Сбежавшая медсестра

4

– Прошло три четверти часа, Делла, – сказал Мейсон взглянув на часы. – По-видимому, ничего чрезвычайного не случилось. Можно расходиться по домам. Навестим Дрейка и поедем. Наверное...

Адвоката оборвал звонок телефона, номер которого был известен только Делле Стрит и Полу Дрейку.

– Это Пол, – сказала Делла. – Наверное, что-то случилось...

Мейсон снял трубку:

– Алло, Пол, что нового?

– Неожиданный поворот событий, – ответил Дрейк. – Ты был прав, Перри. За ней все-таки ведется наблюдение.

– Черт возьми! – воскликнул Мейсон. – Ты хочешь сказать, что твой детектив ошибся?

– Нет, не ошибся. Просто ей удалось на время оторваться от наблюдателей. Когда она ехала от тебя в Диксивуд-апартаменты, «хвоста» не было, а сейчас он появился.

– Расскажи поподробней, – попросил Мейсон.

– После Диксивуд-апартаментов миссис Малден вернулась домой. Пробыла там около четверти часа и снова вышла. Когда она отъехала на своей машине, за ней уже следили.

– Куда она отправилась?

– Дом называется Эрин-апартаменты и претендует на элегантность. Обычные меблированные квартиры, но все подается, как невесть что.

– Продолжай, – попросил Мейсон.

– Нам повезло, Перри. Нам теперь точно известно, что она посетила жильца угловой квартиры второго этажа восточного крыла здания.

– Как вы это узнали?

– Говорю же, что нам повезло. Один оперативник смотрел по сторонам, другой наблюдал за домом. Он заметил, что окно в юго-восточном конце здания освещено, штора поднята.

– Сигнал? – спросил Мейсон.

– Вполне возможно, Перри, но доказательств у нас нет. Так или иначе, через пару минут – как раз столько понадобилось бы, чтобы дойти туда – мой парень увидел в окне мужчину, поспешившего опустить шторы.

– Женщину твой оперативник видел? – спросил Мейсон.

– Нет.

– То есть пока это всего лишь гипотезы, – заметил адвокат.

– Там ведь работают двое, Перри. Один из них нашел администраторшу здания и затеял с ней разговор о том, что ему якобы нужна квартира определенных параметров, именно в юго-восточном крыле здания, безразлично на каком этаже, втором, третьем или четвертом. Он даже готов оплатить аренду наличными и немедленно, только хочет удостовериться, что есть подходящая свободная квартира. Администраторша оказалась довольно разговорчивой и кое-что сообщила о жильцах. На третьем этаже комната освободится, пожалуй, через пару недель – о девице, проживающей там, она нелестного мнения. На четвертом этаже квартиру занимает приличная женщина, платит регулярно, и с ней все в порядке. А жилец на втором этаже, по имени Раймон Кастелло, возможно, скоро освободит комнату, поскольку собирается, по мнению администраторши, сменить место работы. Оперативник продолжал качать сведения и выяснил, что Кастелло – шофер и механик доктора Малдена. Администраторша, естественно, читала об авиакатастрофе в газетах, а потому и предположила, что теперь Кастелло потеряет свое место. Она намерена отказать ему в кредите и с завтрашнего дня будет без всякого предупреждения брать с него плату наличными.

– Молодец, Пол, довольно любопытная информация. Надо понимать так, что миссис Малден известила шофера, что его услуги больше не требуются. Странно только почему она не сообщила ему об этом по телефону?

– Ты хочешь, чтобы я тебе объяснял ее мысли? – усмехнулся Дрейк. Но, скорее всего, ты прав, и дело обстоит именно так.

– Хорошо. Что еще произошло?

– Миссис Малден все еще там.

– За ней по-прежнему следят двое твоих людей?

– Да.

– И, кроме них, кто-то еще?

– Да, тоже двое.

– Ты что-нибудь выяснил о них?

– Еще не успел. Мой парень сообщил номер машины и я... Подожди, Перри, звонит телефон. – А трубке наступила тишина, наконец через несколько минут снова раздался голос Дрейка: – Черт возьми, Перри. Это местные власти.

– Местные власти?

– За миссис Малден следит машина местных властей.

– Это точно?

– Конечно – номер принадлежит секретным службам округа.

– Служба шерифа? Или они подчиняются окружному прокурору?

– Думаю, шерифу. Номер засекреченный, информацию о нем не дают. Два человека, подстраховывающие друг друга – именно так работают полицейские и спецслужбы.

– Ладно. Разузнай побольше о Кастелло. И вот еще что, Пол. Как ты считаешь, могу я побывать там незамеченным? Хочется самому разобраться в ситуации.

– Лучше не стоит, Перри. Обстановка возле Эрин-апартаментов не очень-то спокойная. Там и так крутятся двое моих оперативников, а в той машине явно сидят не дураки-ротозеи. А вдруг эти агенты поймут, что миссис Малден находится под нашим наблюдением?

– Этого ни в коем случае нельзя допускать! – резко сказал Мейсон. Прикажи своим людям уходить, едва возникнет такая опасность.

– Хорошо, Перри. Но учти, что подобные операции очень редко проходят без проколов.

– Пусть твои оперативники постараются.

– Через пять минут один из них позвонит сюда, и я дам указания, чтобы они исчезли, едва возникнет угроза разоблачения. Что касается тебя, Перри, твое присоединение к наблюдающим было бы слишком заметным. Кавалькада машин, следующих за миссис Малден, стала бы сильно смахивать на президентский кортеж.

– Пол, сейчас я отвезу Деллу домой, потом поеду к себе, – сказал Мейсон. – Держи меня в курсе. Будь у себя до полуночи и, чуть что, звони мне.

– Надеюсь, что она скоро уйдет от Кастелло.

– Я хочу знать как можно больше об этом Раймоне Кастелло. Что он собой представляет, с какого времени служит у доктора Малдена, чем занимается сейчас. Приставь к нему оперативника. Пол, как ты считаешь, машина спецслужб сопровождала миссис Малден в поездке ко мне и от меня в Диксивуд-апартаменты?

– Мой парень утверждает, что нет, – ответил Дрейк. – Возможно, он заблуждается.

– Ну, хорошо, – вздохнул Мейсон. – Работай, Пол, я жду сообщений. Он положил трубку и повернулся к секретарше: – Поехали, Делла.

– Обидно уходить, когда начинается самое интересное. Что там случилось?

Мейсон пересказал Делле новости, сообщенные Дрейком.

– За ней следят люди из какой-то спецслужбы? – удивилась Делла. Непонятно. Я предполагала, что это налоговая инспекция, они...

– Да, – согласился Мейсон. – Эта история куда сложней, чем казалась на первый взгляд... Пойдем, чем быстрей я тебя отвезу, тем быстрей окажусь у телефона.

– Я могу остаться с тобой?

– Тебе рано утром вставать на работу, – возразил адвокат. – Ты должна быть свежей, как огурчик.

– Что-то мне подсказывает, что тебя ожидает беспокойная ночь, сказала Делла.

– Возможно, – улыбнулся Мейсон. – Посмотрим, как пойдут события дальше.

Мейсон довез Деллу до дому, дождался, пока она войдет в парадную, и помчался к себе домой. Не успел он открыть входную дверь, как раздался телефонный звонок. Мейсон поднял трубку и услышал голос Дрейка:

– Перри, вторая интересующая тебя личность в Диксивуд-апартаментах.

– Какая личность?

– Судя по словесному портрету, Глэдис Фосс.

– Как давно она приехала?

– Минут пять назад. У нее есть ключ, и чувствует она себя там, как дома.

– Твой оперативник знает, что это Глэдис Фосс, или просто предполагает, опираясь на твои описания?

– Номер ее машины подтверждает его догадки. Кстати, машине сегодня изрядно досталось.

– Почему ты так решил?

– По насекомым на лобовом стекле. Москиты здесь не водятся. Скорей всего, машина проезжала ночью по речной долине.

– Ты проверил номер в Департаменте Транспорта?

– Конечно. Глэдис Фосс, Кунсо-Драйв, шестьдесят девять тридцать один.

– Из Солт-Лейк-Сити ничего не сообщали?

– Установлено, что доктор Малден забронировал номер в центральном отеле для себя, а для мистера и миссис Амбой в тихом пансионате на окраине. В пансионат явилась миссис Амбой, зарегистрировалась, что якобы прибыла вместе с мужем, и оплатила трое суток проживания. Судя по описанию, это была Глэдис Фосс.

– Пожалуй, можешь прекратить расследование в Солт-Лейк-Сити. Зачем тратить деньги впустую?

– Согласен с тобой. Очевидно, Глэдис Фосс и миссис Амбой – одно лицо. Узнав о гибели доктора Малдена, она примчалась сюда.

– Хорошо, Пол, я еду в Диксивуд-апартаменты. Хочу поговорить с ней.

– Неизвестно, сколько она там пробудет.

– Твой оперативник еще позвонит?

– Он должен выходить на связь каждые пять минут, на случай если будут новые указания. Если он не позвонит, значит, она уехала.

– Пусть он ждет меня, – сказал Мейсон. – Я выезжаю.

– Продолжать наблюдение за квартирой, если она уедет?

– Сколько у тебя людей в Диксивуд-апартаментах?

– Один, другие пока не появились. Жду их с минуты на минуту.

– Где он находится?

– В вестибюле. Оттуда удобно следить, на какой этаж едет очередной вошедший в дом человек. Если на девятый, оперативник поднимается туда следом и разнюхивает, что и как. Глэдис Фосс вышла на девятом. Мой парень, разумеется, поднялся за ней, осмотрелся и увидел полоску света из-под двери квартиры девятьсот двадцать восемь. Можно с уверенностью утверждать, что она там.

– Скажи оперативнику не спускать с квартиры глаз, – распорядился Мейсон. – Я присоединюсь к нему с минуты на минуту. Хорошо бы мне настичь мисс Фосс там. Если она отвалит, пусть детектив остается. Если же появится подкрепление, пусть кто-нибудь следует за Глэдис Фосс. Я рассчитываю застать ее там.

Мейсон поспешно спустился к машине, быстро доехал до Диксивуд-апартаментов и открыл входную дверь ключом миссис Малден. Неожиданно из угла вышел мужчина и пошел к лифту.

– Мистер Мейсон? – спросил тот у адвоката.

– Да.

– Поднимемся вместе. В кабине переговорим.

Мейсон нажал кнопку девятого этажа и сказал:

– Слушаю вас.

– Прошу прощения, – сказал мужчина. – Но я вынужден осторожничать.

– Мне нравится ваша бдительность, – улыбнулся ему Мейсон и достал из бумажника водительское удостоверение.

Детектив внимательно изучил документ, после чего сказал:

– Все в порядке. Еще раз извините, мистер Мейсон.

– Я ничего не имею против.

– Женщина, заходившая в квартиру, уехала.

– Давно?

– За несколько минут до вашего появления.

– У нее был багаж?

– Да, два чемодана.

– Тяжелых?

– Судя по тому, как она их несла, фунтов по сорок пять.

– Куда она их дела?

– Засунула в багажник.

– Я хотел бы осмотреться, – сказал Мейсон.

– Мне следовать за вами?

– Нет, возвращайтесь в вестибюль. Номер телефона, по которому вы меня найдете в этой квартире: Крестлайн шестьсот девяносто три сорок два. Отключите свет в лифте и повесьте на дверце табличку, что лифт не работает. Стойте перед лифтом, читая эту надпись. Затевайте разговоры с вошедшими в дом. Втолковывайте им, что монтер только что ушел за инструментом и появится с минуты на минуту. Играйте роль с предельной правдивостью. Полюбопытствуйте, на какой этаж стремится очередной посетитель. Если на девятый, сразу же звоните мне.

– У вас есть ключ от квартиры? – спросил детектив.

– Я думаю, что сумею ее открыть, – сказал Мейсон.

– Извините, мистер Мейсон.

– За что?

– За лишние вопросы. Я должен, согласно инструкциям, избегать пустой болтовни.

– Все в порядке, не беспокойтесь об этом.

Мейсон вышел из лифта и детектив поехал обратно на первый этаж. Мейсон ключом открыл замок квартиры девятьсот двадцать восемь и, держа в руке платок, чтобы не оставлять отпечатков пальцев, включил свет. На первый взгляд в квартире ничего не изменилось. Адвокат осторожно прошелся по всем комнатам и обнаружил, что шкаф в спальне пуст, исчезли все женские вещи – кремы, платья, зеркальце и прочее. Даже зубная щетка не забыта.

Картина висела на стене, штукатурка занимала прежнее место. Мейсон не стал проверять, заперта ли дверца сейфа, он и так догадывался об этом. На столике возле торшера лежали дешевые детективы в мягкой обложке и различные журналы, большей частью медицинские. Мейсон внимательно осмотрел медицинские журналы. Они явно приходили по почте, но сведений о получателях обнаружить не удалось – с обложек были оторваны кусочки, где почтальоны обычно пишут имена и адреса. Адвокат просмотрел остальные журналы. Задние обложки у них были целые, но без каких-либо надписей, по всей видимости, журналы приобретались в киосках.

Мейсон еще раз прошелся по квартире, но кроме медицинских журналов не обнаружил ничего, хотя бы отдаленно связанного с доктором Малденом. Он покинул квартиру, по-прежнему стараясь не оставлять отпечатков на выключателе и дверной ручке. Мейсон вызвал лифт и неосвещенная кабина поднялась на девятый этаж.

– Неприятностей не было? – спросил Мейсон у детектива, спустившись вниз.

– Да нет, – ответил оперативник Дрейка. – Пожилая супружеская пара рвалась на шестой этаж, я помог им. На обратном пути подобрал подвыпившего типа, которому приспичило спуститься с пятого на первый. Он все возмущался, почему в лифте темно – пришлось объяснять, что идет ремонт и...

– Больше никого не было?

– Нет.

– Оставайтесь здесь, – распорядился Мейсон. – И постоянно держите связь с Дрейком. Скоро должны подойти еще оперативники, на случай появления новых гостей в интересующей меня квартире.

Адвокат сел в машину и быстро доехал до Кунсо-Драйв. Он остановил машину напротив скромного домика, поднялся на крыльцо и позвонил. У дверей не раздалось ни звука, но сквозь шторы в окнах пробивался свет. Мейсон взглянул на часы – десять тридцать, и вновь позвонил. Через полминуты он надавил кнопку звонка и не отпускал. Наконец сквозь перезвон входного сигнала он услышал чьи-то осторожные шаги. Мейсон отпустил кнопку. Женский голос спросил через дверь:

– Кто там?

– Мисс Фосс? – спросил адвокат.

– Да.

– Вам телеграмма, – ответил Мейсон.

– Просуньте ее под дверь.

– Телеграмма срочная, нужна ваша роспись.

– Тогда суньте под дверь бумажку, на которой необходимо расписаться.

– У вас слишком узкая щель.

– Но я только что вышла из ванны.

– Как знаете, – ответил Мейсон. – Я ухожу.

Спустя мгновение он услышал звук отпираемого замка. Из-за едва приоткрытой двери высунулась обнаженная женская рука.

– Дайте, пожалуйста, телеграмму.

– Наконец-то, – вздохнул Мейсон. – При открытой двери я могу сообщить вам цель моего визита, не оповещая об этом всю округу. Я адвокат Перри Мейсон. Меня интересуют обстоятельства смерти доктора Малдена в связи с имущественной проблемой.

В ответ женщина резко захлопнула дверь.

– Если вы не откроете дверь, – продолжил адвокат, – мне придется задавать вопросы, стоя на улице, разумеется, повысив голос. В таком случае будет слышно по всей окрестности.

После минутного молчания, женщина все-таки решилась и открыла дверь.

– Чьи интересы вы представляете? – спросила она.

– Интересы миссис Малден, – ответил адвокат. – И ей известно много того, чего, по вашему мнению, она знать не должна. Если бы я не желал утрясти все мирно, я бы вломился к вам с первого раза.

– Спасибо, что не вломились. Интересно почему?

– Под впечатлением вашей обнаженной руки, – рассмеялся Мейсон. – Вы ведь только что вышли из ванны.

– Вы полагаете, я прибежала к двери не одевшись?

– Я еще не знаком с вами, чтобы читать ваши мысли.

– Знакомство понемногу крепнет.

– На уровне телефонного общения.

Она немного приоткрыла дверь и посмотрела на незваного гостя.

– Миссис Малден с удовольствием бы задушила меня голыми руками. Поскольку вы ее адвокат, значит ваши действия враждебны моим интересам.

– Одно совершенно не вытекает из другого, – усмехнулся Мейсон. – Как бы вы ни относились друг к другу, у вас много общего. Например, налоговые инспекторы будут вам обеим задавать вопросы. Если они обнаружат сокрытие доходов, последуют штрафы, кары и, возможно, даже разбирательства в Суде. Нам следовало бы переговорить, обсудив проблемы, общие для вас и миссис Малден.

Глэдис Фосс продолжала внимательно рассматривать адвоката.

– Раз такое обсуждение необходимо, – продолжал Мейсон, – то, наверное, вам будет легче разговаривать со мной, чем с ней, как вы считаете?

– Ну, хорошо, – сказала Глэдис Фосс, распахивая дверь. – Проходите направо, в гостиную, и устраивайтесь поудобней, пока я приведу себя в порядок.

Мейсон вошел и краем глаза приметил в глубине коридора убегающую полуобнаженную девушку. Она распахнула какую-то дверь, скорее всего, спальни, и яркий свет оттенил ее фигуру. Даже по этому мимолетному взгляду адвокат понял, насколько трезво оценивала миссис Малден любовницу своего мужа. Он прошел в гостиную и уселся в уютное кресло около стола. Свет стоящего немного позади кресла торшера располагал к чтению. Мейсон, откинувшись в кресле, стал перебирать журналы, лежавшие на столе, потом отодвинул их обратно. Он перекинул руку через подлокотник кресла и пальцы наткнулись на сложенную вчетверо газету. Это оказался вечерний выпуск, открытый на спортивных новостях. Мейсон нахмурился и разложил газету на столе перед собой.

В этот момент в гостиную вошла Глэдис Фосс, одетая в блузку и черную юбку. У нее был высокий лоб, большие черные глаза и откинутые назад блестящие темные волосы. Полные яркие губы почти не нуждались в помаде.

Она заметила газету перед Мейсоном и слегка поморщилась, что не скрылось от наблюдательных глаз адвоката. Он отодвинул газету и встал.

– Прошу вас, сидите, – улыбнулась ему молодая женщина и села на кушетку, изящным движением поправив юбку. – Я вижу, вы разоблачили мой тайный порок.

– Тайный порок? – удивленно переспросил Мейсон.

Она кивнула на газету.

– Бейсбол?

– Скачки.

– Что, играете?

– Я понимаю, что это звучит банально, но должно же быть в жизни хоть что-то, кроме будней? – улыбнулась она. – Мне нравится угадывать победителей.

– Каждый отдыхает, как ему нравится, – заметил Мейсон.

– Как мне кажется, вы вряд ли можете позволить себе такое удовольствие, – сказала Глэдис Фосс.

– Вы правы, я не могу себе позволить, – ответил Мейсон внимательно изучая собеседницу.

Она хотела что-то ответить, но передумала.

– Кроме того, – усмехнулся Мейсон, – у меня нет необходимости как-то разнообразить свою жизнь, она и без того чересчур разнообразна.

– Вы умеете располагать к себе людей, – заметила хозяйка дома. – С другим человеком я не стала бы откровенничать по этому поводу. К тому же, вы очень наблюдательны, мистер Мейсон. Вы едва вошли в дом, уселись в кресло, где я только что сидела, и сразу же подметили мое пристрастие к скачкам.

– Я ценю вашу откровенность, – улыбнулся адвокат.

– Если уж продолжать говорить откровенно, то я только что вернулась из далекой поездки, у меня был очень тяжелый день, я смертельно устала и все-таки не смогла удержаться, чтобы не взять в руки газету с последними сообщениями о результатах скачек. Но ведь вы пришли обсудить со мной не это, как я понимаю?

– Вы, наверное, знаете, что доктор Малден погиб в авиакатастрофе?

– Да, знаю. Потому я и вернулась домой. Я была в командировке.

– Доктор Малден направлялся на медицинскую конференцию в Солт-Лейк-Сити?

– Вы совершенно правы.

– Сейчас вы вернулись из Солт-Лейк-Сити? – спросил Мейсон.

– В конце концов, мистер Мейсон, – улыбнулась Глэдис Фосс, – я вправе сослаться на поздний час, на усталость, на боли в голове... Если не ошибаюсь, вас занимают бухгалтерия и налоговые проблемы?

– Да, – кивнул Мейсон.

– В таком случае, давайте сосредоточимся на этих вопросах, отложив все прочее до следующего раза.

– Прекрасно, – улыбнулся Мейсон и спросил: – Налоговые инспекторы допрашивали вас?

– Да.

– Вам говорили, что ведомости доктора Малдена неточны и искажают картину наличных поступлений?

– Они проводили ревизию финансовых дел клиники.

– Они выдвинули обвинения?

– Кое-какие. По их мнению, доктор Малден утаивал денежные поступления.

– Они располагают какими-нибудь фактами?

– Мистер Мейсон, вас интересует моя беседа с налоговыми инспекторами или подлинные факты? – Глэдис Фосс посмотрела прямо в глаза адвокату.

– А вы намерены отклоняться в своих показаниях от подлинных фактов?

– Я намерена опираться в своих показаниях на то, что знаю. А вам могу рассказать, что предполагаю.

– С удовольствием послушаю ваши предположения.

– Немногие представляют себе, под каким психологическим грузом трудятся медики. Неостановимым потоком к ним идут больные люди. Иногда пациенты способны внятно рассказать врачу о своих симптомах, так, чтобы можно было сразу поставить диагноз. Иногда же они несут всякую несуразицу, и медик вынужден рыться в их умах и телах, докапываясь до причин недомогания. Попадаются вдобавок ипохондрики, драматизирующие недуги до стадии, когда невозможно установить границу между истиной и галлюцинацией. Наконец, некоторые пациенты нуждаются в хирургической помощи. Диапазон операций весьма широк – от заурядных, рутинных до отчаянных попыток вернуть больного к жизни из небытия. Нередко в послеоперационный период проявляются осложнения, и опять-таки врач должен быть начеку, именно он обязан предотвратить нежелательные последствия медицинского вмешательства. Хладнокровие, спокойствие, собранность – качества, без которых врачу не сделать и шага. Медик обязан мыслить. Он обязан предвосхищать будущее – в ситуации постоянных физических и нервных перегрузок. В придачу ко всему он неизменно помнит: любой пациент может обратиться к ловкому адвокату, обвинив врача в злоупотреблении доверием, и тогда все, что тот сделал, или, наоборот, не сделал, станет предметом разбирательства в Суде. Я рассказываю вам, потому что большинство людей упускает все это из виду, забывая, что врач концентрирует свое внимание на проблемах жизни и смерти. Ему не до бухгалтерии и не до статистики, столь любимых налоговыми инспекторами.

– Но ведь самим врачам незачем заниматься финансами. Можно нанять профессионала, способного решить все денежные проблемы и в любой момент предоставить полный отчет.

– Кого вы имеете в виду?

– Обычного бухгалтера.

– Нет, – покачала она головой. – Этими вопросами должен заниматься человек, непосредственно причастный к делу. Работник клиники, предпочтительно медицинская сестра.

– Сколько медсестер работали у доктора Малдена?

– Четверо, не считая меня.

– Доктор Малден практиковал профилактическую терапию?

– Да. Он верил в нее, особенно в возможности диатермии. Последнюю он считал весьма действенной не только в лечебном плане, но и в психологическом.

– Поясните, прошу вас.

– Жизнь вынуждает врача подчиняться закономерностям времени. Он не властен остановить часы или обратить их стрелки вспять, как не в силах остановить океанский прилив. Человеческая жизнь – это цикл. Молодость сменяется зрелостью, за зрелостью следует смерть. Таково неизбежное чередование жизненных стадий. Неизбежное! Многие воспринимают старение неадекватно, надеясь, что врачи могут остановить этот процесс. Иные ждут от медицины невозможного. Третьи, напротив, склоняются перед неизбежным, и не ищут в медицине облегчения, запуская недуги, которые, при своевременном вмешательстве, вполне излечимы. К примеру, возьмем особу, требующую от медицины невозможного. Предположим доктор говорит ей: «Весьма сожалею, миссис такая-то, но вам ведь шестьдесят восемь. Начиная с этого дня и до самого последнего вы будете чувствовать себя все хуже и хуже. Необратимому ухудшению здоровья не воспрепятствовать ни вам самой, ни врачу. В пределах моих возможностей одно-единственное: облегчить ваши страдания, снять наиболее резкие симптомы, смягчить нарастающие боли...» Жестоко? Конечно, я сказала бы даже – бессердечно. Удар по самочувствию больного страшный. Вместо помощи прямой вред.

– Признаюсь, мне трудно понять, какое отношение имеют ваши речи к бухгалтерии, – заметил Мейсон. – Это готовая статья в популярный журнал, и я полностью согласен со всем, что вы сказали. Но к нашим проблемам это не имеет никакого отношения.

– Скорее всего, вы правы, – вздохнула Глэдис Фосс. – Мне следовало предвидеть, что в своих симпатиях и антипатиях вы руководствуетесь сугубо практическими соображениями. Налоговые инспекторы послушали меня, пожали плечами и убрались восвояси. На вас у меня не осталось сил. Поэтому давайте говорить о деле. Да, в кассе клиники обнаружилась недостача наличности.

– И каковы ее причины, по-вашему?

– Полная финансовая некомпетентность доктора Малдена.

– Как это понимать?

– Очень просто, – улыбнулась она. – Когда ему нужны были наличные, он подходил к сейфу, брал деньги и клал их себе в карман.

– И оставлял вам расписку?

– В том-то и беда, что нет, – покачала она головой.

– В этом и кроется причина осложнений с налоговой инспекцией?

– Конечно. Я считала, что фиксируя денежные поступления, мы застрахованы от неприятностей. Но, кажется, доктор Малден не всегда руководствовался этой теорией. Получив деньги, он нередко говорил пациенту «спасибо» и приглашал следующего. Порой он ставил меня в известность о платеже, иногда забывал, иногда от финансовых проблем его отвлекал срочный вызов. На следующее утро доктора ждала операция, на следующий день поглощала работа с историями болезни – и меня, кстати, тоже, – словом, тот конкретный гонорар до ведомостей так и не добирался.

– Вы объясняете это элементарной забывчивостью?

Глэдис Фосс отвела взгляд от адвоката.

– Так да или нет? – настаивал на ответе Мейсон.

– Забывчивостью доктор Малден не страдал. Вообще, никаких интеллектуальных просчетов он не допускал. Прикидываясь рассеянным, он действовал исключительно по расчету. Слишком уж часто случались эти приступы забывчивости.

– И вы поделились этими соображениями с налоговой инспекцией?

– Даже не подумала. Вы единственный в мире человек, с кем я на этот счет откровенна.

– Однако, придется кое-что объяснить и инспекторам, – заметил Мейсон.

– Обойдутся, – резким тоном ответила она. – Доктора Малдена больше нет в живых. Пускай сами докапываются до истины.

– Они не отстанут от вас со своими вопросами.

– А я буду твердить, что ведомости правильные, содержат все сведения, которые предоставлял доктор Малден, что недоданную мне доктором Малденом информацию им следовало бы требовать от него, а не от меня.

– Мисс Фосс, не могли бы вы мне рассказать о квартире в Диксивуд-апартаментах? – задал вопрос Мейсон, глядя ей прямо в глаза.

– Что вас интересует? – спросила она так, словно не поняла о чем речь. Выражение ее лица не изменилось.

– Расскажете, что вы знаете об этой квартире?

– О квартире в Диксивуд-апартаментах? – переспросила она.

– О квартире девятьсот двадцать восемь в Диксивуд-апартаментах, снятой на имя Чарльза Амбоя, – терпеливо уточнил Мейсон.

– Это мне ни о чем не говорит, – покачала головой Глэдис Фосс.

– Неужели? Вы ведь были там полчаса назад.

– Я?

– Да. Вы вошли в квартиру, уложили два чемодана, забрав все свои вещи вплоть до зубной щетки, спустились к машине, загрузили чемоданы в багажник и уехали.

Какое-то время она с безразличным видом смотрела на адвоката и, наконец, спросила:

– Откуда вам все это известно?

– Я – адвокат, – улыбнулся Мейсон, – и по долгу избранной профессии обязан интересоваться ситуациями, имеющими отношение к моим клиентам. Эта квартира, один факт ее существования, может значительно повлиять на многие юридические аспекты дела.

– Не понимаю, каким образом?

Мейсон широко улыбнулся Глэдис Фосс.

– Вы следили за мной?

– Расскажите мне правду, – сказал Мейсон, не обратив внимания на ее слова.

– Какой мне в этом смысл?

– Это поможет оптимально решить имущественные проблемы. Я говорю о наследстве.

– И кому оно достанется?

– Полагаю, миссис Малден. Впрочем, завещания я пока не видел.

– Это ее проблемы, – заявила хозяйка дома. – Миссис Малден сама о себе позаботится. Не понимаю, почему я должна, на ночь глядя, открывать вам свою душу? Чтобы помочь женщине, которая никогда не любила собственного мужа, отхватить большую часть его денег? Откровенничая с вами, я ставлю под угрозу свое доброе имя, свою репутацию.

– Я адвокат, мисс Фосс, – напомнил Мейсон. – Моя профессия разбираться в людях, распутывая порой тончайшие переплетения тайных устремлений и стечения всевозможных обстоятельств. Поэтому я смотрю на вещи достаточно широко.

– Буду рада, если это так, – усмехнулась она. – Полагаюсь на широту ваших взглядов.

– Благодарю.

– Доктор Малден постоянно испытывал тяжелейшие нервные перегрузки. Чем больших успехов он добивался, тем меньше у него было времени для отдыха. Он изматывался, буквально работая на износ. Возвращаясь домой, он не находил там ни понимания, ни любви, ни элементарной привязанности. Его встречала холодная расчетливая женщина, которая вышла за него замуж, преследуя собственные эгоистические интересы. Она прекрасно понимала, что жене доктора Саммерфилда Малдена будет не о чем беспокоиться.

– Вы высказываете мысли доктора Малдена, или собственные наблюдения? – поинтересовался Мейсон.

– Вы думаете, он не знал, что представляет собой его жена?

– К несчастью, – заметил Мейсон, – когда семейные узы слабеют, обе стороны начинают обвинять в этом друг друга. Женщине кажется, что мужчина невнимателен, груб, что его такт, его деликатность испарились, что воспринимает он ее как свою неотъемлемую собственность, что дни ухаживаний безвозвратно миновали. А мужчина видит в женщине хладнокровное, эгоистичное существо, сосредоточенное главным образом на финансовых проблемах.

– Доктору Малдену, наверное, было бы приятней спать с вычислительной машиной, чем со Стефани! – порывисто воскликнула медсестра.

– Честно говоря, у меня нет желания разбираться в семейных неурядицах моей клиентки, – сказал Мейсон. – Меня интересуют именно финансовые проблемы.

– Какие именно?

– В квартире оборудован потайной сейф, и...

– Вы сошли с ума! – воскликнула она.

– Сейф, вмонтированный в стену, за картиной, – спокойно продолжил Мейсон. – Доктор Малден, вне всяких сомнений, хранил там деньги, и...

– Мистер Мейсон, как вы можете бездоказательно обвинять покойного? Нет в квартире никакого сейфа! Квартира эта служила убежищем доктору Малдену. Он прятался за ее стенами от бесчувственной холодной женщины, нетерпеливо поджидавшей, когда доктор Малден умрет, чтобы завладеть его деньгами.

– Вы утверждаете, мисс Фосс, что о деньгах, припрятанных в квартире в Диксивуд-апартаментах, ничего не знаете?

– Не было в квартире никаких денег. И не было никакого сейфа. Квартира являла собой приют, укрытие, где уставший человек мог отдохнуть. От этой квартиры ключи были только у меня и у доктора Малдена. Чего ради хранить там деньги? В кабинете доктора Малдена стоит сейф, куда я складывала туда наличные. Когда сумма достигала цифры в тысячу долларов, я сдавала их в банк. Это обстоятельство тоже насторожило налоговых инспекторов. Им хотелось бы, чтобы мы бегали в банк ежедневно. Ведь до чего додумались! Человек, пропускающий за день сотню пациентов, должен...

– Мы отвлеклись от сейфа, – заметил Мейсон.

– Не было никакого сейфа!

– Как поступал доктор Малден с левыми деньгами?

– Не могу ответить.

– А из сейфа в клинике он брал деньги?

– Не могу ответить.

– Прикинув, сколько денег ушло из сейфа на сторону, инспекторы вполне могут обложить эту сумму налогом.

– Они все равно поступят, как посчитают нужным, – заметила она. – Но пусть сперва докажут свои обвинения. Никто не знает, брал ли доктор Малден деньги из сейфа. Во всяком случае, я не знаю.

– Вы противоречите сами себе. Пять минут назад вы утверждали совсем иное.

– Вы ошибаетесь, мистер Мейсон, я не утверждала, а предполагала. Вы же сами изъявили желание выслушать мои предположения, помните? К тому же я не собираюсь делиться своими предположения с налоговыми инспекторами. Она вновь уселась на кушетку, закинула ногу на ногу, и в памяти Мейсона сразу же всплыли слова миссис Малден о великолепных ножках Глэдис Фосс, которые она любит демонстрировать. – Представьте себе, что я тоже запускала руку в сейф, – добавила медсестра.

– Т_о_ж_е_? – переспросил Мейсон.

– Я оговорилась, господин адвокат, я могу отвечать только за себя. Я без ума от скачек. Вы ведь сразу заметили эту мою слабость.

– То есть вы присваивали себе деньги из кассы...

– Не нужно громких слов!

– А какие слова нужны?

– Доктор Малден женился на Стефани. Стефани – хваткая интриганка, жаждавшая смерти доктора Малдена. Если окажется, что есть хоть малейший повод считать аварию неслучайной, я без колебаний сделаю вывод, что Стефани убила мужа.

– Мисс Фосс, я понимаю, что за сегодняшний день вы переволновались, что очень расстроены. Преданность доктору Малдену толкает вас на...

– Волнение не лишило меня способности мыслить здраво, – перебила она. – Я предприму собственное расследование, и выясню – не виновата ли Стефани в гибели своего мужа?

– Как именно, по-вашему, миссис Малден могла бы быть причастна к аварии?

– Да взять хотя бы отношения вашей клиентки с Раймоном Кастелло, шофером доктора Малдена... Кстати, он же был и его авиамехаником.

– А что особенного в их отношениях?

– Не стройте из себя идиота, мистер Мейсон.

– Между ними были романтические связи?

– Откуда мне знать, как она расплачивалась с Кастелло за его покладистость? Может, деньгами, а, может, чем-то другим. Я давно советовала доктору Малдену уволить этого парня, но он меня не послушался. А зря. И хотя у Раймона золотые руки, он мне глубоко несимпатичен. Как, наверное, и я ему.

– Почему вы считаете, будто миссис Малден как-то связана с мистером Кастелло?

– Мне достоверно известно, что как минимум один раз она была у него в комнате. Вы только представьте себе! Жена выдающегося врача наносит визит какому-то шоферу.

– Откуда вам известно, что она навещала его?

– Она как-то сама проговорилась... Не важно. Я знаю это точно.

– Сколько лет мистеру Кастелло?

– Раймону? Около тридцати двух.

– Он хорош собой?

– Это он так считает, – презрительно усмехнулась она. – Хотя есть дурочки, способные кинуться ему в объятия. Черноволос, черноглаз, с донжуановскими манерами, до крайности самоуверен и самовлюблен.

– Значит, он водил машину у доктора Малдена?

– Обычно за руль садился сам доктор Малден, лишь иногда он уступал место Раймону. Тот обслуживал главным образом катер и самолет.

– Катер?

– В тех редких случаях, когда доктору Малдену удавалось сбежать от телефона, он отдыхал на своем катере.

– Вы катались на катере с ним вместе?

– Нет. Кроме Раймона, с ним, по-моему, не плавал никто. Доктор Малден забрасывал якорь где-нибудь в тихом месте и рыбачил. В это время я отбивала атаки пациентов. Отлучался он на день, не больше. Единственные выходные дни, которые он себе выкраивал в своем жестком графике.

– Ладно, оставим это, – сказал Мейсон. – Значит, вы лично тоже пользовались деньгами из сейфа в клинике?

– Я не считаю это кражей, – заметила Глэдис Фосс. – По сути я была компаньоном доктора Малдена, фактическим партнером. Он состоял в браке с женщиной, которую не любил. И его связь со мной являлась... если хотите, формой сотрудничества!

– Как долго продолжалась ваша связь?

– Три года.

– Почему он не пытался развестись со своей женой?

– Стефани не собиралась давать ему развод, зачем ей терять гарантированные деньги? Но если бы до этого дошло, на бракоразводном процессе она обобрала бы его до нитки.

– Зато появилась бы возможность начать биографию с новой страницы, и...

– В его-то годы... Есть еще одна деталь, о которой Стефани не знала, а если бы знала, доктор Малден, возможно, жил бы поныне.

Мейсон вопросительно посмотрел на медсестру.

– Доктор Малден был обречен, он страдал сердечной недостаточностью. Едва ли не все врачи, работающие с такой же самоотдачей, обречены в зрелом возрасте на болезни сердца. Это чуть ли не профессиональный недуг.

– Выходит, не такой уж безоблачной была жизнь доктора Малдена, не такой уж счастливой?

– Многие ли врачи счастливы? – горько усмехнулась она. – Они жертвуют личным счастьем во имя всеобщего блага. Да, они добиваются относительной материальной независимости. Но какой ценой? Ценой собственного здоровья и изматывающего труда.

– Все-таки я хотел бы вернуться, к сейфу в клинике доктора Малдена.

– Доктор Малден не возражал. Пусть по ведомостям получаешь в точности такое же вознаграждение, как и все другие медицинские сестры во всех других клиниках, бери из кассы столько денег, сколько тебе необходимо, примерно так говорил он мне.

– Вы брали деньги под расписку?

– Нет, если бы мне захотелось, я взяла бы прямо из кассы.

– И сколько?

– Не имею ни малейшего представления, мистер Мейсон.

– С юридической точки зрения подобная ситуация весьма двусмысленна.

– Что вы хотите сказать?

– Предоставляя вам неподотчетные деньги, доктор Малден обязан был взимать с них налоги в пользу государства.

– А если я брала их без его ведома?

– Тогда это уже воровство.

– И что дальше?

– Вас задержат и предадут Суду.

– Кто предаст меня Суду?

– Окружной прокурор.

– А от кого будет исходить иск?

– Мне кажется, исходя из ваших же слов, что Стефани Малден охотно поставит подпись под таким иском.

– Стало быть, мне могут предъявить обвинение в хищении. А как быть с доказательствами?

– И впрямь, нелегкая задача для окружного прокурора, – улыбнулся Мейсон.

– Вот именно.

– Конечно, ваше признание в разговоре со мной...

– Я вам ни в чем не признавалась.

– Нет, вы признались, что брали деньги из кассы.

– Я всякий раз говорила «если». Пользовалась сослагательным наклонением.

– Я заметил.

– Но ведь таким способом я могу обезопасить наследство и репутацию доктора Малдена, верно?

– Ценой собственной репутации, вас ведь могут обвинить в бегстве от правосудия.

– В каком бегстве? Кто меня преследует? И за что?

– Это не мое дело.

– Вы адвокат Стефани Малден, так?

– Да.

– И поэтому считаете ее во всем правой и безукоризненной?

– Вовсе нет. Я защищаю ее интересы. Только и всего.

– Вот и предъявляйте от ее имени права на наследство. Когда вас потревожит налоговая инспекция, напомните Стефани Малден, что я по-крупному играю на скачках.

– У нее потребуют доказательства.

– Вы умеете разговаривать людей, – улыбнулась она. – Я даже сама подскажу вам доказательства. Рей Шпенглер держит табачную лавку на углу Седьмой улицы и бульвара Клифтона. Он – букмекер. У него я и делала ставки. Сотни ставок на тысячи долларов.

– И как вы себе представляете эту картину? – усмехнулся Мейсон. Являются налоговые инспекторы к мистеру Шпенглеру и спрашивают, не букмекер ли он? А он им отвечает, что конечно, именно так он и зарабатывает на жизнь. И, в частности, много тысяч долларов принял из рук Глэдис Фосс, той самой, что работала медицинской сестрой в клинике доктора Саммерфилда Малдена. И что он, конечно, сожалеет, что преступил закон, но как не сознаться, когда об этом просят хорошие люди?

– Все произойдет совсем не так, – ответила Глэдис Фосс. – Два месяца назад Рея Шпенглера арестовали и оштрафовали за букмекерство на тысячу долларов. Рей даст справку о ставках.

– А что тогда будет с вами? – поинтересовался Мейсон.

– Ради Стефани Малден я и пальцем бы не шевельнула, – с горечью сказала Глэдис Фосс. – Но речь идет о памяти доктора Малдена. Нельзя допустить, чтобы налоговые инспекторы обнаружили его прегрешения против законности. Ради этого я готова пожертвовать чем угодно. Да, чем угодно.

– Если вы сумеете исповедоваться на Суде в проступках, которых не совершали, чтобы оградить от посягательств память доктора Малдена, которого любили... Что ж, это могло бы опрокинуть в глазах присяжных любые обвинения.

– Тем более, что им не под силу доказать, будто я взяла из кассы какую-нибудь конкретную сумму.

– Из показаний букмекера станет ясно, что на скачки вы тратили куда больше денег, чем зарабатывали.

– На несколько тысяч больше.

– И как же тогда?

– Но я и выиграла за последние месяцы несколько тысяч. То есть, инспекторы окончательно запутаются и ничего серьезного предпринять против доктора Малдена не сумеют? Не так ли?

– Такой вариант возможен, – медленно произнес Мейсон, вглядываясь в лицо медсестры.

– Тогда все в порядке, – сказала она и встала с кушетки. – Сегодня у меня был очень трудный день, и я хочу спать, мистер Мейсон.

Она недвусмысленно вышла из гостиной и отворила наружную дверь.

– Было очень приятно познакомиться с вами, мистер Мейсон.

– Я хотел бы вас еще кое о чем спросить....

– В другой раз, мистер Мейсон. Я сказала вам все, что хотела бы сказать и даже, наверное, больше. Передайте Стефани Малден, что ей не о чем беспокоиться. Сообщите ей, что ради любви к человеку, которого она ненавидит, я пожертвую своим добрым именем. Скажите ей, что деньги из кассы доктора Малдена расхищала я.

– Вы не могли бы что-нибудь добавить о Раймоне Кастелло? – спросил Мейсон уже у наружной двери.

– Отправляйтесь к нему, и сами увидите, что он за человек. Вы прекрасно умеете вызывать людей на откровенность, мистер Мейсон. Вполне вероятно, что шофер ответит на ваши вопросы. Порасспрашивайте его о своей клиентке. Если вам удастся разговорить его, как только что меня, у вас будет достаточно поводов для размышлений.

– Размышлений над чем?

Глэдис Фосс улыбнулась и сделала выпроваживающий жест в сторону выхода. Мейсон кивнул на прощание и вышел.

Неожиданно она вновь открыла дверь и запоздало ответила на его вопрос:

– Для размышлений над тем, как спасти вашу клиентку от обвинения в убийстве ее мужа, доктора Саммерфилда Малдена.