Счастье Аманды-Джейн

Глава двенадцатая

Аманда-Джейн стояла и смотрела на огромное здание в индустриальном стиле. Она пыталась осознать то, что только что услышала. Известный хулиган и дебошир Браун оказался не обычным механиком. И его финансовый лимит не был исчерпан, когда перед свадьбой он оплатил все ее счета. В прошлом Реб был профессиональным мотогонщиком и заработал на этом приличные деньги. Их оказалось достаточно, чтобы принять участие в проекте Джека Эджмена, бывшего спонсора Реба. Джек открыл сеть агентств по продаже мотоциклов. Со временем прибыли росли, бизнес развивался, и сеть агентств Джека вышла на второе место по продажам в пределах страны. Инвестиции, о которых сегодня шла речь, должны были вывести ее на первое место…

Аманда-Джейн ощущала на себе беспокойный взгляд Реба. Он стоял поодаль, облокотившись на капот «ягуара», принадлежавшего Джеку. Эй Джей не знала, чего же ей больше хочется в этот момент: плакать, смеяться или врезать у как следует.

Конечно, дом, который ей показали, не дотягивал до уровня особняков Воганов, но он располагался в престижном районе. Здесь, в северо-западных пригородах Сиднея, прятались от людских глаз писатели и художники.

– Это все действительно принадлежит тебе? – спросила она, указывая рукой на тщательно подстриженную лужайку. По словам Реба, она занимала «ровно четыре акра», на которых находился дом и кирпичная постройка внушительных размеров. – А это для кого?

– Когда я строился, то собирался сделать здесь гараж, в котором я мог бы возиться со своими мотоциклами. Но люди, в последнее время снимавшие этот дом, устроили в нем что-то вроде игровой комнаты для детей.

Аманда-Джейн смерила его негодующим взглядом.

– Все это время я буквально изводила себя, думая, что добавляю тебе забот. Содержание гаража требовало немалых затрат. Я и на работу-о пыталась устроиться только из-за этого. Ты вел себя так, как будто понравившееся Саванне платье было тебе не по карману.

– Дело в том, что у меня вызвало сомнение само платье, а вовсе не его цена, – произнес искренне Реб. – Поверь мне, я не собирался намеренно вводить тебя в заблуждение. Кстати, кольцо настоящее.

– Кольцо-то, может, и настоящее. А как насчет всего остального?

Реб знал, что она имеет полное право презирать его. Но с ее лица исчезло негодование, когда она шла ему навстречу. Затем остановилась.

– Но ведь никто и словом ни о чем не обмолвился. Значит, Саванна и все остальные обитатели гаража были в сговоре.

– Да нет же! Просто об этом не заходила речь.

– Допустим. А та фотография на стене в спальне? Это ты на ней?

Реб кивнул.

– Она была сделана на чемпионате в Филипп-Айленде. Это был первый год, когда я участвовал в гонках. Фотография памятна для меня, потому что это была моя единственная большая гонка в Австралии. Больше я не участвовал в Гран-при. Во время второго сезона я сошел с дистанции. Умер мой дядя, и мне пришлось взять на себя заботу о Саванне. Так все и закончилось. – Он пожал плечами. – Я переехал в Воганслэндинг и начал жизнь заново.

– Ты скучаешь по гонкам?

– Я скучал. Но только до тех пор, пока в моей жизни не появилась ты, – честно признался Реб. – Сейчас я ни за что не буду заниматься чем-то, что заставит меня уехать от тебя и ребенка.

– Хорошо, – произнесла Аманда-Джейн, – потому что меня пугает даже мысль об этом. Я не позволю тебе подвергать себя опасности. Ты когда-нибудь попадал в серьезные аварии?

– Ну, скажем так… – усмехнулся он. – Если ребенок родится с металлическим штифтом в запястье или колене, значит, он или она унаследует это от меня.

Аманда-Джейн поморщилась, а затем обернулась, чтобы еще раз взглянуть на дом.

– Но зачем было покупать землю и строить дом, чтобы потом в нем не находиться?

– Я всегда хотел иметь дом, похожий на картинку в глянцевом журнале, но не мог заставить себя жить в нем. Мне все время казалось, что я пытаюсь убежать от своей истинной сущности. Столько лет подряд люди говорили мне, что я ни на что не гожусь. Наверное, я и сам поверил в это.

– О, Реб! Какая чепуха, – нежно сказала она. – Ты уже доказал им обратное. Разве не так?

– Разумеется, дорогая. Надеюсь, ты простишь мне то, что у меня больше денег, чем ты ожидала.

– Я постараюсь. Но ты тоже должен простить меня, я ведь не во всем была честна с тобой, – на ее лице появилась загадка. Она опустила глаза и принялась разглядывать туфли. – Я уже объяснила тебе, каким образом мне удалось расплатиться за машину. Но у истории есть продолжение. До той самой секунды, когда у алтаря я сказала «да», я надеялась на избавление от тебя с «помощью» Патриции.

– Эта мысль никогда не выходила у меня из головы, – мрачно заметил Реб.

– Ты что, хочешь сказать, что обо всем догадывался? – Глаза Аманды-Джейн расширились.

– Не то чтобы. Но после церемонии бракосочетания в церкви ты особо не спешила уходить оттуда.

– Ну, это спорный вопрос! – сказала она.

– Иди сюда, – ласково произнес Реб. – Знаешь, я ведь больше не байкер-бунтарь, а ты не избалованная девица. Мы слишком хороши, чтобы играть те роли, которые отвел нам Воганслэндинг. Может, переедем в другое место?

– Ты серьезно? – от восторга у Аманды-Джейн заискрились глаза. – Ты хочешь сказать, что мы могли бы жить здесь?

– Где захочешь, дорогая.

– О, Реб! – воскликнула она, бросаясь ему на шею. – Я так счастлива!

Последующее время прошло в постоянной беготне и заботах. Нужно было сделать ремонт, купить мебель, обставить детскую. А за две недели до положенного срока Аманда-Джейн проснулась от острой боли, пронзившей живот.

В больнице на нее надели маску и попросили дышать как можно глубже. Сознание женщины почти отключилось…

Через десять часов, задыхаясь от радости, она взяла на руки своего новорожденного сына. Она была уверена: Трэвис Джошуа Браун будет самым замечательным человеком на свете. И самый замечательный муж был с этим полностью согласен. Впрочем, как и Джошуа с Саванной.

– Тебе нужно поспать, дорогая, – сказал Реб, осторожно присаживаясь на край кровати. – У тебя ведь просто не осталось сил.

– Я слишком счастлива, чтобы спать. Реб, он прелесть, правда?

– Разумеется! Иначе и быть не могло, ведь у него чудесная мама! Пообещай, что никогда не оставишь меня.

– Я так люблю тебя. Если мы расстанемся, у меня остановится сердце…

Наклонившись, нежно поцеловал се. Слеза скатилась по его щеке.