Счастливый дом

2

Алисия встретила его взгляд, и у нее перехватило дыхание. Семь минувших лет наложили отпечаток властности на суровые черты красивого лица, придали ореол непоколебимости гибкой широкоплечей фигуре. И хотя до этой минуты она ни разу не оглядывалась назад, сейчас ей не удалось сдержать натиск воспоминаний. Едва увидев Нормана, она сразу погрузилась в прошлое…

Ей восемнадцать лет, и она безнадежно влюблена. Влюблена вот уже три года — со дня свадьбы матери, выходившей замуж за его приемного отца, Леона Пейджа.

Она знает, что нравится ему. Во время визитов в Мэлверн, роскошный особняк семьи, он уделяет ей много внимания, искренне интересуется ее делами и проблемами, неизменно добр с ней. И она надеется, что симпатия к ней со временем перерастет в нечто большее. Миссис Фирс, деспотичная экономка, как-то проболталась, что Норман никогда не наведывается в Мэлверн, пока она пребывает в пансионе, куда мать немедленно определила ее после бракосочетания с денежным мешком…

Мать с Леоном давно уже легли спать, а она, наивная восемнадцатилетняя толстушка, все сидит на кровати и собирается с духом, чтобы пойти в комнату Нормана, сообщить, что ей предлагают работу в Штатах, и спросить, будет ли он скучать по ней. Если же выяснится, что разлука с ней его удручает, она ни за что не уедет.

С тех пор как она в июне сдала выпускные экзамены и вернулась в Мэлверн, Леон не дает ей проходу, смущая вопросами о мальчиках, при этом его похотливые глаза будто раздевают ее, — особенно когда Филлис нет рядом. Да и матери она не нужна здесь, та никогда ее особо не жаловала. Если бы не Норман, иногда приезжающий в дом отчима, она ни секунды не стала бы торчать тут этим летом. Приняла бы приглашение Карен погостить у них, где ей всегда рады, строила бы сейчас планы о том, как поедет с семьей подруги в Бостон, где ей предлагают интересную работу в новом рекламном агентстве, которое открывает за океаном отец Карен.

Но как же она оставит Нормана? Как может уехать, если есть хотя бы крошечная надежда на то, что он готов полюбить ее столь же сильно, как она любит его?

Карен замучила ее телефонными звонками, умоляя ехать с ними. Она должна на что-то решиться, и помочь ей в этом способен только один человек — Норман.

Но сидением на кровати в кромешной тьме ничего не добиться! Алисия откинула покрывало и спустила с постели ноги. Прибыв вечером в Мэлверн, где он намеревался провести выходные и где его очень ждали, Норман отказался от ужина и сразу отправился в свою комнату.

— У меня, похоже, простуда, — объяснил он. — Все симптомы налицо. Так что я поднимусь к себе и буду лечиться аспирином с виски.

— Уж пожалуйста. — Филлис ретировалась в дальний конец гостиной и замахала перед собой руками, словно отгоняя невидимую заразу. — Мне вовсе не хочется подхватить от тебя отвратительный вирус! Да и Леону тоже!

Леон в ответ лишь равнодушно пожал плечами. У Алисии же от ярости все заклокотало внутри. Исхлестать бы их обоих! Неужели не видят, что Норману и впрямь плохо? Неужели им плевать на его самочувствие?

— Я приготовлю горячее питье и принесу тебе, ладно? — предложила она, давая понять, что ей, по крайней мере, не безразлично его здоровье. — Может, и суп тоже?

— Спасибо, крошка. — Норман улыбнулся — первый раз с момента приезда, и взгляд, на мгновение задержавший на ней, наполнился теплотой. — Но мне это, честное слово, не по силам. Пока. До утра.

Затем взял с подноса бутылку с виски и покинул столовую. Так что вечером ей не удалось поговорить с ним.

Ну а теперь-то какие проблемы? Она же не собирается долго надоедать ему, просто объяснит, что ей предложили работу, и признается в своих чувствах. Разве может она допустить, чтобы их разделял целый океан, если существует хотя бы малейшая вероятность, что в один прекрасный день в нем зародится ответное чувство к ней?

Ну а если Норман не способен полюбить ее, если дружба — это единственное, что он готов ей предложить, тогда она уедет и начнет в Америке новую жизнь. Мысль о том, что придется обнажить перед ним душу, неимоверно пугала, но как же иначе, ведь родители Карен не могут ждать до бесконечности?

Дрожа от нервного напряжения, она выскользнула в коридор и украдкой пробралась в комнату Нормана.

Он заснул с включенным ночником. Жившая в ней трусишка обрадовалась неожиданной отсрочке. Алисия расслабилась, дыхание выровнялось. Она понимала, что ей следует уйти, не тревожа его целебный сон, но ноги не слушались…

На следующий день Норман уехал. Алисия тяжело перенесла его отъезд. Глубоко несчастная, она неприкаянно шаталась по дому, раздражая мать и забавляя Леона, отпускавшего в ее адрес непристойные шуточки с многозначительными подмигиваниями.

— Отстань от нее, Филли. Разве не видишь, она по парню какому-то сохнет! Неужели он бросил тебя, детка? Ну и дурак! Отказаться от такой фигуристой лапочки!

И тем не менее она не решалась уехать из Мэлверна. Карен и ее родителям она сказала, Что принимает их предложение, но не спешила выполнять приказ подруги, скомандовавшей ей по телефону:

— Живо укладывай манатки и дуй к нам! Надо же подумать, как мы будем развлекаться, когда попадем в Штаты. Если, конечно, папуля не заставит нас торчать в своем собачьем агентстве с утра до ночи!

Впервые перспектива задушевной девчачьей болтовни с веселой, неугомонной Карен оставила ее равнодушной. Она ждала Нормана. Надеялась, что тот передумает, убеждала себя, что он вовсе не избегает ее, что, возможно, у него с Леоном просто вышла очередная размолвка. Пасынок с отчимом никогда не были близки — так же, как и она с родной матерью. А может, он просто загружен работой. Ведь Норман недавно стал младшим партнером в престижной адвокатской фирме, специализирующейся на делах о мошенничестве в высших слоях общества.

Но в душе Алисия знала, что напрасно тешит себя иллюзиями. Норман не приезжает, потому что не желает видеть ее.

Она уже готова была уступить требованиям Карен и, сообщив матери о планах на будущее, упаковать вещи, чтобы навсегда покинуть Мэлверн. Однако тут случилось нечто такое, что встряхнуло ее и наконец-то вывело из оцепенения. Алисия обнаружила, что забеременела.

Она запаниковала. Что теперь делать, как быть? Ждать участия или понимания от Филлис бессмысленно: мать скорее всего будет настаивать на аборте. Что же касается Леона, ее трясло, едва она представляла его ухмыляющийся плотоядный взгляд.

Норман — единственный, к кому она может обратиться, ведь он же сам сказал, что всегда готов подставить ей плечо. К тому же разве не с его помощью зародилась в ней новая жизнь?

Собравшись с духом, она позвонила ему в Лондон — поздно вечером, чтобы наверняка застать дома. Сообщила новость и затаила дыхание, прислушиваясь к гулкому биению своего сердца.

— Полагаю, ошибка исключена, — только и сказал он в ответ.

— Я не стала бы звонить…

— Хорошо. Успокойся. Утром я приеду, и мы все обсудим. Алисия… не волнуйся, ладно?

Не волнуйся, как же!

Всю ночь она лежала без сна, гадая, какой выход он ей предложит. Тайный аборт? На это она никогда не согласится. Никто не заставит ее прервать жизнь еще не рожденного младенца. Ребенок, будь то мальчик или девочка, — это частичка Нормана, которая всегда будет принадлежать ей. А когда все уляжется, она придумает, как в одиночку воспитать малыша.

Норман прибыл в восемь часов утра, задолго до того, как проснулись Леон с Филлис. Чопорная миссис Фирс предложила ему завтрак, но он отказался. Экономка никогда не говорила лишних слов, и Алисия никогда не видела, чтобы та улыбалась, но взгляд, которым она наградила их обоих в то утро, свидетельствовал о многом.

Поэтому Норман взял Алисию за руку и повел из особняка в ухоженный сад.

— Мы поженимся сразу же, как только будут улажены формальности.

Она станет женой Нормана! Сбывается ее сокровенная мечта. Сердце запрыгало в груди, а потом перешло на тяжелый торжественный ритм. Алисия плюхнулась на витую чугунную скамью и выдавила:

— Ты не обязан. — На короткой верхней губе от напряжения выступили капельки пота.

— Знаю. Никто не держит дуло пистолета у моего виска.

Норман возвышался над ней, стоя спиной к утреннему солнцу. Лицо оставалось в тени, и она не могла разглядеть его выражения, но знала, что оно такое же бесцветное и холодное, как и голос.

— Это единственный исход. Альтернативы быть не может, — монотонно продолжал Норман. — Аборт исключен, даже не думай об этом. Я — отец ребенка, и отныне вся ответственность за тебя и малыша лежит на мне. Я постараюсь обеспечить своему ребенку наиболее благоприятные стартовые условия в жизни. Он должен расти в полноценной семье, и это прежде всего предполагает бракосочетание.

Она мечтает о браке с Норманом, но будут ли они счастливы? Он не любит ее и, если бы не беременность, постарался бы вовсе не попадаться ей на глаза. Алисия сплела пальцы лежащих на коленях рук.

— Остаться сейчас я не могу, — говорил тем временем Норман. — Много работы. Но в течение недели определюсь с датой и местом проведения церемонии. После свадьбы ты переедешь ко мне, и, когда я чуть освобожусь, поищем более подходящее жилье. Городская квартира — не лучший вариант для маленького ребенка.

Да, то еще предложеньице! Алисия сжала дрожащие губы. Его голос смягчился:

— Все будет хорошо, обещаю тебе. Мы создадим замечательную семью. — Он взъерошил ее короткие волосы. — Ну, мне пора. Ровно через неделю я приеду, часов в шесть. За ужином сообщим родителям о наших планах. В мое отсутствие ничего им не говори. Я сам поставлю их на место, если вдруг начнут выступать.

«Создадим замечательную семью…» Если уж он этого хочет, так она тем более! Однако будущей жене молодого преуспевающего адвоката следовало изменить свой имидж, и потому почти всю неделю Алисия бегала по магазинам в поисках соответствующих туалетов. А как же иначе? Разве может Норман гордиться супругой, напяливающей на себя мешковатые штаны с футболками, чтобы скрыть недостатки фигуры?

Идеальное платье для ужина она купила лишь в день приезда Нормана. Ей требовался наряд, в котором она предстала бы перед Филлис и Леоном взрослой элегантной дамой, и то же время дала бы понять Норману, что тому не придется стыдиться своей юной жены.

Сжимая в руках пакеты с покупками, она влетела в дом через кухню и столкнулась с миссис Фирс.

— Миссис Пейдж искала тебя. Она в зимнем саду.

— Спасибо.

Добавлять что-то еще не стоило: миссис Фирс не поощряла пустой болтовни. Впервые сурово поджатые губы и осуждающий взгляд экономки не смутили Алисию. Уверенная в себе как никогда, она помчалась в свою комнату готовиться к приезду Нормана и одеваться к ужину, во время которого тот намеревался объявить об их скорой свадьбе. А Филлис с ее бесконечными жалобами подождет.

Мать работала у Леона Пейджа личным секретарем и, когда вышла за него замуж, привезла дочь в Мэлверн. Величественный особняк и ошеломляющее богатство Леона внушали Алисии благоговейный трепет. Не привыкшая к столь изысканной пышности, она боялась сделать лишний шаг.

Филлис же, напротив, приняла новый образ жизни как само собой разумеющееся, будто ничего другого и не знала с рождения, хотя до недавнего времени крутилась как белка в колесе, чтобы прокормить себя и дочь — нежеланную обузу. Она упивалась роскошью и бездельем, с удовольствием повелевала прислугой, исполнявшей каждое ее распоряжение, приобретала модные наряды, которые не успевала носить, ездила отдыхать на один из островков близ Мадейры, где у Леона была вилла с роскошным садом.

Что ж, пусть Филлис тешит себя. А у Алисии начинается своя жизнь — с Норманом и их ребенком!

Она бережно распаковала серебристо-серое платье и разложила на кровати.

Шикарная вещь. Трикотажный шелк, скроено по косой — облегает фигуру именно так, как нужно. Короткое — на пару дюймов выше колен — и с глубоким декольте. В этом платье она смотрится на редкость элегантно, пышные формы приобретают налет чувственности.

А классические лодочки на высокой изящной шпильке добавят представительности ее невысокой фигуре. Достигнув пяти футов двух дюймов, расти Алисия перестала — во всяком случае, вверх…

После душа она сбрызнула тело духами, безобразно дорогими, имевшими экзотический мускусный аромат. Леон, нужно отдать ему должное, назначил ей щедрое содержание. Она редко прикасалась к этим деньгам, но сегодня решила потратиться.

И не напрасно, думала Алисия, прилаживая на себя ажурные черные лоскутки, называвшиеся нижним бельем и не имевшие ничего общего с теми плотными практичными бюстгальтерами и трусами, которые обычно носила. Посмотрев в зеркало на свое отражение, она покраснела от удовольствия.

Открытые чашечки красиво поддерживали девичью грудь, выгодно оттеняя ее полноту, крошечные трусики подчеркивали плавные линии бедер. Понравится ли она Норману в таком виде? Разглядит ли он в неуклюжей толстушке привлекательную женщину и поймет ли наконец, что женитьба на ней может вылиться в нечто более волнующее, чем простое исполнение неприятного морального долга? Сочтет ли ее сексуальной?

В ванную донесся звук отворившейся двери, безошибочно свидетельствовавший о том, что кто-то вошел в спальню. У Алисии замерло сердце. В ее комнату обычно никто не заглядывал, даже миссис Фирс, потому что она сама следила здесь за порядком.

Норман?!

Рука взметнулась к горлу. Конечно, он. Кто же еще? Ведь он обещал приехать к ужину. Правда, за стол они сядут не раньше чем через час, но, возможно, Норман решил до объявления о предстоящей свадьбе еще раз переговорить с ней наедине. Алисию бросило в жар. Замерев, она смотрела, как медленно поворачивается фарфоровая ручка на двери ванной.

Неделю назад она сразу кинулась бы за полотенцем, чтобы прикрыть свое почти нагое тело, и сейчас едва не поддалась порыву, но вовремя опомнилась. С какой стати демонстрировать стыдливость перед мужчиной, которого она любит каждой клеточкой своего существа, перед мужчиной, который скоро станет ее мужем и является отцом крошечного драгоценного создания, зреющего в ней?

И сейчас она получит ответы на вопросы, которыми задавалась всего несколько секунд назад!

А потом в глазах потемнело, в ушах зазвенело от мертвящей тишины — на пороге ванной стоял Леон и не отрываясь смотрел на нее. Алисия тоже уставилась на него, потрясенная и сконфуженная, утратив всякую способность двигаться.

От гнусного, хищного взгляда и багрового лица отчима ее затошнило. Леон едва не облизывался, пожирая сальными глазками беззащитное девичье тело. Но Алисия не могла заставить себя сделать шаг к вешалке и схватить полотенце, чтобы отгородиться от его похоти, — ноги словно приросли к полу.

— Ай-ай-ай! Какое невероятное зрелище!

Он потешается надо мной, в ужасе думала Алисия. О, если бы ей побольше расторопности и находчивости! Если бы только она знала, как достойно выпутаться из этой отвратительной ситуации!

— Кто бы мог подумать!

Звук охрипшего от вожделения голоса привел ее в чувство. Алисия рванулась к полотенцу, но Леон опередил ее, преградив дорогу, с поразительным для столь грузного человека проворством.

— Не надо стесняться меня, детка, — с ухмылкой протянул он. — К чему такие условности?

Алисия не могла с ним согласиться. Ею овладела паника. Не исключено, что Леон просто дразнит ее, потому что ему захотелось поразвлечься, но лучше на это не рассчитывать. И нужно как-то скрыть свое тело от его развратного оскорбительного взгляда.

Она в отчаянном броске попыталась ухватиться за край полотенца, видневшегося из-за тучной спины Леона. Но тот поймал ее в свои объятия и, визгливо похохатывая, дал волю рукам.

А потом началось настоящее светопреставление.

При любых других обстоятельствах искаженные черты лица матери вызвали бы у дочери недоуменный смех. Филлис будто сошла с одной из картин сюрреалистов: стройная женщина в элегантном платье из сиреневого шелка, с безупречно накрашенным, перекошенным в истеричной гримасе лицом, рот раскрыт в пронзительном крике.

— Что, черт побери, здесь происходит?! Лео! Отвечай мне, Лео!

Алисия почувствовала, как ее отшвырнули в сторону. От стыда и смущения тело покрылось гусиной кожей. Ее била дрожь. Она не знала, что делать, что сказать, и только радовалась, что отвратительное лапанье наконец прекратилось. Однако какой ужас, что мать стала свидетельницей столь унизительной сцены!

Большего кошмара мне еще не доводилось переживать, ошалело думала она. И тут поняла, что поспешила с выводами, ибо в ванной появился Норман. Алисия готова была сквозь землю провалиться, когда увидела его потемневшее от ярости лицо.

— Филли, дорогая! — воскликнул Леон. — Тебя ввели в заблуждение!

Он пригладил редеющие волосы и, как и предугадала Алисия, стал поправлять сбившийся на бок галстук.

— Не хотелось бы расстраивать тебя, но я не могу допустить, чтобы ты превратно истолковала увиденное. Я зашел сюда только для того, чтобы передать сообщение, которое оставила ее подруга… Карен или как там ее? Та, что названивала полдня. А эта маленькая потаскушка оголилась передо мной до исподнего. — Он озабоченно сдвинул брови. — Прежде я молчал, не хотел огорчать тебя, а ведь она мне уже давно проходу не дает. И вот теперь, прямо сейчас… э-э-э… бросилась мне на шею, как ты сама, должно быть, видела.

Все взгляды, осуждающие, бичующие, обратились на нее. Алисия не то что слова молвить — поначалу головы поднять не смела.

Как только у Леона язык поворачивается произносить о ней подобную грязь?

— Неправда, я не бросалась. Нет… — Но ее опровержение прозвучало едва слышно и совсем не убедительно.

Мать вновь стала орать на нее, выкрикивая обвинения, в которых не прослеживалось никакой логики. При этом глаза Филлис сверкали брезгливостью и злобой, говорившими о том, что она не поверила дочери.

Да и с какой стати? Зачем докапываться до истины, если истина разрушит ее брак? Зачем отказываться от богатства, роскоши, спокойной обеспеченной жизни, если можно просто закрыть глаза на нелицеприятные факты?

Во взгляде Нормана читалось глубочайшее презрение, убившее в ней всякие иллюзии. Норман тоже не верит ей. Его предложение пожениться было продиктовано чувством долга. Он ее не любит, никогда не любил и не полюбит, а теперь она ему просто противна. Он пустил ее к себе в постель только потому, что она сама напросилась.

Мать Карен как-то сказала: «Мужчины — рабы своих гормонов». Она сокрушалась по поводу последней привязанности своего двадцатидвухлетнего сына Майкла. Тот спутался с женщиной из соседнего городка, которая была раза в полтора старше него и пользовалась дурной репутацией.

Всеми поступками Нормана в ту ночь тоже двигали гормоны и алкоголь, затуманивший разум, о чем он теперь наверняка горько сожалеет. Будь она ему хоть чуточку не безразлична, он заступился бы за нее — по крайней мере, предложил бы выслушать ее версию событий.

Но он молчал. Очевидно, весь этот фарс был ему на руку. Удобный предлог для отказа от обязательств. Идеальный выход из неприятного положения. Если он поверил Леону, значит, готов поверить чему угодно — и в то, что она, жадная до чувственных наслаждений, с тех пор как предложила ему себя, ложится под первого встречного, и даже в то, что ребенок, которого она носит под сердцем, не от него!

Слезы застлала глаза. Ничего не видя перед собой, Алисия нетвердым шагом направилась из ванной, крепко обнимая себя за плечи в запоздалой и тщетной попытке спрятать от сурового презрительного взгляда Нормана полуобнаженное тело в нелепом черном белье.

Тот даже пальцем не шевельнул, чтобы остановить ее, не пошел следом, и до последнего момента все еще теплившаяся в ней надежда окончательно угасла. В спальне Алисия подобрала сброшенные ранее джинсы с футболкой и туфли, подхватила сумку. Ее сборы проходили под аккомпанемент невнятного гула голосов: Норман что-то сердито выговаривал, мать визжала, Леон ворчал.

Обсуждают мое недостойное поведение, в отчаянии думала Алисия, направляясь к двери. Что ж, она избавит их от своего присутствия. Выскочив из спальни, она побежала в другой конец коридора, где не было слышно порочащих ее голосов. Там оделась и стрелой кинулась вниз по лестнице.

Сев в маленький автомобиль, которым ей разрешали пользоваться, Алисия резко развернулась, не заботясь об осторожности, и помчалась прочь. Она точно знала, куда направляется. К Карен!

Занятая приготовлениями к свадьбе, она, к счастью, не успела сообщить подруге о том, что передумала ехать в Бостон с ее семьей.

А Элизабет и Эндрю Кеттерли, родители Карен, не отвернутся от нее — в этом Алисия не сомневалась. В данный момент они оба находились в Штатах. Мистер Кеттерли торчал там уже несколько месяцев, улаживая организационные вопросы и формируя штат американского филиала лондонского рекламного агентства. А Элизабет вылетела недавно, на пару недель, чтобы определиться с жильем.

В дружной семье Кеттерли Алисия всегда была желанным гостем. Родные Карен никогда не оставят ее в беде, а подруга горло за нее перегрызет…