Сдайся мне (СИ)

Глава 7

Я открываю рот, чтобы закричать, но на него тут же ложится горячая ладонь.

Фу, микробы. Он этой рукой вообще-то дверь открывал и в лифте нажимал на кнопку. Кривлюсь и пытаюсь укусить Мирона, но он только сильнее наваливается. Еще чуть-чуть, и дышать мне будет действительно трудно.

Черт возьми, почему он столько весит? Вроде ведь не страдает лишним весом, а сдвинуть с места такую махину все равно не представляется возможным.

— Убрать руку? — дразнит меня своим дурацким вопросом, свободная ладонь протискивается под мою спину, и Мирон заставляет меня вжаться сильнее в твердую грудь.

Медленно киваю, скосив взгляд вниз.

— Мы нарушаем общественный порядок, — говорю, когда движению моих губ больше ничего не мешает. — Это хулиганство, оно наказывается штрафом либо арестом до пятнадцати суток. А в случае если нас нечаянно застукают дети…

— Сексуальная мелкая зубрилка, — перебивает меня Мирон, сверкая нахальной улыбкой.

Он утыкается лбом в мое плечо и тяжело дышит. Постепенно дыхание возвращается в норму, пальцы больше не впиваются в мой бок с таким вибрирующим напряжением, он успокаивается, переместив на локоть большую часть придавившего меня веса.

— И какой же там штраф, зефирка? Я разорюсь?

— До двух с половиной тысяч вроде бы…

— Долларов?

— Вообще-то, мы живем в России, здесь другая валюта.

— Тогда, думаю, можно и рискнуть, уж два с половиной рубля на тебя я найду, — он опять смеется надо мной, намекая на недоразумение, произошедшее несколько дней назад.

Вздрагиваю, когда Мирон снимает со своего плеча мою руку и прикасается губами к костяшкам по очереди.

— Пошли греть твои лапки, трусишка, а то замерзнешь окончательно, будешь потом сопливить.

Не особенно нежно меня сдергивают с капота, и я, исключительно чтобы не шмякнуться Мирону под ноги, обвиваю его ногами, покрепче ухватившись руками за шею.

Он открывает дверь со стороны пассажира, наклоняется, осторожно усаживая меня на кожаное сиденье, и специально сам пристегивает ремень безопасности, нависнув в опасной близости от моего лица.

У меня затылок ноет, когда я резко подаюсь назад и врезаюсь им в подголовник.

— Ты чего шугаешься так? Правда, что ли, боишься? — хмыкает, регулируя спинку так, чтобы я на ней не лежала.

— Лучше бы я вызвала такси…

— Вот не ценишь ты все-таки свою попку, фея. Знаешь, что водилой вообще кто угодно может устроиться? Ты ведь, подозреваю, не на «бизнесе» катаешься?

— Зачем я буду переплачивать, если на обычном тарифе до места меня все равно довезут? Буржуй.

— В показаниях путаешься, Динь. То ты настолько жаждешь хорошей жизни, что готова спутаться с каким-нибудь папиком, то говоришь, что машины друг от друга не отличаются. Ну у меня же в тачке, например, явно поприятнее будет, чем в какой-нибудь вонючей раздолбанной девятке?

— Уж лучше девятка, чем ко мне будут…будут…домогаться!

— Это я-то домогаюсь, зефирка? Да я вообще в данный момент тебя не трогаю. В отличие от некоторых, — уголок его рта взлетает, а я не сразу понимаю, на что именно намекает мне Мирон.

А потом я шевелю пальцами и тут же отдергиваю руки, потому что, оказывается, все это время теребила его расстегнутую куртку.

— Так что не мне здесь грозит пятнадцать суток. Смотри, котенок, будешь и дальше точить об меня свои коготки, сдав тебя строгим дядям. Вспомнишь свою отвязную молодость, а? Понравилось тебе в обезьяннике сидеть? — Мирон возвращает мои руки себе на грудь.

— Все ты виноват.

— То есть я сам себе тогда тачку поцарапал? — насмешливо выгибает бровь, пока мои пальцы греются под курткой.

Приказываю себе замереть и совсем не двигаться, потому что моему носу опять слишком приятно. От смеси запахов голову кружит.

— Извини… — все-таки признаю свою вину. Я взрослая и не буду больше за свой глупый поступок перекладывать на него ответственность. Портить чужое имущество никому не позволено, даже если ты страшно обижен на его владельца.

Мирон ничего не отвечает. Закрывает быстро дверь и спереди обходит машину, секунд через тридцать оказавшись рядом со мной. Он заводит двигатель и включает печку, регулирует ее так, чтобы поток теплого воздуха дул прямо на меня.

Только ему было совсем не обязательно это делать, мне становится тепло от такого внимания и заботы, которая некоторым может показаться слишком навязчивой.

Глупая ты, Диана. Глу-па-я.

— А куда мы едем?

Я точно знаю, что на прошлом повороте Мирону нужно было повернуть, но он почему-то проехал вперед. К моему дому больше нет никаких объездов, так что я моментально напрягаюсь из-за странной сложившейся ситуации.

Прикатимся сейчас к какому-нибудь мосту в качестве показательной порки, а убежать я не смогу. Совсем уже не знаю, что у сидящего рядом со мной человека в голове.

— Тебе все еще холодно, фея, или на этот раз ты трясешься уже от страха? — хмыкает Мирон, на пару секунд скосив взгляд в мою сторону.

— Прохладно, — увиливаю от правды. — Так куда?

— Не доверяешь мне?

— А у меня есть основания доверять?

— Расслабь попку, кроха. Я всего лишь хочу тебя накормить. Ну и сам примазаться за компанию, с утра не жрал со всеми этими квартирами.

— Зачем ты смотришь квартиры в Питере? — я ерзаю на сиденье и на самом деле не понимаю, какой ответ хочу услышать.

Мирон хочет снять для кого-то квартиры? Купить? Для…для девушки? Ведь я точно знаю, что сам он живет в Москве.

— Для себя. Устал я от официальной столицы нашей родины, в Питере как-то поспокойнее. И недвижка всегда была неплохим вложением денег, тот боров из сауны хорошо отвалил мне за работу, опустошу заначку и в путь. Увереннее себя чувствуешь, когда у тебя есть свой угол.

Он присматривает квартиру для себя? Правда для себя, мне не послышалось?..

— У меня есть своя комната. Съемная только… — говорю невпопад.

— Тебе тогда в содержанки надо было метить, а не в «сопровождение». Папики иногда покупают квартиры своим девочкам.

Я тут же сникаю. Последняя фраза Мирона прозвучала настолько обидно, что у меня начинают дрожать ресницы из-за подступивших слез.

Отворачиваюсь к окну и пытаюсь разглядеть что-то помимо бьющего в глаза света уличных фонарей.

— Динь, я пошутил. Вышло, видимо, очень дерьмово. Прости, малыш, я иногда не контролирую свой язык. Особенно когда рядом такие красивые маленькие леди.

У меня не получается отреагировать спокойно, когда Мирон осторожно сжимает мою ладонь. Я вздрагиваю и бьюсь виском о стекло, потому что уже успела прислониться головой к нему.

— Девочка-беда, — резюмируют сбоку, но руку так и не отпускают.

Тормозит Мирон около автомобильной станции для заказа прямо из машины. Он называет несколько позиций из меню, потом смотрит на меня и, натыкаясь на все еще обиженную из-за неосторожных слов моську, добавляет еду для меня по своему вкусу.

Заказ нам отдают минут через пятнадцать, я сразу присасываюсь к трубочке, выглядывающей из стакана с молочным ванильным коктейлем, и облизываю губы, довольно жмурясь от сладости во рту.

И очень вкусно, и в горле теперь не так сухо.

— А теперь куда? — спрашиваю, украдкой сверившись с навигатором.

Синий кружочек со стрелочкой на карте движется в противоположную от моего дома сторону.

— Смотрела когда-нибудь фильмы под открытым небом? — ошарашивает внезапным вопросом.

— А на балконе считается?

— Нет, — выдыхает в усмешке.

— Тогда не смотрела. Мы едем в такое место?

— Ты невероятно догадливая малышка, Динь-Динь.

Уже совсем скоро Мирон паркуется на свободном месте, выходит из машины и возвращается уже с теплым пледом для меня. Скинув обувь, я залезаю с ногами на сиденье и принимаюсь потрошить бумажные большие пакеты, из которых так умопомрачительно пахнет, что даже высокая калорийность всего этого праздника сейчас не имеет никакого значения.

Здесь, наверное, мой двухдневный рацион.

— У нас здесь двойная порция влажных салфеток. Специально для тебя брал, — посмеивается Мирон надо мной, когда у меня из рук нечаянно вылетает этикетка от соуса и прилепляется на приборную панель, тем самым пачкая салон взятой в аренду машины.

— Это получилось случайно… — мямлю, покраснев до кончиков пальцев.

— Боюсь представить, что было бы, устрой ты намеренный саботаж.

Мы едим, совсем не заботясь об этикете. Руками, облизывая при этом пальцы. С бургером у меня возникают проблемы — из него все вываливается, мне не хватает внимания ловить кусочки салата или майонезную каплю налету.

— Ты мне мстишь, да? — прищуренный посмеивающийся взгляд на лице Мирона говорит о том, что он шутит.

— Если бы хотела, начала бы кидаться в тебя картошкой, — оправдываюсь, влажной салфеткой стирая с пледа очередной съедобный след.

Нет, я точно заберу его домой, постираю и только после этого верну Мирону. Мне очень-очень стыдно перед ним за свои кривые руки.

— Диан, забей. Лучше на экран смотри, а то ты такими темпами дыру протрешь, — останавливает меня Мирон.

Фильм особо не увлекает, так что все это время я рассматриваю его профиль. Сдерживаю себя, чтобы не провести подушечками пальцев по щеке, где уже пробилась щетина.

Наблюдаю за тем, как дергается кадык. Его очертания хорошо видны на шее, и я ловлю себя на странной мысли — это придает Мирону словно еще больше мужественности.

Все-таки надо было воспользоваться услугами таксо-парка, я боюсь сболтнуть лишнего и сделать всю ситуацию еще более неловкой. Чувствую себя фанаткой, тусующейся прямо перед сценой. Вроде руку протяни, и сможешь коснуться кумира, а по факту могут нагрянуть какие-нибудь санкции, от которых потом будет плохо.

Мой разум пока подходит под определение вменяемого, но я вот-вот сорвусь. Превращусь в одержимого сталкера и начну охотиться за чем-то, принадлежащим объекту моей странной одержимости.

Трусы воровать я, конечно, не буду, но вот толстовку, чтобы спать в ней…

— Ты меня так разглядываешь, будто котлеты из типа говядины тебе не хватило, — не повернувшись ко мне, произносит Мирон.

— Почему «типа»? — нахохливаюсь, сглаживая тему в безопасное русло.

— А ты цены видела на нее? Я склоняюсь к каким-нибудь котятам, это все же был не ресторан.

— Не хочу… — сглатываю отвратительную тошноту. — Не хочу об этом думать.

Если бы он повернулся сейчас, его встретили бы мои выпученные глаза.

— Безобидные пушистые котятки, Динь. Тебе шерсть не попадалась случайно? — продолжает свои издевательства господин Вертинский.

Я решаю разыграть маленький спектакль и притвориться, что мне действительно плохо. Мирон реагирует бурно — открывает окна, быстро скручивает крышку на бутылке обычной воды и протягивает мне бумажный пакет, умоляющим взглядом без слов прося попасть точно в него.

Не удерживаюсь и начинаю хихикать, раскрыв свою авантюру в пух. Мой похититель подхватывает этот немного неловкий смех.

Глаза у него красивые. Радужка переливается несколькими цветами, в своей голове я представляю, как эти блики смотрелись бы на открытом ярком солнце.

Говорят, пусть к сердцу мужчины лежит через желудок.

Кажется, это правило распространяется и на женщин.