Сатир, или Обоготворенный леший

Я утомлен. Ну, зноен день!

А у ручья густая тень.

Здесь луг для пришлого возвел

Из трав пленительный престол,

И ветерочки тревожат слух,

Как шепот нежных потаскух,

В любовном трепете земля.

На флейте ей сыграю я.

Чу! Что за сказочный напев?

С реки или из-за дерев?

Так петь никто б у нас не мог.

Ты знаешь? Верно, это бог!

Пойдем посмотрим!

Я боюсь!

Всем сердцем — ах! — к той песне рвусь!

Друг! жизнь свою кому даришь?

Что орлим взором уследишь?

Земля — твоя. Взглянуть изволь:

Ты — властелин.

И вдруг — один,

И в сердце — боль!

Нет! Как он хорошо поет!

Меня он за душу берет.

Не ты ли песни свел с небес?

Растрогал скалы, реки, лес?

И тешит пенье не твое ль

Простор долин?

И вдруг — один,

И в сердце — боль!

Весь облик — горней красоты!

Ушей мохнатых не видишь ты?

В его глазах могучий свет!

Но быть его женой? О нет!

О девы с легкою стопой,

Зачем вам не побыть со мной?

Как ты пришел сюда? Открои!

Откуда я? — сказать не смею.

Куда? — ответить не сумею.

Не предрешен ли небесами

Час этой нашей встречи с вами?

Но все ж открой нам наперед,

Как звать тебя, каков твой род?

Я матери в лицо не знал.

Никто отца не называл.

Среди дерев и мшистых гор

Мне любо жить с давнишних пор.

Ненроследим мой путь далекий.

Не с неба ли наш гость высокий?

Но чем, о странник, ты живешь?

Да тем, что жизнью ты зовешь.

Мой этот непомерный свет.

Живу, куда направлю след.

Царю в лесах, среди долин,

Садов плодовых, морских пучин.

К тому же на стезе земной

Кто потягается со мной?

Я знаю свойства всяких трав,

И звезд известен мне устав,

И песнь моя живит людей,

Как хмель вина, как жар лучей.

О, верю! Надивилась ей…

Вот бы отца позвать! Постой!

О да!

А кто родитель твой?

Он жрец и праведный старик,

Богат умом и знаньем книг.

Да все про звезды да про травы…

Вот с ним бы свидеться вам, право!

Так позови ж его! Спеши!

Вот мы и вместе и в тиши.

Дитя мое, твой кроткий лик

Елеем в сердце мне проник.

Тебя лишь стоит увидать,

Как ноги не хотят держать.

Ты дышишь правдой и добром

И ангелу равна лицом.

Я только бедное дитя,

И этих слов не стою я.

Все счастье у меня в руках!

Сжимает сердце сладкий страх!

Оно страдало так давно,

Теперь блаженствует оно.

Так поняла ты сердца стук?

Нет! Но с тобой прозрела вдруг.

То вещим гнетом налита,

То вдруг так нищенски пуста,

Душа рвалась в простор: в лесах

Всей грудью продохнуть свой страх,

И боль, что мучила сначала,

Слезами крупными стекала,

И мир для взора исчезал!

О господин, ты все узнал!

И все, за чем тянулся дух,

В тебе, дрожа, познала вдруг.

Оставь! Молю! Мне страшно! А!

О, боже правый! Я слаба.

Здорово, странник! Прими привет!

Как уморительно ты одет!

Не я обычаи вводил.

И как ты бороду завил!

Мурлу служить — собьешься с ног.

Дитя, пойми, он родом — бог!

И ваш не столь обычен вид.

А, понял! Так тебе претит,

На голизну груди и лядвий,

На трепанность загривка глядя,

На ногти длинные — вдвойне?

Мне — нет!

Мне тоже нет.

Но мне!

Иначе — быстро прочь отсюда

И в роще выть с волками буду,

Когда позор свой выдавать

Вы будете за благодать,

Нарядов гнусное уродство

Мне в нос совать как превосходство.

Потребность в этом, говорят.

О, как тяжел мне стал наряд!

Потребность? Нет, презренный вздор

Вас разлучает с давних пор

С природой, а блаженство — в ней,

На воле жизнь, любовь полней.

Вы в рабство отданы давно,

Ничто вам вдосталь не дано.

Кто этот пламенный пророк?

Все тело жжет его урок!

Вы естество позабыли,

В робком рабстве застыли,

В душных кельях укрылись,

В скучных нравах зарылись!

Век златой без печали —

И во сне не видали!

Увы нам! Увы!

Когда, впервой вкусивший яви,

С земли подымаясь,

Ваш праотец веселье славил,

В блаженстве теряясь,

И, чувствуя родную грудь

Природы в первозданный час,

Не враждуя с небесами,

Богом был перед богами.

А вы? Куда привел ваш путь?

Радость где? Жалкие, скорблю о вас!

Увы! Увы!

Трижды блажен, кто б мог

Молвить: «Я есмь бог!»

Жил — ни в чем не плошал,

Кто б до́нага поскидал

Нарядов чуждый гнет,

Веков бремя, — и вот,

Не льстясь на побрякушек вздор,

Как облак свеж, впивал простор.

Встал — с пути не сбился,

Землей усладился,

Не мучился б, — словом,

Не жил на готовом.

Шатром будут дубы,

С коврами из трав.

Обедом — каштаны,

Сырьем, без приправ!

Рвите каштаны! О, к делу от слов!

Иль кто-нибудь вправе

Лишить этой яви

Достойных сынов?

Рвите каштаны! Отпрыск богов!

Судари чтимы,

В путь за моими

Зовами вслед!

Рвите каштаны! Радостен свет!