Счастье в мгновении

Глава 5

Я принимаю душ, привожу себя в порядок после вчерашней вечеринки у Ритчелл. Хотелось бы, чтобы все, что произошло вчера, явилось сном, и между мной и Джексоном нет размолвок.

Чтобы спустить с себя пыл, беру свой дневник личных записей и отмечаю наплывшие, как легкое течение реки, мысли:

«Жизнь человека представляет собой совокупность радостных и порой печальных моментов. Но… без радуги же нет дождя, так? На смену черной полосы, обязательно приходит белая. Все зависит от того, насколько каждый человек воспринимает случившиеся с ним события. Может и мне пора менять свое восприятие к жизни и относится к ней совершено по-другому?..»

Порой я очень часто люблю записывать то, что считаю нужным. Это помогает привести свои мысли в порядок и расставить их по полочкам, как книги. Записывая тот или иной момент своей жизни, я люблю через несколько лет перечитывать написанное, вспоминать свое прошлое, сравнивать результаты достижения мной всех своих целей в разные периоды времени.

Слышу стук в мою дверь.

– Да, входите, – закрывая дневник, недовольно бросаю я, не испытывая приятных чувств, когда меня отвлекают от моих дел.

– Милана, к тебе пришли гости, – сообщает по-доброму мама.

Я округляю глаза, начиная размышлять. В гости? Не понимаю, кто может придти ко мне в такое раннее время. Я переспрашиваю у мамы, кто же там пришел, и она отвечает:

– Джексон и незнакомый парень, но очень похожий на него.

Предполагаю, что это Питер и Джексон, но что они делают возле моего дома в одиннадцать часов утра?! Понимая, что надо спуститься вниз и поговорить с ними, натягиваю на себя джинсы и белый топ, расчесываю быстро волосы, обращая внимание, что после вчерашней прически они все еще вьются. Спускаюсь вниз, слыша, что Питер и Джексон снова спорят между собой, но замечая меня, их поток разногласий прекращается на мгновение, которое, думаю, не будет вечным. Джексон, таращась на меня, дрожащим голосом бормочет:

– Привет, Милана. Нам с Питером нужно поговорить с тобой.

– Привет, – сухо отвечаю я, стараясь дать им понять, что я испытываю неприятные чувства после вчерашней ссоры между нами троими. Разглядывая Питера, его волнующуюся мордашку, Питер для меня подобен тому мальчишке, которого я когда-то знала.

– Мы можем выйти на улицу и поговорить там? – умоляюще произносит Джексон, показывая глазами, что рядом находится моя мама и подслушивает наш разговор, при этом делая вид, что нас абсолютно не замечает, готовя сырники с черникой.

– Да, – негромко отвечаю я, и непроизвольно расплываюсь в смущенной улыбке.

– Мы вчера испортили тебе вечер, прости, – вздыхает Джексон, – пожалуйста. Я и не мог подумать, что мой несносный брат будет гостем этого праздника. Мне казалось, что он откажется от возможности быть там, – заявляет Джексон. Его голос отличает раскаяние с одновременным негодованием по причине того, что у него есть родной брат.

– Да, извини, – тихо бурчит Питер, кладя руки за спину.

Что-то не верится мне в искренность извинений Питера.

Через несколько секунд я серьезным голосом отвечаю:

– Все в порядке. Мальчики, давайте определимся, что никто из вас не будет решать за меня и совершать что-то против моей воли.

Вижу, что Питер качает головой, мотивируя свое согласие на мою фразу.

– Обещаю! – командным голосом выражается Джексон, толкая Питера. Но его брат, как стоял молчком и недовольно, так и стоит.

– Я пойду, – отрезает Питер и с нахмуренным лицом поворачивается и уходит, хлопая воротами.

Джексон в свою очередь ближе подходит ко мне, касается моей руки и нежным голосом сообщает:

– Милана, чтобы сгладить свою вину, приглашаю тебя на встречу, сегодня, в пять часов вечера. И да, у меня для тебя есть сюрприз. – Я широко улыбаюсь. – Отказы не принимаю.

– Джексон, я… – начинаю я, – просто… – теряю я дар речи на его предложение о встречи.

– Милана, я знаю, что я виноват перед тобой, – делает грустное лицо Джексон, боясь услышать мой отказ. – Давай обсудим это вечером, подробнее…

Джексон настолько искренне сообщает, что я не могу отказать на его приглашение, тем более, что не желаю сидеть в такой замечательный солнечный день дома. И все же я желаю выяснить, что же произошло на самом деле вчера между Джексоном и Питером.

– Хорошо, договорились, – соглашаюсь я, и вмиг взгляд Джексона становится счастливым. Он улыбается, от чего я улыбаюсь ему в ответ. Если бы он только знал… как я люблю его улыбку. Она для меня, как свет в конце туннеля.

– Милана, ну что? До вечера тогда. Мне еще нужно кое-какие детали проработать для сюрприза, просьба не опаздывать.

– Я постараюсь, – игриво говорю я, – но не обещаю.

Мы прощаемся радостными взглядами друг с другом и расходимся по сторонам. Я возвращаюсь домой, ступаю на порог, и мой взор устремляется к моему личному надзирателю. Конечно же, мама смотрит на меня таинственным, недоумевающим взглядом, который пронзает меня изнутри и словно сжимает мою шею, требуя немедленного ответа на все допрашивающие вопросы.

Я наливаю себе воды после неожиданного разговора с Питером и Джексоном в столь ранний час. Мама все это время не спускает с меня глаз.

– Дочь, – доносится от нее, – ты мне расскажешь, что вчера произошло между вами?

«О боже, только не очередные допросы», – твердит мой внутренний голос.

– Все нормально, мам, правда. Обычная ссора с Джексоном. Подумаешь, – усмехаюсь я, отвечая как можно скромнее и без мелочей.

– А что за парень рядом с ним находился? Это твой жених? – заливается она в смехе.

Слушая предположения мамы, я принимаюсь хохотать до боли в животе.

«Жених, жених», – проговариваю я мамины слова, закатывая глаза. – Мам, это Питер Моррис, его брат.

– Питер? – делает вопросительное лицо мама, от чего у нее с руки падает ложка на пол кухни.

– Да, он приехал погостить на лето, ты не знала? – я беру печенье и жую. – Он же с папой должен был договориться о том, что они в свободное друг для друга время будут изучать его рукописи по изданию очередных детективов Питера.

– Знала. Не думала я, что Нью-Йорк его так преобразит. Он стал таким красивым, будто парень с обложки, как ты говоришь. – У мамы по-прежнему сохраняется удивленный вид.

– Мам, нет, ты ошибаешься, скорее он самовлюбленный эгоист, – продолжаю я, надувая губы. Откуда он вообще взялся? Зачем он прилетел на лето в Сиэтл?

– А что же этот самовлюбленный эгоист делал на нашем дворе, находясь вместе с Джексоном? Ты же только с Джексоном поссорилась, так?

«Все ей нужно знать в подробностях», – глубоко вздыхаю от недовольства я.

– Возможно, он решил прогуляться вместе с ним, до моего дома, – тараторю я, не желая рассказывать маме события вчерашней вечеринки и пихаю в рот свой завтрак, чтобы не испытать на себе повторный допрос.

– Понятно, понятно, уходишь от темы… – смеется мама.

– Мам, – говорю я с набитым ртом, – нет.

Заканчивая трапезничать, я отправляюсь в свою комнату и уделяю время для чтения своих любимых книг. Со всей любовью читаю книги в сфере психологии. Ведь именно они позволяют нам понять все поступки, совершаемые нами и другими людьми, осознать их причины, мотив, цели, разобраться в эмоциональном состоянии человека. Выполнив практические упражнения, я обращаю внимание на часы, висящие в моей комнате, и вспоминаю, что не звонила еще Ритчелл. Нужно узнать, как у нее обстоят дела, и собираться на встречу с Джексоном. Набираю ее номер, но у нее автоответчик. Повторно набираю, ситуация такая же. Принимаю решение найти подходящую одежду для вечера. Интересно, что за сюрприз приготовил мне Джексон, и в какое место мы с ним отправимся на прогулку. Надеюсь, что мы успеем уйти с дома до встречи с отцом, который по-прежнему опекает меня, как будто я все еще маленькая.

Слышу вибрацию телефона, лежащего на моей кровати.

«Наконец-то Ритчелл», – пробегает мысль в моей голове. Беру телефон, снимаю блокировку и смотрю пришедшее сообщение:

«Красотка, я скучаю по твоим зеленым глазам».

ЧТО? Красотка? Зеленые глаза? Я недоумеваю. Чьи же это шутки? Номер мне неизвестен. А значит, можно свободно удалить сообщение. Я кладу обратно телефон на тумбочку и продолжаю разыскивать в своем огромном шкафу одежду на вечер, повторяя про себя типичный риторический вопрос девушек: «Что же мне надеть?». И ответ: «Мне нечего надеть».

Внезапно я вспоминаю про недавнее купленное мной светлое легкое шифоновое платье с длинным рукавом. Нахожу мой любимый джинсовый пиджак, который подходит под все образы, достаю из ящика новые белые кроссовки с розовыми вставками по бокам, расчесываю волосы, закалывая их с одной стороны, хватаю зонт, так как погода в Сиэтле всегда обманчива и спускаюсь по лестнице вниз. На ходу сообщаю маме о встречи с Джексоном и открываю входную дверь. Джексон в эту же секунду звонит в звонок. Какие мы пунктуальные, минута в минуту встречаемся с ним.

– И снова привет! Милана, ты готова? – улыбается во всю Джексон, держа руки за спиной.

– Да, – радостно отвечаю, – мам, всё, мы ушли с Джексоном.

Не успеваю я закрыть дверь дома, как вижу действия Джексона. Он делает оборот рукой и подает мне букет моих любимых белых роз.

– Прости меня за мое поведение. В честь нашего с тобой примирения. Этот букет принадлежит тебе.

– ВААУ… – восхищаюсь я. – Джексон, не стоило бы, но они прекрасны, – я вдыхаю их аромат, – а запах какой сладкий… Спасибо тебе за это невероятное чудо, – с радостью лепечу я.

Джексону очень приятно, что мне понравились цветы, он продолжает улыбаться, на что я отвечаю ему тем же, наслаждаясь запахом цветочного букета.

Мы выдвигаемся за пределы моего дома.

– Значит, между нами мир? – волнительно переспрашивает мой друг.

– Конечно! – щебечу я. – Так куда мы отправимся на прогулку?

– На Великое колесо Сиэтла.

– Правда? – округляю я глаза. – Обожаю это место, как давно мы там не были.

В детстве мы с моим мамой и папой, Джексоном и его мамой ходили в этот парк на каждый мой день рождения и день рождения Джексона, запускали воздушного змея там, катались на аттракционах, устраивали пикники на поляне.

– Я рад, Милана! Не могу не отметить, что ты сегодня выглядишь, как и всегда, на высшем уровне. Я чувствую, что нам без снимок не обойтись… – доносятся комплименты от Джексона.

– Благодарю, Джексон Моррис, – с поднятой головой говорю я ему, воображая себя кинозвездой. – Фото обязательно!

Добираясь до места, мы все это время предаемся наши ярким моментам детства, не упоминая о вчерашнем неудачном празднике у Ритчелл. Зайдя внутрь парка, меня накрывают детские воспоминания…

Количество посетителей парка огромно, но все-таки летние каникулы и, разумеется, родители проводят с детьми время в этом месте. Придется нам постоять в очереди за покупкой билетов для катания на колесе. Но оно того стоит, ведь колесо обозрения позволяет видеть весь город на ладони и наслаждаться в течение нескольких минут потрясающими видами, чувствуя себя птицей в небесах.

Впереди нас находятся те самые, с детства, киоски с огромным количеством сладостей. Мой взор устремляется на сахарную вату, и я сразу, как по щелчку, погружаюсь в прошлое, как мы с Джексоном, будучи маленькими, не могли поделить одну вату, купленную нашими родителями, и вследствие чего она упала в лужу. Слез было тогда больше, чем луж в Сиэтле во время дождя.

Джексон искоса смотрит на меня и видит, как я взираю влюбленными глазами на сладость. Мой друг беззвучно подходит к продавцу и вежливо сообщает ему:

– Две ваты, пожалуйста.

Я расплываюсь в улыбке и двигаюсь ближе к нему.

– Ты помнишь тот случай, когда…

Джексон резко меня прерывает:

– Когда мы не могли поделить вату, и она упала в лужу?

Я киваю головой, не веря тому, как быстро он вспомнил этот момент, наш с ним момент. Я так счастлива, что он есть в моей жизни.

Иногда близкому другу легче сообщить о волнующих тебя проблемах, нежели родителям.

С моим папой в последнее время мы стали реже понимать друг друга, так как он считает, что я обязана следовать тем правилам жизни, которые он для себя создал. Папа только и знает, что контролирует меня, стоит только отлучиться мне из дома. Он редко спрашивает о моих чувствах и переживаниях, интересах и целях, которые я для себя создала. Мама часто поддерживает его грубый тон в отношении меня либо с целью боязни оказаться на моем месте, либо она согласна с его отношением ко мне. Меня расстраивает то, что в моей семье отсутствует понимание и доверие со стороны каждого члена семьи, но я буду верить, что папа признает свои ошибки, которые совершает, опекая меня, как малого ребенка. Надежда появляется тогда, когда я вспоминаю слова, которые он мне сообщил на мой день рождения, когда мне исполнилось шестнадцать лет: «Дочь, несмотря на любую произошедшую ссору между нами помни, что я всегда буду рядом с тобой. Ты мой луч света, который освещает меня в дни невзгод и потерь… Когда мне становится тоскливо на душе, я всегда вспоминаю тебя и твою маму, не забывай никогда это». Правда, я замечаю, что его слова и поступки – это две разные вещи. Но каким бы он не был, какой бы не была моя мама, родители – самое дорогое, что есть в моей жизни, так как они подарили мне жизнь и возможность сейчас заниматься тем, что меня вдохновляет и приносит безграничную радость.

Джексон дает мне вату, на что я чувствую себя настоящим ребенком.

– Спасибо… Ты меня так удивил. Как ты так помнишь…

– Конечно, Милана, ты думаешь, что я забыл этот случай? Наши общие воспоминания никогда не исчезнут в памяти, пока мы живы с тобой. Ведь счастье в мгновении, помнишь наш девиз?

– Иногда я поражаюсь, сколько мы знаем друг о друге, – улыбаюсь широко я. – Для меня такое счастье, когда ты помнишь слова «Счастье в мгновении», которые я лет десять тому назад, нашла в одной из прочитанных мною или дедушкой детских книг, и предложила использовать в качестве нашего девиза по жизни.

– И это мгновение наше. Так, ешь вату и пойдем уже скорее кататься на аттракционе, и чтобы запомнить этот день на все двести процентов, предлагаю сделать пару снимков на камеру смартфона.

Мы быстренько сметаем вату, хохоча в процессе нашего поедания. Затем, я начинаю заниматься своим любимым делом – позировать на камеру. Я одновременно смеюсь, а Джексон в это время фотографирует меня.

– Ну как? Есть достойные снимки? – интересуюсь я. Джексон показывает мне, пролистывая, сделанные им фотографии, в галереи телефона.

– Мне нравится! – восторгаюсь я.

– Я отметил тенденцию такую…

– Какую?

– Там, где на фотографиях запечатлена ты, они не могут не быть идеальными.

Мне становится неловко от его приятных слов. Джексон не перестает меня удивлять.

– Ты смущаешь меня… – робею я.

– Еще чего, – усмехается Джексон. – Все, идем к кассе.

– Да!

Джексон приобретает нам билеты, и мы становимся в ожидание нашей очереди, чтобы забраться в одно из расположений мест колеса обозрения. Я обращаю внимание, что солнце постепенно уходит в закат. Значит, у нас будет гениальная возможность увидеть незабываемый вид ночного Сиэтла.

Молчание в несколько минут прерывается голосом сопровождающего нас человека, который сообщает нам, что подходит наша очередь.

Джексон неожиданно берет мою руку и ведет к кабинке, в которой играет красивая музыка, напоминающая испанский манер. Джексон садится напротив, не спуская с меня взгляда. И мы постепенно начинаем подниматься выше.

– Это нереально… – прихожу я в восторг. – Меня переполняют эмоции, я так счастлива сейчас.

По моему телу проносится жар, останавливаясь в области щек, которые тут же загораются огнем.

– Джексон, Джексон, – показываю я пальцем через стекло, – посмотри, как выглядит башня Спейс- Нидл. – Это… это… очаровательная красота.

– Да, – соглашается мой друг, но я по-прежнему замечаю его мечтательный взгляд на мне, а не на дивном виде. – Этот город такой же пленительный, как и ты, – нежно молвит Джексон.

Я пребываю в замешательстве от большого количества комплиментов за день от Джексона. Поворачивая голову на Джексона, наши таинственные взгляды в этот момент направляются друг на друга. Мы взираем в глаза каждого, и я чувствую, как пробегают мурашки по всему моему телу. Я вижу в его зеленых глазах – родной дом, нежность, свет, который зажигается внутри меня, когда мы находимся рядом.

– Ты меня вгоняешь в краску этим… – с трудом подыскиваю я слова.

– Чем этим?.. – тонко звучит от Джексона.

– Своим взглядом.

– Взглядом?

Мы продолжаем не сводить глаз друг с друга. Таких чувственных взглядов на себе я еще не чувствовала.

– Милана, я… – начинает нежно Джексон.

– Я знаю, что ты хочешь сказать, – обрываю его я.

– Да?

– Прости меня, Джексон. Я вчера не должна была танцевать с твоим братом, я не знала, что вы так негативно настроены по отношению друг к другу. Поверь мне, он сам взял мою руку и повел танцевать, при этом крепко прижимая меня к своему телу.

– Милана, я не… – что-то хочет сказать Джексон, и тут же округляет глаза, – ЧТО? А он что-то говорил тебе в этот момент?

Лицо Джексона сразу же изменилось после упоминания о его брате. Зря я начала говорить про него и про вчерашний вечер. Это еще он не знает, что он позвал меня на свидание, которое должно было состояться сегодня в ботаническом саду.

«Зачем я только перебила Джексона… Он же, наверное, хотел сказать совершено иное», – твержу я про себя.

– Я буду честна с тобой. Он приглашал меня на свидание. Извини, я не хотела, чтобы все так вышло.

– Что? – бурчит Джексон, разводя руками. – Мой брат? Питер? Тебя? На свидание? – не верит он моим словам.

– Да, я сама не ожидала этого. Я вообще подошла к нему на празднике с целью, чтобы узнать как у него дела, а вот что было потом…

– Не может быть… – злиться Джексон, сжимая ладони в кулак. – Этот нахал… – рычит Джексон, – был бы он здесь сейчас, то я прочистил бы ему мозги, – злостно отвечает Джексон, добавляя, – я поговорю с ним насчет этого.

С тех пор как мы начали говорить про Питера, мы упустили важный момент: высокая точка подъема на колесе.

«Опять Питер испортил нам момент», – думаю я, соображая, что все же, кто испортил момент, так это я, толкая про Питера, когда не следовало бы. В любом случае, я рассказала правду Джексону, и теперь между нами нет разногласий и непонимания

– Джексон, а давай не будем больше вспоминать это… А будет только наслаждаться этим мгновением.

Джексон без слов качает головой. Я ощущаю, что внутри в нем сидит гнев на его брата.

Мы взираем на ночное небо, осознавая, что сейчас будет сделан полный круг, и мы снова вернемся на землю. Как же вдохновляет эта неземная красота… Я бы все отдала за то, чтобы всегда чувствовать то, что сейчас отмечаю: счастье и умиротворение.

Мы выходим из кабинок. Я держу подаренные Джексоном цветы, которые благодаря легкому ветру доносят медленно запах до моего лица.

– Предлагаю погулять по ночному городу. Может быть, зайдем в местный ресторан? – предлагает Джексон.

Учитывая, что мой последний прием пищи был более трех часов назад, я с удовольствием соглашаюсь на его предложение.

***

Перекусив в ресторане, располагающемся в центре города, обсуждая наши школьные воспоминания и планы на будущее, мы направляемся к тропе, приближающей нас к дому. И я все же решаю спросить у Джексона про нахлынувшую тогда на вечеринке его смелость при сообщении приветственных слов публике.

– Джексон, а что тогда на тебя нашло на вечеринке? Прилив адреналина? – делаю короткий смешок. – Когда ты взял микрофон, сообщил без подготовки, на мой взгляд, классную речь. Развиваешь в себе навыки ораторского искусства?

Джексон громко смеется на всю улицу.

– И да, и нет, – бросает он. – Мне же нужно было спасать свою сестренку?

– Оу… как это мило, братик. Спасибо!

Спросить про Софию?

– Кстати, как ваш танец с Софией?.. – решаюсь я.

– Думаю, что хорошо, – коротко отвечает Джексон, словно ему неприятно, что я спросила это или мне так показалось.

Идя молчком до моего дома, я понимаю, что до него остается, не так долго шагать. Я произвольно стараюсь замедлить шаг, продлевая этот момент. Я же знаю, что Джексон так и не сказал то, что желал сообщить мне. Но спрашивать об этом его я не стану.

– Спасибо за этот вечер, – вырывается у меня из уст.

– И тебе спасибо… – с ноткой грустью говорит он, будто желая вынести от данного вечера другой итог.

Джексон резко меня останавливает и заключает меня в свои объятия. Я перестаю дышать, поражаясь тому, что было секунду ранее. Мы крепче прижимаем друг друга. В его объятиях я чувствую себя по-особенному.

Внезапно я обращаю внимание на запах его чарующего дезодоранта, недоумевая, с чего это вдруг он использует его при встрече со мной, со своей подругой детства. Ранее, насколько я помню, он забывал про эти штуки, привлекающие внимание девушек. Его мускулистые руки прижимают меня к его телу.

Мы стоим и просто обнимаем каждого. И лучшего быть не может. Порой, простота, заключающаяся в объятиях, намного нужнее, чем усложненные фразы, комплименты, привлекающие внимание.

Я обрываю нашу тишину, создавая для себя вывод, что уже поздно, и папа, как всегда, начнет скандал, если, конечно, он еще не уснул.

– Думаю, нам пора домой.

Джексон отпускает без слов меня из своих объятий и нежным голосом шепчет на ухо:

– Сладких снов, будущая модель, Милана Фьючерс.

Я отвожу взгляд в сторону и искренне отвечаю:

– Спокойной ночи, Джексон Моррис!

Направляясь к дому, я оборачиваюсь и провожаю его взглядом. Он постепенно отдаляется среди ночных фонарей улицы.

Не успевая зайти домой, мама сразу же тихо сообщает улыбаясь:

– Какие красивые розы… Так ты все-таки завоевала чье-то сердце на вечеринке у Ритчелл?

– Да, Джексона, – отвечаю выразительно я, и мы закатываемся в смехе. Ведь маме известно, что Джексон и я – друзья навсегда.

– Папа спит? – тихо произношу я.

И сейчас же я слышу, как издается голос папы из его рабочего кабинета:

– Анна, я не ослышался, речь о мальчиках? – Я закатываю глаза, ставя цветы в вазу. – У Миланы кто-то появился, а я, отец, об этом узнаю последним?

– Пап, – кричу я с кухни, – нет никакого мальчика. А даже, если бы и был, то я уже не первоклашка… и вообще я в ближайшем будущем уже закончу школу.

– Все верно, – гласит отец. – А значит, не за горами поступление в университет на экономический факультет, к которому ты должна уже готовиться! – командным голосом заключает он.

Делая недовольную гримасу, не отвечая на слова папы, я осознаю, что независимо от сделанного им выбора, я никогда не буду поступать на экономический факультет. Мама знает о моих намерениях обучения на психологическом факультете с одновременной карьерой модели, но не одобряет. Папе я еще не говорила ничего об этом. Но чувствую, что пора уже начать говорить смело о своих желаниях, целях, но быть готовым к тому, что папа придет в ярость. Однако для меня важнее, чтобы моя карьера нравилась мне, и я с огромным удовольствием занималась бы ею всю свою жизнь.

– Я спать, – безразлично говорю я родителям, которые не понимают меня, и направляюсь в свою комнату.

Сейчас мне нужно одно. Все свои эмоции зафиксировать в личном дневнике. Я бру дневник личных записей, включаю лампу, сажусь за стол, пишу:

«День выдался необычным. Розы, комплименты от Джексона, катание на аттракционе. Мы впервые с Джексоном за время нашей дружбы провели день таким образом. Обычно мы в период прогулки смеемся безостановочно. Но в этот день было все по-особенному. Даже объятия были совершено другими, не как ранее. Я поняла, что нас связывает невидимая нить, которая становится заметнее, когда сливаются наши взгляды. Что же это за нить?».

Убирая дневник в ящик письменного стола, я проветриваю помещение перед сном. Открываю окно и моего взгляду удается увидеть записку, на которой красными буквами написано: «Красотка, спокойной ночи. Я вижу тебя в своих снах, в которых мы проводим время вместе».

«Кто же этот таинственный незнакомец?» – спрашиваю я себя. Начиная прокручивать моменты пережитых дней, я припоминаю, что «красоткой» меня называл только один единственный человек. Питер, ну конечно, Питер, брат Джексона. «Самоуверенный эгоист, который чуть ли не подпортил нашу дружбу с Джексоном», – моментально сообщает мне внутренний голос. Как я только могла не догадаться сразу. Ох, Питер. Он стал загадочной персоной. Столько количество лет мы не общались с ним, но встретив меня вчера, он заговорил со мной так уверено, так смело, словно переписывался со мной ежедневно, находясь в Нью-Йорке. Очень странно всё. В нем есть какая-то тайна. Уверена.

И да, Ритчелл мне так и не перезвонила сегодня. Надеюсь, что с ней всё в порядке, так как я не желаю сейчас совершать звонки, чувствуя, что валюсь с ног и хочу, как можно скорее лечь в самое уютное место во всей вселенной – мягкую теплую кровать.