Глава 16

Ноябрь неторопливо вступал в свои права и грозил вот-вот обрушить на Подмосковье снегопад, поэтому мы решили собраться на последние в сезоне посиделки у пруда.

Если где-то что-то прибыло, значит где-то что-то убыло. Соцблок получил Португалию и перспективы в ближайшую пару лет «дожать» Испанию. Испанцы сделать ничего не могут — ну не вводить же в Португалию войска? Введут они — введем и мы с Италией и другими товарищами. Кому оно надо? Народ испанский (со специальными, сильно нам сочувствующими элитами конечно) только и ждет повода — немного закрути гайки, и страна полыхнет.

«Убыло» у соцблока Чили — увы, менять тамошние режимы с нормальных на какие им надо американцы не разучились. Священное право собственности Запад еще уважать не разучился, а потому наши пионерлагеря и торговые контракты на закупку фруктов, лам и прочего остались в силе — и на том спасибо. «Коренная» чилийская собственность теперь подвергнется приватизации — это в Южной Америке процесс цикличный и привычный. Остров Робинзона через посредничество ЮНЕСКО был признан демилитаризованной зоной и значимым для всей планеты заповедником — нечего над нашими пионерами истребителям вражеским летать, мешать сил перед учебным годом набираться. Громыко документ с нашей стороны подписывал — какой-то дерганый Андрей Андреевич нынче, и дело тут не в брильянтах, а в его друзьях, которые как-то многовато общаются с международными организациями, в том числе — ВОЗ. Так-то по должности положено, но глубина контактов заставляет меня задумываться — так ли все с нашим «катехоном» однозначно? Дед и он в моей реальности сделали ставку на договор с западными элитами. Деда-то я исправил, и вопросов к нему не имею, а вот Андрей Андреевич в пресловутый Бельведерский клуб вступить мог хотеть и сильнее, чем мне казалось. Будем наблюдать — авось не станет сук под собой пилить.

Оставшаяся капиталистической Европа на карте мира смотрится занятно — этакий форпост белого человека в окружении красных варваров. Именно такую повестку там и качают, ну а мы могучими демонстрациями и парадами приветствуем новых товарищей и поминаем хорошего мужика Альенде. Мне тоскливо — Чили старшие товарищи «слили» сознательно, в качестве разменной карты за еще один кусок Европы. Оправдываться передо мной дед не будет, да и я не мальчик — понимаю, насколько политика и классовая борьба грязное дело.

Хандра отлично сочеталась с оголившимися по случаю поздней осени ветвями деревьев, сереньким небом над головой и каким-то непонятным, не теплым и не холодным, не равномерным и не порывистым, ветром. Старая добрая Подмосковная осень не мешала нам сидеть на берегу пруда. Народу много — все «мои» собрались, считай — элита элит. Повод для сбора предельно диалектичный.

— Правильно, Танечка! — обнимала бывшую приемную сестру добрая бабушка Фурцева. — Пошел он, этот Лешка! Ветренный он, ненадежный!

Залетела моя Таня самым что ни на есть прискорбным образом, но все, включая ее и меня, на этот счет спокойны — совсем другой уровень жизни и обилие рядом с ней как старших подруг, так и старших товарищей позволят воспитать будущего Советского гражданина нормально, и, если все сложится удачно, даже привить ему нормальную модель семьи — у Тани ее, увы, не имелось. Порочный круг — плохая «погода в доме» имеет свойство воспроизводиться поколениями, но прервать его можно.

Подстава пришла откуда не ждали — я опасался пацанов из музыкальных проектов, но совсем упустил из виду Таниных коллег по мультипликационному цеху — Лешка, вернувшись из армии, поступил на курсы мультипликаторов и в недрах Союзмультфильма встретил Таню. Жениться не захотел — от новостей о беременности решил забить на мультипликацию и свалил на севера́, за длинным рублем, а Таня попросила этого козла не трогать. Пес с ним, мол — даже на алименты подавать не станет. Ее выбор, но я бы такого кадра на северах оставил насовсем, переодев в ватник с номерком и загнав поглубже в шахту. Пофигу — все мы тут взрослые, совершеннолетние, и ответственность за себя нести способны сами.

Покосившись на воркующего с фурцевской дочкой дядю Андрея, я вздохнул и поморщился — шашлыком пахло как положено, офигенно вкусно, но меня этот запах не радовал. Триггер на безотцовщину здесь не причем, просто сегодня — день выборов в США. Америка и некоторые люди с неразвитой чистотой понимания из других стран стоят на ушах, устраивают шествия, машут флагами и до самого оглашения итогов будут следить за этой театральной постановкой, но мы со старшими товарищами уже знаем результат — изберут Форда-младшего. Точнее, уже избрали — та самая структура средне-высокого уровня, которую называют «дип стейт». Удачи тамошним пролетариям попачкать бесполезные бюллетени и с чувством выполненного гражданского долга разойтись по домам.

Цикл моих передач, транслируемых на весь соцблок и — кусочками — за «Занавес» стал для пиндосов последней каплей. Вмешиваюсь в их священные, самый честные и справедливые на свете выборы лучшего сорта говна из двух предложенных, да! Момент для тотального запрета вообще всего ассоциированного со мной контента — включая «Одиссею-2» — отличный по совокупности факторов, и это печально. Контрактов у нас было заключено немеряно, и запрет вылился в выплату нам американскими лейблами, прокатчиками, дистрибьюторами и прочими почти половины миллиарда неустоек. Контракты-то многолетние, частично — эксклюзивные, и нарушать их очень неэтично! Не из своих добропорядочные американские коммерсы платили — Конгресс согласовал выделить им компенсации и бонусы, ибо пострадала деловая репутация. Считай — тряхнули американских налогоплательщиков. С учетом инфляции эта половина миллиарда приравнивается едва ли к трети того же миллиарда трехлетней давности. Глобальный «кидок» планеты с заменой золотого стандарта потешными бумажками в этой реальности прошел гораздо менее сказочно, и тенденция будет нарастать. Я, конечно, Советский мальчик, орудие коммунистической пропаганды высшего ранга, «антисемит», убийца — какая-то падла слила, что я лично двум террористам глотки вскрыл — и «менятель режимов», типа как в Албании, но напряглись вообще все. Принцип «а если нас так?» работает медленно, но неумолимо.

Япошки заокеанским партнерам в этом стремлении подмахивать не стали, а неприметные, работающие на япошек гайдзины днюют и ночуют во Внешторге, заключая сотни новых контрактов — даже представить боюсь, какого размера контрабандные потоки с острова хлынут в США. Американцы, конечно, будут особо наглых отлавливать, давить бульдозерами пластинки и приставки, но глобально делать ничего не станут — Японцев в нашу сферу влияния целиком отпустить они себе позволить не могут, потому что тогда в том регионе у них останется одна бедная Южная Корея и Израиль, в котором благодаря проигранной «войне на истощение» пылающие реваншизмом власти в очередной раз нарастили «военный налог». Гегемон им помогает, но его возможности благодаря отвалившемся кускам капиталистического контура, внутренним проблемам и не собирающейся останавливаться инфляции ограничены, приходится полагаться на внутренние, не шибко-то богатые ресурсы. Турбопатриоты, понятное дело, потерпят, а вот менее радикально настроенные граждане потихоньку сваливают с Земли Обетованной туда, где жить полегче.

Короче — японцы офигенно качественно устроились на двух стульях, и их «экономическое чудо» от этого стало еще чудеснее. У них потешные выборы тоже есть, и уже пару лет большинство в Парламенте представляют социалисты — этого достаточно, чтобы мы взяли их в «Пояс-путь» и социалистически настроенные япошки не митинговали. Фамилии у стоящих за спинами лидеров правящих социалистов те же, что и у «либеральных демократов» — Сумитомо, Мицубиси, Мицуи и иже с ними. Пофигу — каждая страна имеет право жить приятным для нее укладом, если не мешает нам строить мировой социализм с широким набором условностей. Максимализм — это плохо, гибче нужно быть, и геополитические акторы к тебе потянутся.

Встав со складного стульчика из-за не менее складного стола, улыбнулся кидающим камушки в воду под присмотром бабушки Эммы и папы Толи сыну и младшим родственникам — Аленка, как старшая, уже освоила «блинчики», а остальным и так весело — и пошел в направлении мангала, которым заведуют сразу пятеро: дед Паша, товарищи Щелоков и Цвигун и министр обороны Устинов, компанию которым составлял не совсем сочетающийся Хиль — на правах большого семейного друга присутствует.

По пути заставил себя признать очевидное: пиндосы с первичным шоком от настолько мощного обострения холодной войны оправились и стали работать качественнее. Запрет меня удачен именно потому, что размазался в обилии инфоповодов. Выборы — главный из них. Второй — переворот в Чили. Третий — и тут мне остается только грустно повздыхать на самого себя — это волна материалов по SCP. Кропотливо сочиняемые, снимаемые и вбрасываемые материалы так плохо просачивались в западное инфополе потому, что тамошние спецслужбы их придерживали как раз для подобного случая и выкатили сразу валом. Конспирологи воют от восторга, народ, как и положено, боится и начищает дарованное им Второй поправкой оружие — отстреливать Слендерменов — контентщики всех мастей засели за средства производства, надеясь оседлать тренд, в Конгрессе разразились заскриптованные баталии, в которых часто звучит зловещая «Зона 51», которая, понятное дело, источником «утечек» и стала. В моей реальности американцы как-то собрали толпу на «штурм» этой зоны, но им хватило благоразумия не лезть на пулеметы. Надеюсь, в этой до такого не дойдет — расшатанное и озлобленное общество этих времен «штурмануть» как надо гораздо способнее, чем сытое и собравшееся чисто повеселиться из времен моих. Крови будет много — церемониться не станет никто, а я такого не хотел.

Если абстрагироваться и подумать рационально, может показаться, что нам оно на пользу — смотрите, злые капиталисты снова стреляют по «мирняку», но те, кто нынче рулит американской «информационкой» такой вариант не учесть не могли, а значит, если «штурм» состоится, вывернут эту ситуацию в свою пользу. Так-то удобно — даже если улик никаких, приписать SCP мне лично и Союзу в целом очень легко, чтобы потом делать важную рожу и приговаривать: «вот поэтому мы Ткачева и запретили».

Хреново, короче, но исторический процесс, что бы там кому не казалось, диктуется совершенно объективными экономическими причинами. Две трети мира — за нас, и мы дружно процветаем. Процветаем неравномерно, но неотвратимо — мы же только начали, а эффект уже вон какой сказочный!

— Чего нос повесил, комбинатор? — жизнерадостно подмигнул мне дед Паша. — Переродился в буржуя, кошелек оскудевший оплакиваешь?

Фигня — долларов этим самым жуй, и они не особо-то нужны, но зачем душнить?

— Планировал через пару лет сбежать, мне нелегал американский виллу в Калифорнии, «Роллс-Ройс» позолоченный с чехлами из шкуры леопарда и гарем жопастых негритянок обещал, — скорбно вздохнул я.

Мужики хохотнули, и товарищ Щелоков поделился наблюдением:

— Вот она разница поколений — раньше мальчишам-плохишам печенья с вареньем хватало, а теперь вон какие запросы.

Посмеялись. Немного отлегло — я же изначально знал, что вечно доминировать в инфополе не получится, и запрет был вопросом времени. Актуальное поколение школьного и студенческого возраста уже всё, распробовало и до конца своих дней будет ассоциировать свои «золотые годы» с Советской продукцией. Можно надеяться, что некоторые из этих ребят, как я и просил, полезут наверх по социальной лестнице и не разменяют веру в светлое будущее всего человечества на личный достаток. Отказываться от последнего же и не нужно — просто немного помоги мне помочь тем, кому повезло меньше.

— Пакуй чемодан, Сережка, — добавил конструктива Устинов. — В Севастополь поедешь, лекцию читать о важности соблюдения Устава в момент торпедной атаки условных врагов.

Поржали — какая там лекция? Обычный концерт — из них моя «альтернативная служба» процентов на восемьдесят состоять будет.

Козырнув, я добавил веселья, вернувшись к прежней теме:

— С другой стороны — здесь я в генсеки выбьюсь, а президентом США стать не светит,

— Коля, ты в министры в его годы метил? — кивнул Щелокову на меня Цвигун.

— У нас попроще было, — улыбнулся Щелоков. — Щей горячих поел и неделю доволен.

Ох уж эти деды. Пойду к другим — вон на бережку Андропов с Шелепеным о чем-то треплются, глядя на поплавки. Подходим со стороны зрячего глаза деда Юры — он не обидится, но так правильнее.

— Про молодость вспоминают? — кивнул в сторону мангала генсек.

— Как обычно, — подтвердил я, усевшись на корточки. — А вы чего?

— Катя устала, — поведал Андропов. — На пенсию просится, второй внук на подходе. Сердце у нее ноет, а должность сам знаешь какая.

— Александра Николаевича назначим? — догадался я.

— А чего это во множественном числе? — иронично прищурился дед.

Я ответил наглой улыбкой.

— Куда мне Комсомол, — вклинился Шелепин. — Ты же сам говорил — пердовой отряд, мол, молодежный. Варданян пускай отдувается — ты мне покоя точно не дашь.

— Не дам, — признал я его правоту.

— У Александра Николаевича много друзей в Азии еще со старых времен осталось, — обосновал значимость Андропов.

— Это хорошо, — одобрил я.

Друзья — это не панацея, а приятный бонус, но лучше их иметь, чем не иметь. Восток дело тонкое — это на Западе личные связи наводить бесполезно, там кроме имперского сапога в жопе ничего не понимают, и вся дискуссия основана исключительно на том, что сапог должен быть подороже и помоднее.

— Я тогда замом Варданяновским самоназначусь — нафиг мне базовая должность в ЦК? — подсуетился я.

А кто против-то?

— Назначайся, — одобрил деда Юра.

— Может отречение в мою пользу напишешь? — решил я ковать, пока горячо.

— Смешно, — без тени улыбки кивнул Андропов. — Казус интереснейший — придется буржуям с тебя статус персоны нон-грата снимать.

А как иначе на бесполезные, но обязанные проводиться международные саммиты ездить? Экологию же нужно обсуждать — ух она важная, и, когда политический момент не способствует нормальным договоренностям — а сейчас именно такой — приходится подписывать многостраничные бумажки, например, о заботе о популяции полярных сов. Тоже дело так-то — природа полезная, и уродовать ее без объективной необходимости не следует: в бюджет на следующий год пара лишних лярдов под борьбу с выбросами и сбросами всякого вредного заложена. Можем себе позволить, как говорится.

— Но такого юридического механизма как «отречение в пользу внука» в нашей стране, как тебе известно, не существует, — без нужды обломал меня дед.

Мне оно и не надо на самом деле — куда торопиться? — просто дежурная шутка.

— Мы же правовое государство, — не без иронии покивал я.

У законов есть не только буква, но и дух — он у нас, как и положено, социалистический.

— Не клюет, — вздохнул Шелепин.

— Выловили всё, — развел я руками. — Бездонный в финансовом плане пруд получился — мальков выписываем, они подрастают, и за неделю эти воды снова становятся безжизненными.

Большая она, «Потемкинская деревня». Даже не верится, что раньше здесь было три убыточных колхоза! То, что началось как «Административный кластер» ныне представляет собой образцово-показательный городок с развитой инфраструктурой, сферой услуг, титаническим «промышленным кластером» и населением в сто восемьдесят с небольшим тысяч постоянных жителей. Трудовые мигранты здесь нынче только стажировку, практику и прочее обучение проходят — предприятия-то передовые, и могут себе позволить высасывать из учебных заведений самых толковых учеников. Окружает нас постоянно увеличивающаяся «субурбия» — аграрная компонента «Потемкина» стабильно прирастает, а вместе с ней прирастает совхозное население.

Поднявшись на ноги, я с удовольствием потянулся — хрен с ним, с Западом, пусть че хочет делает, а я продолжу масштабировать «потемкинскую деревню здорового человека» до самого конца — вплоть до космических колоний!

Загрузка...