Счастье в мгновении

Глава 16

Завтракая тостами со смородиновым вареньем, я ощущаю в себе сонное состояние. Большую часть ночи прокручивала в голове моменты с Джексоном, переписывалась с Ритчелл, которая прислала мне на почту фотографии с мероприятия, и я долго их разглядывала. До сих пор не верю, что я была моделью. Ритчелл я не стала сообщать о наших чувствах с Джексоном. Нам сначала хорошо бы самим во всем окончательно разобраться, а потом мы тогда откроем всем тайну.

Лежащий на столе смартфон завибрировал, свидетельствуя о пришедшем уведомлении. Это сообщение от Джексона: «Доброе утро, родная». Мгновенно он присылает вложение к сообщению в виде фотографии, на которой запечатлены наши смешные мордочки на фоне колеса обозрения, а в руках у нас – сладкая вата розового цвета со вкусом вишни. Такие счастливые мы здесь… Я печатаю обратный ответ: «Доброе утро, родной». Не успевая отправить набранное сообщение, Джексон мне тут же звонит:

– Как спалось, миледи? – басовитым, притягивающим, как магнит голосом сообщает Джексон.

Почему каждая сказанная им фраза в мой адрес заставляет меня улыбаться до ушей?

– Всю ночь думала о вас, не могла сомкнуть глаз, – вдохновленная его особенным голосом щебечу я, не осознавая, что получилась рифма.

– Милана стала писать стихи о любви? – выразительно спрашивает Джексон.

– Получилось внезапно. Апхчи. – Я прикрываю рот, неожиданно чихая, несколько раз подряд. – Оййй…

– Милана, как ты себя чувствуешь? – слышит чихания Джексон и обеспокоенным голосом спрашивает. – Не простыла ли?

– На седьмом небе от счастья, – заверяю я.

– Я о твоем физиологическом состоянии.

Я чувствую, что он улыбается в трубку телефона.

– Джексон, не будь занудой, все хорошо.

– Я забочусь о тебе! – командует он.

– Я знаю, спасибо… но не стоит. И вообще, у меня к тебе имеется предложение. Мои папа и мама уехали до вечера воскресенья к дедушке с бабушкой, так как бабушка заболела. Не желаешь составить мне компанию и провести время вместе со мной?

Секунда молчания.

– Так значит, у нас будет совместное времяпровождение? – радостно восклицает Джексон, как будто я сказала ему, что он выиграл в лотерейном билете крупную сумму.

– Да! – ликую я.

– Я через пару часов буду у тебя, возьму кое-какие вещи с собой. Милана, может приобрести какие-нибудь продукты для совместного приготовления блюд?

– Отличная идея! – с веселым настроением и как ни странно бодрым отвечаю я. – Приобрети ингредиенты для пиццы.

– Договорились, малышка, не скучай!

Когда он говорит мне «малышка» мое сердце замирает, а мои нервные окончания в мгновение становятся возбужденными. Как я рада, что мы эти дни проведем вместе с ним. Времяпровождение с Джексоном всегда веселое, насыщенное счастливыми моментами. Так, нужно прибраться до его прихода. Я мигом застилаю свою кровать, убираю вещи после дефиле, подаренные Ритчелл, гоняя в мыслях незабываемые мгновения вчерашнего дня. Как я ходила по подиуму в великолепных образах, позировала, как мы с Джексоном танцевали, испытали мощный выброс гормона удовольствия дофамина при поцелуе, взирали красоты заката при панорамном виде на крыше башни…

Почему бы не написать сейчас свои мысли в дневник? Достаю дневник с ящика и записываю:

«Вчера, являясь одной из моделей на дефиле, я поняла очень важную вещь. Жизнь коротка, чтобы тратить ее на сомнения. Лучше сделать и понять суть ошибки, чем не сделать и жалеть об этом. Сомнение ограничивает нашу жизнь, оно делает нас несчастными, задумчивыми, заставляя не совершать тех или иных действий, порой важных, несущих в себе благоприятные последствия, безграничную радость. Каждый раз, когда жизнь преподносит нам шанс необходимо им воспользоваться, иначе какой смысл всему. Жалеть о не содеянном? Благодаря участию на вчерашнем мероприятии, которое, возможно, являлось некой начальной моей ступенью в карьере, я осознала ту профессиональную цель в своей жизни, к которой буду стремиться независимо от мнений окружающих. Ведь вчера я победила свой страх».

Написав мысли в дневнике, я решаю принять душ, чтобы привести свои волосы в прежний вид. Так как запутанные волосы от лака для волос, выглядят весьма непривлекательными. Делая все необходимые дела, я заметно ощущаю ухудшение своего состояния здоровья, чувствуется озноб и легкая головная боль. Возможно, причиной этому является недолжное количество часов для сна. Я принимаю горячий, согревающий тело душ, надеваю джинсы, топ серебристого цвета и вязаную белую кофту. Укладываю как обычно волосы, наношу на кончики кокосовое масло для противодействия их сухости и ломкости. Мой уход за волосами прерывает звонок в дверь.

Я открываю дверь. Передо мной – Джексон, от которого веет мужской парфюмерией. На нём одета бордового цвета майка и светлые, бежевые брюки.

– Извините, мадмуазель, – играет он со мной, – не подскажите, в этом доме живет Милана Фьючерс? Я хотел бы взять автограф!

Еле сдерживая смех, поджимая губы, я серьезно говорю, подыгрывая ему.

– Да, вы на верном пути. Где поставить вам автограф?

– Пожалуй, на запястье, – говорит он, вальяжно протягивая свою руку, на которой я отмечаю вздутые вены, привлекающие мое внимание.

Я беру маркер, находящийся под рукой в коридоре и пишу: «Твоя Мила».

– Красота… – начинает смеяться Джексон, стараясь сохранить свой прежний слегка надменный взгляд.

Я подхожу к нему ближе и заключаю в объятия. Джексон чмокает нежно меня в ямочку на моей щеке, и мы проходим в дом, на кухню.

– Джексон, чувствуй себя как дома! – вежливо заявляю, разводя руками, показывая пространство моего дома.

– Ты так говоришь словно я впервые здесь, – хохочет он. – Но иногда я задумываюсь: в каком доме я бываю чаще, в своем или твоем? Или может у меня два родных дома?

– Да, – смеюсь я, – так и есть. – Джексон, мы можем приготовить пиццу, устроиться на диване, включить фильмы, разговаривать, как и всегда, обо всем, что только можно, как тебе наш план?

– Идеален! – восторженно отвечает Джексон. – Но у меня есть одно условие.

– Ну, Джексон… – делаю я печальную мордочку и дуюсь на него. – Я думала, что тебе понравится мое предложе… – говорю я, но Джексон притрагивается пальцем к моим губам, тем самым, останавливая мою речь.

– Тсс, малышка, – чувственно выражается он, обозревая меня. – Условие такое: чтобы все это время, мы были вместе, не уходили друг от друга. – Мои щеки начинают пылать от его насквозь прошибающего неотразимого голоса. – Хочу быть ближе к тебе…

– Конечно… – протяжно улыбаясь отвечаю я, – никак не по-другому, ааапчхи, – повторно чихаю я. Что же такое?!

Джексон тут же касается своими руками моей головы, смотря в мои глаза.

– Мила, я наблюдаю, как твои глаза слезятся. Возможно, ты простудилась… – думает несколько секунд. – Когда мы вчера стояли на пирсе, я помню, ты испытывала холод. Тебе срочно нужен горячий чай!

– Джексон, успокойся, – возражаю я. – Я в порядке, давай готовить пиццу!

– Я же вижу, что нет, ты заболела. Только этого не хватало, – вздыхает он, – ведь через несколько дней, наши дни рождения.

– Джексон, я не заболела! – указываю я. – Слегка простыла. Давай уже готовить.

– Может заказать пиццу, чтобы не…

Я обрываю его:

– Джексон, включай музыку!

– Хочу танцевать!

– Какая бодрая малышка… – игриво сообщает он, включая на смартфоне любимые нами с ним песни. А я решаю не терять времени и начинаю готовить тесто для пиццы.

Джексон танцует под песни, включая альбом, нравившейся ему музыкальной группы.

– Джексон, иди-ка, помогай мне, хватит танцевать, – наблюдая за ним, властно подзываю я его к себе.

Джексон подходит ко мне, обнимает со спины, а затем берет мои руки и начинает ими руководить, приводя мое тело в движение. Мы начинаем петь, делая вид, что у нас в руках микрофоны в виде столовых ложек.

– Я к вашим услугам, малышка. Нужна помощь?

– Джексон, – злюсь я, – мы же вместе собирались готовить, а ты отлыниваешь!

Джексон продолжает двигаться корпусом под музыку, изображая себя ди-джеем.

Я решаю подшутить над ним. Подхожу к нему.

– Смотри, что у тебя на носу, – смеюсь я и одновременно рукой, испачканной в муке, дергаю его за нос. Мука посыпалась ему на майку, от чего Джексон делает ошарашенное лицо.

– Ах, значит так, ты решила затеять войну? – сообщает шуточно Джексон.

Я лопаюсь от смеха, видя его забавное лицо. Он в свою очередь мгновенно засовывает свою руку в пачку муки и дует мне в лицо. Я, не ожидая такой быстроты действий с его стороны, делаю аналогичное действие. В итоге мы тянемся к куриным яйцам, лежащим рядом с холодильником, и решаем, на кого из нас оно разобьется первым.

– Ну, Джексон, пожалуйста, я только что помыла голову, – умоляюще говорю я о просьбе не разбивать яйцо мне на голову.

– Я все утро искал майку, которую надену, а теперь она вся в муке! – шуточно злится он.

Пока он говорит о своих недовольствах, я отбираю у него куриное яйцо и начинаю бегать по дому.

– Не отдам, не отдам, – громко смеюсь я, убегая от Джексона.

– Малышка, я тебя поймаю, вот увидишь!

Джексон бегает за мной по кругу.

– А вот и нет! – шутливо сообщаю я.

Джексон набирает скорость, подхватывает меня и внезапно яйцо разбивается у нас в руках. Едва переводя дыхание, Джексон резко притягивает меня к себе, и мы впиваемся друг другу в губы также быстро, как и разбилось несчастное куриное яйцо. Наше дыхание учащается, загорается огонь в наших сердцах от страстного поцелуя. Джексон нежно проводит языком по моим губам, парализуя мой мозг. Я обхватываю ладонью его шею и чувственно его целую. Такое ощущение, что мы не можем насытиться друг другом. Мы впиваемся с такой силой в губы каждого как будто смысл нашей жизни заключается в поцелуе. Горячий поцелуй, совершаемый нами, прерывает звонок телефона, жужжащий в кармане у Джексона.

– О, нет, только не Питер, – отпуская меня, говорит Джексон.

– Может не стоит ему отвечать?

– Я не сообщил ему, почему я ушел. Понимаешь, если бы я сообщил, что пойду к тебе на все выходные, то он пошел бы вместе со мной. Может быть, соврать ему? И сказать, что я у Софии, чтобы он отвязался от меня?

– Джексон, а мама знает, что ты у меня?

– Да, и я попросил не говорить об этом Питеру.

– Думаешь, мама не расскажет ему твое местоположение?

– Уверен!

Джексон решает ответить на звонок. Недовольно отвечает:

– Да, чего тебе?

– Ты вернешься сегодня? Мама интересуется.

– Хватит врать, с какой целью ты звонишь?

– Узнать, где ты и с кем ты.

– Я у Софии, – лжет Джексон.

– У Софии? Ты уверен в этом? Вы же расстались с ней.

– Какая тебе разница?

– Ты у Миланы?

Джексон бросает со всей злостью трубку.

– Джексон, а если он сейчас ворвется сюда? – с ужасом предполагаю я.

– Как придет сюда, так и уйдет отсюда, – язвит Джексон. – Так, на чем мы остановились?

– На пицце, – смеюсь я, добавляя, – на пицце с поцелуем.

– Другое дело.

Джексон сажает меня на кухонный стол, нежно касаясь ладонью моих щек. Я трогаю его руку и чувствую, отличающую ее, нежность. Мы прижимаемся носами друг другу, изображая эскимосский поцелуй. Джексон случайно касается губами моего лба, хмурит брови и громким голосом говорит:

– Да, ты вся горишь, милая! Твои щеки, как томаты для пиццы, а руки при этом холодные. У тебя, наверняка, температура. Срочно нужен термометр, чтобы ее измерить.

– Джексон, милый, что за бурная реакция? Я хорошо себя чувствую, – вру я, понимая, что сейчас чувствую сильную головную боль и испытываю холод и жар в теле одновременно.

– Скажи, в каком месте находится градусник? – тревожно спрашивает Джексон.

– Если я не скажу, ты не отстанешь?

– Ни в коем случае!

– Он лежит в левом ящике, который расположен рядом с тобой. Там имеется аптечка с лекарствами, а в ней и термометр для измерения температуры тела.

Джексон сразу же открывает ящик и достает электронный градусник.

– Так, меряй, – строго говорит Джексон.

– Ты такой милый, когда заботишься.

– Милая Мила, нужно соблюсти тишину, чтобы термометр верно просчитал температуру.

– Да он и так верно просчитает.

Проходит пять минут. Я достаю градусник, обманывая Джексона, чтобы он не волновался, сообщаю:

– Ну вот, а ты переживал 36,3. Жива, здорова!

– Дай мне посмотреть!

– Зачем? Джексон, я только что сказала тебе.

Джексон, не слушая меня, с силой выхватывает термометр, смотрит на значение и удивленными, слегка злостными глазами взволнованным голосом твердит:

– 38,3! Зачем ты солгала?

– Чтобы ты не переживал за меня.

– Родная, я всегда буду переживать и волноваться за тебя. Тебе сейчас же нужен сон, горячий чай и лекарства.

– Мне сейчас нужен ты, – отвечаю я нежным голосом и вижу, как меняется выражение лица у Джексона, когда я касаюсь пальцами своей руки его мускулистого тела.

– Милая, я заварю тебе чай и принесу в твою комнату. Сейчас поставлю пиццу в духовку, а ты отдохнешь немного, и затем мы будем есть.

– Джексон, не будь моей мамой, – ляпаю я.

– Бегом в комнату! – командует он. – Я все сделаю, жди меня.

– Джексон… – умоляю я его остаться с ним.

– Никаких больше разговоров! – крикливо объявляет он.

– Хорошо, мам, – смеюсь я.

Я слушаюсь Джексона, направляюсь в комнату, так как мое состояние только ухудшается, и я чувствую слабость в теле. Переодеваясь в домашнюю одежду, я отмечаю, что время очень раннее. Еще и 8 вечера нет. Но усталость сама принимает решение за меня. Я ложусь в кровать и ощущаю, что не могу отогреться и беру еще одно теплое пушистое одеяло, накрывая себя сверху. Джексон заходит в комнату, занося горячий чай с лимоном, медом и клюквой.

– Кто у нас скрылся в одеяле? Где этот пушистый малыш?

Как же мило он щебечет. Я вылезаю из-под одеяла.

– Люблю тебя, – говорю я ему.

Он протягивает мне кружку с горячим напитком.

– И я тебя люблю, милая. Пей чай, пицца скоро будет готова. Я приберусь на кухне и приду к тебе. Можешь подобрать фильмы пока, если не хочешь спать.

– Буду ждать тебя! Да!

Удивительно, как любимые нами люди способны не только поднять настроение в пасмурный или грустный для нас день, но и в период болезни заставляют нас выйти из этого состояния и скорее выздороветь, благодаря их заботе. Их забота в отношении нас образует неиссякаемый источник счастья, загорающийся в нас изнутри. Любимые люди – бесценны.