Сцены из жизни дознавателя Шишкина

Сюжет 24. Второй закон военных и ментов

Это всё верно дед Илья говорит:

— Выполняй, Валера, пророчества Иоанна Иерусалимского и будешь молодец! У тебя же сейчас всё в руках для этого…

Только вот как их выполнять-то эти пророчества? В качестве кого? Да и не готов Валера первую скрипку в этом деле играть. Там у Иоанна всё про переделку мира, нового человека и всё такое… А он простой мент и знает точно, человека никак не переделать… Как нарушали люди законы, так и будут нарушать — убивать, воровать и насильничать… что с ними не делай. Уж он-то знает.

А потому что у человека, типа, свобода выбора Богом даденая, мать её итить! Вот и выбирают кто что, кокаин или морфий. А менты для того и существуют, чтобы эту «свободу» хоть как-то под лавкой держать. Выходит, что менты против Бога? Ох-х, б, приехали… с этой формальной логикой.

Но судя по тому, что и как в пророчествах Иоанна написано, выходит, что то, чего не знает Валера, знает Мать мира. Это ей в пророчествах главная роль отводится. А значит надо всё это добро найденное и прибившееся отдать именно ей. И пусть себе начинает мир переделывать, если знает как… Ей кстати пора уже! Как никак третье тысячелетие на дворе. А Валера и не против совсем. Вдруг у неё что получится… Хуже не будет.

И не государству всё отдать в лице подполковника ФСБ Лазарева, которое тебе орденок копеечный навесит, но по-любому всё это на свои нужды употребит, а населению как обычно — фиг. Какие там государству пророчества Иоанна… Ему главное дырки в бюджете залатать. Не всё же у пенсионеров их накопительную часть пенсии тырить и пенсионный возраст поднимать… А тут, хоп, и халява подъедет в виде сокровищ Тамплиеров. Кто же устоит? Говорят и Советский Союз на этом же накрылся, когда халява в виде высоких цен на нефть кончилась. Всё сквозь пальцы спустили…

И не Анатолию Б. и Герману О. это всё отдавать, которые вместе со Швабом и Мальтийским Орденом, того и гляди сминусуют почти всё земное население и будут жить припеваючи «золотым миллиардом» со своими друзьями «наглосаксами».

А отдать это всё нужно именно Матери мира, как и написано в пророчествах. Всё отдать! Её это всё…

Вот только ма-а-аленькая такая неувязочка с этой Матерью мира выходит. На Смоленском кладбище она уже как полгода похоронена в виде старой-престарой старухи. А братца ейного купец Хромов вообще до тла спалил в «мобильном крематории ИН-50». А чтобы исключить их несанкционированное использование, написал.

И что делать?

Да ясно что! Вспоминать «Второй закон военных и ментов», который гласит:

«Если не знаешь что делать, а действовать по инструкции не выходит (например за неимением таковой), учи матчасть!»

Вот Валера матчасть и учит. И испытывает её заодно. Руку набивает во времени и пространстве скакать. Получается!

Отец

Август 1985 год. Деревня Бубенцы, Псковская обл.

— А-а-а-а! У-уберите детей! — волнуются сбежавшиеся на шум и крики жители.

На дороге в центре деревни раскинув руки в луже крови лежит молодой мужчина. Рядом плачут подросток и маленькая девочка. Вернее, они уже не плачут, а как-то судорожно хнычут. На истерику у них уже нет сил.

А в руках у них самодельные удочки и бидончик. Это они с папой шли на рыбалку за пескарями для кота, когда из-за поворота вылетел красный «Москвич» и не снижая скорости помчался прямо на них. Единственное, что успел сделать отец, это отшвырнуть детей на обочину, а сам…

Через пару десятков метров на углу рядом с сельсоветом стоят три машины: тот самый красный «Москвич» со смятым бампером в крови, машина «Скорой помощи» и ГАИ-шный луноход. Доктор и гаишник пытаются вытащить из машины в хлам пьяного водителя:

— Вита-а-алий Семёнович! Вита-а-алий Семёнович! Вы не ушиблись? Где болит⁈

Человек, которого они называют Виталием Семёновичем, плюётся и матерится на них последними словами. Это Первый секретарь Райкома КПСС и у него в Бубенцах дача. Сегодня воскресенье, его служебная Волга стоит в райкомовском гараже и на День рождения к прокурору района он поехал на своей машине. А что сильно там выпил и в таком состоянии сел за руль… Так кто же его тронет в своём районе⁈

По улице к месту происшествия бежит простоволосая молодая женщина. Это мать детей и теперь уже вдова погибшего мужчины. Она держится за сердце… Падает… Ползёт… Встаёт… И опять бежит.

— А-а-а-а! Са-а-аша!

А доктор и ГАИ-шник даже не подходят к погибшему мужчине. Так и бегают за пьяным водителем «Москвича».

И вот из-за этой сволочной истории, когда Валера остаётся без отца и с уже больной сердцем матерью, а убийцу так и не наказывают… Он после Армии идёт учиться в Школу Милиции. Чтобы хоть как-то, если что…

Щелчок назад! Задержать на 10 секунд. Как раз 30 лет… И ещё один щелчок вдогонку. Есть 31 год назад!

Да, назад! А потому что трость считает нулём и дальше не ездит в прошлое не от текущего времени, а от даты рождения оператора. Так в инструкции на старофранцузском написано. И это уже очень многое меняет и делает возможным…

КЛАЦ!

В глаза бьёт яркое августовское солнце. Отличный летний денёк.

— Саша! Шишкин! Там тебя какой-то мужчина спрашивает у калитки.

— Что за мужчина, Илья Николаевич? Мы же на рыбалку с ребятами собрались, давно им обещал… Уже выходим. Может пусть завтра придёт? Ну ладно, сейчас подойду…

И Саша Шишкин, сам ещё молодой мужчина, идёт к калитке, где действительно стоит относительно молодой человек на вид чуть постарше сорока лет, в синем спортивном костюме с тремя полосками на рукавах «олимпийки», в которых сейчас все ходят. Мужчина с какой-то явно раритетной тростью с серебряным набалдашником в виде головы пуделя и сосудом с какой-то вязкой субстанцией в руках.

Саша смотрит на мужчину, а мужчина слегка улыбаясь смотрит на Сашу. Так продолжается около пяти минут. Они просто стоят, смотрят друг на друга и молчат. И вот как так бывает? Никакой тревожности и насторожённости, хотя Саша видит этого мужчину впервые, он не чувствует… И почему-то ему очень хочется его обнять и погладить по голове. Ах-х, как хочется! Бр-р… Это ещё что за наваждение⁈

БА-БАХ!

Со стороны сельсовета слышен визг тормозов, удар, скрежет металла и женский крик:

— А-а-а-а! Уби-и-ился!

И все подхватываются и бегут к сельсовету. Саша Шишкин, тот мужчина с тростью… Из дома выбегают дети, их мать, Илья Николаевич Тарабыкин — учитель местной сельской школы, к которому семья Шишкиных приехала на лето из Ленинграда. Происшествия в Бубенцах большая редкость.

А у сельсовета…

Видимо пьяный водитель не справился с управлением или забыл про тормоза… Ещё так бывает, что по пьянке путают педали. И красный «Москвич» на большой скорости врезался в острый угол каменного фундамента сельсовета. Машину распороло повдоль как берёзовое полено колуном. Мёртвый водитель уронил голову на руль. Изо рта у него течёт струйка крови. Удар был слишком силён, движок в «Москвиче-412» дай Бог…

«Это же какая у него скорость была в населённом пункте? — удивляется Саша Шишкин, — Да ещё под знак 40?»

— Первый секретарь Райкома КПСС… — слышит Саша чей-то голос в толпе.

Ладно! Секретарь так секретарь. Жаль его… Но детям не нужно всё это видеть. Психика ещё неустойчивая, спать не будут.

— Пошли, пошли, ребята… Нечего тут смотреть… Без нас разберутся, — говорит Саша и подталкивает детей с прихваченными удочками и бидончиком в сторону речки. Кот долго ждать не любит.

А тот мужчина в синей олимпийке, с тростью и сосудом… Он где? А что-то его не видно… Ох-х, бывают же наваждения.

23 сентября 2015 года

Санкт-Петербург, ул. Чапыгина, 6

Какой-то сегодня странный день. С утра чувство, что что-то с ней сегодня должно случится… Перед прямым эфиром Изабелла Ивановна даже решила прогуляться по Каменноостровскому проспекту. Подъехала к зданию Телецентра пораньше, запарковала машину и пошла гулять…

Вот он, за поворотом:

'Каменноостровский проспект —

одна из самых лёгких и безответственных улиц Петербурга.

Каменноостровский — это легкомысленный красавец,

накрахмаливший свои две единственные каменные рубашки,

и ветер с моря свистит в его трамвайной голове.

Это молодой и безработный хлыщ,

несущий под мышкой свои дома,

как бедный щёголь свой воздушный пакет от прачки'

(О. Э. Мандельштам)

Всё началось в 1903 году, когда был построен Троицкй мост. И закончилось в 1917 году, когда пришли большевики, которые здесь уже больше ничего не строили, а только резали и нарезали свои жуткие клоповники из чудесных квартир врачей, учителей и инженеров… Но отпущенного судьбой времени хватило, чтобы полностью застроить новый проспект в створе Троицкого моста домами в тогдашнем европейском вкусе — в завораживающем сознание стиле модерн.

О, Боже, какая нереальная ажурно-цветная красота… Дома, скверы, памятники, барельефы на стенах домов, фонтаны, сады. Восьмиугольник Австрийской площади. Как в сказке про Прекрасную Принцессу из Ажурного Королевства.

Золотая осень. Днём тепло, а ночью уже прохладно. Как она любит пошуршать по газонам разноцветной листвой, только что опавшей после ночного заморозка. Специально ездит за этим на Каменный остров. Запаха прелости ещё нет. Только ковёр из сухих опавших листьев. И листья эти под ногами шуршат и пахнут свежей горечью.

А вот на Мальте такого нет. Там вечное субтропическое лето… Мальта… Мальта… Она помнит кто она есть и своё великое предназначение. Но ей не хватает знаний, как, что и когда ей нужно делать. Спросить бы у отца… Но как? У неё нет машины времени.

Настроение совсем портится. В дикторском тексте теленовостей она видит абзац:

«К царской семье пришли: возобновилось расследование гибели Николая II, его жены и детей»

В сердце кольнуло… Они всё-таки полезли в склепы Романовых! И это знак, пора! После смерти Павла I никто из причастных ей с братом не интересовался. То ли не хотели, то ли не могли… в России сначала Павел, а потом легла и вся династия. Всё сходится. Третье тысячелетие уже началось…

Брат спокоен сам и успокаивает её:

— Пророчество Иоанна не может не свершится. Просто жди. Дольше ждали.

И это так. Они в России уже более 200 лет, ко всему привыкли.

И вдруг…

Она, выйдя из здания Телецентра после эфира и уже собираясь садиться в машину, чтобы ехать домой, слышит:

— Изабелла Ивановна… на минуточку!

От «жёлтого» такси, затормозившего на другой стороне улицы к ней идёт молодой мужчина в каком-то дурацком старинном шерстяном синем спортивном костюме с тремя белыми полосками на рукавах кофты, когда-то называемой, она помнит, «олимпийкой».

И в руках у него увесистый металлический (серебряный?) сундучок вытянутой формы, покрытый плотной вязью чеканки — мальтийские кресты вперемешку с виноградными лозами.

И она очень хорошо помнит этот сундучок… Его по поручению Фердинанда фон Гомпеша передал Павлу I граф Литта ещё тогда, в 1798 году, когда привёз их с братом в Россию.

— Вам посылка… от папы Ивана, тьфу… Жана, — произносит мужчина, — Вот, передаю в целости и сохранности. И барельеф брата Бартоломео тоже. Пользуйтесь!

Она ничего не понимает! Вчера она заезжала к Варфоломею на Декабристов и видела этот барельеф у него на столе в комнате. И она знает, что это за барельеф.

— Что с братом⁈ — встревожено восклицает она.

— Да все с ним нормально… танцует наверное, на репетиции.Теперь уже и всегда так будет, — спокойно отвечает мужчина, — Просто лишний экземплярчик случайно образовался… выкрутился как-то из времени. Не выкидывать же…

Она открывает багажник своего белоснежного Porsche Cayenne. Мужчина ставит туда сундучок и попрощавшись кивком головы идёт к ожидающему его такси.

— Эй, благородный рыцарь! — кричит она вслед уходящему мужчине, — Как твоё имя и как тебя найти⁈

— Валера Шишкин, дознаватель, — мужчина прощально машет рукой и такси уезжает.

— Валери… Валери… — шепчет она мечтательно.

Когда-то она знавала одного отчаяной храбрости рыцаря-крестоносца Валери Кёнэ, который пообещал Господу, что его род не попадёт в Рай, пока он не уничтожит всю нечисть на Земле.