Санитар

Глава 15

Глава 15 Окаянный таракан

Как по мановению ока в руках одного из музыкантов оказались ложки, у второго — балалайка, у третьего — что-то типа рожка. Правильного названия такого инструмента я не знаю.

К себе, к себе Дуню,

К себе, к себе Дуню,

К себе Дуню приговаривают,

К себе Дуню приговаривают.

«Пойдем, пойдем, Дуня,

Пойдем, пойдем, Дуня,

Пойдем, Дуня, во лесок, во лесок,

Пойдем, Дуня, во лесок, во лесок.

Эти слова Коромыслов пропел уже в музыкальном сопровождении.

Народ в ресторане есть и пить бросил. Все сидят и на эстраду пялятся.

Сорвем, сорвем Дуне,

Сорвем, сорвем Дуне,

Сорвем Дуне лопушок, лопушок,

Сорвем Дуне лопушок, лопушок.

Под са... под саменький,

Под са... под саменький,

Под саменький корешок, корешок,

Под саменький корешок, корешок.

Русская народная песня будила что-то в душах, заставляла бурлить кровь... Коромыслову начали подпевать. Некоторые ногами притопывали или хлопали в такт певцу в ладоши.

Сошьем, сошьем Дуне,

Сошьем, сошьем Дуне,

Сошьем Дуне сарафан, сарафан,

Сошьем Дуне сарафан, сарафан.

Носи, носи, Дуня,

Носи, носи, Дуня,

Носи, Дуня, не марай, не марай,

Носи, Дуня, не марай, не марай.

Я раньше никогда такую песню не слышал.

А, хорошая ведь, зажигательная вещица. Ноги сами в пляс просятся...

Ресторанные оркестранты тоже марку держали и такое выделывали, как будто они всю жизнь в оркестре русских народных инструментов играли.

По пра... по праздничкам,

По пра... по праздничкам,

По праздничкам надевай, надевай,

По праздничкам надевай, надевай.

В коро... в коробочку,

В коро... в коробочку,

В коробочку покладай, покладай,

В коробочку покладай, покладай».

После этих слов Коромыслов ещё раз топнул ногой и ... начал выдавать что-то типа боевого гопака. Сам такой гопак я по телевизору видел, но тут был не совсем он. Казалось, что Мишка бьется на эстраде сразу с несколькими невидимыми противниками. Выводит их из строя ударами-ножницами, бьет в прыжке, разит с разворотом на триста шестьдесят и даже пятьсот сорок градусов. Но, что-то было там ещё... Причем, нехорошее и смертельное.

Музыканты с эстрады моментально ретировались.

Посетители ресторана замерли.

Официанты взяли с них пример.

Мля... Начинается... Говорили же, что Коромыслов заводной!

Я в душе уже клял себя, что с Мишкой согласился сходить в ресторан.

Тут в один момент всё прекратилось. На эстраде снова стоял певец.

В коро... в коробочке,

В коро... в коробочке.

В коробочке появился окаянный таракан,

В коробочке появился окаянный таракан.

Проел, проел Дуне,

Проел, проел Дуне,

Проел Дуне сарафан, сарафан,

Проел Дуне сарафан, сарафан.

По мне, так ничего больше не предвещало беды. Однако, санитары из терапии запереглядывались, на своих стульях заерзали.

— Что? — мне не было понятно их поведение.

— Пока — ничего, — ответил один из них.

Над са... над самою,

Над са... над самою,

Над самою над бедой, над бедой,

Над самою над бедой, над бедой.

У меня что-то такое в голове начало складываться. Больно уж лицо у Коромыслова стало... этакое.

Тут он и выдал при полном молчании зала.

Над са... над саменькой,

Над са... над саменькой,

Над саменькой над дырой, над дырой,

Над саменькой над дырой, над дырой.

А по-русски над ...

Последнего слова я не расслышал — такой в ресторанном зале грянул хохот. Местные ждали окончания песни с картинкой, один я как дундук из иного мира сидел.

Коромыслова со сцены проводили долгими и оглушительными аплодисментами.

Мишка занял своё место за столом и не дожидаясь нас замахнул рюмочку.

— Ну, как?

Вопрос был обращен мне.

— Шедеврально.

Что ещё мог я ответить?

Через пять минут к нам подошел завзала.

— Парни, вы бы уходили. Тут один дружинников по вашу душу вызвал. Сквернословят де, культурно отдыхать мешают...