.

Пирёнджа. Его род и место рождения неизвестны. В начальном году правления государыни Чиндок, в год чонми (647 г.), когда Пэкче большими силами осадило крепости Мусан, Каммуль, Тонджам и другие, [Ким] Юсин повел десять тысяч пехоты и конницы, чтобы отразить врага, но пэкческие войска были очень сильны и сражались упорно, и их невозможно было одолеть, поэтому у [наших] воинов падал боевой дух и иссякали силы. Юсин, зная, что Пирёнджа обладает волей к тому, чтобы отчаянно сражаться среди вражеских рядов, подозвал его и сказал: “Известно, что ”с наступлением холодов сосна и кедр (кипарис) сбрасывают листву последними”[1417]. Сейчас мы в отчаянном положении. Кто, кроме Вас, может сейчас сражаться так, чтобы совершить чудо и воодушевить [сердца] людей?!” [С этими словами они] разделили чашу вина в знак искреннего согласия и доверия. Пирёнджа дважды поклонился[1418] и сказал: “Ныне среди сонма людей Вы избрали меня одного, чтобы поручить важное дело, и это можно считать признанием меня (знаком доверия ко мне)! Твердо обещаю отслужить [Вам даже своей] смертью!”

/Перед выступлением (выходя) Пирёнджа позвал своего раба /1446/ Хапчоля и сказал: “Сегодня мне предстоит погибнуть за свою страну и за того, кто облек меня [доверием]. Мой сын Коджин хотя годами мал, но волею тверд, [как] настоящий мужчина, поэтому непременно захочет умереть вместе со мной. Но если отец и сын погибнут, на кого будет опираться мать (хозяйка)? Вы с Коджином позаботьтесь о моем прахе как должно (похороните меня как подобает), возвращайтесь домой и успокойте сердце матери!” С этими словами он хлестнул коня и с копьем ворвался во вражеские ряды, убил несколько человек и сам погиб. Коджин, наблюдавший за этим, захотел выступить вслед [за отцом], но Хапчоль умолял: “Господин (тэин) (Ваш отец) приказал Хапчолю вместе с молодым господином вернуться домой и успокоить госпожу! Сейчас Вы собираетесь нарушить приказ отца и бросить мать на милость [судьбы] — разве это можно называть сыновней почтительностью (хё)?!”, схватил лошадь Коджина под уздцы и не отпускал. Коджин ответил: “А разве можно назвать сыновней почтительностью, [когда] видишь гибель отца и продолжаешь жалкую жизнь?!”, отрубил Хапчолю руку мечом, бросился на врагов и погиб в бою. Хапчоль вскричал: “Мое небо рухнуло (оба моих хозяина погибли)! Как же я теперь смогу жить?!” — и [также] бросился в бой и погиб.

/Увидевшие [геройскую] гибель этих трех человек, силлаские войска, воодушевившись, [преисполнились] боевого духа и выступили с новой силой, прорвав и разметав вражьи ряды по всем направлениям. Пэкче потерпело жестокое /1447/ поражение, потеряв около трех тысяч воинов. Ким Юсин принял тела троих павших, переодел их в свои одежды и горько их оплакивал. Великий ван, узнав об этом, прослезился, приказал похоронить их с почестями на горе Панджисан и щедро наградил их семьи и девять колен их родственников.

Чукчук. Родом из области Тэяджу[1419]. Его отец Хагёль был чханганом[1420]. В правление государыни Сондок Чукчук стал саджи и служил помощником начальника (тодок) крепости Тэясон Ким Пхумсока. Осенью, в восьмом месяце года имин, одиннадцатого года правления государыни (642 г.), эту крепость осадили пэкческие войска под командованием полководца Юнчхуна. Еще до этого тодок Пхумсок, увидев, как красива жена его подчиненного (маккэк)[1421] саджи Комиля, отобрал ее. Комиль затаил обиду и, когда [подошли враги], вступил с ними в сговор и поджег склады[1422]. Из-за этого в городе воцарились страх и смятение, так как люди боялись, что не смогут отстоять его. Заместитель Пхумсока ачхан Сочхон <еще говорят сачхан Чисамна> поднялся на стену и крикнул Юнчхуну: “Если генерал (чангун) пощадит (не убьет) нас, то мы сдадим крепость!” Юнчхун ответил: “Коли так, /1448/ то лучше нам вместе заключить договор о мире и поклясться [ясным] солнцем, [что будем соблюдать его условия]!”

/[На совете] Пхумсок, Сочхон и другие его заместители решили сдать крепость, и [только] Чукчук выступил против: “Пэкче — коварная страна, которой, верить нельзя. Юнчхун сладкими речами хочет нас обмануть. Если мы оставим крепость, то непременно попадем в плен. Чем спасать свою жизнь, трусливо затаившись, как прячущаяся мышь, не лучше ли умереть, сражаясь, как тигр!”

/Однако Пхумсок не послушал и открыл ворота [крепости], через которые первыми вышли воины (солдаты и офицеры). Пэкчесцы, [поджидавшие] в засаде, перебили их всех. Пхумсок собирался и сам выйти, но, узнав, что военачальники погибли, сначала убил жену и детей, а потом перерезал себе горло[1423]. Чукчук, собрав оставшихся воинов, затворился в крепости и упорно сопротивлялся. Саджи *Ёнсок сказал Чукчуку: “Ныне военная обстановка (соотношение сил) такова, что нам никак не удержать [крепость]. Не лучше ли остаться живыми для последующих действий?” [Чукчук] ответил: “Ваши слова справедливы, но мой отец назвал меня Чукчуком (бамбук), чтобы я не замерзал и в зимние холода[1424], чтобы могли меня сломать, но не согнуть. Как же я могу сдаться живым только из-за страха смерти?!” Затем он бросился в яростный бой [и погиб], а /1449/ крепость пала. Вместе с [Чукчуком] погиб и *Ёнсок. Ван, узнав о том, очень горевала, [посмертно] произвела Чукчука в кыпчханы, а Ёнсока в тэнама, вознаградила их семьи и перевела их в столицу.

Пхильбу. Родом он из Саряна. Его отец — ачхан Чондэ. [При] великом ване Тхэчжон[-Мурёле] Пэкче, Когурё и Мальгаль (Мохэ) изменились, сблизились друг с другом, как губы и зубы, и замышляли сообща напасть [на нас]. И когда потребовался преданный и мужественный человек, способный наладить оборону, Пхильбу стал хённёном уезда, [подчиненного] крепости Чхильджунсон. На следующий год, в год кёнсин (660 г.), осенью, в седьмом месяце, когда государь вместе с танской армией громил Пэкче, возненавидевшее нас Когурё зимой, в десятом месяце, подняло армию и окружило крепость Чхильджунсон. Двадцать с лишним дней Пхильбу в упорных боях оборонял его. Вражеский военачальник, увидев, что наши воины до конца отдают свои душевные силы и сражаются, не оглядываясь назад, посчитал, что [этот город] быстро не взять, и хотел повернуть обратно. Тут предатель тэнама Писап тайком послал человека сказать врагам, что в крепости кончилось продовольствие и силы иссякли, и, если немедленно напасть на нее, она наверняка падет. Враги возобновили приступ. Пхильбу, /1450/ узнав об этом, схватил меч, отрубил Писапу голову и выбросил ее за городскую стену. Он воззвал к воинам: “Верный подданный и человек долга умрет, но не покорится. Старайтесь изо всех сил! Стоять городу или пасть, зависит от одного боя!” — с воодушевлением, сжав кулаки, он громко звал [к бою]. Поднялись даже все больные (раненые), наперебой стремясь раньше [всех] подняться [на стену], но боевой дух воинов истощился, и число мертвых и раненых уже перевалило за половину [гарнизона]. Враги, воспользовавшись ветром, пустили огонь, тут же ударили по крепости и ворвались в нее. Пхильбу вместе с санганом Понсуком, Моджи и Мидже встали прямо перед врагами и стреляли. Стрелы летели дождем. Их тела были так истерзаны, что кровь текла до пят. Затем они упали и погибли. Государь, услышав об этом, отчаянно зарыдал и пожаловал им ранг кыпчхана.

Кебэк. Родом он из Пэкче. По службе стал тальсолем. На пятом году эры Сянь-цин [правления] танского императора Гао-цзуна, в год кёнсин (660 г.), когда [император] назначил Су Динфана наместником (дацунгуаном) провинции Синьцю и [повелел ему] во главе войск переплыть море, чтобы вместе с Силла покорить Пэкче, Кебэк стал главнокомандующим и отобрал пять тысяч смертников, чтобы дать отпор [наступавшим армиям]. [При этом] он заявил: “Когда силами /1451/ людей одного государства противостоишь великой армии Тан и [Сил]ла, нельзя знать, устоит государство или падет. Боюсь, что моя жена и дети попадут в плен и станут рабами. Чем [испытывать] позор такой жизни, не лучше ли [им] умереть?” И тогда он убил их. По прибытии в Хвансанскую долину он расположил войска тремя [укрепленными] лагерями. Перед тем как начать бой с войсками Силла, он поклялся перед войсками: “Некогда Гоуцзянь с пятью тысячами человек разгромил семисоттысячное войско [царства] У[1425]. Нынче каждый из вас должен сражаться так, чтобы добиться решительной победы, которая [станет достойным] ответом на все благодеяния отечества!” Они вступили в жестокий бой, и не было [среди них] такого, кто бы [не мог] один противостоять тысяче, и войска [Сил]ла отступили. Четырежды наступление [врагов] сменялось отступлением. Но силы [пэкческих] воинов иссякли, и они погибли.

КНИГА СОРОК ВОСЬМАЯ БИОГРАФИИ (ЁЛЬЧОН). ЧАСТЬ 8 Хяндок[1426]. Сонгак. Сирхе. Мульгеджа. Учитель Пэккёль. Комгун. Ким Сэн <вкупе с Ё Гыгилем>. Сольго. Преданная дочь Чиын. Госпожа Соль. Томи

Хяндок. Он родом из Пханджокхяна, что в области Унчхонджу. Отца звали Сон, а прозвание он [имел] Пангиль. По характеру [отец] был добрым и [отличался душевной] теплотой, поэтому в родной деревне одобряли его поведение. Имя матери не сохранилось. В то время Хяндок также прославился почтительностью к родителям и послушанием. На четырнадцатом году эры Тянь-бао, в год ыльми (755 г.), случился неурожай. Народ голодал, к тому же началось моровое поветрие. От голода заболели отец и мать. У матери, кроме того, появился нарыв. [Родители] были на краю гибели. Дни и ночи Хяндок, не снимая платья, от всей души утешал их. Но вот не осталось ничего, чем [можно было бы] их накормить. Тогда он срезал мясо со своего бедра /1453/ и накормил их, да еще и высосал нарыв у матери. После этого все прошло. Староста деревни сообщил об этом в область, а из области доложили государю. Государь повелел наградить [Хяндока] тремястами мер зерна, домом и наделом земли. Приказал также, чтобы староста установил камень с записью этого события, чтобы запечатлеть его. Нынче люди называют эту землю “Деревней почтительного сына” (Хёгари).

Сонгак. Родом [он] из Чхонджу[1427]. Фамилии его в исторических [записях] не сохранилось[1428]. Он не стремился (не любил) к мирской славе и титулам и по собственной воле сделался отшельником. [Некоторое время он] жил в монастыре Попчонса в уезде Иллихён[1429]. Потом, возвратившись домой, чтобы ухаживать за матерью, [он обнаружил, что та] тяжело больна. [Мать не могла] есть растительную пищу, поэтому он срезал мясо с собственной ноги и кормил ее. После смерти матери он с необыкновенным усердием возносил молитвы Будде и жертвовал [храмам и монахам]. Сановники каккан Кёнсин, ичхан Чувон[1430] и другие, услышав об этом, поведали вану рассказ о Хяндоке из Унчхонджу, и [ван][1431] приказал передать ему (Сонгаку) триста сок [риса] из налога соседних уездов.

В Тан шу Сун Ци[1432] сказано: “Как же хороши слова Хань Юя! Он говорил: ”Поднести лекарство заболевшим родителям /1454/ называют сыновней почтительностью (кит. сяо; кор. хё), но я не слышал, чтобы [сыновней почтительностью называли] нанесение вреда своему телу. Если бы это не нарушало [понятия об исполнении своего] долга [перед родителями], то совершенномудрые в прошлом поступали бы так же. А если, к несчастью, [человек] от этого умрет, то как же можно отмечать такое преступление против жизни памятным знаком на воротах его дома (хвалить его)?” Но когда в глухой провинции, где не имеют понятия об учености и этикете, [люди] самозабвенно жертвуют собой ради родных, проявляя истинные чувства сыновней почтительности, разве [они] не заслуживают одобрения и включения в жизнеописания?” Как раз о таких, как Хяндок [и Сонгак], и можно писать [в истории]!

Сирхе. Сын тэса Сундока. [Он отличался] твердым характером, и его нельзя было согнуть и заставить совершить то, что не соответствовало [его понятиям] о долге и справедливости. Во время правления вана Чинпхёна[1433] он занимал пост сансаина. В то время хасаин Чиндже, по натуре льстивый, сумел добиться расположения вана. Хотя Сирхе и Чиндже служили вместе, но никогда не сходились друг с другом в спорах [о том, как вести дела]. Сирхе всегда твердо придерживался истины, не соглашаясь [с сомнительным]. Поэтому Чиндже возненавидел его и постоянно жаловался вану: “Сирхе /1455/ невежествен и дерзок, непостоянен (в радости и гневе), поэтому даже на слова вана не может сдержать обиду, если они не по нему. Если его не укротить [заранее], он [может] поднять бунт. Почему бы не снять его [с должности] и не сослать, пока он не усмирится, а [немного] погодя не поздно будет [снова] использовать его”. Ван согласился с этим, понизил Сирхе в должности и отправил [в опалу] в Йонним[1434].

/Некто сказал Сирхе: “Еще со времен [покойного] деда Вы известны своей преданной и искренней службой государству, а ныне по навету льстеца понижены в чине и сосланы в глушь за Чуннён. Разве это не обидно? Почему бы не высказать прямо правду в свою защиту?” Сирхе ответил: “В старину Цюй Юань оставался одиноким, но прямым [и честным] — и был изгнан из Чу. Ли Сы был исключительно предан государю — и поплатился высшей степенью наказания в Цзинь. Издревле так ведется, что льстецов правители приближают, преданных слуг отвергают (изгоняют). Чего же мне печалиться [теперь]?” После этого он молча удалился и [только] сложил поэму (чанга) о своих думах.

Мульгеджа. [Родился] во времена исагыма Нахэ[1435] в семье простолюдина. Он был выдающимся /1456/ человеком, с юности лелеявшим высокие устремления. В то время[1436] восемь владений Пхосан[1437] замыслили напасть на Ара-гук[1438], и из Ара прибыл посол с просьбой о помощи. Исагым повелел своему внуку Наыму собрать войска ближайших округов и шести бу (т.е. провинциальные и столичные части) и отправиться на помощь. Войска восьми государств были разбиты и рассеяны. В этой кампании Мульгеджа имел наибольшие заслуги, но так как наследник государя невзлюбил его, его заслуги не были учтены (записаны).

/Некто спросил Мульгеджу: “Твои заслуги огромны, но они не учтены [в записях]. Разве это не обидно?” Мульгеджа ответил: “А какая в том беда?” Другой сказал: “Почему не скажешь государю?” Мульгеджа ответил: “Кичиться заслугами и искать [громкой] славы (имени) — не дело для того, кто любит свою страну, поэтому остается только прилагать все усилия к исполнению целей будущего — вот и все”.

/Через три года люди Кольпхо, Чхильпхо и Косапхо[1439] снова пришли и напали на крепость Кальхвасон. Государь повел войска на выручку и разгромил войска трех государств (Санпхо). Мульгеджа убил и пленил несколько десятков врагов, но, когда определяли заслуги, о нем опять не было ни слова. Он сказал своей жене: “Когда-то [я] слышал, что истинный путь (долг) подданного — жертвовать собой [во время] опасности, не думать о себе, когда сталкиваешься /1457/ с трудностями[1440]. Битва с людьми Санпхо под Кархва и была такой опасностью и трудностью, но пошла молва о том, что я не смог ни пожертвовать собой, ни забыть о себе. С каким же лицом я покажусь перед людьми (на рынке и в управе)?” [С этими словами] он распустил волосы и, взяв комунго, ушел в горы Сачхесан и не возвращался.

Учитель Пэккёль. Неизвестно, откуда он был родом, а жил под горой Нансан, его дом был крайне беден и сам был одет в белые лохмотья, будто перепелками обвешан. Люди того времени называли его “Учитель Белые лохмотья из Восточной деревни”. По примеру древнего Жун Цици[1441] он повсюду бродил с цитрой (кымом) и обо всем мог поведать [игрой] на своей цитре — о радости и гневе, о веселье и горе, о недовольстве делами. [Однажды] в конце года в деревне у соседей рушили рис (зерно), и его жена, заслышав стук песта, сказала: “Все люди имеют зерно и рушат его, лишь у нас ничего. Как же мы перевалим год (будем встречать Новый год)?”. Учитель, вознесясь взглядом к Небу, вздохнул: “Вообще, жизнь и смерть человека зависят от судьбы, Небо распоряжается богатством и знатностью. То, что грядет, не отвратишь, а то, что уходит, не сумеешь догнать. Зачем тебе так сокрушаться? Давай я тебя успокою, сложив песню о звуке пестика!” И тут, /1458/ ударив по [струнам] цитры (кыма), он изобразил стук песта. [Эта песня] распространилась в мире, и ее назвали “Песней ступы”.

Комгун. Был сыном тэса Кумуна и служил смотрителем (саин) дворца Сарян-гун[1442]. Осенью, в восьмом месяце сорок четвертого года эры Конбок[1443], в год чхонхэ (622 г.), иней погубил посевы, а на следующий год весной и летом [стояла] сильная засуха. Наступил голод, и люди продавали детей, чтобы прокормиться. Тогда некоторые саины из дворца украли рис со складов Чханъе[чхан] и разделили его [между собой]. Один только Комгун не взял ничего. Некоторые саины спросили его: “Все люди берут [свою долю риса], а ты один воздерживаешься. Почему? Если тебе кажется, что мало, скажи, и [мы] добавим еще”. Комгун усмехнулся и ответил: “Я записал свое имя вслед за [именем хварана] Кыллана и следую в свите ”Свежего ветра и полной луны”[1444], и если что-то несправедливо, то не тронет моего сердца, даже если сулит выгоду в тысячу золотых!” [Он] сказал так потому, что в то время сын ичхана Тэиля стал хвараном и принял имя Кыллан.

/Когда Комгун отправился в дом хварана, саины втайне сговорились убить его, ибо если этого не сделать, обязательно распространится молва [об их кражах], и вызвали его [к себе]. Комгун понял, что его собираются убить, поэтому, прощаясь, сказал /1459/ хварану: “После сегодняшнего дня мы уже больше не увидимся”. [Кыл]лан спросил, почему, но Комгун не отвечал. Тогда [Кыллан] спросил еще два-три раза, и Комгун вкратце рассказал о причине. [Кыл]лан спросил: “Почему же не рассказать об этом [старшим] чинам?” Комгун ответил: “Мне невыносимо чувствовать, что я, боясь смерти, заставлю людей подвергнуться наказанию”. [Тогда Кыллан спросил:] “Тогда почему бы не скрыться (бежать)?!” [Комгун] ответил: “Они неправы, а я прав, поэтому бежать самому нет оснований. Это недостойно истинного (благородного) мужа!” И он тотчас ушел [на встречу с саинами]. Они приготовили ему вино, втайне настоенное на яде. Комгун знал об этом, но все же заставил себя выпить вино (яд) и умер. Благородные люди говорили: “Комгун умер ни за что. Можно сказать, что для него гора Тайшань была легче лебяжьего пуха (он перепутал важную вещь с чепухой)”[1445].

Ким Сэн. Происходил из простой семьи, его родословная неизвестна. Он родился во второй году эры Цзин-юнь (711 г.). С юных лет он прекрасно владел кистью и всю жизнь ничем другим не занимался. Даже когда ему исполнилось восемьдесят, он без отдыха работал кистью. Он мастерски владел стилями лишу (деловой стиль каллиграфии), синшу и цаошу (два стиля каллиграфической скорописи). И теперь [в Корё], когда находят его работы, ученые передают их [друг другу] как сокровища. /1460/ В годы эры Чун-нин (1102-1106) хакса Хонгван[1446], сопровождая посла по передаче подношений (чинбонса), отправился в Сун[ское государство] и остановился в Бинцзине (Кайфыне, столице Сунской империи).

/Дайчжао (редакторы докладов и прошений на высочайшее имя) Ханьлиньской академии Ян Цю и Ли Гэ по высочайшему указу пришли в Академию и расписывали [каллиграфией] свитки с картинами. Когда Хонгван показал им один свиток с каллиграфией Ким Сэна в стиле синцао (смешанный стиль скорописи — переходный от синшу к цаошу), оба [дайчжао] были страшно поражены и сказали: “Мы и не помышляли сегодня увидеть рукопись Ван Юцзюня!”[1447]. Хонгван возразил: “Это не так. Это написано силласцем по имени Ким Сэн”. Оба, усмехнувшись, отвечали: “Как же в Поднебесной может существовать [такая] прекрасная каллиграфия, не [принадлежащая кисти] Ван Юцзюня?!” Хотя Хонгван несколько раз говорил [им, что это — кисть Ким Сэна], они так до конца и не поверили.

/Был также человек по имени Ё Гыгиль, имевший ранг сиджуна и сисо хакса, чей почерк отличался особой выразительностью в духе шуай-гэна Оуян Сюня[1448]. Хотя [его письмо] не достигало уровня [Ким] Сэна, он обладал блестящим талантом.

Сольго. Он родом из Силла. Вышел из низов, поэтому и нет записей о его роде. С самого рождения он хорошо рисовал. Некогда на стене монастыря Хваннёнса он нарисовал старую сосну. Сам ствол весь в чешуе, а ветви изгибаются чашей. Вороны, /1461/ соколы, ласточки и воробьи, завидев ее издали, летели к ней, а подлетев, замирали и падали камнем [вниз]. [Прошли] годы, краски потемнели. Монахи монастыря подправили [картину] красной и зеленой красками, но птицы уже больше не прилетали. Изображение бодхисаттвы Кваным (будд. Авалокитешвара) в монастыре Пунхванса, что в Кёнджу, а также Юма (будд. Вималакирти) в монастыре Тансокса, что в Чинджу, — все творения его кисти. Люди рассказывают, что они сотворены божеством.

Преданная дочь Чиын. Была дочерью простолюдина *Ёнгвона из [столичного округа] Хангибу. [Она отличалась] необыкновенной почтительностью к родителям. Рано похоронив отца, она одна кормила мать и в 32 года все еще не была замужем. Старательно присматривала за [матушкой], не оставляя ее ни на шаг. Когда же ее нечем было кормить, работала по найму или просила милостыню. Так добывала еду и кормила [мать]. Шли [долгие] дни, а справиться с нищетой так и не смогла. [Тогда она] пришла в богатый дом и предложила продать себя в рабыни, получив за это десять с лишним сок риса. Целыми днями она трудилась в этом доме, а на закате, приготовив еду, возвращалась кормить [мать]. Прошло три-четыре дня, и [как-то] мать сказала дочери: “Прежде еда была простая, но приятная, а нынче еда хоть и хорошая, но по вкусу не такая, как прежде: /1462/ печень и сердце [болят], словно режут ножом. Отчего это?” Тогда дочь поведала ей всю правду. Мать [на это] сказала: “Из-за меня ты стала рабыней. Уж лучше мне умереть!” Тут она зарыдала в голос, дочь тоже заплакала. Их скорбь взволновала [проходящих] по дороге. В это время хваран Хёджон вышел на прогулку и увидел ее. Вернувшись [домой], он попросил отца и мать перевезти из дома сто сок риса и одежду и отдать им. Кроме того, он выкупил ее (рабыню) у хозяев и сделал ее вольной (ян). Товарищей хварана (других хваранов) насчитывалось несколько тысяч человек, и каждый из них преподнес [ей] один сок риса. Государь[1449], услышав об этом, также одарил ее пятьюстами соков риса, домом и освободил от всех повинностей. Так как риса у них [теперь] было вдоволь и возникла опасность появления воров и грабителей, [государь] повелел местным [властям] отрядить солдат для несения охраны. Ее деревню отметили [почетным званием] “Деревня почтительной дочери” (Хёянбан). Изготовили и послали к танскому двору [почетный] знак, извещающий о хорошем примере [Чиын]. Хёджон был сыном собольхана Ингёна, который в те годы был третьим чэсаном[1450]. В детстве [Хёджона] звали Хвадаль. Государь [о нем] отзывался так: “Хоть и юн годами, но показал зрелость старца!” — и женил его на дочери своего старшего брата, вана Хонгана.

/1463/ Госпожа Соль. Была дочерью простолюдина из квартала *Юлли в [столице]. [Родилась] в бедной семье, низкого рода, но красота ее лица [отличалась] совершенством, а мысли и поступки — добродетельностью. Тот, кто ее видел, не мог не любоваться ее красотой, но приближаться не смел. В годы правления вана Чинпхёна ее отец, старый годами, должен был в свою очередь нести осеннюю пограничную службу в Чонгоке. Дочь [тревожилась, что] отец из-за немощи и болезни не перенесет разлуку и сетовала на то, что, будучи женщиной, не может заменить его. Так она все страдала, а в Сарянбу в это время жил молодой человек по имени Касиль, бедный и не знатный, но по воспитанию и устремлениям — достойный (благородный) муж. Некогда он пленился красотой госпожи Соль, но сказать об этом не посмел. Прослышав о том, что она обеспокоена тем, что ее старый отец должен отправиться в армию, он обратился к госпоже Соль с [просьбой]: “Я, конечно, человек слабый, но некогда обладал решимостью. И я, недостойный, хочу на службе заменить вашего уважаемого родителя”. Госпожа Соль обрадовалась и сообщила об этом отцу. Отец пригласил его и сказал: <“Я слышал, что вы хотите пойти вместо меня, старика. Я не в силах сдержать [чувства] радости и страха, но думаю, что воздам вам за это. Если вы не откажетесь из-за того, что мы слишком низкого [звания], то хотел бы предложить вам юную дочь [в жены], чтобы [она] служила [вам] с совком /1464/ и метелкой”. Касиль, дважды поклонившись, ответил: “Я не смел и надеяться на это, но это то, чего мне хочется”. Тогда Касиль, уходя, спросил о сроке [свадьбы]. Госпожа Соль на это ответила: “Брак — это великое нравственное начало [в отношениях между] людьми, поэтому нельзя [поступать] второпях. Я уже отдала вам свое сердце и теперь пусть умру, но не изменюсь. Хочу, чтобы вы отправились защищать [границу], а когда вас сменят, вернетесь обратно, тогда и погадаем о [счастливом] дне и проведем [свадебную] церемонию — это не будет поздно”. Тут она взяла зеркало, разломила его на половинки и каждый взял по куску. “Это станет знаком [нашего] доверия [друг другу]. После настанет день, когда мы соединим [эти половинки]”, — сказала [Соль]. У Касиля был конь, о котором он поведал госпоже Соль: “Это лучший конь в Поднебесной, и в будущем [он нам] обязательно пригодится, а теперь я уезжаю, и за ним ухаживать некому. Прошу вас оставить его у себя и использовать [в хозяйстве]”. Так он попрощался и уехал. У государства были причины, чтобы не посылать людей на смену[1451]. Прошло целых шесть лет, а [Касиль] не возвращался. Тогда отец сказал дочери: “Сперва [назначен был] срок в три года, а теперь он уже [давно] прошел. Можно было бы тебе выйти замуж в другую семью”. Госпожа Соль [на это] ответила: “Прежде, чтобы уберечь вас, батюшка, я дала твердый обет Касилю. Касиль поверил мне, а потому он служит в армии многие годы, мучается от голода и холода, к тому же /1465/ он защищает границу от врагов, не выпуская из рук оружие, будто рядом пасть тигра, — постоянно боится, как бы не укусил. [И теперь] пренебречь доверием, нарушить слово — разве это по-человечески? Как бы то ни было, я не могу подчиниться вашему приказанию и надеюсь, что вы снова не заговорите [об этом]!” Ее отец был выжившим из ума стариком. [Беспокоясь, что] его дочь — взрослая и без мужа, он решил силком выдать ее замуж и даже тайком договорился о браке с односельчанином и в назначенный день пригласил этого человека. Госпожа Соль упорно отказывалась и тайно задумала убежать, но не смогла. Она дошла до конюшни и, увидев коня, оставленного Касилем, глубоко вздохнула и заплакала. А в это время как раз Касиля сменили, и он пришел. Вид [у него был] — одни сухие кости, платье [превратилось] в лохмотья. Даже домочадцы не узнали его, приняв за чужого. [Тогда] Касиль остановился перед [Соль] и подал ей кусок зеркала. Госпожа Соль взяла его и залилась слезами. Отец и все домочадцы очень обрадовались. Тогда, договорившись о дне, встретили друг друга. Они вместе и состарились.

Томи. Томи родом из Пэкче. Хотя по положению он был простолюдином, он хорошо понимал принципы справедливости (долга). Его жена была красива и изящна, но держала себя строго, за что люди того времени хвалили ее. Ван Кэру[1452], услыхав о том, призвал /1466/ Томи и сказал ему: “Не правда ли, что хотя [среди] женских добродетелей на первое место ставят целомудрие, но если в уединенном (темном и безлюдном) месте соблазнить ее лукавыми речами, редко у какой не дрогнет сердце?” [Томи] ответил: “Невозможно постичь чувства человека, но такая женщина, как жена Вашего слуги, скорее умрет, чем примет другого [мужчину]!”

/Государь пожелал проверить это и, задержав Томи делами, приказал переодеть в свое платье одного из ближайших слуг, дать ему коня и [велел ему] отправиться ночью в дом [Томи]. Сперва посланец доложил о прибытии государя, [а потом переодетый слуга] обратился к жене Томи: “Я давно наслышан о твоей красоте. Мы с Томи разыграли [тебя, и я выиграл], поэтому завтра заберу тебя во дворец как наложницу. Отныне и впредь ты (твое тело) принадлежишь мне!” С этими словами он набросился на нее. Но жена [Томи] сказала: “Государи не могут бросать слова [на ветер], и осмелюсь ли я не подчиниться?! Покорно прошу великого государя войти в дом, а я [пока] переменю платье и отправлюсь [с Вами]”. Она удалилась [внутрь дома], а ему (переодетому слуге) представили пестро наряженную девушку-рабыню. Ван потом узнал, что его обманули, и сильно разгневался. Он обвинил Томи в мнимом преступлении и в наказание выколол оба глаза. Затем приказал челяди вывести его [из дворца], бросить в маленькую лодку /1467/ и пустить по реке. Потом привели его (Томи) супругу, и [ван] сильно возжаждал ее. Она сказала: “Теперь, когда я потеряла доброго мужа и осталась одинокой [вдовой] без средств к существованию, смогу ли перечить Вашему величеству? Но сейчас у меня месячные, и тело мое грязно. Нижайше прошу [разрешить] прийти на другой день после омовения”. Ван поверил и разрешил.

/Супруга [Томи] тотчас побежала к устью реки, но не смогла переправиться. Взывая к Небу, она громко плакала, но вдруг увидела, что к ней по течению подплывает одинокая лодка. Она уселась в нее и доплыла до острова Чхонсондо. Там она встретила еще живого Томи. Нарвав кореньев и трав, она накормила его. Потом они сели в лодку и приплыли к подножию горы Сансан[1453] в Когурё. Когуресцы пожалели их и подали им одежду и пищу. [Там] они и прожили в бедности и умерли гостями-чужестранцами.

КНИГА СОРОК ДЕВЯТАЯ БИОГРАФИИ (ЁЛЬЧОН). ЧАСТЬ 9 Чхан Джори. Кэсомун <вкупе с сыновьями Намсэном, Намгоном, Намсаном и внуком Хонсоном>

Чхан Джори[1454]. [Он] родом из Когурё. В правление вана Понсана[1455] служил куксаном. В то время Мужун Вэй[1456] нападал на границы Когурё. Ван призвал сановников и обратился к ним: “Войска Мужун [Вэя] сильны и постоянно вторгаются в наши пределы. Как [нам] поступить?” Чхан Джори тогда ответил: “Тэхён (правитель) Северного округа Ко Ноджа мудр и храбр. Если великий ван желает отразить [вторжение] и успокоить народ, то, кроме Ко Ноджа, нет никого, кто мог бы быть использован”. Ван [назначил] Ко Ноджа тхэсу Синсона, и Мужун Вэй [больше] не повторял набегов.

/В восьмом месяце осени девятого года [правления] (300 г.) ван мобилизовал [всех] мужчин страны старше 15 лет для постройки дворца. Люди /1469/ нуждались в еде и страдали от непосильного труда, поэтому разбегались [кто куда]. Чхан Джори увещевал [вана]: “Стихийные бедствия идут чередой, [этот] год был неурожайным[1457], поэтому простой народ не находит себе места, сильные и здоровые разбегаются на все четыре стороны, а старики и дети [обречены] умирать в придорожных канавах. Поистине, [настало] время со страхом подумать о Небесной каре и позаботиться о народе, а великий ван же совсем не думает об этом, сгоняет голодных людей на изнурительные строительные работы вопреки представлению о том, что [государь] должен быть отцом и матерью для народа. К тому же по соседству — могучие и злобные враги, которые могут воспользоваться нашими бедами для вторжения, и что тогда будет с государством (с алтарями государства саджик) и народом? Умоляю великого вана тщательно обдумать [все] это!” Однако ван рассерженно ответил: “Государем [называют] того, на кого простой народ [должен] почтительно взирать снизу вверх. Если не будет великолепного дворца, как он (государь) покажет [свое] величие? А сейчас министр (куксан), желая поносить меня, разве не домогается славы среди простого народа?!” [Чхан] Джори сказал: “Если правитель не жалеет народ-это не соответствует [понятиям о] гуманности, если слуга не дает правителю доброго совета — это не соответствует [понятиям о] преданности. Раз уж [Ваш] слуга получил пост куксана, [он] не осмелится не говорить [правду], причем тут [стремление к] славе?” Ван, усмехнувшись, сказал: “Так, значит, куксан /1470/ желает умереть ради [простого] народа? Ожидаю, что впредь не будет разговоров [об этом]”. [Чхан] Джори понял, что ван неисправим, сговорился с остальными сановниками для того, чтобы низложить его. Ван, поняв неизбежность [этого], повесился[1458].

Кэсомун <иногда пишут Кэгым>. Фамилия [его] Ён (Чхон)[1459], но он сам говорил, что родился в воде (сэнсуджун), чтобы обманывать народ[1460]. Его внешность и манеры казались величественными, а характер — твердым и безупречным. Когда умер его отец — знатный человек (тэин) тэдэро Восточного округа (Тонбу) <некоторые говорят: Западного округа (Собу)>, ему должен был наследовать Кэсомун, но люди государства (чиновники) возненавидели [его] за жестокость характера и не позволили ему занять [этот пост]. [Кэ]сомун неоднократно извинялся с униженными поклонами, вымаливая себе пост, [и говорил, что если он] не подойдет и будет отстранен, то не станет сожалеть, и люди (сановники) пожалели его, поэтому он [в конце концов] унаследовал место [отца]. Однако жестокости и бесчинства не прекратились, поэтому сановники втайне договорились с государем казнить [Кэсомуна, но] тайна раскрылась, и Кэсомун, собрав войска [Восточного] округа под видом смотра командиров, [а также приготовив] много вина и яств в крепости на юге [округа], пригласил всех знатных сановников (тэин) [округа] для участия в смотре. После прибытия приглашенных он убил более сотни гостей, [а затем] быстро проник во дворец, убил вана, разрубил [его тело] на несколько частей и выбросил в канал. Возведя на престол сына младшего брата /1471/ [бывшего] вана[1461] по имени Чан, сам он объявил себя манниджи (*макниджи)[1462]. Этот чин похож на чин начальника военного ведомства (бинбу шаншу) и [одновременно] на чин главного секретаря государственной канцелярии (верховного канцлера) (чжуншулин) Танского государства[1463]. Таким образом, повелевая дальними и ближними (подчинив все), самочинно вершил дела государства и достиг огромной власти и могущества. Он носил при себе (на теле) пять ножей, [и люди] вокруг (справа и слева) не осмеливались [даже] взглянуть [на него]. Когда он садился и слезал с лошади, то всегда приказывал знатным людям и военачальникам лечь на землю, чтобы наступить на их спины. Когда он отправлялся в путь, то всегда посылал вперед отряд, командир которого громко кричал, чтобы народ немедленно разбегался, не разбирая ни топей, ни оврагов (во все стороны). Так страдали люди государства.

/Когда танский [император] Тай-цзун узнал, что Кэсомун убил государя и самовластно правит страной, то пожелал покарать его, но Чжансунь Уцзи [на это] сказал: “Кэсомун сам знает о тяжести своего преступления и боится кары Великого государства (Китая), поэтому подготовился к обороне. [Если] Ваше величество до поры [скроет свои чувства], сделав вид, что терпит его (Кэсомуна), то тот сможет успокоиться, еще больше распустится и погрязнет во зле, и тогда не будет поздно взять (покарать) его”, и император согласился с ним.

/Кэсомун обратился к вану: “Я слышал, что в Срединном государстве в равной степени существуют Три учения (конфуцианство, буддизм, даосизм), а в нашем государстве все еще пренебрегают учением о дао, поэтому прошу направить посла в Тан[ское государство] за этим вероучением. Ван последовал просьбе [Кэсомуна], и тан[ский император] /1472/ прислал [в Когурё] восемь даосских проповедников — Шу Да и других и даровал текст Дао дэ цзина. По прибытии им был предоставлен для пребывания буддийский храм. В это время Силла обратилось к Тан[скому государству] с жалобой: “Пэкче захватило 40 наших крепостей и [теперь] снова объединяет силы с Когурё, чтобы отрезать дорогу к престолу [императора]. Маленькое государство (Силла) вынуждено выставить войска [для боя] и покорнейше просит прислать на помощь Небесные (танские) войска”. Тогда Тай-цзун направил в Когурё сынунчэна[1464] Сянли Сюаньчжана с указом [когурёскому] вану, гласившим: “Силла является верным вассалом, исправно приносящим дань императорскому двору, [поэтому] вы с Пэкче должны отвести свои войска. Если же снова нападете на него (Силла), то на следующий год [я] отправлю войска, чтобы покарать вашу страну!”

/Когда Сюаньчжан достиг пределов [Когурё], [Кэ]сомун со своими войсками уже напал на Силла, [но] ван приказал ему вернуться. На объявленный Сюаньчжаном императорский указ [Кэ]сомун ответил: “Еще прежде, когда люди Суй[ского государства] напали на нас, Силла воспользовалось удобным моментом и захватило 500 ли нашей земли с крепостями и округами[1465], и с тех пор длятся наши обиды и раздоры. Если [Силла] не вернет захваченные земли, то [наши] войска нельзя [будет] отвести!” Сюаньчжан ответил: “К чему обсуждать дела минувших дней? /1473/ Прежде и нынешний Ляодун составлял округа и уезды (гун-сянь) Срединного государства, но там [теперь] об этом не говорят, и почему Ко[гу]рё настаивает на обязательном возвращении своих прежних земель?” [Однако Кэ]сомун [с ним] не согласился.

/По возвращении Сюаньчжан подробно доложил о положении дел, и Тай-цзун сказал: “Кэсомун убил своего государя, жестоко угнетает его слуг, тиранит народ. А теперь он осмелился ослушаться нашего приказа! Его нельзя не покарать!” [Император] еще раз направил [в Когурё] посла Цзян Яня, чтобы разъяснить указ, но Кэсомун тем не менее не подчинился ему, угрожая войсками, и когда посол не склонился [под его давлением], [Кэсомун] бросил посла в яму (в тюрьму). Тогда Тай-цзун собрал большое войско и лично возглавил его. Эти события подробно описаны в “Летописях Когурё” (Когурё понги). В начальном году эры Цянь-фэн[1466] (666 г.) [Кэ]сомун умер.

/Сын [Кэсомуна] Намсэн. Его второе имя (ча) — Вондок. В девять лет он был назначен отцом сонином[1467] и продвинулся до чунни сохёна, чина, похожего на танский чин ечжэ (управляющий приемом посетителей)[1468]. Затем, получив чин чунни тэхён, он занимался делами по управлению государством[1469]. Все правительственные распоряжения находились в исключительном ведении Намсэна. Потом [он] долгое время был чунни виду тэхёном[1470], а [после смерти отца] стал манниджи и главнокомандующим (тэджангун) Трех корпусов (самгун) и добавил титул “Великого” (тэ) к званию манниджи, став тэманниджи. Отправляясь инспектировать округа, /1474/ он оставил в столице заниматься государственными делами своих младших братьев — Намгона и Намсана, но кто-то шепнул [братьям]: “Намсэн, опасаясь угрозы с вашей стороны, собирается избавиться от вас!” [Однако] Намгон и Намсан [этому] не поверили. Намсэну тоже сказали: “[Братья] не примут Вас [в столице]”. Намсэн отправил в столицу шпиона, [чтобы проверить это, но] Намгон схватил его и, подделав ванский указ, позвал Намсэна [вернуться], но тот испугался и не осмелился прибыть. Тогда Намгон казнил сына Намсэна, Хончхуна. Намсэн бежал в крепость Куннэсон, где собрал местный народ, а также войска киданей (кор. коран) и мохэ (кор. мальгаль), а затем перешел на сторону (к границам) тан[ского Китая], послав своего сына Хонсона с просьбой о помощи к танскому двору. Гао-цзун пожаловал Хонсону чин командира дворцовой гвардии правой руки (юувэй цзянцзюнь), одарил княжеским экипажем, верительным знаком полководца (жуй) и драгоценным мечом и повелел возвращаться [в Когурё], чтобы отомстить [за брата]. [Кроме того, Гао-цзун] повелел Циби Хэли выступить с войсками на помощь Намсэну, и таким образом тот избежал [гибели]. Гао-цзун пожаловал Намсэну чин синцзюнь дацзунгуаня (командующего полевой армией) Пхёнъянского направления (дороги) и наделил полномочиями великого эмиссара по умиротворению (аньу даши). Когда крепости Камульсон, Намсосон, Чханамсон и другие сдались [Намсэну], ситай шэжэнь (главный секретарь имперской канцелярии) Ли Цяньи[1471] указом императора [Гао-цзуна] был направлен в войска Намсэна для выражения ему благодарности и преподнес ему парадный пояс, золотую посуду и семь предметов, [необходимых в военном походе][1472]. На следующий год [император Гао-цзун] призвал [Намсэна] к себе, назначил верховным губернатором (дадуду) Ляодуна, /1475/ [удостоил звания] князя (гун) Хёнтхо (кит. Сюаньту) и пожаловал резиденцию в столице[1473]. Вернувшись к войскам согласно указу императора, Намсэн вместе с Ли Цзи взял штурмом Пхёнъян и захватил в плен вана [Поджана]. Император повелел своему сыну отправиться для выражения благодарности [за успешный поход] на реку Ляошуй (Ёсу) и преподнести Намсэну подарки, а по возвращении [Намсэна в Китай император] возвел его в чин ювэй дацзяньцзюнь и жаловал титул князя (гогун) Пён[хана]. Скончался [Намсэн] в 46 лет. Он был скромного и благородного нрава, вежливого поведения, в обращении с другими проявлял незаурядное красноречие, был искусен в стрельбе из лука. На первой аудиенции [у танского императора] Намсэн “предстал с топором и плахой” (т.е. покорно признавал свою вину и был готов подвергнуться смертной казни), и за это все хвалили его.

/[Его сын] Хонсон во втором году эры Тянь-шоу[1474] был произведен в чин ювэй дацзяньцзюнь юшиньвэй (почетный командир личной гвардии императора). [Императрица] У-хоу[1475] однажды объявила, что наградит золотом пять лучших стрелков из лука из числа военных и гражданских чиновников. Сначала канцлер (нэйши) Чжан Гуанфу уступил Хонсону, предложив [ему стрелять] первым, потом Хонсон уступил юван цяньвэй дацзяньцзюню Сюэту Мочжи, но Мочжи снова уступил Хонсону. Затем Хонсон обратился [к императрице] со словами: “Ваше величество, [Вы намеревались] найти хороших лучников, но большинство [из них] — не китайцы. Ваш слуга опасается, что такая стрельба будет позором для чиновников Тан[ского государства, поэтому] не лучше ли прекратить стрельбу?” [Императрица У-]хоу одобрила и приняла его слова.

/Однажды [некто] Лай Цзюньчэнь требовал у Хонсона взятку, но тот /1476/ отказал. Тогда Хонсона оклеветали, [будто бы] тот замышляет измену, и он был повешен. Позже [императрица У-]хоу узнала печальную правду и посмертно пожаловала [Хонсону] чин юйлиньвэй дацзяньцзюня и [приказала] торжественно (по обряду) перезахоронить [его останки].

Сун[ский император] Шэнь-цзун[1476] спросил у Ван Цзефу: “Почему Тай-цзун не смог покорить Когурё?” Цзефу ответил: “[Потому, что] Кэсомун был необыкновенным человеком”. В таком случае Кэсомун действительно был выдающимся [государственным] деятелем. Однако он был неспособен преданно служить государству, был жесток и распущен, поэтому дошел до [прямой] измены [государю]. [Ким] Чхунчху [сказал]: “[Если] убийство государя осталось безнаказанным, значит, в государстве (Когурё) не осталось [настоящих] людей!” Можно сказать, что Кэсомун счастливо отделался тем, что умер сам, в [собственном] доме, избежав казни (сохранив поясницу и шею). Что касается Намсэна и Хонсона, то они сумели прославиться (сделать себе имя) при тан[ском] дворе, но в своей стране (Когурё) они не могли не считаться предателями.

КНИГА ПЯТИДЕСЯТАЯ БИОГРАФИИ (ЁЛЬЧОН). ЧАСТЬ 10 Кунъе. Кён[1477] Хвон <вкупе с сыновьями Сингомом, *Ёнгомом, *Янгомом, Кымганом и зятем Ёнгю>

Кунъе происходил из Силла и имел фамилию Ким. Его отцом был сорок седьмой ван Силла Хонан[1478] по имени [Ыйджон], а матерью — наложница вана Хонана, имя которой неизвестно. Говорят еще, что Кунъе был сыном сорок восьмого вана Силла Кёнмуна[1479], [которого зовут] Ыннём. Кунъе родился на пятый день пятого месяца в доме матери. В тот день над домом появилось похожее на длинную радугу белое сияние, которое поднималось до самого неба. [Ванский] астролог обратился [к вану] со словами: “Младенец появился в день ”двойной лошади” (чуно)[1480] и родился уже с зубами, к тому же при странном сиянии. Опасаюсь, что в будущем он принесет государству несчастье. Поэтому лучше не растить его”. Ван отправил в дом [наложницы] слугу с приказанием убить младенца. Посланец завернул ребенка /1479/ в одеяло и бросил его под крыльцо [дома].

/Рабыня-кормилица, тайком наблюдавшая [за этим], подобрала ребенка, но по неосторожности рукой повредила ему глаз. Спрятав его, она скрылась и втайне вырастила [ребенка], претерпев [много] невзгод. После того как ему исполнилось десять, он без удержу предавался разгулу, и [выкормившая его] рабыня сказала ему: “[Когда] ты родился, страна отвергла тебя, и я не смогла вынести этого, поэтому до сегодняшнего дня тайком растила тебя, но твое поведение настолько необузданно, что люди непременно узнают о тебе (что ты жив), и тогда ни тебе, ни мне не избежать наказания. Что же делать?” Кунъе, плача, ответил: “Если так, тогда я уйду [отсюда], чтобы не причинить матери (вам) забот!”

/Он тотчас же отправился в монастырь Седальса <который теперь называется Хынгёса>. [Там он] обрил себе голову и стал монахом, под именем Сонджон. Повзрослев, он не подчинялся правилам поведения монахов, был своенравным и отчаянно смелым. Однажды, когда он стоял в ряду постящихся, [он увидел] ворона, который уронил то, что нес в клюве, прямо в чашку для подаяний, которую [Кунъе] держал в руках. Это оказался кусок костяной закладки[1481] с иероглифом *** ван (“государь”). Кунъе утаил это от всех, но [в глубине души] очень возгордился.

/Видя, как слабеет и клонится к упадку Силла, когда управление [государством] стало безобразным, народ разбегался, а за пределами столицы лишь половина округов и уездов поддерживала [государя], а другая половина выступала против, повсюду множились (роились), как пчелы и муравьи, мятежники и разбойники, /1480/ Сонджон решил воспользоваться тяжелым положением [страны] и собрать людей (мятежные войска) для того, чтобы реализовать свои устремления. В пятом году правления вана Чинсон[1482], или во втором году эры Да-шунь, год синхэ (891 г.), [он] отправился в область (чу) Чукчу к Кихвону, главарю [тамошних] мятежников, но Кихвон отнесся к нему презрительно и вел себя нагло, поэтому Сонджон обеспокоился и стал задумываться (замышлять измену), а затем втайне установил дружеские связи с приспешниками Кихвона — Вонхве, Синхоном и другими. В начальном году эры Цзин-фу, году имджа (892 г.), [Кунъе] отправился к главарю мятежников в Пугвоне[1483] *Янгилю, который хорошо принял его и доверял ему [важные] дела. Так, [он] дал [Сонджону] часть войска и отправил на восток для нападения на земли [Силла]. Переночевав в монастыре Соннамса на горе Чхиаксан, [Сонджон] напал на округа и уезды Чучхон, Насон, Уро, Оджин и другие, и все они сдались ему[1484]. В начальном году эры Цянь-нин (894 г.) [Сонджон] вторгся в область Мёнджу с войском в три тысячи пятьсот человек, которые были разделены на четырнадцать отрядов, возглавляемых сасанами[1485] <то же самое, что пуджаны> Ким Дэгоном, Чан Гвипхёном, Чан Илем и другими, которые делили с офицерами и солдатами радости и горе, трудности и досуг, так что даже награды и взыскания [раздавались] сообща, а не личным [решением командира], поэтому войска были всецело преданы ему и обращались как к генералу (чангуну)[1486].

/[Сонджон] в это время захватил крепости Чоджок, Сэн/1481/чхон, Пуяк, Кымсон, Чхорвон и другие, его военная слава росла, и [поэтому] мятежники (разбойники) из Пхэсо[1487] во множестве перебегали к нему (сдавались ему). Сонджон посчитал себя достаточно могущественным, чтобы основать свое государство, объявить себя государем (*** кун) и учреждать внутренние и внешние (столичные и провинциальные) чины и должности.

Когда наш Тхэджо (основатель государства Корё) отправился к [Сонджону] из округа (кун) Сонак[1488], [тот] назначил [Ван Гона] тхэсу (управителем) округа Чхорвон. В третьем году пёнджин (898 г.)[1489] [Сонджон] с боем захватил два уезда (хён) Сыннён и *Имган. В четвертом году [правления вана Тхэджо], год чонса (899 г.), капитулировал уезд (хён) Инмуль. Сонджон, считая, что округ Сонак самый знаменитый [на территории] к северу от реки Ханган, где находятся прекрасные горы и реки, решил основать там столицу [государства]. [Тогда же] он захватил крепости Конам, Компхо, Хёльгу и другие. В это время *Янгиль, [все еще] находившийся в Пугвоне, но захвативший крепость Кугвон и еще более тридцати крепостей, прослышал о том, что Кунъе [подвластно] больше земель и людей (подданных), очень разозлился и собирался силами своих войск из [всех] тридцати крепостей напасть [на Кунъе]. Сонджон, заранее проведав об этом, напал [на *Янгиля] первым и нанес ему сильное поражение. Во втором месяце осени начального года эры Гуан-хуа, года муу (898 г.), отремонтировали крепость Сонаксон, а наш Тхэджо был произведен в чин чонги тэгам, и им были взяты области Янджу и Кёнджу. /1482/ Осенью, в одиннадцатом месяце, совершили ритуал пхальгванхве[1490].

/В третьем году кёнсин (900 г.) [Кунъе] снова призвал Основателя и приказал ему захватить (букв. “напасть и умиротворить”) области Кванджу, Чхунджу, Тансон, Чхонджу <иногда называют Чхонхчон>, Квеян и другие; и произвел Основателя в ачханы за его заслуги. В начальном году эры Тянь-фу, году синъю (901 г.), [Кунъе] провозгласил себя ваном и объявил людям: “Прежде Силла обратилась за военной помощью к Тан[ской империи], чтобы разгромить Когурё, вот почему [сейчас] на земле древней столицы Пхёнъяна растет [только] дикая трава, поэтому я должен отомстить за это врагам (Силла)!” Эти слова вызваны тем, что [Кунъе] был сильно обижен за то, что [в Силла] его бросили, едва он родился. Когда однажды, отправившись на юг, в храме Пусокса в области Хынджу он увидел на стене изображение (фреску) вана Силла, [то] выхватил меч и изрубил изображение. Рубцы [на фреске] остались до сих пор.

/В начальный год эры Тянь-ю, год капча (904 г.), [Кунъе] основал государство, назвав его Маджин[1491], и названием годов (девизом правления) стало Мутхэ (“Воинское величие”). В этом году впервые[1492] учредили [высшее] управление Кванпхёнсон, в котором установили должности кванчхина <теперь — сиджун>, соса <теперь — сиран>, веса <теперь — вонверан>, а также учредили ведомства (министерства): пёнбу, тэрёнбу <[теперь-] чханбу>, сучхунбу <теперь — *йебу>, понбинбу <теперь — *йебинсон>, ыйхёндэ /1483/ <теперь — хёнбу>, напхвабу <теперь — тэбуси>, човибу <теперь — самса>, нэбонсон <теперь — тосон>, кымсосон <теперь — писосон>, намсандан <теперь — чанджаккам>, судан <теперь — субу>, вонбонсон <теперь — халлимвон>, пирёнсон <теперь — тхэбокси>, мульчансон <теперь — чобугам> и другие. Кроме того, были учреждены [канцелярии]: садэ <ведавшая всеми переводами с [иностранных] языков>, сикхвабу <ведавшая плодовыми садами>, чансонбу <ведавшая починкой крепостных [стен] и рвов>, чудосон <ведавшая ремеслами (букв. “изготовлением утвари”)> и другие, а также установлены должности: чонгван, вонбо, тэсан, вонюн, чваюн, чонджо, поюн, кунюн, чунъюн и другие.

/В седьмом месяце осени [Кунъе] переселил тысячу семей из Чхонджу, чтобы основать в крепости Чхорвонсон столицу. [Тогда же он] захватил Санджу и около тридцати других областей и уездов. Военачальник [области] Конджу Хон Ги явился с [выражением] покорности к [Кунъе]. На второй год эры Тянь-ю, год ыльчхук (905 г.), приехав в новую столицу, [Кунъе приказал] отремонтировать [парадный] дворец и высокие павильоны (беседки), придав им исключительно роскошный вид. [Кунъе также] поменял девиз (эру) правления Мутхэ на Сончхэк (“Священные замыслы”), открывающий первый год [новой эры правления], и разделил Пхэсо на тринадцать крепостей[1493]. Военачальник Пхёнъянской крепости (уезда) Ком Ён сдался [Кунъе]. [Также] сдались разбойники в желтом и разбойники в красном из Чынсона[1494] [во главе с] Мёнгви /1484/ и другими. Сонджон же, уверовав в свою возросшую силу, желал покорить [Силла целиком], поэтому, приказав людям [своего] государства называть ее столицу (Кёнджу)[1495] “мертвым городом”, казнил всех прибывающих из Силла.

/В начальный год эры Цянь-хуа [правления] [поздне]лянского Чжу, год синми (911 г.), [Кунъе] поменял девиз (эру) правления Сончхэк на Судок-мансе (“Беспредельные и вечные добродетели”), а название государства (Маджин) — на Тхэбон. [Он] приказал Основателю (Ван Гону) взять войска и захватить Кымсон[1496] и другие места. Переименовав Кымсон в Наджу, [Кунъе] за все прежние заслуги возвел Основателя в ранг тэачхан чангун.

/Сонджон провозгласил себя Майтреей — Буддой грядущего (кор. Мирык), на голове носил золотую корону, а на теле — монашескую накидку. Старшего сына он назвал Чхонгван-посаль (бодхисаттва Чистого света), а младшего — Сингван-посаль (бодхисаттва Божественного света). Когда он выезжал, то всегда садился на белого коня, грива и хвост которого были украшены разноцветными шелковыми [лентами]. Он приказал, чтобы перед ним шли мальчики и девочки с флагами, зонтиками, благовониями и цветами, а также чтобы двести монахов, сопровождая его, пели буддийские гимны. Он сам написал более двадцати квонов (книг) буддийских сутр, но слова их были лживы, и рассказывали они о делах неканонических. Время от времени, сидя в строгой позе, он сам толковал [их]. Монах Сокчхон на это сказал: “Все это лживые /1485/ и нелепые речи (ересь), поэтому нельзя им следовать!” Сонджон, услышав об этом, впал в ярость, ударил его железным прутом и убил.

/На третий год [своего правления][1497], год кею (913 г.), Кунъе пожаловал Основателю чин пхаджинчхана и возвел в должность сиджуна (первого министра). На четвертый год [своего правления], год капсуль (914 г.), Кунъе поменял название девиза (эры) правления Судок-мансе на первый год Чонгэ (“Начало правления”), а Основателя назначил пэксон чангуном (командующим ста кораблями).

/В начальном году эры Чжэнь-мин (915 г.) супруга [Кунъе] госпожа Кан строго увещевала вана[1498] за многочисленные беззакония. Ван [за это] возненавидел ее и сказал: “Ты почему развратничаешь с другими?” Госпожа Кан ответила: “Да разве такое могло случиться?!” Ван ответил: “Мне это открылось (я узнал об этом) божественным провидением!” И тогда он раскалил на пылающем огне железный пест, ударил ее в тайное место и убил, а потом убил и обоих ее детей. После этого он стал еще более подозрительным, быстро впадал в гнев и часто без разбору убивал подданных, начиная от приближенных министров и слуг вплоть до простых людей. Жители Пуяна и Чхорвона не могли выносить [его] жестокости.

/В Чхорвоне жил приехавший ранее из тан[ского Китая] торговец по имени Ван Чанцзинь. Однажды, на четвертом году эры Чжэнь-мин, году муин (918 г.), [он] увидел на рынке некоего крепко сложенного /1486/ совершенно седого человека необычайной наружности, носившего древнее платье и шапку. В левой руке [этот человек] нес фарфоровую чашку, а в правой — старое зеркало. Странник обратился к [Ван] Чан-цзиню: “Не купите ли у меня это зеркало?”, и [Ван] Чанцзинь сразу же расплатился с ним рисом. Странник же раздал рис нищим детям, просившим милостыню на улицах, а потом исчез неизвестно куда. [Ван] Чанцзинь повесил зеркало на стену [в своем доме], и когда лучи солнца упали на него, [на зеркале] вдруг проступила тонкая надпись, которую можно было прочесть как древние стихи с таким кратким содержанием:

/“[Верховный владыка] Шан-ди ниспошлет сына на земли Чин и Ма, чтобы сначала схватить курицу, а потом поймать утку. В год Змеи появятся два дракона — один скроется в синем (зеленом) дереве, второй проявится в черном железе на Востоке”[1499].

/[Ван] Чанцзинь сначала не знал о надписи [на зеркале], но когда увидел, счел необычным и тотчас же доложил государю. Государь же приказал своим подчиненным и Чанцзиню обыскать и доставить хозяина этого зеркала, но того не нашли, лишь только в буддийском храме Пальсапса обнаружили глиняную статую Чинсон[1500], которая была похожа на того человека. Ван долго сокрушался по этому поводу и приказал ученым мужам (мунин) Сон Хамхону, Пэк Тхаку, Хо Бону и другим истолковать [значение надписи]. [Сон] Хамхон и другие, обсудив между собой, /1487/ сказали:

/“То, что Верховный владыка Шан-ди ниспошлет своего сына на земли Чин и Ма, обозначает Чинхан и Махан[1501]. Два дракона, один из которых скроется в синем дереве, а другой проявится в черном металле, обозначают [следущее]: синее дерево (чхонмок) обозначает сосну (сон), поэтому дракон из синего дерева обозначает человека родом из округа Сонак (“Сосновая гора”), то есть теперешнего пхаджинчхана в должности сиджуна[1502]! Черный металл (хыккым) значит железо (чхоль) или теперешнюю столицу Чхорвон. [И полностью] это означает, что нынешний государь (Кунъе), что родом отсюда, здесь же и найдет себе погибель. То, что сын (потомок) Шан-ди сначала схватит курицу, а потом поймает утку, обозначает, что пхаджинчхан сиджун (Ван Гон) сначала возьмет Керим (Силла), а потом дойдет до реки Амноккан”[1503]. Сон Хамхон вместе с остальными решили так: “Государь (Кунъе) сейчас настолько жесток и зол, что если мы расскажем [ему] правду [о предсказании], то не только нас рассекут на мелкие куски для рассола, но и пхаджинчхану причиним вред!” И [они] доложили [вану] вымышленные слова. Ван беспредельно рассвирепел, и [его] слуги страшно испугались и не знали, что делать.

/Весной, в шестом месяце, военачальники Хон Суль, Пэк Ок, Сам Нынсан и Пок Сагви — /1488/ это детские имена Хон Ю, Пэ Хёнгёна, Син Сунгёна и Пок Чигёма — вчетвером втайне договорившись, посреди ночи явились в дом к Основателю (Ван Гону) и обратились к нему со словами: “Ныне государь (Кунъе) [стал] распущен и жесток, беспричинно убил своих сыновей и жену, истребляет слуг и вассалов, народ бедствует и не знает, как жить дальше. Издревле Великим законом Поднебесной было свергать порочного [правителя] и возводить [на престол] добродетельного. [Посему] просим Вас продолжить дело [Чэн-]Тана и У-[вана]!”[1504]. Тхэджо, изменившись в лице, гневно отказался: “Я всегда был преданным и честным [подданным], и, несмотря на нынешнее насилие и смуту[1505], я не осмелюсь стать двоедушным [предателем], чтобы, будучи подданным, занять место государя. Это называется мятежом (хёнмён). И по правде, я не имею добродетелей, чтобы осмелиться вершить дела, равные деяниям основателей Шан-Инь и Чжоу!”

/Военачальники сказали: “Время не возвращается назад. Угадать его трудно, а упустить — легко. Если не принимать дар Неба, то можно обрести беду. Ныне, когда управление страной безобразно, и государство в опасности, весь народ с ненавистью смотрит на государя (Кунъе), как на врага, [в стране] нет более добродетельного человека, чем Вы. И неужели, зная, каково значение стихов на зеркале Ван Чанцзиня, Вы покоритесь и примете смерть от руки тирана в бездействии (одиночестве)?!” [Супруга Ван Гона], госпожа Ю, услышавшая мнение военачальников, /1489/ сказала Тхэджо: “Исстари повелось, что человеколюбивый побеждает жестокого. Сейчас, [когда я] услышала Ваш разговор, даже [мне], женщине, стало обидно. Что же скажете Вы — великий муж?! Раз сейчас так изменились настроения людей, значит, нужно следовать велению Неба!” [С этими словами она] своими руками подала Основателю доспех. Военачальники, охраняя Основателя, вышли с ним за ворота и приказали впереди [идущим] кричать: “Князь Ван [Чон] поднял знамена справедливости!”, и не счесть было людей, откликнувшихся на этот призыв и прибежавших отовсюду, чтобы присоединиться к ним. Более десяти тысяч человек двинулись к воротам дворца, били в барабаны и кричали. Ван (Кунъе), услышав об этом, не знал, что делать, поэтому переоделся в простую одежду и скрылся в лесу. [Однако] вскоре он был убит простыми людьми из Пуяна[1506]. Кунъе родился во втором году эры Да-шунь тан[ского Чжао-цзуна] (891 г.), а умер в четвертом году эры Чжэнь-мин [поздне]лянского Чжу[1507] (918 г.) в возрасте двадцати восьми лет.

Кён Хвон был родом из уезда Каын области Санджу. Его прежняя фамилия — Ли, но позже он изменил ее на Кён. Его отец Аджагэ жил, обрабатывая землю (был крестьянином), но потом, разбогатев (букв. “построил дом”), стал военачальником. Прежде, когда [Кён] Хвон [только] родился и был [грудным] младенцем, его мать /1490/ носила еду работавшему в поле отцу, оставляя ребенка под деревом в лесу, и [к нему] подходила тигрица и кормила своим молоком. Услышав об этом, местные жители крайне поразились.

/Когда Кён Хвон вырос, [он] отличался удивительным обликом и величавым телосложением, а умом и характером превосходил обычных людей. Став воином, попал в столицу, а затем участвовал в защите юго-западного побережья, где, даже засыпая, клал под голову боевой топор, чтобы [во всеоружии] встретить врагов, боевым духом [он] превосходил других офицеров и солдат, поэтому за свои заслуги он был произведен в пиджаны[1508].

/[К] начальному году эры Цзин-фу тан[ского] Чжао-цзуна, что соответствует шестому году правления силлаского вана Чинсон (892 г.), [ее] фавориты, пользуясь близостью к государыне, воровски узурпировали власть, поэтому основные принципы управления государством пришли в упадок, а к тому добавились неурожаи и голод, народ разбегался [кто куда], а банды разбойников плодились как насекомые. В это время [Кён] Хвон, втайне лелеявший честолюбивые замыслы, стал набирать себе сторонников, чтобы напасть на округа и уезды к западу и югу от столицы. Везде, где он появлялся, [он] тотчас же находил отклик (поддержку), поэтому в течение какого-то месяца число его людей составило пять тысяч человек, что позволило захватить область Муджинджу[1509] и самому стать правителем. Он еще не осмеливался открыто называть себя ваном, а величал себя командующим конными и пешими [войсками] (армией), управляющим всеми землями запада Силла (Силла сомён тотхон чихви пёнма чечхи)[1510], хранителем бунчука[1511], наместником и правителем Чонджу, Му[джин]джу, Конджу и других областей (чиджоль тодок чон, му, кон и кунса других чу), исполняющим обязанности ревизора Чонджу (хэн Чонджу /1491/ часа), верховным цензором (оса чунсын) и столпом государства (санджугук), князем и основателем Ханнамского округа (Ханнам-гун кэгуккон), [владетелем] двух тысяч дворов кормленых владений (сигып).

/В то время в Пугвоне усилился мятежник (вор) *Янгиль, которому Кунъе покорился и стал его вассалом. Услышав об этом, [Кён] Хвон издалека (заочно) присвоил *Янгилю должность пиджана. В инспекционной поездке на запад [Кён] Хвон посетил область Вансанджу[1512], где его восторженно встречали жители. Радуясь завоеванной популярности, [Кён] Хвон обратился к окружающим: “Как мне известно о начале трех государств, раньше возник Махан, потом появился Хёк[ко]се, а за ним уже и Чинхан и Пёнхан. И с основания Пэкче в горах Кыммасан прошло шестьсот лет, когда в годы Цзун-чжан[1513] тан[ский император] Гао-цзун отправил сюда генерала Су Динфана со ста тридцатью тысячами солдат через море. Силлаский [полководец] Ким Юсин перешел горы Хвансан, чтобы вернуть [потерянные] земли, и дошел до Саби (Пуё), а затем соединился с тан[ской] армией и разгромил Пэкче. Разве я не могу теперь основать столицу в Вансане, чтобы смыть позор с вана Ыйджа?!” И вскоре [Кён Хвон] провозгласил себя ваном Хубэкче (Позднего Пэкче), учредил чины и раздал должности. Это было в третьем году тан[ской] эры /1492/ Гуан-хуа, [что соответствует] четвертому году правления силла[ского] вана Хёгона (900 г.). [Кён Хвон] отправил посла в царство Уюэ[1514] [с подношениями], и ван Уюэ, направив своего посла в ответ, выразил благодарность и произвел [Кён Хвона] в ранг цзяньцзяо тайбао (кор. — комгё тхэбо), оставив все прежние чины и звания.

/В начальном году эры Тянь-фу (901 г.) [Кён] Хвон штурмовал крепость Тэясон[1515], но не взял [ее]. В четвертом году эры Кай-пин (910 г.) [Кён] Хвон, разгневавшись на то, что крепость Кымсон сдалась Кунъе, осадил ее с тремя тысячами конных и пеших [воинов] и десять дней не снимал осады. Во втором году эры Цянь-хуа (912 г.) [войска Кён] Хвона и Кунъе [снова] сражались под Токчинпхо.

/В четвертом году эры Чжэнь-мин, году муин (918 г.), в Чхорвоне настроение [людей Кунъе] внезапно переменилось и [они] возвели [на престол] нашего Основателя (Тхэджо, т. е. Ван Гона). [Кён] Хвон, услышав об этом, в восьмом месяце осени послал ильгильчхана[1516] Мин Гака с поздравлениями и преподнес [в подарок ритуальное] опахало с павлинами (конджаксон) и стрелы из бамбука с горы Чирисан. Кроме того, [Кён] Хвон отправил посла в Уюэ преподнести [в подарок] коня, и правитель Уюэ выразил благодарность, [отправив своего посла в ответ], и возвел [Кён Хвона] в ранг чжундафу (кор. чундэбу), оставив все прежние чины и звания.

/В шестом году [эры Чжэнь-мин] (920 г.) [Кён] Хвон с десятью тысячами конных и пеших [воинов] напал и захватил крепость Тэясон, а затем перебросил войска на крепость Чиллесон[1517]. Ван Силла [Кёнмён] направил ачхана Ким Юля к Тхэджо, чтобы просить о помощи[1518]. Когда Тхэджо /1493/ отправил войска [на помощь], [Кён] Хвон, услышав об этом, отступил.

/[Кён] Хвон внешне благожелательно и миролюбиво относился к Тхэджо, но внутри (в душе) таил вражду. В седьмом месяце осени второго года эры Тун-гуан (924 г.) [Кён Хвон] послал своего сына Сумигана во главе войск из крепостей Тэясон и Мунсосон[1519], чтобы напасть на крепость Чомульсон, но гарнизон крепости упорно защищался, воюя за Тхэджо, и Сумиган вынужден был отступить. В восьмом месяце [Кён Хвон] отправил посла и преподнес Тхэджо доброго (серого) коня, [а] в десятом месяце зимы третьего года [эры Тун-гуан] (925 г.) [Кён] Хвон во главе трех тысяч всадников [снова] подошел под крепость Чомульсон. [Тогда] Тхэджо также привел [под Чомульсон свои] отборные войска, чтобы противостоять ему, но в то время войска [Кён] Хвона [были] очень хороши, поэтому невозможно было [сказать] заранее, [кто] победит. Тхэджо хотел предложить мир из-за усталости своих войск[1520] поэтому отправил письмо с предложением о мире, а своего младшего двоюродного брата Ван Сина направил в качестве заложника [к Кён Хвону], а [Кён] Хвон в свою очередь, послал заложником [в Корё] своего зятя Чин Хо.

/В двенадцатом месяце [Кён Хвон] взял крепость Кочхан, а также двадцать других крепостей и направил послов в Хоу Тан (Позднюю Тан), [чтобы] просить о вассалитете[1521]. [Император Хоу] Тан своим указом жаловал [Кён Хвона] титулом цзяньцзяо тайвэй (кор. кёмго тхэви), а также шичжун (кор. сиджун)[1522] и Пэкче кунса (военный правитель Пэкче), оставив все прежние титулы — Хранителя бунчука, наместника и командующего войсками Чонджу, Му[джин]джу, Конджу и других областей (чиджоль тодок чон, му, кон /1494/ и кунса других чу), исполняющего обязанности ревизора Чонджу (хэн Чонджу часа), управляющего всеми землями и главнокомандующего войсками востока Кореи[1523] (Хэдон самён тотхон чихви пёнма чечхи тынса), вана Пэкче, владетеля двух с половиной тысяч дворов (сигып ичхонобэкхо).

/В четвертом году [правления императора Чжуан-цзуна] (926 г.) Чин Хо неожиданно умер[1524]. [Кён] Хвон, услыхав об этом, заподозрил [Тхэджо] в преднамеренном убийстве, тотчас бросил Ван Сина в темницу и отправил [к Ван Гону] человека, требуя вернуть подаренного в прошлом году доброго коня. Тхэджо, усмехнувшись, [приказал] вернуть его. В девятом осеннем месяце второго года эры Тянь-чэн (927 г.) [Кён] Хвон напал на крепость Кынамсон[1525] и сжег ее, [а потом] внезапно напал на округ Коульбу[1526], находившийся неподалеку от столицы Силла, поэтому ван Сила [Кёнэ] воззвал о помощи к Тхэджо, и в десятом зимнем месяце Тхэджо отправил войска на помощь. [Однако Кён] Хвон неожиданно вторгся в столицу Силла, когда ван [Кёнэ] вместе с женами и наложницами пировал и развлекался в павильоне Пхосокчон. [Когда] пришли враги, [ван] был в панике и не знал, что делать. [Он попытался] укрыться вместе с супругой в уединенном дворце в южной части столицы, а все прислуживавшие им сановники и чины, а также придворные дамы и актеры (музыканты) — все попали в руки буйствующих солдат. [Кён] Хвон дал волю своим войскам почти дочиста разграбить [дворец] и приказал своим людям схватить вана и убить прямо /1495/ [на его глазах]. Вскоре [Кён Хвон] проник во внутренние покои дворца и изнасиловал супругу государя. Наконец, [Кён Хвон] возвел на престол младшего отпрыска ванского рода Ким Бу (ван Кёнсун), а затем он взял в плен младшего брата [покойного] вана Хёрёма и чэсана (первого министра) Ёнгёна, забрал из государственной сокровищницы [все] драгоценности и оружие и вернулся [в свою столицу], заставив следовать за собой детей [аристократов] и искусных мастеровых.

/Тхэджо с пятью тысячами отборной конницы ожидал [Кён] Хвона под горой Консан[1527] и [завязал] жестокую битву, в которой погибли генералы Тхэджо — Ким *Нак и Сын Гём, а войска были полностью разгромлены, и сам Тхэджо едва спасся. Одержав победу, [Кён] Хвон захватил округ Тэмок[1528].

/[В том же году] прибыли с визитом послы от киданей (кор. коран) — Шигу, Мадо и еще тридцать пять человек. [Кён] Хвон поручил генералу Чхве Гену сопровождать Мадо и других. Они направились по морю на север, но попали в жестокий шторм, [пригнавший их] к тан[скому] Дэнчжоу, где все они погибли лютой смертью.

/В то время в Силла государь (ван Кёнсун) и сановники решили, что пришедшее в упадок государство трудно возродить [только своими силами], поэтому необходимо завязать с Тхэджо дружбу[1529] и заручиться его поддержкой. Кён Хвон же, желая захватить государство [Силла], беспокоился, не опередит ли его Тхэджо. Именно поэтому он ворвался с войсками в столицу и учинил там [такие] злодеяния. И поэтому [же] однажды в /1496/ двенадцатом месяце он отправил Тхэджо такое письмо: “Ранее куксан (чэсан — канцлер) [Силла] Ким Уннём[1530] и другие сановники приглашали Вас в столицу (т.е. в Силла), и это выглядит в точности, как если бы ”малая черепаха откликалась на крик крупной”[1531], а на деле получилось, что ”полевой жаворонок распустил крылья и вообразил, что они соколиные”[1532], что может ввергнуть народ в страшные беды, таит угрозу разрушения храмов и главных алтарей государства предков (саджиктан). Вот почему я воспользовался кнутом Цзу [Ти][1533], потрясая алебардой юэ Хань [Циньху][1534]. [Я] поклялся ясным солнцем всем чинам, что приведу шесть общин (пу) [Силла] в лоно справедливости и порядка. [Однако] лукавые царедворцы неожиданно бросились в бегство, и преданный ими государь был убит, поэтому [я] возвел на престол внука вана Хонгана[1535], младшего двоюродного племянника вана Кёнмёна, и сделал возможным возрождение гибнущего государства, вернув государя стране, потерявшей его. А Вы же, не следуя искренним словам, прислушиваетесь только к вольно носящимся слухам и всячески выискиваете момент, чтобы захватывать все новые и новые земли, но еще ни разу Вы не видели ни головы моей лошади, не вырвали и [клочка] шерсти у моего быка[1536]. В начале зимы тоду (командующий) Сэк Сан под стенами Сонсана[1537] был схвачен нашими людьми, и не прошло и месяца, как у [монастыря] Мириса[1538] был убит чвасан Ким *Нак. [Вместе с ним] было убито множество [Ваших войск] и немало взято в плен. Так что совершенно ясно, кто [из нас] /1497/ силен, а кто слабее, кто победит, а кто потерпит поражение. Все, к чему я стремлюсь, — это повесить свой лук на башнях стен Пхёнъяна и напоить своего коня водой реки Пхэ[ган][1539]. Однако в седьмой день прошлого месяца посол Уюэ шаншу Бань[1540] передал указ правителя [Уюэ], который гласит: ”Знаю, что Ваше (т.е. Кён Хвона) [государство] и Корё ранее пребывали в согласии и поклялись в добрососедских отношениях, однако теперь из-за смерти заложников [Вы] презрели прежний мир и спокойствие и не даете отдохнуть оружию, непрерывно нападая на земли друг друга. Посему направляю посла, чтобы вернуть Вашу страну на прежний путь, а также посылаю письмо и в Корё с тем, чтобы оба ваши [государства] помирились, и [между вами] навсегда установились доверие и мир [покой]” Преданный [идее] справедливости, я почитаю ванский дом [Силла] и с глубокой искренностью служу высшему [государству] (Китаю), поэтому, узнав об указе [правителя Уюэ], желаю следовать ему без промедления, но меня беспокоит, что Вы [, как говорится,] ”и хотели бы остановиться, да не можете”[1541], все еще продолжая упорствовать в боях. Ныне, скопировав полученный указ, посылаю его Вам, и прошу Вас подробно и тщательно с ним ознакомиться! И к тому же, когда хитрый кролик и быстрая охотничья собака утомляются [от погони], это становится предметом насмешек, и когда сражаются устрица и бекас, то это тоже смешно[1542]. [Вам] тоже следует остеречься, дабы не повторить эту [назидательную] историю и не пожалеть об этом впоследствии!”

/В первом месяце третьего года [эры Тянь-чэн] (928 г.) Тхэджо ответил [так]: “С почтением принял миротворческого посла из Уюэ шаншу Баня вместе с копией /1498/ указа его государя, что он привез, а также унизительное (неуважительное) Ваше (юного друга) пространное письмо с описанием событий. С почтением воспринял указ, привезенный послом в роскошной карете из Цветущего государства (Китая), особенно содержащиеся в нем благие вести и мудрые наставления, и если послание правителя Уюэ вызвало глубочайшее волнение, то по прочтении (раскрытии) Вашего письма я не смог не испытать подозрений [в Вашей враждебности]. Хочу отправить свои соображения с ныне отправляющимся [обратно] послом.

/Полагаясь на милости Неба[1543] свыше, а снизу опираясь на поддержку людей, я осмелился взять власть полководца, чтобы воспользоваться возможностью управлять страной. Ранее, когда три Хан постигли бедствия и девять земель (областей)[1544] испытывали страшную нужду, множество народа примкнуло к ”желтым повязкам” (разбойникам) и необработанные поля стали сплошным красноземом. [Я] желал в какой-то мере уменьшить тревогу от несчастий, постигших страну, и спасти ее от бед, поэтому установил добрососедские отношения и заключил договор о дружбе[1545]. И в результате на пространстве тысяч ли процветают земледелие и шелководство, а солдаты в течение нескольких (семи-восьми) лет отдыхали [от ратных дел]. Однако наступил десятый месяц года ырю (925 г.), и случилось так, что [нашим] войскам пришлось столкнуться[1546]. Сначала Вы, пренебрегая противником, упорно шли вперед, презирая противника (т.е. меня), словно ”богомол, [пытающийся] задержать колесницу”[1547], но в конце концов поняв, что будет тяжело, геройски отступили, как /1499/ ”маленький комарик, [взваливший] гору [на свою спинку]”[1548].

[Молитвенно] соединив ладони, я искренне говорил Вам, что торжественно клянусь перед Небом — что и на вечные времена [между нами установятся] дружба и мир, а если кто-либо нарушит [эту] клятву, то пусть того покарают боги (духи)! Я говорил также, что почитаю воинство, которое не прибегает к силе оружия (копья)[1549], что стремлюсь к милосердию, отрицающему убийство людей, поэтому прекратил осаду окруженных, чтобы дать усталым войскам отдых, не возражал против обмена заложниками, чтобы только дать спокойствие народу, и все это говорит о том, что я оказал великие благодеяния людям Юга (т.е. Силла).

/Но как назвать то, что не успела еще высохнуть на губах клятвенная кровь[1550], как снова воцарились зло и насилие, что ядовитые пчелы и змеи угрожают жизни людей, а в столичной области орудуют бешеные волки и тигры? Как случилось, что Кымсон (столица Силла) внезапно подвергся угрозе и сама государева коляска (хванок)[1551] оказалась в опасности? [Разве] верность долгу и почитание [традиций династии] Чжоу (т.е. верность союзу с Силла) могут быть похожи на дела узурпаторов — [луского] Хуань[-гуна] и [цзиньского] Вэнь[-гуна]?[1552] А заговоры против [династии] Хань, поднятые при удобном случае, видны на примере коварства [Ван] Мана и [Дун] Чжо[1553]. А то, что Вы унизили, назвав своим сыном, государя, который заслуживает почтения самим своим положением, нарушило порядок, различающий благородное и презренное (высшее и низшее). Поэтому в Силла знать и простолюдины (высшие и низшие) равно обеспокоены тем, как восстановить основные устои (букв.: алтари-саджик) в государстве, не имея преданного и верного главного советника государя.

/[Что касается меня], я не таю в своем сердце зла и страстно стремлюсь почитать государя, помочь ему в делах управления, избавить от бед /1500/ государство. Ты[1554] же ради самой ничтожной выгоды пренебрегаешь щедрыми дарами Неба и Земли. [Ты] люто убил государя [Силла], предал огню дворец, изрубил на куски сановников, убивал и грабил как знатных, так и [простых] людей, схватил знатных дам и посадил [к себе] в повозку, набил возы награбленными драгоценностями. Злодействами ты превзошел Цзе и Чжоу[1555], а жестокостью — пожирающего [свою же] мать хищника. Мое возмущение этим достигло такого предела, что может потрясти Небо, а моя преданность так глубока, что достигнет солнца. Я поклялся, что буду преследовать [убийц] беспощадно, словно орел или ястреб, и усердно (неотступно), словно лошадь или [верная] собака. Уже дважды ива и зельква поменяли [листву], с тех пор как [я] снова был [вынужден] поднять оружие. В боях на суше [я], подобно грому, наносил молниеносные удары, а на море разил, как тигр, вознесшийся драконом. Каждое [мое] движение было победоносным, [каждый] удар бил без промаха.

/Преследуя Юн Бина на морском побережье, мы захватили горы доспехов, а когда у [своей] крепости[1556] был схвачен Чху Джо[1557], все поле было покрыто трупами павших. Когда поднялся мятеж в округе Йонсан[1558] был [схвачен] и казнен перед войсками Киль Хван[1559], под крепостью Марисон[1560] Су О был обезглавлен под знаменем командующего. В день падения крепости Имджонсон[1561] был убит Хён Джок и еще несколько сотен человек[1562], в бою в Чхонджу[1563] поплатился головой Чиксим и еще несколько (четыре-пять) мятежников, а в Тонсу[1564] [мятежники] бежали, едва завидев мои /1501/ стяги. В Кёнсане[1565] [люди] сдались, ”держа во рту яшму” (символ капитуляции), на юге мне подчинился Канджу[1566], а на западе — *Набу[1567]. Если таковы результаты моих наступательных действий, то долго ли до полного занятия [всей страны]? Клянусь подавить смуту и очистить Поднебесную подобно Чжан Эру, который в лагере на реке Чжишуй[1568] смыл [с себя] позор многочисленных поражений, и ханьскому вану[1569], который добился победы одним сражением на берегах реки Уцзян[1570]. Если кому Небо помогает, то ясно, куда ведет его судьба.

/К тому же добродетели Его величества государя Уюэ настолько обширны, что простираются [вплоть] до дальних пределов [Поднебесной], а доброта его столь глубока, что в заботе о ничтожной стране он направил из Запретного дворца указ, увещевающий прекратить смуту в [стране] Зеленых холмов (образное название Кореи). Получив столь поучительные указания, можно ли осмелиться не подчиниться им? Если же Вы, покорно приняв высочайшее повеление, отбросите свои злонамеренные помыслы, то не только [достойно] ответите на великие милости старшего государства (сюзерена), но и соедините прерванные нити [правителей] Восточного Приморья, однако если [Вы] не исправите допущенные ошибки, то позднее раскаяние [Вам] не поможет”[1571].

/[В том же году], в пятом месяце лета, войска [Кён] Хвона внезапно атаковали Канджу. [В боях] погибло более трехсот человек, а сам правитель (чангун) области Юмин сдался. Осенью, в восьмом месяце, [Кён] Хвон приказал военачальнику Кванхыну построить крепость в Янсане[1572], /1502/ поэтому Тхэджо повелел командующему крепости Мёнджисон Ван Чхуну взять войска и атаковать [Кванхына], и тот отступил и удерживал крепость Тэясон. Зимой, в одиннадцатом месяце, [Кён] Хвон, отобрав лучшие войска, штурмом взял крепость Пугоксон[1573]. Более тысячи защитников погибло в бою, а военачальники Ян Джи и Мён Сик и другие[1574] сдались в плен.

/В седьмом месяце осени четвертого года [Тянь-чэн] (929 г.) [Кён] Хвон с пятью тысячами латников взял Ыйсонбу. Начальник крепости (сонджу чангун) Хон Суль был убит в бою. Оплакивая его, Тхэджо горестно сказал: “Я [как будто] потерял обе руки!” [Кён] Хвон, собрав большое войско, сосредоточил его под горой Пёнсан в округе Кочхан[1575] и вступил в бой с [войсками] Тхэджо, но победить не смог. [В этом бою] полегло около восьми тысяч человек[1576]. На следующий день [Кён] Хвон собрал оставшихся солдат, напал и взял крепость области Сунджу. Правитель области Сунджу Вонбон не смог оказать сопротивления и под покровом ночи бежал, бросив крепость[1577]. [Кён] Хвон, захватив [много] пленных, отправил их в Чонджу. Учитывая прежние заслуги, Тхэджо простил Вонбона, но понизил статус Сунджу, переведя его в разряд уездных городов, и назвал уездом Хаджи.

/На третий год эры Чан-син (932 г.) вассал [Кён] Хвона Конджик, отличавшийся храбростью и умом, перешел на сторону Тхэджо, а [Кён] Хвон [в отместку] схватил двух /1503/ сыновей и дочь Конджика и пережег им связки (жилы) ног. Осенью, в девятом месяце, [Кён] Хвон направил во главе морских сил ильчхинхана Сангви для вторжения в бассейн реки Усанган в Корё, где в течение трех дней они сожгли сто кораблей, принадлежавших областям Йомджу, Пэкчу и Чонджу, захватили и увели триста голов лошадей, которые паслись на острове Чосандо.

/В первый месяц весны первого года эры Цин-тай (934 г.) [Кён] Хвон, узнав о том, что Тхэджо остановился в Унджу[1578], сразу же послал [туда] пять тысяч латников, но еще раньше туда прибыл корёский генерал [Юн] Гымпхиль, который, не успев еще укрепиться лагерем, бросил в атаку несколько тысяч отборных всадников, убил или захватил в плен более трех тысяч человек. Когда весть об этом распространилась [по стране], более двадцати крепостей к северу от области Унджин отдались под власть Тхэджо. Служившие у [Кён] Хвона гадатель Чонхун, лекарь Хунгём, храбрые полководцы Сандаль и Чхве Пхиль и другие [тоже] отдались под власть Тхэджо.

/У Кён Хвона было много жен [и наложниц], и сыновей у него было больше десяти. Четвертый сын по имени Кымган, отличавшийся высоким ростом и сообразительностью, пользовался особой любовью [Кён] Хвона, и тот хотел передать ему свое место (престол), но старшие братья Сингом, *Ёнгом и *Янгом, узнав об этом, крайне обеспокоились [и составили заговор]. В то время *Янгом был наместником (тодок) области Канджу, /1504/ Ёнгом — наместником Муджу, а Сингом находился подле [правителя]. Ичхан *Нынхван отправил людей в Канджу и Муджу, [чтобы собрать] *Янгома и других на тайный совет. В начале третьего месяца весны второго года эры Цин-тай (935 г.) пхаджинчхан Синдок, Ёнсун и другие посоветовали Сингому заточить [Кён] Хвона в монастырь Кымсанса и послать человека, чтобы убить Кымгана. Сингом титуловал себя Великим ваном и объявил большую амнистию по всей стране.

/[Его] указ гласил: “Хотя Жуи[1579] и был самым любимым сыном, государем стал Хуй-ди, Цзяньчэн[1580] самонадеянно занял место наследника, но на престол взошел Тай-цзун. Волю Неба нельзя изменить — священный сосуд (трон) находит (возвращается на) свое место. Почтительнейше полагаю, что божественное воинское искусство великого вана [Кён Хвона] превосходило всех обычных людей, выдающийся ум его был под стать древним. Родившись в пору упадка, он возложил на себя великую миссию управления, умиротворил (объединил) земли трех Хан, возродил Пэкче и избавил его от бед, чтобы простой народ мог вернуться к спокойной жизни, предаваясь веселью (танцам) под звуки барабанов, раздающиеся подобно ветру и грому. Его подвиги, совершенные быстрыми действиями в ближних и дальних пределах, почти достигли цели. Его мудрость и ум были глубоки, но в одном была допущена ошибка — [ван] слишком полюбил младшего сына, а коварные царедворцы стали злоупотреблять властью, направляя великого вана по пути ко мраку, как цзиньского Хуй[-ди], /1505/ и побудили доброго отца впасть в заблуждение, подобно [цзиньскому] Сянь-гуну[1581], и он едва не отдал великое сокровище (трон) неразумному дитяти, но, по счастью, Верховный владыка (Шан-ди) ниспослал милость сыну государя исправить ошибку отца и повелел мне, старшему сыну государя, править этой страной. Однако как я, не обладая выдающимися способностями, могу обрести мудрость, необходимую на месте государя? [Поэтому] следует вести себя осторожно и осмотрительно, словно ступая по [тонкому] льду над пучиной, проявлять необыкновенные милости, поэтому в знак обновления политики объявляется всеобщая амнистия в стране.

/Начиная с рассвета семнадцатого дня десятого месяца второго года эры Цин-тай (935 г.) объявляется прощение за все преступления, [исключая особо тяжкие], — как уже выявленные, так и не выявленные, или за те, по которым уже установлены или еще не установлены наказания, и соответственно следует поступать должностным лицам”.

/[Кён] Хвон, в течение трех месяцев находившийся в Кымсане, вместе со своим младшим сыном Нынъе, дочерью Эбок, любимой наложницей Коби и другими бежал в Кымсон и оттуда отправили человека к Тхэджо с просьбой о встрече. Тхэджо очень обрадовался и направил генералов Ю Гымпхиля и [Ван] Мансе[1582] водным путем, чтобы встретить и оказать почести Кён Хвону, а по прибытии [в столицу] встретил его торжественной церемонией, и, поскольку он был старше Тхэджо на десять лет, тот назвал его “Почтенным батюшкой” Санбо[1583], /1506/ подарил ему Южный дворец для проживания и [званием] возвысил над всеми остальными чинами. [Тхэджо] передал в кормление (сигып) [Кён Хвону] Янджу, а также пожаловал золото, шелк, разнообразные украшения, по сорок рабов (ноби) мужского и женского пола и десять лошадей из дворцовых конюшен.

/Зять Кён Хвона генерал (чангун) Ёнгю как-то втайне сказал своей жене: “Великий ван (Кён Хвон) упорно трудился более сорока лет, и его дело было почти завершено, как вдруг в один день из-за злобы людей своей семьи он потерял свою страну и отдался под власть Корё. Вообще, верная жена не заводит другого мужчину, а преданный слуга не служит двум господам. Если сейчас бросить своего господина и служить мятежному сыну, то с каким лицом я встречусь в Поднебесной с теми, кто сохранил верность долгу? К тому же я слышал, что корёский князь Ван [Гон] великодушен, добр и щедр, старателен и скромен, чем приобрел симпатии народа, а значит, [само] Небо помогает ему, поэтому он непременно станет властителем трех Хан (т. е. снова объединит корейские земли). Если напишем сейчас письмо, почтительно справляющееся о здоровье нашего государя и одновременно выражающее преданность князю Вану, то разве не позаботимся о своем будущем счастье?” И его жена ответила: “Я думаю так, как Вы и говорите”. Поэтому во втором месяце первого года эры Тянь-фу (936 г.) [они] отправили к Тхэджо человека с посланием: “Если Вы поднимете знамя /1507/ справедливости (начнете поход), то сообщите о нем, и мы поддержим изнутри (со стороны Пэкче) и встретим Ваше войско”. Тхэджо очень обрадовался, щедро одарил посланца и вернул его со словами благодарности к Ёнгю: “Когда [Вашими] милостями мы объединим [силы], не станет помех на пути, и я постараюсь прибыть и приветствовать Вас, генерал, а затем посетить Ваш дом, чтобы поклониться Вашей супруге и служить Вам как старшему брату, а супругу почитать сестрой, и до конца дней щедро платить [за благодеяния]. В том клянусь пред всеми духами Земли и Неба!”

/В шестом месяце лета [Кён] Хвон обратился [к Тхэджо]: “[Ваш] престарелый слуга отдал себя (букв. ”свое тело”) Вашему высочеству, желая прибегнуть к могуществу Вашего высочества с тем, чтобы покарать (отрубить голову) мятежного отпрыска. Надеюсь позаимствовать божественные войска великого вана, чтобы покончить с этим разбойным мятежом, и в этом Ваш слуга и смерть примет без сожаления!” Тхэджо исполнил просьбу. Сначала он послал наследного принца Му и генерала Сурхи с десятью тысячами конных и пеших, чтобы занять Чхонанбу, а в девятом месяце осени сам прибыл в Чхонан во главе трех армий (кун), объединил войска и выступил на Ильсон[1584]. Сингом противопоставил им свои войска. В день кабо (девятый день одиннадцатого месяца по лунному календарю) [две армии] противостояли друг другу, расположившись лагерем по обоим берегам реки Илличхон. Сначала Тхэджо и Санбо /1508/ [Кён] Хвон произвели смотр войск. Тэсаны (министры) Кёнгвон, Сурхи, Кымсан, чангуны Ёнгиль, Кион и другие с тридцатью тысячами конных и пеших составили левое крыло, тэсаны Ким Чхоль, Хонъю, Сухян, чангуны Ван Сун, Чуллян и другие во главе тридцати тысяч конных и пеших составили правое крыло, тэгван Сунсик, тэсаны Кынджун, Ван Гём, Ван Е, [Ю] Гымпхиль, чангуны Чонсун, Чонхи и другие с двадцатью тысячами латной кавалерии, тридцатью тысячами пехоты а также с девятью с половиной тысячами легкой кавалерии, набранной в Хыксу, Чхолли и других областях[1585], составили центр армии. Тэджангун князь [Кён] Хвон и чангун Ван Хамюн с пятнадцатью тысячами воинов встали в авангарде и с барабанным боем двинулись вперед. Полководцы [Позднего] Пэкче Хёбон, Токсуль, Мёнгиль и другие[1586], увидев мощь и готовность [корёских] войск, бросили свои доспехи и, выйдя перед строем, сдались. Тхэджо принял их ласково и спросил, где находится предводитель армии [Позднего] Пэкче. Хёбон и другие ответили: “Главнокомандующий (вонсу) Сингом — в центре армии”. Тхэджо приказал чангуну князю [Кён] Хвону немедленно ударить по центру, а всем войскам [Корё] /1509/ поддержать их совместной атакой, в результате чего армия [Позднего] Пэкче была разгромлена и бежала, а сам Сингом вместе с двумя младшими братьями, чангунами Пудалем, Содалем, *Нынхваном и другими, всего сорок человек, сдались в плен.

/Приняв капитуляцию, Тхэджо радушно [встретил] всех сдавшихся, кроме *Нынхвана, и разрешил им поселиться в столице вместе с женами и семьями. У *Нынхвана же Тхэджо спросил: “Не ты ли сначала сговорился с *Янгомом и затеял предательство — заточил [в монастырь] великого вана (Кён Хвона) и возвел Сингома. Разве такова должна быть [верность] подданного своему долгу?” *Нынхван [ничего] не смог сказать и [только] опустил голову. Тхэджо приказал казнить его. Что касается Сингома, то хотя он узурпировал трон, но сделал это под давлением других, и это не было его подлинным намерением, и, учитывая, что он, отдавшись во власть [Тхэджо], молил о наказании за вину, особым прощением смертная казнь ему была отменена <говорят также, что все три брата были казнены>. У Кён Хвона из-за тревог и волнений на спине появились нарывы, и через несколько дней он скончался в буддийском храме в Хвансане[1587].

/По строгому приказу Тхэджо солдаты и офицеры не смели покушаться на [имущество жителей], поэтому в округах и уездах воцарилась спокойная жизнь, и стар и млад прославляли [Ван Гона]. [Тхэджо] ободрил военачальников и солдат [Позднего Пэкче] и принял их на службу по способностям, а простому народу предоставил возможность заниматься своим делом. Что касается преступлений Сингома, о которых говорилось раньше, /1510/ то они были прощены, и Тхэджо даровал ему соответствующий чин (ранг). Двух его братьев и *Нынхвана, чьи преступления были одинаковы, Тхэджо сначала отправил в ссылку в Чиджу, а потом казнил.

/А Ёнгю [Тхэджо] сказал: “После того как прежний ван (Кён Хвон) утратил государство, ни один из его слуг не проявил к нему [должного] почтения, и только Вы и Ваша супруга отправили [ко мне] за тысячу ли послание, чтобы выразить свою преданность, а затем и перешли на мою сторону, поэтому Вашего [чувства] долга невозможно забыть!” Тхэджо назначил его чвасыном[1588], передал в кормление тысячу кён[1589] земель (полей) и жаловал 35 лошадей из дворцовых конюшен. Призвав членов его семьи, жаловал чинами и званиями двух его сыновей[1590].

/Кён Хвон возвысился в первый год эры Цзин-фу тан[ского Чжао-цзуна] (892 г.), а умер в первый год эры Тянь-фу [поздне]цзинь[ского Гао-цзу] (936 г.), т.е. всего [он правил как самозванец] сорок пять лет.

Когда судьба (срок) [государства] Силла была исчерпана, а нравственные принципы утрачены, Небо не оказывало ему помощи, а народу некуда было деваться. Пользуясь благоприятной обстановкой, стали во множестве, словно иглы у ежа, орудовать банды разбойников. Наиболее известными из них были Кунъе и Кён Хвон. Кунъе хотя и был сыном вана Силла, но восстал против родного государства, объявил его своим врагом /1511/ и замышлял его гибель. Его бесчеловечность дошла до того, что он изрубил мечом изображение своего предка.

/Кён Хвон же, происходивший из простолюдинов Силла, питался за счет даяний (жалования) этого государства, но затаил такую злобу, что представлял угрозу для страны. Захватив столицу, [он] жестоко убил государя и сановников, словно выловленных птиц или выпалываемую траву (т.е. никого не пощадил). Поистине он был исчадием зла и величайшим злодеем в Поднебесной. Поэтому [каждый из них] получил свое — Кунъе был брошен (предан) своими слугами, а Кён Хвон породил зло в собственном сыне, и кто может быть виноват в этом? [Если] даже выдающиеся способности Сян Юя и Ли Ми[1591] не смогли воспрепятствовать подъему [империй] Хань и Тан, то разве такие злодеи, как [Кунъ]е или [Кён] Хвон, могли противостоять нашему Основателю? Они были лишь собирателями народа для него (Тхэджо).