Сапфир

Глава 11

Разрыв с Брайаном дался Регине нелегко – она страдала и злилась. Как можно быть таким безответственным, таким легкомысленным? Он сказал, что подумывал, не сделать ли ей предложение. Неужели он не понимает, что брак требует немалой ответственности? Если она ему действительно дорога, он должен бы помочь ей создать более или менее достойную жизнь, а не предлагать существование мотылька-однодневки, к которому привык сам.

Она твердила себе: все, что произошло, даже к лучшему. Конечно, лучше теперь узнать, что он за человек, чем тогда, когда они свяжут себя прочными узами. И все равно ей было больно, очень больно.

Твердо решив забыть о происшедшем, Регина занялась выяснением во всех подробностях, что нужно предпринять для создания собственной фирмы. То, что она узнала, мало ее обнадежило. Она и не предполагала, что в Лондоне существует такое количество ювелирных фирм. Конкуренция между ними велась отчаянная.

Занимаясь наведением справок, она обнаружила, что множество фирм, открывшихся за последний год, очень быстро прекратило свое существование. Трудности заключались не только в привлечении покупателей, но и в покупке драгоценных камней. Большую часть алмазов – основу любой ювелирной торговли – приходилось покупать у компании «Де Бирс», а эта корпорация весьма разборчива в выборе покупателей. К тому же «Де Бирс» искусственно удерживала цены на высоком уровне. Что же до остальных драгоценных камней, то продавцы их тяготели к фирмам с устойчивым положением. Регина выяснила также, что находилась в более выгодном положении, чем многие, пускавшиеся в ювелирное дело, – она имела необходимые средства, которые помогут ей продержаться до тех пор, пока ее дела не станут более устойчивыми. Если, разумеется, они вообще станут когда-либо таковыми. И несмотря на явные трудности – и, без сомнения, на трудности скрытые, – она была полна решимости осуществить свои планы.

И тут она обнаружила, что беременна.

Мало того что она женщина, занимающаяся мужским делом, – она еще и незамужняя женщина с ребенком! Вряд ли подобное подходит женщине, начинающей свое дело.

Ей и в голову не пришло отправиться к Брайану и сообщить ему, что она носит под сердцем его дитя. Раз она решила идти своим путем, он ничего не должен о ней знать. Теперь она не вышла бы за него замуж несмотря ни на что!

Вернувшись в Лондон, Регина принялась читать все, что могла найти о ювелирном бизнесе. Многие материалы рассказывали о постановке ювелирного дела в Соединенных Штатах. Страна процветала, торговля ювелирными изделиями там росла, и центром ее был Нью-Йорк. Конечно, если она переедет в Нью-Йорк, ее ждут новые трудности; ей придется жить в новой среде, среди чужих людей. Но в переезде было и важное преимущество: она сможет назвать себя вдовой, и никто не осудит ее за то, что у нее есть ребенок.

Чем больше она размышляла над этим, тем тверже убеждалась, что это самое разумное – открыть свое дело в Нью-Йорке. Там она и в самом деле начнет новую жизнь, а это, наверное, в ее положении лучше всего.

Она еще раз перечитала сведения о современных фирмах Нью-Йорка. Самой крупной и известной была фирма Тиффани, которая существовала уже более полувека.

Начал Тиффани, открыв маленькую фирму. Оказывается Чарльз Люис Тиффани, основатель фирмы, вначале привез из Германии изделия из стразов. Он не лгал своим покупателям, он честно сказал им, что они покупают стразы. Чтобы открыть постоянный магазин, Тиффани занял денег у своего отца; постепенно он расширял торговлю, стал продавать китайские безделушки и другие произведения искусства. Удачно продавая стразы, он решил, что настало время заняться настоящими драгоценными камнями.

В 1848 году Тиффани послал своего партнера в Париж. Этот визит совпал с неожиданным отъездом короля Луи Филиппа и королевы Амелии. Они уезжали из Европы так поспешно, что даже бросили свои драгоценности. Партнеру Тиффани, Джону Янгу, удалось приобрести кое-что из королевских драгоценностей по очень низкой цене, купить их у роялистов, которым нечего больше было продавать. Это породило слухи о том, что Тиффани попал в ювелирное дело, действуя как скупщик краденых королевских драгоценностей. На самом деле никаких доказательств тому не имелось. Во всяком случае, эти события были началом восхождения Тиффани в качестве человека, занимающего видное место в ювелирном бизнесе. Недавно Чарльз Тиффани умер, и теперь во главе его фирмы стоит его сын Луис Тиффани.

Дочитав статью, Регина оживилась. Если Тиффани смог добиться столь сногсшибательного успеха, начав с такой малости, да к тому же на одолженные деньги, значит, у нее, безусловно, есть шанс. И больше она уже не сомневалась, знала, как ей действовать дальше.

На следующий день она встретилась с Юджином за ленчем и рассказала ему о своих планах.

– Поехать в Соединенные Штаты вместе с вами, Регина? – медленно переспросил молодой человек. – Не знаю. Это значит покинуть Англию, дом, отца с матерью. Это очень серьезный шаг.

Она взволнованно наклонилась к нему:

– Но ведь зато какой шанс для вас, Юджин! Я уже все обдумала. Я еду, с вами или без вас, но мне очень хотелось бы – с вами. Если я преуспею в Нью-Йорке, вы преуспеете вместе со мной. Я понимаю, что все это произойдет не завтра. На это потребуется и время, и силы. Вы можете остаться здесь и работать, пока я не стану на ноги. Тогда я позову вас. Конечно, я оплачу вам дорогу.

– Мне ничего иного не хотелось бы – только работать с вами, Регина. – Он смутился. – Но уверены ли вы, что вам нужно брать меня? Оплачивать дорогу и все такое? Я не сомневаюсь, что в Нью-Йорке есть огранщики получше меня, давно оставившие позади годы ученичества.

– Мне так хочется иметь рядом человека, которому бы я доверяла, Юджин. И я уверена, что в один прекрасный день вы станете одним из лучших огранщиков.

Он вспыхнул от удовольствия.

– Я в этом совершенно не уверен, но мне очень приятно слышать от вас такие слова. Я должен поговорить с отцом. Если он не станет слишком возражать, я с радостью присоединюсь к вам.

В этот же вечер Регина поймала Петера Мондрэна, когда тот вышел на улицу после работы. Увидев ее, он приветливо улыбнулся.

– Моя дорогая Регина, как я рад вас видеть.

– Вы не могли бы уделить мне немного времени для разговора?

– Конечно, могу, – ответил он, удивленно подняв брови.

Они направились к небольшому садику. По дороге Мондрэн сказал:

– Сегодня я предупредил Слострума, что через месяц ухожу от него. Я все хорошо рассчитал, как вы полагаете?

– Ох, Петер, – расстроилась Регина, – лучше бы вы подождали.

– Зачем? – Он пожал плечами. – Даже если вы пока не готовы начать свое дело, это ничего не значит. Я проработал у Слострума десять лет без перерыва. Значит, пока вам не понадобятся мои услуги, у меня будет отпуск. К тому же вам могут пригодиться мои советы, Регина. Я ведь связан с ювелирным делом уже много лет и хорошо ориентируюсь почти во всех его тонкостях.

Они уселись на садовой скамейке.

– Я уверена, что вашим знаниям нет цены, Петер, но я решила открыть свое дело в Нью-Йорке, а не здесь, – сообщила Регина.

Он удивился:

– В Соединенных Штатах? Но почему вы так решили? Это не то чтобы совсем уж неразумно, нет, но там перед вами встанет больше трудностей, чем здесь.

– Да, я отдаю себе отчет в этом, по крайней мере до некоторой степени, но я так решила. Я еду.

– Я был как-то раз в Нью-Йорке, несколько лет назад. Город удивил меня своей грубостью, некультурностью. Может быть, он стал лучше, но я в этом очень сомневаюсь. С другой стороны, там много нуворишей и, стало быть, должна хорошо идти торговля драгоценными вещами. А ваш капитал в долларах будет весомее. Регина… – Он замолчал, внимательно глядя на нее. – Я возьму смелость предположить, что ваше решение вызвано какими-то соображениями, помимо деловых. Я не ошибаюсь?

Регина была в нерешительности. Может ли она сказать ему правду? Если он поедет в Америку, то все равно узнает обо всем, рано или поздно. И она проговорила тихо:

– Петер, у меня будет ребенок.

Его лицо стало холодным как камень. Он, кажется, собрался встать. По крайней мере Регине показалось, что он сейчас уйдет – навсегда исчезнет из ее жизни.

Но напряжение вдруг спало с него, он откинулся на спинку скамьи. И сказал, не глядя на нее:

– Тот ирландец, я полагаю?

– Да, – тихо отозвалась она.

– И этот мерзавец не предложил вам руку?

– Он ничего не знает, да я никогда и не вышла бы за него.

– Понятно, – проговорил он без всякого выражения.

– Я не стыжусь этого, – сказала она, выпрямившись, – но если я останусь здесь, будет скандал. Незамужняя мать… Вы же понимаете, что это значит для деловой женщины.

– Да, – задумчиво проговорил он, – мужчина может заиметь ребенка, не состоя в браке. Хотя, конечно, какой-то скандал это и вызовет, но на его деловой жизни подобный факт почти не отразится. Женщине же это может сильно повредить.

– Значит, вы понимаете теперь, почему я приняла такое решение?

– Да, прекрасно понимаю. – Он внимательно посмотрел на нее. – Регина, есть способ спасти себя от позора. Вы можете выйти замуж сейчас, пока еще не поздно. Я хочу жениться на вас.

Она изумленно молчала.

– Вы хотите это сделать? – спросила наконец с сомнением.

– Да, для вас, – просто ответил он. – Я понимаю, что вы меня не любите, стало быть, это будет фиктивный брак. Вы будете носить мое имя, и к вам будут относиться с уважением. – Он говорил все настойчивее. – Вы очень дороги мне, Регина.

– Это так славно с вашей стороны, Петер. – Она положила руку на его руку. – Я ценю ваше предложение, но – нет. Это несправедливо по отношению к вам.

– Я думаю, что судить об этом могу только я сам, – резко проговорил он.

– И это еще не все. Как вы сказали, я не люблю вас, то есть люблю, но…

– Как отца? – сказал он с кривой усмешкой.

– В общем, да. Я никогда не знала своего отца, и вы мне как отец. Но я не выйду замуж без любви, Петер. Да, я совершила ошибку и не собираюсь еще больше усложнять дело. Я уеду в Америку и с помощью маленькой хитрости начну там новую жизнь.

– Все это умно и хорошо, но, мне кажется, вы забыли кое о ком.

– О ком же?

– О вашем ребенке. С самого начала его жизнь будет омрачена.

– Я все это прекрасно понимаю! – воскликнула Регина.

– Возможно. Но неужели вы хотите, чтобы у вашего ребенка тоже возникли проблемы в жизни?

– В Америке все, кроме вас, будут полагать, что мой ребенок рожден в браке.

– Но когда-нибудь вы захотите, чтобы ребенок узнал правду. Конечно, он спросит вас об отце. И что тогда?

– Я подумаю над этой проблемой, когда она возникнет. Петер… я очень ценю вашу заботу, но я не передумаю, что бы вы ни сказали.

– Очень хорошо. – Он вскинул руки, словно сдаваясь. – Я чувствовал, что обязан вам сказать все это. А теперь, я полагаю, вы уже не захотите, чтобы я ехал с вами в Нью-Йорк?

– Почему же? Вы по-прежнему нужны мне, Петер.

– Я подумал, что после моего предложения вам будет неловко…

– Ничего подобного, ни вам, ни мне не будет неловко, Петер… – Она коснулась его руки. – Я очень тронута вашим предложением и считаю его за честь для себя. И мне страшно жаль, что я не могу его принять.

Перед отъездом Регина решала множество проблем: купить билет на пароход, оформить документы на въезд в страну, продать мебель, приобрести новый гардероб.

К счастью, въезд в страну не был связан с какими-либо серьезными трудностями. Волна эмиграции из Европы в Соединенные Штаты, которая началась в середине девятнадцатого века, до сих пор не схлынула; Атлантику по-прежнему ежегодно пересекали миллионы эмигрантов. То, что она является обладательницей капитала и не станет искать в Нью-Йорке работу, весьма облегчило ей получение документов.

Она хотела уехать прежде, чем ее беременность станет заметна, и поэтому скорейший отъезд был одной из главных ее забот. Билет она покупала очень обдуманно. Большинство мощных лайнеров, пересекающих Атлантику, отплывало из Ливерпуля либо из Саутгемптона, но один маршрут начинался в Лондоне. Этой линией владела американская компания, недавно купленная Дж. Пьерпоном Морганом, американским банкиром-миллионером, заинтересовавшимся пароходными линиями.

Несколько дней Регина размышляла, какие удобства ей стоит оплатить. Самое дешевое – конечно, путешествие третьим или четвертым классом вместе с прочими эмигрантами, в таком случае проезд обойдется в пятьдесят американских долларов. Но она наслушалась ужасающих историй о битком набитых нижних палубах, отвратительной пище и антисанитарии. Даже если бы она согласилась плыть в этих условиях, она, конечно, не могла предложить это Мондрэну.

Дальше шел второй класс, значительно более дорогой; лучшим, конечно же, был первый класс; на двоих он обошелся бы в пять тысяч долларов. Судя по всему, придется выбрать второй класс.

И все-таки идея путешествия первым классом была очень заманчива. Неужели она не заслужила такого удовольствия? Отпраздновать свою беременность, подумала Регина с горечью.

Она никогда не транжирила деньги благодаря урокам бережливости, почерпнутым у Аделаиды. Но она знала, что по прибытии в Нью-Йорк расходы ее возрастут. Ей придется заниматься проблемами, которые необходимо решить до того, как она откроет свое дело. И ей придется взвешивать каждый доллар, прежде чем потратить его. А еще предстоит выносить и родить ребенка.

Но разве она не может потратить немного денег на себя? Однако каждый раз, прибегая к этому доводу, она думала о том, что будут значить для нее четыре тысячи долларов в недалеком будущем.

Наконец она решила обсудить все с Мондрэном.

– Я могу успокоить вас, Регина, – тут же сказал тот. – Я заплачу за свой проезд. Я всегда хорошо зарабатывал и особенно не транжирил, тратил на себя немного. И хотя моя жизнь могла показаться спартанской, но, должен признаться, работая на Слострума, я иногда баловал себя. Не то чтобы я был склонен к сибаритству, но люблю хорошо поесть, люблю дорогие вина, более чем средние квартиры, люблю театры и другие удовольствия.

– А женщин? – осмелилась спросить Регина. Он был шокирован.

– Да, и это тоже, не скрою. Я не ловелас, но и обета целомудрия не давал. И все же сегодня я вполне могу оплатить свой проезд.

– Но я чувствую, что это моя обязанность, Петер, – возразила Регина. – В конце концов, если бы не я, вы бы не поехали в Америку.

– Как знать, как знать… – Он улыбнулся. – Я иногда тешил себя такой мыслью. Хорошие ювелиры, насколько мне известно, требуются везде.

– В таком случае, как только вы приедете в Америку, вы можете оставить меня и пойти работать туда, где вам будут лучше платить.

– Не бойтесь, дорогая моя, – ответил Мондрэн, качая головой. – Деньги не так уж привлекают меня. С меня будет достаточно работать с вами и наблюдать, как ваша фирма крепнет.

– Я могу только надеяться на это.

– А я уверен, что так оно и будет. В любом случае я вполне могу заплатить за себя сам.

Регина почувствовала облегчение, и в то же время ей стало стыдно. Неужели она становится похожа на Скруджа из книги Чарльза Диккенса, который ликовал, если ему удавалось сэкономить несколько фунтов?

– Наверное, это слишком экстравагантно – мечтать о первом классе, – сказала она.

– Во-первых, это ваш долг по отношению к самой себе. И, что важнее, вы должны сразу же произвести хорошее впечатление. В делах это всегда очень важно. Люди, совершающие поездки на пароходах, как правило, богаты – конечно, за исключением тех, кто находится в третьем классе, – и поэтому они потенциальные покупатели драгоценностей. Представьте себе, что вы знакомитесь с кем-то, с кем впоследствии будете вести дела. Какое же мнение они составят о вас, если вы будете путешествовать не первым классом?

Прошло три недели. Регина стояла на палубе у поручней рядом с Петером Мондрэном; трап уже подняли. Из труб валил дым, и два корабельных гудка сообщили о том, что судно отчаливает.

Пассажиры на прощание махали руками родственникам и друзьям, стоявшим на пристани. В воздухе вились нити серпантина, падало снегом конфетти, в руках у многих пассажиров искрились бокалы с шампанским.

Регина и Мондрэн тоже держали в руках по бокалу, а Мондрэн еще и полупустую бутылку. Регина уже осушила два бокала пенящегося вина, и настроение у нее было веселое и легкомысленное.

Пароход двинулся, удаляясь от пристани, раздалось громогласное «ура!» – и с пристани, и с палубы. Мондрэн повернулся к Регине:

– Это пожелание вам удачи в Америке, Регина!

– И вам тоже, – прокричала она, и голос ее потерялся в общем шуме.

Они чокнулись и выпили.

Регина, размышляя потом обо всем: о шампанском, к которому она не привыкла, о роскошной каюте, в которую ее проводили час спустя, – сказала сама себе: «Вы бы восхитились мною, Брайан, если бы посмотрели на свою Регину сейчас. Ведь я сорю деньгами так, словно завтрашнего дня для меня не существует!»