Щит научной веры (сборник)

Научные основания религии

Учение Христа во многих людях возбуждает глубочайшее благоговение и веру. К числу этих людей отношусь и я. Христианское учение решает вопросы жизни и смерти, настоящего и будущего, временного и вечного – именно так, как бы мне это хотелось. Там, где разум бессилен, религия приходит на помощь и разрешает наши недоумения.

Под словами «вера» подразумевается не полная уверенность. У одних она сильнее, у других слабее. Есть люди, которые утверждают, что у них полная вера. Но не обманываются ли они невольно? Полная вера дала бы нечто поразительное, и не даром сказал Христос: если бы у вас была вера величиною с горчичное зерно, то вы могли бы по одному слову двигать горами. Что-то не видно такой силы. А если ее нет, то, стало быть, вера наиболее верующих менее горчичного зерна.

В сущности, мы верим настолько, насколько это определяется нашим разумом. Однако, у множества чрезвычайно умных и ученых людей, разум, отвлеченный в сторону жизнью, не работает в этом направлении, и потому нет большой разницы в силе веры между учеными и не учеными. Ограниченная и недолгая и не упорная работа разума даже разрушает веру.

Я много и неустанно размышлял над вопросами веры в связи с научными фактами и нашел в своем разуме многое, подтверждающее основы веры. Многое в ней осталось для меня неясным, многие вопросы совсем не решены. Но так как разумная вера имеет великую силу и оказалась довольно близка к учению Христа, то я и не думаю, чтобы изложение ее оказалось вредным для общества. Пускай существует 2 веры: одна – чистое христианское учение без натяжки и умствования, другая – научная, ограниченная, неполная. Может быть, наступит время, когда обе сойдутся в одно.

В тех случаях, когда разум бессилен или противоречит вере, можно быть скромным, не полагаясь чересчур на наше весьма неполное знание и нашу, без сомнения, узкую и слабую логику. Будем надеяться, что работа умов, с течением времени, рассеет и последние остатки разногласий.

Наука принимает за несомненное, что количество вещества в мире остается неизменным, точно также как и количество энергии. Откуда же они явились? Ум не мирится с существованием вселенной без причины. Существование мира есть чудо, которое никогда не перестанет удивлять размышляющего человека. Ничто вещественное, ничто существующее в мире не может создать ни одного атома материи. Что же за причина создала бесконечную вселенную. Эту сверхъестественную причину мы называем Богом.

Поэтому, кто признает существование причины, тот должен признать и существование Бога, потому что то и другое означает одну и ту же сверхъестественную сущность.

Если бы мы еще могли создавать частицы вещества или если бы они создавались как-нибудь миром, то мы могли бы сказать, вселенная сама себя создает, ведь этого нет и потому мы должны признать существование особой Силы, явившейся еще до создания вселенной и бывшей ее причиною.

Найдутся люди, которые скажут: «Не лучше ли обойтись без причины; мир существует сам по себе, а до причины нам нет дела, потому что она все равно останется для нас непостижимой; не принять ли в основание всех вещей одну основу – мир! Приняв его причину, вы только одно понятие заменяете другим еще менее понятным».

Но, во-первых, вселенная и ее причина – два предмета совершено различные, во-вторых, приняв в основу мир мы сузим свои понятия и лишимся чрезвычайно интересных выводов. Далее – свойства причины вовсе не так недоступны, как вы думаете: о них можно судить по свойствам вселенной, как по зданию судят об архитекторе и рабочих.

Наконец, громадная часть человеческая не удовлетворится мыслью о мире, как о причине самого себя; даже с научной точки зрения, с точки зрения фактов – это нелепость: мир может быть создан только чем-то высшим, ничего общего с матернею не имеющим. Что человечество не удовлетворяется пантеизмом, это видно из множества религий, в основу каждой из которых положена мысль о высших всемогущих существах, составляющих причину явлений. Эти существа создали, подобно зодчим, море, землю, небеса, человека и животных. Верование наивное, однако, в корне его лежит истина, потому что можно понять развитие мира из туманности, но нельзя понять самостоятельное появление этой туманности, притом заключающей в себе все загадки последующего блеска, роскоши и богатства настоящего мироздания.

Приняв причину, как требование разума или сердца будем судить о ее свойствах. Причина эта создала мир, следовательно, она чудодейственна, потому что никто и ничто не может создать ни одной частицы материи, силы или духа.

Выводы отсюда следующие. Так как была Сила, которая когда-то создала целую вселенную, то эта сила и теперь, и прежде, и всегда может делать то же самое, т. е. чудеса: создавать материю, силы и духов.

Она может моментально уничтожить весь мир или часть его, потому что кто создал, тот имеет достаточно силы уничтожить.

Судя по величию и громадности чудесного творения, приходишь невольно к мысли, что едва ли для нашего Творца есть что-нибудь невозможное.

Совершает ли чудеса творец в настоящее время – мы не знаем; совершал ли прежде, об этом каждый пусть судит по своему: он может верить или не верить свидетельству множества благороднейших людей. Что касается до меня, то я убежден, что они возможны и думаю, что некоторые из них были действительно. Будет ли совершать причина еще чудеса – это известно только ей одной

Из земного шара можно сделать 1 000 миллионов планет по 12 верст диаметром каждая. Масса каждой из этих планет в 15 раз больше массы всего человечества.

Наше солнце так велико, что из него можно скатать больше миллиона огненных шаров, величиною с Землю.

Люди в свои слабые инструменты насчитывают не меньше 200 миллионов солнц и многие из них в десятки раз больше нашего солнца.

Есть звезды, из которых можно слепить несколько тысяч солнц, таких как наше.

Вокруг нашего солнца кружиться более 400 планет. Сколько же планет насчитаешь вокруг всех солнц вселенной!

По всей вероятности, многие из планет приспособлены для обитания различных существ, хотя, может быть, и весьма своеобразной организацией. Сколько же существ приютилось вокруг солнц видимого нами уголка вселенной? Сколько, наконец, существ прокармливает, одевает и живит вся вселенная – видимая и невидимая!

Все предыдущее, несомненно, указывает на величие Причины и отчасти на благость ее.

Действительно, не назовем ли мы благодетельным человека, прокармливающего своими трудами сотню беспомощных детей. Тем более не можем мы не назвать благим отца вселенной, содержащего в своем доме бесчисленные миллиарды существ.

Пожалуй, можно спорить о благости создателя, потому что, по крайней мере, на Земле мы видим много страданий. Но имеем ли мы право сказать, что они разлиты по всем небесам? Имеем ли мы право сказать, что они никогда не прекратятся и на Земле? Если бы кто-нибудь сошел с Луны в один из наших богатых городов и, наткнувшись на острог, или на умирающего, сделал суждение обо всем городе, разве он поступил бы благоразумно? Разве вы осудите отца семейства, если найдете его делающего строгий выговор сыну?

Вывод о благости Причины с точки зрения несомненности нельзя считать не спорным, однако, если бы эта причина и оказалась в самом деле в наших глазах неблагою, то можем ли мы ее осудить? Ни в каком случае, потому что дела мы этим ни в каком случае не улучшим, а напротив ухудшим, принимая во внимание наше дерзкое предположение и ясно доказанное всемогущество Причины.

Нет! Даже с точки зрения разума – это чистейшее безумие. Действительно, что мы видим, что мы знаем, сколько мы жили, как ограничены наши умы. Ведь мы находимся в руках Причины. Умен ли человек, делающий решительное суждение о своем брате, которого он видел одну секунду на расстояние 100 сажень. А мы хотим судить о Нем…

Итак, вот наши выводы о Причине. Она чудесна, всемогуща, величава, безмерна, трудновообразима, блага и составляет нечто высшее в сравнение с миром, нечто независимое от него.

Раз эти выводы разумны, они должны иметь большую силу. Так употребим же все силы и весь талант наш, чтобы доказать человечеству верность этих выводов, но гораздо лучше и красноречивее, чем сделал это я. Наверно мои выводы убедительны только для меня и очень немногих. Но они были бы убедительны для множества людей, если бы изложены были лучше и сообразно с духом того, кому они предлагаются. Нужна и подготовка, нужна почва благодарная и удобренная

Новая и великая сила тогда бы вошла в мир и двинула бы его вперед по пути к благу и свету.

Резюмируем сказанное в форме вопросов и ответов, в виде спора.

– Есть ли причина существования мира, существования материи, чувств и законов?

– Нет. Мир всегда существовал, существует и будет существовать.

– Не буду пока возражать. Но скажите мне, было ли устройство вселенной прежде проще, чем теперь?

– Без сомнения. Было время, когда весь мир состоял из одной необъятной туманности: не было солнца, звезд, планет и живых существ. Было, может быть, время неподвижности материи, когда составляющиеся ее точки находились на огромных расстояниях друг от друга и были неподвижны.

– Значит, вы приходите к тому выводу, что было время поразительной простоты устройства вселенной, когда даже составляющиеся атомы были неподвижны. Вот этот то момент и можно назвать началом времени, началом создания мира из ничего.

– Все это не убеждает меня в создании мира: он был всегда – и кончено.

– Если он и был всегда, все-таки вы не объясните мне существование основных законов природы, благодаря которым мир принял в настоящее время тот вид, который мы знаем. Если материя всегда была, то кто дал присущие ей свойства? Наконец, самое развитие мира, его непрерывно изменяющаяся картина, зависит от начального расположения вещества в пространстве. Что служило причиною того, а не другого расположения материи? Могло бы быть другое ее расположение, другие законы, тогда вселенная представляла бы картину, совершенно отличную от известной нам. Настоящее, прошедшее и будущее состояние вселенной, в сущности, выражает волю Создателя. А если выражена воля, значит, есть и тот, кто ее выражает.

– Не согласен.

– Разве может быть что-нибудь без причины?

– Ничто, кроме начала, за которое я принимаю вещество с его свойствами и первоначальное расположение его.

– То есть как первоначальное?

– Ну, размещение вещества в известный, наиболее удобный момент, например, несколько тысяч или миллионов лет тому назад.

– Но, ведь, в этом расположении выражена воля на все времена и притом совершенно не зависимая от материи. Должны же вы признать существование высшей воли.

– Ну, может быть, не знаю.

– Можно даже доказать на основании известных нам естественных законов, что эта воля не только величественная, но и прямо беспредельна.

– Каким же это образом?

– Закон тяготения Ньютона указывает, что количество потенциальной, или запасной энергии в мире прямо бесконечно. Эта энергия заставляет пылать солнце, но выделяется ее, в миллионы лет, сравнительно с полным запасом, ровно нуль; потому что запасы неистощимы. Выделение же это может прекратиться только временно.

Итак, к свойствам причины: чудотворению, всемогуществу, величию и благости мы можем еще прибавить и беспредельность, или неистощимое богатство. Мы не знаем, насколько простирается вселенная, но мы убеждены, что ее энергия или богатство, как бы ни была она мала, не имеет конца.

Если бы мы откинули причину, но мы не могли бы рассуждать о ее свойствах. Мы не знаем, кому мы обязаны за свое блаженство и кого мы должны благодарить. Неужели благодарить вселенную, когда она сама есть результат чего-то высшего, независимого от нее. Преклоняться перед вселенной то же, что преклоняться перед солнцем, а преклоняться перед ним то же, что преклоняться перед самим собою, потому что чем же солнце значительнее меня; не напротив ли?

Конечно, мы зависим от мира, но ведь он и сам зависит оттого, что послужило причиною его бытия.

Может быть, вы скажете, что, допуская первую причину мира, надо допустить и вторую причину, т. е. причину причины.

На это скажу, что, может быть, она есть, но; во-первых, мы ничего не можем о ней сказать, во-вторых, эта вторая причина – наше высшее начальство второго порядка, с которым мы не имеем ни малейшего непосредственного соприкосновения. Ясно, что мы можем иметь дело только с нашим непосредственным начальством, предоставляя водиться ему со своим началом, если оно есть.

Тоже скажем и про причину третью и т. д.

Мы в руках первой причины, но не в руках мира, потому что мир может превратиться в ничто, как он возник из ничего по воле Высшего.

Мы признаем существование создателя какой-нибудь жалкой лачуги и не хотим, или сомневаемся, признать создателя прекрасного мира, создателя бесконечности, создателя жизни! Разумно ли это?

Нисколько не трудно для причины сотворить все сразу, как оно есть, чем сотворить туманность, из которой произошло, все равно, то же. Создавая туманность, Причина создала в ней уже нас самих и все бесконечные миры ангелов и людей.

Если мы преклоняемся перед величием творения в теперешнем виде, то не меньше должны преклоняться и удивиться перед величием туманности, ибо в ней уже скрытно содержится все, что в последствии из нее развилось. Это подобно семени, в котором скрытно содержится вся премудрость развивающегося из него со временем растения или животного.

Если бы мир был создан моментально сию минуту, в присутствии вас, и в таком виде в каком он возбуждает ваше удивление, то вы, без сомнения воскликнули бы: есть создатель мира! Есть высшая Причина, которая вне мира и выше его. Вы не усомнились бы ни на минуту. Но знаете ли вы, что у нас нет никаких указаний на то, что мир создан именно сию минуту. Кроме того, я говорил, что сделать мир в виде туманности нисколько не легче, чем сделать мир в теперешнем блестящем виде, потому что он, как яйцо содержал и тогда в себе все свое будущее величие.

Я просто не понимаю, как можно не признавать Причину. Ведь вы же признали бы ее, если бы сейчас перед вами создали человека или ангела. А если да, то должны признать и причину, действующую, когда бы то не было и создавшую туманность, потому что последнее нисколько не легче.

Если мы готовы признать мудрость некоторых людей, то тем более мы не можем сомневаться в мудрости создателя их.

Если бы мы имели возможность взглянуть на небеса, побывать там и видеть бесчисленные творения Божьи, то тем более мы были бы поражены мудростью Творца, если бы могли ее увидеть.

Если на Земле много глупости и несправедливости, то весьма вероятно, что это состояние творение лишь переходное, временное и судить о нем и его будущем пока преждевременно. Разве справедливо судить о человеке по его состоянию в младенчестве. Дитя бессильно в нравственном, умственном и физическом отношении; оно уступает всем животным, но это не мешает ему со временем превзойти все живое на Земле. Даже позднее, дитя наивно: т. е. постоянно смешит нас споим недомыслием и неразумием.

Такое же точно состояние, может быть, переживает и все несовершенное на Земле: мир животный и люди.

По теперешнему состоянию их нельзя плохо судить об их будущем, об их будущей мудрости. Напротив, судя по некоторым особям, можно догадываться о будущем совершенстве человечества и всего живого,

В самом деле, если бы жениться согласились только мудрые и нравственные, то, понятно, и потомство бы стало таковым же; все же остальное вымерло бы естественным порядком. Я не хочу сказать, что по гак именно и случится, я только хочу указать на возможность осуществления полной мудрости на земном шаре, и для этого, теоретически, даже достаточно и того, что уже существует на земле.

То же, нужно полагать, осуществимо и на других планетах. Итак, мудрость Божья несомненна в виду мудрости самого творенья.

О благости и милосердии Создателя можно так же судить и по милосердию творения.

Разве мало милосердных и добрых! Если люди могут быть добры, то тем более Причина их. Если люди могут быть совершенны, то тем более Бог. Не будем говорить о так называемых духах, о которых у мае немного достоверных сведений, и существование которых даже многими не признается, а будем говорить о так называемой материи, которую мы видим, слышим, обоняем, осязаем и вообще познаем тем или иным чувством, смотря по обстоятельствам.

Может быть, рассматривая материально, мы увидим или, точнее, познаем нашим разумом и нематериальное. Может быть мы найдем необходимым признать существование и духов.

Есть несколько гипотез о сущности материи. Наиболее простая из них есть гипотеза Босковича, которую мы разовьем на основании новейших научных данных.

По ней, мир предполагается состоящим из математических точек, обладающих способностью притяжения, которая выражается в их движении.

Каждая точка притягивает все другие точки с силою, обратно пропорциональной квадрату расстояния ее до притягиваемой точки. Однако, закон этот не решаются применять для расстояний очень малых, потому что одного его пока совершенно не достаточно для объяснения молекулярных явлений, например, химического сцепления частиц тела между собой, или крепости тела. Эти частичные притяжения, может быть, со временем будут разъяснены при посредстве эфирной среды, представляющей один из простейших видов материи.

Каждая материальная точка представляет центр сил, выходящих из нее наподобие лучей во все стороны и хватающих что попало с тем большею силой, чем ближе ее жертвы. Результатом является движение других материальных точек. Но и наша точка также движется, потому что ее охватывают со всех сторон лучи других точек и также приводят в движение.

По этой гипотезе, каждая материальная точка, или элемент материи, состоит не только из точки, но и из лучей, простирающихся в бесконечность и занимающих весь мир, все пространство до его бесконечных пределов. Элементы материи суть равной величины, т. е. точки действуют друг на друга при одинаковых расстояниях с одинаковой силой, или приобретают в одно время одни скорости.

Кажется странным действие точек без их соприкосновения, но в том то и дело, что элемент материи, благодаря своим лучам, вездесущ и потому то влияет на всю вселенную, на все такое же, как она, заключенная в бесконечности. Выходит, что мир состоит из беспредельных клубков материи с движущимися в зависимости друг от друга Центрами. Выходит, что материя непрерывна и, собственно, пустоты нет.

Первобытные элементы материи, отдельные точки, быстро двигаясь под взаимным влиянием, образуют поразительно упругую первобытную жидкость, может быть, эфир. Элементы материн, будучи точками, не могут встретиться между собою, что следует из теории вероятности. Два элемента по принятому закону тяготения, который назван ньютоновым, в честь открывшего его, не могут образовать, при прохождении друг около друга, частицу подобную той, которая образована вращением Луны вокруг Земли. Как бы близко не проходили две материальные точки одна возле другой, они только изменяют взаимно направление своего движения, но не образуют товарищество, не образуют замкнутой группы, бегущей, как одно целое.

Нужны особенные благоприятные условия, определяемые математически, для образования крутящейся группы из двух точек: для этого нужно сближение трех точек на чрезвычайно малом расстоянии и притом при соблюдении известных условий скорости и положения.

Таким то образом, первобытная материя и довольно устойчива, т. е. она чрезвычайно медленно создает сложную материю, хотя бы простейшего типа, когда каждая частица состоит, например, из двух элементов.

Еще менее вероятия, т. е. более требуется времени для получения частицы из трех элементов.

В первобытной эфирной материи сложные частицы образовывались во множестве ее мест. Понятно, что они в силу тяготения стремились друг к другу и образовали первые туманности. Впоследствии эти туманности послужили родоначальниками солнечных систем.

Совокупность множества сложных частиц образовала все известные и неизвестные нам газы, жидкости и твердые тела. После этого понятно, что все-таки вселенная содержит одинаковые вещества. Чем сложнее частица, тем более ее элементы теряют поступательное движение, которое часто переходит при каждом новом усложнении во вращательное. Отчего сложные частицы обладают тем меньшею упругостью, чем они сложнее. Наконец эта сложность такова, что упругость почти совсем теряется и вещество достигает состояния твердости, неподвижности кажущейся частичной, но не атомной. Потому что элементы материи продолжают кружиться с чудовищной быстротою.

Вот почему я думаю, что закон ньютонов может быть применим и к расстояниям молекулярным, т. е. весьма малым: если бы, например, тяготение возрастало пропорционально кубу уменьшения расстояния, то не одна форма материи не могла бы быть продолжительное время устойчивой. Аналитическая механика показывает, что тогда бы почти моментально произошло соединение элементов материи попарно в одну точку; с этими последними произошло бы, в определенный срок, то же и, таким образом, мир скоро превратился бы в один крохотный комочек материи. Одним словом только ньютонов закон обеспечивает нам некоторую устойчивость вселенной и ее постепенное и бесконечное развитие.

Вот почему, хотя многое закон ньютонов пока и не объясняет, в особенности молекулярную механику, мы не решаемся его отвергнуть, в надежде, что он когда-нибудь еще откроет нам глаза на явления молекулярные. Впрочем, и ни одна из других гипотез относительно материи не объясняет нам сущности электрических и магнитных явлений, а также и крепости твердых тел.

Сделаю тут еще указание на одно видоизменение ньютонова закона, при котором некоторые молекулярные явления становятся, по-видимому, более понятны. Для расстояний огромных и обычных можно принять закон ньютонов почти точным. Далее, пусть он нарушается, и притяжение частиц пусть возрастет быстрее квадрата уменьшения расстояния. Для молекулярных, невидимо малых расстояний увеличение притяжения пусть будет пропорционально кубу уменьшения расстояния. Еще дальше, для расстояний меньших, чем молекулярные, притяжение возрастет несколько медленнее кубу уменьшения расстояния, пока оно снова не подчинится ньютонову закону; только коэффициент будет в громадное число раз больше, чем для расстояний астрономических и обычных или небольших, но видимых.

Результатом этой гипотезы будет быстрое соединение частиц по две, по три и т. д. в молекулярные группы с выделением громадного количества энергии, которая выражается в форме тепла, света и электричества. Очевидно, это соединение будет соответствовать химическому соединению. Закон ньютонов, принятый нами для расстояний меньших молекулярных, не позволит частицам соединиться вполне, в одну точку, с выделением по теории, беспредельной энергии.

Действительно, при кубическом законе тяготения частицы крутятся по спиралям друг около друга, сближаясь между собой, пока закон тяготения не перейдет в квадратный. Гипотеза, как будто способна объяснить и физические явления: теплоты, испарения, таяния и т. д. Еще яснее она объяснит и свойства твердых и жидких тел.

Сознаюсь, что даю не объяснение молекулярных явлений, а только намек на возможность этого объяснения.

Механика тяготения – механика сложная, когда даже вопрос о движении трех взаимно притягивающихся материальных точек не решен в обширном смысле. Пусть молодые математики, восходя от решения этого вопроса, идут далее и далее, по пути к выяснению молекулярной механики. Понятно, такие математики должны ведь в то же время быть и основательными естествоиспытателями.

Но оставим на время подобное математическое выяснение явлений природы на основании той или другой гипотезы и возвратимся к нашим элементам материи, или атомам.

Что же такое атомы? Отдельно они не постигаемы чувствами, т. е. не ощутимы. Они занимают всю вселенную и вместе с тем не занимают никакого места, потому что математическая точка не занимает места и не может практически встретиться с другими точками. Таким образом, наш атом, занимая вселенную, проницаем всеми другими томами, потому что они так же занимают ту же вселенную. Все атомы могут разместиться в произвольном малом пространстве и даже теоретически слиться в одну математическую точку. Что же такое атом? Это сила, центр сил, это нечто невещественное, чуть не духовное, потому что не занимает места, неощутимо и вместе бесконечно.

Наука указывает, что атом не может быть разрушен человеком и вообще природою, не может быть также создан или хоть сколько-нибудь изменен. Так что атом нетленен и бессмертен, подобно духу. Только причина, создавшая мир или массу атомов в состоянии их изменить и уничтожить, но люди и мир никогда – таково убеждение науки.

Не есть ли, в самом деле, атом – элементарный дух?

Это можно было бы предположить, если бы атом оказался чувствующим, т. е. способным испытывать ощущения, способен испытывать приятное и неприятное.

Мы видим мир, населенный животными, или материальными комочками атомов, способными чувствовать. Пока количество живого вещества, например, на поверхности Земли чрезвычайно мало, в сравнении с количеством всего ее вещества. Почему мы невольно клонимся к тому, что чувствительность особенное исключительное явление, большинство же мира погружено в бесчувствие и не способно к жизни. Масса неорганизованной материи подавляет нас. Представим себе Землю пустой или наполненной внутри чрезвычайно тонким веществом, как мыльный пузырь. Тогда, уже количество живой материи будет не мало в сравнении с массою Земли. Но пусть наш животный мир, например, состоящий из насекомых, чрезвычайно быстро и успешно размножается. Тогда не будет нисколько не невозможным, если все вещество образуется в живое. Положим, им нечего будет тогда есть и пить, но нам довольно и одного момента их жизни. Этот теоретический момент указывает нам, что все состоящее из атомов может Целиком превратиться в живое, чувствующее. Итак, атомы чувствуют при известной их группировке.

Потому предположение наше, что атом есть элементарная бессмертная и нетленная душа, не оказывается очевидной нелепостью.

Пусть наш мир состоит из обезьян одного вида. Вы скажете: чувствует не материя, а их души. Каждой обезьяне ниспосылается душа свыше. Очень может быть. Но позвольте сделать одно возражение: что если из обезьяны вынуть душу и оставить мускулы, когти нервы, мозг, одним словом, все материальное, осталась бы она жива? Будет ли она по-прежнему двигаться, будет ли чувствовать? Всякий, знакомый с физиологией и естественными науками скажет, без сомнения, – да! Но, может быть, она тогда превратится в автомат, в механизм, нисколько, по-видимому, не отличающийся от живой обезьяны? Может быть, автомат этот не будет чувствовать, будет мертв и только обманет наш глаз и слух?

Но возможно ли это предположить? Многие ли люди решатся утверждать это?

Таким образом, большинство должно признать за атомом способность чувствовать.

Правда, некоторые скажут, что душа неотделима от тела и душу взять от обезьяны нельзя, не разрушив ее тела. Верно! Мы этого не можем сделать, но всемогущая сила может, и предположения наши – не абсурд, если действительно существует душа независимая от тела.

Если душа не отделима от тела, то только потому, что душа есть бессмертная и нетленная сущность материи, т. е. мир атомов.

Что же случиться, если наш мир обезьян, как говорят, вымрет. Очевидно, из учения о материи, что сущность их, или мир атомов не потерпит никакого важного изменения; следовательно, раз за атомами в живом теле была способность чувствовать, то та же способность Должна быть достоянием и мертвого тела. Только сила и сложность чувства может измениться, принимая в расчет сравнительную чистоту устройства неорганизованной материи. Мы представим картину, которая укажет нам на изменение силы чувства в атомах, по мере упрощения того дома, в котором они живут и который составляют.

Пусть материя, составляющая обезьян превратиться тем или иным путем в более мелких животных: ну, хоть, в мыслях. Число обезьян, положим, было 1000, а число мышей, сделанных из той же материи пусть будет миллион.

Без сомнения, сложность организации мыши проще, чем обезьяны: память мыши меньше, способность соображения – также, способность чувствовать боль, радость и горе – много ограниченнее; одним словом, так называемые духовные богатства незначительные. Миллион мышей мы также можем превратить в биллион насекомых, духовная организация еще слабее. Далее биллион насекомых в триллион инфузорий с поразительно уменьшенной духовной жизнью. Крупная инфузория может быть превращена в более мелкие бактерии и т. д., пока мы не остановимся на известной границе жизни. Тогда каждое существо, положим, будет состоять из биллиона атомов. Но если есть живое существо из биллиона атомов, то почему, теоретически не признать возможность существ из меньшего числа атомов: из миллиона, из тысячи, сотни, из десятка и, наконец, из одного атома. Мы видим, что богатство жизни уменьшается непрерывно с уменьшением массы живого вещества. Кто же сомневается, что духовная жизнь непрерывно надает для принятых нами животных: обезьяны, мыши, насекомого, инфузории, бактерии. Если мы не можем себе представить и понять духовную нищету высших животных, то какова же должна быть духовная нищета бактерии, наконец, атома или частицы? Поэтому не представляйте себе атом в виде какого-то маленького человечка, способного думать, видеть, слышать, ощущать и т. д. Жизнь этой элементарной, уединенно расположенной души, трудно вообразима по своей простоте. Лучшее представление о ней вы составите, если мысленно будете спускаться по лестнице животного мира до низших его пределов, где он сливается с миром растительным и, наконец, теряется в неорганическом мире.

Из картины нашей вытекает, что не некоторые только атомы в обезьяне живут, но каждый из них. Действительно, возьмем хотя атомы ее пальца; при обращении мира обезьян в мир животных меньше пальца обезьяны, очевидно, палец превращается в целое самостоятельное существо. Какую бы мы ничтожную долю обезьяны не взяли, конечно, эта частица может быть превращена в самостоятельный организм и таким образом способность чувствовать должна быть признана за каждой частицей материи или за каждой частицей высшего или низшего животного.

Отсюда, как будто следует очевидная нелепость: именно каждое животное представляет целое скопище душ, чувствующих отдельно и самостоятельно.

Но почему же это нелепость? Только потому, что мы не привыкли так думать, не сроднились с этой идеей. В самой деле, как я признаю, что во мне биллионы «я». Если бы то было так, то разные «я» противоречили бы друг другу; одно «я» пожелает, чтобы тело ходило, а другое – чтобы оно стояло. Но в том то и дело, что жизнь бесчисленных «я» совершенно согласная; жизнь же других «я» подчиненная. Организм есть прекрасно устроенное общество, в котором нет междоусобиц и разногласий. Организм есть храм для множества душ; одни входят в него, другие выходят; одни занимают высшие должности, другие – низшие.

Посмотрим на какого-нибудь Ивана: мы видим прекрасно действующий механизм. Чувствами же радости и страдания обладают все его элементы; только одни более, а другие менее. Ощущение есть побочный результат деятельности организма; результат, свойственный сущности материи, без которой она немыслима, как немыслима она без движения.

Из рассмотрения лестницы организмов видно, что жизнь, или чувство атома тем интенсивнее, чем сложнее механизм, в состав которого он входит. Отсюда видно, что атомы, входящие в разные части животного, чувствуют с различной силой, смотря по сложности частей. Наибольшей интенсивностью должны отмечаться атомы мозга, которые из всех его частей получают множество эфирных волн, благодаря постоянным взрывам нервов и деятельности нервных клеточек. Множество атомов мозга чувствуют почти одинаково. Организм легко даст ответ о согласном самочувствии множества «я». В самом деле, смотря на животное, чем мы докажем, что в нем одно «я». Даже о себе мы не можем сказать, что в нем одно «я». Ваше личное ощущение, конечно, относится к одному «я», но механизм говорит зараз о множестве «я». В других менее сложных органах тела также множество «я», но об их ощущении и состоянии организм даже не может ничего сказать, как дерево не может сказать про чувство своих элементарных душ.

Есть множество низших животных, о самочувствии которых также никто не знает кроме их самих.

Это даже лучше, что одно существо служит для горя и радости бесчисленного множества душ. Если бы в каждом животном не было бесчисленного множества душ, тогда непонятно бы было, как природа из одного большого организма творит почти бесконечное множество малых организмов, очевидно, не лишенных души. Откуда же явилось бесчисленное множество душ! Ведь душа при обращении в свою элементарную сущность или при образовании нового сложного механизма, как атом, свойств своих не может изменить: он остается нетленным, неизменяемым и способным чувствовать в зависимости от окружающих его условий, в зависимости от «дома», в котором он живет.

Итак, атом обладает способностью чувствовать, т. е. испытывает приятное и неприятное. Эти ощущения в элементарной душе, или в отдельном атоме невообразимо слабы и почти непостижимы.

Атом в бактерии чувствует сильнее, но также непостижимо слабо для человеческого ума. С дальнейшим восхождением по биологической лестнице способность чувства и богатство жизни атома непрерывно возрастает, в зависимости от количества получаемых им эфирных вибраций, происходящих от деятельности существа. Помните только, что существо есть механизм с участием физики, химии и т. д., т. е. механизм чрезвычайно сложный и до сих пор еще далеко не понятый даже в элементарном своем виде. Ощущение же его есть побочный продукт, как бы выбросок природы, нисколько не участвующий в степени исправности его действия. Чувство это принадлежит всем атомам, только в разной степени.

Вот, например, как я объясняю чувство боли в пальце, когда его режут. Механизм исправно действующий уничтожает или ослабляет деятельность всех нервных центров, кроме немногих тех, которые ведут к спасению пальца. Все сосредоточится на них. Высшая деятельность мозга, посредством, может быть, прекращения доступа к нему крови, страшно замедляется. Множество «я» получает несравненно меньше эфирных вибраций, результатом чего является выбросок природы – ощущение.

Всем известно, что общее усиление деятельности мозга вызывает удовольствие, общее же ослабление этой деятельности – страдание. Таким образом, нам кажется, будто страдание заставляет нас делать то и другое, на самом же деле это чистейшее заблуждение. Ощущение есть побочный продукт, свойственный каждому атому.

Однако если бы не было этого побочного продукта, то мир бы не имел смысла. Поэтому в нем заключается все. Странно было бы отрицать за сущностью мира или просто за миром его способность испытывать ощущение радости горя. К чему же бы тогда был мир?

Рассмотрим теперь чувство какого-нибудь высшего животного. Рассмотрим одно из его бесчисленных «я», составляющих центр ощущений наиболее сложных и сильных. Что такое жизнь, сон, смерть, загробное существование.

Для простоты представим себе, что в замкнутом со всех сторон пространстве, например, стеклянном шаре, содержится только 1000000 атомов в том или ином состоянии, т. е. в виде одного или нескольких существ, в виде трупа или совсем неорганизованной материи.

Вот один атом в мертвой материи, составляющий особую бессмертную и нетленную душу, в ее самом элементарном виде. Не будем ни на минуту терять ее из виду, следя за ее чувствами в среде миллиона ее сестер.

Для атома в неорганическом веществе или в веществе низших животных и растений не существует время, память и чувство, в той, по крайней мере, ясной форме, в какой мы привыкли это понимать. Итак, существование души в этом состоянии летит стрелой, незаметно. Биллионы лет проходят как одна секунда, что идеально верно для совсем неорганизованного вещества.

Сон человека, в сравнении с этим состоянием, даже самый короткий, есть богатая жизнь со множествами интенсивных ощущений и богатой памятью. Только с глубоким обмороком можно сравнить состояние так называемой смерти атома, вернее его существование в неорганизованной материи.

Отвлекаясь немного в сторону от нашего шара и миллиона атомов, сделаем отсюда интересный вывод в применении к блужданию атома им поверхности Земли. Без сомнения он переходит от одного животного к другому, причем промежутки между этими переходами или, так называемое, состояние смерти, может измеряться миллионами и сотнями миллионов лет; но как бы не были велики эти времена, они по предыдущему, должны проходить незаметно, как обморок. Таким образом, атом не знает состояния бесчувствия, не знает смерти, не знает миллионы лет, проведенных им в состоянии мало организованной материи, потому что для него эти миллионы лет совсем не существуют; он испытывает только жизнь и жизнь; смерти же для него совсем нет. Только посторонние наблюдатели видят смерть, но наблюдаемый атом ее не знает; она даже не существует и для самого наблюдателя.

Глубоко заблуждаются те, которые приписывают ощущение не атому, а форме существа. Действительно, если сделать из нашего миллиона атомов последовательно одно животное, потом другое и т. д., то ощущение будет испытывать так же наблюдаемый атом, хотя мы и будем говорить, что сначала чувствует собака, затем рыба и т. д. С перемещением, например, птицы, перемещается и место ощущения; когда страдает Иван, то Петр ничего не чувствует (кроме сострадания). Если из Ивана сделать точную копию Петра, то опять будет страдать Иван, хотя он не будет отличаться от Петра; так что у нас будет два Петра, но чувствующих совершенно независимо друг от друга.

Превращение Ивана в Петра подобно следующему: пусть я крепко заснул и, проснувшись, забуду про все свое прошедшее. Я встаю Петром, и никто не может меня разуверить в противном. Такова жизнь, смерть и первое загробное превращение.

Мой атом, или «я», существует с сотворения мира и будет существовать до уничтожения его, если то пожелает Причина. Мой атом переходил из организма в организм с интервалами существования в неорганической среде. Он никогда не переставал испытывать горе и радость. В начале существования мира, когда все заключалось в огромной и неорганизованной туманности, его чувство было через чур элементарно, и миллионы лет для него прошли, как глубокий обморок; он их не заметил. Но вот, на заре жизни, явилось нечто похожее на сон. Это атом вошел в состав первых простейших организмов. Они стали чувствовать что-то вроде момента радости и момента горя, как бы происходящего от легкого укола булавкой. Последнее соответствовало смерти организма или разложению его в простейшее состояние. Эти колебания чувства все усиливались по мере возрастания сложности животных. Теперь они достигли высокой степени напряжения и молодость составляет уже сильную радость, а смерть муку.

Ощущения приятные и неприятные стали уже в некоторой степени зависеть от человека, от его поступков, от его жизни.

Калуга, 1898 г.,

20 декабря

Архив РАН, ф. 555, оп.1, д. 370

Публикуется впервые.

Наука и вера

Основу, как элемент материи я признаю за вечный бессмертный, нетленный дух. Его будущее прекрасно. Но мое представление о душе животного или человека совсем не сходно с таким же понятием среднего верующего человека. Какое представление приятнее, лучше для человека и животных, мы постараемся тут решить.

Человек умирает! Что думает при этом средний верующий идеалист? Он не считает свою веру несомненной, но выражает ею свои задушевные желания: самое отрадное, по его мнению, что только можно вообразить.

Кто не имеет такой веры? Она внушена нам с детства, она передана нам поколениями наших предков.

Они уже мечтали о душе, со всеми ее человеческими свойствами, как о чем-то не разрушаемом. Откуда же взялась эта уверенность?

Средний человек и сейчас не понимает, что душевные, умственные и физические свойства есть результат устройства тела и мозга. Каждому, положим, душевному качеству соответствует несколько известным образом расположенных нервных узлов и соединяющих их нервных волокон. В этом уверены многие, изучавшие физиологию и, вообще, знакомые с биологическими и другими естественными науками, – например, врачи, учителя естественных наук, ученые, натуралисты. Они знают, что с разрушением мозга, разрушаются и душевные качества: добродетели, страсти, способности всякого рода, речь, память, воля и т. д. И это относится одинаково к человеку и животным. Также всем известна зависимость между объемом головного мозга у разных животных и богатством их душевных качеств. Отсюда категорическое отрицание учеными обыденной веры.

У среднего, хотя и образованного человека, эти идеи смутны и потому рождают полу-веру, колебание. Они думают и так и этак, меняют настроение, смотря по обстоятельствам, по внушению, под влиянием книг, разговоров: сегодня так, завтра этак. У простых людей, которым некогда даже думать, не только что углубиться в науку, эта обыденная вера бывает часто даже несокрушима и служит им утешением в трудные минуты жизни. И благо им: лучше что-нибудь, чем ничего. Самообман этот бодрит и дает силы.

Понятно как мог он возникнуть даже у мыслящего человека теперь и в особенности в средние или древние века, когда и ученейшие не имели представления о механизме человека и животных.

Человек мыслящий тогда невольно приходил к идее о независимом от тела существовании души. Говорили ему об этом всем известные факты: смерть, душевные болезни, галлюцинации, сны. Познание же физиологии этому заблуждению не противоречило.

Человек ходил, думал, помнил, любил, работал. Смерть же внезапно разрушала все эти способности. Куда же они девались? Тело цело, мозг такой же, все органы в порядке, но все остановилось. Значит было что-нибудь такое, что приводило животное в движение. Это что-то исчезло.

Видеть исчезнувшее нельзя. Значит оно невидимо. Ясно, что оно ушло с последним дыханием. Оно не составляет тело, потому что тело осталось, каким было. Но составляет то, что живит тело, что существует отдельно.

Оно существует то в теле, то без тела. Приходит и уходит, когда хочет и куда хочет. Придет в тело и оно оживает, уйдет из него и оно умирает: становится неподвижным, бессильным, неодушевленным, не чувствующим.

Вот как думало мыслящее, хотя и незнакомое с физиологией существо. По его мнению, во время сна душа более или менее уходит из тела, также во время обморока, летаргии. Если возвратится, тело оживет, восстанет. Не вернется, – и тело умрет.

Во время сна, думает первобытный философ, душа блуждает, посещает знакомые и незнакомые места, видит известных или неизвестных людей. При пробуждении, она возвращается в тело. Поэтому, по его мнению, сны могли говорить о неизвестном, далеком, о мире духов.

Удивительные, яркие, осмысленные сны некоторых людей смешивались с действительностью и еще более укрепляли эту веру.

Галлюцинации слуха, зрения и обоняния – также говорили об отдельном, посмертном существовании души С СОХРАНЕНИЕМ ЕЕ НАРУЖНОГО ТЕЛЕСНОГО ВИДА. Психически больные, с расстроенным мозгом люди, видели умерших знакомых, родственников. Они сообщали об этом с полною уверенностью в реальности явлений, так как не могли не верить своим чувствам, которые играли, под влиянием больного мозга, с поразительною яркостью. Понимать же явление они не могли по незнанию биологии.

К этим явлениям особенно здраво и равнодушно относятся врачи-психиатры, так как часто имеют с ними дело.

Иногда та же галлюцинации повторяются у члена семьи. Тогда к ним относятся нередко очень серьезно, как к явлениям сверхъестественным, как к проявлению особо существующей души.

Не у сумасшедших только бывает видения, но и у здоровых, под влиянием каких-нибудь неосознанных условий, напряжения мозга, временного его расстройства, – как бывают болезненные припадки, проходящие без последствий и неповторяющиеся.

Случайные совпадения снов и галлюцинаций с действительностью, пророческие галлюцинации распространяются по всему миру с быстротою молнии и утверждают суеверия. Напротив, не оправдавшиеся пиления и сны молчат о себе. Никто не хочет о них говорить как о явлениях, не подтверждающих наши затаенные мечты. Если сотая тысячная доля иллюзий случайно совпала с последующей жизнью, то уж вот вам источник веры. 99 % не оправдавшихся предсказаний скромно о себе молчат. И чего же говорить о них, если это так обычно! Как бы было замечательно… тогда другое тело!..

Когда наука говорит, что мысль, разум, знания зависят от мозга, то несведущие, а часто и односторонне образованные люди отвечают: мозги и у барана, и у теленка и у трупа есть, однако…

Допустим, что это знакомство с биологическими науками ведет только к заблуждению и что душа существует отдельно от тела. Пусть, после его смерти, она сохраняет многие свойства, которые имела в теле ранее. Пусть приобретает даже в посмертной жизни еще другие, например, – перемещаться с быстротою молнии во всех направлениях (о чем говорят сны и видения), одолевать тяжесть, не иметь грешных страстей, видеть души умерших родных и знакомых, видеть бога, ангелов и т. д. Если мы это допустим, то должны уже не но науке, а по здравому смыслу допустить то же, хотя и в меньшей степени, для животных. Ведь они, по самому грубому представлению, подобны людям. Биология же еще больше говорит нам об этом подобии, чуть не тождестве.

По странному противоречию, верующие, вообще, совершенно отрицают отдельно существующую душу животного. Между тем, выходит, что и собачья душа, когда оставляет тело, видится с другими собачьими душами, играете ними, обнюхивается, выражает приязнь и неприязнь к умершему хозяину и его умершим гостям и т. д. Да это просто смешно!

По той же логике существует отдельно душа мушиная, клопиная, тараканья… Первобытный человек как раз все это допускал и считал несомненным. Да и сейчас тому же верят дикари.

Но, положим, все-таки, что душа человека, со всеми своими свойствами, существует отдельно и после смерти, не смотря на все противоречия. Желательно ли это? Продолжение нашей животной, ничтожной, полной заблуждений жизни неужели привлекает вас? Тяжкие воспоминания минувших горестей, утрат, раскаяние, угрызения совести – неужели нам нужны? Неужели это должно составлять основу нашего загробного благополучия? Ведь мы же больше делали зла, больше ошибок, нелепостей и ничтожностей, чем хорошего и доброго! Больше всего было самого узкого эгоизма…

Разве только для праведников продолжение их жизни приятно! Но много ли их? Значит большинству людей жизнь, подобная земной, совсем не может быть желательной. Мне непонятно, почему некоторые так жадно цепляются за нее? Разве, может быть, притягивают свидания с ранее умершими близкими: женой, с мужем, детьми, родителями, хорошими друзьями. Человек к старости все теряет и так сладко все опять получить! Может быть люди не могут представить себе лучшую жизнь и потому рады взять хоть прежнюю.

А суд, а вера в возмездие, в вечные муки! Это к чему? Неужели это потребность человека? Или это высокое стремление к вечной правде, вопль обиженных о мести, о наказании! Эта вера ничего не сулит большинству, кроме геенны огненной. Приятно ли умирать с такими мыслями. И праведники мало надеются на прощение, и их устрашают вечные муки, неугасающий огонь и гнилостный не умирающий червь. И понимается все это чуть не буквально.

Мыслители, говорившие об этом, подразумевали другое разумное, верное, непреложное (но о том не может быть теперь речи). Согласуется ли эта идея возмездия сколько-нибудь со здравым смыслом, с правдою добрых, разумных и знающих людей? Положим, вы величайший преступник, убийца, прелюбодей, вор и насильник, разрушающий и свое счастье, и благополучие других людей. Положим, вы безрассудный монарх, послуживший причиною гибели миллионов людей, их ужасных мучений, уродства, разорения и т. д. Заслуживаете им вы вечной муки?

Тело и его деятельность есть результат устройства его тела и души (мозга). Свою же порочную волю, ум, нравственность, тело, его болезни и недостатки, – он наследует от родителей, получает невольно и не может от них отделаться. Сила обстоятельств, которые еще ухудшили эти злые дары родителей, также не преступником создаются, и он не может их избежать. Прочтенные книги, слышанные речи, выделанные дела, развратившие его, не могли его миновать. Он не был в силах их изменить или устранить с дороги.

В чем же он виноват? За что эти вечные муки? Не есть ли это только невежество и выражение наклонности людей к мести, беспощадности, отсутствие великодушия: отсюда ушел без наказания, так там его получишь в избытке, в невообразимом ужасе!!

Но есть ли это также желание как-нибудь устранить негодных людей, предохранить колеблющихся от зла и охранить добрых и невинных?.. И зачем взваливать совершения этого наказания на высшее существо! Добрый человек способен простить. Неужели высочайший к тому же неспособен!

Мы приходим к заключению, на основании знания и добрых чувств, что нет виновных, а есть опасные душевнобольные, или несчастные преступники, которых нужно исправить или, если нельзя, то устранить и сделать безвредными для общества (а не убивая и не мстя им)…

Неужели высший не в силах придти к тому же выводу? Не обида ли это для него? Какое презрение, нашей странной верой о вечном возмездии, мы выражаем тому, которого мы считаем первопричиной, высшим существом, высшим выражением знания, совершенства и доброты!

Буду стараться в последующем изложении бессмертную сущность вещества (материю) называть духом. Душа же, в отличие от духа, есть совокупность свойств тела, которые с разрушением животного бесследно исчезают. (Мы признаем существование первопричины. От нее, бесконечно удаленной по времени, происходит все, что мы познаем в природе и что не можем познать – ни чувствами, ни умом. Она есть причина и появления вселенной. В сравнении с нею – мир ничто: прах, мимолетная мысль. Для нас, частичек космоса, велик и бесконечен мир – во времени, пространстве, веществе, энергии и чувстве – но не для нее.)

Представление о первопричине во всех религиях не ясно. Но разве то, что мы даем, туманно? Оно, во всяком случае, грандиозно, как ни в одном учении.

Пантеизм не дает места особой первопричине, т. е. отрицает что-либо высшее самого мира. Только представление галилейского учителя О ПРИЧИНЕ согласуется или близко к нашему о ней понятию.

Первопричина милосердна. Это видно из того, что мы ожидаем от предстоящей жизни совершенства. Первопричина настолько же заслуживает название любви, как и мать. Создание ее все живо, так как весь мир есть совокупность бессмертных нетленных духов (атомов). Кроме них ничего нет. Свойства материи есть результат их комбинации и взаимодействия.

Что миг весь жив, даже и к науке прибегать излишне: довольно семени, чтобы любая материя образовала из себя бесчисленное множество таких же семян и живых существ.

Участь каждой частицы природа одна и та же: или нирвана, более или менее близкая к небытию, к обморочному состоянию, – или жизнь, при соблюдении подходящих условий. Нирвана проходит незаметно для духа. Остается, следовательно, одна жизнь.

Итак, участь каждого атома есть жизнь вечная.

Мы доказывали, что жизнь быстро совершенствуется: во всех уголках мира, на всех планетах, после возникновения несовершенной и неприглядной жизни, наступает высшая прекрасная жизнь. Она продолжается бесконечно долго в сравнении с жизнью неудачной, страдальческой. Поэтому последнюю и считать нечего, так, одно мгновение! Значит судьба всего созданного, всякой материальной точки одна и та же: жизнь вечная, непрерывная и блаженная.

Небытия, как будто, гораздо больше, чем бытия, но первое субъективно не существует, т. е. для духа его нет, так как небытие для духа проходит незаметно, сколько бы миллионов лет оно не продолжалось. Также есть и страдание, но оно, в общем, составляет ничтожную долю бесконечности и потому может не считаться, оно как бы незаметно.

У нас выходит, что и животные, и «мертвая материя» получат то же, что и человек, т. е. судьба их одна и та же. И преступник, и добрый, и умный и неразумный сравниваются и получают одно и то же. Не обидно ли это! Наконец, плодотворна ли такая идея? Не ведет ли она к распущенности воли, к разврату и преступлению? Не поощряет ли халатности, лени, бездеятельности, как магометанский фанатизм?

Но мы не отрицаем естественного возмездия. Оно, очевидно, есть в настоящей и следующей за ней жизни. Действительно, каждый дурной поступок влечет неизбежно наказание в этой жизни. Дурное, грешное есть заблуждение, ошибка. Но каждая ошибка несет дурные следствия, которые и обрушиваются на заблудшего и его близких. Убийцу убивают или лишают свободы. Обманщику не верят и наказывают или презирают. Ленивый голодает. Нарушителя целомудрия убивают или лишают свободы.

Очень часто ограниченный преступник не видит даже ясной связи между его поступком и его натуральным следствием, и приписывает свое наказание чему-нибудь постороннему (напр., действию высших существ).

В будущей жизни неверные шаги настоящей жизни сказываются отдалением совершенства, царства истины, замедлением прогресса, остановкой его, даже движением жизни вспять к первобытному или животному состоянию.

Что же, разве не получает наказания заблуждающийся и в будущей жизни, в которой ему придется возникнуть! Правда, это не то, что «суд» верующих. Определенности такой наша этика не дает.

Но может быть есть и многое другое, что мы не предвидим. Если я даю хоть что-нибудь мало-мальски утешительное, хоть немногое, приближающееся к лучшим мечтам человечества, то и то не плохо. И такие идеи можно пустить в оборот, не боясь ими натворить бед. Все же это научный шаг вперед. Ведь современная наука не делает моих выводов.

Будущий прогресс знания даст больше. Даже это несомненно. Смешно было бы и безумно считать свои выводы безусловно верными и полными. Наука существует еще только одно мгновение, разум ограничен и ничтожен (вследствие малости мозга) и выводы его, понятно, несовершенны, неполны и, может быть, ложны.

С другой стороны – ведь и религии так противоречивы! Несомненно, что и симпатичнейшие книги христиан содержат противоречия, несовершенства и невозможности. Такова библия, т. е. книги ветхого завета. Очевидно, не все там заслуживает доверия. Евангелие тоже можно объяснить и так и этак. Например, под огнем неугасимым можно подразумевать непрерывное уничтожение преступных и необщественных элементов, так как род их естественно или искусственно прекращается. А в будущем «огонь вечный» есть только строгий подбор, лишающий такие элементы возможности размножаться. Непрерывное погашение необщественных элементов не есть ли «огонь неугасимый» и «червь неумирающий»?

Итак, не забудем, что вера научная неполна: она дает только то, что позволяет современный уровень знаний. Но каков он будет через тысячи, миллионы лет существования человечества и его мысли! Лишь сотни лет наука прогрессирует, большую же часть времени человечество проспало. Если оно впредь не будет проводить тысячелетия в усыплении, то достигнет того, что превысит все мечты самого пылкого воображения, выражаемые наивной верой народов: верой в чудеса, в сверхъестественное, в Бога, ангелов, в духов, в таинственные силы природы и т. д. Но каково все это неведомое – ни наука, ни вера, ни мечты теперь открыть не могут. Пока наша научная вера также поневоле узка и ограничена, как и сама наука. Все же научная вера, как она ни слаба, бесконечно выше разнузданности воображения.

(1917 г.)

Архив РАН, ф.555, оп.1, д. 378.

Опубликовано в журнале «Самообразование», 1987, № 1.

О душе, о духе и о причине

Не бойтесь этих употребительных, но как бы мистических слов. Душа есть совокупность свойств мозга человека или животного, дух – атом или неразрушимая сущность материи. Причина есть неизвестный источник вселенной.

У меня взгляд чисто натуралистический, но идет или развивается дальше, чем обыкновенно у естественников, и потому доходит до понятий о душе, духе и причине.

Но у меня материя не мертва, она обладает зачаточной способностью чувствовать приятное и неприятное.

Слово чувство, чувствительность понимается двояко. Большею частью подразумевают способность вещи или существа отвечать на раздражение или отражать перемены в условиях, выражать каким-нибудь действием влияние агентов природы. Но это явление еще не доказывает жизнь. Действительно, и мертвые вещи, как термометр, барометр и множество машин, даже ВСЯКОЕ тело изменяется под влиянием сил природы. Я же всегда под чувствительностью подразумеваю способность тела ощущать приятное или неприятное. Вероятно, в зачатке, это свойственно всякой материи.

Нет ни одной частицы материи, которая не могла бы проявить чувства при подходящих условиях. Я сторонник всеобщей чувствительности.

На чем же я основываюсь? Да есть ли хоть одна капля вещества, не способная принять жизненные формы? Если это справедливо относительно углерода, кислорода, водорода, фосфора, азота, серы и других элементов, входящих чаще всего в состав растений и животных, то почему же оно не будет справедливо и относительно других «простых» тел?

Надо вспомнить, что начало всех известных 92 элементов одно и то же: водород. Они превращаются друг в друга. Золото может дать гелий, водород и т. д. и обратно. Значит, нет материи, которая не могла бы обратиться даже в земное животное.

Всякое мертвое вещество преобразуется на наших глазах в живое с помощью живой клеточки.

Исторически, с помощью науки, мы видим то же и без всякого участия живого. Я говорю про самозарождение и постепенное развитие жизни в течение многих миллионов лет.

Панпсихизм отрицать невозможно. Но не надо думать, что каждая частица неорганизованной материи обладает волей, мыслительной силой, одним словом, сложными душевными способностями животного или человека. Они только в зачатке, только в способности проявиться (в потенции).

У каждого живого существа есть душа. Это – совокупность способностей, зависящих от устройства тела или нервной системы. Насколько разнообразны растения и животные, настолько разнообразны и их души. Насколько они изменчивы и уничтожаемы, настолько изменчивы и уничтожаемы их души.

Свойства души у существа изменяются с течением времени. Они возвышаются, уничтожаются и даже исчезают – со смертью существа.

Души смертны, если смертно тело или нервная система. Но та же материя, уже расстроенная смертью, может снова возникнуть через некоторое время, иногда через биллионы лет, в том же или более совершенном виде. Порою – и в менее совершенном.

Понятно, между первою и второю жизнью нет никакой связи. Ни одна жизнь не помнит бесчисленного ряда предыдущих жизней.

Для мертвого нет времени, т. е. оно течет для него бесконечно быстро, оно незаметно, – проходит, как крепкий сон, как обморок. Поэтому каждая частица материи знает только жизнь, или бесконечный ряд жизней, разделенный огромными промежутками в биллионы или дециллионы лет. Но эти промежутки для нее незаметны, не существуют для нее. Так что все жизни как бы сливаются в одну непрерывную жизнь, не имеющую ни начала, ни конца.

Малейшая частица материи, ее основа (атом), есть дух. Он живет разнообразными жизнями растений и животных. А если не живет, то и не замечает этого.

Поэтому дух (как основа материи) бессмертен, не имеет ни начала, ни конца. Он не уничтожаем, так как не уничтожаема сущность вещества. Но его чувство постоянно меняется, так как входит в состав разных форм: то в форму «мертвой» материи – камней, воды, воздуха, то в форму живой материи – растений, животных, человека, высших существ.

Бесконечная жизнь духа подобна ряду не связанных между собою снов одного человека. Видя один из снов, он проникается только им, не помня бесчисленного ряда предыдущих. Но сны-то эти видит он один, одно «Я», а не множество их.

Земля несовершенна, но в общем космос совершенен и населен высшими существами. Поэтому, в общем, существование духа прекрасно. Хотя он не может вспомнить прошедших жизней, но путем науки знает, что они были. Он скажет: я всегда был, есть и буду. Я блажен, в общем, я счастлив. На земле же мои горести – скоропроходящий момент. Мысли о совершенстве вселенной необходимо пояснить.

Жизнь на Земле началась с несовершенных зачаточных форм. Теперь достигла степени человека. Достигнет и высших форм.

Тогда население Земли увеличится в тысячу раз, и оно будет полным хозяином воздуха, воды, почвы, растений и животных. Все это он преобразит для общего блага всех земных существ. Несовершенные формы животных без страданий для них иссякнут. Хозяин Земли достигнет высшего могущества. Земная тяжесть уже не удержит его у Земли. Он распространится по всей солнечной системе и заполнит не только ее, но и другие свободные от живых существ или пустынные солнечные системы… Где встретит несовершенную мученическую жизнь, там безболезненно ее погасит и заменит своей совершенной. Это будет высшим судом для неудачной планеты.

Что будет происходить с Землей, то произойдет и с некоторыми другими планетными системами, даже в высшей степени. Именно, одна из них окажется находящейся в наиболее благоприятных условиях. Жизнь одной из ее планет не только распространится кругом, но перейдет и ко многим другим солнцам.

Переселение и размножение есть лучшие способы распространения жизни в космосе. Самозарождение (как на Земле и незначительном проценте других планет) не экономно и мучительно. Мы знаем из жизни Земли, сколько перестрадал ее мир живых существ и сколько еще перестрадает, прежде чем достигнет всеобщего совершенства.

Собственно дело идет так. Находится в Эфирном Острове (Эфирный Остров есть система, состоящая из нескольких тысяч млечных путей. Млечный путь есть собрание биллионов солнечных систем. Солнечная система состоит из одного или нескольких солнц и сотен планет.) космоса наиболее благоприятствующий млечный путь, составленный из многих миллиардов солнц и плане! Между ними опять отыскивается планетная система с лучшими условиями относительно возникновения совершенной жизни. В этой планетной системе одна из планет превосходит другие. Ее жизнью заполняется их солнечная система. Отсюда другие системы, т. е. свой млечный путь. А там – и другие млечные пути, соединенные в один Эфирный Остров.

Таким образом, сначала жизнь возникает самозарождением, затем размножением и расселением.

Но в то же время и каждая планета любой солнечной системы и любого млечного пути служит источником самозарождения. Однако избранная система, распространяющаяся из указанного наиболее благоприятного пункта Эфирного Острова, превосходит совершенством своей жизни все другие. Поэтому она судит, ликвидирует их и оставляет на время или навсегда, смотря по результатам суда.

В большинстве солнечных систем жизнь еще и не началась, а избранные планеты уже заселили их и тем самым не допустили самозарождения.

В других планетных системах жизнь едва только забрезжила, и потому без хлопот была подавлена. В иных она приняла уродливые формы и была без страданий погашена.

В некоторых можно было ожидать хороших результатов. Там ее оставляли и даже поддерживали. Она хоть и запоздала, но превзошла потом первые скороспелые планеты.

Иные планеты едва терпели и ждали лучшего. Кажется, в таком положении находится наша Земля. Со дня на день ждем суда и трепещем. Однако, напрасный трепет: при нашем уничтожении мы только выиграем.

Большинство систем было занято уже готовым и совершенным населением, прибывшим из счастливых центров Эфирного Острова.

Но в одной, может быть, биллионной части звезд, их жизнь расцвела пышно самозарождением.

Вообще, временами возникали счастливые удачные центры и распространяли затем жизнь на окружающие солнечные системы и даже млечные пути. Это было необходимо, так как жизнь, распространяемая размножением, иногда регрессировала, была судима или гасла еще от других причин.

Все же распространение размножением совершенных форм было гораздо выгоднее, чем самозарождение, имеющее длинный несовершенный период, период мучительного младенчества, животного состояния, взаимной грызни, болезней и смертных мук.

Но с другой стороны и без самозарождения нельзя было обойтись, так как жизнь от размножения порою потухала. Надо было пополнять размножение свежим источником жизни, чтобы обновлять ее и не дать ослабнуть в количественном отношении.

Итак, муки родов переносили немногие центры: одна планета на миллионы их. Такова, может быть, мучительная, но почетная участь Земли.

Переселение жизни от солнца к солнцу, даже от млечного пути к иной группе звезд вполне возможно. Если допускают теперь это без участия разума (споры жизни) или высшей силы, то как же она будет невозможна при участии сознания, т. е. науки и техники будущих времен…

Мы видим космос, битком набитый совершенною жизнью. Из миллиона или биллиона планет едва найдется одна с зачатками самозарождения, – в родовых муках, подобная Земле. Велики эти роды и эти муки, ибо цель их есть обновление жизни… Дух (атом), блуждая и воспринимая разные жизни в космосе, имеет очень мало шансов возникнуть на мучащейся в родах планете. Поэтому всякое существо, умирая, может твердо надеяться на совершенную жизнь и блаженство. Земные существа, расквитавшись с жизнью, получают одновременно новую жизнь, которая будет бесконечно повторяться в совершенных формах. Если же, случайно (что почти невозможно) возникнем на планете в ее младенческом периоде, то перетерпим покорно муки рождения этой планетой высших существ. Мы можем утешиться нашим великим назначением и скорым концом страдания – ради вечного, нескончаемого блаженства.

Самозарождение почти всегда начинается на больших планетах. Но жизнь совершенных (главная жизнь) находится вне их – в солнечных лучах какой-либо звезды. Отсюда только малая часть ее переходит на планеты и спутники, чтобы там не допустить несознательности и страданий. Остальная продолжает существование в эфире, в искусно устроенных жилищах.

Преобладающий, установившийся тип жизни есть существо, живущее неопределенно долго – за счет энергии солнечных лучей. Только развитие такого существа, его рост, детский период, – сопровождается принятием пищи и подобием земного существования. И то еще устранимо.

Такие существа не радуются и не страдают. Они чувствуют сени всегда ровно бодро. Их жизнь есть деятельность. Ощущение приятного и неприятного есть, но то и другое не очень резко. Нет бешеных радостей и смертных мук. Нет нестерпимых страданий.

Многие солнечные системы заселены этими эфирными жителями, о чем иные планеты, с совершенным населением, знают, а другие, менее сознательные – нет. Но и за последними следят внимательно совершенные эфирные существа: не пора ли вмешаться, не пора ли назначить суд, идет ли развитие успешно, исполняется ни цель, окупаются ли страдания (т. е. муки рождения)?

Но что мы скажем о боге? И что такое бог?

Прежде чем решать это, надо выяснить, что мы подразумеваем под словом бог. Иные под этим словом подразумевают причину космоса. Всякая вещь имеет свою причину, имеет ее и вселенная. Поэтому бог, как причина ее, конечно, существует. Жаль только, что она недоступна. Тут мы только слово ПРИЧИНА заменяем словом бог.

Интересно знать, какие свойства имеет эта причина (бог).

Из явлений вселенной мы можем судить о свойствах причины. Если плоды какого-нибудь растения хороши, то и растение мы считаем хорошим. Также и садовника или огородника, посадившего полезное растение, мы называем умным. Но мы уже видели, что космос переполнен блаженными существами. Следовательно, и причина хороша и умна. Долго можно говорить о ее хороших свойствах, но оставим пока это до особого трактата, так как предмет чересчур обширен.

Причина всех явлений может заключаться в самом космосе или в его первоначальном состоянии, в той туманной материи, из которой образовались эфирные острова, млечные пути, солнечные системы и заселяющие их блаженные духи (атомы).

Причина может быть и в любом прошедшем положении космоса, даже в настоящем его положении, так как вселенная безначальна, и простейшего начального положения ее сыскать трудно. Вероятно, в общем она была всегда такой, как есть теперь.

Тогда самая вселенная есть причина всего, и потому она оказывается богом. Первый взгляд шире, плодотворней, и потому мы останавливаемся на нем. Но и про космос, как причину всего, мы можем сказать то же, т. е. что он благосклонен к своим частям, так как вечно носит добрые плоды совершенной и блаженной жизни.

Иные философы под словом бог разумеют идею, определяющую те действия, которые ведут человечество к счастливой жизни. Это узко, но такая идея несомненно существует. Она неизвестна в точности и разными людьми понимается различно. Но представим себе величайшего истинного мудреца-человека. Он может указать нам верный путь к счастью. Его идея и будет нашим богом. К сожалению, люди такого носителя истины отождествляли с самой истиной и потому также считали богом.

Заключается ли эта идея в любви, милосердии, справедливости, могуществе, красоте, вечности, – мы не будем сейчас разбирать. Однако она есть, а потому и с этой точки зрения есть бог.

Так как такая идея требует повиновения самой себе и только тогда она спасительна, то такой бог есть господин, владыка, повелитель. Подчиняющиеся ему награждаются вечным счастьем. (Бог и как причина вселенной, как и она сама также все подчиняет себе.)

Эту идею можно расширить и считать ее законом, ведущим не только к счастью человечества, но и, вообще, к счастью космоса. Тогда она будет заключать в себе больше истины. Земной мир может быть блажен, но временно. Могущественная жизнь космоса может нарушить это блаженство, если существа будут несправедливы вне Земли.

До сих пор самые величайшие философы и гуманисты были на земной точке зрения и не заикались даже об интересах космоса. Иные доходили до интересов животных, даже растений, но никто не подумал беспокоиться о жителях вселенной вообще.

Итак, идея космической любви, милосердия, справедливости, истины и блага есть также бог, господин наш. Свойства этого бога подобны свойствам предыдущих богов: властвовать и награждать своих почитателей, учеников или подданных вечным блаженством. Поэтому приходит в голову – не тождественны ли все эти боги, не одно ли это и то же в разных видах? Если все они ведут к одному, и) они согласны между собою и составляют единый, нераздельный союз, как бы одно лицо. Ведь и причина, и вселенная, и спасительная идея управляют нами.

Иные склонны даже людей почитать за богов, если они им нравятся. Есть люди необыкновенные, как бы посланники небес. Они-то и проповедуют ту истину, которая ведет все существа к благу и совершенству. Правда, все эти учения имеют какие-либо недостатки, заблуждения или неверности, но все же – чем ближе они к неизвестному идеалу, тем более близки (по доброму направлению) к предыдущим богам. Этих людей нельзя назвать богами с точки зрения предыдущих оснований. Но их можно назвать посланниками небес, детьми божьими, живыми источниками истины – постольку, поскольку их учения, наставления, жизнь и книги близки к идеалу.

Если Земля дает таких людей, то сколько подобных существ во всей вселенной! Но они проповедуют почти одно (истину). Поэтому они служители божьи. Их голос, их мысль сливаются в один голос, в одну мысль, и потому они представляют также нечто единое, глас великого космоса, глас причины.

Со временем Земля будет иметь путем многостепенного избрания единого представителя, управляющего судьбами Земли и направляющего ее к благу. Он будет сменяться со своего места по мере изменения своих качеств. Но всегда будет единый правитель. Человечество должно дойти до этого состояния, в противном случае оно будет раздираться войнами и пойдет к безумию. То же будет совершаться и на других планетах.

В споре за солнечную энергию объединится и каждая планетная система. Объединится и Млечный Путь, чтобы не воевать из-за звездных систем, их вещества, пространства и лучей. Будет один распорядитель и в Млечном Пути.

Может быть, объединятся и многие млечные пути, составляющие Эфирный Остров, не соединенный с другими подобными даже световым эфиром.

Что же это за существо – руководитель Эфирного Острова? (Не может быть два его владельца, потому что они не будут вполне согласны между собою, и их Эфирный Остров пострадает от их титанической борьбы. Кто-нибудь возьмет перевес и многовековая война все равно кончится объединением.) Его подчиненные послушны ему, имеют один дух любви и истины. Это – громадная иерархия, доходящая в своей периферии до Земли и ее дел: иерархия, имеющая сотни степеней. Повеление высшего передается до низу, до какой-нибудь ничтожной планеты.

Каким могуществом эта организация обладает, до каких пределов совершенства она дошла в течение бесконечных дециллионов лет? Об этом страшно подумать.

Если человечество в сотни лет достигло великой мудрости, то чего достигли они? Какова эта мудрость в сравнении с нашей?… Остановимся, передохнем.

Повторяю вопрос: – Что же это за существо, этот всемогущий повелитель Эфирного Острова? Его цель также блаженство вселенной. Он в контакте с причиной, как и другие эфирные острова. Таких повелителей множество, бесконечное число, так как вселенная беспредельна и число эфирных островов неисчислимо… Для жителей любой планеты ближе всего его начальник первого ближайшего разряда, затем – второй, третий, наконец, высший – единый начальник планеты. Но у последнего есть еще начальник солнечной системы, есть еще повелитель Млечного Пути, есть еще господин Эфирного Острова, их группы и так до бесконечности, до всего космоса, вытекающего из первопричины и сливающегося с ней. Все они влияют на жителей Земли, но чем выше существо, тем это влияние реже, глуше, незаметнее, непостижимее, непонятнее – ограниченному уму основного низшего разумного существа.

Все эти повелители, начиная с низшего, избранного нами лично, которого мы всегда можем убрать – в случае его порчи, негодности или ошибки, – имеют одну и ту же благую цель, хотя и идут к ней не совсем верными, шатающимися шагами. Но это шатание им меньше, чем выше разряд избранного. Таким образом, все они выражают волю причины и могут быть наименованы повелителями разной степени. Более всего приличествует это название избранному Эфирного Острова. (Далее отказывается идти воображение, да и нет пока для того никаких астрономических данных. Но и на правителя Эфирного Острова должны иметь влияние высшие правители, хотя это влияние сказывается через биллионы лет. Для нас довольно и повелителя Эфирного Острова.) Итак, думаем, что есть у нас и личный повелитель, который представляет ту же блаженную истину, как и причина. Свойства его ясны, но форма и устройство неизвестны. Значит, условно, повелитель наш проявляется в трех видах: I). Причина космоса. 2). Истина. 3). Живые носители ее.

Никогда не погасает вселенная и жизнь. Всегда одни солнца сияют, а другие гаснут, погасшие воскресают, а воскресшие временно умирают. Все части вселенной перемешиваются. Центральные части угасших солнц при взрыве входят в состав планет, а затем планеты разрываются и погружаются в солнца. Вечный, нескончаемый безначальный круговорот, вечное сияние и жизнь! Ни одна частица никакого небесного тела не может уклониться от жизни. Эта жизнь повторялась и будет повторяться бесчисленное множество раз. Каждое солнце гаснет, потом взрывается, обращается в газообразную туманность, снова образуются планеты и солнце. С ними повторяется то же. Кроме того, происходит и непрерывный обмен материи между небесными телами: солнца испускают свои частицы, которые распространяются по всей вселенной.

Но все же космос постепенно изменяется, и каждое его воскресение отличается немного от предыдущего. Развитие вселенной двигается уступами. Оно отчасти периодично, но периоды не строго равны между собою. Космос к чему-то двигается, к какому-то неизвестному идеалу. Но идеал недостижим, и это движение никогда не окончится. Число ступеней, по которым спускается космос, беспредельно. Но спускается он к лучшему.

Почему это так, а не иначе! Самая вселенная говорит о том. Если бы было иначе, то мы видели бы одни угасшие солнца, одну смерть. А раз этого нет, значит, мир периодичен. Что он двигается к чему-то и усложняется, это видно из бесконечной делимости молекулы, которая все более и более подтверждается наукой. Мир и материя были проще, а будут сложнее. Хотя это усложнение идет уступами, все более и более глубокими. В небесных туманностях надвигается усложнение материи. Но вот она собирается в солнце.

Здесь идет обратный процесс – разложения, упрощения материи. Упругость ее производит взрыв и образует туманность, подобную прежней, но не вполне: сложность ее вещества больше, чем предыдущей туманности. Каждая туманность и каждое солнце, возрождаясь бесчисленное множество раз, все усложняется и усложняется, но нет пределов этому усложнению. Также усложняется и жизнь. Она дает формы все более и более совершенные. Но сохраняются остатки и прежних форм, прежних существ. Они пребывают наравне с новыми и даже более устойчивы, чем последние. Как бактерии и низшие формы жизни на Земле живут совместно с высшими и даже более выносливы, как простая материя уживается со сложной, так и существа прежних древних периодов частью вымерли, а частью живучее новых форм. Но не надо думать, что все старые формы, которых бесконечное число, менее совершенны, чем новые. В общем – так, но в частности – нет. Потом, мы не сравниваем их с человеческими существами, которые находятся в младенческом и крайне несовершенном виде (ведь по ребенку нельзя судить о взрослом, по бактерии нельзя судить о происшедших от нее людях). Те формы бесконечно выше, хотя бы потому, что они остановились, достигнув возможной высоты.

О, вселенная, вселенная, какую картину жизни ты представляешь? Вечное роение живых существ, вечное движение их от угасающих солнц к возрождающимся. Вечное заполнение пустынь, вечная сигнализация от одной звезды к другой. Жители их сфер разговаривают между собой, сообщают важное о числе населения, о своих нуждах, предстоящих катастрофах и добрых событиях.

Поглядите, астрономы, получше, и вы увидите, как роятся бесчисленные кольца вокруг всех солнц, как они ослабляют их свет, используя его энергию. Смотрите их периодическое затемнение от тех же колец, наблюдайте их мигание. Это голос громадных миров, предназначенный для таких же и недоступных пока нам. Подумайте о тех высших существах, правителях солнечных систем, звездных групп, млечных путей и эфирных островов!

Статья датирована 1923 г.

Автограф хранится в Архиве РАН. Ф.555. Оп. 1. Д.429. Л. 1-16.

Публикуется по сборнику «Евангелие от Купалы».