Самый темный соблазн

Глава 34

Повелители Преисподней находились на острове в Риме и в это самое мгновение приближались к Храму Неназываемых.

"У них будет план нападения", – подумал Гален. Вероятнее всего все, кроме одного воина окружат его, оставаясь скрытыми в тени, а тот воин пойдёт к нему на переговоры. Если только, конечно, они все не задумают спрятаться, сначала выпуская в него кучу стрел и пуль, а затем задавая вопросы.

В любом случае, это не важно. Воины, должно быть, знали, что направляются в ловушку; что Гален не назначил, бы встречу здесь, если бы не мог использовать Неназываемых для своей выгоды.

Как только Повелители достигнут порога храма, Неназываемые схватят их и быстро увлекут в своё внутреннее святилище. Затем всех как одного выставят перед Галеном и запрут в месте с невидимыми путами, позволяя Галену творить своё действо.

Однако Гален не хотел идти таким путём. Это отнимало слишком много времени, и было слишком рискованно. Не для его жизни, а для их. Если бы он убил одного из Повелителей, то никто бы никогда не завершил обмен, который он требовал. Всё, чего он хотел прямо сейчас, была Легион.

Гален сжал руки в кулаки. Если воины отказались её привести, то первый раз в жизни он сдержит своё слово. Как Гален и говорил Люциену, он будет забирать у Повелителей их любимых снова и снова... пока не сломит их. Он не будет убивать, только калечить.

С каждым днём потребность Галена в Легион возрастала. Демон Надежды создавал мечты, как заполучит её, накажет, приручит... и будет обладать ею. Чувство ревности разжигало уже тлеющее пламя негодования, стоило ему задуматься о том, где она и что делала.

Гален напрягся, услышав за спиной шорох.

Он резко обернулся. Между огромными белыми колоннами стояли все пятеро Неназываемых. Покрытый шерстью с шипящими змеями на голове вместо волос. Покрытый шрамами с мускулами больше, чем у трёх вместе взятых стероидных боксёров. Женщина с лицом уродливой птицы и рогами, тянущимися вдоль позвоночника. И, наконец, двое самых высоких: тот, у которого из черепа сочились тени, и тот, у которого из макушки головы торчали клинки, с которых капал яд.

Каждое создание было сковано цепями, которое не могло разрушить. И всё же, те хрупкие оковы имели значение только пока жил Кронос. В момент, когда он освободит их, эти существа устремятся в ничего не подозревающий мир. Никто, даже Гален, не сможет остановить разрушения, которые они, несомненно, принесут.

Перед ними на алтаре лежала бледная, тяжело дышащая и покрытая потом Эшлин, словно девственная жертва в старину. Только эта девственница была беременна и собиралась вот-вот родить. Гален так перепугал её, что начались схватки.

Как ни странно, Галену не нравилось, что она испытывает боль. Эшлин не была плохой, и причинение вреда прекрасному полу никогда не являлось его особо любимым занятием. Гален делал бы это, должен был – он сделал бы что угодно – но ни разу не получал от этого удовольствия.

– Вырежи младенцев из её живота, – приказала Галену рогатая дьяволица с клювом. – Я оставлю их себе.

Младенцы? Больше одного?

– Они должны умереть, – рявкнул мужчина, покрытый шрамами.

– Нет. Мы используем их для обмена, – сказало существо с горой мышц.

Эшлин стонала от боли и жалобно просила, её остекленевший взгляд умолял, когда она посмотрела на Галена.

– Пожалуйста. Не делай этого.

Умолять врага. Чтобы на такое пойти, она должна любить тех младенцев всем сердцем, хоть ещё и не видела их. Он считал, что понимал это. Почти двадцать девять лет назад он случайно породил дочь. Гален не узнал о её существовании, пока она совсем не выросла. Понимание того, что в ней течёт его кровь, являлось всем необходимым, чтобы… не любить – он не думал, что когда-либо испытывал это чувство – но ощущать какое-то родство с ней, несмотря на то, что она столь, же отличалась от него, как он от Повелителей.

Его Гвендолин. Гарпия. Женщина, которой он не смог причинить боль. Женщина, которая без колебания сразила бы его. Ему нравилось это в ней, Гален гордился её жестокостью.

Гален совершал ужасные вещи на протяжении всей своей жизни. Предавал друзей, убивал ради власти, разрушал города, специально склонял своих людей к употреблению наркотиков, чтобы они нуждались в нём, следовали за ним. Он разрушал их семьи, когда они осмеливались не подчиняться, или ещё даже и не думали предавать его. Гален спал с женщинами, с которыми не должен был, способами, которыми не следовало.

Не существовало границ, которые он не пересекал. Нет границ, которые он не пересечёт в будущем. Гален делал все – и сделал бы в тысячу раз больше – однако он никогда не заботился о последствиях. По-прежнему не заботился. В отличие от воинов, с которыми был создан, он не относился к категории мужчин с чувством чести, братскими узами или потребностью помогать кому-то, кроме себя.

Баден, как первый созданный, получил большую часть доброты, а другие – всего лишь каплю. Гален, самый последний, получил то, что осталось – только холод и тьму.

Возможно, именно поэтому он первым расправился с Баденом.

Ни один из Повелителей не знал, что он разговаривал с Баденом перед тем, как прислать Приманку, которая соблазнила мужчину и привела его к смерти. Баден сам устроил личную встречу. Ни один из них не знал, что Гален поклялся оставить бессмертную армию в покое и остановить войну, если Баден пожертвует собой.

Баден, одержимый демоном Недоверия, не поверил клятве Галена, но как бы, то, ни было, заключил сделку, на всякий случай. Гален понимал: это произошло, потому что он проклинал своего демона за инстинктивное недоверие и надеялся на лучшее – из-за демона Галена.

Приманка – Хайди, одна из хранителей Ненависти – пришла к воину, не подозревая, что жертва знает к чему его приведут. Баден не хотел, чтобы его друзья знали, как охотно он "вырыл" себе могилу. Также не хотел, чтобы они были свидетелями такого события, но воины, несомненно, последовали за ним. После случившегося не было прекращения войны, даже если бы Гален и пожелал этого. Чего он, конечно, не пожелал.

– Гааааалеееен, – отозвался эхом тихий, страдальческий стон, пока Эшлин корчилась на каменном алтаре. Лицо у неё покраснело и опухло, вдохи сменялись короткими выдохами.

– Не проси у меня помощи, женщина. – Следующие полчаса были критически важными для выполнения миссии, и он не мог позволить ей отвлекать себя. – Я сказал твоему мужчине, что ему надо сделать, чтобы спасти тебя.

– Пожалуйста. Пожаааалуйста.

Боль пронзила его грудь. Если бы Гален сказал, что единственный способ гарантировать, что он отдаст детей отцу, был подползти к нему, она бы нашла для этого силы. Эшлин даже целовала бы и облизывала его ботинки. Она сделала бы всё, что он просил, неважно насколько это мерзко.

О, да, она любила своих детей. Они были плоть от плоти её, кровь от крови, и они будут любить её в ответ.

Ничто и никто никогда не принадлежали Галену, и только ему... кроме Легион. Дело не в том, что она предпримет всё необходимое для его спасения, но и он тоже не будет этого делать ради неё. НО. Да, у него всегда находилось "но". Он был её первым любовником... и хотел быть последним.

Он не был уверен, что с ней происходило, пока её насильно удерживали в аду. Не знал, чего она натерпелась. Но знал точно – он больше не будет её единственным мужчиной. Ещё одна причина, чтобы наказать её, наказать всех их.

– Младенцы, – снова сказала женщина Неназываемых. Неужели... он уловил тоску в её голосе? Она действительно хочет испытать счастье материнства? – Отдай. Мне.

Нахмурившись, мужчины повернулись к ней, ругаясь и споря о том, как можно избавиться от таких глупых желаний. В тот момент Гален решил, что бы не случилось с матерью, он не позволит Неназываемым забрать детей или причинить им боль.

Наконец-то, достойный поступок с его стороны. Добродеяние без хитрости и эгоизма. Теперь нельзя сказать, что он всегда был очень плохим.

– Г-Гален. Я з-здесь, как ты и просил.

Каждый мускул его тела напрягся, кровь немедленно воспламенилась, закипая внутри. Галлюцинация? Он принюхался, улавливая на земле намёк на адское пламя и тончайший след морской соли. Нет, не галлюцинация.

Легион была здесь.

Его потрясло богатство и разнообразие эмоций, которые он почувствовал, когда повернулся, чтобы найти её. И вот она, на расстоянии нескольких футов. Легион стояла на краю основания храма, позади тянулись деревья. Она была прекрасна, хоть и не совсем такая, какой он её запомнил. Высокая, пышногрудая, с водопадом светлых волос и самыми приятными карими глазами. Губы были потресканными, как будто она их жевала. И Легион так сильно похудела, что футболка и спортивные штаны висели мешком.

Повелители не заботились о ней должным образом. За это они будут страдать больше, чем он изначально планировал. Она должна быть наказана, да, но его рукой и только его. Гнев затмил остальные чувства.

– Ты вооружена? – спросил Гален, не ожидая честного ответа.

– Я... – Её рука задрожала у горла, а пристальный взгляд устремился мимо него, глаза расширились. – Эшлин. – Легион рванула вперёд, только для того, чтобы отпрыгнуть назад, отчаянно избегая прикосновений, когда Гален преградил ей путь.

– Стой, где стоишь.

– О-отпусти её. – Заикание сказало ему больше, чем слова. Она боялась его. – Ты сказал, ч-что отпустишь.

– Легион, уходиииии! – закричала Эшлин между схватками. – Скажи Мэддоксу...

– Молчать! – рявкнул Гален. Он не потерпит никакого вмешательства в это дело.

Легион схватилась за живот, её кожа приобрела зеленоватый оттенок, подбородок задрожал.

Этот страх действовал ему на нервы. Прежде, она была храбра и полна огня, в котором выросла.

– Воины почти у нас, – сказал один из Неназываемых. – Мы перенесём их сюда сразу же, как сможем. А теперь, оставь женщин под нашим присмотром, чтобы ты мог сражаться, не отвлекаясь.

Таков был их план, и он сделал вид, что согласен. Время от времени, мысли, о том, чтобы позволить кому-то прикасаться к его женщине, раздражали. И когда он увидел реакцию Легион на эту идею – ледяная волна ужаса в стеклянных глазах с непролитыми слезами – он принял решение.

– Отойди, – сказал он ей. – Встань у развалин на окраине леса. И если ты только подумаешь о том, чтобы перенестись или убежать, я заставлю страдать человека.

В конце концов, Легион расплакалась, но сделала, как он ей приказал. Гален сожалел о растущей между ними пропасти и винил в этом Неназываемых.

– Что ты делаешь? – зарычал один из их.

– Отдай их нам, – вскрикнул другой.

У них была лишь одна слабость, о которой он знал. Неназываемые не могли взять то, что хотели, это должно было быть отдано им. Обычно они использовали хитрости, чтобы убеждать по доброй воле, как сделали это, чтобы получить Покров Невидимости от Страйдера. Когда обман не удавался, они прибегали к запугиванию своих жертв для подчинения.

Они узнают. Гален ничего не боялся.

– Не двигайся с того места, что бы ни случилось, – сказал он Легион, глядя на неё, пока она не кивнула, давая понять, что услышала его.

Потом она сглотнула и вздёрнула подбородок.

– Но только если... только если ты вернёшь Эшлин и детей Мэддоксу. Живыми.

Конечно же, Неназываемые первыми отреагировали.

– Нет!

– Никогда!

– Она оставит тебя сразу, как только ты выполнишь её просьбу.

– Не будь глупцом!

Легион глянула на то, что находилось позади Галена. Её кожа снова стала зеленоватого оттенка, и, чёрт побери, если она не была готова закричать.

– Смотри на меня, – рявкнул он, и она немедленно подчинилась. Такие прекрасные глаза. Насыщенного тёмного оттенка и бездонные, даже с потоком слёз. – Не отводи взгляд от меня.

Легион задрожала в ответ.

Гален пятился до тех пор, пока не оказался рядом с Эшлин, затем быстро развернулся, наклонился и, скользнув руками под женщину, поднял её. Эшлин оказалась тяжёлой, её мышцы стянулись в узлы от напряжения. Легион не переставала смотреть на Галена.

Неназываемые потребовали объяснений того, что он делал. Он проигнорировал их, неся Эшлин в сторону Легион.

– Мы дали тебе Покров, Надежда. Ты должен нам женщин.

"Людям предназначено было стать гарантией, а? – Он засмеялся с чуточкой юмора. – Возможно." Обычно он и сам бы так поступил, так что не мог их винить.

"Подождите. Да, – решил он. – Мог".

– Если ты предашь нас, то мы будем охотиться за тобой. И уничтожим тебя старым добрым способом. – Женщина Неназываемых заржала. – Ты хоть представляешь, к каким ужасам это приведёт?

Гален проигнорировал её, обратившись к Легион:

– Поклянись мне здесь и сейчас, что ты не будешь пытаться сбежать от меня, что ты добровольно пойдёшь со мной и сделаешь всё, что я тебе скажу, когда я скажу тебе это сделать. Клятва на крови. – Та, которую она не сможет нарушить, даже если захочет.

Бессмертные не могли нарушить клятву, данную на крови, ни при каких условиях.

Легион снова задрожала. Эти заполненные слезами глаза с колючими ресницами скользили по его фигуре, заставив его член затвердеть. Гален возьмёт её. Сегодня ночью.

– Я об-обещаю, но только если ты поклянёшься, что вернёшь Эшлин и её детей Мэддоксу, не причинив вреда, ни ей, ни им. Сегодня. И без борьбы с Повелителями.

Девушка научилась торговаться, чтобы предпринять все меры предосторожности. Это, конечно, осложняет дело, но нет ничего такого, что бы встало у него на пути.

Гален поставил на землю всё ещё тяжело дышащую беременную женщину так осторожно, как только мог. Ей было слишком больно, чтобы обратить на это внимание или заговорить. Выпрямившись, он вытащил один из своих кинжалов.

Легион сжалась.

И с этим страхом ему теперь придется иметь дело. А он хотел получить свой фейерверк обратно. Ту женщину, которая соблазнила его в баре, трахнула его в туалете. Укусила и отравила прежде, чем он успел кончить.

Кстати говоря, задолжала ему оргазм. И так как прошло много недель, то теперь она должна была ему больше, чем один. Влечение было непреодолимым. Но сначала надо гарантировать её сотрудничество.

– В обмен на то, что я просил тебя пообещать, я клянусь тебе здесь и сейчас, что верну женщину по имени Эшлин и её потомство её мужчине Мэддоксу, и я не причиню вреда ни одному из них. Я не буду бороться с его друзьями, а собственноручно передам её и младенцев целыми и невредимыми, или перепоручу это кому-либо другому, и пойду своей дорогой. – Гален прижал кончик ножа к своей ладони и надрезал так глубоко, что задел кость.

Хлынула кровь. Он размазал её по лезвию, убедившись, что алая жидкость покрывает весь наконечник. Затем предложил оружие Легион, рукоятью вперёд. Часть его ожидала, что взяв клинок, она попытается полоснуть его, но нет. Зная, что обессилена, она просто смотрела на него, не приняв решения о том, что делать дальше. Сотрудничество было её единственным вариантом. В отличие от Люциена, она не могла перемещать с собой других людей, поэтому душа Эшлин не была в безопасности.

– Поторопись. – В любой момент могли появиться Повелители, тогда будет слишком поздно уйти с той, которую он хотел. Гален не мог одновременно сражаться с Повелителями и следить за Легион. И он не мог бежать с ней, избегая битвы, потому что она могла переместиться в любой удобный момент. Ему нужна её клятва. – Пока я не передумал. – Будто он мог передумать.

Дрожащей рукой Легион приняла нож и нервно облизнула губы.

Гален с волнением ожидал её действий.

Наконец он услышал слова, которых так жаждал.

– В обмен на то, что ты уже пообещал, я клянусь тебе здесь и сейчас, что добровольно последую за тобой туда, куда ты пожелаешь. – Эти блестящие бусины слёз продолжали литься потоком по её щекам. – Я сделаю т-то, что ты попросишь. И останусь д-до тех пор, пока тебе будет необходимо моё присутствие.

Она прижала кончик клинка к своей ладони и надрезала её. Не так глубоко как он, но вполне достаточно, чтобы обеспечить успешный обмен. Её кровь хлынула, смешиваясь с каплями, которые он оставил. Ему понравилось понимание того, что какая-то его часть была теперь внутри неё.

Он протянул руку, сжал её руку, прижавшись своей раной к её. В момент контакта он ощутил внутри себя хлопок, разрыв в душе, и хотя он никогда не делал подобного раньше, Гален знал, что клятва оставила внутри него след. Судя по её гримасе, она ощутила то же самое.

Наконец она принадлежала ему.

Легион вздрогнула.

Неужели он произнёс эти слова вслух? Или, возможно, она так резко вернулась к действительности из-за шипения, ругательств и угроз Неназываемых за его спиной. Гален дотронулся здоровой рукой до её щеки, большим пальцем лаская покрытую атласной кожей скулу. Она вздрогнула, но не отстранилась.

Он выпалил на одном дыхании координаты своего дома и сказал:

– Уходи сейчас же, нигде не останавливайся, ни с кем не разговаривай, и я, как и обещал, верну девушку и её детей мужу. – И Неназываемые не смогут остановить её, так как они смогли остановить Повелителей. Ну, всё же Повелители смогли спасти одного очень надоедливого Люциена. – Поторопись, я почти опаздываю.

Легион сглотнула, вырываясь из его объятий. Гален оплакивал потерю. Хотелось зарычать, когда она исчезла у него перед глазами. "Она отправилась в твой дом. Ты будешь с ней снова".

Сейчас ему нужно было позаботиться только о двух проблемах: Эшлин и Неназываемые. Они могли заманить кого угодно, и даже его, при помощи взгляда набросив иллюзию или применив гипноз. И так они обычно и поступали; им также нравилось играть со своими жертвами. И заставлять их делать что-то, что добровольно человек никогда бы не сделал.

Он знал это, потому что скормил им несколько своих людей. Тех, кто ему не нравился, и тех, кто обижал невинных. Да уж очень парадоксально, учитывая все те вещи, которые он сам делал, но это было также одним из его добрых дел. Хотя он поступал с ними так время от времени, лишь для того, чтобы просто развлечь себя.

В ближайшее время Повелители будут слишком близко, чтобы их можно было бы отвлечь. Как и обещал, Гален не смог, да и не стал, бы бороться с ними, а Неназываемые могли. Если бы он позволил, чтобы это произошло, Неназываемые бы простили его за нежелание делиться женщинами. За исключением того, что Эшлин могла быть ранена во время боя, а это значит, что Гален не мог допустить этого. Итааак, он не сможет разделаться с Повелителями или Неназываемыми сегодня. Ну что ж, он разберётся с ними попозже.

Не поднимая глаз от земли, он подошёл к столбам. Услышал, как гремят цепи. Украдкой он вытащил Плащ из заднего кармана и развернул материал. Существа следили за ним и шипели, и Гален чувствовал тепло от их взглядов.

Действуя быстро, он одновременно расправил свои крылья и Плащ. Его ноги оторвались от земли, он развернулся... ещё раз... позволяя невидимости овладеть им, его бритвенно - острые крылья кромсали ближайшего к нему Неназываемого, в то время как Плащ растягивался словно щупальца и обвивался вокруг шеи создания, стоящего дальше, лишая его дыхания.

Первый потерял свои внутренности и согнулся в приступе боли. Второй не мог дышать и рухнул без сознания.

Гален был над двумя следующими долю секунды спустя, извиваясь, ныряя и сокрушая, он был словно цунами. Они не могли его видеть, не могли с ним бороться, и, ха, Галена это веселило.

Меньше чем через минуту после его неожиданной атаки, все пятеро были на земле. Как только Гален упёрся ногами в землю, Плащ повис в его хватке, его тело становилось видимым.

– Не следовало вам учить меня, как правильно использовать Плащ, – шикнул он.

Он нагнулся и подхватил Эшлин. Она вся взмокла от пота, щеки распухли от напряжения, прощипев от боли, она схватилась за живот. Гален не мог перенести её без Плаща, а с ним её мужчина не смог бы почувствовать её. И у Галена остался только один вариант. Без каких-либо объяснений он зашагал прочь от храма. Раскинутые ветви деревьев бились об него. Сухие ветки трещали под его ботинками.

– Ты. Умрёшь, – услышал он, как прошипел один из раненных.

– Это наша тебе клятва. – Ещё одно тяжёлое дыхание.

– Твои крики станут эхом вечности.

Не обращая на них внимания, он ускорил шаг. После этого они могут обратиться за поддержкой к Повелителям. А впрочем, неважно. Они застряли здесь, могли ли они реально причинить ему вред, даже с помощью бессмертных?

– Позови своего мужчину, Эшлин.

Водопад волос цвета мёда облепил лицо, когда она дико затрясла головой. Момент был упущен. Она съёжилась и закрыла уши руками, ему был понятен этот поступок. Где бы не находилась, она могла слышать разговоры из прошлого, которые имели место быть.

Воспользовавшись рукой, которой обнимал Эшлин за плечи, Гален отнял одну из ладоней от её уха.

– Ты слышала мою клятву Легион. Сегодня я не могу навредить ни тебе, ни твоему мужчине. Позови его. Пусть он заберёт тебя.

Возможно, она снова хотела отказать ему, но из открытого рта вырвался лишь крик боли. С вершин деревьев взлетели птицы. Насекомые перестали стрекотать. Четвероногие животные побежали искать укрытие.

Он мог бы отпустить ее и оставить там, но не сделал этого. Что бы Повелители не планировали, они передумали, услышав ее крик, и побежали. Заслышав топот их шагов, он остановился, ожидая. Несколько секунд спустя они разорвали зеленую густоту листвы, образуя полукруг угрозы.

"Они ближе, чем я предполагал", подумал Гален. "Интересно. В конце концов, этот раунд за ними".

Мэддокс не заботился о своей безопасности.

– Отдай ее мне. – Он преодолел остальное расстояние, и с нежностью опровергающей дикое выражение лица, взял женщину на руки. – Любовь моя. Прости меня, я так сожалею.

Еще один приступ боли пронзил грудь Галена.

– Больно, – простонала она.

– Я знаю, милая, знаю. Люциен, – рявкнул воин, когда его прищуренный взгляд остановился на Галене. – Перенеси ее отсюда. Живо. У нее схватки.

– Мэддокс, – тяжело дыша, произнесла она. – Я не хочу покидать... тебя.

– Шшш, любовь моя. Шшш. Мы поможем тебе. Позволь Люциену тебя забрать. А потом он вернется за мной. Люциен не может перенести нас обоих одновременно, но я появлюсь рядом с тобой спустя мгновение.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Если что-то случится, и я не смогу вернуться к тебе... – начал Люциен.

– Что? – взвизгнула Эшлин. – Почему это ты не сможешь вернуться обратно?

Мэддокс одарил покрытого шрамами воина тяжелым взглядом.

– Помнишь, что сказала нам Даника. – Люциен нежно взял все еще протестующую Эшлин из рук Мэддокса. – Мы не попадём в крепость.

Мэддокс поддерживал связь так долго, как это было возможно. Когда Хранитель Смерти и беременная женщина исчезли, он выпрямился во весь рост и еще раз встретился взглядом с Галеном.

Даже тогда Гален не был уверен, почему остался. У каждого из воинов было оружие, и все направлено на него. Пистолеты, клинки, арбалет. Его собственная дочь, Гвен, была обладательницей лука, стрела зазубрена и наготове.

Аа, теперь он знал, почему остался. Глубоко внутри он надеялся, что она придет, хотел, чтобы она увидела, что он сделал. Увидела доброе дело, совершённое им. И может быть... полюбит его.

– Почему ты вернул ее? – потребовал Мэддокс. Несмотря на то, что его женщина возвращена, в целости и невредимой, он излучал ярость.

– Почему же еще? Теперь у меня есть то, что я хотел от тебя.

Нахмурив брови, воины удивленно наблюдали за алыми вспышками в его глазах.

– Легион?

Итак, это не они привели ее. Она пришла по собственной воле. Еще один интересный факт, потворствующий укреплению каждой ниточки собственничества внутри него.

– Да, она моя.

– Как?

Он медленно ликующе улыбнулся.

– А как ты думаешь?

Небольшая вспышка костей и чешуек проступила из-под лица Мэддокса, его демон рвался на поверхность.

– Есть нечто, что тебе следует знать о Легион.

– И что же это такое?

Он знал, что будет дальше, точно знал, что воины собираются сделать. Знал, что будет больно, как сукиному сыну. Он мог бы накрыться Покровом, мог бы переместиться подальше отсюда. Вместо этого, стоял там и широко улыбался.

– Ты не получишь её.

Мэддокс поднял глок, и Гален понял, что он собирается сделать, когда тот выстрелил, прямо ему в грудь.

Вслед за пулей, в живот врезались клинки, стрела вонзилась в сердце. Гален встретил взгляд дочери, когда падал на колени, потянулся назад, и, наконец, схватил Покров.

– Теперь мы квиты, – сказал он ей слабым голосом, исчезая из виду.