Сборник инцестов [СИ]

Рецепт

"Неправду говорят, что женщины созревают раньше мужчин", – так думал молодой парень, сидя на скамейке и разглядывая проходящих по скверу барышень и дам. "Нет. Только после тридцати женщины по-настоящему созревают. Только тогда абстрактно-стройные девичьи пропорции сменяются на дурманящие, истинно женские формы. Даже вполне сформировавшиеся девицы не имеют того обжигающего телесного колдовства, которое заставляет парней и мужчин всё забыть, всё бросить и всё-всё отдать за то, чтобы только видеть, только находиться рядом, трогать и растворяться в НЕЙ. Только ради этого и следует жить, потому что только за это и можно умереть со счастьем в душе… А девицы? На некоторых посмотреть, конечно, можно. Но взгляд остаётся чисто эстетическим – без страсти. Всё так неспело-зелено, что, кажется, откуси – и начнётся понос… А уж тем более, "барби на каблуках", которые, наверное, думают, что жалость, вызываемая их худобой, сродни любви? Да, пожалуй, сродни. Но родство – как "седьмая вода на киселе"… Про таких как раз и говорится:

"… на высоких каблуках

ходят косточки в чулках…".

Тут его мысли прервал какой-то тип, похоже, слегка выпивший и ищущий слушателя для своей повести.

– Ты думаешь, сколько лет вон той даме в юбке с разрезом?

Денис про себя отметил, что тип, вроде бы не вредный. Поэтому ответил:

– Ну, лет тридцать…

– Ха – ха. Шестьдесят!

– Не может быть. Ошибиться, конечно, можно, но не настолько же…

– Я её знаю. Она два дня назад купила у меня лекарство для омоложения. Теперь с недельку походит в таком виде, а потом – опять вернётся в свой возраст.

– Ладно заливать… Так не бывает!

– Бывает. Хочешь, расскажу?

Денис никуда не торопился, времени полно. Он согласился: "Давай…".

– Тут понимаешь, такое дело… У меня в роду уже лет триста или больше от бабушки к внучке передаётся один секретный рецепт. Если по нему изготовить снадобье и выпить перед сном, то утром проснёшься ровно в два раза моложе, чем был. Правда действует снадобье примерно одну неделю. А потом, снова во сне, вернёшься в нормальный возраст. Если применять снадобье один раз в год, то никаких последствий не будет. То есть всё рассасывается и вымывается. А если больше одного раза, то что-то там накапливается в организме и продолжительность жизни сокращается. Бабушка говорила, что каждое лишнее применение укорачивает жизнь примерно на один год. Рецепт этот хранили очень строго.

Снадобье изготавливали и применяли только внутри своей семьи. Но у меня нет и не было сестры. Поэтому бабушка открыла секрет мне. Поначалу я не знал, что с ним делать. А потом сообразил – можно это зелье продавать! Стал предлагать некоторым знакомым. Неожиданно для меня они начали покупать. Оказалось, что женщинам иногда нужно, а иногда просто очень хочется выглядеть молодыми, хоть на несколько дней. Некоторые так выходили замуж. Потом, конечно, был развод, но с солидной компенсацией! Другие – просто покрасоваться. Одна клиентка всегда покупает дозу перед восьмым марта. Ну, в общем, у каждой свои планы и свои причуды.

– Красиво говоришь, но очень похоже на сказку.

– Ты чо? Не веришь, что ли? Чо мне тебе врать-то? Ты думаешь я тебе продать хочу ампулку? Не-е-т… Конечно, у меня и мужики покупают. Но только, старые. Недельку потешиться… А ты же – молодой… У тебя и так всё в порядке…

Незнакомец как-то странно посмотрел на Дениса, сделал губами какое-то вращательное движение и продолжил:

– А чо! Иногда молодым парням хочется стать постарше… Вот тебе, хоть когда-нибудь хотелось стать постарше? … Ну, допустим… Вот тебе сколько лет? Наверно, от пятнадцати до семнадцати… Верно?

– Да. Скоро шестнадцать.

– Вот. Ну, скажи, хотелось ли тебе хоть разок, стать примерно тридцатилетним?

– Ну да… Иногда хочется познакомиться с симпатичной женщиной лет двадцати семи или тридцати, но боязно к ним подойти – засмеют. Скажут что-нибудь обидное: мол "молод ещё" или ещё обиднее…

– Ну вот! И я про это! Хочешь, дёшево продам тебе одну ампулку?

– Зачем мне омолаживаться? Не надо!

Незнакомец досадливо махнул рукой:

– Да не понял ты! Я тебе не омолаживающее средство предлагаю… Такие у меня покупают по десять тысяч за ампулку! Я тебе предлагаю средство для старения. У меня есть одна ампулка. В ней снадобье получилось не того цвета, какого надо. А это значит – брак. Такое средство действует наоборот – старит. Но, правда, тоже на одну неделю. Ампула бракованная. Её бы уничтожить надо. Но могу тебе, по дешовке, продать за сотню. Хочешь? А чо? Деньги не большие. Возьми. Может пригодится… Когда будешь принимать это средство, разведи в стакане воды и выпей перед сном. Утром будет результат.

Незнакомец вынул из кармана спичечный коробок и слегка приоткрыл его. Внутри действительно лежала какая-то ампула. Денис хотел отказаться от такой явной авантюры, но какой-то внутренний голос, вдруг, шепнул: "Бери!". Денис вытащил из заднего кармана джинсов смятую банкноту, отдал, а спичечный коробок сунул в карман рубашки.

Подойдя к дому, Денис встретил соседку – Галину Васильевну. Она остановила Дениса и негромко, чтобы не привлекать внимание окружающих, сообщила, что она сейчас была у них дома и что его мать расстроена и тихонько плачет. "Ты уж будь с ней поласковей…" – с такими словами соседка грустно посмотрела на парня и легонько погладила его по плечу.

В последнее время такое стало происходить с его матерью всё чаще, но Денис не мог понять, в чём дело. Вроде бы жизнь идёт по-прежнему – без особых изменений и вроде бы нет особых причин для печали. Когда он спрашивал мать о причинах её расстройства, она вытирала слёзы, натянуто улыбалась и говорила: "Ничего – пройдёт…". Сообщение соседки огорчило Дениса. Он спросил Галину Васильевну – не знает ли она почему мама плачет? Соседка оглянулась по сторонам, как будто хотела убедиться, что их никто не подслушивает, снизила голос почти до шёпота и сказала:

– Ну, как же! Знаю. Женщина она ещё не старая, а мужа нет. И любовника завести стесняется… Тебя, между прочим, стесняется! Вот и страдает… Ты бы был с ней поласковей… Может она и решится что-нибудь изменить… Галина Васильевна махнула рукой, повернулась и быстрым шагом куда-то пошла по своим делам.

Мама сидела на кухне и грустными, невидящими глазами смотрела в окно. Денис подошёл к ней сзади, обнял за плечи и прижался щекой к её уху.

– Мамочка, ну пожалуйста, не мучай себя… Мне Галина Васильевна сейчас рассказала, почему ты страдаешь…

Мама резко повернулась, рывком обняла сына за шею и, опустив глаза, прижалась лицом к его груди.

– Ой, сынуля! Какой же ты хороший! … Но ты не беспокойся… Это – пройдёт…

Она оттолкнулась от сына, вытерла ладонью глаза и, напряжённо посмотрев в глаза Денису, спросила:

– А что тебе наговорила Галина?

– Ну, она сказала, что тебе тяжело без мужа…

Мама опять погрустнела, опустила руки на колени и, склонив голову, стала, после паузы, сбивчиво говорить:

– Нет! Нет! … Не думай об этом… Хотя… Ты уже вон какой большой! … Ну, в общем – да… Когда твой отец был жив, я исполняла свой супружеский долг… Но особой потребности у меня не было… А вот сейчас, через пять лет после того, как его не стало, у меня всё тело ноет от неудовлетворённого желания и все мысли крутятся вокруг этого… Это так мучительно… Из-за этого я иногда не выдерживаю и начинаю плакать. Расстраиваю тебя… Прости меня, сынуля…

– Мамочка, а почему бы тебе не выйти замуж? Ты же ещё молодая, красивая… Я же вижу, как на тебя мужики поглядывают…

– Что они поглядывают, я тоже вижу. Да это всё – не то… Которые приличные – уже женаты. Я с такими связываться не хочу. А неприличных – совсем не надо! Да и замуж… Надо, чтобы не только мне подходил, но и с тобой нашёл общий язык… Не получается как-то…

– А ты заведи себе любовника. Будешь с ним встречаться, когда захочешь. А когда нет настроения – не встречайся…

– Да… Я об этом тоже думала… С женатым – не хочу… А неженатый, но приличный, ну, чтоб не хамло, такого только среди молодых ещё можно найти… И то, если повезёт… Но, с молодым… Как-то неудобно… Совестно, что ли… Ну, в общем, не знаю… Ну, хватит. Прекратим этот разговор.

Вечером, перед сном, когда Денис снимал рубашку, из кармана выпал спичечный коробок, в котором звякнула стекляшка. Только тут Денис вспомнил про беседу в сквере и подумал: "Зачем я купил эту дрянь? Ну, ладно… Деньги не большие – переживу…". С такой мыслью Денис бросил коробок на стул поверх рубашки, лёг и почти сразу заснул.

Утром, ещё не открывая глаз, ещё в полудрёме, Денис стал вспоминать только что виденный сон.

Вроде бы он видит себя, но как-то со стороны. Вроде бы он знает, что это – он, только какой-то незнакомый. Повзрослевший, что ли? Вроде бы выглядит он примерно лет на тридцать… И вот идёт он по какой-то улице, а на встречу ему как бы плывёт по воздуху какая-то женщина в красивом пышном платье. Когда женщина приблизилась, Денис узнал свою мать, но тут она была какая-то помолодевшая и счастливая… Она обняла Дениса и поцеловала его в губы. Никогда раньше ни мать, ни другие женщины или девушки не целовали его ТАК… Это был не простой поцелуй. Это было полное невыразимой любви абсолютное слияние не только губ, но и ликующих душ… И тут Денис опять услышал тот самый внутренний голос, который в сквере приказал ему: "Бери!". Этот голос явственно произнёс: "Сделай так". Всё. Сон кончился.

Теперь, ещё с закрытыми глазами, Денис думал о том, что же должно означать указание "Сделай так"? Ничего не придумав, он встал и занялся обычными утренними делами. Когда он начал надевать рубашку, ему на глаза опять попался вчерашний коробок. Он вспомнил слова "Если захочешь стать старше, выпей снадобье…". Взяв в руки коробок, Денис несколько минут задумчиво его разглядывал, а потом, приняв какое-то решение, спрятал коробок в ящик письменного стола.

За завтраком Денис сказал маме, что ему хочется съездить с друзьями на рыбалку. Примерно на недельку. Настроение у мамы было грустное и она без возражений согласилась. Денис предупредил, что уезжают они ночным поездом. Так что вечером его уже не будет.

Ближе к вечеру Денис собрал в рюкзак всё, что нужно и ушёл. Но пошёл он не на вокзал, а на автостанцию. Сел в пригородный автобус и доехал до ближайшего леса. Там, уже в сумерках, поставил палатку, выпил снадобье, залез в спальный мешок и почти мгновенно уснул.

Утром он всё проделал в обратном порядке. Сел в автобус. Вот тут и начались необычности. К нему подошла кондукторша и спросила: "Мужчина, вы проезд оплачивать собираетесь?". Вначале Денис не понял, что кондукторша обращается именно к нему. Он оглянулся, ища того, кому предназначались слова кондукторши. Но тут услышал гневную тираду: "Нечего крутиться! Я к вам обращаюсь!". Кондукторша смотрела прямо на него. Денис смутился и промямлил:

– Это Вы мне?

– Вам, вам! Платить будете?

– Да. Конечно…

"Значит она принимает меня за взрослого… Значит не обманул тот тип в сквере…" – обрадованный тем, что получилось, как было задумано, Денис охотно расплатился за проезд и, даже извинился перед кондукторшей.

На автостанции Денис сразу прошёл в туалет и посмотрел на себя в зеркало. Там он увидел именно того, кого во сне он воспринимал как самого себя, но уже тридцатилетним. "Интересно получилось…" – подумал Денис. Потом он сдал рюкзак и палатку в камеру хранения, перекусил в буфете, вышел на площадь, сел на скамейку и… задумался.

Ксения Петровна, мать Дениса, в обеденный перерыв вышла из конторы, где он работала, и хотела, как обычно, сходить в соседний продуктовый магазин, чтобы купить кое-что на ужин и на завтрак. Только она завернула за угол, как дорогу ей загородил высокий, симпатичный мужчина с букетом цветов в руках. Многое в нём было странным. Во-первых, он улыбался ей как старой знакомой, но она его раньше не встречала. Ксения была в этом абсолютно уверена. Во-вторых, он протягивал цветы именно ей… Зачем? В-третьих, одежда на нём была какая-то странная – казалась тесной и выглядела так, как будто "с чужого плеча"… Но, может быть, самая главная странность заключалась в том, что черты его лица ей, почему-то, казались знакомыми, хотя она точно знает – она его никогда не видела… Эти странности как бы парализовали её и она замерла перед незнакомцем, не зная, что сказать или сделать – толи убежать, толи улыбнуться… Незнакомец улыбнулся и почти всунул ей в руки букет.

– Ксения Петровна! Вы меня не знаете. А я уже давно наблюдаю за вами издали. Вы мне очень нравитесь. Я долго стеснялся к Вам подойти, а вот сегодня – решился. Мне хочется познакомиться с вами по-настоящему. Позвольте представиться – меня зовут Андрей. У меня есть два билета на концерт "Танго пасьён" – это аргентинская группа танцоров. Может быть, Вы согласитесь сходить со мной сегодня вечером на это шоу? Только не говорите сразу "НЕТ!". Пожалуйста, подумайте. Я подойду к вам за ответом, когда Вы закончите рабочий день. Ладно?

Андрей вдруг чуть заметно поклонился, совершенно неожиданно для Ксении, взял её руку и… поцеловал в тыльную часть ладони! Ксения со смятением и удивлением посмотрела на место поцелуя. Уже очень давно никто не целовал ей руки. Она смотрела на свою кисть, как смотрят на какую-нибудь диковинку – замирая от восторга и переставая замечать всё вокруг.

Когда она оторвала взгляд от руки, Андрея уже не было… Забыв, что она собиралась сходить в магазин, Ксения, как автомат, вернулась в контору, села за свой стол и замерла… Всё это – так странно… Сама она от растерянности не произнесла ни слова, но в интонациях Андреевского голоса ей чудилось что-то знакомое… Но что?? … Она не понимала. И это рождало какое-то подсознательное ощущение тревоги… Одновременно росло и усиливалось чувство сладкой надежды на что-то ещё неясное, но манящее и зовущее к чему-то НЕЗБЫВШЕМУСЯ…

Вернувшиеся после перерыва сотрудницы с удивлением посматривали на букет, переглядывались, перешёптывались и тихонько хихикали.

До конца рабочего дня Ксения всё время что-то роняла, переспрашивала вопросы, с которыми к ней обращались, сама отвечала невпопад, писала не те цифры не в те клеточки и ежеминутно посматривала на часы, с нетерпением и, почему-то с испугом, ожидая когда стрелки покажут пять часов… Но, когда стрелки, наконец, встали как надо, когда жизнерадостные сотрудницы устремились к выходу, Ксения сделала вид, что ищет что-то в своей сумочке. Вышла она, когда все коллеги достаточно удалились.

Вышла, остановилась и, прижимая к себе букет, нерешительно осмотрелась по сторонам, всё ещё сомневаясь – не померещилось ли ей то, что произошло в обеденный перерыв. Но, нет – Андрей стоял чуть в стороне, улыбался, и было видно, что он рад снова её увидеть. Одежда на нём была, по-прежнему простенькой, но теперь она не казалась такой тесной, как в прошлый раз. Ксения почему-то вдруг успокоилась. Подошла к Андрею и, неожиданно для неё самой, взяла его под руку, слегка прижалась к нему, спрятала лицо в цветах, чтобы скрыть слишком яркий румянец, и тихо, но отчётливо сказала: "Я – согласна…". Андрей молча взял её руку и, второй раз за этот день, поцеловал голубенькие прожилки под тонкой кожей.

По предложению Андрея они сначала пошли в кафе – перекусить до концерта. Ксения охотно согласилась не только потому, что внутренне она уже дала согласие на ВСЁ, но и потому, что забыв пообедать, она элементарно проголодалась. Потом пешком прогулялись до концертного зала. Пришли как раз во время – минут за пять до начала.

В антракте они пошли в буфет, где Андрей взял два бокала коньяка и шоколадку. Они стояли у маленького круглого столика, смотрели друг на друга и тихонько беседовали. Ксении было так спокойно и уютно, будто она уже тысячу раз вот так же распивала с Андреем коньяк и закусывала шоколадкой. Разговор у них шёл о программе первого отделения. Оба согласились, что женщины-партнёрши, выступавшие в шоу, фантастически владеют своим телами, и ногами вытворяют такие па, что захватывает дух от восторга. Но эти сложные движения доступны только профессионалам, а для салонных танцев – слишком сложны. Зато мужские партии показались им очень простыми. Во всяком случае, намного проще, чем можно увидеть на танцплощадках или в иностранных художественных фильмах.

Второе отделение им понравилось меньше, но, тем не менее, после концерта они вышли очень довольные тем, что посмотрели это шоу. Провожая Ксению по ночному городу, Андрей иногда, когда их никто не видел, повторял увиденные па, а Ксения охотно и с удовольствием подыгрывала ему, звонко хохоча оттого, что ей не всегда удавалось изобразить нечто похожее на сложнейшие пируэты профессионалок. Впервые за много лет на душе у неё было легко, беззаботно и весело. Всё в Андрее было как бы знакомым. Как будто они дружат с самого детства. Лицо, голос, манера поведения – всё идеально подходило именно для неё, для Ксении… Когда подошли к её дому, у Ксении вдруг (где-то в дальней глубине сознания) мелькнула мысль, что отсутствие сына сегодня очень кстати… Прощаясь, ей захотелось чмокнуть Андрея в щёку как давнишнего приятеля… Она прижалась к нему… и, вдруг неожиданно для самой себя, прошептала ему на ухо: "Может, зайдёшь ко мне? …". Андрей крепко обнял её и, целуя в ухо, также шёпотом ответил: "Да!". Ксения потихоньку высвободилась из объятий, оглянулась по сторонам, взяла Андрея за руку и повела за собой…

Открыв дверь в квартиру, Ксения буквально втолкнула Андрея в прихожую, оглянулась по сторонам, скользнула внутрь и, придерживая замок (чтобы не громко звякнул), закрыла дверь. Оставаясь лицом к двери, она качнулась назад и прижалась спиной, затылком, ягодицами, бёдрами (всем, чем смогла) к НЕМУ… Нащупала его ладони и положила их себе на грудь так, чтобы ЕГО ладони охватывали холмы снизу и сбоку. А своими руками она прижала его таз плотнее к себе. Тут же ощутила, как что-то твёрдое упёрлось ей между ягодицами… От сознания того, что сейчас, сейчас произойдёт то, чего она так долго ждала, её начала бить сильная дрожь. Андрей спросил:

– Что с тобой?

Запинаясь от дрожи, она пробормотала:

– Н-н-ничего… Э-т-то пройдёт… У м-меня оч-чень долго не было мужчины… Э-т-то нервы…

Такие слова почему-то оказали на Андрея странное действие – он тоже начал дрожать. Ксения почувствовала его вибрацию и, всё ещё запинаясь, велела ему подождать в комнате, а сама нырнула в ванную. Через несколько минут она вышла уже в халате. Прошла в комнату, натянуто улыбнулась, сдёрнула покрывало с кровати и, прямо в халате, спряталась под одеяло. Всё ещё не очень внятно она проговорила:

– И-д-ди, умойся… И скорее о-б-бними м-меня В-В-СЮ…

В маленькой ванной комнатке Андрей задумался. Как ему отсюда выходить? В одних трусах? Или одеть брюки? Насколько он понял ситуацию, брюки – не нужны. Но как-то неудобно… В общем, он помыл, что требовалось, и вышел в трусах, но держа брюки перед собой – так ему, почему – то, показалось приличнее… В комнате свет уже не горел. Было полутемно. Свет проникал через открытую дверь из коридора. Андрей нерешительно остановился около кровати, не зная – лезть под одеяло сразу или надо что-то сказать? …

Его сомнения прервала рука, вынырнувшая из под одеяла. Рука потянула его к себе… Дальше всё происходило молча. Только звуки поцелуев, скрип кровати и приглушённые постанывания нарушали ночную тишину. Сколько времени они провели так, их совершенно не интересовало, но сон, всё-таки сморил… Правда, не надолго… Ранний летний рассвет застал Андрея сидящим на кровати и рассматривающим сонно-расслабленное тело спелой стройной женщины. Он смотрел и в голове сами собой складывались строчки:

"Ну что б мы делали на свете,

Не видя женской красоты…

Или рыдали бы, как дети,

Иль завывали от тоски…".

Ксения лежала на правом боку, слегка наклонившись вперёд и немного подогнув левое колено. Жадному взору были доступны и перед и зад… Женское тело было так прекрасно, что хотелось превратиться миллион страстных губ, чтобы одновременно расцеловать каждый миллиметр этого совершенного творения природы… Хотелось иметь миллион ладоней, чтобы одновременно потрогать и погладить каждую ямочку, каждый бугорок, каждый изгибчик манящего тела… Увы! Имея всего лишь одну пару рук и всего одну пару губ можно прикоснуться только к столь малой части прекрасного изобилия, что сердце разрывалось от сознания невозможности одновременного ощущения блаженства СРАЗУ на всех, доступных глазам, частях этого великолепия…

Не имея сил больше сдерживаться, Андрей вложил одну руку в ложбинку между грудями… и вся ладонь сразу заполнилась нежнейшей теплотой, от ощущения которой забывается всё на свете кроме желания трогать и наслаждаться… Другая рука оказалась на мягкой округлости ягодицы, а губы прижались к вершине того бугра, который образуется у лежащей на боку стройной женщины там, где великолепие таза падает в глубину сладостной талии…

Для утомлённого тела Ксении ласки послужили инициатором пробуждения. Она слегка приоткрыла глаза, взглянула на часы и ойкнула. Прижав голову Андрея к нижней части податливо-мягкого живота, она полусонно забормотала:

– Андрюшенька, пусти… Мне надо вставать… Скоро на работу… А тебе на работу к какому часу? …

– Мне не надо… Я – в отпуске… До конца недели…

Ксения рывком села на постели. Сонливость мгновенно исчезла.

– Слушай, а может ты поживёшь у меня эту неделю? А? … Ну, давай…

Ксения стала тормошить Андрея короткими, но страстными поцелуями.

– Ну, давай… Соглашайся…

– Согласен, согласен! Упокойся! – Андрей мягко улыбнулся и поцеловал Ксению в шейку. Ксения радостно соскочила с кровати, накинула халат и убежала… Во время завтрака она была жизнерадостна, весела и игрива. Перед уходом попросила Андрея никуда из квартиры не выходить, чтобы его не увидели соседки и не было лишних сплетен…

– Полежи. Что-нибудь почитай. Или телевизор посмотри… Еда – в холодильнике. – Игриво улыбнулась, чмокнула его в щёку и, с придыханием, прошептала на ухо: "Набирайся сил…".

Сослуживицы сразу заметили в ней перемены и, завистливо поджимая губки, шушукались. Не обращая на них внимания, Ксения пошла к начальнице и, наврав ей о свадьбе племянника в дальней деревне, попросила отпуск до конца недели. Начальница всё прекрасно поняла, но отпуск разрешила и, даже выписала премию, сказав: "Потом отработаешь…". Потом Ксения пошла в Сбербанк и сняла со счёта всё, что там было.

Вернувшись домой, она заявила Андрею, прижавшись к нему всем своим страстным телом:

– Через два часа мы едем в деревню. Билеты на автобус я уже купила. Я знаю одно местечко, где можно снять вполне приличную чистую комнатку с отдельным входом. Там рядом лес и маленькая речка. Поживём там до конца твоего отпуска… Согласен? … Ну…

– Конечно! Нет проблем!

Пять дней они провели как молодожёны. И днём и ночью, и в лесу, и на речке, и в комнате, и в стогах – везде и всегда обнимались и предавались ненасытной страсти, изредка отрываясь от этого сладостного занятия, чтобы покушать и выпить вина для поддержания сил в утомлённых телах…

Утром шестого дня Андрей сказал, что ему обязательно нужно сегодня в город, но вечером он вернётся. Ксения вначале огорчилась, но потом улыбнулась и с игривым ехидством проворковала:

– Ну и езжай! А я, зато, отосплюсь и потом всю ночь не дам тебе перерыва… Так что, готовься! …

В автобусе Андрея стало укачивать и его начала одолевать сонливость. Понимая, что сейчас ему нельзя засыпать, Андрей тёр лицо и тихонько напевал бодрящие песенки. Кое-как дотерпев до автостанции, он умылся холодной водой и поехал на вокзал, где пришлось опять умыться, чтобы отогнать липнувший сон. Забрал из камеры хранения свои вещи и… опять на автостанцию. Снова умылся и в ближайшем пригородном автобусе продолжил борьбу с сонливостью. Наконец, доехал до леса, наспех поставил палатку и… провалился в сон. Очнулся он только в сумерках. Собрал вещи, вышел на дорогу и стал ждать автобус. Дождался. Сел. Задумался. Из задумчивости его вывел резкий голос кондукторши:

– Молодой человек, проезд оплачивать будешь?

Парень встрепенулся и полез за деньгами…

Денис вернулся домой вечером. Никого дома не было. Но Денис не обеспокоился этим. Нашёл в холодильнике еду, поужинал и лёг спать. На следующий день приехала мама. Она была грустна и покрасневшие глаза выдавали, что недавно плакала. Сын, как бы между прочим поинтересовался:

– Ты куда-то уезжала?

– Да мне нужно было навестить тётю Лену.

– А почему у тебя глаза заплаканные?

– Где?

Посмотрела в зеркало и, не глядя на сына, ответила:

– Да это – так… Ветер надул… Или соринка попала… Может быть…

Ночью Денис явственно услышал из маминой спальни всхлипывания. Подождал. Всхлипывания не прекратились. Он встал и прошёл в мамину комнату. Мама лежала уткнувшись лицом в подушку. Спина и плечи вздрагивали от судорожных рыданий. Денис осторожно погладил спину около шеи.

– Мамочка, ну что ты? … Почему ты плачешь? Ну, скажи мне…

Мать развернулась, обняла сына и, продолжая всхлипывать, прижалась щекой к его груди.

– Прости меня сыночек, что мешаю тебе спать. Но мне очень тяжело…

– А что случилось? Расскажи мне. Может тебе станет легче? Расскажи…

– Когда ты был на рыбалке, я познакомилась с одним человеком… Его зовут Андрей. Он был как будто специально сделан именно для меня… А вчера он пропал… Я боюсь… Вдруг он попал в какую-то передрягу и теперь лежит в больнице… и некому за ним ухаживать… Или ещё хуже…

Голос мамы сорвался и Денис почувствовал, как намокла майка на его груди.

– А я не знаю его фамилии… А без фамилии как мне его найти? …

Поток слёз усилился.

– Мамочка, не плачь… Он живой и здоровый.

– Нет! Если бы с ним ничего не случилось, он бы вернулся ко мне… Ты хочешь успокоить меня. Спасибо… Но я не могу поверить, что он от меня ушёл… Я чувствовала, что он меня любит по настоящему…

– Мамочка, этот Андрей – я…

– Не говори глупостей! Мне сейчас не до шуток…

– Андрей – это я!

– Ну что ты выдумываешь! … Андрею лет тридцать, не меньше. А ты ещё совсем ребёнок, хоть и вырос выше меня…

– Мамочка, я на несколько дней временно состарился.

– Ой! Ну ты ври то хоть как-то по-правдоподобнее… Нельзя состариться на несколько дней, а потом опять помолодеть…

– Я тоже так думал. Но мне попалось одно средство, которое именно так и делает. Если ты мне не веришь, хочешь я тебе расскажу, как ты познакомилась с Андреем, куда вы с ним поехали и чем там занимались?

– Так ты его знаешь? Это он тебе разболтал? Мерзавец… А я была с ним так счастлива… А он… Всё растрепал… Да ещё кому? Моему сыну! Скотина-а-а! …

Рыдания снова сотрясли её тело.

– Мамочка, он не скотина. Он никому ничего не рассказал. Он – это я.

Рыдания усилились.

– Уйди! … Таким враньём меня не успокоишь… Уйди…

Денис пошёл на кухню, налил полстакана тёпленькой воды и добавил туда солидную дозу валерьянки. Принёс матери и уговорил её выпить. Через некоторое время рыдания стали тише, а ещё минут через десять ровное дыхание стало признаком сна. Денис ушёл к себе и тоже быстро заснул.

Под утро Ксении приснился Андрей. Он улыбался и протягивал к ней руки, но, вдруг, черты его стали меняться и… перед ней оказался… Денис…

На следующий день Ксения пошла на работу. Однако, мысли всё время крутились вокруг сна, вокруг вчерашних выдумок Дениса, вокруг тех странностей, которые пугали и манили её в Андрее… Вконец измученная такими мыслями, она решила, что нужно ещё раз поговорить с Денисом…

После работы Ксения замешкалась из-за сумбура в мыслях. Вышла она последней. Когда подошла к углу, перед ней вдруг появился Денис. Он вынул из-за спины букет ТАКИХ ЖЕ цветов и протянул ей. Он пошевелил губами, что-то говоря, но в ушах у Ксении звучало: "Ксения Петровна, я давно наблюдаю за вами издали… Позвольте представиться…". У Ксении вдруг так закружилась голова, что её качнуло. Чтобы не упасть, она схватилась за Дениса. Когда дурь отступила, она обнаружила, что держит ЕГО под руку точно так, как ТОГДА… Сама не зная почему, она прижалась грудью к ЕГО плечу и виновато заглядывая в глаза, прошептала:

– Прости, Андрюшенька! Я не сразу тебя узнала…

Денис взял её за плечи и энергично встряхнул.

– Я не Андрей! Я – Денис!

Ксения два или три раза моргнула, глядя на своего спутника, встряхнула головой и, широко открыв глаза, спросила саму себя, но вслух:

– Что это со мной? … Что-то мерещится…

Она чуть-чуть отодвинулась от сына, чтобы не прикасаться к нему грудью и уже спокойным, ясным и ласковым голосом сказала:

– Хорошо, что ты меня встретил. У меня сегодня какое-то странное состояние… Пойдём домой.

Ночью Ксении опять приснился Андрей. Он поманил её пальцами обеих рук и, хотя губы не шевелились, Ксения явственно услышала: "Иди ко мне…". Так же, не разжимая губ, она мысленно произнесла: "Но ты же уехал… Я не знаю, где ты…". "Я рядом с тобой, но ты меня не узнаёшь… Обними меня…". Какая-то сила подняла её с постели и она, как под гипнозом, не открывая глаз, прошла в соседнюю комнату. Всё так же не открывая глаз, спросила, на этот раз вслух:

– Андрюшенька, ты здесь?

– Да.

Она взяла Дениса за руку и повела к себе. Не открывая глаз, нащупала кровать, легла и потянула его за собой. Вильнув всем телом, подняла ночную рубашку почти до горла и прижала ЕГО голову к нежной мякоти грудей…

Утром, открыв глаза она увидела рядом с собой сына… Вначале было удивление. Потом она провела рукой по промежности и поняла, что самое запретное уже произошло… Её охватил ужас… Она села на кровати и в растерянности смотрела на юную наготу молодого мужчины… От душевной боли слегла прищурила глаза и… вдруг, сквозь ресницы, ей показалось, что это не её ребёнок, а вполне взрослый, хотя и молодой, мужчина… Сквозь ресницы он был так похож на Андрея, что она едва удержалась от желания прижаться к нему и будь, что будет…

Тихонько сползла с кровати, пошла на кухню, села у окна и невидящими глазами уставилась в начинающуюся суету городского утра.

Весь день они молчали. Денис потому, что не знал, как надо начать разговор, чтобы не было истерики и рыданий. Ксения изо всех сил старалась сдерживаться, чтобы не разразиться криком, руганью и проклятиями.

Ночью Денис проснулся от нестерпимого желания. Покрутился-покрутился и… пошёл в комнату матери. Слега дрожа от вожделения, погладил её руку, свисавшую с кровати, и прижался к ней губами… Едва слышный сонный шёпот в ночной тишине прозвучал вполне внятно:

– Андрюшенька, это ты? …

– Да.

– Обними меня…

Не просыпаясь, она приняла в себя часть ЕГО тела и весь залп ЕГО гормонов…

Утром она опять с ужасом глядела на молодое тело. В голове вертелась странная мысль: "Ну почему я, как персонаж Яна Потоцкого, всё время просыпаюсь "под виселицей"? За что мне это наказание?

За завтраком Ксения, не глядя на сына, сказала:

– Денис, так нельзя… Это недопустимо… Это грех… Не приходи ко мне ночью…

– А если ты сама придёшь мне, как позавчера?

– Выгони меня… Так нельзя… Нельзя…

– Но ты же охотно занималась именно со мной тем же самым всю прошлую неделю.

– Ты продолжаешь утверждать, что Андрей – это ты? …

– Да. Андрей – это я.

– Нет! Я не могу в это поверить…

– А ты поверь.

– Как? Ну как можно поверить в то, чего не может быть?!

– Ты отдайся мне в сознании, а не во сне. Всё равно ты уже два раза совершила этот, так называемый, грех. Попробуй ещё один раз, но наяву. Когда ты отдавалась мне во сне, ты была уверена, что с тобой был Андрей. Тебе кажется, что ты путала нас из-за ложности сновидений. Поэтому сделай это не во сне, но с закрытыми глазами. Тогда ты сможешь чётко сравнить свои ощущения сейчас и на прошлой неделе. Если окажется, что на ощупь и в "деле" мы одинаковые, то тебе будет легче поверить мне.

Ну, ты хоть понимаешь, какую гнусность ты мне предлагаешь? Уйди!

Прошло два дня, во время которых мать почти не разговаривала с сыном. Если он спрашивал какую-то вещь, она молча совала ему этот предмет в руку. Если он пытался поговорить, она, так же молча, уходила либо на кухню, либо в свою комнату. Ночью ей мерещился Андрей, а днём у неё перед глазами был Денис. Сходство между ними как будто нарастало, они как бы сливались в один образ, и она ничего не могла с этим поделать. У неё начали появляться сомнения. Иногда ей казалось, что, может быть, Денис прав. Сомнения, неудовлетворённые желания, страх перед нарушением запретов и любовь к сыну непрерывно терзали ей душу. Наконец, она не выдержала и вечером, не глядя на сына, сказала ему охрипшим от волнения голосом:

– Ладно. Давай сегодня проверим, такой ли ты "на ощупь", как Андрей. Я пойду и лягу в постель. Закрою глаза, чтобы не видеть, а только ощущать. Ты войдёшь чуть позже. Молча ложись. Дальше увидим, как получится…

… …

Когда они, уже утомлённые, просто лежали рядом, едва касаясь друг друга руками, Денис нарушил молчание:

Ну, как? Ты сравнила ощущения?

После томительно долгой (для Дениса) паузы, Ксения задумчиво начала говорить:

– До замужества у меня были контакты с мужчинами… Но ни тогда, ни с твоим отцом у меня никогда не было чувства абсолютного соответствия мужского органа с моим… Раньше я думала, что так и должно быть… Что россказни про оргазм – это фантастические мечты женщин, безрадостно исполняющих свой супружеский долг, или изголодавшихся по ласке старых дев… Мне казалось, что оргазм – это как рай, про который говорят, но которого никто не видел… А вот, когда я "познала" Андрея, то оказалось, что всё-всё в его теле как будто специально слеплено именно по форме и размеру моих анатомических особенностей… и, что, оказывается всё-таки, есть женское счастье взаимного проникновения…

– А у меня? Соответствует твоим размерам и особенностям? …

Ксения опять задумалась, внутренне перебирая свои ощущения. После некоторой паузы она немного растерянно пробормотала:

– Да… Пожалуй твоё проникновение, размер, темп и напор такие же, как и у Андрея… Ну, а кожа и прикосновения, тоже очень похожие…

– Значит, на "ощупь" мы практически не различимы? … Значит, Андрей – это я?

Опять пауза. Затем не очень уверенно:

– Может и так…

Утром в их общении уже не было напряжённости. Они улыбались друг другу, но разговор о ночном свидании не заводили. Под конец завтрака Денис всё-таки нарушил молчание на эту тему:

– Мамочка, чтобы облегчить тебе психологическую адаптацию к этой, пугающей тебя ситуации, называй меня днём Денисом, а ночью – Андреем… Может быть, так тебе будет легче? …

– Да… Может быть…

После паузы, она как-то неуверенно проговорила, немного виновато глядя ему в глаза:

– … Ты ночью называй меня просто Ксюша… Ладно? …

Дальше днём они любили друг друга, как мать и сын, а ночью – как страстные любовники. Постепенно призрачный образ Андрея, в её сознании всё молодел и всё больше сливался с живым образом Дениса.

Наконец, настала ночь, когда Ксения, в беспамятстве очередного оргазма, пробормотала имя любимого и это имя было – Денис…

В эту ночь, разглядывая прекрасное тело любимой женщины и проводя ладонью по рельефному изгибу от талии к тазу и мягким "булочкам", Денис продекламировал:

"Ты – просто лакомство для глаз,

Когда откроешь чудный таз…".

Затем он наклонился и припал губами к манящим прелестям… Ксения чуть заметно улыбнулась и нежно погладила сына по голове. Больше она не думала о греховности любви к сыну. Теперь она уверена, что любовь – это счастье. И если оно есть, не надо его стыдиться, а надо радоваться каждому мгновению отпущенному судьбой…

Примерно восемь