Сателлит для Богини

Глава 2

Влад

Через три часа проспавшиеся соратники восстали со своих постелей, поеживаясь от весенней прохлады, потому что, уже начиная пьянеть в их перегаре, я открыл форточку.

- Садист, – зевнул Миха.

- А? – я обернулся на звук его голоса, но сразу же вернулся к своему занятию, в одно мгновение забывая, что я здесь не один.

- Микрофон на, – заржал друг детства. – Форточку, говорю, закрой.

- Угу, да-да, – ответил я, не вникая в смысл его слов.

Сообразив, что я не с ними, Миха сам закрыл форточку и вышел из комнаты, прихватив полотенце. Неожиданно меня обдало перегарным зловонием, вышибая, если не слезу, то все полезные мысли из головы, точно. Подняв голову, я обнаружил Штурма, с философским видом почесывавшего зад и изучающего то, чем я был занят.

- Пишешь, – констатировал он.

- Дышишь, – отметил я, отодвигая подальше от себя лицо собрата.

- Живой, – пожал плечами Штурм. – Чего пишешь?

- Текст новой песни для конкурса, – ответил я, возвращаясь к исписанным карандашом тетрадным листам, которые нашел у Михи.

- Че за конкурс? – ударник вновь почесал зад, затем вдумчиво поскреб подбородок, прошерстил пятерней спутанную гриву длинных волос и тяжело вздохнул. – Пива бы.

- Крива бы, – раздраженно огрызнулся я, зависая над стихами.

Штурм шумно выдохнул мне в ухо и побрел прочь из комнаты. В дверях они столкнулись с Михой, уже более свежим и похожим на человека. Мишка повесил на шею Штурма полотенце.

- Не, – скривился тот.

- Да, – Миха сурово свел брови.

- Садисты и гады, – худые плечи Штурма уныло опустились, и он потащил свое бренно тело в общую ванную.

Кроме тети Олимпиады в квартире еще никого не было, потому Мишка мог позволить себе такую вольность, как отправить гостя в душ. Друг моего безоблачного детства замер рядом с кроватью, глядя на все еще спящую девицу, и вздохнул не менее душераздирающе, чем Штурм. Имел Мишка Архипов одну слабость – перся от спящих женщин. Умиляли они его, кто его знает чем, но не мог будить. Чем наглые бестии и пользовались, если зависали у Мишки до утра. Так и уходил на работу, оставляя очередную подружку на свой страх и риск. Иногда чего-то не досчитывался, но упорно продолжал умиляться.

- Спит, зараза, – вновь вздохнул он.

- Разбуди, – усмехнулся я.

- Не могу, и ты не трогай, – тут же погрозил мне кулаком Миха. – Киса просто, – умилился мой приятель.

Махнув на него рукой, я смял то, что мне не нравилось, и оставил перед собой один лист. Мишка протопал ко мне и согнулся над плечом. Затем ухватил листок и поднес к глазам, мурлыкая что-то новенькое: Сердце замерло в груди.

Ветра свист и шаг вперед…

Разобрал я и понял, что Миху, что говорится, торкнуло. Он ухватил свою старенькую, но любимую акустику, и уселся на край кровати, отпихнув от себя женские ноги. Музыка – единственное, что заставляло его забыть об умилении перед спящими женщинами. Девица заворочалась и недовольно заворчала.

- Заглохни, – грубо оборвал ее Мишка.

Впрочем, в такой момент и я лез под руку только тогда, когда меня просили. Пошлет так далеко, что дорогу назад не найдешь. Миха перебрал струны, прислушиваясь к извлекаемым звукам, затем наиграл мотив, который напевал недавно, еще раз, глядя в текст, и выдал мелодию, велев: - Давай, Шаляпин.

Я тут же с готовностью сел рядом.

Сердце замерло в груди.

Ветра свист и шаг вперед.

Сколько бога не моли,

Наступил и твой черед…

Девушка села на постели, похлопала сонными глазами и подползла к нам ближе.

Плачет ангел за спиной,

О спасении забыв.

Он прощается с тобой.

Вот и все, уже обрыв…

- Круто, – изрекла девица, нависая над плечом Михи.

- Свали, кукла, – велел наш соло-гитара-диктатор.

- Малыш, не мешай, – более мягко поддержал я.

Открылась дверь, и в комнату ввалился Штурм. Он рассмотрел представшую ему композицию, тряхнул мокрыми волосами, кинул в девицу полотенцем и упал на тот стул, на котором сидел я. Девушка фыркнула, демонстративно скривилась, показывая мокрое полотенце, но мы уже не обращали на нее внимания.

- Мрачняк, – заявил Миха.

- Что писалось, – пожал я плечами.

Штурм пробежал глазами по тексту и тряхнул головой, обрызгав нас с Мишкой водой с волос.

- Нормально. Как раз под состояние, – решил он. – Давайте еще раз.

Краткий миг, глухой удар.

Сердце замерло в груди.

Жизни кончился угар.

Только ангел позади.

Миха остановился, глядя на меня.

- Мрачняк, – повторил он.

- А мне по кайфу, – встрял Штурм.

Я промолчал. Идея ребят зацепила, это было видно. Мишка продолжал наигрывать, Штурм машинально отбивал ритм ногой, я думал. «Прорыв» – решение основной проблемы, главное, пройти отборочный тур. Но остаются еще насущные проблемы.

1. Сколько отче отстегнет ноликов своему сыну?

2. Где жить?

3. Что кушать – зависит от первого пункта.

Вывод: нужно проверить карту. И со съемом разобраться. В коммуналке жить не хочется, вообще соседство с чужими людьми как-то не климатит, значит, нужно квартиру.

- Что-то наш красавчег завис, – Мишка толкнул меня в плечо. – Что там у тебя?

Я обернулся к нему и несколько секунд пытался вникнуть в суть вопроса.

- Отче от кормушки отлучил, – усмехнулся я.

- В первый раз что ли? – хмыкнул Миха.

- Нет, тут все иначе. У нас пари. Родитель дал мне срок – три месяца. Либо мы раскручиваемся, и он в нас вкладывает свои родимые, – при этих словах у парней загорелись глаза. – Либо я напяливаю его хомут на шею. И женюсь.

- Тьфу, – моментально отреагировал Штурм.

- Штурм, офигел? – взревел Миха. – Вали за тряпкой!

- Чистоплюй, – презрительно скривился наш ударник, растирая плевок носком тапка.

- За тряпкой, я сказал!

Мишка шутить не любит. Он трепетно относится к своему жилью. И если сейчас тут некоторый бедлам, значит, вечером Миха будет вылизывать до блеска комнату. Аккуратист и педант. Я проследил, как Штурм поплелся за тряпкой, и вновь обернулся к вечному другу.

- Мих, проблема номер раз, где жить брошенному ребенку? – спросил я. – Не слыхал, кто-нибудь что-нибудь сдает?

- Слыхал, – несказанно обрадовал меня Миха. – Борюся, с которым я вместе учился. Он собирался куда-то сваливать и сдает свою двушку на Ординарной.

- О-па, – я потер руки. – Что сидишь-то? Звони!

Мишка испепелил меня взглядом, потянулся и взял свой телефон, снова испепелил взглядом, набрал номер и продолжил меня предавать огню. Я порадовал его акульим оскалом, и Миха отвернулся. В этот момент тренькнула СМС-ка на моем гаджете. Отче выполнял свое обещание, баланс на моей карте, которая пустовала некоторое время, увеличился, аж, до ста тысяч. Я боялся, что родитель поизмывается, но он оказался несказанно щедр. Сотня на три месяца, нормально. К окончанию срока я должен уже иметь, чем ответить отцу, иначе всю жизнь буду ему отрабатывать эти нолики.

- Не сдал? – услышал я Мишкин голос. – Ну, по кайфу, че. Подъедем… угу. Когда?.. В восемь вечера? Без проблем… Ага… Да, нормальный пацан, я ручаюсь… Борь, что у тебя там брать, он тебе еще сам принесет… Все, базара ноль, до вечера.

Он отключился и посмотрел на меня.

- Хата есть, – известил Миха.

- Деньги тоже, – деловито кивнул я. – Кстати, сколько ему надо?

- По знакомству возьмет восемнадцать, – ответил мой приятель. – Жрать хочется.

- Та же ерунда. Идем, перекусим куда-нибудь. Потом Сливе позвоним, надо еще новое место для репетиций подобрать, – сказал я, поднимаясь с дивана.

Из коридора послышалось дребезжание тети Олимпиады. Бабка явно кого-то отчитывала.

- Черт, Штурм и кукла, – опомнился Миха и выскочил за дверь.

Пока он разбирался в неожиданном конфликте поколений, я свел в голове дебет с кредитом первых трат. Пока меня все устраивало, но подумать о какой-нибудь подработке стоит. Ладно, это потом, сначала заселимся. Еще новое место для наших репетиций. До сегодняшнего дня проблем не было. Я оборудовал закуток в подвале родительского дома под студию, там мы никому не мешали и денег за наем не уходило. Теперь же нужно было решать и эту проблему. Найти место, перевезти аппаратуру. Кстати, тут может быть полезен Слива, в обычной жизни – Славян, наш бас. Он оказался самым умным и свинтил с ночного гульбища первым еще в первой фазе возлияний. Значит, сейчас он в своем уме и трезвой памяти. И у него мама – директор одного из многочисленных ДК нашей культурной столицы, может, местечко и найдется. Она не мой отче, к увлечению сына относится с большим пониманием. Набрав Сливу, я назначил ему рандеву через сорок минут в СПб баре, рядом с метро. Мы туда частенько наведывались, когда оказывались на «Ваське». Причиной облюбованности этого места стало близкое проживание Мишки.

- По коням, что ли, – пробормотал я и, прихватив листок с текстом, вышел из комнаты.

Объяснения соседей было в полном разгаре. Кукла Михи что-то вставляла в редкие секунды затишья, Штурм просто слушал с явным интересом, даже рот приоткрыл. Я приобнял девицу, получив за это кокетливый взгляд, подтолкнул коленом в зад Штурма к комнате и, велев: - Через пять минут во дворе, – снова вышел в коридор.

- Олимпиада Вениаминовна, это не конструктивный диалог, – втирал бабке Миха.

- Олимпиада Вениаминовна, чудесно выглядите, – улыбнулся я пожилой женщине. – Вам идет этот оттенок синего, очень освежает.

Бабка затихла, скромно улыбнулась и махнула рукой:

- Скажешь тоже, Владик.

- Ну, что вы, я зря не скажу, – продолжал я лить мед в уши женщине, оттесняя Мишку к его комнате. – Миш, пять минут, – велел я, не отводя взгляда от утихомиренной горгульи.

Он тут же исчез за дверью, а я приобнял тетю Олимпиаду за плечи и повел к кухне. Она хихикала, отмахивалась и даже кокетливо косилась на меня. Сделав ей еще несколько комплиментов, я получил законный кусок яблочного пирога. Пироги она пекла обалденные, этого у грымзы не отнять. С этим честно заработанным куском я и покинул квартиру друга. Во дворе я покосился на свою машину. Оставить бы здесь и пропустить кружечку пива, но нужно перевозить вещи и, возможно, аппаратуру, потому придется воздержаться. Всех задержала «кукла», за что сейчас выслушивала лекцию от нудного Мишки. Ее мы отправили на метро, а сами завалились в бар, заказали горячего, мужики себе пива, а я просто сок. Здесь мы просидели, пока не заявился Слива. На него вылили всю информацию разом: конкурс, песня, место для репетиций. Славик – деловой человек. Уже через час мы ехали обратно на Крестовский остров, чтобы забрать инструменты и аппаратуру, из-за чего пришлось созвониться с отче и выпросить у него того самого монстра, который так облизывала взглядом Светик. Родитель, издевательски ухмыляясь, добро дал. А вечером я вернул монстра и снова взял «Ауди», куда закидал свою одежду, утер материнские слезы и вместе с Михой отправился на встречу с его знакомым по Лингво Центру. Боря ждал нас возле своего дома, который оказался мышиного серого цвета. Место для парковки нашлось немного дальше, потому пришлось топать обратно. Боря увидал нас, махнул Мишке и застыл, ожидая нашего приближения. Когда мы уже подходили, дверь парадной открылась, и оттуда вывалилось белобрысое недоразумение с велосипедом и гитарой, спрятанной в чехол, за спиной. Девчонка пригнулась к рулю, сгибаемая тяжестью инструмента, что-то буркнула приятелю Михи, и это нечто с глазами панды взлетело на велосипед. Ожесточенно работая острыми коленями, блондинка понеслась в неизвестном направлении, более всего напоминая ведьму на метле, опаздывающую на шабаш. Проводив вело-привидение с гитарой взглядами, мы дошли до Бори, пожали ему руку, и направились смотреть квартиру.

- Есть все, – говорил Боря. – Старенькое, но есть. Машинку стиральную сначала пнуть надо, потом она жужжит, как пчелка. Добьешь, выкидывай, мне не жалко. Посуда, ну, там микроволновка, все есть. За этот месяц деньги мне, дальше девчонкам, вот их квартира, – мы как раз проходили мимо обшарпанной двери. – Лучше Нике отдавай, она посерьезней. Линке, она как раз на велосипеде промчалась, тоже можно, но лучше Нике. Она темноволосая, потом познакомишься. Вот и пришли.

Он открыл дверь и сразу скинул мне ключ в ладонь.

- Запасной на гвозде, вот, – палец Бори уткнулся в гвоздь с ключом. – Если будешь кого приводить, сильно не орите, соседи нервные. Смотри.

И он самоустранился, привалившись плечом к стене. Мы с Михой прошлись по квартире. Придираться я не собирался, меня все устраивало. Центр, двушка, все есть, даже машинка для битья. Сумма меня устраивала, потому, вновь пожав друг другу руки с Борисом, я легко расстался с восемнадцатью тысячами, которые тут же перекочевали во внутренний карман куртки Бориса. Он подхватил приготовленную у входа большую дорожную сумку и, пожелав удачи, ретировался с собственной жилплощади.

- Ну? – спросил Мишка.

- Жить можно, – усмехнулся я. – Идем за вещами.

Миха завис у меня до часа ночи. Мы шлифовали песню на моей акустической гитаре, которую я прихватил с собой. Потом перебрались на синтезатор, тоже не забытый мной, напялив наушники, добавляли эффекты, слушали, что получалось, и снова брались за дело, перемежая все это пивом с сосисками, первым блюдом, приготовленным мной в новом временном доме. К часу Миха устало вздохнул и, глядя на меня умными, но наглыми глазами, попросил:

- Вызови мне такси, а?

Усмехнувшись, я набрал до боли знакомый номер, вызвал другу машину, и мы вышли с ним на улицу немного освежиться. Мишка припал плечом к двери парадной и широко зевнул.

- Завтра я в день, – сказал он. – Ты там с заявкой разберись сам.

- Разберусь, – усмехнулся я.

Машина задерживалась, и мы решили немного пройтись по улице. Было уже прохладно, я поежился и сунул руки в карманы, нащупал нечто, что там точно не лежало, и вытащил под свет фонарей.

- Мама, – хохотнул я, разглядывая несколько пятитысячных купюр.

- Хочу быть твоим братом, – усмехнулся Мишка.

- Ты мне и так брат, – ответил я, хлопнув ее по плечу. – Ты же брат мне?

- Сестра, – ухмыльнулся друг детства.

- Фу-у, какая ты страшная, – скривился я и расхохотался, глядя в округляющиеся глаза Михи.

- Да я всего один день не брилась, – возмутился он.

Машина подъехала под наш гогот. Затолкав приятеля в такси, я сунул ему деньги за проезд и хлопнул дверью. Проводив взглядом отъезжающее такси, я потянулся, тихонько усмехаясь, и побрел по улице, не спеша, в новое жилище. Прохлада потихоньку отступала, запахи весны поднимали настроение, и хотелось еще немного задержаться в свете фонарей. Было странное лирическое настроение, это вызывало легкую полуулыбку. Неожиданно на другой стороне улицы показалась уже знакомая фигурка на велосипеде. Белобрысое чудо тащило на себе свой инструмент, жала на педали и, казалось, ничего не замечала вокруг. Я остановился, с интересом следя за блондинкой. Линка, вроде, так ее назвал Боря. В общем-то, все равно, не в моем вкусе, но вид у нее был забавный, даже чем-то трогательный. А может, это просто весенний вечер и пиво придали блондиночке неожиданное очарование, но я так и смотрел за ней, поворачиваясь вслед ее движению. Девчонка съехала на дорогу. Что-то заставило нахмуриться, и я резко обернулся, по дороге ехал автомобиль. Они должны были разминуться, но неожиданно под колеса велосипедистке выскочила кошка. Откуда она вообще тут взялась, я даже не успел разглядеть. Девчонка вскрикнула и полетела на дорогу. Машина была совсем близко, а блондинка смотрела совсем в другую сторону. Недалеко от нее валялась слетевшая гитара, за ней девушка и тянулась, успев обернуться в последний момент. Тело, как всегда, опередило сознание, и я рванул перед носом автомобиля, выхватывая блондинку почти из-под колес.

- Гитара! – взвизгнула она, отчаянно вырываясь из моих рук.

Внедорожник прокатился по гитаре и умчался в ночь, умудрившись не зацепить велосипед.

- Нет! Нет, мой инструмент! – бесновалась блондинка. – Пусти!

Я развернул ее к себе лицом, вглядываясь в глаза.

- Ты в порядке?

- Моя гитара! – истерично выкрикнула она мне в лицо и, наконец, вырвалась.

Девчонка упала на колени перед инструментом, трясущимся руками расстегнула чехол и всхлипнула:

- Твою мать…

Я подошел следом за ней и посмотрел на переломленный гриф. Блондинка размазывала свою жуткую косметику по лицу, причитая и подвывая, уже не замечая ни меня, ни дороги, ни новой машины. Подхватив ее, я снова утащил девчонку на тротуар, метнулся за велосипедом, пропустил машину и вернулся к блондинке.

- Велосипед выжил, – сказал я, не зная, как ее утешить.

- К хренам твой велосипед, – рыдала она. – Я без инструмента осталась, что делать-то теперь?

- Новый будет, – пожал я плечами.

Горе девушки я мог понять, но как успокоить иначе просто не представлял, да и не умею я успокаивать неизвестных мне девиц.

- Да пошел ты, – огрызнулась она, неожиданно увидев виноватого, почему-то меня. – Не мог гитару захватить? Сложно было, да?

- Ну, извини, дурака, – я немного опешил. – Решил, что твоя жизнь важней.

- Да пошел ты, – послала она меня еще раз, прихватила остатки гитары, велосипед и захромала к подъезду.

Не смотря на то, что девчонка меня немного вывела из себя, я догнал ее и перехватил велосипед.

- Провожу, – буркнул я.

- Без провожатых обойдусь, – независимо отрезала она и попыталась отнять велосипед.

- Не обойдешься, – я оторвал ее руки от руля, встал со стороны блондинки и указал взглядом на дверь. – Открывай.

Достав магнитный ключ и пиликнув замком домофона, блондинка осознала, что я знаю, где она живет. Резко развернувшись, и перестав плакать, она уставилась на меня, как на маньяка.

- Я тоже тут живу… теперь, – устало ответил я. – Давай, шевелись.

И, аккуратно втолкнув ее в парадную, первым начал подниматься с ее велосипедом в руках. Остановившись возле обшарпанной двери, я подождал, пока девчонка поднимется, торжественно неся в руках почивший инструмент и продолжая всхлипывать. «Надо принести ей гитару», – мелькнуло в голове. Но уже завтра. На сегодня приключений хватит. Блондинка доковыляла до своей квартиры, вновь сузила глаза и с подозрением посмотрела на меня. Я вздохнул и нажал на звонок. Белобрысая вспыхнула, затем обреченно прислушалась к шагам и ворчанию за дверями.

- Кто? – услышал я молодой женский голос.

- Я, – проворчала блондинка, буравя меня недовольным взглядом.

- А ключи где? – грозно вопросили из-за двери, и замок щелкнул.

В проеме появилась темноволосая девушка в коротком халатике. Заметив меня, она охнула и спряталась за дверь. Вручив неблагодарной девчонке ее велосипед, я кивнул темноволосой – Нике, так кажется, и направился на этаж выше.

- Вы, должно быть Влад, – неожиданно воскликнула Ника, с заметным интересом изучая меня. Я вежливо улыбнулся и кивнул.

- Доброй ночи, – произнес я, не желая задерживаться сейчас на знакомство с соседями.

Блондинка проводила меня удивленным взглядом, и вскоре дверь девушек захлопнулась. Я зашел на съемную квартиру, быстро разделся и упал на диван. Сна вроде еще не было, потому включил телевизор, некоторое время смотрел без особого интереса и не заметил, как уснул… ... Яркое солнце ударило по глазам. Я прикрыл лицо ладонью и прислушался к реву толпы. Хозяин любит кровавые игрища, а я нет – мне претит смерть ради забавы. Взглянув на арену, я поморщился, глядя, как трезубец легко вспарывает тело гладиатора от ключиц до живота. Кровь обагрила песок, очередная за сегодня кровь. Я снова перевел взгляд на небо и проследил полет двух ворон. Трибуны вновь взревели, но смотреть на того, кто умирал во имя толпы, уже не хотелось… Распахнув глаза, я порывисто сел. Во рту все еще ощущалась сухость, на языке вкус пыли, поднятой ногами сражающихся на арене.

- Хрень какая, – усмехнулся я и направился в душ, спеша смыть странный осадок от собственного сна.

Лина

- Уи-и-и-и! Покатай меня, большая черепаха! – я, так быстро как могла, в очередной раз вскарабкалась на шею присевшего передохнуть на скамеечке Макса. Поерзала попой, пристраиваясь, и постучала тяжело дышащего парня по голове, – Ну Максик! Я сама не дойду! Я объе-е-елась!

- Мелкая, ты – террорист! – Макс протяжно вздохнул и, под насмешливые взгляды Ильи и Дена, с кряхтением поднялся на ноги. – Ты укатала меня уже, я сам еле ноги переставляю!

- Не наговаривай! Я не такая тяжелая, как ты тут намекаешь! А уж мои пятьдесят с хвостиком унести у тебя, такого накаченного и крутого, проблем не составит, – я горделиво обвела взглядом пространство, сложив руки на груди. С моего насеста было далеко видно, и, хоть мозги немного подморозило двумя слопанными мною брикетами шоколадного мороженого – курс я наметила четко. – Вперед, мой бравый конь! К звездам рок-аллеи!

- Лин, он же играть не сможет, – Илья, смеясь, вышагивал рядом, пока мой личный ездовой гитарист пошатываясь, от чего меня опасно кренило в разные стороны, брел по темной аллее в сторону студии.

-Макс, давай ее мне, я сам отнесу нашу обжору. Подумать только, ты чем думал, когда соглашался ее покатать четыре круга по парку, а? – Ден покачал головой и протянул ко мне руки, попытавшись снять с плеч Макса.

-Но-но! Ценные экспонаты не лапать! Лапки свои загребущие брысь!– погрозила солисту пальчиком, и тут же взвизгнула. Гитарист устал переть на своем горбу мое бренное тельце, и, сдернув меня, передал с рук на руки довольно улыбающемуся Денису.

-На ее большие умоляющие глазки опять повелся. Спасибо, друже. Упарила ты меня, блондя, сил нет, до студии б доползти живым.

- Эй! Это произвол! Меня низя-а-а-а…! – повторный визг огласил темный парк, когда наглое певучее животное подбросило меня высоко в воздух и, поймав уже у самой земли, несчастную девушку перекинул через плечо. – Ден! Я буду кусаться! До чего достану – то и укушу, клянусь! Я не мешок с картошкой и меня укачивает!

-Кусай-кусай! – брюнет фыркнул, и, шлепнув меня по обтянутой джинсами пятой точке, бодренько пошагал вперед. Перед моими глазами мерно раскачивался из стороны в сторону его собственный зад. Или это я раскачивалась. Не суть важно. Моя мстя, в виде болезненного щипка, ревом отразилась в темных лабиринтах улиц. – Лина!

-А что Лина? Я предупреждала, что меня так носить низя! – я воспользовалась тем, что парень от неожиданности выпустил меня из рук и, показав язык, бегом припустила к манящим светом и теплом дверям съемной студии.

-Догоню и выпорю! – ревело за спиной. Судя по топоту, Ден решил мстить. А значит – надо поддать скорости! Ох, бедные мои ножки.

-Лин, ты же объелась! – хохотал Илья, а Макс скорбно закатил глаза, когда я, развернувшись уже у самых дверей, повторно показала миру свой длинный язык и захлопнула дверь перед носом догнавшего меня Дениса.

-Дурдом. Молодежь, вы когда угомонитесь-то? Бегають и бегають, – высунулась причитающая пожилая администраторша из своей коморки, неодобрительно зыркнув на пробежавшую мимо меня.

-Хорошей ночи, теть Люд! Мы через пару часиков все! – пропыхтел пытающийся догнать меня Ден, пока я взлетала по замызганному лестничному пролету на второй этаж. Тяжело дыша после такого спринтерского забега, рухнула, как подкошенная, на пуфики в углу и развалилась звездочкой. Усе. Не кантовать. Бобик сдох.

-Я тебя догнал! И сейчас буду карать! – в помещение, предвкушающе потирая лапки, уже более спокойной походкой вошел Денис. Я вяло брыкнула ногой в ответ, показав на пальцах все, что я о нем думаю.

-Я сама себя догнала. Отстань, противный. Дай отдышаться, – но у Дениса были другие планы. Он навис надо мной, и самым коварным образом стал меня щекотать.

-Изверг! Кровопивец! Убери свои тыркалки-и-и! Ахах! А-а-а! Спасите меня! – я уже похрюкивала, извиваясь и корчась в муках щекотки на полу, когда вошедшие Илья и Макс увидели происходящее издевательство над хрупкими девушками и оттеснили солиста к столу.

-Мы сегодня репетировать вообще будем? – возмущенно шарахнул по тарелке Илья, покосившись на все еще валяющуюся меня. С тяжким вздохом собралась в кучку и червячком поползла к гитаре.

-Бу-у-удем. К конкурсу готовиться надо. – кое-как поднялась на гудящие от сегодняшних заездов и забегов ноги и перебрала струны, – Готова, мальчики. Погнали.

Как и обещал Денис консьержке, через два часа, взмокшие и охрипшие мы выползли из здания. Илюха с Максом укатили на стареньком жигуленке, громко тарахтя на всю улицу, заполонив двор мерзопакостным выхлопным дымом, который черным облаком повис в воздухе. Денис же приобнял меня за талию и предложил проводить, на что я вяло огрызнулась, мол, не маленькая.

-Чао, бамбино. До завтра! – козырнула хмуро следящему за мной солисту и, отстегнув велик с трудом уселась на сиденье. Гитара за спиной казалась сумкой с кирпичами, но я упорно не желала оставлять инструмент в студии, как бы не возбухали ребята, что она запирается, и ее никто не украдет. Слишком тяжелыми трудами далась она мне, чтобы полагаться на хлипкий замок арендованного помещения.

Весь обратный путь я, толком не замечая ничего вокруг, и пыхтя под весом гитары, прокручивала в голове новую песню, чуть меняя и расставляя акценты, продумывая как аккорд одной тональности лучше связать с другим. Так увлеклась, что выскочившего из подворотни Жору, а это точно был он, судя по рыжему толстому брюху и ополовиненному уху, заметила в последний момент. Дабы не раздавить это наглое, но до невозможности обожаемой мною животное, пришлось крутануть руль в сторону. Дальнейшие события промчались перед глазами смазанным калейдоскопом. Вот руль рвануло из рук, и я лечу носом вперед с велосипеда, рву джинсы и сбиваю колени в кровь об асфальт. Свет фар, ослепивший меня, странно знакомый голос в голове, произнесший загадочное «Два», и резкий рывок куда-то в сторону, выбивший из легких весь воздух.

- Гитара! – Хруст единственной моей отдушины, по которой безжалостно проехали шины какого-то мудака отдался в ушах погребальным молебном. Сердце сжалось от ужаса и свалилось в обморок.

Не обращая внимания на типа, вытащившего меня буквально из-под машины, рванула обратно к гитаре. Сердце колошматило, как ненормальное, разгоняя адреналин в крови.

- Нет! Нет, мой инструмент! – пытаясь скинуть с себя руки удерживающего меня парня, рванулась еще раз. Как он не понимает? Там же мой заработок! Мое будущее! – Пусти!

Меня развернули, опалив взволнованным взглядом и осмотрев с ног до головы, но собственная сохранность волновала в последнюю очередь.

- Ты в порядке? – поинтересовался этот бесчувственный тип, удерживая меня за плечи.

- Моя гитара! – да пусти ж ты меня! Я в последней попытке рванула в сторону, и, аллилуйя, меня отпустили!

Не видя ничего вокруг, вылетела на дорогу, упав на колени перед футляром. Слезы застлали глаза, а руки тряслись, с трудом справляясь с заевшей молнией.

- Твою мать…

Все, это конец. Столько дней и ночей работы. Почти два месяца на дошираках. В одну минуту это все стало изувечено, растоптано, а прах надежд развеян по ветру. Мне не на чем играть, не на чем репетировать и выступать. И теперь Ден точно выпнет из группы. Зачем кому-то гитарист без гитары? Слезы полились по щекам, а внутри зарождался безудержный вой. Всхлипнув, мазнула рукой по щеке, пытаясь стереть позорную влагу с лица, но слезы все текли и текли. Моя гитарочка. Любимая, холимая и лелеемая. Гриф сломан в нескольких местах. Это уже не восстановить. Справа опять послышался шум автомобиля, и меня утащило на тротуар, ставя там на ноги. Мимо, не замечая разворачивающейся здесь и сейчас трагедии, независимо промчался очередной полуночник, спеша по своим ночным делам. Парень, что вытащил меня, приволок уцелевший, непонятно каким образом, мой двухколесный транспорт, поставив его рядом со мной.

- Велосипед выжил, – довольным тоном, даже слишком довольным для сложившегося апофеоза несправедливостей свалившихся на меня в этой жизни, проговорил он. Я вспыхнула. Лучше бы не меня, а гитару спасал, блин. Спаситель фигов!

- К хренам твой велосипед, – из глаз опять брызнули слезы. – Я без инструмента осталась, что делать-то теперь?

- Новый будет, – и этот кретин безразлично пожал плечами. Какая, вашу мать, новая? Где я возьму столько денег? Да у меня «Прорыв» на носу!

- Да пошел ты, – я зло посмотрела на растерянного парня. А ты что думал, я в благодарностях тут рассыпаться буду? – Не мог гитару захватить? Сложно было, да?

- Ну, извини, дурака. Решил, что твоя жизнь важней. – Решил он, блин! Хотелось обнять подушку и повыть на луну. Безнадега, черная и всепоглощающая безнадега накрыла и душила меня своими щупальцами.

- Да пошел ты, – для закрепления эффекта повторила я и, обняв футляр с трупом своей любимицы одной рукой, взялась за раму велосипеда другой, с твердым намерением напиться в самые кратчайшие сроки.

Я уже почти дохромала до подъезда, как этот тип догнал, и выхватил мой транспорт из руки.

- Провожу, – чем-то недовольный, пробурчал он. Злость бурлила внутри, но на посторонних лучше не срываться. А потому обойдемся сегодня без членовредительства с моей стороны. Правда, я ему едва ли не в пупок дышу. Но желания врезать это не отменяет.

- Без провожатых обойдусь, – решив не развивать конфликт, выдала я, и попыталась вернуть себе велик. Но не тут-то было! Этот наглый тип скинул мои ладони с руля и, показав глазами на подъезд, приказал, именно приказал, а не попросил, открывать! Я едва не задохнулась от возмущения. А потом меня накрыло осознанием. Этот помогатор недоделанный откуда-то знает, где я живу! Он что, маньяк?

У меня даже слезы закончились, будто кран кто-то перекрыл. Резко развернувшись, смерила парня взглядом, только сейчас рассмотрев его, как следует. О. Мой. Бог. Что тут забыл этот идеал всех девушек? Я даже на миг про горе забыла, подвиснув и разглядывая внушительную фигуру своего спасителя. Подтянутый брюнет с пронзительно-карими, в которых вспыхивали золотистые искорки, и ямочкой на подбородке. Все как на картинке с модного журнала. Только вид усталый.

- Я тоже тут живу… теперь, – ответил он на мой незаданный вопрос и как-то тяжко вздохнул. – Давай, шевелись.

Меня подпихнули в темное нутро подъезда и затащили следом мой транспорт. А потом, уж совсем нагло обогнули, и пошли вперед, остановившись четко у моей двери! А это-то он откуда знает? Или у меня поехала крыша, или я чего-то не догоняю. Однозначно напиться следует. Помяну боевую подругу, почившую под колесами того козла. Я бросила еще один взгляд на торчашие из футляра струны и всхлипнула. Было жалко. И ее и потраченное время, и себя. Коленки напоминали о себе острой болью, от чего себя становилось все жальче. Парень тем временем бесцеремонно нажал на звонок, потому как открывать дверь в его присутствии я не спешила. Кто его знает, а вдруг и впрямь маньяк и только прикидывается добреньким? Просто так у нас никто никому не помогает.

- Кто? – явно сонная Ника отозвалась из-за двери через пару минут.

- Я, – открывай ты уже. Кто еще мог припереться в такое время? Мне тут страшновато вообще-то, наедине с непонятным парнем на едва освещенной лестнице стоять.

- А ключи где? – где-где… Сказала бы я, да воспитание, еще оставшееся во мне, мешает.

Дверь приоткрылась, и на пороге возникла Вероника, в своем фирменном эротичном халатике. Увидев, что я не одна, она ойкнула и поспешила спрятаться за дверью. Ишь, стеснительная какая. Парень торжественно вручил мне велосипед, от чего я чуть покачнулась, и бодренько пошел вверх по лестнице. Так он что, реально тут живет? А на вид и не скажешь. Выглядит так, будто только из дорогого бутика вышел. Все такое чистенькое, с иголочки. Такие обычно рассекают на дорогих тачках и проживают в элитных частных хоромах, а не в пошарпанных домах.

- Вы, должно быть Влад, – внезапно озарило Нику, и она высунула любопытный носик из-за дверей. Парень лишь кивнул в ответ, улыбнулся улыбкой модели из рекламы стоматологической клиники и, пожелав спокойной ночи, скрылся. Так, я определенно чего-то не догоняю.

-Ты его знаешь? – пыхтя, пропихнулась в квартиру в обнимку с транспортом и трупом гитары, и устало привалилась к стене, прикрыв на миг глаза. Ну и денек, однако.

- Это новый вселенец в квартиру Борика, – Ника пожала плечами, буравя меня взглядом. – Ты мне лучше поведай, что с тобой опять приключилась? Что у тебя за вид, и почему…ого-го! Ты что, все же двинула Дена гитарой по черепушке? Совсем достал, да?

- Не…Это…Машина. Жорик, что б его, под колеса велосипеда выскочил, и я навернулась. А потом машина и… – перед глазами снова всплыло воспоминание, когда колеса тяжелого внедорожника проехали по самому дорогому, что у меня было в моей жизни, и из глаз опять хлынули слезы – Ника-а-а-а! Меня из группы выгонят! Мне играть теперь не на чем, а у нас еще и участие в конкурсе на носу? Что мне делать?? – я в отчаянии посмотрела на подругу, сползая по стене. Та в растерянности почесала макушку и развела руками.

- Прости, Линусь, но тут я тебе не помощник. – она присела передо мной на корточки и от души обняла, погладив по спине. Прямо как в детстве, когда я рыдала от очередной несправедливости, сказанной воспитательницами детского дома. – Все будет хорошо. Мы что-нибудь придумаем. Может, в аренду где-нибудь возьмешь? Я денег подкину, мне как раз аванс выдали.

- А что тут за моря-океаны? – из Никиной комнаты вышел, подтягивая треники, парень Вероники – Борис. Он же наш лучший друг и старший товарищ еще со времен ползунков. Он скептично осмотрел наши обнимашки, мое зареванное лицо и, тяжко вздохнув, поднял с пола свою даму сердца. – Никусик, иди сваргань Линке перекусить и выпить. Найдешь у меня вискарик в сумке. Колу я у вас в холодильнике видел, – он перевел взгляд на меня и вздрогнул. – А ты, красотка, марш в ванну и смой этот ужас Аммитивиля с лица. И приходи на кухню, обработаем твои раны. И телесные и душевные.

Хлюпнула носом и, сморщившись от острой боли в коленях, по стеночке поднялась на ноги. Добрела до двери в ванную и, бросив последний взгляд на басуху, которую Борик рассматривал с мрачным выражением лица, вертя в руках отломанный гриф, зашла в наш совместный крохотный санузел. Пока умывалась прохладной водой, немного пришла в себя. В зеркало над раковиной не смотрела специально, предполагая, что увиденное мною отражение, окончательно загонит меня в депрессию. На кухню я прошла уже в более спокойном состоянии, переодевшись в домашний черный сарафан, с изображением скалящегося черепа на груди. Боря кивнул на стул, и стоило мне сесть, как меня одарили граненым стаканом виски-колы. Причем, судя по вкусу, в пропорции виски-кола, выиграл явно алкоголь. Когда я отдышалась после охватившего горло огня, и судорожно зажевала коктейль неизвестно откуда взявшейся в нашем доме колбасой, мне повелели рассказывать, что случилось.

-Ден решил, что мы должны участвовать в конкурсе молодых рок-групп «Прорыв». Мы весь вечер репетировали, я песню придумала и.. – со вздохом осушила стакан, и его тут же наполнили по новой. – Короче, я уже домой ехала, почти до парадной добралась, как из подворотни Жора выскочил и мне под колеса бросился. Чтобы этого упыря не покалечить я руль крутанула, ну и сверзлась прямо посреди проезжей части. – я нахмурилась, вспомнив странное «Два», прозвучавшее в голове и затихла.

- И что дальше-то? Почему твоя драгоценная гитара в таком состоянии? – Борис выжидающе уставился на меня, толкнув плечом. – Маньяк напал? Или ты Жорику вслед ее кинула от избытка чувств?

- Нет, меня чуть машина не сбила, – я мотнула головой, прокручивая произошедшее ранее. Перед глазами опять пронеслись картинки с внедорожником, взволнованные карие глаза парня, что вытащил меня, и стало немного стыдно. Я его обругала, а он ведь мог просто мимо пройти. Как там его Ника назвала…?

- А Влад каким макаром там приплелся? – Вероника будто бы прочитала мои мысли, пододвинув мне полный стакан, который я тут же ополовинила.

- А он меня из-под колес вытащил. И даже до квартиры довел, велик донес… И я не знаю, что мне теперь делать без гитары. На репетиции нет смысла идти, мне играть не на чем. Ребят подвела. Они так загорелись. Этот конкурс – сплошные перспективы…

- Неплохой парень, оказывается, этот Мишанин друг, – хмыкнул Борька, сделав глоток вискаря прямо из горла, и крякнул, отправив в рот последний кусочек колбасы.

- Кстати, а с чего это ты в свою квартиру постояльца запустил? – я встрепенулась, желая уйти от коробящей душу темы.

- Так я на практику уезжаю! – расцвел парень, и хлопнул ладонью по столу, от чего мы с Никой дружно вздрогнули. Ника даже бутыль подгребла поближе к себе. Совсем тут забылись за моими проблемами, что пьяный Борюсик – то еще наказание. – Ты представляешь, Линка! В Америку отправляют на полгода! Буду работать в Российском отделе БиБиСи!

- Огогошечки, – я присвистнула и подняла стакан – Ну, хоть у кого-то жизнь складывается как надо! За тебя, Борькин!

- Да, за то, чтобы у тебя все сложилось! – Ника подняла руку с зажатой в ней бутылкой и сделала глоток, сразу закашлявшись – Фу, ну и мерзость.

- Вот и не пей, раз мерзость. Это я на радостях нажраться должен! Такое место получил, – наставительно произнес парень и отнял у своей благоверной пойло, – Ник, ты меня ждать-то будешь?

- Что за идиотские вопросы. Я не поняла? – Ника возмущенно вздела бровь и сложила руки на груди – Где я лучше найду?

- Ну а вдруг..

- Я тебе сейчас дам «вдруг»! По лбу тапкой! – и скинув обозначенную деталь гардероба с внушительным каблучком, она воинственно помахала тапочком в воздухе.

Расползлись мы только к пяти утра, опустошив две бутылки вискаря, которые Боря собирался увезти с собой в Америку, но повод нашелся раньше. Уже изрядно подпившая Ника и её бойфренд, торжественно вручили мне весь залог, оставленный Владом за квартиру. Я в неверии пересчитала деньги, и с радостным визгом повисла на Борькиной шее, целуя в щеки.

- Борискин, ты мой спаситель! Это же больше половины нужной суммы на новую басуху! А остальное я на работе могу авансом попросить! Спасибо-спасибо! – взвизгивая и болтая ногами в воздухе, я обдала парня парами вискаря, и была отправлена в свою комнату – отсыпаться. Ника напутствовала меня вслед, что завтра в универ, и вообще сессия на носу, а я тут алкоголь гоняю и с пар бегаю. Хотя сама она была не в лучшем состоянии, и я сильно сомневалась, что мы завтра куда-либо пойдем.

За стеной из соседней комнаты уже давно стихли недвусмысленные звуки влюбленной, расстающейся на долгое время, парочки, а я все неверяще смотрела на зажатые в руке деньги, раздумывая, что за полгода уж я как-нибудь смогу их подкопить и вернуть. Пришедшего, с рассветом, Жорика я ногой спихнула с кровати. Еще чего! Виновник моих проблем, а я его обнимать должна? Да ни за какие коврижки! Но кошак все же умостился на моих ногах, согревая подмерзшие ступни и громко урча. Уснула я с шальной улыбкой и предвкушением скорой покупки.