Самостийная Украина: истоки предательства

3. Русский погром

Читая нынешнюю советскую печать, можно наткнуться на выражение «еврейский погром» — их, слава Богу, не было, или «армянский погром» — они, к стыду и позору власть имущих «новомысленцев», которые вновь это допустили, — были, но нигде нет сообщений о русских погромах — печать об этом бесстыдно молчит. А они между тем происходят почти на всех национальных окраинах, даже в автономных республиках Российской Федерации и даже в самом центре России. Алма-Ата, Баку, Наманган, Кишинев, Вильнюс, Сунжа, Кашино — это в Тверской области — география насилия и убийств русских неуклонно расширяется. Русских отовсюду изгоняют — из Средней Азии, Прибалтики, Молдавии, Дагестана, — они бегут, продавая за бесценок дома, построенные их собственными руками, оставляя квартиры в домах, возведенных ими самими или другими русскими на русские деньги, увольняясь с рабочих мест, которые тоже созданы на деньги, выкаченные из России, ныне обреченной на нищету из-за помощи «младшим братьям» Юга, Востока и Запада. Сейчас, разбогатев и умножившись численно на иждивении «старшего брата», они пинают его ногами. По отдельным подсчетам, число русских и русскоязычных беженцев давно перевалило за миллион, а скорее всего их намного больше. И это, видимо, только начало. Националистические лидеры в Казахстане, на Украине, в Грузии, Литве и других республиках муссируют сейчас идею об обмене населением с Россией: мы вам «ваших», вы нам «наших», чтобы каждый народ жил на своей родной земле. На Украине дело дошло до неприличностей. Органы печати Руха подняли буквально истерический вопль по поводу того, что отдельные предприятия Севера (в Тюмени, на Чукотке и т.д.) организовали строительство домов в южных районах Украины для своих работников, выходящих на пенсию, — строительство, кстати, очень выгодное местным властям и жителям, так как они безвозмездно получают часть жилого фонда плюс дороги, магазины, систему бытового обслуживания и т.д. Сначала Рух кричал о новой диверсии Москвы, все время стремящейся-де захватить Украину, если не силой, так переселенческой политикой. Затем России было предъявлено дополнительное обвинение — ее пенсионеры, во-первых, состарят население Украины, во-вторых, объедят его.

Но это все цветочки. Предстоит приватизация — она будет в интересах так называемых коренных народов, и модернизация промышленности — она ударит по русским в первую очередь, ибо на заводах и фабриках их больше, чем коренных. Экономисты Руха пробивают план перестройки украинской индустрии, предусматривающий свертывание промышленного производства в Донецкой, Луганской и других областях с большей долей русского и русскоязычного населения. В прибалтийских республиках на открывающиеся совместные предприятия, где высока оплата и имеются другие льготы, принимаются почти исключи­тельно «коренные».

Экономический погром бьет по русским еще больше оттого, что сопровождается погромом русской культуры, который ныне идет во всех республиках, не вызывая никаких протестов или осуждения Москвы. Снос и осквернение памятников русским государственным и военным деятелям, писателям, художникам и изобретателям, переименование населенных пунктов, улиц и зданий, названных в их честь, изъятие русских книг из библиотек — все это, а также языковая дискриминация русских и русскоязычных по демократическим меркам относится к актам геноцида культуры (культуроциду). Особенно масштабно эта политика проводится в «братской» Украине, где фактически повторяется ситуация 20-х и 30-х годов.

Культуроцид против русских и русскоязычных имеет на Украине три основных направления. Первое — это крестовый поход против русского языка. Второе — ограбление русской культуры, в частности литературы, путем включения целых ее пластов исключительно в украинскую культуру. Третье — это присвоение беспрецендентного по своим масштабам, русской исторической памяти вплоть до сведения России к понятию «Московия», «Московское государство». Для достижения поставленных целей применяется специфическая тактика — «интеллектуальный террор против русских классических и современных писателей, начиная с Пушкина и Достоевского и кончая Солженицыным и Распутиным, а также фальсификация исторических и лингвистических фактов.

Принятый на Украине закон о языке предусматривает фактически свертывание в республике всего образования на русском языке в течение десяти лет. Обучение во всех высших учебных заведениях, в техникумах, других средних учебных заведениях, а также во всех ПТУ переводится исключительно на украинский язык. На русском языке допускается лишь получение общего среднего образования. Поскольку при поступлении во все учебные заведения требуется сдавать в обязательном порядке украинский язык и обучение должно проводиться только на этом языке, большинству выпускников русских школ перекрывается, в лучшем случае затрудняется, дорога в вузы и техникумы. Уже сейчас органы образования Украины ввели сдачу вступительного экзамена по украинскому языку для лиц, поступающих в аспирантуры, и на все специальности в вузах. Но и этих драконовских мер, немыслимых ни в одной цивилизованной стране, перестройщикам из Руха кажется недостаточно. Часть сепаратистов предлагает превратить школы с русским языком обучения в частные учебные заведения или же переложить бремя их финансирования на Российскую Федерацию.

Прекрасно понимая, что так называемая «истинно украинская» культура недостаточна, чтобы питать интеллектуально и духовно пятьдесят миллионов человек, сепаратисты пытаются в культурном отношении разбогатеть за счет общерусской культуры. Перебрав всех деятелей русской культуры и науки украинского происхождения или с украинскими, даже отдаленными, корнями, они явочным порядком включили в украинскую культуру писателей Феофана Прокоповича и Гоголя, композиторов Бортнянского и Березовского, художника Боровиковского, математика Остроградского, конструктора космических кораблей Королева и бесчисленное множество других действительных или предположительных украинцев по происхождению.

Сама по себе такая постановка вопроса была бы безобидной в силу фактической нерасчлененности украинской культуры (ее основного массива) и русской и даже где-то оправданной, если бы украинская культура рассматривалась как часть, как «подсистема» общерусской культуры. Однако, предъявляя права (полностью или частично) на Гоголя, Боровиковского, Королева, украинские сепаратисты одновременно требуют, чтобы русские полностью отказались от культурного наследия Киевской Руси, начиная со времен Рюрика и даже раньше — от «Слова о полку Игореве», от «Слова о законе и благодати» Иллариона и т.д. Русским оставляется только та часть русской культуры, которая имеет отношение к Северо-Восточной Руси, а в позднейшую эпоху — к Московскому государству. Фактически полностью отрицается духовно-культурное единство различных ветвей русского народа и вводится территориальный критерий принадлежности произведений культуры тому или иному народу.

«Честь» изложения такой концепции газета украинских писателей «Литературная Украина» предоставила некоей Эмилии Ильиной, назвавшей себя русской и взявшей на себя труд потребовать того, что сами украинские литераторы вначале открыто сделать еще не решались. Позже, видимо, убедившись, что Москва проглотит все, а русские писатели смолчат, они уже цитируют Ильину как классика. Везет русским на Ильиных. «Финскую Калевалу, — пишет, ерничая, эта Ильина, — мы в состав «древнерусской» литературы не включили, грузинского «Витязя в тигровой шкуре» тоже, а вот «Слово о полку Игореве» — это «наше». Может быть, «древнерусский» писатель был в командировке в Киевской Руси, написал «Слово о полку Игореве» и оставил там на память? Д.С. Лихачев знает о существовании Украины и украинского народа. Хотелось бы от него услышать, почему «Слово о полку Игореве» — произведение «древнерусской», а не древнеукраинской литературы?»

Аналогичным образом совершается и поход на русскую историю. Его задача — отобрать у «москалей» весь киевский период русской государственности, оставив России только историю Московского государства, а также отодвинуть дату крещения России, русского народа. «Русское тысячелетнее государство с матерью городов русских — Киевом в самом начале» — это, утверждает Владимир Коломиец, один из претендентов на новую интерпретацию истории России, «лицемерный миф», который «искусственно оживляется». Это «новоимперское поползновение с застарелым запахом тухлятины», которому надо «давать отпор». В том же духе, но только по-женски — более конкретно выражается уже цитированная Эмилия Ильина: «Олег, Игорь, Ольга, Владимир, Ярослав Мудрый, Мономах, «Повесть временных лет», Нестор, Киевская Русь — это все принадлежит Украине. Добровольно отказаться от этих сокровищ, награбленных нашей разбойничьей русской силой — наш долг…» И дальше: «Что означает празднование в 1988 го­ду крещения «русского народа»? Это недопустимый способ обращения с исторической истиной. В 988 году Владимир, князь Киевской Руси, крестил своих подданых — жителей Киева, свое войско. Это крещение к русскому народу не относится».

Создав, с одной стороны, чисто умозрительную особую историческую Россию, фактически Московию, с другой — еще более умозрительную конструкцию Украины или Украины-Руси, самостийники строят особую логику взаимоотношений между этими «государствами». По ней, царское правительство, оказывается, вовсю «торговало» Украиной и «подарило» Польше даже мать городов русских Киев еще при жизни Богдана Хмельницкого (Петро Кононенко). Полтавская битва — это «захватническая» война петровской России против Украины (Михайло Наенко). В новейшее время украинцы «вошли в историю как нация, боровшаяся с фашизмом» благодаря Украинской повстанческой армии, то есть бандеровцам (Дмитро Павлычко). Ну а современный период — это неоколониализм и Крым, например, — это «неоколониалистическое гнездо» на Украине, только «более спокойное и теплое по сравнению, скажем, с бывшим Кенигсбергом, превратившимся ныне в своеобразный Порт-Артур» (Виталий Радчук).

Такого рода «историографию» можно «продавать» украинскому читателю, все же достаточно исторически грамотному, лишь при определенных условиях. О прямой и косвенной поддержке ее массовыми средствами информации демократической Москвы уже говорилось. Второе важное условие — это атмосфера ненависти к русскому народу, самой дикой русофобии, которая нагнетается и в России (демократами «общечеловеками»), и на Украине («демократами» Руха). При этом надо сразу же сказать, что махровый, пешерный антирусизм на Украине — это не эмоциональные выпады отдельных «творческих» личностей, а линия ведущих представителей украинской интеллигенции, по крайней мере, в лице ее писательской организации во главе с ее руководителем Юрием Мушкетиком. «Я человек умеренных взглядов, враг всяких крайностей, завихрений», — пишет о себе Мушкетик. Что же думает он о русском народе, русско-украинских взаимоотношениях? «Старший брат, — пишет он, — никогда не считал нас равным себе, в лучшем случае заигрывал, выражал восторг украинской экзотикой, похваливал украинцев за трудолюбие. Продавали за границу украинскую пшеницу, уголь, продавали нефть. А что с этого имели украинцы?» Вот другой представитель украинской самостийнической интеллигенции — публицист и писатель Павло Мовчан. Он доказывает, что украинский народ был «поставщиком биологического сырья» для обновления «уже деградировавших этносов». Кто деградировал, читатель должен догадаться сам. Еще один руховский публицист Михаил Брайчевский взялся, наконец, разобраться и по достоинству оценить роль России, ее народов в борьбе против гитлеризма. «Тезис о том, что только благодаря объединению советских республик в единый централизованный союз мы выстояли в ходе второй мировой войны, — сообщает он в своих выводах, — вызывает сильное возражение. Закономерно возникает вопрос: а почему не погибли и сохранили себя Польша, Чехосло­вакия, Венгрия, Румыния, Албания, Югославия, Финляндия, Дания, Норвегия и т.д. Даже те страны, которые были союзниками Германии и проиграли войну, заняв место на скамье подсудимых?»

Нет оснований обвинять Мушкетика и других в отсутствии, скажем, логики. Она есть, если вспомнить тезис Павлычко, что славу борцов против Гитлера украинцам принесла Украинская повстанческая армия.

Украинская «историография» стала возможна, на наш взгляд, так­же из-за долгого молчания русских писателей, в определенной мере ставших жертвами «мазепинской» тактики украинских литераторов. Когда же до русских писателей, наконец дошло, что их цинично обманывают, и они попытались робко возражать самостийникам, те развязали против них кампанию интеллектуального террора. Характерно, что самостийники не разбирают, кто демократ, кто консерватор, кто почвенник или модернист, бьют всех подряд. Написал Сергей Баруздин 5 октября 1990 года в «Правде», что нельзя считать «во всех наслоениях … виновником один русский народ», и тут же получил циничную отповедь Михаила Наенко: «Если бы в Запорожье вместо украинских школ появились гваделупские школы, мы бы говорили — виновен гваделупский народ; когда же там 99 процентов русских школ — то вина за это ложится на русский народ, а не просто на партийный, сталинский и какой там еще аппарат». Осмелился Сергей Залыгин 3 октября того же года сказать в «Комсомольской правде», что нельзя «делать государственной политикой борьбу за национальную чистоту», — тут же получил кличку «писателя-обывателя» и ернический щелчок: «Интересно, как бы он (Залыгин) развел руками, если бы вдруг оказалось, что в Иркутске или Новосибирске нет ни одной русской школы, а только монгольские или китайские?»

И Лихачев, по мнению самостийников, наводит «тень на плетень». И Распутин, и Белов, и Крупин «без стыда и совести» пишут «об исторической укорененности России в прибалтийских землях». И еще: «Эти писатели со всей великодержавной оравой «вышли из окопов» защищать Союз, считая, что и Украина и Прибалтика — это ихнее, то есть русское». Это уже Владимир Коломиец в «Литературной Украине» от 25 апреля 1991 года.

Как видим, украинские представители «красного письменства» в отличие от того, что могли думать русские писатели, действуют «своеобразно», не гнушаясь запрещенными приемами, вообще не стесняясь в выборе средств. «Своеобразие» самостийнических литераторов доходит до того, что они пытаются вообще запретить русским говорить о своих проблемах. Написал А. Чернышев в «Правде» о том, что «русский народ находится в опасности», что «его численность неуклонно сокращается» — что тут, казалось бы, такого обидного для украинца: о том, что русские вымирают, как нация можно узнать в любом демографическом справочнике. Но у того же Мушкетика, видимо, всю «нутренную» перевернуло, ибо его просто понесло: «И вот некоторые русские «патриоты» вопят, что, мол, русские как народ, как нация больше всех пострадали от сталинщины и брежневщины, говорят об угрозе русским демографической деградации и т.д. Какая ужасающая ложь, какое кощунство!» Вот так вот.

Большинство русских писателей, к сожалению, молча сносят ложь и оскорбления в адрес собственного народа и не осмеливаются дать отпор вконец распоясавшимся самостийницким авторам, попирающим все святое. Именно поэтому лидеры Руха в последнее время пришли к выводу, что главное препятствие их планам — это не собственно русские, а «малороссы», то есть украинцы, которые отказываются думать «национально», то есть фактически не согласны с их бредовыми тезисами и планами. Как только сепаратисты ни полощут украинцев с общерусским мировоззрением, какими именами только ни называют! Они и предатели, и манкурты, и янычары, и рабы, и, конечно же, фашисты. Невероятно, но факт: не хочет украинец отделяться от России, не хочет считать русский язык таким же чужим для себя, как китайский или монгольский — он фашист. За примером далеко не ходить. Физик-теоретик, член Академии наук УССР В. Струтинский осмелился заявить публично, что русскоязычие на Украине — это часть украинской культуры, а нынешний курс на украинизацию фактически преследует цель искоренения русского языка и русской культуры на Украине. Сразу же раздался истерический вопль небезызвестного Мовчана: «Это обыкновенный фашизм». Потом тот же Струтинский сказал, что до половины территории современной Украины составляют земли, отвоеванные Россией у Турции и заселявшиеся одновременно и русскими и украинцами, то есть, сказал понятную каждому школьнику истину, что русские на Украине — это коренное население. На этот раз Мовчан просто забился в конвульсиях: «Спрашиваю, где благородный гнев историков, чем занимаются органы государственной безопасности, где судебные органы?»

Очень соблазнительно отмахнуться от этого курсива Мовчана, как это делают российские политические деятели, объяснить его невежеством сепаратистов — оно действительно вопиющее — или их эмоциональностью — да, они нередко, как выразился один из украинских депутатов, выскакивают из штанов. Наконец, коекому очень хочется усмотреть в этом проявление украинского юмора, но, к сожалению, юмор тут можно углядеть, лишь сидя в Москве. На Украине же сепаратисты говорят и воспринимаются народом весьма серьезно. И брошенная Мовчаном фраза раскрывает сущность планов самостийников — создать национально мыслящую и украиноязычную республику с помощью существующих органов государственной безопасности, но под жовто-блакитным флагом.