Сделай громче

Глава 4. Десенсибилизация и переработка движением глаз

– …Теперь твоя очередь… – спустя некоторое время Александр Аркадьевич откинулся на подушках, благосклонно позволив и мне взять слово.

– …Надеюсь, я не слишком тебя утомил?

– Да иди ты…

– …Спасибо, учитель! – сказал я уже вслух. – А то уж и подзабыл, зачем сюда пришел…

– …Яне шучу, кстати.

– А я и не смеюсь. Тревожно лишь за твою память. Вроде, не старый еще.

– В общем, так. Одна пациентка… Скажем так… – начал я.

– …Нужно как-то завуалировать, чтобы Северов не начал докапываться и задавать лишних вопросов. А то пристанет, как банный лист, выясняя при каких обстоятельствах мы познакомились и так далее и тому подобное!

– Вуалируй – не вуалируй. У Северова нюх на такие вещи…

– …Кстати, я все еще весь во внимании, – произнес он вслух.

И мысленно добавил: – Долго ты будешь тянуть кота за это самое?

– Оставлю этот комментарий без комментариев. Но чем чаще меня прерывать, тем дольше это будет продолжаться.

– А я никуда не спешу.

– Вы же… ты же куда-то собирался?

– Тебе показалось.

– Ах ты ж!

Александр Аркадьевич уже сам поправил на кровати подушки, чтобы ему стало еще удобнее и многозначительно сложил руки на груди.

А я набрал в легкие побольше воздуха и представил относительно непротиворечивую версию недавних событий:

– Вчера ко мне на прием пришла женщина лет двадцати восьми – тридцати. Эмотивная в базе, с менее активной тревожной составляющей и столь же явно выраженной шизоидной ноткой. Помощнице она заявила, что пришла по знакомству, без очереди и именно ко мне. Хотя это был конец рабочего дня, и народа в центре не было в принципе. Вдобавок женщина вела себя агрессивно, добиваясь, чтобы я во что бы то ни стало проработал с ней некую ситуацию. А к тому же потребовала оставить все двери в офисе открытыми, чтобы она в любой момент времени могла видеть улицу.

Я посмотрел на своего супервизора. Когда его реакция и наводящие вопросы были бы весьма кстати, он наоборот сидел молча, сложив руки на груди. А на лице – полный покерфейс. Даже мысли его в тот момент я не мог прочитать.

– Ну и ладно!

После чего я продолжил:

– Весь сеанс она не подходила ближе, чем на два метра. А мне нужно было делать ДПДГ… Представьте, как делается десенсибилизация и переработка движением глаз с такого расстояния!

Северов о чем-то задумался. А пока он соображает, есть время описать, хотя бы коротко, один из самых популярных и действенных психотерапевтических методов. Тот, что возвращает к полноценной жизни солдат, мысленно так и не вернувшихся с поля боя, жертв насилия или пострадавших в катастрофах. Некоторые даже называют его волшебной таблеткой от всего, но я был бы поосторожнее с подобными заявлениями.

Итак, ДПДГ или ЕМОК на зарубежный манер. Однажды у американки Фрэнсин Шапиро нашли рак. Вдобавок она только что развелась с мужем. И казалось, что вся ее жизнь пошла под откос. Но гуляя в расстроенных чувствах по парку, она вдруг заметила, что одно повторяющееся действие приносит ей облегчение. А именно – движение глаз: влево-вправо, вверх-вниз и по диагонали. Будучи психологом, она стала препарировать собственное наблюдение и пришла к выводу, что взгляды в разные стороны повторяют то, что мы бессознательно проделываем каждую ночь, в фазе так называемого быстрого сна. В это время мы анализируем информацию, скопившуюся за день. И когда глаза смотрят влево – активируем правое полушарие мозга, а когда вправо – наоборот левое. Попеременную активацию обоих полушарий психологи называют билатеральной стимуляцией. Ну а с ее помощью мозг, как и во сне, переводится в режим переработки информации, и что особенно нас интересует – негативных воспоминаний.

Не обязательно это должен быть рак или развод, но любой казус, который отложился в памяти. Вас толкнули плечом в толпе, а вы не ответили? На работе вывесили график дежурств, а кто-то из более расторопных коллег уже занял лучшие дни? Всякий раз, когда возникают подобные эмоции и особенно, когда они не находят выхода – ведь вы так и не врезали хаму, а потом так и не решились на откровенный разговор с коллегой – негативный заряд не уходит, а застревает внутри вас, превращаясь в мышечный зажим. В идеале, и он должен «перерабатываться» естественным, природным образом. Но часто этого не происходит. И тогда, со временем, первоначальные неприятные ощущения будут только усиливаться:

– Я не смог ему ответить… Проявил слабость… Прогнулся…

Значит, я – ничтожество!

В таких случаях психолог как раз и может запустить процесс переработки негативной информации вручную…

В итоге мы сели друг напротив друга. И хотя между мной и клиенткой было не меньше двух метров, я попытался провести сеанс, как обычно.

– Уверены, что вам нужно именно ДПДГ?

– Да, я читала об этом.

– И я не буду знать сути проблемы?

– Именно так.

– Тогда я буду работать по закрытому протоколу.

Пациентка кивнула.

– Я буду двигать рукой перед вашими глазами, а вы постараетесь проследить за ней. Нет ничего проще, правда?.. Попробуем?.. А побыстрее?.. Теперь медленнее… Внимательнее следите за моими пальцами… А теперь нарисуйте глазами какую-нибудь геометрическую фигуру, к примеру, квадрат?.. А круг?.. Хорошо. Но учтите, что мысли и образы, которые вы будете представлять, важнее и заслуживают большего внимания, чем эти движения.

Эмотивная клиентка послушно кивала на все.

– Правда, без имени мне будет сложнее с вами взаимодействовать, – не без хитрого умысла признался я. Я ведь до сих пор не знал, как ее зовут.

– Не обязательно! Можно и без имени.

– Ладно, начнем… Могу предположить, что у вас была некая ситуация, которую вы до сих пор не можете забыть?

– Именно поэтому я к вам и пришла!

– И она до сих пор вызывает негативные эмоции?

– Верно, – призналась девушка, хотя внешне была более-менее спокойна.

– А что в первую очередь приходит на ум, когда вспоминаете о том случае? Снимите небольшой видеоклип у себя в сознании. Можете даже закрыть глаза, если вам так будет легче.

Моя собеседница закатила глаза и выдохнула.

– Это может быть и слайд-шоу из разных не очень приятных картинок, – продолжил я. – А теперь представьте, что у вас в руках пульт от телевизора. Нажмите паузу в самом неприятном моменте. И сделайте так, чтобы на экране возник стоп-кадр.

Пациентка замерла и дернула плечом.

– И какой образ возник перед глазами? Только не надо делать над собой никаких дополнительных усилий, просто опишите, что видите…

Она заметно напряглась:

– Да, я вижу… образ… из прошлого. Что дальше?

– Прислушайтесь к себе. И проговорите вслух те не очень приятные фразы, которые повторяете про себя, глядя на этот стоп-кадр. Ну, например: «Я не достойный человек», «Я не выдержу этого», «Я не имею права быть счастливой» и так далее.

– А сколько их может быть, этих фраз?

– Возьмите самые яркие и ядовитые: три, можно пять. И вам нужно будет прокручивать их в голове на протяжении всего сеанса.

– Хорошо, запомнила.

– А теперь сопоставьте картинку и эти фразы. Зафиксируйтесь на них и попробуйте почувствовать то же самое, что чувствовали тогда, в первый раз.

Пациентка сжала зубы и бросила злой взгляд куда-то сквозь меня.

– А потом дайте знать, когда мы сможем продолжить, – отреагировал я.

– Вы можете…

– Тогда попробуйте оценить свои чувства в диапазоне от ноля до десяти, где ноль – полное спокойствие, а десятка – крайняя степень нервного напряжения.

– Девять-де сять…

Тогда я призвал эмотивную просто следить за моей рукой, и больше ничего. А когда закончил, снова спросил, насколько неприятно ей было обо всем вспоминать. Оказалось, что уже на «десять». Клиентка призналась, что из-за нахлынувших чувств ей стало даже тяжелее, чем в начале сеанса. А я акцентировал внимание на том, что это нормально, когда цифра сначала возрастает.

– Теперь сосредоточьтесь и полностью погрузитесь в свои воспоминания. Забудьте о том, что вы здесь, на сеансе, вернитесь туда… Как будто вы погружаетесь в виртуальный мир, как в «Матрице», смотрели этот фильм?

– Я попробую!

– Попробуйте. И вслед за мыслями о том событии, снова припомните свои чувства тогда. Пока я буду активно водить рукой.

По щекам пациентки покатились слезы. Но она продолжала выполнять упражнение. А моя попытка сделать паузу была решительно отвергнута.

– Нет! – перебила она. – Не надо, давайте дальше!

– К сожалению, необходимо придерживаться определенного количества движений, – я попытался встать, но девушка буквально усадила меня на место.

– Сидите! Я же сказала «нет»! Продолжайте сеанс. Пожалуйста…

Мы продолжили. По ее лицу пробежала судорога. Но я лишь усиливал «интервенции»:

– У вас достаточно яркая реакция. И это даже неплохо. Значит, в переработку включились самые активные участки мозга, имеющие отношение к проблеме.

Одновременно я продолжал спрашивать, что чувствует клиентка и на какую оценку. Вслед за девяткой появилась восьмерка. Девушке стало чуть легче, а потом и образ перед глазами стал выглядеть «как-то по-другому».

– Как именно?

– Сложно сказать…

– И все же? Это важно.

Выяснилось, что негативное изображение несколько отдалилось от нее, в буквальном смысле.

– На сколько? – продолжал «душнить» я.

– Я не знаю, как посчитать…

– Можно в метрах. Как от меня до вас?

– Да, наверное…

– Четкость тоже уменьшилась?

– Нет, у меня хорошее зрение! Но как будто я смотрю на себя уже со стороны… И все это происходит не со мной… Это так странно…

– Это нормально. И даже хорошо. Продолжим.

– Да!

Я еще не раз водил рукой перед ее глазами: влево-вправо, описывая зигзаги, круги, полукруги и другие геометрические фигуры. Неприятный образ отдалялся все дальше и становился менее разборчивым, а степень душевной боли по шкале от ноля до десяти упала до пятерки.

– Когда слишком много махали, было тяжело сосредоточиться, но в какой-то момент стало прямо хорошо, – призналась клиентка. – Особенно, когда улыбнулись…

Я не помнил, чтобы улыбался. Но все же переспросил:

– Улыбнулся, и стало хорошо?

– Ну да. Так не должно быть?

– Должно. Тогда можем перейти к следующему этапу – от мысленных образов к вашему телу.

По лицу пациентки вновь пробежала судорога, хотя и тщательно скрываемая.

– Я что-то не то сказал?

– Давайте не будем… В смысле… Продолжайте! Не обращайте на меня внимания!

– Как скажете. Уточню только, что отрицательные эмоции имеют обыкновение скапливаться не только в головном мозге, они образуют зажимы во всем теле, – сообщил я. – И нам нужно определить, где именно. Для этого вы должны сказать, что больше вызывает у вас дискомфорт: картинка или те токсичные фразы, которые вы проговариваете про себя?

– Пожалуй… Есть несколько фраз, от которых мне становится хуже всего.

– Хорошо. В смысле – хорошо для нашего общего дела. Вы умеете щелкать пальцами?

– Попробую.

– Тогда, пока я буду водить рукой перед вашими глазами, вы будете поочередно щелкать пальцами около своих ушей, максимально близко к ним. Готовы? Начали…

Клиентку аж затрясло, но усилием воли она уняла дрожь и даже улыбнулась, дав понять, что справится и с этим:

– Продолжайте!

Одновременно с щелчками я рисовал в воздухе самые замысловатые фигуры. А эмотивную бросало то в жар, то в холод, она ловила ртом воздух и расстегивала ворот, продолжала плакать и с трудом сдерживала крик. Но в финале прикрыла глаза и вдруг начала улыбаться:

– Это было… странно!

– Что именно?

– Я не могу описать своих ощущений!

– Тогда…

– Но мне стало значительно легче! И…

– Продолжайте.

– Я посмотрела на всю свою ситуацию совершенно по-другому! И взамен старых неприятных фраз у меня в голове возникли новые, хорошие…

Девушка снова закрыла глаза. И снова открыла.

– Спасибо вам, доктор!

– Хмм… Это моя работа.

– Вы могли повести себя иначе…

– Я всегда стараюсь профессионально выполнять свою работу.

– Вы не поняли. И вряд ли поймете! А я не могу рассказать всего, но… Все теперь встало на свои места. Если раньше я считала себя жертвой обстоятельств, думала, что мной грубо воспользовались, и хуже уже не будет… Теперь я вспоминаю моменты, которые предшествовали тому случаю… Я не была жертвой… Я сознательно пошла на это… Я хотела этого больше всего на свете…

Напоследок мы нарисовали в воздухе знак бесконечности, мысленно представили самую красивую картинку и проговорили максимально оптимистичные фразы. Когда закончили, с лица клиентки уже не сходила широкая улыбка, от уха до уха.

– Можно, я вас обниму? – вдруг предложила она.

– Хмм…

– И расцелую!

– У нас это не принято.

– Да мне все равно!

С этими словами она бросилась на меня, задрала на себе одежду, принялась обнимать и целовать, одновременно пытаясь положить мою руку себе на бедро и на грудь. Я с трудом смог от нее отбиться. Хотя по-хорошему нужно было ее наказать… Ведь на сайте Центра психологических консультаций «Гармоника» Игоря Лаврухина в графе «Правила приема» все черным по белому написано…

– Информация, полученная от клиента или о клиенте, не разглашается и не передается третьим лицам. Исключение составляет лишь информация о вреде здоровью или угрозе жизни, а также о совершенных либо планируемых уголовных преступлениях. В таких случаях психолог обязан сообщить о них специалистам соответствующего профиля.

– Ага…

– …Ну и что, ты сообщил? – впервые за время моего монолога подал голос Александр Аркадьевич, казавшийся до того уснувшим.

– Нет.

– Ну и ладно, в конце концов, она ж тебя не убила, – ответил супервизор.

– Вот и я решил не калечить ей жизнь из-за одного инцидента.

– Ага. Только зачем ты мне врешь? – спросил он следом, почти без паузы.

– Александр Аркадьевич, ты о чем вообще?!

– А о том, Игорек, что ты умолчал о половине обстоятельств этой душераздирающей истории, а другие переврал.

– Я не понимаю…

– Поживешь с мое, поймешь.

– Но как, как ты… вы догадались?

– Потом как-нибудь расскажу…

– …Ладно, мне пора бежать! – сказал он уже вслух. – После договорим. Когда уйдешь, положишь ключ под коврик, как обычно.

Уходил он обычно по-английски, когда и куда хотел, и не сильно утруждая себя объяснениями. Но от его обвинения во лжи, сказанного столь же будничным голосом, я на какое-то время потерял дар речи…