Самоврачевание и скотолечение у русского старожилого населения Сибири

Роди́ны .

Моментъ наступленія родинъ скрываютъ самымъ тщательнымъ образомъ не только отъ постороннихъ, но и отъ членовъ своей семьи. Это вызывается тѣмъ, что „друга женщина, наипаче котора первенькимъ, стыдится… Нонче-то, правда, ужъ не стыдятся, а мы-то прежде были, вѣдь, дуры: своего мужа-то што есть стыдились“. Главная же причина, заставляющая скрывать время родинъ, кроется въ народномъ взглядѣ, по которому „разный у людей глазъ бываетъ“: сглазить могутъ и родильницу и ребенка ². „Пуще всего, чтобы дѣвка какая не знала. Кажный „волосъ дѣвичій“ узнаетъ, за кажный волосъ надо мучиться родимому человѣку“ (Е. А. В-ва). Отсюда понятно, почему даже въ случаяхъ трудныхъ родовъ деревенскія женщины лишь очень рѣдко соглашаются поѣхать въ больницу. „Это въ больницу-то ѣхать! Чтобы глаза-то тамъ при такихъ мукахъ на родимаго человѣка таращили!.. Нѣтъ, ужъ што Богъ дас(т)ъ“…

Однако старанія баушки и другихъ близкихъ къ роженицѣ лицъ оградить ее отъ чужого глазу иногда не имѣютъ успѣха. Сосѣдки почти всегда освѣдомлены о томъ, когда „бабочка ждетца“, и лишь только наиболѣе любопытныя замѣтятъ наступленіе родовъ, находятъ „задѣлье“ зайти во дворъ (курица на этотъ разъ потеряется или яичко снесетъ въ сосѣдскомъ дворѣ) или въ избу. Вотъ интересный въ этомъ отношеніи случай, разсказанный мнѣ одною свекровью. „Настало

360

время родить Дарьюшкѣ. Схватки знимаютъ ужъ бабу. Гоня́тъ ее, а толку нѣту (не маратца), – всегда ужъ такъ быватъ. Ладно, – думаю, – хоть чужихъ-то никого нѣту… Только подумала такъ-то, смотрю – Марковна (сусѣдка) идетъ: шабу́ръ, говоритъ, пришла пошить ¹… До́шлая баба: смѣтила, въ чемъ дѣло, ну и сидитъ. Сидитъ и сидитъ. Давай я скорѣй на столъ собирать: угостится – уйдетъ, думаю себѣ… Сидитъ баба – да и шаба́шъ!.. А Дарьюшкѣ ужъ невтерпёжъ. Я и говорю: ты, Дарьюшка, пошла бы да дополола бы гряду-то, Конечно, не до по́лотья ей, а чтобы только съ глазъ-то уйти. Ушла она въ огородъ. Пою я Марковну чаемъ, а сама нѣтъ-нѣтъ да и понавѣдаюсь въ огородъ… Кабы́ть-то ушла моя сусѣдушка. Ну, думаю, ладно. Надо по баушку бѣжать. Прихожу къ покойной Лы́чихѣ, а у ней гости… „Матушка, говорю, голубушка! пойдемъ ко мнѣ: съ коровёнкой у меня что-то сдѣлалось“… Ну, она, покойница, понимаетъ, въ чемъ дѣло. Со мной же побѣжала. Бѣжимъ ни́мо Азитовыхъ-то, а Марковна ужъ тутъ какъ тутъ: „На службу, Прокопьевна?“ А Прокопьевна быдто и не слышитъ: пробѣжала ни́мо нашей избы, быдто и не къ намъ… Обошла кругомъ, черезъ чужую ограду… Вотъ какіе сусѣди бываютъ. Мужики – тѣ лучше: смѣтятъ – уйдутъ, а вотъ нашъ братъ – на зло дѣлаютъ“.

Нѣтъ ничего мудренаго, что при наступленіи схватокъ женщина старается укрыться куда угодно, только бы избѣжать любопытныхъ глазъ постороннихъ, не считаясь ни съ какими другими удобствами, зачастую рискуя и своей жизнью и жизнью ребенка, особенно въ сырое дождливое время или въ холодъ и стужу.

Обычно роды протекаютъ въ томъ мѣстѣ, гдѣ баушка застанетъ родильницу. Чаще всего это бываетъ въ банѣ или, если семейство малолюдно и дома остаются только малые ребята, – въ избѣ. Лѣтомъ (а случается и зимой) это происходитъ и въ хлѣвѣ и въ сѣнникѣ и т. под. мѣстахъ. Во всякой деревнѣ можно указать нѣсколько случаевъ, когда крестьянки „распрастываются“ въ полѣ на полосѣ, отправившись туда на работу, или подъ кустомъ, поздно вечеромъ возвращаясь съ полевой работы домой. О посторонней помощи тутъ, конечно, и говорить не приходится: родильница принуждена бываетъ сама „управляться“ и съ собой и съ ребенкомъ. Впрочемъ, и дома не всегда бываетъ возможность дать вѣсть баушкѣ, чтобы она „на службу“ спѣшила, особенно когда роды наступятъ неожиданно, а около родильницы – только „мелюзга́“, которую никуда не пошлешъ…

„Если въ семействѣ все идетъ по хорошему, легче родить. Весь мужской полкъ смѣтитъ, въ чемъ дѣло, и уйдетъ; только ребятишки

361

съ матерью остаются, сидятъ гдѣ-нибудь въ уголкѣ, а то на печкѣ (куда ихъ зимное дѣло дѣнешь?), да баушка; другой разъ мать али свекровка тутъ же – баушкѣ помогаютъ. Родильница все равно что ложится помирать“ и, какъ передъ смертью, проситъ у присутствующихъ прощенія сдѣланныхъ обидъ и огорченій ¹. Они простятъ – и Богъ проститъ, а Богъ проститъ – разрѣшится благополучно. Какъ готовящейся къ смерти, „ей расплетаютъ косы, сымаютъ поясъ, кольца, серьги ²; она остается въ одной стану́шкѣ (въ одной рубахѣ, сказать по теперешнему). Если роды продолжаются долго, открываютъ у печки заслонку (трубу не открываютъ), западню у подполья и, гдѣ можно, двери и ворота“. Открываніе двери, заслонки и пр. сопровождается словами баушки: „какъ отворяютца двери, заслонка, – такъ бы отворилися двери младенцу“.

„Баушка (хоть не всякая, а многія) заботитца, чтобы печка топилась, али хоть въ ней камень былъ нагрѣтой, али чтобы самоваръ кипѣлъ. Дрожь быватъ въ это время съ родильницей. Баушка наливатъ горячей воды въ какую-нибудь посудину и ставитъ родильницу надъ паромъ, согрѣватъ“ (Е. А. В-ва). „Садятъ въ квашню или въ другую какую большу посудину на паръ“ (К. И. Б-ая). Л. И. Т-нъ, бабничая у своей жены, нагрѣвалъ въ печи сухой „рукоте́рникъ“ и согрѣвалъ имъ животъ родильницы ³. Все это дѣлается для того, „чтобы чаще по́туги были“. Для возбужденія по́туговъ употребляютъ ромашку, шафранъ (А. П. П-на), „поту́жные порошки изъ спорыньи“ (К. И. Б-ая). Во время схватокъ „потираютъ животъ и читаютъ молитвы съ упоминаніемъ Божьяго имя“ (С. Н. В-ва), „растираютъ паха и водятъ по помѣщенію, покуль не разродитца“ (А. П. П-на) ⁴; только при этомъ надо слѣдить, чтобы роженица не переступила черезъ порогъ: она тѣмъ самымъ можетъ загородить выходъ ребенку. Иныя баушки, напр., П-на, даютъ роженицѣ „угольный порошокъ“ изъ выстрѣленнаго изъ печки угля; даютъ порохъ, растертый въ порошокъ и разведенный въ водѣ ⁵, и при этомъ читаютъ молитвы, какія знаютъ.

При нормальныхъ родахъ „бываетъ напередъ ребенка пузырь. Не знаю ужъ, которымъ я мучилась (десятерыхъ я принесла), лежу… Вдругъ изъ меня какой-то пузырь. И лопнулъ – ровно выстрѣлилъ. И полились во́ды. Это вотъ баушки и говорятъ: „во́ды пролить“.

362

Тутъ (на томъ мѣстѣ, гдѣ пролиты во́ды) и надо родить: скорѣй Богъ по мокрому ¹ дастъ, а въ другомъ мѣстѣ труднѣе родить“ (Е. А. В-ва).

Бываютъ у нѣкоторыхъ женщинъ „двойны во́ды“: первыя воды идутъ при первыхъ мукахъ (по́тугахъ), вторыя – при выходѣ ребенка. Промежутокъ времени между первыми и вторыми водами К. И. Б-ая указываетъ, ссылаясь на свой примѣръ, – „до полусутокъ“.

Для скораго выхода ребенка давятъ на грудь роженицы; принято, чтобы это дѣлалъ мужъ, если онъ здѣсь присутствуетъ. Приходится дѣлать это и баушкѣ. А. П. П-на объ одномъ случаѣ изъ своей практики разсказываетъ: „Никого не было, кто бы надавилъ ей на грудь. Принесла со двора колесо и навалила на грудь ей. Ничего: Богъ далъ“…

Трудные роды. Нерѣдки случаи, когда „Богъ не даетъ скоро“. Роженица „мучитца“ сутки и болѣе. Баушка заставляетъ ребятенокъ передъ иконой молиться Богу, чтобы Онъ „не заставилъ сиротать“; дочери, по совѣту баушки, расплетаютъ свои косы, чтобы облегчить муки матери; баушка даетъ ей выпить разведенный порохъ, отъ котораго младенецъ долженъ скорѣй выйти. Если роженица впадаетъ въ безпамятство, въ это время желательно присутствіе мужа ²: онъ поитъ жену водой изъ своего рта. Въ отсутствіе мужа баушка сама поитъ ее водой, но не изо рта. Если всѣ эти средства оказываются недѣйствительнымн, роженицу стараются испугать. „Ужъ третій день мучаюсь. Четыре баушки у меня. Водятъ меня по избѣ. Всѣ бока изодрали мнѣ. Нонѣшнія баушки деревяннымъ масломъ растираютъ, а раньше, какъ я-то молодая была, все мыломъ растирали… Такъ издерутъ бока, что когда́-то когда ихъ заростишь!… Водятъ меня баушки по избѣ. Подвели къ окошку, а за окошкомъ, на улицѣ-то, какъ грянетъ выстрѣлъ… Это дядюшка Павелъ (Огурцовъ) съ пашни пріѣхалъ, узналъ, что долго мучусь, и говоритъ: надо напужать ее, скорѣе Богъ дас(т)ъ. Пошелъ подъ окошко (а окошки всѣ закрыты на ставни) и выстрѣлилъ ³. Я испужалась, вздрогнула… Дядюшка Павелъ вбѣжалъ въ избу, взялъ меня на́ руки – тутъ я и родила. Скоро тако́. А то хотѣли въ Тулунъ ѣхать (въ Курзанѣ тогда ⁴ церкви еще не было), просить попа открыть царскія двери ⁵: говорятъ, при трудныхъ родахъ помогатъ“ (Е. А. В-ва).

363

Въ случаяхъ „неправильныхъ родовъ“, „когда ребенокъ пошелъ ручкамъ али ножкамъ, баушка прилаживатъ руки: пытатца выправить ребенка, пихатъ ручку али ножку въ роды“ и т. д. Иной разъ достаточно, послѣ того какъ рука или нога ребенка „вправлена въ роды“, „встряхнуть“ роженицу – и ребенокъ выйдетъ благополучно. Однако каждая деревня знаетъ случаи, подобные тому, который имѣлъ мѣсто на годахъ на участкѣ Едагонъ. Ребенокъ пошелъ бокомъ, показалась сначала ручка. Приглашенная баушка перепугалась. Послали въ с. Икей (въ 12 вер.) за фельдшеромъ, но тотъ отказался ѣхать на одной лошади, потребовавъ пару лошадей… Позвали мѣстнаго „акушера“. Онъ быстро явился, засучилъ рукава и, какъ умѣлъ, сталъ вытягивать ребенка за руку… Когда явился фельдшеръ на парѣ лошадей, нашелъ мертвую мать и истерзаннаго ребенка.