Сбежать к себе. Часть 1

— Думаешь, у меня всё идеально? Я живу в двух измерениях. Ты не выходишь у меня из головы. Эти мысли со мной двадцать четыре часа в сутки. Я настолько привык к ним, что несколько раз назвал жену твоим именем. Представила, что было потом? Но я же не сбежал из дома? Сейчас ты обещаешь Лоре, что будешь звонить и писать. Что даже приедешь, как только появиться возможность. Но этого не будет. Я знаю тебя. Ты наверняка уже решила сменить квартиру. Раствориться в толпе. Исчезнуть. Подумай, как будем мы смотреть друг другу в глаза? Я не на твоем месте и полностью понять, что ты испытываешь, не могу, но мне хватает и своего места. Я помню жизнь до тебя. Я помню жизнь с тобой. Это совершенно разные вещи. Ты причиняла мне кучу проблем, но я не соглашусь, вновь вернуться в те времена, когда у меня не было тебя. Сейчас у меня словно отнимают то, чем я так дорожу и никто не спрашивает, хочу ли я этого? Это вдруг стало известно. Факт. Не думай, что только тебе плохо сегодня. Лучше бы не было этого письма. Стало только хуже.

Джек сказал последнюю фразу, как-то двусмысленно посмотрев на собеседницу. Можно было лишь предполагать, что он имеет в виду.

— Я обещал, что никогда не брошу тебя. Что даже на расстоянии, я буду всё знать о тебе. Я не могу выполнять обещанное последнее время. Ведь ты постоянно исчезаешь! А те, кто сейчас в доме? Ты о них подумала?

Джек говорил о близких людях, кто все эти годы неизменно были рядом. Им не нужно напоминать о любви. Это чувство и без слов присутствует. Конечно, Хелена не хотела уезжать насовсем. Но как быть? С кем можно поделиться своими чувствами? Кто не осудит и поймет?

— Когда бабушка умерла все стали ещё более ответственны за тебя. Хочешь всё сломать? Я не знаю, где сейчас отец, но он никогда бы не простил меня, узнав, что я позволил тебе уехать одной. Уехать, после такой новости.

— Джек, вслушайся в свои слова. Он твой отец. А я, то, что осталось от его не счастливой и короткой любви. Это не документ и не печать… Ты рассчитываешь его встретить? Не думаю, что он хочет этого. А что касается нас с тобой? Знаешь, между нашими встречами уже случались большие паузы. Мы можем себе это позволить. У тебя есть своя семья, работа. Всё так, как ты и хотел. Даже этот дом. Он твой по праву. У меня тоже есть любимое занятие. Я не дам себе умереть от тоски, и не дам себе повод, вновь и вновь думать о тебе.

Джек молчал. Он лишь слушал, в чем-то даже соглашаясь с Хеленой.

— Даже не пойму, вроде бы ничего не изменилось. И в тоже время, всё уже не так как раньше. Даже не так, как было два часа назад.

— Ничего не изменилось.

— Да, Джек, ничего. Разница лишь в том, что мне не понятно, кто мы друг другу и как тебя теперь называть?

Она выдержала маленькую паузу, вытянув руку вперед.

— Верни ключи.

Джек медлил. Он явно хотел сказать что-то ещё, но разум всё чаще брал верх над чувствами. В конце концов, он вернул ключи Хелене, молча удалившись.

Все попытки завести автомобиль оказались тщетны. Хелена вернулась в дом, предчувствуя, что эта внезапная поломка не случилась сама собой…

Дядюшка ждал на пороге. Он обнял свою любимую несносную девчонку и повел её в дом.

— Ты должна успокоиться. Работа, дела, всё это никуда не денется. И я знаю, что могут быть потом неприятности. Но нам гораздо важнее, чтобы ты пока оставалась здесь. Верно, Лора? Скажи что-нибудь, мне в поддержку?

Лора поставила на стол тарелку, с только что испеченным хлебом.

— Если ты останешься без работы, мы будем только рады. Ты больше времени станешь проводить здесь. Снова вернёшься домой.

Хелена растерянно улыбнулась.

— Такого утешения я ещё не слышала.

— А что я говорила? Все верно. Так как дома не может быть нигде. Мойте руки и за стол. Буду кормить вас.

— А где Джек?

— Видишь ли, он уехал. Сказал, что должен вернуться к работе. Сегодня все говорят о работе.

Хелена узнавала в этом поступке Джека. Она и правду не понимала, кто он ей теперь. Жизнь преподнесла странный подарок. После прочитанного, многое стало ясным и вполне очевидным. Почему разлука с ним даже на несколько месяцев, казалась ей непреодолимой преградой. Отчего его общение с другими девчонками, в детстве, вызывало внутри странное чувство. И почему его свадьба стала самым ужасным днём её жизни.

«Конец письмам и звонкам, — думала она. — Не будет больше встреч в аэропорту. Джек наверняка больше не приедет погостить. Старые привычки и традиции останутся в памяти и будут изредка тешить воображение».

Она уже скучала за ним. За его советами и замечаниями, за безграничным умением терпеть её выходки, за умением выслушать и понимать, за его рассказами об экспедициях и просто за тем, без кого не могла себе представить свою жизнь. Ведь жизни без него прежде и не было…

Вечером Хелена спустилась в гостиную и, сев в кресло, у камина, принялась внимательно рассматривать портрет бабушки, что висит на противоположной стене. На нем Грейс Митчелл ещё совсем молода. В красивом синем платье, с огромным цветком на плече. Изучая портрет, Хелене безумно захотелось узнать о нем больше. Даже о том дне, когда он был писан. Ей было важно, где бабушка купила это платье? А возможно, ей шили его на заказ? О чем бабушка думала, позируя? Чем жила в то время, и с кем связана её загадочная улыбка, которую так удачно смог уловить художник.

Лора в этот вечер вновь уединилась на кухне, потому Хелена решила её не беспокоить и отправилась в кабинет. Там, помимо огромных полок с книгами, журналами, вырезками из газет, хранились ещё и семейные фотоальбомы. Их было так много, что приходилось расставлять их по годам. Просматривая страницу за страницей, на не заметила сколько времени пролетело. Добраться до подушки удалось, когда тонкая зеленовато-синяя полоска рассвета загорелась на востоке. На западе небосклон был ещё темным, а потому дрожащие вспышки звезд четко горели на его темном полотне. Сон был крепким. Хелена пробудилась от того, что на улице в очередной раз прогремел сильный раскат грома, в окно забарабанили крупные капли дождя, и вода медленно, потоками начала струиться по стеклу. Закутавшись в одеяло, девушка смотрела на то, как плачет окно. И дело даже не в осени. Она грустит не одна. Может быть должно стать легче? Ведь кто-то понимает тебя, разделяет твои мысли. В душе так много боли, что слезами её не выплакать. Изнутри раздирали мысли о том, как её Джек дарит свою жизнь другой. Он делит с ней и дни и ночи. И все теплые чувства, на которые способен этот мужчина, принадлежат теперь не ей. Хелена моргнула несколько раз, от чего веки вытеснили слезы и, оказалось, что она тоже плачет. Причин для слез в её жизни всегда было сполна, но она никак не ожидала, что наступит время и главным виновником этого станет Джек. Хелена закуталась в одеяло, и лишь её покрасневшие и заплаканные глаза, выглядывали из-под мягкого плена. В комнате тихо. Тепло. А в душе, в самой глубине, она ощущала колючий холод, и с этим уже ничего нельзя поделать.

В городской квартире Джека и Агнесс царила подготовка к прекрасному празднику. Этот день казалось, ждет каждый. Будь он взрослый и озадаченный человек, либо это маленький беззаботный ребенок. Рождественская ель стояла в центре гостиной.

Джека отвлек звонок с работы. Разговор был недолгим.

Агнесс вошла в гостиную с чашкой горячего кофе.

— Только что приготовила. Возьми. Твой любимый.

— Спасибо.

— Снова звонили с работы?

Агнесс удивленно окинула взглядом зеленую красавицу.

— Всё так же, как и час назад, а я была уверена, что уже что-то изменилось. На кухне, кстати, дела продвигаются гораздо продуктивнее.

— Ты ошибаешься. Час назад мы с елью только вошли в дом. Я сейчас всё сделаю. Мне постоянно звонят. Но самое главное — собранность. И план. У меня он есть. А значит, всё под контролем.

Женщина пожала плечами.

— О-о, небеса! Жаль, что кроме меня это больше никто не слышит. Ты говоришь о празднике, как о запланированном деле. Ужасно, Джек. Ну, конечно, я уже успела уяснить одну вещь — ни дня без работы. Вы там все такие озадаченные?

Джек спокойно выслушивал критику о своей профессии. Он сделал глоток кофе и поставил кружку на столик.

— Я не люблю ссоры, накануне Рождества. А ты?

Отвернувшись к окну Агнесс отодвинула штору.

— Как же там красиво. За ночь столько снега насыпало. Представляю, как здорово за городом. А мне вчера звонила подруга и приглашала на пикник. У них домик в горах. Можно было бы вырваться и хотя бы на пару дней забыть о делах. Мы уже давно нигде не были. Что думаешь?

Агнесс ждала, но ответа не последовало. Она обернулась, застав мужа за чтением электронной почты. Он склонился к ноутбуку, внимательно всматриваясь в экран.

— Ты что, нарочно?! Ты хотя бы слышал, что я говорю? Я разговариваю сама с собой. И что такого важного ты прочел, что даже не слышишь моих слов? Джек, посмотри на меня?!

Мужчина выпрямился.

— Ледник Пайн-Айленд слишком стремительно тает. Всё должно иметь объяснение, а значит…

— Значит, скоро ты уедешь? Где находиться этот Айленд, как там его?

Не желая продлевать конфликт, Джек быстрым движением закрыл ноутбук.

— Запад Антарктики. Всё. На сегодня я с работой покончил.

— Ты слышал, о чем я говорила? Думаю, нет. Как впрочем, и всегда.

— Я тебя слышал. Ты так громко возмущаешься, что думаю, тебя слышу не только я.

Он сделал шаг навстречу, игриво улыбаясь.

— Хочешь, я докажу, что я тебя слушал?

— Уже интересно. Так о чем же я говорила?

Агнесс поставила руки в бока.

— Ты неудачно намекала, что можно поехать за город. К какой-то подруге, которую я не знаю и вообще впервые о ней слышу.

— Ты просто наглец. Джек, я, давно её знаю. И это был не намек, а совершенно откровенная фраза. А ты мог бы с ней уже давно познакомиться, за те почти два года, которые мы живем вместе, но для тебя это не представляет никакого интереса. Дай-ка, я угадаю. Тебе нужно уехать? Сегодня, завтра? Или может быть прямо сейчас?

— Я знаю, как красиво бывает за городом зимой. Поверь. Я понимаю, твое желание сбежать на природу и забыть о суматохе города. Но ты же знаешь, в чем сложность. Я миллион раз предлагал тебе отправиться со мной. Была возможность совместной поездки. Тебе нужно было всего лишь пару дней подождать меня в отеле. Но ты же не захотела? Я не могу изменить ход событий. Мы же познакомились с тобой в одном из таких отелей, во время одной из моих поездок. Почему бы не повторить это опять? Согласись, хотя бы раз?

Агнесс усмехнулась.

— Я не люблю отели. И несколько дней в одиночестве меня не прельщают. Я и тогда бы не поехала, но меня уговорила подруга. И что же я увидела? Снег, снег, снег. Всё белое до изнеможения.

— Твоя подруга не могла бы поделиться со мной секретами уговоров? Если бы не та поездка, тогда мы бы не познакомились.

— Ну, да. В нормальном, цивилизованном месте, с тобой встретиться не получилось бы. За то ты можешь пропадать у вас в доме. Тебе там не скучно?

Слушая рассуждения жены, Джек достал из коробки гирлянду, включив в розетку. Однако, чуда не произошло и лампочки отчего-то не загорелись.

— Почему она не светиться?

— Не знаю. Но так бывает. Всё из-за одной лампочки. Всё из-за мелочи.

Агнесс, раздраженно, бросила испортившуюся вещь в коробку.

— Значит нужно пойти и купить новую. Не собираешься же ты заняться ремонтом, накануне Рождества?

С подобным суждением Джек, увы, не мог согласиться.

— Если выбрасывать всё, что сломалось, в доме никогда не появятся вещи с историей. На то, чтобы починить гирлянду уйдет несколько минут. За то эта вещь останется в нашем доме ещё на один праздник. И возможно, ещё на один год.

— Это не выносимо. Ты привык поучать свою сестру, а теперь за меня взялся. Спасибо, но я не нуждаюсь в советах, а вот тебе не мешало бы обратиться к психологу с вопросом: «Как спасти семью»? У нас кризис, ты не заметил?

Джек вытащил гирлянду из коробки, в которую её забросила Агнесс.

— В чем же заключается конфликт?

— Мы говорим на разных языках.

— Значит, у нас плохой переводчик.

— У нас нет переводчика! Прекрати!

Больше всего Агнесс раздражало каменное спокойствие мужа в моменты ссоры. Она была готова взорваться, а Джек продолжал оставаться спокойным. Это казалось настолько издевательским, что справиться и промолчать, не получалось.

— Я скоро вернусь.

Быстрыми движениями, накинув пальто, он вышел из дома. Лучшего времени отправиться в магазин за новой гирляндой, не найти. Подобную праздничную мелочь можно было купить повсюду. Нужно лишь свернуть за угол, и пройти несколько домов. На обратном пути Джек остановился у почтового ящика, проверить почту. Два журнала, газета и больше ничего. Так продолжалось уже давно. С тех самых пор, как он в последний раз виделся с сестрой в имении. Теперь о её жизни он не знал ничего вообще. Хелена пропала из виду, как тогда он и предполагал. Домашние ничего не говорили, но в телефонных разговорах чувствовалось напряжение. На старом адресе её не было, и телефон не отвечал. Мучительное чувство вины одолевало с каждым днем всё сильнее, но ещё сильнее было параллельное чувство, название которому Джек не мог дать. Он просто отказывался верить, что возможны такие перемены в отношениях, но ежеминутная необходимость в человеке, которого нет рядом, как в глотке воздуха, доказывала обратное.

Он ещё раз пересмотрел почту. Письма нет.

— Да. Похоже, ты права: не работает ни одна почта в мире. Где же тебя искать? И Лора как назло молчит.

Дома, на кухне играла музыка. Когда Джек вернулся, Агнесс выглянула в комнату, делая вид, что ничего не произошло.

— Как прогулка?

— На улице ветрено и скользко. Принесли твой журнал.

Он бросил почту на столик и, пройдя в гостиную, занялся ремонтом старушки-гирлянды.

— Ты не пошел в магазин?

— Я был там. И уже собрался было совершить покупку, но потом подумал: а ведь не случится ничего ужасного, если покупку я всё же не сделаю. Ведь так?

Агнесс непонимающе смотрела на мужа.

— Это что, война?

— Она могла бы начаться, в любой момент. Но…

Джек подошел ближе, обнял жену и шепнул на ухо:

— Но я вдруг вспомнил, что эта розетка сломалась месяц назад. И тогда я купил тебе вот это.

Джек вынул из кармана пальто видеокассету с её любимым фильмом.

Агнесс бросилась мужу на шею, осыпав его поцелуями.

— Ты не выносим. Не делай так больше. Можно ведь поссориться из-за пустяка.

— Договорились. Пойду, достану коробку с игрушками. Если будет звонить Питер, я на чердаке.

Агнесс развела руками.

— Передать это Питеру?

— Нет. Я говорю это для тебя.

Каждый раз, попадая на чердак, Джек вспоминал, что прошлый раз обещал себе навести здесь полный порядок и ещё, подписать коробки.

— Или сейчас или никогда.

Перебирая одну за другой, он составлял коробки на полку, подписывал. Наконец, дошла очередь до коробки, стоящей в самом углу. Из нее выглядывала блестящая мишура. Ошибки быть не могло, это именно то, ради чего Джек оказался здесь. Он спустился с чердака, заглянув на кухню:

— Ты идешь мне на помощь, Агнесс?!

— Ещё минутку!

Джек открыл крышку коробки, внезапно изменившись в лице. Поверх мишуры лежала стопка запечатанных конвертов, подписанных почерком Хелены. Письма, которые так и не были прочитаны.

Агнесс, похоже, совершенно забыла об этом, но теперь она с опаской смотрела на мужа, перебирая в руках полотенце.

— Я могу всё объяснить. Если только ты захочешь выслушать?

— Когда было последнее письмо?

— Перед вашей последней встречей в доме.

— Зачем ты так? Ты даже не понимаешь, что сделала.

Оба оказались в разных комнатах. Джек оставался в гостиной, продолжая, наряжать ель, пока не зазвонил телефон. Он поднял трубку. На другом конце послышался долгожданный голос Хелены.

— Джек, прости, я не могла не позвонить. Прости. Я улетаю. Оказалась в твоем городе. Задержка рейса, и мой самолет приземлился здесь. Знаю, что не нужно было звонить, но мне было просто необходимо услышать твой голос.

— Ты в аэропорту?

— Да…

Не дослушав ответ до конца, Джек бросил трубку, поспешил на улицу, ловить такси.

Вокруг было шумно, как обычно это бывает в аэропорту. Рейсы вылетали один за другим, о чем оповещал голос по микрофону. Оба искали друг друга в огромной стремительной толпе. Наконец Хелена подняла руку вверх. Через несколько мгновений она уже стояла рядом с Джеком.

— Только не называй меня пропажей. Иногда я всё же нахожусь.

— Всё реже и реже. А я сегодня думал о тебе. И вчера, тоже. Я уже решил, что совсем тебя потерял.

Хелена ещё больше похорошела, выглядя чуть старше прежнего.

— Как всё меняется. Раньше я ждал тебя в аэропорту. Теперь ты меня. Кто бы мог подумать, что всё будет именно так?

Хелена теребила ворот пальто, всеми силами сдерживая желание заплакать. Она и сама не понимала, причину этих нахлынувших эмоций. То ли от радости, что видит Джека. Толи от неизбежной разлуки.

— Ты сам говорил, жизнь непредсказуема.

Джек кивнул.

— Я только цитировал. Это кто-то сказал до меня. Ты сказала, что уезжаешь? Где это и зачем? У тебя ведь и сейчас всё неплохо складывалось?

— Меня пригласили по контракту, и я не вижу повода отказываться. Новая страна, новый город, новый опыт. Может быть, и жизнь станет слегка новой? Я очень в это верю.

— Ты не права.

— Думаю, на этот раз не прав ты, Джек.

Объявили посадку на рейс. Хелена испуганно взглянула на табло.

— Твой рейс?

— Да. Ну, вот, теперь ты знаешь город, куда я направляюсь. Глупо было прятаться в аэропорту… То есть, я хотела сказать… Я не думала, что ты приедешь сюда.

Впервые она так явно ощутила, что стоящий рядом с ней мужчина смотрит на неё таким взглядом, как ей хотелось этого последние несколько лет. Взглядом, не лишённым чувств и желаний. Она почти читала его мысли, просто потому, что думала то же самое.

— Не улетай. Слышишь?

Джек прикоснулся рукой к её щеке, говоря почти шёпотом.

— Не знаю, что ещё сказать. Ты не должна просто так исчезнуть. Мы и так слишком много времени тратим на расставания, потом на поиски. Хелена, мы семья. Какой бы она не была. Я не могу тебя отпустить. Останься, и мы что-нибудь придумаем.

Хелена подняла голову вверх, глубоко вздохнула.

— Всё свое детство, с первого дня как я попала в дом, я называла тебя своим братом. Конечно, я понимала, у нас разные матери. Не могу передать тебе словами, какую гордость я испытывала, когда находилась с тобой рядом. Когда мы шли по школе вместе. И когда ты заступался за меня. В моем сердце было так много разных чувств. Одного я не могла понять. Почему мне так трудно дается разлука с тобой. Ну, кто бы мог подумать, что ответ так прост? Джек, ты и представить себе не можешь, как я мучилась, пряча свое чувство в самый потаенный уголок души. Помнишь, перед своей свадьбой ты приехал ко мне на новую квартиру? Я была на седьмом небе от счастья, что мы встретились. А когда ты уехал, я места себе не находила. В комнате пахло тобой, твоим одеколоном и даже подушка, на которой ты так и не смог уснуть, ещё долго хранила в себе этот запах. Всё будоражило моё подсознание. Я терялась в догадках. Получается, все эти годы я просто любила тебя. Но ведь я не знала, что можно. А узнала, когда ты был уже женат. Ради собственного счастья я пошла бы на многое. Но я знаю, что такое боль. Ведь я живу с ней уже давно. Не хочу причинять её Агнесс. Такое счастье не будет длиться вечно. Бабушка учила меня не завоевывать что-то путем обмана или причинения боли. Я запомнила её слова. Никогда бы не поверила, что такое возможно и взаимоотношения людей могут так круто измениться. Что за глупый подарок преподнесла мне жизнь? Я ведь даже не могу им воспользоваться.

Джек прижал Хелену к себе, вдыхая запах её волос, ещё раз понимая, что ближе и роднее не будет уже никого.

— Слишком мало времени. Почему ты не позвонила раньше? Я не успею тебя переубедить, а ты точно не останешься. Скажи мне свой адрес. Где ты будешь жить? Хоть что-нибудь?

— Джек, я позвоню. Только позже. Ну, что я говорю? Честно? Я хочу уехать совсем. Мне так тяжело, что порой хочется сбежать от самой себя. Раньше никогда не понимала эту фразу.

— Не бросай меня.

Хелена нервно взглянула на часы.

— Самолет улетит без меня, а ведь меня там ждут. Не стоит портить репутацию в самом начале карьеры. Ведь так? Джек, пообещай, что будешь счастливее меня? И самое главное, всегда возвращайся из своих поездок.

— Позвони Лоре.

— Конечно. Всё. Больше не говори ничего.

Хелена поднялась на носочки, прикоснувшись губами к щеке Джека. Это было внезапно, даже для неё самой. Но желание оказалось настолько сильным, что противоречить не было сил. Она затаила дыхание, виновато посмотрев ему в глаза.

— Прости.

Ещё мгновение, и она быстро скрылась за стеклянной перегородкой.

Дорога домой была долгой и лишенной всяческого смысла. Сегодня случилось так много всего. Джек ехал в метро, потом трамваем, сев у окна, и долго кружа по кольцевой. Пейзажи за окном менялись, а мысли были одинаковы. Только о Хелене. О ней одной. Сегодня он посмотрел на неё впервые другими глазами: взглядом мужчины на женщину. Это было особенное чувство. Это была совсем не та встреча, к которой он готовился мысленно всё это время.

Самолет набрал высоту, начав свой долгий и монотонный полет. Хелена откинулась в кресле, отрешенно глядя в иллюминатор. Странно, она могла сегодня всё изменить, но не сделала этого. Она даже не дала возможности совершить необходимую глупость Джеку. Почему? Ответ очевиден: «Нежелание быть второй. Отсутствие возможности быть единственной». Где-то внутри она по-прежнему хранила обиду на Джека. Ведь он действительно предал её, тогда, несколько лет назад, когда решил жениться. Но тогда она не понимала, в чем он виноват. Личная жизнь продолжала оставаться пустой. Лишь мечты и одиночество во всех уголках дома и души. Она осмотрелась вокруг. Салон наполовину пуст. Немногие совершают поездки накануне Рождества. Хелена была твердо убеждена, что в праздники в поездку отправляются лишь люди, точно знающие, что на другом конце маршрута их кто-то ждет. Про себя она такого сказать не могла. Конечно, что касается бизнеса и людей в этом участвующих, здесь не может быть компромиссов. А вот куда едет одинокая, молодая девушка с камнем в душе? На этот вопрос она затруднялась ответить. Может быть, все-таки можно от себя убежать? Хотя бы на мгновение, почувствовать, что твое сердце бьётся свободно и легко. Что не давит боль и грусть. Хелена улыбнулась. Сейчас она поняла, что никогда, с тех пор, как стала жить в их доме легкости и свободы не чувствовала. Она вообще не знала, что такое жизнь без мыслей о грустном. Чувство недосказанности, недопонимания ютилось где-то рядом все эти годы. Она путалась в мыслях, словно плутала в лабиринте. По-прежнему, когда станет невыносимо трудно, она будет тешить себя воспоминаниями. А сейчас она учиться жить по-другому!

Смеркалось. Загорелись вечерние огни. Воздух становился густым и наполненным запахами.

Нельзя по одному только желанию разрушить прежнюю жизнь и построить на её обломках новую. То, что получиться возвести, будет порядком отличаться от иллюзии.

Джек остановился перед домом. Он ещё не принял никакого решения, но что-то уже точно было не так, как сегодня утром.

В гостиной ель по-прежнему стояла наряженной лишь наполовину. На полу валялось несколько разбитых игрушек. В полумраке сидела Агнесс. Она держала в руке бокал шампанского.

— Ты не представляешь, как медленно тянется время, когда ждешь. А когда ждешь неизвестности, оно будто замирает.

Она усмехнулась.

— Не оказалось свободного билета? Она не позвала тебя с собой? Представляю, как ты огорчен. А я решила, что есть повод открыть эту бутылку. Помнишь, мы оставили её со дня свадьбы на особенный день? Он явно настал. Только вот не знаю, что в нем такого особенного. То, что ты вернулся домой или, что расстался со своей Хеленой? А может быть то, что она вдруг о тебе вспомнила? Ты ждал большего? Большего не будет. Вы ведь оба эгоисты. Ты держишь на расстоянии её, а она тебя. Думаю, вам это досталось по наследству…

Агнесс встала, слегка пошатнувшись.

— Что скажешь? Мы свободны? Или будут ещё звонки и встречи?

Джек только молча смотрел на жену.

— Молчишь?

Она подошла ближе.

— От тебя несет её духами. Это никогда не закончится. Из года в год так и будет продолжаться извечная мука. Ты думаешь о ней постоянно, даже если ты не говоришь, ты всё равно о ней думаешь. Мне всё равно, что чувствуете вы. Я знаю, что не хочу больше чувствовать сама. Я не хочу быть где-то сзади, второй, последней, следующей! Я не хочу быть преградой, которую нужно сломать! Но отпустить тебя, значит сдаться? Значит, она победила? Не-ет, это уже слишком. Что же сделать, чтобы всем стало легче?

Агнесс развела руками, вопрошающе подняв брови.

— Не знаешь? А я знаю. Я знаю. Нужно, чтобы ты уехал в свою очередную командировку и больше не вернулся. Некого будет делить. Возможно, тогда настанет покой.

Агнесс швырнула бокал в сторону и что есть силы, одарила Джека пощечиной.

— Уезжай, как можно скорее.

Потом она пошла в спальню, с грохотом захлопнув за собой дверь.

Спустя немного времени в дверь позвонили. Это был Питер. Он поднял руки вверх, в одной держа пакет с закусками, в другой бутылку Мартини. Галстук был развязан, и верхняя пуговица рубашки расстегнута.

— Не вижу радости на лице! Я что не вовремя?!

Он шагнул вперед, оглядевшись?

— Где злостная ненавистница снега и командировок?

Джек улыбнулся.

— Она решила, как следует выспаться.

— Да? Ты что подмешал ей снотворное?

Питер скинул пальто, поежившись.

— Зверский холод на дворе.

— Вместо снотворного было шампанское. Бутылка в одиночестве, слишком большая доза.

— Значит вот как? Вы что поссорились?

Мужчины остановились посреди гостиной, рассматривая беспорядок, что царил вокруг ели. На полу осколки бокала и игрушек, в углу гирлянда, и полное отсутствие праздника дополняло картину как нельзя хорошо.

— Вот до чего довели твои поездки. И эта мечта… А я говорил.

Питер открыл Мартини.

— Но ты хотя бы женился, а вот я никак.

Джек ушел на кухню, вернувшись с двумя бокалами под мартини.

— Это ведь у вас не впервой. Помиритесь. Всё уляжется.

— Мне так не кажется.

— О-о.

Питер вручил наполненный бокал другу.

— А ты знаешь, что скоро поездка?

Джек потер щеку.

— Да.

Гость присмотрелся, сощурившись.

— Она что дала тебе пощечину? Дело серьезнее, чем я предполагал, дружище. С этим нужно что-то делать.

— Да.

Питер потянулся к гирлянде.

— Не работает?

Он включил её один раз, потом снова и снова, но увы, лампочки так и не загорались.

— Нет, не работает. Я починю сегодня. Не хочу её выбрасывать.

— Купи новую?

— Этой вещи уже почти восемь лет, Питер. Не хочу, чтобы она закончила свой век где-то на городской свалке. Увезу её в дом. Пусть лежит там. На чердаке полно места для таких вот вещиц.

Приятели соединили бокалы, каждый подумав о своем.

— Я завтра поеду к родителям. Хочу это Рождество провести с ними.

Джек взял в руки елочную игрушку, повесив её на ветвь ели.

— Как будто бы прежде было иначе?

Питер принялся подавать ему игрушки, доставая их из коробки.

— Ну, знаешь, ты в эту поездку поедешь тоже с камнем в душе. Как будто бы у тебя когда-то было иначе?

Оба переглянулись, на миг остановившись.

— Что это мы застряли там где, не получается жить, так как хочется? Знаешь, это Рождество, оно какое-то… Я тоже хочу взять и что-то изменить. А ты? Ты со мной?

Питер подтолкнул приятеля в бок.

— Помнишь, как давно, ещё в школе ты позвал меня за собой? Я ведь тогда согласился.

Джек закачал головой.

— Да уж, помню. Пытаешься меня уговорить?

— Надоело созерцать в экспедициях, твою кислую физиономию.

— Ну, на счет физиономии, это ты осторожнее.

Питер повесил одну игрушку сам.

— Мало того что кислую, так ещё теперь и красную с одной стороны.

Мужчины засмеялись.

Спустя какое-то время гостиная полностью преобразилась. На столе горела свеча, тихо играла музыка, ель блистала, как роскошная красотка на малолюдной вечеринке. Джек и Питер сидели у окна в креслах, беседуя.

— Как там Хелена? Она где в это Рождество? Дай-ка угадаю, разгребает сугробы с дядюшкой?

— Нет. Я проводил её сегодня днем. Хелена улетела. Далеко и, кажется навсегда.

Питер пожал плечами.

— Вы странные. Так как у вас случилось, происходит не часто и не у многих. Это как толчок, который подталкивает людей навстречу друг к другу. А вы, почему — то, пятитесь всё дальше и дальше. Не понимаю.

— Питер, всё не так просто.

— Объясни?

— Что здесь объяснять? Весь городок считает нас братом и сестрой. Нотариус не из болтливых, и он оставил всё в тайне. Как ты себе представляешь, если вдруг мы станем жить вместе?

— А что, у вас появятся надписи на лбу?

Джек встал.

— Твоя откровенность меня с ног сбивает. Причем здесь надписи? Конечно, они не появятся.

— Тогда, что мешает?

Питер тоже встал.

— Давай представим, что у тебя появился выбор? Ты можешь вычеркнуть Хелену из своей жизни. Просто взять и удалить. Нет её. И не было никогда. И ты остаешься в этом доме, с этой женщиной, с этой работой. Проблема исчезнет? Твои плечи и мысли больше ничто не станет тяготить?

Джек задумался, и вдруг, всё оказалось настолько элементарно решаемым.

— Нет, проблема не исчезнет, — ответил он.

— Бинго! Проблема не в Хелене. Когда ты это поймешь?

Уже под утро, вызвав такси Питеру, Джек вновь остался один. Он заснул в кресле, до последнего думая над словами друга.

На дворе опять начался снег. Он полностью стер все вчерашние следы. Улицы, мосты и дороги были спрятаны под слоем белоснежного чуда. Открывающаяся утром из окна картина, напоминала чистый лист бумаги. Что написать на нем сегодня, решит каждый сам. По дому разнесся запах свежезаваренного кофе. Гирлянда на еле напоминала о том, что через два дня наступит Рождество. Добрый, светлый и волшебный праздник. Когда не знаешь что делать дальше, хочется верить, что выход из сложившейся ситуации найдется сам. Значит, мы все рано или поздно верим в волшебство.

Агнесс вошла на кухню, кутаясь в махровый халат.

— Я сварил кофе. Тебе налить?

— Доброе утро.

Джек кивнул.

— Да, конечно. Доброе утро.

— Я слышала ночью разговор. Что Питер приезжал? Или мне приснилось?

— Приезжал. Заехал поздравить с Рождеством. Он уезжает из города. Хочет оказаться у родителей.

Агнесс приподняла брови.

— А я думала, что он встретит праздник в иной компании.

— Чем плоха его компания?

Агнесс поменялась в лице.

В воздухе висело напряжение.

В чашке дымился крепкий и бодрящий напиток. Агнесс обняла ладонями кружку, спасаясь от озноба.

— Ты все же украсил ель? В детстве я любила Рождество. Потом случилась моя первая большая неприятность в жизни и как раз накануне. Много лет прошло, а ассоциация никуда не исчезла.

Джек слышал, что говорит жена, но мысли не отпускали. Он смотрел, как падает снег, как преобразился двор и улицы. Когда-то одержимый только одной мечтой, теперь он не мог избавиться от наваждения уже давно попавшего в кровь. Он никогда бы раньше не поверил и уж точно не согласился бы с тем, что чувства могут так сильно им овладеть. Слабость? Этого нельзя допускать, но как же быть?

— Скажи, что вчера случилось?

Агнесс первая задала вопрос.

— Я с тобой согласен. Нужно закончить разговор. Принять правильное решение. Поверь, я искренне хотел, чтобы у нас была семья. Настоящая семья. Не только мы вдвоем. Не только все праздники эгоистично наедине. Я и сейчас этого хочу. Взаимно ли мое желание?

— Ты не ответил на вопрос.

— А ты меня всё равно не слышишь. Ну, хорошо. Вчера я приехал в аэропорт. Мы говорили, а потом объявили посадку. Я поехал бы туда в любом случае. Чтобы с нами не происходило, я должен знать, что с ней, и как она живет. Знаю, тебе неприятно это слышать. Эта встреча была не такой, как предыдущие. Но она закончилась ровно в тот момент, когда объявили посадку. Это даже хорошо, что ты вчера была откровенна.

— Многое из сказанного не правда, а об остальном не стоит вспоминать.

— Ты как-то по-новому трактуешь отношения. Я должен считать, что это любовь. А ведь это всего лишь гонка, в которой твое основное желание — не уступить Хелене. Хватит обмана. Я и так половину своей жизни думал одно, а оказалось совсем другое. Так уж вышло, что ситуация из прошлого решила за нас. Но прошлому не предъявишь обвинения. А вот своей жене возможно.

— Я была вчера пьяна. Зачем всё ворошить? Не время принимать решения. Нужно просто подождать и всё уляжется.

— У меня было достаточно времени, чтобы подумать. Я хочу откровенности, доверия. Того, чего не хватает нашим с тобой отношениям.

Он договорил, сняв обручальное кольцо и положив его на край стола.

— Через несколько дней у меня поездка, но я уеду раньше. Ты можешь быть абсолютно спокойна. Я ухожу сам. Ты не проиграла. Просто ты забыла, что решения принимаешь не только ты.

Агнесс в недоумении развела руками.

— Вы сговорились с ней вчера? Или Питер подсказал?

Джек предвидел такой вопрос.

— Как тебе объяснить, что я не играю роль? Что, дорожа свободой, я всё же выбрал тебя. Мне было это не просто необходимо. Я хотел возвращаться к тебе. Раз за разом. Знать, что ты ждешь. Что ты помнишь обо мне и любишь. Но всякий раз я понимал одно: ты ведешь борьбу, и заинтересована лишь в выигрыше. Ты всегда во всем ищешь подтекст. В каждом слове, действии. За этим ты забыла, что можно просто любить. Ты лишь напоминала мне о том, что и без подсказок всегда было рядом. Но рядом не значит близко. И дистанцию можно было сохранять всю жизнь. Можно было. Но я больше не хочу. Возможно, придет тот день, когда то, что сложно сейчас, станет очевидным. Я хотел бы в тот день с тобой встретиться.

Джек собрал необходимые вещи, отправившись в аэропорт, решил больше не ждать. Не ждать следующего дня, в надежде, что всё измениться. Не ждать, когда Хелена сломает в себе стержень гордости и позвонит сама. Возможно, его кто-то и не поймет. Сейчас это уже не важно. Узнать адрес Хелены оказалось не простой задачей. Лора долго не сдавала позиции, но она безумно желала, чтобы и Хелена и Джек в это Рождество не были по разные стороны от счастья и не были одиноки.

В городе, куда уехала Хелена, шел мокрый снег. Он, то таял, то белыми пятнами на тротуарах напоминал о себе прохожим.

Эхо от шагов в абсолютно пустой квартире звучало убедительно: не поверить в полное одиночество невозможно. В большом окне виднелся весь город до горизонта. Хелена прошлась вдоль зала, затем села в кресло, поджав под себя ноги, и принялась отрешенно смотреть в огромное окно.

Стук в дверь ей показался выдумкой собственной фантазии. Когда постучали опять, она удивленно привстала.

О лучшем подарке к Рождеству Хелена и не мечтала. На пороге стоял тот, кого она была рада видеть всегда. И зная наперед, все его слова и поступки, ей всё же необходимо быть с ним. От радости, она, взвизгнула, бросившись в объятия.

— Вчера в аэропорту я была уверена, что ещё очень долго тебя не увижу. Я всё ещё не верю, что это ты.

— Я сам не очень верю в то, что сделал. У тебя ведь есть рождественские каникулы?

Хелена отпрянула.

— Да. Мне вчера по приезду вручили ключ от этой квартиры и ровно три дня, чтобы встретить Рождество.

— Значит я вовремя?

— Вовремя, как никогда.

Она обнимала Джека, осыпая поцелуями.

— А если меня на работе спросят, с кем я встретила праздник?

— У нас есть три дня. Что-нибудь придумаем.

Хелена рассматривала Джека так, словно последняя их встреча была много лет назад.

— Три дня так мало. По сравнению с тем, сколько пришлось ждать. Ты потом снова уедешь?

— Да. Но всего на неделю.

— Счастье длиной в семьдесят три часа.

Хелена провела ладонью по щеке Джека, снова поцеловала.

— Мы будем вместе каждый раз, как только будет это возможным, а потом ты всё здесь бросишь и уедешь со мной.

Девушка пожала плечами.

— Ты эгоист, которого я люблю.

— А ты так и не научилась считать.

— Почему?

— Трое суток это семьдесят два часа.

— Какой кошмар!

Хелена обхватила Джека за шею, и оба потеряв равновесие, повалились на рядом стоящее кресло.

Хелена была рада услышать от Джека предложение уехать с ним, но она основательно для себя решила, что ближайшие пару лет, останется здесь и закончит начатое. Она долго шла к этому этапу в своей профессии, было бы глупо всё разорвать.

Завтрак был скромным: две чашки кофе и коробка горького шоколада, что Хелена давно хранила в шкафу, каждый раз собираясь открыть и каждый раз не находя повода это сделать. Они разместили все это на перевернутой коробке из-под телевизора.

Пустота в комнатах, наличие кровати, кресла и большого телевизора, висящего на стене, было намеренным. Хелена просила ещё до прилета сюда, чтобы её будущая квартира была именно такой. Ей хотелось сделать здесь всё по — своему, а потому ремонт был в проекте.

— Джек, ты не расскажешь своим друзьям о таком вот Рождестве и этом завтраке? Я хочу начать здесь всё с ноля. По — своему.

Она опустилась на колени, попробовав шоколад.

— Я редко рассказываю о своей жизни кому-либо. И кроме Питера мне рассказывать не кому. А он и сам-то не святой. Кстати, вчера гостиная у меня дома тоже не очень напоминала о празднике.

— Почему?

— Так бывает, когда всё потихоньку рушиться.

— Это из-за меня?

— Нет. Питер передавал тебе привет.

Хелена улыбнулась.

— Я его уже сто лет не видела.

Девушка улыбнулась, ощутив прилив тепла внутри. Она с трудом смотрела Джеку в глаза, чтобы не думать о том, что их поцелуй в аэропорту был самым ярким событием, и что он не имел продолжения.

— О чем ты думаешь, Джек?

Она вдруг стала серьезнее, придвинувшись ближе.

— Ты всегда первой задаешь вопрос.

— Что уж тут поделать? Отвечай.

— Со мной такое редко бывает. Когда говоришь одно, а думаешь совсем другое. Могу сейчас говорить о чем угодно. О работе, о погоде, а мысли всё равно сводятся к тебе.

— Я думала, ты думаешь о моём ремонте?

Джек засмеялся, продолжая держать кружку с горячим кофе на весу.

— О ремонте? Ты бы видела выражение своих глаз? В них нет места краске и обоям.

— Ты перевел всю тему разговора на меня. Кажется, я первая задала вопрос?

— И каким же бы твой вопрос? Постой, что-то припоминаю, ты спросила, о чем я думаю?

Он дотронулся рукой до плеча Хелены, поправив бретельку её топа.

— Я думаю о тебе. Когда нахожусь рядом или на расстоянии. Когда у меня всё получатся и когда возникают сложности. Это по-детски наивно, но если мне что-то вдруг нравится, я тут же пытаюсь понять, понравится ли это тебе? Иногда мне кажется, что от меня это уже не зависит. Моему разуму нравится думать о тебе. Просто так, даже без причины. Наверное, это случилось очень давно, и я упустил возможность контролировать собственные мысли.

Хелена почти перестала дышать, слушая и не веря в то, что всё же возможно такое счастье, как сейчас.

— Твоя очередь.

Она решила, что говорить бесполезно. И в аэропорту при их прошлой встрече она сполна наоткровенничалась. Она ответила поцелуем, которого кажется, ждали оба. Останавливаться не хотелось, было лишь дикое желание слиться с тем, кто тебя обнимает и целует. Стать одним целым, дышать в унисон и полностью ощущать лишь то, что чувствует твоя половина. Ей было безумно приятно в эти минуты. Словно воздух вокруг приобрел цвет, аромат.

Стянув с Джека футболку, Хелена прикоснулась рукой к его груди. Под ладонью стучало сердце, сильно, с уверенностью. Ощутить, что в этом сердце есть место только для тебя высшая мера блаженства. Ты внутри любимого, течешь по его венам, растворяешься в мыслях и словно бальзам проливаешься вновь на бьющееся сердце.

— Сегодня на одну глупость в нашем списке станет больше?

Джек улыбнулся.

— Может быть. Я с тобой понял одну интересную вещь. И грехи и глупости тоже делятся на плохие и хорошие. Так что не за всё, нами совершенное, мы будем наказаны.

— Ты не поверишь, но мне сейчас всё равно. Лишь бы только быть с тобой. Это глупость или грех?

— Больше похоже на крайность.

Джек поцеловал Хелену. Невзначай намекнув, что заумные разговоры можно отложить на потом.

Хелена в свою очередь склонилась над его лицом, прошептав на фразу, ставшую впоследствии для неё, жизненно важной:

— Я не отдам тебя больше никому. Буду держать так крепко, как только смогу. До тех пор, пока что-то более сильное не заберет тебя. Потеряю, но не отдам. Другой разлуке не бывать.

Странные рождественские каникулы окончились. Джек уехал вновь. Он несколько раз звонил, потом пришло его письмо с открыткой.

Хелена ощутила успокоение. Всё складывалось как нельзя лучше. Они решили, что когда Джек вернется, обязательно поедут домой и попытаются как-то объясниться с Лорой и дядюшкой. Предстоял весьма неожиданный разговор, но его никак не избежать.

Подсчитывая дни до возвращения Джека, Хелена с удовольствием начинала каждый день. Она знала, что вновь будет праздник, который каждый раз приносит огромную радость. Праздник, когда тот, кого ты ждешь, стучит в дверь и стоит на пороге, невредим. Когда позади плохое, но вы говорите о нем, значит это плохое возможно пережить и победить.

Из поездки Джек вернулся в дом, где они жили с Агнесс. Он позвонил и сообщил об этом без утайки. Хелена попыталась понять, будучи уверенной, что есть причина и, решив её, Джек окажется рядом. Однако минуло уже три месяца. Звонки прекратились. Джек словно канул в воду. Хелена подолгу крутила телефонную трубку в руках, решаясь набрать его номер. И вот позвонив, однажды так и не дождалась ответа. Она решила, что это совпадение и нет причины огорчаться. Но и последующие звонки так же оставались без ответа. На глазах всё чаще стали появляться слезы. Хелена вновь погрузилась в печальные вечера и ночи одиночества. Дни ожидания и месяца разлуки. Она забросила мысль о ремонте так далеко, что смирилась и уже почти не замечала голые и безликие стены. Не хотелось ничего менять. Дни начали тянуться долго, а точнее сказать бесконечно. За унынием вдруг появилось беспокойство. Оно началось в тот вечер, когда в дверь постучали. Хелена побежала открывать, но на пороге стоял не Джек, а его приятель и коллега Питер. Он сдержанно улыбнулся.

— Здравствуй, Хелена. Я не смог до тебя дозвониться и вот решил приехать.

— Ты звонил?

— Да, нашел в записях Джека твой телефон. Верно, он старый, и я звонил в никуда?

Хелена взглянула на автоответчик.

— Сообщений нет. Скорее всего, ты прав. Туда где ты звонил, меня нет.

— Я этого не знал и Джек ни разу не обмолвился, что у тебя теперь другой номер. Да это и не важно, теперь.

Они прошли в комнату, сев напротив друг друга.

— Может быть кофе? У меня закончился чай, а на улице так слякотно. Всё никак не выберусь в магазин.

— Нет, спасибо. Не волнуйся. Я не хочу что — то ничего. Хелена, послушай, я знаю, что вы с Джеком очень связаны и первый человек, которому я обязан сообщить любую новость — это ты. Сегодня новость не очень хорошая.

Хелена сорвалась с места, убежав на кухню. Она ужасно боялась любого слова, что дальше произнесет Питер. Ведь говорит он, а не Джек. Значит, Джек не может. Она стояла перед окном, закрыв уши руками и зажмурившись.

Реакция Питеру показалась весьма понятной. И даже в какой-то момент почувствовал умиление, ведь Хелена всегда была такой. С годами ничего не изменилась и эта выходка ему вполне знакома. Он осторожно прошел следом, прикоснувшись к плечам Хелены.

— Нужна твоя помощь и боюсь… Нужно выслушать.

Девушка опустила руки, вслушиваясь в тишину.

— То, что ты скажешь, возможно, пережить?

— Хелена, Джек жив… Но он исчез. Я не могу его отыскать, как не пытался. Звонки без ответа. Я уже в какой-то момент решил, что ты вместе с ним. Так было бы на много спокойнее, но ты здесь. А где он, ума не приложу.

— Что значит потерялся? А как же его работа? Там ведь его тоже потеряли?

— Не совсем. Успокойся, и я постараюсь всё объяснить.

Питер усадил хозяйку дома за стол на кухне, поставив перед ней стакан с водой.

— Такое иногда бывает. Хотя мы и обеспечены нужной информацией и снабжены новейшей аппаратурой, всё же природу порой трудно предугадать. Особенно, если речь идет о лавине. Это страшная вещь. Всё начинается с маленькой трещинки, от неосторожного звука. И всё… На спасение остается несколько секунд. Порой человек словно столбенеет от ужаса. От того, что видит. Колоссальная сила движется на тебя так быстро, что ты не успеваешь осознать, то что перед твоими глазами. В случае с Джеком всё было немного иначе. У них был выбор. Либо быть погребенными заживо под толщей снега, либо укрыться в расщелине. И то и другое оказалось не самым лучшим вариантом. Сила снега и его масса обрушились на головы. Высота была тоже впечатляющей. При падении, Джек повредил ноги и ещё получил массу увечий. Однако, самое страшное в том, что с маленьким запасом кислорода им пришлось провести двое суток. Обычно этого нужно опасаться как самого опасного врага… Двое суток в ледяном плену. Я приехал к нему в госпиталь, как только смог и первое о чем он меня попросил, ничего не сообщать семье. Это была даже не просьба, он взял с меня обещание. Я сдержал его сполна. Он звонил тебе из госпиталя, говорил, что много работы и что с ним всё в порядке. Я был свидетелем этого обмана, но что можно сделать? Ты же его знаешь. Лечение слегка улучшило его состояние, но не полностью. Нужны ещё несколько операций. Он всё ещё не может полноценно передвигаться. Это его отдаляет от работы на смертельно большое расстояние. А Джек ведь без этого не может.

Хелена почувствовала прилив ярости. Она вдруг поняла, что Джек снова ей манипулировал. Играл, как кошка с мышкой. Обманывал.

— Но я не пойму, он всё же вернулся домой или нет?

— Он вернулся домой. Но его жена, Агнесс, она к тому времени там уже не жила.

— Агнесс уехала?

— Да. Джек говорил, что у неё случилась в семье неприятность. Что-то с родителями. Я старался его навещать, как только появлялась свободная минутка. Он сильно злился, когда всё сыпаться из рук. Ему слишком сложно признавать собственную немощность и слабость. Понимаешь, о чем я?

Хелена продолжала смотреть на собеседника, ожидая окончание истории.

— Потом всё стало хуже. Джек перестал отвечать на телефонные звонки. Несколько раз не открыл. Я говорил с ним через дверь. Разговором назвать это трудно. Так, несколько поверхностных фраз. Знаешь, Хелена, я не удивлен такому поведению. Я всегда знал, что Джека может сломать только одно, привязанность к одному месту. Для него это страх. Хуже чем смерть. Когда я приехал вновь, соседи мне сказали, что в квартире уже никто давно не живет. Тогда я стал звонить тебе. Вижу, ты тоже не знаешь, где он. Найти его необходимо.

— Питер, я совсем не знаю тот город, где он живет. Сейчас вдруг я поняла, что вообще мало что о нем знаю. Но вряд ли Джек будет прятаться у кого-то из знакомых.

— У знакомых его нет. Я проверял. И ты права, он не станет это делать.

Хелена немедленно стала вспоминать разговоры с Джеком, пытаясь мысленно ухватиться хоть за одну подсказку, но всё, что пришло в её ум — это странное молчание Лоры. Она обычно звонит, чуть ли не сто раз за неделю, а тут вдруг тишина.

Закрыв за Питером дверь, Хелена не стала спать. Она собрала сумку, вызвала такси и прямиком отправилась в аэропорт. Дорога была долгой. Уже в самолете, она в полудреме равнодушно всматривалась в медленно плывущую картинку за окном. Мягкие облака, словно ватные шарики устилали всё до горизонта. Иногда где-то в самой бездне темноты, в разрывах облаков мерцали слабые огни ночного города. И снова облака, на которых мягко отражался свет луны, не режа глаз.

Хелена закрыла глаза, вдруг вспомнив, как однажды в детстве, по лету дядюшка подарил ей велосипед. У Джека эта вещь уже была, и он лихо рассекал по дороге и прилегающим окрестностям, порой катая сестру, усадив её впереди себя. Бабушка долго не позволяла совершить подобную покупку, но всё же пришло время и Хелене освоить навыки езды на двухколесном аппарате. Опыт был вполне обычным, пара падений, разбитые коленки и вот она уже не отстает от брата. Ребята умудрялись объехать так много за день, что лишь начинало смеркаться, как их клонило в сон и уже ничто не могло изменить это. Утром, за завтраком, они вновь строили планы, прокладывая мысленно маршрут своего очередного приключения, стараясь делать это как можно тише, чтобы не услышали взрослые. Они исследовали каждый уголок берега, знали очертание чуть ли не каждого камешка. Точно помня, как звучит шум прибоя в той или иной бухте. Как-то на каникулах они вновь колесили по окрестностям. Въехав на пригорок, Хелена остановила велосипед на узенькой тропинке. Перед взором открылся пруд, где дядюшка любил рыбачить. Его лодка стояла на привязи, у небольшого пирса. Вокруг мирно шелестела листва. Царило такое умиротворение, что обоим жутко захотелось какого-то подвига.

— А что если разогнаться и попробовать перепрыгнуть эту заводь? Ты сможешь?

Джек удивленно приподнялся на пальцах, стараясь рассчитать полет и возможное приземление, но когда обернулся, чтобы выразить сомнение, сестры уже не было рядом. Она отъехала на довольно большое расстояние, затем, что было силы, оттолкнулась с места и, быстро крутя педали, с визгом взмыла в воздух. Джек незамедлительно сделал то же самое, но его приземление оказалось менее удачным. Никто не смог приземлиться на противоположный берег пруда. Джек в погоне за сестрой угодил в лодку дядюшки, от чего та бедняга набралась воды и мирно затонула. Оба велосипеда были помяты, колеса напоминали какие-то цифры. Хелена бултыхалась в воде, пытаясь доплыть до брата и оказать ему всяческую помощь. Позже оказалось, что Джек потерял два зуба, сломал руку и ещё, вдобавок ко всему, получил вывих колена. Виновница произошедшего отделалась лишь испугом за брата, поэтому всё последующее его выздоровление опекала больного, впрочем, как и раньше не отходя от него ни на шаг. Бабушка была жутко сердита и долго ещё напоминала дядюшке, что не будь подарка, не было бы проблемы. На что тот сказал, что в своем детстве тоже хотел совершить подвиг, но полет должен был состояться через колодец. Тогда он тоже не смог сделать правильные расчеты и угодил в курятник. Рассказы из детства слегка смягчали бабушкину ярость, но не избавили от наказания и за столом брата и сестру рассаживали по разным краям. Это им совершенно не мешало хихикать, понимая друг друга на расстоянии.

От воспоминаний Хелена невольно улыбнулась. Она решила, что долгий полет лучше скоротать сном. Свет в салоне приглушили. Девушка удобно устроилась, совершенно не заметив, как по щеке тоненькой полоской сбежала слеза, оставив ели заметный след. Веки стали тяжелыми, и она мгновенно погрузилась в крепкий сон.

В их семейном гнездышке всё было по-прежнему. Хелену встретили радушно, и она сама была переполнена эмоциями. Отправившись в свою комнату, чтобы распаковать сумку, она остановилась напротив двери в комнату Джека. Свет из-под неё не пробивался, но странное чувство сковало всё тело. Хелена оглянулась, прошмыгнув к себе. Позже, следуя за Лорой по пятам, она пыталась её разговорить, но ответы казались натянутыми.

— Я обещала Питеру, что буду стараться узнать хоть что-то. Всё слишком серьезно, и я даже боюсь думать о последствиях. Неужели за всё это время Джек ни разу сюда не звонил?

Женщина на миг оглянулась, принужденно улыбнувшись.

— Нет, не звонил, дорогая. Ты же знаешь его. Упрямство это у вас в крови.

— Не смотря на то, что у всех течет разная кровь?

— Да. Не заостряйся на этом. Чайник закипел, я заварю тебе чаю?

— Я бы выпила кофе, что-то разболелась голова.

— Всему виной частые перелеты.

Хелена взяла в руки чашку, с подозрением взглянув на Лору.

— Дверь в комнату Джека закрыта на ключ.

— Разве?

Из рук Лоры выпала ложка.

— Прекрати этот допрос. С чего ты взяла, что она закрыта? А возможно это сделал Митч?

— Вы что с дядюшкой в ссоре?

Лора нервничала.

— Почему ты так решила?

— Вы знаете друг о друге всё. И вдруг ты мне говоришь, что возможно дядюшка закрыл дверь? Не смеши меня, Лора. Вы что-то скрываете?

Женщина, молча достала из шкафчика сахарницу, поставив перед Хеленой.

— По-моему, ты собиралась пить чай?

— Кофе, Лора. Я собиралась пить кофе.

Хелена открыла дверцу шкафчика, обомлев от увиденного. На полочке, среди прочих специй и пряностей, стояла та самая баночка кофе, что однажды привозил Джек.

— Откуда здесь взялась эта вещь? Этот кофе, он…

В кухню вошел дядюшка.

— Хелена, ты должна кое-что услышать. Скажу даже больше, тебе придется смириться и принять то, что возможно тебе будет не под силу. Присядь, я скажу всё как есть.

Хелена покорно слушала. Сегодня люди, которых она знала всю свою жизнь, были немного другими. Они иначе себя вели, говорили и даже смотрели на неё чуточку другими глазами.

— Джек в доме уже давно. Ты права. Мы ломали голову, как же быть? Мы знали с Лорой, что рано или поздно ты узнаешь о случившемся и что-то почувствовав, приедешь сюда. Вот он и ответ на наш вопрос. И на твой, пожалуй, тоже.

— Сегодня полночи я говорила с Питером. Потерять в огромном городе одного человека — это весьма плачевно. Я не знала что делать. Заявить в полицию?

Дядюшка кашлянул, переглянувшись с Лорой.

— Хелена, Джек просил нас сделать всё, чтобы ты не узнала о его присутствии здесь. Может быть, он прав и тебе не стоит ходить к нему? Он живет уже несколько месяцев в южной пристройке. Как знал, что твой приезд неизбежен.

Дрожащей рукой Хелена поправила волосы, решительно встала.

— Даже не пытайтесь меня удержать.

Она вышла во двор, окинув взглядом ту часть двора, где и была южная пристройка. Над крышей нависал каштан, кидая тень на окна. У двери медленно колыхались высокие оранжевые лилии.

Идти до пристройки всего лишь пару минут. Хелена чуть помедлив, открыла дверь, шагнув на порог. В комнате был полумрак. Шторы занавешены, отчего всё приобретало лишь оттенки черного и серого. В темноте она разглядела силуэт Джека. Он недвижимо сидел в кресле, напротив окна. Да, это был он, спутать ни с кем не возможно.

— И кто на этот раз пропажа? Джек, на тебя это так не похоже. Зачем прятаться? В том, что ты пострадал, нет твоей вины. Зачем ты так со мной? Мне кажется, мы никогда друг другу не лгали. Или я ошибаюсь?

Она шагнула вперед, но резкий голос остановил.

— Стой!

Хелена пошатнулась.

— Я искала тебя не для того, чтобы оказаться на расстоянии. Я хочу тебе помочь. Скажи, что сделать?

— У тебя за спиной дверь. Если ты уйдешь и больше не станешь задавать вопросов, мне станет намного лучше.

— Почему я должна уйти? Я всё уже поняла. Разве последствия травмы могут изменить чувства? Я приехала издалека. Забросила все дела для того, чтобы исполнить твою прихоть? Нет уж, ты ошибаешься. Знаешь, я никуда не уйду!

Хелена двинулась решительнее прежнего вперед, но используя последнюю возможность её остановить, Джек бросил ей под ноги, первую, попавшуюся под руку, вещь. Ею оказалась небольшая мраморная ваза.

Девушка вздрогнула и остановилась. Такого она не ждала от более чем уравновешенного человека, умудряющегося все эти годы, с неизменной стойкостью и равновесием, справляться с самыми сложными ситуациями.

— Ты с ума сошел?! Что ты делаешь?

— Пытаюсь тебя остановить. Ты же слов не понимаешь. Упрямая как всегда. Уходи, прямо сейчас. Не спрашивай больше ни о чем. Не говори свое мнение и достаточно глупых разговоров. Возвращайся к своей работе. Если у тебя там всё получается, я буду этому очень рад.

— Глупыми разговорами ты называешь то, что было между нами?

— Думай, что хочешь.

Хелена хлопнула дверью, с трудом сдерживая слезы. Она уже и вправду решила уехать, но что-то не давало ей это сделать. Это слишком просто. И если она оставит Джека в такой ситуации, значит ситуация сильнее её, и допустить такое она просто не может.

Дядюшка и Лора смотрела из окна, на то, как Хелена уже прошла половину пути, вдруг остановившись, повернула обратно.

— Это не к добру, Лора. Зря она это делает. Джек и правда хочет оставаться в одиночестве. Можно его понять.

Лора была совершенно другого мнения. Она знала, что для такого, как Джек, оставаться долго в замкнутом пространстве и признавать каждый день свою немощность — самое ужасное из возможного. Переубедить Джека более чем сложно, и сделать это может только один человек.

— Если Хелене будет нужна помощь, мы должны будем это сделать. Сильные люди долго не ломаются, но и минус есть в этом тоже. Если ситуация их все же ломает, то уже навсегда.

Дядюшка надел очки, устроившись поудобнее у окна, рядом с Лорой.

— Увидим, что будет.

Хелена вновь открыла дверь, сходу щелкнув по выключателю. В комнате, загорелся свет, обезоружив того, кто прятался в тени. Убежать у Джека не получится, даже если бы он этого очень захотел. Он лишь наклонил голову, оставаясь на месте.

— Что ты не можешь делать? Чем отличаешься от обычного человека? От себя самого? Скажи мне?!

Нервно выдохнув, Джек все же поднял голову, как-то иначе посмотрев на Хелену. От веска, тянулся шрам к скулам. Кожа была деформирована, скорее всего, решила Хелена, это результат обморожения. Было видно, что травма причиняет ещё и физическую боль. Он стиснул зубы, ожидая реакции Хелены.

— Что молчишь?

Джек оперся рукой о подлокотник кресла, с огромным трудом встав.

— Я не могу дойти до двери без чьей-то помощи. Всё дается теперь мне с трудом. Посмотри, это будет тебя вдохновлять?!

Он указал пальцем на собственное лицо.

— Сколько здесь шагов? Сколько нужно сделать шагов, чтобы дойти до двери? Ты никогда не задумывалась об этом? Я раньше тоже. А теперь для меня это целый подвиг. Каждый шаг в жизни стоит так много, как мы не можем себе представить. Возможность двигаться бесценна, но хуже всего то, что это может понять лишь тот, кто лишается этой возможности.

Он оставался стоять на месте, слушая тишину и ожидая слов Хелены..

Она же в свою очередь хотела сказать многое, но не могла точно определиться, что же важнее и с чего стоит начать. Одно решив абсолютно точно, что не уедет и не бросит Джека. Хелена была готова отдать любые деньги и массу собственного времени, чтобы вернуть его к нормальной жизни. И пусть он потом снова уедет. Важно, что он будет жить.

— Если ты говоришь, что дверь из этого дома для тебя недостижимая цель, значит и я тоже. Ведь я стою от тебя на расстоянии многих шагов. Сейчас ты не можешь до меня дойти. Значит, ты сполна поймешь мои слова, если я скажу, что когда-то, и ты для меня был чем-то очень отдаленным. Мне так хотелось добиться желаемого и стать с тобой ближе. Я тратила на это все свои силы. То, что я отдала, за свою цель дорогого стоит. Могу я теперь просто уйти и забыть о тебе? Оставить здесь, в тени? Ведь моя цель — это ты. Так было всегда и так всегда будет. Пусть кто-то назовет меня одержимой или однолюбкой. Мне всё равно. Ведь это так и есть. Я буду рядом, даже если ты не хочешь. Я верну тебя обратно, в тот мир, в котором ты можешь жить. И я получаю удовольствие даже сейчас, потому что могу с тобой говорить, просто потому, что ты жив. Мое решение слишком очевидно? Не столь важно.

Хелена сделала несколько шагов вперед, протянув руку Джеку.

Следуя предписаниям лечащих врачей, оставив позади ещё несколько операций, Джек медленно возвращался к нормальной жизни. Он упорно, каждый день, через мучительную боль в теле делал рекомендованные упражнения. Спустя год он всё ещё не мог ходить один, лишь с помощью трости. Любое падение и ушиб могли свести все старания к нулю. Было важным набраться терпения и ждать момента, который станет кульминацией в его истории. Шрам на лице и многочисленные шрамы на теле, спустя три года лишь напоминали о трагедии, которая когда-то казалась последним громким событием в жизни. Потом ещё несколько месяцев в реабилитационном центре. Вера в собственные силы становилась очевидной. Помогало всё, но больше всего помогало присутствие рядом Хелены. Она не роптала, не сгущала краски и порой вела себя так, словно ничего не отделяет их с Джеком друг от друга. Будто бы они похожи. На равных. Именно так она давала ему возможность психологически справляться с трудностями, о которых он всё же предпочитал молчать. Джек уже совсем не вспоминал и о своей неудачной женитьбе. Лишь однажды сказав, что их брак с Агнесс не имел будущего, а та борьба, в которую он превратился, вряд ли может называться семейным счастьем. Агнесс, в свою очередь, вовсе исчезла из жизни Джека. Она даже уехала в другую страну и там, вполне успешно, делала свою карьеру.

Новая жизнь ждала Джека и Хелену. Они уже давно не скрывали своих чувств. Однако, чтобы избежать лишних разговоров в городке, свои отношения они лишь подтвердили одинаковыми кольцами, что подарили друг другу.

Хелена уезжала на работу в город. Она старалась не вспоминать прошлое. История не может повториться вновь. Джек вновь был предан своему излюбленному делу. Он защитил диссертацию. Участвовал в конференциях. Его карьера шла вверх. И мечта каждого была дополнена массой нежных и теплых чувств, отчего её исполнение начинало походить на сказку. В реальность возвращали поездки Джека. Они снова и снова врывались в их жизнь. Понимая, что Джеку это необходимо, Хелена лишь ждала. Ждала его возвращения, чтобы крепко обнять и сказать в сотый раз, что чувство в её сердце лишь стало сильнее.

Их цветочная лавка продолжала неизменно открывать свои двери, как и многие годы подряд. Там всё так же работал дядюшка. Он, казалось, уже и дня не мог прожить без цветов, их аромата и множества покупателей.

Одним ноябрьским утром Хелена вернулась из поездки в город, внезапно обнаружив в доме гостью.

Лора спешно увела её в кухню, плотно закрыв дверь.

— Что она здесь делает? Лора, зачем ты её пустила?

Агнесс и Джек разговаривали в гостиной. Они сидели друг против друга. Разговор был тихим, лишенным эмоций.

— Я не могла закрыть дверь у неё перед носом и оставить на улице. В этом доме так никогда не делали. Стоит ли начинать плохую традицию?

— Я бы закрыла дверь.

— Хелена прекрати.

— В этом доме, не принято отказываться от человека и выбрасывать его из жизни, как изношенную вещь.

Лора оставалась стоять перед дверью, решив, что защелка для Хелены не преграда.

— Джек не позволит ещё раз так с собой обойтись. Стоит ли так огорчаться? И думаю, ты не знаешь всех тонкостей, а потому не имеешь право так строго судить Агнесс. Джек ведь тоже не подарок. И кому я это говорю? Сама должна понимать.

Всё тело горело от злости. Волны жара пробегалась по коже. От этого стало очень не уютно. Хелена обхватила голову руками, закрыв глаза. Всё, что было, промелькнуло перед глазами как немое кино. Черно-белые картинки, заставили сердце сжаться в комок.

Открыв, наконец, глаза, она поняла, что в кухне абсолютно никого нет. Через какое-то время вошел Джек.

— Нет смысла так волноваться.

Он прошел, наливая в кружку кипяток.

— Я не волнуюсь, и я в порядке.

— Она приехала внезапно, без предупреждения. Я сам не ожидал такой встречи. Это важный разговор, его нельзя отложить. Это всего лишь разговор.

Хелена продолжала размышлять, вдруг поняв, что Агнесс воспринимают в доме как часть жизни Джека. Она всё ещё имеет силу голоса и право на него. Значит, оставалось только покорно слушать. Джек может и вовсе не сказать, для чего она приехала.

— Где Лора?

— Она повела Агнесс в комнату. Я попросил её. Завтра утром я отвезу её к поезду, а пока она останется переночевать. Постарайся с этим смириться. Завтра ты всё узнаешь.

Он собрался было что-то добавить, но промолчал, лишь склонившись к Хелене, и поцеловал её в лоб. Вечером был ужин. Потом все снова разошлись по своим привычным местам в доме.

Ночь тянулась невыносимо долго, но уснуть Хелена так и не смогла. Они с Джеком за весь вечер так больше и не говорили. Возможно, именно это позволило ей остаться уравновешенной.

Утром с неба сыпал первый колючий снег. Было прохладно. Большинство деревьев ещё не совсем сбросили листву. Яркие плоды рябины под белой шапкой снега броскими пятнами раскачивались на ветру. Стайка птиц приземлилась прямо на перроне, оставляя забавные следы.

До отправки ещё час. Поезд, на котором Агнесс вернется домой, ещё не прибыл.

Скоротать время решили в кафе. Его большие окна выходили прямо на перрон.

Скинув пальто, Агнесс почувствовала, что слегка продрогла.

Через несколько минут принесли кофе. Она посмотрела на чашку с ореховым капучино.

— Что-то не так?

— Всё не так. Я вдруг подумала: почему так сложно устроен человек? Я с детства определилась с выбором. Люблю лиловый цвет, блюз и этот ореховый капучино. Прошло много лет, а мои пристрастия остались неизменны. Почему так не происходит с чувствами? Почему нельзя любить одного и того же человека вечно?

Она перевела взгляд на окно, потом снова на Джека.

— Или этот дар для избранных?

— Наверное, пора уже всех простить и себя в первую очередь. Никто, кроме нас самих, не решал.

— Ты счастлив с ней?

— Можно я пропущу этот вопрос?

Она пожала плечами, кутаясь в шарф.

— Так странно. Мы теперь совсем чужие. Я весь вечер смотрела на то, как вы общаетесь между собой. Вы близкие люди, хотя все друг другу совершенно посторонние. Вот так дилемма.

Она сложила руки на груди и откинувшись на спинку стула, всё оставшееся время смотрела в окно.

Поезд прибыл вовремя.

— Скажи мне что-нибудь, Джек?

— Я тебе должен сказать «спасибо».

— Мне? За что?

— За то, что когда я решил уйти, ты не стала меня удерживать. И за то, что уехала из нашей квартиры. Всё правильно сложилось. Хотя, признаюсь тебе, поначалу было очень больно. Когда я вернулся из клиники в дом, а вместо тебя застал там лишь тишину и пустоту, невиданную ранее, внутри основательно закрепилось чувство, что ты меня бросила. Как будто бы это не я, а ты сняла обручальное кольцо и разорвала наши отношения.

— Но ведь всё было не так. То есть я хотела сказать, что ты решил сделать это первым, а я…

Агнесс на секунду замолчала.

— А я должна была попытаться всё сохранить, но не стала этого делать.

— Да. Знаешь, сначала хотелось опустить руки и ничего не предпринимать. Я в какой-то момент даже решил, что жить уже не стоит. Никогда так глупо не обращался со своей жизнью. А тут вдруг захотел с ней распрощаться. Просто, я так много тратил сил, чтобы приблизиться к тому состоянию в котором был раннее, но результат всё никак не давал о себе знать.

— Ты всегда был для меня примером, ведь только ты обладал нечеловеческим терпением. Ты не мог сломаться. Я не верю.

— Поверишь, когда узнаешь, что я как-то рано утром добрался до ванной комнаты, закрылся там и набрал полную ванну. В тот миг это было единственное решение проблемы. Помню это чувство. Сердце словно становиться огромным и уже не помещается в груди. Ещё мгновение, и ты свободен, но в комнату ворвалась Хелена. Она закричала так громко, что я услышал её голос даже под водой. Граница между жизнью и смертью измерялась для меня понятием, находишься ли ты под водой или над ней. Она принялась меня вытаскивать из воды. Мне было в тот момент абсолютно всё равно. Дома кроме нас об этом никто не знает и теперь. Сейчас вот и ты. Она не стала мне рассказывать примеры, как поступают в таких случаях другие. Не принялась отчитывать. Она лишь сказала мне тогда, что ты продолжаешь жить. И что если меня не станет, ты даже не заметишь, а возможно, эта новость вызовет у тебя улыбку. И тогда я подумал, ради чего я нашел в себе силы и двое суток пытался выжить в одуряюще холодном плену? Для чего терпел ту боль, которую в принципе вытерпеть невозможно? Наверное, просто для того, чтобы жить дальше? Но я люблю Хелену не за это.

— За что же?

— Даже когда она меня ненавидит, она говорит об этом вслух. Я всегда знаю её мысли. Не всегда могу предсказать её поступок, но мысли знаю точно. Как если бы я думал сам. Хотя мы разные. Очень разные. У нас с тобой так и не получилось быть откровенными.

— Думаю, ты прав.

Агнесс смотрела на своего бывшего мужа, только теперь осознавая, что потеряла пожалуй самого верного друга в жизни. Он всегда находил компромисс, умудряясь оставаться при своем, но и её не обидеть. Он понял бы и подсказал, как поступить. Он точно не бросил бы её, так, как в свое время сделала она.

— Я уже сказал тебе вчера, что помогу и это окончательное решение. Формальности обсудим, как только бумаги будут готовы.

— А как же Хелена?

— Я знаю, что делаю. И знаю, как её уговорить. Тебе не о чем переживать.

— «Переживать»? Никому и никогда я не доверила бы то, что доверяю теперь вашей семье. Я многое вчера осмыслила и поняла. Это глупо, сломать собственную жизнь, чтобы потом вдруг ощутить, как сильно я ошиблась. Ошиблась, ломая её. Ведь всё могло бы быть иначе.

— Я тоже виноват, Агнесс.

— Ты? Не знаю.

— Большинство моих коллег и людей увлеченных тем же, что и я одиноки. Они влюблены в свою работу, да так сильно, что другая любовь им кажется лишней тратой времени. Мне говорили, что помолвка и наша свадьба лишнее. Что отношения могут продолжаться и без этого. Что быть одиночкой лучший выбор в моей ситуации. Я даже сначала согласился. Вечные поездки и отсутствие дома, какая уж там семья? Но ты заставила меня поменять это убеждение. Ты стала исключением из правил. О чем я не жалел до определенного момента. Наши постоянные разногласия и ссоры, самое ужасное, что можно пожелать, отправляясь в поездку. Я думал и надеялся, что ты поймешь это. Понимаешь, нужно было подождать. Совсем немного. Мы и сейчас были бы вместе. Я этого хотел всегда ничуть не меньше твоего. Я защитил бы диссертацию и поездки стали бы реже. Именно здесь я и сделал ошибку. Я ни разу тебе не сказал, что тоже хочу остаться дома, с тобой. Что скучаю и нужно набраться немного терпения. Мы словно пытались что-то друг другу доказать. С другой стороны, я совершил ещё раньше ошибку. Тогда, когда сделал тебе предложение. Людей нельзя приручать к себе. Мне хотелось, чтобы любовь не смешалась с привязанностью. Это пагубно для того, кого приручаешь. Я понимал это на примере Хелены, но мы выросли вместе, привязанности было не избежать. А с тобой всё иначе. Значит, правы были те, кто говорил мне, не жениться. Я понял истинный смысл их слов лишь теперь. И быть одиночкой, не всегда значит, быть эгоистом. Сейчас я бы предпочел второе.

— Твои поездки сократились?

— Да. Теперь да, но виной ещё и травма. Я, конечно, восстановился, но не полностью. Я уезжаю из дома, но гораздо реже, чем раньше.

— Хочешь сказать, что ваших отношений с Хеленой могло бы и не быть?

Джек кивнул.

— Я никогда не переступил бы ту черту, которая разделяла нас с Хеленой. И остался бы верен тебе. Только тебе. Я смог бы это сделать, но не без твоей помощи, конечно. На собственных ошибках учиться можно, но слишком обидно, когда урок окончен, а знания уже не пригодятся. Своей ревностью ты меня толкала ещё больше к ней, и это, к сожалению правило.

— Если бы можно было вернуть время обратно? Если бы можно было…

Агнесс твердила одну и туже фразу, окончательно потеряв надежду в завтрашний день. Она точно знала, что кроме обиды, теперь уже на саму себя, кроме боли и воспоминаний её ни что не ждет.

— Я бы всё отдала, чтобы иметь дом и семью. Много фотографий на полке в гостиной, фунты открыток, любимые блюда родных и их праздники. Внутри всё рвется на части от обиды. Только вот теперь я обижаюсь лишь на себя. Я часто вспоминаю твои возвращения. Когда ты приезжал, каждый раз был похож на праздник. Ты обнимал меня и вообще не выпускал из своих рук. Я помню каждый наш день, всё, что мы говорили друг другу. Память обострилась.

Уже сделав несколько шагов к вагону, Агнесс вдруг вернулась с силой обняла Джека. Она заплакала, совершенно не контролируя свои эмоции. Слов больше не хватало, чтобы высказать всё, что внутри. Виски давила боль. Сейчас ей хотелось, чтобы этот момент длился вечно. И самое ужасное, что для счастья ей не нужно было больше ничего. Просто быть рядом с Джеком.

— Я совершила такую непростительную ошибку…

Обнимал Агнесс, одной рукой Джек прикоснулся к её голове. Ладонь ощутила ту же нежность волос, что и раньше. Её белые локоны всё так же серебрились на зимнем солнце. Тот же запах, то же тепло. Когда-то он считал это всё только своим и был уверен, что так будет вечно. В душе уже не было спокойно и тихо. Сердце билось быстрее. Мысли разного рода возбуждали воображение.

Агнесс подняла голову, заплаканными глазами вымаливая прощение.

— Всё, что я сказала сегодня и вчера, всё это чистая правда, и я не преследую никакой цели. Нет больше лжи и подтекста. Только правда, Джек. Только то, что чувствую. Так даже легче. Почему я не поняла этого раньше?

Спустя время Джек вел машину по направлению к дому. Снег не прекращался, укрывая под собой полегшую траву, опавшие листья. Он думал о том, что услышал от своей бывшей жены. О разговоре, с которым она приезжала и, конечно же, о том разговоре, что ждет их всех дома. Долгожданная беседа состоялась лишь вечером. Джек искал подходящий момент и таковой настал, когда Хелена принимала ванную, погрузившись в воду с огромным количеством пены. Воздух был насыщен ароматами.

Джек вошел, сев на край ванны.

— В кинотеатре завтра новый фильм. Наверное, интересный.

— Когда ты был в кинотеатре последний раз?

— Когда? Думаю давно. И наверняка, мне не понравился тот фильм. Иначе, я бы запомнил.

Хелена отвела взгляд.

Джек с удовольствием любовался тем, как она пытается сохранять ледяное спокойствие. Но больше всего ему нравилось, как Хелена всякий раз принимая ванную, собирает волосы наверх и тогда, лишь отдельные пряди спадают на её плечи. Образ становился нежным и ещё более женственным.

— Поговорим?

— Думаю, стоит. Но если ты пришел не за этим, то разговор можно отложить.

— Как ты думаешь, зачем приезжала Агнесс?

Хелена поменялась в лице, решив ничего не предполагать.

— Я даже не представляю. Потому, что сама бы никогда не приехала. Будь на её месте.

— Ты скажешь совсем другое, когда узнаешь, что её привело. Помнишь, я говорил тебе, что у Агнесс есть младшая сестра? После нашего развода, в течении года она потеряла мать и тогда забрала сестру к себе. Вдвоем с сестрой жить вполне получалось, до того момента, пока она не узнала о своей болезни. Лечение и терапия лишь помогают отсрочить исход. Врачи не дают точных диагнозов на будущее, но она сказала, что больше не чувствует себя полной сил… Её сестре сейчас одиннадцать. Она всё видит и понимает. Это не маленький ребенок, который со временем будет думать так, как ему скажут взрослые. Здесь всё гораздо сложнее. Через несколько дней Агнесс снова ложиться на обследование. Так требует её лечащий врач. Она боится, что её сестра останется совсем одна, если болезнь начнет прогрессировать. Но больше всего боится, что девочка попадет в приют. Я спрошу у всех в этом доме, их мнение. И твоё и любое другое не маловажно для принятия решения.

Хелена долго молчала. За эти минуты она смогла вполне уяснить, что Джек уже и так всё решил. И этот разговор лишь вынужденная мера, чтобы не поссориться.

— Я сомневаюсь, что ты отпустил Агнесс и не сказал ответа. Признайся?

Мужчина опустился перед Хеленой на корточки, сложив руки на ободе ванной.

— Ты же поймешь меня?

Она молчала.

— Поймешь, если я скажу, что сестра Агнесс будет жить в нашем доме? Поймешь, если я скажу тебе, что иначе поступить не могу? Простишь такое?

— Дело только во мне? Здесь полно людей, чье мнение важнее моего.

— Они согласны.

Хелена встрепенулась.

— Ты с ними уже говорил?!

Джек кивнул, дотронувшись рукой пены.

— Да. Тебя я оставил напоследок, моя извечная проблема.

— Знаешь, это просто возмутительно. Когда ты успел?

— Ты была слишком занята днем, а у меня выдалась свободная минута. С дядюшкой я поговорил в саду, а с Лорой…

— На кухне?

— Верно.

Джек уже собрался уходить.

— Есть ещё кое-что.

Услышав это, Хелена вдруг поняла, что Джек и теперь оставил что-то напоследок. И, пожалуй, это что-что самое неприятное.

— И что же?

— Ты помнишь тот день, когда тебя привезли в этот дом? Чувство внутри?

Хелена смахнула пену с пальцев.

— Помню ли я? Конечно. Я была маленькой. Это сложно забыть. Возможно, в памяти осталось, лишь самое яркое? Я была слишком маленькой, ты же знаешь?

— Вот в этом и дело. Энди сейчас одиннадцать, как я уже сказал. Она относительно взрослая личность. У неё есть свой характер. Но дело даже не в этом. Настанет момент, когда весь её привычный мир рухнет, и вокруг окажутся совершенно посторонние люди. Думаю, любой пожелает в таком случае, чтобы рядом оказался хоть немного знакомый человек. Остаться в полном одиночестве в таком возрасте слишком страшно.

— Слишком долгое предисловие. Отвернись.

Хелена чувствовала не доброе. Обернувшись полотенцем, она встала на коврик.

— Всё что ты говоришь, абсолютная, правда, но зачем ты это говоришь?

— Агнесс часто теряет сознание. С ней такое уже было несколько раз. В эти моменты может произойти всё что угодно.

Джек обернулся.

— Я предложил ей прожить эти трудные времена здесь. Её сестра должна к нам привыкнуть.

— В доме?

Дядюшка Митч старательно взбивал в миске белки с сахаром, потому что Лора не приветствовала новшества, вроде миксера. Сама она сидела рядом за столом, просеивая муку. В этот момент наверху что-то с силой грохнуло. Старик выронил венчик, встретившись взглядом с Лорой.

— Бог мой, что это было?

Лора вытерла руки о фартук.

— Джек собирался поговорить с Хеленой. Наверное, разговаривают?

Оба напряженно ждали продолжения. Чуть позже до их слуха донеслись голоса на повышенных тонах.

— Ты права, они разговаривают. Немного эмоциональней, чем я ожидал.

— А разве когда-нибудь бывало иначе?

— И правда. Важно, чтобы после этого разговора там на верху, хоть что-то уцелело.

Дядюшка усмехнулся, припоминая события прошлых лет.

— Ну, за фужеры можно не бояться. В доме их попросту нет, а всё остальное ещё может пригодиться.

Лора улыбалась. Она одарила своего помощника взглядом, полным ласки. Даже если Хелена и Джек ссорятся, она всё равно за них спокойна. Ведь они вместе. А если так, ничего плохого уже не случиться.

И ещё одно обстоятельство грело её душу — все эти годы рядом с ней, каждый день один и тот же человек. Пожалуй, не осталось больше секретов и тайн, да их и не было изначально. Митч для Лоры был воплощением всей её жизни. Она привыкала к нему, ведь был день, когда они узнали о существовании друг друга впервые. Тогда, она ещё не знала, что именно этот человек, как собственная тень станет её продолжением на долгие- долгие годы. Это подарок судьбы, от которого не стоит отказываться. Ни за что.

В кухне продолжилось приготовление пирога по новому рецепту. Тем временем на втором этаже дома разгорались баталии, в духе Хелены и Джека. Замотанная большим махровым полотенцем она размахивала руками, следуя по пятам за причиной своих проблем.

— Как это тебе пришло в голову?! Ты делаешь всё нарочно? Нет, вы оба это делаете нарочно. Ну, знаешь, я никак не ожидала такого от тебя. Ты пригласил в свой дом жить женщину, из-за которой чуть было не погиб. Что с тобой?! Где же гордость и чувство собственного достоинства?!

Джек облокотился о стену.

— А к чему сейчас гордость? Думаешь, человек в такой момент ничего не понимает? Когда ты на волоске от смерти, в миг переоценивается всё. Вся жизнь пролетает перед глазами. Все ошибки и проступки. Что мне ей доказывать? Если говорить о чувстве собственного достоинства, то мне хватило того, что за помощью она пришла первая и именно ко мне. Я чуть было не погиб, ты права, не по её вине. Зачем всё снова усложнять?

— Что ж, желаю удачи в твоих начинаниях.

— Хелена, мне нужна будет твоя помощь.

Собравшись, было закрыться в собственной комнате, Хелена вдруг остановилась.

— Моя помощь? Мне что, вода в уши попала? Слышаться какие-то странные слова. Джек, ты сам себя слышишь? Что ты такое говоришь? Моя помощь? Сначала ты наносишь удар, а потом обращаешься за помощью?

Она отмахнулась, почувствовав, как боль пульсирует в висках.

— А вообще, мне нужно подумать.

— Я слушал сегодня Агнесс, и мне казалось, что передо мной стоит другой человек. Не тот с которым я пытался построить семью.

— Она прекрасная актриса. Ты этого ещё не понял?

— Я понял, что ты никогда не изменишь о ней мнение. Знаешь, она дорожит воспоминаниями.

Хелена хмыкнула.

— Ты не сказал ей, что стоит дорожить отношениями, чтобы потом не дорожить воспоминаниями? Она разбила чужую мечту, пусть теперь не плачет, что осколки такие колючие.

Переодевшись, Хелена продолжая ломать голову над тем, что услышала. Она была готова возненавидеть Джека за такой поступок, но сдаться в тот момент, когда почти всё, чего она так давно хотела её? Это ли не глупость? Чувство обиды делило её сердце с чувством иным. Она так сильно ощущала свою любовь к единственному мужчине, что совершить проступок в порыве гнева было куда легче, чем нечто благоразумное. Однако, мысль о том, что Агнесс вновь появиться в доме разбивала все идиллии.

Джек сдержал свое обещание, привезя из города Энди. Это была хрупкая девочка, с черными волосами, густой ровной челкой, её светло-серые глаза казались пронзительными и искренними, в обрамлении черных ресниц. На свою старшую сестру она была похожа лишь нежной бледностью кожи и гордо посаженной головой. Агнесс проводила в доме мало времени, она часто уезжала в город, оформлять необходимые документы. Ещё чаще оказывалась в клинике. Время сделало своё дело. Уехав в клинику однажды, Агнесс уже больше никогда не вернулась в этот дом. Энди долго плакала у себя на кровати, прячась под толстым одеялом. С тех пор почти никто не говорил о том неудачном браке Джека. Ещё реже вслух произносилось имя Агнесс. Каждый, из живущих в доме, строил тактику общения с Энди, пытаясь понять её, как можно лучше. Однако отношения всё же не были лишены издержек.

Эта девочка казалось, никогда не привыкнет к новому образу жизни в абсолютно новой и более того, чужой семье. Она закрывалась в своей комнате с фотографией сестры и оставалась там часами. Ей не помогали уговоры ни Лоры, ни дядюшки. Множество сладостей и мелких, но частых подарков и сюрпризов тоже не подкупали её. Она мало говорила о том, что наболело и что сидит внутри. Энди была молчалива и лишь со стороны наблюдала за происходящим. Единственное, что она любила, это иногда спускаться в гараж, где доживал свой долгий век старенький Шевроле. Она садилась на скамейку у стены и подолгу оставалась в полном одиночестве.

В борьбе за понимание и поиск общего языка, прошло три года.

Энди долго гуляла по окрестностям, потом вернулась домой, но вдруг поняла, что что-то явно не так. Хелена и Джек стояли у окна в гостиной, поглядывая на лестницу. Они позвали её к себе, обняв. Энди ещё ничего не успела понять. Она лишь закрыла глаза, слушая стук собственного сердца. Она думала над тем, что же произошло в её отсутствие? Страх перед неизвестностью отозвался слабой болью в душе. Девочка тихо дышала, греясь под теплой рукой Хелены. Немного позже спустился Лора и безутешно заплакала. Джек обнял её. Оказалось, что с этой минуты все цветы, деревья в доме и саду осиротели. Именно так подумала Энди в первую очередь, когда поняла, что дядюшки не стало. Она сжала кулаки, пряча свою боль глубоко в душу. Боль от потери ей была ещё настолько близкой, что желание пожалеть Лору горело жаром на её ладонях, но Энди вновь сдержала свои чувства. Она отошла к окну и присела в кресло Грейс Митчелл. Там, в полумраке ей становилось немного спокойнее…

Время бежало вперед. О дядюшке напоминало в доме абсолютно всё. Ещё один снимок, черно-белый, наполненный абсолютной искренностью, появился на полке камина. Там дядюшка как всегда добродушно улыбается, сидя за рулем своего любимого автомобиля. Он дарил всем домашним красоту, созданную в паре с природой. Он так точно мог определить, какие цветы к какому событию придутся в пору, что в его лавке не переводились покупатели со своими вечными вопросами. Он был добр и откровенен, терпелив и внимателен.

Энди за недолгое время знакомства с ним, точно могла сказать лишь одно, дядюшка никогда не повышал голос. Он мог убедить, не прибегая к этой мере. Разве можно сказать о таком человеке плохо? Энди понимала, что человек, которому она хотела бы открыть душу уже ушел. Он не вернется и не предложит поговорить. Чувства и темы для разговоров копились день ото дня. Она очень сильно желала с кем-то поделиться своими мыслями, но какая-то невидимая грань всё ещё существовала и не давала возможности стать ближе, хотя бы в разговоре.

Поставив бутылку белого вина на стол в кухне, Хелена достала два фужера.

Лора печально вздохнула.

— Я скучаю за Митчем.

Она с грустью посмотрела в сторону, где обычно сидел дядюшка. Он любил провести здесь час другой в общении. Его стул по-прежнему стоял на своем месте. На нем никто больше не сидел. Он оставался как память. Никому не приходило даже в голову его передвинуть, либо убрать в сторону. Казалось, если его убрать, измениться весь смысл и даже сама кухня станет выглядеть иначе. А если вдуматься, понимаешь, что каждая вещь и не только на кухне, но и во всем доме несет в себе тот же смысл. Может быть поэтому, на высоком шкафу, со стеклами в дверцах, ютятся уже долгие годы излюбленные вещи, кухонной утвари. Поддавшись, времени и обстоятельствам, они надкололись, либо с ними произошла другая нелепая история. Так например, всё с того же шкафа за происходящим в доме следит небольшая сахарница. Она была с одной ручкой, вместо двух и где-то давно затерялась крышка. Грейс Митчелл как-то присмотрела её в городе. Покупка свершилась, но в целости до дома сахарница не доехала. Она выскользнула из рук и вот изящная лепная ручка уже отдельно лежит в стороне. Грейс не смогла расстаться с ней так спешно, привезя в дом. Лора же решила не расставаться с ней вовсе. С тех пор много что изменилось, но неудачная покупка бабушки продолжает жить в доме и поныне. Множество битых кружек служат горшками для цветов. И даже керамическая кастрюля, причудливой пузатой формы, теперь тоже имеет слегка другое предназначение. Цветы растут в них весь год, а с первыми теплыми лучами солнца их выставляют на ступени, что ведут на задний двор.

— Уже ничего не изменить, а так хочется с ним поговорить. Почувствовать то, что много лет подряд помогало мне жить. Я скучаю за Митчем даже больше, чем могу об этом сказать.

Лора отпила глоток вина.

— Уже вполне можно признать, что вы с дядюшкой были чем-то единым. Целое даже теперь.

Хелена заглянула Лоре в глаза.

— Нет? Да?

Женщина мечтательно улыбнулась, подняв взгляд вверх.

— О таком спутнике жизни мечтает любая женщина. Но предложение руки и сердца так и не прозвучало. Всё казалось, ещё не время. Мы торопимся, подгоняем события. Теперь так уже не кажется.

— Кто же из вас не решился?

Пожав плечами, Лора подвела не утешительный итог:

— Пожалуй, мы оба. Он так и не спросил, а я так и не ответила.

— Как показывает практика, это не столь важно. Ведь не смотря ни на что, вы прожили рядом всю жизнь.

Лора похлопала Хелену по плечу.

— Всё хорошо. Жалеть не о чем. Это был один из тех романов, что остаются навсегда тайной лишь для двоих.

Слушая собеседницу, Хелена продолжала всё анализировать.

— Ваши теплые отношения, как не прячь, всё же были видны. Думаю, об этом знает весь наш городок.

Лора усмехнулась.

— Думаешь, ваши были не заметны? Меня не проведешь. Как не старайся. Знаешь, прожив столько лет и увидев так много, я могу сказать тебе, Хелена, лишь одно. Не нужно прятать свои чувства. Нельзя с этим бороться, если это хорошие чувства. Бороться лучше с чем-то плохим, но только не с чувством любви.

Хелена продолжала примерять к услышанному свою историю. И, похоже, что Лора опять права. Но как дорого порой стоит откровенность!

— Я весьма поздно разобралась в своих чувствах.

Лора подняла бокал.

— Своевременность ещё никому не повредила.

Звон от бокалов разлетелся по комнате.

— Открою тебе маленький секрет. Так и быть. Молчать больше нет смысла.

Женщина забралась на стул, достав с самой последней полки небольшую коробку, обтянутую цветастым ситцем.

— Здесь храниться наша с Митчем тайна.

Под крышкой было немного пустоты, а на дне лежал большой конверт.

— Это письмо мне Митч вручил почти шесть лет назад. И мы пообещали друг другу, что оставим это в секрете. Прочти. Это уже не секрет.

Хелена с особым чувством вникла в изложенные строки. Подчерк дядюшки. Она словно заглянула в его душу. Нет, он никогда не был скрытным, но сейчас стало известно то, что обычно, даже самые близкие люди оставляют в потайном уголке. Она дочитала, оторвав взгляд от листка бумаги. Лора держала на ладони тоненькое золотое кольцо, с двумя искрящимися камешками.

— Это вторая часть секрета.

— Значит, кольцо всё же существует? Я много об этом думала. Но всякий раз не решалась спросить вас. И всё же была убеждена, что дядюшка сделал тебе предложение.

— Да, кольцо есть, как видишь. Но повторюсь, он не сделал мне предложение. Просто подарил его. Сказав, что эти два камня символизируют нас с ним. Всё просто и легко.

— Вы так долго молчали. Зачем? Почему?

— Он тогда абсолютно категорично мне заявил, что если люди узнают о наших отношениях, то воспримут их слишком банально. А ведь то, что он испытывает ко мне серьезно. Это стало смыслом его жизни. В общем, мы решили так, как сделали.

Разговор на кухне продолжался ещё долго. Из приоткрытого окошка, он проливался в сад, смешиваясь с шелестом листьев. Запоздалый вечерний ветерок, как бродяга рыскал по кустарникам жасмина. Играл резными листьями дикого винограда. Задевал высокие цветы, чуть заметно раскачивая их в густом сумеречном воздухе. В округе всё медленно замирало, предаваясь сну. Яркая звезда загорелась на небе. Она мерцала в зеленеющем закате. Казалось, что небо в тот момент напоминает воду в заливе. Можно дотянуться рукой и поднять сверкающую звезду со дна.

Хелена поднялась наверх. Джек работал, сидя за столом. Она остановилась в дверях, с удовольствием наблюдая за ним. Ей просто нравилось это созерцать, всякий раз, чувствуя себя частью происходящего. Джека не смущало присутствие Хелены. Он, казалось, был только рад её появлению.

— Как там Лора?

Он снял очки, но не обернулся.

— Она ужасно тоскует за дядей, и я немного за неё боюсь. Мы открыли бутылку вина. Но в случае с Лорой это панацея лишь временная. Завтра всё повториться вновь.

Договорив, Хелена облокотилась о тот же стол, за которым работал Джек, только напротив.

— Это очевидно. Я бы удивился, если было бы иначе. Они, столько лет, на виду друг у друга. Думаю, их отношения были немного глубже, чем мы предполагали.

Он оторвал взгляд от монитора, вернувшись к реальности.

— Ситуация с Лорой меня тоже беспокоит, и я не раз думал о том, как ей помочь. Но не нашел вариантов. Ни одного. Может быть, ты подскажешь?

Хелена тоже терялась в догадках. Она ещё никогда не сталкивалась с подобными ситуациями.

— Здесь стоит признать, наше бессилие. Дядюшку не вернуть, а кто может стать для нашей Лоры равной заменой? Да и нужна ли ей замена? Звучит как-то ужасно…

Джек откинулся на спинку стула.

— Неужели нет выхода?

Стоять на месте у Хелены не получалось. Она перебиралась мелкими шагами всё ближе и ближе к Джеку. Он, конечно, заметил это и улыбнулся.

— Ты не соблюдаешь дистанцию.

— Какую ещё дистанцию?

Когда та самая дистанция сократилась до нуля, она обняла Джека за шею, крепко прижимая к себе, а затем ласково поцеловала в висок.

— Безвыходных ведь ситуаций не бывает? Ты обязательно что-нибудь придумаешь. Верно?

— Ты хитрая лиса. А, между прочим, по волшебству ничего не происходит.

Глаза закрывались от навалившего сна. Хелена переоделась, накинув поверх сорочки, халат.

— Может быть на сегодня уже довольно с тебя работы? Ты собираешься ложиться?

Джек кивнул и снова продолжил что-то писать.

Ещё долго лежала на подушке, через слабую пелену на глазах, Хелена наблюдала за тем, как он работает. Ей нравился этот процесс. И от того, что он происходил в её жизни теперь довольно часто, становилось лишь интереснее. Это забавно, знать о другом человеке всё.

Как-то дождливым вечером Энди подошла к кабинету. Там за столом перед ноутбуком сидела Хелена. Она с интересом выглядывала из-за двери, пока Хелена не заметила её, предложив войти.

— Мне бы не помешал твой совет.

Энди обошла стол, взглянув в монитор.

— Что это будет?

— Это будет новое кафе. Здесь скоро появятся первые посетители. Они захотят найти уютное местечко в большом городе. Чтобы поговорить по душам, обсудить важные дела, просто молча посидеть, подумать. Если есть такая необходимость. Так много может произойти в этих стенах. Знаешь, люди все разные. Они не похожи друг на друга. Это здорово. Иначе жизнь казалась бы монотонной и однобокой. Но вот для таких, как я, подобный факт слегка всё усложняет. Ты меня понимаешь?

Энди смотрела на творение Хелены, переведя свой серьезный взгляд на собеседницу.

— Ты хочешь сказать, что трудно всем угодить?

Хелена кивнула.

— Именно это и хочу сказать.

Она расправила плечи, выдохнув.

— Как же хорошо, когда тебя понимают. Меня немного заботит вот эта часть зала. Посмотри. Тебе не кажется, что здесь как то грустно? Что почувствует человек, если сядет за этот столик? Что он увидит?

Энди помолчала. Она уже знала, что сказать Хелене, но почему-то медлила. Это чувство съедало её изнутри. На щеках даже немного проступил румянец.

— Хочешь чаю? Я принесу.

Девочка улыбнулась. Через несколько минут Хелена вернулась с двумя чашками.

— Там Лора печет твоё любимое печенье. Хочет тебя удивить, а я всё разболтала заранее.

— Не страшно. От этого печенье не станет хуже и мне будет так же приятно. Лора очень заботливая. Но она сильно скучает за дядюшкой, и ни какие дела в доме не отвлекают её от этих мыслей. Тоску в её глазах видно. Даже мне. Они ведь много лет знали друг друга?

— Да. Всю свою жизнь. Не просто знали. Они жили рядом все эти годы. Каждый день, каждый час. Все праздники, все новости, заботы и даже грусть, всё делили пополам. Знаешь, как это важно?

— Да, это и правда, важно. Важно помнить всё и ничего не забывать. А ещё важнее помнить всех. Всех без разбора.

Хелена слушала слова Энди, совершенно с ней соглашаясь. Она понимала, что возможно, девочка хочет этим высказать и что-то ещё. И это «что-то» тоже объяснимо.

Прокручивая в голове услышанное, Хелена вдруг оживилась.

— Я вдруг подумала, а ведь ты права. Это кафе должно быть особенным. Сделаем его необычным? А? Только тогда его запомнят, и будут желать вновь с ним встречи. Энди, ты навела меня на мысль. Именно в этом углу нужно сделать что-то вроде…

Женщина оглянулась вокруг.

— Вот на этой стене будит висеть большая магнитная панель.

— И что?

Энди с нетерпением ожидала, когда же Хелена закончит свою мысль.

— Это то, о чем ты и говорила. Посетители кафе будут оставлять свои записи на маленьких листиках с магнитом, которые им будут подавать вместе с заказом. И если человеку найдется, что написать, он прикрепит записку на эту доску. Их можно будет читать. А что если благодаря этим запискам кто-то найдет себе друга? Или, к примеру, поделиться просто хорошими настроением. Ведь так часто бывает, что не с кем поговорить. Нет собеседника. А листок бумаги умеет слушать.

Энди эта идея очень понравилась. Она с удовольствием размышляла об этом с Хеленой.

В приоткрытую дверь постучали. Вошла Лора. Она поставила на стол тарелку с обещанным печеньем. Кабинет наполнился ароматом ванили.

— Я не помешаю?

— Нет, что ты, Лора. А мы как раз обсуждали новую идею.

Женщина довольно оглядела Энди и Хелену.

— Новая идея. Это отлично. И где только берутся мысли для того, чтобы творить?

— Ну, это секрет. У каждого дизайнера он свой.

Энди улыбнулась, когда взгляд Хелены коснулся и её.

— Мой секрет стоит сейчас рядом со мной и улыбается.

Все трое дружно засмеялись.

Через несколько минут к их веселой компании присоединился Джек. Он остановился уже посреди комнаты, потом опомнился и постучал по стене.

— Можно войти и нарушить девичник?

Лора взмахнула рукой.

— Что ты, Джек. Нет ни какого девичника. Мы просто болтаем. Здесь, кстати, рождаются новые дизайнерские происки.

— Серьезно?

Он с интересом заглянул в ноутбук.

— Это что-то новое, ведь так? Я бы здесь с удовольствием провел час другой.

— Здесь ведь совсем нет снега и льда! Джек, не смей мне льстить.

Хелена взяла его под руку.

— Что и правда нравится?

— Да.

— Тогда может быть, мы как нибудь, соберемся и отправимся туда? Все вместе. По-моему не плохая идея?

— Идея отличная, Хелена. Мы давно уже никуда не выбирались. Что скажешь, Энди?

Лора обняла девочку, чувствуя, как тепло в её душе, словно воск свечи, медленно тает, продлевая приятное чувство.

— Может быть, завтра поедим в город и там всерьез развлечемся? Все согласны? Лора, не строй на завтра планов, что готовить.

— Ещё одна хорошая новость, Джек. Похоже, день решил преподнести нам сразу несколько подарков? Что же, потрачу выпавшие свободные минутки на бигуди.

Весь следующий день, как и было, запланировано, семья провела в городе. Погода оказалась не совсем хорошей. То и дело начинал накрапывать дождь, потом вдруг прекращался, а через какое-то время всё начиналось вновь. Уже ближе к вечеру, разместившись за столиком уютного кафе, они делились впечатлениями от нового фильма. Кто-то его критиковал, кто-то выражал восторг от игры актеров. Лора как обычно растроганно всхлипывала, протирая глаза кружевным платком. Энди очень нравилось, что её воспринимают в семье как уже весьма повзрослевшую личность. Спрашивают её мнение, вслух говорят своё, и никто не лжет, не умалчивает. Это было важно для неё.

В этот день все заметили, что Энди чуточку изменилась.

Дела в магазинчике обстояли сравнительно хорошо. После смерти дядюшки там стали работать все из дома Митчеллов. Джек мало что смыслил в цветоводстве, черпая знания из книг, интернета и своих собственных воспоминаний, а ещё дядюшка оставил огромную тетрадь. Он предвидел, что однажды придет такой момент и будет абсолютно необходим совет. Джек перевернул вывеску «Открыто» другой стороной, закрыв дверь на ключ.

— Мы ненадолго.

Он положил руку, Энди на плече.

— Думаю, огромное количество покупателей не пройдет мимо за это время?

Энди осмотрелась по сторонам.

— Нет никого. В это время всегда мало покупателей.

Она любила помогать Джеку в магазине и в этот день приехала сюда с самого утра.

На улице стоял чудесный летний день. Солнце здорово припекало. Спеша укрыться в прохладе, Энди быстренько проскользнула в стеклянные двери магазина, что находился в двух кварталах от их цветочной лавки. Она поправила на себе футболку, оглянувшись вокруг. Не многие покупатели, длинные полки с товаром. У прилавка о чем-то чуть громче обычного спорят двое. По всей вероятности, это были продавец и менеджер. Обычно, Энди не любила подслушивать чужие разговоры и в подобной ситуации оказалась, практически впервые. Однако голоса доносились до её слуха и она невольно стала свидетелем. Она всё ещё внимательно рассматривала незнакомцев, а между тем Джек уже нашел всё необходимое и вернулся на то же место, где оставил Энди. В руках он держал какие-то емкости, что были необходимы ему в лавке.

— Ты так внимательно следишь за теми людьми. О чем они говорят?

— Они спорят. Разве можно быть такой настырной?

Энди хмыкнула и, отвернувшись, взяла из рук Джека несколько покупок.

— Настырной? Это ты о той женщине?

— Да, о ней. Мы часто с дядей приезжали сюда, и всякий раз она недовольно, что-то высказывала именно тому человеку. У него есть терпение и не малое, а вот я бы точно не смогла здесь долго работать.

Приглядевшись внимательнее, Джек тоже сделал вывод, что настырность не одно из недостатков громогласной женщины. Рядом с ней стоял парень. Джинсы, темная футболка, поверх одет рабочий фартук. Он держит в руках пластиковые ящики с товаром, выслушивая наставления. Этому человеку удается сочетать собственный характер с субординацией. При этом, он отнюдь, не похож на тихоню.

— Как считаешь, лучше взять одну пачку или две? Не ехать же сюда через два дня опять?

Энди почти не слушала Джека, но всё же запротестовала.

— Нужно брать две, а лучше три пачки, чтобы больше не видеть этого. Зачем он это терпит?

Джек вновь обратил внимание на парочку.

— Возможно, он терпит, потому что дорожит своей работой. Может быть, у него нет выбора? Такое тоже бывает.

Девчонка приподняла брови.

— А мне кажется, он сейчас уйдет. Он не из тех, кто будет так долго терпеть.

Разговор слегка походил на спор. Джек уже готов был сделать ставки, но…

— Думаю, он останется. К любому несносному боссу можно найти подход и для этого совсем не обязательно изменять своим принципам. Сама говоришь, он здесь давно работает.

— Уйдет. Должен уйти.

Они подошли ближе.

Женщина заголосила ещё громче, хлопнув рукой о прилавок.

— Почему ты не слушаешь меня?

— Я слушаю. Но ничего не понимаю. Если что-то не так, может лучше разобраться с этим сразу? Скандалы каждый день ни к чему хорошему не приведут.

Парень внезапно поставил ящик на прилавок, снял фартук и церемонно вручил его начальнице.

— Я лишь спросила, где ты был несколько минут назад? Что такого особенного в этом вопросе? Я контролирую тебя, это моя обязанность.

— Я спустился в подсобку и расфасовывал часть полученного товара. Потом налепил на них ценники и вынес сюда. Дальше я собирался их выложить на витрину, но делать это не стану. С меня хватит.

— Что это ты задумал? Ты что, собрался уходить? Я не отпускаю тебя!

— У меня перерыв!

— У тебя нет перерыва!

— В этом-то всё и дело.

Парень захватил из-под прилавка бейсболку, тут же выйдя на улицу.

Женщина что-то ещё кричала ему вслед. Но тот, кажется, был абсолютно решительно настроен и исчез за дверью.

— Наверное, я бы поступил также.

Тихо прокомментировал Джек.

Женщина приняла на себя роль кассира, рассчитывая покупателя.

— С этой молодежью одни проблемы. Собственные нравы и характер превыше всего. Вот и ваша девочка вышла в ту же дверь, что и мой бывший сотрудник.

Джек улыбнулся.

— Наверное, потому, что другого выхода просто нет?

— Всегда есть запасной ход. Даже в этом магазине. Не стоит об этом забывать.

Женщина протянула сдачу и чек.

— Благодарю за покупку.

Энди ждала на улице. Уже ставший знакомым, продавец из магазина, стоял на автобусной остановке. Казалось, он совершенно не имеет планов на дальнейшее. На вид ему было лет двадцать. Высокий, хорошо сложенный, он по-прежнему привлекал внимание Джека и Энди. Этот человек производил впечатление настолько яркое и вместе с тем ненавязчивое, что забыть его и начать думать о чем-то другом уже не получалось.

Джек сощурился от яркого солнца, наклонившись к своей спутнице.

— Знаешь, вчера мы как раз говорили о том, что нам совершенно необходим продавец. Магазин нуждается в постоянном уходе. Бывают дни, когда ни Лора, ни я не можем открыть его. И у меня в голове уже не помещаются цветы. Что скажешь, Энди? Кажется, ему теперь необходима работа?

Девчонка посмотрела на Джека.

— Думаешь, он согласиться?

— Мы не узнаем, пока его об этом не спросим.

Спустя время Джек, Энди и их новый знакомый ехали по направлению к дому. Оказалось, что у парня нет родных. Он привык надеяться лишь на себя, о чем и говорила его независимая внешность. Сила духа и в то же время полная невозмутимость, пожалуй, именно это так сильно привлекло внимание. Джек ценил людей умеющих справляться со своими желаниями и эмоциями.

Весь груз и вся собственность парня поместилась в спортивной сумке через плечо.

Машина въехала во двор, притормозив.

— Об этом доме я и говорил. Сейчас со всеми тебя познакомлю. Идем.

На порог вышла Лора, удивленно приподняв брови.

— Хелена, дорогая, у нас, кажется, гость!

Женщина окинула взглядом незнакомца. Хелена показалась в дверях дома. Всем было крайне интересно, что же на этот раз придумал Джек.

— Лора, этот человек не гость. Завтра мы поедим в магазин, чтобы познакомить его с новым местом работы. Он будет работать в нашей цветочной лавке, и будет жить в нашем доме. И больше нет причин волноваться за многочисленные клумбы и садовые деревья, а ещё, если в наше с Хеленой отсутствие, тебе нужна будет помощь, ты можешь смело к нему обращаться.

Все переглянулись.

Джек протянул руку парню.

— За этой суматохой я совершенно забыл представиться, меня зовут Джек, это Лора и Хелена. С Энди вы уже познакомились.

Девчонка наблюдала за знакомством из кабины автомобиля.

— Меня зовут Митч.

Лора от неожиданности всплеснула руками, засмеявшись.

— Ну, вот всё и встало на свои места. Нам даже не придется ни к чему привыкать. Всё прекрасно, Митч. Всё хорошо. Идем в дом, и я провожу тебя в твою комнату.

Вечером, расставляя приборы на стол перед ужином, Лора всё ни как не могла взять в толк, почему их новый знакомый не кажется ей таким уж новым.

Хелена задумчиво крутила в руках несколько вилок и так продолжалось уже несколько минут.

— Ещё немного твоей задумчивости, и мы будем есть все холодным. О чем это ты мечтаешь?

Лора отобрала столовые приборы у своей помощницы.

— Я думаю об Митче. Об этом парне. Странно снова произносить это имя. Как будто бы почти ничего не изменилось. Ну что скажешь, Лора? Как он тебе?

Сервировка стола была окончена. Лора быстро с этим справилась, ведь за столько лет своей работы на этой кухне, подобные вещи стали для неё чем-то совершенно естественным. Она делала это автоматически, не задумываясь о мелочах.

— Он изъявил желание поселиться в южной пристройке. Ничего удивительного, там уютно, я бы выбрала это место в доме. Тем более там не слышно ваши с Джеком вечные перебранки.

Хелена удивленно улыбнулась.

— Наши? Мы не ссоримся, Лора. Глупости говоришь. Всё расскажу Джеку.

— Я страшно напугана. Посмотри, у меня дрожат колени.

В этот момент Джек вошел в кухню с альманахом в руках.

— Здесь опубликовали статью Питера. И вот ещё, приложили снимки, что мы делали в последний раз на вершине. Посмотрите.

Он повернул журнал разворотом от себя.

— Опять снег? Ничего нового. Я это уже видела в прошлый раз. Ты же показывал?

Хелена ткнула пальцем в страницы.

— Я не показывал это, потому что этих снимков ещё нет у меня в проявленном виде. Питер оставил пленку себе. Специально для репортажа. Хелена, ты опять всё перепутала. Это Аннапурна. Прошлый раз я показывал тебе Макалу. Это разные вершины.

— Они похожи.

— Нет, не похожи. И одна и другая вершина «Восьмитысячники» — это единственное, что у них общее. Как они могут быть похожи? Это как черное и белое.

— Джек, в следующий раз я стану давать им имена. Это Сенди, а это Менди. Так хотя бы не запутаешься.

— Сенди и Менди? Ты что? У них уже есть имена. Что за глупость?

Хелена настаивала на своем. Джек пытался доказать ей обратное. Оба так увлеклись спором, что не заметили, как на кухне стало на одного человека больше.

Лора взяла Митча под руку.

— А пять минут назад, Хелена сказала мне: «Лора, ну что ты, мы никогда не спорим!» Ну, или что-то в этом роде. Ты скоро к этому привыкнешь. Они всё время так.

Парень невозмутимо наблюдал за спором и, кажется, ему это нравилось.

— А что за профессия у Джека?

— Идем, поможешь мне. И я попытаюсь тебе все объяснить.

Лора открыв духовочный шкаф.

— Я не смогу выговорить название его профессии. Он всё время куда-то едет, летит. Бесконечные экспедиции. Вокруг снег, горы и опять снег. И эти ледники, будь они не ладны. Он их изучает. Просто бредит этими холодными созданиями. А они только и делают, что тают. А сколько сломанных ног и рук? У Джека было по-разному, Митч. И хорошо и плохо.

— Гляциолог?

Женщина удивленно уставилась на своего помощника.

— Да, именно это странное слово. Не думала, что ты знаешь? А вот Хелена дизайнер. Мне нравятся её работы. Она часто показывает мне их, когда возвращается из города. Разные там офисы, кафе, банкетные залы. Признаюсь, они оба выбрали себе занимательные профессии. Или наоборот, профессии выбрали их? Джек с детства бредил ледниками, вершинами гор. В его комнате вечно были развешены на стене фотографии отважных полярников и все эти холодные пейзажи…

— Определиться с выбором бывает сложно. Важно, чтобы этому ничто не препятствовало.

— Абсолютно с тобой согласна.

Они оглянулись на, всё ещё спорящую, парочку.

— Гора номер один, гора номер два и так далее. Вот и всё, что я могу себе позволить, Джек. Не хочу запоминать их. Они ведь похожи. Ты что нарочно?

— Они не похожи. Это, так же как и мы с тобой.

— Мы похожи!

— Мы не похожи.

Энди всё это время сидела за столом, перекидывала взгляд с одного спорящего на другого, постукивая пальцами по столу. Всё это она уже видела и слышала тысячу раз. Куда больше её волновало всё, что связанно с Митчем. Поступок Джека казался ей странным, но, в то же время правильным. Девчонка обернулась, встретив взгляд нового жителя на себе. По коже побежали мурашки. Казалось, что к спине прислонили что-то холодное. Чувство, окутавшее её полностью, было не знакомо. Но больше всего её удивляли манеры этого человека. Точнее несоответствие этих манер с внешними данными. Даже сейчас, он беседует с Лорой, помогает ей. При этом делает всё непринужденно, совершенно искренне и легко. Конечно, нельзя заглянуть в душу и узнать мысли другого человека. Но Энди ещё при первой встрече с Митчем уяснила для себя, почему может ему полностью доверять. Его глаза. Их выражение, глубина. Этот взгляд так и мелькал у неё в мыслях, вынуждая постоянно думать о новом персонаже в своей жизни.