Сделка с дьяволом

Глава 12

— Лус, где ты? Рози, сказала, что ты уехала, ничего не сказав. Все хорошо? — глубокий голос Джуда был полон беспокойства, и я опять испытала порыв нежных чувств к нему. Он заботится обо мне. Он меня любит. Ноя должна отодвинуть от себя все чувства и разобраться во всем, прежде чем опять потеряю голову. Так что я глубоко вздохнула и решила сразу перейти к делу.

— Джуд, ты действительно демон?

Я надеялась на недоверчивый смех или мгновенное отрицание. Вместо этого полная тишина. Потом он сказал:

— Я должен поговорить с тобой. Ты у себя дома?

— Да, но я не думаю… — но он уже повесил трубку.

— Все в порядке? — спросил Диего, который отказывался оставить меня в покое, впиваясь взглядом в меня, сидя на кушетке.

Я пожала плечами.

— Он скоро будет. Я так думаю, что он хочет поговорить лично.

— Потому что так он сможет тобой лучше управлять.

— Диего, повторяю в последний раз, он не управляет мной.

— Независимо от этого, я остаюсь здесь, на всякий случай, — он скрестил руки на груди и развалился на кушетке.

— Прекрасно, делай что хочешь.

Я была раздражена его альфа-повадками, но очевидно ничего с этим не сделать. Плюс, я хотела, чтобы он остался. Что если есть какая-то правда в том, что он мне рассказал? Почему Джуд не стал отрицать все по телефону? Пожалуйста, пусть это будет неправда, думала я, уставившись, дверь в мою квартиру и помня, как Джуд ласкал меня у стены напротив и ощущение блаженства, которые он мне доставил…. Пожалуйста.

Через короткий промежуток времени раздался короткий двойной удар в дверь. Я решила пойти открыть, но Диего опередил меня. Он открыл дверь, за которой стоял Джуд, с очень несчастным выражением лица. Он был выше Диего, но мой брат привык быть ниже ростом, так что он не потерялся.

— Ладно, Диего впусти его, — сказала я, когда поняла, что альфа, мог стоять всю ночь, если его не оттащить.

Низкое рычание вырвалось из его горла, но он отступил, и Джуд и подошел вплотную ко мне.

— Лус, — сказал он, — поверь, я не хотел, что бы ты узнала все так.

Я была в оцепенении.

— Это правда? Ты — демон? Но… но я думала, что все это сказки.

— Я боюсь, что все сказки имеют под собой основания. С людьми моего вида это случалось только с теми, кто имел очень старую и безупречную родословную. И иногда они рождались с некоторыми … дополнительными особенностями.

— Такие особенности, как питаться вместо крови болью? — Диего потребовал ответа.

— Да, я действительно питаюсь эмоциями так же, как и кровью, — признался Джуд, — но …

— Да, ты ублюдок, — прорычал Диего.

Джуд повернулся к нему, его глаза начали мерцать красным.

— Вы должны знать, что я знаю шестнадцать языков, испанский в том числе. И также вы должны знать, что я не намерен выслушивать ваши оскорбления.

— О, я могу не только оскорбить тебя, — глаза Диего стали желтыми, как у волка, — ты питался моей сестрой, я собираюсь отплатить тебе за это, урод.

— Стоп! — я постаралась встать между ними.

— Прекратите, сейчас же, вы оба. Диего, — сказала я, поворачиваясь к моему брату, — дай мне поговорить с Джудом.

— Даю тебе минуту, — он отстранился, все еще рыча. Если бы у него волосы стояли дыбом, а уши были подняты вверх, то я решила бы, что он изменяется.

— Джуд, — сказала я, поворачиваясь к любимому, — я только…. я не знаю, что думать.

— Думай о том, что ты любишь меня, а я тебя, — он взял мои руки, — почему это должно измениться?

— Ты мне лгал, — я вытянула руки и отступила на шаг назад, — мне жаль, но я должна знать правду. Ты можешь читать мои мысли? Я имею виду, не только поверхностно когда ты меня касаешься, как ты мне говорил?

Джуд выглядел очень несчастным.

— Я действительно должен дотронуться до тебя, чтобы получить хоть, что-то, но да, я преуменьшал свои возможности. Просто я привык скрывать свою телепатию. Это … не очень удобно, когда люди знают, что я могу сказать, о чем они думают.

— Интересно почему? — саркастически бормотал Диего.

— Заткнись, Диего, — сказала я, но мое сердце сжалось. Я повернулась к Джуду.

— Правда, что после третьего обмена крови мы были бы вместе навсегда? Хм — связаны?

Он несчастно кивнул.

— Да. Клянусь, я хотел поговорить сегодня с тобой об этом, прежде чем произвести обмен.

Диего подошел поближе.

— Так что он хотел укусить тебя сегодня? Эта ёбаная курчавая задница вампира?

Джуд рассмотрел следы от укуса на его шее.

— Кажется, вы недавно сами были укушены «курчавой задницей вампира», друг. Лицемерие — отвратительная черта, несмотря на ваши опасения за сестру.

Теперь лицо Диего стало почти таким же красным, как и глаза Джуда.

— Я не твой гребаный друг. И я позволил укусить меня, только для того, что бы узнать кто ты.

— Вы не хотели бы мне назвать имя вашего маленького осведомителя? — Джуд шагнул ему навстречу, его глаза были красны, а клыки выглядывали из-под верхней губы, — я не люблю, когда обо мне распускают не правдоподобные слухи.

— Но это так, друг, — плюнул Диего, — какая часть всего этого неправда? Все, что я сказал, правда, просто ты не выносишь критики.

Я открыла рот, чтобы защитить своего возлюбленного … и закрыла. Диего прав. Все, что он сказал о Джуде, правда. Монстр был реален, и я любила его. Черт, он и, правда собирался связаться со мной навечно, или сколько там живут вампиры. Но тем временем мои тревоги возрастали.

Джуд сделал шаг вперед и настиг Диего. Тот решил нанести удар, но Джуд поймал его кулак, и прямо смотрел ему в глаза.

— Гавин, — сказал он, изучая взгляд моего брата, — твой возлюбленный, который лжет обо мне, зовется Гавином, и он состоит в Клане Летучих Мышей.

— Он не мой возлюбленный.

Диего изо всех сил пытался освободить свой кулак, но это было похоже на освобождение кулака из застывшего бетона.

Джуд поднял бровь.

— Нет? Я полагаю, что это лучший минет, что у тебя был. Или я неправ?

— Конечно, черт, не прав! Я не гей! — Диего хотел заехать ему другой рукой, но Джуд поймал второй кулак другой рукой. Его глаза пылали гневом, а голос был ироничным и саркастическим.

— Правда? А я думал, что позволять другому мужчине обслуживать себя сексуально, есть не что иное, как гомосексуализм.

— Хватит!

Я не могла больше это терпеть. Больше не могла видеть, как Джуд выставляет напоказ самые темные тайны моего брата, причем также, как и когда-то мои. Внезапно до меня дошло, что он знал все, что произошло четырнадцать лет назад с Энглом. Он, скорее всего, видел это в моей голове. Но он не сказал этого, он сам сделал надрез и вытащил наружу весь страх все переживания, отчаяние. И все потому, что он любил мой вкус — не вкус моей крови или вкус секса, а вкус моей боли. Боль. Именно ею он питался все время, которое мы были рядом. Я со своим чертовым прошлым наверно походила на Лас-Вегаский буфет. Неудивительно, что он пытался меня привязать к себе, я никогда не смогу пережить все, что когда-то со мной сделали, значит, Джуд всегда будет обеспечен питанием. И когда ему захочется, он может порыться в моей голове, убедить меня говорить именно об этом и ждать полного насыщения.

— Ты больной ублюдок, — мой голос дрожал.

Джуд смотрел на меня с удивлением.

— Лус…

— Нет. Отпусти моего брата и дай ему отойти. Сейчас же.

Он сделал то, что я сказала, отпустил кулаки Диего и отошел.

— Пожалуйста, выслушай меня. Все совсем не так, как тебе кажется.

— Ты использовал меня и лгал мне. Меня не интересуют твои объяснения. Уходи.

Я указала на дверь.

Диего подошел ко мне.

— Отмени приглашение.

— Что? — я посмотрела на него.

Мой брат стал жестикулировать от расстройства.

— Ты должна была пригласить его в квартиру. Теперь забери свое приглашение, и он должен будет уйти.

— Нет, Лус, — Джуд качал головой, но я уже говорила.

— Джуд Якобсон, я отменяю свое приглашения в мою квартиру.

Джуд быстро шел к двери, хотя было очевидно, что он этого не хочет. Он открыл дверь и вышел наружу, но остановился, так, чтобы стоять напротив меня.

— Пожалуйста, выслушай, — умолял он срывающимся голосом.

— Мне жаль. Но я не хочу ничего слышать.

Я чувствовала, как сжалось горло, и слезы жалили глаза. Я собрала последние силы, чтобы не разреветься он не должен этого видеть.

— Пожалуйста, — Джуд встал на колени в дверном проеме и наклонился вперед, как будто перегибался через невидимый барьер и умоляюще сложил руки, — пожалуйста, любимая, — шептал он, — не отвергай меня, мы созданы друг для друга. Я люблю тебя.

Я начала плакать, когда больше не могла сдержать слез.

— Просто уйди, — сумела я сказать между рыданиями, — пожалуйста, Джуд, нам не о чем говорить. Только уходи и оставь меня в покое.

— Хорошо, — прошептал он, и мне показалось, что он сейчас заплачет. Но прежде, чем я сумела взглянуть на него, он уже ушел.

— Эй, любимая. Твой брат сказал, что ты не здорова.

Голос матери по телефону звучал сладко-обеспокоенным. Интересно, она действительно обо мне заботится или просто притворяется.

— Привет, мам. Да я немного, хм, простудилась, — сказала осторожно.

Я не знала, что Диего сказала ей, это меня не сильно беспокоило. Мне не удавалось с ним поговорить, после того, как Джуд наговорил о нем, он просто не берет трубку. Я хотела, чтобы он просто поднял трубку и услышал, что я скажу ему. Он должен знать, что я все равно его люблю, и мне все равно кого он любит. Но уже прошла неделя с того ужасного визита Джуда, так что скорей всего Диего мне позвонит, когда будет готов. Я пыталась себя контролировать и забыть Джуда, но он сам позвонил мне. Когда я посмотрела на определитель номера, то сразу перевела звонок на голосовую почту, и он оставил мне сообщение.

— Лус, — сказал он, его голос был полон боли, — я всегда буду тебя любить. Затем сообщение обрывается, значит, он положил трубку. Я прослушивала сообщение сотни раз и каждый раз плакала. Это была ужасная неделя — неделя ада. И после всего этого говорить по телефону с моей мамочкой, точно не добавляло радости в жизни.

— Я надеюсь, ты придешь в четверг на обед, — сказала она, прорывая мои мысли, — мы хотим собраться отпраздновать твое изменение.

— Ой, мам, я не знаю, — подстраховалась я.

— Все будут. И я собираюсь печь пирог.

— Пирог? Какой пирог? — я не могла сдержать любопытство. У мамы пироги были легендарными. Богатый, плотный и с неповторимым домашним заварным кремом-глазурью, он так и тает во рту и, заставляет ваши вкусовые рецепторы плясать от счастья.

— Твой любимый Шварцвальд, — сказала она очень быстро. И хотя мне не очень хотелось видеться с моим дисфункциональным семейством, чтобы отпраздновать, то, что принесло мне столько боли, но мысль о пироге подкупила меня.

— Хорошо… — неуверенно сказала я.

— Во сколько тебя ждать? В семь будет нормально?

— Нет, хорошо, — сказала я.

Тогда ко мне пришла мысль, что я должна предупредить, что у меня перемены и не только в отношении статуса.

— Хм, мам, ты должна знать, что у меня изменения, — сказала я, думая, как бы сказать, что я не девственница, но не напрямую.

— Естественно, моя дорогая. Мы с отцом все видели и я так тобой горжусь.

— Нет, мам, я говорю не об этом, — я вздохнула, — ты знаешь, что я сейчас одна и, хм, не с кем не встречаюсь. Но некоторое время назад у меня был парень, и я … в общем мы не всегда спали в разных постелях. Ты меня поняла?

— О, дорогая… — голос у мамы был явно обеспокоенный. Кроме той роковой ночи с Энглом, когда он должен был стать вожаком стаи, тогда она мне заявила, что я обязана это сделать ради семьи, ну а в остальных случаях она была ханжой в плане секса.

— Успокойся, мама, — сказала я, пробуя звучать разумно, — мне двадцать семь. Это должно было случиться когда-нибудь.

— Хорошо … я так думаю. Хотя твой отец может расстроиться.

— Эй, я могу и не приходить, если это вызовет проблемы, — сказала я, ощущая возможный запасной выход. Чем больше я об этом думала, тем все менее привлекательным становился обед со всем моим семейством, которое, наконец, узнает, что я не девственница. Но мама быстро разогнала мои опасения.

— Нет, нет, … ты все еще наша дочь и не важно, что ты натворила, — сказала она, надменным и чопорным голосом.

Так что, я — плохая дочь, потому что я нашла человека, которому доверяла, вместо того, чтобы лечь практически ребенком под мужчину, выбранного тобой и папой, чтобы изнасиловать меня? Это так? Это было на самом кончике моего языка, но я, как всегда сдерживала свои обвинения и горечь. Мой гнев был очень глубоко захоронен в прошлом, что просто невозможно было его поднять. Я уверена, что были хорошие и плохие стороны того, что я подавляла, но делая вид, что той ночи не было, я могла общаться с отцом и матерью. Тем более, если начинать обдумывать произошедшее, это то же самое, что получить сообщение о том, что родители тебя не любят. И хотя я все это знала в течение многих лет, я продолжала делать вид, что все в порядке. Поэтому я терплю притворство моих родителей и остальных членов семьи. Единственный вопрос, теперь, когда я рассказала кому-то о моей боли я смогу все еще притворяться? У меня было чувство, что нет, но мама опять отвлекла меня от размышлений.

— Пока, любимая. Увидимся в четверг, — сказала она, — люблю тебя.

— Тоже люблю тебя, мама, — покорно сказала я, — до встречи.

Вот так я оказалась в доме, где не была больше года. Моя старшая сестра Эсси приветствовала меня возле двери, ее нос сморщился, пока я проходила мимо ее.

— Вампир? Лус, разве ты не могла найти кого-нибудь получше?

Прежде, чем я смогла сформулировать достойный ответ, моя мама шумно подошла ко мне и взяла за руку.

— Девочки, помогите мне накрыть на стол. Папа снаружи с Фрэнком, решили выкурить по сигаре перед обедом, так что когда они закончат, стол должен быть накрыт.

Моя мама была старой школы, где мужчин полностью обслуживали, так что я ничего не сказала, а только вздохнула и пошла за ней на кухню. Но сначала одарила эту суку Эсси уничтожающим взглядом.

Помимо того, что она получила самые лучшие гены в семье и совершенную фигуру, Эсси была любимой дочерью. Хуже этого, она знала об этом и всегда была оппозиционно настроена. Я ненавидела ее, даже когда мы были детьми, даже притом, что были единственными девочками так еще и старшими, я ненавидела ее. Эсси интересовала политика стаи, и смотреть какое положение занимает ее мужчина, вообщем она была очень похожа на мою мать. А я, была очень занята в человеческом мире, так как в моем мире меня никто не хотел видеть. Почему меня должно интересовать, кто стал альфой или кто оплошал на очередной охоте, когда я даже не член стаи?

Кухня была выкрашена точно так же, как и в моем детстве, в бледно-желтый цвет с белыми ящичками и шкафчиками и сливочного цвета приборами. На столе стоял огромный Шварцвальд, который я когда-либо видела. Он был похож на вулкан, с извергающей лавой по сторонам. Я знала, что там внутри, много темных вишен в шоколадной глазури, даже человек находящийся на диете, будет уплетать его через несколько минут.

— Ничего себе, мама, ты превзошла саму себя, — я остановилась перед пирогом, и меня раздирало провести пальцем по крему, чтобы распробовать его, но при Эсси этого лучше не делать.

— Спасибо, я думаю надо отпраздновать твои достижения, — мама отвернулась и подошла к печи.

— Ха, — Эсси фыркнула, — подобно празднованию первых шагов, которых она сделала.

— Некоторым требуется больше времени, чем другим, вот и все, — мама кивнула на блюдо в духовке, — идите и накрывайте на стол, пока я выложу жаркое на тарелки, вы меня поняли девушки?

Эсси взяла тарелки и приборы, а я взяла чашки и салфетки, и мне показалось, что я опять десятилетняя девочка, что все опять хорошо, и у меня нет никаких причин подозревать моих родителей в том, что они больше заботятся о своем положении, чем обо мне. Когда Эсси опять сморщила свой нос, тогда я подошла к ней вплотную, чтобы решить наши проблемы здесь и сейчас.

— Лус, серьезно вампир? Я знаю, что в стае тобой не интересовались, но могла найти хотя бы человека, который бы тебя захотел.

— Это тебя не касается, — сладко сказала я, — так как там Фрэнк и твои детки? Он говорил тебе, что мы с ним виделись, как-то ночью?

Мне стало интересно, как много мой альфа-шурин рассказал о моем столкновении с вожаком стаи. Глаза Эсси вспыхнули.

— Он мне говорил. И он также сказал мне, как ты была эгоистична.

— О? И как я была эгоистична? — прошипела я сквозь зубы.

Эсси стояла по другую сторону стола и положила руки на бедра.

— Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю, Лус. Вожак стаи Энгл только и хотел, что справедливости.

— Боже мой, — я вскинула руки, — так я должна была лечь в грязь и отдаться ему прямо тогда?

— Нет, я говорю, что это надо было сделать давно, когда он только становился вожаком стаи. Если бы ты тогда сделала это, наша семья была бы намного обеспеченней, ты это понимаешь?

— Девочки, девочки, что за спор? — мой отец вошел через стеклянную дверь, в сопровождении моего шурина Фрэнка. От них пахло жжеными старыми носками гимнаста, значит, они курили те вонючие самодельные сигары, которые так популярны в Тампе.

— Привет, тыковка, — папа наклонился и поцеловал Эсси в щеку. В принципе он должен был сделать тоже самое подойдя ко мне, но он только поцеловал, без сладкого прозвища.

— Привет, пап, — сказала я, ожидая, что он сейчас взорвется, от моего нового аромата, измененного вампиром, если конечно он мог его почуять сквозь запах дыма. Но его нос даже не дернулся. Возможно это из-за новых сигар.

— Рад видеть тебя, Лус, — натянуто сказал он, — твоя мать и я очень гордимся тобой.

— Спасибо, — несчастно сказала я.

Это было хуже, чем открытые насмешки Эсси. Иногда в воздухе между мной и моими родителями было очень много не высказанной тоски, которую я очень сильно ощущала, она душила меня. Я проклинала себя, за то, что согласилась сюда придти, что купилась на этот пирог, он не стоил всего этого напряжения. Но я должна остаться здесь, так что я вернулась на кухню помочь маме с пирогом, с жаркое, пюре, соусом и зелеными бобами. Я хотела всем сердцем, чтобы Диего был здесь и требовал у мамы picadillo или ropa vieja. Но моя мама хоть и умела их готовить, но не любила.

Мы сели за стол, который был восхитителен, но я с трудом нашла, что-нибудь на тарелке, чтобы могла поесть. Эсси и Фрэнк постоянно переглядывались и перешептывались друг с другом и моими родителями, которые сидели во главе стола напротив друг друга, и делали вид, как будто ничего не происходило. Наконец, с обедом было покончено и пришло время десерта. Мама встала и пошла на кухню за пирогом, я решила ей помочь. Просто, если бы я еще немного посидела за столом, то точно разревелась.

Ванная на первом этаже была украшена бледно-розовой плиткой с золотым и белым орнаментом, там же висели небольшие полотенца и крошечные розовые мыльца, которые нельзя было трогать. Когда мы были детьми, Диего и я называли их «мыльной компанией», потому что, только избранным можно было пользоваться им. Однажды один из братьев попользовался этим мылом, мама так разозлилась, что заставила его проглотить этот кусочек. Он был очень маленьким, но Диего было плохо всю ночь, я помнила это, ведь была тем, кто сидел возле него. Боже. Как же жаль, что его здесь нет! Я чувствовала себя так, будто со всех сторон наступают враги, а подкрепления ждать не откуда, а мне еще надо с аппетитом есть замечательный пирог мамы. Нет, мне этого не выдержать.

Как будто мои мысли материализовались, телефон издал пищащий звук, это был мой младший брат. Чувствуя себя освобожденной, я нажала кнопку ответа и поднесла телефон к уху, но не прежде, чем крепко закрыла дверь в ванную.

— Мальчик мой, как же я рада, что ты мне позвонил, — сказала я, — почему ты не отвечал на мои звонки?

— Я был занят, — его голос был грубым, а затем он вздохнул, — Гавин и я решали кое-какие проблемы. Довольна?

— Эй, это здорово. Ты же знаешь, что я тебя не осуждаю?

— Да. Ты единственная в семье, кто меня поймет, — он звучал угрюмо.

— Ты мне будешь об этом рассказывать. Я почувствую себя лучше, если ты мне пожалуешься. Мама заставила меня приехать на обед, подкупила пирогом, и я повелась.

— О, нет, — голос Диего наполнился паникой, — Лус, скажи мне, что ты сейчас не у мамы с папой, скажи, что ты шутишь.

— Почему, я не должна быть здесь?

Я услышала звук бьющегося стекла.

— Лус, я же оставлял тебе сообщение. Ты когда-нибудь прослушиваешь голосовую почту?

— Конечно, — сказала я с негодованием, — твое сообщение наверно стерлось случайно, прежде чем я его прослушала.

Вероятно, в один из трех миллионов раз, когда я прослушивала сообщение Джуда, о том, что он будет всегда меня любить.

— Ладно, срочно уходи оттуда. Сейчас же.

— Почему? Что ты знаешь?

Я пыталась говорить тише, так, чтобы никто не мог меня услышать.

— Эсси хвасталась, что Фрэнк собирается занять место вожака после того, как Энгл уйдет, именно поэтому она, мама и папа собираются помочь ему получить, то чего он хочет, тогда он уйдет.

— Но я не девственница больше, — возразила я, — того, что он хочет, больше нет.

— Он хочет тебя. Он искал тебя, когда ты ушла, но он все равно хочет тебя. И он отказывается уходить, пока он этого не получит.

— Сукин сын! — я проклинала все, — я не могу поверить, что они могли, так со мной поступить?

— Я не знаю, Лус, — голос Диего был грустным, — я задаюсь тем же вопросом. Я не хотел признавать, что раньше они поступили также с тобой. Но теперь нет пути назад. Они сделают все, что угодно, но ты должна уйти оттуда.

— Но почему Эсси сказала, это тебе? Фрэнк должно быть ей рассказал, что произошло той ночью, она знала, что ты меня предупредишь.

— Она мне не говорила, хоть и сука, но не глупа. Она рассказала своей лучшей подруге, а та спит, с одним из моих братьев по стае, и тот рассказал мне. Наверно, ей надоело слушать, как та хвастается своим новым положением.

— Не наверно… — мрачно сказала я.

Это идеально подходило под характер моей сестры. Она любила чувствовать себя подобно пчелиной матке и позволять другим знать это.

— Ладно, не думай о деталях, просто уезжай оттуда, — сказал Диего, — притворись, что забыла, что-то в машине или придумай какую-нибудь уловку, только уходи оттуда.

— Да, я поняла. Спасибо за предупреждение, братик. Жаль, что я не получила твоего сообщения раньше.

— Мне тоже, — сказал он, — позвони мне, когда уберешься оттуда, я должен знать, что с тобой все в порядке.

— Хорошо.

Я выключила телефон и решила выбираться отсюда. Медленно, украдкой, я открыла дверь в ванную, удостоверившись, что она не скрипит, решила выйти через черный ход.

— Привет, Лус, — сказал Фрэнк, который стоял недалеко от ванной, — куда направляешься?

— Назад к столу, чтобы попробовать пирог. Надеюсь, вы не ели его без меня? Я постаралась улыбнуться ему, и обойти его, чтобы вернуться в столовую. Я не знала, что он слышал из моего телефонного разговора. Слух у альф очень остр и все чувства обострены, а такие как Фрэнк, вообще заноза в заднице.

— Я надеюсь, у тебя осталось место для десерта, — сказала мама, как только я зашла в столовую с Фрэнком за моей спиной. Он был большим парнем с темными волосами и пяти миллиметровой щетиной, сколько бы он не брился. Я пыталась быть спокойной, несмотря на чувство паники, застрявшее в моем горле.

— Конечно, да. Я ждала этого целую неделю, — сказала я, поворачиваясь к ней с поддельной усмешкой. Я села на свое место и ждала пока Фрэнк то же сядет. Как только, каждый начал ковыряться в своей тарелке, я подпрыгнула на своем месте.

— Вы знаете, я кое-что забыла в машине. Я сейчас вернусь.

Я пересекла столовую, ключи были уже в моей руке, но я даже не успела подойти к двери.

— Не так быстро, — Фрэнк со злобным взглядом, тянул меня обратно за стол.

— Что ты делаешь? Отпусти меня, — я пыталась вырваться из его захвата, но он был слишком силен. Он толкнул меня на стул, с которого я только что поднялась, и встал, позади, положив руки не на плечи.

— Теперь, Лус, — папа начал говорить, — твоя мать и я чувствуем себя, как будто ты слишком долго живешь самостоятельно, и сделала много ошибок за это время.

— Ты имеешь в виду отказ вожаку стаи изнасиловать меня? — я плюнула эти слова, которые так давно кипели во мне.

— Папа говорит, что мы думаем, что тебе надо немного пожить у нас.

Я впилась в нее взглядом.

— Так что вы хотите оставить меня здесь? И вы не хотите отдать меня Энглу, потому что потом он уйдет с поста и его заменит Фрэнк?

— А что если и так? — Эсси прищурила глаза, — ты везучая, что вожак все еще хочет тебя! Он ждал все эти годы твой девственности, а ты отдала ее какому-то грязному вампиру, из-за своей вредности!

— И ты будешь стоять в стороне и смотреть, как меня насилуют, чтобы получить повышение, — я ткнула пальцем в Эсси, — ты не лучше отца и матери.

— Молодая леди, я не позволю говорить так в моем собственном доме, — бушевал отец.

— Почему? Я говорю правду. Вы больные люди, все из вас больны, и все, что вы хотите это похитить меня и отдать в руки вожаку.

— Ты слишком долго жила в человеческом мире, — рычал на меня Фрэнк, — мы только помогаем совершить правосудие стаи. Ты могла исполнить добровольно несколько раз, но теперь мы должны отвести тебя силой.

— Как вы можете так поступать со мной? — я смотрела на свою мать со слезами на глазах, — как ты могла лгать мне, чтобы заманить меня сюда и затем отдать, чтобы меня изнасиловали? Я не понимаю, как так можно поступать с собственной дочерью.

Мама выглядела смущенной.

— Но, любимая, я сделала твой любимый пирог, — сказала она, так будто это было оправдание.

— Мне, плевать на этот ёбаный пирог! — крикнула я и каждый за столом вздрогнул.

— С меня хватит — мой отец бросил вниз салфетку, — Фрэнк, отведи ее в комнату. Ей нужно время, чтобы успокоиться, прежде чем она встретится с вожаком стаи.

Я сопротивлялась. Я пинала, кричала, проклинала и делала все, чтобы отбиться от своего головореза-шурина, который тянул меня наверх. Но так как он был альфой и невероятно сильным, он отвел меня в мою старую спальню с поврежденным запястьем и без сотового телефона. Это была идея Эсси, забрать его, но я хорошенько пнула ее в живот, прежде чем она вытащила телефон из моих джинсов. Однако это не помогло. Я сидела на кровати в комнате украшеной феями и единорогами, убаюкивая свое запястье, и ждала момента, который произошел четырнадцать лет назад. Момента, когда Энгл, возьмет то, что он хочет, и не важно, хотела ли я этого.