Сатана! Сатана! Сатана!

II

– Ибо семя твое будет будто млеко ослицы, и семя твое будет во многих водах, и очистит оно всех тех, кто испьет от них, и царь его будет возвышен, и царство его возликует. Но внемли тому, что скажу я, и остерегись. Не дай твоему врагу испить от твоей доброты: он будет повержен пред ликом твоим, он пойдет на тебя единожды и устрашится тебя семижды…

Белый Валлиец прервал свою громогласную проповедь и оперся рукой об алтарь для надежности. Он сделал глубокий вдох и почувствовал, как святой дух наполняет его тело светом, причащая его Божественной Силе. Выдыхая, он даже увидел частички святого духа, вылетающие у него его рта вместе с воздухом. Он поборол искушение закрыть рот и дышать через нос, чтоб уменьшить потери, потом внутренне рассмеялся над своею тщетой и возвел очи горе, бормоча неслышимую молитву благодарности Богу за то, что тот даровал ему привилегию быть таким совершенным сосудом. Глаза его тут же наполнились слезами радости.

– Благодарю Тебя, Господи, за то, что наполнил нас Духом Твоим! – прорычал он.

– Аминь! – автоматически проблеяли в ответ прихожане Церкви Вечного Дня.

Альбинос– проповедник осмотрел свою церковь и понял, что все это хорошо. Глядя на паству, преклонившую перед ним колени, Иеремия Джонс вновь глубоко вдохнул и вполне преднамеренно выдохнул в их направлении. В конце концов, духа святого было хоть завались. Да, сказал он про себя, воистину Господь наполнил чашу мою! И не затем ли в те далекие морозные утра на берегах Галилеи люди задирали свои одежды, когда обращались к Богу в попытках впитать хоть немного Его туманного утреннего дыхания? Да, воистину, было так. И поверг ли он их в прах? Нет, не поверг. Духа святого было хоть завались. И разве они не сбирали парные плоды Его тела и не чтили их, не строили церкви там, где Он мучился и кряхтел на карачках среди пустыни? Несомненно, сбирали и чтили. Джонс благодушно обвел глазами белобрысые головы, склоненные вокруг него в молитве.

– Тот, кто истово верует, да приимет слово Господне!

– Аминь! – отозвались хором послушники Белого Валлийца.

– Тот, кто истово верует, да позволит именем Господа смиренному слуге Господню очистить его!

– Аминь! – отозвались еще раз послушники Белого Валлийца.

– И кто среди вас больше всех заслужил высочайшую честь быть очищенным, чтоб стать достойным принять слово Господа в сердце свое, как Господь завещал нам в Писаньи?

Паства заверещала у него под ногами, целуя с мольбой подол его рясы, и он ощутил, как Господня рука ложится ему на чресла. Время пришло. Он отдал свое тело Богу. Я только лишь марионетка Воли Твоей, прошептал он неслышимую молитву, покажи мне Путь Твой. Покажи мне, кто здесь достоин сделать твою работу.

Солнечный луч внезапно пробился сквозь разноцветный витраж позади алтаря, озаривши пылинки, порхавшие над послушниками и оседавшие прямо на голову одного из них, который вовсе не верещал, вставши на четвереньки, выбрав того, кто, в отличие от всех, все так же стоял на коленях в неслышной молитве. Кроткие сердцем, подумал Иеремия, воистину унаследуют землю.

– Благодарю тебя, Господи, – проревел он, – за то что Ты указал смиренному слуге своему Путь Твой!

– Аминь! – промямлила благословенная паства, чьи губы были прижаты к его одеждам, а руки хватали его ягодицы с преданностью и жаждой служенья.

Иеремия Джонс сделал шаг вперед, раскидавши своих любимцев как осенние листья, и возложил свою руку на голову той, что послужит Господу.

– Встань, юная леди. Господь сказал свое Слово.

Преданная послушница начала неуклюже вставать, потом посмотрела на белоснежное лицо Джонса и увидала, как свет образует нимб вокруг его гривы белоснежных волос. Она отразила вопрошающие морщины, собравшиеся на альбиносьем челе Иеремии Джонса; увидела весь свой грех, отразившийся в пристальном взгляде его святых и розовых глаз; ощутила давление, теперь уже сильное, его руки на своей голове. Она упала на четвереньки и поползла по ступенькам наверх, как грязная сука, какой, несомненно, и была в глазах Господа.

Джонс взял с алтаря кубок, и осторожно, чтобы не расплескать ни капли святой воды, коей тот был наполнен, поднял его над собой и перекрестил, благословляя в глазах Господа, а потом нежно прижал к груди.

– Господь, твой истинный Бог, показал мне, что воды святой реки Иордан текут внутри нас! – проревел Иеремия Джонс.

– Аминь!

– А ты, дева, – промурлыкал Джонс, поддев подбородок прелестной послушницы пальцем и заставив ее посмотреть наверх, чтобы внять слову Бога, – отдала ли ты сегодня хоть чуть-чуть своих вод?

Со стыдом на лице послушница потрясла головой.

– И с юга пожертвуй, сказал Господь, и с запада не скупись, вы не можете сдерживать воды святой реки Иордан, – теперь Иеремия говорил почти умоляющим шепотом, – Достойна ли ты пролить свои воды на глазах Господа, твоего Бога?

Она закивала, задирая свою простоватую хлопковую тунику, а страдающий от отсутствия меланина священник поставил золотую дароносицу перед нею на пол. Она была полна почти до краев, но послушница села над нею нараскорячку и пролила свои воды, повинуясь приказу. Янтарная жидкость перелилась через край, и бесцветный священник в восторге облизал свои губы. Когда ливень иссяк, он поднял чашу и нежно прижал к груди, возвел очи горе и неслышно пробормотал благодарственную молитву.

Девушка завозилась в облаченье Валлийца и быстро нашла, что искала. Момент – и белоснежный хуй бледнолицего проповедника освободился из складок пурпурной рясы.

Когда привлекательная послушница начала правоверно дрочить его хуй рукой, Джонс узрел Путь, Свет и Истину и ощутил Святой Дух, трепещущий в его чреслах.

– Это есть тело мое! – проревел он. – Съешь его! Чтобы ты смогла войти в райское царство!

Когда девушка стала сосать жезл его жизни, Иеремия понял, что слово Господне неумолимо вырвется из него. Он стукнул ее в висок, а потом передал ей украшенную изумрудами чашу. Он резко вдохнул сквозь зубы и громко выразил собственное удовлетворение.

– Благодарю тебя, Господи! Чаша моя переполнена! – яростно проревел он, когда горячая сперма упала в святые воды.

– Ибо семя твое будет будто млеко ослицы, и семя твое будет во многих водах, и очистит оно всех тех, кто испьет от них, – напевал он, пока дароносица передавалась по кругу, чтоб правоверные могли отхлебнуть благословенную жидкость, – и йоу, царь его будет возвышен, и царство его возликует. Но внемли тому, что скажу я, и остерегись. Не дай твоему врагу испить от твоей доброты: он будет повержен пред ликом твоим, он пойдет на тебя единожды и устрашится тебя семижды…