Сделка с дьяволом

Глава 27

Аласдер просил Кейт подождать его, но что именно она должна была делать? Стоя посреди спальни, Кейт рассеянно смотрела на широкую кровать, которую помнила еще со времени первого посещения этого дома. От одной мысли о том, что ей предстоит, девушка краснела до корней волос, но, в конце концов, не об этом ли она думала в течение последних долгих недель? Глупо, решила она, встречать законного супруга закутанной едва ли не по уши. Нужно все-таки показать, что она хочет и ждет его… Уж лучше снять с себя все и лечь поверх одеяла, словно сокровище, поджидающее хозяина. Сокровище? Кейт улыбнулась про себя. Она такая же женщина из плоти и крови, как и все, и тело ее не лишено своих недостатков. Не далее как вчера вечером, принимая ванну, она критически оглядывала собственное тело и находила его далеко не безупречным. Аласдер недвусмысленно намекнул, что хотел бы сам раздеть ее. Но Кейт не хотелось, чтобы он видел все эти корсеты, юбки, чулки. Все это может испортить впечатление от ее и без того не бог весть какого ослепительного тела. К тому же, увидев, что она уже разделась, он будет ободрен ее готовностью. Излишняя стеснительность тоже, пожалуй, ни к чему, должна быть и некоторая доля решительности. Конечно, теоретически Кейт знала все — ну или почти все… но в первый раз Аласдеру предстоит учить, а ей пока лишь учиться. Кейт решительно скинула платье и снова оглядела себя, отметив на этот раз, что вчера, пожалуй, все-таки слишком себя раскритиковала. Охваченная внезапным порывом, она вдруг бросилась на кровать. Но на этом ее порыв, очевидно, и кончился, ибо какое-то время Кейт просто лежала без движения.

А может быть, лучше остаться в белье? Говорят, оно возбуждает мужчин еще больше, чем полная откровенность. Разве что немного обнажить грудь… Кейт начала расстегивать частые пуговки корсета. Вот так, наполовину, больше, пожалуй, не надо… Теперь ей ничего не оставалось, как откинуться на подушки и ждать. Но минуты бежали, а Аласдер почему-то все не шел. Кейт начала терять терпение. Куда же, в конце концов, он засунул эту чертову бутылку, что никак не может ее найти? Кейт почувствовала, что уже успела замерзнуть, ожидая супруга. За окнами становилось все темнее… Окна! Аласдер, помнится, хотел их зашторить… Девушке хотелось встать и сделать это самой, но она раздета, ее могут увидеть с улицы… Оставалось лишь лежать и ждать мужа. Но он по-прежнему не шел. Кейт уже успела основательно продрогнуть и собиралась нырнуть под одеяло, когда дверь наконец распахнулась. На пороге стоял Сент-Эрт, но какой! Его отрешенный, блуждающий взгляд лихорадочно скользил по спальне, словно не замечая Кейт, хотя она была там, где, по идее, и следовало ожидать, — на постели. Наконец он, словно очнувшись, заметил ее. Аласдер посмотрел на молодую жену — и вся его тщательно подготовленная до этого речь была тут же забыта. До этого он, уже набравшись решимости, чтобы идти к жене, почти у самой двери спальни круто повернулся и, не сбежав, а почти скатившись по лестнице, пулей вылетел из дома, точно ошпаренный. Но на тротуаре вдруг снова остановился — и с той же поспешностью обратно в дом… И так раза три, пока наконец не заметил, что на улице начала собираться толпа зевак, желающих поглазеть на «сумасшедшего». Аласдер, пожалуй, и впрямь в этот момент был близок к помешательству… Нет, он все-таки не должен уходить, не объяснив ничего Кейт! Но первый же взгляд на молодую жену заставил его сразу же забыть обо всем. С венком на растрепанных волосах — Кейт так и забыла его снять, — с соблазнительно выглядывающей из-под корсета грудью, девушка была похожа на робкую и в то же время страстную лесную нимфу, ждущую своего сатира… Аласдер улыбнулся, но улыбка его тут же снова сменилась суровой гримасой. Почувствовав, что что-то не так, Кейт инстинктивно прикрыла грудь простыней, словно это могло защитить ее от неведомой опасности. Ей хотелось спросить: «Что случилось?» — но он, опередив ее, заговорил первым.

— Кейт, — проговорил он, — извини, я должен срочно отлучиться.

— Отлучиться? — Она была уверена, что ослышалась.

— Это ненадолго, уверяю тебя.

— Прямо сейчас? — Кейт похолодела. — Что-то случилось, Аласдер? С моими родителями? С братьями?

— Нет, — поспешил уверить он, — с родными твоими, слава Богу, все в порядке. Дело совсем в другом… — Аласдер опустил голову. — Твои родственники, Скалби, хотят видеть меня прямо сейчас. Я должен пойти к ним и уладить наконец одно давнее дело. Я сам не хочу, чтобы оно «висело» на мне…

— Ты хочешь оставить меня одну?! В нашу брачную ночь?!

— Еще не ночь, Кейт, а всего лишь вечер. Я быстро, мы еще вовсю успеем…

— И ты не можешь потерпеть до завтра?

— К сожалению, нет. Теперь или никогда. Видимо, пришло время. Разве ты не предпочла бы, чтобы я сразу все уладил и нам уже ничего не мешало?

Кейт уставилась на мужа, с трудом что-либо соображая. Таким она Аласдера еще не видела, но что именно в нем не так, Кейт, как ни пыталась, не могла понять. Наконец до нее дошло — «несокрушимый» Аласдер Сент-Эрт, который, как всегда, готов был поспорить во всемогуществе с самим Господом Богом, был сейчас в растерянности. Кейт не сразу поняла это, потому что привыкла видеть его веселым или мрачным, злым или нежным, но всегда неизменно уверенным в себе. Растерянный же, Аласдер казался совершенно другим человеком. Даже лицо его изменилось настолько, что Кейт с трудом узнавала его. Черты Аласдера стали какими-то неопределенными, в глазах стояло отчаяние.

— В чем дело? — Взволнованная Кейт, вскочив с кровати, подбежала к нему. — Ты можешь мне сказать, в чем конкретно состоит твое дело?

— Господи, — словно не слыша ее, повторял как в бреду Сент-Эрт. — Что я делаю?! Господи!

— Да в чем дело, ты можешь сказать?

— Что я делаю, Кейт?! — упавшим голосом произнес он. — Я опять лгу тебе! Точнее, не лгу, а не говорю всей правды, но это, по сути дела, та же ложь. Господи, когда же я наконец перестану…

Кейт стояла перед ним, потеряв дар речи. Подхватив ее на руки и пройдя к креслу, Аласдер опустился в него и усадил Кейт к себе на колени.

— Нам надо поговорить, — произнес он. — Сейчас, иначе будет поздно. Кейт, наш брак фиктивный. Ты имеешь полное право бежать от меня, пока не поздно. Я не рассказывал тебе главного, думал, что это не важно, не имеет значения. Но, как оказалось, имеет, и одному Богу, да еще твоим родственникам Скалби известно, до какой степени имеет…

Аласдер погладил Кейт по голове — не как любовник, а словно отец, рассказывающий на ночь ребенку сказку.

— Как ты уже знаешь, Кейт, мой отец в свое время был должен Скалби солидную сумму. Рассказывал тебе я, помнится, и то, что когда я приехал тогда к отцу на каникулы, то застал дома чету Скалби с целой ватагой дружков. Это всем известно. А что было дальше, неизвестно никому, кроме меня, самих Скалби и четверых их друзей, впрочем, все четверо теперь уже умерли… Так вот Скалби сообщили мне по секрету размер долга моего отца. Я был поражен — сумма была равна всему состоянию, если не превышала его. Они сказали, что сомневаются, что отец в состоянии вернуть долг, и ему грозит «яма». Но вместо него могу заплатить я.

— Ты? — нахмурилась Кейт. — Но тебе же тогда было… ты, кажется, говорил, всего шестнадцать?

— Совершенно верно. Деньгами я, разумеется, и не мог заплатить, но им было нужно не это. Я был тогда почти взрослым, даже, пожалуй, слишком зрелым для своих шестнадцати — если не умом, то по крайней мере телом. — Губы Аласдера скривила ухмылка. — Она считалась по-своему привлекательной, он… скажем так, очень активным. И они недвусмысленно дали понять, чего они и их дружки от меня хотят…

У Кейт вырвался невольный вздох. Аласдер продолжал:

— «Сделка» должна была совершиться в ту же ночь — мой отец собирался пойти к приятелю и вернуться лишь под утро. Скалби решили устроить вечеринку — точнее, если называть вещи своими именами, оргию — со мной в качестве главного «сувенира»…

— Господи! — вырвалось у девушки.

— Вот именно, — снова усмехнулся Аласдер, — Господи! Отцу моему они обещали ничего не говорить — сказать, что простили его из великодушия. И меня обещали после этого раза больше не беспокоить, разве что если мне самому понравятся их игры…

Аласдер сделал паузу, выжидая реакции Кейт. Та молчала.

— Я тщательно помылся, надушился… Я тогда еще не пил спиртного, но, чтобы заглушить совесть, напился самого крепкого бренди, давился, но пил… Бог свидетель, как мне не хотелось во всем этом участвовать! Мне не хотелось, чтобы меня видели голым, тем более эти люди… Я тогда еще был девственник и, хотя мне, как и любому шестнадцатилетнему парню, хотелось секса, мечтал о настоящей, чистой любви… И вообще я был стеснительным подростком.

Кейт давно обратила внимание, что, говоря о лорде и леди Скалби, Аласдер никогда не называл их по именам — даже фамилии их старался избегать, говорил «они». Теперь она наконец поняла почему.

— Бог свидетель, Кейт, я не хотел этого. Но выбора у меня не было — откажись я, отцу было не миновать «ямы». Мне хотелось убить их, но моему отцу, сама понимаешь, это не помогло бы. Так вот, напившись бренди до одурения, я отправился на их вечеринку. Что было дальше, помню смутно, вдобавок к спиртному они дали мне покурить — опиум или что-то в этом роде… До этого я, сама понимаешь, ничего подобного не курил. Я разделся, стесняясь собственного тела, — худой, длинный, нескладный… Но они сказали, что у меня тело что надо.

Аласдер помолчал с минуту, глядя за плечо Кейт, словно видел там что-то, что мог видеть только он.

— Короче, я напился, накурился опиума… Знаешь, говорят, индийские йоги умеют каким-то образом выходить из собственного тела и путешествовать по астральным мирам. Но для того чтобы этому научиться, нужны годы. У меня же нечто подобное получилось сразу. Я не знал, чьи руки ласкают меня, чьи губы целуют, не могу с уверенностью сказать, что я вообще делал, помню только, как в бреду, какие-то смутные обрывки… Когда я проснулся или, скорее, очнулся, все было кончено, все уже ушли. Я оделся, выскочил из дома… Помню, я бежал куда-то, не разбирая дороги, словно пытался убежать от себя, потом целыми часами где-то бродил, сам не сознавая где… В конце концов вернулся домой. Как я выяснил, Скалби и их компания за это время поспешили уехать. Дома я обнаружил целую толпу соседей, полицию, священника… Они сказали мне, что отец на рассвете вернулся домой, прошел в свой кабинет и застрелился.

Кейт молчала, не зная, что сказать.

— Я хотел спасти его, а получается, что убил, — мрачно продолжал Аласдер. — Деньги, кстати, я им впоследствии выплатил, до последнего пенса, мне не нужны были их подачки, я не хотел брать плату за то, что они меня заставили сделать. Разумеется, это потребовало много времени и трудов, но в конце концов долг был выплачен. Но я поклялся, что и они мне выплатят свой долг с лихвой. Я чувствовал, что не смогу жить спокойно, пока не буду отомщен. Те четверо уже умерли, и их теперь судит Бог, но главные инициаторы всего этого — Скалби — живы и процветают. Они продолжают творить свои черные дела. Но им недолго осталось! И сегодня наконец они мне за все заплатят. Виноват перед тобой, Кейт, — я должен был давно рассказать тебе. Но думал: зачем тебе все это знать? Я хотел сделать все тайно. Но по-видимому, строить отношения на лжи, даже если это ложь во спасение, можно до поры до времени…

Кейт наконец обрела дар речи.

— И ты еще говоришь, что ты убил своего отца? — почти прокричала она. — Ты ни в чем не виновен, Аласдер!

— В каком-то смысле виновен. Мне удалось узнать, что Скалби были в кабинете отца за несколько минут до того, как он застрелился. Вскоре после этого они срочно покинули дом. Я узнал об этом от моего дворецкого. Очевидно, зря поверил, что они не расскажут моему отцу об этой проклятой «вечеринке». Именно это убило его. Нищету и собственное унижение он еще мог бы перенести, но позор — нет.

— Ерунда! Ты тут ни при чем, Аласдер, ты сделал все, что мог, чтобы спасти его, во всяком случае, пытался что-то сделать… Возможно, он застрелился бы и без этого — он просто устал… В каком-то смысле твой поступок можно даже назвать геройским — я не знаю, сумела бы я пойти на такое, тем более в шестнадцать лет…

— Значит, по-твоему, это был геройский поступок? — усмехнулся Сент-Эрт.

— А разве нет? Ты поставил на карту свою честь. Аласдер, эти Скалби заслуживают самой ужасной мести!

— Кейт, — в глазах Аласдера промелькнул циничный огонек, — хоть я и был тогда пьян и обкурен, я не могу сказать, что совсем уж ничего не помню. Я не хотел этого, но какой-то частью своего существа — по крайней мере телом — я участвовал в этом. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду. Бывает, что человек — во всяком случае, мужчина — иногда возбуждается сексуально от чего-то такого, от чего, казалось бы, уж никак нельзя… Нечто подобное было и со мной. Как уже сказал, я не знаю, чьи руки и губы меня ласкали, но я возбуждался. И за это я презираю себя больше всего. Я пытался спать с женщинами, чтобы забыть это, но мне не помогло. Я думаю, что и ты, узнав обо мне все, никогда не сможешь снова смотреть на меня прежними глазами…

Аласдер помолчал.

— Я понимаю, что неподходящий муж для тебя, Кейт. И слава Богу, что Скалби отрывают меня сегодня, это спасет тебя. В принципе брак можно аннулировать, если удастся доказать, что не было совместной жизни, а в нашем случае ее не было. Я оставляю это на твое усмотрение. Ты свободна, Кейт, если ты этого хочешь.

— Хочу ли я этого? — В глазах девушки стояли слезы. — Ты с ума сошел, Аласдер! Прекрати наконец терзаться, ты ни в чем не виноват! Я знаю, что ты не мог сделать этого добровольно — они использовали тебя. К тому же ты был пьян…

— Не надо меня жалеть, Кейт. Ты мне ничем не обязана…

— Ничем не обязана? Я твоя жена, Аласдер.

Кейт была и перепугана, и сердита. Она боялась потерять его и злилась за то, что он не видел, что она не жалеет его, а любит, точнее, жалеет, потому что любит… Сердце Кейт разрывалось, ей хотелось разрыдаться, но, позволь она это, Аласдер еще сильнее укрепится в мысли, что это только жалость. Но такого Аласдера, словно снова превратившегося в несчастного шестнадцатилетнего подростка, Кейт любила еще больше. Впервые за этим гранитным, неколебимым фасадом она увидела человека, подверженного всем человеческим слабостям, одержимого застарелыми комплексами. И этому человеку казалось, что Кейт приносит жертву такую же, какую он сам когда-то принес ради своего отца. Как объяснить ему, что для нее это не жертва или такая жертва, на которую она идет с радостью? Кейт была девственницей и мало что смыслила в искусстве любви. Лежа в кровати Аласдера и ожидая его, она думала, что ей придется пока довольствоваться пассивной ролью его ученицы. Но сейчас ситуация изменилась — Кейт сознавала, что пора брать инициативу в свои руки. Кейт по-прежнему стеснялась, она твердо решила — пора действовать.

Она обняла мужа обеими руками за шею. Руки Аласдера инстинктивно сплелись вокруг ее талии. Кейт прикоснулась губами к его губам — никакой реакции, будто она целовала мертвую статую. Девушка застыла, словно сама была статуей. В чем дело? Он не хочет ее? Но тут Кейт поняла: до сих пор она лишь отвечала на ласки Аласдера. Нужно показать, что она не только не отказывает ему, но и сама этого хочет. Кейт отошла от Аласдера на шаг. Быстро избавившись от белья, она предстала перед ним совершенно нагой.

— Аласдер, я люблю тебя, — проговорила она, — и хочу — ты слышишь, хочу! — быть твоей женой. И Скалби здесь ни при чем. Ты хочешь победы над ними, но если мы сейчас расстанемся, это будет означать, что победили они. Ты хочешь, чтобы я прожила всю оставшуюся жизнь, страдая, что мы с тобой расстались из-за каких-то идиотов? Будь со мной, Аласдер, и душой и телом. Бог свидетель, я вышла за тебя не ради телесных наслаждений, но, если говорить честно, в данный момент это то, чего я больше всего хочу!

Голова Аласдера как-то странно дернулась, словно он вышел из оцепенения. Эта странная реакция испугала Кейт, но уже через мгновение Сент-Эрт заразительно смеялся.

— Ты прелесть, Кейт! — проговорил он сквозь слезы. Кейт выпрямилась и глаза в глаза лукаво посмотрела на него.

Аласдер смотрел на супругу. Такой он ее еще не видел. Вместо скромной, краснеющей и опускающей по всякому поводу глаза юной барышни страстная, бесстыжая соблазнительница. Как хорошо это юное нагое тело, зовущее и манящее его, как тонет он в глубине этих глаз…

— Кейт, — проговорил он, — у тебя еще есть время отказаться. Решай скорее, еще минута — и я сдамся. Да, я мужчина, я должен владеть собой, но… Искушение слишком сильно, мои ум, сердце и тело уже в его власти.

— Ну уж нет, дорогой! — рассмеялась девушка, сама дивясь собственной наглости. — Я твоя законная жена, ты не забыл? И я не отпущу тебя, пока ты не исполнишь свой супружеский долг!

Кейт знала, что не будет разочарована, но такого блаженства не могла представить даже в самых смелых фантазиях. Огня зажигать не стали — последний свет угасавшего за окнами дня создавал как раз тот интимный полумрак, который был как нельзя кстати. Насладившись бурными, страстными ласками и спокойно лежа рядом с мужем, Кейт, глядя на его распростертое на кровати тело, дивилась совершенной мужской красоте. Раньше ей никогда не приходило в голову, что мужчина может быть так красив. Но Кейт понимала, что, как ни приятно просто лежать, любуясь друг другом, как ни хотелось ей, чтобы это длилось вечно, Аласдера ждало дело.

— Пора, — произнес он, поднимаясь, словно прочитав ее мысли.

Кейт посмотрела на мужа.

— Я иду с тобой, — твердо заявила она.