Сборник статей и интервью 2006г.

«ПРОТИВ ВСЕХ» УМЕР. КТО ЕГО ЗАМЕНИТ?

«9 июня 2006 года в Думе был злодейски убит один из популярнейших российских политиков» - так реагировал один из леворадикальных сайтов на решение парламентского большинства, отменившего в избирательных списках графу «против всех».

В самом деле можно сказать, что кандидат «Против всех», по крайней мере, ни разу не обманул своих сторонников, поскольку - в силу отсутствия собственного лица и какой-либо внятной позиции не мог давать никаких обещаний. Впрочем, в этом он не сильно отличался от других политиков последнего времени - реальные кандидаты, обладающие паспортом, пропиской и партийной принадлежностью, тоже безлики, невнятны, а их программы и лозунги столь абстрактны, что с тем же успехом можно было бы раздавать публике пустые листы бумаги.

Голосование «Против всех» однозначно воспринималось многими критиками существующей социальной и политической системы как выражение народного протеста против существующего порядка. И в этом они глубоко ошибались. Если кандидат «Против всех» и не обманывал избирателей, то уж идеологов (от радикальных демократов до убежденных анархистов) он обманул точно.

Еще в 1999 и 2000 годах среди оппозиционеров шла дискуссия - что лучше: «Товарищ Бойкот» или «Господин Против Всех». Обе стороны испытывали глубокое недоверие к существующей избирательной системе, но выводы делали разные. Основной аргумент тех, кто призывал идти на избирательные участки, состоял в том, что, голосуя против всех, человек документально фиксирует свое недовольство, заявляет определенную позицию. Не прийти на выборы можно по тысяче причин: из-за лени, из-за плохой погоды, из-за того, что результат (не обязательно для вас отрицательный) известен заранее, из отвращения к процедуре или из неприязни к кандидатам. Одновременно добавлялось: если вы не опустите бюллетень, то его обязательно опустят за вас. Хотя непонятно, почему нельзя подменить уже опущенные бюллетени? Если мы исходим из презумпции полной коррумпированности и тотальной фальсификации, то подобный вариант как минимум равно вероятен.

«Далеко не во всех западных демократиях избирательные системы дают гражданам возможность проголосовать «против всех»Сторонники бойкота доказывали, что, приходя на избирательный участок, люди, голосующие «против всех», создают явку. А именно тенденция к снижению явки особенно беспокоила чиновников на рубеже 1990-х и 2000-х годов. Политики, избранные без кворума, - нелегитимны, чем больше оказываются масштабы подтасовок, тем труднее их скрыть. А главное - зачем участвовать в том, что тебе заведомо не нравится?

Представление о том, что люди, голосующие «против всех», делали это из политической сознательности, является в самом деле типичной интеллигентской иллюзией, самообманом идеологов, склонных мерить всех по себе. В большинстве случаев мы имели дело с аполитичным обывателем, который шел на выборы просто потому, что ему с советских времен внушили: голосовать надо обязательно. За кого, почему - не важно. Такой избиратель по инерции добирался до ближайшей школы, где располагались буфет и избирательные урны, регистрировался, заходил в кабинку - и только тут обнаруживал, что не знает, что делать дальше. Ни одного кандидата он не знал, об их программах не имел ни малейшего понятия. Общенациональные политические партии как-то примелькались, названия «Яблоко», КПРФ, «Единая Россия» были все же на слуху. А кандидаты по территориальным округам представляли собой сплошную безликую массу. В этом смысле избиратель, голосующий «против всех» мало отличался от сторонников КПРФ и «Единой России». Один и тот же человек сначала отдавал голос партии власти, выбирая партийный список, а потом ставил галочку в графе «Против всех» по территориальному округу. Ни грана сознательного политического протеста во всем этом не было.

Решение Государственной думы положило конец дискуссиям первой половины 2000-х годов. Господин «Против всех» похоронен, «Товарищ Бойкот» продолжает свою жизнь и деятельность, хотя его сторонники тоже далеко не обязательно оказываются идейными борцами. И совершенно не очевидно, что его будущее гарантировано. Ибо выборы вообще начинают играть все меньшую роль в нашей политической жизни.

Отмена графы «Против всех» сама по себе не имела бы существенного значения, если бы не вписывалась в очень четко прорисовывающуюся тенденцию - наряду с очередной реформой Трудового кодекса, Законом о партиях и изменением порядка выборов. Можно говорить о своеобразном «процедурном» ограничении гражданских свобод. Никто не отнимает у нас права голоса или права на забастовку, но на практике реализовать их становится все труднее. Повышение избирательного барьера до 7%, отмена территориальных округов - все это сделало закономерной и неминуемой исчезновение графы «Против всех» из избирательных бюллетеней.

Далеко не во всех западных демократиях избирательные системы дают гражданам возможность проголосовать «против всех». В Соединенных Штатах существует графа «None of the above» («никто из перечисленных»), которая по политическому смыслу полностью соответствует нашему «против всех». Однако массовое голосование за этот пункт можно было видеть только в голливудском фильме, герой которого обязан был самым бессмысленным образом потратить миллион долларов и не нашел ничего лучше, как вложить деньги в компанию протеста.

В условиях России неизбежно произойдет очередное перераспределение голосов, причем значительная часть граждан, которые раньше голосовали «против всех», поставят галочку не рядом с названием какой-нибудь оппозиционной партии, а в графе «Единая Россия». Это, собственно, и есть тот краткосрочный выигрыш, на который партия власти рассчитывает. И рассчитывает не безосновательно.

Но это - краткосрочная перспектива. А в долгосрочной перспективе все может получиться несколько иначе. Ведь любое ограничение пространства для парламентской политики усиливает потребность во внепарламентской оппозиции. Голоса, которым не позволяют звучать в Государственной думе, начинают звучать на улице. Если же радикальные движения, составляющие основу внепарламентской оппозиции, становятся массовыми, ничто не может помешать им в определенный момент и прорваться в парламент - никакие ограничения избирательной системы уже не помогут. Примером может являться успех Respect Unity Coalition в Англии. Несмотря на то что британская «вестминстерская» система крайне неблагоприятна для малых партий, это движение прорвалось уже и в парламент, и в органы самоуправления. Прорвалось на гребне массовых антивоенных и социальных протестов, выступая от имени их участников.

Очень часто принимаемые чиновниками решения приводят к результатам прямо противоположным ожидаемым. Достаточно взглянуть на то, что происходит сейчас с Трудовым кодексом, чтобы увидеть механизм политической радикализации, запущенный самими властями. Целью принятия нового кодекса в начале 2000-х годов было усиление контроля над профсоюзами и усиление позиций официальной Федерации независимых профсоюзов России по сравнению с «альтернативными» профцентрами. Прошло несколько лет, ФНПР продолжает испытывать серьезные трудности, а «альтернативные» профсоюзы не просто выжили, но и стали более оппозиционными. Если раньше они были ориентированы на борьбу с конкретным работодателем, то теперь они обвиняют в своих проблемах власть, которая всячески ограничивает их деятельность. Забастовки продолжаются, только число нелегальных стачек увеличилось. Думское большинство реагирует на это новыми, еще более жесткими поправками к Кодексу. Но этим, оно в свою очередь подталкивает «альтернативные» профсоюзы к объединению. В начале 2000-х годов выступления против реформы трудового законодательства провалились не в последнюю очередь из-за того, что среди их участников не было единства. Лидеры Всероссийской конфедерации труда и радикальной «Защиты труда» так и не смогли выработать общей позиции. Сегодня представители ВКТ и «Защиты труда» сидят бок о бок, планируя совместные действия против очередной реформы.

Власть, которая стремится к мелочному контролю над обществом, далеко не всегда способна этот контроль осуществить на практике. А в таких случаях ошибочные политические расчеты оборачиваются серьезными политическими кризисами.

Отечественный чиновник искренне уверен, что нынешняя стабильность порождена исключительно его благотворной деятельностью - и не зависит ни от цен на нефть, ни от глобальных экономических сдвигов, ни от долгосрочных социальных процессов, стихийно идущих в собственной стране. Однако самоуверенность до добра не доводит. И если социально-экономические процессы пойдут в неблагоприятном для власти направлении, всевозможные ограничительные меры начнут работать не в интересах правящих кругов, а против них. Ограничивая свободу, начальство плодит себе врагов. Если не на сегодня, то на завтра.

Впрочем, о завтрашнем дне можно пока и не думать. Ведь пока все под контролем.

И все же иногда стоит вспомнить прошлое и понять, что вечных законов не бывает. Их периодически приходится менять. И не только по воле начальства, но и по воле обстоятельств, не говоря уже о давлении снизу. Есть объективные процессы, перед которыми бессильна даже бюрократия.