Сарсет

Глава 9 Слепая вина

Страх. Боль. Отчаяние.

Я словно тону в этих эмоциях, но они мои лишь отчасти.

Чувствуя на себе десятки осуждающих взглядов, на негнущихся ногах я продолжаю идти вперед, но люди, облаченные в траурный черный, не желают пропускать меня просто так.

Их осуждение сменяется жгучей ненавистью, каждый шепчет проклятия и пытается до меня дотянуться, но мне все же удается их растолкать и выйти вперед.

От увиденного подкашиваются ноги, и я падаю на колени возле открытого гроба, позади которого уже вырыта свежая могила.

Все вокруг окрашено в черный, и единственным лучиком света тут, как и при жизни, является Лилли. Рыжеволосая, одетая в яркое желтое платье – кажется, что подруга просто спит и стоит лишь произнести ее имя, как она откроет глаза и улыбнется мне.

– Лилли… – шепчу я, дрожащей рукой касаясь ее холодной кожи. – Мне так жаль. Умоляю, прости меня.

– Это ты виновата, – звучит справа от меня голос Мэгги.

Оторвав взгляд от Лилли, я понимаю, что нахожусь в окружении моих друзей, но в их глазах все та же ненависть, что и у людей в толпе.

– Как ты могла, Лив? – спрашивает меня Спенсер, осунувшийся и словно постаревший лет на десять. – Это ты должна была умереть, а не она.

– Спенс… я…

– Молчи! – рявкает он. – Не смей ничего говорить. Из-за тебя она погибла.

Рик прижимает к себе плачущую Мэган.

– Ты убила ее.

– Как жаль, – появившийся из ниоткуда Марк нависает над гробом и ехидно улыбается. – Малютка Лилли могла прожить долгую и счастливую жизнь. А ты лишила ее этой возможности, Лив.

– Убийца, – шепчут вокруг все и в то же время никто. – Она убийца.

Я кое-как поднимаюсь на ноги и поворачиваюсь к друзьям, ненависть которых причиняет мне почти физическую боль.

– Я не хотела… Я пыталась помочь ей, но…

– Ты убийца, – говорит Спенсер и как по команде они все надвигаются на меня, вынуждая отшатнуться назад и упереться спиной в грудь Марка, который… смеется.

Он делает шаг в сторону, занимает позицию наблюдателя и широко улыбается, словно предвкушая, как сейчас станет свидетелем чего-то прекрасного и увлекательного.

– Ты убийца, Лив. Теперь все это знают, – он буквально выплевывает эти слова, словно яд. – И теперь ты осталась одна.

– Мэгги… – шепчу я в отчаянии, сквозь слезы вглядываясь в лицо подруги. – Мэгги, прошу, поверь мне.

Но та в ответ лишь качает головой и отворачивается, наградив меня напоследок взглядом, полным разочарования и отвращения.

– Ты еще не поняла? – снова смеется Марк. – Тебе больше никто и никогда не поверит.

Лица друзей перекошены от ярости, и они бросаются на меня.

– Ты должна умереть.

Очнувшись от собственного крика и жадно хватая ртом воздух, я громко расплакалась, даже не подумав, что могу перебудить весь дом. Я все еще слышала голоса друзей и видела их глаза, наполненные чистой ненавистью.

«Это ты виновата».

«Малютка Лилли могла прожить долгую и счастливую жизнь. А ты лишила ее этой возможности, Лив».

Боль разрывала меня изнутри, и я не знала, как вынести ее, как с этим справиться.

«Ты убила ее».

– Я не могу. Это выше моих сил, – мой голос больше походил на вой.

До конца не осознавая, что делаю, и будто не владея больше ни единой клеточкой своего тела, я поднялась с кровати, подошла к туалетному столику и взяла кинжал, который несколько дней назад подарил мне Брайс.

«Это ты должна была умереть, а не она».

Они правы. Лилли не должна была погибнуть.

«Ты убийца, Лив».

Они правы. Я убийца.

«Ты должна умереть».

Они правы. Я должна умереть.

Не отрывая глаз от зеркала, из которого на меня смотрели друзья, ожидающие моего следующего шага, я отбросила в сторону ножны и прижала лезвие к своему горлу.

Все казалось таким странным, ведь это я стояла перед зеркалом и видела в отражении лица друзей за своей спиной. Но при этом я же и наблюдала за своими действиями со стороны.

«Ты должна умереть», – говорили друзья, и я была с ними согласна. Есть только один выход, только один способ избавиться от невыносимой боли и искупить свою вину.

Жизнь за жизнь. Я должна умереть.

Дверь с грохотом распахнулась, и полумрак комнаты озарился ярким светом, но мне было уже все равно. Все мое внимание было приковано к зеркалу.

Я почти вжала острие кинжала в свое горло, когда раздался грозный голос Хакима:

– Что ты творишь?!

Выхватив из моей руки оружие, он отшвырнул его в сторону и, удерживая за плечи, встряхнул меня, как тряпичную куклу.

– Лив, посмотри на меня!

«Ты должна умереть», – шептали знакомые голоса.

– Я должна умереть, – повторяла я, глядя через его плечо в зеркало. – Я убила ее.

Хаким проследил за моим взглядом, громко выругался и, заслонив меня собой, запустил чем-то в туалетный столик, отчего зеркало рассыпалось на множество кусочков.

– Лив, посмотри на меня, – потребовал он, снова встряхивая меня за плечи.

Сознание заволокло пеленой тумана, и я не понимала, где сон, а где реальность. Голоса не уходили. Хаким тоже. Он схватил меня за подбородок, вынуждая смотреть на него, а не на осколки.

– Не слушай их. Слушай только меня, Лив.

На мгновение поймав мой взгляд, он меня уже не отпустил. Хаким что-то говорил, но я ничего не слышала. Я больше не наблюдала за происходящим со стороны, всецело сосредоточившись на колючем, но полном беспокойства взгляде морозных глаз.

Когда туман в голове немного рассеялся, ноги сразу ослабли, и я не упала лишь благодаря Хакиму. Подхватив меня на руки, он подошел к кровати и сел, прижимая меня к груди.

Я не проявила даже самого вялого сопротивления: в тот момент не было ни сил, ни желания ненавидеть того, кто спас мою никчемную жизнь, несмотря на то что последние две недели он лишь изредка удостаивал меня нормальной беседы: в основном Хаким либо хамил мне, либо игнорировал.

– Лив, прошу, скажи хоть что-то, – прошептал он.

Ответа не последовало, но Хаким и не настаивал, лишь продолжил молча обнимать меня.

Голоса. Они были всюду.

– Ты правда здесь или это сон? – тихо спросила я спустя пару минут, не до конца уверенная, что он услышит.

– Я здесь, – ответил он, зарываясь пальцами в мои волосы на затылке.

Его рубашка пропиталась моими слезами, которые никак не заканчивались, но Хаким крепко прижимал меня к себе, пока я выплескивала свои боль, страх и отчаяние, начиная осознавать, что могло случиться, не зайди он в комнату.

В голове не укладывалось, что я сама едва не лишила себя жизни. Всего несколько минут назад те чувства и мысли казались мне такими настоящими, словно были моими собственными, но это не так.

В первый же день я решила для себя, что буду жить, что смерть Лилли не окажется напрасной. Решила, что справлюсь со всем, что меня ожидает в этом мире и, если получится, вернусь в свой.

Вот только есть ли куда и к кому возвращаться?

«И теперь ты осталась одна».

«Тебе больше никто и никогда не поверит».

Эти слова терзали мой разум. Пусть все было лишь игрой моего подсознания, но я понимала, что это может оказаться правдой и мои друзья сейчас всем сердцем ненавидят меня и желают смерти.

Что они подумали, когда не нашли меня? Что я умерла или что сбежала, оставив Лилли в том озере одну, спасая только себя?

В любом случае нет никакого смысла возвращаться и заставлять их снова переживать потерю Лилли. Лучше мне остаться тут.

Их шепот сводил меня с ума.

Единственным якорем в реальном мире был Хаким, и я отчаянно цеплялась за него во всех смыслах.

Но действительно ли все было лишь плодом моего измученного сознания? Нельзя забывать, где я нахожусь: в этом мире есть магия, и я не настолько наивна, чтобы полагать, что все используют ее во благо.

Уверена я была только в одном: я бы никогда не лишила себя жизни по собственной воле.

Почувствовав мое напряжение и неправильно его истолковав, Хаким перестал нежно перебирать мои волосы и немного отстранился, чтобы поймать мой взгляд.

– Тебе лучше? – он выглядел взволнованным. – Я позову Брайса.

Он собирался пересадить меня на кровать, но я вцепилась ему в плечо и в панике заглянула в его глаза, на миг увидев в них то же беспокойство, какое было в одном из моих снов.

– Прошу, не уходи, – взмолилась я, боясь лишиться его поддержки и остаться в одиночестве.

Хаким смотрел на меня и хмурился так, словно от его решения сейчас зависела чья-то жизнь, но все же кивнул.

– Хорошо, – тихо сказал он, пальцами стирая с моей щеки слезы. – Только не плачь, Лив. Красные глаза тебе совсем не идут.

С моих губ слетел нервный смешок.

– Вот, – Хаким улыбнулся мне, кажется, впервые за все время нашего знакомства. – Так гораздо лучше.

Голоса друзей стихли, но не исчезли. Они продолжали нашептывать, обвинять и требовать. Я боялась, что схожу с ума, но виду не подавала.

«Ты убила ее».

«Это ты должна была умереть, а не она».

«Ты должна умереть».

Они никак не унимались, а в следующий миг оказались уже не только в моей голове: их едва различимый шепот заполонил всю комнату, сжимая меня в плотное кольцо. Я пыталась определить источник, но не хотела давать Хакиму лишний повод заподозрить меня в безумии.

Покосившись на осколки слева от нас, я с ужасом обнаружила, что в каждом из них все еще вижу знакомые лица. Подпитываемые моим вниманием, голоса становились все громче, и я в ужасе прижала руки к ушам, но все тщетно.

Они были всюду. Заполняли каждый миллиметр комнаты и моего сознания.

– Лив, что с тобой? – Хаким схватил меня за запястья, и мне ничего не оставалось, кроме как признаться. Возможно, ему по силам избавить меня от этих голосов.

– Я слышу их, – прошептала я и кивнула на осколки: – И вижу.

Он одним ловким движением пересадил меня лицом к себе, и мои ноги рефлекторно обхватили его талию, из-за чего рубашка неприлично задралась. Хаким сжал пальцами мой подбородок, не позволяя вновь поддаться порыву и повернуть голову в сторону разбитого зеркала.

Когда наши взгляды встретились, по всему телу прошел электрический разряд, и меня захлестнул целый вихрь чувств и эмоций, как бывало каждый раз, но сейчас страх перекрывал их все.

– Смотри на меня, – приказал Хаким, когда я, сама того не осознавая, снова попыталась взглянуть на осколки.

– Я схожу с ума, – мой шепот буквально сочился отчаянием.

– Нет. Все будет хорошо.

– Мне страшно, – в попытке сдержать вновь подбирающуюся истерику, я с такой силой закусила губу, что ощутила во рту металлический привкус. – Пожалуйста, пусть они замолчат.

«Ты убила ее».

«Это ты должна была умереть, а не она».

«Ты должна умереть».

Я снова хотела зажать уши, но Хаким поймал мои руки и обвил ими свою шею, мягко сжав запястья. Мы оказались еще ближе друг к другу, и мое дыхание сбилось, а сердце заколотилось, как у загнанного кролика.

– Тебе нужно осознать, что они не имеют над тобой власти, – сказал он. – Это можешь сделать только ты.

– Как? – выдохнула я, невольно опуская взгляд на его губы.

– Не думай о них, – его рука легла на мое обнаженное бедро, и ощущение показалось настолько острым, что я почти не сомневалась: ладонь оставила ожог на моей коже. – Отвлекись. Думай о чем угодно, только не о них.